Принципат Августа

с.111

ГЕНЕЗИС ПРИНЦИПАТА

с.112 с.113

ИСТОЧНИКИ ПО ИСТОРИИ ГРАЖДАНСКИХ ВОЙН 44—30 гг. до н. э.

СВИДЕТЕЛЬСТВА СОВРЕМЕННИКОВ

Изу­че­ние собы­тий, сле­до­вав­ших за смер­тью Цеза­ря, оди­на­ко­во важ­но и для пони­ма­ния отжи­ваю­ще­го рес­пуб­ли­кан­ско­го Рима и для нарож­даю­ще­го­ся Рима импе­ра­тор­ско­го. Этот пери­од неод­но­крат­но при­вле­кал вни­ма­ние исто­ри­ков. Иссле­до­ва­тель не может пожа­ло­вать­ся на скудость источ­ни­ков, при­чем боль­ше все­го мы име­ем дан­ных, касаю­щих­ся 44—43 гг.

К их чис­лу отно­сят­ся про­из­веде­ния Цице­ро­на и его пере­пис­ка с дру­зья­ми и близ­ки­ми. Собы­тия 44 г. нашли отклик в трак­та­те «De of­fi­ciis», кото­рый отра­жа­ет настро­е­ния авто­ра, наве­ян­ные поли­ти­че­ски­ми собы­ти­я­ми этих лет. В 44—43 гг. Цице­рон играл вид­ную поли­ти­че­скую роль. Он под­дер­жи­вал связь с выдаю­щи­ми­ся дея­те­ля­ми сена­тор­ской пар­тии. В чис­ле его адре­са­тов мы нахо­дим Деци­ма Бру­та, Мар­ка Юния Бру­та, Кас­сия и цеза­ри­ан­цев, пере­шед­ших вре­мен­но на сто­ро­ну сена­тор­ской оппо­зи­ции (Ази­ний Пол­ли­он и Муна­ций Планк). Зна­чи­тель­ная часть писем Цице­ро­на адре­со­ва­на к его дру­гу, всад­ни­ку Пом­по­нию Атти­ку. На осно­ва­нии пере­пис­ки Цице­ро­на мы можем уста­но­вить взгляды сена­тор­ской ари­сто­кра­тии на поло­же­ние в Риме, создав­ше­е­ся после смер­ти Цеза­ря, можем судить о тех пер­спек­ти­вах, кото­рые рисо­ва­лись Цице­ро­ну и его дру­зьям. По пись­мам Цице­ро­на мож­но, нако­нец, точ­но дати­ро­вать собы­тия 44 и пер­вой поло­ви­ны 43 г.¹ Пере­пис­ка с.114 Цице­ро­на не вызы­ва­ла сомне­ний в под­лин­но­сти, за исклю­че­ни­ем пере­пис­ки с Мар­ком Бру­том. Спор отно­си­тель­но ее досто­вер­но­сти начал­ся еще в XVIII в. В спе­ци­аль­ных иссле­до­ва­ни­ях и в кри­ти­че­ских изда­ни­ях про­из­веде­ний Цице­ро­на ука­зы­ва­лось на неко­то­рые фак­ти­че­ские неточ­но­сти, на рито­ри­ку, на отли­чие сти­ля писем Цице­ро­на к Бру­ту от дру­гих цице­ро­нов­ских писем. На осно­ва­нии это­го были выска­за­ны утвер­жде­ния, что пере­пис­ка меж­ду Бру­том и Цице­ро­ном появи­лась уже в эпо­ху импе­рии и пред­став­ля­ет собой плод школь­ных рито­ри­че­ских упраж­не­ний, но боль­шин­ство совре­мен­ных иссле­до­ва­те­лей скло­ня­ет­ся в насто­я­щее вре­мя к мне­нию, что пере­пис­ка меж­ду Цице­ро­ном и Бру­том явля­ет­ся под­лин­ной и, воз­мож­но, лишь неко­то­рые пись­ма под­верг­лись рито­ри­че­ской обра­бот­ке².

