Принципат Августа

с.121

ПЕРВЫЕ ДНИ ПОСЛЕ СМЕРТИ ЦЕЗАРЯ

Заго­вор­щи­ки, убив­шие Цеза­ря, поста­ви­ли сво­ей целью вос­ста­но­вить рес­пуб­ли­ку. Им каза­лось, что убий­ство Цеза­ря будет с энту­зи­аз­мом встре­че­но сена­том и наро­дом, и за ним немед­лен­но после­ду­ет вос­ста­нов­ле­ние преж­них поли­ти­че­ских поряд­ков. Но про­грам­ма меро­при­я­тий, кото­рые сле­до­ва­ло про­ве­сти после смер­ти Цеза­ря, не была раз­ра­бота­на заго­вор­щи­ка­ми, и Цице­рон писал впо­след­ст­вии, что они дей­ст­во­ва­ли с таким же муже­ст­вом, как взрос­лые люди, под­гото­ви­лись же к даль­ней­ше­му, как дети¹. Одна­ко план само­го заго­во­ра был раз­ра­ботан хоро­шо. Заго­вор­щи­ки поза­бо­ти­лись о реаль­ной силе для сво­ей защи­ты.

с.122 Нико­лай Дамас­ский сооб­ща­ет, что в пор­ти­ке меж­ду кури­ей Пом­пея и теат­ром его же име­ни были спря­та­ны гла­ди­а­то­ры. Это было сде­ла­но Деци­мом Бру­том. Самое при­сут­ст­вие гла­ди­а­то­ров в пор­ти­ке Пом­пея не долж­но было вызвать подо­зре­ния, так как в это вре­мя про­ис­хо­ди­ли игры². У Аппи­а­на гово­рит­ся, что гла­ди­а­то­ры были с утра воору­же­ны для уча­стия в играх, а затем, когда ста­ло извест­но об убий­стве Цеза­ря, при­бе­жа­ли к огра­де сена­та³.

Заго­вор удал­ся, и убий­цам Цеза­ря не при­шлось обра­щать­ся к помо­щи гла­ди­а­то­ров, но сена­то­ры, в боль­шин­стве сво­ем испу­ган­ные тем, что про­изо­шло в курии Пом­пея, раз­бе­жа­лись. Откры­вать сенат­ское заседа­ние было невоз­мож­но, и заго­вор­щи­ки реши­ли захва­тить и укре­пить Капи­то­лий. По сло­вам Нико­лая Дамас­ско­го, их «сопро­вож­да­ла мно­го­чис­лен­ная тол­па гла­ди­а­то­ров и рабов, при­готов­лен­ная для это­го слу­чая». Из дру­го­го места того же авто­ра мы можем заклю­чить, что эти рабы дей­ст­во­ва­ли не толь­ко по при­ка­за­ни­ям гос­под, но были при­вле­че­ны на сто­ро­ну заго­вор­щи­ков обе­ща­ни­ем сво­бо­ды⁴.

Мы оста­но­ви­лись на изве­стии Нико­лая Дамас­ско­го, посколь­ку он подроб­нее дру­гих источ­ни­ков отме­ча­ет уча­стие рабов в самом нача­ле тех собы­тий, кото­рые откры­ва­ют исто­рию граж­дан­ских войн в послед­ний пери­од рес­пуб­ли­ки. Уча­стие это нель­зя назвать пас­сив­ным. Хотя заго­вор­щи­ки и име­ли пра­во на жизнь и смерть сво­их рабов, но, под­готов­ляя заго­вор, они долж­ны были опа­сать­ся доно­са и поэто­му мог­ли при­влечь на свою сто­ро­ну рабов обе­ща­ни­ем сво­бо­ды. В после­дую­щие годы такие обра­ще­ния к рабам мы встре­тим неод­но­крат­но, но факт этот и его зна­че­ние почти не отме­ча­ют­ся совре­мен­ной исто­рио­гра­фи­ей.

Изве­стие о смер­ти Цеза­ря взвол­но­ва­ло весь Рим. О про­ис­ше­ст­вии в сена­те узна­ли преж­де все­го в теат­ре Пом­пея. Воз­буж­ден­ный народ выбе­жал из зда­ния. Всех охва­тил страх, ото­всюду слы­ша­лись испу­ган­ные голо­са: одни кри­ча­ли, что сена­то­ры пере­би­ты гла­ди­а­то­ра­ми, дру­гие же гово­ри­ли, что убит Цезарь и сол­да­ты наме­ре­ва­ют­ся гра­бить город.

Во вре­мя сумя­ти­цы были уби­ты неко­то­рые сена­то­ры, сво­бод­ные граж­дане и ино­стран­цы. У Аппи­а­на мы нахо­дим заме­ча­ние, что были раз­граб­ле­ны това­ры. Все спе­ши­ли разой­тись по домам, и мно­гие при­гото­ви­лись к защи­те сво­их домов от напа­де­ния неиз­вест­ных вра­гов.

с.123 Толь­ко тогда, когда заго­вор­щи­ки, окру­жен­ные раба­ми и гла­ди­а­то­ра­ми, вышли из курии Пом­пея и с кри­ка­ми, что они уби­ли царя и тира­на, напра­ви­лись через Форум к Капи­то­лию, насе­ле­нию Рима ста­ло извест­но о про­ис­шед­шем. «Народ за заго­вор­щи­ка­ми не после­до­вал, и этим они были при­веде­ны в заме­ша­тель­ство»⁵.

Но народ не вос­стал и в защи­ту цеза­ри­ан­цев. Сре­ди сто­рон­ни­ков Цеза­ря цари­ла еще боль­шая рас­те­рян­ность, чем сре­ди его про­тив­ни­ков.

Из наи­бо­лее вид­ных цеза­ри­ан­цев утром 15 мар­та в сена­те при­сут­ст­во­вал Марк Анто­ний, друг Цеза­ря, кон­сул 44 г., но когда заго­вор­щи­ки напа­ли на Цеза­ря, Анто­ний бежал, сняв с себя кон­суль­скую одеж­ду. В ночь с 15 на 16 мар­та Анто­ний отпра­вил­ся к жене Цеза­ря Каль­пур­нии и под пред­ло­гом луч­шей сохран­но­сти захва­тил доку­мен­ты Цеза­ря и день­ги, кото­рые нахо­ди­лись у него дома⁶.

Вид­ным дея­те­лем сре­ди цеза­ри­ан­цев был Марк Эми­лий Лепид, кото­рый был началь­ни­ком кон­ни­цы (ma­gis­ter equi­tum) и счи­тал­ся помощ­ни­ком Цеза­ря. После убий­ства Цеза­ря он и Анто­ний реши­ли дей­ст­во­вать вме­сте. Лепид пер­вый заго­во­рил о мще­нии за убий­ство Цеза­ря и, введя в город отряд сол­дат, занял Форум. Назна­чен­ный на 43 г. кон­су­лом Авл Гир­ций сто­ял за при­ми­ре­ние с сена­тор­ской пар­ти­ей⁷.

