стр.

Н. А. Машкин

Принципат Августа

ПРОИСХОЖДЕНИЕ И СОЦИАЛЬНАЯ СУЩНОСТЬ

<<<

ОГЛАВЛЕНИЕ

>>>

Машкин Н. А. Принципат Августа. Происхождение и социальная сущность.
Изд-во Академии Наук СССР, Москва—Ленинград, 1949.

с.74

СОЦИАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ РИМСКОГО ЦЕЗАРИЗМА

Вопросы историко-юридические, как и вопросы политической истории, не должны заслонять вопрос о социальной сущности власти Цезаря. Монархические начала власти, юридическое и религиозное обоснование которых у Цезаря, как показано выше, играло большую роль, были социально обусловлены, а не были выражением каких-то честолюбивых устремлений. Цезарь шел к единовластию не потому, что «любил монархию как таковую», как думает Каркопино, а потому, что так понял интересы тех групп рабовладельцев, на которые он опирался.

Проблема социальной истории, если она и затрагивается в некоторых современных буржуазных исследованиях, играет все же второстепенную роль. Изложение событий показало, насколько сложна была обстановка в Риме. Пути исследования интересующей нас проблемы, несомненно, представляют трудности и требуют особых замечаний.

Отметим прежде всего, что социальные основы политики Цезаря в буржуазной литературе характеризовались не историками, у которых на переднем плане стояла личность Цезаря, политические события его времени и юридические основы его власти, а писателями социологического направления.

В политической литературе середины прошлого века широкое употребление имел термин «цезаризм». Им обозначалась и система, созданная Цезарем, он употреблялся также в качестве синонимов понятий «бонапартизм» и «империализм»²³⁷ и противопоставлялся парламентаризму. Это понятие было распространено главным образом среди тех либеральных буржуазных кругов, которые были настроены враждебно по отношению к бонапартизму²³⁸. Попытку дать подробную с.75 характеристику этого понятия встречаем мы у Рошера²³⁹. Он рассматривает цезаризм как особую политическую систему, характерную как для античного мира, так и для нового времени. Политика Цезаря и римских императоров является как бы «идеальным типом» цезаристского режима.

Цезаризм, по Рошеру, есть результат упадка демократии, он вырастает на ее почве, совмещая две противоположные тенденции: крайний демократизм и крайний деспотизм. В этом отношении цезаризм является как бы двуликим Янусом. Сосредоточивая власть в одних руках, цезаризм стремится сохранить всеобщее равенство, стараясь импонировать своей политикой всем слоям населения. Отсюда тенденция к прославляющим режим завоеваниям, блеску в области поэзии, архитектуры и искусства. Отсюда вытекает то, что в Риме, например, цезари возвышали рабов, поощряли их к доносам на господ; тем же объясняется политика по отношению к плебсу, которому предоставлялись хлеб и зрелища. Как выражение монархической сущности в цезаризме является стремление его к утверждению наследственности. Но цезаристский режим в основе своей непрочен; сильным он может быть лишь в том случае, когда солдаты преданы монарху и освобождение от службы рассматривают не как награду, а как наказание. На практике же верность солдат обеспечивается обычно повышенным жалованьем. Отсюда развивается самостоятельность войска, появляется опасность новых претендентов, а внешние поражения ведут к падению престижа внутри государства и могут кончаться катастрофой для властителя. Цезарь имел своих предшественников начиная со Сципиона Старшего. История его может иметь значение не только для общего учения о сущности цезаризма, но и сущности всякой монархии. Рошер дает краткое изложение истории Юлия Цезаря и останавливается на особенностях его политики. Он указывает на милостивое отношение Цезаря к рабам, а также на стремление его связать свою политику с прошлым римского государства. Каждый выдающийся деятель Рима являлся как бы его предшественником. Республиканские традиции при Цезаре деградируют, многие важные вопросы разрешаются его вольноотпущенниками и рабами, а не магистратами. Вместе с тем Цезарь заботится о монархической титулатуре, пышном церемониале своего двора и о своем преемнике. Цезарь принимал все меры, чтобы не появился другой Цезарь.

Рошер, таким образом, поставил общий вопрос о цезаризме как о социальной системе, отвлекаясь от биографии Цезаря, но попытка создать такую категорию, которая была бы применима с.76 и к римским императорам, и к итальянским правителям эпохи Возрождения, и к Кромвелю, и к Наполеону, оказалась явно неудачной. За существенное и главное им принято то, что следует считать второстепенным; Рошер не доказывает своих положений, а лишь иллюстрирует их, пользуясь и данными Цицерона и цитатами из Наполеона I. Ошибка Рошера состоит в том, что он не поставил отчетливо вопрос о римском цезаризме как особой социальной политике.

Попытку определения генезиса цезаризма мы находим у Пельмана²⁴⁰. «Цезаризм, — говорит Пельман, — значительно старше Цезаря». Политические идеи, осуществленные в цезаристской монархии, нашли свое выражение в греческой военной тирании и эллинистической монархии. Цезаризм вырос на почве греческой радикальной демократии, стремившейся к социальным переворотам и осуществлявшей их. Перевороты эти приводили часто к захвату власти одним человеком (тираном). Элементы учения о социальной монархии можно найти уже у софистов, но полное развитие его дано Платоном и Аристотелем. Появляется учение об истинном царе, который в противоположность своекорыстному тирану печется о благе своих подданных. Тирания в греческих городах была лишь переходной фазой. Эллинский город-государство в основе своей был антимонархичен. Монархический идеал развивается в эллинистических монархиях. Римские цезари не внесли ничего нового по сравнению с тем, что было создано их эллинскими и эллинистическими предшественниками.

Пельман показал, что римский цезаризм имел своих предшественников, но он не учел в достаточной мере специфику исторического развития греческих городов, эллинистических монархий и римского государства.

В исторической литературе по истории древнего мира понятие «цезаризм» почти не встречается. Из историков последних десятилетий его употребил Каркопино, утверждавший, что Цезарь является изобретателем системы цезаризма, присущей всем временам. Но особенность римского цезаризма, по Каркопино, заключается… в его мистической основе²⁴¹. Это замечание, брошенное к тому же мимоходом, без всякой аргументации, не нуждается даже в опровержении.

Таким образом, в ряде произведений буржуазных теоретиков второй половины XIX в. цезаризм трактуется как определенное направление социальной политики. Во многих с.77 случаях это понятие употребляется как синоним бонапартизма или даже отождествляется с ним. Понятие «цезаризм» фигурирует как общеисторическая категория, его возникновение и социальная сущность трактуются вне связи с конкретными периодами в развитии классового общества.

Сопоставление сходных в том или ином отношении явлений, относящихся к различным эпохам, составляет, несомненно, одну из задач сравнительно-исторических исследований, но оно не должно сводиться лишь к установлению общих черт; его целью является установление своеобразия конкретно-исторических событий.

Это подчеркнуто было Марксом, писавшим в предисловии к «Восемнадцатому брюмера Луи Бонапарта»: «В заключение выражаю надежду, что мое сочинение будет способствовать устранению ходячей — особенно теперь в Германии — псевдонаучной фразы о так называемом цезаризме. При этой поверхностной исторической аналогии забывают самое главное — что в древнем Риме классовая борьба происходила лишь внутри привилегированного меньшинства, между свободными богачами и свободными бедняками…»²⁴². Таким образом, Маркс отказывался от употребления понятия «цезаризм» как общеисторической категории, вне зависимости от данной конкретной эпохи и социальных условий. Маркс возражал против отождествления бонапартизма и цезаризма, что имело место в публицистике его времени. Но это отнюдь не может означать отказа от сравнения исторических явлений, относящихся к различным эпохам.

Энгельс, например, писал: «Но если бы Наполеона не было, то роль его выполнил бы другой. Это доказывается тем, что всегда, когда такой человек был нужен, он находился: Цезарь, Август, Кромвель и т. д.»²⁴³. Ленин употреблял термин «цезаристская монархия» как общее понятие²⁴⁴. Судя по замечанию по поводу книги Адлера, помещенному в XXVIII Ленинском сборнике, Ленин считал вполне закономерным понятие «римский цезаризм»²⁴⁵.

Для определения путей исследования сущности римского цезаризма необходимо обратить внимание на ту характеристику бонапартизма, какая давалась классиками марксизма-ленинизма.

По поводу империи Наполеона III Маркс писал в «Гражданской войне во Франции» следующее: «Империя, которой с.78 государственный переворот служил удостоверением о рождении, всеобщая подача голосов — санкцией, а сабля — скипетром, заявляла претензии на то, что она опирается на крестьянство, на эту обширную массу производителей, которая не участвовала непосредственно в борьбе между капиталом и трудом. Империя выдавала себя за спасительницу рабочего класса на том основании, что она разрушила парламентаризм, а вместе с ним и неприкрытое подчинение правительства имущим классам, а за спасительницу имущих классов на том основании, что она поддерживала их экономическое господство над рабочим классом. И, наконец, она заявляла претензии на объединение всех классов вокруг вновь ожившего призрака национальной славы. В действительности империя была единственно возможной формой правления в такое время, когда буржуазия уже потеряла способность управлять нацией, а рабочий класс еще не приобрел этой способности»²⁴⁶. Энгельс указывает: «Бонапартизм является необходимой государственной формой в стране, где в городах рабочий класс находится на высокой ступени развития, но численно перевешивается мелким крестьянством в деревне и побежден в великой революционной борьбе классом капиталистов, мелкой буржуазией и армией»²⁴⁷.

Положения Маркса и Энгельса, касающиеся бонапартизма, были развиты Лениным, указавшим, что бонапартизм есть «объективно-неизбежная, прослеженная Марксом и Энгельсом на целом ряде фактов новейшей истории Европы, эволюция монархии во всякой буржуазной стране»²⁴⁸. По мнению Ленина, характерным для бонапартизма является «приобретение власти путем формально законным, но по существу дела вопреки воле народа…»²⁴⁹. «Во Франции 60-х годов была давно уже закончена вполне эпоха буржуазных революций, в дверь стучалась уже прямая схватка пролетариата с буржуазией, бонапартизм выражал собой лавирование власти между этими двумя классами»²⁵⁰. В другом месте эту мысль Ленин выражает таким образом: «Перед нами налицо основной исторический признак бонапартизма: лавирование опирающейся на военщину (на худшие элементы войска) государственной власти между двумя враждебными классами и силами, более или менее уравновешивающими друг друга»²⁵¹.

Бонапартизм мыслился основоположниками марксизма-ленинизма как явление новой истории Европы, с.79 обусловленное вполне определенными социальными причинами, определенным соотношением общественных классов капиталистического общества (буржуазии, пролетариата и крестьянства). Бонапартизм может утвердиться в результате поражения революции (классическим примером является империя Наполеона III), но эта политическая система может выражать «лавирование монархии, потерявшей свою старую, патриархальную или феодальную, простую и сплошную, опору»²⁵². Так было в Пруссии после 1848 г., так было в России после революции 1905 г. Политику Столыпина в отношении крестьянства Ленин называл «аграрным бонапартизмом»²⁵³.

Но можно ли брать бонапартизм в качестве общеисторической категории? Существуют как будто известные общие черты между бонапартизмом и фашизмом, но отождествлять их нет никаких оснований. Фашизм возникает на последнем этапе существования капитализма — в эпоху империализма и пролетарской революции. «Фашизм есть диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических, наиболее империалистических элементов финансового капитала» (Димитров). Лавирование фашизма между классами было чисто внешнее. Фашисты являлись верными слугами финансового капитала, и обращение их к так называемым средним классам и пролетариату было беспочвенной, плохо замаскированной демагогией. Отсюда крайняя реакционность фашизма. По поводу германского фашизма товарищ Сталин говорил: «Партия гитлеровцев есть партия империалистов, притом наиболее хищнических и разбойничьих империалистов среди всех империалистов мира… Гитлеровская партия есть партия врагов демократических свобод, партия средневековой реакции и черносотенных погромов»²⁵⁴. Бонапартизм при известных условиях мог быть в какой-то степени прогрессивен. По словам Энгельса, переход Пруссии к бонапартистской монархии «был величайшим шагом вперед, сделанным Пруссией после 1848 г., — настолько отстала Пруссия от современного развития. Она все еще оставалась полуфеодальным государством, а бонапартизм — уж во всяком случае современная государственная форма, которая предполагает устранение феодализма»²⁵⁵. Но если бонапартизм предполагал устранение пережитков средневековья, то фашизм ставил своей целью возврат к средневековому варварству.

