Принципат Августа

с.151

МУТИНСКАЯ ВОЙНА

1 янва­ря 43 г. всту­пи­ли в обя­зан­но­сти новые кон­су­лы Авл Гир­ций и Гай Вибий Пан­са. Авл Гир­ций про­ис­хо­дил из вид­ной сена­тор­ской семьи, участ­во­вал в галль­ских похо­дах Цеза­ря, и Цезарь опре­де­лил ему кон­суль­ство на 43 г. В пер­вые дни после смер­ти Цеза­ря Гир­ций высту­пал как сто­рон­ник ком­про­мис­са и при­ми­ре­ния враж­дую­щих пар­тий. Но посте­пен­но он отхо­дил от цеза­ри­ан­цев и к момен­ту сво­его кон­су­ла­та был боль­ше бли­зок к руко­во­ди­те­лям сена­тор­ской пар­тии, чем к цеза­ри­ан­цам.

Отец Вибия Пан­сы был проскри­би­ро­ван во вре­ме­на Сул­лы. Само­му ему уда­лось выдви­нуть­ся толь­ко бла­го­да­ря Цеза­рю. Гир­ций и Пан­са, глав­ным обра­зом по насто­я­нию Цице­ро­на, сбли­зи­лись с сена­тор­ской пар­ти­ей, но в нача­ле янва­ря 43 г. зани­ма­ли не вполне опре­де­лен­ную пози­цию, тем более что Пан­са был женат на доче­ри кон­су­ля­ра Фуфия Кале­на, кото­рый был сто­рон­ни­ком Анто­ния.

Сенат­ское заседа­ние 1 янва­ря откры­лось с обыч­но­го ново­год­не­го обсуж­де­ния поло­же­ния дел в рес­пуб­ли­ке¹. В чис­ле пер­вых выска­зал­ся Квинт Фуфий Кален, пред­ло­жив­ший напра­вить к Анто­нию посоль­ство. С отве­том Фуфию Кале­ну высту­пил Цице­рон, кото­рый про­из­нес свою пятую филип­пи­ку. Она содер­жа­ла повто­ре­ние обви­не­ний Анто­ния и закан­чи­ва­лась пред­ло­же­ни­я­ми, касав­ши­ми­ся Деци­ма Бру­та и Окта­ви­а­на.

с.152 Три дня под­ряд про­ис­хо­ди­ли сенат­ские заседа­ния. У Анто­ния было мно­го сто­рон­ни­ков. В его поль­зу высту­па­ли осо­бен­но актив­но Фуфий Кален, Каль­пур­ний Пизон, тесть дик­та­то­ра Цеза­ря, и народ­ный три­бун Саль­вий. За Анто­ния дей­ст­во­ва­ли и его близ­кие. Его мать Юлия, жена Фуль­вия и под­ро­сток-сын обхо­ди­ли сена­то­ров, упра­ши­вая их засту­пить­ся за Анто­ния. Несмот­ря на то, что у Цице­ро­на в сена­те было нема­ло сто­рон­ни­ков, пред­ло­же­ния его цели­ком не были при­ня­ты. Было выне­се­но поста­нов­ле­ние при­нять Окта­ви­а­на в сенат и пре­до­ста­вить ему пра­во пода­вать голос вме­сте с кон­су­ля­ра­ми. Ему было раз­ре­ше­но так­же за десять лет до сро­ка добить­ся маги­ст­ра­тур, кро­ме того, вопре­ки вся­ким обы­ча­ям был пре­до­став­лен im­pe­rium и в каче­стве про­пре­то­ра пору­че­но коман­до­вать вой­ска­ми². Сенат, таким обра­зом, санк­ци­о­ни­ро­вал набор войск и коман­до­ва­ние леги­о­на­ми, пере­шед­ши­ми к Окта­виа­ну от Анто­ния. Гал­лия была остав­ле­на за Деци­мом Бру­том, но Цице­ро­ну не уда­лось насто­ять, чтобы Анто­ния при­зна­ли вра­гом оте­че­ства. По пред­ло­же­нию Фуфия Кале­на реше­но было отпра­вить к Анто­нию посоль­ство, в состав кото­ро­го вошли вид­ней­шие сена­то­ры-кон­су­ля­ры: извест­ный юрист Сер­вий Суль­пи­ций Руф, Каль­пур­ний Пизон и Мар­ций Филипп, отчим Окта­ви­а­на. Посоль­ство долж­но было пред­ло­жить Анто­нию отве­сти вой­ска за Руби­кон, но не при­бли­жать­ся к Риму бли­же чем на 200 миль³.

