ДИОГЕ́Н

Diogĕnes, Διογέ­νης, «Зев­сом рож­ден­ный», часто встре­чаю­ще­е­ся имя в древ­но­сти; заме­ча­тель­ней­шие люди это­го име­ни сле­дую­щие:

1) Дио­ген Апол­ло­ний­ский с ост­ро­ва Кри­та, ὁ Ἀπολ­λω­νιά­της, после­до­ва­тель древ­ней­шей, т. н. ионий­ской фило­соф­ской шко­лы, про­зван­ный ὁ φυ­σικός, млад­ший совре­мен­ник Ана­к­са­го­ра, автор утра­тив­ше­го­ся сочи­не­ния περὶ φύ­σεως, в кото­ром упо­ми­на­лось о паде­нии извест­но­го аэро­ли­та при Эгос­пота­мах и кото­рое, ста­ло быть, напи­са­но было после 405 г. до Р. Х. Дио­ге­ном; соглас­но с Ана­к­симе­ном, при­зна­вал воздух пер­во­на­чаль­ной сти­хи­ей (ἀρχή) и из него про­из­во­дил все явле­ния при­ро­ды, не исклю­чая чело­ве­че­ской души, при­пи­сы­вая ему жиз­нен­ную, твор­че­скую и умст­вен­ную силу. Cic. n. d. 1, 12, 29: aëre uti­tur deo. Diog. Laert. 9, 57. Моно­гра­фию о нем напи­сал Pan­zer­bie­ter (1830);

2) Дио­ген Вави­лон­ский, ὁ Βα­βυλώ­νιος, уро­же­нец горо­да Селев­кии на реке Тиг­ре, стои­че­ский фило­соф и уче­ник Хри­сип­па, от уче­ния кото­ро­го он почти ни в чем не укло­нял­ся. Вслед­ст­вие высо­ко­го зна­че­ния, кото­рое он имел как гла­ва этой шко­лы после Зено­на (mag­nus et gra­vis Stoi­cus, Cic. off. 3, 12, 51), он был послан в Рим вме­сте с ака­де­ми­ком Кар­не­а­дом и пери­па­те­ти­ком Кри­то­ла­ем в 155 г. до Р. Х. Это зна­ме­ни­тое посоль­ство пода­ло рим­ля­нам пер­вый повод позна­ко­мить­ся с гре­че­ской фило­со­фи­ей. Как спе­ци­а­лист по диа­лек­ти­ке, Дио­ген в этом пред­ме­те был учи­те­лем Кар­не­ада. Его мно­го­чис­лен­ные сочи­не­ния по раз­лич­ным обла­стям зна­ния все утра­че­ны. Cic. de or. 2, 38, 157. acad. 2, 45, 137. tusc. 4, 3, 5;

