Принципат Августа

с.64

ВЛАСТЬ ЦЕЗАРЯ

Обшир­ная, почти необо­зри­мая лите­ра­ту­ра о Цеза­ре остав­ля­ет мно­гие вопро­сы нераз­ре­шен­ны­ми. Наи­ме­нее осве­щен­ным остал­ся вопрос о соци­аль­ной сущ­но­сти поли­ти­ки Цеза­ря. Мы долж­ны отме­тить, что в оформ­ле­нии сво­ей поли­ти­че­ской вла­сти Цезарь шел по пути сво­их пред­ше­ст­вен­ни­ков. Подоб­но тому как Пом­пей в 52 г. сосре­дото­чил в сво­их руках несколь­ко маги­ст­ра­тур, так и Цезарь имел раз­лич­ные пол­но­мо­чия.

Подоб­но Сул­ле Цезарь добил­ся про­воз­гла­ше­ния себя дик­та­то­ром. Этот титул был при­нят им еще в 49 г., когда он вер­нул­ся из Испа­нии и соби­рал­ся напра­вить­ся в Гре­цию для борь­бы с пом­пе­ян­ца­ми. В этот раз Цезарь поль­зо­вал­ся дик­та­тор­ской вла­стью лишь в тече­ние 11 дней; после того как он был избран кон­су­лом на 48 г., он сло­жил дик­та­тор­ские пол­но­мо­чия и уехал в Гре­цию.

В 48 г., после бит­вы при Фар­са­ле, Цезарь был сно­ва назна­чен дик­та­то­ром²⁰¹. Срок дик­та­тор­ских пол­но­мо­чий при этом не был опре­де­лен, и они оста­ва­лись за Цеза­рем, по-види­мо­му, до кон­ца 46 г. В 46 г. Цезарь был избран дик­та­то­ром на 10 лет²⁰² и, нако­нец, в 44 г., неза­дол­го до смер­ти, сенат­ским реше­ни­ем он был назван веч­ным дик­та­то­ром (dic­ta­tor in per­pe­tuum)²⁰³. Как и во вре­ме­на Сул­лы, дик­та­ту­ра при­ни­ма­лась не в тра­ди­ци­он­ном зна­че­нии, а лега­ли­зо­ва­ла еди­но­лич­ную, монар­хи­че­скую власть.

Но, кро­ме дик­та­тор­ской вла­сти, Цезарь имел и дру­гие пол­но­мо­чия. Будучи дик­та­то­ром, он одно­вре­мен­но изби­рал­ся кон­су­лом. В 48 г. он полу­чил три­бун­скую власть — tri­bu­ni­cia po­tes­tas²⁰⁴, в том же году ему пре­до­став­ле­но «наблюде­ние над пра­ва­ми», что было по суще­ству неогра­ни­чен­ной цен­зор­ской вла­стью. Кро­ме того, Цезарь в ином зна­че­нии, чем преж­де, с.65 при­ни­ма­ет титул импе­ра­то­ра. В рес­пуб­ли­кан­скую эпо­ху сол­да­ты про­воз­гла­ша­ли импе­ра­то­ром победо­нос­но­го пол­ко­во­д­ца и пер­во­на­чаль­но титул этот сохра­нял­ся от победы до окон­ча­ния три­ум­фа в Риме. Но уже Сул­ла сохра­нял его до кон­ца жиз­ни. Титул импе­ра­то­ра ста­но­вит­ся у Цеза­ря состав­ной частью име­ни — это под­чер­ки­ва­ет связь с арми­ей и вме­сте с тем ука­зы­ва­ет на воен­ные заслу­ги. Нако­нец, Цезарь носит титул «li­be­ra­tor», он назы­ва­ет­ся «отцом оте­че­ства» (pa­rens pat­riae)²⁰⁵. Таким обра­зом, подоб­но Пом­пею, Цезарь сосре­дото­чи­ва­ет в сво­их руках раз­лич­ные пол­но­мо­чия.

Одна­ко эти титу­лы не сво­ди­лись лишь к маги­ст­рат­ским обя­зан­но­стям. Они были зна­чи­тель­но шире, неко­то­рые из них (осо­бен­но pa­rens pat­riae) долж­ны были под­черк­нуть пат­ри­ар­халь­ную связь Юлия Цеза­ря, это­го потом­ка Энея и в то же вре­мя род­ст­вен­ни­ка зна­ме­ни­то­го Мария, с рим­ским наро­дом; такое же зна­че­ние дол­жен был иметь титул импе­ра­то­ра для вой­ска²⁰⁶.

