В мире античных свитков

с.32

Гла­ва III

Папи­рус

В нача­ле сво­его про­ник­но­ве­ния на Восток гре­ки, попав в Еги­пет, позна­ко­ми­лись преж­де все­го с широ­ко раз­ветв­лен­ным на рука­ва устьем Нила. Они назва­ли его Дель­той из-за сход­ства очер­та­ний этой части стра­ны с пере­вер­ну­той гре­че­ской бук­вой. Вер­ши­на тре­уголь­ни­ка нахо­ди­лась в рай­оне древ­не­го Мем­фи­са (близ нынеш­не­го Каи­ра). Живот­ный и рас­ти­тель­ный мир, как и весь ланд­шафт Дель­ты, тогда зна­чи­тель­но отли­ча­лись от совре­мен­но­го. В глу­бо­кой древ­но­сти эта часть Ниль­ской доли­ны пред­став­ля­ла собой обшир­ную, усе­ян­ную мно­го­чис­лен­ны­ми озе­ра­ми и прото­ка­ми забо­ло­чен­ную рав­ни­ну. Оби­та­те­ли ее долж­ны были затра­чи­вать огром­ный труд, чтобы отво­е­вать у топей зем­лю, при­год­ную для обра­бот­ки. Еги­пет­ские зем­ледель­цы бро­ди­ли в этих болотах, погру­жа­ясь в чер­ный ил по коле­но, и гре­ки, увидев их, сочи­ни­ли миф о чер­но­но­гих людях — мелам­по­дах. Из зыб­ких топей под­ни­ма­лись густые труд­но про­хо­ди­мые зарос­ли ниль­ско­го трост­ни­ка, папи­ру­са. В те дале­кие вре­ме­на он встре­чал­ся здесь в изоби­лии, тогда как в Верх­нем Егип­те силь­ное тече­ние Нила и боль­шая глу­би­на воды пре­пят­ст­во­ва­ли его про­из­рас­та­нию. Поэто­му в древ­не­еги­пет­ской иеро­гли­фи­че­ской пись­мен­но­сти Дель­та назы­ва­лась ино­гда «стра­ной папи­ру­са»¹:

с.33 В гроб­ни­цах знат­ных еги­пет­ских вель­мож вре­мен фара­о­нов — стро­и­те­лей пира­мид (нача­ло III тыс. до н. э.), рас­по­ло­жен­ных близ древ­не­го Мем­фи­са (Сак­ка­ра), мы нахо­дим кар­ти­ны, на кото­рых эти вель­мо­жи изо­бра­же­ны плы­ву­щи­ми в папи­рус­ных лод­ках сре­ди сто­я­щих густой сте­ной заро­с­лей папи­ру­са. В них пасут­ся туч­ные ста­да гип­по­пота­мов, под­сте­ре­га­ют добы­чу ниль­ские кро­ко­ди­лы, взле­та­ют густые стаи уток и гусей, потре­во­жен­ные охот­ни­ком.

В памят­ни­ках еги­пет­ско­го искус­ства и пись­мен­но­сти папи­рус стал сим­во­лом Ниж­не­го Егип­та, так же как лотос — Верх­не­го. На одном из релье­фов пещер­но­го хра­ма Рам­се­са II в Абу-Сим­бе­ле мы видим двух гени­ев Нила, свя­зы­ваю­щих воеди­но папи­рус и лотос — сим­вол еди­не­ния Ниж­не­го и Верх­не­го Егип­та. Ныне папи­рус уже не встре­ча­ет­ся в Егип­те и сохра­нил­ся толь­ко в вер­хо­вьях Нила, по топ­ким бере­гам озе­ра Чад, и в тро­пи­че­ских болотах Цен­траль­ной и Южной Афри­ки. Но в рим­скую эпо­ху, два тыся­че­ле­тия тому назад, он про­из­рас­тал в болотах Дель­ты еще в боль­шом коли­че­стве. Забо­ло­чен­ность Дель­ты сохра­ня­лась, как вид­но из опи­са­ния Стра­бо­на (XVII, 788): «Это — два устья Нила, из кото­рых одно назы­ва­ет­ся Пелу­сий­ским, дру­гое — Кан­об­ским или Герак­лей­ским. Меж­ду ними нахо­дят­ся осталь­ные пять устьев, достой­ных упо­ми­на­ния, и боль­шое чис­ло мел­ких. Мно­го­чис­лен­ные рука­ва раз­ре­за­ют ост­ров, обра­зуя мно­же­ство ост­ров­ков и теку­чих вод, так, что вся эта зем­ля судо­ход­на вслед­ст­вие мно­го­чис­лен­ных кана­лов, в свою оче­редь пере­ре­зан­ных так­же кана­ла­ми».

Ино­стран­цы и неко­рен­ное насе­ле­ние стра­ны счи­та­ли папи­рус самым харак­тер­ным рас­те­ни­ем для ниль­ско­го пей­за­жа. До наше­го вре­ме­ни дошло опи­са­ние рас­те­ния и пере­чень пред­ме­тов, изготов­ляв­ших­ся из него, у ряда древ­них авто­ров. Стра­бон в XVII кни­ге сво­его сочи­не­ния сооб­ща­ет, что папи­рус (у Стра­бо­на — биб­лос) рас­тет в болотах и зали­вах Дель­ты. Высо­кий глад­кий сте­бель его увен­чи­ва­ет­ся густой кро­ной: гре­ки назы­ва­ли ее хайтэ, шеве­лю­рой, густо падаю­щей гри­вой².