В речи, обра­щен­ной к наро­ду (шестая филип­пи­ка), Цице­рон рас­ска­зал о сенат­ском реше­нии. Нуж­но, гово­рил он, ждать воз­вра­ще­ния посоль­ства. Если оно будет без­ре­зуль­тат­ным, народ дол­жен выбрать вой­ну. Когда посоль­ство при­бы­ло к Анто­нию, тот отверг пред­ло­же­ния сена­та и выдви­нул свои: он отсту­пит­ся от Циз­аль­пин­ской Гал­лии, если ему пере­да­дут на пять лет Гал­лию Транс­аль­пин­скую. Кро­ме того, он наста­и­вал на сохра­не­нии в силе всех про­веден­ных им зако­нов.

В отсут­ст­вие посоль­ства Цице­рон не пере­ста­вал вести аги­та­цию в поль­зу вой­ны и при­зы­вал энер­гич­нее гото­вить­ся к воен­ным дей­ст­ви­ям (осо­бен­но в седь­мой филип­пи­ке). При­готов­ле­ния эти дей­ст­ви­тель­но шли. Уже 7 янва­ря в лаге­ре, рас­по­ло­жен­ном в Арре­ции, Окта­виан появил­ся со зна­ком про­пре­тор­ско­го досто­ин­ства. Вско­ре в Арре­ций при­был Гир­ций, и вой­ска их напра­ви­лись на север, про­шли через Ари­мин и рас­по­ло­жи­лись лаге­рем у Fo­rum Cor­ne­lii. Вско­ре про­изо­шли стыч­ки с вой­ска­ми Анто­ния. Таким обра­зом, Деци­ма Бру­та, засев­ше­го в Мутине, оса­ждал Анто­ний, а про­тив Анто­ния дей­ст­во­ва­ли Гир­ций и Окта­виан. Но офи­ци­аль­но вой­на не была еще объ­яв­ле­на.

с.153 В фев­ра­ле Филипп и Пизон вер­ну­лись в Рим, Сер­вий Суль­пи­ций умер еще по доро­ге в Гал­лию. В сена­те нача­лись пре­ния по пово­ду отве­та Анто­ния. Обсуж­да­лись два пред­ло­же­ния: Цице­рон наста­и­вал на том, чтобы объ­явить Анто­ния вра­гом (hos­tis), кон­су­ляр Луций Цезарь счи­тал доста­точ­ным объ­явить поведе­ние Анто­ния мяте­жом (tu­mul­tus). Луция Цеза­ря под­дер­жи­вал и Пан­са, кото­рый вел заседа­ние, и пред­ло­же­ние это было при­ня­то.

На сле­дую­щий день Цице­рон про­из­нес новую речь (вось­мая филип­пи­ка). Он упре­кал Пан­су в том, что тот нака­нуне бес­по­рядоч­но вел заседа­ние. Цице­рон гово­рил, что те, кто пред­ла­га­ет употре­бить сло­во «tu­mul­tus» вме­сто сло­ва «bel­lum», не пони­ма­ют не толь­ко поло­же­ния вещей, но даже язы­ка, ибо мяте­жа не может быть без вой­ны, и это дока­зы­ва­ет­ся мно­ги­ми при­ме­ра­ми рим­ской исто­рии. Воз­ра­жая Кале­ну, Цице­рон ука­зы­вал, что раб­ство нель­зя назвать миром. Не так посту­па­ли пред­ки. Цице­рон вос­хва­лял Сци­пи­о­на Нази­ку, убив­ше­го Тибе­рия Грак­ха, и Луция Опи­мия, пода­вив­ше­го вос­ста­ние Гая Грак­ха, он ста­вил в при­мер Гая Мария, высту­пив­ше­го про­тив Сатур­ни­на и Глав­ции, и вспо­ми­нал свои дей­ст­вия про­тив Кати­ли­ны⁴. Цице­рон про­те­сто­вал про­тив вся­ких пере­го­во­ров. Сол­да­ты Анто­ния, если они не хотят, чтобы их рас­смат­ри­ва­ли как мятеж­ни­ков, долж­ны были до 15 мар­та перей­ти к кон­су­лам или Окта­виа­ну.

Под вли­я­ни­ем Цице­ро­на на одном из фев­раль­ских заседа­ний сена­та был при­нят se­na­tus­con­sul­tum ul­ti­mum⁵, но вра­гом оте­че­ства Анто­ний и на этот раз не был объ­яв­лен.