В таком смыс­ле мы счи­та­ем воз­мож­ным при­знать употреб­ле­ние тер­ми­на «im­pe­ra­tor» в каче­стве prae­no­men’а. Нет, по наше­му мне­нию, осно­ва­ний усмат­ри­вать в этом «име­ни-титу­ле» ука­за­ния на вер­хов­ную власть, на то, что Цезарь был носи­те­лем im­pe­rium mai­us, что почет­ный титул «im­pe­ra­tor» пре­вра­тил­ся в тер­мин, ука­зы­ваю­щий на сфе­ру ком­пе­тен­ции. Такую точ­ку зре­ния выдви­нул недав­но Грант²⁰⁷. Нет так­же осно­ва­ний с.66 думать, что im­pe­ra­tor как бы заме­нил собой наиме­но­ва­ние rex. Послед­нее невоз­мож­но допу­стить пото­му, что этот prae­no­men был при­нят впо­след­ст­вии Авгу­стом, не желав­шим при­ни­мать монар­хи­че­ских титу­лов. Гово­рить же о пре­вра­ще­нии титу­ла в обо­зна­че­ние вер­хов­но­го вла­сти­те­ля преж­девре­мен­но. Грант при­во­дит сло­ва Цице­ро­на: «Cum ip­se Im­pe­ra­tor in to­to im­pe­rio po­pu­li Ro­ma­ni unus es­set», опус­кая «qui», сто­я­щее перед ними, и после­дую­щие сло­ва: «es­se me al­te­rum pas­sus est». В целом в пере­во­де это озна­ча­ет: «Кто как ты, явля­ю­щий­ся един­ст­вен­ным импе­ра­то­ром во всей дер­жа­ве рим­ско­го наро­да, тер­пишь меня дру­гим…»²⁰⁸. Из кон­тек­ста, таким обра­зом, выте­ка­ет, что Цице­рон име­ет в виду титул, а не обо­зна­че­ние выс­шей вла­сти.

Вопрос об осно­ве вла­сти Цеза­ря Грант раз­ре­ша­ет так: она осно­вы­ва­лась на im­pe­rium mai­us, новом рево­лю­ци­он­ном эле­мен­те в рим­ском поли­ти­че­ском строе, кото­ро­му были под­чи­не­ны про­чие im­pe­ria. И это тол­ко­ва­ние нуж­да­ет­ся в коррек­ти­вах. Sum­mum im­pe­rium, отлич­ный от обыч­но­го кон­суль­ско­го, Цезарь полу­чил как дик­та­тор. В этом и был смысл обра­ще­ния к это­му ста­рин­но­му инсти­ту­ту. Но дик­та­ту­ра Цеза­ря, как было нами отме­че­но, лега­ли­зи­ро­ва­ла его монар­хи­че­скую власть. Ее нуж­но рас­смат­ри­вать в общей свя­зи с раз­ви­ти­ем экс­тра­ор­ди­нар­ных маги­ст­ра­тур, что вызы­ва­лось услож­не­ни­ем внеш­ней и внут­рен­ней поли­ти­че­ской жиз­ни. Im­pe­rium mai­us Цеза­ря, «без­гра­нич­ный» в про­стран­стве и «веч­ный» во вре­ме­ни, имел сво­их пре­цеден­тов в im­pe­rium in­fi­ni­tum Анто­ния Крит­ско­го и Пом­пея, когда тому была пору­че­на cu­ra an­no­nae. Но в тех слу­ча­ях im­pe­rium был свя­зан с раз­ре­ше­ни­ем опре­де­лен­ных задач, у Цеза­ря же эти зада­чи ста­ли зна­чи­тель­но шире: они рас­про­стра­ня­лись на пожиз­нен­ное управ­ле­ние государ­ст­вом.

Впро­чем, от рес­пуб­ли­кан­ско­го харак­те­ра im­pe­rium mai­us не мог осво­бо­дить­ся, поэто­му в допол­не­ние и в рас­ши­ре­ние его Цеза­рю пре­до­став­ля­ет­ся ряд маги­ст­ра­тур и пол­но­мо­чий.

Но Цезарь не хотел огра­ни­чить­ся лишь этим нагро­мож­де­ни­ем раз­лич­ных титу­лов и сов­ме­ще­ни­ем в сво­их руках раз­лич­ных маги­ст­ра­тур. Он откры­то стре­мил­ся к непри­кры­той монар­хи­че­ской вла­сти, к тому, чтобы его офи­ци­аль­но про­воз­гла­си­ли царем.

