ПОСТАНОВЛЕНИЕ СЕНАТА (SENATUSCONSULTUM)
Полномочия сената были описаны в предыдущей статье (с.631—
Постановление сената частично отличалось от закона областью действия, но особенно — силой. Что касается области действия, то постановления сената касались преимущественно администрирования, и лишь как исключение предпринимались попытки регулировать с их помощью публичные и частные правоотношения, например, долговые (Liv. XXXV. 7; Cic. ad Att. V. 21, 13). Что касается силы постановления сената, то, вне зависимости от того, был ли его предмет административным или имел законодательный характер, как происходило в исключительных случаях, — все равно постановление сената не было законом, ибо его выполнение зависело от воли магистрата. Верно, что в исторические времена оно не было столь преходящим, как в ранний период, что упомянуто Дионисием (IX. 37; см. Mommsen, Staatsr. III. 987); ибо если магистрат пренебрегал его исполнением, то оно оставалось в силе на следующий год и так до тех пор, пока сенат его не отменит [однако Виллемс считает, что требовалась новая relatio[2], и ссылается на Liv. XLII. 10; Cic. in Pis. 2, 4]; но если оно становилось указанием для нового магистрата, то точно также зависело от его воли, и если нужно было сделать постановления сената обязательными, то их превращали в законы посредством rogatio[3] (ср. Cic. ad Att. I. 18, 3; pro Mur. 32, 67; Liv. XXXIX. 19). Закон Корнелия 67 г. до н. э. «ne quis nisi per populum legibus solveretur»[4] [LEX p. 40b] иногда приводится как доказательство существовавшей ранее законодательной силы постановлений сената, которые могли освобождать от действия закона, но это освобождение без согласия народа являлось узурпацией сената и было ограничено вышеупомянутым законом. Как отмечает Виллемс (Le Sénat, II. 117) это стало практиковаться только после Гракхов (ср. Liv. X. 13, XXXI. 50; Ep. LVI). И решения «populum ea lege non teneri»[5] или «placere legem abrogari»[6], упомянутые Цицероном (de Legg. II. 6, 14; fr. Corn. § 11; Phil. V. 4, 10, XII. 5, 12; de Dom. 16, 41) — это не отмена законов сенатом, а лишь заявление, что данные законы не были должным образом приняты, либо потому, что противоречили существующим законам, либо потому, что были проведены contra auspicia[7] и, следовательно, подлежали передаче на рассмотрение авгурам (ср. Cic. in Vat. 6, 14). Что касается воздействия постановления сената на магистрата, то обязанность выполнить постановление была моральной, а не юридической; однако следует отметить, что сенат имел определенные рычаги влияния на магистрата, который отказался советоваться с ними more majorum[8] или, посоветовавшись, отказался исполнить решение. В более ранний период сенаторы могли назначить диктатора; они могли обратиться к трибунам с просьбой о вмешательстве (Liv. XLII. 21) и за этим мог последовать плебисцит; они могли причинить магистрату неудобство, отказавшись заниматься любыми другими делами, пока не будет решено это (Cic. in Pis. 13, 29); наконец, всегда существовало осознание того, что должность магистрата годичная, а должности сенаторов — пожизненные. На самом деле, конфликты возникали редко, но в качестве примера см. Liv. XLII. 9, 10. Могут быть поучительны следующие примеры постановлений сената времен республики: постановление сената «ne quis in urbe sepeliretur»[9]; постановление сената de Bacchanalibus[10], ниже рассмотренное более подробно; постановление сената de libertinorum tribu[11] (Liv. XLV. 15); постановление сената de Macedonia[12] (ib. 18); постановление сената об издержках на Мегалезийские игры (Gell. II. 24); постановление сената «ne homo immolaretur»[13] (Plin. H. N. XXX. § 12); постановление сената de provinciis Quaestoriis[14]; постановление сената, принятое «M. Tullio Cicerone referente»[15], чтобы «ut legationum liberarum tempus annuum esset»[16]; различные постановления сената de collegiis dissolvendis[17]; старое постановление сената «ne liceret Africanas (bestias) in Italiam advehere»[18], уже отмененное плебисцитом, предложенным народным трибуном Гн. Ауфидием, с.637 согласно которому ввоз для цирковых игр был разрешен (Plin. H. N. VIII. § 64); и старое постановление сената, по которому «quaestio (servorum) in caput domini prohibebatur»[19] (Tac. Ann. II. 30), правило, установление которого Цицерон (pro Milon. 22, 59) приписывает majores[20]. Общий характер этих постановлений сената показывает, что, хоть при республике они и не были равнозначны законам, но обеспечивали контроль в вопросах, связанных с управлением, поддержанием религии, правами эрария и публиканов и положением италийцев и провинциалов (ср. Liv. XXVI. 34; XXXIX. 3; XLI. 9).