Вско­ре были полу­че­ны изве­стия от Мар­ка Юния Бру­та, кото­ро­му уда­лось не толь­ко одер­жать верх над Гаем Анто­ни­ем, но и собрать вой­ско. Ста­ло извест­но так­же о собы­ти­ях в Азии, где Дола­бел­ла пре­дал мучи­тель­ной каз­ни про­кон­су­ла этой про­вин­ции Тре­бо­ния, одно­го из заго­вор­щи­ков. Это дало повод Цице­ро­ну про­из­не­сти деся­тую филип­пи­ку, одоб­ряв­шую Бру­та, и один­на­дца­тую, направ­лен­ную про­тив Дола­бел­лы. Поло­же­ние Бру­та было лега­ли­зо­ва­но. Сто­рон­ни­ки Анто­ния шли на то, чтобы пожерт­во­вать Дола­бел­лой, он был объ­яв­лен вра­гом оте­че­ства, и веде­ние вой­ны с ним было пору­че­но кон­су­лам⁶.

Во вто­рой поло­вине фев­ра­ля и в мар­те в сена­те про­дол­жа­лась борь­ба меж­ду сто­рон­ни­ка­ми Цице­ро­на и при­вер­жен­ца­ми Анто­ния, кото­рым ока­зы­ва­ли под­держ­ку уме­рен­ные груп­пы. Было выне­се­но реше­ние отпра­вить к Анто­нию новое посоль­ство. с.154 Гир­ций и Окта­виан обра­ти­лись к Анто­нию с пись­мом, состав­лен­ным в при­ми­ри­тель­ных тонах. Ина­че зву­чал ответ Анто­ния⁷. Он заяв­лял о сво­ей солидар­но­сти с Дола­бел­лой и радо­вал­ся по пово­ду смер­ти Тре­бо­ния. Он выра­жал огор­че­ние, что про­тив него вою­ет Гир­ций, обла­го­де­тель­ст­во­ван­ный Цеза­рем. Окта­виан в этом пись­ме назван маль­чи­ком, кото­рый обя­зан сво­им поло­же­ни­ем име­ни Цеза­ря. О Деци­ме Бру­те гово­ри­лось как об отра­ви­те­ле (ve­ne­fi­ca). Сенат, заседав­ший в Риме, по мне­нию Анто­ния, похож, ско­рее, на лагерь Пом­пея. Цице­рон назван вождем, потер­пев­шим пора­же­ние, и лани­стой (учи­те­лем гла­ди­а­то­ров). Анто­ний писал, что он будет бороть­ся с убий­ца­ми Цеза­ря и будет мстить за его смерть, хотя не отка­зы­ва­ет­ся от при­ми­ре­ния. Вме­сте с тем Анто­ний наста­и­вал на рас­смот­ре­нии поли­ти­че­ских пре­тен­зий его еди­но­мыш­лен­ни­ков. Анто­ний писал, что он не наде­ет­ся на появ­ле­ние в его лаге­ре посоль­ства, но если послы при­бу­дут, то он готов их выслу­шать.

Ответ Анто­ния поло­жил конец коле­ба­ни­ям в сена­те. Его исполь­зо­вал Цице­рон, про­из­нес­ший две речи (две­на­дца­тая и три­на­дца­тая филип­пи­ки)⁸. Он повто­рил свои аргу­мен­ты и разо­брал в соот­вет­ст­ву­ю­щем духе ответ Анто­ния. Сенат согла­сил­ся с мне­ни­ем Цице­ро­на. 19 мар­та кон­сул Пан­са выехал из Рима и во гла­ве четы­рех новых леги­о­нов напра­вил­ся на соеди­не­ние с Гир­ци­ем и Окта­виа­ном. Пути к при­ми­ре­нию с Анто­ни­ем были отре­за­ны. Оста­ва­лась неопре­де­лен­ной пози­ция Лепида и Муна­ция План­ка. В пись­ме к сена­ту они гово­ри­ли о мире⁹, но в то же вре­мя было извест­но об их сим­па­ти­ях к Анто­нию. Про­тив­ни­кам Анто­ния уда­лось добить­ся ней­тра­ли­те­та Лепида, Муна­ция План­ка и Ази­ния Пол­ли­о­на. Граж­дан­ская вой­на про­ис­хо­ди­ла на севе­ре Ита­лии, а так­же в восточ­ных про­вин­ци­ях.

Собы­тия 44 и 43 гг. неод­но­крат­но затра­ги­ва­лись в раз­лич­ных исто­ри­че­ских сочи­не­ни­ях. Подроб­но их опи­сы­вал Дру­ман, но у него на пер­вый план высту­пал био­гра­фи­че­ский момент, а весь труд, содер­жа­щий резуль­та­ты тща­тель­но­го сопо­став­ле­ния источ­ни­ков и кро­пот­ли­во­го иссле­до­ва­ния дета­лей, под­чи­нен идее оправ­да­ния Цеза­ря и осуж­де­ния его убийц. В био­гра­фи­че­ском плане напи­са­на инте­рес­ная ста­тья И. Баб­ста «Анто­ний и Клео­пат­ра»¹⁰. Осно­ван­ная на источ­ни­ках, ста­тья И. Баб­ста дает живое изло­же­ние слож­ной и мно­го­об­раз­ной исто­рии это­го пери­о­да.

