Н. А. Машкин

Принципат Августа

ПРОИСХОЖДЕНИЕ И СОЦИАЛЬНАЯ СУЩНОСТЬ
Машкин Н. А. Принципат Августа. Происхождение и социальная сущность.
Изд-во Академии Наук СССР, Москва—Ленинград, 1949.

с.74

СОЦИАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ РИМСКОГО ЦЕЗАРИЗМА

Вопро­сы исто­ри­ко-юриди­че­ские, как и вопро­сы поли­ти­че­ской исто­рии, не долж­ны засло­нять вопрос о соци­аль­ной сущ­но­сти вла­сти Цеза­ря. Монар­хи­че­ские нача­ла вла­сти, юриди­че­ское и рели­ги­оз­ное обос­но­ва­ние кото­рых у Цеза­ря, как пока­за­но выше, игра­ло боль­шую роль, были соци­аль­но обу­слов­ле­ны, а не были выра­же­ни­ем каких-то често­лю­би­вых устрем­ле­ний. Цезарь шел к еди­но­вла­стию не пото­му, что «любил монар­хию как тако­вую», как дума­ет Кар­ко­пи­но, а пото­му, что так понял инте­ре­сы тех групп рабо­вла­дель­цев, на кото­рые он опи­рал­ся.

Про­бле­ма соци­аль­ной исто­рии, если она и затра­ги­ва­ет­ся в неко­то­рых совре­мен­ных бур­жу­аз­ных иссле­до­ва­ни­ях, игра­ет все же вто­ро­сте­пен­ную роль. Изло­же­ние собы­тий пока­за­ло, насколь­ко слож­на была обста­нов­ка в Риме. Пути иссле­до­ва­ния инте­ре­су­ю­щей нас про­бле­мы, несо­мнен­но, пред­став­ля­ют труд­но­сти и тре­бу­ют осо­бых заме­ча­ний.

Отме­тим преж­де все­го, что соци­аль­ные осно­вы поли­ти­ки Цеза­ря в бур­жу­аз­ной лите­ра­ту­ре харак­те­ри­зо­ва­лись не исто­ри­ка­ми, у кото­рых на пере­д­нем плане сто­я­ла лич­ность Цеза­ря, поли­ти­че­ские собы­тия его вре­ме­ни и юриди­че­ские осно­вы его вла­сти, а писа­те­ля­ми социо­ло­ги­че­ско­го направ­ле­ния.

В поли­ти­че­ской лите­ра­ту­ре середи­ны про­шло­го века широ­кое употреб­ле­ние имел тер­мин «цеза­ризм». Им обо­зна­ча­лась и систе­ма, создан­ная Цеза­рем, он употреб­лял­ся так­же в каче­стве сино­ни­мов поня­тий «бона­пар­тизм» и «импе­ри­а­лизм»237 и про­ти­во­по­став­лял­ся пар­ла­мен­та­риз­му. Это поня­тие было рас­про­стра­не­но глав­ным обра­зом сре­ди тех либе­раль­ных бур­жу­аз­ных кру­гов, кото­рые были настро­е­ны враж­деб­но по отно­ше­нию к бона­пар­тиз­му238. Попыт­ку дать подроб­ную с.75 харак­те­ри­сти­ку это­го поня­тия встре­ча­ем мы у Роше­ра239. Он рас­смат­ри­ва­ет цеза­ризм как осо­бую поли­ти­че­скую систе­му, харак­тер­ную как для антич­но­го мира, так и для ново­го вре­ме­ни. Поли­ти­ка Цеза­ря и рим­ских импе­ра­то­ров явля­ет­ся как бы «иде­аль­ным типом» цеза­рист­ско­го режи­ма.

Цеза­ризм, по Роше­ру, есть резуль­тат упад­ка демо­кра­тии, он вырас­та­ет на ее поч­ве, сов­ме­щая две про­ти­во­по­лож­ные тен­ден­ции: край­ний демо­кра­тизм и край­ний дес­по­тизм. В этом отно­ше­нии цеза­ризм явля­ет­ся как бы дву­ли­ким Яну­сом. Сосре­дото­чи­вая власть в одних руках, цеза­ризм стре­мит­ся сохра­нить все­об­щее равен­ство, ста­ра­ясь импо­ни­ро­вать сво­ей поли­ти­кой всем сло­ям насе­ле­ния. Отсюда тен­ден­ция к про­слав­ля­ю­щим режим заво­е­ва­ни­ям, блес­ку в обла­сти поэ­зии, архи­тек­ту­ры и искус­ства. Отсюда выте­ка­ет то, что в Риме, напри­мер, цеза­ри воз­вы­ша­ли рабов, поощ­ря­ли их к доно­сам на гос­под; тем же объ­яс­ня­ет­ся поли­ти­ка по отно­ше­нию к плеб­су, кото­ро­му пре­до­став­ля­лись хлеб и зре­ли­ща. Как выра­же­ние монар­хи­че­ской сущ­но­сти в цеза­риз­ме явля­ет­ся стрем­ле­ние его к утвер­жде­нию наслед­ст­вен­но­сти. Но цеза­рист­ский режим в осно­ве сво­ей непро­чен; силь­ным он может быть лишь в том слу­чае, когда сол­да­ты пре­да­ны монар­ху и осво­бож­де­ние от служ­бы рас­смат­ри­ва­ют не как награ­ду, а как нака­за­ние. На прак­ти­ке же вер­ность сол­дат обес­пе­чи­ва­ет­ся обыч­но повы­шен­ным жало­ва­ньем. Отсюда раз­ви­ва­ет­ся само­сто­я­тель­ность вой­ска, появ­ля­ет­ся опас­ность новых пре­тен­ден­тов, а внеш­ние пора­же­ния ведут к паде­нию пре­сти­жа внут­ри государ­ства и могут кон­чать­ся ката­стро­фой для вла­сти­те­ля. Цезарь имел сво­их пред­ше­ст­вен­ни­ков начи­ная со Сци­пи­о­на Стар­ше­го. Исто­рия его может иметь зна­че­ние не толь­ко для обще­го уче­ния о сущ­но­сти цеза­риз­ма, но и сущ­но­сти вся­кой монар­хии. Рошер дает крат­кое изло­же­ние исто­рии Юлия Цеза­ря и оста­нав­ли­ва­ет­ся на осо­бен­но­стях его поли­ти­ки. Он ука­зы­ва­ет на мило­сти­вое отно­ше­ние Цеза­ря к рабам, а так­же на стрем­ле­ние его свя­зать свою поли­ти­ку с про­шлым рим­ско­го государ­ства. Каж­дый выдаю­щий­ся дея­тель Рима являл­ся как бы его пред­ше­ст­вен­ни­ком. Рес­пуб­ли­кан­ские тра­ди­ции при Цеза­ре дегра­ди­ру­ют, мно­гие важ­ные вопро­сы раз­ре­ша­ют­ся его воль­ноот­пу­щен­ни­ка­ми и раба­ми, а не маги­ст­ра­та­ми. Вме­сте с тем Цезарь забо­тит­ся о монар­хи­че­ской титу­ла­ту­ре, пыш­ном цере­мо­ни­а­ле сво­его дво­ра и о сво­ем пре­ем­ни­ке. Цезарь при­ни­мал все меры, чтобы не появил­ся дру­гой Цезарь.

Рошер, таким обра­зом, поста­вил общий вопрос о цеза­риз­ме как о соци­аль­ной систе­ме, отвле­ка­ясь от био­гра­фии Цеза­ря, но попыт­ка создать такую кате­го­рию, кото­рая была бы при­ме­ни­ма с.76 и к рим­ским импе­ра­то­рам, и к италь­ян­ским пра­ви­те­лям эпо­хи Воз­рож­де­ния, и к Кром­ве­лю, и к Напо­лео­ну, ока­за­лась явно неудач­ной. За суще­ст­вен­ное и глав­ное им при­ня­то то, что сле­ду­ет счи­тать вто­ро­сте­пен­ным; Рошер не дока­зы­ва­ет сво­их поло­же­ний, а лишь иллю­ст­ри­ру­ет их, поль­зу­ясь и дан­ны­ми Цице­ро­на и цита­та­ми из Напо­лео­на I. Ошиб­ка Роше­ра состо­ит в том, что он не поста­вил отчет­ли­во вопрос о рим­ском цеза­риз­ме как осо­бой соци­аль­ной поли­ти­ке.

Попыт­ку опре­де­ле­ния гене­зи­са цеза­риз­ма мы нахо­дим у Пель­ма­на240. «Цеза­ризм, — гово­рит Пель­ман, — зна­чи­тель­но стар­ше Цеза­ря». Поли­ти­че­ские идеи, осу­щест­влен­ные в цеза­рист­ской монар­хии, нашли свое выра­же­ние в гре­че­ской воен­ной тира­нии и элли­ни­сти­че­ской монар­хии. Цеза­ризм вырос на поч­ве гре­че­ской ради­каль­ной демо­кра­тии, стре­мив­шей­ся к соци­аль­ным пере­во­ротам и осу­ществляв­шей их. Пере­во­роты эти при­во­ди­ли часто к захва­ту вла­сти одним чело­ве­ком (тира­ном). Эле­мен­ты уче­ния о соци­аль­ной монар­хии мож­но най­ти уже у софи­стов, но пол­ное раз­ви­тие его дано Пла­то­ном и Ари­сто­те­лем. Появ­ля­ет­ся уче­ние об истин­ном царе, кото­рый в про­ти­во­по­лож­ность свое­ко­рыст­но­му тира­ну печет­ся о бла­ге сво­их под­дан­ных. Тира­ния в гре­че­ских горо­дах была лишь пере­ход­ной фазой. Эллин­ский город-государ­ство в осно­ве сво­ей был анти­мо­нар­хи­чен. Монар­хи­че­ский иде­ал раз­ви­ва­ет­ся в элли­ни­сти­че­ских монар­хи­ях. Рим­ские цеза­ри не внес­ли ниче­го ново­го по срав­не­нию с тем, что было созда­но их эллин­ски­ми и элли­ни­сти­че­ски­ми пред­ше­ст­вен­ни­ка­ми.

Пель­ман пока­зал, что рим­ский цеза­ризм имел сво­их пред­ше­ст­вен­ни­ков, но он не учел в доста­точ­ной мере спе­ци­фи­ку исто­ри­че­ско­го раз­ви­тия гре­че­ских горо­дов, элли­ни­сти­че­ских монар­хий и рим­ско­го государ­ства.

В исто­ри­че­ской лите­ра­ту­ре по исто­рии древ­не­го мира поня­тие «цеза­ризм» почти не встре­ча­ет­ся. Из исто­ри­ков послед­них деся­ти­ле­тий его употре­бил Кар­ко­пи­но, утвер­ждав­ший, что Цезарь явля­ет­ся изо­бре­та­те­лем систе­мы цеза­риз­ма, при­су­щей всем вре­ме­нам. Но осо­бен­ность рим­ско­го цеза­риз­ма, по Кар­ко­пи­но, заклю­ча­ет­ся… в его мисти­че­ской осно­ве241. Это заме­ча­ние, бро­шен­ное к тому же мимо­хо­дом, без вся­кой аргу­мен­та­ции, не нуж­да­ет­ся даже в опро­вер­же­нии.

Таким обра­зом, в ряде про­из­веде­ний бур­жу­аз­ных тео­ре­ти­ков вто­рой поло­ви­ны XIX в. цеза­ризм трак­ту­ет­ся как опре­де­лен­ное направ­ле­ние соци­аль­ной поли­ти­ки. Во мно­гих с.77 слу­ча­ях это поня­тие употреб­ля­ет­ся как сино­ним бона­пар­тиз­ма или даже отож­дествля­ет­ся с ним. Поня­тие «цеза­ризм» фигу­ри­ру­ет как обще­ис­то­ри­че­ская кате­го­рия, его воз­ник­но­ве­ние и соци­аль­ная сущ­ность трак­ту­ют­ся вне свя­зи с кон­крет­ны­ми пери­о­да­ми в раз­ви­тии клас­со­во­го обще­ства.

Сопо­став­ле­ние сход­ных в том или ином отно­ше­нии явле­ний, отно­ся­щих­ся к раз­лич­ным эпо­хам, состав­ля­ет, несо­мнен­но, одну из задач срав­ни­тель­но-исто­ри­че­ских иссле­до­ва­ний, но оно не долж­но сво­дить­ся лишь к уста­нов­ле­нию общих черт; его целью явля­ет­ся уста­нов­ле­ние свое­об­ра­зия кон­крет­но-исто­ри­че­ских собы­тий.

Это под­черк­ну­то было Марк­сом, писав­шим в пред­и­сло­вии к «Восем­на­дца­то­му брю­ме­ра Луи Бона­пар­та»: «В заклю­че­ние выра­жаю надеж­ду, что мое сочи­не­ние будет спо­соб­ст­во­вать устра­не­нию ходя­чей — осо­бен­но теперь в Гер­ма­нии — псев­до­на­уч­ной фра­зы о так назы­вае­мом цеза­риз­ме. При этой поверх­ност­ной исто­ри­че­ской ана­ло­гии забы­ва­ют самое глав­ное — что в древ­нем Риме клас­со­вая борь­ба про­ис­хо­ди­ла лишь внут­ри при­ви­ле­ги­ро­ван­но­го мень­шин­ства, меж­ду сво­бод­ны­ми бога­ча­ми и сво­бод­ны­ми бед­ня­ка­ми…»242. Таким обра­зом, Маркс отка­зы­вал­ся от употреб­ле­ния поня­тия «цеза­ризм» как обще­ис­то­ри­че­ской кате­го­рии, вне зави­си­мо­сти от дан­ной кон­крет­ной эпо­хи и соци­аль­ных усло­вий. Маркс воз­ра­жал про­тив отож­дест­вле­ния бона­пар­тиз­ма и цеза­риз­ма, что име­ло место в пуб­ли­ци­сти­ке его вре­ме­ни. Но это отнюдь не может озна­чать отка­за от срав­не­ния исто­ри­че­ских явле­ний, отно­ся­щих­ся к раз­лич­ным эпо­хам.

Энгельс, напри­мер, писал: «Но если бы Напо­лео­на не было, то роль его выпол­нил бы дру­гой. Это дока­зы­ва­ет­ся тем, что все­гда, когда такой чело­век был нужен, он нахо­дил­ся: Цезарь, Август, Кром­вель и т. д.»243. Ленин употреб­лял тер­мин «цеза­рист­ская монар­хия» как общее поня­тие244. Судя по заме­ча­нию по пово­ду кни­ги Адле­ра, поме­щен­но­му в XXVIII Ленин­ском сбор­ни­ке, Ленин счи­тал вполне зако­но­мер­ным поня­тие «рим­ский цеза­ризм»245.

Для опре­де­ле­ния путей иссле­до­ва­ния сущ­но­сти рим­ско­го цеза­риз­ма необ­хо­ди­мо обра­тить вни­ма­ние на ту харак­те­ри­сти­ку бона­пар­тиз­ма, какая дава­лась клас­си­ка­ми марк­сиз­ма-лени­низ­ма.

По пово­ду импе­рии Напо­лео­на III Маркс писал в «Граж­дан­ской войне во Фран­ции» сле­дую­щее: «Импе­рия, кото­рой с.78 государ­ст­вен­ный пере­во­рот слу­жил удо­сто­ве­ре­ни­ем о рож­де­нии, все­об­щая пода­ча голо­сов — санк­ци­ей, а саб­ля — ски­пет­ром, заяв­ля­ла пре­тен­зии на то, что она опи­ра­ет­ся на кре­стьян­ство, на эту обшир­ную мас­су про­из­во­ди­те­лей, кото­рая не участ­во­ва­ла непо­сред­ст­вен­но в борь­бе меж­ду капи­та­лом и трудом. Импе­рия выда­ва­ла себя за спа­си­тель­ни­цу рабо­че­го клас­са на том осно­ва­нии, что она раз­ру­ши­ла пар­ла­мен­та­ризм, а вме­сте с ним и непри­кры­тое под­чи­не­ние пра­ви­тель­ства иму­щим клас­сам, а за спа­си­тель­ни­цу иму­щих клас­сов на том осно­ва­нии, что она под­дер­жи­ва­ла их эко­но­ми­че­ское гос­под­ство над рабо­чим клас­сом. И, нако­нец, она заяв­ля­ла пре­тен­зии на объ­еди­не­ние всех клас­сов вокруг вновь ожив­ше­го при­зра­ка нацио­наль­ной сла­вы. В дей­ст­ви­тель­но­сти импе­рия была един­ст­вен­но воз­мож­ной фор­мой прав­ле­ния в такое вре­мя, когда бур­жу­а­зия уже поте­ря­ла спо­соб­ность управ­лять наци­ей, а рабо­чий класс еще не при­об­рел этой спо­соб­но­сти»246. Энгельс ука­зы­ва­ет: «Бона­пар­тизм явля­ет­ся необ­хо­ди­мой государ­ст­вен­ной фор­мой в стране, где в горо­дах рабо­чий класс нахо­дит­ся на высо­кой сту­пе­ни раз­ви­тия, но чис­лен­но пере­ве­ши­ва­ет­ся мел­ким кре­стьян­ст­вом в деревне и побеж­ден в вели­кой рево­лю­ци­он­ной борь­бе клас­сом капи­та­ли­стов, мел­кой бур­жу­а­зи­ей и арми­ей»247.

Поло­же­ния Марк­са и Энгель­са, касаю­щи­е­ся бона­пар­тиз­ма, были раз­ви­ты Лени­ным, ука­зав­шим, что бона­пар­тизм есть «объ­ек­тив­но-неиз­беж­ная, про­сле­жен­ная Марк­сом и Энгель­сом на целом ряде фак­тов новей­шей исто­рии Евро­пы, эво­лю­ция монар­хии во вся­кой бур­жу­аз­ной стране»248. По мне­нию Лени­на, харак­тер­ным для бона­пар­тиз­ма явля­ет­ся «при­об­ре­те­ние вла­сти путем фор­маль­но закон­ным, но по суще­ству дела вопре­ки воле наро­да…»249. «Во Фран­ции 60-х годов была дав­но уже закон­че­на вполне эпо­ха бур­жу­аз­ных рево­лю­ций, в дверь сту­ча­лась уже пря­мая схват­ка про­ле­та­ри­а­та с бур­жу­а­зи­ей, бона­пар­тизм выра­жал собой лави­ро­ва­ние вла­сти меж­ду эти­ми дву­мя клас­са­ми»250. В дру­гом месте эту мысль Ленин выра­жа­ет таким обра­зом: «Перед нами нали­цо основ­ной исто­ри­че­ский при­знак бона­пар­тиз­ма: лави­ро­ва­ние опи­раю­щей­ся на воен­щи­ну (на худ­шие эле­мен­ты вой­ска) государ­ст­вен­ной вла­сти меж­ду дву­мя враж­деб­ны­ми клас­са­ми и сила­ми, более или менее урав­но­ве­ши­ваю­щи­ми друг дру­га»251.

Бона­пар­тизм мыс­лил­ся осно­во­по­лож­ни­ка­ми марк­сиз­ма-лени­низ­ма как явле­ние новой исто­рии Евро­пы, с.79 обу­слов­лен­ное вполне опре­де­лен­ны­ми соци­аль­ны­ми при­чи­на­ми, опре­де­лен­ным соот­но­ше­ни­ем обще­ст­вен­ных клас­сов капи­та­ли­сти­че­ско­го обще­ства (бур­жу­а­зии, про­ле­та­ри­а­та и кре­стьян­ства). Бона­пар­тизм может утвер­дить­ся в резуль­та­те пора­же­ния рево­лю­ции (клас­си­че­ским при­ме­ром явля­ет­ся импе­рия Напо­лео­на III), но эта поли­ти­че­ская систе­ма может выра­жать «лави­ро­ва­ние монар­хии, поте­ряв­шей свою ста­рую, пат­ри­ар­халь­ную или фео­даль­ную, про­стую и сплош­ную, опо­ру»252. Так было в Прус­сии после 1848 г., так было в Рос­сии после рево­лю­ции 1905 г. Поли­ти­ку Сто­лы­пи­на в отно­ше­нии кре­стьян­ства Ленин назы­вал «аграр­ным бона­пар­тиз­мом»253.

