С. Л. Утченко

ДРЕВНИЙ РИМ
События. Люди. Идеи.

Текст приводится по изданию: Утченко С. Л. Древний Рим. События. Люди. Идеи. Москва. Изд-во «Наука», 1969.

с.52

ВОССТАНИЕ СПАРТАКА

Вос­ста­ние рабов под руко­вод­ст­вом Спар­та­ка, или, как назы­ва­ли его совре­мен­ни­ки, «раб­ская вой­на» (bel­lum ser­vi­le), — одно из самых гран­ди­оз­ных дви­же­ний угне­тен­ных в древ­но­сти. При­мер это­го дви­же­ния ока­зал­ся настоль­ко ярок и впе­чат­ля­ющ, что отзву­ки его дошли вплоть до наше­го вре­ме­ни: не гово­ря уже о том, что Спар­так высту­па­ет в роли героя ряда лите­ра­тур­ных про­из­веде­ний (пьес и рома­нов), имя вождя вели­ко­го вос­ста­ния при­сво­и­ла себе в нача­ле теку­ще­го сто­ле­тия орга­ни­за­ция немец­ких рево­лю­ци­о­не­ров-марк­си­стов, порвав­шая с соци­ал-демо­кра­ти­ей (1916 г.) и поло­жив­шая, как извест­но, нача­ло Ком­му­ни­сти­че­ской пар­тии Гер­ма­нии.

Нам при­хо­ди­лось уже в общих чер­тах гово­рить о поло­же­нии рабов в Риме1. Сей­час сле­ду­ет, види­мо, под­черк­нуть лишь то обсто­я­тель­ство, что, чем зна­чи­тель­нее ста­но­ви­лось чис­ло рабов и чем глуб­же про­ни­кал раб­ский труд в раз­лич­ные отрас­ли рим­ско­го хозяй­ства, тем в боль­шей сте­пе­ни рабы пре­вра­ща­лись в зна­чи­мую соци­аль­ную (и поли­ти­че­скую) силу. Обост­ря­ют­ся про­ти­во­ре­чия меж­ду раба­ми и их вла­дель­ца­ми. Рим­ские исто­ри­ки все чаще упо­ми­на­ют о таких фор­мах борь­бы и про­те­ста рабов, как бег­ство, убий­ство гос­под и уни­что­же­ние их иму­ще­ства, как исполь­зо­ва­ние рабов в ходе борь­бы поли­ти­че­ских груп­пи­ро­вок или отдель­ных поли­ти­че­ских дея­те­лей. Само собой разу­ме­ет­ся, что выс­шей фор­мой этой борь­бы сле­ду­ет счи­тать вос­ста­ния рабов, их воору­жен­ные выступ­ле­ния.

Сна­ча­ла это были отдель­ные и раз­роз­нен­ные вспыш­ки, как, напри­мер, заго­вор рабов во вре­мя вто­рой Пуни­че­ской вой­ны, о кото­ром крат­ко, без вся­ких подроб­но­стей упо­ми­на­ет Тит Ливий2. Более деталь­но тот же Ливий с.53 сооб­ща­ет про заго­вор рабов в рим­ской коло­нии Сетии (Лаци­ум). Заго­вор окон­чил­ся неуда­чей в резуль­та­те того, что нашлось два пре­да­те­ля. Он был рас­крыт, подав­лен, до 500 его участ­ни­ков каз­не­ны (198 г.)3. Еще более круп­ное дви­же­ние рабов воз­ник­ло в 196 г. в Этру­рии, где дело дошло до откры­то­го вос­ста­ния. Для его подав­ле­ния рим­ля­нам при­шлось напра­вить в Этру­рию целый леги­он регу­ляр­ных войск4. И нако­нец, в 185 г. вос­ста­ли рабы-пас­ту­хи в Апу­лии. Дви­же­ние подав­лял пре­тор Посту­мий, кото­рый при­го­во­рил к смер­ти 7 тыс. чело­век, но каз­нить всех не смог по той лишь при­чине, что «мно­гие бежа­ли»5. Все эти, несо­мнен­но, раз­рас­тав­ши­е­ся дви­же­ния носи­ли все же еще мест­ный, «локаль­ный» харак­тер, пока не вспых­нул гран­ди­оз­ный пожар пер­вой «раб­ской вой­ны», охва­тив­шей терри­то­рию всей Сици­лии.

Вос­ста­ние нача­лось, види­мо, в 138 г. (или в 136 г.) и про­дол­жа­лось вплоть до 132 г. Сици­лия (наряду с Афри­кой) дав­но счи­та­лась жит­ни­цей Ита­лии. Она постав­ля­ла глав­ным обра­зом зер­но­вой хлеб, на кото­рый насе­ле­ние ита­лий­ских горо­дов, и в первую оче­редь Рима, предъ­яв­ля­ло боль­шой спрос. Кро­ме того, Сици­лия уже в самой древ­но­сти счи­та­лась клас­си­че­ской стра­ной рабо­вла­де­ния. Основ­ной источ­ник наших сведе­ний по сици­лий­ским вос­ста­ни­ям — Дио­дор — гово­рил, что в Сици­лии было такое коли­че­ство рабов, кото­рое даже знав­шим об этом каза­лось неве­ро­ят­ным и пре­уве­ли­чен­ным.

Дви­же­ние в Сици­лии нача­лось с заго­во­ра, воз­ник­ше­го в име­нии круп­но­го рабо­вла­дель­ца Дамо­фи­ла, извест­но­го крайне жесто­ким обра­ще­ни­ем со сво­и­ми раба­ми. Вна­ча­ле чис­ло вос­став­ших было неве­ли­ко — око­ло 400 чел., но затем, когда рабы вне­зап­но ворва­лись в город Энну и овла­де­ли им, вос­ста­ние нача­ло быст­ро раз­рас­тать­ся. Во гла­ве вос­став­ших ока­зал­ся талант­ли­вый орга­ни­за­тор — раб-сири­ец Евн, кото­рый был под име­нем Антио­ха про­воз­гла­шен царем. Вско­ре воз­ник вто­рой круп­ный очаг вос­ста­ния в рай­оне Агри­ген­та. Здесь выдви­нул­ся дру­гой вождь — быв­ший кили­кий­ский пас­тух и пират Кле­он. Он доб­ро­воль­но при­знал гла­вен­ство Евна, и по мере роста с.54 дви­же­ния оба оча­га объ­еди­ни­лись. Чис­ло участ­ни­ков вос­ста­ния дошло до 200 тыс. Впер­вые в исто­рии воз­ник­ло цар­ство, создан­ное раба­ми, кото­рое, — посколь­ку в нем чис­лен­но пре­об­ла­да­ли рабы-сирий­цы, — было назва­но Ново­си­рий­ским цар­ст­вом.