Резолюции сената назывались consulta, ибо магистрат (консул, трибун или претор) созывал его, чтобы проконсультироваться по какому-то определенному вопросу, который желал ему представить (referre, relatio): так, в SC. de Bacchanalibus[21] мы видим, что «Marcius L. F. S. Postumius L. F. Cos Senatum consoluerunt»[22], а в SC. de Philosophis et de Rhetoribus[23] (Gell. XV. 11) претор «consuluit»[24]. В преамбуле закона о populus[25] говорилось, что он jubere[26] а в преамбуле плебисцита — scire[27]; но в постановлениях сената обычно говорилось, что сенат censere[28] (например, «ita exdeicendum censuere», SC. de Bacch.)[29], хотя в разговорной речи вместо этого использовалось decernere[30] (например, Cic. ad Fam. VIII. 8; ad Att. I. 19), а слова decretum и senatusconsultum часто употреблялись без различия и особой точности (Gell. II. 24; ср. Aelius Gallus ap. Fest. s. v. senatus decretum, и статью о DECRETUM). По этому вопросу см. также Mommsen, Staatsrecht, III. 994 ff.; B. Pick, de Senatusconsultis, ch. I. (Berlin, 1884). Теория г-на Пика о том, что тот раздел сенатского постановления, который выражал фактическое решение, иногда определялся как decretum, объясняет фрагмент Fest. p. 339.
О процедуре консультации с сенатом и получения решений, называвшихся поэтому senatusconsulta, см. SENATUS § V. Решение не фиксировалось в письменной форме до тех пор, пока не было принято большинством голосов (ср. Cic. Cat. III. 6, 13). Scribae[31] записывали его (perscriptum, реже scriptum) на месте заседания вскоре после голосования, всегда в этот же день. Председательствующий магистрат задерживал свидетелей для записи, чтобы предотвратить мошенническое искажение (Cic. Phil. V. 4, 12; ad Att. IV. 8). Обычно это были auctor sententiae[32], некоторые из сторонников его принятия или, в случае хвалебного голосования, друзья лица, получившего почести (Cic. ad Fam. XV. 6, 2). О свидетелях говорили scribendo adfuerunt (SC. ARF. в de Bacchanalibus), в греческом переводе — γραφομένῳ παρῆσαν[33]. Ошибочно мнение, что свидетелей называли «auctoritates». В тексте, на котором оно основывается (Cic. ad Fam. VIII. 8), вводные слова (которые Моммзен, St. III. 1008, без всякой необходимости подвергает сомнению), SC. Auctoritates, описывают два типа решений, которые за этим следуют: первое — это senatusconsultum[34], а остальные — auctoritates[35], ибо против них была совершена интерцессия. Такое же значение можно естественно и просто придать этому слову в Cic. de Or. III. 2, 5. [О тексте предыдущего фрагмента см. Tyrrell and Purser, ad loc., критическое примечание.]
Форма записи решения была следующей: 1 (часто пропускавшееся). SC. (или auctoritas, в зависимости от конкретного случая). 2 (до 47 г. до н. э.). Praescriptio[36], «senatum consuluit»[37], с именем relator[38]. 3. Дата. 4. Место собрания, например, «in aede Apollinis»[39]. 5. Свидетели, «scribendo adfuerunt»[40]. 6. Relatio[41], как преамбула: «quod verba fecit»[42] такую-то. 7. Решение
Мероприятие, предлагаемое на рассмотрение сенату, могло быть остановлено интерцессией трибуна, который имел возможность наложить вето на relatio (Polyb. VI. 16); и не только трибуны, но и любой магистрат высшего или равного ранга с referens[51] мог воспользоваться правом интерцессии при голосовании (Varro ap. Gell. XIV. 7, 6; Cic. de Legg. III. 3, 10), и, хотя они и не могли помешать принятию решения (Val. Max. II. 2, 7; Tac. Hist. IV. 9; Cic. ad Fam. X. 12, 3), но могли на текущий момент лишить его административной силы. Предложение, которое было принято таким образом, но стало недействительным из-за интерцессии, называлось «senatus auctoritas»[52] (термин, который в широком смысле употреблялся также для обозначения любого выражения мнения сенатского большинства, независимо от того, стало ли оно senatusconsultum или нет, Cic. de Legg. II. 15, 37; de Orat. III. 2, 5; ad Fam. I. 2, 7, VIII. 8). У Ливия это техническое различие исчезает (см. Mommsen, St. III. 1033). [О совершенно отличном от этого patrum auctoritas[53], см. с. 631.] Суждение сената формально записывалось и фиксировалось в надежде на то, что если впоследствии запрет будет устранен, то оно может вступить в силу за счет возврата к нему и подтверждения сенатом, но без повторного обсуждения (ср. статью в постановлениях сената в Cic. ad Fam. VIII. 8: «Si quis huic
с.638 Если постановление сената относилось к латиноязычным общинам, то не требовалось ничего, кроме первоначального текста; но если оно относилось к грекам, то осуществлялся греческий перевод. Судя по стилю, постановления сената переводили в Риме, в традиционной форме, и направляли в Грецию или куда-либо еще; не предпринималось никаких усилий для перевода таких латинизмов, как ἐν Κομετίῳ πρὸ ἡμερῶν ἕπτα εἰδυιῶν Ὀκτωβίων[55]. Некоторые из известных нам постановлений сената республиканского периода дошли в первоначальной форме. Их можно классифицировать (вслед за Виллемсом) так: 1) Постановления сената, от которых сохранился латинский текст, вырезанный в бронзе: фрагмент постановления сената de Bacchanalibus в письме консулов «ad Teuranos»[56] 186 г. до н. э. (C. I. L. I. 43): часть SC. de Tiburtibus[57] в письме претора жителям Тибура (C. I. L. I. 201); его дату Моммзен окончательно установил как 159 г. до н. э., а Нибур затем ошибочно назвал его старейшим документом; фрагмент латинского текста постановления сената de Asclepiade[58] 87 г. до н. э. (C. I. L. I. 111). 2. Высеченные греческие переводы: фрагмент постановления de Delphis[59] 198 г. до н. э. — старейшее из известных постановлений сената (Le Bas, 852b); постановление или, скорее, два постановления de Thisbis[60] 170 г. до н. э. (Ephem. Epig. I. 278, II. 102); фрагмент постановления de Prienensibus et Samiis[61] 135 г. до н. э. (Le Bas-Waddington, 95, 196); греческий текст постановления de Asclepio[62] (C. I. I. 112); фрагмент постановления de Aphrodisiensibus[63] 56 г. до н. э. (Le Bas-Waddington, 1627); de Stratonicensibus[64] 39 г. до н. э. (Bull. Corr. Hell. 1887, 225). 3. Латинские тексты или греческие переводы, сохранившиеся в литературе: SC. de philosophis et rhetoribus[65] 161 г. до н. э. (Suet. Rhet. I; Gell. XV. 11); de hastis Martiis[66] 99 г. до н. э. (Gell. IV. 6); de provinciis consularibus[67] (Cic. ad Fam. VIII. 8); три постановления de Judaeis[68], датированные 139, 133, 44 гг. до н. э. (Joseph. Ant. XIV. 8, XIII. 9, XIV. 10). Помимо этого, имеются постановления сената об акведуках у Фронтина в книге II и различные другие постановления, более или менее сохранившиеся в первоначальной форме в Дигестах.