16 мар­та на Фору­ме пре­тор Луций Кор­не­лий Цин­на сло­жил зна­ки пре­тор­ско­го отли­чия со сло­ва­ми, что он не жела­ет их носить, посколь­ку его долж­ность была полу­че­на им от тира­на. На Фору­ме появил­ся Дола­бел­ла, con­sul suf­fec­tus, не всту­пав­ший еще в свои пра­ва. Пре­не­бре­гая фор­маль­но­стя­ми, Дола­бел­ла появил­ся в этот день в кон­суль­ской одеж­де⁸.

В тот же день Брут и Кас­сий, сопро­вож­дае­мые дру­ги­ми сена­то­ра­ми и воору­жен­ны­ми гла­ди­а­то­ра­ми, появи­лись на пло­ща­ди, и Брут про­из­нес речь, в кото­рой оправ­ды­вал убий­ство Цеза­ря и гово­рил о вос­ста­нов­ле­нии сво­бо­ды⁹. По рас­че­там заго­вор­щи­ков это обра­ще­ние народ дол­жен был встре­тить с энту­зи­аз­мом.

Появ­ле­ние Бру­та и Кас­сия перед тол­пой не име­ло успе­ха. Сто­рон­ни­ки Бру­та и Кас­сия не мог­ли высту­пить откры­то, опа­са­ясь дру­гих граж­дан. Они тре­бо­ва­ли лишь мира и амни­стии для убийц Цеза­ря. Настро­е­ние масс все боль­ше и боль­ше с.124 скло­ня­лось на сто­ро­ну цеза­ри­ан­цев. Объ­яс­ня­ет­ся это отча­сти тем, что 16 мар­та цеза­ри­ан­цы ста­ли оправ­лять­ся от того заме­ша­тель­ства, в кото­ром они нахо­ди­лись после смер­ти Цеза­ря. Анто­ний появил­ся воору­жен­ным, а отряды Лепида заня­ли Форум, и это вооду­ше­ви­ло цеза­ри­ан­цев. Были посла­ны вест­ни­ки к тем, кто поль­зо­вал­ся мило­стя­ми Цеза­ря, к посе­лен­ным в горо­дах, наде­лен­ным зем­лей и полу­чав­шим денеж­ные награ­ды. Таким обра­зом, к цеза­ри­ан­цам стя­ги­ва­лись зна­чи­тель­ные силы. Так рису­ет дело Нико­лай Дамас­ский, в досто­вер­но­сти сооб­ще­ний кото­ро­го нет осно­ва­ний сомне­вать­ся¹⁰.

Демо­кра­ти­че­ские слои насе­ле­ния Рима, выра­жав­шие сим­па­тию цеза­ри­ан­цам, были, одна­ко, настро­е­ны про­тив граж­дан­ской вой­ны. Таким обра­зом, ни одна сто­ро­на не мог­ла рас­счи­ты­вать на воору­жен­ное подав­ле­ние про­тив­ни­ков. Это тол­ка­ло как заго­вор­щи­ков, так и цеза­ри­ан­цев к ком­про­мис­су.

16 мар­та через спе­ци­аль­ных посред­ни­ков цеза­ри­ан­цы (Анто­ний и Лепид) и заго­вор­щи­ки дого­во­ри­лись о том, что Анто­ний как кон­сул на сле­дую­щий день, 17 мар­та, собе­рет сенат­ское заседа­ние¹¹. Это заседа­ние состо­я­лось в хра­ме боги­ни Зем­ли, так как Анто­ний не хотел соби­рать сенат в курии Пом­пея, нахо­див­шей­ся неда­ле­ко от Капи­то­лия, где были заго­вор­щи­ки с воору­жен­ны­ми раба­ми и гла­ди­а­то­ра­ми. Зда­ние, где про­ис­хо­ди­ло сенат­ское заседа­ние, было окру­же­но вете­ра­на­ми и тол­пой, сочув­ст­ву­ю­щей цеза­ри­ан­цам. Анто­ний и Лепид, когда они шли на заседа­ние, были встре­че­ны апло­дис­мен­та­ми. Заго­вор­щи­ки же на заседа­ние не яви­лись. Пред­седа­тель­ст­во­вал Анто­ний как кон­сул. Сена­то­рам преж­де все­го было пред­ло­же­но выска­зать­ся о том, как сле­ду­ет посту­пить при создав­ших­ся усло­ви­ях. Край­ние сто­рон­ни­ки заго­вор­щи­ков, в чис­ле них Тибе­рий Клав­дий Нерон, отец буду­ще­го импе­ра­то­ра Тибе­рия, высту­пи­ли с при­зы­вом объ­явить Бру­ту, Кас­сию и их сообщ­ни­кам бла­го­дар­ность как тира­но­убий­цам. Анто­ний заме­тил, что если сена­то­ры сочтут Цеза­ря тира­ном, то долж­ны будут отме­нить все его рас­по­ря­же­ния; в чис­ле этих рас­по­ря­же­ний было нема­ло таких, кото­рые каса­лись непо­сред­ст­вен­но лиц, при­сут­ст­во­вав­ших на сенат­ском заседа­нии. Нема­ло сена­то­ров обя­за­но было Цеза­рю сво­им почет­ным зва­ни­ем, неко­то­рым из них были пожа­ло­ва­ны долж­но­сти и име­ния. Нако­нец, зна­чи­тель­ную часть сена­то­ров состав­ля­ли люди незнат­ные, обя­зан­ные Цеза­рю сво­им высо­ким поло­же­ни­ем. В слу­чае объ­яв­ле­ния Цеза­ря тира­ном труп его сле­до­ва­ло выбро­сить в Тибр, но чле­нам сена­та было извест­но, что рим­ский плебс дале­ко не сочув­ст­во­вал с.125 заго­вор­щи­кам. Сенат был окру­жен мно­го­чис­лен­ной тол­пой, тре­бо­вав­шей мще­ния за смерть Цеза­ря; неко­то­рые из при­сут­ст­ву­ю­щих, прав­да, наста­и­ва­ли на мире¹². С ком­про­мисс­ным пред­ло­же­ни­ем высту­пил Цице­рон¹³, кото­рый, несмот­ря на при­ми­ре­ние с режи­мом Юлия Цеза­ря, в пер­вые же дни после его смер­ти откры­то выра­зил свое сочув­ст­вие делу заго­вор­щи­ков. Цице­рон пред­ла­гал вспом­нить, как посту­па­ли во вре­мя меж­до­усо­биц афи­няне, и употре­бил гре­че­ское сло­во «амни­стия», что зна­чит «забве­ние»; он пред­ла­гал оста­вить без­на­ка­зан­ны­ми убийц Цеза­ря, а вме­сте с тем утвер­дить все его рас­по­ря­же­ния и не толь­ко те, кото­рые были изда­ны Цеза­рем при его жиз­ни, но даже те, кото­рые он наме­тил про­ве­сти в буду­щем. Это каса­лось в первую оче­редь коло­ний вете­ра­нов, кото­рые хотел выве­сти Цезарь. Таким обра­зом, 17 мар­та про­изо­шло при­ми­ре­ние меж­ду цеза­ри­ан­ца­ми и заго­вор­щи­ка­ми. Реше­ние об амни­стии, при­ня­тое на сенат­ском заседа­нии, встре­ти­ло почти все­об­щее сочув­ст­вие. По пред­ло­же­нию Каль­пур­ния Пизо­на, реше­но было похо­ро­нить Цеза­ря на обще­ст­вен­ный счет.