Рим­ским вла­стям при­шлось при­ло­жить нема­ло уси­лий для лик­вида­ции дви­же­ния. Несколь­ко круп­ных отрядов рим­ских войск не смог­ли спра­вить­ся с этой зада­чей и потер­пе­ли пол­ное пора­же­ние. Толь­ко когда про­тив вос­став­ших были направ­ле­ны кон­суль­ские армии, дви­же­ние — с боль­шим трудом и круп­ны­ми поте­ря­ми — уда­лось пода­вить. Отзву­ки вос­ста­ния про­ка­ти­лись по все­му гре­ко-рим­ско­му миру; древ­ние авто­ры упо­ми­на­ют об отдель­ных вспыш­ках и выступ­ле­ни­ях рабов в ряде горо­дов Ита­лии (Рим, Мин­тур­ны, Сину­ес­са), а так­же в Атти­ке и на Дело­се.

По свиде­тель­ству того же Дио­до­ра, через непол­ных трид­цать лет после раз­гро­ма Ново­си­рий­ско­го цар­ства в Сици­лии вспых­ну­ло новое вос­ста­ние рабов (104—101 гг.). В раз­ных частях ост­ро­ва обра­зо­ва­лось несколь­ко оча­гов дви­же­ния. Из них наи­бо­лее важ­ным ока­зал­ся восточ­ный, где высту­пил на сце­ну энер­гич­ный и даро­ви­тый вождь рабов Саль­вий. Он был избран царем и при­нял имя Три­фо­на.

Вто­рой круп­ный очаг дви­же­ния воз­ник в запад­ной части ост­ро­ва, око­ло горо­да Лили­бея. Здесь выдви­нул­ся дру­гой вождь рабов — кили­ки­ец Афи­ни­он. Оба вождя дви­же­ния объ­еди­ни­ли свои силы, и сно­ва почти вся Сици­лия ока­за­лась под вла­стью рабов. Их борь­ба с рим­ски­ми вой­ска­ми была дол­гой и упор­ной, и толь­ко кон­су­лу Манию Акви­лию, опыт­но­му пол­ко­вод­цу, кол­ле­ге Мария, уда­лось добить­ся реши­тель­но­го пере­ло­ма. Армия вос­став­ших была раз­би­та в боль­шом сра­же­нии, а Афи­ни­он пал (Три­фон умер рань­ше) яко­бы в еди­но­бор­стве с самим Акви­ли­ем.

Таков был исход и это­го вто­ро­го вос­ста­ния рабов в Сици­лии. Дав­но уже заме­че­но, что оно чрез­вы­чай­но похо­же на пер­вое. Это обсто­я­тель­ство дало осно­ва­ние ряду иссле­до­ва­те­лей пред­по­ло­жить, что рас­сказ о нем лишь искус­ст­вен­но дуб­ли­ру­ет и варьи­ру­ет собы­тия более ран­не­го вос­ста­ния. При­ем удво­е­ния собы­тий для антич­ной исто­рио­гра­фии, конеч­но, не нов, он мог быть при­ме­нен и в дан­ном слу­чае. Одна­ко если счи­тать, как это с.55 при­ня­то мно­ги­ми иссле­до­ва­те­ля­ми, что сведе­ния, сооб­щае­мые нам Дио­до­ром, вос­хо­дят к Посидо­нию (кото­рый про­дол­жил исто­ри­че­ский труд Поли­бия), то пред­по­ло­же­ние, что рас­сказ о вто­ром сици­лий­ском вос­ста­нии есть лишь лите­ра­тур­ная реми­нис­цен­ция, пред­став­ля­ет­ся мало­ве­ро­ят­ным: Посидо­ний был совре­мен­ни­ком опи­сы­вае­мых им собы­тий.

Все упо­мя­ну­тые выше выступ­ле­ния рабов сле­ду­ет, конеч­но, рас­смат­ри­вать лишь как некую пре­людию к тому вели­ко­му вос­ста­нию, кото­рое совет­ские исто­ри­ки дав­но и спра­вед­ли­во счи­та­ют наи­бо­лее ярким про­яв­ле­ни­ем клас­со­вой борь­бы в древ­но­сти, — к вос­ста­нию рабов под руко­вод­ст­вом Спар­та­ка. Но преж­де чем перей­ти непо­сред­ст­вен­но к это­му сюже­ту, сле­ду­ет ого­во­рить­ся: в дан­ном слу­чае нас будет инте­ре­со­вать не толь­ко самый факт вос­ста­ния, но не в мень­шей, если толь­ко не в боль­шей, сте­пе­ни оцен­ка это­го исто­ри­че­ско­го фак­та в совре­мен­ной исто­рио­гра­фии. Дело в том, что вос­ста­ние Спар­та­ка дол­гое вре­мя — и это вполне зако­но­мер­но — нахо­ди­лось в цен­тре вни­ма­ния совет­ских исто­ри­ков древ­но­сти. Был выска­зан ряд оце­нок и выво­дов. Одна­ко эти выво­ды в свою оче­редь нахо­ди­лись в пря­мой зави­си­мо­сти от более обще­го тези­са о «рево­лю­ции рабов». Поэто­му они нуж­да­ют­ся в объ­ек­тив­ном науч­ном пере­смот­ре. Одна­ко едва ли сле­ду­ет начи­нать с выво­дов и ито­гов — оста­но­вим­ся сна­ча­ла, хотя бы в общих чер­тах, на фак­ти­че­ской сто­роне собы­тий.

Вос­ста­ние Спар­та­ка дати­ру­ет­ся обыч­но 75 (или 73) — 71 гг. Оно воз­ник­ло — как и мно­гие дви­же­ния это­го рода — из заго­во­ра срав­ни­тель­но неболь­шой груп­пы рабов. В горо­де Капуе, в одной из гла­ди­а­тор­ских школ, при­над­ле­жав­шей неко­е­му Лен­ту­лу Бати­а­ту, соста­вил­ся заго­вор, в кото­ром при­ня­ло уча­стие до 200 рабов-гла­ди­а­то­ров. Заго­вор был рас­крыт, но неболь­шой груп­пе из 78 чело­век уда­лось бежать из горо­да. Они обос­но­ва­лись на горе Везу­вий и избра­ли из сво­ей среды трех вождей: Спар­та­ка, Крик­са, Эно­мая.

О послед­них двух вождях вос­ста­ния нам ниче­го не извест­но, кро­ме пред­по­ло­же­ния, что они были гал­ло-гер­ман­ца­ми. О Спар­та­ке кое-какие био­гра­фи­че­ские дан­ные сохра­ни­лись. Он про­ис­хо­дил, види­мо, из Фра­кии, слу­жил когда-то в рим­ских вой­сках, но затем бежал, был схва­чен и отдан в гла­ди­а­то­ры. За свою храб­рость он с.56 полу­чил сво­бо­ду, после чего был при­нят в гла­ди­а­тор­скую шко­лу Бати­а­та пре­по­да­ва­те­лем фех­то­ва­ния.

