Изд-во Академии Наук СССР, Москва—Ленинград, 1949.
ИСТОРИОГРАФИЯ XIX—XX вв. О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ЦЕЗАРЯ
Путь Юлия Цезаря от вождя демократической партии до обожествленного монарха представляет интерес как один из последних этапов Римской республики. Историю Юлия Цезаря в связи с падением республики изучали и излагали еще в древности. Античные авторы императорской эпохи оставили нам довольно подробное изложение фактического материала и господствовавших тогда воззрений на деятельность Цезаря. В поэме Лукана «Фарсалия» вопрос этот занял центральное место. Не забыт был Цезарь и в средние века, но в ту эпоху интересовало больше всего имя Цезаря, которое стало титулом, указывающим на высшую власть. Из гуманистов одним из первых «открыл» Цезаря как личность и как политического деятеля Петрарка. В последующую эпоху Цезарю уделяли внимание не только историки, но и философы (Бэкон, Монтень) и писатели (Шекспир). В дальнейшем на общую оценку деятельности Цезаря и на освещение тех или иных ее сторон оказали несомненное влияние классовые и политические симпатии историков. Так, например, если в произведениях идеологов «просвещенного абсолютизма» Цезарь получил положительную оценку, то уже мыслителями и деятелями французской буржуазной революции он рассматривается как тиран и поработитель. Далеко не все написанное о Цезаре имеет научную ценность. Реакционные мотивы в его изображении и оценке его деятельности играли и играют большую роль и должны учитываться исследователем.
Из многочисленных работ середины прошлого века до сих пор сохраняет свое значение III том «Истории Рима» Моммзена, в котором история Юлия Цезаря занимает центральное место. Моммзен характеризует Цезаря как гениального государственного деятеля и полководца, поставившего своей целью возрождение «римской и глубоко упавшей эллинской нации». с.59 Значение работы Моммзена заключается в том, что он стремился показать неизбежность превращения Рима из республики в монархию. Но существенный недостаток труда Моммзена заключается в пристрастной идеализации Цезаря. XI глава III тома — это не характеристика, это — апология Цезаря, причем даже недостатки последнего возводятся в идеал. Цезарь, по Моммзену, проводит надклассовую, надсословную политику, которая должна спасти государство. Он — первый и единственный настоящий монарх чуть ли не всей мировой истории.
Образ Цезаря создан под влиянием политических симпатий Моммзена, мечтавшего, как и другие либеральные деятели
Предшественником Моммзена был Друман, высоко оценивавший Цезаря и третировавший Цицерона. Друман считал, что Цезарь с самого начала своей деятельности стремился к абсолютной монархии и всеми средствами добивался осуществления этой цели187.
На трактовку истории Юлия Цезаря несомненное влияние оказали французские авторы, посвятившие этому вопросу значительное количество работ. Историей Цезаря занимались авторы роялистского и бонапартистского направлений. Граф Шампаньи, например, издавший в
В том же духе писал и Наполеон III. Таких людей, как Цезарь, Карл, Наполеон, провидение посылает на землю, чтобы указать людям путь спасения.
Моммзен отказался от религиозной фразеологии, столь часто употребляемой в бонапартистской исторической литературе, но сохранил мысль об особенной, если угодно, провиденциальной роли Цезаря. Последующая буржуазная историография находилась под влиянием Моммзена. Оспаривался его тезис, гласящий, что Цезарь стремился возродить римское государство, говорилось, что он был скорее злым гением Римской республики; возражали против телеологизма, который свойствен построению Моммзена, но эти споры шли лишь вокруг оценки личности Цезаря.