Но мож­но ли брать бона­пар­тизм в каче­стве обще­ис­то­ри­че­ской кате­го­рии? Суще­ст­ву­ют как буд­то извест­ные общие чер­ты меж­ду бона­пар­тиз­мом и фашиз­мом, но отож­дествлять их нет ника­ких осно­ва­ний. Фашизм воз­ни­ка­ет на послед­нем эта­пе суще­ст­во­ва­ния капи­та­лиз­ма — в эпо­ху импе­ри­а­лиз­ма и про­ле­тар­ской рево­лю­ции. «Фашизм есть дик­та­ту­ра наи­бо­лее реак­ци­он­ных, наи­бо­лее шови­ни­сти­че­ских, наи­бо­лее импе­ри­а­ли­сти­че­ских эле­мен­тов финан­со­во­го капи­та­ла» (Димит­ров). Лави­ро­ва­ние фашиз­ма меж­ду клас­са­ми было чисто внеш­нее. Фаши­сты явля­лись вер­ны­ми слу­га­ми финан­со­во­го капи­та­ла, и обра­ще­ние их к так назы­вае­мым сред­ним клас­сам и про­ле­та­ри­а­ту было бес­поч­вен­ной, пло­хо замас­ки­ро­ван­ной дема­го­ги­ей. Отсюда край­няя реак­ци­он­ность фашиз­ма. По пово­ду гер­ман­ско­го фашиз­ма това­рищ Ста­лин гово­рил: «Пар­тия гит­ле­ров­цев есть пар­тия импе­ри­а­ли­стов, при­том наи­бо­лее хищ­ни­че­ских и раз­бой­ни­чьих импе­ри­а­ли­стов сре­ди всех импе­ри­а­ли­стов мира… Гит­ле­ров­ская пар­тия есть пар­тия вра­гов демо­кра­ти­че­ских сво­бод, пар­тия сред­не­ве­ко­вой реак­ции и чер­но­со­тен­ных погро­мов»254. Бона­пар­тизм при извест­ных усло­ви­ях мог быть в какой-то сте­пе­ни про­грес­си­вен. По сло­вам Энгель­са, пере­ход Прус­сии к бона­пар­тист­ской монар­хии «был вели­чай­шим шагом впе­ред, сде­лан­ным Прус­си­ей после 1848 г., — настоль­ко отста­ла Прус­сия от совре­мен­но­го раз­ви­тия. Она все еще оста­ва­лась полу­фе­о­даль­ным государ­ст­вом, а бона­пар­тизм — уж во вся­ком слу­чае совре­мен­ная государ­ст­вен­ная фор­ма, кото­рая пред­по­ла­га­ет устра­не­ние фео­да­лиз­ма»255. Но если бона­пар­тизм пред­по­ла­гал устра­не­ние пере­жит­ков сред­не­ве­ко­вья, то фашизм ста­вил сво­ей целью воз­врат к сред­не­ве­ко­во­му вар­вар­ству.

с.80 Гит­ле­ров­цы воз­во­ди­ли сво­его кро­ва­во­го гла­ва­ря «в Напо­лео­ны». Това­рищ Ста­лин по это­му пово­ду заме­ча­ет: «Ссы­ла­ют­ся на Напо­лео­на, уве­ряя, что Гит­лер дей­ст­ву­ет как Напо­ле­он и что он во всем похо­дит на Напо­лео­на. Но, во-пер­вых, не сле­до­ва­ло бы забы­вать при этом о судь­бе Напо­лео­на. А во-вто­рых, Гит­лер похо­дит на Напо­лео­на не боль­ше, чем коте­нок на льва…, ибо Напо­ле­он борол­ся про­тив сил реак­ции, опи­ра­ясь на про­грес­сив­ные силы, Гит­лер же, наобо­рот, опи­ра­ет­ся на реак­ци­он­ные силы, ведя борь­бу с про­грес­сив­ны­ми сила­ми»256. Абсо­лют­ная реак­ци­он­ность фашиз­ма и мораль­ная дегра­да­ция его лиде­ров, поте­ряв­ших чело­ве­че­ский облик и пав­ших «до уров­ня диких зве­рей»257, тако­вы основ­ные чер­ты фашиз­ма, это­го порож­де­ния финан­со­во­го капи­та­ла, его откры­тая дик­та­ту­ра, кото­рая направ­ле­на преж­де все­го на подав­ле­ние рево­лю­ции, сво­бо­ды и неза­ви­си­мо­сти наро­дов.

Ана­лиз поня­тия «бона­пар­тизм» клас­си­ка­ми марк­сиз­ма-лени­низ­ма ука­зы­ва­ет нам пути иссле­до­ва­ния объ­ек­тив­но­го зна­че­ния и роли рим­ско­го цеза­риз­ма. Непра­вы те бур­жу­аз­ные иссле­до­ва­те­ли, кото­рые все сво­дят к лич­но­сти само­го Цеза­ря или к борь­бе раз­лич­ных груп­пи­ро­вок кон­ца Рим­ской рес­пуб­ли­ки. Непра­вы и те социо­ло­ги и пуб­ли­ци­сты, кото­рые, отож­дествляя рим­ский цеза­ризм с бона­пар­тиз­мом ново­го вре­ме­ни, пыта­ют­ся най­ти какие-то общие осно­вы раз­ви­тия цеза­риз­ма, пере­но­ся чер­ты дале­ко­го рим­ско­го про­шло­го на собы­тия XIX в. и трак­туя рим­скую поли­ти­че­скую исто­рию с точ­ки зре­ния соци­аль­ных отно­ше­ний послед­них сто­ле­тий.

Рим­ский цеза­ризм име­ет неко­то­рые общие чер­ты с бона­пар­тиз­мом. Он воз­ни­ка­ет в резуль­та­те узур­па­ции, для него так­же харак­тер­но «при­об­ре­те­ние вла­сти путем фор­маль­но закон­ным, но по суще­ству дела вопре­ки воле наро­да». Для рим­ско­го цеза­риз­ма исклю­чи­тель­ное зна­че­ние име­ет армия. В соци­аль­ной поли­ти­ке для него харак­тер­но лави­ро­ва­ние меж­ду раз­лич­ны­ми соци­аль­ны­ми груп­па­ми. Но усло­вия его воз­ник­но­ве­ния свое­об­раз­ны, иная и соци­аль­ная его зна­чи­мость. Рим­ский цеза­ризм воз­ни­ка­ет из демо­кра­ти­че­ско­го дви­же­ния, он — плод раз­ло­же­ния рим­ской рабо­вла­дель­че­ской демо­кра­тии. Симп­то­мом это­го раз­ло­же­ния явля­ет­ся паде­ние поли­ти­че­ской роли сель­ско­го плеб­са и рост пара­зи­ти­че­ских эле­мен­тов сре­ди город­ско­го насе­ле­ния. Воз­ник­но­ве­ние цеза­риз­ма свя­за­но с изме­не­ни­ем харак­те­ра рим­ско­го вой­ска, пре­вра­ще­ни­ем его из обще­граж­дан­ско­го опол­че­ния в наем­ную армию, пре­дан­ную сво­им вождям и зави­ся­щую от них.

с.81 Но самое глу­бо­кое раз­ли­чие меж­ду бона­пар­тиз­мом и рим­ским цеза­риз­мом заклю­ча­ет­ся в отно­ше­нии их к клас­сам совре­мен­но­го им обще­ства. Бона­пар­тизм был обу­слов­лен опре­де­лен­ным соот­но­ше­ни­ем раз­лич­ных клас­сов бур­жу­аз­но­го обще­ства: бур­жу­а­зии, про­ле­та­ри­а­та, кре­стьян­ства. Если мы возь­мем поли­ти­ку рим­ско­го цеза­риз­ма по отно­ше­нию к раз­лич­ным клас­сам рим­ско­го обще­ства в середине I в. до н. э., то мы долж­ны будем отка­зать­ся от ана­ло­гии. У Юлия Цеза­ря не было ника­кой осо­бой поли­ти­ки по отно­ше­нию к рабам. Его воен­ные экс­пе­ди­ции дава­ли огром­ное чис­ло рабов, как и экс­пе­ди­ции дру­гих пол­ко­вод­цев. По сведе­ни­ям Вел­лея Патер­ку­ла, во вре­мя галль­ской кам­па­нии Цеза­рем было взя­то в плен свы­ше 400 тыс. чело­век, а Плу­тарх дово­дит это чис­ло до мил­ли­о­на258. Не отка­зы­вал­ся Цезарь и от исполь­зо­ва­ния рабов во вре­мя граж­дан­ской вой­ны, хотя счи­тал это край­ним сред­ст­вом (extre­mum auxi­lium)259. В этих целях, види­мо, Цезарь содер­жал боль­шое коли­че­ство гла­ди­а­то­ров. Во вре­мя его кон­суль­ства мно­же­ство гла­ди­а­то­ров наво­ди­ло страх на его поли­ти­че­ских про­тив­ни­ков260.

Одной из пер­вых мер Пом­пея в нача­ле граж­дан­ской вой­ны было рас­пре­де­ле­ние меж­ду кам­пан­ски­ми pat­res fa­mi­lia­rum (оче­вид­но, сред­ни­ми земле­вла­дель­ца­ми) цеза­ре­вых гла­ди­а­то­ров261, кото­рые мог­ли ока­зать­ся опас­ны­ми во вре­мя воен­ных дей­ст­вий. При нем не было серь­ез­ных вос­ста­ний рабов, а с воз­му­ще­ни­я­ми рабов в отдель­ных семьях в его вре­мя справ­ля­лись сами хозя­е­ва262. Само собой понят­но, что Цезарь, так же как и его поли­ти­че­ские про­тив­ни­ки, забо­тил­ся о сохра­не­нии и защи­те рабо­вла­дель­че­ской систе­мы, о том, «чтобы дер­жать в узде экс­плу­а­ти­ру­е­мое боль­шин­ство в инте­ре­сах экс­плу­а­та­тор­ско­го мень­шин­ства»263. Таким обра­зом, у цеза­риз­ма не было осо­бой поли­ти­ки в отно­ше­нии рабов — основ­но­го экс­плу­а­ти­ру­е­мо­го и про­из­во­дя­ще­го клас­са рим­ско­го обще­ства. Но внут­ри сво­бод­но­го насе­ле­ния про­ис­хо­ди­ла оже­сто­чен­ная борь­ба. Цезарь исполь­зо­вал демо­кра­ти­че­ские лозун­ги для захва­та вла­сти, дема­го­ги­че­ски­ми меро­при­я­ти­я­ми он пытал­ся зату­шить клас­со­вую борь­бу. Гос­под­ст­ву­ю­щий слой рим­ско­го обще­ства — ноби­ли­тет — в боль­шин­стве не был на его сто­роне.

с.82 Мы можем ука­зать раз­лич­ные про­слой­ки рабо­вла­дель­че­ско­го обще­ства, в инте­ре­сах кото­рых он дей­ст­во­вал, но нико­гда не смо­жем выве­сти все его меро­при­я­тия из инте­ре­сов одной какой-либо рабо­вла­дель­че­ской груп­пы. Ко вре­ме­ни его прав­ле­ния мож­но отне­сти сло­ва Энгель­са: «В виде исклю­че­ния встре­ча­ют­ся, одна­ко, пери­о­ды, когда борю­щи­е­ся клас­сы дости­га­ют тако­го рав­но­ве­сия сил, что государ­ст­вен­ная власть на вре­мя полу­ча­ет извест­ную само­сто­я­тель­ность по отно­ше­нию к обо­им клас­сам, как кажу­ща­я­ся посред­ни­ца меж­ду ними…»264. Но «в древ­нем Риме клас­со­вая борь­ба про­ис­хо­ди­ла лишь внут­ри при­ви­ле­ги­ро­ван­но­го мень­шин­ства, меж­ду сво­бод­ны­ми бога­ча­ми и сво­бод­ны­ми бед­ня­ка­ми, в то вре­мя как огром­ная про­из­во­ди­тель­ная мас­са насе­ле­ния, рабы, слу­жи­ла лишь пас­сив­ным пьеде­ста­лом для этих бор­цов»265. Цезарь и стре­мил­ся стать меж­ду дву­мя борю­щи­ми­ся груп­па­ми рим­ско­го рабо­вла­дель­че­ско­го обще­ства. Ноби­ли­тет ока­зал­ся бес­силь­ным удер­жать в сво­их руках власть и про­из­ве­сти изме­не­ния в государ­ст­вен­ном строе, соот­вет­ст­ву­ю­щие объ­ек­тив­но­му поло­же­нию вещей: пере­рас­та­нию Рима из горо­да-государ­ства в миро­вую монар­хию. Вме­сте с раз­ло­же­ни­ем демо­кра­тии исче­за­ли пред­по­сыл­ки даль­ней­шей демо­кра­ти­за­ции рим­ско­го поли­ти­че­ско­го строя. Рим­ский город­ской плебс мог устра­и­вать вос­ста­ния, но был бес­си­лен изме­нить суще­ст­во­вав­шие отно­ше­ния. А меж­ду тем рим­ское государ­ство долж­но было най­ти пути раз­ре­ше­ния про­ти­во­ре­чий меж­ду иму­щи­ми груп­па­ми рабо­вла­дель­цев и про­ле­та­ри­зи­ро­вав­шей­ся бед­но­той, меж­ду круп­ны­ми земле­вла­дель­ца­ми и разо­ря­ю­щи­ми­ся кре­стья­на­ми, меж­ду Римом и ита­лий­ски­ми горо­да­ми, а так­же меж­ду Римом и про­вин­ци­я­ми.

За Цеза­рем сто­я­ли раз­лич­ные соци­аль­ные груп­пы, в инте­ре­сах кото­рых он дей­ст­во­вал, но груп­пы эти не были свя­за­ны един­ст­вом инте­ре­сов. «Пар­тия Цеза­ря» была состав­ле­на из раз­но­род­ных эле­мен­тов.

Цезарь выдви­нул­ся преж­де все­го как вождь попу­ля­ров. Зако­ны, про­веден­ные им в 59 г., были по сво­ей фор­му­ли­ров­ке демо­кра­ти­че­ски­ми. Офи­ци­аль­но он начал граж­дан­скую вой­ну в защи­ту демо­кра­ти­че­ских прин­ци­пов.

Когда Цезарь при­был в Ита­лию, низ­шие слои насе­ле­ния Рима гото­вы были про­из­ве­сти пере­во­рот (mul­ti mu­ta­tio­nis re­rum cu­pi­di)266. Но после того как он в пер­вый раз всту­пил в Рим (в нача­ле апре­ля 49 г.), отно­ше­ние пле­бе­ев к нему до извест­ной сте­пе­ни изме­ни­лось. Небла­го­при­ят­ное впе­чат­ле­ние с.83 про­из­ве­ло то, что Цезарь, несмот­ря на про­те­сты народ­но­го три­бу­на Цеци­лия Метел­ла, при­ка­зал взло­мать две­ри эра­рия и захва­тил каз­ну267. Вско­ре после отъ­езда из Рима в теат­ре устро­е­на была какая-то враж­деб­ная ему демон­стра­ция268. Но пре­сти­жа вождя попу­ля­ров Цезарь все же не поте­рял. «Если бы Цезарь поте­рял рас­по­ло­же­ние наро­да, он сде­лал­ся бы жесто­ким»269, пишет со слов Кури­о­на Цице­рон в том пись­ме, в кото­ром он гово­рит о недо­воль­стве плеб­са.

Мысль об опас­но­сти ради­каль­но­го соци­аль­но­го пере­во­рота не остав­ля­ла его про­тив­ни­ков. В нача­ле граж­дан­ской вой­ны Цице­рон писал: «Что же, не кас­са­цию ли дол­гов — χρεῶν ἀπο­κοπῄ — воз­вра­ще­ние изгнан­ни­ков и сот­ни дру­гих нече­стий посы­ла­ет нам вели­ких богов тира­ния?»270. Цице­рон употре­бил здесь тер­мин ἡ τῶν χρεῶν ἀπο­κοπή, взя­тый из исто­рии гре­че­ских соци­аль­ных пере­во­ротов.

Когда Цезарь вел вой­ну в Испа­нии, Цице­рон писал: «Если Цезарь победит, я пре­д­ви­жу убий­ства, напа­де­ние на част­ные иму­ще­ства, воз­вра­ще­ние отправ­лен­ных в ссыл­ку, кас­са­цию дол­гов (ta­bu­las nouas), иму­ще­ство и почет для недо­стой­ней­ших людей и дес­по­тизм, кото­ро­го не толь­ко рим­ляне, но не мог­ли бы тер­петь и пер­сы»271. Сам Цезарь не отри­ца­ет, что такие опа­се­ния име­ли осно­ва­ние. Рас­ска­зав о сво­их меро­при­я­ти­ях, касаю­щих­ся дол­го­вых обя­за­тельств и отно­ся­щих­ся к 49 г., он заме­ча­ет: «Этим Цезарь пола­гал умень­шить и устра­нить страх перед кас­са­ци­ей дол­гов, кото­рым сопро­вож­да­ют­ся обыч­но граж­дан­ские несо­гла­сия и вой­ны, и вме­сте с тем под­дер­жать дове­рие к долж­ни­кам»272.

Вопрос о дол­гах, при­об­рет­ший такую ост­ро­ту во вре­ме­на кати­ли­нар­ско­го дви­же­ния, не терял сво­ей ост­ро­ты, а с нача­лом вой­ны при­об­рел еще боль­шее зна­че­ние. Сопо­став­ляя дан­ные Цице­ро­на и неопре­де­лен­ное заме­ча­ние само­го Цеза­ря, мы при­хо­дим к заклю­че­нию, что не самим Цеза­рем, а людь­ми, кото­рые вели за него аги­та­цию сре­ди пле­бе­ев, под­дер­жи­ва­лась надеж­да, что за успе­ха­ми его после­ду­ет дав­но ожи­дае­мая кас­са­ция дол­гов: ta­bu­lae nouae! Упо­ми­на­ние этих слов и у Цице­ро­на и у Цеза­ря не мог­ло быть слу­чай­ным.

Под­твер­жде­ние это­му мы нахо­дим у Све­то­ния, кото­рый гово­рит, что Цезарь не оправ­дал часто воз­ла­гав­ших­ся надежд на про­веде­ние им кас­са­ции дол­гов273.

с.84 Дион Кас­сий пря­мо ука­зы­ва­ет, что Цезарь не про­из­вел кас­са­ции дол­гов, как того желал плебс, ска­зав, что сам он тоже кру­гом дол­жен274. Но если Цезарь и не объ­яв­лял нико­гда кас­са­ции дол­гов и, види­мо, нико­гда не соби­рал­ся ее объ­яв­лять, то он не отка­зы­вал­ся от меро­при­я­тий, регу­ли­ру­ю­щих дол­го­вой вопрос и вооб­ще денеж­ное обра­ще­ние. С нача­лом граж­дан­ской вой­ны по всей Ита­лии наблюда­лось паде­ние креди­та. Креди­то­ры, опа­са­ясь за отдан­ные в долг день­ги, тре­бо­ва­ли их обрат­но с долж­ни­ков. Это при­ве­ло к паде­нию цен, долж­ни­ки не выпол­ня­ли сво­их обя­за­тельств, и на этой поч­ве про­ис­хо­ди­ло мно­го недо­ра­зу­ме­ний. Борь­ба народ­ных три­бу­нов про­тив взи­ма­ния высо­ких про­цен­тов не при­во­ди­ла к долж­ным резуль­та­там. Цезарь уста­но­вил, что в слу­чае несо­сто­я­тель­но­сти долж­ни­ков их иму­ще­ство, оце­нен­ное осо­бы­ми посред­ни­ка­ми по ценам, суще­ст­во­вав­шим до вой­ны, пере­да­ва­лось креди­то­рам, и тем самым обя­за­тель­ство пре­кра­ща­лось. Запре­ща­лось иметь на руках свы­ше 15 тыс. дена­ри­ев в золо­той или сереб­ря­ной моне­те; осталь­ные день­ги долж­ны быть в обра­ще­нии. Харак­тер­но, что пред­ло­же­ние уста­но­вить осо­бую пре­мию рабам за донос на сво­их хозя­ев, не соблюдаю­щих это поста­нов­ле­ние, Цеза­рем было отверг­ну­то. В резуль­та­те этих мер кредит в Ита­лии был вос­ста­нов­лен. Вме­сте с тем Цезарь пока­зал, что он не отка­зы­ва­ет­ся от раз­ре­ше­ния дол­го­во­го вопро­са275.