Как ука­зы­ва­лось выше, в исто­ри­че­ской лите­ра­ту­ре неод­но­крат­но обсуж­дал­ся вопрос о том, были ли у Цеза­ря монар­хи­че­ские цели с само­го нача­ла его дея­тель­но­сти, или же этот монар­хи­че­ский иде­ал офор­мил­ся лишь в кон­це его жиз­ни. Момм­зен²⁰⁹ и Кар­ко­пи­но²¹⁰ ука­зы­ва­ют, что с юных лет Цезарь с.67 меч­тал быть монар­хом. Дру­гие иссле­до­ва­те­ли (Эдкок и Сайм)²¹¹ отри­ца­ют вер­сию о стрем­ле­нии Цеза­ря к цар­ско­му титу­лу. Нако­нец, третьи (Ферре­ро, Эд. Мей­ер и Пайс) пола­га­ют, что монар­хи­че­ский иде­ал офор­мил­ся у Цеза­ря после победы его над Пом­пе­ем, после того, как Цеза­рю при­шлось побы­вать на Восто­ке (Пайс гово­рит даже о том, что монар­хи­че­ский иде­ал Цеза­ря офор­мил­ся под вли­я­ни­ем Клео­пат­ры)²¹².

При раз­бо­ре это­го вопро­са мы долж­ны преж­де все­го отка­зать­ся от теле­о­ло­гиз­ма, кото­рым отме­че­ны мно­гие исто­ри­че­ские про­из­веде­ния, посвя­щен­ные Цеза­рю. Осо­бен­но харак­тер­но это для Кар­ко­пи­но. В дока­за­тель­ство этих поло­же­ний при­во­дят­ся два места из Све­то­ния, пере­даю­ще­го раз­лич­ные суж­де­ния Цеза­ря. «Рес­пуб­ли­ка — ничто, лишь пустое имя без пло­ти, без блес­ка». «Сул­ла был мла­ден­цем в поли­ти­ке, коль ско­ро доб­ро­воль­но сло­жил с себя дик­та­ту­ру»²¹³.

Когда Цезарь в каче­стве кве­сто­ра был в Испа­нии, он срав­ни­вал свою судь­бу с судь­бой Алек­сандра Македон­ско­го: тот в воз­расте, в каком был Цезарь, заво­е­вал мир, Цезарь же не совер­шил ниче­го заме­ча­тель­но­го²¹⁴. Труд­но уста­но­вить под­лин­ность этих слов. Их мог­ли при­пи­сать Цеза­рю после его успе­хов. Но если даже мы допу­стим, что сло­ва эти были ска­за­ны Цеза­рем, они не дают нам пра­ва делать заклю­че­ние о ран­них монар­хи­че­ских пла­нах Цеза­ря. Ука­за­ние на то, что Цезарь пре­воз­но­сил Алек­сандра Македон­ско­го, вряд ли может иметь осо­бое зна­че­ние, посколь­ку в тече­ние ряда сто­ле­тий, и в эпо­ху элли­низ­ма и в эпо­ху Рим­ской рес­пуб­ли­ки, Алек­сандр Македон­ский оста­вал­ся иде­а­лом пол­ко­во­д­ца. Суж­де­ние о Сул­ле не дает еще осно­ва­ний утвер­ждать, что Цезарь сам тогда хотел стать дик­та­то­ром. Кро­ме того, стрем­ле­ние к вла­сти было свой­ст­вен­но мно­гим совре­мен­ни­кам Цеза­ря, а про­яв­ле­ние это­го стрем­ле­ния в ран­нюю пору дея­тель­но­сти Цеза­ря не гово­рит еще о том, что у него задол­го до его дик­та­ту­ры был гото­вый план государ­ст­вен­ных пре­об­ра­зо­ва­ний.

Судя по дан­ным, какие име­ют­ся в нашем рас­по­ря­же­нии, Цезарь в 58 г. не мог пред­видеть не толь­ко то, что про­изой­дет через десять лет, но и то, к чему при­ведет дви­же­ние Кло­дия.

Нет осно­ва­ний выде­лять Цеза­ря из кру­га его совре­мен­ни­ков. Подоб­но послед­ним он стре­мил­ся к упро­че­нию сво­его вли­я­ния, зна­че­ния в обще­стве (dig­ni­tas), к попу­ляр­но­сти.

После заклю­че­ния пер­во­го три­ум­ви­ра­та пер­вен­ст­ву­ю­щее место в нем зани­мал Пом­пей; Цезарь, отправ­ля­ясь в Гал­лию, с.68 мог рас­счи­ты­вать лишь на то, чтобы при­об­ре­сти авто­ри­тет пол­ко­во­д­ца. Лишь тогда, когда у Цеза­ря сосре­дото­чи­лись зна­чи­тель­ные воен­ные силы и когда он стал обла­да­те­лем огром­ных средств, он мог наде­ять­ся на захват еди­но­лич­ной вла­сти. На раз­рыв с Пом­пе­ем Цезарь пошел не без коле­ба­ний.