Похо­ро­ны про­ис­хо­ди­ли 19 или 20 чис­ла¹⁴. Речь, кото­рую про­из­нес М. Анто­ний, была, несмот­ря на при­ми­ре­ние, направ­ле­на про­тив заго­вор­щи­ков. Окро­вав­лен­ная одеж­да Цеза­ря, откры­то лежав­шая рядом с тру­пом, долж­на была напом­нить собы­тия мар­тов­ских ид. Еще до того, как при­нес­ли труп Цеза­ря на Форум, ста­ло извест­но заве­ща­ние Цеза­ря, в кото­ром было ска­за­но об усы­нов­ле­нии Цеза­рем его вну­чат­но­го пле­мян­ни­ка Окта­вия. Сона­след­ни­ка­ми назна­ча­лись род­ст­вен­ни­ки Окта­вия — Луций Пина­рий и Квинт Педий. Марк Анто­ний и Децим Брут долж­ны были всту­пить в наслед­ство в том слу­чае, если кто-нибудь из наслед­ни­ков Цеза­ря отка­жет­ся при­нять наслед­ство.

Осо­бен­ное впе­чат­ле­ние на собрав­ших­ся про­из­ве­ло то, что Цезарь заве­щал каж­до­му рим­ско­му пле­бею по 300 сестер­ци­ев; кро­ме того, наро­ду отхо­ди­ли сады Цеза­ря, нахо­див­ши­е­ся за Тиб­ром¹⁵.

Анто­ний и его сто­рон­ни­ки, раз­жи­гав­шие анти­се­на­тор­ские настро­е­ния сре­ди рим­ской тол­пы, не мог­ли пред­видеть, что похо­ро­ны Цеза­ря выльют­ся в мас­со­вое дви­же­ние, опас­ное не толь­ко для сена­то­ров, но и вооб­ще для рабо­вла­дель­цев.

с.126 Упо­ми­на­ния об этом дви­же­нии мы нахо­дим во мно­гих источ­ни­ках, но все они лако­нич­ны, и лишь на осно­ва­нии сопо­став­ле­ния раз­лич­ных дан­ных мы можем судить о мас­со­вом дви­же­нии, после­до­вав­шем за смер­тью Цеза­ря.

Речь Анто­ния¹⁶, гово­рив­ше­го о заслу­гах Цеза­ря и о клят­ве, дан­ной ему рим­ски­ми граж­да­на­ми, погре­баль­ные пес­ни, в кото­рых вос­хва­ля­лись дея­ния Цеза­ря и пере­чис­ля­лись его стра­да­ния, вызва­ли вол­не­ния наро­да и он решил ото­мстить убий­цам Цеза­ря.

Труп Цеза­ря хоте­ли нести на Капи­то­лий, но это­му вос­пре­пят­ст­во­ва­ли жре­цы, и погре­баль­ный костер был устро­ен на Фору­ме. Всюду иска­ли убийц Цеза­ря. Народ­ный три­бун Цин­на был рас­тер­зан тол­пой, при­няв­шей его за одно­имен­но­го пре­то­ра Цин­ну, кото­рый сло­жил после убий­ства Цеза­ря свои пол­но­мо­чия со сло­ва­ми, что он не жела­ет поль­зо­вать­ся мило­стью тира­на. Тол­па хоте­ла под­жечь дома сто­рон­ни­ков заго­вор­щи­ков, но вла­дель­цы их упор­но защи­ща­лись, соседи же уго­ва­ри­ва­ли тол­пу не при­во­дить в испол­не­ние сво­его замыс­ла. Вос­став­шие угро­жа­ли на дру­гой день явить­ся воору­жен­ны­ми. Дви­же­ние было сти­хий­ным, оно никем не было под­готов­ле­но, и им никто не руко­во­дил, но несо­мнен­но, что воз­буж­де­нию собрав­ших­ся спо­соб­ст­во­ва­ла речь, про­из­не­сен­ная Анто­ни­ем. По рас­по­ря­же­нию кон­су­лов «несколь­ко наг­ле­цов» (τι­νας τῶν θρα­συτέ­ρων), как назы­ва­ет их Дион Кас­сий, были сбро­ше­ны с Капи­то­лия.

Но этим дви­же­ние не было пре­кра­ще­но. По ини­ци­а­ти­ве неко­е­го Геро­фи­ла, или Ама­ция, назы­вав­ше­го себя вну­ком Мария и род­ст­вен­ни­ком Цеза­ря, на месте погре­бе­ния был устро­ен жерт­вен­ник, на кото­ром Цеза­рю как богу при­но­си­ли жерт­вы.

По свиде­тель­ству Вале­рия Мак­си­ма, этот Геро­фил (так назы­вае­мый Лже-Марий) был вете­ри­нар­ным вра­чом (equa­rius me­di­cus). Назы­вая себя вну­ком Мария, он добил­ся того, что его избра­ли сво­им патро­ном несколь­ко коло­ний вете­ра­нов, вид­ные муни­ци­пии и почти все кол­ле­гии.

Цезарь в то вре­мя вел вой­ну с сыно­вья­ми Пом­пея в Испа­нии. Когда Геро­фил появил­ся в садах, откры­тых Цеза­рем, тол­па при­вет­ст­во­ва­ла Геро­фи­ла почти так же, как само­го дик­та­то­ра. с.127 По сло­вам Вале­рия Мак­си­ма, попу­ляр­ность Геро­фи­ла ста­но­ви­лась угро­жаю­щей, и Цезарь выслал Геро­фи­ла из Рима¹⁷. В сокра­ще­ни­ях Тита Ливия Лже-Марий назы­ва­ет­ся Ама­ци­ем и атте­сту­ет­ся как чело­век низ­ко­го зва­ния (hu­mil­li­mae sor­tis ho­mo)¹⁸. Имя Ама­ция (Ama­tius) было, веро­ят­но, пере­во­дом гре­че­ско­го име­ни Геро­фил. Лже-Марий был, по-види­мо­му, гре­ком и про­ис­хо­дил из како­го-нибудь южно­и­та­лий­ско­го горо­да. В 45 г., несмот­ря на попу­ляр­ность, Лже-Марий не добил­ся успе­ха, и его пер­вое появ­ле­ние в Риме закон­чи­лось изгна­ни­ем¹⁹.

Вер­нув­шись в Рим после похо­рон Цеза­ря, Ама­ций, желая при­влечь на свою сто­ро­ну плебс, высту­пил с наи­бо­лее попу­ляр­ны­ми лозун­га­ми. По сло­вам Аппи­а­на, он непо­мер­но сокру­шал­ся о смер­ти Цеза­ря и соорудил жерт­вен­ник на том месте, где Цезарь был сожжен. Под вла­стью Ама­ция, гово­рит Аппи­ан, ока­за­лись «дерз­кие люди, и убий­цы Цеза­ря все­гда нахо­ди­лись в стра­хе», так как Ама­ций устра­и­вал про­тив них заса­ды²⁰. Вале­рий Мак­сим гово­рит даже, что он поста­вил сво­ей целью умерт­вить сена­то­ров²¹.