Но вос­ста­нов­ле­ние креди­та не озна­ча­ло еще раз­ре­ше­ния дол­го­во­го вопро­са. Лозунг кас­са­ции дол­гов про­дол­жал вол­но­вать мно­гих и мно­гих людей, — и мало­иму­щих и пред­ста­ви­те­лей выс­ших сло­ев насе­ле­ния, кото­рым гро­зи­ло разо­ре­ние. Это обсто­я­тель­ство исполь­зо­вал пре­тор Марк Целий Руф. Уче­ник и друг Цице­ро­на, один из талант­ли­вых его корре­спон­ден­тов, Целий был бли­зок одно вре­мя к опти­ма­там и удив­лял­ся пере­хо­ду Кури­о­на на сто­ро­ну Цеза­ря, но затем и сам ока­зал­ся цеза­ри­ан­цем; в 52 г. он был в чис­ле дру­гих три­бу­нов, пред­ло­жив­ших закон о заоч­ном кон­су­ла­те Цеза­ря, в 49 г. он был в чис­ле лиц, кому Цезарь дове­рял управ­ле­ние Ита­ли­ей, но нахо­дил­ся в пере­пис­ке с Цице­ро­ном и писал о Цеза­ре в выра­же­ни­ях, дале­ко не лояль­ных276. На 48 г. Целий полу­чил от Цеза­ря пре­ту­ру, но город­ским пре­то­ром сде­лал­ся не он, а Тре­бо­ний, и это вызы­ва­ло недо­воль­ство Целия. Сна­ча­ла он пре­пят­ст­во­вал Тре­бо­нию выно­сить при­го­во­ры по делам, свя­зан­ным с дол­го­вы­ми обя­за­тель­ства­ми, а затем, уве­рен­ный, види­мо, в том, что мас­сы настро­е­ны про­тив Цеза­ря, как он писал об этом Цице­ро­ну, Целий высту­пил с пред­ло­же­ни­ем отсро­чить на шесть с.85 лет упла­ту по дол­го­вым обя­за­тель­ствам с отме­ной при этом про­цен­тов. Когда же сенат стал про­те­сто­вать про­тив это­го пред­ло­же­ния, Целий Руф внес пред­ло­же­ние о пол­ной отмене дол­гов и о сло­же­нии за один год квар­тир­ной пла­ты. Это пред­ло­же­ние вызва­ло воз­му­ще­ние гос­под­ст­ву­ю­щих кру­гов в Риме. Целий Руф вынуж­ден был бежать. Он вызвал из Мас­си­лии сво­его дру­га Мило­на и вме­сте с ним собрал вокруг себя быв­ших пом­пе­ян­цев и несо­сто­я­тель­ных долж­ни­ков. Целий Руф и Милон рас­кры­ва­ли эрга­сту­лы и осво­бож­да­ли сель­ских рабов. Одна­ко вос­ста­ние не име­ло осо­бо­го успе­ха. Под Козой был убит Милон, а в Тури­ях умерщ­влен был Целий277.

«Таким обра­зом, — закан­чи­ва­ет свое повест­во­ва­ние о дви­же­нии Целия Руфа Цезарь, — нача­ло зна­чи­тель­ных собы­тий… име­ло быст­рый и бла­го­по­луч­ный исход»278. Дви­же­ние Целия Руфа ука­зы­ва­ет на глу­би­ну соци­аль­ных про­ти­во­ре­чий, обост­рив­ших­ся во вре­мя граж­дан­ской вой­ны. На Восто­ке Цезарь борол­ся с Пом­пе­ем, а в Ита­лии долж­ни­ки, т. е. низ­шие слои сво­бод­но­го насе­ле­ния, в борь­бе с креди­то­ра­ми-ростов­щи­ка­ми гото­вы были на самые реши­тель­ные меры; рабов лег­ко было под­нять про­тив рабо­вла­дель­цев.

Глу­хое бро­же­ние не пре­кра­ти­лось и после Целия.

В 47 г. народ­ный три­бун Пуб­лий Кор­не­лий Дола­бел­ла, при­мы­кав­ший сна­ча­ла к пом­пе­ян­цам, а затем пере­шед­ший на сто­ро­ну Цеза­ря, высту­пил с пред­ло­же­ни­ем, ана­ло­гич­ным пред­ло­же­нию Целия. Дола­бел­ла пред­ла­гал отме­нить дол­ги, а так­же квар­тир­ную пла­ту для город­ских жите­лей. Марк Анто­ний, кото­рый был остав­лен Цеза­рем в Риме в каче­стве началь­ни­ка кон­ни­цы, высту­пил про­тив Дола­бел­лы. В резуль­та­те раз­ра­зи­лось вос­ста­ние, кото­рое было подав­ле­но, при­чем око­ло 800 чело­век было уби­то279.

В том же 47 г. воз­вра­тил­ся с Восто­ка Цезарь, кото­рый не одоб­рил меро­при­я­тий Мар­ка Анто­ния, но и не уда­лил из Ита­лии Дола­бел­лы, а вско­ре стал даже ему покро­ви­тель­ст­во­вать280. В «Запис­ках о граж­дан­ской войне» Цезарь хочет отме­же­вать­ся от Руфа, пока­зать пол­ную свою непри­част­ность к его мяте­жу. Но в «Запис­ках о граж­дан­ской войне» труд­но най­ти ука­за­ния о том, како­вы были лозун­ги, кото­ры­ми рим­ская бед­но­та при­вле­ка­лась к Цеза­рю или хотя бы удер­жи­ва­лась от анти­це­за­ри­ан­ских демон­стра­ций. Как и «Запис­ки о Галль­ской войне», это про­из­веде­ние рас­счи­та­но на сена­тор­скую знать, оно долж­но было пока­зать лояль­ность Цеза­ря, воз­ло­жить ответ­ст­вен­ность с.86 за граж­дан­скую вой­ну на его про­тив­ни­ков, кото­рые сде­ла­ли все для того, чтобы вызвать эту вой­ну, но были не спо­соб­ны про­ти­во­сто­ять воен­ным талан­там Цеза­ря.

Дале­кий от того, чтобы про­во­дить кас­са­цию дол­гов, Цезарь тем не менее, как и два года назад, при­нял меры к уре­гу­ли­ро­ва­нию дол­го­во­го вопро­са. Пра­ви­ла, касаю­щи­е­ся оцен­ки иму­ще­ства по ценам, суще­ст­во­вав­шим до граж­дан­ской вой­ны, были вос­ста­нов­ле­ны, а кро­ме того было опре­де­ле­но, что про­цен­ты, вне­сен­ные заи­мо­дав­цу, засчи­ты­ва­лись в счет дол­га. По вычис­ле­ни­ям Све­то­ния, креди­то­ры теря­ли око­ло чет­вер­ти отдан­ных в рост денег281. Эта мера, так же как и дру­гие зако­ны Цеза­ря, име­ла пре­цедент в про­шлом демо­кра­ти­че­ском зако­но­да­тель­стве: она напо­ми­на­ла закон о дол­гах Лици­ния и Секс­тия (367 г.). Мера эта была, несо­мнен­но, чув­ст­ви­тель­на для рим­ских ростов­щи­ков, как это явст­ву­ет из пере­пис­ки Цице­ро­на282. Не оста­вил Цезарь без вни­ма­ния и дру­го­го тре­бо­ва­ния, впер­вые про­воз­гла­шен­но­го Цели­ем, а затем повто­рен­но­го Дола­бел­лой, касаю­ще­го­ся отме­ны квар­тир­ной пла­ты, попу­ляр­но­го, види­мо, сре­ди рим­ских бед­ня­ков, ютив­ших­ся в мно­го­этаж­ных доход­ных домах рим­ских бога­чей. Но и в этом слу­чае он огра­ни­чил­ся полу­ме­рой. Цезарь уста­но­вил, что те жите­ли, кото­рые в Риме пла­ти­ли в год менее 2 тыс. сестер­ци­ев, а в горо­дах Ита­лии — менее 500 сестер­ци­ев за квар­ти­ру, осво­бож­да­лись от дол­гов по квар­тир­ной пла­те за один год283. Све­то­ний упо­ми­на­ет и касаю­ще­е­ся сель­ско­го про­ле­та­ри­а­та рас­по­ря­же­ние Цеза­ря о том, чтобы ското­во­ды не менее тре­ти пас­ту­хов бра­ли из чис­ла сво­бод­ных граж­дан284. Тем самым опре­де­лен­ная часть разо­рив­ших­ся ита­лий­ских кре­стьян удер­жи­ва­лась от пере­се­ле­ния в сто­ли­цу и пред­от­вра­ща­лась воз­мож­ность воз­му­ще­ний рабов. К это­му нуж­но при­ба­вить щед­рые разда­чи и зре­ли­ща. Сверх деся­ти моди­ев хле­ба и деся­ти фун­тов мас­ла, полу­чае­мых регу­ляр­но бед­ны­ми граж­да­на­ми, Цезарь рас­пре­де­лил меж­ду пле­бе­я­ми по 300 сестер­ци­ев, при­ба­вив еще сот­ню за про­мед­ле­ние во вре­ме­ни раздач285. Зре­ли­ща, дан­ные им наро­ду, отли­ча­лись раз­но­об­ра­зи­ем и пыш­но­стью. На сцене сра­жа­лось одно­вре­мен­но до 2 тыс. пехо­тин­цев, пред­став­ля­лись кон­ные сра­же­ния, а в мор­ской бит­ве участ­во­ва­ло до 4 тыс. греб­цов286.

Эти меро­при­я­тия, конеч­но, не мог­ли раз­ре­шить ни дол­го­вой, ни квар­тир­ный вопрос, ни улуч­шить поло­же­ние сель­ско­го плеб­са и рим­ских бед­ня­ков, но они под­дер­жи­ва­ли в мас­сах с.87 иллю­зию, что Цезарь явля­ет­ся защит­ни­ком рим­ской бед­но­ты. Таким обра­зом, и в послед­ние годы сво­ей жиз­ни Цезарь, наряду с монар­хи­че­ски­ми тен­ден­ци­я­ми, сохра­ня­ет свою преж­нюю демо­кра­ти­че­скую фра­зео­ло­гию, про­дол­жа­ет оста­вать­ся вождем пар­тии попу­ля­ров. Несмот­ря на откры­тые стрем­ле­ния к монар­хи­че­ской вла­сти, Цезарь внешне сохра­нял демо­кра­тизм; он всюду появ­лял­ся на ули­це, выслу­ши­вал всех, кто обра­щал­ся к нему с прось­ба­ми, избе­гал, осо­бен­но на ули­цах, того, чтобы его при­вет­ст­во­ва­ли царем. Рас­ска­зы­ва­ют, напри­мер, что, когда встре­тив­ший­ся ему чело­век назвал его царем, он отве­тил: «Я не царь, а Цезарь». Сло­во «Rex» было истол­ко­ва­но Цеза­рем в каче­стве соб­ст­вен­но­го име­ни287.

Но вопро­сы соци­аль­ных реформ про­дол­жа­ли зани­мать Цеза­ря. Об этом свиде­тель­ст­ву­ют пись­ма Сал­лю­стия288. В недав­нем про­шлом их счи­та­ли под­лож­ны­ми, напи­сан­ны­ми во вре­ме­на Фла­ви­ев или Анто­ни­нов. Вопрос об их под­лин­но­сти вновь под­нят был Пель­ма­ном, при­знав­шим их совре­мен­ны­ми Цеза­рю, и Эд. Мей­е­ром, счи­тав­шим, что авто­ром их был дей­ст­ви­тель­но Сал­лю­стий; несмот­ря на неко­то­рые воз­ра­же­ния, встре­чаю­щи­е­ся в послед­нее вре­мя в лите­ра­ту­ре, мож­но счи­тать обще­при­ня­тым, что пись­ма эти если и не при­над­ле­жат Сал­лю­стию, то во вся­ком слу­чае напи­са­ны совре­мен­ни­ком Цеза­ря и его сто­рон­ни­ком. Воз­мож­но, что они были даже инспи­ри­ро­ва­ны самим Цеза­рем. Пись­ма эти носят ярко выра­жен­ный анти­се­на­тор­ский харак­тер. Во вто­ром пись­ме пред­ла­га­ет­ся отме­нить разда­чи и най­ти дело для раз­вра­щен­но­го разда­ча­ми и зре­ли­ща­ми плеб­са. Но осо­бен­но харак­тер­на в пись­мах Сал­лю­стия анти­плу­то­кра­ти­че­ская тен­ден­ция. Богат­ство, жаж­да обо­га­ще­ния — вот истин­ная при­чи­на мно­гих бед­ст­вий, они не раз при­во­ди­ли государ­ства к гибе­ли. Отме­нить про­цен­ты, умень­шить вли­я­ние богат­ства — вот пер­вое, что дол­жен сде­лать истин­ный пра­ви­тель.

Цезарь был далек от того, чтобы про­во­дить рефор­мы, пред­ло­жен­ные Сал­лю­сти­ем. Дея­тель­ность его к тому же не огра­ни­чи­ва­лась меро­при­я­ти­я­ми в поль­зу пле­бе­ев. Неко­то­рые его рас­по­ря­же­ния были направ­ле­ны про­тив плеб­са и про­во­ди­лись в духе опти­ма­тов. Осо­бен­но пока­за­тель­на в этом с.88 отно­ше­нии отме­на кол­ле­гий, за исклю­че­ни­ем уста­нов­лен­ных еще в древ­но­сти289. После зако­на Кло­дия 58 г. кол­ле­гии были опло­том демо­кра­тиз­ма, но поли­ти­че­ские объ­еди­не­ния, вклю­чав­шие даже рабов, были опас­ны для авто­кра­ти­че­ско­го режи­ма Цеза­ря, и он не оста­но­вил­ся перед их запре­ще­ни­ем, как сде­лал это Цице­рон в 64 г. Дру­гим анти­де­мо­кра­ти­че­ским меро­при­я­ти­ем было сокра­ще­ние чис­ла граж­дан, полу­чав­ших еже­ме­сяч­но бес­плат­ный хлеб, с 320 тыс. до 150 тыс.290

Авто­кра­ти­че­ский образ прав­ле­ния Цеза­ря и его анти­де­мо­кра­ти­че­ские меро­при­я­тия дава­ли про­тив­ни­кам повод высту­пать про­тив его монар­хи­че­ских пополз­но­ве­ний, ибо мас­са город­ско­го плеб­са оста­ва­лась еще, несо­мнен­но, рес­пуб­ли­кан­ской. Мы уже гово­ри­ли, что, когда Марк Анто­ний пред­ла­гал Цеза­рю в теат­ре цар­скую диа­де­му и Цезарь демон­стра­тив­но отка­зал­ся от нее, народ встре­тил это руко­плес­ка­ни­я­ми. Так посту­пи­ло боль­шин­ство. Но монар­хи­че­ская аги­та­ция сыг­ра­ла свою роль, и нашлись в теат­ре такие зри­те­ли, кото­рые кри­ча­ли: «Радуй­ся, царь» (χαῖρε, βα­σιλεῦ), о чем гово­рит Нико­лай Дамас­ский.

Частич­ные меро­при­я­тия в дол­го­вом вопро­се, аги­та­ция дру­зей и раз­лич­ных лиц сыг­ра­ли свою роль: анти­плу­то­кра­ти­че­ские тен­ден­ции сохра­ня­ли свою силу и в кон­це прав­ле­ния Цеза­ря. Извест­ная часть бед­но­ты по-преж­не­му полу­ча­ла бес­плат­ный хлеб. Никто не мог срав­нить­ся с Цеза­рем по импо­зант­но­сти зре­лищ. И Цезарь про­дол­жал поль­зо­вать­ся попу­ляр­но­стью сре­ди плеб­са. В этом ска­за­лось искус­ство лави­ро­ва­ния, свой­ст­вен­ное рим­ско­му цеза­риз­му на ран­ней его ста­дии.

Плебс сохра­нял еще, несо­мнен­но, поли­ти­че­ское вли­я­ние, но в силу исто­ри­че­ских усло­вий он не был той соци­аль­ной про­слой­кой, под­держ­ка кото­рой мог­ла бы обес­пе­чить поли­ти­че­скую власть ее вождю. Плебс не был ни един­ст­вен­ной, ни глав­ной опо­рой Цеза­ря.

Нема­ло сто­рон­ни­ков имел Цезарь в ита­лий­ских муни­ци­пи­ях. Пере­пис­ка Цице­ро­на гово­рит нам о коле­ба­ни­ях жите­лей муни­ци­пи­ев во вре­мя вой­ны Пом­пея и Цеза­ря.

Всту­пив в Ита­лию, Цезарь про­воз­гла­сил лозунг «cle­men­tia» по отно­ше­нию к сво­им вра­гам. «Кля­нусь Гер­ку­ле­сом, — писал Цице­рон, — если он (Цезарь) нико­го не убьет, нико­го не огра­бит, он заво­ю­ет себе любовь тех, для кото­рых до тех пор был стра­ши­ли­щем»291. Когда Цезарь шел от Брун­ди­зия к Риму, муни­ци­пии устра­и­ва­ли тор­же­ст­вен­ные встре­чи это­му «ново­му с.89 Писи­стра­ту», как назы­ва­ет его Цице­рон292. На ита­лий­ских жите­лей подей­ст­во­ва­ли угро­зы Пом­пея, соби­рав­ше­го­ся в слу­чае успе­ха про­тив­ни­ка собрать пол­чи­ща гетов, армян и кол­хов и опу­сто­шить Ита­лию293, собрать флот Алек­сан­дрии, Кол­хиды, Тира, Сидо­на и дру­гих восточ­ных горо­дов, чтобы бло­ки­ро­вать ита­лий­ские бере­га и затруд­нить под­воз про­до­воль­ст­вия из про­вин­ций294.