Но высту­пая про­тив Пом­пея, Цезарь, конеч­но, не руко­вод­ст­во­вал­ся теми моти­ва­ми, о кото­рых он гово­рит в сво­их запис­ках. Цезарь имел в виду захват вла­сти, к чему стре­мил­ся и Пом­пей, о чем меч­та­ли и дру­гие совре­мен­ни­ки, но Цезарь был настой­чи­вее и луч­ше, чем дру­гие, учи­ты­вал поло­же­ние. Нель­зя поэто­му счи­тать дик­та­ту­ру его вре­мен­ной мерой, вызван­ной граж­дан­ской вой­ной, как пола­га­ют Эдкок²¹⁵ и до извест­ной сте­пе­ни Сайм²¹⁶. Вер­но, что монар­хи­че­ские идеи Цеза­ря офор­ми­лись после победы над Пом­пе­ем и пре­бы­ва­ния на Восто­ке, но, конеч­но, не под вли­я­ни­ем Клео­пат­ры, а под вли­я­ни­ем объ­ек­тив­ных усло­вий. В резуль­та­те мно­го­ве­ко­во­го раз­ви­тия в элли­ни­сти­че­ских стра­нах уста­но­ви­лись опре­де­лен­ные монар­хи­че­ские тра­ди­ции, обес­пе­чи­ваю­щие гос­под­ство над обшир­ны­ми терри­то­ри­я­ми. Рим­ский поли­ти­че­ский строй, отра­жав­ший строй горо­да-государ­ства, не мог удо­вле­тво­рять потреб­но­стям рим­ской дер­жа­вы, пре­вра­тив­шей­ся в кон­це II и нача­ле I в. в миро­вое государ­ство. Есте­ствен­но было поэто­му заим­ст­во­ва­ние того поли­ти­че­ско­го опы­та, какой име­ли стра­ны Восто­ка. Еди­но­вла­стие Цеза­ря, бази­ру­ю­ще­е­ся на соче­та­нии раз­лич­ных рес­пуб­ли­кан­ских пол­но­мо­чий и маги­ст­ра­тур, не было в доста­точ­ной сте­пе­ни после­до­ва­тель­ным и не вну­ша­ло долж­но­го авто­ри­те­та. И Сул­ла после захва­та вла­сти стре­мил­ся дать ей рели­ги­оз­ное обос­но­ва­ние. Цезарь, про­ти­во­по­став­ляв­ший себя обыч­но Сул­ле, шел по тому же пути.

Роль рели­ги­оз­но­го обос­но­ва­ния вла­сти для жите­лей восточ­ных про­вин­ций несо­мнен­на, но какое оно име­ло зна­че­ние в Риме — вопрос этот пред­став­ля­ет­ся доволь­но слож­ным. С одной сто­ро­ны, наблюда­ет­ся упа­док государ­ст­вен­ной рели­гии, рас­про­стра­ня­ет­ся рацио­на­лизм сре­ди выс­ших сло­ев рим­ско­го насе­ле­ния, но с дру­гой — наблюда­ет­ся повы­шен­ный инте­рес к сверхъ­есте­ствен­но­му, осо­бен­но сре­ди сред­них и низ­ших сло­ев рим­ско­го насе­ле­ния. Уче­ния о кон­це мира и о при­ше­ст­вии изба­ви­те­ля, про­ни­кав­шие в Рим вме­сте с мисти­че­ски­ми куль­та­ми еще с нача­ла II в., нахо­ди­ли нема­ло при­вер­жен­цев. Мес­си­а­ни­сти­че­ские пред­став­ле­ния²¹⁷, при­не­сен­ные в Рим с Восто­ка, с.69 полу­ча­ют осо­бен­но широ­кое рас­про­стра­не­ние со вре­мен Сул­лы. Это­му содей­ст­во­ва­ли соци­аль­ные усло­вия. Рим­ский плебс пред­став­лял собой в этни­че­ском отно­ше­нии дале­ко не одно­род­ную мас­су. Сре­ди пле­бе­ев было нема­ло уро­жен­цев Восто­ка, кото­рые сами или отцы их при­бы­ли в Рим, а затем полу­чи­ли сво­бо­ду и доби­лись рим­ско­го граж­дан­ства. Восточ­ные пред­став­ле­ния о кон­це мира и при­ше­ст­вии изба­ви­те­ля соче­та­лись со ста­ры­ми этрус­ско-рим­ски­ми пред­став­ле­ни­я­ми о кон­це века. В годы потря­се­ний мыс­ли о гибе­ли Рима, о наступ­ле­нии ново­го века при­об­ре­та­ли осо­бен­ную силу. Гибе­ли Рима ожи­да­ли в 83 г. Ожи­да­ние это было осно­ва­но на тол­ко­ва­нии Сивил­ли­ных книг, и пред­ска­за­ния гаруспи­ков бази­ро­ва­лись на этрус­ском уче­нии о веке, кото­рое пред­ска­зы­ва­ло, что в 83 г., когда испол­нит­ся десять веков со дня гибе­ли Трои, долж­на погиб­нуть и вто­рая Троя — Рим, осно­ван­ный потом­ка­ми Энея. Борь­ба меж­ду Сул­лой и мари­ан­ца­ми, начав­ша­я­ся в 83 г., спо­соб­ст­во­ва­ла про­па­ган­де это­го пред­ска­за­ния, а пожар Капи­то­лия как буд­то свиде­тель­ст­во­вал о его испол­не­нии. Но так как Рим про­дол­жал суще­ст­во­вать, то к деся­ти векам при­ба­ви­ли три деся­ти­ле­тия, каж­дое из кото­рых озна­ме­но­ва­лось вещи­ми собы­ти­я­ми (в 83 г. — пожар Капи­то­лия, через десять лет, в 73 г. — грех веста­лок, сопро­вож­дав­ший­ся их оправ­да­ни­ем). Гибе­ли Рима ожи­да­ли в 63 г.²¹⁸ Эти поправ­ки к более ран­не­му про­ро­че­ству созда­лись, несо­мнен­но, в про­ме­жу­ток меж­ду 73 и 63 гг., в пери­од меж­ду вос­ста­ни­ем Спар­та­ка и заго­во­ром Кати­ли­ны.