Приведенный ниже список постановлений сената содержит, возможно, все постановления, обозначенные личным именем консула или другого магистрата. Латинские авторы упоминают многочисленные постановления сената, принятые в эпоху империи, точные названия которых неизвестны, хотя вероятно, что, подобно законам, все они имели названия; но многие из них редко цитировали и редко на них ссылались ввиду их маловажности, поэтому их названия были забыты. Например, Тацит часто говорит о постановлениях сената, не указывая их названий, хотя в некоторых случаях их можно установить из других источников.
AFINIANUM (Афинианское): упомянуто в Cod. 8, 48, 10, 3; Inst. III. 1, 14 (где некоторые рукописи дают Сабинианское, Папинианское и Фабианское). Согласно пересказу Теофила, оно гласило, что если человек отдал одного из трех своих сыновей в усыновление, то приемный отец обязан оставить приемному сыну не менее четверти своего имущества.
APRONIANUM (Апронианское): вероятно, принятое в правление Адриана; оно позволило civitates (т. е., муниципальным сообществам) принимать hereditas[69] путем фидеикомисса (Dig. 36, 1, 26; ср. Ulpian, Reg. 22, 5). В этом же месте Ульпиан говорит, что постановление сената позволило civitates быть прямо назначенными наследниками своих вольноотпущенников (ср. Dig. 38, 3, 1, 1). Оба постановления были вызваны отсутствием testamentifactio in civitates[70], являвшихся incertae personae[71] (Ulpian, l. c.; Pliny, Ep. V. 7); но представляется, что нет никаких оснований считать их одним и тем же постановлением. Согласно толкованию, считалось, что они позволяли муниципальным сообществам, назначенным наследниками, требовать bonorum possessio secundum tabulas[72] (Dig. 38, 3, 1, 1). Нерва позволил им принимать легаты (Ulpian, Reg. 24, 28), при Марке Аврелии постановление сената предоставило это право также законным коллегиям (Dig. 34, 5, 20).
ARTICULEIANUM (Артикулеянское) (101 г. н. э.) позволило провинциальным наместникам объявлять свободным раба, которому свобода была завещана путем фидеикомисса, когда хозяин проживал в другой провинции (Dig. 40, 5, 51, 7).
DE BACCHANALIBUS (о вакханалиях) (186 г. до н. э.): обнаружено в Калабрии в 1640 г. на бронзовой таблице, находящейся сегодня в Вене. Текст опубликован Моммзеном, C. I. L. I. No. 196, и, в виде факсимиле, в первом томе надписей, изданном Королевской академией Пруссии в 1862 г., таблица XVIII. Его основным содержанием был запрет вакханалий на территории всей Италии (Liv. XXXIX. 18): см. статью о BACCHANALIA Vol. I. p. 265. Бейнкерсхук написал трактат об этом постановлении сената (de Cultu Religionis peregrinae apud veteres Romanos, Opusc. I. 412), с которым можно сравнить Senatusconsulti de Bacchanalibus, &c. Explicatio, auctore Matthaeo Aegyptio, Neapol. 1729, и Lewald, de Religionibus peregrinis apud veteres Romanos paulatim Introductis, Heidelberg, 1844. По-видимому, ни один античный источник не подтверждает название «Марцианское», которое иногда дают этому постановлению сената, ибо, хотя это и могло быть его наименование, если оно бы называлось по имени одного из консулов года, но, как было показано, такая практика впервые возникла в эпоху Империи.
CALVITIANUM (Кальвицианское): принято при Нероне, подтвердило Персикианское постановление сената (q. v.) против презумпции, основанной на Клавдианском постановлении сената. Оно установило, что ни мужчина младше шестидесяти лет, ни женщина старше пятидесяти лет, вступившие в брак друг с другом, не освобождаются от ограничений прав, связанных с caelibatus[73]: см. JULIA ET PAPIA POPPAEA LEX (Ulpian, Reg. 16, 3; Suet. Claudius, 23; Plin. Ep. VIII. 28; Cod. 5, 4, 27).
