PRO­CON­SUL (ПРОКОНСУЛ). Долж­ность про­кон­су­ла была осно­ва­на на тео­рии деле­ги­ро­ван­но­го авто­ри­те­та. Деле­ги­ро­ва­ние пол­но­мо­чий, осу­ществля­е­мых выс­ши­ми долж­ност­ны­ми лица­ми Рима, для опре­де­лен­ных кон­крет­ных целей, было тео­ри­ей, все­гда при­зна­вае­мой в Рим­ской рес­пуб­ли­ке, хотя после того, как власть выс­ших долж­ност­ных лиц была огра­ни­че­на, внут­ри само­го Рима такое деле­ги­ро­ва­ние не допус­ка­лось, чтобы im­pe­rium do­mi^[1] все­гда при­над­ле­жал маги­ст­ра­ту, избран­но­му долж­ным обра­зом. Одна­ко за пре­де­лы город­ских стен этот прин­цип не рас­про­стра­нял­ся, и, таким обра­зом, для веде­ния дел вне само­го Рима пол­ный кон­суль­ский импе­рий (с усло­ви­ем, что он не рас­про­стра­ня­ет­ся на адми­ни­ст­ра­тив­ные обя­зан­но­сти внут­ри горо­да) мог быть пере­дан для вре­мен­ной цели лицу, о кото­ром затем гово­ри­ли, что оно дей­ст­ву­ет вме­сто кон­су­ла (pro con­su­le). Но хотя тео­ре­ти­че­ски про­кон­суль­ство было деле­ги­ро­ван­ным авто­ри­те­том, на прак­ти­ке это деле­ги­ро­ва­ние обыч­но при­ни­ма­ло фор­му про­дле­ния суще­ст­ву­ю­ще­го коман­до­ва­ния (pro­ro­ga­tio). Такое про­дле­ние в дей­ст­ви­тель­но­сти было осво­бож­де­ни­ем от суще­ст­ву­ю­ще­го сро­ка долж­но­сти, уста­нов­лен­но­го кон­сти­ту­ци­ей; и, хотя такое осво­бож­де­ние не допус­ка­лось внут­ри город­ских стен, вне этих стен кон­суль­ский импе­рий в неко­то­ром смыс­ле мог счи­тать­ся про­длен­ным на неопре­де­лен­ное вре­мя; и про­кон­суль­ство, как пра­ви­ло, явля­лось таким неопре­де­лен­ным про­дле­ни­ем ранее суще­ст­во­вав­ше­го кон­суль­ско­го импе­рия (pro­ro­ga­re im­pe­rium), при­знан­ным государ­ст­вен­ной вла­стью, и рас­про­стра­ня­лось (в смыс­ле его осу­щест­вле­ния) на мир за пре­де­ла­ми рим­ско­го поме­рия (Mom­msen, Hist. Ro­me, I. pp. 261, 326). Дей­ст­ви­тель­но, самый ран­ний при­мер маги­ст­ра­та с титу­лом про­кон­су­ла демон­стри­ру­ет не про­дле­ние, а пря­мое деле­ги­ро­ва­ние долж­но­сти ее обла­да­те­лю. У Ливия (III. 4) оно осу­ществля­ет­ся в отно­ше­нии коман­дую­ще­го резер­вом рим­ской армии уже в 464 г. до н. э.; и Дио­ни­сий (IX. 12), назы­ваю­щий это­го маги­ст­ра­та ἀντιστρα­τηγός, гово­рит, что назна­че­ние было во вла­сти кон­су­лов это­го года (VIII. 64). Это­го, веро­ят­но, доста­точ­но, но Нибур (Hist. Ro­me, II. p. 123) счи­та­ет, что титул про­кон­су­ла при­ме­ни­тель­но к этой с.494 долж­но­сти явля­ет­ся ана­хро­низ­мом и что насто­я­щее про­кон­суль­ство появи­лось лишь мно­го лет спу­стя. Пер­вый при­мер про­кон­суль­ства как деле­ги­ро­ва­ния пол­ных кон­суль­ских пол­но­мо­чий вне Рима, встре­чаю­щий­ся в источ­ни­ках, был резуль­та­том про­дле­ния кон­суль­ско­го импе­рия. В 327 г. до н. э., после нача­ла II Сам­нит­ской вой­ны кон­су­лу Кв. Пуб­ли­лию Фило­ну про­дли­ли импе­рий, чтобы он мог про­дол­жить веде­ние вой­ны после окон­ча­ния обыч­но­го сро­ка долж­но­сти (Liv. VIII. 23, 12). Эта долж­ность, являв­ша­я­ся про­сто при­зна­ни­ем нали­чия