Более подроб­ное опи­са­ние оста­вил нам Фео­фраст в сво­ей с.34 «Исто­рии рас­те­ний» (IV, 8, 3): «Папи­рус рас­тет в Ниле, у не очень глу­бо­кой воды, но там, где она дости­га­ет двух лок­тей (0.92 м), или даже менее. Корень его равен тол­щине руки взрос­ло­го муж­чи­ны, дли­на же — свы­ше 10 лок­тей. Выда­ет­ся рас­те­ние над зем­лей, пустив по сто­ро­нам в ил тон­кие и мно­го­чис­лен­ные кор­ни, вверх же так назы­вае­мый папи­рус, тре­уголь­ной фор­мы сече­ния, вели­чи­ной в четы­ре лок­тя, име­ю­щий на вер­шине кро­ну без вся­ких пло­дов. Они (жите­ли Егип­та. — В. Б.) исполь­зу­ют папи­рус для мно­гих целей, кор­ни же сушат вме­сто дере­ва, не толь­ко для топ­ли­ва, но и как мате­ри­ал для раз­лич­ных поде­лок, ибо это рас­те­ние дает мно­го хоро­шей дре­ве­си­ны. Сам же папи­рус исполь­зу­ет­ся раз­лич­ным обра­зом. Дела­ют из него и суда, а из биб­ла (так Фео­фраст назы­ва­ет серд­це­ви­ну стеб­ля папи­ру­са. — В. Б.) пле­тут пару­са, цинов­ки, неко­то­рые тка­ни для одеж­ды, оде­я­ла, кана­ты и мно­гое дру­гое. Самое же заме­ча­тель­ное (для живу­щих вне пре­де­лов Егип­та), что из него изготов­ля­ют — это кни­ги. Рас­те­ние это слу­жит так­же весь­ма суще­ст­вен­ным пред­ме­том пита­ния. Все в этой стране жуют папи­рус и в сыром и в жаре­ном, а так­же пече­ном виде, выса­сы­вая сок и выпле­вы­вая жвач­ку… Рас­тет оно и в Сирии вокруг озе­ра, где рас­тет бла­го­вон­ный трост­ник. Там Анти­гон исполь­зо­вал его как мате­ри­ал для кора­бель­ных кана­тов…».

До Фео­ф­ра­с­та это рас­те­ние опи­сы­вал и Геро­дот (II, 92). Сведе­ния отца исто­рии в основ­ном сов­па­да­ют с тем, что рас­ска­зы­ва­ет Фео­фраст, хотя послед­ний и не осно­вы­вал­ся на труде Геро­до­та. В отли­чие от Фео­ф­ра­с­та Геро­дот не упо­ми­на­ет о пис­чем мате­ри­а­ле, кото­рый изготов­лял­ся из папи­ру­са, что дало повод неко­то­рым иссле­до­ва­те­лям заклю­чить, буд­то во вре­ме­на Геро­до­та бума­га из папи­ру­са гре­кам еще не была извест­на. Одна­ко, если вни­ма­тель­но про­честь текст Геро­до­та, мож­но заме­тить, что в этом месте он ведет речь толь­ко о том, чем пита­ют­ся жите­ли Дель­ты. Зато в дру­гом месте (V, 58) он упо­ми­на­ет о том, что ионяне рань­ше вслед­ст­вие ред­ко­сти папи­ру­са, писа­ли на кожах овец и коз (отсюда лег­ко мож­но заклю­чить, что во вре­ме­на Геро­до­та ионяне писа­ли уже на папи­ру­се).

Срав­не­ние тек­стов Геро­до­та, Фео­ф­ра­с­та и Стра­бо­на поз­во­ля­ет уста­но­вить извест­ную рас­плыв­ча­тость в тер­ми­но­ло­гии древ­них авто­ров. Фео­фраст, сто­я­щий на науч­но-систе­ма­ти­зи­ру­ю­щей точ­ке зре­ния, чет­ко раз­ли­ча­ет рас­те­ние (папи­рус) и сырье, добы­вае­мое из него — библ. Геро­дот, а до него еще Гомер в «Одис­сее» (XXI, 391) и Эсхил («Моля­щие», 761) с.35 назы­ва­ют это рас­те­ние про­сто «библ». Как сло­во «папи­рус», так и сло­во «библ» не явля­ют­ся гре­че­ски­ми по про­ис­хож­де­нию, и это спо­соб­ст­во­ва­ло их сме­ше­нию³.

Сохра­ни­лись антич­ные доку­мен­ты, рас­ска­зы­ваю­щие, как раз­ра­ба­ты­ва­лись папи­рус­ные план­та­ции. Наи­бо­лее инте­рес­ные из них откры­ты в одной еги­пет­ской гроб­ни­це вре­ме­ни рим­ско­го импе­ра­то­ра Авгу­ста. Мумия, най­ден­ная в этой гроб­ни­це, была заклю­че­на в кар­то­наж, изготов­лен­ный из исполь­зо­ван­ных папи­ру­сов, отно­сив­ших­ся к 6—25 гг. прав­ле­ния ука­зан­но­го импе­ра­то­ра. Все эти папи­ру­сы про­ис­хо­дят из Алек­сан­дрии. В их чис­ле мы нахо­дим дого­вор об арен­де участ­ка, на кото­ром про­из­рас­та­ет папи­рус (BGU, 1121). В доку­мен­те некая жен­щи­на из Алек­сан­дрии, назван­ная «горо­жан­кой» (что свиде­тель­ст­ву­ет о ее при­над­леж­но­сти к пол­но­прав­ным граж­да­нам Алек­сан­дрии), сда­ет вме­сте со сво­им сыном при­над­ле­жа­щий им уча­сток папи­рус­ных заро­с­лей на три года (уча­сток нахо­дил­ся побли­зо­сти от Алек­сан­дрии). Усло­вия арен­ды чрез­вы­чай­но суро­вы. Кро­ме пла­ты, арен­да­то­ры долж­ны были достав­лять в тече­ние трех лет арен­ды еже­год­но по сто отбор­ных «нош» папи­ру­са (каж­дая «ноша» состо­я­ла из шести «оха­пок»). Арен­да­то­рам запре­ща­ет­ся пра­во пере­а­рен­ды. Мы можем сде­лать вывод, что вла­де­ли­ца участ­ка име­ла в Алек­сан­дрии мастер­скую по про­из­вод­ству папи­ру­са-бума­ги, для кото­рой арен­да­то­ры и долж­ны были постав­лять ей сырье. В дого­во­ре осо­бо ого­ва­ри­ва­ет­ся, что арен­да­то­ры не име­ют пра­ва изготов­лять из папи­ру­са и про­да­вать кана­ты, пару­са, маты и про­чие изде­лия. Им стро­го запре­ща­ет­ся пасти в зарос­лях скот, свой или чужой.

Текст дого­во­ра поз­во­ля­ет полу­чить пред­став­ле­ние о самом участ­ке. Он был густо изре­зан кана­ла­ми, по бере­гам кото­рых и воз­вы­ша­лись зарос­ли папи­ру­са. Боль­шие и широ­кие кана­лы назы­ва­ют­ся «река­ми», дру­гие, более мел­кие, пере­се­ка­ют эти «реки» под пря­мы­ми угла­ми. Соглас­но усло­ви­ям дого­во­ра арен­да­то­ры долж­ны сохра­нять эти кана­лы в таком состо­я­нии, чтобы по ним мож­но было пла­вать на лод­ке. Они долж­ны их пери­о­ди­че­ски чистить, под­дер­жи­вать слой зем­ли по их бере­гам, в слу­чае необ­хо­ди­мо­сти менять направ­ле­ние кана­лов. Все это были меры, спо­соб­ст­во­вав­шие про­из­рас­та­нию папи­ру­са⁴.