с.80 Гитлеровцы возводили своего кровавого главаря «в Наполеоны». Товарищ Сталин по этому поводу замечает: «Ссылаются на Наполеона, уверяя, что Гитлер действует как Наполеон и что он во всем походит на Наполеона. Но, во-первых, не следовало бы забывать при этом о судьбе Наполеона. А во-вторых, Гитлер походит на Наполеона не больше, чем котенок на льва…, ибо Наполеон боролся против сил реакции, опираясь на прогрессивные силы, Гитлер же, наоборот, опирается на реакционные силы, ведя борьбу с прогрессивными силами»²⁵⁶. Абсолютная реакционность фашизма и моральная деградация его лидеров, потерявших человеческий облик и павших «до уровня диких зверей»²⁵⁷, таковы основные черты фашизма, этого порождения финансового капитала, его открытая диктатура, которая направлена прежде всего на подавление революции, свободы и независимости народов.

Анализ понятия «бонапартизм» классиками марксизма-ленинизма указывает нам пути исследования объективного значения и роли римского цезаризма. Неправы те буржуазные исследователи, которые все сводят к личности самого Цезаря или к борьбе различных группировок конца Римской республики. Неправы и те социологи и публицисты, которые, отождествляя римский цезаризм с бонапартизмом нового времени, пытаются найти какие-то общие основы развития цезаризма, перенося черты далекого римского прошлого на события XIX в. и трактуя римскую политическую историю с точки зрения социальных отношений последних столетий.

Римский цезаризм имеет некоторые общие черты с бонапартизмом. Он возникает в результате узурпации, для него также характерно «приобретение власти путем формально законным, но по существу дела вопреки воле народа». Для римского цезаризма исключительное значение имеет армия. В социальной политике для него характерно лавирование между различными социальными группами. Но условия его возникновения своеобразны, иная и социальная его значимость. Римский цезаризм возникает из демократического движения, он — плод разложения римской рабовладельческой демократии. Симптомом этого разложения является падение политической роли сельского плебса и рост паразитических элементов среди городского населения. Возникновение цезаризма связано с изменением характера римского войска, превращением его из общегражданского ополчения в наемную армию, преданную своим вождям и зависящую от них.

с.81 Но самое глубокое различие между бонапартизмом и римским цезаризмом заключается в отношении их к классам современного им общества. Бонапартизм был обусловлен определенным соотношением различных классов буржуазного общества: буржуазии, пролетариата, крестьянства. Если мы возьмем политику римского цезаризма по отношению к различным классам римского общества в середине I в. до н. э., то мы должны будем отказаться от аналогии. У Юлия Цезаря не было никакой особой политики по отношению к рабам. Его военные экспедиции давали огромное число рабов, как и экспедиции других полководцев. По сведениям Веллея Патеркула, во время галльской кампании Цезарем было взято в плен свыше 400 тыс. человек, а Плутарх доводит это число до миллиона²⁵⁸. Не отказывался Цезарь и от использования рабов во время гражданской войны, хотя считал это крайним средством (extremum auxilium)²⁵⁹. В этих целях, видимо, Цезарь содержал большое количество гладиаторов. Во время его консульства множество гладиаторов наводило страх на его политических противников²⁶⁰.

Одной из первых мер Помпея в начале гражданской войны было распределение между кампанскими patres familiarum (очевидно, средними землевладельцами) цезаревых гладиаторов²⁶¹, которые могли оказаться опасными во время военных действий. При нем не было серьезных восстаний рабов, а с возмущениями рабов в отдельных семьях в его время справлялись сами хозяева²⁶². Само собой понятно, что Цезарь, так же как и его политические противники, заботился о сохранении и защите рабовладельческой системы, о том, «чтобы держать в узде эксплуатируемое большинство в интересах эксплуататорского меньшинства»²⁶³. Таким образом, у цезаризма не было особой политики в отношении рабов — основного эксплуатируемого и производящего класса римского общества. Но внутри свободного населения происходила ожесточенная борьба. Цезарь использовал демократические лозунги для захвата власти, демагогическими мероприятиями он пытался затушить классовую борьбу. Господствующий слой римского общества — нобилитет — в большинстве не был на его стороне.

с.82 Мы можем указать различные прослойки рабовладельческого общества, в интересах которых он действовал, но никогда не сможем вывести все его мероприятия из интересов одной какой-либо рабовладельческой группы. Ко времени его правления можно отнести слова Энгельса: «В виде исключения встречаются, однако, периоды, когда борющиеся классы достигают такого равновесия сил, что государственная власть на время получает известную самостоятельность по отношению к обоим классам, как кажущаяся посредница между ними…»²⁶⁴. Но «в древнем Риме классовая борьба происходила лишь внутри привилегированного меньшинства, между свободными богачами и свободными бедняками, в то время как огромная производительная масса населения, рабы, служила лишь пассивным пьедесталом для этих борцов»²⁶⁵. Цезарь и стремился стать между двумя борющимися группами римского рабовладельческого общества. Нобилитет оказался бессильным удержать в своих руках власть и произвести изменения в государственном строе, соответствующие объективному положению вещей: перерастанию Рима из города-государства в мировую монархию. Вместе с разложением демократии исчезали предпосылки дальнейшей демократизации римского политического строя. Римский городской плебс мог устраивать восстания, но был бессилен изменить существовавшие отношения. А между тем римское государство должно было найти пути разрешения противоречий между имущими группами рабовладельцев и пролетаризировавшейся беднотой, между крупными землевладельцами и разоряющимися крестьянами, между Римом и италийскими городами, а также между Римом и провинциями.

За Цезарем стояли различные социальные группы, в интересах которых он действовал, но группы эти не были связаны единством интересов. «Партия Цезаря» была составлена из разнородных элементов.

Цезарь выдвинулся прежде всего как вождь популяров. Законы, проведенные им в 59 г., были по своей формулировке демократическими. Официально он начал гражданскую войну в защиту демократических принципов.

Когда Цезарь прибыл в Италию, низшие слои населения Рима готовы были произвести переворот (multi mutationis rerum cupidi)²⁶⁶. Но после того как он в первый раз вступил в Рим (в начале апреля 49 г.), отношение плебеев к нему до известной степени изменилось. Неблагоприятное впечатление с.83 произвело то, что Цезарь, несмотря на протесты народного трибуна Цецилия Метелла, приказал взломать двери эрария и захватил казну²⁶⁷. Вскоре после отъезда из Рима в театре устроена была какая-то враждебная ему демонстрация²⁶⁸. Но престижа вождя популяров Цезарь все же не потерял. «Если бы Цезарь потерял расположение народа, он сделался бы жестоким»²⁶⁹, пишет со слов Куриона Цицерон в том письме, в котором он говорит о недовольстве плебса.

Мысль об опасности радикального социального переворота не оставляла его противников. В начале гражданской войны Цицерон писал: «Что же, не кассацию ли долгов — χρεῶν ἀποκοπῄ — возвращение изгнанников и сотни других нечестий посылает нам великих богов тирания?»²⁷⁰. Цицерон употребил здесь термин ἡ τῶν χρεῶν ἀποκοπή, взятый из истории греческих социальных переворотов.

Когда Цезарь вел войну в Испании, Цицерон писал: «Если Цезарь победит, я предвижу убийства, нападение на частные имущества, возвращение отправленных в ссылку, кассацию долгов (tabulas nouas), имущество и почет для недостойнейших людей и деспотизм, которого не только римляне, но не могли бы терпеть и персы»²⁷¹. Сам Цезарь не отрицает, что такие опасения имели основание. Рассказав о своих мероприятиях, касающихся долговых обязательств и относящихся к 49 г., он замечает: «Этим Цезарь полагал уменьшить и устранить страх перед кассацией долгов, которым сопровождаются обычно гражданские несогласия и войны, и вместе с тем поддержать доверие к должникам»²⁷².

Вопрос о долгах, приобретший такую остроту во времена катилинарского движения, не терял своей остроты, а с началом войны приобрел еще большее значение. Сопоставляя данные Цицерона и неопределенное замечание самого Цезаря, мы приходим к заключению, что не самим Цезарем, а людьми, которые вели за него агитацию среди плебеев, поддерживалась надежда, что за успехами его последует давно ожидаемая кассация долгов: tabulae nouae! Упоминание этих слов и у Цицерона и у Цезаря не могло быть случайным.

Подтверждение этому мы находим у Светония, который говорит, что Цезарь не оправдал часто возлагавшихся надежд на проведение им кассации долгов²⁷³.

с.84 Дион Кассий прямо указывает, что Цезарь не произвел кассации долгов, как того желал плебс, сказав, что сам он тоже кругом должен²⁷⁴. Но если Цезарь и не объявлял никогда кассации долгов и, видимо, никогда не собирался ее объявлять, то он не отказывался от мероприятий, регулирующих долговой вопрос и вообще денежное обращение. С началом гражданской войны по всей Италии наблюдалось падение кредита. Кредиторы, опасаясь за отданные в долг деньги, требовали их обратно с должников. Это привело к падению цен, должники не выполняли своих обязательств, и на этой почве происходило много недоразумений. Борьба народных трибунов против взимания высоких процентов не приводила к должным результатам. Цезарь установил, что в случае несостоятельности должников их имущество, оцененное особыми посредниками по ценам, существовавшим до войны, передавалось кредиторам, и тем самым обязательство прекращалось. Запрещалось иметь на руках свыше 15 тыс. денариев в золотой или серебряной монете; остальные деньги должны быть в обращении. Характерно, что предложение установить особую премию рабам за донос на своих хозяев, не соблюдающих это постановление, Цезарем было отвергнуто. В результате этих мер кредит в Италии был восстановлен. Вместе с тем Цезарь показал, что он не отказывается от разрешения долгового вопроса²⁷⁵.

Но восстановление кредита не означало еще разрешения долгового вопроса. Лозунг кассации долгов продолжал волновать многих и многих людей, — и малоимущих и представителей высших слоев населения, которым грозило разорение. Это обстоятельство использовал претор Марк Целий Руф. Ученик и друг Цицерона, один из талантливых его корреспондентов, Целий был близок одно время к оптиматам и удивлялся переходу Куриона на сторону Цезаря, но затем и сам оказался цезарианцем; в 52 г. он был в числе других трибунов, предложивших закон о заочном консулате Цезаря, в 49 г. он был в числе лиц, кому Цезарь доверял управление Италией, но находился в переписке с Цицероном и писал о Цезаре в выражениях, далеко не лояльных²⁷⁶. На 48 г. Целий получил от Цезаря претуру, но городским претором сделался не он, а Требоний, и это вызывало недовольство Целия. Сначала он препятствовал Требонию выносить приговоры по делам, связанным с долговыми обязательствами, а затем, уверенный, видимо, в том, что массы настроены против Цезаря, как он писал об этом Цицерону, Целий выступил с предложением отсрочить на шесть с.85 лет уплату по долговым обязательствам с отменой при этом процентов. Когда же сенат стал протестовать против этого предложения, Целий Руф внес предложение о полной отмене долгов и о сложении за один год квартирной платы. Это предложение вызвало возмущение господствующих кругов в Риме. Целий Руф вынужден был бежать. Он вызвал из Массилии своего друга Милона и вместе с ним собрал вокруг себя бывших помпеянцев и несостоятельных должников. Целий Руф и Милон раскрывали эргастулы и освобождали сельских рабов. Однако восстание не имело особого успеха. Под Козой был убит Милон, а в Туриях умерщвлен был Целий²⁷⁷.