CLAUDIANUM (Клавдианское): это постановление, проведенное императором Клавдием в 52 г. н. э., внесло некоторые исключения в правило Jus Gentium[74], что статус детей определяется статусом их матери, упомянув которое, Гай говорит (I. 83): «Однако мы должны заметить, не изменено ли право народов в каждом случае законом или постановлением, имеющим силу закона». Исключений, внесенных Клавдиевым постановлением сената (в дополнение к двум другим, названным Ульпианом, Reg. 5, 8), всего три:
(1) Если римская гражданка сожительствовала или вступила в связь с servus alienus[75] с согласия хозяина последнего, то дети, рожденные от этой связи, будут рабами и собственностью хозяина их отца, хотя с согласия этого хозяина сама мать может остаться свободной: такое согласие, видимо, могло подразумеваться, если хозяин не сделал ей уведомления, указанного ниже, в
(2) Дети свободного человека от рабыни, которую он считал свободной, должны быть свободнорожденными, если это мальчики, и рабынями и собственностью хозяина матери, если это девочки. Это исключение тоже было отменено как inelegans, а правило Jus Gentium — восстановлено Веспасианом (Gaius, I. 85).
(3) Если свободная женщина сожительствовала с servus alienus (зная, кто он такой) без согласия его хозяина на эту связь и упорствовала в своем прелюбодеянии после трехкратного уведомления (denunciatio) о необходимости его прекращения со стороны хозяина (или его опекуна, попечителя или агента, и даже без всякого уведомления, если раб принадлежал муниципальному сообществу), то хозяин мог добиться, чтобы магистрат присудил ему эту женщину как рабыню, вместе с детьми, рожденными от этой связи как до, так и после присуждения. Ее имущество переходило к нему в соответствии с общим порядком наследования. [SUCCESSIO] (Paul. Sent. Rec. II.
Существует некоторая неясность в вопросе о том, были ли два последних исключения (коль скоро они связаны со статусом детей) установлены Клавдианским постановлением сената или неким законом, название которого неизвестно. Последнего мнения придерживались Рейн, Хушке и Бетман-Гольвег, на основании выражений Гая в I. 85, 86, где он говорит: «ex lege… sed illa pars ejusdem legis»[81]. В предыдущих изданиях данной работы предполагалось, что этот неизвестный закон может быть законом Элия — Сентия, однако он, по-видимому, регулировал не статус детей, родившихся от связи свободных и рабов, а подчинение patria potestas[82] детей, родившихся от брака граждан с латинами или иноземцами, после erroris causae probatio[83] (Gaius, I. 65, 75). Но более обоснованным представляется мнение Циммерна и Рудорфа, считающих, что в этих параграфах Гай употребляет слово lex в широком смысле, как синоним senatusconsultum, и трудно представить себе, чтобы правила, изложенные в пунктах (1) и (3), не были установлены одним и тем же постановлением.
Существуют другие постановления сената, названные по имени императора Клавдия, в частности, одно, освобождавшее мужчину старше 60 лет, женатого на женщине младше 50 лет, от ограничений прав, связанных с caelibatus (Ulpian, Reg. 16, 3; Suet. Claud. 23); возможно также, что его постановления о «revocatio libertorum in servitutem»[84] и предоставлении свободы рабам, брошенным своими хозяевами (Suet. ib. 25), были проведены через сенат. Об этих менее известных Клавдианских постановлениях сената см. Jo. Augusti Bachii Historia Jurisprudentiae Romanae.
DE COLLUSIONE DETEGENDA (о раскрытии сговоров): принято в правление Домициана, чтобы воспрепятствовать обманному приобретению статуса ingenuitas[85] при помощи сговора между хозяевами и рабами, патронами и вольноотпущенниками (Dig. 40, 16, 1; ib. 4). Иногда оно называется Юнианским постановлением сената.
DASUMIANUM (Дасумианское): принято при Траяне и позволило магистратам объявлять свободными рабов, которым свобода была завещана путем фидеикомисса, но хозяева которых не могли совершить освобождение из-за отсутствия по уважительным причинам; в этом случае патроном становился хозяин (Dig. 40, 5, 22, 2; ib. 36, pr.; ib. 51, 4—
HADRIANI SENATUSCONSULTA (Адрианские постановления сената). По-видимому, ни одно из постановлений сената, принятых по предложению Адриана (напр. Gaius, I. 47, II. 285; Dig. 5, 3, 20, 6, &c.), не называлось Адрианским; многие из них перечислены в работе Бахиуса, указанной в конце комментария к Клавдианскому постановлению сената. [См. JUVENTIANUM].
HOSIDIANUM (Госидианское): принято в 47 г. н. э.; ссылка на него содержится в Волузианском постановлении сената (см. Orelli, Inscriptiones, No. 3115). По-видимому, оно запрещало, под угрозой больших штрафов, сносить дома, чтобы продать место за бо́льшую цену или получить прибыль иным путем; его хорошо объяснил Бахофен, Ausgew. Lehren, pp. 185—
JUNCIANUM (Юнкианское) (182 г. н. э.) касалось освобождения рабов, принадлежащих иным лицам, чем завещатель, которым последний завещал свободу путем фидеикомисса (Dig. 40, 5, 28, 4; ib. 51, 8; ср. Zimmern, Geschichte des römischen Privatrechts, I. § 203).