Важ­ны­ми доку­мен­та­ми для изу­че­ния собы­тий 44—30 гг. явля­ют­ся четыр­на­дцать речей, кото­рые Цице­рон про­из­нес про­тив Мар­ка Анто­ния. В под­ра­жа­ние Демо­сфе­ну эти речи были назва­ны «филип­пи­ка­ми». Анто­ний был вра­гом Цице­ро­на. Поэто­му послед­ний не ску­пил­ся на мрач­ные крас­ки, чтобы нари­со­вать порт­рет отсут­ст­ву­ю­ще­го оппо­нен­та; в филип­пи­ках мы нахо­дим мно­го пре­уве­ли­че­ний, но тем не менее они отра­жа­ют собы­тия, про­ис­шед­шие в 44 и 43 гг. Цице­рон высту­па­ет как орга­ни­за­тор борь­бы с Анто­ни­ем, вно­сит раз­но­об­раз­ные пред­ло­же­ния, опро­вер­га­ет дей­ст­ви­тель­ных и мни­мых оппо­нен­тов. Нуж­но учи­ты­вать тен­ден­цию ора­то­ра, его склон­ность ста­вить себя в цен­тре собы­тий, пре­уве­ли­чи­вать свое вли­я­ние и сво­их сто­рон­ни­ков, пре­умень­шать или пре­уве­ли­чи­вать силы вра­гов в зави­си­мо­сти от поли­ти­че­ской ситу­а­ции. Для изу­че­ния этой эпо­хи име­ют зна­че­ние не толь­ко собы­тия, упо­ми­нае­мые в филип­пи­ках, но и отдель­ные выра­же­ния Цице­ро­на. Послед­няя филип­пи­ка была про­из­не­се­на 21 апре­ля 43 г.³

Пол­ные дра­ма­тиз­ма собы­тия этих лет послу­жи­ли пред­ме­том раз­лич­ных сочи­не­ний, о кото­рых мы зна­ем очень мало. Участ­ни­ки собы­тий и их совре­мен­ни­ки писа­ли вос­по­ми­на­ния, с.115 пуб­ли­ко­ва­ли раз­лич­ные доку­мен­ты; пуб­ли­ци­сти­че­ские моти­вы зву­ча­ли в худо­же­ст­вен­ных про­из­веде­ни­ях.

Из этой обшир­ной лите­ра­ту­ры сохра­ни­лись лишь фраг­мен­ты. Но она была хоро­шо извест­на писа­те­лям импе­ра­тор­ской эпо­хи. Аппи­ан в одном месте пишет сле­дую­щее: «Мно­гое извест­но об этом, и мно­гие рим­ляне в раз­ных местах писа­ли об этом каж­дый по-сво­е­му»⁴. Про­ти­во­ре­чия, встре­чаю­щи­е­ся в трудах исто­ри­ков эпо­хи импе­рии, объ­яс­ня­ют­ся отча­сти тем, что они поль­зо­ва­лись раз­лич­ны­ми источ­ни­ка­ми, отра­жав­ши­ми раз­но­род­ные поли­ти­че­ские кон­цеп­ции. Извест­но, напри­мер, что исто­рия граж­дан­ских войн была напи­са­на самим импе­ра­то­ром Авгу­стом. Несо­мнен­но, что это про­из­веде­ние было про­ник­ну­то теми же тен­ден­ци­я­ми, кото­рые лежат в осно­ве «Res ges­tae di­vi Augus­ti»⁵.

Вос­по­ми­на­ния Авгу­ста до нас не дошли. Но они были исполь­зо­ва­ны Нико­ла­ем Дамас­ским, Аппи­а­ном, Дио­ном Кас­си­ем и др. До нас дошли ссыл­ки на вос­по­ми­на­ния и пам­фле­ты Анто­ния, мему­а­ры Агрип­пы, в кото­рых он поле­ми­зи­ро­вал с Авгу­стом. Исто­рия это­го вре­ме­ни была напи­са­на одним из пол­ко­вод­цев Юлия Цеза­ря — Ази­ни­ем Пол­ли­о­ном, отка­зав­шим­ся бороть­ся с Анто­ни­ем и уда­лив­шим­ся от обще­ст­вен­ных дел после победы Окта­ви­а­на при Акции. В рес­пуб­ли­кан­ском духе состав­ле­на была исто­рия Титом Лаби­е­ном. Во вре­ме­на Тибе­рия этот пери­од был опи­сан Кре­му­ци­ем Кор­дом.

