ЦЕ́НЗОР (Cénsor, τι­μητής), назва­ние двух маги­ст­ра­тов высо­ко­го ран­га в Рим­ской Рес­пуб­ли­ке. Их долж­ность назы­ва­лась цен­зу­ра (τι­μητεία или τι­μητία). Ценз, пред­став­ляв­ший собой пере­пись рим­ских граж­дан и их иму­ще­ства, впер­вые был учреж­ден Сер­ви­ем Тул­ли­ем, пятым царем Рима. После изгна­ния царей эту обя­зан­ность взя­ли на себя кон­су­лы, и до 443 г. до н. э. спе­ци­аль­ные маги­ст­ра­ты для про­веде­ния цен­за не назна­ча­лись. При­чи­ной про­изо­шед­ше­го изме­не­ния яви­лось назна­че­ние в преды­ду­щем году воен­ных три­бу­нов с кон­суль­ской вла­стью вме­сто кон­су­лов, а посколь­ку эти три­бу­ны мог­ли быть пле­бе­я­ми, пат­ри­ции лиши­ли кон­су­лов с.261 и, как след­ст­вие, заме­нив­ших их три­бу­нов, пра­ва про­веде­ния цен­за, и пору­чи­ли это двум маги­ст­ра­там, назван­ным цен­зо­ра­ми и изби­рав­шим­ся исклю­чи­тель­но из пат­ри­ци­ев. Маги­ст­ра­ту­ра оста­ва­лась пат­ри­ци­ан­ской до 351 г. до н. э., когда Г. Мар­ций Рутил стал пер­вым пле­бей­ским цен­зо­ром (Liv. VII. 22). Две­на­дцать лет спу­стя, в 339 г. до н. э., один из зако­нов Пуб­ли­лия уста­но­вил, что один из цен­зо­ров обя­за­тель­но дол­жен быть пле­бе­ем (Liv. VIII. 12), но до 280 г. пле­бей­ский цен­зор не совер­шал тор­же­ст­вен­но­го очи­ще­ния наро­да (lustrum con­di­dit, Liv. Epit. 13). В 131 г. впер­вые оба цен­зо­ра были пле­бе­я­ми.

Цен­зо­ров все­гда было двое, пото­му что ранее ценз сов­мест­но осу­ществля­ли два кон­су­ла. Пер­во­на­чаль­но, если один из цен­зо­ров уми­рал в долж­но­сти, то на его место дол­жен был изби­рать­ся дру­гой, как и в слу­чае с кон­су­ла­ми. Это, одна­ко, про­изо­шло лишь еди­но­жды, в 393 г. до н. э., ибо слу­чив­ший­ся в тот люстр захват Рима гал­ла­ми воз­будил рели­ги­оз­ные стра­хи в отно­ше­нии такой прак­ти­ки (Liv. V. 31). С тех пор в слу­чае смер­ти одно­го из цен­зо­ров его кол­ле­га отка­зы­вал­ся от долж­но­сти, и вме­сто них изби­ра­лись новые цен­зо­ры (Liv. VI. 27, IX. 34, XXIV. 43, XXVII. 6).

Цен­зо­ров изби­ра­ли в цен­ту­ри­ат­ных коми­ци­ях (co­mi­tia cen­tu­ria­ta) под руко­вод­ст­вом кон­су­ла (Gell. XIII. 15; Liv. XL. 45). Нибур пред­по­ла­га­ет, что пер­во­на­чаль­но их изби­ра­ли кури­ат­ские коми­ции, выбор кото­рых утвер­жда­ли цен­ту­рии; но ни один источ­ник не свиде­тель­ст­ву­ет в поль­зу это­го пред­по­ло­же­ния, и его истин­ность пол­но­стью зави­сит от пра­виль­но­сти мне­ния Нибу­ра отно­си­тель­но выбо­ров кон­су­лов [CON­SUL]. Оба цен­зо­ра непре­мен­но долж­ны были быть избра­ны в один и тот же день, и, соот­вет­ст­вен­но, если голо­со­ва­ние за вто­ро­го было не закон­че­но, то резуль­та­ты выбо­ров пер­во­го анну­ли­ро­ва­лись, и необ­хо­ди­мо было про­ве­сти новые коми­ции (Liv. IX. 34). Коми­ции по избра­нию цен­зо­ров про­во­ди­лись под ины­ми ауспи­ци­я­ми, чем коми­ции по избра­нию кон­су­лов и пре­то­ров, и цен­зо­ры поэто­му не рас­смат­ри­ва­лись как их кол­ле­ги, хотя так­же обла­да­ли выс­ши­ми ауспи­ци­я­ми (ma­xi­ma aus­pi­cia) (Gell. XIII. 15). Коми­ции созы­ва­лись кон­су­ла­ми дан­но­го года вско­ре после того, как те при­сту­па­ли к сво­им пол­но­мо­чи­ям (Liv. XXIV. 10, XXXIX. 41); и цен­зо­ры, будучи избран­ны­ми и полу­чив цен­зор­скую власть посред­ст­вом цен­ту­ри­ат­ско­го зако­на (lex cen­tu­ria­ta), окон­ча­тель­но всту­па­ли в долж­ность (Cic. de Leg. Agr. II. 11; Liv. XL. 45). Соглас­но обще­му пра­ви­лу, на эту долж­ность мог­ли быть избра­ны толь­ко лица, ранее быв­шие кон­су­ла­ми, одна­ко извест­но несколь­ко исклю­че­ний. Сна­ча­ла не суще­ст­во­ва­ло зако­на, запре­щав­ше­го зани­мать цен­зор­скую долж­ность вто­рич­но; но един­ст­вен­ным чело­ве­ком, два­жды избран­ным цен­зо­ром, стал в 265 г. Г. Мар­ций Рутил, и в этом году он внес закон, уста­но­вив­ший, что никто не может быть избран цен­зо­ром во вто­рой раз, за что и полу­чил про­зви­ще Цен­зо­рин (Plut. Co­riol. 1; Val. Max. IV. 1 § 3).