Спар­так, несо­мнен­но, был наи­бо­лее выдаю­щим­ся из этих трех вождей вос­ста­ния. Он обла­дал бле­стя­щи­ми спо­соб­но­стя­ми орга­ни­за­то­ра и вое­на­чаль­ни­ка. Эти его каче­ства вынуж­де­ны были отме­чать еще древ­ние авто­ры. Плу­тарх гово­рил, что Спар­так отли­чал­ся не толь­ко отва­гой и физи­че­ской силой, но по уму и мяг­ко­сти харак­те­ра «более похо­дил на обра­зо­ван­но­го элли­на, чем на чело­ве­ка его пле­ме­ни»6. Сал­лю­стий харак­те­ри­зо­вал Спар­та­ка как чело­ве­ка «выдаю­ще­го­ся и физи­че­ски­ми сила­ми, и духом»7. Что каса­ет­ся исто­ри­ков более близ­ко­го к нам вре­ме­ни, то извест­на поль­зо­вав­ша­я­ся дол­гое вре­мя доволь­но широ­ким при­зна­ни­ем гипо­те­за Момм­зе­на, соглас­но кото­рой вождь вос­ста­ния рабов про­ис­хо­дил из цар­ско­го рода Спар­то­кидов. И нако­нец, чрез­вы­чай­но инте­ре­сен отзыв о Спар­та­ке К. Марк­са (в одном из его писем к Ф. Энгель­су): «Вели­кий гене­рал…, бла­го­род­ный харак­тер, истин­ный пред­ста­ви­тель антич­но­го про­ле­та­ри­а­та»8.

Вна­ча­ле в Риме не при­да­ли боль­шо­го зна­че­ния заго­во­ру и бег­ству гла­ди­а­то­ров, тем более что в это вре­мя шла новая (так назы­вае­мая третья) вой­на с Мит­ри­да­том. Но силы Спар­та­ка быст­ро рос­ли. К нему ста­ли при­со­еди­нять­ся дру­гие гла­ди­а­то­ры, рабы и разо­рив­ши­е­ся кре­стьяне. В ско­ром вре­ме­ни Спар­та­ку уда­лось собрать и воору­жить доволь­но боль­шое вой­ско. Тогда про­тив вос­став­ших был послан пре­тор Кло­дий (по дру­гим сведе­ни­ям, некто Вари­ний Глабр) с трех­ты­сяч­ным отрядом. Рим­ляне заня­ли един­ст­вен­ный спуск с горы, и путь рабам, каза­лось, был отре­зан. Но тут впер­вые про­явил­ся в пол­ном блес­ке воен­ный гений Спар­та­ка. По его при­ка­зу рабы спле­ли кана­ты из вино­град­ных лоз и лест­ни­цы из иво­вых пру­тьев и с их помо­щью спу­сти­лись ночью в тыл вра­га. Захва­чен­ный врас­плох отряд Кло­дия был раз­гром­лен, а вско­ре Спар­так раз­бил вой­ска дру­го­го пре­то­ра — Вари­ния, взяв в плен его лик­то­ров и захва­тив его коня. Теперь Спар­так, по выра­же­нию Плу­тар­ха, «стал уже вели­кой и гроз­ной силой»9. Дви­же­ние про­дол­жа­ло раз­рас­тать­ся. с.57 На сто­ро­ну вос­став­ших нача­ли пере­бе­гать даже сол­да­ты. Армия Спар­та­ка насчи­ты­ва­ла теперь несколь­ко тысяч чело­век. Вско­ре вся Южная Ита­лия была охва­че­на вос­ста­ни­ем.

Одна­ко в это вре­мя сре­ди вос­став­ших нача­лись раз­но­гла­сия. При­чи­ны их нам не извест­ны. Сами древ­ние исто­ри­ки объ­яс­ня­ли их тем, что в армии Спар­та­ка были рабы из раз­ных пле­мен — фра­кий­цы, гре­ки, гал­лы, гер­ман­цы. Момм­зен в свое вре­мя при­со­еди­нил­ся к этой точ­ке зре­ния, хотя счи­тал, что еще опас­нее для дви­же­ния, чем пле­мен­ная рознь, было отсут­ст­вие опре­де­лен­но­го пла­на и цели10. В совет­ской исто­рио­гра­фии раз­но­гла­сия меж­ду вос­став­ши­ми объ­яс­ня­лись в первую оче­редь раз­но­род­но­стью соци­аль­но­го соста­ва и инте­ре­сов вос­став­ших11. Но все это — лишь пред­по­ло­же­ния исто­ри­ков как ста­рых, так и новых. Как бы то ни было, нам извест­но, что зна­чи­тель­ная часть вос­став­ших во гла­ве со Спар­та­ком напра­ви­лась к севе­ру Ита­лии, с тем чтобы, перей­дя Аль­пы, вер­нуть­ся на свою роди­ну — в Гал­лию и Фра­кию. Одна­ко от этой основ­ной мас­сы отко­ло­лись отряды Крик­са и Эно­мая; эти вожди, види­мо, хоте­ли остать­ся в бога­той Ита­лии и даже помыш­ля­ли о похо­де на Рим.

В 72 г. сенат выслал про­тив вос­став­ших армии обо­их кон­су­лов. Одно­му из них уда­лось в Апу­лии, око­ло горы Гар­ган, раз­бить деся­ти­ты­сяч­ный отряд Крик­са, при­чем сам Крикс пал в бою. Судь­ба Эно­мая нам точ­но не извест­на; веро­ят­но, он погиб при сход­ных обсто­я­тель­ствах (при­чем рань­ше, чем Крикс). Спар­так же про­дол­жал победо­нос­но про­дви­гать­ся к севе­ру Ита­лии. Око­ло севе­ро­и­таль­ян­ско­го горо­да Мути­ны он одер­жал бле­стя­щую победу над Кас­си­ем, быв­шим в то вре­мя намест­ни­ком Гал­лии.

Весь­ма воз­мож­но, что в свя­зи с эти­ми успе­ха­ми Спар­так отка­зал­ся от пер­во­на­чаль­но­го пла­на. И хотя после победы при Мутине доро­га через Аль­пы лежа­ла откры­той, он со сво­им вой­ском повер­нул обрат­но в Ита­лию. Одна­ко и на сей раз при­чи­ны изме­не­ния пер­во­на­чаль­но­го пла­на похо­да нам в точ­но­сти не извест­ны.

