В мире античных свитков

с.47

Гла­ва IV

Еги­пет — роди­на кни­ги

«Я видел бито­го… обра­ти серд­це твое вослед писа­ни­ям. Видел я (и) осво­бож­ден­но­го от работ. Смот­ри, негра­мот­ность — ничто, она рав­но­силь­на зави­си­мо­сти. Про­чти заклю­че­ние (кни­ги) Кемит, и ты най­дешь выска­зы­ва­ние такое в нем: “Что каса­ет­ся пис­ца в месте его вся­ком, что от сто­ли­цы, то нико­гда не обни­ща­ет он в нем. Он (сам) в состо­я­нии удо­вле­тво­рить нуж­ды дру­го­го, если тот выхо­дит (из при­сут­ст­вия) недо­воль­ным… И поэто­му я желаю, чтобы ты воз­лю­бил пись­мо более, чем мать твою, и поэто­му я желаю, чтобы при­влек­ла поль­за его вни­ма­ние твое…”».

Тако­во нача­ло поуче­ния, «состав­лен­но­го кора­бель­ным луч­ни­ком сыном Дуа­у­фа Ахто­ем по име­ни, для сына его Пио­пи по име­ни, в то вре­мя, как он (то есть отец) плыл на юг в Сто­ли­цу, чтобы отдать его (то есть сына) в шко­лу писа­ний, в среду детей вель­мож, пер­вых в сто­ли­це»¹.

Этот лите­ра­тур­ный памят­ник, напи­сан­ный в жан­ре, осо­бен­но попу­ляр­ном на Восто­ке, дошел до нас в мно­го­чис­лен­ных копи­ях, вос­хо­дя­щих к ори­ги­на­лу эпо­хи Сред­не­го цар­ства. В нем пре­воз­но­сит­ся и вся­че­ски про­слав­ля­ет­ся искус­ство пис­ца, про­ти­во­по­став­ля­е­мое всем дру­гим про­фес­си­ям. Невзго­ды, свя­зан­ные с эти­ми про­фес­си­я­ми, опи­са­ны в крайне мрач­ных крас­ках, поэто­му «Поуче­ние» ино­гда назы­ва­ет­ся егип­то­ло­га­ми «сати­рой на ремес­ла». Нет сомне­ния, что автор его выра­жал уста­но­вив­ши­е­ся в опре­де­лен­ных кру­гах взгляды. Это под­твер­жда­ет­ся и дру­ги­ми памят­ни­ка­ми лите­ра­ту­ры Егип­та, в одном из кото­рых мы, напри­мер, нахо­дим такое обра­ще­ние с.48 к пис­цу: «Сла­дост­ны и изоби­лу­ют иму­ще­ст­вом пись­мен­ный при­бор твой и твой сви­ток папи­ру­са. Серд­це твое (будет) спо­кой­ным еже­днев­но. Заметь себе это»².

Гру­бо ути­ли­тар­ный, крайне нату­ра­ли­сти­че­ский харак­тер уве­ще­ва­ний, кото­рые заклю­че­ны в упо­мя­ну­том «Поуче­нии», поз­во­ля­ют нам, тем не менее, полу­чить вполне отчет­ли­вое пред­став­ле­ние о при­ви­ле­ги­ро­ван­ном поло­же­нии еги­пет­ских пис­цов, и вооб­ще всех, кто был свя­зан с обра­зо­ва­ни­ем и книж­ным делом. Гра­мот­ность, сама по себе быв­шая делом доста­точ­но слож­ным, откры­ва­ла доступ к высо­ким государ­ст­вен­ным постам. Огром­ный бюро­кра­ти­че­ский аппа­рат государ­ства фара­о­нов тре­бо­вал мно­же­ства гра­мот­ных чинов­ни­ков, хоро­шо знав­ших дело­про­из­вод­ство, фор­мы доку­мен­та­ции хозяй­ст­вен­ной и иной отчет­но­сти, кото­рая тща­тель­но регла­мен­ти­ро­ва­лась. Мно­го­чис­лен­ные жре­че­ские ассо­ци­а­ции, сосре­дото­чен­ные при хра­мах и стро­ив­ши­е­ся по стро­го­му иерар­хи­че­ско­му прин­ци­пу, так­же были свя­за­ны с искус­ст­вом пись­ма. При хра­мах суще­ст­во­ва­ли биб­лио­те­ки, в кото­рых хра­ни­лись мно­го­чис­лен­ные свит­ки: сре­ди них были кни­ги не толь­ко рели­ги­оз­но­го, но и свет­ско­го харак­те­ра.

Пис­цы древ­не­го Егип­та сиде­ли на кор­точ­ках со скре­щен­ны­ми нога­ми, дер­жа в левой руке лист папи­ру­са, на кото­ром писа­ли пра­вой. Таким мы видим еги­пет­ско­го пис­ца изо­бра­жен­ным на фрес­ках гроб­ниц; сохра­ни­лись так­же ста­туи, изо­бра­жаю­щие еги­пет­ских пис­цов в этой харак­тер­ной позе. Писа­ли на папи­ру­се тон­ким трост­ни­ко­вым стерж­нем сече­ни­ем от 1.5 до 2.5 мм, и дли­ной от 17 до 23 см. Конец это­го стерж­ня отби­вал­ся или раз­же­вы­вал­ся так, что обра­зо­вал сво­его рода кисточ­ку: в зави­си­мо­сти от пово­рота, ею мож­но было вести тон­кую или тол­стую линию. Эти стерж­ни хра­ни­лись у пис­ца в доста­точ­ном коли­че­стве в пись­мен­ном при­бо­ре, кото­рый еги­пет­ский писец носил через пле­чо. При­бор этот состо­ял из длин­ной дощеч­ки с полым вме­сти­ли­щем для стерж­ней и дву­мя углуб­ле­ни­я­ми, в одном из кото­рых раз­во­ди­лась чер­ная, а в дру­гом — крас­ная тушь (обыч­но этот пись­мен­ный при­бор назы­ва­ет­ся палет­кой). Чер­ная тушь изготов­ля­лась из сажи, раз­во­див­шей­ся в жид­ком рас­т­во­ре гум­ми (камеди, дре­вес­но­го клея); крас­ная тушь раз­во­ди­лась подоб­ным же обра­зом, но содер­жа­ла в себе сурик. Мешо­чек с порош­ка­ми для при­готов­ле­ния туши при­вя­зы­вал­ся ремеш­ком к палет­ке. Изо­бра­же­ние пись­мен­но­го при­бо­ра в иеро­гли­фи­че­ской пись­мен­но­сти слу­жи­ло обо­зна­че­ни­ем суще­ст­ви­тель­но­го «писец», гла­го­ла «писать» и дру­гих род­ст­вен­ных поня­тий. Кро­ме крас­ной и чер­ной с.49 туши, исполь­зо­ва­лись и дру­гие цве­та, но уже не для пись­ма, а для рисо­ва­ния (еги­пет­ские кни­ги иллю­ст­ри­ро­ва­лись).

Рис. 6. Пись­мен­ный при­бор древ­не­еги­пет­ско­го пис­ца, состо­я­щий из про­дол­го­ва­то­го футля­ра для трост­ни­ко­вых стерж­ней, мешоч­ка с порош­ком для раз­веде­ния туши и палет­ки с дву­мя углуб­ле­ни­я­ми (для крас­ной и чер­ной туши).

Крас­ная тушь при­ме­ня­лась для выде­ле­ния заго­лов­ков и осо­бо важ­ных мест кни­ги. Этот обы­чай пере­ня­ли гре­че­ские и рим­ские пис­цы, и отсюда про­ис­хо­дит тер­мин «руб­ри­ка» (от латин­ско­го сло­ва «рубер» — крас­ный), а так­же тер­мин «крас­ная стро­ка». Пер­во­пе­чат­ные кни­ги про­дол­жи­ли эту тра­ди­цию — соро­ка­двух­строч­ная биб­лия Иоган­на Гутен­бер­га так­же содер­жит заго­лов­ки, выде­лен­ные крас­ные цве­том.