Анто­ний, поль­зу­ясь сво­ей вла­стью, аре­сто­вал Ама­ция и без суда каз­нил его²². Окон­ча­тель­но дви­же­ние пода­вил Дола­бел­ла. Он при­ка­зал раз­ру­шить колон­ну с над­пи­сью «отцу оте­че­ства», воз­двиг­ну­тую Цеза­рю во вре­мя дви­же­ния Лже-Мария. При­вер­жен­цы Лже-Мария из чис­ла сво­бод­ных были сбро­ше­ны с Тар­пей­ской ска­лы, рабы же были рас­пя­ты на кре­стах, 26 или 27 апре­ля были рас­се­я­ны послед­ние сто­рон­ни­ки Ама­ция. Неко­то­рые сведе­ния об этом дви­же­нии мы нахо­дим у Цице­ро­на. Послед­ний, подоб­но дру­гим наи­бо­лее вид­ным чле­нам сена­тор­ской пар­тии, уехал из Рима в пер­вые же дни после смер­ти Цеза­ря и следил за про­ис­хо­дя­щим в Риме из сво­его Туску­лан­ско­го име­ния. В одном из писем к Атти­ку Цице­рон удив­ля­ет­ся, что вновь появил­ся Лже-Марий и что с ним еще не было покон­че­но при Цеза­ре. Вско­ре после это­го Цице­рон пишет, что Лже-Марий полу­чил по заслу­гам²³.

В подав­ле­нии дви­же­ния Лже-Мария боль­шое уча­стие при­ни­мал зять Цице­ро­на — Дола­бел­ла, кото­рый, будучи народ­ным три­бу­ном в 47 г., сто­ял во гла­ве дви­же­ния за кас­са­цию дол­гов. По пово­ду подав­ле­ния дви­же­ния Цице­рон пишет Атти­ку: «Уди­ви­тель­ный мой Дола­бел­ла! Теперь я назы­ваю с.128 его сво­им, преж­де же, как зна­ешь, я в этом немно­го сомне­вал­ся. Вели­кие дела его заслу­жи­ва­ют рас­смот­ре­ния: бро­сать со ска­лы, рас­пи­нать на кре­стах, сверг­нуть колон­ну и срав­нять даже место, где она сто­я­ла. Что гово­рить? Это поступ­ки героя»²⁴. В сле­дую­щем пись­ме к Атти­ку Цице­рон сно­ва рас­то­ча­ет похва­лы Дола­бел­ле. Брут, скрыв­ший­ся во вре­мя бес­по­ряд­ков из Рима, может спо­кой­но шест­во­вать по Фору­му в золо­том вен­ке три­ум­фа­то­ра, «ибо кто отва­жит­ся повредить ему под угро­зой ска­лы или кре­ста? Какие хоро­шие при­ме­ры для утвер­жде­ния нена­деж­ных»²⁵. В пись­ме к Дола­бел­ле Цице­рон не нахо­дит слов, чтобы выра­зить ему свое одоб­ре­ние. И это, пишет Цице­рон, не толь­ко его мне­ние. К нему при­хо­дят еже­днев­но сена­то­ры (op­ti­mi uiri), кли­ен­ты его (ne­ces­sa­rii) из муни­ци­пи­ев, и все до небес пре­воз­но­сят Дола­бел­лу. Луций Цезарь ска­зал даже, что после Цице­ро­на Дола­бел­лу мож­но назвать пер­вым насто­я­щим кон­су­лом. «Осво­бо­дил ты и город от стра­ха и государ­ство от опас­но­сти, совер­шив не толь­ко бла­гое дело для насто­я­ще­го, но и подав при­мер для буду­ще­го»²⁶, — писал Цице­рон Дола­бел­ле.

К вопро­су о дви­же­нии Лже-Мария Цице­рон воз­вра­ща­ет­ся в пер­вой филип­пи­ке. В ней идет речь о том, что вна­ча­ле дей­ст­вия Анто­ния сов­па­да­ли с реше­ни­я­ми сена­то­ров, «через несколь­ко дней после это­го (после смер­ти дик­та­то­ра) сенат был осво­бож­ден от опас­но­сти кро­во­про­ли­тия: крюк (при помо­щи кото­ро­го сбра­сы­ва­ли пре­ступ­ни­ков со ска­лы) лишил жиз­ни того бег­ле­ца, кото­рый при­сво­ил себе имя Мария. Это сде­ла­но было сов­мест­но с кол­ле­гой, осталь­ное совер­шил в сущ­но­сти один Дола­бел­ла, но раз кол­ле­га не отсут­ст­ву­ет, то дей­ст­вия их долж­ны рас­смат­ри­вать­ся как сов­мест­ные. В горо­де тогда рас­про­стра­ня­лось зло, кото­рое с каж­дым днем раз­ли­ва­лось далее и далее; из Фору­ма сде­ла­ли моги­лу те, кто устро­ил похо­ро­ны без погре­бе­ния, и еже­днев­но все боль­ше и боль­ше про­па­щие люди вме­сте с подоб­ны­ми себе раба­ми угро­жа­ли город­ским зда­ни­ям и хра­мам. Но заслу­жен­ное нака­за­ние понес­ли тогда от Дола­бел­лы дерз­кие и пре­ступ­ные рабы, нече­сти­вые и без­за­кон­ные воль­ноот­пу­щен­ни­ки, заме­ча­тель­но было и раз­ру­ше­ние этой про­кля­той колон­ны…»²⁷.

Мы при­ве­ли почти все дан­ные, отно­ся­щи­е­ся к дви­же­нию Лже-Мария. В извест­ном отно­ше­нии оно явля­ет­ся необыч­ным для рим­ской исто­рии. Его нель­зя срав­нить с народ­ны­ми вол­не­ни­я­ми ран­не­го Рима, опи­сан­ны­ми Титом Ливи­ем, кото­рый, веро­ят­но, в опи­са­ние их при­внес мно­гое из того, что при­су­ще с.129 дви­же­ни­ям кон­ца II и пер­вой поло­ви­ны I в. Мно­гим отли­ча­ет­ся это дви­же­ние и от бур­ных собы­тий вре­мен Грак­хов, Сатур­ни­на и Ливия Дру­за и от дви­же­ния Целия Руфа и Дола­бел­лы. В пред­ше­ст­ву­ю­щих дви­же­ни­ях вос­став­шие все­гда высту­па­ли с вполне опре­де­лен­ной соци­аль­ной про­грам­мой.