Это был момент наи­выс­ших успе­хов Спар­та­ка. Его армия вырос­ла, как уве­ря­ют неко­то­рые древ­ние авто­ры, с.58 до 120 тыс. чело­век. Внут­ри нее цари­ла доволь­но стро­гая дис­ци­пли­на: воен­ная добы­ча дели­лась поров­ну, по рас­по­ря­же­нию Спар­та­ка, в армии запре­ща­лось употреб­ле­ние золота и сереб­ра. Победы над отбор­ны­ми рим­ски­ми леги­о­на­ми, несо­мнен­но, вооду­шев­ля­ли вос­став­ших. Тем более, что, когда Спар­так после Мути­ны напра­вил­ся в Сред­нюю Ита­лию, ему уда­лось в Пицене пооче­ред­но раз­бить армии обо­их кон­су­лов.

В Риме нача­лась насто­я­щая пани­ка. Пожа­луй, тако­го стра­ха там не испы­ты­ва­ли со вре­мен наше­ст­вия Ган­ни­ба­ла. Сенат наде­лил чрез­вы­чай­ны­ми пол­но­мо­чи­я­ми и напра­вил на борь­бу про­тив Спар­та­ка извест­но­го рим­ско­го бога­ча Мар­ка Лици­ния Крас­са, поста­вив его во гла­ве шести леги­о­нов.

Красс был вынуж­ден сра­зу же при­бег­нуть к чрез­вы­чай­ным мерам. Дело в том, что послан­ный им в обход войск Спар­та­ка круп­ный отряд ввя­зал­ся вопре­ки его при­ка­зу в бой и потер­пел чув­ст­ви­тель­ное пора­же­ние. Часть вои­нов спас­лась позор­ным бег­ст­вом, побро­сав ору­жие. Тогда отряд был под­верг­нут ста­рин­но­му и жесто­ко­му нака­за­нию, так назы­вае­мой деци­ма­ции. Весь отряд был постро­ен, и каж­дый деся­тый воин по фрон­ту под­верг­нут каз­ни на гла­зах сво­их това­ри­щей. Но и эти реши­тель­ные меры не очень помог­ли, и дела Крас­са вна­ча­ле шли настоль­ко неудач­но, что он сам про­сил сенат при­слать ему на помощь про­слав­лен­ных пол­ко­вод­цев — Лукул­ла и Пом­пея.

Спар­так тем вре­ме­нем, минуя Рим, дви­гал­ся сно­ва в Южную Ита­лию. Теперь у него воз­ник план пере­пра­вы в Сици­лию, где, как извест­но, срав­ни­тель­но недав­но так­же буше­ва­ла «раб­ская вой­на» и где сам Спар­так и его армия мог­ли наде­ять­ся на под­держ­ку. Но пере­пра­ва в Сици­лию не уда­лась. Пира­ты, обе­щав­шие Спар­та­ку доста­вить флот, не выпол­ни­ли сво­его обе­ща­ния, а плоты, постро­ен­ные сами­ми раба­ми, раз­би­ло и раз­ме­та­ло бурей. Поло­же­ние Спар­та­ка ста­но­ви­лось тяже­лым, тем более что сюда подо­спел со сво­ей арми­ей Красс, стре­мив­ший­ся запе­реть Спар­та­ка на южной око­неч­но­сти полу­ост­ро­ва. Для дости­же­ния этой цели Красс велел про­рыть глу­бо­кий ров через весь пере­ше­ек — от моря до моря. Армия Спар­та­ка, таким обра­зом, ока­за­лась отре­зан­ной.

Но здесь сно­ва про­яви­лись в пол­ном блес­ке воен­ные талан­ты и наход­чи­вость Спар­та­ка. В одну тем­ную и с.59 бур­ную ночь, запол­нив какой-то уча­сток рва зем­лей, хво­ро­стом, тру­па­ми лоша­дей и тела­ми уби­тых рим­лян, Спар­так пере­вел через ров свою армию и напра­вил­ся к Брун­ди­зию, из гава­ни кото­ро­го было лег­че все­го пере­пра­вить­ся на Бал­кан­ский полу­ост­ров. В этот напря­жен­ный момент сре­ди вос­став­ших опять нача­лись раз­но­гла­сия. От армии отко­лол­ся доволь­но круп­ный отряд, избрав­ший сво­и­ми руко­во­ди­те­ля­ми Ган­ни­ка и Каста. Одна­ко, как и в нача­ле вос­ста­ния, отко­лов­ший­ся отряд в ско­ром вре­ме­ни был раз­гром­лен рим­ля­на­ми.

Пред­сто­я­ло решаю­щее сра­же­ние. На помощь Крас­су уже дви­га­лись Лукулл и Пом­пей. Вос­пря­нув­ший духом Красс сам теперь стре­мил­ся к бит­ве, дабы не делить чести победы над Спар­та­ком с дру­ги­ми пол­ко­во­д­ца­ми. Он сожа­лел о том, что про­сил сенат выслать их на помощь. Со сво­ей сто­ро­ны и Спар­так тоже пред­по­чи­тал поме­рить­ся сила­ми с Крас­сом, пока к тому еще не подо­спе­ли под­креп­ле­ния.

Послед­нее круп­ное сра­же­ние про­изо­шло в Апу­лии в 71 г. Как рас­ска­зы­ва­ет Плу­тарх, перед нача­лом боя Спар­та­ку под­ве­ли коня, но он, выхва­тив меч, убил его и ска­зал, что в слу­чае победы у него не будет недо­стат­ка в самых луч­ших конях, а в слу­чае пора­же­ния ему вооб­ще не пона­до­бит­ся ника­кой конь12. В упор­ной и кро­во­про­лит­ной бит­ве армия Спар­та­ка потер­пе­ла пора­же­ние; сам Спар­так, герой­ски сра­жа­ясь, пал на поле боя. Одно­му из боль­ших отрядов рабов уда­лось про­рвать­ся к севе­ру, но здесь его встре­тил и раз­гро­мил Пом­пей, кото­рый затем похва­лял­ся, что вырвал таким путем самый корень «раб­ской вой­ны». Шесть тысяч рабов в знак мести и тор­же­ства победи­те­лей рас­пя­ли на кре­стах, рас­став­лен­ных по доро­ге, веду­щей из Капуи — горо­да, где нача­лось вос­ста­ние, — до Рима. Вос­ста­ние было подав­ле­но, потоп­ле­но в кро­ви, но отдель­ные отряды и груп­пы вос­став­ших рабов бро­ди­ли по Ита­лии еще несколь­ко лет.