Цен­зу­ра отли­ча­лась от всех про­чих рим­ских маги­ст­ра­тур сво­ей про­дол­жи­тель­но­стью. Пер­во­на­чаль­но цен­зо­ры изби­ра­лись на весь люстр, то есть, на пери­од в 5 лет, одна­ко уже через 10 лет после учреж­де­ния этой долж­но­сти (433 г. до н. э.) она была огра­ни­че­на 18 меся­ца­ми по зако­ну дик­та­то­ра Мам. Эми­лия Мамер­ци­на (Liv. IV. 24, IX. 33). Кро­ме того, цен­зо­ры зани­ма­ли весь­ма свое­об­раз­ную пози­цию в плане ран­га и досто­ин­ства. Они не обла­да­ли импе­ри­ем и, соот­вет­ст­вен­но, не име­ли лик­то­ров (Zo­nar. VII. 19). Цен­зор­ские пра­ва (jus cen­su­rae) вру­ча­лись им посред­ст­вом при­ня­тия цен­ту­ри­ат­ско­го зако­на, а не кури­я­ми, и в этом отно­ше­нии их власть была мень­ше, чем власть кон­су­лов и пре­то­ров (Cic. de Leg. Agr. II. 11). Но, несмот­ря на это, цен­зу­ра была окру­же­на наи­выс­шим поче­том в государ­стве, за исклю­че­ни­ем дик­та­ту­ры; она была ἱερὰ ἀρχή, sanctus ma­gistra­tus, заслу­жи­ваю­щей глу­бо­чай­ше­го почте­ния (Plut. Cat. Maj. 16, Fla­min. 18, Ca­mill. 2, 14, Aemil. Paul. 38; Cic. ad Fam. III. 10). Цен­зу­ра полу­чи­ла столь высо­кий ранг и досто­ин­ство бла­го­да­ря раз­лич­ным важ­ным обя­зан­но­стям, посте­пен­но вве­ряв­шим­ся ей, и осо­бен­но бла­го­да­ря про­из­во­див­ше­му­ся цен­зо­ра­ми re­gi­men mo­rum или обще­му кон­тро­лю над поведе­ни­ем и нра­ва­ми граж­дан; осу­ществляя эти пол­но­мо­чия, цен­зо­ры руко­вод­ст­во­ва­лись исклю­чи­тель­но соб­ст­вен­ным пред­став­ле­ни­ем о дол­ге и не нес­ли ответ­ст­вен­но­сти ни перед какой вла­стью в государ­стве (Dio­nys. in Mai, No­va Coll. vol. II. p. 516; Liv. IV. 24, XXIX. 37; Val. Max. VII. 2. § 6). Конеч­но, цен­зо­ры име­ли куруль­ное крес­ло (Liv. XL. 45), но вопрос об их офи­ци­аль­ном обла­че­нии вызы­ва­ет неко­то­рые сомне­ния. Из хоро­шо извест­но­го фраг­мен­та Поли­бия (VI. 53), опи­сы­ваю­ще­го исполь­зо­ва­ние изо­бра­же­ний во вре­мя похо­рон, мы можем сде­лать вывод, что кон­сул или пре­тор носи­ли тогу с пур­пур­ной кай­мой (prae­tex­ta), три­ум­фа­тор — рас­ши­тую тогу (to­ga pic­ta), а цен­зор — пур­пур­ную тогу, харак­тер­ную толь­ко для него; но дру­гие авто­ры утвер­жда­ют, что офи­ци­аль­ная одеж­да цен­зо­ров была такой же, как и у дру­гих выс­ших маги­ст­ра­тов (Zo­nar. VII. 19; Athen. XIV. P. 660, c.). Похо­ро­ны цен­зо­ра все­гда про­во­ди­лись с огром­ным блес­ком и вели­ко­ле­пи­ем, так что fu­nus cen­so­rium (цен­зор­ские похо­ро­ны) опре­де­ля­лись даже импе­ра­то­рам (Tac. Ann. IV. 15, XIII. 2).

Цен­зу­ра суще­ст­во­ва­ла на про­тя­же­нии 421 года, а имен­но, с 443 до 22 г. до н. э.; но в этот пери­од мно­гие люст­ры про­шли без избра­ния цен­зо­ров. Соглас­но одно­му сооб­ще­нию, эту долж­ность отме­нил Сул­ла (Schol. Gro­nov. ad Cic. Div. in Cae­cil. 3, p. 384, ed. Orel­li), и, хотя источ­ник, на кото­ром осно­ва­но дан­ное утвер­жде­ние, не слиш­ком наде­жен, сам факт вполне веро­я­тен, ибо на про­тя­же­нии двух люст­ров, про­шед­ших от дик­та­ту­ры Сул­лы до пер­во­го кон­суль­ства Пом­пея (82—70 г. до н. э.), цен­зов не про­во­ди­лось, а вся­кий стро­гий над­зор над нра­ва­ми (re­gi­men mo­rum) дол­жен был пред­став­лять боль­шие неудоб­ства для ари­сто­кра­тии, в инте­ре­сах кото­рой Сул­ла при­ни­мал зако­но­да­тель­ство. Если цен­зу­ра и была отме­не­на Сул­лой, то во вся­ком слу­чае она была вос­ста­нов­ле­на в кон­суль­ство Пом­пея и Крас­са. Ее пол­но­мо­чия были огра­ни­че­ны одним из зако­нов три­бу­на Кло­дия (58 г. до н. э.), кото­рый пред­пи­сы­вал опре­де­лен­ную про­цеду­ру раз­би­ра­тель­ства перед цен­зо­ра­ми при исклю­че­нии кого-либо из сена­та и необ­хо­ди­мость согла­сия обо­их цен­зо­ров для осу­щест­вле­ния это­го исклю­че­ния (Dion Cass. XXXVIII. 13; Cic. pro Sext. 25, de Prov. Con­s. 15). Этот закон, впро­чем, был отме­нен в третье кон­суль­ство Пом­пея (52 г. до н. э.) по пред­ло­же­нию его кол­ле­ги Цеци­лия Метел­ла Сци­пи­о­на (Dion Cass. XL. 57), но преж­ние власть и вли­я­ние уже более нико­гда не вер­ну­лись к цен­зо­рам. Во вре­мя граж­дан­ских войн, кото­рые вско­ре после­до­ва­ли, цен­зо­ры не выби­ра­лись, и лишь после дли­тель­но­го интер­ва­ла, а имен­но, в 22 г., Август назна­чил на эту долж­ность Л. Муна­ция План­ка и Пав­ла Эми­лия Лепида (Suet. Aug. 37, Claud. 16; Dion Cass. LIV. 2). Это был послед­ний слу­чай назна­че­ния цен­зо­ров; с.262 в даль­ней­шем их долж­ност­ные обя­зан­но­сти испол­ня­ли импе­ра­то­ры, назы­вая это Prae­fec­tu­ra Mo­rum (над­зор над нра­ва­ми). Ино­гда неко­то­рые импе­ра­то­ры при­ни­ма­ли имя цен­зо­ров, если они дей­ст­ви­тель­но про­во­ди­ли ценз рим­ско­го наро­да, как это сде­лал Клав­дий, назна­чив стар­ше­го Вител­лия сво­им кол­ле­гой (Suet. Claud. 16; Tac. Ann. XII. 4, Hist. I. 9), и Вес­па­си­ан, кол­ле­гой кото­ро­го был его сын Тит (Suet. Vesp. 8, Tit. 6). Доми­ци­ан при­нял титул цен­зо­ра пожиз­нен­но (cen­sor per­pe­tuus) (Dion Cass. LIII. 18), но дру­гие импе­ра­то­ры не после­до­ва­ли это­му при­ме­ру. Мы видим, что в прав­ле­ние Деция стар­ший Вале­ри­ан был назна­чен цен­зо­ром (Sym­mach. Ep. IV. 29, V. 9), но это назна­че­ние нико­гда не всту­пи­ло в силу.

