ДЕМОСФЕ́Н

De­mosthĕnes, Δη­μοσ­θέ­νης,

1) сын Алки­сфе­на, афин­ский пол­ко­во­дец, отли­чав­ший­ся в пело­пон­нес­скую вой­ну. Летом 426 г. он с 30 кораб­ля­ми объ­е­хал Пело­пон­нес, чтобы защи­тить союз­ни­ков на запа­де. Опу­сто­шив лев­кад­скую область, он заду­мал напасть на это­лян, овла­деть Доридой и Фокидой и вторг­нуть­ся в Бео­тию, но план его не удал­ся, пото­му что он не знал ни стра­ны это­лян, ни спо­со­ба их вести вой­ну. После этой неуда­чи Демо­сфен ото­слал свои кораб­ли в Афи­ны, а сам, опа­са­ясь гне­ва афи­нян, остал­ся в Нав­пак­те. Thuc. 3, 91—98. Здесь он ока­зал сво­е­му государ­ству важ­ную услу­гу, когда спар­та­нец Еври­лох напал на Нав­пакт с 3000 гопли­тов. Он раз­бил наго­ло­ву Еври­ло­ха при амфи­лох­ском Арго­се и про­из­вел несо­гла­сие меж­ду пело­пон­нес­ца­ми и их союз­ни­ка­ми, доз­во­лив толь­ко пер­вым отсту­пить с ору­жи­ем; вой­ско, собран­ное затем амбра­киота­ми, он победил без труда. Thuc. 3. 102. 107. Воз­вра­тив­шись после это­го в Афи­ны, он озна­ме­но­вал себя новы­ми подви­га­ми: летом сле­дую­ще­го (425) года он взял мес­сен­ский город Пилос, заклю­чил выса­див­ших­ся на ост­ров Сфак­те­рии спар­тан­ских гопли­тов и при­нудил их сдать­ся в плен, хотя дема­гог Кле­он при­пи­сы­вал себе сла­ву это­го подви­га. Thuc. 4, 21—39. В после­дую­щее за тем вре­мя пред­при­я­тие Демо­сфе­на про­тив Мегар не име­ло желан­но­го успе­ха; пор­то­вый город Нисея все-таки был удер­жан афи­ня­на­ми. Thuc. 4, 66 слл. Когда вслед­ст­вие мер, при­ня­тых спар­тан­цем Гилип­пом, поло­же­ние афи­нян в Сици­лии сде­ла­лось опас­ным и Никий тре­бо­вал быст­рой помо­щи, афи­няне в кон­це 414 г. пред­ва­ри­тель­но посла­ли туда с несколь­ки­ми кораб­ля­ми Еври­медон­та, а за ним вес­ною 413 г. после­до­вал Демо­сфен с целым фло­том. Напа­де­ние афи­нян на Епи­по­лы (часть Сира­куз, см. Sy­ra­cu­sae), без вины Демо­сфе­на, было неудач­но; Демо­сфен, не видя более воз­мож­но­сти успе­ха, пред­ло­жил Никию отсту­пить или, по край­ней мере, занять дру­гие пози­ции сухо­пут­ным вой­ском, а с фло­том уехать в откры­тое море. Никий, одна­ко, не согла­сил­ся на это пред­ло­же­ние, упу­стил бла­го­при­ят­ное для отступ­ле­ния вре­мя и когда, нако­нец, при­знал его необ­хо­ди­мым, то опять сво­ею нере­ши­тель­но­стью (его сму­ти­ло лун­ное затме­ние) сде­лал­ся винов­ни­ком и поги­бе­ли флота, и пора­же­ний сухо­пут­но­го вой­ска. Он сам и Демо­сфен попа­ли в плен, а раз­дра­жен­ные сира­куз­цы при­го­во­ри­ли их к смерт­ной каз­ни в сен­тяб­ре 413 г. Thuc. 7, 42 слл. Демо­сфен отли­чал­ся пред­при­им­чи­во­стью, но вме­сте с тем пред­у­смот­ри­тель­ной осто­рож­но­стью. Он умел не толь­ко стра­те­ги­че­ски состав­лять план воен­ных дей­ст­вий, но и выпол­нять его так­ти­че­ски, захва­ты­вая удоб­ный слу­чай, умел руко­во­дить оди­на­ко­во хоро­шо гопли­та­ми и лег­ки­ми вой­ска­ми и осо­бен­но был мастер заста­вать врас­плох непри­я­те­ля. Харак­тер его был без­уко­риз­нен. Не будучи государ­ст­вен­ным дея­те­лем и поль­зу­ясь вли­я­ни­ем в народ­ном собра­нии, он не мог добить­ся объ­еди­нен­но­го, после­до­ва­тель­но­го веде­ния вой­ны. Наме­ки на Демо­сфе­на в комедии Ари­сто­фа­на «Всад­ни­ки» при вер­ном тол­ко­ва­нии не про­ти­во­ре­чат этой харак­те­ри­сти­ке;