Цице­рон, недо­воль­ный неуда­ча­ми Пом­пея, с горе­чью гово­рит об успе­хах его поли­ти­че­ско­го про­тив­ни­ка. Пом­пей терял поч­ву под нога­ми, но зато тор­же­ст­во­вал Цезарь. Пес­си­мизм Цице­ро­на застав­лял его пре­уве­ли­чи­вать успе­хи Цеза­ря. Не сле­ду­ет упус­кать из виду, что после смер­ти Цеза­ря в ита­лий­ских горо­дах про­тив­ни­ки его име­ли рев­ност­ных защит­ни­ков. В настро­е­нии жите­лей Ита­лии были, види­мо, коле­ба­ния, кото­рые объ­яс­ня­лись мно­ги­ми обсто­я­тель­ства­ми. Ита­лий­ские горо­да про­дол­жа­ли жить само­сто­я­тель­ной жиз­нью. Свя­зи их с раз­лич­ны­ми сена­тор­ски­ми дома­ми осно­вы­ва­лись на отно­ше­ни­ях патро­на­та и кли­ен­те­лы; вли­я­тель­ные дело­вые кру­ги были свя­за­ны в зави­си­мо­сти от отрас­ли хозяй­ства, место­по­ло­же­ния и т. д. с раз­лич­ны­ми про­вин­ци­я­ми, а про­вин­ции в это вре­мя так­же нахо­ди­лись в «сфе­ре вли­я­ния» тех или иных маг­на­тов. Это и обу­слов­ли­ва­ло коле­ба­ния. Неко­то­рые муни­ци­пии были на сто­роне Цеза­ря, но и его про­тив­ни­ки в ряде муни­ци­пий поль­зо­ва­лись попу­ляр­но­стью. Вспом­ним, какую встре­чу устро­и­ли неко­то­рые ита­лий­ские горо­да Цице­ро­ну, когда он в 57 г. воз­вра­щал­ся из ссыл­ки. Это было явной демон­стра­ци­ей про­тив три­ум­ви­ров. Нема­ло оста­лось у Цице­ро­на дру­зей сре­ди муни­ци­па­лов и во вре­мя вой­ны Цеза­ря с Пом­пе­ем. Поведе­ние Анто­ния, кото­ро­го Цезарь оста­вил после себя в Ита­лии, вызы­ва­ло, долж­но быть, него­до­ва­ние ита­лий­ских жите­лей. К жите­лям муни­ци­пи­ев Анто­ний отно­сил­ся пре­не­бре­жи­тель­но295. В горо­дах он ста­вил гар­ни­зо­ны и посе­лял вете­ра­нов. Близ­кий к Цеза­рю источ­ник упо­ми­на­ет о том, что сол­да­ты зани­ма­лись в ита­лий­ских муни­ци­пи­ях гра­бе­жа­ми296.

В 48 г. Цезарь пред­пи­сал Анто­нию нико­го не пус­кать в Ита­лию, кро­ме тех, в ком он был без­услов­но уве­рен297. Это меро­при­я­тие, оче­вид­но, так­же было вызва­но недо­воль­ст­вом жите­лей ита­лий­ских горо­дов.

Пред­став­ле­ние о поли­ти­ке Цеза­ря в отно­ше­нии ита­лий­ских муни­ци­пий дает над­пись, извест­ная под назва­ни­ем ta­bu­la с.90 He­rac­leen­sis. Наряду с уста­нов­ле­ни­я­ми, нося­щи­ми в основ­ном поли­цей­ский харак­тер и касаю­щи­ми­ся пре­иму­ще­ст­вен­но горо­да Рима, эта над­пись содер­жит ряд ста­тей, отно­ся­щих­ся к ита­лий­ской муни­ци­паль­ной адми­ни­ст­ра­ции и про­из­вод­ству цен­за в ита­лий­ских горо­дах. В исто­ри­че­ской лите­ра­ту­ре при­нят в отно­ше­нии этих пра­вил тер­мин lex Iulia mu­ni­ci­pa­lis. Весь доку­мент в целом пред­став­ля­ет собой закон. О вре­ме­ни его появ­ле­ния, зна­че­нии и роли его суще­ст­ву­ет мно­го тео­рий; наи­бо­лее веро­ят­ное и за послед­ние годы полу­чи­ло при­зна­ние пред­по­ло­же­ние Пре­мер­штей­на, счи­таю­ще­го, что ta­bu­la He­rac­leen­sis содер­жит ряд зако­но­да­тель­ных мер, под­готов­лен­ных Юли­ем Цеза­рем, но про­веден­ных после его смер­ти Анто­ни­ем298. В тече­ние дол­го­го вре­ме­ни рас­про­стра­не­но было убеж­де­ние в том, что дошед­шие до нас муни­ци­паль­ные уста­нов­ле­ния есть часть обшир­но­го зако­на, касаю­ще­го­ся всех ита­лий­ских горо­дов. Но еще Момм­зе­ном было под­черк­ну­то, что в Риме не суще­ст­во­ва­ло еди­но­го обще­го зако­на, касаю­ще­го­ся устрой­ства муни­ци­пий и коло­ний299. Дошед­ший до нас lex Iulia mu­ni­ci­pa­lis регу­ли­ру­ет неко­то­рые сто­ро­ны управ­ле­ния горо­дов и каса­ет­ся соста­ва муни­ци­паль­но­го сове­та и муни­ци­паль­ной адми­ни­ст­ра­ции, а так­же пра­вил про­из­вод­ства цен­за. Закон стре­мит­ся обес­пе­чить управ­ле­ние горо­да за мест­ны­ми «надеж­ны­ми» эле­мен­та­ми. Орга­ны город­ско­го само­управ­ле­ния, а сле­до­ва­тель­но, и выс­шее город­ское сосло­вие охра­ня­ют­ся от про­ник­но­ве­ния «неспо­кой­ных эле­мен­тов». Быв­шие воен­ные поль­зу­ют­ся пре­иму­ще­ства­ми. По исте­че­нии опре­де­лен­ных сро­ков воен­ной служ­бы вер­нув­ши­е­ся из армии мог­ли стать деку­ри­о­на­ми и город­ски­ми маги­ст­ра­та­ми ранее уста­нов­лен­но­го трид­ца­ти­лет­не­го воз­рас­та. Вме­сте с тем исклю­чен­ные из армии за какие-нибудь с.91 бес­чест­ные поступ­ки не поль­зу­ют­ся пас­сив­ны­ми пра­ва­ми, пред­у­смот­рен­ны­ми зако­ном. Может быть, напо­ми­на­ние в законе о пол­ко­вод­це, исклю­чив­шем из вой­ска того или ино­го граж­да­ни­на, име­ет в виду Цеза­ря (quem… im­pe­ra­tor ingno­mi­niae cau­sa ab exer­ci­tu de­ce­de­re ius­sit ius­se­rit). Одна­ко выбо­ры сво­бод­ны, рим­ские вла­сти в них не вме­ши­ва­ют­ся. Муни­ци­пии сохра­ня­ют в этом отно­ше­нии авто­но­мию.

Цезарь, искав­ший опо­ры в широ­ких сло­ях рим­ско­го насе­ле­ния, стре­мит­ся укре­пить в ита­лий­ских горо­дах обес­пе­чен­ные «надеж­ные» эле­мен­ты. Не сле­ду­ет, одна­ко, пре­уве­ли­чи­вать роль ита­лий­ских горо­дов в той новой поли­ти­че­ской систе­ме, кото­рая созда­ва­лась при Цеза­ре. В послед­нее вре­мя Сайм выдви­нул поло­же­ние, что Цезарь был далек от абсо­лю­тист­ских пополз­но­ве­ний, а высту­пая с про­грам­мой нацио­наль­ной кон­цен­тра­ции, выра­жал преж­де все­го инте­ре­сы ита­лий­ских горо­дов300. Но аргу­мен­ты Сай­ма в защи­ту это­го поло­же­ния недо­ста­точ­ны. Он ссы­ла­ет­ся на пере­пис­ку Цице­ро­на, одна­ко зна­че­ние ее, как мы ска­за­ли, не при­хо­дит­ся пре­уве­ли­чи­вать. Сайм опе­ри­ру­ет соста­вом цеза­ри­ан­ских войск301, но про­ис­хож­де­ние сол­дат из ита­лий­ских горо­дов не дает еще осно­ва­ний счи­тать их выра­зи­те­ля­ми инте­ре­сов этих горо­дов. Цезарь имел нема­ло сто­рон­ни­ков из чис­ла жите­лей ита­лий­ских горо­дов. Он дей­ст­во­вал в инте­ре­сах ита­лий­ских куп­цов, захва­ты­вая новые терри­то­рии, ита­лий­ские горо­да дава­ли ему сол­дат, он гаран­ти­ро­вал авто­но­мию ита­лий­ским муни­ци­пи­ям, но все это дале­ко от того, чтобы счи­тать его выра­зи­те­лем «ита­лий­ской нацио­наль­ной про­грам­мы». Не при­хо­дит­ся гово­рить о том, что самое поня­тие «нацио­наль­ной кон­цен­тра­ции» нель­зя при­ме­нить ко вре­ме­ни Цеза­ря.

За Цеза­рем сто­я­ли опре­де­лен­ные кру­ги про­вин­ци­аль­но­го насе­ле­ния. Еще в 59 г., будучи кон­су­лом, он про­во­дит закон про­тив вымо­га­тельств в про­вин­ци­ях, так назы­вае­мый lex Iulia de re­pe­tun­dis302, кото­рый в основ­ных сво­их чер­тах про­дол­жал сохра­нять­ся на про­тя­же­нии всей импе­рии и вошел отча­сти в Диге­сты, состав­лен­ные при Юсти­ни­ане. Этот закон ограж­дал про­вин­ци­а­лов от вымо­га­тельств отдель­ных намест­ни­ков или тех, кто направ­лял­ся в про­вин­цию с каки­ми-либо осо­бы­ми пору­че­ни­я­ми. Он гаран­ти­ро­вал про­вин­ци­а­лам пра­во обра­щать­ся к суду с жало­бой на тех, кто пре­не­бре­гал рим­ски­ми зако­на­ми.

с.92 Поли­ти­ка Цеза­ря в отно­ше­нии про­вин­ци­аль­но­го насе­ле­ния вызы­ва­ла про­те­сты пред­ста­ви­те­лей сена­тор­ской оли­гар­хии. Харак­те­рен в этом отно­ше­нии рас­сказ Плу­тар­ха: один из наи­бо­лее после­до­ва­тель­ных про­тив­ни­ков Цеза­ря, кон­сул Мар­целл, под­верг телес­но­му нака­за­нию чле­на муни­ци­паль­но­го сове­та горо­да Кома, полу­чив­ше­го от Цеза­ря пра­ва рим­ско­го граж­да­ни­на. Этим поступ­ком Мар­целл пока­зал, что он не при­зна­ет прав граж­дан­ства галль­ско­го муни­ци­па­ла и раз­ре­ша­ет нака­зан­но­му идти жало­вать­ся Цеза­рю303.

Рас­про­стра­не­ние прав рим­ско­го и латин­ско­го граж­дан­ства было одной из харак­тер­ных черт про­вин­ци­аль­ной поли­ти­ки Цеза­ря. Во вре­мя пер­во­го после нача­ла граж­дан­ской вой­ны крат­ковре­мен­но­го пре­бы­ва­ния сво­его в Риме в апре­ле 49 г. он про­во­дит закон народ­но­го три­бу­на Руб­рия (lex Rub­ria), no кото­ро­му жите­лям Циз­аль­пин­ской Гал­лии, имев­шим пра­ва латин­ско­го граж­дан­ства, пре­до­став­ля­лись пра­ва рим­ско­го граж­дан­ства, хотя до 42 г. область эта оста­ва­лась по поло­же­нию про­вин­ци­ей304. Это кос­ну­лось глав­ным обра­зом Цис­па­дан­ской Гал­лии, доста­точ­но к тому вре­ме­ни рома­ни­зо­ван­ной и состав­ляв­шей в куль­тур­ном и соци­аль­ном отно­ше­ни­ях как бы часть Ита­лии. Что же каса­ет­ся Транс­па­дан­ской Гал­лии, то на нее рас­про­стра­не­ны были пра­ва латин­ско­го граж­дан­ства. Цезарь завер­шил здесь тот про­цесс, кото­рый начал­ся зна­чи­тель­но ранее.

Еще во вре­мя Союз­ни­че­ской вой­ны Пом­пей Стра­бон пре­до­ста­вил пра­ва латин­ско­го граж­дан­ства корен­ным жите­лям (uete­ri­bus in­co­lis) Транс­па­дан­ской обла­сти305. При Цеза­ре раз­лич­ным аль­пий­ским пле­ме­нам было дано латин­ское граж­дан­ство, а неко­то­рые из них были при­пи­са­ны (на пра­вах attri­bu­ti) к сосед­ним муни­ци­пи­ям. При­мер Транс­па­дан­ской обла­сти был исполь­зо­ван как пре­цедент. Пра­ва латин­ско­го граж­дан­ства рас­про­стра­ня­ют­ся широ­ко и в Нар­бон­ской Гал­лии. Цезарь не огра­ни­чи­ва­ет­ся при­ле­жа­щи­ми к Ита­лии обла­стя­ми. Им поло­же­но было нача­ло широ­ко­му рас­про­стра­не­нию латин­ско­го граж­дан­ства в замор­ских обла­стях. При нем полу­чи­ли с.93 латин­ское граж­дан­ство сици­лий­ские горо­да, он поло­жил нача­ло широ­ко­му рас­про­стра­не­нию латин­ско­го граж­дан­ства в Испа­нии306.

Боль­шое зна­че­ние име­ла так­же коло­ни­за­ция, про­во­див­ша­я­ся Цеза­рем. По дан­ным Све­то­ния, в коло­ни­ях, осно­ван­ных за морем, Цезарь рас­се­лил 80 тыс. граж­дан307. Зна­чи­тель­ную часть состав­ля­ли сре­ди коло­ни­стов вете­ра­ны и мало­иму­щие рим­ские граж­дане; осно­ва­ние коло­ний долж­но было спо­соб­ст­во­вать раз­ви­тию обме­на. Цезарь осно­вы­ва­ет коло­нии в Малой Азии, в Гре­ции был вос­ста­нов­лен Коринф. На место послед­не­го выведе­на была коло­ния Laus Iulia Co­rin­thus, жите­ли кото­рой были глав­ным обра­зом рим­ские воль­ноот­пу­щен­ни­ки гре­че­ско­го и восточ­но­го про­ис­хож­де­ния308. Тем самым Юлию Цеза­рю более чем через три чет­вер­ти сто­ле­тия уда­лось осу­ще­ст­вить про­ект Гая Грак­ха. По пути Грак­ха шел Цезарь и в вопро­се о Кар­фа­гене. По пово­ду вре­ме­ни засе­ле­ния послед­не­го в лите­ра­ту­ре не суще­ст­ву­ет обще­го мне­ния. Ста­рые авто­ры отно­си­ли воз­рож­де­ние Кар­фа­ге­на ко вре­ме­ни Авгу­ста309. Но боль­ше осно­ва­ний отне­сти засе­ле­ние его ко вре­ме­ни Цеза­ря. Кор­не­ман пред­по­ла­гал даже, что в духе сво­ей широ­кой демо­кра­ти­че­ской коло­ни­аль­ной поли­ти­ки Цезарь осно­вал боль­шой город, вклю­чив­ший в свою терри­то­рию ряд сосед­них посе­ле­ний и пред­став­ляв­ший собой насто­я­щую копию элли­ни­сти­че­ских горо­дов-государств310. Поло­же­ние это было опро­верг­ну­то. Судя по все­му, пер­во­на­чаль­но созда­ют­ся два раз­лич­ных в пра­во­вом отно­ше­нии горо­да — тузем­ный, пуни­че­ский, как ciui­tas pe­re­gri­na, и рим­ский, как co­lo­nia ciui­um Ro­ma­no­rum. Вполне воз­мож­но, что офи­ци­аль­ное осно­ва­ние горо­да про­изо­шло уже после смер­ти Цеза­ря (в 42 г.)311.

Рим­ские коло­нии выво­дят­ся и в несколь­ких горо­дах Афри­ки и Нуми­дии, в Нар­бон­ской Гал­лии, в Сици­лии и Испа­нии. Най­ден­ная в 70-х годах на месте испан­ско­го горо­да Урзо­на над­пись содер­жит зна­чи­тель­ные обрыв­ки уста­ва осно­ван­ной Цеза­рем (или Анто­ни­ем по зако­ну Цеза­ря) коло­нии (co­lo­nia Iulia Ge­ne­ti­va). В ней опре­де­ля­ют­ся пра­ва и обя­зан­но­сти маги­ст­ра­тов, уста­нав­ли­ва­ют­ся пра­ви­ла, касаю­щи­е­ся город­ско­го с.94 бла­го­устрой­ства, игр, куль­та. Как и lex Iulia mu­ni­ci­pa­lis, lex Iulia Ge­ne­ti­va обес­пе­чи­ва­ет управ­ле­ние горо­дом за мест­ны­ми «надеж­ны­ми» эле­мен­та­ми. Соглас­но уста­ву, нель­зя нико­го изби­рать деку­ри­о­ном, авгу­ром, пон­ти­фи­ком из тех, кто не имел место­жи­тель­ства в самом горо­де или же в при­ле­гаю­щей на тыся­чу шагов к нему окрест­но­сти. Вме­сте с тем под угро­зой штра­фа деку­ри­о­нам запре­ща­ет­ся при­ни­мать какие-либо подар­ки, при­но­ше­ния или денеж­ные сум­мы от раз­лич­ных лиц, в част­но­сти от откуп­щи­ков и съем­щи­ков. Одна из ста­тей запре­ща­ла коло­ни­стам устра­и­вать собра­ния и заго­во­ры. Эта ста­тья отра­жа­ет общую поли­ти­ку Цеза­ря, огра­ни­чи­вав­ше­го поли­ти­че­ские объ­еди­не­ния и запре­тив­ше­го в Риме квар­таль­ные кол­ле­гии, вос­ста­нов­лен­ные Кло­ди­ем. Пер­вые деку­ри­о­ны и маги­ст­ра­ты были, види­мо, назна­че­ны Цеза­рем, в даль­ней­шем они изби­ра­лись, при­чем стро­го пред­у­смат­ри­ва­лось, чтобы при выбо­рах не было ника­ких зло­употреб­ле­ний. Харак­тер­на ста­тья 131, по кото­рой раз­ре­ша­ет­ся изби­рать в чис­ло hos­pes (т. е. в патро­ны) толь­ко тех сена­то­ров (и их детей), кото­рые в Риме не име­ли im­pe­rium, а были priua­ti. Устав, неод­но­крат­но под­чер­ки­ваю­щий, что коло­ния воз­веде­на дик­та­то­ром Гаем Цеза­рем, пре­до­сте­ре­га­ет, таким обра­зом, от под­держ­ки тех рим­ских маг­на­тов, кото­рые мог­ли пред­став­лять для дик­та­то­ра какую-нибудь опас­ность312.

Каких-либо досто­вер­ных дан­ных, выра­жаю­щих общую точ­ку зре­ния само­го Цеза­ря на вопро­сы коло­ни­за­ции про­вин­ций и рас­ши­ре­ния прав граж­дан­ства, не сохра­ни­лось, и труд­но решить вопрос, мож­но ли все упо­мя­ну­тые меро­при­я­тия рас­смат­ри­вать как осу­щест­вле­ние опре­де­лен­ной, про­ду­ман­ной зара­нее про­грам­мы, или же они про­во­ди­лись ad hoc, в свя­зи с теми или ины­ми собы­ти­я­ми. Тем не менее, эти меро­при­я­тия Цеза­ря в сво­ей сово­куп­но­сти были серь­ез­ным шагом по пути рома­ни­за­ции рим­ской дер­жа­вы.

Цен­тра­ли­зу­ю­щих тен­ден­ций в поли­ти­ке Цеза­ря нель­зя, одна­ко, пре­уве­ли­чи­вать. Он сохра­ня­ет и под­твер­жда­ет осо­бы­ми акта­ми пра­ва сво­бод­ных союз­ных горо­дов (ciui­ta­tes foe­de­ra­tes); в 48 г. он про­воз­гла­сил сво­бо­ду горо­дов, сто­яв­ших на сто­роне Пом­пея, — Книда и Или­о­на; в 47 г. жите­ли Мити­ле­ны обра­ти­лись к нему с прось­бой о про­ще­нии. Цезарь при­нял во вни­ма­ние их рас­ка­я­ние, и в 45 г. прось­ба мити­лен­цев была удо­вле­тво­ре­на: город по-преж­не­му стал сво­бод­ным и союз­ным313. с.95 Сво­бод­ные горо­да Гре­ции и Малой Азии полу­чи­ли от Цеза­ря ряд пре­иму­ществ.