Еги­пет еще задол­го до про­ник­но­ве­ния туда гре­ков постав­лял изготов­ляв­ший­ся из папи­ру­са пис­чий мате­ри­ал в стра­ны Сре­ди­зем­но­мор­ско­го бас­сей­на. Сохра­нил­ся еги­пет­ский папи­рус с рас­ска­зом о путе­ше­ст­вии еги­пет­ско­го чинов­ни­ка Ун-Аму­на, жив­ше­го при одном из послед­них Рамес­сидов. Он был с.36 послан в Фини­кию, чтобы заку­пить там лес для построй­ки свя­щен­ной бар­ки бога Аму­на. Поми­мо про­че­го, он вез 500 свит­ков папи­ру­са, чтобы обме­нять их на кора­бель­ный лес из Лива­на⁵.

Основ­ным источ­ни­ком наших сведе­ний о спо­со­бе изготов­ле­ния папи­ру­са-бума­ги (мате­ри­аль­ной осно­вы антич­ной кни­ги) слу­жит рас­сказ рим­ско­го писа­те­ля Пли­ния Стар­ше­го в его «Есте­ствен­ной исто­рии» (XIII, 69 слл.). Поль­зу­ясь его опи­са­ни­ем, евро­пей­ские уче­ные сами изгото­ви­ли опыт­ные образ­цы папи­ру­са. Сереб­ри­сто-зеле­ный цвет их зна­чи­тель­но отли­чал­ся от нахо­ди­мых в Егип­те древ­них памят­ни­ков пись­мен­но­сти, но ясно, что послед­ние долж­ны были изме­нить свой цвет от вре­ме­ни и под воздей­ст­ви­ем внеш­ней среды. Папи­рус обла­да­ет осо­бой проч­но­стью и сохра­ня­ет свои каче­ства даже после того, как про­ле­жит тыся­че­ле­тия в пес­ках Егип­та. Извест­ный папи­ро­лог Виль­гельм Шубарт пишет: «Мне при­хо­ди­лось дер­жать в руках иера­ти­че­ский сви­ток, кото­ро­му было более трех тысяч лет, но он сохра­нял мяг­кость и упру­гость как шелк-сырец — настоль­ко, что его сво­бод­но мож­но было сво­ра­чи­вать и раз­во­ра­чи­вать»⁶.

Наблюдал ли сам Пли­ний про­цесс изготов­ле­ния папи­ру­са-бума­ги, кото­рый он опи­сы­ва­ет? Ско­рее все­го, нет. Даже поверх­ност­ное зна­ком­ство с его рас­ска­зом убеж­да­ет нас, что он явля­ет­ся ком­пи­ля­ци­ей из несколь­ких источ­ни­ков. Все его сочи­не­ние, пред­став­ля­ю­щее собой огром­ную энцик­ло­пе­дию есте­ствен­ных наук, было типич­ной для его вре­ме­ни ком­пи­ля­ци­ей авто­ра-диле­тан­та. Одним из глав­ных источ­ни­ков Пли­ния в этом рас­ска­зе был Фео­фраст, на дру­гой источ­ник ссы­ла­ет­ся он сам — это был труд зна­ме­ни­то­го рим­ско­го эруди­та и анти­ква­ра Мар­ка Терен­ция Варро­на.

«Преж­де чем мы оста­вим Еги­пет, — начи­на­ет свой рас­сказ Пли­ний — необ­хо­ди­мо ска­зать и о при­ро­де папи­ру­са, так как вся чело­ве­че­ская куль­ту­ра (hu­ma­ni­tas vi­tae) пол­но­стью осно­ва­на на исполь­зо­ва­нии хар­ты, и уж во вся­ком слу­чае — исто­ри­че­ское пре­да­ние. Как сооб­ща­ет Варрон, хар­та была откры­та после победы Алек­сандра Вели­ко­го — после того, как в Егип­те была осно­ва­на Алек­сан­дрия».

Тако­во нача­ло это­го зна­ме­ни­то­го тек­ста, и вме­сте с тем — нача­ло наших затруд­не­ний в его пони­ма­нии. Если ввод­ное заме­ча­ние авто­ра о роли хар­ты в созда­нии чело­ве­че­ской куль­ту­ры необык­но­вен­но содер­жа­тель­но и мет­ко, то сле­дую­щее за ним утвер­жде­ние, буд­то хар­та была «откры­та» после осно­ва­ния Алек­сан­дрии, про­ти­во­ре­чит здра­во­му смыс­лу. Вряд ли с.37 Варрон, на кото­ро­го здесь ссы­ла­ет­ся Пли­ний, мог утвер­ждать подоб­ную неле­пость. Воз­мож­но, что Варрон писал о вре­ме­ни, когда рим­ляне нача­ли исполь­зо­вать этот пис­чий мате­ри­ал, и Пли­ний неточ­но его про­ци­ти­ро­вал. Содер­жа­ние при­ме­ров, с помо­щью кото­рых Пли­ний пыта­ет­ся опро­верг­нуть утвер­жде­ния Варро­на, может про­лить свет на пози­цию само­го Пли­ния в этом вопро­се.