с.155 Момм­зен кос­нул­ся Мутин­ской вой­ны в одной из сво­их ста­тей и при­знал, что ини­ци­а­ти­ва вой­ны исхо­ди­ла от Бру­та и Кас­сия¹¹. Он пытал­ся вос­ста­но­вить ход собы­тий и объ­яс­нить их, отка­зы­ва­ясь ино­гда от ука­за­ний источ­ни­ков, заме­няя их таки­ми постро­е­ни­я­ми, кото­рые гра­ни­чи­ли с про­из­воль­ны­ми тол­ко­ва­ни­я­ми.

Оста­нав­ли­ва­ет­ся на собы­ти­ях 44—43 гг. и Ферре­ро. Пыта­ясь изло­жить собы­тия в их вза­и­мо­дей­ст­вии, Ферре­ро не пони­ма­ет объ­ек­тив­ных зако­но­мер­но­стей исто­ри­че­ско­го про­цес­са. Исто­ри­че­ский про­цесс для него — сцеп­ле­ние отдель­ных собы­тий и слу­чай­но­стей, кото­рые неред­ко при­во­дят к соци­аль­ным потря­се­ни­ям. Тем не менее Ферре­ро нель­зя назвать эмпи­ри­ком. Он исхо­дит из того, что люди не могут дей­ст­во­вать по сво­ей воле. Они зави­сят и от мате­ри­аль­ной обста­нов­ки и от отдель­ных собы­тий. Тезис этот при­во­дит Ферре­ро к детер­ми­низ­му, кото­рый гра­ни­чит с фата­лиз­мом. Ферре­ро, сле­дуя антич­ным исто­ри­кам, вво­дит ирра­цио­наль­ный момент в исто­рию: он гово­рит о веч­ных и таин­ст­вен­ных зако­нах, напо­ми­наю­щих ту «выс­шую силу», кото­рую Бос­сю­ет назы­вал про­виде­ни­ем. В собы­ти­ях 44 и 43 гг. Ферре­ро видит коле­ба­ния дея­те­лей участ­ни­ков собы­тий, какое-то ирра­цио­наль­ное сцеп­ле­ние раз­но­род­ных собы­тий. На пер­вом плане отдель­ные лица, но их наме­ре­ния и поступ­ки опре­де­ля­ют­ся сте­че­ни­ем обсто­я­тельств. По Ферре­ро, никто не хотел вой­ны, кро­ме Цице­ро­на. Цице­рон же, по его мне­нию, был в кон­це кон­цов мало вли­я­те­лен, он был боль­ше тео­ре­тик, чем поли­ти­че­ский руко­во­ди­тель, но вся ситу­а­ция того вре­ме­ни при­ве­ла к войне.

В послед­них работах бур­жу­аз­ных иссле­до­ва­те­лей (напри­мер, Рай­са Хольм­са, Омо, Чарль­свор­та) собы­тия это­го пери­о­да оста­ют­ся без объ­яс­не­ния. У Сай­ма мы нахо­дим во мно­гих отно­ше­ни­ях удач­ную попыт­ку опре­де­лить соци­аль­ный состав пар­тий и объ­яс­нить отно­ше­ние их к раз­лич­ным собы­ти­ям. Осо­бое зна­че­ние име­ет его ана­лиз поли­ти­че­ских груп­пи­ро­вок сре­ди сена­тор­ско­го сосло­вия. Но оцен­ка собы­тий, дан­ная Сай­мом, вызы­ва­ет воз­ра­же­ния: по мне­нию Сай­ма, напри­мер, согла­ше­ние цеза­ри­ан­цев и рес­пуб­ли­кан­цев 17 мар­та 44 г. при­ве­ло к тому, что Рим сно­ва полу­чил кон­сти­ту­ци­он­ное прав­ле­ние. Сайм счи­та­ет, что Анто­ний был лоя­лен по отно­ше­нию к рес­пуб­ли­кан­ским учреж­де­ни­ям. Его нель­зя счи­тать тира­ном или узур­па­то­ром, так как он доволь­ст­во­вал­ся вла­стью кон­су­ла и дей­ст­во­вал на осно­ва­нии закон­ных реше­ний. Ини­ци­а­ти­ва граж­дан­ской вой­ны исхо­ди­ла от кон­сер­ва­тив­ных сена­то­ров, сре­ди кото­рых осо­бен­но боль­шую роль играл Цице­рон. Кон­сер­ва­то­ры объ­еди­ни­лись с Окта­виа­ном, кото­рый исполь­зо­вал имя с.156 отца и завер­бо­вал цеза­ри­ан­ских сол­дат. Выступ­ле­ние его Сайм счи­та­ет рево­лю­ци­он­ным. Под рево­лю­ци­ей же он пони­ма­ет вся­кий поли­ти­че­ский акт, направ­лен­ный про­тив суще­ст­ву­ю­ще­го строя. Недо­ста­ток постро­е­ния Сай­ма состо­ит не толь­ко в пол­ном непо­ни­ма­нии суще­ства рево­лю­ции. У него нет харак­те­ри­сти­ки основ­ных дви­жу­щих сил исто­ри­че­ско­го раз­ви­тия; исто­рия зави­сит, по его мне­нию, от дей­ст­вий раз­лич­ных поли­ти­че­ских коа­ли­ций.