Источ­ни­ка­ми, кото­рые дошли до нас непо­сред­ст­вен­но от совре­мен­ни­ков, явля­ют­ся про­из­веде­ния раз­лич­ных поэтов. В первую оче­редь сле­ду­ет назвать про­из­веде­ния Вер­ги­лия «Буко­ли­ки» и «Геор­ги­ки», а так­же ран­ние про­из­веде­ния Гора­ция.

Отзву­ки собы­тий это­го вре­ме­ни мы нахо­дим в про­из­веде­ни­ях поэтов: Про­пер­ция, Овидия и неко­то­рых дру­гих.

ИСТОРИЧЕСКИЕ ПИСАТЕЛИ

Из исто­ри­че­ских авто­ров бли­же все­го к собы­ти­ям сто­ит гре­че­ский исто­рик Нико­лай Дамас­ский⁶, про­из­веде­ния кото­ро­го до насто­я­ще­го вре­ме­ни срав­ни­тель­но мало исполь­зо­ва­ны. Напи­сан­ная им био­гра­фия Авгу­ста («Vi­ta Cae­sa­ris») не дошла до нас цели­ком. Сохра­ни­лись лишь ее фраг­мен­ты в про­из­веде­нии визан­тий­ско­го писа­те­ля Кон­стан­ти­на Баг­ря­но­род­но­го.

с.116 Нико­лай Дамас­ский, родив­ший­ся в Сирии, при­ни­мал вид­ное уча­стие в жиз­ни горо­да Дамас­ка. Впо­след­ст­вии он был при­бли­жен­ным иудей­ско­го царя Иро­да. Ему при­шлось посе­тить Еги­пет, когда там гос­под­ст­во­ва­ли Анто­ний и Клео­пат­ра. В прав­ле­ние Авгу­ста он сде­лал­ся при­бли­жен­ным Агрип­пы, а потом жил при импе­ра­тор­ском дво­ре в Риме. Умер Нико­лай в глу­бо­кой ста­ро­сти в прав­ле­ние Тибе­рия. Дол­гая и пол­ная при­клю­че­ний жизнь, зна­ком­ство со мно­ги­ми выдаю­щи­ми­ся дея­те­ля­ми эпо­хи, начи­тан­ность — все это помог­ло Нико­лаю Дамас­ско­му создать про­из­веде­ние, в кото­ром отра­же­ны важ­ней­шие собы­тия его вре­ме­ни. «Жизнь Цеза­ря» — одно из послед­них про­из­веде­ний Нико­лая Дамас­ско­го, в рабо­те над кото­рым автор поль­зо­вал­ся мно­ги­ми доку­мен­та­ми и вос­по­ми­на­ни­я­ми совре­мен­ни­ков опи­сы­вае­мых собы­тий.

Нико­лай Дамас­ский напи­сал свое про­из­веде­ние после смер­ти Авгу­ста, когда само­му ему было, по-види­мо­му, уже боль­ше 80 лет. Это — един­ст­вен­ный источ­ник, содер­жа­щий сведе­ния о дет­стве и юно­сти Окта­ви­а­на, о пре­бы­ва­нии его в Апол­ло­нии. Био­гра­фия Окта­ви­а­на пре­ры­ва­ет­ся сооб­ще­ни­ем о послед­них днях Цеза­ря и его убий­стве. Затем автор воз­вра­ща­ет­ся к Окта­виа­ну. Послед­ние собы­тия, о кото­рых рас­ска­зы­ва­ет Нико­лай Дамас­ский, отно­сят­ся к сен­тяб­рю или октяб­рю 44 г. Основ­ной зада­чей био­гра­фии явля­ет­ся про­слав­ле­ние героя. Цезарь и его пре­ем­ник харак­те­ри­зу­ют­ся как иде­аль­ные пра­ви­те­ли, и автор оправ­ды­ва­ет все дей­ст­вия Окта­ви­а­на. Он отме­ча­ет, что Окта­виан еще в юно­сти отли­чал­ся бла­го­ра­зу­ми­ем, муже­ст­вом и скром­но­стью и впо­след­ст­вии всту­пил в борь­бу с Анто­ни­ем, руко­вод­ст­ву­ясь моти­ва­ми спра­вед­ли­во­сти: он дол­жен был ото­мстить за смерть сво­его отца, чего не мог и не хотел делать Анто­ний.