«Име­ют­ся высо­кой убеди­тель­но­сти при­ме­ры, свиде­тель­ст­ву­ю­щие про­тив выска­зан­но­го Варро­ном утвер­жде­ния отно­си­тель­но хар­ты. Так, Кас­сий Геми­на, древ­ней­ший автор анна­лов, в чет­вер­той кни­ге рас­ска­зы­ва­ет о пис­це Гнее Терен­ции, кото­рый, копая свое поле на Яни­ку­ле, нашел гроб, в кото­ром был захо­ро­нен пра­вив­ший неко­гда в Риме царь Нума. В гро­бу были най­де­ны его кни­ги. Наход­ка эта была сде­ла­на в кон­суль­ство П. Кор­не­лия, сына Луция, Цете­га, и М. Бебия, сына Квин­та, Там­фи­ла, кото­рых от вре­ме­ни цар­ст­во­ва­ния Нумы отде­ля­ет 535 лет. Кни­ги эти были изготов­ле­ны из хар­ты, при­чем еще бо́льшим чудом было то, что они сохра­ни­лись, будучи зако­пан­ны­ми в зем­ле. А поэто­му я при­ве­ду сло­ва само­го Геми­ны. Дру­гие удив­ля­лись, как эти кни­ги мог­ли сохра­нить­ся, он же дал это­му сле­дую­щее объ­яс­не­ние. В середине ящи­ка нахо­дил­ся квад­рат­ный камень, обер­ну­тый со всех сто­рон бечев­кой, покры­той вос­ком. Поверх же кам­ня были уло­же­ны три кни­ги, поэто­му они и не сгни­ли. Да еще и сами кни­ги были про­пи­та­ны кед­ро­вым мас­лом, поэто­му их не сгрыз книж­ный червь. В кни­гах этих изла­га­лась пифа­го­рей­ская фило­со­фия. Они были сожже­ны Квин­том Пете­ли­ем, ибо эти кни­ги были фило­соф­ско­го содер­жа­ния. То же сооб­ща­ет и Пизон, быв­ший цен­зор, в пер­вой кни­ге сво­их ком­мен­та­ри­ев, но он назы­ва­ет семь книг пон­ти­фи­каль­но­го пра­ва и столь­ко же пифа­го­рей­ских. Туди­тан в три­на­дца­той кни­ге пере­ч­ней маги­ст­ра­тов гово­рит, что это был эдикт Нумы. Сам Варрон в седь­мой кни­ге сво­их “Чело­ве­че­ских древ­но­стей”, а так­же Антий во вто­рой кни­ге сво­его сочи­не­ния сооб­ща­ют, что книг было две­на­дцать пон­ти­фи­каль­ных на латин­ском язы­ке и столь­ко же гре­че­ских фило­соф­ско­го содер­жа­ния. Он же в третьей кни­ге цити­ру­ет поста­нов­ле­ние сена­та, соглас­но кото­ро­му эти кни­ги были сожже­ны. Обще­из­вест­но, что Сивил­ла при­нес­ла царю Тарк­ви­нию три кни­ги, из кото­рых две были сожже­ны ею самой, третья же сго­ре­ла вме­сте с Капи­то­ли­ем во вре­ме­на Сул­лы.

Кро­ме того, Муци­ан, три­жды быв­ший кон­су­лом, сооб­ща­ет, что неко­гда, когда он управ­лял Лики­ей, он читал пись­мо Сар­пе­до­на из-под Трои, напи­сан­ное им на хар­те: пись­мо с.38 нахо­ди­лось в каком-то хра­ме. Это­му я еще боль­ше удив­ля­юсь, посколь­ку во вре­ме­на Гоме­ра Дель­та Егип­та еще не суще­ст­во­ва­ла. Или же по какой при­чине, если исполь­зо­ва­ние хар­ты тогда име­ло место, писа­ли тогда на свин­це или на льне? Поче­му Гомер сооб­ща­ет, что в той же самой Ликии Бел­ле­ро­фон­ту были даны вос­ко­вые таб­лич­ки, а не пись­мо на хар­те?»

Из вопро­сов, постав­лен­ных Пли­ни­ем, вид­но, что и сам он имел самые неопре­де­лен­ные пред­став­ле­ния о вре­ме­ни, когда хар­та ста­ла исполь­зо­вать­ся в каче­стве пис­че­го мате­ри­а­ла. При­ме­ры, с помо­щью кото­рых он пыта­ет­ся обос­но­вать свои пред­по­ло­же­ния, по боль­шей части леген­дар­ны. Они долж­ны дока­зать, что хар­та в Ита­лии ста­ла исполь­зо­вать­ся гораздо рань­ше того вре­ме­ни, к кото­ро­му отно­сил это собы­тие Варрон. Но гово­рил ли Варрон об изо­бре­те­нии хар­ты или толь­ко о ее рас­про­стра­не­нии? Ско­рее все­го, он имел в виду имен­но послед­нее, пото­му что в про­тив­ном слу­чае спор шел бы об исполь­зо­ва­нии хар­ты в Егип­те, а не в стра­нах Сре­ди­зем­но­мо­рья. Вооб­ще, все изло­же­ние Пли­ния в доста­точ­ной сте­пе­ни неяс­но, что свой­ст­вен­но все­му сочи­не­нию в целом: при­чи­ной явля­ют­ся диле­тант­ские мето­ды работы Пли­ния. Необ­хо­ди­мо отме­тить, что сам он в сво­ей «Есте­ствен­ной исто­рии» неод­но­крат­но упо­ми­на­ет о роли Егип­та как роди­ны мно­гих дости­же­ний чело­ве­че­ской куль­ту­ры (V, 60; VII, 196; XXXV, 15).

«Преж­де, — про­дол­жа­ет далее Пли­ний, — не употреб­ля­ли хар­ты и вна­ча­ле писа­ли на паль­мо­вых листьях, затем на коре неко­то­рых дере­вьев. Поз­же обще­ст­вен­ные доку­мен­ты ста­ли запи­сы­вать­ся на свит­ках из свин­ца; затем и для част­ных доку­мен­тов нача­ли при­ме­нять льня­ные тка­ни и вос­ко­вые таб­лич­ки. Послед­ни­ми поль­зо­ва­лись еще до Тро­ян­ской вой­ны, как вид­но из Гоме­ра, кото­рый даже не зна­ет зем­ли, назы­вае­мой Егип­том, — тогда как в Себен­нит­ском и Саис­ском номах его сосре­дото­че­но все про­из­вод­ство хар­ты. Эта зем­ля была лишь поз­же намы­та Нилом. Дей­ст­ви­тель­но, Гомер сооб­ща­ет, что ост­ров Фарос, ныне свя­зан­ный посред­ст­вом мола с Алек­сан­дри­ей, был уда­лен от зем­ли на рас­сто­я­ние, кото­рое корабль под пару­са­ми может пре­одо­леть за сут­ки.

Затем, вслед­ст­вие воз­ник­ше­го сопер­ни­че­ства в рас­ши­ре­нии биб­лио­те­ки меж­ду царя­ми Пто­ле­ме­ем и Эвме­ном, когда Пто­ле­мей стал запре­щать вывоз хар­ты, были изо­бре­те­ны в Пер­га­ме кожа­ные кни­ги, как сооб­ща­ет Варрон. Поз­же везде рас­про­стра­ни­лось употреб­ле­ние мате­ри­а­ла, на кото­ром осно­ва­но чело­ве­че­ское бес­смер­тие.