Участ­ни­ки дви­же­ния Лже-Мария счи­та­ли, что нуж­но нака­зать убийц Цеза­ря, так как они — государ­ст­вен­ные пре­ступ­ни­ки, нару­ши­те­ли клят­вы, отце­убий­цы, ибо Цезарь был про­воз­гла­шен «отцом оте­че­ства». Дви­же­ние носи­ло рели­ги­оз­ный харак­тер, участ­ни­ки его пыта­лись создать культ Цеза­ря. Цице­рон упо­ми­на­ет bus­tum; это было, оче­вид­но, ого­ро­жен­ное место, где был сожжен Цезарь, здесь был постав­лен жерт­вен­ник и воз­двиг­ну­та колон­на с над­пи­сью pa­ren­ti pat­riae. Ста­туя Цеза­ря была поме­ще­на на рострах. Место сожже­ния Цеза­ря было сре­дото­чи­ем куль­та, и на жерт­вен­ни­ке посто­ян­но при­но­си­лись жерт­вы²⁸.

Почи­та­ние Цеза­ря как боже­ства объ­еди­ня­ло раз­но­род­ные эле­мен­ты, соби­рав­ши­е­ся на месте его похо­рон. «У этой колон­ны народ еще мно­го вре­ме­ни спу­стя совер­шал жерт­во­при­но­ше­ния, давал обе­ты и ула­жи­вал тяж­бы, при­но­ся клят­вы име­нем Цеза­ря»²⁹. Участ­ни­ки дви­же­ния при­над­ле­жа­ли к наи­бо­лее демо­кра­ти­че­ским сло­ям рим­ско­го насе­ле­ния. Это были почти исклю­чи­тель­но сто­лич­ные жите­ли, нигде мы не встре­ча­ем упо­ми­на­ния о кре­стья­нах. Цице­рон гово­рит о нищих и рабах (se­rui et egen­ti)³⁰. Из его слов мы можем заклю­чить, что боль­шое уча­стие в почи­та­нии это­го куль­та при­ни­ма­ли рабы. Нам неиз­вест­но, остав­ля­ли ли они навсе­гда сво­их хозя­ев, чтобы, сме­шав­шись с тол­пой почи­та­те­лей Цеза­ря, ждать осво­бож­де­ния, или же они остав­ля­ли вре­мен­но дома сво­их гос­под, чтобы воздать долж­ное ново­му боже­ству и попро­сить у него облег­че­ния сво­ей уча­сти. Бли­же к истине послед­нее, ибо нигде не гово­рит­ся, что рабы бежа­ли от гос­под.

Цице­рон назы­ва­ет воль­ноот­пу­щен­ни­ков нече­сти­вы­ми и без­за­кон­ны­ми (im­pu­ri et ne­fa­rii li­be­ri). Воль­ноот­пу­щен­ни­ки явля­лись кли­ен­та­ми быв­ших сво­их гос­под, кли­ент был участ­ни­ком семей­ных рели­ги­оз­ных цере­мо­ний. Уча­стие кли­ен­тов в новом, не при­знан­ном государ­ст­вом куль­те, почи­та­ние ими Цеза­ря как отца и бога было сво­его рода изме­ной домаш­ней рели­гии их патро­нов. Отсюда ква­ли­фи­ка­ция этих кли­ен­тов как im­pu­ri et ne­fa­rii.

Сре­ди сво­бод­ных были не толь­ко рим­ские граж­дане. «К выра­же­ни­ям народ­но­го горя при­со­еди­ни­ло свои сето­ва­ния с.130 мно­же­ство чуже­стран­цев, каж­дая народ­ность в свой черед, в осо­бен­но­сти же иудеи, кото­рые по целым ночам посе­ща­ли пепе­ли­ще»³¹. Вполне веро­ят­но, что свое­об­раз­ная рели­ги­оз­ная окрас­ка почи­та­ния Цеза­ря объ­яс­ня­ет­ся вли­я­ни­ем уро­жен­цев тех стран, где культ царей и геро­ев был обыч­ным и где те или иные бла­го­де­я­ния свя­зы­ва­лись с волей и жела­ни­я­ми доб­рых царей. Анти­де­мо­кра­ти­че­ские меро­при­я­тия Цеза­ря не подо­рва­ли его авто­ри­те­та; его рели­ги­оз­ная поли­ти­ка нахо­ди­ла отклик у опре­де­лен­ных сло­ев рим­ско­го плеб­са, а заве­ща­ние реа­би­ли­ти­ро­ва­ло его в гла­зах рим­ской тол­пы, тем более что про­тив­ни­ки Цеза­ря при­над­ле­жа­ли к рим­ской ари­сто­кра­тии, в тече­ние столь­ких лет подав­ляв­шей вся­кую попыт­ку плеб­са улуч­шить свое поло­же­ние.

Но это цеза­рист­ское дви­же­ние было демо­кра­ти­че­ским лишь по сво­е­му соста­ву. Объ­ек­тив­но оно свиде­тель­ст­во­ва­ло об упад­ке и раз­ло­же­нии рим­ской демо­кра­тии, кото­рая не мог­ла уже высту­пить с само­сто­я­тель­ной поли­ти­че­ской про­грам­мой.

Мас­со­вое народ­ное дви­же­ние не пре­кра­ща­лось со вре­мен Грак­хов. Глав­ную роль в дви­же­нии 60-х и 50-х годов, как и в дви­же­нии Целия Руфа и Дола­бел­лы, играл город­ской про­ле­та­ри­ат. За 50 лет до смер­ти Цеза­ря город­ской плебс высту­пал вме­сте с кре­стьян­ст­вом, но в поло­вине I в. рим­ское кре­стьян­ство пере­ста­ло играть какую-либо поли­ти­че­скую роль.

В 44 г. город­ской про­ле­та­ри­ат, как и в дви­же­нии 48 и 47 гг., высту­па­ет вме­сте с раба­ми и воль­ноот­пу­щен­ни­ка­ми. После вос­ста­ния рабов под руко­вод­ст­вом Спар­та­ка мы не слы­шим о само­сто­я­тель­ных выступ­ле­ни­ях рабов, одна­ко рабы при­ни­ма­ют уча­стие в вос­ста­ни­ях бед­но­ты и в раз­лич­ных пере­во­ротах; к ним обра­ща­ют­ся как к реаль­ной силе и обе­ща­ют осво­бож­де­ние. Высту­пая вме­сте с рим­ски­ми город­ски­ми про­ле­та­ри­я­ми, они не мог­ли спо­соб­ст­во­вать оформ­ле­нию и уяс­не­нию про­грам­мы все­го дви­же­ния.

«Рабы, как мы зна­ем, вос­ста­ва­ли, устра­и­ва­ли бун­ты, откры­ва­ли граж­дан­ские вой­ны, но нико­гда не мог­ли создать созна­тель­но­го боль­шин­ства, руко­во­дя­щих борь­бой пар­тий, не мог­ли ясно понять, к какой цели идут, и даже в наи­бо­лее рево­лю­ци­он­ные момен­ты исто­рии все­гда ока­зы­ва­лись пеш­ка­ми в руках гос­под­ст­ву­ю­щих клас­сов»³².

Тяже­лое поло­же­ние рабов застав­ля­ло их при­мы­кать к тем дви­же­ни­ям, кото­рые мог­ли изме­нить их участь, но не насту­пи­ло еще то вре­мя, когда сти­хий­ные вос­ста­ния рабов перей­дут в рево­лю­цию.