импе­рия у дан­но­го лица, была пре­до­став­ле­на не обыч­ны­ми изби­ра­тель­ны­ми коми­ци­я­ми, но дей­ст­ви­тель­но суве­рен­ным орга­ном, три­бут­ны­ми коми­ци­я­ми плеб­са (кото­рый Ливий в широ­ком смыс­ле назы­ва­ет po­pu­lus^[2]), по пред­ло­же­нию три­бу­нов, кото­рые, в свою оче­редь, дей­ст­во­ва­ли по сове­ту сена­та. Тако­ва была обыч­ная кон­сти­ту­ци­он­ная про­цеду­ра, пер­во­на­чаль­но соблюдае­мая при pro­ro­ga­tio: но уже в сле­дую­щем слу­чае про­кон­суль­ско­го коман­до­ва­ния, кото­рый мы встре­ча­ем, коман­до­ва­ния кон­су­ла Л. Фабия Мак­си­ма в 308 г. до н. э. (Liv. IX. 42, 2), упо­ми­на­ет­ся толь­ко согла­сие сена­та на pro­ro­ga­tio, без пле­бис­ци­та; и Момм­зен счи­та­ет, что с тех пор тако­ва была кон­сти­ту­ци­он­ная прак­ти­ка (Hist. Ro­me, I. p. 326). Одна­ко после это­го, когда про­кон­суль­ство было пре­до­став­ле­но Л. Волум­нию в 296 г. до н. э., упо­ми­на­ет­ся, что для этой цели были про­веде­ны и пле­бис­цит, и поста­нов­ле­ние сена­та. (Liv. X. 22) Поэто­му воз­мож­но, что про­кон­суль­ство 308 г. до н. э. было пер­вым, когда сенат опре­де­лен­но взял на себя ини­ци­а­ти­ву, и что пле­бис­цит по сове­ту сена­та настоль­ко сам собой разу­мел­ся, что Ливий рас­смат­ри­ва­ет этот слу­чай как про­дле­ние, осу­щест­влен­ное прак­ти­че­ски одним сена­том. Несо­мнен­но, соглас­но кон­сти­ту­ции сенат был над­ле­жа­щим орга­ном для того, чтобы взять на себя ини­ци­а­ти­ву в этом вопро­се, как и во всех вопро­сах зару­беж­но­го управ­ле­ния; но во вре­мя II Македон­ской вой­ны (197 г. до н. э.) мы видим, как три­бун вме­ши­ва­ет­ся в рас­по­ря­же­ния сена­та, наста­и­вая на том, чтобы не отправ­лять ново­го кон­су­ла, и доби­ва­ясь про­дле­ния кон­суль­ско­го импе­рия. (Liv. XXXII. 28).

Про­кон­сул, назна­чен­ный таким обра­зом, имел толь­ко воен­ный импе­рий, кото­рый не мог осу­ществлять и кото­рый, соот­вет­ст­вен­но, не при­зна­вал­ся внут­ри город­ских стен. Но для три­ум­фа рим­ский коман­дир дол­жен был полу­чить im­pe­rium do­mi; в про­тив­ном слу­чае он не имел закон­но­го ста­ту­са маги­ст­ра­та внут­ри город­ских стен. Для того, чтобы кон­сул отпразд­но­вал три­умф в тече­ние года сво­ей долж­но­сти, доста­точ­но было про­сто­го реше­ния сена­та, при­знаю­ще­го его пол­ное обла­да­ние импе­ри­ем, кото­рым он уже был обле­чен. Но у про­кон­су­ла не было импе­рия внут­ри город­ских стен, поэто­му для того, чтобы он отпразд­но­вал три­умф, тре­бо­ва­лось спе­ци­аль­ное реше­ние наро­да, пре­до­став­ля­ю­щее ему импе­рий для это­го слу­чая. Кон­сти­ту­ци­он­ная про­цеду­ра в этом слу­чае тре­бо­ва­ла, чтобы сенат, после при­зна­ния пра­ва про­кон­су­ла на три­умф, про­сил народ­ных три­бу­нов пред­ста­вить это дело на con­ci­lium ple­bis^[3] и обес­пе­чить пле­бис­цит, санк­ци­о­ни­ру­ю­щий это меро­при­я­тие (Liv. XXVI. 21): это дела­лось ex auc­to­ri­ta­te se­na­tus^[4]; а ино­гда сенат пору­чал обра­тить­ся к три­бу­ну одно­му из дру­гих маги­ст­ра­тов, напри­мер, пре­то­ру. (Liv. XLV. 35).