С III в. до н. э. в Егип­те, а затем и во всех дру­гих стра­нах древ­не­го мира, где писа­ли на папи­ру­се, начи­на­ет при­ме­нять­ся в каче­стве орудия пись­ма калам — осо­бым обра­зом, напо­до­бие гуси­но­го пера очи­нён­ный трост­ни­ко­вый стер­жень, рас­щеп­лен­ный на кон­це. Затуп­ля­ю­щий­ся от про­дол­жи­тель­но­го при­ме­не­ния конец кала­ма отта­чи­вал­ся пем­зой. Камы­шо­вая кисточ­ка, кото­рой егип­тяне писа­ли ранее, была мяг­кой и поз­во­ля­ла испи­сы­вать лист папи­ру­са без уче­та направ­ле­ния его воло­кон. Это­го уже нель­зя было сде­лать кала­мом. Он исполь­зо­вал­ся для пись­ма и в сред­ние века, осо­бен­но на Восто­ке. Еще в XV веке Али­шер Навои писал свои сти­хи кала­мом:

с.50

Рис. 7. Ста­туя Нефе­ри­хи, сидя­ще­го в позе пис­ца (ок. 2300 г. до н. э.). Лейп­циг, Егип­то­ло­ги­че­ский музей.

с.51

Я ста­лью ост­рой очи­нил калам И дал исход стре­ми­тель­ным сло­вам (Смя­те­ние пра­вед­ных, LXIII)3.

Позд­нее, в рим­скую эпо­ху, фор­ма пись­мен­но­го при­бо­ра изме­ни­лась. Пис­цы это­го вре­ме­ни носи­ли уже чер­ниль­ни­цы цилин­дри­че­ской фор­мы, обыч­но брон­зо­вые, укра­шав­ши­е­ся узо­ра­ми. Такая чер­ниль­ни­ца чаще все­го состо­я­ла из двух соеди­нен­ных вме­сте цилин­дри­че­ских сосудов с крыш­ка­ми, для чер­ной и крас­ной туши, при­креп­лен­ных к пена­лу, в кото­ром: хра­ни­лись кала­мы (пенал этот обыч­но носи­ли заткну­тым за пояс). Каче­ство еги­пет­ской туши было вели­ко­леп­ным — несмот­ря на то, что мно­гие папи­ру­сы про­ле­жа­ли в пес­ках Егип­та тыся­че­ле­тия, тушь сохра­ни­ла свой цвет и яркость.

Рис. 8. Еги­пет­ский ларец для хра­не­ния папи­рус­ных свит­ков, при­над­ле­жав­ший Иине­фер­ти (вре­ме­ни XIX дина­стии). Каир, Еги­пет­ский музей.

Палет­ки или изо­бра­же­ния их укла­ды­ва­лись в моги­лу покой­ни­ку даже в тех слу­ча­ях, когда этот чело­век при жиз­ни не был пис­цом⁴. Усоп­ший сам в неко­то­рых слу­ча­ях с.52 име­но­вал­ся палет­кой бога Тота, счи­тав­ше­го­ся изо­бре­та­те­лем пись­ма и его покро­ви­те­лем⁵. Искус­ство пись­ма было боже­ст­вен­ным откро­ве­ни­ем и зна­ки иеро­гли­фи­че­ской пись­мен­но­сти име­но­ва­лись «сло­во божье»:

Свя­щен­ным был и пись­мен­ный при­бор, име­но­вав­ший­ся поче­му-то «остан­ка­ми Оси­ри­са»⁶.

Рис. 9. Бог пись­ма Тот, выпи­сы­ваю­щий иеро­глиф «Маат» (Исти­на). Поза­ди него изо­бра­жен пись­мен­ный при­бор. Око­ло 1085 г. до н. э. Лей­ден, Музей Ван Оуд­хеден

Фигу­ра бога Тота, обыч­но изо­бра­жав­ше­го­ся в виде чело­ве­ка с голо­вой иби­са («ибио­ке­фал») укра­ша­ла кан­це­ля­рии чинов­ни­ков и места, где хра­ни­лись свит­ки папи­ру­са, вме­сте с изо­бра­же­ни­ем боги­ни Сешат, покро­ви­тель­ни­цы биб­лио­тек. Бог с.53 Тот сам счи­тал­ся пис­цом «Энне­ады богов» (P. Anas­ta­si, V, 9, 2). Гре­ки отож­дествля­ли еги­пет­ско­го бога Тота с Гер­ме­сом.

Суще­ст­во­ва­ние школ пис­цов в Егип­те извест­но нам со вре­ме­ни Сред­не­го Цар­ства. По-види­мо­му, они дели­лись на выс­шие и низ­шие. К пер­вым при­над­ле­жа­ли шко­лы при дво­рах номар­хов, где буду­щие пис­цы обу­ча­лись и вос­пи­ты­ва­лись в окру­же­нии мест­ной зна­ти. Вна­ча­ле они учи­лись писать на оскол­ках гли­ня­ной посуды (гре­ки назы­ва­ли эти оскол­ки «ост­ра­ка») и облом­ках извест­ня­ка, и лишь позд­нее пере­хо­ди­ли к пись­му на папи­ру­се. Искус­ству пись­ма надо было обу­чать­ся про­дол­жи­тель­ное вре­мя: иеро­гли­фов было очень мно­го (их насчи­ты­ва­ют до 700). Поми­мо это­го суще­ст­во­ва­ли слож­ные пра­ви­ла орфо­гра­фии и кал­ли­гра­фии; для овла­де­ния иеро­гли­фи­че­ским пись­мом тре­бо­вал­ся и талант рисо­валь­щи­ка — пись­мо ока­зы­ва­лось тес­но свя­зан­ным с живо­пи­сью. После овла­де­ния осно­ва­ми орфо­гра­фии и кал­ли­гра­фии буду­щие пис­цы пере­хо­ди­ли к пере­пи­сы­ва­нию связ­ных тек­стов, кото­рые мог­ли иметь как рели­ги­оз­ное, так и свет­ское содер­жа­ние. Изящ­ное сло­во цени­лось высо­ко в те вре­ме­на, и уче­ни­ки, по-види­мо­му овла­де­ва­ли и осно­ва­ми рито­ри­ки. Они долж­ны были заучить боль­шое чис­ло сте­рео­тип­ных фор­мул, употреб­ляв­ших­ся в доку­мен­тах раз­но­об­раз­но­го харак­те­ра, и при­об­ре­сти запас зна­ний в тех нау­ках, кото­рые уже суще­ст­во­ва­ли в древ­нем Егип­те — гео­гра­фии, мате­ма­ти­ке и др. Для усо­вер­шен­ст­во­ва­ния гео­гра­фи­че­ских зна­ний, а так­же для того, чтобы ухо буду­ще­го пис­ца при­вык­ло к зву­ча­нию ино­зем­ных назва­ний, в шко­лах эпо­хи Ново­го цар­ства чита­ли и пере­пи­сы­ва­ли текст неко­е­го пис­ца Хори, в кото­ром этот писец обра­щал­ся к дру­го­му, по-види­мо­му, фик­тив­но­му, лицу. В тек­сте ука­зан­ный выше писец под­вер­гал сомне­нию зна­ния гео­гра­фии бли­жай­ших к Егип­ту стран, на кото­рое лицо, к кото­ро­му текст был обра­щен, мог­ло пре­тен­до­вать (Папи­рус Ана­ста­си, I). Перед нами, таким обра­зом, древ­ней­шее школь­ное упраж­не­ние в гео­гра­фии, изло­жен­ное в виде диа­ло­га с вооб­ра­жае­мым адре­са­том: «…Я хочу гово­рить с тобой о дру­гом чуже­зем­ном горо­де, кото­рый назы­ва­ет­ся Биб­лос. Каков он? Кто его боги­ня? Рас­ска­жи мне о Бей­ру­те, о Сидоне и Сареп­та. Где про­те­ка­ет река Лита­ни? Как выглядит Уцу? Гово­рят и о дру­гом горо­де на море, это гавань Тир, туда везут воду на судах… В этом горо­де боль­ше рыбы, чем пес­ка… Идем, отпра­вим­ся по доро­ге южнее обла­сти Акко. Где про­хо­дит доро­га Ахшаф? Перед вра­та­ми како­го горо­да? Рас­тол­куй мне, что это за гора Усер? Как выглядит ее вер­ши­на?…» и т. п.⁷