В исто­ри­че­ской лите­ра­ту­ре мы видим раз­лич­ное отно­ше­ние к Нико­лаю Дамас­ско­му. Боль­шин­ство иссле­до­ва­те­лей ука­зы­ва­ло на его тен­ден­ци­оз­ность, счи­та­ло, что он откло­ня­ет­ся от исти­ны и как источ­ник сто­ит ниже Аппи­а­на, Плу­тар­ха и Дио­на Кас­сия. С защи­той Нико­лая Дамас­ско­го высту­пил в 1884 г. Шмидт. Воз­ра­жая Бюр­ге­ру, Торэ и Гер­ма­ну Шил­ле­ру, он ука­зы­вал, что у Нико­лая Дамас­ско­го несрав­нен­но боль­ше дан­ных, чем у млад­ших гре­че­ских писа­те­лей, он поль­зо­вал­ся боль­шим чис­лом источ­ни­ков и источ­ни­ки его были более досто­вер­ны­ми, чем у Аппи­а­на, Плу­тар­ха и Дио­на Кас­сия.

Сле­ду­ет счи­тать­ся с основ­ной апо­ло­ге­ти­че­ской тен­ден­ци­ей Нико­лая, про­слав­ля­ю­ще­го Авгу­ста. Это нахо­дит отра­же­ние в осве­ще­нии неко­то­рых собы­тий и недо­сто­вер­ной пере­да­че отдель­ных фак­тов. Тен­ден­ция эта мог­ла исхо­дить от само­го Нико­лая Дамас­ско­го, но воз­мож­но, что в этом повин­ны и его пер­во­ис­точ­ни­ки. Основ­ным источ­ни­ком Нико­лая была авто­био­гра­фия Авгу­ста. Лакер счи­та­ет, что это был един­ст­вен­ный или с.117 во вся­ком слу­чае глав­ный его источ­ник. Дру­гие иссле­до­ва­те­ли (Вит­те, Холл и Скотт) нахо­дят, что сооб­ще­ние о послед­них днях Цеза­ря, его смер­ти и собы­ти­ях (гл. 19—27), непо­сред­ст­вен­но за этим сле­до­вав­ших, вос­хо­дит к дру­го­му источ­ни­ку. Осо­бым дра­ма­тиз­мом отли­ча­ют­ся стро­ки, посвя­щен­ные тому момен­ту, когда тело Цеза­ря пере­но­сит­ся вер­ны­ми ему людь­ми в дом, и Каль­пур­ния опла­ки­ва­ет безвре­мен­но погиб­ше­го мужа. По сти­лю эта сце­на не похо­жа на дру­гие части «Жиз­ни Цеза­ря» и была, веро­ят­но, заим­ст­во­ва­на из како­го-то цеза­ри­ан­ско­го пам­фле­та. Вто­рую тео­рию мы счи­та­ем поэто­му более убеди­тель­ной. Основ­ным дово­дом в ее поль­зу явля­ет­ся, по наше­му мне­нию, раз­лич­ное отно­ше­ние авто­ра к Анто­нию. В гла­вах 9—26 (по изда­нию Мюл­ле­ра) Анто­ний высту­па­ет в каче­стве дру­га и искрен­не­го сто­рон­ни­ка Цеза­ря, в послед­них гла­вах это уже интри­ган, кото­рый путем вся­ких про­ис­ков стре­мит­ся устра­нить Окта­ви­а­на. Мно­гое из того, о чем гово­рит­ся у Нико­лая, встре­ча­ет­ся у млад­ших гре­че­ских исто­ри­ков, но во мно­гих сво­их частях рас­сказ его содер­жит боль­ше подроб­но­стей и осно­ван хотя и на тен­ден­ци­оз­ном, но все же досто­вер­ном мате­ри­а­ле, и нет осно­ва­ний отри­цать цен­ность про­из­веде­ния Нико­лая Дамас­ско­го. Он неза­слу­жен­но игно­ри­ро­вал­ся, забы­вал­ся или же цити­ро­вал­ся мимо­хо­дом.