* * *

Со смер­тью Цеза­ря начи­на­ет­ся кри­зис цеза­риз­ма; руко­во­ди­те­ли цеза­ри­ан­цев высту­па­ют про­тив демо­кра­ти­че­ских эле­мен­тов сво­ей пар­тии (подав­ле­ние дви­же­ния Лже-Мария). Но кон­со­лида­ция сена­тор­ской пар­тии застав­ля­ет Анто­ния искать опо­ру сре­ди плеб­са, а пер­спек­ти­ва граж­дан­ской вой­ны спо­соб­ст­во­ва­ла уси­ле­нию роли леги­о­не­ров и вете­ра­нов. В поли­ти­ке Анто­ния мы можем со всею отчет­ли­во­стью наблюдать лави­ро­ва­ние меж­ду раз­лич­ны­ми соци­аль­ны­ми груп­па­ми рабо­вла­дель­че­ско­го обще­ства, преж­де все­го меж­ду сена­тор­ским сосло­ви­ем, вете­ра­на­ми и плеб­сом.

Отме­ну дик­та­ту­ры и согла­ше­ние с Секс­том Пом­пе­ем Анто­ний про­вел в инте­ре­сах сена­тор­ско­го сосло­вия; аграр­ный закон, закон о судах — в инте­ре­сах сол­дат и вете­ра­нов; lex de vi et maies­ta­te — в инте­ре­сах плеб­са, отча­сти сол­дат и вете­ра­нов. По-види­мо­му, Анто­ний про­вел и опуб­ли­ко­вал lex sa­tu­ra, в кото­рый вхо­дил lex Iulia mu­ni­ci­pa­lis, состав­лен­ный Цеза­рем в инте­ре­сах ита­лий­ской муни­ци­паль­ной зна­ти. Мы узна­ем из Цице­ро­на, что Анто­ний про­да­вал цар­ства, пра­ва граж­дан­ства, осво­бож­де­ния от пода­тей¹². Мы зна­ем уже, что вопре­ки реше­ни­ям Цеза­ря галат­ский царь Дейотар полу­чил утвер­жде­ние в сво­их пра­вах и ему была воз­вра­ще­на Малая Арме­ния¹³, сици­лий­цам были даны пра­ва рим­ско­го граж­дан­ства¹⁴. Прав­да, гала­там, так же как и сици­лий­цам, доро­го обо­шлись их пра­ва граж­дан­ства.

Рас­по­ря­же­ние терри­то­ри­я­ми, вхо­див­ши­ми в состав вас­саль­ных государств, пре­до­став­ле­ние прав граж­дан­ства горо­дам целой про­вин­ции, щед­рое наде­ле­ние льгота­ми — все эти меро­при­я­тия неод­но­крат­но про­во­ди­лись самим Цеза­рем. Столь сво­бод­ное отно­ше­ние к раз­ре­ше­нию этих вопро­сов было цели­ком в сти­ле поли­ти­ки Цеза­ря. Цице­рон упре­ка­ет Анто­ния в том, что он про­во­дил зако­ны, пре­не­бре­гая уста­нов­лен­ны­ми фор­маль­но­стя­ми и не обра­щая при этом вни­ма­ния на с.157 небла­го­при­ят­ные ауспи­ции и зна­ме­ния¹⁵. Но такое отно­ше­ние к запре­там тра­ди­ци­он­ной рим­ской рели­гии опять-таки в духе Цеза­ря и пар­тии попу­ля­ров.