Под несомненным воздействием французской историографии написана «История Римской империи» Мериваля, где также дается положительная характеристика деятельности Юлия с.60 Цезаря. Из русских историков XIX в. положительную оценку деятельности Юлия Цезаря давал
Телеологическая теория Моммзена, ставящая Цезаря в центр римской истории, являлась в течение многих лет господствующей. Против нее возражал Нич, приписывавший Цезарю не созидательную, а разрушительную роль190. В качестве одного из решительных противников Моммзена выступил и Г. Ферреро. Для него деятельность Цезаря отнюдь не подчинена какому-нибудь плану, а зависела от случайностей. Цезарь для него не государственный деятель, а гениальный авантюрист, к тому же неудачник. В планах его не было ничего постоянного или определенного. Долги принуждали его быть в союзе с Крассом, а политическая дружба соединяла его с Помпеем. В свое консульство он хотел создать умеренную демократию по типу демократии Перикла. Походы его в Галлию ознаменованы неудачами, а победы — результат случая. По Ферреро, его планы внутренних преобразований полны противоречий, фантастичны и невыполнимы. Неудачная политика привела Цезаря к трагическому концу191.
Критика телеологического взгляда на Юлия Цезаря дана была в «Очерках по истории Римской империи»
В 1918 г. вышла монография Эд. Мейера192, в основе которой лежит противопоставление принципата Помпея и монархии Цезаря. По мнению Мейера, принципат как политическая система, при которой наделенный высшей властью человек защищает аристократию, создавалась при Помпее (см. выше). Цезарь же предвосхитил на много веков развитие Рима. Его идеи и планы могли осуществиться только лишь во времена поздней империи при Константине. Давая систематическое изложение событий с 66 г. до 44 г., Эд. Мейер уделяет известное внимание социальной истории, но политика Цезаря берется им изолированно от социальных движений того времени. И для Эд. Мейера, как и для Моммзена, телеологизм которого он с.61 старается разрушить, Юлий Цезарь — носитель высшей государственной идеи, проводник надклассовой политики.
После Эд. Мейера с положениями, близкими ко взглядам Моммзена, выступил Каркопино193. По его мнению, в Риме неизбежно должна была утвердиться монархия. Цезарь интуитивно и на основании опыта осознал необходимость этого перехода. Патриотизм Цезаря сочетался с его демократизмом. Со всей своей гениальностью он определил истинные задачи римской демократии того времени, заботился о примирении требований плебса и нужд провинций. Цезарь выступает убежденным сторонником монархии еще в юности. Опираясь на демократию и войско, он добился неограниченной власти. Утверждению монархии способствовали эллинистические религиозные представления, которые распространялись по всему миру и разносили убеждение в сверхъестественной природе монархической власти. Цезарь стал над сословиями и классами. Победа должна была означать прекращение классовой борьбы, уничтожение политических партий.
Несколько иное отношение к Цезарю в современной английской литературе. Эдкок, автор статей о Цезаре, в «Кембриджской древней истории»194 отрицает стремление Цезаря к царской власти и считает, что он довольствовался теми полномочиями, какие у него были. Эдкок разбирает различные реформы Цезаря, но почти полностью игнорирует его социальную политику.
В работе Сайма, вышедшей в 1939 г., подчеркивается консерватизм Цезаря. Планы основания эллинистической монархии Сайм считает фантазией историков. Цезарь сознавал, что власть нобилитета является анахронизмом, так же как и привилегированное положение римского плебса, когда население Италии получило гражданство. Его автократизм был вынужденным, он ставил своей целью прежде всего ликвидацию последствий гражданской войны. Сайм умалчивает о том, что Цезарь осуществлял внутреннюю и внешнюю политику в интересах римских рабовладельцев.
Большое внимание уделяли Цезарю реакционные буржуазные публицисты. В 1924 г. в Германии вышла книга Гундольфа «Цезарь. История его славы»195. Для автора творцами истории являются великие личности. Гундольф стремится возродить культ героев; таким героем-спасителем, «настоящим человеком» («der richtige Mensch») был для него и Цезарь. Ни социальная с.62 борьба, ни политические события не объясняют значения Цезаря. Все дело заключалось в сильной личности Цезаря, которого не поняли ни современники, ни последующие поколения.