с.131 Рели­ги­оз­ная окрас­ка дви­же­ния, столь необыч­ная для дви­же­ния рим­ско­го плеб­са, так­же была симп­то­мом упад­ка рим­ской город­ской демо­кра­тии.

Рас­про­стра­не­нию восточ­ных рели­ги­оз­ных веро­ва­ний спо­соб­ст­во­ва­ло раз­ру­ше­ние рим­ской нацио­наль­ной рели­гии, насту­пив­шее в свя­зи с пре­вра­ще­ни­ем Рима в миро­вой центр, кру­ше­ние «ста­рых миро­вых поряд­ков»³³. С осо­бен­ной ост­ро­той долж­но было ска­зы­вать­ся это в самом Риме сре­ди без­дом­ных людей, кото­рые мень­ше все­го склон­ны были сохра­нять ста­рые тра­ди­ции, свя­зан­ные с куль­том домаш­них пена­тов и оча­га. Име­ло зна­че­ние и то, что изме­нил­ся этни­че­ский состав низов рим­ско­го насе­ле­ния. Уро­жен­цы раз­лич­ных стран, попа­дав­шие в Рим раба­ми, неред­ко полу­ча­ли сво­бо­ду и сме­ши­ва­лись с искон­ным насе­ле­ни­ем. Вме­сте с тем сре­ди насе­ле­ния Рима рас­про­стра­ня­лись их веро­ва­ния и пред­рас­суд­ки³⁴. Восточ­ные элли­ни­сти­че­ские рели­гии, носив­шие мисти­че­ский харак­тер и раз­ви­вав­шие систе­му пред­став­ле­ний о сли­я­нии чело­ве­ка с боже­ст­вом, боль­ше захва­ты­ва­ли чело­ве­ка, чем тра­ди­ци­он­ная рим­ская рели­гия с ее офи­ци­аль­ным куль­том.

Укреп­ляя свою монар­хи­че­скую власть, Цезарь, как мы виде­ли, забо­тил­ся о ее рели­ги­оз­ном обос­но­ва­нии.

И после его смер­ти это нашло свое­об­раз­ный отклик сре­ди рим­ской бед­но­ты. Мы уже гово­ри­ли, что в оформ­ле­нии его рели­ги­оз­но­го почи­та­ния сыг­ра­ли роль уро­жен­цы восточ­ных про­вин­ций, кото­рые схо­ди­лись для почи­та­ния Цеза­ря на месте его сожже­ния. Рели­ги­оз­ные моти­вы, кото­ры­ми Цезарь обос­но­вы­вал свою власть, были им близ­ки и понят­ны, они сли­ва­лись с рас­про­стра­нен­ным сре­ди мно­гих наро­дов пред­став­ле­ни­ем о муд­ром царе-пра­ви­те­ле. Что же каса­ет­ся рим­ских рели­ги­оз­ных пред­став­ле­ний, кото­рые спо­соб­ст­во­ва­ли утвер­жде­нию куль­та Цеза­ря, мы счи­та­ем заслу­жи­ваю­щей вни­ма­ния гипо­те­зу англий­ско­го иссле­до­ва­те­ля Линдсея, пола­гаю­ще­го, что в умер­шем насиль­ст­вен­ной смер­тью Цеза­ре рим­ские про­ле­та­рии виде­ли доб­ро­го царя рим­ских сатур­на­лий. С точ­ки зре­ния рели­ги­оз­ной пси­хо­ло­гии взгляд Линдсея, по наше­му мне­нию, заслу­жи­ва­ет вни­ма­ния³⁵.

Дви­же­ние после смер­ти Цеза­ря не выдви­ну­ло реаль­ной про­грам­мы, но клас­со­вая направ­лен­ность его ясна из того, что гово­рит о нем Цице­рон. Откуда нена­висть рабо­вла­дель­цев к участ­ни­кам дви­же­ния, если глав­ной его фор­мой было толь­ко с.132 почи­та­ние Цеза­ря? Почи­та­те­ли Цеза­ря тре­бо­ва­ли мести его убий­цам, и дви­же­ние носи­ло анти­а­ри­сто­кра­ти­че­ский харак­тер. Аппи­ан, гово­ря о том, что тол­па соби­ра­лась под­жи­гать дома, вла­дель­цы же этих домов вся­че­ски это­му сопро­тив­ля­лись, а соседи их стре­ми­лись уго­во­рить тол­пу, — не упо­ми­на­ет, что это были толь­ко дома заго­вор­щи­ков. И Цице­рон не огра­ни­чи­ва­ет опас­ность пожа­ра толь­ко дома­ми убийц Цеза­ря. Он гово­рит, напри­мер, о том, что сго­рел дом неко­е­го Бел­ли­е­на³⁶. Ясно, что дви­же­ние было направ­ле­но про­тив соб­ст­вен­ни­ков город­ских домов. Судя по ана­ло­гии с дви­же­ни­ем 47 г., оно было, может быть, направ­ле­но про­тив квар­ти­ро­хо­зя­ев.

Ущерб, кото­рый был нане­сен этим дви­же­ни­ем гос­под­ст­ву­ю­ще­му клас­су, был незна­чи­те­лен, но опас­но было соеди­не­ние рим­ских про­ле­та­ри­ев с раба­ми и воль­ноот­пу­щен­ни­ка­ми. Поэто­му-то так неуме­рен­но радо­вал­ся Цице­рон, когда это дви­же­ние было подав­ле­но Мар­ком Анто­ни­ем, кото­рый счи­тал себя дру­гом Цеза­ря и испол­ни­те­лем его воли.

ПРЕОБЛАДАНИЕ АНТОНИЯ

В сво­ем отно­ше­нии к дви­же­нию рим­ской бед­но­ты руко­во­ди­те­ли цеза­ри­ан­ской пар­тии и их про­тив­ни­ки были еди­но­душ­ны.

Край­ние пред­ста­ви­те­ли сена­тор­ской пар­тии нахо­ди­лись вне Рима. Брут и Кас­сий бежа­ли из сто­ли­цы меж­ду 9 и 13 апре­ля³⁷. Вна­ча­ле они жили в Лану­вии, в поме­стье Бру­та, а затем нашли при­ют в раз­лич­ных ита­лий­ских горо­дах. Пред­ста­ви­те­ли муни­ци­паль­ной зна­ти были гор­ды тем, что ока­зы­ва­ли госте­при­им­ство no­bi­les³⁸. Децим Брут уже в апре­ле отпра­вил­ся в Циз­аль­пин­скую Гал­лию, кото­рая была опре­де­ле­на ему еще Юли­ем Цеза­рем. Цице­рон нахо­дил­ся в сво­ем Путе­о­лан­ском име­нии, следя за всем про­ис­хо­дя­щим в Риме и под­дер­жи­вая связь с дру­зья­ми, сре­ди кото­рых были вид­ные заго­вор­щи­ки.

Уже вес­ной 44 г. край­ние пред­ста­ви­те­ли сена­тор­ской пар­тии гово­ри­ли о воз­мож­но­сти граж­дан­ской вой­ны. Они рас­счи­ты­ва­ли на галль­ские силы Деци­ма Бру­та и на Секс­та Пом­пея, нахо­див­ше­го­ся в Испа­нии³⁹.