с.54 Выше уже гово­ри­лось о том, что в гроб­ни­цу покой­ни­ку укла­ды­вал­ся пись­мен­ный при­бор, палет­ка: к это­му сле­ду­ет еще доба­вить, что ино­гда вме­сте с палет­кой поме­ща­ли и «школь­ные тет­ра­ди», то есть те памят­ни­ки пись­мен­но­сти, по кото­рым учи­лись начи­наю­щие пис­цы. В неко­то­рых гроб­ни­цах древ­них егип­тян иссле­до­ва­те­ли нахо­дят неболь­шую биб­лио­теч­ку для лег­ко­го чте­ния, начер­тан­ную на облом­ках извест­ня­ка — заклю­чаю­щую в себе выдерж­ки из попу­ляр­ных пове­стей, сти­хотвор­ные отрыв­ки, тек­сты свя­щен­ных гим­нов и т. п.⁸

Рис. 10. Фраг­мент древ­не­еги­пет­ской кни­ги, содер­жа­щей так назы­вае­мое «Поуче­ние Птах­хот­па». Более свет­лая часть верх­ней стро­ки в ори­ги­на­ле напи­са­на крас­ной тушью. Око­ло XIV в. до нашей эры.

Выра­зи­тель­ные сло­ва о зна­че­нии пись­ма и кни­ги мы нахо­дим в одном из папи­ру­сов Ново­го цар­ства (Pap. Ches­ter-Beat­ty, IV, Rs. 3, 5): «Чело­век уми­ра­ет, и тело его ста­но­вит­ся пра­хом: и все жив­шие в одно вре­мя с ним ста­но­вят­ся пылью. Но кни­ги достав­ля­ют ему веч­ную жизнь в устах читаю­ще­го. Кни­га полез­нее, чем дом архи­тек­то­ра, чем часов­ня Запа­да (гроб­ни­ца. — В. Б.). Она луч­ше, чем мощ­ная кре­пость или поми­наль­ная сте­ла в хра­ме… Люди ушли и име­на их были бы забы­ты. Но кни­ги хра­нят о них живую память»⁹.

Посе­щав­ших Еги­пет гре­ков пора­жа­ло огром­ное коли­че­ство нахо­див­ших­ся здесь в обра­ще­нии книг. Жре­цы Егип­та ста­ра­лись под­черк­нуть их боже­ст­вен­ное про­ис­хож­де­ние. с.55 Писа­тель позд­ней антич­но­сти неопи­фа­го­ре­ец Ямвлих в сво­ем сочи­не­нии «О тай­ных кни­гах» (VIII, 1) пере­да­ет сло­ва еги­пет­ско­го писа­те­ля и жре­ца Мане­фо­на, утвер­ждав­ше­го, буд­то Гер­мес (то есть бог Тот) напи­сал 36 525 сочи­не­ний. Мане­фон был элли­ни­зи­ро­ван­ным егип­тя­ни­ном и стре­мил­ся в сво­их сочи­не­ни­ях систе­ма­ти­зи­ро­вать собы­тия тыся­че­лет­ней исто­рии сво­ей стра­ны. Неиз­вест­но, что лежит в осно­ве колос­саль­ной циф­ры, ука­зан­ной Мане­фо­ном, но во вся­ком слу­чае она дает кос­вен­ное пред­став­ле­ние о богат­стве еги­пет­ской лите­ра­ту­ры.

Но при этом необ­хо­ди­мо ого­во­рить­ся, что поня­тие «лите­ра­ту­ра» не вполне при­ме­ни­мо к древ­не­еги­пет­ской пись­мен­но­сти. Доста­точ­но ска­зать, что зна­чи­тель­ная часть ее (по край­ней мере, из чис­ла тех, что сохра­ни­лись до наше­го вре­ме­ни) была пред­на­зна­че­на не для живых, а для мерт­вых. Рели­ги­оз­ная лите­ра­ту­ра была пред­став­ле­на необы­чай­но широ­ко — собра­ния молитв и гим­нов, уста­вы жре­че­ских кол­ле­гий, опи­са­ния раз­но­об­раз­ных обрядов, тек­сты, читав­ши­е­ся при раз­лич­ных риту­аль­ных про­цес­си­ях, сбор­ни­ки маги­че­ских фор­мул и т. п. Вряд ли будет боль­шим пре­уве­ли­че­ни­ем, если мы ска­жем, что древ­не­еги­пет­ская кни­га была порож­де­на нуж­да­ми рели­ги­оз­ной обряд­но­сти, в кото­рой гла­вен­ст­ву­ю­щее место зани­мал заупо­кой­ный культ. Но даже если кни­ги были чисто науч­но­го содер­жа­ния — как, напри­мер, сочи­не­ния по гео­мет­рии, аст­ро­но­мии, меди­цине и т. п. — они все рав­но нахо­ди­лись в веде­нии жре­цов.

Сре­ди все­го без­бреж­но­го моря древ­не­еги­пет­ских книг были избран­ные, имев­шие осо­бое зна­че­ние. Писа­тель Кли­мент Алек­сан­дрий­ский, жив­ший во II в. н. э. и высту­пав­ший в сво­их про­из­веде­ни­ях про­све­щен­ным посред­ни­ком меж­ду язы­че­ст­вом и хри­сти­ан­ст­вом, гово­рит о 42 «Гер­ме­со­вых кни­гах». Это — несо­мнен­но еги­пет­ский канон, так как чис­ло 42 име­ло свя­щен­ный харак­тер у егип­тян и шло, по-види­мо­му, от 42 еги­пет­ских номов — тра­ди­ци­он­ных обла­стей, на кото­рые делил­ся Еги­пет. Древним егип­тя­нам пред­став­ля­лось, что и в загроб­ном цар­стве их ожи­да­ют 42 судьи. Нам труд­но судить сей­час, в какой мере утвер­жде­ние Кли­мен­та Алек­сан­дрий­ско­го соот­вет­ст­ву­ет дей­ст­ви­тель­но­сти. Но до нас дошел ката­лог хра­мо­вых книг хра­ма в Эдфу, выре­зан­ный на стене того поме­ще­ния хра­ма, где хра­ни­лись кни­ги. Извест­ный егип­то­лог Гер­ман Кеез пола­га­ет, что это была лишь под­руч­ная биб­лио­те­ка жре­цов, пред­на­зна­чен­ная для повсе­днев­но­го употреб­ле­ния¹⁰. Сре­ди этих книг мы встре­ча­ем сле­дую­щие назва­ния:

1. «Кни­га-инвен­тарь хра­ма»

с.56

2. «Кни­га свя­зы­ва­ния»

3. «Кни­га всех писа­ний для руко­вод­ства»

4. «Кни­га об управ­ле­нии хра­мом»

5. «Кни­га хра­мо­во­го пер­со­на­ла»

6. «Пред­пи­са­ние для стен­ной живо­пи­си и канон про­пор­ций»

7. «Кни­га о защи­те царя в его доме»

8. «Изре­че­ния для отра­же­ния того, что при­но­сит вред»

9. «Нау­ка о пери­о­ди­че­ском дви­же­нии обо­их све­тил — солн­ца и луны»

10. «Закон пери­о­ди­че­ско­го дви­же­ния небес­ных све­тил»

11. «Пере­чень всех мест­но­стей и уче­ние о том, что они заклю­ча­ют в себе»

12. «Общие пред­пи­са­ния о про­цес­си­ях вели­че­ства бога Тота вне его хра­ма во все празд­ни­ки» и т. д.

(Все­го 37 назва­ний¹¹).

В пере­чне Кли­мен­та Алек­сан­дрий­ско­го упо­ми­на­ют­ся кни­ги, употреб­ляв­ши­е­ся жре­ца­ми в соот­вет­ст­вии с их ран­гом в слож­ной иерар­хи­че­ской систе­ме еги­пет­ско­го жре­че­ства. Это и гим­ны богам, и пра­ви­ла жиз­ни царя, и сочи­не­ния по аст­ро­но­мии и т. п. Все кни­ги были свя­щен­ны­ми, вне зави­си­мо­сти от пред­ме­та, кото­ро­му были посвя­ще­ны. Осо­бое рас­про­стра­не­ние в хра­мо­вых биб­лио­те­ках име­ли маги­че­ские кни­ги, чис­ло кото­рых пре­вы­ша­ло две тре­ти от обще­го коли­че­ства¹².