2) ора­тор Демо­сфен, сын Демо­сфе­на из пеа­ний­ско­го дема (Παιανιεύς), родил­ся, веро­ят­но, ол. 98, 4 или в 385/384 г. до Р. Х. в знат­ной семье, семи лет лишил­ся отца и поте­рял боль­шую часть наслед­ства через нечест­ность сво­их опе­ку­нов. Учил его крас­но­ре­чию сна­ча­ла Исей, полу­чив­ший за это 10000 драхм, но Демо­сфе­ну при­шлось бороть­ся со все­ми пре­пят­ст­ви­я­ми, кото­рые пред­став­ля­ли ему сла­бое его тело­сло­же­ние и при­род­ные недо­стат­ки в про­из­но­ше­нии; одна­ко он вос­тор­же­ст­во­вал над ними бла­го­да­ря упор­ной энер­гии. Plut. De­mosth. 4, 6 слл. Изве­стие о том, что он буд­то бы был так­же усерд­ным уче­ни­ком Пла­то­на, рас­про­стра­не­но было осо­бен­но рим­ля­на­ми. (Cic. de or. 1. 20. off. 1, 1. or. 4), но не име­ет мно­го веро­ят­но­сти. На ора­тор­ское попри­ще он высту­пил с обви­не­ни­ем про­тив опе­ку­на сво­его Афо­ба и зятя его Оне­то­ра, но даже осуж­де­ние одно­го из опе­ку­нов, а имен­но Афо­ба, не воз­вра­ти­ло ему наслед­ства, и в кон­це кон­цов он дол­жен был доволь­ст­во­вать­ся скуд­ным воз­на­граж­де­ни­ем за боль­шую свою поте­рю. Это несча­стье выве­ло его на ора­тор­ское попри­ще. Тяж­бою с Афо­бом Демо­сфен навлек на себя враж­ду вли­я­тель­но­го Мей­дия, кото­рый насиль­ст­вен­но ворвал­ся в его дом и в про­дол­же­ние 8 лет умел укло­нять­ся от испол­не­ния состо­яв­ше­го­ся над ним по это­му делу судеб­но­го при­го­во­ра; дер­зость его дошла даже до того, что он под­нял руку на Демо­сфе­на, при­няв­ше­го в 345 г. на себя хоре­гию на боль­ших Дио­ни­си­ях. И на этот раз Мей­дий сумел затя­нуть воз­буж­ден­ное про­тив него дело до тех пор, пока сво­и­ми прось­ба­ми не скло­нил Демо­сфе­на пре­кра­тить судеб­ное пре­сле­до­ва­ние. Демо­сфен усту­пил не пото­му, что полу­чил 30 мин, как пере­да­ет смер­тель­ный враг его Эсхин, а пото­му, что чув­ст­во­вал себя в дан­ное вре­мя бес­силь­ным про­тив средств сво­их вра­гов. Око­ло того же вре­ме­ни (355 г.) Демо­сфен высту­пил с пуб­лич­ны­ми реча­ми в народ­ном собра­нии про­тив Леп­ти­на и Анд­ро­ти­о­на; эти­ми и дру­ги­ми реча­ми он при­гото­вил себя к вели­кой сво­ей поли­ти­че­ской дея­тель­но­сти. Со вре­ме­ни появ­ле­ния Филип­па Македон­ско­го исто­рия его жиз­ни сов­па­да­ет с исто­ри­ей Афин. Филипп, начи­ная с 358 г., испод­воль захва­ты­вал вла­де­ния афи­нян на севе­ре Гре­ции, горо­да Амфи­поль, Пид­ну, Поти­дею и Мефо­ну и раз­ны­ми улов­ка­ми умел задер­жи­вать и обма­ны­вать афи­нян. Демо­сфен видел ясно, что эти дей­ст­вия Филип­па пове­дут к уни­что­же­нию сво­бо­ды гре­ков и, начи­ная с 351 г., реши­тель­но выска­зы­вал это убеж­де­ние в сво­их «Филип­пи­ках» и олин­фий­ских речах. Тогдаш­нее поло­же­ние Афин, рав­но­ду­шие наро­да и недо­ста­ток в пол­ко­вод­це, рав­ном Филип­пу, лиша­ли его пред­ло­же­ния успе­ха, тем более что Эсхин (см. Ae­schi­nes) во всех отно­ше­ни­ях дей­ст­во­вал сто­рон­ни­ком македон­ской поли­ти­ки и вра­гом Демо­сфе­на. Несо­мнен­ная заслу­га Демо­сфе­на состо­ит в том, что он не толь­ко ясно понял угро­жаю­щую опас­ность, но и сумел скло­нить к сво­е­му убеж­де­нию спер­ва бла­го­мыс­ля­щих граж­дан, а потом и боль­шин­ство наро­да. Тщет­но Демо­сфен обви­нял Эсхи­на в государ­ст­вен­ной измене, дока­зы­вая, что он ста­ра­ет­ся замед­лить заклю­че­ние мира с Филип­пом во вред Афи­нам (345 г.); два года спу­стя он повто­рил свое обви­не­ние. Когда в 341 г. Филипп все более и более стал угро­жать сво­бо­де Гре­ции, Демо­сфен ста­рал­ся обра­зо­вать общий союз про­тив македон­ско­го царя. По его сове­ту Фоки­он был послан в Евбею и про­гнал оттуда постав­лен­ных Филип­пом тира­нов. Золо­той венец, даро­ван­ный Демо­сфе­ну при слу­чае празд­ни­ка Дио­ни­сий в 340 г., был его награ­дой. Его же уси­ли­ям сле­ду­ет при­пи­сать успеш­ные воен­ные дей­ст­вия про­тив Перин­фа и Визан­тии. Но труды и заботы Демо­сфе­на не огра­ни­чи­ва­лись одной внеш­ней поли­ти­кой, а направ­ле­ны были и на внут­рен­ние дела: он пре­кра­тил безум­ную тра­ту казен­ных денег и забо­тил­ся о пре­об­ра­зо­ва­нии обя­за­тель­ных поста­вок для флота. Но вско­ре ста­ла угро­жать бо́льшая опас­ность. Эсхин, в каче­стве пила­го­ра в Дель­фах (в 340 г.), подал повод ко вто­рой свя­щен­ной войне, в кото­рую Филипп дви­нул­ся даже на Афи­ны. При общем стра­хе и смя­те­нии Демо­сфен один сохра­нил муже­ство, уве­ще­вал с ора­тор­ской кафед­ры не терять при­сут­ст­вия духа, добил­ся заклю­че­ния сою­за меж­ду Афи­на­ми и Фива­ми, и в двух после­до­вав­ших за тем неболь­ших стыч­ках гре­ки оста­лись победи­те­ля­ми. Но пора­же­ние при Херо­нее (в этой кро­ва­вой бит­ве и сам Демо­сфен при­ни­мал уча­стие в каче­стве гопли­та) в авгу­сте 338 г. раз­ру­ши­ло все надеж­ды. Одна­ко, вопре­ки уси­ли­ям македон­ской пар­тии, на Демо­сфе­на воз­ло­же­но было почет­ное пору­че­ние ска­зать над­гроб­ную речь в честь пав­ших в бит­ве вои­нов; Кте­си­фонт сде­лал даже пред­ло­же­ние награ­дить Демо­сфе­на золотым вен­ком за ока­зан­ное им самоот­вер­же­ние и усер­дие и тор­же­ст­вен­но объ­явить об этой награ­де на празд­ни­ке боль­ших Дио­ни­сий. Про­тив это­го пред­ло­же­ния высту­пил Эсхин, вождь македон­ской пар­тии. Воз­ник­шее по это­му пово­ду дело тяну­лось 8 лет, пока нако­нец Демо­сфен не вос­тор­же­ст­во­вал над Эсхи­ном вслед­ст­вие сво­ей речи о вен­ке (περὶ στε­φάνου), кото­рой он отве­тил на речь сво­его про­тив­ни­ка κα­τὰ Κ­τη­σιφῶν­τος. Эсхин под­верг­ся изгна­нию. Дове­рие граж­дан к Демо­сфе­ну выра­зи­лось тем, что ему пору­че­но было заве­до­ва­ние вновь учреж­ден­ной обще­ст­вен­ной кас­сой для закуп­ки хле­ба. По смер­ти Филип­па Демо­сфен тот­час устро­ил новый союз про­тив македо­нян, но жесто­кая месть Алек­сандра, постиг­шая Фивы, раз­ру­ши­ла этот союз, и лишь при посред­стве про­даж­но­го Дема­да уда­лось пред­у­предить выда­чу Алек­сан­дру Демо­сфе­на и Ликур­га. Но ско­ро враж­деб­ная пар­тия нашла слу­чай воз­об­но­вить свои дей­ст­вия про­тив Демо­сфе­на. Когда Гар­пал с похи­щен­ны­ми у Алек­сандра сокро­ви­ща­ми явил­ся в Афи­ны и посред­ст­вом под­ку­па ста­рал­ся воз­будить афи­нян к войне про­тив македон­ско­го вла­ды­че­ства, то без вся­ко­го осно­ва­ния ста­ли подо­зре­вать и Демо­сфе­на в том, что он под­дал­ся на под­куп. Неупла­та нало­жен­ной на него денеж­ной пени при­ве­ла его в тем­ни­цу, из кото­рой он бежал. Со сле­за­ми он обра­щал гла­за свои из Эги­ны и Трой­зе­на на Атти­ку. Вдруг раз­нес­ся слух о смер­ти Алек­сандра (323 г.); вся Гре­ция при­шла в дви­же­ние; Демо­сфен под­нял свой могу­чий голос и воз­будил всех гре­ков к вос­ста­нию про­тив Македо­нии. На три­ре­ме при­вез­ли его в Афи­ны и встре­ти­ли его тор­же­ст­вом. (Plut. De­mosth. 27), как защит­ни­ка сво­бо­ды. Но когда вско­ре Кра­тер и Анти­патр одер­жа­ли победу, Демо­сфен и его дру­зья были отда­ны под суд и по пред­ло­же­нию Дема­да при­го­во­ре­ны к смер­ти, Демо­сфен бежал на ост­ров Калаврию в храм Посей­до­на и здесь при­нял яд (Plut. De­mosth. 29) 16 дня меся­ца Пиа­неп­си­о­на ол. 114, 3 (12 октяб­ря 322 г.). Афи­няне почти­ли его память соору­же­ни­ем мед­ной ста­туи на ост­ро­ве Калав­рии. Бюсты его сохра­ни­лись досе­ле в боль­шом чис­ле.