Во вре­ме­на Тибе­рия был напи­сан общий труд по рим­ской исто­рии Вел­лея Патер­ку­ла. Это одно из немно­гих дошед­ших до нас исто­ри­че­ских про­из­веде­ний, где раз­ви­ва­ет­ся офи­ци­оз­ный взгляд на паде­ние рес­пуб­ли­ки и нача­ло импе­рии. Автор оста­нав­ли­вал­ся лишь на момен­тах, кото­рые он счи­тал осо­бен­но важ­ны­ми. Выбор его неред­ко слу­ча­ен, а повест­во­ва­ние отры­воч­но. Вел­лей Патер­кул был воен­ным, дол­го слу­жил в армии, и ему уда­ет­ся опи­са­ние раз­лич­ных сра­же­ний. Но Вел­лей Патер­кул был зна­ком с пер­во­ис­точ­ни­ка­ми, кото­рые он изла­гал близ­ко к тек­сту. Срав­не­ние его про­из­веде­ния с пере­пиской Цице­ро­на пока­за­ло, что в сво­их харак­те­ри­сти­ках Вел­лей употреб­ля­ет те же выра­же­ния, что и совре­мен­ни­ки опи­сы­вае­мых собы­тий. Так, Лепид в одном месте назы­ва­ет­ся «uir om­nium uanis­si­mus», подоб­ное же выра­же­ние мы нахо­дим в пись­ме Д. Бру­та к Цице­ро­ну⁷. Эта бли­зость к пер­во­ис­точ­ни­кам состав­ля­ет одно из досто­инств труда Вел­лея. В суж­де­ни­ях Вел­лея о граж­дан­ских вой­нах ска­зы­ва­ет­ся мора­ли­зу­ю­щая оцен­ка. Он осуж­да­ет нрав­ст­вен­ное раз­ло­же­ние, кото­рое яви­лось след­ст­ви­ем этих войн.

Мора­ли­зу­ю­щие тен­ден­ции харак­тер­ны для мно­гих исто­ри­че­ских про­из­веде­ний нача­ла импе­рии. В импе­ра­тор­скую эпо­ху с.118 жиз­не­опи­са­ния выдаю­щих­ся дея­те­лей ста­но­вят­ся наи­бо­лее рас­про­стра­нен­ным жан­ром в лите­ра­ту­ре. Осо­бой извест­но­стью поль­зу­ют­ся парал­лель­ные био­гра­фии Плу­тар­ха⁸. К инте­ре­су­ю­ще­му нас пери­о­ду отно­сят­ся био­гра­фии Бру­та, Анто­ния и Цице­ро­на. Пред­по­сыл­кой всех био­гра­фий явля­ет­ся у Плу­тар­ха инди­виду­а­лизм и при­зна­ние исклю­чи­тель­ной роли вели­ких людей в исто­рии. Глав­ная его цель — дать живой образ исто­ри­че­ско­го дея­те­ля. В оцен­ках дея­те­лей и собы­тий послед­них лет рес­пуб­ли­ки у Плу­тар­ха встре­ча­ют­ся про­ти­во­ре­чия, В био­гра­фии Цице­ро­на ему дает­ся поло­жи­тель­ная оцен­ка, а в био­гра­фии Анто­ния Цице­рон харак­те­ри­зу­ет­ся отри­ца­тель­ны­ми чер­та­ми. Плу­тарх вос­хва­ля­ет доб­ро­де­те­ли древ­них рим­лян и иде­а­ли­зи­ру­ет ста­рин­ную Рим­скую рес­пуб­ли­ку, но в то же вре­мя на него вли­я­ли и элли­ни­сти­че­ские монар­хи­че­ские тео­рии. Это про­ти­во­ре­чие нашло отра­же­ние в био­гра­фи­ях. Давая поло­жи­тель­ную оцен­ку М. Юнию Бру­ту, он пори­ца­ет его за убий­ство Цеза­ря, так как уста­нов­ле­ния монар­хии тре­бо­ва­ли обсто­я­тель­ства⁹. В пере­да­че собы­тий Плу­тарх ста­ра­ет­ся быть точ­ным, но досто­вер­ность его дан­ных не оди­на­ко­ва. Опре­де­ля­ет­ся она глав­ным обра­зом теми источ­ни­ка­ми, каки­ми поль­зо­вал­ся Плу­тарх. Он обла­дал боль­шой эруди­ци­ей, ему были зна­ко­мы пер­во­ис­точ­ни­ки, но к ним он не все­гда обра­щал­ся и поль­зо­вал­ся неред­ко раз­лич­ны­ми ком­пи­ля­ци­я­ми и обоб­ще­ни­я­ми.