JUNIANUM (Dig. 40, 16). [См. DE COLLUSIONE DETEGENDA].
JUVENTIANUM (Ювенцианское) — название, которое специалисты по римскому праву дали постановлению сената, принятому по настоянию Адриана (129 г. н. э.), по имени одного из четырех консулов (два ординарных и два суффекта), упомянутых в связи с ним в Dig. 5, 3, 20, 6; но само предложение, по-видимому, исходило от консулов-суффектов, которыми были Тит Ауфидий и Гоэний Севериан. Оно установило, что hereditatis petitio[86] должна предъявляться не только для возвращения res hereditariae[87] от тех, в чьем владении оно находится, но и для возвращения плодов, прироста и всякой прибыли, полученной от него владельцем (например, за счет продажи res hereditaria), независимо от его добросовестности; фактически, главной целью постановления, по-видимому, было разрешение некоторых старых спорных вопросов, связанных с имуществом, входившим в состав наследства и проданным иными лицами, чем наследник (см. Dernburg, Hereditatis Petitio, 1852, p. 20 sq.): «post senatusconsultum omne lucrum auferendum esse bonae fidei possessori quam praedoni dicendum est»[88], Dig. 5, 3, 28. Еще одним результатом этого постановления стало то, что наследник получил возможность аннулировать usucapio pro herede[89] [USUCAPIO: ср. Gaius, II. 57; Cod. 3, 31, 7]. Hereditatis petitio (на статью о которой следует сослаться), таким образом, стала разновидностью смешанного иска: первоначально «in rem»[90], теперь она касалась «praestationes personales»[91], так же, как и возвращения имущества; ср. Cod. 3, 31, 12, 3.
с.640 LARGIANUM (Ларгианское) регулировало наследование имущества юнианских латинов, устанавливая, что если фактический манумиссор умер, оно не обязательно отходит его наследникам, но лишь тем его детям, которые прямо не лишены наследства: «eo
LIBONIANUM (Либонианское) (16 г. н. э.): устанавливало, что если завещание человека полностью было написано для него другим лицом, то любое содержащееся в нем распоряжение в пользу последнего считается недействительным и должно рассматриваться pro non scripto[93]: примеры см. в Dig. 48, 10, 6, 1 и 2; ib. 22, 7, 6 и 7; Dig. 26, 2, 29. Эдикт императора Клавдия добавил к нему, что такое лицо, кроме того, подлежит наказанию по Lex Cornelia de falsis[94], хотя это положение отнесено к самому постановлению сената в Collatio Leg. Mos. et Rom. VIII. 7, 1 (Dig. 48, 10, 15, pr.). См. FALSUM; и Dig. 48, 10; Cod. 9, 23; Suet. Nero, 3.
DE LUDIS SAECULARIBUS (о Секулярных играх) (18 г. до н. э.). См. Gruter, Inscr. p. 326 и Haubold (Spangenberg), Monumenta Legalia, p. 163.
MACEDONIANUM (Македонианское): согласно Тациту (Ann. XI. 13) принято при Клавдии, согласно Светонию (Vesp. 11) — при Веспасиане; устанавливало, что иск о денежном долге filiusfamilias[95] не может быть предъявлен. Однако представляется, что претор обычно принимал иск, если обстоятельства были сомнительны, оставляя ответчику, если он мог доказать свое право на законное преимущество, возможность отклонить притязания истца со ссылкой на exceptio
В некоторых случаях это постановление сената не действовало: если filiusfamilias во время получения займа был солдатом (Cod. 4, 28, 7, 1), или имел собственный peculium castrense[98] или quasi castrense[99] (Dig. 14, 6, 2), или подтвердил сделку после того, как стал sui juris[100] (Cod. 4, 28, 2); или если кредитор имел основания считать filiusfamilias самостоятельным (Dig. 14, 6, 3, pr. и 1). Иск мог быть предъявлен даже отцу, если тот прямо или косвенно дал согласие на заём или в дальнейшем подтвердил его (Cod. 4, 28, 2; ib. 7, pr.), или если деньги были израсходованы в его интересах («in rem patris versum», Dig. 14, 6, 7, 12 и 13). (Dig. 14, 6; Cod. 4, 28; Inst. IV. 7, 7; Paul, Sent. Rec. II. 10; Loebenstern, de
MEMMIANUM (Меммианское): название, которое обычно дается постановлению сената, принятому в правление Нерона, чтобы предотвратить уклонение от ограничений прав, связанных с orbitas[101] [JULIA ET PAPIA POPPAEA LEX] путем усыновления ребенка и его эманципации сразу после принятия наследства. Из слов Тацита (Ann. XV. 19) складывается впечатление, что этот же прием использовали, чтобы избежать общественных повинностей (напр. Tutela[102]: см. Inst. I. 25, pr.), и что впоследствии это тоже было прекращено данным постановлением — «ne simulata adoptio in ulla parte muneris publici juvaret»[103].