Цезарь назна­чал в про­вин­ции близ­ких ему лиц; како­вы были резуль­та­ты дея­тель­но­сти новой адми­ни­ст­ра­ции, мы хоро­шо не зна­ем. Извест­но о спра­вед­ли­вом управ­ле­нии Гал­ли­ей Мар­ка Юния Бру­та, но так­же извест­но и о зло­употреб­ле­ни­ях в Афри­ке Сал­лю­стия Кри­спа. Содер­жа­ние армии, три­ум­фы, зре­ли­ща, разда­чи тре­бо­ва­ли боль­ших средств. В неко­то­рых местах были повы­ше­ны нало­ги как мера нака­за­ния за помощь пом­пе­ян­цам. Так, жите­ли Сар­ди­нии обя­за­ны были пла­тить не деся­тую, а вось­мую часть сво­их дохо­дов. Жите­ли Леп­ти­са долж­ны были в виде пени достав­лять еже­год­но государ­ству 300 тыс. фун­тов олив­ко­во­го мас­ла, жите­ли Тап­са долж­ны были вне­сти 2 млн. сестер­ци­ев, а округ — 3 млн., жите­ли Гад­ру­ме­та — 3 млн., а округ — 5 млн. сестер­ци­ев314. Но глав­ное зна­че­ние про­вин­ци­аль­ной поли­ти­ки Цеза­ря заклю­ча­лось в том, что он поло­жил нача­ло пере­хо­ду от откуп­ной систе­мы к цен­тра­ли­зо­ван­ной систе­ме взи­ма­ния нало­гов. Жите­ли Гал­лии долж­ны были вно­сить нало­ги не пуб­ли­ка­нам, а пра­ви­те­лю про­вин­ции. В про­вин­ции Азии Цезарь раз­ре­шил соби­рать нало­ги не пуб­ли­ка­нам, а город­ским сове­там315 и отме­нил обре­ме­ни­тель­ную деся­ти­ну, вме­сто кото­рой уста­нов­ле­на была опре­де­лен­ная сум­ма еже­год­ных сбо­ров316. Пере­ста­ла взи­мать­ся деся­ти­на с Сици­лии, полу­чив­шей пра­ва латин­ско­го граж­дан­ства.

Поли­ти­ка Цеза­ря в отно­ше­нии про­вин­ций вряд ли изме­ни­ла ради­каль­но поло­же­ние всей мас­сы рим­ских под­дан­ных, но ему пер­во­му, несо­мнен­но, при­над­ле­жат серь­ез­ные меро­при­я­тия, направ­лен­ные к пре­вра­ще­нию Рима из горо­да-государ­ства, вла­де­ю­ще­го про­вин­ци­я­ми как сво­и­ми поме­стья­ми, в еди­ное государ­ство с рав­но­прав­ны­ми терри­то­ри­аль­ны­ми обла­стя­ми. Пра­ва латин­ско­го и рим­ско­го граж­дан­ства ста­ли доступ­ны мно­гим про­вин­ци­а­лам. Цезарь пони­мал, что под­держ­ка про­вин­ци­а­лов игра­ет боль­шую роль, осо­бен­но во вре­мя вой­ны, но вме­сте с тем он был далек от про­ти­во­по­став­ле­ния про­вин­ций Риму, и нет осно­ва­ний счи­тать, что про­вин­ци­аль­ное рабо­вла­дель­че­ское насе­ле­ние было глав­ной его опо­рой, так как оно было в поли­ти­че­ском отно­ше­нии маловли­я­тель­но.

Заво­е­ва­ния Цеза­ря, несо­мнен­но, спо­соб­ст­во­ва­ли росту тор­го­вых свя­зей. Цезарь стре­мил­ся под­дер­жать кредит и не допу­стить финан­со­вой раз­ру­хи317. Таков мотив его финан­со­вой рефор­мы.

с.96 Цезарь покро­ви­тель­ст­во­вал раз­лич­но­го рода дель­цам и поль­зо­вал­ся их услу­га­ми. Эта груп­па была, веро­ят­но, зна­чи­тель­на и вли­я­тель­на, но мы зна­ем о ней срав­ни­тель­но мало. Нам извест­но, что на сто­роне Цеза­ря сто­ял зна­ме­ни­тый Раби­рий Постум, про­сла­вив­ший­ся сво­и­ми спе­ку­ля­ци­я­ми. Дове­рен­ны­ми Цеза­ря были всад­ни­ки Оппий и Бальб, испан­ские уро­жен­цы, выпол­няв­шие самые раз­но­об­раз­ные его пору­че­ния. Лица, вхо­див­шие в состав этой груп­пы дель­цов, при­над­ле­жа­ли к всад­ни­кам, но отож­дествлять их с сосло­ви­ем всад­ни­ков мы не име­ем осно­ва­ний. Во вре­ме­на Сул­лы и Мария всад­ни­че­ство высту­па­ло как еди­ное сосло­вие, защи­щав­шее свои инте­ре­сы и боров­ше­е­ся про­тив ноби­ли­те­та. Одна­ко за 40 лет про­изо­шли изме­не­ния. Всад­ни­че­ство про­дол­жа­ло еще играть зна­чи­тель­ную роль в хозяй­ст­вен­ной жиз­ни Рима, но не явля­лось уже само­сто­я­тель­ной поли­ти­че­ской силой. Пред­ста­ви­те­ли всад­ни­ков высту­па­ли и на сто­роне Цеза­ря и на сто­роне его про­тив­ни­ков. Были всад­ни­ки, стре­мив­ши­е­ся сто­ять в сто­роне от поли­ти­че­ской борь­бы, подоб­но дру­гу Цице­ро­на Атти­ку, имея дру­зей и в том и в дру­гом лаге­ре. При попол­не­нии Цеза­рем сена­та туда вошли лица, при­над­ле­жа­щие к всад­ни­кам. Стал сена­то­ром выше­упо­мя­ну­тый Раби­рий, вошел в сенат всад­ник Элий Ламия, кото­ро­го Цице­рон назы­ва­ет пер­вым сре­ди всад­ни­че­ско­го сосло­вия (equestris or­di­nis prin­ceps) и кото­рый вел круп­ные дела в Афри­ке. Но вхож­де­ние несколь­ких всад­ни­ков в сенат не гово­рит еще о том, что всад­ни­че­ство игра­ло боль­шую роль сре­ди при­вер­жен­цев Цеза­ря.

Вокруг Цеза­ря груп­пи­ро­ва­лись опре­де­лен­ные кру­ги рим­ских всад­ни­ков, бога­тых ита­лий­ских муни­ци­па­лов и знат­ных рома­ни­зо­вав­ших­ся про­вин­ци­а­лов. Эти эле­мен­ты боль­ше все­го были заин­те­ре­со­ва­ны в пре­одо­ле­нии той раз­дроб­лен­но­сти, кото­рая харак­тер­на для позд­не­рес­пуб­ли­кан­ско­го Рима. Рим, центр миро­вой дер­жа­вы, про­дол­жал оста­вать­ся горо­дом-государ­ст­вом, а каж­дый круп­ный и мел­кий город про­дол­жал жить мест­ной жиз­нью. Гра­бе­жи рим­ских намест­ни­ков спо­соб­ст­во­ва­ли разо­ре­нию про­вин­ций. Наи­бо­лее даль­но­вид­ные пред­ста­ви­те­ли тор­го­во-ростов­щи­че­ско­го слоя насе­ле­ния про­вин­ций под­дер­жи­ва­ли поэто­му Цеза­ря в его меро­при­я­ти­ях по кон­со­лида­ции рим­ско­го государ­ства. Одна­ко было бы непра­виль­но счи­тать Цеза­ря огра­ди­те­лем инте­ре­сов толь­ко этой груп­пы и ее став­лен­ни­ком. Она была для это­го незна­чи­тель­на в коли­че­ст­вен­ном отно­ше­нии и поли­ти­че­ски маловли­я­тель­на. Зна­че­ние ее вырас­та­ло бла­го­да­ря успе­хам Цеза­ря.

Слож­ны­ми сле­ду­ет счи­тать отно­ше­ния меж­ду Цеза­рем и гос­под­ст­ву­ю­щим сена­тор­ским сосло­ви­ем, боль­шин­ство кото­ро­го при­над­ле­жа­ло к опти­ма­там. Этот слой рим­ско­го рабо­вла­дель­че­ско­го обще­ства пред­став­лял собой зна­чи­тель­ную силу в государ­стве. В его руках была сосре­дото­че­на бо́льшая часть земель, с.97 обра­ба­ты­вав­ших­ся трудом рабов, ему фак­ти­че­ски в тече­ние мно­гих веков при­над­ле­жа­ла поли­ти­че­ская власть в государ­стве; оно силь­но было сво­и­ми тра­ди­ци­я­ми, поли­ти­че­ским и воен­ным опы­том, чле­ны сена­та были свя­за­ны меж­ду собой уза­ми род­ства, свой­ства и друж­бы. Прав­да, после Сул­лы пра­вя­щая знать пере­жи­ва­ла кри­зис. В силу раз­лич­ных при­чин извест­ные пат­ри­ци­ан­ские фами­лии (Гора­ции, Гости­лии) исчез­ли вовсе, дру­гие сохра­ня­лись бла­го­да­ря систе­ме усы­нов­ле­ний, но не игра­ли суще­ст­вен­ной роли. Фабии, напри­мер, меж­ду 116 и 45 гг. не дали ни одно­го кон­су­ла. В спис­ке извест­ных нам сена­то­ров 50 г. Вил­лемс отме­ча­ет из среды пат­ри­ци­ев одно­го лишь Фабия. Из дру­гих пат­ри­ци­ан­ских родов сохра­ня­ли извест­ное зна­че­ние Клав­дии и Кор­не­лии; Эми­лии в упо­мя­ну­том спис­ке пред­став­ле­ны четырь­мя чле­на­ми. Из 418 извест­ных чле­нов сена­та пат­ри­ци­ан­ская груп­па состо­я­ла не более чем из соро­ка чле­нов — в основ­ном маловли­я­тель­ных и мало­за­мет­ных сена­то­ров. Из ста­рых пле­бей­ских фами­лий почти исчез­ли Ливии, Сем­п­ро­нии и Фуль­вии, но сохра­ня­ли зна­че­ние Лици­нии, Юнии, Каль­пур­нии и Цеци­лии Метел­лы, играв­шие боль­шую роль во вре­ме­на Сул­лы, но утра­тив­шие до извест­ной сте­пе­ни зна­че­ние к середине I в. до н. э. В собы­ти­ях 51—49 гг., как было ска­за­но, сыг­ра­ли роль Клав­дии Мар­цел­лы. Сенат попол­нял­ся посте­пен­но новы­ми людь­ми. Таки­ми были Пом­пеи из Пице­на, Муна­ции из Тибу­ра, Аннии из Лану­вия и пр. Эти ho­mi­nes noui мог­ли про­ник­нуть в сенат лишь при усло­вии покро­ви­тель­ства вли­я­тель­ных сена­то­ров, и поли­ти­че­ская пози­ция их не отли­ча­лась обыч­но от взглядов и так­ти­ки сена­тор­ско­го боль­шин­ства318. Посколь­ку им не хва­та­ло знат­но­го про­ис­хож­де­ния, они ста­ра­лись пока­зать сво­им поведе­ни­ем, что они люди, достой­ные сена­тор­ско­го зва­ния. В реши­тель­ный момент сена­тор­ская оли­гар­хия, ста­вив­шая сво­ей целью сохра­не­ние поли­ти­че­ско­го sta­tus quo, не нашла сво­его вождя. Опас­ность пере­рас­та­ния мас­со­вых сти­хий­ных дви­же­ний рабов и бед­но­ты в рево­лю­цию при­ве­ла сена­то­ров к сою­зу с Гне­ем Пом­пе­ем. В Цеза­ре сена­то­ры виде­ли нару­ши­те­ля тра­ди­ций, опа­са­лись, что он может быть с.98 винов­ни­ком опас­но­го пере­во­рота, и наи­бо­лее реши­тель­ные опти­ма­ты уско­ри­ли нача­ло граж­дан­ской вой­ны.

Но сена­тор­ское сосло­вие не пред­став­ля­ло собой в поли­ти­че­ском отно­ше­нии еди­но­го цело­го. Нуж­но отме­тить, что не толь­ко поли­ти­че­ские моти­вы сыг­ра­ли извест­ную роль в раз­ры­ве меж­ду Пом­пе­ем и Цеза­рем. Пози­ции сена­то­ров опре­де­ля­лись и лич­ны­ми моти­ва­ми, свя­зан­ны­ми с их мате­ри­аль­ным поло­же­ни­ем. Р. Ю. Вип­пер в сво­ей рабо­те о кон­це рес­пуб­ли­ки и нача­ле импе­рии с пол­ной убеди­тель­но­стью пока­зал, что разо­рив­ши­е­ся или разо­ря­ю­щи­е­ся сена­то­ры низ­ше­го ран­га при­ни­ма­ли вид­ное уча­стие и в пере­во­ро­те Сул­лы и в после­дую­щих собы­ти­ях319.

Когда на поли­ти­че­ском гори­зон­те обо­зна­ча­лись при­зна­ки граж­дан­ской вой­ны, Целий писал Цице­ро­ну, что к Цеза­рю при­мкнут те, кто не видит выхо­да из затруд­ни­тель­но­го поло­же­ния (под этим разу­ме­лась лич­ная задол­жен­ность)320. Цице­рон в пись­ме к Атти­ку дает весь­ма нелест­ную харак­те­ри­сти­ку сто­рон­ни­кам Цеза­ря в сена­те и ука­зы­ва­ет, что на сто­роне Цеза­ря те, кто угне­тен дол­га­ми, при­чем чис­ло их боль­ше, чем он пред­по­ла­гал.

Когда нача­лась вой­на, боль­шин­ство сена­та, его «цвет», было на сто­роне Пом­пея. Мно­гие сена­то­ры бежа­ли из Рима321. Незна­чи­тель­ное чис­ло оста­лось ней­траль­ным. На сто­роне Цеза­ря в нача­ле вой­ны были глав­ным обра­зом моло­дые сена­то­ры («iuue­nes» — по опре­де­ле­нию Цице­ро­на), нахо­див­ши­е­ся у него в каче­стве лега­тов или бежав­шие к нему, как Кури­он, Анто­ний и Кас­сий322.

Но в рас­че­ты Цеза­ря не вхо­ди­ла борь­ба с сена­том как учреж­де­ни­ем рес­пуб­ли­ки или сена­тор­ским сосло­ви­ем в целом. Он борол­ся про­тив сво­их вра­гов, офи­ци­аль­но объ­явив, что цель его — осво­бож­де­ние себя и рим­ско­го наро­да от гос­под­ства неболь­шой куч­ки людей («ex prouin­cia eg­res­sum ut se et po­pu­lum Ro­ma­num pau­co­rum fac­tio­ne op­res­sum in li­ber­ta­tem uin­di­ca­ret»)323. Цезарь стре­мил­ся при­дать вид закон­но­сти сво­е­му выступ­ле­нию и при­влечь на свою сто­ро­ну вли­я­тель­ных сена­то­ров. Об этом свиде­тель­ст­ву­ет такой эпи­зод: когда Л. Доми­ций Аге­но­барб, воз­глав­ляв­ший вер­ный Пом­пею гар­ни­зон Кор­фи­ния, после неудач­но­го сопро­тив­ле­ния сдал город Цеза­рю, послед­ний не толь­ко поща­дил Доми­ция, но и отпу­стил его, воз­вра­тив даже 6 млн. сестер­ций, кото­рые Доми­ций хра­нил в Кор­фи­нии324. Вели­ко­ду­шие (cle­men­tia) Цеза­ря сыг­ра­ло боль­шую роль. с.99 В Рим к нему собра­лось нема­ло сена­то­ров, остав­ших­ся в Ита­лии. Таким обра­зом, в ходе граж­дан­ской вой­ны извест­ная груп­па сена­то­ров ока­за­лась в чис­ле при­вер­жен­цев Цеза­ря. На сто­роне Цеза­ря ока­за­лось три кон­су­ля­ра, осуж­ден­ных в раз­лич­ное вре­мя суда­ми: Гай Анто­ний, кон­сул 63 г., Авл Габи­ний, кон­сул 58 г., и Марк Вале­рий Мес­са­ла Руф, кон­сул 53 г. На сто­роне Цеза­ря была груп­па пат­ри­ци­ев, не при­над­ле­жав­ших к no­bi­les, т. е. про­ис­хо­див­шие не из кон­суль­ских семей: Фабий Мак­сим, Аппий Клав­дий, Тибе­рий Клав­дий Нерон, Кор­не­лий Дола­бел­ла, Эми­лий Лепид. Если сами no­bi­les были на сто­роне Пом­пея, то дети неко­то­рых из них сра­жа­лись на сто­роне Цеза­ря. Цице­рон воз­му­щал­ся тем, что неко­то­рые опти­ма­ты, напри­мер Кв. Тици­ний и Сер­вий Суль­пи­ций, сами посла­ли детей сво­их слу­жить к Цеза­рю325. На сто­роне Цеза­ря сра­жал­ся сын зна­ме­ни­то­го ора­то­ра Квин­та Гор­тен­зия Гор­та­ла326.

Поли­ти­ка «вели­ко­ду­шия» каза­лась опти­ма­там подо­зри­тель­ной, но Цезарь ее про­во­дил после­до­ва­тель­но, несмот­ря на то, что боль­шин­ство сена­то­ров про­дол­жа­ло оста­вать­ся на сто­роне Пом­пея. После бит­вы при Фар­са­ле немно­го­чис­лен­ные сена­то­ры, нахо­див­ши­е­ся в вой­ске Пом­пея, иска­ли спа­се­ния в бег­стве; зна­чи­тель­ная часть сена­то­ров оста­лась в Гре­ции и полу­чи­ла про­ще­ние в 47 г., когда Цезарь воз­вра­щал­ся в Рим из Азии. Непри­ми­ри­мые, одна­ко, собра­ли свои силы про­тив Цеза­ря в Афри­ке, а затем в Испа­нии327.

В 47 г. в Ита­лии Цезарь при встре­че с Цице­ро­ном ока­зал послед­не­му зна­ки вни­ма­ния. В 46 г. по воз­вра­ще­нии из Афри­ки сенат про­сил о воз­вра­ще­нии Мар­ка Клав­дия Мар­цел­ла, кон­су­ла 51 г. (см. выше).

Отно­си­тель­но иму­ще­ства бежав­ших с Пом­пе­ем Цезарь вна­ча­ле не сде­лал ника­ких рас­по­ря­же­ний, но хозяй­ни­чав­ший в Ита­лии Анто­ний широ­ко поль­зо­вал­ся сво­и­ми пра­ва­ми, кон­фис­куя золо­то и сереб­ро. В 47 г. пре­то­ром Авлом Гир­ци­ем был про­веден закон, кото­рый огра­ни­чи­вал пра­ва полу­чив­ших про­ще­ние328. Иму­ще­ство Пом­пея и его сто­рон­ни­ков, не вер­нув­ших­ся и не полу­чив­ших про­ще­ния, про­да­ва­лось с аук­ци­о­на. Сред­ства от про­да­жи шли и в каз­ну и в поль­зу близ­ких к Цеза­рю лиц. Граж­дан­ская вой­на при­ве­ла к зна­чи­тель­ным опу­сто­ше­ни­ям в рядах сена­то­ров, кро­ме того, Цеза­рю, несо­мнен­но, важ­но было иметь в соста­ве сена­та сво­их людей. Еще в 49 г. были отме­не­ны судеб­ные реше­ния в отно­ше­нии раз­лич­ных сена­то­ров и воз­вра­ще­ны пра­ва тем, кто был исклю­чен из сена­та в 50 г.329

с.100 Пол­но­мо­чия, полу­чен­ные Цеза­рем после бит­вы при Тап­се, дали ему легаль­ные осно­ва­ния для попол­не­ния сена­та. Чис­ло сена­то­ров уве­ли­че­но было до 900. Сре­ди новых сена­то­ров были лица всад­ни­че­ско­го сосло­вия, пред­ста­ви­те­ли ита­лий­ской муни­ци­паль­ной ари­сто­кра­тии, выслу­жив­ши­е­ся воен­ные, уро­жен­цы про­вин­ций (но, види­мо, не про­вин­ци­а­лы, а рим­ские граж­дане), дети воль­ноот­пу­щен­ни­ков330. Ана­лиз соста­ва новых сена­то­ров, про­веден­ный наи­бо­лее после­до­ва­тель­но Сай­мом, пока­зал, что глав­ное место сре­ди новых сена­то­ров заня­ли всад­ни­ки и их сыно­вья, за ними сле­до­ва­ли пред­ста­ви­те­ли ита­лий­ской муни­ци­паль­ной ари­сто­кра­тии. Из ита­ли­ков вышли и те цен­ту­ри­о­ны, кото­рые достиг­ли при Цеза­ре сена­тор­ско­го ран­га. О гал­лах-полу­вар­ва­рах, «сме­нив­ших шта­ны на тогу-лати­кла­ву»331, Све­то­ний напи­сал, веро­ят­но, на осно­ва­нии анти­це­за­ри­ан­ско­го пам­фле­та. Жите­ли Циз­аль­пин­ской Гал­лии были дав­но рома­ни­зо­ва­ны, а в Нар­бон­ской Гал­лии издав­на жило мно­го ита­лий­ских имми­гран­тов. Испан­ские выход­цы мог­ли быть уро­жен­ца­ми коло­ний, имев­ших пра­ва граж­дан­ства. Так, Бальб не сам стал сена­то­ром, а в сенат вошел его сын. Быв­ший раб, Вен­ти­дий Басс, уро­же­нец горо­да Ауску­ла в Пицене, был взят в плен во вре­мя Союз­ни­че­ской вой­ны, но впо­след­ст­вии осво­бож­ден. При Цеза­ре Вен­ти­дий слу­жил в армии и сумел отли­чить­ся332.

