МЕНАНДР; Me­nandros, из Афин, 342—293/292 гг. до н. э., гре­че­ский комедио­граф. Сын состо­я­тель­но­го афи­ня­ни­на Дио­пей­та, учил­ся в Ликее у Фео­ф­ра­с­та. На эфе­бии, соот­вет­ст­ву­ю­щей нашей воин­ской повин­но­сти, Менандр был това­ри­щем Эпи­ку­ра. Дядей Менанд­ра, а воз­мож­но и лите­ра­тур­ным настав­ни­ком, был комедио­граф Алек­сис, а дру­гом еще со вре­мен сов­мест­но­го обу­че­ния в Ликее — Демет­рий Фалер­ский, пра­ви­тель Афин, постав­лен­ный македон­ца­ми в 317—307 гг. После паде­ния его режи­ма Менандр под­вер­гал­ся боль­шой опас­но­сти. Одна­ко он до самой смер­ти не покидал Афин, несмот­ря даже на то что его при­гла­шал к сво­е­му дво­ру в Алек­сан­дрии Пто­ле­мей I. Он вел жизнь свет­ско­го чело­ве­ка, было извест­но о его свя­зях со зна­ме­ни­ты­ми гете­ра­ми Таидой и Гли­ке­ри­ей. Он уто­нул, купа­ясь в Пирее. Менандр писал очень лег­ко и создал более 100 комедий (нам извест­но 109 назва­ний, но сре­ди них, воз­мож­но, есть и двой­ные загла­вия), не все эти пье­сы были постав­ле­ны в Афи­нах, а неко­то­рые и вовсе не ста­ви­лись при жиз­ни поэта. Его сце­ни­че­ским дебю­том был Гнев (Or­ge; 321 г.). Менандр одер­жал толь­ко 8 сце­ни­че­ских побед, при жиз­ни усту­пая Филе­мо­ну. Гром­кую сла­ву он при­об­рел толь­ко после смер­ти, став люби­мым писа­те­лем обра­зо­ван­ной обще­ст­вен­но­сти, читае­мым в гре­ко-рим­ском мире (Еги­пет, Гал­лия) вплоть до V в. н. э.; его ста­ви­ли выше Ари­сто­фа­на и наравне с Гоме­ром. Через рим­ских под­ра­жа­те­лей Плав­та и Терен­ция он стал под­лин­ным родо­на­чаль­ни­ком евро­пей­ской комедии, родив­шей­ся из комедии ново­ат­ти­че­ской. Все ори­ги­наль­ные про­из­веде­ния Менанд­ра про­па­ли в эпо­ху позд­ней антич­но­сти, посколь­ку гре­че­ская шко­ла атти­ци­стов при­зна­ва­ла за обра­зец для под­ра­жа­ния толь­ко атти­че­ский диа­лект VI и V вв. до н. э., пред­став­лен­ный в комеди­ях Ари­сто­фа­на. От твор­че­ско­го наследия Менанд­ра оста­лось толь­ко боль­шое чис­ло фраг­мен­тов. И лишь папи­ру­сы из Егип­та при­нес­ли более обшир­ные кус­ки тек­стов Менанд­ра, а в 1959 г. — един­ст­вен­ную цели­ком дошед­шую пье­су — Отшель­ник (Dys­ko­los). Зна­ком­ство с про­из­веде­ни­я­ми Менанд­ра в даль­ней­шем ста­но­вит­ся более подроб­ным, откры­тия про­дол­жа­ют­ся, их резуль­та­ты под­твер­жда­ют пра­виль­ность высо­кой оцен­ки твор­че­ства комедио­гра­фа в древ­но­сти. Комедии Менанд­ра мы сего­дня зна­ем по боль­шим отрыв­кам из его пьес и един­ст­вен­ной целой пье­сы, най­ден­ным на папи­ру­сах, по мно­го­чис­лен­ным мел­ким фраг­мен­там (свы­ше 100), доне­сен­ным до нас посред­ст­вом цитат, и тем же путем, через твор­че­ство дру­гих писа­те­лей, дошед­шим до нас сведе­ни­ям о его твор­че­стве, по пере­ло­же­ни­ям его пьес рим­ски­ми после­до­ва­те­ля­ми (про­из­веде­ния Плав­та и Терен­ция). Наи­бо­лее извест­ные нам пье­сы — это уже упо­мя­ну­тый Отшель­ник, или Мизан­троп (Dys­ko­los e Mi­santhro­pos; 316 г.), комедия харак­те­ров, рису­ю­щая образ недо­вер­чи­во­го