ЦЕ́ЗАРЬ, КЕ́САРЬ

Cae­sar. Меж­ду тем как назва­ние рим­ских импе­ра­то­ров име­нем Augus­tus, пер­во­на­чаль­но почет­ное и воз­вы­шав­шее их над обык­но­вен­ны­ми чело­ве­че­ски­ми отно­ше­ни­я­ми, уже при пер­вом носи­те­ле его обра­ти­лось в дей­ст­ви­тель­ное имя, потом по пра­ву наслед­ства пере­да­ва­лось каж­до­му пре­ем­ни­ку и нако­нец со вре­ме­ни Вител­лия при­сва­и­ва­лось каж­до­му импе­ра­то­ру в виде посто­ян­но­го титу­ла, назва­ние Cae­sar исхо­ди­ло из фами­лии и озна­ча­ло: 1) вся­ко­го прин­ца импе­ра­тор­ской кро­ви, как по про­ис­хож­де­нию, так и по усы­нов­ле­нию имев­ше­го виды на пре­стол (Gai­us, Lu­cius, Ti­be­rius, Dru­sus, Ger­ma­ni­cus, Bri­tan­ni­cus, Ne­ro, и по пре­кра­ще­нии насто­я­щей фами­лии Цеза­рей: Pi­so, Ti­tus, Do­mi­tia­nus, Tra­ianus и т. д.). Толь­ко Per­ti­nax отка­зал в титу­ле Cae­sar сво­е­му сыну до его совер­шен­но­ле­тия, в тех видах, чтобы он не испор­тил­ся, ослеп­лен­ный блес­ком име­ни и соеди­нен­ных с ним надежд, поче­му он и вос­пи­ты­вал его не при дво­ре, а у сво­его отца. Dio Cass. 73, 7. — Позд­нее этот титул озна­чал 2) само­го импе­ра­то­ра. Ibid. 46, 47.

Август имел в сво­их руках вер­хов­ную власть дей­ст­ви­тель­но под име­нем Цеза­ря, как наслед­ник могу­ще­ства усы­но­вив­ше­го его отца; так­же Тибе­рий отка­зы­вал­ся от вся­ких дру­гих имен, доволь­ст­ву­ясь одним толь­ко име­нем Цеза­ря, как он сам себя назы­вал (ibid. 57, 7). Когда Отон вос­стал про­тив Галь­бы Цеза­ря (Suet. Oth. 11), он наме­рен­но ста­рал­ся внеш­ним обра­зом заявить свое бли­жай­шее пра­во на пре­стол, при­няв имя Неро­на, и бла­го­склон­но отно­сил­ся к вос­кли­ца­ни­ям наро­да, при­вет­ст­во­вав­ше­го его под име­нем Неро­на (Suet. Oth. 7. Tac. hist. 1, 78), пото­му что этим име­нем он, по-види­мо­му, воз­об­нов­лял пре­сек­шу­ю­ся фами­лию Цеза­рей. Ср., одна­ко, Dio Cass. 64, 8. Так­же Вител­лий впо­след­ст­вии назы­вал себя не Цеза­рем, а Гер­ма­ни­ком, как он назвал так­же и сво­его сына. И дей­ст­ви­тель­но, это имя для рим­лян зву­ча­ло при­ят­но, так как в наро­де еще жила память о сыне Дру­за, Гер­ма­ни­ке, о кото­ром гово­ри­ли, что при более про­дол­жи­тель­ной жиз­ни он вос­ста­но­вил бы сво­бо­ду; вме­сте с тем это имя ука­зы­ва­ло так­же на род­ство с домом Авгу­ста. Но когда власть уже не при­над­ле­жа­ла Вител­лию, он, по суе­ве­рию сво­е­му, искал теперь под­держ­ки в при­ня­тии титу­ла Цеза­ря (Tac. hist. 3, 58); одна­ко от того судь­ба не ста­ла к нему бла­го­склон­нее. Сол­да­ты на Восто­ке, кото­рые не назы­ва­ли ни Ото­на Неро­ном, ни Вител­лия Гер­ма­ни­ком и не при­зна­ва­ли нико­го дру­го­го импе­ра­то­ром, как толь­ко того, кто назы­вал­ся так­же Цеза­рем, при­вет­ст­во­ва­ли сво­его Вес­па­си­а­на тот­час име­нем Цеза­ря (Tac. hist. 2, 80), и сенат ско­ро утвер­дил это реше­ние сол­дат. Теперь соб­ст­вен­ное про­ис­хож­де­ние это­го име­ни было забы­то, и за ним оста­лось то зна­че­ние, что каж­дый импе­ра­тор, как по про­ис­хож­де­нию (Dio Cass. 53, 18), так и вооб­ще по при­рож­ден­но­му вели­чию, заслу­жи­ва­ет быть наслед­ни­ком и обла­да­те­лем могу­ще­ства Юлия Цеза­ря.