Обя­зан­но­сти цен­зо­ров мож­но разде­лить на три кате­го­рии, кото­рые, одна­ко, были тес­но вза­и­мо­свя­за­ны: I. Ценз, или пере­пись граж­дан и их соб­ст­вен­но­сти, вклю­чав­ший lec­tio se­na­tus (пере­смотр спис­ка сена­то­ров) и re­cog­ni­tio equi­tum (смотр всад­ни­ков); II. Re­gi­men Mo­rum (над­зор над нра­ва­ми); и III. Управ­ле­ние государ­ст­вен­ны­ми финан­са­ми, куда вхо­дил над­зор за обще­ст­вен­ны­ми соору­же­ни­я­ми и учреж­де­ние всех новых обще­ст­вен­ных работ. Пер­во­на­чаль­ная сфе­ра веде­ния цен­зо­ров была гораздо более огра­ни­че­на и прак­ти­че­ски пол­но­стью сво­ди­лась к про­веде­нию цен­за (Liv. IV. 8); но обла­да­ние этой вла­стью посте­пен­но при­но­си­ло им новые пол­но­мо­чия и новые обя­зан­но­сти, как пока­за­но ниже. Общий обзор этих обя­зан­но­стей крат­ко изло­жен в сле­дую­щем фраг­мен­те Цице­ро­на (de Leg. III. 3): — «Cen­so­res po­pu­li aevi­ta­tes, so­bo­les, fa­mi­lias pe­cu­nias­que cen­sen­to: ur­bis templa, vias, aquas, aera­rium, vec­ti­ga­lia tuen­to: po­pu­li­que par­tes in tri­bus distri­buun­to: exin pe­cu­nias, aevi­ta­tes, or­di­nes par­tiun­to: equi­tum, pe­di­tum­que pro­lem descri­bun­to: cae­li­bes es­se pro­hi­ben­to: mo­res po­pu­li re­gun­to: prob­rum in se­na­tu ne re­lin­quun­to». («Цен­зо­ры да исчис­ля­ют народ по воз­рас­там и состав­ля­ют спис­ки потом­ства, челяди и иму­ще­ства; да веда­ют они город­ски­ми хра­ма­ми, доро­га­ми, водо­про­во­да­ми, эра­ри­ем, поступ­ле­ни­ем дани; да рас­пре­де­ля­ют они народ по три­бам, делят насе­ле­ние по иму­ще­ству, воз­рас­там и сосло­ви­ям, назна­ча­ют юно­ше­ство в кон­ни­цу и пехоту, запре­ща­ют оста­вать­ся без­брач­ны­ми, над­зи­ра­ют за нра­ва­ми наро­да, не остав­ля­ют в сена­те опо­зо­рив­ших­ся людей». — пере­вод В. О. Горен­штей­на)

I. ЦЕНЗ, пер­вая и глав­ная обя­зан­ность цен­зо­ров, точ­ное назва­ние кото­рой — cen­sum age­re (Liv. III. 3, 22, IV. 8), все­гда про­во­дил­ся на Мар­со­вом поле, а с 435 г. до н. э. — в спе­ци­аль­ном зда­нии, назы­вав­шем­ся Vil­la Pub­li­ca, кото­рое было постро­е­но для этой цели вто­рой парой цен­зо­ров, Г. Фури­ем Паци­лом и М. Гега­ни­ем Маце­ри­ном (Liv. IV. 22; Varr. R. R. III. 2). Сооб­ще­ние о фор­маль­но­стях, сопро­вож­дав­ших нача­ло цен­за, содер­жит­ся в фраг­мен­те Ta­bu­lae Cen­so­riae, сохра­нен­ном Варро­ном (L. L. VI. 86, 87, ed. Mül­ler). После совер­ше­ния ауспи­ций, обще­ст­вен­ный гла­ша­тай (prae­co) при­зы­вал граж­дан явить­ся перед цен­зо­ра­ми. Каж­дая три­ба созы­ва­лась отдель­но (Dio­nys. V. 75); и име­на в каж­дой три­бе, веро­ят­но, пере­чис­ля­лись в соот­вет­ст­вии со спис­ка­ми, зара­нее состав­лен­ны­ми три­бу­на­ми триб. Каж­дый отец семей­ства дол­жен был лич­но пред­стать перед цен­зо­ра­ми, вос­седав­ши­ми на куруль­ных крес­лах; в первую оче­редь назы­ва­лись те име­на, кото­рые счи­та­лись хоро­шим пред­зна­ме­но­ва­ни­ем (напри­мер, Вале­рий, Саль­вий, Ста­то­рий и т. п.) (Fes­tus, s. v. La­cus Luc­ri­nus; Schol. Bob. ad Cic. pro Scaur. p. 374, ed. Orel­li). Ценз про­во­дил­ся ad ar­bit­rium cen­so­ris (по усмот­ре­нию цен­зо­ров); но послед­ние уста­но­ви­ли опре­де­лен­ные пра­ви­ла (Liv. IV. 8, XXIX. 15), ино­гда назы­вае­мые le­ges cen­sui cen­sen­do (Liv. XLIII. 14), в кото­рых пере­чис­ля­лись раз­лич­ные виды иму­ще­ства, под­ле­жа­щие цен­зу, и спо­со­бы оцен­ки это­го иму­ще­ства. Соглас­но этим зако­на­ми, каж­дый граж­да­нин под при­ся­гой (ex ani­mi sen­ten­tia) дол­жен был пред­ста­вить отчет о себе, сво­ей семье и соб­ст­вен­но­сти (Dio­nys. IV. 15; Liv. XLIII. 14). Преж­де все­го он дол­жен был назвать свое пол­ное имя (пре­но­мен, номен и ког­но­мен) и имя сво­его отца либо, если он был воль­ноот­пу­щен­ни­ком, — имя сво­его патро­на, а так­же ука­зать свой воз­раст. Затем ему зада­ва­ли вопрос: «Tu, ex ani­mi tui sen­ten­tia, uxo­rem ha­bes?» («Ска­жи по сове­сти, у тебя есть жена?») — и, если он был женат, то дол­жен был назвать имя жены, а так­же коли­че­ство, име­на и воз­раст детей, если тако­вые име­лись (Gell. IV. 20; Cic. de Orat. II. 64; Tab. He­racl. 142 (68); Dig. 50 tit. 15 s. 3). Неза­муж­них жен­щин (vi­duae) и сирот (or­bi or­bae­que) пред­став­ля­ли опе­ку­ны; их име­на вно­си­лись в отдель­ные спис­ки и при под­сче­те обще­го чис­ла граж­дан не учи­ты­ва­лись (cf. Liv. III. 3, Epit. 59). Ука­зав свое имя воз­раст, семью и т. д., граж­да­нин дол­жен был дать отчет о сво­ем иму­ще­стве — посколь­ку оно под­ле­жа­ло цен­зу. О чело­ве­ке, делаю­щем это заяв­ле­ние, гово­ри­ли «cen­se­re» или «cen­se­ri» — как отло­жи­тель­ный гла­гол «оце­ни­вать себя или давать оцен­ку себе» или как стра­да­тель­ный гла­гол «быть оце­нен­ным, полу­чать оцен­ку»; о цен­зо­ре, при­ни­маю­щем заяв­ле­ние, так­же гово­ри­ли «cen­se­re», посколь­ку он «ac­ci­pe­re cen­sum» (при­ни­мал оцен­ку) (ср. Cic. pro Flacc. 32; Liv. XXXIX. 15). Цен­зу под­ле­жа­ли (cen­sui cen­sen­do) толь­ко такие объ­ек­ты, как соб­ст­вен­ность ex jure Qui­ri­tium (по кви­рит­ско­му пра­ву). Пер­во­на­чаль­но, по-види­мо­му, каж­дый граж­да­нин про­сто давал оцен­ку всей сво­ей соб­ст­вен­но­сти в целом, не вда­ва­ясь в дета­ли (Dio­nys. IV. 15; Cic. de Leg. III. 3; Fes­tus, s. v. Cen­so­res); но вско­ре вошло в обы­чай наравне с общей оцен­кой пред­став­лять подроб­ное опи­са­ние каж­дой ста­тьи соб­ст­вен­но­сти (cf. Cic. pro Flacc. 32; Gell. VII. 11; Plut. Cat. Maj. 18). Наи­бо­лее важ­ную ста­тью цен­за пред­став­ля­ла зем­ля; но обще­ст­вен­ная зем­ля, при­над­ле­жа­щая граж­да­ни­ну на пра­вах pos­ses­sio, не учи­ты­ва­лась, посколь­ку не явля­лась кви­рит­ской соб­ст­вен­но­стью. Если судить по прак­ти­ке импе­ра­тор­ско­го вре­ме­ни, граж­да­нин пред­став­лял наи­бо­лее деталь­ный отчет о всей зем­ле, кото­рая при­над­ле­жа­ла ему ex jure Qui­ri­tium. Он дол­жен был ука­зать назва­ние и место­по­ло­же­ние зем­ли, опре­де­лить, какие доли в ней состав­ля­ют пахот­ные зем­ли, луга, вино­град­ни­ки, олив­ко­вые рощи, и затем при­ло­жить свою оцен­ку этой подроб­но опи­сан­ной зем­ли (Dig. 50 tit. 15 s. 4). Вто­рую по важ­но­сти ста­тью цен­за пред­став­ля­ли рабы и скот. Так­же цен­зо­ры име­ли пра­во тре­бо­вать отче­та о таких вещах, о кото­рых обыч­но сведе­ний не пред­став­ля­лось: одеж­да, укра­ше­ния и повоз­ки (Liv. XXXIX. 44; Plut. Cat. Maj. 18). Неко­то­рые совре­мен­ные иссле­до­ва­те­ли сомне­ва­ют­ся в том, что цен­зо­ры име­ли пра­во давать соб­ст­вен­но­сти более высо­кую оцен­ку, чем ука­зан­ная вла­дель­ца­ми; но, если вспом­нить о харак­те­ре вла­сти цен­зо­ров, поз­во­ля­ю­щей им дей­ст­во­вать по сво­е­му усмот­ре­нию, и о навер­ня­ка суще­ст­во­вав­шей необ­хо­ди­мо­сти наде­лить кого-то пра­вом повы­ше­ния оце­ноч­ной сто­и­мо­сти иму­ще­ства ради пред­от­вра­ще­ния обма­на, — то вряд ли мож­но сомне­вать­ся, что цен­зо­ры име­ли такое пра­во. Более того, опре­де­лен­но утвер­жда­ет­ся, что в одном из слу­ча­ев они про­из­ве­ли крайне завы­шен­ную пере­оцен­ку пред­ме­тов рос­ко­ши (Liv. XXXIX. 44; Plut. Cat. Maj. 18); и, даже если цен­зо­ры не вно­си­ли в свои запи­си более высо­кую оцен­ку соб­ст­вен­но­сти граж­да­ни­на, чем заяв­лен­ная им самим, — они все рав­но дости­га­ли той же цели, вынуж­дая их пла­тить налог на соб­ст­вен­ность по более высо­ким став­кам, чем про­чие. Обыч­но налог (tri­bu­tum) состав­лял одну тысяч­ную иму­ще­ства, вне­сен­но­го в спис­ки с.263 цен­зо­ров, но в одном слу­чае цен­зо­ры в каче­стве нака­за­ния заста­ви­ли граж­да­ни­на пла­тить восемь тысяч­ных (oc­tup­li­ca­to cen­su, Liv. IV. 24).