и желч­но­го ста­ро­го атти­че­ско­го кре­стья­ни­на Кне­мо­на, в резуль­та­те вне­зап­ных пово­ротов судь­бы вынуж­ден­но­го изме­нить свое непри­яз­нен­ное отно­ше­ние к людям; Девуш­ка с отре­зан­ной пря­дью (Pe­ri­kei­ro­me­ne), исто­рия вои­на, рев­ну­ю­ще­го свою воз­люб­лен­ную; Самий­ка (Sa­mia), комедия со слож­ной интри­гой об отце, подо­зре­ваю­щем, что сын увел у него любов­ни­цу и име­ет от нее ребен­ка; Тре­тей­ский суд (Epit­re­pon­tes), исто­рия рас­па­даю­ще­го­ся бра­ка — моло­дой гос­по­дин узна­ет о слиш­ком ран­ней бере­мен­но­сти жены, кото­рую подо­зре­ва­ет в добрач­ной свя­зи, в то вре­мя как это он сам, неузнан­ный, увел ее еще девуш­кой с брач­но­го пира. Эта пье­са обла­да­ет слож­ной интри­гой, веду­щей в кон­це кон­цов к рас­кры­тию прав­ды, навер­ное луч­шая из извест­ных нам комедий Менанд­ра. Рядом сле­ду­ет поста­вить Щит (As­pis), комедию, в зна­чи­тель­ной части (более чем поло­ви­на) дошед­шую до нас в папи­ру­сах, опуб­ли­ко­ван­ных в 70-е гг.; в ней рас­ска­зы­ва­ет­ся исто­рия афин­ской семьи, интри­га раз­во­ра­чи­ва­ет­ся вокруг иму­ще­ства, кото­рым явля­ет­ся воен­ный доспех счи­тав­ше­го­ся погиб­шим юно­ши. У нас есть так­же обшир­ные фраг­мен­ты из пьес Зем­леде­лец (Geor­gos), Герой (He­ros), Отме­чен­ная боже­ст­вом (Theo­pho­ru­me­ne), Кифа­ред (Kitha­ris­tes), Льстец (Ko­laks), Перин­фи­ян­ка (Pe­rin­thia), При­виде­ние (Phas­ma) и най­ден­ный недав­но фраг­мент комедий Нена­вист­ник (Mi­su­me­nos) и Сики­он­цы (Si­kyo­nioi). В комеди­ях Менанд­ра неиз­мен­но при­сут­ст­ву­ют обра­зы отцов — стар­цев, суро­вых или снис­хо­ди­тель­ных, ску­пых или щед­рых; моло­дых людей — лег­ко­мыс­лен­ных, образ­цо­вых или исправ­ля­ю­щих­ся по ходу дей­ст­вия; «хоро­ших» и «пло­хих» гетер; моло­дых доче­рей горо­жан; раз­но­го рода рабов, от дура­ков, полу­чаю­щих побои, до хит­ре­цов, направ­ля­ю­щих ход собы­тий; вои­нов — от несчаст­ных влюб­лен­ных до шум­ных бахва­лов; уна­сле­до­ван­ные от древ­ней комедии фигу­ры пара­си­тов и наду­тых пова­ров. В общем, окру­же­ние зажи­точ­ных город­ских семейств, кос­мо­по­ли­тич­ное в силу устра­не­ния поли­ти­че­ских реа­лий эпо­хи. Стерж­нем дей­ст­вия явля­ет­ся ино­гда рас­кры­тие харак­те­ра глав­но­го героя, чьи реак­ции (гнев, недо­вер­чи­вость, жад­ность) опре­де­ля­ют раз­ви­тие дей­ст­вия, а ино­гда запу­тан­ная интри­га, веду­щая в ито­ге к соеди­не­нию двух влюб­лен­ных или полу­че­нию состо­я­ния, часто эти цели пере­пле­та­ют­ся. Репер­ту­ар моти­вов не слиш­ком богат: совра­щен­ные девуш­ки, под­ки­ну­тые или похи­щен­ные дети, раз­лу­чен­ные семьи и неиз­беж­ный во всех зре­лых про­из­веде­ни­ях Менанд­ра момент anag­no­ris­mos (узна­ва­ния; напри­мер, узна­ва­ния роди­те­ля­ми яко­бы погиб­ших детей), но писа­тель­ское искус­ство про­яв­ля­лось в пере­пле­те­нии моти­вов и созда­нии на осно­ве тра­ди­ци­он­ных типа­жей инди­виду­аль­ных, пре­крас­но обри­со­ван­ных харак­те­ров, в кото­рых отсут­ст­во­ва­ли край­но­сти: ни чер­ных, ни