Еги­пет­ская лите­ра­ту­ра пере­жи­ва­ет пери­од высо­ко­го рас­цве­та в эпо­ху Сред­не­го цар­ства (2100—1750 гг. до н. э.). Лите­ра­тур­ный язык это­го вре­ме­ни надол­го ста­но­вит­ся клас­си­че­ским. Но на фор­ми­ро­ва­ние лите­ра­ту­ры Ново­го цар­ства (1580—1071 гг. до н. э.) силь­ное вли­я­ние ока­за­ла уже сти­хия живо­го народ­но­го язы­ка, и здесь мы нахо­дим про­из­веде­ния на раз­го­вор­ном еги­пет­ском язы­ке.

Харак­тер­ной чер­той еги­пет­ских книг явля­ет­ся стрем­ле­ние авто­ра остать­ся в тени — он не стре­мит­ся свя­зать создан­ное им про­из­веде­ние со сво­им име­нем. Конеч­но, авто­ры суще­ст­во­ва­ли: но они пола­га­ли, что если при­пи­шут свой труд како­му-нибудь вели­ко­му дея­те­лю про­шло­го — фара­о­ну, прин­цу или даже само­му богу Тоту, — это будет луч­шей гаран­ти­ей дол­го­веч­но­сти их про­из­веде­ния.

Если разде­лить по жан­рам все сохра­нив­ши­е­ся памят­ни­ки еги­пет­ской лите­ра­ту­ры (необ­хо­ди­мо ого­во­рить­ся, что тер­мин «жанр» может быть здесь употреб­лен толь­ко услов­но), мож­но выде­лить сле­дую­щие основ­ные типы¹³:

с.57

1. Рели­ги­оз­но-маги­че­ские сочи­не­ния, самые мно­го­чис­лен­ные и раз­но­об­раз­ные. К ним отно­сит­ся «Кни­га мерт­вых», о кото­рой речь пой­дет ниже, раз­лич­ные «путе­во­ди­те­ли» по загроб­но­му цар­ству («Кни­га двух путей», «Кни­га врат», «Кни­га Амду­ат» и дру­гие), а так­же раз­но­об­раз­ные гим­ны богам, молит­вы, уста­вы жре­че­ских кол­ле­гий и т. п.

2. Науч­ные трак­та­ты — сочи­не­ния мате­ма­ти­че­ско­го, меди­цин­ско­го, аст­ро­но­ми­че­ско­го содер­жа­ния.

3. Исто­ри­че­ские хро­ни­ки с пере­ч­нем дея­ний фара­о­нов, где пере­чис­ля­лись годы их прав­ле­ния, стро­и­тель­ные пред­при­я­тия, празд­не­ства и т. д. Как отме­ча­ет Кеез, содер­жа­ние их было гораздо более скуд­ным, чем анна­лы асси­рий­ских или хетт­ских царей¹⁴.

4. «Поуче­ния» — свое­об­раз­ные дидак­ти­че­ские трак­та­ты, кото­рые у егип­тян назы­ва­лись «Себа­ит» («уче­ние», «пре­муд­рость»). При­ме­ром тако­го поуче­ния явля­ет­ся отно­ся­ще­е­ся к вре­ме­ни Сред­не­го цар­ства «Поуче­ние Птах­хот­па», воз­во­див­ше­е­ся к визи­рю царя V дина­стии Птах­хот­пу. Кни­га эта счи­та­ет­ся древ­ней­шим памят­ни­ком еги­пет­ской лите­ра­ту­ры.

5. Сказ­ки, пове­сти и ино­го рода «свет­ская лите­ра­ту­ра», в том чис­ле и поэ­ти­ко-фило­соф­ский диа­лог, каким явля­ет­ся «Беседа разо­ча­ро­ван­но­го со сво­им духом». Осо­бен­но инте­ре­сы «Повесть Сину­хэ», быв­шая одной из самых попу­ляр­ных книг, а так­же фан­та­сти­че­ская «Повесть о потер­пев­шем кораб­ле­кру­ше­ние», кото­рую В. С. Голе­ни­щев, изда­тель и пере­вод­чик пове­сти, сбли­жал с «Одис­се­ей» и араб­ски­ми сказ­ка­ми о Синдба­де-море­хо­де.

Была рас­про­стра­не­на и бас­ня, геро­я­ми кото­рой высту­па­ли живот­ные, но она дошла до нас толь­ко в виде отдель­ных фраг­мен­тов.

Самые древ­ние тек­сты рели­ги­оз­но-маги­че­ско­го содер­жа­ния начи­на­ют­ся «тек­ста­ми пира­мид»: это откро­ве­ния, отно­ся­щи­е­ся к заупо­кой­но­му куль­ту фара­о­нов Древ­не­го цар­ства (3000—2400 гг. до н. э.), начер­тан­ные на сте­нах погре­баль­ных камер. Во вре­ме­на фара­о­нов — стро­и­те­лей пира­мид писа­ли мно­го. Мы встре­ча­ем сре­ди про­чих при­двор­ных долж­но­стей и началь­ни­ка цар­ско­го Дома Писа­ний, хра­нив­ше­го одно­вре­мен­но и государ­ст­вен­ный архив. Сохра­ни­лась гроб­ни­ца вель­мо­жи вре­ме­ни IV дина­стии (2930—2750 гг. до н. э.) Шеп­сеска­фа. Поми­мо про­чих титу­лов, он обла­дал зва­ни­ем хра­ни­те­ля с.58 «Дома Писа­ний». В этом «Доме Писа­ний» хра­ни­лись акты и доку­мен­ты государ­ст­вен­но­го архи­ва, а так­же и дру­гие кни­ги; кро­ме того, здесь обу­ча­лись пись­му моло­дые люди, гото­вив­ши­е­ся к чинов­ни­че­ской карье­ре. Шеп­сескаф был вид­ным вель­мо­жей, позд­нее его пост занял его сын Име­ри, изо­бра­жен­ный рядом с ним на стене гроб­ни­цы. Это два самых древ­них биб­лио­те­ка­ря в мире.

В эпо­ху Сред­не­го цар­ства «Тек­сты пира­мид» сме­ня­ют­ся «тек­ста­ми сар­ко­фа­гов» и слу­жат тем же целям.

Наи­боль­шее коли­че­ство папи­ру­сов дал Фиван­ский нек­ро­поль, рас­по­ло­жен­ный близ древ­них Фив. Сре­ди них пре­об­ла­да­ют памят­ни­ки вре­ме­ни рас­цве­та Фив (от кон­ца Сред­не­го цар­ства до кон­ца Ново­го цар­ства 1580—1071 гг. до н. э.). В 1895 г. в одной из гроб­ниц близ Рамес­сея, отно­ся­щей­ся, как пола­га­ют, ко вре­ме­ни XIII дина­стии, Кви­белл открыл остат­ки одной из самых древ­них в мире част­ных биб­лио­тек. Здесь было най­де­но око­ло 20 папи­ру­сов, сре­ди кото­рых ока­за­лись свет­ские и рели­ги­оз­ные кни­ги. Сре­ди свет­ских книг мы встре­ча­ем здесь «Повесть о крас­но­ре­чи­вом посе­ля­нине», «Повесть Сину­хэ» и неко­то­рые дру­гие. Осо­бен­но инте­ре­сен иера­ти­че­ский папи­рус, на кото­ром запи­са­на режис­су­ра како­го-то коро­на­ци­он­но­го обряда (в чем он состо­ял, мож­но толь­ко дога­ды­вать­ся). Царь, посто­ян­но упо­ми­нае­мый в папи­ру­се, — это Сену­серт I, но есть осно­ва­ния пола­гать, что сочи­не­ние вос­хо­дит к более ран­не­му вре­ме­ни. Весь текст состо­ит из отры­ви­стых ука­за­ний и реплик, очень труд­ных для пони­ма­ния: осо­бен­но непо­нят­на тер­ми­но­ло­гия. Это было целое пред­став­ле­ние, и оно кра­соч­но изо­бра­жа­ет­ся на 30 рисун­ках, вос­про­из­во­дя­щих самые глав­ные сце­ны. Рисун­ки эти поме­ще­ны под тек­стом — таким обра­зом, в этом папи­ру­се мы стал­ки­ва­ем­ся с древ­ней­шей иллю­ст­ри­ро­ван­ной кни­гой¹⁵.