Гундольф приходит к заключению, что лишь Ницше, призывавший разбудить дух героических личностей прошлого, по достоинству оценил Цезаря. Исторические рассуждения реакционера Гундольфа подчинены определенной политической задаче: он мечтал о том, чтобы и в Германии в его дни появился «герой-освободитель», якобы подобный Цезарю. Гундольф — предшественник фашизма, и его положения оказали несомненное влияние на фашистских фальсификаторов истории, стремившихся доказать, что успехи Цезаря объясняются тем, что… он был истинным арийцем.
Игнорирование социальной обусловленности истории Юлия Цезаря характерно не только для Германии. В 1925 г. датский литературный критик Георг Брандес выпустил двухтомное сочинение о Цезаре196, в котором говорится, что деятельность Цезаря знаменует собой величайший прогресс, какого могло достигнуть человечество по инициативе отдельного лица. Борьба Цезаря рассматривается Брандесом в плане его личных столкновений со своими политическими противниками. Помпей, Цицерон, Брут, Кассий и другие награждаются Брандесом такими эпитетами, как «бандиты», «предатели», «глупцы» и т. п.
Отказ от установления социальной обусловленности в истории Юлия Цезаря можно считать характерным для всех буржуазных историков (если не считать отдельных попыток). Отказ этот приводит в конечном счете к тем реакционным построениям, которые были созданы немецкими и итальянскими историками фашистского направления и оказали влияние на английских и американских исследователей.
В этом отношении характерна книга Бючана «Цезарь»197, вышедшая в серии кратких биографий великих людей.
Бючан дает краткое изложение событий половины I в. до н. э., объясняя успехи Цезаря особым его призванием, личными качествами198. У Бючана промелькнуло даже замечание о том, что Цезарь победил… как человек Севера! В компилятивной книге Бючана наряду с книгой Эд. Мейера использована, несомненно, и книга Гундольфа, на которую автор хотя и не сослался, но от которой он зависел в своем суждении о какой-то «надисторической» роли Цезаря.
с.63 Для итальянской историографии периода фашизма характерной является попытка представить Цезаря как «великого итальянца», создателя империи, возродить которую хотели фашисты. Лишенная исторических черт апологетика доходила иногда до какого-то мистического маразма, странного для XX в. Вот, например, что писал Джованнетти в своей книге «Религия Цезаря»199. «Цезарь заключает пеласгический цикл, один из матриархальных циклов, которые историческая противоположность Восток-Запад образует в пределах средиземноморских цивилизаций. Цикл предшествующий идет от Волчицы Питающей до Весты Градской; теперь последнюю сменяет Веста Цезаря». Трудно понять эти домыслы автора.
Нужно заметить, что традиции «великих итальянцев» не оставлены в Италии и после второй мировой войны. В 1945 г. вышла книга Феррабино «Цезарь»200. Для Феррабино Цезарь — истинный основатель империи. Политика Цезаря и Августа неотделимы, последний лишь проводил то, что намечено было первым. Идея римского мира принадлежит Цезарю, но этот мир Цезарь хотел утвердить при помощи войн. Clementia — «великодушие», «милость» — является одной из главных черт политики Цезаря. Clementia означала примирение со своими противниками, прощение их, забвение прежних политических расхождений; Цезарь делал это не из филантропических побуждений, как рекомендовал впоследствии Сенека, а в интересах общегосударственного единства. Мир, согласие, безопасность, богатство, слияние всех наций в единую римскую также были целями «истинного итальянца» Цезаря, осуществленными в эпоху империи.
Ни с одним из этих положений Феррабино согласиться, конечно, нельзя. Книга его, состоящая из историко-политических рассуждений, показывает, что итальянская историография далеко не преодолела тех положений, какие пропагандировались в
Этот краткий обзор исторической литературы указывает на то, что освещение деятельности Юлия Цезаря в буржуазной историографии всегда имело определенную политическую направленность, отличалось модернизмом, а нередко и реакционностью.
Вопросы социальной политики Цезаря подняты были в русской историографии
ПРИМЕЧАНИЯ