Пере­чис­лен­ные нами био­гра­фии Плу­тар­ха вос­пол­ня­ют зна­чи­тель­ные про­бе­лы в исто­рии 44—30 гг. Цен­ность их опре­де­ля­ет­ся нали­чи­ем дру­гих источ­ни­ков для дан­но­го пери­о­да. С этой точ­ки зре­ния осо­бен­ное зна­че­ние при­об­ре­та­ет био­гра­фия Анто­ния, где есть дан­ные, каких нель­зя най­ти ни у Аппи­а­на, ни у Дио­на Кас­сия. К сожа­ле­нию, в этой био­гра­фии ска­за­лись все сла­бые сто­ро­ны био­гра­фи­че­ско­го жан­ра исто­ри­че­ско­го повест­во­ва­ния. Послед­ние гла­вы био­гра­фии Анто­ния напо­ми­на­ют ско­рее роман, чем исто­рию, и мно­гие опи­сан­ные в них дета­ли не досто­вер­ны.

Одним из наи­бо­лее важ­ных источ­ни­ков по соци­аль­ной исто­рии Рима в пери­од после смер­ти Цеза­ря явля­ет­ся та часть рим­ской исто­рии Аппи­а­на, кото­рая посвя­ще­на граж­дан­ским вой­нам. Собы­тия, инте­ре­су­ю­щие нас, изло­же­ны во 2-й части III кни­ги, а так­же в кни­гах IV и V. Рас­сказ доведен до победы Окта­ви­а­на над Секс­том Пом­пе­ем (36 г.).

Аппи­а­ну менее, чем его пред­ше­ст­вен­ни­кам, свой­ст­вен­ны мора­ли­сти­че­ские тен­ден­ции при опи­са­нии собы­тий. Клас­со­вой с.119 борь­бе он уде­лил боль­ше вни­ма­ния, чем дру­гие исто­ри­ки, Маркс в пись­ме к Энгель­су от 27 фев­ра­ля 1861 г. писал: «Зато по вече­рам отды­ха ради увле­кал­ся “Граж­дан­ски­ми вой­на­ми в Риме” Аппи­а­на в гре­че­ском ори­ги­на­ле. Очень цен­ная кни­га. Он — родом егип­тя­нин. Шлос­сер гово­рит, что у него “нет души”, веро­ят­но пото­му, что он ста­ра­ет­ся доко­пать­ся до мате­ри­аль­ной под­клад­ки этих граж­дан­ских войн»¹⁰.

Высо­ко оце­ни­вал Аппи­а­на и Энгельс. «Из древ­них исто­ри­ков, — гово­рит он, — кото­рые опи­сы­ва­ли борь­бу, про­ис­хо­див­шую в нед­рах Рим­ской рес­пуб­ли­ки, толь­ко Аппи­ан гово­рит нам ясно и отчет­ли­во из-за чего она велась: из-за земель­ной соб­ст­вен­но­сти»¹¹. Несмот­ря на обыч­ное для антич­но­го писа­те­ля пред­став­ле­ние о вели­кой роли лич­но­сти в исто­рии, Аппи­ан неод­но­крат­но рас­ска­зы­ва­ет о настро­е­ни­ях раз­лич­ных групп, о мате­ри­аль­ном поло­же­нии раз­лич­ных сло­ев насе­ле­ния Рима в этот пери­од.

Все ска­зан­ное отно­си­тель­но Аппи­а­на не дает, одна­ко, пра­ва при­ни­мать на веру все то, что им рас­ска­зы­ва­ет­ся. Мы не долж­ны забы­вать того, что и Аппи­ан подоб­но дру­гим исто­ри­кам стре­мил­ся дать зани­ма­тель­ное изло­же­ние. Ино­гда опре­де­лен­ную вер­сию Аппи­ан пере­да­вал не пото­му, что дове­рял ей, но пото­му, что это ожив­ля­ло и дра­ма­ти­зи­ро­ва­ло его повест­во­ва­ние.