Таков итог дви­же­ния. Вос­ста­ние рабов под руко­вод­ст­вом Спар­та­ка, как и пред­ше­ст­ву­ю­щие ему выступ­ле­ния в Сици­лии или дру­гих частях Рим­ской дер­жа­вы, окон­чи­лось пол­ным пора­же­ни­ем. Это, конеч­но, не было слу­чай­ным явле­ни­ем. Вот поче­му у исто­ри­ка, кото­рый сто­ит перед неиз­беж­но­стью оце­нок, воз­ни­ка­ет целый ряд с.60 вопро­сов, тре­бу­ю­щих пред­ва­ри­тель­но­го разъ­яс­не­ния. Мог­ли ли выступ­ле­ния рабов иметь какие-то объ­ек­тив­ные шан­сы на успех? Носи­ли ли эти дви­же­ния чисто сти­хий­ный харак­тер? Были ли рабы рево­лю­ци­он­ным эле­мен­том рим­ско­го обще­ства? И нако­нец, како­во исто­ри­че­ское зна­че­ние вос­ста­ний рабов в древ­но­сти?

Для отве­та на эти вопро­сы оста­но­вим­ся на тех оцен­ках дви­же­ния Спар­та­ка, кото­рые суще­ст­во­ва­ли в совет­ской исто­рио­гра­фии. Для это­го при­дет­ся вер­нуть­ся к поня­тию «рево­лю­ция рабов». Под гип­но­зом дан­ной фор­му­лы совет­ские исто­ри­ки древ­но­сти упор­но иска­ли эту рево­лю­цию либо в раб­ских дви­же­ни­ях II—I вв. до н. э. (т. е. в первую оче­редь имен­но в вос­ста­нии Спар­та­ка), либо в собы­ти­ях, свя­зан­ных с паде­ни­ем Запад­ной Рим­ской импе­рии. Но в обо­их слу­ча­ях они ока­зы­ва­лись в чрез­вы­чай­но затруд­ни­тель­ном поло­же­нии: те, кто гово­рил о рево­лю­ции рабов во II—I вв. до н. э., не мог­ли удо­вле­тво­ри­тель­но объ­яс­нить даль­ней­шее суще­ст­во­ва­ние Рим­ской дер­жа­вы и вынуж­де­ны были уве­рять, что вся исто­рия Рим­ской импе­рии есть исто­рия сплош­но­го, затя­нув­ше­го­ся более чем на пять веков кри­зи­са. Те же, кто гово­рил о рево­лю­ции рабов в V в. н. э., были в не мень­шем затруд­не­нии, ибо ника­ких рево­лю­ци­он­ных выступ­ле­ний рабов в это вре­мя не про­ис­хо­ди­ло (даже если учи­ты­вать такие собы­тия, как дви­же­ние багау­дов, аго­ни­сти­ков и т. п.).

В поис­ках выхо­да из создав­ше­го­ся затруд­ни­тель­но­го поло­же­ния была сде­ла­на попыт­ка син­те­зи­ро­вать обе точ­ки зре­ния. Таким обра­зом воз­ник­ла кон­цеп­ция двух­этап­ной рево­лю­ции, кото­рую наи­бо­лее пол­но раз­ви­вал в свое вре­мя С. И. Ковалев.

«Мы можем уста­но­вить, — писал он, — две фазы рево­лю­ции рабов. Пер­вая — это граж­дан­ские вой­ны II—I вв. до н. э. Они пада­ют на сто­ле­тие меж­ду 136 и 36 гг. до н. э. В 136 г. нача­лось пер­вое сици­лий­ское вос­ста­ние рабов, а в 36 г. было раз­ру­ше­но государ­ство рабов и пира­тов Секс­та Пом­пея. Борь­ба Окта­ви­а­на и Анто­ния, закон­чив­ша­я­ся в 30 г. гибе­лью это­го послед­не­го, была толь­ко несу­ще­ст­вен­ным заклю­чи­тель­ным эпи­зо­дом. После это­го насту­па­ет пери­од отно­си­тель­ной ста­би­ли­за­ции, так как рабо­вла­дель­цам уда­лось раз­гро­мить рево­лю­цию. Но так как про­цес­сы эко­но­ми­че­ско­го рас­па­да рабо­вла­дель­че­ско­го обще­ства и обост­ре­ния всех его соци­аль­ных с.61 про­ти­во­ре­чий про­дол­жа­лись, то с кон­ца II в. н. э. начи­на­ет­ся новый взрыв рево­лю­ции. Она про­дол­жа­ет­ся до само­го V в., пре­ры­ва­ясь корот­ки­ми пери­о­да­ми весь­ма отно­си­тель­ной ста­би­ли­за­ции; такие пери­о­ды дела­ют­ся все коро­че и коро­че, и, в кон­це кон­цов, рим­ское обще­ство гибнет под сов­мест­ны­ми уда­ра­ми рево­лю­ции и “вар­вар­ско­го” заво­е­ва­ния, кото­рое явля­лось толь­ко обрат­ной сто­ро­ной рево­лю­ции»13.

Далее С. И. Ковалев ука­зы­ва­ет на то, что дли­тель­ность пери­о­да, на кото­рый рас­тя­ну­лась рево­лю­ция рабов, объ­яс­ня­ет­ся общим харак­те­ром рабо­вла­дель­че­ско­го обще­ства и самой рево­лю­ции. Если, напри­мер, бур­жу­аз­ная рево­лю­ция во Фран­ции про­дол­жа­лась чуть ли не сто лет, то нет ниче­го уди­ви­тель­но­го в том, что рево­лю­ция рабов рас­тя­ну­лась на несколь­ко сто­ле­тий14.

Ука­зан­ные две фазы «рево­лю­ции рабов» раз­ли­ча­ют­ся меж­ду собою. Во вре­мя пер­вой фазы еще не было достиг­ну­то объ­еди­не­ние рабов и сво­бод­ной бед­но­ты, тогда как ко вре­ме­ни вто­рой фазы обра­зо­вал­ся «еди­ный фронт» рево­лю­ци­он­ных сил рим­ско­го обще­ства — некий блок рабов, коло­нов и «вар­ва­ров». Попу­т­но с этим С. И. Ковалев наме­ча­ет три линии соци­аль­ных про­ти­во­ре­чий: меж­ду раба­ми и рабо­вла­дель­ца­ми, внут­ри клас­са рабо­вла­дель­цев и меж­ду граж­да­на­ми и неграж­да­на­ми. Три линии про­ти­во­ре­чий соот­вет­ст­ву­ют, по его мне­нию, трем лини­ям раз­ви­тия рево­лю­ции15.