с.39 Папи­рус рас­тет в болотах Дель­ты, или в сто­я­чих водах Нила, кото­рые обра­зу­ют­ся, когда река выхо­дит из бере­гов — там, где глу­би­на не пре­вы­ша­ет двух лок­тей. Корень его, тол­щи­ной в руку, тянет­ся вкось в зем­лю. Ствол, име­ю­щий тре­уголь­ное сече­ние, не выше 10 лок­тей в высоту, ста­но­вит­ся тонь­ше к вер­шине. Вер­хуш­ка ство­ла напо­ми­на­ет тирс. Ника­ких семян в ней нет, исполь­зу­ет­ся она толь­ко как цве­ток для увен­чи­ва­ния богов. Жите­ли исполь­зу­ют кор­ни вме­сто дере­ва, не толь­ко для оча­га, но и для изготов­ле­ния раз­лич­ных сосудов. Из все­го папи­ру­са они спле­та­ют лод­ки, а из коры — пару­са и сети, а так­же одеж­ду, кана­ты и цинов­ки. Они так­же жуют его, в сыром и варе­ном виде, выса­сы­вая сок. Он рас­тет и в Сирии, вокруг озе­ра, где рас­тет бла­го­вон­ный трост­ник, и царь Анти­гон исполь­зо­вал для сво­его флота кана­ты, сде­лан­ные толь­ко из папи­ру­са, так как аль­фа (Sti­pa te­na­cis­si­ma L) еще не была заве­зе­на. Недав­но было обна­ру­же­но, что папи­рус, рас­ту­щий по бере­гам Евфра­та, неда­ле­ко от Вави­ло­на, так­же может быть исполь­зо­ван для изготов­ле­ния хар­ты. И все же пар­фяне до сих пор пред­по­чи­та­ют писать на тка­нях, где ткут­ся узо­ры в виде букв.

Хар­та изготов­ля­ет­ся из папи­ру­са путем разде­ле­ния его ост­ри­ем на весь­ма тон­кие, но по воз­мож­но­сти более широ­кие поло­сы. Вна­ча­ле берут­ся полос­ки из середи­ны, затем по поряд­ку идут все осталь­ные сре­зы».

После этих слов Пли­ний несо­мнен­но опус­ка­ет ряд дета­лей про­цес­са изготов­ле­ния хар­ты, содер­жав­ших­ся в его источ­ни­ке. Это вид­но из того, что меж­ду цити­ро­ван­ным выше и после­дую­щим тек­стом нет ника­кой свя­зи. Опи­са­ние про­цес­са про­из­вод­ства Пли­ний про­дол­жа­ет ниже, со слов «вооб­ще же вся хар­та изготов­ля­ет­ся на влаж­ном сто­ле, смо­чен­ном ниль­ской водой».

Совер­шен­но неожи­дан­но Пли­ний пере­хо­дит далее к пере­чис­ле­нию сор­тов хар­ты и их харак­те­ри­сти­ке.

«Иера­ти­че­ской хар­той издрев­ле назы­ва­ет­ся та, кото­рая исполь­зо­ва­лась толь­ко для свя­щен­ных рели­ги­оз­ных сочи­не­ний. Лесть по отно­ше­нию к Авгу­сту ока­за­лась при­чи­ной того, что ее ста­ли назы­вать име­нем Авгу­ста — так же, как вто­рой сорт име­нем Ливии, его супру­ги. Таким обра­зом, иера­ти­че­ская хар­та ока­за­лась третьим сор­том. Сле­дую­щий сорт полу­чил назва­ние Амфи­те­ат­ри­ка, по месту, где она изготов­ля­лась. Ее ста­ла вво­зить в Рим и пере­ра­ба­ты­вать мастер­ская изо­бре­та­тель­но­го Фан­ния. Умень­шая ее тол­щи­ну путем тща­тель­ной пере­ра­бот­ки, он сде­лал ее одним из пер­вых сор­тов с.40 из гру­бой и про­стой. Она ста­ла носить его имя. Та же, кото­рая не под­вер­га­лась пере­ра­бот­ке, оста­лась под ста­рым назва­ни­ем Амфи­те­ат­ри­ки. Сле­дую­щий сорт — Саи­ти­ка, назван­ная так по горо­ду, где наблюда­ет­ся наи­боль­шее его изоби­лие. Она изготов­ля­ет­ся из более гру­бо­го и низ­ко­го по каче­ству сырья. Та хар­та, кото­рая изготов­ля­ет­ся из частей серд­це­ви­ны, наи­бо­лее близ­ких к коре, назы­ва­ет­ся Тенео­ти­ка, от назва­ния сосед­не­го места⁷. Про­да­ет­ся вне зави­си­мо­сти от каче­ства, на вес, эмпо­ри­ти­ка⁸: ибо она не годит­ся для пись­ма и слу­жит для оберт­ки хар­ты и това­ров, поэто­му-то она и назва­на купе­че­ской. То, что оста­ет­ся после все­го — внеш­няя часть — похо­дит на трост­ник и употреб­ля­ет­ся толь­ко для изготов­ле­ния кана­тов, да и то толь­ко таких, кото­рые все вре­мя долж­ны нахо­дить­ся в воде.

Вооб­ще, вся хар­та изготов­ля­ет­ся на влаж­ном сто­ле, смо­чен­ном ниль­ской водой. Мут­ная ниль­ская вода уси­ли­ва­ет кле­я­щие свой­ства. Вна­ча­ле кла­дет­ся ниж­няя схида⁹, во всю дли­ну буду­ще­го листа папи­ру­са; выдаю­щи­е­ся кон­цы обре­за­ют­ся. Затем поверх нее кла­дет­ся пер­пен­ди­ку­ляр­ная ей, чем и созда­ет­ся “решет­ка”.

Прес­су­ет­ся вся хар­та при помо­щи прес­са¹⁰, затем хар­та отби­ва­ет­ся моло­том ¹¹ и про­ма­зы­ва­ет­ся кле­ем: смор­щен­ная, она вновь рас­тя­ги­ва­ет­ся и вырав­ни­ва­ет­ся моло­том. Полу­чен­ные листы высу­ши­ва­ют­ся на солн­це и соеди­ня­ют­ся меж­ду собой так, что луч­шие листы скле­и­ва­ют­ся с подоб­ны­ми им. Каче­ство листов ухуд­ша­ет­ся по мере при­бли­же­ния к кон­цу всей ска­пы ¹². В ска­пу соеди­ня­ют­ся все­гда не более 20 листов¹³.