Чело­век, само­воль­но укло­нив­ший­ся от пере­пи­си и таким обра­зом став­ший in­cen­sus, под­ле­жал стро­жай­ше­му нака­за­нию. Сооб­ща­ет­ся, что Сер­вий Тул­лий гро­зил in­cen­sus око­ва­ми и смер­тью (Liv. I. 44); а в рес­пуб­ли­кан­ское вре­мя укло­нив­ший­ся мог быть про­дан государ­ст­вом в раб­ство (Cic. pro Cae­cin. 34). В кон­це рес­пуб­ли­ки чело­ве­ка, отсут­ст­ву­ю­ще­го во вре­мя цен­за, мог пред­став­лять дру­гой, и таким обра­зом цен­зо­ры его реги­ст­ри­ро­ва­ли (Varr. L. L. VI. 86). Неяс­но, долж­ны ли были назна­чать пред­ста­ви­те­ля сол­да­ты, нахо­дя­щи­е­ся на служ­бе. В древ­ней­шие вре­ме­на неожи­дан­ное нача­ло вой­ны слу­жи­ло осно­ва­ни­ем для отме­ны цен­за (Liv. VI. 31), ибо зна­чи­тель­ное коли­че­ство граж­дан вынуж­де­но было отсут­ст­во­вать. Одна фра­за Ливия (XXIX. 37) под­ра­зу­ме­ва­ет, что в более позд­ние вре­ме­на цен­зо­ры направ­ля­ли в про­вин­ции спе­ци­аль­ных упол­но­мо­чен­ных, наде­лен­ных в них пол­ны­ми пра­ва­ми про­веде­ния цен­за рим­ских сол­дат, но, по-види­мо­му, это был лишь еди­нич­ный слу­чай. Напро­тив, судя тому, что Цице­рон при­во­дит отсут­ст­вие Архия в Риме и его пре­бы­ва­ние в армии Лукул­ла как закон­ную при­чи­ну его неуча­стия в цен­зе (pro Arch. 5), — служ­ба в армии была доста­точ­ным оправ­да­ни­ем для отсут­ст­вия.

Полу­чив инфор­ма­цию об име­нах всех граж­дан и их иму­ще­стве, цен­зо­ры долж­ны были соста­вить спис­ки триб, а так­же клас­сов и цен­ту­рий; ибо, соглас­но зако­но­да­тель­ству Сер­вия Тул­лия, поло­же­ние каж­до­го граж­да­ни­на в государ­стве опре­де­ля­лось раз­ме­ром его соб­ст­вен­но­сти [COMI­TIA CEN­TU­RIA­TA]. Эти спис­ки явля­лись наи­бо­лее важ­ной частью цен­зор­ских таб­лиц (Ta­bu­lae Cen­so­riae), вклю­чав­ших все доку­мен­ты, так или ина­че свя­зан­ные с испол­не­ни­ем цен­зор­ских обя­зан­но­стей (Cic. de Leg. III. 3; Liv. XXIV. 18; Plut. Cat. Maj. 16; Cic. de Leg. Agr. I. 2). Эти спис­ки, посколь­ку они были свя­за­ны с государ­ст­вен­ны­ми финан­са­ми, хра­ни­лись в эра­рии, рас­по­ло­жен­ном в хра­ме Сатур­на (Liv. XXIX. 37); но посто­ян­ным хра­ни­ли­щем всех цен­зор­ских архи­вов в древ­ней­шие вре­ме­на был Атрий Сво­бо­ды (At­rium Li­ber­ta­tis), рядом с обще­ст­вен­ным домом (Vil­la pub­li­ca) (Liv. XLIII. 16, XLV. 15), а позд­нее — храм Нимф (Cic. pro Mil. 27).

Поми­мо рас­пре­де­ле­ния граж­дан по три­бам, цен­ту­ри­ям и клас­сам, цен­зо­ры так­же долж­ны были соста­вить спис­ки сена­то­ров для после­дую­ще­го люст­ра либо до назна­че­ния новых цен­зо­ров, — вычер­ки­вая име­на тех, кого счи­та­ли непо­д­хо­дя­щи­ми, и зачис­ляя в сенат тех, кто был это­го досто­ин. Эта важ­ная часть их обя­зан­но­стей рас­смат­ри­ва­ет­ся в ста­тье SENA­TUS. Таким же обра­зом они про­во­ди­ли смотр equi­tes equo pub­li­co (всад­ни­ков с обще­ст­вен­ны­ми коня­ми) и добав­ля­ли или исклю­ча­ли тех, кого счи­та­ли нуж­ным [EQUI­TES].