Наобо­рот, уме­рен­ные эле­мен­ты сена­тор­ской пар­тии наде­я­лись на при­ми­ре­ние с Анто­ни­ем, кото­рый вна­ча­ле шел им навстре­чу. В инте­ре­сах послед­них он про­во­дит закон об уни­что­же­нии на веч­ные вре­ме­на дик­та­ту­ры⁴⁰. Он пишет пись­мо к с.133 Цице­ро­ну, в кото­ром ста­ра­ет­ся задоб­рить вли­я­тель­но­го кон­су­ля­ра⁴¹.

Анто­ний пред­ло­жил вызвать из Испа­нии Секс­та Пом­пея, выдать ему в воз­ме­ще­ние кон­фис­ко­ван­но­го иму­ще­ства 50 млн. сестер­ци­ев и поста­вить его во гла­ве рим­ско­го флота⁴². Это пред­ло­же­ние осо­бен­но импо­ни­ро­ва­ло сена­ту, где оста­ва­лось нема­ло вли­я­тель­ных сто­рон­ни­ков Пом­пея Вели­ко­го. Бла­го­да­ря это­му Анто­нию уда­лось про­ве­сти в свою поль­зу и в поль­зу сво­их сто­рон­ни­ков целый ряд меро­при­я­тий. Было при­ня­то сенат­ское поста­нов­ле­ние, по кото­ро­му Анто­ний полу­чил Македо­нию, а Дола­бел­ла — Сирию. В этих про­вин­ци­ях нахо­ди­лись вой­ска, собран­ные Цеза­рем для пар­фян­ско­го похо­да. Анто­ний добил­ся раз­ре­ше­ния иметь воору­жен­ную стра­жу чис­лен­но­стью до 6 тыс. чело­век. Поль­зу­ясь тем, что сенат при­знал дей­ст­ви­тель­ны­ми все рас­по­ря­же­ния Цеза­ря, даже неопуб­ли­ко­ван­ные, Анто­ний назна­чил новых сена­то­ров, оправ­ды­вая это неопуб­ли­ко­ван­ны­ми рас­по­ря­же­ни­я­ми Цеза­ря. На этом же осно­ва­нии были пре­до­став­ле­ны раз­лич­ные при­ви­ле­гии про­вин­ци­ям и вас­саль­ным цар­ствам.

В сена­те Анто­ний опи­рал­ся, веро­ят­но, на тех мало­из­вест­ных сена­то­ров, кото­рые были введе­ны туда Цеза­рем. На сто­ро­ну сена­тор­ской пар­тии пере­хо­дят неко­то­рые цеза­ри­ан­цы: Авл Гир­ций и Гай Вибий Пан­са, кото­рым опре­де­ле­но было кон­суль­ство на 43 г. Они уже в пер­вые дни после смер­ти Цеза­ря стре­ми­лись к при­ми­ре­нию с сена­тор­ской пар­ти­ей; такую же пози­цию заня­ли пол­ко­вод­цы Цеза­ря Ази­ний Пол­ли­он и Муна­ций Планк.

Сбли­же­ние с сена­тор­ской пар­ти­ей подо­рва­ло авто­ри­тет Анто­ния сре­ди плеб­са и вете­ра­нов, и он при­ла­га­ет мно­го уси­лий, чтобы упро­чить свои свя­зи с вете­ра­на­ми. Для Анто­ния был опа­сен тот сочув­ст­вен­ный при­ем, каким встре­ти­ли в неко­то­рых ита­лий­ских горо­дах Бру­та и Кас­сия, и, чтобы пара­ли­зо­вать их вли­я­ние, он отправ­ля­ет­ся в Кам­па­нию, наде­ясь при­влечь на свою сто­ро­ну вете­ра­нов, рас­се­лен­ных там Цеза­рем. Анто­нию, несо­мнен­но, были извест­ны наме­ре­ния край­них пред­ста­ви­те­лей сена­тор­ской пар­тии, для него не были, веро­ят­но, сек­ре­том их рас­суж­де­ния о том, что тиран убит, но тира­ния оста­лась. «Мы не были в состо­я­нии стать его раба­ми, но сде­ла­лись раба­ми его запис­ной книж­ки»⁴³. Поло­же­ние Анто­ния услож­ни­лось тем, что в Ита­лию при­был юный Окта­вий, кото­ро­го Юлий Цезарь, как уже гово­ри­лось, объ­явил сво­им наслед­ни­ком.

с.134

НАСЛЕДНИК ЦЕЗАРЯ

В середине апре­ля в Ита­лию при­был Гай Окта­вий, усы­нов­лен­ный Цеза­рем и назна­чен­ный его наслед­ни­ком. Свое заве­ща­ние Цезарь соста­вил еще в 45 г., но содер­жа­ние его ста­ло извест­но в Риме лишь 19 мар­та 44 г., после вскры­тия заве­ща­ния.

Окта­вий был сыном Атии, пле­мян­ни­цы Цеза­ря, доче­ри его сест­ры Юлии и пер­во­го ее мужа Гая Окта­вия, уро­жен­ца ита­лий­ско­го горо­да Велитр, чело­ве­ка незнат­но­го, воз­веден­но­го при Цеза­ре в пат­ри­ци­ан­ское досто­ин­ство и полу­чив­ше­го зва­ние пре­то­ра. Моло­дой Окта­вий был вос­пи­тан в доме сво­ей мате­ри Атии, после смер­ти его отца вышед­шей замуж за Луция Мар­ция Филип­па, и в доме сво­ей бабуш­ки Юлии.

По сло­вам Нико­лая Дамас­ско­го, при жиз­ни Цеза­ря Окта­вию уда­лось участ­во­вать в воен­ных дей­ст­ви­ях. Это был болез­нен­ный юно­ша, и болезнь поме­ша­ла ему при­нять уча­стие в испан­ской кам­па­нии 45 г. В кон­це 45 г. Окта­вий был направ­лен Цеза­рем в Эпир, где были под­готов­ле­ны леги­о­ны для пар­фян­ско­го похо­да, и там, в горо­де Апол­ло­нии, он совер­шен­ст­во­вал­ся в граж­дан­ских и воен­ных нау­ках. В это вре­мя Окта­вию было все­го 18 лет.

О смер­ти Цеза­ря Окта­вий узнал через воль­ноот­пу­щен­ни­ка, при­слан­но­го Ати­ей. Неко­то­рые из офи­це­ров македон­ских леги­о­нов сове­то­ва­ли ему собрать вой­ска, вести их в Ита­лию и ото­мстить заго­вор­щи­кам за смерть Юлия Цеза­ря. Но Окта­вий отка­зал­ся от это­го и напра­вил­ся в Рим в каче­стве част­но­го чело­ве­ка. Из осто­рож­но­сти он выса­дил­ся сна­ча­ла не в Брун­ди­зии, а в неболь­шом горо­де Лупи­ях в Калаб­рии, откуда напра­вил­ся в Брун­ди­зий, где было мно­го вете­ра­нов, пре­дан­ных его при­ем­но­му отцу и назвав­ших его Цеза­рем.