Напря­жен­ная поли­ти­че­ская борь­ба при­во­ди­ла к ожи­да­ни­ям чего-то необыч­но­го, вспо­ми­на­ли ста­рые при­ме­ты и иска­ли помо­щи у пред­ска­за­те­лей. В 65 г., рас­ска­зы­ва­ет Цице­рон, на Капи­то­лии мол­нией повреж­де­ны были памят­ни­ки. Собра­ли гаруспи­ков со всей Этру­рии, кото­рые пред­ска­за­ли изби­е­ние граж­дан, пожар, граж­дан­скую вой­ну и гибель Рима, если не будут уми­ло­стив­ле­ны боги²¹⁹.

В 56 г., око­ло того вре­ме­ни, когда про­ис­хо­ди­ло свида­ние в Луке, сенат обра­тил­ся к гаруспи­кам по пово­ду зем­ле­тря­се­ния, уда­ров мол­ний и дру­гих явле­ний, кото­рые при­зна­ны были чудес­ны­ми²²⁰. Ответ гаруспи­ков чрез­вы­чай­но любо­пы­тен. В нем гово­ри­лось, что все эти явле­ния ука­зы­ва­ют на забве­ние мно­гих рели­ги­оз­ных обы­ча­ев. Кро­ме того, в отве­те гаруспи­ков было пред­у­преж­де­ние, что враж­да меж­ду опти­ма­та­ми долж­на пре­кра­тить­ся, ина­че про­вин­ции перей­дут под власть одно­го, с.70 вой­ско будет раз­би­то и власть рим­лян ослабнет²²¹. Несо­мнен­но, что ответ этот был состав­лен под вли­я­ни­ем сена­тор­ских групп, враж­деб­ных Пом­пею, и содер­жал наме­ки на поло­же­ние его после пре­до­став­ле­ния ему im­pe­rium mai­us в свя­зи с cu­ra an­no­nae. Кло­дий, исполь­зо­вав ответ гаруспи­ков в сво­их целях, дока­зы­вал, что он име­ет в виду Цице­ро­на и гнев богов вызван осквер­не­ни­ем места, посвя­щен­но­го богине Сво­бо­ды, но воз­вра­щен­но­го Цице­ро­ну.

Дошед­шая до нас речь Цице­ро­на посвя­ще­на опро­вер­же­нию дово­дов Кло­дия и дока­за­тель­ству того, что имен­но сам он, Кло­дий, име­ет­ся в виду в пред­ска­за­нии гаруспи­ков. Весь этот эпи­зод пока­зы­ва­ет, что рели­гия исполь­зо­ва­лась как орудие поли­ти­че­ской борь­бы, и по мере обост­ре­ния послед­ней все чаще при­бе­га­ли к таким сред­ствам, кото­рые мог­ли пора­зить про­тив­ни­ка сво­ею неожи­дан­но­стью.

Несо­мнен­но, Цезарь учел осо­бен­но­сти рели­ги­оз­но­го мыш­ле­ния рим­лян и поста­рал­ся исполь­зо­вать их в поли­ти­че­ских целях. Суж­де­ний само­го Цеза­ря, касаю­щих­ся рели­ги­оз­но­го харак­те­ра его вла­сти, не сохра­ни­лось. В дошед­ших до нас «Запис­ках» ирра­цио­наль­ный момент в объ­яс­не­ни­ях собы­тий почти отсут­ст­ву­ет. У Све­то­ния и Плу­тар­ха мы най­дем боль­ше рас­ска­зов о чудес­ных явле­ни­ях, свя­зан­ных с похо­да­ми Цеза­ря, чем у само­го Цеза­ря.