NERONIANUM DE LEGATIS (Неронианское о легатах) (Gaius, II. 197, 212, 218, 220; Ulpian, Reg. 24,
NERONIANUM (Неронианское) (Paul. Sent. Rec. III. 5, 5), называлось также Клавдианским (Dig. 29, 5, Rubr.) и Пизонианским (Dig. ib. 8, pr.), поскольку было принято в консульство Нерона и Л. Кальпурния Пизона, в 57 г. н. э. Среди его положений Тацит (Ann. XIII. 32) называет следующее: «Ut si quis a suis servis interfectus esset, ii quoque, qui testamento manumissi sub eodem tecto mansissent, inter servos supplicia penderent»[104]; к чему Павел добавляет (Sent. Rec. III. 5, 5 и 6): «sed et hi torquentur, qui cum occiso in itinere fuerunt»[105], и «ut occisa uxore etiam de familia viri quaestio habeatur, idemque ut juxta uxoris familiam observetur, si vir dicatur occisus»[106]. В Dig. 29, 5, 8, pr. мы видим еще одно положение, «ut si poenae obnoxius servus venisset, quandoque animadversum in eum esset, venditor pretium praestaret, ne emptori injuriam fecisse videatur senatus»[107].
ORFITIANUM (Орфитианское): принято при Марке Аврелии и Коммоде, возможно в 178 г. н. э. (Ulpian, Reg. 26, 7; Capitolinus, Marc. 11) и касалось права детей наследовать имущество матери в случае ее смерти без завещания. Согласно законам XII таблиц, они исключались из наследования, так как женщина не могла иметь sui heredes[108], а в том единственном случае, когда дети являлись ее агнатами (т. е., если она была in manu mariti[109]), она, как правило, не могла оставить в наследство никакого имущества. Согласно преторскому bonorum possessio[110] дети призывались к наследованию после агнатов (Gaius, III. 30), но согласно данному постановлению сената дети даже получили преимущество перед агнатами и, таким образом, перешли в первый класс наследников, хотя если мать была вольноотпущенницей, то патрон имел право на такую же долю наследства, что и каждый из детей (Dig. 38, 17, 1, 9). Незаконнорожденность детей не играла роли (Dig. ib. 1, 2; Inst. III. 4, 3); если они подвергались capitis deminutio minima[111], это также не влияло на их право на наследство (Inst. ib. 2; Dig. ib. 1, 8). Неясно, является ли Орфитианское постановление сената, на которое ссылается Павел (Sent. Rec. IV. 14, 1), тем же самым постановлением. Оно поясняло правило, установленное с.641 законом Фуфия — Каниния, о том, что рабы могут быть отпущены на свободу по завещанию только поименно (nominatim), придавая такую же силу безошибочному описанию: «officiorum enim et artium appellatio nihil de significatione nominum mutat, nisi forte plures sint, qui eo officio designentur»[112]. (Inst. III. 4; Dig. 38, 17; Cod. 6, 57; Ulpian, Reg. 26, 7; Paul. Sent. Rec. IV. 10).
PEGASIANUM (Пегасианское): принято при Веспасиане, возможно, в 73 г. н. э. (Gaius, II. 254—
PERSICIANUM (Персикианское): принято при Тиберии, в 34 г. н. э. Оно отменило все без исключения освобождения от ограничений прав, связанных с caelibatus, для мужчин старше шестидесяти и женщин старше пятидесяти лет, ранее не подпадавших, по-видимому, под действие соответствующих положений законов Юлия и Папия — Поппея: Suet. Claudius, 23; Ulpian, Reg. 16, 3 (где читается «Перникианское»).
PISONIANUM (Пизонианское). [NERONIANUM].
PLANCIANUM (Планцианское): некоторые авторы относят его к правлению Веспасиана; оно вносило дополнение в положение закона, которое либо содержалось в законах Юлия и Папия — Поппея, либо было в них привнесено истолкованием или какой-то поправкой, о том, что всякий фидеикомисс, который наследник либо получатель легата обязан, в соответствии с письменным документом или иным тайным поручением, выплатить человеку, не имеющему права его принять, должен переходить к фиску (Dig. 30, 103; 34, 9, 10 и 18; 49, 14, 3). Такой фидеикомисс назывался «tacitum»[113], и о нем говорили, что он совершается «in fraudem legis»[114], так как он был изобретен, чтобы обойти закон; но если обещание исполнить порученное было дано открыто (palam, Dig. 49, 14, 3), то в этом не было fraus[115]; и, хотя фидеикомисс не был бы исполнен из-за неспособности получателя принять его, права на него не обязательно переходили фиску; в случае подобного упущения приоритет имели другие лица, наследующие по завещанию. Представляется, что даже если поручение было дано тайно, фидуциарий имел право сохранить свою четверть по Пегасианскому постановлению сената [FIDEICOMMISSUM]; но Планцианское постановление сената изменило этот порядок, лишив его четвертой части, а также запретило фидуциарию-обманщику объявлять фидеикомисс caducum[116], что он, естественно, мог сделать, если имел детей [LEGATUM; BONA CADUCA]: Ulpian, Reg. 25, 17; cf. Dig. 34, 9, 11; 35, 2, 59 (где приведено название постановления сената и добавлено, что конфискованная таким образом четверть была передана фиску рескриптом Антонина Пия). Наказание за мошенничество обращалось только на ту часть имущества, с которой было связано мошенничество, и если наследник имел бо́льшую долю наследства, чем имущество, затронутое мошенничеством, то получал преимущество, предоставленное законом Фальцидия (или, точнее, Пегасианским постановлением сената), в отношении остатка; или, как выразился Папиниан (Dig. 34, 9, 11), «sed et si major modus institutionis quam fraudis fuerit quod ad Falcidiam attinet, de superfluo quarta retinebitur»[117].