Цице­рон хотел уве­рить сво­их слу­ша­те­лей, что победа Анто­ния повле­чет за собой насто­я­щую соци­аль­ную рево­лю­цию. Уже в третьей филип­пи­ке Цице­рон при­зы­вал защи­тить алта­ри и оча­ги, жизнь и иму­ще­ство¹⁶. Алта­ри и оча­ги, это самое цен­ное и свя­тое в жили­ще рим­ско­го граж­да­ни­на, под­вер­га­ет­ся опас­но­сти. Вме­сте с Мар­ком Анто­ни­ем, гово­рил он, идет его брат Луций. «Этот будет учи­ты­вать ваши вла­де­ния, как город­ские, так и сель­ские. Наши­ми иму­ще­ства­ми хочет он покрыть свою нище­ту и насы­тить свою алч­ность. Он делил зем­ли, какие хотел, и наде­лял ими, кого хотел… Каж­дый вла­де­лец полу­чал столь­ко, сколь­ко оста­вил ему разде­ли­тель Анто­ний»¹⁷. Вой­ну про­тив Анто­ния Цице­рон пред­став­ля­ет как защи­ту усто­ев рим­ско­го обще­ства. Его победа озна­ча­ет пол­ное разо­ре­ние, все­об­щий гра­беж. «Что сле­ду­ет счи­тать, — гово­рит он, — глав­ной при­чи­ной вой­ны? Мы защи­ща­ем хра­мы бес­смерт­ных богов, мы защи­ща­ем сте­ны, мы защи­ща­ем и жили­ща рим­ско­го наро­да; его алта­ри, оча­ги, моги­лы пред­ков; мы защи­ща­ем наши зако­ны, наши суды, сво­бо­ду, наших жен, детей, роди­ну! Мы защи­ща­ем про­тив Мар­ка Анто­ния, кото­рый сра­жа­ет­ся с нами, доби­ва­ясь того, чтобы все рас­стро­ить, опро­ки­нуть; вла­де­ния рим­ско­го наро­да он счи­та­ет сво­и­ми по пра­ву вой­ны. Наше иму­ще­ство он уни­что­жит или разде­лит меж­ду сво­и­ми сол­да­та­ми-убий­ца­ми. В слу­чае неудач­но­го исхо­да вой­ны самое глав­ное несча­стье это то, что Анто­ний обе­щал в первую оче­редь сво­им раз­бой­ни­кам наши дома, город пред­на­зна­чен для разде­ла, затем из всех ворот пой­дут выво­дить в коло­нии всех, кто куда захо­чет. Все эти Кафо­ны, все эти Сак­сы и вся та зара­за, какая сле­ду­ет за Анто­ни­ем, — все они пред­на­зна­ча­ют себе луч­шие дома, сады, Туску­лан­ские и Аль­бан­ские вил­лы. И всех этих гру­бых людей, если толь­ко они люди, а не ско­ти­на, вле­чет тще­слав­ная надеж­да вплоть до (Бай­ских) источ­ни­ков и до Путе­ол»¹⁸.

Вряд ли Цице­рон сам верил в то, что за победой Анто­ния после­ду­ет все­об­щее разо­ре­ние и раз­ру­ше­ние всех усто­ев. В пись­мах к близ­ким он отзы­ва­ет­ся об Анто­нии в выра­же­ни­ях, отнюдь не нося­щих харак­те­ра ком­пли­мен­тов, но нигде не упо­ми­на­ет, что Анто­ний обе­щал сво­им сол­да­там разде­лить все дома и все зем­ли. Но тем не менее при­веден­ные выше выска­зы­ва­ния Цице­ро­на нель­зя счи­тать толь­ко рито­ри­че­ским при­е­мом. Мы уже гово­ри­ли, что для цеза­ри­ан­ско­го вой­ска харак­тер­ны с.158 анти­а­ри­сто­кра­ти­че­ские и анти­плу­то­кра­ти­че­ские тен­ден­ции. С ними Анто­ний дол­жен был счи­тать­ся (об этом в Риме пре­крас­но было извест­но), и рито­ри­ка Цице­ро­на име­ла осно­ва­ния.

Таким обра­зом, поли­ти­ка Анто­ния была в извест­ных отно­ше­ни­ях про­дол­же­ни­ем поли­ти­ки Цеза­ря, но была менее после­до­ва­тель­ной, не име­ла пер­спек­тив и опре­де­ля­лась ситу­а­ци­ей, тре­бо­ва­ни­ем момен­та, дав­ле­ни­ем опре­де­лен­ных групп и даже отдель­ных лиц. Анто­ний не поль­зо­вал­ся авто­ри­те­том, как Цезарь, а меж­ду тем вра­ги ста­ра­лись исполь­зо­вать его любую поли­ти­че­скую ошиб­ку. Мы не зна­ем, каки­ми моти­ва­ми руко­вод­ст­во­вал­ся он, когда про­во­дил экзе­ку­цию в Брун­ди­зии; вполне воз­мож­но, что это дела­лось для утвер­жде­ния авто­ри­те­та пол­ко­во­д­ца. В таком смыс­ле оце­ни­ва­ет этот посту­пок у Аппи­а­на Каль­пур­ний Пизон¹⁹. Но этим поступ­ком Анто­ния, вызвав­шим отпа­де­ние леги­о­нов, вос­поль­зо­вал­ся Цице­рон для сво­их обви­ни­тель­ных выступ­ле­ний.