с.41

Рис. 5. 1. Орудие для раз­гла­жи­ва­ния папи­ру­са. 2. Футляр для трост­ни­ко­вых стерж­ней, кото­ры­ми писа­ли по папи­ру­су. 3. Палет­ка для раз­веде­ния туши и хра­не­ния трост­ни­ко­вых стерж­ней. (Mo­ha­med A. Hus­sein. Vom Pa­py­rus zum Co­dex. Leip­zig, 1973, Abb. 26).

В ширине их наблюда­ют­ся раз­ли­чия: 13 паль­цев¹⁴ у луч­ших сор­тов, на два паль­ца мень­ше у иера­ти­ки, фан­ни­а­на име­ет в шири­ну 10 паль­цев, на палец мень­ше — амфи­те­ат­ри­ка, еще мень­ше саи­ти­ка, к тому же она не выдер­жи­ва­ет обра­бот­ки при помо­щи молота. Что каса­ет­ся эмпо­ри­ти­ки, то она име­ет в шири­ну не более 6 паль­цев. Кро­ме того, в сор­тах хар­ты при­ни­ма­ют­ся во вни­ма­ние тон­кость, плот­ность, блеск, лег­кость.

Порядок сор­тов изме­нил импе­ра­тор Клав­дий, ибо слиш­ком тон­кая авгу­стов­ская хар­та не выдер­жи­ва­ла кала­ма. К тому же, про­пус­кая чер­ни­ла (так, что бук­вы ста­но­ви­лись вид­ны и с.42 на дру­гой сто­роне), она застав­ля­ла опа­сать­ся, что текст сольет­ся с тек­стом обо­рот­ной сто­ро­ны. Да и в дру­гих отно­ше­ни­ях она была неудоб­на, так как про­све­чи­ва­ла насквозь. Поэто­му, начи­ная с Клав­дия, изготов­ля­ют “под­клад­ку” из полос вто­ро­го сор­та, а “уто́к” — из пер­во­го. Он уве­ли­чил и шири­ну хар­ты до фута. Суще­ст­во­вал фор­мат шири­ной в локоть, но он заклю­ча­ет в себе суще­ст­вен­ный недо­ста­ток: пор­ча одной схиды при­во­дит к пор­че мно­гих стра­ниц. Поэто­му пред­по­чте­ние отда­ет­ся клав­ди­е­вой хар­те, тогда как авгу­стов­ская употреб­ля­ет­ся толь­ко для писем. Ливи­а­на оста­лась на вто­ром месте, так как каче­ство ее все­гда было вто­ро­сорт­ным.

Шеро­хо­ва­тость хар­ты сгла­жи­ва­ет­ся при помо­щи сло­но­во­го клы­ка или рако­ви­ны, но бук­вы ста­но­вят­ся рас­плыв­ча­ты­ми. Мень­ше впи­ты­вая в себя чер­нил, поли­ро­ван­ная хар­та боль­ше бле­стит.

Часто пись­му меша­ет вла­га, если она была неосто­рож­но исполь­зо­ва­на в нача­ле про­из­вод­ства, и обна­ру­жи­ва­ет­ся она при обра­бот­ке моло­том, или даже по запа­ху, если про­из­вод­ство было менее тща­тель­ным.

Мож­но заме­тить гла­за­ми и пят­на. Попав­шая внутрь клей­ких веществ лен­та, лег­ко впи­ты­ваю­щая в себя вла­гу, вслед­ст­вие пори­сто­сти папи­ру­са, может быть обна­ру­же­на толь­ко тогда, когда на ней рас­плы­вет­ся бук­ва.

Столь мно­го поро­ков может быть в хар­те¹⁵. Таким обра­зом, воз­ни­ка­ет допол­ни­тель­ный труд при пере­ра­бот­ке.

Обыч­ный клей изготов­ля­ет­ся из круп­ча­той муки и горя­чей воды с неболь­шим добав­ле­ни­ем уксу­са, ибо употреб­ля­е­мый ремес­лен­ни­ка­ми и гум­ми не годят­ся из-за хруп­ко­сти, кото­рую они при­да­ют хар­те. При более тща­тель­ном про­из­вод­стве про­кис­ший хлеб­ный мякиш с кипя­щей водой про­ти­ра­ет­ся сквозь сито. Таким обра­зом созда­ет­ся мини­маль­ная про­слой­ка клея, и даже ниль­ская вода усту­па­ет ему по мяг­ко­сти. Клей не дол­жен выдер­жи­вать­ся боль­ше или мень­ше одно­го дня.

Так созда­ют­ся дол­го­веч­ные памят­ни­ки пись­мен­но­сти. Я видел руко­пи­си Тибе­рия и Гая Грак­хов у Пом­по­ния Секун­да, извест­но­го поэта и слав­но­го граж­да­ни­на, почти через две­сти лет после того, как они были напи­са­ны. Часто мы видим руко­пи­си Цице­ро­на, боже­ст­вен­но­го Авгу­ста, а так­же Вер­ги­лия».

с.43 Цити­ро­ван­ный текст Пли­ния содер­жит в себе мно­го неяс­но­стей, и мно­гие поко­ле­ния ком­мен­та­то­ров неод­но­крат­но пред­ла­га­ли раз­лич­но­го рода исправ­ле­ния и допол­не­ния. Одним из пер­вых ком­мен­та­то­ров тек­ста Пли­ния был вене­ци­а­нец Мель­хи­ор Гилан­дин, выпу­стив­ший в Вене­ции в 1572 г. сочи­не­ние «Папи­рус, ком­мен­та­рий к трем гла­вам о папи­ру­се Пли­ния Стар­ше­го», на латин­ском язы­ке. Но, несмот­ря на все неяс­но­сти, текст Пли­ния дает в основ­ном вер­ное пред­став­ле­ние о про­из­вод­стве хар­ты и заслу­жи­ва­ет при­сталь­но­го вни­ма­ния.

Нахо­ди­мые в Егип­те папи­ру­сы име­ют по боль­шей части шири­ну пер­во­го сор­та, ука­зан­ную Пли­ни­ем.

Скле­и­ва­лись листы папи­ру­са так, чтобы каж­дый лист сво­им обре­зом накла­ды­вал­ся на сле­дую­щий, с шири­ной покры­тия в 1—2 см. Места скле­ек заде­лы­ва­лись настоль­ко тща­тель­но, что писец обыч­но не обра­щал на них вни­ма­ния, и их мож­но обна­ру­жить, лишь следя за гори­зон­таль­ны­ми волок­на­ми мате­ри­а­ла, несов­па­даю­щи­ми в местах склей­ки. Осо­бой тон­ко­стью и тща­тель­но­стью выдел­ки отли­ча­ют­ся иера­ти­че­ские доку­мен­ты (в отли­чие, напри­мер, от весь­ма гру­бых образ­цов визан­тий­ской эпо­хи).