Сол­да­ты, про­вин­ци­а­лы и воль­ноот­пу­щен­ни­ки состав­ля­ли, несо­мнен­но, мень­шин­ство, но при­сут­ст­вие их в сена­те было необыч­но — это шло враз­рез с тра­ди­ци­я­ми.

Цезарь уве­ли­чил чис­ло маги­ст­ра­тов: кве­сто­ров изби­ра­лось при нем 40, эди­лов — 8, а пре­то­ров в 44 г. — 16333.

Еже­год­но изби­ра­лись не два, а несколь­ко пар кон­су­лов (or­di­na­rii — по име­ни кото­рых назы­вал­ся год и suf­fec­ti — всту­пав­шие в управ­ле­ние в тече­ние года). Все это откры­ва­ло доступ в сенат новым лицам и соот­вет­ст­во­ва­ло потреб­но­стям государ­ст­вен­но­го управ­ле­ния.

По зако­ну три­бу­на 49 г. Луция Кас­сия Лон­ги­на неко­то­рые сена­тор­ские семьи были при­чис­ле­ны к сосло­вию пат­ри­ци­ев334. Несо­мнен­но, мера эта удо­вле­тво­ря­ла тще­сла­вие наи­бо­лее вид­ных сена­тор­ских семей. В то же вре­мя она не име­ла пре­цеден­тов во вре­ме­на рес­пуб­ли­ки. Цезарь как бы вос­ста­но­вил для себя пра­во, при­над­ле­жав­шее по тра­ди­ции рим­ским царям335.

с.101 В отно­ше­ни­ях меж­ду Цеза­рем и сена­тор­ским сосло­ви­ем было нема­ло про­ти­во­ре­чий. Цезарь не отри­цал пре­иму­ществ и при­ви­ле­гий выс­ше­го рим­ско­го сосло­вия, и сам он еще в 60-х годах гово­рил о древ­но­сти и боже­ст­вен­ном про­ис­хож­де­нии сво­его рода.

Офи­ци­аль­но сена­то­ры при­ми­ри­лись с Цеза­рем, и в речи, про­из­не­сен­ной в бла­го­дар­ность за воз­вра­ще­ние Мар­цел­ла, Цице­рон ука­зал на необ­хо­ди­мость про­ве­сти ряд реформ, дабы вос­ста­но­вить то, что при­шло в упа­док во вре­мя вой­ны, «устро­ить суды, вос­ста­но­вить дове­рие меж­ду людь­ми (под “reuo­can­da fi­des” име­ет­ся в виду и кредит, и доб­ро­со­вест­ность в дело­вых отно­ше­ни­ях, и вер­ность в отно­ше­ни­ях меж­ду чле­на­ми семьи и обще­ства), обуздать раз­врат, уве­ли­чить дето­рож­де­ние, пре­одо­леть суро­вы­ми зако­на­ми то, что, рас­пав­шись, куда-то рас­плы­лось»336.

Сал­лю­стий в сво­их пись­мах к Цеза­рю так­же тре­бу­ет рефор­мы нра­вов; на осно­ва­нии это­го мы можем заклю­чить, что про­ек­ты опти­ма­тов, касаю­щи­е­ся борь­бы за укреп­ле­ние нра­вов, были при­ня­ты Цеза­рем.

Цезарь ввел стро­гие зако­ны про­тив рос­ко­ши, в силу кото­рых осо­бые над­зи­ра­те­ли следи­ли за тем, чтобы не поку­па­лись запре­щен­ные про­дук­ты; лик­то­ры и сол­да­ты ходи­ли по домам и рек­ви­зи­ро­ва­ли запа­сы про­дук­тов, кото­рые не соот­вет­ст­во­ва­ли зако­нам про­тив рос­ко­ши в сто­ле337. В духе опти­ма­тов про­веде­ны были, несо­мнен­но, и упо­мя­ну­тые выше анти­де­мо­кра­ти­че­ские зако­ны Цеза­ря, запре­щав­шие кол­ле­гии и огра­ни­чи­вав­шие чис­ло пле­бе­ев, полу­чав­ших хлеб от государ­ства.

Но все эти бла­го­же­ла­тель­ные в отно­ше­нии ари­сто­кра­тии меро­при­я­тия пара­ли­зо­ва­лись монар­хи­че­ски­ми устрем­ле­ни­я­ми Цеза­ря. Выбо­ры маги­ст­ра­тов были не сво­бод­ны. Коми­ции выби­ра­ли того, кого ука­зы­вал Цезарь338. Каж­дый член сена­та зави­сел от Цеза­ря. От него же зави­се­ло попол­не­ние сена­та новы­ми чле­на­ми, а пра­вом этим, как уже было отме­че­но, Цезарь поль­зо­вал­ся чрез­вы­чай­но широ­ко, что вызва­ло недо­воль­ство ста­рых чле­нов сена­та. Доку­мен­тов, опре­де­ля­ю­щих истин­ные цели Цеза­ря в отно­ше­нии сена­та, не дошло, но мы впра­ве утвер­ждать, что он стре­мил­ся объ­еди­нить ста­рых чле­нов рим­ско­го сена­тор­ско­го сосло­вия с новы­ми, недав­но воз­веден­ны­ми в этот ранг, в осо­бую при­двор­ную ари­сто­кра­тию, поль­зу­ю­щу­ю­ся при­ви­ле­ги­ро­ван­ным поло­же­ни­ем по мило­сти монар­ха и во всем под­дер­жи­ваю­щую его. Но ни поли­ти­ка «вели­ко­ду­шия», ни кон­фис­ка­ция и про­да­жа с аук­ци­о­на иму­ще­ства наи­бо­лее упор­ных с.102 про­тив­ни­ков, ни щед­рое рас­пре­де­ле­ние маги­ст­ра­тур, про­вин­ций и поме­стий не при­ве­ли к осу­щест­вле­нию этой цели.

Рес­пуб­ли­кан­ские тра­ди­ции были еще живы и дей­ст­вен­ны, дале­ко не все пред­ста­ви­те­ли сена­тор­ско­го сосло­вия отка­зы­ва­лись от гос­под­ст­ву­ю­ще­го и неза­ви­си­мо­го поло­же­ния в государ­стве, какое зани­ма­ли по при­ме­ру отцов и пред­ков.

Поли­ти­ка лави­ро­ва­ния при­ве­ла к уста­нов­ле­нию лишь внеш­не­го согла­сия, по суще­ству же сена­тор­ское сосло­вие не мог­ло быть соци­аль­ной опо­рой Цеза­ря. Таким обра­зом, имея сто­рон­ни­ков сре­ди раз­лич­ных соци­аль­ных групп и сохра­няя в резуль­та­те поли­ти­ки лави­ро­ва­ния види­мую по отно­ше­нию к ним неза­ви­си­мость, Цезарь не имел проч­ной соци­аль­ной опо­ры. Пар­тия Цеза­ря, употреб­ляя выра­же­ние, при­ня­тое в его вре­мя, была мно­го­чис­лен­на, но раз­но­род­на по сво­е­му соста­ву. В этом была сла­бость цеза­риз­ма на пер­вой ста­дии; и это вело к тому, что вой­ско при­об­ре­та­ло осо­бен­но боль­шое зна­че­ние.

«Ce­dant ar­ma to­gae, con­ce­dat lau­rea lau­di» («пусть ору­жие усту­пит место тоге, а лав­ры — тор­же­ст­вен­ной речи»), — писал в сво­ей поэ­ме Цице­рон339, но об этом мож­но было толь­ко меч­тать.

Вли­я­ние и вес в рим­ском обще­стве мог в это вре­мя при­об­ре­сти толь­ко тот, кто опи­рал­ся на армию. Это учел Цезарь, создав­ший креп­кую, пре­дан­ную сво­е­му вождю армию.

Цезарь вел вой­ну в Гал­лии с пятью леги­о­на­ми; в нача­ле граж­дан­ской вой­ны у него было десять леги­о­нов, а к кон­цу вой­ны их ока­за­лось сорок. Чис­ло сол­дат в леги­оне того вре­ме­ни дохо­ди­ло до 4 тыс. (при нор­маль­ной чис­лен­но­сти 2000—2500). Снаб­же­ние армии тре­бо­ва­ло боль­ших средств; сохра­не­ние дис­ци­пли­ны тре­бо­ва­ло боль­шо­го искус­ства, осо­бен­но во вре­мя граж­дан­ских войн. Цезарь при­бе­гал к самым раз­но­об­раз­ным мерам. Жало­ва­нье сол­да­там было уве­ли­че­но со 120 до 225 дена­ри­ев; цен­ту­ри­он полу­чал 450 дена­ри­ев.

Про­фес­сио­на­лизм пустил уже глу­бо­кие кор­ни в армии. Имея свои проч­ные тра­ди­ции, армия пред­став­ля­ла собой мощ­ный кол­лек­тив, ото­рван­ный от дру­гих соци­аль­ных групп. Бога­тый мате­ри­ал для харак­те­ри­сти­ки вза­и­моот­но­ше­ний меж­ду арми­ей и пол­ко­вод­цем дают опи­са­ния войн, сде­лан­ные Цеза­рем и близ­ки­ми ему людь­ми. В антич­ной Гре­ции и в Риме в ран­ний пери­од их исто­рии воин и граж­да­нин были как бы сино­ни­ма­ми. Дис­ци­пли­на была в той или иной сте­пе­ни созна­тель­ной: ведь после вой­ны сол­дат решал на народ­ном собра­нии дела, в том чис­ле и те, кото­рые были свя­за­ны с его быв­шим пол­ко­вод­цем. Перед выступ­ле­ни­ем в поход, перед сра­же­ни­я­ми, по окон­ча­нии вой­ны и т. д. пол­ко­во­дец обра­щал­ся к сол­да­там с речью, моти­ви­ру­ю­щей с.103 так­ти­ку, обо­д­ря­ю­щей или пори­цаю­щей их. Извест­ные демо­кра­ти­че­ские тра­ди­ции оста­лись в вой­сках и во вре­ме­на Цеза­ря. Мы не можем пору­чить­ся, про­из­но­сил ли Цезарь те сло­ва, кото­рые при­во­дит он в сво­их «Запис­ках», но у нас есть уве­рен­ность в том, что содер­жа­ние речей пере­да­но им вер­но, пра­виль­но схва­чен общий харак­тер речей и у дру­гих авто­ров запи­сок о вой­нах Цеза­ря, несо­мнен­ных участ­ни­ков похо­дов.

Содер­жа­ние речей Цеза­ря перед вой­ска­ми ука­зы­ва­ет, что он воздей­ст­во­вал на сол­дат, апел­ли­руя к их созна­тель­но­сти и откры­вая им пер­спек­ти­вы пред­сто­я­щей кам­па­нии.

При оса­де Ава­ри­ка (52 г.) сол­да­ты увлек­лись пре­сле­до­ва­ни­ем непри­я­те­ля, но затем были отбро­ше­ны. На сле­дую­щий день Цезарь собрал сход­ку, на кото­рой он упре­кал сол­дат за неуме­рен­ность и алч­ность, а так­же за то, что они сами реши­ли, как про­дви­гать­ся впе­ред и как дей­ст­во­вать. Скром­ность и послу­ша­ние, гово­рил он (mo­des­tia et con­scien­tia), в войне так же доро­ги, как муже­ство и при­сут­ст­вие духа (vir­tus, mag­ni­tu­do ani­mi)340. Эти каче­ства, как пока­за­ли сле­дую­щие собы­тия, были осо­бен­но важ­ны во вре­мя граж­дан­ских войн. Пре­дан­ность и дис­ци­пли­на в армии дости­га­лись убеж­де­ни­я­ми, устра­ше­ни­я­ми, обе­ща­ни­я­ми, подар­ка­ми и стро­ги­ми нака­за­ни­я­ми. Поло­же­ние в государ­стве не было тай­ной для сол­дат; цели вой­ны долж­ны были быть оправ­дан­ны­ми в гла­зах вой­ска; воин­ская сход­ка (con­tio) напо­ми­на­ла во всем сход­ку граж­дан, и опыт­ный пол­ко­во­дец дол­жен был обла­дать каче­ства­ми хоро­ше­го ора­то­ра. Дема­го­гия игра­ла нема­лую роль в отно­ше­ни­ях меж­ду коман­ди­ром и сол­да­та­ми.

Начи­ная граж­дан­скую вой­ну, Цезарь обра­тил­ся к сол­да­там с речью, в кото­рой он оправ­ды­ва­ет пред­сто­я­щее наступ­ле­ние и воз­ла­га­ет вину на сво­их про­тив­ни­ков. Любо­пыт­но, что Цезарь обви­ня­ет не само­го Пом­пея, несо­мнен­но, еще сохра­нив­ше­го попу­ляр­ность сре­ди войск. Пом­пей, по сло­вам Цеза­ря, пови­нен лишь в непо­мер­ном често­лю­бии, кото­рое при­ве­ло его к тому, что его увлек­ли на свою сто­ро­ну недоб­ро­же­ла­те­ли (ini­mi­ci) Цеза­ря, винов­ные боль­ше, чем Сул­ла, в нару­ше­нии тра­ди­ци­он­ных демо­кра­ти­че­ских гаран­тий рим­ско­го плеб­са. В обра­ще­нии к сол­да­там Цезарь ука­зал, что интер­цес­сия три­бу­нов подав­ля­ет­ся ору­жи­ем, при­ни­ма­ют­ся неза­кон­но se­na­tus­con­sul­ta ul­ti­ma, народ при­зы­ва­ет­ся к ору­жию, хотя к тому нет ника­ких осно­ва­ний. В заклю­че­ние Цезарь про­сит сол­дат защи­тить его, их импе­ра­то­ра, под коман­до­ва­ни­ем кото­ро­го они сра­жа­лись девять лет и ока­за­ли столь­ко услуг оте­че­ству341.

с.104 Жаж­да добы­чи была, несо­мнен­но, одним из сти­му­лов, застав­ляв­ших сол­дат при­ни­мать уча­стие в войне. Галль­ская кам­па­ния мно­гих из них обо­га­ти­ла. Это ясно вид­но из слов Цеза­ря, ска­зан­ных в кон­це 49 г. по при­бы­тии в Брун­ди­зий. Он про­сил сол­дат не бес­по­ко­ить­ся о том, что они оста­ви­ли в Ита­лии свои вещи и рабов, и обе­щал щед­ро воз­на­гра­дить их после победы342.

Настро­е­ние сол­дат дале­ко не все­гда было оди­на­ко­вым. Ино­гда при­хо­ди­лось при­ни­мать экс­трен­ные меры, чтобы побудить их к актив­ным дей­ст­ви­ям. Напри­мер, в 49 г. в Испа­нии Цезарь при­бег к тако­му сред­ству: он занял денег у цен­ту­ри­о­нов и три­бу­нов и роздал их сол­да­там. Этим он достиг двух целей: цен­ту­ри­о­ны и три­бу­ны были как бы свя­за­ны зай­мом, а рас­по­ло­же­ние сол­дат при­об­ре­те­но было разда­ча­ми343. Подви­ги поощ­ря­лись экс­тра­ор­ди­нар­ны­ми денеж­ны­ми подар­ка­ми и воен­ны­ми отли­чи­я­ми (do­na mi­li­ta­ria)344. Цеза­рю уда­лось заво­е­вать исклю­чи­тель­ный авто­ри­тет сре­ди сол­дат. И во вре­мя пер­вой вой­ны в Испа­нии и во вре­мя оса­ды Дирра­хия армии при­шлось испы­ты­вать лише­ния, но сол­да­ты муже­ст­вен­но сра­жа­лись, несмот­ря на труд­но­сти. Цезарь ста­рал­ся пока­зать, что он хочет стать с сол­да­та­ми на рав­ную ногу. Он назы­вал сол­дат не mi­li­tes, а com­mi­li­to­nes — «сорат­ни­ки»345.

Во вре­мя галль­ских войн не было ни одно­го сол­дат­ско­го бун­та, но в пери­од граж­дан­ских войн Цеза­рю не раз при­шлось стал­ки­вать­ся с сол­дат­ски­ми воз­му­ще­ни­я­ми. Ска­за­лись общие усло­вия граж­дан­ской вой­ны; боль­шое вли­я­ние име­ла аги­та­ция про­тив­ной сто­ро­ны. Цезарь все­гда при­ни­мал экс­трен­ные меры к лик­вида­ции сол­дат­ских бун­тов, при­чем сред­ства их лик­вида­ции были самые раз­лич­ные. В 49 г., когда Цезарь оса­ждал Мас­си­лию, взбун­то­вал­ся девя­тый леги­он, квар­ти­ро­вав­ший в Пла­цен­ции. Цезарь быст­ро при­был на место вос­ста­ния. Он объ­явил сол­да­там о деци­ма­ции (каз­ни каж­до­го деся­то­го). Коман­ди­ры на коле­нях упра­ши­ва­ли о поща­де; в кон­це кон­цов было избра­но 120 чело­век, счи­тав­ших­ся глав­ны­ми зачин­щи­ка­ми, и 12 чело­век из них были при­го­во­ре­ны к смерт­ной каз­ни346.

Но осо­бен­но опас­ным был бунт сол­дат кам­пан­ских леги­о­нов (47 г.). Сол­да­ты тре­бо­ва­ли выпла­ты денег, обе­щан­ных им под Фар­са­лом, и отка­за­лись идти за Сал­лю­сти­ем Кри­спом, кото­рый дол­жен был вести их в Афри­ку. Бес­по­рядоч­ной тол­пой часть сол­дат напра­ви­лась в Рим, зани­ма­ясь на сво­ем пути гра­бе­жа­ми. При­ни­мать такие реши­тель­ные меры, как под Пла­цен­ци­ей, с.105 было, по-види­мо­му, рис­ко­ван­но. Цезарь обра­тил­ся к сол­да­там с речью, в кото­рой объ­явил, что счи­та­ет непо­слуш­ные части рас­пу­щен­ны­ми, но обя­зы­ва­ет­ся выпла­тить им все обе­щан­ное после того, как спра­вит три­умф. Эта речь возы­ме­ла соот­вет­ст­ву­ю­щее дей­ст­вие. Сол­да­ты рас­ка­и­ва­лись и моли­ли Цеза­ря о про­ще­нии. После это­го Цезарь хотел рас­пу­стить лишь деся­тый леги­он и отка­зал­ся от это­го реше­ния толь­ко тогда, когда сол­да­ты сами заяви­ли о каз­ни каж­до­го деся­то­го347. Сол­да­ты полу­чи­ли про­ще­ние, но Цезарь пом­нил зачин­щи­ков вос­ста­ния.