Нель­зя, конеч­но, отри­цать корруп­цию Анто­ния, но его стрем­ле­ние добыть все­ми спо­со­ба­ми день­ги не все­гда опре­де­ля­лось лич­ны­ми моти­ва­ми.

Анто­ний пони­мал, что надви­гаю­ща­я­ся граж­дан­ская вой­на потре­бу­ет огром­ных средств. Одна­ко все попыт­ки Анто­ния собрать эти сред­ства истол­ко­вы­ва­лись его поли­ти­че­ски­ми про­тив­ни­ка­ми пре­врат­но.

Анто­ний стал воору­жать­ся рань­ше, чем Окта­виан, но про­дви­же­ние его войск было свя­за­но с разо­ре­ни­ем муни­ци­пи­ев, от кото­рых Анто­ний тре­бо­вал денег: это было так­же исполь­зо­ва­но поли­ти­че­ски­ми про­тив­ни­ка­ми Анто­ния. Цице­рон пишет об этом со слов Цеци­ны, дове­рен­но­го Окта­ви­а­на²⁰; послед­ний, несо­мнен­но, не толь­ко узнал об этом через сво­их аген­тов, но и сумел это исполь­зо­вать. У Анто­ния, по-види­мо­му, не было под­держ­ки в муни­ци­пи­ях. Анто­ний не учел, какое зна­че­ние име­ет рас­пре­де­ле­ние меж­ду рим­ски­ми пле­бе­я­ми денег, заве­щан­ных Цеза­рем. Кро­ме того, Анто­ния часто не быва­ло в Риме. Все это вело к тому, что сим­па­тии город­ско­го плеб­са были ско­рее на сто­роне Окта­ви­а­на, а не Анто­ния.

На осно­ва­нии пись­ма Анто­ния, при­веден­но­го Цице­ро­ном в три­на­дца­той филип­пи­ке²¹, мы можем ска­зать, что глав­ной опо­рой Анто­ния были сол­да­ты и вете­ра­ны. Извест­ную под­держ­ку Анто­ний имел в сена­те. В его лаге­ре, по под­сче­там Цице­ро­на, нахо­ди­лось до 20 сена­то­ров, сре­ди кото­рых было два пре­то­рия²², у него были свя­зи сре­ди сена­тор­ско­го сосло­вия, но рас­счи­ты­вать на сенат­ское боль­шин­ство он не мог, и в кон­це с.159 кон­цов победи­ла груп­па Цице­ро­на. Таким обра­зом, соци­аль­ная база Анто­ния в пер­вые меся­цы 43 г. была узкой. Основ­ной его силой оста­ва­лись толь­ко вете­ра­ны и сол­да­ты.

Сайм утвер­жда­ет, что раз­би­ли Анто­ния не дебо­ши, а цепь несча­стий²³. Но подоб­ная точ­ка зре­ния близ­ка к фата­ли­сти­че­ским утвер­жде­ни­ям Ферре­ро. Поло­же­ние Анто­ния опре­де­ли­лось соот­но­ше­ни­ем сил в пар­тии Цеза­ря, кон­со­лида­ци­ей раз­но­род­ных эле­мен­тов в пар­тии про­тив­ни­ков, отсут­ст­ви­ем у само­го Анто­ния опре­де­лен­ной поли­ти­че­ской пер­спек­ти­вы и поли­ти­че­ской линии, а так­же недо­ста­точ­ным его авто­ри­те­том. Неуда­чи Анто­ния — это выра­же­ние кри­зи­са рим­ско­го цеза­риз­ма, насту­пив­ше­го после смер­ти Цеза­ря.