По сво­им поли­ти­че­ским воз­зре­ни­ям Аппи­ан явля­ет­ся сто­рон­ни­ком Цеза­ря и монар­хи­че­ских поряд­ков. Убий­ство Цеза­ря он счи­та­ет делом гре­хов­ным и зло­че­сти­вым, месть за него кажет­ся ему спра­вед­ли­вой. Автор оправ­ды­ва­ет Окта­ви­а­на, отме­ча­ет, что он не при­бе­гал к таким суро­вым мерам, к каким при­бе­гал Анто­ний. Аппи­ан обви­ня­ет Секс­та Пом­пея, заго­вор­щи­ков и их сто­рон­ни­ков. Но тем не менее на Аппи­а­на ока­за­ли вли­я­ние и лите­ра­ту­ра, исхо­див­шая от сена­тор­ской зна­ти, и раз­лич­ные рито­ри­че­ские сбор­ни­ки, в кото­рых про­слав­ля­лись послед­ние герои рес­пуб­ли­ки. Поэто­му Брут и Кас­сий им ценят­ся срав­ни­тель­но высо­ко, и подоб­но Плу­тар­ху Аппи­ан счи­та­ет, что они были послед­ни­ми рес­пуб­ли­кан­ца­ми, даже послед­ни­ми рим­ля­на­ми.

Вопрос об источ­ни­ках Аппи­а­на пред­став­ля­ет зна­чи­тель­ные затруд­не­ния. В осно­ве все­го его изло­же­ния лежит какой-то один источ­ник, доб­ро­ка­че­ст­вен­ный и инте­рес­ный, тен­ден­ции кото­ро­го Аппи­ан хочет пре­одо­леть. Это мог­ло быть сочи­не­ние Ази­ния Пол­ли­о­на или Кре­му­ция Кор­да. Но Аппи­ан поль­зо­вал­ся и дру­ги­ми труда­ми. Он ссы­ла­ет­ся на авто­био­гра­фию Авгу­ста. Ему извест­ны пам­фле­ты вре­мен граж­дан­ских войн и раз­лич­ные доку­мен­ты. Не все­гда, по-види­мо­му, поль­зо­вал­ся с.120 Аппи­ан сво­и­ми источ­ни­ка­ми непо­сред­ст­вен­но, в неко­то­рых слу­ча­ях он при­бе­гал ко вся­ко­го рода ком­пи­ля­ци­ям. Отме­тим при этом, что источ­ни­ка­ми сво­и­ми Аппи­ан поль­зо­вал­ся недо­ста­точ­но акку­рат­но: неред­ко встре­ча­ет­ся у него пута­ни­ца в датах, име­нах, не все­гда отчет­ли­ва у него после­до­ва­тель­ность собы­тий, есть неточ­но­сти в гео­гра­фии¹². Несмот­ря на это, Аппи­ан явля­ет­ся одним из глав­ных источ­ни­ков для изу­че­ния собы­тий 44—36 гг.

Близ­кой к Аппи­а­ну по изло­же­нию явля­ет­ся исто­рия Дио­на Кас­сия. Прав­да, собы­тия у него рас­ска­за­ны менее подроб­но, чем у Аппи­а­на, но Аппи­ан дово­дит свою исто­рию до 36 г., в то вре­мя как у Дио­на Кас­сия содер­жит­ся вся исто­рия граж­дан­ских войн. Суж­де­ние Дио­на Кас­сия о том, что чело­ве­че­ский разум не может объ­яс­нить ход исто­ри­че­ских собы­тий, так как они зави­сят от Судь­бы и сверхъ­есте­ствен­ных сил, нашло свое отра­же­ние в под­бо­ре фак­тов и в боль­шом вни­ма­нии ко все­му чудес­но­му и сверхъ­есте­ствен­но­му.

Несо­мнен­но, что Дион исполь­зо­вал боль­шой мате­ри­ал, кото­рый не может быть сведен к дошед­шим до нас исто­ри­че­ским про­из­веде­ни­ям. Широ­ко исполь­зо­вал он, по-види­мо­му, Ази­ния Пол­ли­о­на, а так­же Тита Ливия. В неко­то­рых слу­ча­ях мы нахо­дим у него следы исполь­зо­ва­ния раз­лич­ных рито­ри­че­ских сбор­ни­ков. Пред­став­ля­ет инте­рес срав­не­ние филип­пик Цице­ро­на с его речью, при­во­ди­мой Дио­ном Кас­си­ем¹³. Основ­ные поло­же­ния Цице­ро­на пере­да­ны в общем вер­но, но изло­же­ние Дио­на не соот­вет­ст­ву­ет ни одной из филип­пик. По-види­мо­му, он изло­жил речь Цице­ро­на по како­му-то посо­бию для ора­то­ров.