В даль­ней­шем С. И. Ковалев ото­шел от сво­ей кон­цеп­ции двух­этап­ной рево­лю­ции. В более позд­них работах он уже утвер­жда­ет, что граж­дан­ские вой­ны в Риме во II—I вв. до н. э. не могут счи­тать­ся рево­лю­ци­ей, ибо истин­ное, марк­сист­ско-ленин­ское пони­ма­ние это­го тер­ми­на вклю­ча­ет в себя сле­дую­щие момен­ты: воору­жен­ное вос­ста­ние, захват поли­ти­че­ской вла­сти, сме­на спо­со­ба про­из­вод­ства. Кро­ме того, рево­лю­ция, под­чер­ки­ва­ет С. И. Ковалев, не может про­ис­хо­дить в том слу­чае, если обще­ст­вен­ный строй, про­тив кото­ро­го она направ­ле­на, пере­жи­ва­ет пери­од роста, рас­цве­та.

Имен­но из-за отсут­ст­вия это­го послед­не­го при­зна­ка все дви­же­ния II—I вв. до н. э. не могут счи­тать­ся с.62 рево­лю­ци­ей. Это были рево­лю­ци­он­ные выступ­ле­ния — и вос­ста­ния рабов, и дви­же­ние ита­ли­ков, но в под­лин­ную рево­лю­цию они не пере­рос­ли и пере­ра­с­ти не мог­ли. Подоб­ное пере­рас­та­ние осу­ще­ст­ви­лось лишь в эпо­ху позд­ней импе­рии, когда, нако­нец, и про­изо­шла рево­лю­ция рабов и коло­нов, кото­рая вме­сте с вар­вар­ским заво­е­ва­ни­ем поло­жи­ла конец антич­но­му обще­ству16.

Поис­ки несу­ще­ст­ву­ю­щей рево­лю­ции рабов при­во­ди­ли не толь­ко к искус­ст­вен­ным схе­мам и натяж­кам, но и к явной модер­ни­за­ции. Так, А. В. Мишу­лин, спе­ци­аль­но зани­мав­ший­ся изу­че­ни­ем вос­ста­ния Спар­та­ка, тоже фак­ти­че­ски при­зна­вал две фазы рево­лю­ции рабов. Он писал: «Спар­та­ков­ская рево­лю­ция как пер­вая фаза рево­лю­ции рабов потер­пе­ла пора­же­ние, но огром­ные послед­ст­вия ее ска­за­лись решаю­щим обра­зом на даль­ней­шем раз­ви­тии Рим­ской рес­пуб­ли­ки. Спар­та­ков­ская рево­лю­ция вызва­ла контрре­во­лю­цию Цеза­ря, кото­рая опре­де­ли­ла пере­ход от рес­пуб­ли­кан­ско­го строя к монар­хии. Рабо­вла­дель­че­ский класс, гос­под­ство кото­ро­го было над­лом­ле­но рево­лю­ци­ей, был вынуж­ден для сохра­не­ния вла­сти перей­ти к воен­ной дик­та­ту­ре. Это при­ве­ло позд­нее к ново­му обост­ре­нию клас­со­вой борь­бы, к новой рево­лю­ции рабов и кре­стьян­ства, кото­рая в IV—V вв. окон­ча­тель­но лик­види­ру­ет рабо­вла­дель­че­скую систе­му хозяй­ства»17.

А. В. Мишу­лин вооб­ще чрез­вы­чай­но модер­ни­зи­ро­вал и пере­оце­ни­вал зада­чи, цели и созна­тель­но-рево­лю­ци­он­ные момен­ты вос­ста­ния Спар­та­ка. Напри­мер, он счи­тал, что «выступ­ле­ние Спар­та­ка за осво­бож­де­ние рабов озна­ча­ло борь­бу за раз­ру­ше­ние раб­ства и, сле­до­ва­тель­но, рабо­вла­дель­че­ской соб­ст­вен­но­сти»18. А несколь­ко ниже он утвер­ждал: «По раз­ре­ше­нии этой зада­чи рабы ста­но­ви­лись про­ле­та­ри­я­ми, и созда­ва­лись пред­по­сыл­ки для более высо­кой ста­дии клас­со­вой борь­бы, ста­вя­щей сво­ей зада­чей уни­что­же­ние вся­кой част­ной соб­ст­вен­но­сти, лик­вида­цию капи­та­ли­сти­че­ско­го строя. Рево­лю­ция рабов была необ­хо­ди­мым исто­ри­че­ским зве­ном в борь­бе за окон­ча­тель­ную лик­вида­цию экс­плуа­та­ции чело­ве­ка чело­ве­ком»19.

с.63 Исхо­дя из этих сво­их общих воз­зре­ний на рево­лю­цию рабов, А. В. Мишу­лин неволь­но «под­кра­ши­вал» рим­ских рабов под совре­мен­ный про­ле­та­ри­ат. Он неод­но­крат­но гово­рит о рабах как о клас­се-геге­моне, выдви­га­ет про­бле­му «сою­за» меж­ду раба­ми и бед­ней­шим кре­стьян­ст­вом.

Эта про­бле­ма в постро­е­нии А. В. Мишу­ли­на игра­ет нема­лую роль — при ее помо­щи объ­яс­ня­ют­ся при­чи­ны пора­же­ния рево­лю­ции. Спар­та­ков­ская рево­лю­ция, по мне­нию А. В. Мишу­ли­на, долж­на была удо­вле­тво­рить инте­ре­сы и вос­став­ших рабов, и кре­стьян­ства. Одна­ко эти инте­ре­сы не сов­па­да­ли: рабы стре­ми­лись осво­бо­дить­ся от раб­ства, а по утвер­жде­нию, выска­зан­но­му выше, даже от рабо­вла­дель­че­ской систе­мы как тако­вой; кре­стьяне же были заин­те­ре­со­ва­ны лишь в воз­вра­ще­нии экс­про­прии­ро­ван­ной у них земель­ной соб­ст­вен­но­сти, в пере­де­ле зем­ли. Раз­ли­чие двух задач дви­же­ния, непо­ни­ма­ние кре­стьян­ст­вом того фак­та, что «раз­ре­ше­ние всех вопро­сов кре­стьян­ской рево­лю­ции неот­де­ли­мо от зада­чи лик­вида­ции рабо­вла­дель­че­ской систе­мы хозяй­ства, лик­вида­ции раб­ства», пред­опре­де­ли­ло раз­но­гла­сия и рас­кол в дви­же­нии Спар­та­ка, а в конеч­ном сче­те и неуда­чу само­го дви­же­ния. «Имен­но это обсто­я­тель­ство и не обес­пе­чи­ва­ло над­ле­жа­щих усло­вий для надеж­ных и креп­ких форм смыч­ки вос­ста­ния рабов с аграр­ной рево­лю­ци­ей кре­стьян­ства». Или в дру­гом месте: «Дви­же­нию ста­ла угро­жать гибель имен­но пото­му, что не было смыч­ки этих двух экс­плу­а­ти­ру­е­мых клас­сов древ­не­го Рима»20.