В каче­стве коман­ди­ров отдель­ных армий Цезарь назна­чал сво­их дру­зей из ари­сто­кра­ти­че­ской моло­де­жи. Мораль­ный облик их нам уже изве­стен. Сре­ди них были Кури­он, Анто­ний, Целий Руф, Гай Сал­лю­стий Кри­сп (исто­рик), Вати­ний и др. В лагерь Цеза­ря их при­во­ди­ла неред­ко задол­жен­ность, и хотя они ино­гда храб­ро сра­жа­лись, но дале­ко не все­гда точ­но испол­ня­ли при­ка­зы Цеза­ря и совсем не счи­та­лись с инте­ре­са­ми мест­ных жите­лей. Если ита­лий­ские горо­да мно­го пре­тер­пе­ли из-за зло­употреб­ле­ний Анто­ния, то испан­ским жите­лям при­шлось еще боль­ше вытер­петь из-за зло­употреб­ле­ний Квин­та Кас­сия Лон­ги­на, остав­лен­но­го Цеза­рем в Испа­нии в 49 г. В кон­це кон­цов его зло­употреб­ле­ния вызва­ли даже воз­му­ще­ние леги­о­нов348.

Труд­но уста­но­вить, когда сло­жил­ся у Цеза­ря план граж­дан­ской вой­ны, но о при­вя­зан­но­сти сол­дат он забо­тил­ся с пер­вых дней управ­ле­ния Гал­ли­ей. В этом отно­ше­нии он учел опыт Сул­лы и Пом­пея. Армия доста­ви­ла Цеза­рю победу над про­тив­ни­ка­ми. Опи­ра­ясь преж­де все­го на вой­ска, Цезарь захва­тил власть.

Армия для Цеза­ря была необ­хо­ди­ма не толь­ко для победы над его про­тив­ни­ка­ми. Она долж­на была укре­пить его авто­ри­тет сре­ди граж­дан­ско­го насе­ле­ния. В муни­ци­пи­ях слу­жив­шие в армии поль­зо­ва­лись пре­иму­ще­ства­ми при выбо­рах в город­ские маги­ст­ра­ты. По Ита­лии рас­се­ля­лись вете­ра­ны, кото­рые долж­ны были под­дер­жи­вать и укреп­лять поли­ти­че­ский режим Цеза­ря. Аппи­ан при­пи­сы­ва­ет Цеза­рю сле­дую­щие сло­ва, обра­щен­ные к сол­да­там: «Когда вой­на будет закон­че­на, я всем дам зем­лю, и не так, как Сул­ла, отни­мая ее у част­ных вла­дель­цев и посе­ляя огра­бив­ших с ограб­лен­ны­ми рядом, так что они нахо­дят­ся в веч­ной друг с дру­гом враж­де, но раздам вам зем­лю обще­ст­вен­ную и мою соб­ст­вен­ную, а если нуж­но будет, и еще при­куп­лю»349. Наде­ле­ние зем­лей в Ита­лии и про­вин­ци­ях было, таким обра­зом, для Цеза­ря не толь­ко опре­де­лен­ным видом с.106 награ­ды за выслу­гу лет, но и сред­ст­вом укреп­ле­ния сво­ей вла­сти и в извест­ной сте­пе­ни сред­ст­вом рома­ни­за­ции стра­ны. Но если при­нять во вни­ма­ние мно­го­чис­лен­ное вой­ско и дале­ко не спо­кой­ный «дух» цеза­ре­вых леги­о­нов, зада­ча эта была чрез­вы­чай­но труд­ной. При сокра­ще­нии армии Цеза­рю уда­лось дове­сти чис­ло леги­о­нов до 32. Цезарь не успел ни про­ве­сти до кон­ца сокра­ще­ние леги­о­нов, ни наде­лить вете­ра­нов зем­лей, и эта мно­го­чис­лен­ная армия, рас­счи­ты­вав­шая на щед­рые награ­ды, дале­ко еще не удо­вле­тво­рен­ная, сыг­ра­ла боль­шую роль в после­до­вав­ших за смер­тью Цеза­ря собы­ти­ях.

Армия Цеза­ря жила сво­и­ми про­фес­сио­наль­ны­ми инте­ре­са­ми, пред­став­ля­ла собой во мно­гих отно­ше­ни­ях деклас­си­ро­ван­ную мас­су. Опо­ра на нее и даже на худ­шие ее эле­мен­ты, т. е. на тех сол­дат и коман­ди­ров, кото­рые обо­га­ти­лись во вре­мя вой­ны, состав­ля­ет одну из осо­бен­но­стей рим­ско­го цеза­риз­ма.

Нали­чие боль­шой армии созда­ва­ло воз­мож­ность агрес­сив­ной поли­ти­ки. В сущ­но­сти толь­ко у Цеза­ря идея миро­во­го гос­под­ства ста­но­вит­ся прин­ци­пом рим­ской внеш­ней поли­ти­ки. Цице­рон гово­рил, что в резуль­та­те похо­дов Пом­пея гра­ни­цы мира ста­ли гра­ни­ца­ми рим­ско­го государ­ства350, но это не более, как апо­сте­ри­ор­ное обоб­ще­ние резуль­та­тов внеш­ней поли­ти­ки Пом­пея. В резуль­та­те его похо­дов рим­ское вли­я­ние утвер­ди­лось во мно­гих обла­стях Восто­ка и под власть Рима пере­шли стра­ны, счи­тав­ши­е­ся до того само­сто­я­тель­ны­ми.

Победы в Гал­лии спо­соб­ст­во­ва­ли утвер­жде­нию авто­ри­те­та Цеза­ря. После Алек­сан­дрий­ской вой­ны Цезарь занял­ся восточ­ны­ми дела­ми. Раз­ре­шал он их в том же направ­ле­нии, что и Пом­пей. Подоб­но послед­не­му он под­дер­жи­вал систе­му вас­саль­ных царств. В послед­ний же пери­од сво­ей дея­тель­но­сти Цезарь замыш­лял поход про­тив пар­фян, кото­рый дол­жен был про­сла­вить его, как заво­е­ва­ние Пер­сии про­сла­ви­ло Алек­сандра Македон­ско­го. Сена­тор­ская оли­гар­хия сопро­тив­ля­лась аннек­сии Егип­та, не был попу­ля­рен сре­ди край­них опти­ма­тов и поход про­тив Пар­фии, заду­ман­ный Крас­сом. При Цеза­ре сена­тор­ская оппо­зи­ция была подав­ле­на и не было поли­ти­че­ских груп­пи­ро­вок, пре­пят­ст­во­вав­ших похо­ду. План кам­па­нии был, види­мо, уже раз­ра­ботан. Цезарь пред­по­ла­гал сна­ча­ла испы­тать пар­фян в мел­ких стыч­ках, а потом уже дать реши­тель­ное сра­же­ние. До похо­да про­тив пар­фян Цезарь наме­ре­вал­ся отра­зить даков, неза­дол­го до того объ­еди­нен­ных царем Бере­би­стой и напа­дав­ших на Понт и Фра­кию.

Наши источ­ни­ки при­пи­сы­ва­ют Цеза­рю пла­ны широ­ких пре­об­ра­зо­ва­ний, гран­ди­оз­ных ирри­га­ци­он­ных работ и самых с.107 раз­но­об­раз­ных реформ351. Есть сведе­ния, что Цезарь пред­по­ла­гал даже пере­не­сти сто­ли­цу рим­ско­го государ­ства на Восток — в Или­он или Алек­сан­дрию352.

Цезарь стре­мил­ся заме­нить государ­ст­вен­ное устрой­ство Рима, цели­ком сохра­няв­шее чер­ты горо­да-государ­ства, таким поли­ти­че­ским стро­ем, кото­рый соот­вет­ст­во­вал бы поло­же­нию рим­ской дер­жа­вы, кото­рая была в это вре­мя миро­вым государ­ст­вом.

Антич­ность зна­ла две поли­ти­че­ские фор­мы: город-государ­ство, кото­рый в боль­шин­стве слу­ча­ев имел рес­пуб­ли­кан­ское устрой­ство, ари­сто­кра­ти­че­ское или демо­кра­ти­че­ское, и монар­хию, кото­рая объ­еди­ня­ла срав­ни­тель­но боль­шую терри­то­рию.

Если брать сло­жив­ши­е­ся в антич­но­сти поли­ти­че­ские фор­мы, пере­ход от горо­да-государ­ства был воз­мо­жен лишь к монар­хии, а в этой монар­хии, оче­вид­но, дол­жен был рас­т­во­рить­ся и сам город Рим, кото­рый в луч­шем слу­чае мог остать­ся лишь сто­ли­цей миро­во­го государ­ства. Пере­ход к монар­хии был вызван и соци­аль­ны­ми при­чи­на­ми: воен­ная дик­та­ту­ра долж­на была огра­дить государ­ство от мас­со­вых вос­ста­ний рабов и сво­бод­ной бед­но­ты. Наи­бо­лее круп­ные из этих вос­ста­ний были подав­ле­ны еще в пер­вой тре­ти Г в. до н. э. Но такие вос­ста­ния, как вос­ста­ния Целия Руфа и Дола­бел­лы, мог­ли повто­рять­ся, и нуж­на была силь­ная власть, кото­рая подав­ля­ла бы эти вос­ста­ния и пре­пят­ст­во­ва­ла их повто­ре­нию.

В усло­ви­ях рим­ской дей­ст­ви­тель­но­сти не было соци­аль­ной груп­пы, кото­рая выпол­ни­ла бы все эти зада­чи. Это мог­ла сде­лать импе­рия, мате­ри­аль­ной опо­рой кото­рой была преж­де все­го армия. Это мог­ла сде­лать импе­рия, высту­пив­шая со ста­ры­ми лозун­га­ми демо­кра­ти­че­ской пар­тии и стре­мив­ша­я­ся пока­зать, что не груп­па опти­ма­тов, а она может осу­ще­ст­вить такой порядок, кото­рый Цице­рон назы­вал con­cor­dia or­di­num. Одна­ко соци­аль­ная база Цеза­ря была раз­но­род­на: он не имел проч­но­го и надеж­но­го боль­шин­ства, на кото­рое мог бы опе­реть­ся при про­веде­нии всех сво­их меро­при­я­тий. Несмот­ря на то, что Цезарь был круп­ным поли­ти­че­ским дея­те­лем, он несколь­ко пере­оце­нил свое могу­ще­ство и свои силы.

При­вер­жен­цы рес­пуб­ли­ки были побеж­де­ны на поле бит­вы, но они не сло­жи­ли ору­жия. Доб­ро­воль­ная смерть Като­на, это­го непрак­тич­но­го, не все­гда даль­но­вид­но­го, но чест­но­го и после­до­ва­тель­но­го рес­пуб­ли­кан­ца, не поже­лав­ше­го при­бег­нуть к мило­сер­дию Цеза­ря, была пря­мым уко­ром для послед­не­го. Катон стал муче­ни­ком за сво­бо­ду. Цице­рон напи­сал пане­ги­рик с.108 «Ca­to»353, о Катоне писал Марк Юний Брут354, появи­лись о нем, види­мо, и дру­гие сочи­не­ния355 с вполне опре­де­лен­но выра­жен­ной рес­пуб­ли­кан­ской и анти­це­за­ри­ан­ской тен­ден­ци­ей. Цезарь отве­тил на них еще в 45 г. сочи­не­ни­ем в двух кни­гах, носив­шим назва­ние «An­ti­ca­to»356, до нас не дошед­шим.

Власть Цеза­ря уси­ли­ва­лась, но напад­ки на него не толь­ко не пре­кра­ща­лись, а уве­ли­чи­ва­лись.

26 янва­ря 44 г., когда Цезарь воз­вра­тил­ся с латин­ских фее­рий, его ста­туя была поме­ще­на на рострах и укра­ше­на лав­ро­вым вен­ком. Народ­ные три­бу­ны Гай Эпидий Марулл и Луций Цезе­тий Флав сорва­ли вен­ки и отпра­ви­ли в тюрь­му тех, кто назы­вал Цеза­ря царем. Цезарь пред­ло­жил отцу Цезе­тия, поль­зу­ясь оте­че­ской вла­стью, при­ка­зать сво­е­му сыну отка­зать­ся от три­бу­на­та, но так как Цезе­тий Стар­ший мед­лил, он вычерк­нул обо­их три­бу­нов из сенат­ско­го спис­ка, а по пред­ло­же­нию дру­гих три­бу­нов они лише­ны были пол­но­мо­чий. Такое отно­ше­ние к три­бу­нам вызва­ло общее недо­воль­ство357.

Отго­ло­сок этих собы­тий мы нахо­дим у Тита Ливия в 56-й гла­ве его 38-й кни­ги, где рас­ска­зы­ва­ет­ся сле­дую­щий эпи­зод: Пуб­лий Кор­не­лий Сци­пи­он Стар­ший по воз­вра­ще­нии в Рим пытал­ся осво­бо­дить, невзи­рая на про­те­сты народ­ных три­бу­нов, сво­его бра­та Луция, кото­ро­го вели в тем­ни­цу. Тибе­рий Сем­п­ро­ний Гракх, отец три­бу­нов, упре­ка­ет Сци­пи­о­на, что он изме­нил само­му себе. Неко­гда он отка­зал­ся от бес­смен­но­го кон­суль­ства и дик­та­ту­ры, кото­рые народ хотел ему пере­дать, а теперь, когда речь зашла о при­вле­че­нии к ответ­ст­вен­но­сти его бра­та, Сци­пи­он осме­лил­ся даже посяг­нуть на непри­кос­но­вен­ность народ­но­го три­бу­на.

Этот эпи­зод был, несо­мнен­но, взят Титом Ливи­ем из како­го-то поли­ти­че­ско­го пам­фле­та, отно­ся­ще­го­ся ко вре­ме­ни Юлия Цеза­ря. Момм­зен счи­та­ет, что этот пам­флет появил­ся в 49 г.358, но более веро­ят­но мне­ние Эд. Мей­е­ра, кото­рый отно­сит появ­ле­ние его к 44 г.359 Анти­мо­нар­хи­че­ская про­па­ган­да велась и в теат­ре. Нам извест­но о выступ­ле­нии всад­ни­ка мима Лабе­рия, вос­клик­нув­ше­го: «Por­ro, Qui­ri­tes, li­ber­ta­tem per­di­mus!» («Ну что ж, кви­ри­ты, мы со сво­бо­дой рас­ста­ем­ся!»)360.

с.109 Пам­фле­ты, выступ­ле­ния народ­ных три­бу­нов и дру­гие при­е­мы оппо­зи­ци­он­ной анти­мо­нар­хи­че­ской аги­та­ции свиде­тель­ст­во­ва­ли о недо­воль­стве сре­ди сена­тор­ской ари­сто­кра­тии.

Про­тив Цеза­ря был состав­лен заго­вор. Наши источ­ни­ки ука­зы­ва­ют, что в заго­во­ре при­ни­ма­ли уча­стие по пре­иму­ще­ству пред­ста­ви­те­ли сена­тор­ской зна­ти. Глав­ны­ми орга­ни­за­то­ра­ми заго­во­ра были Марк Юний Брут и Гай Кас­сий Лон­гин. Марк Юний Брут родил­ся, по всей веро­ят­но­сти, в 78 г. в семье, где силь­ны были рес­пуб­ли­кан­ские тра­ди­ции361. Он был бли­зок к Като­ну, увле­кал­ся фило­со­фи­ей Пла­то­на и сто­и­ков, но это не поме­ша­ло ему участ­во­вать в ростов­щи­че­ских опе­ра­ци­ях. Он устро­ил горо­ду Сала­ми­ну заем у ростов­щи­ка Скап­ция, и тот взыс­ки­вал долг так энер­гич­но, что пять чле­нов сове­та умер­ли в оса­де. Во вре­мя вой­ны Цеза­ря с Пом­пе­ем Брут сра­жал­ся на сто­роне послед­не­го, но после бит­вы при Фар­са­ле пере­шел на сто­ро­ну Цеза­ря и управ­лял неко­то­рое вре­мя Гал­ли­ей. В 44 г. он был пре­то­ром.

Образ Бру­та вызы­вал раз­лич­ное отно­ше­ние у совре­мен­ни­ков и у после­дую­щих поко­ле­ний. В послед­ние годы сво­ей жиз­ни и после смер­ти он был сим­во­лом рес­пуб­ли­ки. Li­ber­tas была глав­ным его лозун­гом. После его смер­ти его почи­та­те­ля­ми были поклон­ни­ки сво­бо­ды. Сто­рон­ни­ки импе­рии виде­ли в нем, наобо­рот, зло­го гения. Так было не толь­ко в рим­скую эпо­ху, но и в после­дую­щие века. Ярче все­го, может быть, ска­за­лось это у Дан­те, кото­рый поме­стил Бру­та в аду рядом с Иудой Иска­риотом. В XVIII в. и во вре­мя Фран­цуз­ской бур­жу­аз­ной рево­лю­ции на Бру­та и Кас­сия ука­зы­ва­ли, как на геро­и­че­ских бор­цов за сво­бо­ду362; одна­ко Брут сто­ял лишь немно­гим выше людей сво­его кру­га. Отли­чи­тель­ной чер­той его харак­те­ра был риго­ризм. В лите­ра­ту­ре были ука­за­ния на то, что, при­мы­кая к заго­вор­щи­кам, он руко­вод­ст­во­вал­ся лич­ны­ми сооб­ра­же­ни­я­ми. Шмидт, напри­мер, счи­тал, что он стре­мил­ся полу­чить наслед­ство Цеза­ря и это толк­ну­ло его на путь заго­во­ра. Сайм утвер­жда­ет, что, если бы Юлия вышла замуж за Бру­та, не было бы 15 мар­та363. Все эти утвер­жде­ния не име­ют осно­ва­ния.

Оче­вид­но, рес­пуб­ли­кан­ские взгляды само­го Бру­та и с.110 семей­ные тра­ди­ции при­ве­ли его к тому, что он сде­лал­ся одним из ини­ци­а­то­ров и идео­ло­гов заго­во­ра.

Но, по-види­мо­му, истин­ным и глав­ным орга­ни­за­то­ром заго­во­ра был Кас­сий. Гай Кас­сий Лон­гин, быв­ший кве­стор Мар­ка Лици­ния Крас­са, обес­пе­чил отступ­ле­ние войск послед­не­го на рим­скую терри­то­рию. В 51 г. он нанес пора­же­ние пар­фя­нам, вер­нул­ся в Рим и в 49 г. стал на сто­ро­ну Пом­пея, коман­до­вал его фло­том, а в 48 г. при­ни­мал уча­стие в бит­ве при Фар­са­ле, затем пере­шел на сто­ро­ну Цеза­ря; два его бра­та были сто­рон­ни­ка­ми Цеза­ря. Он не скры­вал сво­их поли­ти­че­ских убеж­де­ний, и когда обсуж­дал­ся вопрос о том, чтобы воздать боже­ские поче­сти Цеза­рю, Кас­сий один про­те­сто­вал про­тив это­го.

Дру­гие заго­вор­щи­ки при­мкну­ли к заго­во­ру по лич­ным моти­вам. Сер­вий Суль­пи­ций Галь­ба, быв­ший одно вре­мя лега­том в Гал­лии, при­со­еди­нил­ся к заго­вор­щи­кам пото­му, что он неко­гда пору­чил­ся за иму­ще­ство Пом­пея и впо­след­ст­вии из-за это­го у него про­изо­шел кон­фликт с Цеза­рем. Луций Тил­лий Цим­бер был недо­во­лен тем, что Цезарь отка­зал­ся вер­нуть из ссыл­ки его бра­та. Луций Мину­ций Базил стал заго­вор­щи­ком пото­му, что Цезарь воз­на­гра­дил его день­га­ми, вме­сто того чтобы пре­до­ста­вить ему пре­ту­ру.