«Таким образом, — заканчивает свое повествование о движении Целия Руфа Цезарь, — начало значительных событий… имело быстрый и благополучный исход»²⁷⁸. Движение Целия Руфа указывает на глубину социальных противоречий, обострившихся во время гражданской войны. На Востоке Цезарь боролся с Помпеем, а в Италии должники, т. е. низшие слои свободного населения, в борьбе с кредиторами-ростовщиками готовы были на самые решительные меры; рабов легко было поднять против рабовладельцев.

Глухое брожение не прекратилось и после Целия.

В 47 г. народный трибун Публий Корнелий Долабелла, примыкавший сначала к помпеянцам, а затем перешедший на сторону Цезаря, выступил с предложением, аналогичным предложению Целия. Долабелла предлагал отменить долги, а также квартирную плату для городских жителей. Марк Антоний, который был оставлен Цезарем в Риме в качестве начальника конницы, выступил против Долабеллы. В результате разразилось восстание, которое было подавлено, причем около 800 человек было убито²⁷⁹.

В том же 47 г. возвратился с Востока Цезарь, который не одобрил мероприятий Марка Антония, но и не удалил из Италии Долабеллы, а вскоре стал даже ему покровительствовать²⁸⁰. В «Записках о гражданской войне» Цезарь хочет отмежеваться от Руфа, показать полную свою непричастность к его мятежу. Но в «Записках о гражданской войне» трудно найти указания о том, каковы были лозунги, которыми римская беднота привлекалась к Цезарю или хотя бы удерживалась от антицезарианских демонстраций. Как и «Записки о Галльской войне», это произведение рассчитано на сенаторскую знать, оно должно было показать лояльность Цезаря, возложить ответственность с.86 за гражданскую войну на его противников, которые сделали все для того, чтобы вызвать эту войну, но были не способны противостоять военным талантам Цезаря.

Далекий от того, чтобы проводить кассацию долгов, Цезарь тем не менее, как и два года назад, принял меры к урегулированию долгового вопроса. Правила, касающиеся оценки имущества по ценам, существовавшим до гражданской войны, были восстановлены, а кроме того было определено, что проценты, внесенные заимодавцу, засчитывались в счет долга. По вычислениям Светония, кредиторы теряли около четверти отданных в рост денег²⁸¹. Эта мера, так же как и другие законы Цезаря, имела прецедент в прошлом демократическом законодательстве: она напоминала закон о долгах Лициния и Секстия (367 г.). Мера эта была, несомненно, чувствительна для римских ростовщиков, как это явствует из переписки Цицерона²⁸². Не оставил Цезарь без внимания и другого требования, впервые провозглашенного Целием, а затем повторенного Долабеллой, касающегося отмены квартирной платы, популярного, видимо, среди римских бедняков, ютившихся в многоэтажных доходных домах римских богачей. Но и в этом случае он ограничился полумерой. Цезарь установил, что те жители, которые в Риме платили в год менее 2 тыс. сестерциев, а в городах Италии — менее 500 сестерциев за квартиру, освобождались от долгов по квартирной плате за один год²⁸³. Светоний упоминает и касающееся сельского пролетариата распоряжение Цезаря о том, чтобы скотоводы не менее трети пастухов брали из числа свободных граждан²⁸⁴. Тем самым определенная часть разорившихся италийских крестьян удерживалась от переселения в столицу и предотвращалась возможность возмущений рабов. К этому нужно прибавить щедрые раздачи и зрелища. Сверх десяти модиев хлеба и десяти фунтов масла, получаемых регулярно бедными гражданами, Цезарь распределил между плебеями по 300 сестерциев, прибавив еще сотню за промедление во времени раздач²⁸⁵. Зрелища, данные им народу, отличались разнообразием и пышностью. На сцене сражалось одновременно до 2 тыс. пехотинцев, представлялись конные сражения, а в морской битве участвовало до 4 тыс. гребцов²⁸⁶.

Эти мероприятия, конечно, не могли разрешить ни долговой, ни квартирный вопрос, ни улучшить положение сельского плебса и римских бедняков, но они поддерживали в массах с.87 иллюзию, что Цезарь является защитником римской бедноты. Таким образом, и в последние годы своей жизни Цезарь, наряду с монархическими тенденциями, сохраняет свою прежнюю демократическую фразеологию, продолжает оставаться вождем партии популяров. Несмотря на открытые стремления к монархической власти, Цезарь внешне сохранял демократизм; он всюду появлялся на улице, выслушивал всех, кто обращался к нему с просьбами, избегал, особенно на улицах, того, чтобы его приветствовали царем. Рассказывают, например, что, когда встретившийся ему человек назвал его царем, он ответил: «Я не царь, а Цезарь». Слово «Rex» было истолковано Цезарем в качестве собственного имени²⁸⁷.

Но вопросы социальных реформ продолжали занимать Цезаря. Об этом свидетельствуют письма Саллюстия²⁸⁸. В недавнем прошлом их считали подложными, написанными во времена Флавиев или Антонинов. Вопрос об их подлинности вновь поднят был Пельманом, признавшим их современными Цезарю, и Эд. Мейером, считавшим, что автором их был действительно Саллюстий; несмотря на некоторые возражения, встречающиеся в последнее время в литературе, можно считать общепринятым, что письма эти если и не принадлежат Саллюстию, то во всяком случае написаны современником Цезаря и его сторонником. Возможно, что они были даже инспирированы самим Цезарем. Письма эти носят ярко выраженный антисенаторский характер. Во втором письме предлагается отменить раздачи и найти дело для развращенного раздачами и зрелищами плебса. Но особенно характерна в письмах Саллюстия антиплутократическая тенденция. Богатство, жажда обогащения — вот истинная причина многих бедствий, они не раз приводили государства к гибели. Отменить проценты, уменьшить влияние богатства — вот первое, что должен сделать истинный правитель.

Цезарь был далек от того, чтобы проводить реформы, предложенные Саллюстием. Деятельность его к тому же не ограничивалась мероприятиями в пользу плебеев. Некоторые его распоряжения были направлены против плебса и проводились в духе оптиматов. Особенно показательна в этом с.88 отношении отмена коллегий, за исключением установленных еще в древности²⁸⁹. После закона Клодия 58 г. коллегии были оплотом демократизма, но политические объединения, включавшие даже рабов, были опасны для автократического режима Цезаря, и он не остановился перед их запрещением, как сделал это Цицерон в 64 г. Другим антидемократическим мероприятием было сокращение числа граждан, получавших ежемесячно бесплатный хлеб, с 320 тыс. до 150 тыс.²⁹⁰

Автократический образ правления Цезаря и его антидемократические мероприятия давали противникам повод выступать против его монархических поползновений, ибо масса городского плебса оставалась еще, несомненно, республиканской. Мы уже говорили, что, когда Марк Антоний предлагал Цезарю в театре царскую диадему и Цезарь демонстративно отказался от нее, народ встретил это рукоплесканиями. Так поступило большинство. Но монархическая агитация сыграла свою роль, и нашлись в театре такие зрители, которые кричали: «Радуйся, царь» (χαῖρε, βασιλεῦ), о чем говорит Николай Дамасский.

Частичные мероприятия в долговом вопросе, агитация друзей и различных лиц сыграли свою роль: антиплутократические тенденции сохраняли свою силу и в конце правления Цезаря. Известная часть бедноты по-прежнему получала бесплатный хлеб. Никто не мог сравниться с Цезарем по импозантности зрелищ. И Цезарь продолжал пользоваться популярностью среди плебса. В этом сказалось искусство лавирования, свойственное римскому цезаризму на ранней его стадии.

Плебс сохранял еще, несомненно, политическое влияние, но в силу исторических условий он не был той социальной прослойкой, поддержка которой могла бы обеспечить политическую власть ее вождю. Плебс не был ни единственной, ни главной опорой Цезаря.

Немало сторонников имел Цезарь в италийских муниципиях. Переписка Цицерона говорит нам о колебаниях жителей муниципиев во время войны Помпея и Цезаря.

Вступив в Италию, Цезарь провозгласил лозунг «clementia» по отношению к своим врагам. «Клянусь Геркулесом, — писал Цицерон, — если он (Цезарь) никого не убьет, никого не ограбит, он завоюет себе любовь тех, для которых до тех пор был страшилищем»²⁹¹. Когда Цезарь шел от Брундизия к Риму, муниципии устраивали торжественные встречи этому «новому с.89 Писистрату», как называет его Цицерон²⁹². На италийских жителей подействовали угрозы Помпея, собиравшегося в случае успеха противника собрать полчища гетов, армян и колхов и опустошить Италию²⁹³, собрать флот Александрии, Колхиды, Тира, Сидона и других восточных городов, чтобы блокировать италийские берега и затруднить подвоз продовольствия из провинций²⁹⁴.

Цицерон, недовольный неудачами Помпея, с горечью говорит об успехах его политического противника. Помпей терял почву под ногами, но зато торжествовал Цезарь. Пессимизм Цицерона заставлял его преувеличивать успехи Цезаря. Не следует упускать из виду, что после смерти Цезаря в италийских городах противники его имели ревностных защитников. В настроении жителей Италии были, видимо, колебания, которые объяснялись многими обстоятельствами. Италийские города продолжали жить самостоятельной жизнью. Связи их с различными сенаторскими домами основывались на отношениях патроната и клиентелы; влиятельные деловые круги были связаны в зависимости от отрасли хозяйства, местоположения и т. д. с различными провинциями, а провинции в это время также находились в «сфере влияния» тех или иных магнатов. Это и обусловливало колебания. Некоторые муниципии были на стороне Цезаря, но и его противники в ряде муниципий пользовались популярностью. Вспомним, какую встречу устроили некоторые италийские города Цицерону, когда он в 57 г. возвращался из ссылки. Это было явной демонстрацией против триумвиров. Немало осталось у Цицерона друзей среди муниципалов и во время войны Цезаря с Помпеем. Поведение Антония, которого Цезарь оставил после себя в Италии, вызывало, должно быть, негодование италийских жителей. К жителям муниципиев Антоний относился пренебрежительно²⁹⁵. В городах он ставил гарнизоны и поселял ветеранов. Близкий к Цезарю источник упоминает о том, что солдаты занимались в италийских муниципиях грабежами²⁹⁶.

В 48 г. Цезарь предписал Антонию никого не пускать в Италию, кроме тех, в ком он был безусловно уверен²⁹⁷. Это мероприятие, очевидно, также было вызвано недовольством жителей италийских городов.

Представление о политике Цезаря в отношении италийских муниципий дает надпись, известная под названием tabula с.90 Heracleensis. Наряду с установлениями, носящими в основном полицейский характер и касающимися преимущественно города Рима, эта надпись содержит ряд статей, относящихся к италийской муниципальной администрации и производству ценза в италийских городах. В исторической литературе принят в отношении этих правил термин lex Iulia municipalis. Весь документ в целом представляет собой закон. О времени его появления, значении и роли его существует много теорий; наиболее вероятное и за последние годы получило признание предположение Премерштейна, считающего, что tabula Heracleensis содержит ряд законодательных мер, подготовленных Юлием Цезарем, но проведенных после его смерти Антонием²⁹⁸. В течение долгого времени распространено было убеждение в том, что дошедшие до нас муниципальные установления есть часть обширного закона, касающегося всех италийских городов. Но еще Моммзеном было подчеркнуто, что в Риме не существовало единого общего закона, касающегося устройства муниципий и колоний²⁹⁹. Дошедший до нас lex Iulia municipalis регулирует некоторые стороны управления городов и касается состава муниципального совета и муниципальной администрации, а также правил производства ценза. Закон стремится обеспечить управление города за местными «надежными» элементами. Органы городского самоуправления, а следовательно, и высшее городское сословие охраняются от проникновения «неспокойных элементов». Бывшие военные пользуются преимуществами. По истечении определенных сроков военной службы вернувшиеся из армии могли стать декурионами и городскими магистратами ранее установленного тридцатилетнего возраста. Вместе с тем исключенные из армии за какие-нибудь с.91 бесчестные поступки не пользуются пассивными правами, предусмотренными законом. Может быть, напоминание в законе о полководце, исключившем из войска того или иного гражданина, имеет в виду Цезаря (quem… imperator ingnominiae causa ab exercitu decedere iussit iusserit). Однако выборы свободны, римские власти в них не вмешиваются. Муниципии сохраняют в этом отношении автономию.