Мог­ла ли иметь какой-нибудь успех в Риме монар­хи­че­ская аги­та­ция, даю­щая рели­ги­оз­ное обос­но­ва­ние вла­сти одно­го чело­ве­ка? Исто­рия II и I вв. зна­ет нема­ло анти­мо­нар­хи­че­ских демон­стра­ций, но для уро­жен­цев Восто­ка, кото­рых было мно­го сре­ди пле­бе­ев, монар­хи­че­ская власть была при­выч­ной. Эти люди при­но­си­ли в Рим свои рели­ги­оз­ные пред­став­ле­ния, и обще­ст­вен­ное мне­ние под­готов­ля­лось посте­пен­но к монар­хи­че­ской вла­сти бла­го­да­ря инфиль­тра­ции раз­но­об­раз­ных рели­ги­оз­ных идей, харак­тер­ных для элли­ни­сти­че­ско­го Восто­ка.

Элли­ни­сти­че­ские веро­ва­ния, отли­чав­ши­е­ся и бо́льшим раз­но­об­ра­зи­ем и бо́льшей интим­но­стью, полу­чи­ли широ­кое рас­про­стра­не­ние. Наряду с уче­ни­я­ми о кон­це мира рас­про­стра­ни­лись и уче­ния о доб­ром царе-изба­ви­те­ле, кото­рые сли­ва­лись со ста­рым рим­ским пред­став­ле­ни­ем о пер­вых царях — родо­на­чаль­ни­ках рим­ско­го государ­ства и рим­ско­го могу­ще­ства.

В созна­нии сред­не­го рим­ско­го чело­ве­ка было, с одной сто­ро­ны, отвра­ще­ние и пре­не­бре­же­ние к цар­ской вла­сти, осо­бен­но тогда, когда вспо­ми­нал­ся Тарк­ви­ний Гор­дый или послед­ние элли­ни­сти­че­ские царь­ки (то вое­вав­шие с Римом, то уни­жен­но выпра­ши­вав­шие у него мило­сти); с дру­гой — ува­же­ние с.71 к царям-созда­те­лям рим­ско­го государ­ства и глав­ных его учреж­де­ний, осо­бен­но к Рому­лу и Нуме Пом­пи­лию²²².

Уже в самом нача­ле сво­ей поли­ти­че­ской дея­тель­но­сти Цезарь гово­рил, что род Юли­ев вос­хо­дит к самой богине Вене­ре²²³. Цезарь исполь­зо­вал рас­про­стра­нен­ную в то вре­мя леген­ду о том, что осно­ва­те­лем могу­ще­ства в Лаци­у­ме был сын боги­ни Вене­ры Эней, при­быв­ший из горя­щей Трои. Сын же Энея — Юл счи­тал­ся родо­на­чаль­ни­ком рода Юли­ев. Вене­ра была одной из попу­ляр­ней­ших в Риме богинь. Образ ее соеди­нил­ся с раз­лич­ны­ми элли­ни­сти­че­ски­ми боже­ства­ми. Цезарь постро­ил и с боль­шим тор­же­ст­вом посвя­тил в 46 г. храм Вене­ре Пра­ро­ди­тель­ни­це, кото­рой возда­ва­лись осо­бен­ные поче­сти.

Сре­ди пред­ста­ви­те­лей рода Юли­ев было нема­ло чле­нов жре­че­ских кол­ле­гий. В 85 г. Цезарь стал жре­цом Юпи­те­ра, в 73 г. сде­лал­ся пон­ти­фи­ком, а в 63 г. был избран вели­ким пон­ти­фи­ком (pon­ti­fex ma­xi­mus) и в каче­стве тако­во­го являл­ся как бы гла­вой рим­ской рели­гии. Есте­ствен­но поэто­му, что свой трак­тат о рим­ской рели­гии Варрон посвя­тил Цеза­рю²²⁴.