Сре­ди заго­вор­щи­ков были и после­до­ва­тель­ные пом­пе­ян­цы: Г. Кас­сий Лон­гин, Кв. Лига­рий, Пон­тий Акви­ла, Руб­рий Руга, Секс­тий Назон и цеза­ри­ан­цы: Сер­вий Суль­пи­ций Галь­ба, Луций Мину­ций Базил, Л. Тил­лий Цим­бер, П. Сер­ви­лий Кас­ка, Г. Тре­бо­ний, Децим Юний Брут.

Децим Юний Брут и Тре­бо­ний не мог­ли жало­вать­ся на невни­ма­тель­ное отно­ше­ние к ним Цеза­ря. Они при­мкну­ли к заго­во­ру, так как были недо­воль­ны, види­мо, монар­хи­че­ски­ми пополз­но­ве­ни­я­ми Цеза­ря.

Заго­вор­щи­ки ста­ра­лись вос­ста­но­вить рес­пуб­ли­кан­ский строй, чтобы утвер­дить сно­ва гос­под­ство сена­тор­ской оли­гар­хии. Заго­вор удал­ся. 15 мар­та 44 г. Цезарь был убит. Но это не при­ве­ло к вос­ста­нов­ле­нию рес­пуб­ли­ки. Утвер­жде­ние монар­хи­че­ско­го строя было лишь отсро­че­но.

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 237A. Gi­rard, Im­pé­ria­lis­me, «Re­vue de Syn­thè­se his­to­ri­que», XVIII, 1927, p. 36.
  • 238Напри­мер, F. M. Rüs­tow, Der Cae­sa­ris­mus, sein Wesen und Schaf­fen, Zü­rich 1879.
  • 239W. Ro­scher, Po­li­tik. Ge­schichtli­che Na­tur­leh­re der Mo­nar­chie, Aris­tok­ra­tie und De­mok­ra­tie, Stuttg. 1892, S. 588 ff.
  • 240R. Pöhlmann, Die Entste­hung des Cae­sa­ris­mus, Сбор­ник «Aus Al­ter­tum und Ge­genwart», Münch. 1895. S. 245 ff. Ulstein’s Weltge­schich­te R. Pöhlmann, Rö­mi­sche Kai­ser­zeit und Un­ter­gang der an­ti­ken Welt, S. 507—528.
  • 241J. Car­co­pi­no, Cé­sar, p. 607.
  • 242К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIII, ч. 1, стр. 313.
  • 243Пись­мо Энгель­са к Штар­кен­бур­гу от 25/I 1894 г. К. Маркс, и Ф. Энгельс, Избран­ные пись­ма, 1947, стр. 471.
  • 244В. И. Ленин, Соч., т. XX, изд. 3-е, стр. 537.
  • 245«Ленин­ский сбор­ник» XXVIII, стр. 297.
  • 246К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIII. ч. 2, стр. 311.
  • 247Там же, ч. 1, стр. 69.
  • 248В. И. Ленин, Соч., т. XII, изд. 3-е, стр. 377.
  • 249В. И. Ленин, Соч., т. VI, изд. 3-е, стр. 298.
  • 250В. И. Ленин, Соч., т. XV, изд. 3-е, стр. 277.
  • 251В. И. Ленин, Соч., т. XXI, изд. 3-е, стр. 60—61.
  • 252В. И. Ленин. Соч., т. XII, изд. 3-е, стр. 377.
  • 253Там же.
  • 254И. В. Ста­лин, О Вели­кой Оте­че­ст­вен­ной войне Совет­ско­го Сою­за, изд. 5-е, 1946, стр. 25, 26.
  • 255К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XV, стр. 139.
  • 256И. В. Ста­лин, О Вели­кой Оте­че­ст­вен­ной войне Совет­ско­го Сою­за, изд. 5-е, 1946, стр. 29.
  • 257Там же, стр. 30.
  • 258Vell. Pat., II, 47; Plut., Caes., 15. Плу­тар­ху дове­ря­ет Жульян (Joul­lian, His­toi­re de la Gau­le).
  • 259Caes., B. C., III, 9.
  • 260Suet., Caes., 10.
  • 261Cic., Ad Att., VI, 14, 2.
  • 262Отзвук это­го нахо­дим в над­пи­си, поме­щен­ной CIL, VI, 1527; ILS, 8393; Bruns, Fon­tes juris Ro­ma­ni, ed. 7, n. 126; ср. Th. Mom­msen, Zwei Se­pulcral­re­den, «Abh. der Kö­nigl. Akad. der Wiss. zu Ber­lin», 1846, S. 466, Ges. Sehr., I, S. 393 ff.
  • 263И. В. Ста­лин, Вопро­сы лени­низ­ма, изд. 11-е, стр. 604.
  • 264Цит. по пере­во­ду Лени­на, при­веден­но­му в рабо­те «Государ­ство и рево­лю­ция», Соч., т. XXI, изд. 3-е, стр. 377.
  • 265К. Маркс, Пред­и­сло­вие ко II изд. «18 брю­ме­ра…»; К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIII, ч. 1, стр. 313.
  • 266Cic., Ad Att., VIII, 3, 4.
  • 267Cic. Ad Att., X, 4, 8; 8, 6.
  • 268Ibid., 12, 6.
  • 269Ibid., 4, 8.
  • 270Ibid., VII, 11, 1. См.: А. И. Тюме­нев, К выяс­не­нию класс. пози­ции Цице­ро­на, «Изв. ГАИМК», № 101, 1934.
  • 271Cic., Ad Att., X, 8, 2.
  • 272Caes., B. C., III, 1.
  • 273Suet., Caes., 42.
  • 274Cass. Dio, 42, 50.
  • 275Caes., B. C., III, 1; Cass. Dio, 41, 37—38.
  • 276Cic., Ad fam. (Cael.), VIII, 16.
  • 277Caes., B. C., III, 20—22; Liv., Per. 111; Cass. Dio, 42, 22—25. См. указ. выше дис­сер­та­цию Л. З. Поля­ко­вой.
  • 278Caes., B. C. III, 22.
  • 279Liv., Per., 113; Cic., Ad Att., XI, 23, 3; Cass. Dio, 42, 32.
  • 280Cass. Dio, 42, 33.
  • 281Suet., Caes., 42; Cass. Dio, 42, 51.
  • 282Cic., Ad Att., XII, 28, 3; Ad fam., IX, 16, 7.
  • 283Suet., Caes., 38; Cass. Dio, 42, 51.
  • 284Suet., Caes., 42.
  • 285Ibid., 38.
  • 286App., B. C., II, 102.
  • 287Suet., Caes., 79; App., B. C., II, 108; Cass. Dio, 44, 10.
  • 288Sal­lust., Ep. ad Cae­sa­rem se­nem. См. С. Л. Утчен­ко, Пись­ма Сал­лю­стия к Цеза­рю, «Изве­стия Ленин­град­ско­го пед. ин-та им. Покров­ско­го», 1941; И. М. Трон­ский, Посла­ния Сал­лю­стия, Уч. запис­ки ЛГУ, вып. 13, 1948. R. Pöhlmann, Zur Ge­schich­te der an­ti­ken Pub­li­zis­tik, «Aus Ge­genwart und Ver­gan­gen­heit», Münch. 1911, S. 184 ff., Ge­schich­te der soz. Fra­ge und des So­zia­lis­mus, II, S. 452 ff., Ed. Meyer, Caes. Mon. S. 563—582; Schur, Sal­lust als His­to­ri­ker, Stutt. 1934, S. 12—23; Dahlmann Sal­lusts po­li­ti­sche Brie­fe, «Her­mes», 1934, S. 558—582; Carlsson, Eine Denkschrift an Cae­sar über den Staat, Lund, XIX, 1936. Ука­за­ния на лите­ра­ту­ру см. CAH, IX, 958, Pi­ga­niol, Ro­me, p. 206.
  • 289Suet., Caes., 42.
  • 290Suet., Caes., 41; Cass. Dio, 43, 21; ср. Lex Iul. Mu­nic., Bruns, Fon­tes, ed. 7, n. 18 и свод ком­мен­та­ри­ев у H. Leg­ras, La tab­le la­ti­ne d’He­rac­lée, Pa­ris 1907, p. 34—56. См. так­же ниже.
  • 291Cic., Ad Att., VIII, 13, 1.
  • 292Cic., Ad Att., 16, 2; ср. IX, 15, 3.
  • 293Ibid., IX, 10, 3.
  • 294Ibid., I, 9, 2.
  • 295Cic., Phil., II, 25, 62.
  • 296B. Afr., 54.
  • 297Cic., Ad Att., XI, 7, 2.
  • 298A. Pre­merstein, Die Ta­fel von He­rac­lea und die Ac­ta Cae­sa­ris, «Z. d. Sav. Stift., Ro­man. Abt.», XLIII, 1922, S. 45 ff.; там же лите­ра­ту­ра. Текст см. CIL, I, 206; ILS, 6085; Bruns, Fon­tes, n. 18 и др. Подроб­ные ком­мен­та­рии и обзор тео­рий в кни­ге H. Leg­ras, La tab­le la­ti­ne d’He­rac­lée, Pa­ris 1907. Сам Легра счи­та­ет, что lex mu­ni­ci­pa­lis, кото­рый содер­жит герак­лей­ская таб­ли­ца, появил­ся до Цеза­ря меж­ду 90 и 78 гг., пред­став­лял собой lex da­ta и отно­сил­ся к одно­му како­му-нибудь горо­ду, види­мо, к Герак­лее, где он был най­ден (см. «Conclu­sion», p. 369—371). Мне­ние это не может быть при­ня­то хотя бы пото­му, что закон име­ет в виду муни­ци­пии, коло­нии, пре­фек­ту­ры и фору­мы; в каче­стве выс­ших глав­ных лиц адми­ни­ст­ра­ции пред­у­смат­ри­ва­ют­ся и II-vi­ri и IIII-vi­ri (а это были раз­лич­ные систе­мы); пер­вая часть таб­ли­цы, касаю­ща­я­ся фру­мен­та­ций, явно свя­за­на с зако­ном Цеза­ря о сокра­ще­нии спис­ка пле­бе­ев, полу­чаю­щих хлеб от государ­ства.
  • 299Th. Mom­msen, Ep­hem. epig., IX, 1903, p. 1. Из новей­ших иссле­до­ва­те­лей Рудольф (H. Ru­dolph, Stadt und Staat im rö­mi­schen Ita­lien, Lpz. 1935) видит в lex Iulia mu­ni­ci­pa­lis закон, уни­фи­ци­ру­ю­щий управ­ле­ние Ита­лии и вво­дя­щий повсюду рим­скую юрис­дик­цию. Кри­ти­ку его см.: А. N. Sherwin-Why­te, Ro­man Ci­ti­zenship, Oxf. 1939, p. 136 ff.
  • 300R. Sy­me, Rom. Rev., p. 81.
  • 301Ibid., p. 89.
  • 302Cic., Pro Sest., 64, 135; In Pis., 16, 37; 21, 50; 37, 90; Pro Rab. Post., 4, 8; 5, 12; In Vat., 12, 29; Schol. Bab., ed. Or., p. 321: Dig., 48, 11, 1—10; Ed. Meyer, Caes. Mon., S. 77 ff.; CAH, IX, 520, 615, 816.
  • 303Plut., Caes., 29.
  • 304Отрыв­ки зако­на о Циз­аль­пин­ской Гал­лии см. Bruns, Fon­tes, n. 16; в защи­ту того, что дан­ная над­пись — lex Rub­ria, см. E. G. Har­py, The tab­le of Ve­leia or the Rub­ria, «Engl. Hist. rev.», XXXI, 1916, p. 353; CAH., IX, 644; ср. Th. Mom­msen, Über den In­halt des Rub­ri­schen Ge­set­zes, Ges. Schr., I, S. 162 ff. Поле­ми­ка изло­же­на в при­ме­ча­нии к зако­ну F. Ab­bot and A. Johnson, Mu­ni­ci­pal ad­mi­nistra­tion in the Ro­man Em­pi­re, 1926, n. 27, p. 320. Не счи­та­ют воз­мож­ным дать поло­жи­тель­ный ответ Ed. Meyer («Caes. Mon.», S. 354, A. 3); Sherwin-Why­te («Rom. cit.», p. 139).
  • 305As­con., Comm. in Pis., ed. Or., p. 3.
  • 306Ed. Meyer, Caes. Mon., S. 489 ff.; М. И. Ген­дер­сон, Юлий Цезарь и латин­ское пра­во в Испа­нии (русск. перев.), ВДИ, 1946, № 3.
  • 307Suet., Caes. 42.
  • 308Stra­bo, VIII, 6, 23; Ed. Meyer, Caes. Mon., S. 493.
  • 309С. В. Ешев­ский, Рим­ский центр и его про­вин­ции. Соч., т. I, 1870, стр. 185.
  • 310Kor­ne­mann, Die Cae­sa­ri­sche Ko­lo­nie Car­tha­go, «Phi­lol.», LX, 1901, S. 402 ff.
  • 311St. Gsell, His­toi­re an­cien­ne de l’Af­ri­que du Nord, VIII, 1928, P. 173 sq.; Broughton, The Ro­ma­ni­sa­tion of Af­ri­ca Pro­con­su­la­ris, 1929, p. 6.
  • 312Текст см. Bruns, Fon­tes, ed. 7, № 28; Ab­bot and Johnson, Mu­ni­ci­pal ad­mi­nistra­tion, n. 26; ком­мен­та­рии (p. 314), вво­дя­щие в исто­рию вопро­са. Ср. Th. Mom­msen, Lex Co­lo­nia Julia Ge­ne­ti­va, Ges. Schrift., I; CAH, p. 708 sq; Ed. Meyer, Caes. Mon., S. 485.
  • 313Stra­bo, XIII, 1, 27; XIV, 2, 15; Plut., Caes. 48; о Мити­лене — Ditt. Syll.3, 764, Ab­bot and Johnson, Mun. adm., n. 25.
  • 314B. Afr., 97.
  • 315App., B. C., V, 4.
  • 316Cass. Dio, 42, 6.
  • 317Cic., Ad fam., XIII, 8, 2.
  • 318Харак­те­ри­сти­ка сена­тор­ско­го сосло­вия это­го вре­ме­ни дает­ся в кни­гах: R. Sy­me, Rom. Rev., р. 10 sq.; M. Gel­zer, Die No­bi­li­tät der Röm. Rep.; Mün­zer, Adelsfa­mi­lien und Adelspar­teien, S. 328 ff. Эти авто­ры уде­ля­ют боль­шое вни­ма­ние дан­ным про­со­по­гра­фии, т. е. про­ис­хож­де­нию, семей­ным свя­зям отдель­ных лиц и т. д. Это при­ве­ло в конеч­ном сче­те к пре­умень­ше­нию вли­я­ния соци­аль­ных моти­вов в борь­бе. Кри­ти­че­ские заме­ча­ния по это­му вопро­су см. в ста­тье Н. А. Маш­ки­на «Рим­ские поли­ти­че­ские пар­тии», «Вест­ник древ­ней исто­рии», 1947, № 3, стр. 127. Мно­го важ­но­го по вопро­су о сена­тор­ском сосло­вии содер­жит­ся в моно­гра­фии P. Wil­lems, Le sé­nat de la Ré­pub­li­que Ro­mai­ne, Louwain 1885, I, p. 417—570, на кото­рую почти не встре­ча­ет­ся ссы­лок в совре­мен­ных иссле­до­ва­ни­ях.
  • 319Р. Ю. Вип­пер, Очер­ки исто­рии Рим­ской импе­рии, 1923.
  • 320Cic., Ad fam. (Cael.)., VIII, 14, 3.
  • 321Cic., Ad Att., VII, 15, 2; App., B. C., II, 37.
  • 322Caes., B. C., I, 5.
  • 323Ibid., 22.
  • 324Ibid., 23.
  • 325Cic., Ad Att., IX, 18, 2; 6, 6; 9, 1; 19, 2.
  • 326Ibid., X, 4, 6.
  • 327Ibid. XI, 7, 4; 15, 1; 16, 1.
  • 328Cic., Phil., XIII, 16, 32.
  • 329Cass. Dio, 41, 36; App., B. C., II, 48.
  • 330Cass. Dio, 43, 47; Suet., Caes., 41, 76, 80.
  • 331Suet., Caes., 80.
  • 332О соста­ве сена­та при Цеза­ре см. R. Sy­me, Rom. Rev., p. 78—96; ср. P. Wil­lems, Le sé­nat, p. I, p. 581—598; Ed. Meyer, Caes. Mon., S. 463—465; J. Car­co­pi­no, Cé­sar, p. 932—935.
  • 333Cass., Dio, 43, 47; 49; Suet., Caes., 41.
  • 334Tac., Ann., XI, 25; Suet., Caes. 41; Cass. Dio, 43, 47.
  • 335Ed. Meyer, Caes. Mon., S. 464.
  • 336Cic., Pro Marc, 8, 23.
  • 337Suet., Caes., 43.
  • 338Suet., Caes., 41; Cass. Dio, 43, 51; Eut­rop., IV, 25; ср. Cic., Phil., VII, 6, 16.
  • 339Cic., De off., I, 22, 77.
  • 340Caes., B. G., VII, 520.
  • 341Caes., B. C., I, 7.
  • 342Caes., B. C., III, 6.
  • 343Ibid., I, 39.
  • 344Ibid., III, 53.
  • 345Suet., Caes., 67.
  • 346App., B. C., II, 47; Suet., Caes., 69.
  • 347Cass. Dio, 42, 52—55; App., B. C., II, 92—93; Suet., Caes., 70.
  • 348B. Al., 48—64.
  • 349App., B. C., II, 94.
  • 350Cic., Pro Sest., 31, 67.
  • 351Suet., Caes., 44; Plut., Caes., 58.
  • 352Suet., Caes., 79.
  • 353Plut., Caes., 54; Cic., 39.
  • 354Cic., Ad Att., XII, 21
  • 355Ed. Meyer, Caes. Mon., S. 435.
  • 356Cic., Ad Att., XII, 40, 1; 41, 4; 44, 1; 45, 3; Suet., Caes., 56; Plut., Caes., 54.
  • 357Cic., Phil., XIII, 15, 31; Liv., Per., 116; Nic. Dam., 20; Vell. Pat., II, 68; Suet., Caes., 79; App., II, 108; Plut., Caes., 61; Ant., 12; Cass. Dio, 44, 9—10.
  • 358Th. Mom­msen, Rö­mi­sche Forschun­gen, II, 1879, S. 502 ff.
  • 359Ed. Meyer, Caes. Mon., S. 531 ff.
  • 360Mac­rob., Sat., II, 7, 4.
  • 361По отцу М. Брут вел свое про­ис­хож­де­ние от Юния Бру­та, пер­во­го кон­су­ла, осво­бо­ди­те­ля Рима от Тарк­ви­ния Гор­до­го, по мате­ри — от Сер­ви­лия Ага­лы, рас­пра­вив­ше­го­ся со Спу­ри­ем Мели­ем.
  • 362Для немец­кой бур­жу­аз­ной исто­рио­гра­фии XIX в. харак­тер­но отри­ца­тель­ное отно­ше­ние к Бру­ту. Ср. осо­бен­но Dru­mann, Röm. Ge­sch. B. IV, и Schmidt, M. Juni­us Bru­tos. Ver­handl. d. 40. Phi­lo­lo­gen­kong. Поло­жи­тель­ная оцен­ка Бру­та дана в рабо­те Wal­ther, Bru­tus, P. 1938, содер­жа­щей боль­шой доку­мен­таль­ный мате­ри­ал, но лишен­ной зна­чи­тель­ных выво­дов.
  • 363R. Sy­me, Rom. Rev., p. 58.
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1387643698 1303242327 1303308995 1405475013 1405475014 1405475015