Одной из самых боль­ших древ­не­еги­пет­ских книг, сохра­нив­ших­ся до наше­го вре­ме­ни, явля­ет­ся зна­ме­ни­тый «Папи­рус Эберс», отно­ся­щий­ся к XVII в. до н. э. и содер­жа­щий меди­цин­ский текст. Его вели­чи­на — 20.3 м при ширине в 0.3 м.

Знат­ные егип­тяне хра­ни­ли свои кни­ги в спе­ци­аль­ных ящи­ках, на крыш­ке кото­рых писа­лось назва­ние про­из­веде­ния. До нас дошел свое­об­раз­ный «экс­либ­рис» царя Аме­но­фи­са (Амен­хо­те­па) III — малень­кая свет­ло-голу­бая фаян­со­вая плит­ка с тем­но-голу­бой над­пи­сью. Здесь назва­ны вла­дель­цы книг (Аме­но­фис и цари­ца Тия) и начер­тан титул кни­ги: «Кни­га о сико­мо­ре и олив­ко­вом дере­ве».

Самой рас­про­стра­нен­ной древ­не­еги­пет­ской кни­гой, кото­рая с.59 чаще все­го попа­да­ет­ся в гроб­ни­цах, явля­ет­ся так назы­вае­мая «Кни­га мерт­вых»¹⁶. Погре­баль­ная каме­ра име­но­ва­лась у егип­тян «домом веч­но­сти»: туда поме­ща­лось мно­же­ство пред­ме­тов, необ­хо­ди­мых, по их мне­нию, усоп­ше­му, в том чис­ле про­дук­ты пита­ния и одеж­да. Вме­сте с про­чи­ми веща­ми на грудь мумии (под сло­жен­ные руки, ино­гда меж­ду нога­ми) поме­щал­ся сви­ток папи­ру­са, содер­жав­ший текст «Кни­ги мерт­вых». Эта кни­га пред­став­ля­ет собой огром­ный сбор­ник маги­че­ских фор­мул, кото­рый егип­то­ло­ги для удоб­ства иссле­до­ва­ния раз­би­ли на 180 «глав». Маги­че­ские фор­му­лы долж­ны были обес­пе­чить усоп­ше­му бла­го­же­ла­тель­ный при­ем вла­дык загроб­но­го цар­ства и осо­бен­но царя его, Оси­ри­са. С помо­щью начер­тан­ных на папи­ру­се закли­на­ний покой­ник вос­кре­са­ет, ожи­ва­ет в Оси­ри­се, обре­тая боже­ст­вен­ную силу, все радо­сти поту­сто­рон­не­го (и зем­но­го) мира ста­но­вят­ся ему доступ­ны­ми. Порядок отдель­ных «глав» скла­ды­вал­ся исто­ри­че­ски, и неко­то­рые части «Кни­ги мерт­вых», как, напри­мер, гим­ны богу Ра или Оси­ри­су, появи­лись срав­ни­тель­но позд­но. Пер­вые сло­ва пер­вой гла­вы — pr. t m hrw, «выход днем» (имел­ся в виду выход на солн­це, вос­кре­се­ние усоп­ше­го, в виде чело­ве­ка, живот­но­го или пти­цы) — слу­жи­ли, по сути дела, у егип­тян назва­ни­ем всей кни­ги. Мно­гие гла­вы сопро­вож­да­ют­ся рисун­ка­ми, так­же имев­ши­ми маги­че­ское зна­че­ние.

Один из наи­бо­лее рос­кош­ных экзем­пля­ров «Кни­ги мерт­вых», вос­хо­дя­щий ко вре­ме­ни XVIII дина­стии, хра­нит­ся в Лув­ре. Иссле­до­вав­ший его фран­цуз­ский уче­ный Де Руже заме­тил, что этот текст был зара­нее изготов­лен в книж­ной мастер­ской, при­чем для име­ни усоп­ше­го было остав­ле­но пустое место. Лицо, купив­шее папи­рус, долж­но было впи­сать это имя и затем уло­жить папи­рус в гроб­ни­цу в каче­стве спа­си­тель­но­го талис­ма­на. Таким обра­зом, мы име­ем в этом слу­чае древ­ней­ший экзем­пляр «мно­го­ти­раж­но­го изда­ния», рас­счи­тан­но­го на мас­со­во­го поку­па­те­ля — с той толь­ко раз­ни­цей, что изда­ние было рас­счи­та­но не на живых, а на мерт­вых.

Харак­тер­но, что неко­то­рые образ­цы «Кни­ги мерт­вых» носят на себе следы неод­но­крат­но­го употреб­ле­ния — по-види­мо­му, эти тек­сты были похи­ще­ны из гроб­ни­цы, имя усоп­ше­го было в них смы­то, и затем экзем­пляр был про­дан ново­му «потре­би­те­лю». Мы видим здесь, как страсть к нажи­ве побеж­да­ет рели­ги­оз­ные чув­ства даже у древ­них егип­тян, выда­вав­ших­ся сре­ди наро­дов древ­но­сти сво­ей при­вер­жен­но­стью к тра­ди­ци­он­ным обрядам и суе­ве­ри­ям.

«Кни­га мерт­вых» — может быть, пер­вая кни­га в исто­рии с.60 чело­ве­че­ства, пред­на­зна­чен­ная для мас­со­во­го про­из­вод­ства и про­да­жи, в самых раз­но­об­раз­ных редак­ци­ях и вари­ан­тах, ино­гда очень крат­ких.

Иллю­ст­ра­ции, кото­ры­ми бога­то укра­ша­лись «Кни­ги мерт­вых», слу­жи­ли добав­ле­ни­ем к тек­сту — рису­нок вос­про­из­во­дил соот­вет­ст­ву­ю­щее опи­са­ние. Место, кото­рое эти рисун­ки зани­ма­ли, не все­гда соот­вет­ст­во­ва­ло тек­сту, кото­рый ими иллю­ст­ри­ро­вал­ся.

Глав­ный рису­нок изо­бра­жал суд Оси­ри­са. Мы видим здесь бога загроб­но­го цар­ства сидя­щим на троне в цар­ской одеж­де, посреди зала суда. Перед ним воз­вы­ша­ют­ся огром­ные весы, на кото­рых взве­ши­ва­ет­ся серд­це покой­но­го, отя­го­щен­ное гре­ха­ми. На одной чаше весов поко­ит­ся серд­це, на дру­гой — стра­у­со­вое перо, сим­во­ли­зи­ру­ю­щее исти­ну (эту сце­ну ино­гда назы­ва­ют гре­че­ским тер­ми­ном «пси­хо­ста­сия» — взве­ши­ва­ние души). При весах работа­ют шака­ло­го­ло­вый бог под­зем­но­го цар­ства Ану­бис и соко­ло­го­ло­вый бог Хор, а перед веса­ми на пьеде­ста­ле вос­седа­ет льви­но­по­доб­ное чудо­ви­ще — «пожи­ра­тель», кото­рое долж­но пожрать усоп­ше­го, если он не выдер­жит загроб­но­го испы­та­ния и суда. Душу покой­но­го вво­дят в зал суда боги­ни Хатхор и Маат, впе­ре­ди сто­ит иби­со­го­ло­вый бог Тот, дер­жа в дале­ко вытя­ну­тых руках сви­ток папи­ру­са и камы­шо­вый стер­жень: он ведет прото­кол судеб­но­го заседа­ния. Дру­гая ипо­стась бога Тота в виде пави­а­на при­ни­ма­ет так­же дея­тель­ное уча­стие в про­цеду­ре суда, сидя на самой вер­хуш­ке весов.