После состав­ле­ния спис­ков под­счи­ты­ва­лось чис­ло граж­дан и огла­шал­ся общий итог; соот­вет­ст­вен­но, мы видим, что в сооб­ще­ни­ях о цен­зах как пра­ви­ло при­во­дит­ся чис­лен­ность граж­дан. В таких слу­ча­ях о них гово­рит­ся как о ca­pi­ta, ино­гда с добав­ле­ни­ем сло­ва ci­vium, ино­гда — без него; сле­до­ва­тель­но, быть заре­ги­ст­ри­ро­ван­ным в цен­зе озна­ча­ло то же самое, что ca­put ha­be­re [CAPUT].

II. REGI­MEN MORUM (Над­зор над нра­ва­ми). Он являл­ся важ­ней­шей частью цен­зор­ских обя­зан­но­стей, и имен­но по этой при­чине дан­ная долж­ность вызы­ва­ла такое почте­ние и страх в рим­ском государ­стве. Над­зор над нра­ва­ми есте­ствен­ным обра­зом вырос из пра­ва цен­зо­ров исклю­чать из спис­ков граж­дан недо­стой­ных лиц, ибо, как было удач­но заме­че­но, «преж­де все­го, они долж­ны были высту­пать един­ст­вен­ны­ми судья­ми во мно­гих вопро­сах фак­та, напри­мер: обла­да­ет ли граж­да­нин каче­ства­ми, необ­хо­ди­мы­ми, соглас­но зако­ну и тра­ди­ции, для ста­ту­са, на кото­рый он при­тя­за­ет, или: выно­сил­ся ли когда-либо в отно­ше­нии него судеб­ный при­го­вор, вле­ку­щий лише­ние граж­дан­ских прав; но отсюда, соглас­но рим­ским пред­став­ле­ни­ям, было лег­ко перей­ти к реше­нию вопро­сов пра­ва: напри­мер, досто­ин ли граж­да­нин сохра­не­ния сво­его ста­ту­са; не совер­шил ли он каких-либо дей­ст­вий, столь же спра­вед­ли­во тре­бу­ю­щих пони­же­ния его ста­ту­са, как и дей­ст­вия, вле­ку­щие за собой закон­ный при­го­вор». Таким обра­зом, цен­зо­ры посте­пен­но при­об­ре­ли все­объ­ем­лю­щий над­зор над всей обще­ст­вен­ной и част­ной жиз­нью каж­до­го граж­да­ни­на. Они пред­став­ля­ли собой охра­ни­те­лей обще­ст­вен­ной нрав­ст­вен­но­сти; они долж­ны были не про­сто пред­от­вра­щать пре­ступ­ле­ния или отдель­ные амо­раль­ные поступ­ки, но их глав­ной целью было под­дер­жа­ние ста­ро­рим­ско­го харак­те­ра и при­вы­чек, mos majo­rum. Точ­ным назва­ни­ем этой состав­ля­ю­щей вла­сти цен­зо­ров был re­gi­men mo­rum (Cic. de Leg. III. 3; Liv. IV. 8, XXIV. 18, XL. 46, XLI. 27, XLII. 3; Suet. Aug. 27), во вре­ме­на импе­рии назы­вав­ший­ся cu­ra или prae­fec­tu­ra mo­rum. Нака­за­ние, нала­гае­мое цен­зо­ра­ми при отправ­ле­нии дан­ных обя­зан­но­стей, назы­ва­лось No­ta или No­ta­tio, или Ani­mad­ver­sio Cen­so­ria (цен­зор­ское заме­ча­ние). Выно­ся его, цен­зо­ры руко­вод­ст­во­ва­лись толь­ко сво­ей сове­стью и пред­став­ле­ни­я­ми о дол­ге; они обя­за­ны были при­ся­гать в том, что не будут дей­ст­во­вать под вли­я­ни­ем при­стра­стия или при­яз­ни; и, кро­ме того, в каж­дом слу­чае долж­ны были в сво­их спис­ках ука­зы­вать при­чи­ну нало­жен­но­го нака­за­ния напро­тив име­ни граж­да­ни­на. — Sub­scrip­tio cen­so­ria (цен­зор­ская запись) (Liv. XXXIX. 42; Cic. pro Cluent. 42—48; Gell. IV. 20).

Эта часть цен­зор­ских обя­зан­но­стей пре­до­став­ля­ла им опре­де­лен­ный род вла­сти, во мно­гих отно­ше­ни­ях напо­ми­нав­ший работу обще­ст­вен­но­го мне­ния в наши дни, — ибо суще­ст­ву­ет мно­же­ство поступ­ков, кото­рые, хотя и при­зна­ны все­ми пре­до­суди­тель­ны­ми и амо­раль­ны­ми, тем не менее, оста­ют­ся вне пре­де­лов дося­гае­мо­сти уста­нов­лен­ных зако­нов государ­ства. Даже в слу­ча­ях насто­я­щих пре­ступ­ле­ний уста­нов­лен­ные зако­ны часто нака­зы­ва­ют толь­ко кон­крет­ное нару­ше­ние, тогда как в обще­ст­вен­ном мне­нии нару­ши­тель, даже под­верг­шись нака­за­нию, все рав­но лишен пра­ва на опре­де­лен­ные поче­сти и отли­чия, даю­щи­е­ся толь­ко лицам с неза­пят­нан­ной репу­та­ци­ей. Поэто­му рим­ские цен­зо­ры мог­ли заклей­мить чело­ве­ка сво­им цен­зор­ским заме­ча­ни­ем в слу­чае, если он обви­нял­ся в пре­ступ­ле­нии в орди­нар­ном суде и уже под­верг­ся нака­за­нию за него. Послед­ст­ви­ем тако­го заме­ча­ния была толь­ко ig­no­mi­nia (утра­та доб­ро­го име­ни), но не in­fa­mia (бес­че­стье) (Cic. de Rep. IV. 6) [INFA­MIA], и цен­зор­ский вер­дикт не являл­ся judi­cium или res judi­ca­ta (судеб­ным при­го­во­ром) (Cic. pro Cluent. 42), ибо его послед­ст­вия не были дли­тель­ны­ми и мог­ли быть отме­не­ны сле­дую­щи­ми цен­зо­ра­ми или зако­ном. Кро­ме того, цен­зор­ское заме­ча­ние не было дей­ст­ви­тель­но, если оба цен­зо­ра не были соглас­ны. Ig­no­mi­nia, таким обра­зом, было толь­ко вре­мен­ным ca­pi­tis di­mi­nu­tio (утра­той части граж­дан­ских прав), кото­рое, по-види­мо­му, даже не лиша­ло маги­ст­ра­та его долж­но­сти (Liv. XXIV. 18), и опре­де­лен­но не пре­пят­ст­во­ва­ло под­верг­шим­ся ему лицам доби­вать­ся долж­но­стей, быть назна­чен­ны­ми пре­то­ром судья­ми или слу­жить в рим­ских вой­сках. Так, Мам. Эми­лий, с.264 несмот­ря на цен­зор­ское заме­ча­ние, был назна­чен дик­та­то­ром (Liv. IV. 31).

Чело­век мог полу­чить цен­зор­ское заме­ча­ние в мно­же­стве слу­ча­ев, точ­но опре­де­лить кото­рые было бы невоз­мож­но, ибо в очень мно­гих эпи­зо­дах это зави­се­ло от усмот­ре­ния цен­зо­ров и их мне­ния о дан­ном слу­чае; ино­гда одна пара цен­зо­ров даже мог­ла про­пу­стить нару­ше­ние, а их пре­ем­ни­ки — суро­во пока­рать его (Cic. de Se­nect. 12). Сооб­ща­ет­ся, одна­ко, о трех основ­ных типах нару­ше­ний, карае­мых цен­зо­ра­ми.