Одна­ко пред­ше­ст­ву­ю­щее обла­да­ние кон­суль­ским импе­ри­ем было не обя­за­тель­но, чтобы иметь пра­во на осу­щест­вле­ние про­кон­суль­ских пол­но­мо­чий. Тео­ре­ти­че­ски это был деле­ги­ро­ван­ный авто­ри­тет, и хотя обыч­но исполь­зо­ва­лась систе­ма pro­ro­ga­tio, став­шая кон­сти­ту­ци­он­ным спо­со­бом назна­че­ния про­кон­су­ла, она не исклю­ча­ла про­цеду­ру деле­ги­ро­ва­ния. Для деле­ги­ро­ва­ния этой долж­но­сти лицу, вооб­ще не обла­дав­ше­му импе­ри­ем, исполь­зо­ва­лась про­цеду­ра выбо­ров. Так, в пер­вом извест­ном слу­чае пре­до­став­ле­ния про­кон­суль­ско­го импе­рия лицу, ранее не обла­дав­ше­му импе­ри­ем, про­кон­сул был избран в цен­ту­ри­ат­ных коми­ци­ях, обыч­ных коми­ци­ях для кон­суль­ских выбо­ров. Таким обра­зом в 211 г. сде­лал­ся про­кон­су­лом П. Кор­не­лий Сци­пи­он (Liv. XXVI. 18); этот слу­чай был совер­шен­но исклю­чи­тель­ным («extraor­di­na­ria cu­ra de­li­gen­dum es­se»^[5], Liv. ib.), кон­сти­ту­ци­он­ные пре­цеден­ты были остав­ле­ны в сто­роне, и окон­ча­тель­ное избра­ние про­кон­су­ла совер­шил po­pu­lus. Чрез­вы­чай­ный харак­тер импе­рия, пре­до­став­лен­но­го таким обра­зом, осо­бен­но чув­ст­во­вал­ся, когда про­кон­су­лу, избран­но­му таким обра­зом, долж­ны были дать три­умф, «quia ne­mi­nem ad eam diem tri­um­phas­se, qui si­ne ma­gistra­tu res ges­sis­set, con­sta­bat»^[6] (Liv. XXVIII. 38: ср. XXXI. 20). Одна­ко эти труд­но­сти не ощу­ща­лись, когда про­кон­суль­ство пре­до­став­ля­лось маги­ст­ра­ту, не являв­ше­му­ся кон­су­лом, но уже осу­ществляв­ше­му импе­рий в каче­стве пре­то­ра, чему есть несколь­ко при­ме­ров, сре­ди кото­рых М. Мар­целл в 216 г. до н. э. (Liv. XXIII. 30) и Тиб. Клав­дий в 177 г. до н. э. (Liv. XLI. 12). В после­дую­щий пери­од рес­пуб­ли­ки встре­ча­ет­ся про­пре­тор, испол­ня­ю­щий обя­зан­но­сти в про­вин­ции и наде­лен­ный титу­лом про­кон­су­ла, ибо он управ­ля­ет про­кон­суль­ской про­вин­ци­ей, как в слу­чае Кв. Метел­ла Целе­ра, намест­ни­ка Циз­аль­пий­ской Гал­лии в 62 г. до н. э. (заго­ло­вок к Cic. ad Fam. V. 1).