Цезарь, искавший опоры в широких слоях римского населения, стремится укрепить в италийских городах обеспеченные «надежные» элементы. Не следует, однако, преувеличивать роль италийских городов в той новой политической системе, которая создавалась при Цезаре. В последнее время Сайм выдвинул положение, что Цезарь был далек от абсолютистских поползновений, а выступая с программой национальной концентрации, выражал прежде всего интересы италийских городов³⁰⁰. Но аргументы Сайма в защиту этого положения недостаточны. Он ссылается на переписку Цицерона, однако значение ее, как мы сказали, не приходится преувеличивать. Сайм оперирует составом цезарианских войск³⁰¹, но происхождение солдат из италийских городов не дает еще оснований считать их выразителями интересов этих городов. Цезарь имел немало сторонников из числа жителей италийских городов. Он действовал в интересах италийских купцов, захватывая новые территории, италийские города давали ему солдат, он гарантировал автономию италийским муниципиям, но все это далеко от того, чтобы считать его выразителем «италийской национальной программы». Не приходится говорить о том, что самое понятие «национальной концентрации» нельзя применить ко времени Цезаря.

За Цезарем стояли определенные круги провинциального населения. Еще в 59 г., будучи консулом, он проводит закон против вымогательств в провинциях, так называемый lex Iulia de repetundis³⁰², который в основных своих чертах продолжал сохраняться на протяжении всей империи и вошел отчасти в Дигесты, составленные при Юстиниане. Этот закон ограждал провинциалов от вымогательств отдельных наместников или тех, кто направлялся в провинцию с какими-либо особыми поручениями. Он гарантировал провинциалам право обращаться к суду с жалобой на тех, кто пренебрегал римскими законами.

с.92 Политика Цезаря в отношении провинциального населения вызывала протесты представителей сенаторской олигархии. Характерен в этом отношении рассказ Плутарха: один из наиболее последовательных противников Цезаря, консул Марцелл, подверг телесному наказанию члена муниципального совета города Кома, получившего от Цезаря права римского гражданина. Этим поступком Марцелл показал, что он не признает прав гражданства галльского муниципала и разрешает наказанному идти жаловаться Цезарю³⁰³.

Распространение прав римского и латинского гражданства было одной из характерных черт провинциальной политики Цезаря. Во время первого после начала гражданской войны кратковременного пребывания своего в Риме в апреле 49 г. он проводит закон народного трибуна Рубрия (lex Rubria), no которому жителям Цизальпинской Галлии, имевшим права латинского гражданства, предоставлялись права римского гражданства, хотя до 42 г. область эта оставалась по положению провинцией³⁰⁴. Это коснулось главным образом Циспаданской Галлии, достаточно к тому времени романизованной и составлявшей в культурном и социальном отношениях как бы часть Италии. Что же касается Транспаданской Галлии, то на нее распространены были права латинского гражданства. Цезарь завершил здесь тот процесс, который начался значительно ранее.

Еще во время Союзнической войны Помпей Страбон предоставил права латинского гражданства коренным жителям (ueteribus incolis) Транспаданской области³⁰⁵. При Цезаре различным альпийским племенам было дано латинское гражданство, а некоторые из них были приписаны (на правах attributi) к соседним муниципиям. Пример Транспаданской области был использован как прецедент. Права латинского гражданства распространяются широко и в Нарбонской Галлии. Цезарь не ограничивается прилежащими к Италии областями. Им положено было начало широкому распространению латинского гражданства в заморских областях. При нем получили с.93 латинское гражданство сицилийские города, он положил начало широкому распространению латинского гражданства в Испании³⁰⁶.

Большое значение имела также колонизация, проводившаяся Цезарем. По данным Светония, в колониях, основанных за морем, Цезарь расселил 80 тыс. граждан³⁰⁷. Значительную часть составляли среди колонистов ветераны и малоимущие римские граждане; основание колоний должно было способствовать развитию обмена. Цезарь основывает колонии в Малой Азии, в Греции был восстановлен Коринф. На место последнего выведена была колония Laus Iulia Corinthus, жители которой были главным образом римские вольноотпущенники греческого и восточного происхождения³⁰⁸. Тем самым Юлию Цезарю более чем через три четверти столетия удалось осуществить проект Гая Гракха. По пути Гракха шел Цезарь и в вопросе о Карфагене. По поводу времени заселения последнего в литературе не существует общего мнения. Старые авторы относили возрождение Карфагена ко времени Августа³⁰⁹. Но больше оснований отнести заселение его ко времени Цезаря. Корнеман предполагал даже, что в духе своей широкой демократической колониальной политики Цезарь основал большой город, включивший в свою территорию ряд соседних поселений и представлявший собой настоящую копию эллинистических городов-государств³¹⁰. Положение это было опровергнуто. Судя по всему, первоначально создаются два различных в правовом отношении города — туземный, пунический, как ciuitas peregrina, и римский, как colonia ciuium Romanorum. Вполне возможно, что официальное основание города произошло уже после смерти Цезаря (в 42 г.)³¹¹.

Римские колонии выводятся и в нескольких городах Африки и Нумидии, в Нарбонской Галлии, в Сицилии и Испании. Найденная в 70-х годах на месте испанского города Урзона надпись содержит значительные обрывки устава основанной Цезарем (или Антонием по закону Цезаря) колонии (colonia Iulia Genetiva). В ней определяются права и обязанности магистратов, устанавливаются правила, касающиеся городского с.94 благоустройства, игр, культа. Как и lex Iulia municipalis, lex Iulia Genetiva обеспечивает управление городом за местными «надежными» элементами. Согласно уставу, нельзя никого избирать декурионом, авгуром, понтификом из тех, кто не имел местожительства в самом городе или же в прилегающей на тысячу шагов к нему окрестности. Вместе с тем под угрозой штрафа декурионам запрещается принимать какие-либо подарки, приношения или денежные суммы от различных лиц, в частности от откупщиков и съемщиков. Одна из статей запрещала колонистам устраивать собрания и заговоры. Эта статья отражает общую политику Цезаря, ограничивавшего политические объединения и запретившего в Риме квартальные коллегии, восстановленные Клодием. Первые декурионы и магистраты были, видимо, назначены Цезарем, в дальнейшем они избирались, причем строго предусматривалось, чтобы при выборах не было никаких злоупотреблений. Характерна статья 131, по которой разрешается избирать в число hospes (т. е. в патроны) только тех сенаторов (и их детей), которые в Риме не имели imperium, а были priuati. Устав, неоднократно подчеркивающий, что колония возведена диктатором Гаем Цезарем, предостерегает, таким образом, от поддержки тех римских магнатов, которые могли представлять для диктатора какую-нибудь опасность³¹².

Каких-либо достоверных данных, выражающих общую точку зрения самого Цезаря на вопросы колонизации провинций и расширения прав гражданства, не сохранилось, и трудно решить вопрос, можно ли все упомянутые мероприятия рассматривать как осуществление определенной, продуманной заранее программы, или же они проводились ad hoc, в связи с теми или иными событиями. Тем не менее, эти мероприятия Цезаря в своей совокупности были серьезным шагом по пути романизации римской державы.

Централизующих тенденций в политике Цезаря нельзя, однако, преувеличивать. Он сохраняет и подтверждает особыми актами права свободных союзных городов (ciuitates foederates); в 48 г. он провозгласил свободу городов, стоявших на стороне Помпея, — Книда и Илиона; в 47 г. жители Митилены обратились к нему с просьбой о прощении. Цезарь принял во внимание их раскаяние, и в 45 г. просьба митиленцев была удовлетворена: город по-прежнему стал свободным и союзным³¹³. с.95 Свободные города Греции и Малой Азии получили от Цезаря ряд преимуществ.

Цезарь назначал в провинции близких ему лиц; каковы были результаты деятельности новой администрации, мы хорошо не знаем. Известно о справедливом управлении Галлией Марка Юния Брута, но также известно и о злоупотреблениях в Африке Саллюстия Криспа. Содержание армии, триумфы, зрелища, раздачи требовали больших средств. В некоторых местах были повышены налоги как мера наказания за помощь помпеянцам. Так, жители Сардинии обязаны были платить не десятую, а восьмую часть своих доходов. Жители Лептиса должны были в виде пени доставлять ежегодно государству 300 тыс. фунтов оливкового масла, жители Тапса должны были внести 2 млн. сестерциев, а округ — 3 млн., жители Гадрумета — 3 млн., а округ — 5 млн. сестерциев³¹⁴. Но главное значение провинциальной политики Цезаря заключалось в том, что он положил начало переходу от откупной системы к централизованной системе взимания налогов. Жители Галлии должны были вносить налоги не публиканам, а правителю провинции. В провинции Азии Цезарь разрешил собирать налоги не публиканам, а городским советам³¹⁵ и отменил обременительную десятину, вместо которой установлена была определенная сумма ежегодных сборов³¹⁶. Перестала взиматься десятина с Сицилии, получившей права латинского гражданства.

Политика Цезаря в отношении провинций вряд ли изменила радикально положение всей массы римских подданных, но ему первому, несомненно, принадлежат серьезные мероприятия, направленные к превращению Рима из города-государства, владеющего провинциями как своими поместьями, в единое государство с равноправными территориальными областями. Права латинского и римского гражданства стали доступны многим провинциалам. Цезарь понимал, что поддержка провинциалов играет большую роль, особенно во время войны, но вместе с тем он был далек от противопоставления провинций Риму, и нет оснований считать, что провинциальное рабовладельческое население было главной его опорой, так как оно было в политическом отношении маловлиятельно.

Завоевания Цезаря, несомненно, способствовали росту торговых связей. Цезарь стремился поддержать кредит и не допустить финансовой разрухи³¹⁷. Таков мотив его финансовой реформы.

с.96 Цезарь покровительствовал различного рода дельцам и пользовался их услугами. Эта группа была, вероятно, значительна и влиятельна, но мы знаем о ней сравнительно мало. Нам известно, что на стороне Цезаря стоял знаменитый Рабирий Постум, прославившийся своими спекуляциями. Доверенными Цезаря были всадники Оппий и Бальб, испанские уроженцы, выполнявшие самые разнообразные его поручения. Лица, входившие в состав этой группы дельцов, принадлежали к всадникам, но отождествлять их с сословием всадников мы не имеем оснований. Во времена Суллы и Мария всадничество выступало как единое сословие, защищавшее свои интересы и боровшееся против нобилитета. Однако за 40 лет произошли изменения. Всадничество продолжало еще играть значительную роль в хозяйственной жизни Рима, но не являлось уже самостоятельной политической силой. Представители всадников выступали и на стороне Цезаря и на стороне его противников. Были всадники, стремившиеся стоять в стороне от политической борьбы, подобно другу Цицерона Аттику, имея друзей и в том и в другом лагере. При пополнении Цезарем сената туда вошли лица, принадлежащие к всадникам. Стал сенатором вышеупомянутый Рабирий, вошел в сенат всадник Элий Ламия, которого Цицерон называет первым среди всаднического сословия (equestris ordinis princeps) и который вел крупные дела в Африке. Но вхождение нескольких всадников в сенат не говорит еще о том, что всадничество играло большую роль среди приверженцев Цезаря.