Существовало постановление сената, которое позволяло разведенной женщине установить статус своего ребенка, даже еще не рожденного, при помощи юридического denunciatio[118], направленного отцу в течение тридцати дней после развода; и некоторые авторы (например, Bethmann-Hollweg, Civil Process, II. p. 341; и Windscheid, Lehrbuch des Pandektensrechts, II. § 520, прим. 5) называют его Планцианским; но, как представляется, источники, на которые они ссылаются (Dig. 25, 3, 1, 1 и 12), не подтверждают этого.
RUBRIANUM (Рубрианское): принято около 101 г. н. э. и дало магистрату право объявлять свободными рабов, которым свобода была завещана путем фидеикомисса, но хозяева которых пытаются избежать обязанности освободить их, ссылаясь на свое отсутствие (Dig. 40, 5, 26, 7 sqq.: ср. Savigny, Zeitschrift, &c. XII. pp. 307—
SABINIANUM (Сабинианское). [AFINIANUM].
SILANIANUM (Силанианское). Первое постановление сената, о котором точно известно, что оно было названо в честь предложившего его, было принято при Августе, вероятно, в 10 г. н. э., в консульство П. Корнелия Долабеллы и Г. Юния Силана. Некоторым образом, оно сделало рабов ответственными за жизнь хозяев, установив, что в случае убийства человека все рабы, находившиеся в это время вместе с ним в доме или где-либо еще, должны быть допрошены под пыткой об исполнителях и подстрекателях преступления и затем казнены за неоказание помощи (Dig. 29, 5, 1, pr. и sq.; ib. 6; — Paul. Sent. Rec. III. 5, passim). Из слов Тацита (Ann. XIV. 42, в замечании, в связи с которым Липсий ссылается на Цицерона, ad Fam. IV. 12) представляется, что это был просто старый обычай, который постановление сената сделало обязательным во всех случаях убийства; но рабы, не достигшие зрелости, не подпадали под это постановление, которое также предоставляло свободу в награду рабу, нашедшему убийцу хозяина (Dig. 40, 8, 5; 38, 2, 4, pr.; 38, 16, 3, 4; Cod. 7, 13, 1). Кроме того, было установлено, что в случае подозрения, что человек был убит собственными домочадцами, принятие наследства до допроса рабов влечет за собой конфискацию наследства фиском у наследника как indignus[119] (Paul. Sent. Rec. III. 5, 1, 2 и 10; — Dig. 29, 5, 3, 29; ib. 5, 2; — Cod. 6, 35, 3); такое же наказание полагалось даже за вскрытие завещания или обращение за bonorum possessio[120], кроме того, был установлен высокий штраф. Постановление сената, принятое в консульство Тавра и Лепида (11 г. н. э.), установило, что штраф за вскрытие завещания убитого не может быть наложен по истечении пяти лет, за исключением случаев отцеубийства, к которым не применялась temporis praescriptio[121] (Paul. Sent. Rec. III. 5; Dig. 29, 5; Cod. 6, 35).
TERTULLIANUM (Тертуллианское): по словам Юстиниана (Inst. III. 3, 2), было принято при Адриане, но в действительности — в правление Антонина Пия, который наследовал Адриану в 138 г. н. э. и которому, в свою очередь, наследовал Марк Аврелий в 161 г. н. э.; по-видимому, точная дата постановления — 158 г. н. э. (Zonaras, XII. 1). Оно касалось права матери наследовать за детьми, умершими без завещания; законы XII таблиц не давали ей такого права, и ее положение было лишь с.642 частично исправлено в этом отношении эдиктом (который дал ей права, аналогичные правам когнатов, поставив ее после всех агнатов) и законами Юлия и Папия — Поппея. Согласно этому постановлению сената, мать получила право наследовать своим детям, умершим без завещания, если, будучи свободнорожденной, она имела трех детей или, будучи вольноотпущенницей, имела четырех детей (Paul. Sent. Rec. IV. 9; Ulpian, Reg. 26, 8; Inst. III. 3, 2); но перед ней имели приоритет дети умершего (Inst. ib. 3; Dig. 38, 17, 2, 9; — Cod. 6, 57, 1, 4; 6, 55, 11), его отец (Ulpian, loc. cit.) и frater consanguineus[122] (Inst. ib.); тогда как остальные родственники могли получить определенную долю наследства вместе с ней (Inst. и Ulpian, ll. cc.). Юстиниан (Inst. ib. 4) покончил с необходимостью jus liberorum[123] как условия получения преимущества от этого постановления, а также с вычетами в пользу прочих родственников; он отдал матери приоритет перед всеми лицами, имеющими права по закону (legitimi), с тем единственным исключением, что братья и сестры умершего разделяют с ней наследство: если имелись только братья или братья и сестры, то наследство в равных долях делилось между ними и матерью; если только сестры, то они с матерью делили наследство пополам. В Nov. 22, 47, Юстиниан изменил последнее правило, установив, что даже если имеются только сестры, раздел следует производить in capita[124]. Как и в случае Орфитианского постановления сената, права матери не зависели от того, подвергалась ли она capitis deminutio minima[125], а также от законнорожденности умершего ребенка.