Такие назна­че­ния про­кон­су­лов, как упо­мя­ну­тые выше, пер­во­на­чаль­но совер­ша­лись лишь с вре­мен­ной целью, такой как необ­хо­ди­мость про­дле­ния коман­до­ва­ния в войне. Но после созда­ния рим­ских про­вин­ций за пре­де­ла­ми Ита­лии про­дле­ние про­кон­суль­ско­го коман­до­ва­ния ста­ло реши­тель­ной поли­ти­че­ской необ­хо­ди­мо­стью. В пер­вые четы­ре замор­ских про­вин­ции Рима были назна­че­ны спе­ци­аль­ные адми­ни­ст­ра­то­ры (пре­то­ры), но боль­ше их для этой цели не созда­ва­лось, и когда чис­ло про­вин­ций уве­ли­чи­лось, управ­ле­ние ими было разде­ле­но меж­ду четырь­мя город­ски­ми долж­но­стя­ми: дву­мя кон­су­ла­ми и дву­мя город­ски­ми пре­то­ра­ми. Но такое соеди­не­ние внут­рен­них и внеш­них обя­зан­но­стей было невоз­мож­но без регу­ляр­но­го про­дле­ния их импе­рия для зару­беж­но­го управ­ле­ния; и таким обра­зом меж­ду II Пуни­че­ской вой­ной и рефор­ма­ми Сул­лы мы видим, как про­кон­суль­ство ста­но­вит­ся еже­год­ным учреж­де­ни­ем, создан­ным для управ­ле­ния теми про­вин­ци­я­ми, где тре­бо­ва­лись круп­ней­шие воен­ные силы, но без опре­де­лен­ных юриди­че­ских пра­вил, регу­ли­ру­ю­щих его, кото­рые уста­но­ви­ли бы срок его дли­тель­но­сти или пол­но­стью раз­гра­ни­чи­ли бы внут­рен­нее и зару­беж­ное коман­до­ва­ние. После учреж­де­ния про­кон­суль­ства как регу­ляр­ной маги­ст­ра­ту­ры пра­во сена­та пре­до­став­лять его и уста­нав­ли­вать его зада­чи ста­ло неоспо­ри­мым, а необ­хо­ди­мость в пле­бис­ци­те, кото­рый пер­во­на­чаль­но тре­бо­вал­ся для утвер­жде­ния создан­но­го про­кон­суль­ства, совер­шен­но исчез­ла. (О рас­пре­де­ле­нии про­кон­суль­ских про­вин­ций и о про­кон­суль­ском с.495 управ­ле­нии в про­вин­ци­ях см. Pro­vin­cia.) Но для пре­до­став­ле­ния тако­го рода импе­рия все­гда тре­бо­ва­лась фор­маль­ная санк­ция со сто­ро­ны все­го наро­да, кото­рая все еще оста­ва­лась в силе. Это был кури­ат­ский закон, закон, при­ни­мав­ший­ся в собра­нии курий; по мне­нию Цице­ро­на, пер­во­на­чаль­но это было нечто вро­де при­ся­ги на вер­ность, при­но­си­мой маги­ст­ра­там с импе­ри­ем при их вступ­ле­нии в долж­ность, так же, как и царю (Cic. de Rep. II. 13, 25); фор­маль­ный закон тре­бо­вал это­го как при­зна­ния импе­рия, пре­до­став­лен­но­го про­кон­су­лу, как и любо­му дру­го­му из маги­ст­ра­тов, обла­дав­ших импе­ри­ем (Cic. de Le­ge Agr. II. 11, 26; II. 12, 30; Mom­msen, Staatsrecht, I. pp. 51, 54, 55, прим.). На осно­ва­нии фраг­мен­та писем Цице­ро­на (ad Fam. I. 9, 25) было выска­за­но пред­по­ло­же­ние, что закон Сул­лы de pro­vin­ciis or­di­nan­dis^[7] осво­бож­дал от необ­хо­ди­мо­сти это­го зако­на в слу­чае назна­че­ния про­кон­су­ла, утвер­жден­но­го сена­том. Про­кон­суль­ские про­вин­ции все­гда опре­де­ля­лись сена­том до избра­ния кон­су­лов, кото­рые долж­ны были их занять, соглас­но зако­ну Сем­п­ро­ния (Г. Грак­ха), при­ня­то­му в 123 г. (Cic. de Prov. Con­s. 2, 3). Сул­ла под­твер­дил этот закон, и хотя он дей­ст­ви­тель­но отме­нил необ­хо­ди­мость кури­ат­ско­го зако­на в слу­чае, если про­кон­суль­ские про­вин­ции были пре­до­став­ле­ны таким обра­зом, но не изба­вил­ся от его кон­сти­ту­ци­он­ной целе­со­об­раз­но­сти («le­gem cu­ria­tam con­su­li fer­ri opus es­se, ne­ces­se non es­se»^[8], Cic. ad Fam. I. 9, 25). Как фор­маль­ное народ­ное при­зна­ние импе­рия, кури­ат­ский закон все еще сохра­нял­ся до кон­ца рес­пуб­ли­ки, хотя его необ­хо­ди­мость, види­мо, ста­ла еще мень­ше после поста­нов­ле­ния сена­та 52 г. до н. э. (Dio Cass. XL. 30 и 46), соглас­но кото­ро­му про­кон­сул полу­чал про­вин­ции не ранее, чем через пять лет после того, как зани­мал долж­ность в Риме (Caes. Bell. Civ. 1, 6).