белых, но почти все­гда наде­лен­ных какой-либо чер­той, вызы­ваю­щей сим­па­тию. Атмо­сфе­ра комедий Менанд­ра отме­че­на сим­па­ти­ей ко всем выведен­ным в них обра­зам, пони­ма­ни­ем чело­ве­че­ских судеб и ситу­а­ций, нена­вяз­чи­вой дидак­тич­но­стью. Это дела­ет твор­че­ство Менанд­ра явле­ни­ем не столь кра­соч­ным, как испол­нен­ная стра­стей древ­няя ари­сто­фа­нов­ская комедия, но при­ят­ным, инте­рес­ным, скло­ня­ю­щим к раз­мыш­ле­ни­ям. Фило­со­фия Менанд­ра сми­ря­ет­ся с пере­мен­чи­во­стью чело­ве­че­ской судь­бы, кото­рой управ­ля­ют боже­ства (самое могу­ще­ст­вен­ное из кото­рых — Слу­чай (Tyche)), про­яв­ля­ю­щие себя в люд­ских харак­те­рах. Важ­ней­шие тре­бо­ва­ния к чело­ве­ку — пони­ма­ние и сочув­ст­вие дру­гим людям. Кос­вен­ным обра­зом эту фило­со­фию рас­кры­ва­ют мно­го­чис­лен­ные бли­ста­тель­ные в лите­ра­тур­ном отно­ше­нии сен­тен­ции-гно­мы, рас­се­ян­ные в пье­сах. Имен­но из них боль­шей частью состо­ят фраг­мен­ты, дошед­шие до нас в цита­тах, из них же скла­ды­ва­ют­ся частью аутен­тич­ные, частью запол­нен­ные чужи­ми, не менан­дро­вы­ми, выска­зы­ва­ни­я­ми сбор­ни­ки, как напри­мер Одно­сти­шия (Gno­mai mo­nos­ti­choi), пред­став­ляв­шие собой учеб­ные тек­сты для школ и рас­про­стра­нен­ные в эпо­ху позд­ней антич­но­сти и в Визан­тий­ский пери­од, кото­рые были пере­веде­ны на сирий­ский, араб­ский, ста­ро­сла­вян­ский язы­ки. Комедии Менанд­ра стро­и­лись по опре­де­лен­ной схе­ме, кото­рая на мно­го веков ста­ла кано­ни­че­ской. Содер­жа­ние пье­сы пояс­ня­лось в уна­сле­до­ван­ном от Еври­пида про­ло­ге (ино­гда его про­из­но­си­ло боже­ство), после него сле­до­ва­ло 5 актов, разде­лен­ных обо­зна­чен­ны­ми в тек­сте лишь при­ме­ча­ни­я­ми выступ­ле­ни­я­ми хора, о пер­вом появ­ле­нии кото­ро­го объ­яв­лял один из акте­ров, но у хора не было соб­ст­вен­но­го тек­ста и он не играл ника­кой роли в дей­ст­вии пье­сы. Сце­ни­че­ские диа­ло­ги напи­са­ны ямби­че­ским три­мет­ром, а иные части — тро­хе­и­че­ским тет­ра­мет­ром. Язы­ком Менанд­ра был атти­че­ский диа­лект, явст­вен­но тяго­те­ю­щий к раз­го­вор­но­му язы­ку обра­зо­ван­ных кру­гов Афин. Неко­то­рые герои отме­че­ны инди­виду­аль­ным язы­ко­вым сти­лем, в Щите даже паро­ди­ру­ет­ся дорий­ский диа­лект, вло­жен­ный в уста псев­до­ле­ка­ря. Менандр избе­га­ет вся­че­ской вуль­гар­но­сти в выра­же­ни­ях, остав­ляя эле­мен­ты гру­бо­ва­то­го комиз­ма лишь в сце­нах с пова­ра­ми и раба­ми. Ред­ки у него наме­ки на совре­мен­ные ему лич­но­сти и собы­тия, при нали­чии раз­ра­ботан­ной эко­но­ми­че­ской тема­ти­ки отсут­ст­ву­ют поли­ти­че­ские аллю­зии, хотя Менандр уме­ет реа­ли­сти­че­ски вос­со­здать фон как сце­ни­че­ских, так и про­ис­хо­дя­щих за сце­ной собы­тий (напри­мер, сра­же­ния с вар­ва­ра­ми, усе­ян­ное тела­ми поле бит­вы в Щите). Он пре­крас­но вос­со­зда­ет чер­ты быта, раз­би­ра­ет­ся в обще­ст­вен­ных инсти­ту­тах и зако­нах, неод­но­крат­но даже опре­де­ля­ю­щих дей­ст­вие пье­сы, как в Щите и Сики­он­цах.