1. Совер­шен­ные в част­ной жиз­ни людей, напри­мер: (a) Холо­стяц­кая жизнь в том воз­расте, когда чело­век дол­жен быть женат, чтобы обес­пе­чить государ­ство граж­да­на­ми (Val. Max. II. 9 § 1). Цен­зо­ры часто обя­зы­ва­ли граж­дан женить­ся, и отказ выпол­нить это нака­зы­вал­ся штра­фом [AES UXO­RIUM]. (b) Рас­тор­же­ние бра­ка или помолв­ки недолж­ным обра­зом или по неува­жи­тель­ным при­чи­нам (Val. Max. II. 9 § 2). (c) Непо­до­баю­щее поведе­ние по отно­ше­нию к жене и детям, так же, как жесто­кость или излиш­няя мяг­кость по отно­ше­нию к детям и непо­ви­но­ве­ние послед­них сво­им роди­те­лям (Plut. Cat. Maj. 17; cf. Cic. de Rep. IV. 6; Dio­nys. XX. 3). (d) Бес­по­рядоч­ный и рос­кош­ный образ жиз­ни или неуме­рен­ная рас­то­чи­тель­ность. Извест­но вели­кое мно­же­ство таких при­ме­ров (Liv. Epit. 14, XXXIX. 4; Plut. Cat. Maj. 18; Gel­lius, IV. 8; Val. Max. II. 9 § 4). В позд­ней­шие вре­ме­на при­ни­ма­лись le­ges sumptua­riae (зако­ны про­тив рос­ко­ши), чтобы сдер­жать рас­ту­щую любовь к рос­ко­ши. (e) Небреж­ность и недоб­ро­со­вест­ность при обра­бот­ке зем­ли (Gell. IV. 12; Plin. H. N. XVIII. 3). (f) Жесто­кость к рабам и кли­ен­там (Dio­nys. XX. 3). (g) Непо­до­баю­щее ремес­ло или заня­тие (Dio­nys., l. c.), как, напри­мер, игра в теат­ре (Liv. VII. 2). (h) Охота за наслед­ства­ми и обман­ное отстра­не­ние сирот от насле­до­ва­ния, и т. п.

2. Нару­ше­ния, совер­шен­ные в обще­ст­вен­ной жиз­ни, либо в каче­стве долж­ност­но­го лица, либо про­тив маги­ст­ра­тов. (a) Если образ дей­ст­вий маги­ст­ра­та не соот­вет­ст­во­вал его досто­ин­ству как долж­ност­но­го лица; если маги­ст­рат брал взят­ки или фаль­си­фи­ци­ро­вал ауспи­ции (Cic. de Se­nect. 12; Liv. XXXIX. 42; Val. Max. II. 9. § 3; Plut. Cat. Maj. 17; Cic. de Di­vin. I. 16). (b) Непо­до­баю­щее поведе­ние по отно­ше­нию к маги­ст­ра­ту, или попыт­ка огра­ни­чить его власть, или анну­ли­ро­вать закон, кото­рый цен­зо­ры счи­та­ли необ­хо­ди­мым (Liv. IV. 24; Cic. de Orat. II. 64; Val. Max. II. 9. § 5; Gel­lius, IV. 20). (c) Клят­во­пре­ступ­ле­ние. (Cic. de Off. I. 13; Liv. XXIV. 18; Gell. VII. 18). (d) Небреж­ность, непо­ви­но­ве­ние и тру­сость сол­дат в вой­ске (Val. Max. II. 9. § 7; Liv. XXIV. 18, XXVII. 11). (e) Пло­хое состо­я­ние обще­ст­вен­но­го коня [EQUI­TES].

3. Раз­лич­ные поступ­ки и заня­тия, счи­тав­ши­е­ся вред­ны­ми для обще­ст­вен­ной нрав­ст­вен­но­сти, мог­ли быть запре­ще­ны эдик­том (Gel­lius, XV. 11) и нару­ши­те­ли этих эдик­тов кара­лись заме­ча­ни­ем и пони­же­ни­ем ста­ту­са. О мно­же­стве поступ­ков, спо­соб­ных повлечь за собой ig­no­mi­nia от цен­зо­ров, см. Nie­buhr, Hist. of Ro­me, vol. II p. 399, сл.

Нака­за­ния, нала­гае­мые цен­зо­ром, как пра­ви­ло, раз­ли­ча­лись в зави­си­мо­сти от поло­же­ния, зани­мае­мо­го чело­ве­ком, хотя ино­гда лицо выс­ше­го ран­га мог­ло под­верг­нуть­ся всем нака­за­ни­ям одно­вре­мен­но, при пере­веде­нии его в самый низ­ший класс граж­дан. Но обыч­но нака­за­ния под­разде­ля­лись на четы­ре рода:

1. Mo­tio или ejec­tio e se­na­tu, или исклю­че­ние чело­ве­ка из чис­ла сена­то­ров. Это нака­за­ние либо мог­ло состо­ять толь­ко в исклю­че­нии из спис­ка сена­то­ров, либо чело­ве­ка мог­ли одно­вре­мен­но исклю­чить из триб и пони­зить в клас­се до эра­рия (Liv. XXIV. 18). Послед­няя мера, по-види­мо­му, при­ме­ня­лась ред­ко; обыч­но это нака­за­ние накла­ды­ва­лось сле­дую­щим обра­зом: цен­зо­ры в новых спис­ках про­пус­ка­ли име­на тех сена­то­ров, кото­рых жела­ли исклю­чить, и, зачи­ты­вая эти новые спис­ки пуб­лич­но, не назы­ва­ли име­на тех, кто более не являл­ся сена­то­ра­ми. Поэто­му выра­же­ние prae­te­ri­ti se­na­to­res экви­ва­лент­но se­na­tu ejec­ti (Liv. XXXVIII. 28, XXVII. 11, XXXIV. 44; Fest., s. v. Prae­te­ri­ti). В неко­то­рых слу­ча­ях, одна­ко, цен­зо­ры не огра­ни­чи­ва­лись этой про­стой про­цеду­рой, а обра­ща­лись к отме­чен­но­му сена­то­ру и пуб­лич­но пори­ца­ли его за его поведе­ние (Liv. XXIV. 18). Одна­ко посколь­ку ig­no­mi­nia, как пра­ви­ло, не пре­пят­ст­во­ва­ло экс-сена­то­ру зани­мать любые маги­ст­ра­ту­ры, откры­ваю­щие путь в сенат, — в сле­дую­щий ценз он мог вновь стать сена­то­ром. (Cic. pro Cluent. 42, Plut. Cic. 17).

2. Ademptio equi, или лише­ние всад­ни­ка обще­ст­вен­но­го коня. Это нака­за­ние так­же мог­ло быть про­стым или соче­тать­ся с исклю­че­ни­ем из три­бы и пони­же­ни­ем в клас­се до эра­рия (Liv. XXIV. 18, 43, XXVII. 11, XXIX. 37, XLIII. 16) [EQUI­TES].

3. Mo­tio e tri­bu, или исклю­че­ние чело­ве­ка из его три­бы. Это нака­за­ние и пони­же­ние в клас­се до эра­рия пер­во­на­чаль­но были одним и тем же; но когда посте­пен­но воз­ник­ло раз­ли­чие меж­ду сель­ски­ми три­ба­ми (tri­bus rus­ti­cae) и город­ски­ми три­ба­ми (tri­bus ur­ba­nae), исклю­че­ние из три­бы пере­во­ди­ло чело­ве­ка из сель­ских триб в менее пре­стиж­ные город­ские три­бы; и если даль­ней­шее пони­же­ние в клас­се до эра­рия соче­та­лось с исклю­че­ни­ем из три­бы, то это все­гда явно ого­ва­ри­ва­лось (Liv. XLV. 15, Plin. H. N. XVIII. 3).