Посколь­ку про­кон­суль­ский импе­рий осу­ществлял­ся вне город­ских стен, его не сдер­жи­ва­ли такие огра­ни­че­ния, как пра­во апел­ля­ции, вето и даже вре­мен­ные рам­ки, — огра­ни­че­ния, нала­гае­мые на импе­рий в самом Риме. Вне город­ских стен он сохра­нял весь свой пер­во­на­чаль­ный цар­ский харак­тер (Cic. de Rep. I. 40, 63; de Leg. III. 3, 6). Когда про­кон­сул управ­лял про­вин­ци­ей, его импе­рий неиз­беж­но был огра­ни­чен опре­де­лен­ны­ми пра­ва­ми ci­vi­ta­tes^[9], с кото­ры­ми он вхо­дил в кон­такт (Cic. ad Att. V. 11, 2; Tac. Ann. II. 53, 3). Но на войне он был неогра­ни­чен, отсюда чрез­вы­чай­ная суро­вость ста­ро­го воен­но­го пра­ва, на кото­рое не было апел­ля­ции (Cic. de Leg. III. 3, 6). Но извест­но, что меж­ду II Пуни­че­ской вой­ной и вой­ной с Югур­той про­изо­шло зна­чи­тель­ное смяг­че­ние это­го воен­но­го пра­ва; пра­во апел­ля­ции (pro­vo­ca­tio), види­мо, рас­про­стра­ни­лось на рим­ских граж­дан, состо­я­щих на воен­ной служ­бе (Sall. Jug. 69); и вполне воз­мож­но, что это огра­ни­че­ние выс­шей воен­ной юрис­дик­ции про­кон­су­ла было уста­нов­ле­но пря­мым рас­про­стра­не­ни­ем зако­на Г. Грак­ха, «ne de ca­pi­te ci­vis Ro­ma­ni injus­su po­pu­li judi­ce­tur»^[10], на рим­ских граж­дан, состо­я­щих на воен­ной служ­бе.

После созда­ния про­вин­ций про­дол­жи­тель­ность про­кон­суль­ства в целом была уста­нов­ле­на сро­ком в один год, с целью управ­ле­ния про­вин­ци­я­ми; таким обра­зом, хотя до Сул­лы не было чет­кой регла­мен­та­ции это­го вопро­са, обыч­но коман­до­ва­ние под­разде­ля­лось на год в Риме, в долж­но­сти кон­су­ла, и вто­рой год в про­вин­ции, в долж­но­сти про­кон­су­ла. Сул­ла (в 81 г. до н. э.) зафик­си­ро­вал это поло­же­ние в законе (Lex Cor­ne­lia de pro­vin­ciis or­di­nan­dis^[11]), и тем самым уста­но­вил пол­ное разде­ле­ние меж­ду внут­рен­ним и зару­беж­ным коман­до­ва­ни­ем. Еще одно кон­сти­ту­ци­он­ное пра­ви­ло, воз­ник­шее само собой, состо­я­ло в том, что намест­ник про­вин­ции дол­жен сохра­нять за собой коман­до­ва­ние, пока его не сме­нит пре­ем­ник; оно тоже было при­зна­но зако­ном Сул­лы, с допол­ни­тель­ным поста­нов­ле­ни­ем о том, что намест­ник дол­жен поки­нуть про­вин­цию в тече­ние трид­ца­ти дней после при­бы­тия пре­ем­ни­ка и сохра­нять импе­рий до воз­вра­ще­ния в Рим (Cic. ad Fam. XII. 4, 2; I. 9, 25). Одна­ко в дей­ст­ви­тель­но­сти в то вре­мя сама Ита­лия явля­лась гра­ни­цей импе­рия, осу­ществля­е­мо­го про­кон­су­лом, за счет огром­но­го рас­ши­ре­ния рим­ско­го граж­дан­ства. Пом­пей, при­быв с Восто­ка, рас­пу­стил армию, как толь­ко достиг Ита­лии, и пере­ход Цеза­ря через Руби­кон с воору­жен­ны­ми сила­ми прак­ти­че­ски являл­ся объ­яв­ле­ни­ем вой­ны.