Вокруг Цезаря группировались определенные круги римских всадников, богатых италийских муниципалов и знатных романизовавшихся провинциалов. Эти элементы больше всего были заинтересованы в преодолении той раздробленности, которая характерна для позднереспубликанского Рима. Рим, центр мировой державы, продолжал оставаться городом-государством, а каждый крупный и мелкий город продолжал жить местной жизнью. Грабежи римских наместников способствовали разорению провинций. Наиболее дальновидные представители торгово-ростовщического слоя населения провинций поддерживали поэтому Цезаря в его мероприятиях по консолидации римского государства. Однако было бы неправильно считать Цезаря оградителем интересов только этой группы и ее ставленником. Она была для этого незначительна в количественном отношении и политически маловлиятельна. Значение ее вырастало благодаря успехам Цезаря.

Сложными следует считать отношения между Цезарем и господствующим сенаторским сословием, большинство которого принадлежало к оптиматам. Этот слой римского рабовладельческого общества представлял собой значительную силу в государстве. В его руках была сосредоточена бо́льшая часть земель, с.97 обрабатывавшихся трудом рабов, ему фактически в течение многих веков принадлежала политическая власть в государстве; оно сильно было своими традициями, политическим и военным опытом, члены сената были связаны между собой узами родства, свойства и дружбы. Правда, после Суллы правящая знать переживала кризис. В силу различных причин известные патрицианские фамилии (Горации, Гостилии) исчезли вовсе, другие сохранялись благодаря системе усыновлений, но не играли существенной роли. Фабии, например, между 116 и 45 гг. не дали ни одного консула. В списке известных нам сенаторов 50 г. Виллемс отмечает из среды патрициев одного лишь Фабия. Из других патрицианских родов сохраняли известное значение Клавдии и Корнелии; Эмилии в упомянутом списке представлены четырьмя членами. Из 418 известных членов сената патрицианская группа состояла не более чем из сорока членов — в основном маловлиятельных и малозаметных сенаторов. Из старых плебейских фамилий почти исчезли Ливии, Семпронии и Фульвии, но сохраняли значение Лицинии, Юнии, Кальпурнии и Цецилии Метеллы, игравшие большую роль во времена Суллы, но утратившие до известной степени значение к середине I в. до н. э. В событиях 51—49 гг., как было сказано, сыграли роль Клавдии Марцеллы. Сенат пополнялся постепенно новыми людьми. Такими были Помпеи из Пицена, Мунации из Тибура, Аннии из Ланувия и пр. Эти homines noui могли проникнуть в сенат лишь при условии покровительства влиятельных сенаторов, и политическая позиция их не отличалась обычно от взглядов и тактики сенаторского большинства³¹⁸. Поскольку им не хватало знатного происхождения, они старались показать своим поведением, что они люди, достойные сенаторского звания. В решительный момент сенаторская олигархия, ставившая своей целью сохранение политического status quo, не нашла своего вождя. Опасность перерастания массовых стихийных движений рабов и бедноты в революцию привела сенаторов к союзу с Гнеем Помпеем. В Цезаре сенаторы видели нарушителя традиций, опасались, что он может быть с.98 виновником опасного переворота, и наиболее решительные оптиматы ускорили начало гражданской войны.

Но сенаторское сословие не представляло собой в политическом отношении единого целого. Нужно отметить, что не только политические мотивы сыграли известную роль в разрыве между Помпеем и Цезарем. Позиции сенаторов определялись и личными мотивами, связанными с их материальным положением. Р. Ю. Виппер в своей работе о конце республики и начале империи с полной убедительностью показал, что разорившиеся или разоряющиеся сенаторы низшего ранга принимали видное участие и в перевороте Суллы и в последующих событиях³¹⁹.

Когда на политическом горизонте обозначались признаки гражданской войны, Целий писал Цицерону, что к Цезарю примкнут те, кто не видит выхода из затруднительного положения (под этим разумелась личная задолженность)³²⁰. Цицерон в письме к Аттику дает весьма нелестную характеристику сторонникам Цезаря в сенате и указывает, что на стороне Цезаря те, кто угнетен долгами, причем число их больше, чем он предполагал.

Когда началась война, большинство сената, его «цвет», было на стороне Помпея. Многие сенаторы бежали из Рима³²¹. Незначительное число осталось нейтральным. На стороне Цезаря в начале войны были главным образом молодые сенаторы («iuuenes» — по определению Цицерона), находившиеся у него в качестве легатов или бежавшие к нему, как Курион, Антоний и Кассий³²².

Но в расчеты Цезаря не входила борьба с сенатом как учреждением республики или сенаторским сословием в целом. Он боролся против своих врагов, официально объявив, что цель его — освобождение себя и римского народа от господства небольшой кучки людей («ex prouincia egressum ut se et populum Romanum paucorum factione opressum in libertatem uindicaret»)³²³. Цезарь стремился придать вид законности своему выступлению и привлечь на свою сторону влиятельных сенаторов. Об этом свидетельствует такой эпизод: когда Л. Домиций Агенобарб, возглавлявший верный Помпею гарнизон Корфиния, после неудачного сопротивления сдал город Цезарю, последний не только пощадил Домиция, но и отпустил его, возвратив даже 6 млн. сестерций, которые Домиций хранил в Корфинии³²⁴. Великодушие (clementia) Цезаря сыграло большую роль. с.99 В Рим к нему собралось немало сенаторов, оставшихся в Италии. Таким образом, в ходе гражданской войны известная группа сенаторов оказалась в числе приверженцев Цезаря. На стороне Цезаря оказалось три консуляра, осужденных в различное время судами: Гай Антоний, консул 63 г., Авл Габиний, консул 58 г., и Марк Валерий Мессала Руф, консул 53 г. На стороне Цезаря была группа патрициев, не принадлежавших к nobiles, т. е. происходившие не из консульских семей: Фабий Максим, Аппий Клавдий, Тиберий Клавдий Нерон, Корнелий Долабелла, Эмилий Лепид. Если сами nobiles были на стороне Помпея, то дети некоторых из них сражались на стороне Цезаря. Цицерон возмущался тем, что некоторые оптиматы, например Кв. Тициний и Сервий Сульпиций, сами послали детей своих служить к Цезарю³²⁵. На стороне Цезаря сражался сын знаменитого оратора Квинта Гортензия Гортала³²⁶.

Политика «великодушия» казалась оптиматам подозрительной, но Цезарь ее проводил последовательно, несмотря на то, что большинство сенаторов продолжало оставаться на стороне Помпея. После битвы при Фарсале немногочисленные сенаторы, находившиеся в войске Помпея, искали спасения в бегстве; значительная часть сенаторов осталась в Греции и получила прощение в 47 г., когда Цезарь возвращался в Рим из Азии. Непримиримые, однако, собрали свои силы против Цезаря в Африке, а затем в Испании³²⁷.

В 47 г. в Италии Цезарь при встрече с Цицероном оказал последнему знаки внимания. В 46 г. по возвращении из Африки сенат просил о возвращении Марка Клавдия Марцелла, консула 51 г. (см. выше).

Относительно имущества бежавших с Помпеем Цезарь вначале не сделал никаких распоряжений, но хозяйничавший в Италии Антоний широко пользовался своими правами, конфискуя золото и серебро. В 47 г. претором Авлом Гирцием был проведен закон, который ограничивал права получивших прощение³²⁸. Имущество Помпея и его сторонников, не вернувшихся и не получивших прощения, продавалось с аукциона. Средства от продажи шли и в казну и в пользу близких к Цезарю лиц. Гражданская война привела к значительным опустошениям в рядах сенаторов, кроме того, Цезарю, несомненно, важно было иметь в составе сената своих людей. Еще в 49 г. были отменены судебные решения в отношении различных сенаторов и возвращены права тем, кто был исключен из сената в 50 г.³²⁹

с.100 Полномочия, полученные Цезарем после битвы при Тапсе, дали ему легальные основания для пополнения сената. Число сенаторов увеличено было до 900. Среди новых сенаторов были лица всаднического сословия, представители италийской муниципальной аристократии, выслужившиеся военные, уроженцы провинций (но, видимо, не провинциалы, а римские граждане), дети вольноотпущенников³³⁰. Анализ состава новых сенаторов, проведенный наиболее последовательно Саймом, показал, что главное место среди новых сенаторов заняли всадники и их сыновья, за ними следовали представители италийской муниципальной аристократии. Из италиков вышли и те центурионы, которые достигли при Цезаре сенаторского ранга. О галлах-полуварварах, «сменивших штаны на тогу-латиклаву»³³¹, Светоний написал, вероятно, на основании антицезарианского памфлета. Жители Цизальпинской Галлии были давно романизованы, а в Нарбонской Галлии издавна жило много италийских иммигрантов. Испанские выходцы могли быть уроженцами колоний, имевших права гражданства. Так, Бальб не сам стал сенатором, а в сенат вошел его сын. Бывший раб, Вентидий Басс, уроженец города Аускула в Пицене, был взят в плен во время Союзнической войны, но впоследствии освобожден. При Цезаре Вентидий служил в армии и сумел отличиться³³².

Солдаты, провинциалы и вольноотпущенники составляли, несомненно, меньшинство, но присутствие их в сенате было необычно — это шло вразрез с традициями.

Цезарь увеличил число магистратов: квесторов избиралось при нем 40, эдилов — 8, а преторов в 44 г. — 16³³³.

Ежегодно избирались не два, а несколько пар консулов (ordinarii — по имени которых назывался год и suffecti — вступавшие в управление в течение года). Все это открывало доступ в сенат новым лицам и соответствовало потребностям государственного управления.

По закону трибуна 49 г. Луция Кассия Лонгина некоторые сенаторские семьи были причислены к сословию патрициев³³⁴. Несомненно, мера эта удовлетворяла тщеславие наиболее видных сенаторских семей. В то же время она не имела прецедентов во времена республики. Цезарь как бы восстановил для себя право, принадлежавшее по традиции римским царям³³⁵.

с.101 В отношениях между Цезарем и сенаторским сословием было немало противоречий. Цезарь не отрицал преимуществ и привилегий высшего римского сословия, и сам он еще в 60-х годах говорил о древности и божественном происхождении своего рода.

Официально сенаторы примирились с Цезарем, и в речи, произнесенной в благодарность за возвращение Марцелла, Цицерон указал на необходимость провести ряд реформ, дабы восстановить то, что пришло в упадок во время войны, «устроить суды, восстановить доверие между людьми (под “reuocanda fides” имеется в виду и кредит, и добросовестность в деловых отношениях, и верность в отношениях между членами семьи и общества), обуздать разврат, увеличить деторождение, преодолеть суровыми законами то, что, распавшись, куда-то расплылось»³³⁶.

Саллюстий в своих письмах к Цезарю также требует реформы нравов; на основании этого мы можем заключить, что проекты оптиматов, касающиеся борьбы за укрепление нравов, были приняты Цезарем.

Цезарь ввел строгие законы против роскоши, в силу которых особые надзиратели следили за тем, чтобы не покупались запрещенные продукты; ликторы и солдаты ходили по домам и реквизировали запасы продуктов, которые не соответствовали законам против роскоши в столе³³⁷. В духе оптиматов проведены были, несомненно, и упомянутые выше антидемократические законы Цезаря, запрещавшие коллегии и ограничивавшие число плебеев, получавших хлеб от государства.

Но все эти благожелательные в отношении аристократии мероприятия парализовались монархическими устремлениями Цезаря. Выборы магистратов были не свободны. Комиции выбирали того, кого указывал Цезарь³³⁸. Каждый член сената зависел от Цезаря. От него же зависело пополнение сената новыми членами, а правом этим, как уже было отмечено, Цезарь пользовался чрезвычайно широко, что вызвало недовольство старых членов сената. Документов, определяющих истинные цели Цезаря в отношении сената, не дошло, но мы вправе утверждать, что он стремился объединить старых членов римского сенаторского сословия с новыми, недавно возведенными в этот ранг, в особую придворную аристократию, пользующуюся привилегированным положением по милости монарха и во всем поддерживающую его. Но ни политика «великодушия», ни конфискация и продажа с аукциона имущества наиболее упорных с.102 противников, ни щедрое распределение магистратур, провинций и поместий не привели к осуществлению этой цели.