4. Чет­вер­тое нака­за­ние назы­ва­лось re­fer­re in aera­rios (Liv. XXIV. 18; Cic. pro Cluent. 43) или fa­ce­re ali­quem aera­rium (Liv. XXIV. 43) (зачис­ле­ние в эра­рии) и мог­ло нала­гать­ся на любое лицо, заслу­жи­ваю­щее это по мне­нию цен­зо­ров [AERA­RII]. Это пони­же­ние, стро­го гово­ря, вклю­ча­ло в себя все про­чие нака­за­ния, ибо всад­ник мог быть зачис­лен в эра­рии, толь­ко лишив­шись пред­ва­ри­тель­но сво­его коня, а член сель­ской три­бы — толь­ко будучи пред­ва­ри­тель­но исклю­чен из нее (Liv. IV. 24, XXIV. 18, сл.).

Если чело­век, полу­чив­ший цен­зор­ское заме­ча­ние, счи­тал, что с ним обо­шлись неспра­вед­ли­во, он мог попы­тать­ся дока­зать свою неви­нов­ность перед цен­зо­ра­ми (cau­sam age­re apud cen­so­res, Varr. de Re Rust. I. 7), а если ему это не уда­ва­лось — попы­тать­ся полу­чить защи­ту у одно­го из цен­зо­ров, чтобы тот нало­жил запрет в его поль­зу.

III. Управ­ле­ние финан­са­ми государ­ства было еще одной частью цен­зор­ских пол­но­мо­чий. Преж­де все­го, каж­дый граж­да­нин дол­жен был пла­тить три­бут (tri­bu­tum), или налог на иму­ще­ство, в соот­вет­ст­вии с раз­ме­ром сво­ей соб­ст­вен­но­сти, зафик­си­ро­ван­ным в цен­зе, и, таким обра­зом, регу­ли­ро­ва­ние раз­ме­ра это­го нало­га, есте­ствен­но, ока­за­лось в юрис­дик­ции цен­зо­ров (ср. Liv. XXXIX. 44) [TRI­BU­TUM]. Они так­же кон­тро­ли­ро­ва­ли все про­чие государ­ст­вен­ные дохо­ды, vec­ti­ga­lia, такие, как деся­ти­на, выпла­чи­вае­мая с государ­ст­вен­ных земель, соля­ные раз­ра­бот­ки, руд­ни­ки, тамо­жен­ные сбо­ры и т. д. [VEC­TI­GA­LIA]. Все эти доход­ные ста­тьи цен­зо­ры, как пра­ви­ло, сда­ва­ли на с.265 откуп поку­па­те­лю, пред­ло­жив­ше­му наи­выс­шую цену, на пяти­лет­ний срок люст­ра. Про­цеду­ра сда­чи на откуп назы­ва­лась ven­di­tio или lo­ca­tion и, по-види­мо­му, про­ис­хо­ди­ла в мар­те (Mac­rob. Sat. I. 12) в обще­ст­вен­ном месте в Риме (Cic. de Leg. Agr. I. 3, II. 21). Все усло­вия сда­чи, а так­же все пра­ва и обя­зан­но­сти откуп­щи­ков опре­де­ля­лись в le­ges cen­so­riae, пуб­ли­ку­е­мых цен­зо­ра­ми каж­дый раз перед нача­лом тор­гов (Cic. ad Qu. Fr. I. 1 § 12, Verr. III. 7, de Nat. Deor. III. 19, Varr. de Re Rust. II. 1). О даль­ней­ших подроб­но­стях см. PUB­LI­CA­NI. Цен­зо­ры так­же име­ли пра­во (хотя, види­мо, толь­ко с согла­сия сена­та) созда­вать новые vec­ti­ga­lia (Liv. XXIX. 37, XL. 51) и даже про­да­вать зем­лю, при­над­ле­жа­щую государ­ству. (Liv. XXXII. 7). Таким обра­зом, скла­ды­ва­ет­ся впе­чат­ле­ние, что цен­зо­ры были обя­за­ны соста­вить бюд­жет на срок люст­ра и поза­бо­тить­ся, чтобы дохо­ды государ­ства соот­вет­ст­во­ва­ли его рас­хо­дам в этот пери­од. В этом их обя­зан­но­сти напо­ми­на­ли обя­зан­но­сти совре­мен­но­го мини­ст­ра финан­сов. Одна­ко цен­зо­ры не полу­ча­ли государ­ст­вен­ные дохо­ды. Все государ­ст­вен­ные день­ги выпла­чи­ва­лись в эра­рий, кото­рый цели­ком нахо­дил­ся в рас­по­ря­же­нии сена­та, и все рас­хо­ды совер­ша­лись по ука­за­нию дан­но­го орга­на, исполь­зо­вав­ше­го кве­сто­ров как сво­их чинов­ни­ков [AERA­RIUM; SENA­TUS].

Цен­зо­ры были упол­но­мо­че­ны рас­хо­до­вать государ­ст­вен­ные сред­ства в одной важ­ной отрас­ли (хотя фак­ти­че­ские выпла­ты, несо­мнен­но, совер­ша­лись кве­сто­ра­ми). Цен­зо­ры кон­тро­ли­ро­ва­ли все обще­ст­вен­ное стро­и­тель­ство и работы (ope­ra pub­li­ca); и, чтобы воз­ме­стить рас­хо­ды, свя­зан­ные с этой частью их обя­зан­но­стей, сенат выде­лял им опре­де­лен­ную сум­му денег или опре­де­лен­ные ста­тьи дохо­дов; цен­зо­ры были ими огра­ни­че­ны, но в то же вре­мя име­ли пра­во рас­по­ря­жать­ся ими по сво­е­му усмот­ре­нию (Po­lyb. VI. 13; Liv. XL. 46, XLIV. 16). Они обя­за­ны были следить за тем, чтобы хра­мы и про­чие обще­ст­вен­ные зда­ния нахо­ди­лись в хоро­шем состо­я­нии (aedes sac­ras tue­ri и sar­ta tec­ta exi­ge­re, Liv. XXIV. 18, XXIX. 37, XLII. 3, XLV. 15), чтобы част­ные лица не зани­ма­ли обще­ст­вен­ные терри­то­рии (lo­ca tue­ri, Liv. XLII. 3, XLIII. 16) и чтобы акве­ду­ки, доро­ги, водо­сто­ки и пр. содер­жа­лись долж­ным обра­зом [AQUAE­DUC­TUS; VIAE; CLOA­CAE]. Ремонт обще­ст­вен­ных соору­же­ний и под­дер­жа­ние их в над­ле­жа­щем состо­я­нии сда­ва­лись цен­зо­ра­ми на откуп на пуб­лич­ных тор­гах под­ряд­чи­ку, пред­ло­жив­ше­му наи­мень­шую цену, так же, как vec­ti­ga­lia сда­ва­лись тому, кто пред­ло­жил наи­боль­шую цену. Эти рас­хо­ды назы­ва­лись ultrot­ri­bu­ta; и поэто­му мы часто видим, что vec­ti­ga­lia и ultrot­ri­bu­ta про­ти­во­по­став­ля­ют­ся друг дру­гу (Liv. XXXIX. 44, XLIII. 16). Лица, заклю­чав­шие кон­тракт, назы­ва­лись con­duc­to­res, man­ci­pes, re­dempto­res, sus­cep­to­res и т. д.; а их обя­зан­но­сти опре­де­ля­лись в Le­ges Cen­so­riae. Цен­зо­ры так­же долж­ны были кон­тро­ли­ро­вать рас­хо­ды, свя­зан­ные с рели­ги­оз­ным куль­том, даже, к при­ме­ру, корм­ле­ние свя­щен­ных гусей на Капи­то­лии, так­же сда­вав­ше­е­ся на откуп (Plut. Quaest. Rom. 98; Plin. H. N. X. 22; Cic. pro Rosc. Am. 20). Под­дер­жи­вая в поряд­ке обще­ст­вен­ные соору­же­ния, цен­зо­ры так­же стро­и­ли новые, как для укра­ше­ния, так и ради поль­зы, в Риме и в дру­гих частях Ита­лии, — такие, как хра­мы, бази­ли­ки, теат­ры, пор­ти­ки, фору­мы, город­ские сте­ны, акве­ду­ки, гава­ни, мосты, кана­ли­за­ции, доро­ги и т. д. Цен­зо­ры либо выпол­ня­ли эти работы сов­мест­но, либо дели­ли меж­ду собой день­ги, выде­лен­ные им сена­том (Liv. XL. 51, XLIV. 16). Работы сда­ва­лись под­ряд­чи­кам, так же, как те, что упо­мя­ну­ты выше, и по их завер­ше­нии цен­зо­ры долж­ны были убедить­ся, что работы выпол­не­ны в соот­вет­ст­вии с дого­во­ром: это назы­ва­лось opus pro­ba­re или in ac­cep­tum re­fer­re (Cic. Verr. I. 57; Liv. IV. 22, XLV. 15; Lex Pu­teol. P. 73, Spang.).