После Сул­лы про­дол­жи­тель­ность про­кон­суль­ско­го управ­ле­ния была годич­ной (Cic. ad Fam. II. 7, 4); это пра­ви­ло суще­ст­во­ва­ло до Цеза­ря, кото­рый уста­но­вил двух­лет­ний срок для кон­суль­ских про­вин­ций (Cic. Phil. I. 8, 19; 46 г. до н. э.). Август вос­ста­но­вил преж­ний годич­ный срок (Tac. Ann. III. 58), и это пра­ви­ло оста­ва­лось в силе. Дата вступ­ле­ния про­кон­су­ла в долж­ность в эпо­ху Рес­пуб­ли­ки неяс­на: вто­рое коман­до­ва­ние Цеза­ря в Гал­лии нача­лось 1 мар­та (Cic. de Prov. Con­s. 15), и тео­ре­ти­че­ски это мог­ло быть над­ле­жа­щей датой для отъ­езда про­кон­су­ла в про­вин­цию, счи­тав­шей­ся нача­лом офи­ци­аль­но­го года. Дата его фак­ти­че­ско­го вступ­ле­ния в офи­ци­аль­ные долж­ност­ные обя­зан­но­сти на прак­ти­ке нико­гда не соот­вет­ст­во­ва­ла этой дате, но частич­но зави­се­ла от того, когда он остав­лял кон­суль­ство в Риме (кото­рое после 153 г. до н. э. окан­чи­ва­лось 31 декаб­ря), частич­но от того, когда имен­но он желал выехать в год после окон­ча­ния сво­ей кон­суль­ской долж­но­сти (Cic. ad Att. V. 16, 4); ибо преды­ду­щий намест­ник дол­жен был сохра­нять коман­до­ва­ние или деле­ги­ро­вать его офи­це­ру в про­вин­ции до тех пор, пока не при­будет пре­ем­ник (Dig. 1, 16, 10; Cic. ad Att. VI. 6, 4). До 51 г. до н. э. два кон­су­ла нико­гда не отправ­ля­лись в про­вин­ции, назна­чен­ные им до выбо­ров, ранее, чем через 10 меся­цев после фор­маль­но­го нача­ла сво­его сро­ка. Напри­мер, соглас­но обыч­но­му поряд­ку вещей, про­кон­суль­ское коман­до­ва­ние, начи­нав­ше­е­ся 1 мар­та 49 г., долж­ны были пору­чить избран­но­му (в 50 г.) кон­су­лу на 49 г.; одна­ко он не мог фак­ти­че­ски всту­пить в про­вин­цию до окон­ча­ния года сво­его кон­суль­ства, то есть, до янва­ря 48 г.; тем вре­ме­нем, его пред­ше­ст­вен­ник сохра­нял про­вин­цию до его при­бы­тия. Отсюда воз­ник спор Цеза­ря с сена­том. После поста­нов­ле­ния сена­та 52 г. до н. э., соглас­но кото­ро­му про­кон­суль­ство мож­но было зани­мать не ранее, чем через пять лет после кон­суль­ства, про­кон­су­ла мож­но было отпра­вить в любое вре­мя: Цице­рон начал управ­ле­ние Кили­ки­ей 31 июля (ad Att. V. 16, 2); и в силу этой воз­мож­но­сти заме­ще­ния про­кон­суль­ства сра­зу, как толь­ко оно по зако­ну ста­но­вит­ся вакант­ным, Цезарь дол­жен был поки­нуть про­вин­цию до 1 мар­та 49 г. до н. э. вме­сто 1 янва­ря 48 г. до н. э., что он отка­зал­ся сде­лать, ссы­ла­ясь на суще­ст­во­вав­ший ранее кон­сти­ту­ци­он­ный обы­чай (Caes. Bell. Civ. 1, 85; с.496 Cic. de Prov. Con­s. 15). В эпо­ху Импе­рии эта дата ино­гда меня­лась, одна­ко суще­ст­во­ва­ла уста­нов­лен­ная дата для заме­ще­ния таких коман­до­ва­ний. При Тибе­рии это было 1 июня, при Клав­дии 1 апре­ля. (Dio Cass. LVII. 14, 60, 11; Mom­msen, Hist. Rom. IV. p. 350; Staatsrecht, II. p. 255).