Пока чест­ность убеж­де­ния и твер­дая после­до­ва­тель­ность в нрав­ст­вен­ных стрем­ле­ни­ях, а не внеш­ние успе­хи оста­нут­ся мери­лом при оцен­ке харак­те­ра, до тех пор Демо­сфен, как чело­век и государ­ст­вен­ный дея­тель, будет при­чис­лять­ся к свет­лей­шим и бла­го­род­ней­шим лич­но­стям всех вре­мен. В его речах ясно выра­жа­ет­ся его харак­тер. Как ора­тор, он пре­не­бре­гал все­ми излиш­ни­ми укра­ше­ни­я­ми; имея в виду одно дело, он был не искус­ный ритор, но истый ора­тор. Исти­на убеж­де­ния увле­ка­ет его и дает ему про­слав­лен­ную его δει­νό­της^[1]. Ясное рас­по­ло­же­ние содер­жа­ния, стро­гая после­до­ва­тель­ность в раз­ви­тии мыс­лей, реши­тель­ность убеж­де­ния выра­жа­ют­ся сло­гом вели­че­ст­вен­ным, но про­стым, стро­гим, но при­ят­ным, сжа­тым, но плав­ным, милым, но вну­ши­тель­ным. Ср. харак­те­ри­сти­ку его у Цице­ро­на Brut. 7—13 (особ. 8 и 9).