Тако­вы были попыт­ки марк­сист­ской (как счи­та­лось в то вре­мя!) интер­пре­та­ции рим­ской исто­рии с пози­ций «рево­лю­ции рабов». Наи­бо­лее пара­док­саль­ным в этих рас­суж­де­ни­ях ока­зы­ва­лось то, что они нахо­ди­лись в явном про­ти­во­ре­чии с выска­зы­ва­ни­я­ми клас­си­ков марк­сиз­ма-лени­низ­ма отно­си­тель­но роли рабов. Мы име­ем в виду извест­ное ука­за­ние К. Марк­са о том, что клас­со­вая борь­ба в Риме про­ис­хо­ди­ла внут­ри при­ви­ле­ги­ро­ван­но­го мень­шин­ства, а рабы были лишь «пас­сив­ным пьеде­ста­лом» этой борь­бы21, и раз­ви­тие дан­ной мыс­ли В. И. Лени­ным в его лек­ции «О государ­стве»22.

с.64 Спра­вед­ли­вость тре­бу­ет, одна­ко, отме­тить, что уже во «Все­мир­ной исто­рии» вос­ста­ние Спар­та­ка под­вер­га­лось более объ­ек­тив­ной, а пото­му име­ю­щей более серь­ез­ные науч­ные осно­ва­ния оцен­ке. Было отме­че­но зна­че­ние вос­ста­ния для даль­ней­ше­го хода рим­ской исто­рии, при­чем как в его пози­тив­ном, так и в нега­тив­ном аспек­те. Напри­мер, гово­ри­лось, что, «с одной сто­ро­ны, это вос­ста­ние пока­за­ло, что рабы не были еще в состо­я­нии осво­бо­дить­ся даже путем наи­выс­ше­го напря­же­ния сил». Не мог­ли они так­же выра­ботать чет­кую рево­лю­ци­он­ную про­грам­му и стре­ми­лись не к отмене раб­ства вооб­ще, но лишь к лич­но­му осво­бож­де­нию. С дру­гой сто­ро­ны, вос­ста­ние нагляд­но дока­за­ло край­нее обост­ре­ние клас­со­вых про­ти­во­ре­чий в рим­ском обще­стве23.

Каков же дол­жен быть общий вывод отно­си­тель­но исто­ри­че­ско­го зна­че­ния дви­же­ний рабов, и в част­но­сти вос­ста­ния под руко­вод­ст­вом Спар­та­ка?

Само собой разу­ме­ет­ся, что тезис о рево­лю­ции рабов не может выдер­жать серь­ез­ной кри­ти­ки. Что каса­ет­ся кос­вен­но выте­каю­щих из это­го тези­са рас­суж­де­ний о рабах как о клас­се-геге­моне, о сою­зе с бед­ней­шим кре­стьян­ст­вом, то все это не что иное, как явная и ничем не оправ­дан­ная модер­ни­за­ция. Вопрос о клас­се-геге­моне, о клас­сах веду­щих и ведо­мых может встать, на наш взгляд, толь­ко в опре­де­лен­ной исто­ри­че­ской обста­нов­ке и толь­ко на соот­вет­ст­ву­ю­щем уровне раз­ви­тия клас­со­вой борь­бы.

Поэто­му не сле­ду­ет, как это дела­лось рань­ше под гип­но­зом фор­му­лы о рево­лю­ции рабов, пере­оце­ни­вать рево­лю­ци­он­ность и поли­ти­че­скую созна­тель­ность рабов как клас­са или, напри­мер, счи­тать, что пере­ход от рес­пуб­ли­ки к импе­рии чуть ли не цели­ком обу­слов­лен вос­ста­ни­ем Спар­та­ка.

Если отка­зать­ся от этих пред­взя­тых взглядов, то исто­ри­че­ская роль рабов и зна­че­ние их борь­бы отнюдь не будут при­ни­же­ны. Тем более, что сле­ду­ет сохра­нять опре­де­лен­ное «рав­но­ве­сие»: отри­ца­ние рево­лю­ции рабов никак не озна­ча­ет (да и не долж­но озна­чать!) отри­ца­ния вся­кой рево­лю­ци­он­но­сти рабов и их борь­бы.

с.65 Мы уже гово­ри­ли несколь­ко рань­ше о раз­лич­ных фор­мах этой борь­бы24. Бес­спор­но, что выс­шей фор­мой были вос­ста­ния рабов. Они носи­ли все­гда харак­тер сти­хий­ных рево­лю­ци­он­ных выступ­ле­ний. Подоб­ное опре­де­ле­ние при­ло­жи­мо в рав­ной сте­пе­ни как к ран­ним, эпи­зо­ди­че­ским выступ­ле­ни­ям рабов, так и к сици­лий­ским вос­ста­ни­ям, и, нако­нец, к вос­ста­нию Спар­та­ка. Сти­хий­ный харак­тер всех этих дви­же­ний — явле­ние вполне зако­но­мер­ное, как раз обу­слов­лен­ное уров­нем раз­ви­тия клас­со­вой, соци­аль­но-поли­ти­че­ской борь­бы в антич­ном обще­стве.

Отка­зы­ва­ясь от тези­са о рево­лю­ции рабов, мы, тем не менее, пол­но­стью соглас­ны с совет­ски­ми иссле­до­ва­те­ля­ми, кото­рые отме­ча­ли в свое вре­мя рево­лю­ци­он­ный харак­тер борь­бы рабов. Не сле­ду­ет толь­ко пере­оце­ни­вать клас­со­во-созна­тель­ную сто­ро­ну этой борь­бы. Поэто­му нет серь­ез­ных осно­ва­ний гово­рить о чет­кой и дале­ко иду­щей в смыс­ле соци­аль­ных тре­бо­ва­ний «про­грам­ме» рабов. Исто­рия вос­ста­ния Спар­та­ка, со все­ми его кон­крет­ны­ми осо­бен­но­стя­ми, про­ти­во­ре­чи­я­ми и даже «рас­ко­ла­ми», доста­точ­но ярко свиде­тель­ст­ву­ет об отсут­ст­вии такой про­грам­мы, как, впро­чем, и об общем сти­хий­ном харак­те­ре дви­же­ния.

Сле­ду­ет так­же пере­смот­реть доволь­но широ­ко рас­про­стра­нен­ную точ­ку зре­ния, соглас­но кото­рой гос­под­ст­ву­ю­щий класс в резуль­та­те выступ­ле­ний рабов, и глав­ным обра­зом само­го вос­ста­ния Спар­та­ка, кон­со­лиди­ру­ет­ся с целью более реши­тель­но­го подав­ле­ния рабов и пере­хо­дит к фор­мам «воен­ной дик­та­ту­ры», т. е., гово­ря ины­ми сло­ва­ми, вос­ста­ние Спар­та­ка ока­зы­ва­ет­ся основ­ной при­чи­ной пере­хо­да от рес­пуб­ли­ки к импе­рии.