Перед фигу­рой Оси­ри­са из цвет­ка лото­са под­ни­ма­ют­ся четы­ре сына бога Хора, ведаю­щие раз­ны­ми частя­ми сущ­но­сти усоп­ше­го: Имсе­ти, Хепи, Дуау-Мут-ф, Кебех-сену-ф¹⁷.

Веду­щую роль в ритуа­ле суда игра­ет бог Тот, всту­паю­щий­ся за душу покой­ни­ка. «Бог Тот как бог пись­мен­но­сти и сек­ре­тарь Энне­ады ведет прото­кол суда, как изо­бре­та­тель мер и чис­ла, в виде кино­ке­фа­ла заведы­ва­ет веса­ми, при­чем его роль мило­сти­во­го покро­ви­те­ля покой­ни­ка ино­гда берет верх над функ­ци­ей спра­вед­ли­во­го прото­ти­па еги­пет­ско­го чинов­ни­ка и покро­ви­те­ля точ­ных наук: он поз­во­ля­ет себе пере­тя­ги­вать весы в поль­зу покой­ни­ка»¹⁸. Всту­па­ясь за душу покой­но­го, Тот вос­кли­ца­ет: «О вы, кото­рые воз­вы­ша­е­те пре­вос­ход­ные души дома Оси­ри­са! Воз­высь­те душу (имя­рек) с вами в дом Оси­ри­са, да видит он, как види­те вы, да слы­шит он, как слы­ши­те вы, да сто­ит он, как сто­и­те вы, да сидит он, как сиди­те вы. О, даю­щие хлеб, пиво душам пре­вос­ход­ным в доме Оси­ри­са, дай­те хлеб, пиво (имя­рек) вме­сте с вами! с.61 О, отвер­заю­щие пути, откры­ваю­щие доро­ги душам пре­вос­ход­ным в доме Оси­ри­са, отверзь­те пути, открой­те доро­ги душе Оси­ри­са (имя­рек) вме­сте с вами к дому Оси­ри­са, да вой­дет он и не будет задер­жан, да вый­дет он в мире из дома Оси­ри­са и не будет воз­бра­но ему, не будет ему поло­же­но пре­гра­ды. Да вый­дет он хва­ли­мым и изы­дет люби­мым, пра­во­гла­сый вме­сте с вами: про­цве­та­ет он в доме Оси­ри­са, да не будет най­де­но в нем недо­стат­ка, когда будет он нахо­дить­ся на весах, сво­бод­ный от поро­ка»¹⁹.

Хотя «Кни­га мерт­вых» скла­ды­ва­лась на про­тя­же­нии мно­гих сто­ле­тий, еги­пет­ские жре­цы стре­ми­лись при­пи­сать опре­де­лен­ные части ее каким-то авто­рам. В одном месте этой кни­ги мы чита­ем: «Рече­ние это най­де­но в Шмун под нога­ми его вели­че­ства воз­вы­шен­но­го бога на ска­ле из верх­не­еги­пет­ско­го гра­ни­та, запи­сан­ное божьим сло­вом, во вре­ме­на его вели­че­ства царя Верх­не­го и Ниж­не­го Егип­та Мике­ри­на свя­щен­но­го, прин­цем Хар-Дедеф. Он нашел это рече­ние, когда зани­мал­ся реви­зи­ей хра­мов»²⁰.

Близ­ко при­мы­ка­ет к «Кни­ге мерт­вых» груп­па тек­стов, кото­рые при­ня­то назы­вать «путе­во­ди­те­лем по загроб­но­му цар­ству». Это — «Кни­га о двух путях бла­жен­но­го усоп­ше­го», «Кни­га Амду­ат», «Кни­га врат», «Кни­га пещер», «Кни­га про­ник­но­ве­ния в веч­ность». Все они так­же были пред­на­зна­че­ны для нужд погре­баль­но­го обряда и долж­ны были обес­пе­чить усоп­ше­му бла­го­по­луч­ное про­ник­но­ве­ние в загроб­ное цар­ство или какую-то часть его. Мно­гие из них, как, напри­мер, «Кни­га о двух путях», были снаб­же­ны иллю­ст­ра­ци­я­ми, схе­ма­ти­че­ски вос­про­из­во­дя­щи­ми пути и вод­ные пре­гра­ды, кото­рые дол­жен будет пре­одоле­вать усоп­ший, изо­бра­жаю­щи­ми чудо­ви­ща, кото­рые встре­тят­ся усоп­ше­му на его пути, или ворота, через кото­рые он дол­жен будет прой­ти («Кни­га врат»). «Кни­га врат» и «Кни­га Амду­ат» отли­ча­ют­ся еще тем, что часть тек­ста в них зашиф­ро­ва­на — веро­ят­но, для уси­ле­ния маги­че­ско­го эффек­та. Ино­гда «Кни­га Амду­ат» ока­зы­ва­ет­ся состо­я­щей из одних иллю­ст­ра­ций.

Харак­тер­но, что в загроб­ном цар­стве течет свой Нил, пред­став­ля­ю­щий собой про­дол­же­ние зем­но­го Нила, и по это­му Нилу, теку­ще­му в поту­сто­рон­нем мире, плы­вет бог Ра вме­сте с дру­ги­ми бога­ми и боги­ня­ми, а так­же бла­жен­ны­ми усоп­ши­ми. По бере­гам поту­сто­рон­не­го Нила рас­по­ло­же­ны обла­сти, соот­вет­ст­ву­ю­щие зем­ным обла­стям Егип­та, но насе­ле­ны они чудо­ви­ща­ми — как, напри­мер, страш­ный змей Апоп. с.62 Его свя­зы­ва­ет сво­и­ми закли­на­ни­я­ми Иси­да и дру­гие боги­ни и т. д.

Рис. 11. Папи­рус с тек­стом кни­ги Амду­ат (око­ло X в. до н. э.). Бер­лин, Государ­ст­вен­ный Музей.

Но было бы ошиб­кой сво­дить все богат­ство древ­не­еги­пет­ской лите­ра­ту­ры к пере­чис­лен­ным выше рели­ги­оз­но-маги­че­ским сочи­не­ни­ям, дошед­шим до нас в столь боль­шом коли­че­стве. Послед­нее обсто­я­тель­ство опре­де­ля­ет­ся тем, что подав­ля­ю­щее боль­шин­ство папи­ру­сов обна­ру­же­но уче­ны­ми в гроб­ни­цах, и это не мог­ло не ска­зать­ся на их содер­жа­нии. Наряду с рели­ги­оз­ной лите­ра­ту­рой суще­ст­во­ва­ла и свет­ская, пред­на­зна­чен­ная для живых людей. Древ­ней­шим сохра­нив­шим­ся до наше­го вре­ме­ни образ­цом такой «свет­ской» еги­пет­ской кни­ги явля­ет­ся «Папи­рус Присс», назван­ный так по име­ни фран­цуз­ско­го уче­но­го, купив­ше­го этот папи­рус в середине XIX века. На нем сохра­нил­ся текст «Пре­муд­ро­стей Птах­хот­па», совре­мен­ни­ка фара­о­нов V дина­стии (сей­час этот папи­рус хра­нит­ся в Пари­же, в Биб­лио­тек Насьо­наль). Памят­ник пред­став­ля­ет собой свое­об­раз­ный «мораль­ный кате­хи­зис», пра­ви­ла поведе­ния, пре­под­но­си­мые «как нечто полез­ное для того, кто будет слу­шать, как вред для того, кто будет их пре­сту­пать». Автор сове­ту­ет юно­ше, начи­наю­ще­му жиз­нен­ный путь, не быть над­мен­ным: все­го дает­ся око­ло 40 сове­тов на раз­ные слу­чаи жиз­ни, изло­жен­ных без вся­кой систе­мы: пра­ви­ла поведе­ния в обще­стве пере­ме­жа­ют­ся с настав­ле­ни­я­ми, как вести себя на государ­ст­вен­ной служ­бе. Харак­тер с.63 настав­ле­ний гру­бо ути­ли­тар­ный, откро­вен­но про­по­ве­ду­ет­ся низ­ко­по­клон­ство и угод­ни­че­ство («гни спи­ну, и твой дом будет про­чен и тебя награ­дят. Хоро­шо живет­ся, когда началь­ство бла­го­во­лит…»).