В усло­ви­ях Импе­рии и сопро­вож­дав­ше­го ее ново­го разде­ле­ния про­вин­ций на сенат­ские и импе­ра­тор­ские [Pro­vin­cia] про­изо­шли неко­то­рые изме­не­ния, свя­зан­ные со спо­со­бом назна­че­ния и пол­но­мо­чи­я­ми про­кон­су­ла. Поло­же­ние о пяти­лет­нем интер­ва­ле меж­ду внут­рен­ним и зару­беж­ным коман­до­ва­ни­ем, уста­нов­лен­ное в 52 г. до н. э., было под­твер­жде­но Авгу­стом (Dio Cass. LIII. 14), но не соблюда­лось стро­го. Неко­то­рых кон­су­ля­ров отвер­гал сенат, дру­гих — импе­ра­тор (Tac. Ann. III. 71; III, 32), тогда как «jus li­be­ro­rum»^[12] дава­ло одним пре­иму­ще­ства перед дру­ги­ми (Dio Cass. LIII. 13, 2). Теперь про­кон­су­лы отправ­ля­лись толь­ко в сенат­ские про­вин­ции, и намест­ни­ки этих про­вин­ций носи­ли дан­ный титул, хотя мог­ли быть все­го лишь пре­то­ра­ми (Dio Cass. LIII. 13, 3). Этот титул в неко­то­ром отно­ше­нии давал толь­ко фор­маль­ный про­кон­суль­ский импе­рий, ибо про­вин­ции были нево­ен­ны­ми, но внут­ри про­вин­ции они име­ли majus im­pe­rium^[13] над все­ми за исклю­че­ни­ем прин­цеп­са. Две круп­ней­ших сенат­ских про­вин­ции, Азия и Афри­ка, все­гда доста­ва­лись кон­су­ля­рам, отсюда титул «кон­су­ляр-про­кон­сул», про­чие про­кон­су­лы были все­го лишь пре­то­ри­я­ми. В Афри­ке, одной из постав­ля­ю­щих зер­но про­вин­ций, сенат­ский про­кон­сул имел леги­он, ино­гда два, но когда необ­хо­ди­мо было вру­чить ему реаль­ную воен­ную власть, назна­че­ние воз­ла­га­лось на прин­цеп­са, а не опре­де­ля­лось, как обыч­но, жере­бьев­кой меж­ду стар­ши­ми кон­су­ля­ра­ми (Tac. Ann. III. 35, 74). Каж­дый сенат­ский про­кон­сул имел трех лега­тов-про­пре­то­ров, кото­рых фор­маль­но выби­рал он сам, но утвер­ждал импе­ра­тор (Dio Cass. LIII. 14, 7); он полу­чал жало­ва­нье из каз­ны (sa­la­rium pro­con­su­la­re, Tac. Agr. 43, 3), впер­вые назна­чен­ное про­вин­ци­аль­ным намест­ни­кам Авгу­стом; его сопро­вож­да­ли лик­то­ры; он обла­дал про­чи­ми отли­чи­я­ми сво­его ран­га, но не носил ни меча, ни воен­ной одеж­ды (Dio Cass. LIII. 13, 3), ради демон­стра­ции того, что его коман­до­ва­ние не явля­ет­ся воен­ным, и из ува­же­ния к пол­но­му про­кон­суль­ско­му импе­рию, при­над­ле­жа­ще­му импе­ра­то­ру, хотя фор­маль­но, будучи обла­да­те­лем про­кон­суль­ско­го импе­рия, он являл­ся кол­ле­гой импе­ра­то­ра.