Республиканские традиции были еще живы и действенны, далеко не все представители сенаторского сословия отказывались от господствующего и независимого положения в государстве, какое занимали по примеру отцов и предков.

Политика лавирования привела к установлению лишь внешнего согласия, по существу же сенаторское сословие не могло быть социальной опорой Цезаря. Таким образом, имея сторонников среди различных социальных групп и сохраняя в результате политики лавирования видимую по отношению к ним независимость, Цезарь не имел прочной социальной опоры. Партия Цезаря, употребляя выражение, принятое в его время, была многочисленна, но разнородна по своему составу. В этом была слабость цезаризма на первой стадии; и это вело к тому, что войско приобретало особенно большое значение.

«Cedant arma togae, concedat laurea laudi» («пусть оружие уступит место тоге, а лавры — торжественной речи»), — писал в своей поэме Цицерон³³⁹, но об этом можно было только мечтать.

Влияние и вес в римском обществе мог в это время приобрести только тот, кто опирался на армию. Это учел Цезарь, создавший крепкую, преданную своему вождю армию.

Цезарь вел войну в Галлии с пятью легионами; в начале гражданской войны у него было десять легионов, а к концу войны их оказалось сорок. Число солдат в легионе того времени доходило до 4 тыс. (при нормальной численности 2000—2500). Снабжение армии требовало больших средств; сохранение дисциплины требовало большого искусства, особенно во время гражданских войн. Цезарь прибегал к самым разнообразным мерам. Жалованье солдатам было увеличено со 120 до 225 денариев; центурион получал 450 денариев.

Профессионализм пустил уже глубокие корни в армии. Имея свои прочные традиции, армия представляла собой мощный коллектив, оторванный от других социальных групп. Богатый материал для характеристики взаимоотношений между армией и полководцем дают описания войн, сделанные Цезарем и близкими ему людьми. В античной Греции и в Риме в ранний период их истории воин и гражданин были как бы синонимами. Дисциплина была в той или иной степени сознательной: ведь после войны солдат решал на народном собрании дела, в том числе и те, которые были связаны с его бывшим полководцем. Перед выступлением в поход, перед сражениями, по окончании войны и т. д. полководец обращался к солдатам с речью, мотивирующей с.103 тактику, ободряющей или порицающей их. Известные демократические традиции остались в войсках и во времена Цезаря. Мы не можем поручиться, произносил ли Цезарь те слова, которые приводит он в своих «Записках», но у нас есть уверенность в том, что содержание речей передано им верно, правильно схвачен общий характер речей и у других авторов записок о войнах Цезаря, несомненных участников походов.

Содержание речей Цезаря перед войсками указывает, что он воздействовал на солдат, апеллируя к их сознательности и открывая им перспективы предстоящей кампании.

При осаде Аварика (52 г.) солдаты увлеклись преследованием неприятеля, но затем были отброшены. На следующий день Цезарь собрал сходку, на которой он упрекал солдат за неумеренность и алчность, а также за то, что они сами решили, как продвигаться вперед и как действовать. Скромность и послушание, говорил он (modestia et conscientia), в войне так же дороги, как мужество и присутствие духа (virtus, magnitudo animi)³⁴⁰. Эти качества, как показали следующие события, были особенно важны во время гражданских войн. Преданность и дисциплина в армии достигались убеждениями, устрашениями, обещаниями, подарками и строгими наказаниями. Положение в государстве не было тайной для солдат; цели войны должны были быть оправданными в глазах войска; воинская сходка (contio) напоминала во всем сходку граждан, и опытный полководец должен был обладать качествами хорошего оратора. Демагогия играла немалую роль в отношениях между командиром и солдатами.

Начиная гражданскую войну, Цезарь обратился к солдатам с речью, в которой он оправдывает предстоящее наступление и возлагает вину на своих противников. Любопытно, что Цезарь обвиняет не самого Помпея, несомненно, еще сохранившего популярность среди войск. Помпей, по словам Цезаря, повинен лишь в непомерном честолюбии, которое привело его к тому, что его увлекли на свою сторону недоброжелатели (inimici) Цезаря, виновные больше, чем Сулла, в нарушении традиционных демократических гарантий римского плебса. В обращении к солдатам Цезарь указал, что интерцессия трибунов подавляется оружием, принимаются незаконно senatusconsulta ultima, народ призывается к оружию, хотя к тому нет никаких оснований. В заключение Цезарь просит солдат защитить его, их императора, под командованием которого они сражались девять лет и оказали столько услуг отечеству³⁴¹.

с.104 Жажда добычи была, несомненно, одним из стимулов, заставлявших солдат принимать участие в войне. Галльская кампания многих из них обогатила. Это ясно видно из слов Цезаря, сказанных в конце 49 г. по прибытии в Брундизий. Он просил солдат не беспокоиться о том, что они оставили в Италии свои вещи и рабов, и обещал щедро вознаградить их после победы³⁴².

Настроение солдат далеко не всегда было одинаковым. Иногда приходилось принимать экстренные меры, чтобы побудить их к активным действиям. Например, в 49 г. в Испании Цезарь прибег к такому средству: он занял денег у центурионов и трибунов и роздал их солдатам. Этим он достиг двух целей: центурионы и трибуны были как бы связаны займом, а расположение солдат приобретено было раздачами³⁴³. Подвиги поощрялись экстраординарными денежными подарками и военными отличиями (dona militaria)³⁴⁴. Цезарю удалось завоевать исключительный авторитет среди солдат. И во время первой войны в Испании и во время осады Диррахия армии пришлось испытывать лишения, но солдаты мужественно сражались, несмотря на трудности. Цезарь старался показать, что он хочет стать с солдатами на равную ногу. Он называл солдат не milites, а commilitones — «соратники»³⁴⁵.

Во время галльских войн не было ни одного солдатского бунта, но в период гражданских войн Цезарю не раз пришлось сталкиваться с солдатскими возмущениями. Сказались общие условия гражданской войны; большое влияние имела агитация противной стороны. Цезарь всегда принимал экстренные меры к ликвидации солдатских бунтов, причем средства их ликвидации были самые различные. В 49 г., когда Цезарь осаждал Массилию, взбунтовался девятый легион, квартировавший в Плаценции. Цезарь быстро прибыл на место восстания. Он объявил солдатам о децимации (казни каждого десятого). Командиры на коленях упрашивали о пощаде; в конце концов было избрано 120 человек, считавшихся главными зачинщиками, и 12 человек из них были приговорены к смертной казни³⁴⁶.

Но особенно опасным был бунт солдат кампанских легионов (47 г.). Солдаты требовали выплаты денег, обещанных им под Фарсалом, и отказались идти за Саллюстием Криспом, который должен был вести их в Африку. Беспорядочной толпой часть солдат направилась в Рим, занимаясь на своем пути грабежами. Принимать такие решительные меры, как под Плаценцией, с.105 было, по-видимому, рискованно. Цезарь обратился к солдатам с речью, в которой объявил, что считает непослушные части распущенными, но обязывается выплатить им все обещанное после того, как справит триумф. Эта речь возымела соответствующее действие. Солдаты раскаивались и молили Цезаря о прощении. После этого Цезарь хотел распустить лишь десятый легион и отказался от этого решения только тогда, когда солдаты сами заявили о казни каждого десятого³⁴⁷. Солдаты получили прощение, но Цезарь помнил зачинщиков восстания.

В качестве командиров отдельных армий Цезарь назначал своих друзей из аристократической молодежи. Моральный облик их нам уже известен. Среди них были Курион, Антоний, Целий Руф, Гай Саллюстий Крисп (историк), Ватиний и др. В лагерь Цезаря их приводила нередко задолженность, и хотя они иногда храбро сражались, но далеко не всегда точно исполняли приказы Цезаря и совсем не считались с интересами местных жителей. Если италийские города много претерпели из-за злоупотреблений Антония, то испанским жителям пришлось еще больше вытерпеть из-за злоупотреблений Квинта Кассия Лонгина, оставленного Цезарем в Испании в 49 г. В конце концов его злоупотребления вызвали даже возмущение легионов³⁴⁸.

Трудно установить, когда сложился у Цезаря план гражданской войны, но о привязанности солдат он заботился с первых дней управления Галлией. В этом отношении он учел опыт Суллы и Помпея. Армия доставила Цезарю победу над противниками. Опираясь прежде всего на войска, Цезарь захватил власть.

Армия для Цезаря была необходима не только для победы над его противниками. Она должна была укрепить его авторитет среди гражданского населения. В муниципиях служившие в армии пользовались преимуществами при выборах в городские магистраты. По Италии расселялись ветераны, которые должны были поддерживать и укреплять политический режим Цезаря. Аппиан приписывает Цезарю следующие слова, обращенные к солдатам: «Когда война будет закончена, я всем дам землю, и не так, как Сулла, отнимая ее у частных владельцев и поселяя ограбивших с ограбленными рядом, так что они находятся в вечной друг с другом вражде, но раздам вам землю общественную и мою собственную, а если нужно будет, и еще прикуплю»³⁴⁹. Наделение землей в Италии и провинциях было, таким образом, для Цезаря не только определенным видом с.106 награды за выслугу лет, но и средством укрепления своей власти и в известной степени средством романизации страны. Но если принять во внимание многочисленное войско и далеко не спокойный «дух» цезаревых легионов, задача эта была чрезвычайно трудной. При сокращении армии Цезарю удалось довести число легионов до 32. Цезарь не успел ни провести до конца сокращение легионов, ни наделить ветеранов землей, и эта многочисленная армия, рассчитывавшая на щедрые награды, далеко еще не удовлетворенная, сыграла большую роль в последовавших за смертью Цезаря событиях.

Армия Цезаря жила своими профессиональными интересами, представляла собой во многих отношениях деклассированную массу. Опора на нее и даже на худшие ее элементы, т. е. на тех солдат и командиров, которые обогатились во время войны, составляет одну из особенностей римского цезаризма.

Наличие большой армии создавало возможность агрессивной политики. В сущности только у Цезаря идея мирового господства становится принципом римской внешней политики. Цицерон говорил, что в результате походов Помпея границы мира стали границами римского государства³⁵⁰, но это не более, как апостериорное обобщение результатов внешней политики Помпея. В результате его походов римское влияние утвердилось во многих областях Востока и под власть Рима перешли страны, считавшиеся до того самостоятельными.

Победы в Галлии способствовали утверждению авторитета Цезаря. После Александрийской войны Цезарь занялся восточными делами. Разрешал он их в том же направлении, что и Помпей. Подобно последнему он поддерживал систему вассальных царств. В последний же период своей деятельности Цезарь замышлял поход против парфян, который должен был прославить его, как завоевание Персии прославило Александра Македонского. Сенаторская олигархия сопротивлялась аннексии Египта, не был популярен среди крайних оптиматов и поход против Парфии, задуманный Крассом. При Цезаре сенаторская оппозиция была подавлена и не было политических группировок, препятствовавших походу. План кампании был, видимо, уже разработан. Цезарь предполагал сначала испытать парфян в мелких стычках, а потом уже дать решительное сражение. До похода против парфян Цезарь намеревался отразить даков, незадолго до того объединенных царем Беребистой и нападавших на Понт и Фракию.

Наши источники приписывают Цезарю планы широких преобразований, грандиозных ирригационных работ и самых с.107 разнообразных реформ³⁵¹. Есть сведения, что Цезарь предполагал даже перенести столицу римского государства на Восток — в Илион или Александрию³⁵².

Цезарь стремился заменить государственное устройство Рима, целиком сохранявшее черты города-государства, таким политическим строем, который соответствовал бы положению римской державы, которая была в это время мировым государством.