Подоб­ная кон­цеп­ция пред­став­ля­ет­ся нам совер­шен­но непри­ем­ле­мой преж­де все­го пото­му, что она не может быть дока­за­на без явных натя­жек и наси­лия над исто­ри­че­ски­ми фак­та­ми. Кро­ме того, в этой кон­цеп­ции суще­ст­ву­ет некое внут­рен­нее про­ти­во­ре­чие. Вос­ста­ние Спар­та­ка — как, впро­чем, и дру­гие соци­аль­ные дви­же­ния — не мог­ло при­ве­сти к кон­со­лида­ции рабо­вла­дель­цев, если под этой кон­со­лида­ци­ей пони­мать уста­нов­ле­ние поли­ти­че­ской фор­мы Рим­ской импе­рии, по той с.66 про­стой при­чине, что самый «пере­ход» от рес­пуб­ли­ки к импе­рии свя­зан не с кон­со­лида­ци­ей гос­под­ст­ву­ю­ще­го клас­са, а, напро­тив, — с его даль­ней­шей диф­фе­рен­ци­а­ци­ей и с захва­том поли­ти­че­ской вла­сти новы­ми фрак­ци­я­ми это­го клас­са. При­чем новые фрак­ции были явно враж­деб­ны (во вся­ком слу­чае, в пери­од борь­бы за власть!) ста­рым груп­пи­ров­кам. Все это не озна­ча­ет, что нель­зя вооб­ще гово­рить о кон­со­лида­ции гос­под­ст­ву­ю­ще­го клас­са.

Но об этом мож­но и сле­ду­ет гово­рить в несколь­ко ином плане. В совет­ской исто­рио­гра­фии уже отме­ча­лось, что «труд над­зо­ра» за раба­ми из про­бле­мы част­ной, фамиль­ной все в боль­шей и боль­шей сте­пе­ни ста­но­вит­ся про­бле­мой государ­ст­вен­ной, что рабы из под­дан­ных толь­ко сво­их хозя­ев посте­пен­но пре­вра­ща­ют­ся (хотя этот про­цесс не дохо­дит до сво­его логи­че­ско­го кон­ца) в под­дан­ных государ­ства. Подоб­ная тен­ден­ция про­сле­жи­ва­ет­ся в ряде меро­при­я­тий, име­ю­щих отно­ше­ние к «раб­ско­му вопро­су», вплоть до соот­вет­ст­ву­ю­щей поли­ти­ки Цеза­ря и Авгу­ста25.

Нако­нец, сле­ду­ет оста­но­вить­ся еще на одном суще­ст­вен­ном вопро­се, без пони­ма­ния кото­ро­го оцен­ка дви­же­ния рабов, и в част­но­сти вос­ста­ния под руко­вод­ст­вом Спар­та­ка, не может, на наш взгляд, счи­тать­ся доста­точ­но пол­ной.

До сих пор речь шла глав­ным обра­зом о выяс­не­нии харак­те­ра вели­ко­го вос­ста­ния рабов, его места в исто­рии антич­но­го обще­ства, в исто­рии клас­со­вой борь­бы того вре­ме­ни. Пото­му его и сле­до­ва­ло рас­смат­ри­вать в опре­де­лен­ных исто­ри­че­ских рам­ках и обста­нов­ке, на фоне совре­мен­ных само­му вос­ста­нию собы­тий, не «при­укра­ши­вая», не модер­ни­зи­руя, не выво­дя его в этом смыс­ле за пре­де­лы эпо­хи.

Подоб­ное рас­смот­ре­ние — акт совер­шен­но необ­хо­ди­мый, но вме­сте с тем совер­шен­но недо­ста­точ­ный. Ибо в вос­ста­нии рабов под руко­вод­ст­вом Спар­та­ка, поми­мо его «локаль­но-исто­ри­че­ско­го» смыс­ла и зна­че­ния, есть еще и нечто иное — нечто непре­хо­дя­щее, обще­че­ло­ве­че­ское и — да не испу­га­ет нас это сло­во — все­мир­но-исто­ри­че­ское. Оно заклю­ча­ет­ся, на наш взгляд, в том, что в с.67 этом вели­ком дви­же­нии угне­тае­мые и бес­прав­ные — пусть сти­хий­но, пусть без «про­грам­мы», пусть даже не про­тив раб­ства как тако­во­го! — под­ня­лись на борь­бу за заво­е­ва­ние, за дости­же­ние само­го про­сто­го и само­го вели­ко­го обще­че­ло­ве­че­ско­го иде­а­ла всех вре­мен — за сво­бо­ду. Вот в этом юном, наив­ном, сти­хий­ном, неисто­вом поры­ве к сво­бо­де — веч­ное и непре­хо­дя­щее зна­че­ние вос­ста­ния Спар­та­ка, сек­рет бла­го­дар­ной памя­ти о нем потом­ков вплоть до наших дней.

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 1См. выше, стр. 12—13.
  • 2Liv., XXII, 33.
  • 3Ibid., XXXII, 26.
  • 4Ibid., XXXIII, 36.
  • 5Ibid., XXXIX, 29.
  • 6Plut., Crass., 8.
  • 7Sall., Hist. (ex Liv. suppl., XCV, 2).
  • 8К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочи­не­ния, т. 30, стр. 126.
  • 9Plut., Crass., 9.
  • 10Т. Момм­зен. Исто­рия Рима, т. III. М., 1941, стр. 72—73.
  • 11А. В. Мишу­лин. Спар­та­ков­ское вос­ста­ние. М., 1936, стр. 134 слл.
  • 12Plut., Crass., 11.
  • 13С. И. Ковалев. Исто­рия антич­но­го обще­ства. Элли­низм. Рим. Л., 1936, стр. 164—165.
  • 14Там же, стр. 165.
  • 15Там же, стр. 165—167,
  • 16С. И. Ковалев. Исто­рия Рима. Л., 1948, стр. 337.
  • 17А. В. Мишу­лин. Спар­та­ков­ское вос­ста­ние, стр. 181.
  • 18Там же, стр. 40.
  • 19Там же.
  • 20Там же, стр. 140—141, 189.
  • 21К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочи­не­ния, т. 16, стр. 375.
  • 22В. И. Ленин. Пол­ное собра­ние сочи­не­ний, т. 39, стр. 82.
  • 23См. «Все­мир­ная исто­рия», т. II. М., 1956, стр. 371.
  • 24См. выше, стр. 28—29.
  • 25См. Е. М. Шта­ер­ман. Рас­цвет рабо­вла­дель­че­ских отно­ше­ний в Рим­ской рес­пуб­ли­ке. М., 1964, стр. 250.
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1387643698 1303242327 1303308995 1405384005 1405384006 1405384007