Дион Кас­сий важен для изу­че­ния все­го пери­о­да граж­дан­ских войн, осо­бен­но для пони­ма­ния собы­тий после пора­же­ния Секс­та Пом­пея, на кото­ром обры­ва­ет­ся изло­же­ние Аппи­а­на. Дей­ст­ви­тель­но, Дион изла­га­ет собы­тия после­до­ва­тель­но, но неред­ко он оста­ет­ся на поверх­но­сти явле­ний¹⁴. В этом отно­ше­нии он усту­па­ет Аппи­а­ну, хотя сто­ит выше него по ясно­сти и после­до­ва­тель­но­сти изло­же­ния.

Важ­ное зна­че­ние име­ла, несо­мнен­но, исто­рия Тита Ливия, от кото­рой дошли лишь сокра­ще­ния. Исто­рия Тита Ливия послу­жи­ла источ­ни­ком для Фло­ра, Евтро­пия, Авре­лия Вик­то­ра, Оро­зия. Неко­то­рые подроб­но­сти содер­жат­ся в ком­пи­ля­тив­ных сочи­не­ни­ях Авла Гел­лия и Мак­ро­бия.

Исто­рия граж­дан­ских войн после смер­ти Цеза­ря изу­ча­ет­ся глав­ным обра­зом на осно­ва­нии лите­ра­тур­ных памят­ни­ков. Но памят­ни­ки эпи­гра­фи­че­ские, рав­но как и дан­ные с.121 нумиз­ма­ти­ки, дают воз­мож­ность по-ново­му объ­яс­нить ряд явле­ний. Они могут помочь нам при хро­но­ло­ги­че­ских иссле­до­ва­ни­ях, они дают гео­гра­фию рас­про­стра­не­ния тех или иных собы­тий, уточ­ня­ют раз­лич­ные вопро­сы, свя­зан­ные с пол­но­мо­чи­я­ми, титу­ла­ту­рой и т. д. Ряд над­пи­сей, прав­да, немно­гих, вво­дит нас в круг инте­ре­сов и поли­ти­че­ских надежд совре­мен­ни­ков собы­тий.

Боль­шую роль игра­ют дан­ные нумиз­ма­ти­ки. Моне­ты наряду с пря­мой сво­ей функ­ци­ей быть пла­теж­ным сред­ст­вом явля­лись в то же самое вре­мя дей­ст­вен­ным сред­ст­вом про­па­ган­ды. Сим­во­лы, запе­чат­лен­ные на моне­тах, отра­жа­ют про­грам­му и устрем­ле­ния раз­лич­ных поли­ти­че­ских групп и поли­ти­че­ских дея­те­лей. Анто­ний и Окта­виан, Брут и Кас­сий, Секст Пом­пей и Клео­пат­ра отра­зи­ли на сво­их моне­тах те или иные момен­ты сво­их поли­ти­че­ских чая­ний. Это в извест­ной сте­пе­ни харак­тер­но и для пред­ше­ст­ву­ю­щих пери­о­дов рим­ской исто­рии, но тогда мно­гое свя­за­но было с тра­ди­ци­ей; и вме­сте с тем три­ум­ви­рам по чекан­ке монет пре­до­став­ле­на была ини­ци­а­ти­ва про­слав­лять свой род и дея­ния сво­их пред­ков. Иное дело в пери­од 43—30 гг. Тра­ди­ция име­ет теперь мень­шее зна­че­ние или, вер­нее, из нее берут то, что непо­сред­ст­вен­но мож­но отне­сти к момен­ту; «моне­та­рии», выпус­кав­шие моне­ты, ста­ви­ли свое имя, ино­гда чека­ни­ли какую-нибудь эмбле­му, свя­зан­ную с их родом, но боль­шей частью они отра­жа­ли про­грам­мы тех или иных руко­во­дя­щих поли­ти­че­ских дея­те­лей. Осо­бен­но раз­но­об­раз­ны были сим­во­лы на моне­тах Мар­ка Анто­ния, что и не уди­ви­тель­но, если при­нять во вни­ма­ние связь его с элли­ни­сти­че­ски­ми стра­на­ми.