Сопо­став­ляя сведе­ния Пли­ния с дру­ги­ми источ­ни­ка­ми, осо­бен­но с теми, кото­рые отно­сят­ся к золо­то­му веку рим­ской лите­ра­ту­ры, когда употреб­ле­ние хар­ты при­об­ре­та­ет широ­кие мас­шта­бы, мож­но соста­вить сле­дую­щий пере­чень сор­тов папи­ру­са:

1. Хар­та иера­ти­ка — иера­ти­че­ский сорт, шири­ной око­ло 25 см. Он употреб­лял­ся для изготов­ле­ния рели­ги­оз­ных книг (откуда и про­ис­хо­дит его назва­ние) и изготов­лял­ся из самой серд­це­ви­ны клет­чат­ки, запол­ня­ю­щей папи­рус­ный сте­бель. Этот сорт был осо­бен­но свет­лым и тон­ким, и на нем писа­ли толь­ко с одной сто­ро­ны. Позд­нее он был пере­име­но­ван в «авгу­стов­скую хар­ту», в честь пер­во­го рим­ско­го импе­ра­то­ра, а назва­ние иера­ти­че­ской было пере­не­се­но на тре­тий сорт.

2. Хар­та ливи­а­на, «ливи­ев­ская хар­та», назван­ная так в честь Ливии, супру­ги Авгу­ста. Она не усту­па­ла по каче­ству авгу­стов­ской хар­те.

3. Хар­та Клав­ди­а­на, «клав­ди­ев­ская хар­та», кото­рая изготов­ля­лась путем скле­и­ва­ния попе­ре­мен­но листов авгу­стов­ской и ливи­ев­ской хар­ты.

4. Хар­та фан­ни­а­на, «фан­ни­ев­ская хар­та», шири­ной око­ло 19 см. Ее изготов­ля­ла мастер­ская Фан­ния, как сооб­ща­ет Пли­ний в цити­ро­вав­шем­ся тек­сте.

с.44

5. Хар­та амфи­те­ат­ри­ка, шири­ной око­ло 17 см. Назва­ние ее про­ис­хо­дит от места, где она про­из­во­ди­лась в Алек­сан­дрии.

6. Хар­та саи­ти­ка, папи­рус доволь­но низ­ко­го каче­ства, изготов­ляв­ший­ся в рай­оне еги­пет­ско­го горо­да Саи­са.

7. Хар­та тенео­ти­ка, по каче­ству еще ниже пред­ше­ст­во­вав­шей: она так­же назы­ва­лась по месту изготов­ле­ния, как вид­но из тек­ста Пли­ния.

8. Хар­та кор­не­ли­а­на, каче­ство кото­рой опре­де­лить доволь­но труд­но: она назва­на так по име­ни Кор­не­лия Гал­ла, пре­фек­та Егип­та, назна­чен­но­го Авгу­стом.

9. Хар­та эмпо­ри­ти­ка, «купе­че­ская хар­та», кото­рая не годи­лась для пись­ма и употреб­ля­лась для оберт­ки това­ров.

При­веден­ный пере­чень не исчер­пы­ва­ет, одна­ко, всех сор­тов папи­ру­са-бума­ги, ука­за­ния на кото­рые встре­ча­ют­ся в антич­ных источ­ни­ках. В раз­ные вре­ме­на, и до Пли­ния и после него, в рим­ских источ­ни­ках встре­ча­ют­ся назва­ния «цар­ской хар­ты» (в каче­стве одно­го из луч­ших сор­тов), мем­фис­ской хар­ты, белой хар­ты и т. д. Шири­на нахо­ди­мых в Егип­те папи­ру­сов не все­гда соот­вет­ст­ву­ет ука­зан­ным стан­дар­там.

Текст Пли­ния под­твер­жда­ет содер­жа­щи­е­ся и в дру­гих источ­ни­ках ука­за­ния, что местом, где про­из­во­дил­ся папи­рус и откуда он постав­лял­ся во все стра­ны антич­но­го мира, была Дель­та. Осо­бен­но боль­шую роль в про­из­вод­стве это­го мате­ри­а­ла играл город Алек­сан­дрия, остав­ший­ся цен­тром про­из­вод­ства хар­ты до позд­ней антич­но­сти. Исто­рик Фла­вий Вописк в жиз­не­опи­са­нии импе­ра­то­ра Авре­ли­а­на (45, 1) сооб­ща­ет, что нату­раль­ный налог, кото­рый этот импе­ра­тор нало­жил на Алек­сан­дрию, состо­ял из стек­ла, хар­ты, пак­ли и дру­гих това­ров. Тот же автор в жиз­не­опи­са­нии Сатур­ни­на под­чер­ки­ва­ет, что Алек­сан­дрия явля­ет­ся горо­дом, в кото­ром нет празд­ных людей. Одни изготов­ля­ют стек­ло, дру­гие — хар­ту, льня­ные тка­ни: «…кажет­ся, что все (и это на самом деле) зани­ма­ют­ся каким-нибудь ремеслом». Про­из­вод­ство папи­ру­са дава­ло боль­шой доход. Тот же Фла­вий Вописк в жиз­не­опи­са­нии Фир­ма (3, 2) пере­да­ет сло­ва это­го пол­ко­во­д­ца, кото­рый хва­лил­ся, что смо­жет про­кор­мить на сред­ства, полу­чае­мые от про­да­жи папи­ру­са и клея, целое вой­ско. Стра­бон в XVII кни­ге сво­ей «Гео­гра­фии» подроб­но опи­сы­ва­ет Алек­сан­дрию и упо­ми­на­ет о мно­же­стве ремес­лен­ных мастер­ских в этом горо­де, не ука­зы­вая, прав­да, что кон­крет­но в них с.45 про­из­во­ди­лось. Но ано­ним­ный автор все­мир­ной гео­гра­фии (Mül­ler, Geo­gra­phi grae­ci mi­no­res, p. 520) под­чер­ки­ва­ет зна­че­ние Алек­сан­дрии как постав­щи­ка папи­ру­са все­му циви­ли­зо­ван­но­му миру.