Свет­ские писа­те­ли эпо­хи Сред­не­го цар­ства — клас­си­че­ско­го пери­о­да древ­не­еги­пет­ской лите­ра­ту­ры — пыта­ют­ся осмыс­лить про­шед­шие века поли­ти­че­ских потря­се­ний, сме­ло ста­вят наи­бо­лее зло­бо­днев­ные про­бле­мы эти­ки, поли­ти­ки, мора­ли. Встре­чаю­щи­е­ся в это вре­мя име­на авто­ров гово­рят уже о повы­шен­ном инте­ре­се к лич­но­сти твор­ца, не при­над­ле­жа­ще­го к вели­ким мира сего. Уве­ли­чи­ва­ет­ся инте­рес к отда­лен­ным стра­нам, лежа­щим на пери­фе­рии зна­ко­мо­го егип­тя­нам мира, и в свя­зи с этим появ­ля­ют­ся пер­вые про­из­веде­ния «при­клю­чен­че­ско­го жан­ра» (разу­ме­ет­ся, этот тер­мин может быть употреб­лен толь­ко услов­но).

Вели­ко­леп­ным образ­цом такой лите­ра­ту­ры может слу­жить «Повесть Сину­хэ». «Это насто­я­щий роман, даже в нашем смыс­ле сло­ва, одна из люби­мей­ших книг в Егип­те, дошед­шая до нас в несколь­ких спис­ках и извле­че­ни­ях раз­ных эпох»²¹. Повесть отно­сит­ся ко вре­ме­ни XII дина­стии, и вос­про­из­во­ди­мая в ней обста­нов­ка вполне соот­вет­ст­ву­ет исто­ри­че­ской дей­ст­ви­тель­но­сти того вре­ме­ни. Напи­са­на она в фор­ме авто­био­гра­фи­че­ской над­гроб­ной над­пи­си (эта лите­ра­тур­ная фор­ма сло­жи­лась еще в эпо­ху Древ­не­го Цар­ства). Иллю­ст­ра­ци­ей может слу­жить авто­био­гра­фи­че­ская над­пись вель­мо­жи Уны, жив­ше­го при одном из фара­о­нов VI дина­стии. Эта над­пись рису­ет нам живую кар­ти­ну воен­но­го и при­двор­но­го быта, а так­же стро­и­тель­ной дея­тель­но­сти вре­ме­ни кон­ца Древ­не­го цар­ства, при фара­о­нах Тети, Пио­пи I и Мере­н­ра. В необык­но­вен­но хваст­ли­вом тоне Уна пере­чис­ля­ет все высо­кие долж­но­сти, кото­рые он зани­мал при дво­ре, награ­ды, кото­рые он полу­чал, и осо­бен­но гор­дит­ся тем, что фара­он пода­рил ему извест­ня­ко­вый гроб. Сар­ко­фаг этот был достав­лен ему на боль­шом гру­зо­вом судне со все­ми дета­ля­ми и крыш­кой, кото­рые подроб­но пере­чис­ля­ют­ся. «Нико­гда не было сде­ла­но подоб­но­го ни одно­му дру­го­му слу­ге, так как я поль­зо­вал­ся рас­по­ло­же­ни­ем его вели­че­ства, так как я был уго­ден его вели­че­ству, так как его вели­че­ство пола­гал­ся на меня». Уна коман­до­вал вой­ска­ми фара­о­на, одер­жав­ши­ми ряд побед, и опи­са­ние победо­нос­но­го воз­вра­ще­ния вой­ска дано в над­пи­си, в фор­ме побед­ной воен­ной пес­ни с посто­ян­ным рефре­ном:

Вер­ну­лось это вой­ско бла­го­по­луч­но, Раз­во­ро­тив стра­ну беду­и­нов.

с.64

Вер­ну­лось это вой­ско бла­го­по­луч­но, Разо­рив стра­ну беду­и­нов. Вер­ну­лось это вой­ско бла­го­по­луч­но, Сне­ся ее кре­по­сти…

«Повесть Сину­хэ» во мно­гом напо­ми­на­ет эту над­пись вель­мо­жи Уны. Автор повест­ву­ет от пер­во­го лица, рас­ска­зы­вая о том, какую жизнь он вел в каче­стве при­двор­но­го, и как одна­жды про­тив сво­ей воли он ока­зал­ся свиде­те­лем раз­го­во­ра, из кото­ро­го узнал о заго­во­ре про­тив царя. Смер­тель­но испу­гав­шись, Сину­хэ бежал в Сирию («стра­ну Рете­ну»). Сирий­ский князь радуш­но при­нял его и женил на стар­шей доче­ри, дав ему в управ­ле­ние луч­шую зем­лю, какую он мог выбрать. Сину­хэ про­вел в Сирии мно­го лет. «Князь стра­ны Рете­ну сде­лал меня на мно­го лет началь­ни­ком его вой­ска; в какую сто­ро­ну я бы ни делал набе­га и ни напа­дал, я про­го­нял ее жите­лей от паст­бищ и колод­цев, уно­сил все съест­ное, уби­вал людей моим мечом, моим луком, мои­ми наше­ст­ви­я­ми, мои­ми искус­ны­ми пла­на­ми. Я был уго­ден его серд­цу; он полю­бил меня. Он понял, что я храбр, и он поста­вил меня во гла­ве детей сво­их, ибо видел кре­пость руки моей»²².

Сину­хэ победил в еди­но­бор­стве одно­го из тузем­ных кня­зей, снис­кав себе почет и ува­же­ние всех окру­жаю­щих. Но подо­шла ста­рость, и Сину­хэ стал думать о при­бли­же­нии смер­ти. Он стал меч­тать о воз­вра­ще­нии на роди­ну, чтобы отой­ти в луч­ший мир на род­ной зем­ле и быть похо­ро­нен­ным по тра­ди­ци­он­но­му еги­пет­ско­му обряду. Обра­ща­ясь с молит­вой к боже­ству, он про­сит, чтобы и после смер­ти ему дали воз­мож­ность слу­жить цари­це Егип­та: «Близ­ко отше­ст­вие. Да отне­сут меня во град веч­но­сти! Да буду я там слу­жить вла­ды­чи­це все­лен­ной, да бесе­ду­ет она со мной о кра­со­те детей сво­их и да будет про­во­дить веч­ность при мне».

Обо всем этом узнал фара­он и при­слал ему имен­ной указ, текст кото­ро­го дослов­но вос­про­из­во­дит­ся в пове­сти. Поми­мо про­че­го, там гово­ри­лось: «Воз­вра­щай­ся в Еги­пет, чтобы сно­ва увидеть двор, при кото­ром ты нахо­дил­ся, поце­ло­вать зем­лю у двух вели­ких врат, занять свое место сре­ди при­бли­жен­ных. Ведь ты уже начал ста­реть, поте­рял муже­ство. Вспом­ни день погре­бе­ния, отше­ст­вия к досто­ин­ству. Тебе будет посвя­ще­на ночь с бла­го­вон­ны­ми мас­ла­ми и погре­баль­ны­ми пеле­на­ми из рук боги­ни Таит, устро­ят для тебя тор­же­ст­вен­ное шест­вие в день погре­бе­ния, (сде­ла­ют) чехол для мумии из золота, с голов­ной частью — с укра­ше­ни­я­ми из ляпис-лазу­ри, небо будет над тобой, поме­щен­ным на салаз­ки, при­чем быки с.65 повле­кут тебя, а пев­цы пой­дут впе­ре­ди тебя, испол­нят пляс­ку “муу” у врат тво­ей гроб­ни­цы».

«Ты умрешь не на чуж­бине, не ази­а­ты про­во­дят тебя к моги­ле, тебя не завер­нут в бара­нью шку­ру, тебе будет воз­двиг­ну­то камен­ное соору­же­ние… Поза­боть­ся о сво­ем теле и при­ди».

Таков был этот указ фара­о­на, содер­жа­щий фор­му­лы, ярко отра­жаю­щие весь мир мыс­лей и надежд древ­не­го егип­тя­ни­на, в жиз­ни кото­ро­го заупо­кой­ный культ зани­мал столь выдаю­ще­е­ся место.