Преж­де чем отпра­вить­ся в Рим, Окта­вий решил встре­тить­ся с неко­то­ры­ми людь­ми, в част­но­сти с Цице­ро­ном, кото­рый заин­те­ре­со­вал­ся при­ездом Окта­вия, но не знал, как нуж­но на это реа­ги­ро­вать. 18 апре­ля Окта­вий при­был в Неа­поль и на сле­дую­щий день сове­то­вал­ся с Баль­бом и Цице­ро­ном отно­си­тель­но при­ня­тия наслед­ства. Не без удо­воль­ст­вия Цице­рон гово­рит о пред­сто­я­щем раз­ры­ве его с Анто­ни­ем⁴⁴. В сле­дую­щем пись­ме Цице­рон сооб­ща­ет, что Окта­вий при­был к сво­е­му отчи­му Мар­цию Филип­пу, вил­ла кото­ро­го нахо­ди­лась рядом с име­ни­ем Цице­ро­на. Зять Окта­вия, муж его сест­ры, Г. Клав­дий Мар­целл решил при­влечь его на сто­ро­ну сена­тор­ской пар­тии, и это вызва­ло новый при­лив надежд у Цице­ро­на. План Мар­цел­ла он счи­тал пре­крас­ным. Совсем неожи­дан­но Цице­рон заяв­ля­ет, что Окта­вий ему цели­ком пре­дан с.135 («mi­hi to­tus de­di­tus»)⁴⁵. B пись­ме от 22 апре­ля Цице­рон пишет: «Меня здесь дру­же­ст­вен­но и почти­тель­но при­вет­ст­во­вал Окта­вий, кото­ро­го его люди sui назы­ва­ют Цеза­рем, Филипп так не зовет — я тоже… Его окру­жа­ют мно­гие, кото­рые угро­жа­ют нашим смер­тью, гово­ря, что они не могут пере­не­сти того, что наши совер­ши­ли. Как дума­ешь, что будет, когда маль­чик при­будет в Рим, где наши осво­бо­ди­те­ли отнюдь не в без­опас­но­сти?»⁴⁶. Но несмот­ря на это, у Цице­ро­на, веро­ят­но, созре­ва­ет план — исполь­зо­вать Окта­вия как орудие сво­ей пар­тии. Близ­кие к Окта­вию люди, мать его Атия и ее муж Мар­ций Филипп реко­мен­до­ва­ли ему отка­зать­ся от наслед­ства. Но Окта­вий не после­до­вал их сове­там.

Сайм выска­зал пред­по­ло­же­ние⁴⁷, что такое отно­ше­ние Филип­па к наслед­ству Цеза­ря было показ­ным. На деле же он и зять Окта­вия Г. Клав­дий Мар­целл, кон­сул 50 г., были вдох­но­ви­те­ля­ми и совет­ни­ка­ми буду­ще­го импе­ра­то­ра Авгу­ста. Это вер­но отно­си­тель­но Мар­цел­ла, но не может быть дока­за­но отно­си­тель­но Филип­па. Цице­рон был хоро­шо зна­ком с Филип­пом, чтобы не знать о его двой­ст­вен­ной поли­ти­ке и не поде­лить­ся этим со сво­и­ми дру­зья­ми. Дру­гое дело Мар­целл, спо­соб­ст­во­вав­ший когда-то раз­ры­ву Цеза­ря с сена­том, но не при­ни­мав­ший уча­стия в войне. Может быть, через него глав­ным обра­зом Окта­виан и уста­но­вил свя­зи с рес­пуб­ли­кан­ской ари­сто­кра­ти­ей. Эти свя­зи он стре­мил­ся укреп­лять, о чем свиде­тель­ст­ву­ют и пере­го­во­ры с Цице­ро­ном, но в дан­ное вре­мя осо­бое зна­че­ние име­ли не эти свя­зи, а то «окру­же­ние», кото­рое так не понра­ви­лось Цице­ро­ну. Окру­же­ние это — цеза­ри­ан­ские офи­це­ры. Из них мы зна­ем толь­ко Саль­види­е­на Руфа и Агрип­пу, но они, конеч­но, не были един­ст­вен­ны­ми.

Когда Окта­вий появил­ся в Риме, его с вос­тор­гом встре­ти­ли мно­го­чис­лен­ные сто­рон­ни­ки Цеза­ря, и он сра­зу же заявил о сво­ем жела­нии при­нять наслед­ство Цеза­ря и выпол­нить его волю. Он был пред­став­лен наро­ду бра­том Мар­ка Анто­ния — Луци­ем, быв­шим тогда народ­ным три­бу­ном. Окта­вий про­из­нес речь, в кото­рой выра­зил жела­ние всту­пить в наслед­ство, глав­ным обра­зом для того, чтобы выпол­нить заве­ща­ние Цеза­ря и раздать каж­до­му пле­бею по 300 сестер­ци­ев. Вер­нув­ший­ся в Рим Марк Анто­ний был недо­во­лен новым пре­тен­ден­том на наслед­ство Цеза­ря⁴⁸.

Анто­ний поме­шал про­ве­сти усы­нов­ле­ние Окта­вия в кури­ат­ных коми­ци­ях, но несмот­ря на это, тот все же стал назы­вать­ся с.136 Гаем Юли­ем Цеза­рем. В новой лите­ра­ту­ре с это­го вре­ме­ни его при­ня­то назы­вать Окта­виа­ном⁴⁹.

Высту­пая на собра­ни­ях, Окта­виан гово­рил о неспра­вед­ли­во­сти, допу­щен­ной по отно­ше­нию к его отцу, заяв­лял, что память послед­не­го оста­лась неото­мщен­ной. Эти сло­ва нахо­ди­ли отклик сре­ди вете­ра­нов и сре­ди рим­ско­го плеб­са, у кото­ро­го были все осно­ва­ния к недо­воль­ству Анто­ни­ем: послед­ний не выпла­чи­вал пле­бе­ям заве­щан­ных Цеза­рем денег и недо­ста­точ­но удо­вле­тво­рял тре­бо­ва­ния вете­ра­нов.

Встре­ча Анто­ния с Окта­виа­ном закон­чи­лась раз­молв­кой. Анто­ний отнес­ся пре­не­бре­жи­тель­но к юно­му Цеза­рю. После это­го Окта­виан про­дол­жал аги­та­цию про­тив Анто­ния. Он напом­нил рим­ским пле­бе­ям о рас­пра­ве Анто­ния с бед­но­той⁵⁰, вос­став­шей под руко­вод­ст­вом Дола­бел­лы еще при жиз­ни Цеза­ря. Рас­ко­лом сре­ди цеза­ри­ан­цев были боль­ше все­го недо­воль­ны вете­ра­ны, кото­рые все же насто­я­ли на при­ми­ре­нии Окта­ви­а­на с Анто­ни­ем, но при­ми­ре­ние это было фор­маль­ным.

Появ­ле­ние Окта­ви­а­на внес­ло новые ослож­не­ния в поли­ти­че­скую жизнь Рима, еще боль­ше обост­рив поли­ти­че­скую борь­бу.