Под­твер­жде­ни­ем это­му слу­жат и нумиз­ма­ти­че­ские дан­ные. На лице­вой сто­роне дена­рия, выпу­щен­но­го Цеза­рем в Гал­лии (табл. I, 1), изо­бра­жен был слон, попи­раю­щий дра­ко­на. Цезарь исполь­зо­вал «уче­ный» домы­сел о том, что cog­no­men его про­ис­хо­дит от мавре­тан­ско­го сло­ва, обо­зна­чаю­ще­го «слон», кото­рый при­сво­ен был одним из Юли­ев²²⁵. На обо­рот­ной сто­роне моне­ты изо­бра­же­ны были пред­ме­ты жре­че­ско­го оби­хо­да: sim­pu­lum (ковш), кро­пи­ло, жерт­вен­ный топор, шап­ка Фла­ми­на. Это ука­зы­ва­ло на жре­че­ские зва­ния Цеза­ря (топор был атри­бу­том вели­ко­го пон­ти­фи­ка). На дру­гих ран­них моне­тах Цеза­ря изо­бра­жа­ет­ся покро­ви­тель­ни­ца рода Юли­ев Вене­ра или боги­ня Pie­tas. Ревер­сы монет ука­зы­ва­ют на победы Цеза­ря в Гал­лии, а может быть, и в Испа­нии (над пом­пе­ян­ца­ми) (табл. I, 3). Про­слав­ле­нию рода Юли­ев посвя­ще­на моне­та, на авер­се кото­рой пред­став­ле­на боги­ня Вене­ра, а на ревер­се — Эней, несу­щий на левом пле­че отца сво­его Анхи­за, а в пра­вой руке Пал­ла­дий (табл. I, 4). Изо­бра­же­ние дано в тра­ди­ци­он­ной фор­ме, прото­ти­пом кото­рой может слу­жить най­ден­ная недав­но этрус­ская ста­ту­ар­ная груп­па VI—V вв.²²⁶ Вряд ли мож­но согла­сить­ся с пред­по­ло­же­ни­ем, что изо­бра­же­ние на моне­те Энея долж­но ука­зы­вать на связь рода Юли­ев с Восто­ком²²⁷. Ско­рее оно долж­но было с.72 под­черк­нуть боже­ст­вен­ное про­ис­хож­де­ние рода Юли­ев и бла­го­че­стие его пра­ро­ди­те­ля. В этой, несо­мнен­но, свя­зи нахо­дит­ся и изо­бра­же­ние на дру­гих моне­тах боги­ни бла­го­че­стия (Pie­tas). На золо­той моне­те 46 г., отче­ка­нен­ной пре­фек­том горо­да Авлом Гир­ци­ем, на авер­се изо­бра­же­на Pie­tas с чер­та­ми пожи­лой жен­щи­ны, на ревер­се — пред­ме­ты жре­че­ско­го оби­хо­да (табл. I, 6); на дру­гой золо­той моне­те того же года, отче­ка­нен­ной, по-види­мо­му, на Восто­ке (табл. I, 5), пред­став­ле­ны толь­ко жре­че­ские пред­ме­ты (на авер­се — жерт­вен­ный топор и ковш, на ревер­се — риту­аль­ный сосуд и жезл авгу­ра).

Итак, боже­ст­вен­ное про­ис­хож­де­ние рода, его бла­го­че­стие, жре­че­ское свое досто­ин­ство — вот чер­ты, кото­рые Цезарь стре­мит­ся под­черк­нуть наряду с ука­за­ни­ем на свои воен­ные заслу­ги.

По сенат­ско­му поста­нов­ле­нию 44 г. изо­бра­же­ние Цеза­ря долж­но было чека­нить­ся на моне­тах²²⁸. Это был пер­вый слу­чай, когда пра­вя­щее в Риме лицо при жиз­ни изо­бра­жа­лось на моне­те. Эмис­сия 44 г. была, види­мо, зна­чи­тель­на. До нас дошло нема­ло монет, на кото­рых изо­бра­же­на голо­ва Цеза­ря с лав­ро­вым вен­ком (ино­гда в знак жре­че­ско­го сана голо­ва Цеза­ря покры­та), а на ревер­се пред­став­ле­на боги­ня Вене­ра, опи­раю­ща­я­ся на жезл и дер­жа­щая в пра­вой боги­ню Победу (табл. I, 7, 8). На дру­гих моне­тах появ­ля­ет­ся изо­бра­же­ние зем­но­го шара — сим­во­ла миро­во­го гос­под­ства.

Сим­во­ли­ка на моне­тах Юлия Цеза­ря сто­ит, таким обра­зом, в тес­ной свя­зи с его рели­ги­оз­ной и дина­сти­че­ской поли­ти­кой.