Сину­хэ решил вер­нуть­ся, и его воз­вра­ще­ние опи­сы­ва­ет­ся в сле­дую­щих сло­вах: «Когда рас­све­ло, ран­ним утром при­шли и позва­ли меня. Десять чело­век шло, десять чело­век ходи­ло, сопро­вож­дая меня во дво­рец. Я кос­нул­ся челом зем­ли меж­ду изва­я­ни­я­ми (сфинк­сов). Царе­ви­чи, сто­я­щие во вра­тах, вышли ко мне навстре­чу, а при­двор­ные чины (семе­ры), допу­щен­ные в Зал Раз­ли­тия, ука­за­ли мне путь к Зале Ауди­ен­ции. Я застал его вели­че­ство на троне. Упав перед ним на живот, я поте­рял созна­ние, а этот бог обра­тил­ся ко мне мило­сти­во. Я был подо­бен чело­ве­ку, кото­ро­го схва­ти­ли ночью. Душа моя ушла, чле­ны мои осла­бе­ли, серд­ца не было в теле, и я не мог рас­по­знать жиз­ни и смер­ти».

Далее опи­сы­ва­ют­ся цар­ские мило­сти, ока­зан­ные Сину­хэ, и преж­де все­го, конеч­но, пода­рен­ная ему гроб­ни­ца: «Была выстро­е­на для меня камен­ная гроб­ни­ца в кру­гу гроб­ниц. Камен­щи­ки, стро­и­те­ли гроб­ниц, отме­ри­ли про­стран­ство ее, началь­ни­ки живо­пис­цев рас­пи­са­ли ее, глав­ные вая­те­ли про­из­ве­ли скульп­тур­ные работы, началь­ни­ки рабо­чих горы нек­ро­по­ля взя­ли на себя хло­поты по это­му делу».

Закан­чи­ва­ет­ся повесть обыч­ным коло­фо­ном пис­цов эпо­хи Сред­не­го цар­ства: «Доведе­но от нача­ла до кон­ца, как было най­де­но запи­сан­ным»²³.

Повесть Сину­хэ чита­ли и пере­пи­сы­ва­ли в шко­лах пис­цов как обра­зец клас­си­че­ско­го сти­ля, хра­ни­ли в домаш­них биб­лио­те­ках как зани­ма­тель­ное чте­ние, пере­пи­сы­ва­ли не толь­ко на папи­ру­се, но даже череп­ках (ост­ра­ка). Такие череп­ки, отно­ся­щи­е­ся ко вре­ме­ни Ново­го цар­ства, нахо­дят в боль­шом коли­че­стве. Сви­ток, на кото­ром запи­са­на «Повесть Сину­хэ» (№ 3022 Бер­лин­ско­го музея), име­ет в дли­ну 445 см, в высоту — 16 см. Это близ­ко к стан­дарт­но­му раз­ме­ру свит­ка папи­ру­са, ука­зан­но­му выше и обыч­но употреб­ляв­ше­му­ся в гре­ко-рим­скую эпо­ху.

В заклю­че­ние ска­жем несколь­ко слов о том, как писал­ся с.66 текст древ­не­еги­пет­ской кни­ги. До XII дина­стии (то есть до нача­ла II тыся­че­ле­тия до н. э.) текст в еги­пет­ских памят­ни­ках пись­мен­но­сти писал­ся спра­ва нале­во вер­ти­каль­ны­ми колон­ка­ми (толь­ко даты и заго­лов­ки писа­лись гори­зон­таль­но). Со вре­мен XII дина­стии писа­ли обыч­но гори­зон­таль­ны­ми стро­ка­ми: встре­ча­ют­ся папи­ру­сы, где текст идет колон­ка­ми сле­ва напра­во, но зна­ки в колон­ках напи­са­ны спра­ва нале­во. Попа­да­ют­ся и такие колон­ки тек­ста, кото­рые как бы обра­ще­ны друг к дру­гу — текст одной напи­сан спра­ва нале­во, дру­гой — сле­ва напра­во. Эту мане­ру пись­ма древ­них егип­тян отме­тил в каче­стве экзо­ти­че­ской досто­при­ме­ча­тель­но­сти Геро­дот (II, 36): «Элли­ны пишут зна­ки сво­его пись­ма и счи­та­ют камеш­ка­ми, дви­гая рукой сле­ва напра­во, егип­тяне же — спра­ва нале­во».

Рис. 12. Рельеф из гроб­ни­цы Кани­ни­сут. Сле­ва Кани­ни­сут и его сын, спра­ва изо­бра­же­ны в три яру­са пис­цы с трост­ни­ко­вы­ми стерж­ня­ми, палет­ка­ми, свит­ка­ми и раз­но­об­раз­ны­ми футля­ра­ми для книг. Око­ло 2500 г. до нашей эры. Вена, Музей исто­рии искусств.

Если еги­пет­ский писец дол­жен был напи­сать текст, с.67 каж­дый раздел кото­ро­го начи­нал­ся оди­на­ко­вой фра­зой, он писал эту фра­зу толь­ко один раз, и во всех после­дую­щих слу­ча­ях остав­лял там, где эта фра­за долж­на была сто­ять, пустое место. При­ме­ня­лись и дру­гие спо­со­бы избе­гать повто­ре­ний одно­го и того же тек­ста — так, если этот текст дол­жен был сто­ять в колон­ках с вер­ти­каль­ным направ­ле­ни­ем зна­ков, этот повто­ря­ю­щий­ся текст писа­ли гори­зон­таль­но над несколь­ки­ми вер­ти­каль­ны­ми стро­ка­ми и т. д.²⁴

Текст в древ­не­еги­пет­ской кни­ге мог быть напи­сан иеро­гли­фа­ми, зна­ка­ми иера­ти­че­ско­го пись­ма (кото­рое пред­став­ля­ло собой кур­сив­ный вари­ант иеро­гли­фи­че­ско­го), и позд­нее — зна­ка­ми демо­ти­че­ско­го пись­ма, пред­став­ляв­ше­го собой даль­ней­шее раз­ви­тие иера­ти­че­ско­го (и одно­вре­мен­но — отра­жав­шее позд­нюю ста­дию раз­ви­тия еги­пет­ско­го язы­ка).

«Изо­бре­те­ние пись­ма и соот­вет­ст­ву­ю­щей систе­мы запи­сей на бума­ге име­ло вели­чай­шее зна­че­ние для про­грес­са чело­ве­че­ства — боль­шее, чем любое иное дости­же­ние интел­лек­ту­аль­но­го харак­те­ра в исто­рии раз­ви­тия обще­ства. Важ­ность это­го изо­бре­те­ния была боль­ше, чем все сра­же­ния, кото­рые когда-либо были даны, и все кон­сти­ту­ции, кото­рые когда-либо изо­бре­та­лись»²⁵.

Основ­ной фор­мой кни­ги, выра­ботан­ной на про­тя­же­нии десят­ков веков исто­рии древ­не­еги­пет­ской циви­ли­за­ции, была фор­ма кни­ги-свит­ка. Она про­су­ще­ст­во­ва­ла до само­го кон­ца исто­рии древ­не­го Егип­та и более все­го соот­вет­ст­во­ва­ла мате­ри­а­лу, из кото­ро­го эта кни­га изготов­ля­лась.

Высо­ко­раз­ви­тая циви­ли­за­ция древ­не­го Егип­та ока­зы­ва­ла силь­ней­шее вли­я­ние на куль­ту­ру окру­жав­ших его наро­дов²⁶. Поэто­му сле­ду­ет счи­тать вполне есте­ствен­ным, что вме­сте с дру­ги­ми дости­же­ни­я­ми и куль­тур­ны­ми заво­е­ва­ни­я­ми древ­не­го Егип­та они заим­ст­во­ва­ли у него и фор­му кни­ги-свит­ка. Одни­ми из пер­вых сде­ла­ли это древ­ние гре­ки, от кото­рых куль­ту­ру кни­ги пере­ня­ли древ­ние рим­ляне, и уже от послед­них — все осталь­ные наро­ды Евро­пы²⁷.