Античность знала две политические формы: город-государство, который в большинстве случаев имел республиканское устройство, аристократическое или демократическое, и монархию, которая объединяла сравнительно большую территорию.

Если брать сложившиеся в античности политические формы, переход от города-государства был возможен лишь к монархии, а в этой монархии, очевидно, должен был раствориться и сам город Рим, который в лучшем случае мог остаться лишь столицей мирового государства. Переход к монархии был вызван и социальными причинами: военная диктатура должна была оградить государство от массовых восстаний рабов и свободной бедноты. Наиболее крупные из этих восстаний были подавлены еще в первой трети Г в. до н. э. Но такие восстания, как восстания Целия Руфа и Долабеллы, могли повторяться, и нужна была сильная власть, которая подавляла бы эти восстания и препятствовала их повторению.

В условиях римской действительности не было социальной группы, которая выполнила бы все эти задачи. Это могла сделать империя, материальной опорой которой была прежде всего армия. Это могла сделать империя, выступившая со старыми лозунгами демократической партии и стремившаяся показать, что не группа оптиматов, а она может осуществить такой порядок, который Цицерон называл concordia ordinum. Однако социальная база Цезаря была разнородна: он не имел прочного и надежного большинства, на которое мог бы опереться при проведении всех своих мероприятий. Несмотря на то, что Цезарь был крупным политическим деятелем, он несколько переоценил свое могущество и свои силы.

Приверженцы республики были побеждены на поле битвы, но они не сложили оружия. Добровольная смерть Катона, этого непрактичного, не всегда дальновидного, но честного и последовательного республиканца, не пожелавшего прибегнуть к милосердию Цезаря, была прямым укором для последнего. Катон стал мучеником за свободу. Цицерон написал панегирик с.108 «Cato»³⁵³, о Катоне писал Марк Юний Брут³⁵⁴, появились о нем, видимо, и другие сочинения³⁵⁵ с вполне определенно выраженной республиканской и антицезарианской тенденцией. Цезарь ответил на них еще в 45 г. сочинением в двух книгах, носившим название «Anticato»³⁵⁶, до нас не дошедшим.

Власть Цезаря усиливалась, но нападки на него не только не прекращались, а увеличивались.

26 января 44 г., когда Цезарь возвратился с латинских феерий, его статуя была помещена на рострах и украшена лавровым венком. Народные трибуны Гай Эпидий Марулл и Луций Цезетий Флав сорвали венки и отправили в тюрьму тех, кто называл Цезаря царем. Цезарь предложил отцу Цезетия, пользуясь отеческой властью, приказать своему сыну отказаться от трибуната, но так как Цезетий Старший медлил, он вычеркнул обоих трибунов из сенатского списка, а по предложению других трибунов они лишены были полномочий. Такое отношение к трибунам вызвало общее недовольство³⁵⁷.

Отголосок этих событий мы находим у Тита Ливия в 56-й главе его 38-й книги, где рассказывается следующий эпизод: Публий Корнелий Сципион Старший по возвращении в Рим пытался освободить, невзирая на протесты народных трибунов, своего брата Луция, которого вели в темницу. Тиберий Семпроний Гракх, отец трибунов, упрекает Сципиона, что он изменил самому себе. Некогда он отказался от бессменного консульства и диктатуры, которые народ хотел ему передать, а теперь, когда речь зашла о привлечении к ответственности его брата, Сципион осмелился даже посягнуть на неприкосновенность народного трибуна.

Этот эпизод был, несомненно, взят Титом Ливием из какого-то политического памфлета, относящегося ко времени Юлия Цезаря. Моммзен считает, что этот памфлет появился в 49 г.³⁵⁸, но более вероятно мнение Эд. Мейера, который относит появление его к 44 г.³⁵⁹ Антимонархическая пропаганда велась и в театре. Нам известно о выступлении всадника мима Лаберия, воскликнувшего: «Porro, Quirites, libertatem perdimus!» («Ну что ж, квириты, мы со свободой расстаемся!»)³⁶⁰.

с.109 Памфлеты, выступления народных трибунов и другие приемы оппозиционной антимонархической агитации свидетельствовали о недовольстве среди сенаторской аристократии.

Против Цезаря был составлен заговор. Наши источники указывают, что в заговоре принимали участие по преимуществу представители сенаторской знати. Главными организаторами заговора были Марк Юний Брут и Гай Кассий Лонгин. Марк Юний Брут родился, по всей вероятности, в 78 г. в семье, где сильны были республиканские традиции³⁶¹. Он был близок к Катону, увлекался философией Платона и стоиков, но это не помешало ему участвовать в ростовщических операциях. Он устроил городу Саламину заем у ростовщика Скапция, и тот взыскивал долг так энергично, что пять членов совета умерли в осаде. Во время войны Цезаря с Помпеем Брут сражался на стороне последнего, но после битвы при Фарсале перешел на сторону Цезаря и управлял некоторое время Галлией. В 44 г. он был претором.

Образ Брута вызывал различное отношение у современников и у последующих поколений. В последние годы своей жизни и после смерти он был символом республики. Libertas была главным его лозунгом. После его смерти его почитателями были поклонники свободы. Сторонники империи видели в нем, наоборот, злого гения. Так было не только в римскую эпоху, но и в последующие века. Ярче всего, может быть, сказалось это у Данте, который поместил Брута в аду рядом с Иудой Искариотом. В XVIII в. и во время Французской буржуазной революции на Брута и Кассия указывали, как на героических борцов за свободу³⁶²; однако Брут стоял лишь немногим выше людей своего круга. Отличительной чертой его характера был ригоризм. В литературе были указания на то, что, примыкая к заговорщикам, он руководствовался личными соображениями. Шмидт, например, считал, что он стремился получить наследство Цезаря и это толкнуло его на путь заговора. Сайм утверждает, что, если бы Юлия вышла замуж за Брута, не было бы 15 марта³⁶³. Все эти утверждения не имеют основания.

Очевидно, республиканские взгляды самого Брута и с.110 семейные традиции привели его к тому, что он сделался одним из инициаторов и идеологов заговора.

Но, по-видимому, истинным и главным организатором заговора был Кассий. Гай Кассий Лонгин, бывший квестор Марка Лициния Красса, обеспечил отступление войск последнего на римскую территорию. В 51 г. он нанес поражение парфянам, вернулся в Рим и в 49 г. стал на сторону Помпея, командовал его флотом, а в 48 г. принимал участие в битве при Фарсале, затем перешел на сторону Цезаря; два его брата были сторонниками Цезаря. Он не скрывал своих политических убеждений, и когда обсуждался вопрос о том, чтобы воздать божеские почести Цезарю, Кассий один протестовал против этого.

Другие заговорщики примкнули к заговору по личным мотивам. Сервий Сульпиций Гальба, бывший одно время легатом в Галлии, присоединился к заговорщикам потому, что он некогда поручился за имущество Помпея и впоследствии из-за этого у него произошел конфликт с Цезарем. Луций Тиллий Цимбер был недоволен тем, что Цезарь отказался вернуть из ссылки его брата. Луций Минуций Базил стал заговорщиком потому, что Цезарь вознаградил его деньгами, вместо того чтобы предоставить ему претуру.

Среди заговорщиков были и последовательные помпеянцы: Г. Кассий Лонгин, Кв. Лигарий, Понтий Аквила, Рубрий Руга, Секстий Назон и цезарианцы: Сервий Сульпиций Гальба, Луций Минуций Базил, Л. Тиллий Цимбер, П. Сервилий Каска, Г. Требоний, Децим Юний Брут.

Децим Юний Брут и Требоний не могли жаловаться на невнимательное отношение к ним Цезаря. Они примкнули к заговору, так как были недовольны, видимо, монархическими поползновениями Цезаря.

Заговорщики старались восстановить республиканский строй, чтобы утвердить снова господство сенаторской олигархии. Заговор удался. 15 марта 44 г. Цезарь был убит. Но это не привело к восстановлению республики. Утверждение монархического строя было лишь отсрочено.

<<<

ОГЛАВЛЕНИЕ

>>>

ПРИМЕЧАНИЯ

²³⁷A. Girard, Impérialisme, «Revue de Synthèse historique», XVIII, 1927, p. 36.

²³⁸Например, F. M. Rüstow, Der Caesarismus, sein Wesen und Schaffen, Zürich 1879.

²³⁹W. Roscher, Politik. Geschichtliche Naturlehre der Monarchie, Aristokratie und Demokratie, Stuttg. 1892, S. 588 ff.

²⁴⁰R. Pöhlmann, Die Entstehung des Caesarismus, Сборник «Aus Altertum und Gegenwart», Münch. 1895. S. 245 ff. Ulstein’s Weltgeschichte R. Pöhlmann, Römische Kaiserzeit und Untergang der antiken Welt, S. 507—528.

²⁴¹J. Carcopino, César, p. 607.

²⁴²К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIII, ч. 1, стр. 313.

²⁴³Письмо Энгельса к Штаркенбургу от 25/I 1894 г. К. Маркс, и Ф. Энгельс, Избранные письма, 1947, стр. 471.

²⁴⁴В. И. Ленин, Соч., т. XX, изд. 3-е, стр. 537.

²⁴⁵«Ленинский сборник» XXVIII, стр. 297.

²⁴⁶К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIII. ч. 2, стр. 311.

²⁴⁷Там же, ч. 1, стр. 69.

²⁴⁸В. И. Ленин, Соч., т. XII, изд. 3-е, стр. 377.

²⁴⁹В. И. Ленин, Соч., т. VI, изд. 3-е, стр. 298.

²⁵⁰В. И. Ленин, Соч., т. XV, изд. 3-е, стр. 277.

²⁵¹В. И. Ленин, Соч., т. XXI, изд. 3-е, стр. 60—61.

²⁵²В. И. Ленин. Соч., т. XII, изд. 3-е, стр. 377.

²⁵³Там же.

²⁵⁴И. В. Сталин, О Великой Отечественной войне Советского Союза, изд. 5-е, 1946, стр. 25, 26.

²⁵⁵К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XV, стр. 139.

²⁵⁶И. В. Сталин, О Великой Отечественной войне Советского Союза, изд. 5-е, 1946, стр. 29.

²⁵⁷Там же, стр. 30.

²⁵⁸Vell. Pat., II, 47; Plut., Caes., 15. Плутарху доверяет Жульян (Joullian, Histoire de la Gaule).

²⁵⁹Caes., B. C., III, 9.

²⁶⁰Suet., Caes., 10.

²⁶¹Cic., Ad Att., VI, 14, 2.

²⁶²Отзвук этого находим в надписи, помещенной CIL, VI, 1527; ILS, 8393; Bruns, Fontes juris Romani, ed. 7, n. 126; ср. Th. Mommsen, Zwei Sepulcralreden, «Abh. der Königl. Akad. der Wiss. zu Berlin», 1846, S. 466, Ges. Sehr., I, S. 393 ff.

²⁶³И. В. Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 11-е, стр. 604.

²⁶⁴Цит. по переводу Ленина, приведенному в работе «Государство и революция», Соч., т. XXI, изд. 3-е, стр. 377.

²⁶⁵К. Маркс, Предисловие ко II изд. «18 брюмера…»; К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIII, ч. 1, стр. 313.

²⁶⁶Cic., Ad Att., VIII, 3, 4.

²⁶⁷Cic. Ad Att., X, 4, 8; 8, 6.

²⁶⁸Ibid., 12, 6.

²⁶⁹Ibid., 4, 8.

²⁷⁰Ibid., VII, 11, 1. См.: А. И. Тюменев, К выяснению класс. позиции Цицерона, «Изв. ГАИМК», № 101, 1934.

²⁷¹Cic., Ad Att., X, 8, 2.

²⁷²Caes., B. C., III, 1.

²⁷³Suet., Caes., 42.

²⁷⁴Cass. Dio, 42, 50.