Эди­лы тоже зани­ма­лись над­зо­ром за обще­ст­вен­ны­ми соору­же­ни­я­ми, и чет­ко раз­гра­ни­чить обя­зан­но­сти цен­зо­ров и эди­лов непро­сто; но в целом мож­но отме­тить, что над­зор эди­лов имел ско­рее поли­цей­ский харак­тер, а над­зор цен­зо­ров касал­ся финан­со­вых вопро­сов.

После завер­ше­ния сво­их раз­но­об­раз­ных обя­зан­но­сти и про­веде­ния цен­за цен­зо­ры затем совер­ша­ли люстр, или тор­же­ст­вен­ное очи­ще­ние наро­да. При вступ­ле­нии в долж­ность, цен­зо­ры тяну­ли жре­бий о том, что из них дол­жен совер­шить это очи­ще­ние (lustrum fa­ce­re или con­de­re, Varr. L. L. VI. 86; Liv. XXIX. 37, XXXV. 9, XXXVIII. 36, XLII. 10); но, конеч­но, на цере­мо­нии обя­за­ны были при­сут­ст­во­вать оба цен­зо­ра [LUSTRUM].

Суще­ст­во­ва­ли цен­зо­ры в рим­ских и латин­ских коло­ни­ях и в муни­ци­пи­ях, назы­вав­ши­е­ся так­же quin­quen­na­les. О них гово­рит­ся в ста­тье COLO­NIA.

Ино­гда ценз про­во­дил­ся в про­вин­ци­ях, даже при рес­пуб­ли­ке (Cic. Verr. II. 53, 56); но, по-види­мо­му, до Авгу­ста общий ценз в про­вин­ци­ях не про­во­дил­ся. Этот импе­ра­тор пове­лел соста­вить точ­ный отчет обо всех лицах, нахо­дя­щих­ся под вла­стью Рима, а так­же о раз­ме­рах их соб­ст­вен­но­сти (Ev. Lu­cae, II. 1, 2; Joseph. Ant. Jud. XVII. 13 § 5, XVIII. 1 § 1, 2 § 1); и подоб­ный ценз вре­мя от вре­ме­ни про­во­дил­ся после­дую­щи­ми импе­ра­то­ра­ми, сна­ча­ла каж­дые десять, потом — каж­дые пят­на­дцать лет (Sa­vig­ny, Rö­mi­sche Steuer­ver­fas­sung, in Zeitschrift, vol. VI pp. 375—383). Для про­веде­ния цен­за импе­ра­тор отправ­лял в про­вин­цию спе­ци­аль­ных чинов­ни­ков, назы­вав­ших­ся Cen­si­to­res (Dig. 50 tit. 15 s. 4 § 1; Cas­siod. Var. IX. 11; Orel­li, Inscr. No. 3652); но их обя­зан­но­сти ино­гда выпол­ня­ли импе­ра­тор­ские лега­ты (Tac. Ann. I. 31, II. 6). Цен­зи­то­рам помо­га­ли под­чи­нен­ные чинов­ни­ки, назы­вав­ши­е­ся Cen­sua­les, кото­рые состав­ля­ли спис­ки и т. д. (Ca­pi­tol. Gor­dian. 12; Sym­mach. Ep. X. 43; Cod. Theod. 8 tit. 2). В Риме в пери­од импе­рии ценз по-преж­не­му про­во­дил­ся, но преж­них свя­зан­ных с ним цере­мо­ний уже не суще­ст­во­ва­ло, и после Вес­па­си­а­на цере­мо­ния очи­ще­ния не совер­ша­лась. Два вели­ких юри­ста, Павел и Уль­пи­ан напи­са­ли каж­дый по рабо­те о цен­зе в импе­ра­тор­ский пери­од, и неко­то­рые извле­че­ния из этих работ при­во­дят­ся в гла­ве Дигест (50, tit. 15), к кото­рой мы и отсы­ла­ем чита­те­лей за даль­ней­ши­ми подроб­но­стя­ми, свя­зан­ны­ми с импе­ра­тор­ским цен­зом.

Сло­во «ценз», кро­ме зна­че­ния «оцен­ка» иму­ще­ства чело­ве­ка, име­ло так­же и дру­гие зна­че­ния, кото­рые сле­ду­ет крат­ко упо­мя­нуть: 1. Раз­мер соб­ст­вен­но­сти чело­ве­ка, и поэто­му мы чита­ем о сена­тор­ском цен­зе (cen­sus se­na­to­rius), т. е., иму­ще­стве сена­то­ра, о всад­ни­че­ском цен­зе (cen­sus equestris), т. е. об иму­ще­стве всад­ни­ка. 2. Спи­сок цен­зо­ров. 3. Налог, зави­сев­ший от оцен­ки цен­за. В лек­си­ко­нах мож­но най­ти при­ме­ры этих зна­че­ний.

(Зна­чи­тель­ная часть дан­ной ста­тьи взя­та из пре­крас­но­го опи­са­ния с.266 цен­зу­ры в рабо­те Бек­ке­ра «Handbuch der Rö­mi­schen Al­ter­thü­mer», vol. II part II p. 191, и сл. Ср. Nie­buhr, His­to­ry of Ro­me, vol. II p. 397; Ar­nold, His­to­ry of Ro­me, vol. I p. 346, сл.; Göttling, Rö­mi­sche Staatsver­fas­sung, p. 328, сл.; Ger­lach, Die Rö­mi­sche Cen­sur in ih­rem Ver­hältnis­se zur Ver­fas­sung, Ba­sel, 1842; Du­reau de la Mal­le, Eco­no­mie Po­li­ti­que des Ro­mains, vol. I p. 159, сл.).