TREBELLIANUM (Требеллианское): около 62 г. н. э. Его положения описаны в статье FIDEICOMMISSUM (Gaius, II. 253—
TURPILIANUM (Турпилианское): принято при Нероне, вероятно в 61 г. н. э. с целью предотвращения praevaricatio, мошеннического или обусловленного сговором отказа от выдвинутого уголовного обвинения. Наказание описано Тацитом: (Ann. XIV. 41): «qui talem operam emptitasset vendidissetve, perinde poena teneretur ac publico judicio calumniae [CALUMNIA] condemnatus»[126]. [Dig. 38, 2, 14, 2; 47, 15, 3, 3; 48, 16 (ad Senatusconsultum Turpilianum); Cod. 9, 45 (ad SC. Turp.)].
DE USUFRUCTU earum rerum quae usu consumuntur[127] [USUSFRUCTUS].
VELLEIANUM (Веллеянское): согласно Ульпиану (в Dig. 16, 1, 2, 1), принято в консульство М. Силана и Веллея Тутора. Один М. Силан был консулом вместе с Валерием Азиатиком в 46 г. н. э. (Dio Cass. LX. 27), а другой — вместе с Л. Норбаном Бальбом в 19 г. н. э. (Tac. Ann. II. 59); если какой-то Веллей Тутор вообще был консулом вместе с каким-то Силаном, то с Л. Юнием Силаном в 27 г. н. э., но представляется, что это слишком рано для данного постановления сената, которое, судя по выражению Ульпиана в Дигестах, вряд ли можно убедительно отнести ко времени до правления Клавдия, так что если устанавливать какую-то дату этого постановления, то первая из названных явно более вероятна. Оно устанавливало, что по договору поручительства, где в качестве promissor[128] выступает женщина, не может предъявляться иск; по крайней мере, так истолкован его главный результат в responsa[129] юристов и императорских конституциях (Dig. 16, 1, 1, pr.; ib. 2, 4). Представляется, однако, что как правило (как и в случае Македонианского постановления сената) претор принимал иск, если обстоятельства дела вызвали какие-то сомнения, и оставлял ответчице возможность защищаться с помощью возражения (exceptio), основанного на постановлении сената, которое часто упоминается в текстах и на которое можно было сослаться в ходе приведения решения в исполнение, даже после того, как судебное решение было вынесено не в пользу женщины (Dig. 14, 6, 11). В отличие от Македонианского постановления сената, это постановление не предусматривало возникновения даже естественных обязательств по договору, против которого было направлено; так что если женщина уплачивала чужой долг, ответственность за который взяла на себя, не зная о правах, предоставленных ей постановлением сената, то могла вернуть себе деньги путем condictio indebiti[130] (Dig. 12, 6, 40, pr.). Однако в ряде случаев она лишалась защиты этого постановления: если была виновна в dolus[131] кредитора (Dig. 16, 1, 2, 3); если последний не имел причин считать поручителя женщиной (Dig. ib. 12); если поручительство было дано за плату (Cod. 4, 29, 23, pr.) или за долг, который фактически являлся долгом самой женщины; или если кредитор был несовершеннолетним, а основной должник — неплатежеспособным (Dig. 4, 4, 12).
Существует две точки зрения на историю принципа, выраженного в этом постановлении сената. Согласно одной из них, подтверждаемой точной формулировкой постановления, сохранившейся в Дигестах («tametsi ante videtur ita jus dictum esse, ne eo nomine ab his petitio neve in eas actio detur, cum eas virilibus officiis fungi et ejus generis obligationibus obstringi non sit aequum»[132], Dig. 16, 1, 2), женщинам было запрещено становиться поручителями за других лиц еще старым гражданским правом, нормы которого по этому вопросу перестали действовать и просто были повторно введены постановлением сената; согласно другой точке зрения, этот закон был не старше эдиктов Августа и Клавдия, освобождавших жен от ответственности за долги мужей (Dig. 16, 1, 2, pr.), а бо́льшая суровость и более широкие рамки данного постановления сената объясняются безрассудностью, с которой женщины — после того, как Клавдий отменил tutela legitima[133] агнатов над ними, — осуществляли свои права управления и распоряжения собственностью в пользу других лиц.
[Dig. 16, 1; Cod. 4, 29; Bachofen, Das Velleianische Senatusconsult, Ausgewahlte Lehren, pp. 1—
VITRASIANUM (Витрасианское): одни авторы относят его ко времени Веспасиана, другие — ко времени Адриана, но в обоих случаях без особо существенных причин; оно устанавливало, что если владелец раба, которому третье лицо завещало свободу путем фидеикомисса, является несовершеннолетним и поэтому неспособен освободить его, то этот акт от его имени может совершить претор (Dig. 40, 5, 30, 6).
VOLUSIANUM (Волузианское, 56 г. н. э.): устанавливало штраф за снос зданий ради прибыли (Dig. 18, 1, 52; Orelli, Inscript. No. 3115; ср. SC. Hosidianum). Тацит (Ann. XIII. 28) упоминает постановление сената, принятое в этом году и предположительно названное по именам консулов (Кв. Волузий Сатурнин и П. Корнелий Сципион), которое с.643 ограничивало права эдилов на взимание pignora[134] и наложение штрафов. Еще одно постановление сената, упомянутое в Dig. 48, 7, 6, содержало положение, аналогичное английскому закону о «чемперти»: лица, присоединившиеся к чужому иску и заключившие сделку о получении части возмещения убытков в случае condemnatio[135], подлежат наказанию по Lex Julia de vi privata[136].