Были и чисто внеш­ние при­зна­ки, харак­те­ри­зу­ю­щие монар­хизм Цеза­ря. После три­ум­фа он появ­ля­ет­ся в пур­пур­ной одеж­де, кото­рая наде­ва­лась преж­де лишь во вре­мя три­ум­фов и кото­рая была, по тра­ди­ции, у рим­ских царей. Ста­туя Цеза­ря поме­ща­ет­ся в хра­ме Кви­ри­на, это­го обо­жест­влен­но­го Рому­ла, на Пала­тине. Ста­туя его ста­вит­ся вме­сте со ста­ту­я­ми семи леген­дар­ных рим­ских царей; над его домом был сде­лан свод, как над хра­мом. И, нако­нец, еще при жиз­ни Цезарь был как бы обо­жест­влен. Дион Кас­сий пишет по это­му пово­ду: «Нако­нец, его пря­мо назы­ва­ли Юпи­те­ром Юли­ем и опре­де­ли­ли посвя­тить храм ему и богине мило­сти, а так­же подоб­но жре­цу Юпи­те­ра Анто­ния сде­ла­ли его жре­цом»²²⁹.

Отно­си­тель­но осо­бо­го жре­че­ства гово­рит в одной из сво­их филип­пик Цице­рон: «Est er­go fla­men ut Ioui, ut Mar­ti, ut Qui­ri­no, sic diuo Julio M. An­to­nius»²³⁰.

с.73 Из одной над­пи­си мы узна­ем, что Цезарь назы­вал­ся богом при жиз­ни. Эта над­пись гла­сит: «M. Sa­luio Q. f. Ve­nustro de­cu­rio­ni be­ne­fi­co Cae­sa­ris»²³¹.

Таким обра­зом, уже при жиз­ни, в 45 и 44 гг., Юлий Цезарь офи­ци­аль­но счи­та­ет­ся обо­жест­влен­ным, что сле­ду­ет рас­смат­ри­вать как про­яв­ле­ние монар­хи­че­ско­го нача­ла.

Аппи­ан рас­ска­зы­ва­ет, что, когда в 44 г. Цеза­рю была пре­до­став­ле­на пожиз­нен­ная дик­та­ту­ра и при­суж­де­ны дру­гие поче­сти, сенат во гла­ве с кон­су­лом Мар­ком Анто­ни­ем при­шел к нему, чтобы его поздра­вить; Цезарь при­нял сена­то­ров сидя²³². Такое отно­ше­ние к сена­ту не было обыч­ным.

Несо­мнен­но, что оформ­ле­ние это­го монар­хи­че­ско­го иде­а­ла про­ти­во­ре­чи­ло рим­ским тра­ди­ци­ям. Поэто­му пра­вы те иссле­до­ва­те­ли, кото­рые ука­зы­ва­ют на вли­я­ние элли­ни­сти­че­ско­го Восто­ка²³³. Цезарь счи­тал сво­им иде­а­лом Алек­сандра Македон­ско­го, и может быть, увле­че­ние его Клео­патрой объ­яс­ня­ет­ся не толь­ко стра­стью ста­ре­ю­ще­го пол­ко­во­д­ца, но и жела­ни­ем сбли­зить­ся с этим послед­ним отпрыс­ком наслед­ни­ков Алек­сандра Македон­ско­го. Неда­ром неза­дол­го до смер­ти Цеза­ря Клео­пат­ра появи­лась в Риме и ста­туя ее была поме­ще­на в хра­ме Вене­ры Пра­ро­ди­тель­ни­цы.

15 фев­ра­ля 44 г. Марк Анто­ний все­на­род­но пред­ло­жил Цеза­рю коро­ну. Цезарь отка­зал­ся от нее, и этот отказ вызвал бур­ные апло­дис­мен­ты у при­сут­ст­во­вав­шей в теат­ре тол­пы. Этот факт, свиде­тель­ст­ву­ю­щий об анти­мо­нар­хи­че­ских устрем­ле­ни­ях рим­ско­го плеб­са, при­во­дит­ся боль­шин­ст­вом источ­ни­ков. Решаю­щее зна­че­ние име­ет свиде­тель­ство Цице­ро­на²³⁴; по дру­гой вер­сии, кото­рую пере­да­ет Нико­лай Дамас­ский, народ кри­чал: «Радуй­ся, царь!» (χαῖρε, βα­σιλεῦ)²³⁵. Нет осно­ва­ний отвер­гать совсем эту вер­сию. Нико­лай Дамас­ский осно­вы­ва­ет свои изве­стия на досто­вер­ных источ­ни­ках. Его сооб­ще­ние ука­зы­ва­ет, с.74 что в тол­пе были сто­рон­ни­ки монар­хии, при­вет­ст­во­вав­шие про­воз­гла­ше­ние Цеза­ря царем.

15 фев­ра­ля Цезарь отверг цар­скую диа­де­му, но про­воз­гла­ше­ние его царем име­лось в виду в бли­жай­шем буду­щем. Было най­де­но ста­рин­ное пред­ска­за­ние Сивил­лы, что победу на Восто­ке может одер­жать лишь чело­век, име­ю­щий цар­скую власть, а в это вре­мя Цезарь гото­вил­ся к похо­ду про­тив пар­фян²³⁶.