²⁷⁵Caes., B. C., III, 1; Cass. Dio, 41, 37—38.

²⁷⁶Cic., Ad fam. (Cael.), VIII, 16.

²⁷⁷Caes., B. C., III, 20—22; Liv., Per. 111; Cass. Dio, 42, 22—25. См. указ. выше диссертацию Л. З. Поляковой.

²⁷⁸Caes., B. C. III, 22.

²⁷⁹Liv., Per., 113; Cic., Ad Att., XI, 23, 3; Cass. Dio, 42, 32.

²⁸⁰Cass. Dio, 42, 33.

²⁸¹Suet., Caes., 42; Cass. Dio, 42, 51.

²⁸²Cic., Ad Att., XII, 28, 3; Ad fam., IX, 16, 7.

²⁸³Suet., Caes., 38; Cass. Dio, 42, 51.

²⁸⁴Suet., Caes., 42.

²⁸⁵Ibid., 38.

²⁸⁶App., B. C., II, 102.

²⁸⁷Suet., Caes., 79; App., B. C., II, 108; Cass. Dio, 44, 10.

²⁸⁸Sallust., Ep. ad Caesarem senem. См. С. Л. Утченко, Письма Саллюстия к Цезарю, «Известия Ленинградского пед. ин-та им. Покровского», 1941; И. М. Тронский, Послания Саллюстия, Уч. записки ЛГУ, вып. 13, 1948. R. Pöhlmann, Zur Geschichte der antiken Publizistik, «Aus Gegenwart und Vergangenheit», Münch. 1911, S. 184 ff., Geschichte der soz. Frage und des Sozialismus, II, S. 452 ff., Ed. Meyer, Caes. Mon. S. 563—582; Schur, Sallust als Historiker, Stutt. 1934, S. 12—23; Dahlmann Sallusts politische Briefe, «Hermes», 1934, S. 558—582; Carlsson, Eine Denkschrift an Caesar über den Staat, Lund, XIX, 1936. Указания на литературу см. CAH, IX, 958, Piganiol, Rome, p. 206.

²⁸⁹Suet., Caes., 42.

²⁹⁰Suet., Caes., 41; Cass. Dio, 43, 21; ср. Lex Iul. Munic., Bruns, Fontes, ed. 7, n. 18 и свод комментариев у H. Legras, La table latine d’Heraclée, Paris 1907, p. 34—56. См. также ниже.

²⁹¹Cic., Ad Att., VIII, 13, 1.

²⁹²Cic., Ad Att., 16, 2; ср. IX, 15, 3.

²⁹³Ibid., IX, 10, 3.

²⁹⁴Ibid., I, 9, 2.

²⁹⁵Cic., Phil., II, 25, 62.

²⁹⁶B. Afr., 54.

²⁹⁷Cic., Ad Att., XI, 7, 2.

²⁹⁸A. Premerstein, Die Tafel von Heraclea und die Acta Caesaris, «Z. d. Sav. Stift., Roman. Abt.», XLIII, 1922, S. 45 ff.; там же литература. Текст см. CIL, I, 206; ILS, 6085; Bruns, Fontes, n. 18 и др. Подробные комментарии и обзор теорий в книге H. Legras, La table latine d’Heraclée, Paris 1907. Сам Легра считает, что lex municipalis, который содержит гераклейская таблица, появился до Цезаря между 90 и 78 гг., представлял собой lex data и относился к одному какому-нибудь городу, видимо, к Гераклее, где он был найден (см. «Conclusion», p. 369—371). Мнение это не может быть принято хотя бы потому, что закон имеет в виду муниципии, колонии, префектуры и форумы; в качестве высших главных лиц администрации предусматриваются и II-viri и IIII-viri (а это были различные системы); первая часть таблицы, касающаяся фрументаций, явно связана с законом Цезаря о сокращении списка плебеев, получающих хлеб от государства.

²⁹⁹Th. Mommsen, Ephem. epig., IX, 1903, p. 1. Из новейших исследователей Рудольф (H. Rudolph, Stadt und Staat im römischen Italien, Lpz. 1935) видит в lex Iulia municipalis закон, унифицирующий управление Италии и вводящий повсюду римскую юрисдикцию. Критику его см.: А. N. Sherwin-Whyte, Roman Citizenship, Oxf. 1939, p. 136 ff.

³⁰⁰R. Syme, Rom. Rev., p. 81.

³⁰¹Ibid., p. 89.

³⁰²Cic., Pro Sest., 64, 135; In Pis., 16, 37; 21, 50; 37, 90; Pro Rab. Post., 4, 8; 5, 12; In Vat., 12, 29; Schol. Bab., ed. Or., p. 321: Dig., 48, 11, 1—10; Ed. Meyer, Caes. Mon., S. 77 ff.; CAH, IX, 520, 615, 816.

³⁰³Plut., Caes., 29.

³⁰⁴Отрывки закона о Цизальпинской Галлии см. Bruns, Fontes, n. 16; в защиту того, что данная надпись — lex Rubria, см. E. G. Harpy, The table of Veleia or the Rubria, «Engl. Hist. rev.», XXXI, 1916, p. 353; CAH., IX, 644; ср. Th. Mommsen, Über den Inhalt des Rubrischen Gesetzes, Ges. Schr., I, S. 162 ff. Полемика изложена в примечании к закону F. Abbot and A. Johnson, Municipal administration in the Roman Empire, 1926, n. 27, p. 320. Не считают возможным дать положительный ответ Ed. Meyer («Caes. Mon.», S. 354, A. 3); Sherwin-Whyte («Rom. cit.», p. 139).

³⁰⁵Ascon., Comm. in Pis., ed. Or., p. 3.

³⁰⁶Ed. Meyer, Caes. Mon., S. 489 ff.; М. И. Гендерсон, Юлий Цезарь и латинское право в Испании (русск. перев.), ВДИ, 1946, № 3.

³⁰⁷Suet., Caes. 42.

³⁰⁸Strabo, VIII, 6, 23; Ed. Meyer, Caes. Mon., S. 493.

³⁰⁹С. В. Ешевский, Римский центр и его провинции. Соч., т. I, 1870, стр. 185.

³¹⁰Kornemann, Die Caesarische Kolonie Carthago, «Philol.», LX, 1901, S. 402 ff.

³¹¹St. Gsell, Histoire ancienne de l’Afrique du Nord, VIII, 1928, P. 173 sq.; Broughton, The Romanisation of Africa Proconsularis, 1929, p. 6.

³¹²Текст см. Bruns, Fontes, ed. 7, № 28; Abbot and Johnson, Municipal administration, n. 26; комментарии (p. 314), вводящие в историю вопроса. Ср. Th. Mommsen, Lex Colonia Julia Genetiva, Ges. Schrift., I; CAH, p. 708 sq; Ed. Meyer, Caes. Mon., S. 485.

³¹³Strabo, XIII, 1, 27; XIV, 2, 15; Plut., Caes. 48; о Митилене — Ditt. Syll.³, 764, Abbot and Johnson, Mun. adm., n. 25.

³¹⁴B. Afr., 97.

³¹⁵App., B. C., V, 4.

³¹⁶Cass. Dio, 42, 6.

³¹⁷Cic., Ad fam., XIII, 8, 2.

³¹⁸Характеристика сенаторского сословия этого времени дается в книгах: R. Syme, Rom. Rev., р. 10 sq.; M. Gelzer, Die Nobilität der Röm. Rep.; Münzer, Adelsfamilien und Adelsparteien, S. 328 ff. Эти авторы уделяют большое внимание данным просопографии, т. е. происхождению, семейным связям отдельных лиц и т. д. Это привело в конечном счете к преуменьшению влияния социальных мотивов в борьбе. Критические замечания по этому вопросу см. в статье Н. А. Машкина «Римские политические партии», «Вестник древней истории», 1947, № 3, стр. 127. Много важного по вопросу о сенаторском сословии содержится в монографии P. Willems, Le sénat de la République Romaine, Louwain 1885, I, p. 417—570, на которую почти не встречается ссылок в современных исследованиях.

³¹⁹Р. Ю. Виппер, Очерки истории Римской империи, 1923.

³²⁰Cic., Ad fam. (Cael.)., VIII, 14, 3.

³²¹Cic., Ad Att., VII, 15, 2; App., B. C., II, 37.

³²²Caes., B. C., I, 5.

³²³Ibid., 22.

³²⁴Ibid., 23.

³²⁵Cic., Ad Att., IX, 18, 2; 6, 6; 9, 1; 19, 2.

³²⁶Ibid., X, 4, 6.

³²⁷Ibid. XI, 7, 4; 15, 1; 16, 1.

³²⁸Cic., Phil., XIII, 16, 32.

³²⁹Cass. Dio, 41, 36; App., B. C., II, 48.

³³⁰Cass. Dio, 43, 47; Suet., Caes., 41, 76, 80.

³³¹Suet., Caes., 80.

³³²О составе сената при Цезаре см. R. Syme, Rom. Rev., p. 78—96; ср. P. Willems, Le sénat, p. I, p. 581—598; Ed. Meyer, Caes. Mon., S. 463—465; J. Carcopino, César, p. 932—935.

³³³Cass., Dio, 43, 47; 49; Suet., Caes., 41.

³³⁴Tac., Ann., XI, 25; Suet., Caes. 41; Cass. Dio, 43, 47.

³³⁵Ed. Meyer, Caes. Mon., S. 464.

³³⁶Cic., Pro Marc, 8, 23.

³³⁷Suet., Caes., 43.

³³⁸Suet., Caes., 41; Cass. Dio, 43, 51; Eutrop., IV, 25; ср. Cic., Phil., VII, 6, 16.

³³⁹Cic., De off., I, 22, 77.

³⁴⁰Caes., B. G., VII, 520.

³⁴¹Caes., B. C., I, 7.

³⁴²Caes., B. C., III, 6.

³⁴³Ibid., I, 39.

³⁴⁴Ibid., III, 53.

³⁴⁵Suet., Caes., 67.

³⁴⁶App., B. C., II, 47; Suet., Caes., 69.

³⁴⁷Cass. Dio, 42, 52—55; App., B. C., II, 92—93; Suet., Caes., 70.

³⁴⁸B. Al., 48—64.

³⁴⁹App., B. C., II, 94.

³⁵⁰Cic., Pro Sest., 31, 67.

³⁵¹Suet., Caes., 44; Plut., Caes., 58.

³⁵²Suet., Caes., 79.

³⁵³Plut., Caes., 54; Cic., 39.

³⁵⁴Cic., Ad Att., XII, 21

³⁵⁵Ed. Meyer, Caes. Mon., S. 435.

³⁵⁶Cic., Ad Att., XII, 40, 1; 41, 4; 44, 1; 45, 3; Suet., Caes., 56; Plut., Caes., 54.

³⁵⁷Cic., Phil., XIII, 15, 31; Liv., Per., 116; Nic. Dam., 20; Vell. Pat., II, 68; Suet., Caes., 79; App., II, 108; Plut., Caes., 61; Ant., 12; Cass. Dio, 44, 9—10.

³⁵⁸Th. Mommsen, Römische Forschungen, II, 1879, S. 502 ff.

³⁵⁹Ed. Meyer, Caes. Mon., S. 531 ff.

³⁶⁰Macrob., Sat., II, 7, 4.

³⁶¹По отцу М. Брут вел свое происхождение от Юния Брута, первого консула, освободителя Рима от Тарквиния Гордого, по матери — от Сервилия Агалы, расправившегося со Спурием Мелием.

³⁶²Для немецкой буржуазной историографии XIX в. характерно отрицательное отношение к Бруту. Ср. особенно Drumann, Röm. Gesch. B. IV, и Schmidt, M. Junius Brutos. Verhandl. d. 40. Philologenkong. Положительная оценка Брута дана в работе Walther, Brutus, P. 1938, содержащей большой документальный материал, но лишенной значительных выводов.

³⁶³R. Syme, Rom. Rev., p. 58.