3) Дио­ген Циник, ὁ Κύων, родил­ся в Сино­пе на бере­гу Евк­син­ско­го Пон­та в Пафла­го­нии в 404 г. до Р. Х., самый зна­ме­ни­тый из всех цини­че­ских фило­со­фов, умер в 323 г. Когда отец его Гике­сий был изгнан из сво­его горо­да за под­дел­ку моне­ты, сын вме­сте с ним бежал в Афи­ны и по насто­я­тель­ной прось­бе был при­нят Анти­сфе­ном (см. An­tis­the­nes) в чис­ло уче­ни­ков. Он не толь­ко раз­вил систе­му сво­его учи­те­ля с вели­чай­шей после­до­ва­тель­но­стью, но зашел дале­ко за ее пре­де­лы в прак­ти­че­ском при­ло­же­нии ее к жиз­ни. Он до край­но­сти пре­сле­до­вал цель — не иметь потреб­но­стей и, хотя имен­но этим путем желал достичь сво­бо­ды и неза­ви­си­мо­сти, сде­лал­ся рабом доб­ро­воль­но избран­ных им испы­та­ний и лише­ний. Он часто борол­ся с голо­дом, употреб­лял самую дур­ную пищу, но все-таки не мог пере­ва­ри­вать сыро­го мяса и в слу­чае нуж­ды соби­рал пода­я­ния. Днем без обу­ви, без пла­ща, с длин­ной боро­дой, с пал­кой в руке и сум­кой через пле­чо бро­дил он по ули­цам и пло­ща­дям Афин; ночью спал обык­но­вен­но в пор­ти­ке (στοά) Зев­са и заяв­лял, быва­ло, что афи­няне устро­и­ли для него рос­кош­ное поме­ще­ние, а в дру­гое вре­мя — в гли­ня­ной боч­ке или, вер­нее, в гли­ня­ной лачуж­ке, кото­рую афи­няне в насмеш­ку назы­ва­ли боч­кой (πί­θος). При слу­чае путе­ше­ст­вия в Эги­ну он был захва­чен раз­бой­ни­ка­ми и уве­зен на ост­ров Крит. Когда он здесь про­да­вал­ся в раб­ство, его спро­си­ли: что же он уме­ет делать? На это он отве­тил: «Пра­вить людь­ми» — и велел героль­ду про­воз­гла­сить: «Не хочет ли кто-нибудь купить себе гос­по­ди­на?» Корин­фя­нин Ксе­ни­ад купил его и пору­чил ему вос­пи­ты­вать сво­их детей. С того вре­ме­ни он летом жил в Корин­фе, а зимой в Афи­нах. В Корин­фе одна­жды Алек­сандр Вели­кий встре­тил его в Кра­нее, и Дио­ген про­сил у него толь­ко одной мило­сти — не засло­нять его от солн­ца; при этом слу­чае царь, гово­рят, про­из­нес извест­ные сло­ва: «Еже­ли бы я не был Алек­сан­дром, то желал бы быть Дио­ге­ном» (Cic. tusc. 5, 32, 92). Пла­тон назы­вал его сума­сшед­шим Сокра­том (Σοκρ. μαι­νόμε­νος). Когда одна­жды Дио­ген, вой­дя в дом Пла­то­на, гряз­ны­ми нога­ми сту­пил на доро­гой ковер и заме­тил, что попи­ра­ет высо­ко­ме­рие, то Пла­тон заме­тил: «Да — дру­гим высо­ко­ме­ри­ем!» Дио­ген не выра­ботал систе­мы уче­ния и пото­му вряд ли оста­вил какие-нибудь сочи­не­ния; вся его фило­со­фия заклю­ча­лась в обра­зе его жиз­ни. Он чуж­дал­ся глу­бо­ких иссле­до­ва­ний и не инте­ре­со­вал­ся нрав­ст­вен­ны­ми отно­ше­ни­я­ми, лежа­щи­ми в осно­ве государ­ства (он пер­вый назы­ва­ет­ся κοσ­μο­πολί­της) и семьи. Вот поче­му жизнь его бога­та лишь анек­дота­ми и ост­ро­ум­ны­ми или едки­ми воз­ра­же­ни­я­ми; к луч­шим отве­там при­над­ле­жит тот, кото­рый он дал одно­му тира­ну на вопрос: из какой меди сле­ду­ет выли­вать ста­туи? «Из той, — отве­чал Дио­ген, — из кото­рой были выли­ты ста­туи Гар­мо­дия и Ари­сто­гей­то­на». Он умер в Корин­фе, как рас­ска­зы­ва­ют, на ули­це, в глу­бо­кой ста­ро­сти. Здесь и на его родине были воз­двиг­ну­ты в честь его ста­туи. Ср. Göttling, ges. Ab­hand­lun­gen I, стр. 251 слл.;

4) Дио­ген Лаер­тий­ский, уро­же­нец кили­кий­ско­го горо­да Λαέρ­τη, жил в Афи­нах как грам­ма­тик, веро­ят­но, в прав­ле­ние импе­ра­то­ра Гад­ри­а­на или несколь­ки­ми десят­ка­ми лет позд­нее. Ему мы обя­за­ны сочи­не­ни­ем βίων καὶ γνω­μῶν τῶν ἐν φι­λοσο­φία εὐδο­κιμη­σάν­των в 10 кни­гах. Хотя это сочи­не­ние пред­став­ля­ет собой не более как несколь­ко бес­по­рядоч­ную ком­пи­ля­цию и часто стра­да­ет от неточ­но­сти и отсут­ст­вия кри­ти­ки, но, если не обра­щать вни­ма­ния на лиш­нее пред­по­чте­ние, ока­зы­вае­мое Епи­ку­ру, оно доволь­но бес­при­страст­но, слу­жит глав­ным источ­ни­ком сведе­ний по мно­гим пред­ме­там исто­рии древ­ней фило­со­фии и неоце­ни­мо вслед­ст­вие сооб­ще­ния в нем мно­го­чис­лен­ных отрыв­ков сочи­не­ний, для нас утра­чен­ных. Оно пред­на­зна­че­но было, соб­ст­вен­но, для уче­ной рим­лян­ки Аррии (см. Ar­ria). Текст его, веро­ят­но, зна­чи­тель­но испор­чен. Ком­мен­та­рии к нему соста­ви­ли Ca­sau­bo­nus и Mé­na­ge (собр. в амстер­дамск. изд. 1692 г., а кро­ме того, Hüb­ner’ом и Jaco­bitz’ом (1830); издд. Hüb­ner (1828) и Co­bet (1850).