Под­чи­нен­ное коман­до­ва­ние несов­ме­сти­мо с иде­ей про­кон­суль­ско­го импе­рия. Этим импе­ри­ем может обла­дать пре­тор — в эпо­ху Рес­пуб­ли­ки, как в выше­на­зван­ных слу­ча­ях, или в эпо­ху Импе­рии, если направ­лен управ­лять одной из мень­ших сенат­ских про­вин­ций, — но ни в коем слу­чае не тогда, когда отправ­ля­ет­ся в каче­стве под­чи­нен­но­го дру­го­го долж­ност­но­го лица. По этой при­чине кон­су­ля­ры, управ­ляв­шие импе­ра­тор­ски­ми про­вин­ци­я­ми, нико­гда не назы­ва­лись про­кон­су­ла­ми, но толь­ко лега­та­ми-про­пре­то­ра­ми, ибо их коман­до­ва­ние не было неза­ви­си­мым. Един­ст­вен­ное исклю­че­ние из это­го пра­ви­ла име­ет место в том слу­чае, когда про­кон­су­лу с опре­де­лен­ной целью пре­до­став­ля­ет­ся im­pe­rium majus над дру­ги­ми намест­ни­ка­ми-про­кон­су­ла­ми (Cic. ad Att. IV. 1, 7; Tac. Ann. II. 43, 2). Сле­до­ва­тель­но, в эпо­ху Импе­рии коман­дир, полу­чив­ший про­кон­суль­ский импе­рий вме­сте с пол­ной вла­стью осу­ществлять его в воен­ной сфе­ре, являл­ся кол­ле­гой импе­ра­то­ра (col­le­ga im­pe­rii), и пре­до­став­ле­ние этой чести было одним из самых харак­тер­ных спо­со­бов ука­за­ния пре­ем­ни­ка прин­ци­па­та. Про­кон­суль­ский импе­рий был уза­ко­нен­ным осно­ва­ни­ем пози­ции импе­ра­то­ра как коман­ди­ра воен­ных сил; но он был более или менее леги­тим­ным в зави­си­мо­сти от спо­со­ба его пере­да­чи. Если импе­рий пре­до­став­лял­ся сена­том, то это была стро­го кон­сти­ту­ци­он­ная власть: так он был пре­до­став­лен Тибе­рию и его кол­ле­гам по вла­сти, Гер­ма­ни­ку и Дру­зу (Tac. Ann. II. 43, 2; I. 14, 4), и Вител­лий тоже дати­ро­вал свои dies im­pe­rii ac­cep­ti^[14] со дня, когда so­li­ti ho­no­res^[15] были даро­ва­ны ему сена­том (Hen­zen, Act. Fr. Arv. p. 64). Если импе­рий пре­до­став­ля­ли леги­о­ны, он был менее леги­тим­ным. Напри­мер, Вес­па­си­ан дати­ро­вал свои dies im­pe­rii со дня, когда леги­о­ны про­воз­гла­си­ли его импе­ра­то­ром (Suet. Vesp. 6), что было рав­но­знач­но при­зна­нию его пра­ва на этот импе­рий. Про­кон­суль­ский импе­рий импе­ра­то­ра был уни­ка­лен тем, что он не пре­кра­щал­ся в резуль­та­те при­сут­ст­вия импе­ра­то­ра в сте­нах горо­да (Dio Cass. LIII. 17, 6; 32, 5). Но эта при­ви­ле­гия не рас­про­стра­ня­лась на его кол­лег: Гер­ма­ник, обла­дав­ший импе­ри­ем в Гер­ма­нии, дол­жен был сно­ва полу­чить его перед отъ­ездом на Восток, посколь­ку вошел в пре­де­лы горо­да (Tac. Ann. II. 43, 2; ср. I. 14, 4), а Друз не мог обла­дать им, нахо­дясь в пре­де­лах горо­да в каче­стве избран­но­го кон­су­ла (Ann. I. 14, 5). (Mom­msen, Rö­mi­sches Staatsrecht, II.¹ 90, 233, 238—246, 257; II.² 811 sq.; Die Rechtsfra­qe zwi­schen Cae­sar und dem Se­nat.)