В древ­но­сти извест­ны были 65 речей Демо­сфе­на; в чис­ле 61, сохра­нив­шей­ся до наше­го вре­ме­ни, неко­то­рые явно под­лож­ны.

Глав­ное сочи­не­ние о нем: A. Schae­fer, De­mos­the­nes und sei­ne Zeit, (в 3 т., 1856—1858). Ср. кро­ме того: Becker, De­mos­the­nes als Staatsmann und Red­ner (в 2 т., 1815). O. Haupt, das Le­ben und staatsmän­ni­sche Wir­ken des De­mos­the­nes (1861). Blass, die at­ti­sche Be­red­sam­keit, 3 отд., 1 ст. (1876).

Пол­ные изда­ния в сбор­ни­ках Ora­to­res at­ti­ci Reis­ke, I. Bek­ker, Dob­son, Bai­ter и Saup­pe; кро­ме того, W. Din­dorf (1825; 1846—1851; 1855), Vö­mel (1843—1845), I. Bek­ker (1854—1855). Избран­ные речи: Do­be­renz (1848—1851), Wes­ter­mann (1852 и чаще) и т. д. Изда­ния «Филип­пик»: Fr. Fran­ke (3-е изд., 1875), Reh­dantz (1861 и чаще), H. Weil (1873), отдель­ных речей: Buttmann, Dis­sen, Funkhä­nel, E. W. Weber, F. A. Wolf, M. H. E. Meier, Rü­di­ger, Vö­mel.