Мож­но с уве­рен­но­стью утвер­ждать, что алек­сан­дрий­ская куль­ту­ра кни­ги, рас­цвет фило­ло­ги­че­ских и иных наук в элли­ни­сти­че­ском Егип­те был свя­зан так­же и с тем, что Еги­пет был роди­ной само­го удоб­но­го и рас­про­стра­нен­но­го пис­че­го мате­ри­а­ла, из кото­ро­го изготов­ля­лись кни­ги. Во вре­ме­на Пто­ле­ме­ев Еги­пет выво­зил не толь­ко хар­ту, но и гото­вые кни­ги — Алек­сан­дрия была круп­ней­шим изда­тель­ским цен­тром антич­но­сти, сфор­ми­ро­вав­шим­ся вокруг зна­ме­ни­той Алек­сан­дрий­ской биб­лио­те­ки и Музея.

Цены на папи­рус были доволь­но высо­ки­ми на про­тя­же­нии всей антич­но­сти. Неко­то­рое пред­став­ле­ние о них мож­но полу­чить на осно­ве одной афин­ской над­пи­си, в кото­рой пере­чис­ля­ют­ся рас­хо­ды по стро­и­тель­ству одно­го из соору­же­ний Акро­по­ля. В гра­фе «рас­хо­ды» ука­за­но: «Были куп­ле­ны две хар­ты, на кото­рых были запи­са­ны копии, за две драх­мы и четы­ре обо­ла». Нет сомне­ния, что здесь под сло­вом «хар­та» под­ра­зу­ме­ва­ет­ся стан­дарт­ный сви­ток папи­ру­са. Сле­до­ва­тель­но, он сто­ил в кон­це V в. до н. э. (вре­мя, к кото­ро­му отно­сит­ся ука­зан­ная над­пись) в Афи­нах одну драх­му и два обо­ла. Для того, чтобы полу­чить пред­став­ле­ние об этой сум­ме, вспом­ним, что афин­ское государ­ство пла­ти­ло чле­нам суда при­сяж­ных (эти день­ги часто были един­ст­вен­ным источ­ни­ком суще­ст­во­ва­ния их семей) два, позд­нее три обо­ла (в драх­ме было шесть обо­лов). В IV в. до н. э. один листок папи­ру­са сто­ил два хал­ка, то есть чет­верть обо­ла (как это мы узна­ем из речи Демо­сфе­на «Про­тив Дио­ни­со­до­ра»). Сле­до­ва­тель­но, за обол мож­но было купить четы­ре таких листа, а за драх­му — 24, то есть целый сви­ток.

В элли­ни­сти­че­скую эпо­ху цены на папи­рус еще более повы­си­лись. По-види­мо­му, это было свя­за­но с введе­ни­ем моно­по­лии на про­из­вод­ство и про­да­жу это­го мате­ри­а­ла, уста­нов­лен­ной Пто­ле­ме­я­ми, — умев­ши­ми извле­кать выго­ду из все­го. Веро­ят­но, с этой моно­по­ли­ей и свя­за­но назва­ние одно­го из сор­тов папи­ру­са — «цар­ская хар­та».

Папи­рус слу­жил глав­ным пис­чим мате­ри­а­лом очень дол­гое вре­мя и не был окон­ча­тель­но вытес­нен до самых позд­них вре­мен, когда для про­из­вод­ства книг стал при­ме­нять­ся пер­га­мен. Без папи­ру­са не обхо­ди­лись кан­це­ля­рии ост­гот­ских, лан­го­бард­ских, ван­даль­ских коро­лей. Кан­це­ля­рия с.46 Меро­вин­гов толь­ко после 670 г. пере­шла на пер­га­мен. Пап­ская кан­це­ля­рия писа­ла на папи­ру­се вплоть до XI века: извест­ны 23 бул­лы, от 849 до 1022 года, напи­сан­ные на папи­ру­се¹⁶.

После гибе­ли антич­но­го мира про­из­вод­ство папи­ру­са-бума­ги в Егип­те про­дол­жа­ло сохра­нять­ся, толь­ко на пер­вом лист­ке свит­ка — прото­ко­ле — ста­ви­лось имя визан­тий­ско­го чинов­ни­ка, в веде­нии кото­ро­го нахо­ди­лось это про­из­вод­ство. Здесь же ука­зы­ва­лось вре­мя и место, где этот сви­ток был про­из­веден. Соглас­но кодек­су Юсти­ни­а­на (Nov., 44, 2) каж­дый офи­ци­аль­ный доку­мент дол­жен был иметь прото­кол, являв­ший­ся как бы свиде­тель­ст­вом под­лин­но­сти доку­мен­та.

Извест­ный уче­ный и государ­ст­вен­ный дея­тель ран­не­го Сред­не­ве­ко­вья, Кас­си­о­дор Сена­тор, оста­вил нам насто­я­щий гимн папи­ру­су (Cas­sio­do­ri Va­ria­rum, XI, 38): «Пре­крас­ней­ший труд взял на себя наход­чи­вый Мем­фис, для того чтобы книж­ные пол­ки запол­ни­ло созда­ние одно­го края зем­ли, изящ­ное и тон­кое… И вот вста­ет ниль­ский лес без вет­вей, роща без лист­вы, посев вод, пре­крас­ная поросль болот, мяг­че лозы, но твер­же тра­вы, не знаю, какой пустотой напол­нен­ный и пол­ноты лишен­ный, неж­ный и пори­стый, дере­во-губ­ка, у кото­ро­го, как у ябло­ка, твер­дая кожу­ра, но мяг­кая серд­це­ви­на, строй­ный, но упру­гий, вели­ко­леп­ный плод отвра­ти­тель­ных топей». Изготов­лен­ный из него мате­ри­ал «бело­снеж­ной поверх­но­стью откры­ва­ет свои поля крас­но­ре­чию, то про­сти­ра­ясь дале­ко вширь, то соби­ра­ясь для удоб­ства в сви­ток, употреб­ля­е­мый для боль­ших трак­та­тов».

Заво­е­ва­ние Егип­та ара­ба­ми не повлек­ло за собой суще­ст­вен­ных изме­не­ний в про­из­вод­стве это­го мате­ри­а­ла — оно про­дол­жа­лось, толь­ко прото­кол оформ­лял­ся на араб­ском язы­ке. Лишь в XII веке про­из­вод­ство папи­ру­са упа­ло, не выдер­жав кон­ку­рен­ции ново­го и более деше­во­го пис­че­го мате­ри­а­ла — бума­ги, на кото­рую и пере­шло назва­ние папи­ру­са.