Выра­же­ни­ем это­го кри­зи­са было и воз­вы­ше­ние Окта­ви­а­на. Окта­виан выдви­нул­ся не бла­го­да­ря сво­им талан­там, а исклю­чи­тель­но бла­го­да­ря име­ни Цеза­ря. Надеж­ды, кото­рые воз­ла­га­лись на Цеза­ря, были пере­не­се­ны на его сына. Он уме­ло исполь­зо­вал ошиб­ки и неуда­чи Анто­ния. Нет осно­ва­ний думать, что Окта­виан сам раз­ра­ботал про­грам­му дей­ст­вий, мы зна­ем, что отдель­ные его выступ­ле­ния были неудач­ны. Вспом­ним хотя бы выступ­ле­ние перед наро­дом и сол­да­та­ми в нояб­ре 44 г. Мы не можем, одна­ко, опре­де­лен­но ука­зать, кто сто­ял за его спи­ной. Нам извест­но, что согла­ше­нию с кон­сер­ва­то­ра­ми спо­соб­ст­во­вал Клав­дий Мар­целл. Такую же роль играл Оппий, кото­рый, воз­мож­но, нала­жи­вал связь Окта­ви­а­на с дело­вы­ми кру­га­ми. Еще боль­шее зна­че­ние име­ли дру­гие люди, окру­жав­шие Окта­ви­а­на, в чис­ле кото­рых были Саль­види­ен Руф и Агрип­па. Боль­шую роль играл в это вре­мя, по-види­мо­му, пер­вый. Агрип­па был в таком же воз­расте, как и Окта­виан, и выдви­нул­ся позд­нее. Окру­же­ние Окта­ви­а­на нам мало извест­но, но оно, конеч­но, игра­ло опре­де­лен­ную роль, и нель­зя все сво­дить к ини­ци­а­ти­ве восем­на­дца­ти­лет­не­го юно­ши.

Нам извест­ны отно­ше­ния меж­ду Окта­виа­ном и Цице­ро­ном. Нет осно­ва­ний думать, что Окта­виан дей­ст­ви­тель­но хотел избрать Цице­ро­на сво­им руко­во­ди­те­лем, как об этом думал сам Цице­рон. Это была свое­об­раз­ная поли­ти­че­ская демон­стра­ция, вызы­вав­ша­я­ся жела­ни­ем иметь на сво­ей сто­роне вид­но­го пред­ста­ви­те­ля пар­тии опти­ма­тов, не ском­про­ме­ти­ро­ван­но­го при этом уча­сти­ем в заго­во­ре про­тив Цеза­ря. Успе­хам Окта­ви­а­на содей­ст­во­ва­ли те цеза­ри­ан­ские кру­ги, кото­рые в тот момент стре­ми­лись к сбли­же­нию с кон­сер­ва­то­ра­ми и к ослаб­ле­нию Анто­ния. Окта­виан хотел пока­зать себя вер­ным сыном Цеза­ря, при­нять его наслед­ство, соблюдать его волю и чтить его память. Это выра­жа­лось поня­ти­ем «pie­tas», при­об­ре­тав­шим все боль­шую акту­аль­ность и пре­вра­тив­шим­ся в поли­ти­че­ский лозунг. с.160 Выступ­ле­ния Окта­ви­а­на перед вете­ра­на­ми сопро­вож­да­лись денеж­ны­ми разда­ча­ми. Для этой цели были исполь­зо­ва­ны все ресур­сы, вплоть до про­да­жи име­ний Атии в Кам­па­нии. Наби­рая вете­ра­нов, Окта­виан, по утвер­жде­нию Цице­ро­на, хотел стать вождем пар­тии (du­cem se pro­fi­te­tur) и иметь на сво­ей сто­роне не толь­ко город­ской плебс, но и пред­ста­ви­те­лей ари­сто­кра­ти­че­ских кру­гов²⁴. Его имя, свя­зи и сред­ства дава­ли ему воз­мож­ность начать борь­бу за гос­под­ство в цеза­ри­ан­ской пар­тии. Окта­виан был непри­ча­стен к подав­ле­нию дви­же­ния Лже-Мария; с пер­вых же дней он забо­тил­ся о рели­ги­оз­ном почи­та­нии сво­его отца, и сам он даже от Цице­ро­на полу­чил эпи­тет di­vi­nus adu­les­cens²⁵.

Сайм, как мы виде­ли, счи­та­ет выступ­ле­ние Окта­ви­а­на рево­лю­ци­он­ным, ибо он дей­ст­во­вал вопре­ки суще­ст­во­вав­шим тра­ди­ци­ям и его дей­ст­вия были направ­ле­ны про­тив Анто­ния — закон­но­го кон­су­ла. Не согла­ша­ясь с этим опре­де­ле­ни­ем, мы долж­ны отме­тить, что у Сай­ма встре­ча­ет­ся ряд удач­ных заме­ча­ний, касаю­щих­ся соци­аль­ной базы Окта­ви­а­на. Сайм ука­зы­ва­ет, что по воз­вра­ще­нии в Ита­лию Окта­виан стре­мил­ся при­влечь на свою сто­ро­ну ho­mi­nes no­vi из сена­тор­ско­го сосло­вия, всад­ни­ков, финан­си­стов и вли­я­тель­ных людей из ита­лий­ских муни­ци­пи­ев²⁶. На его сто­ро­ну ста­ли «недо­воль­ные суще­ст­ву­ю­щим обще­ст­вен­ным стро­ем: ста­рые сол­да­ты, кото­рым были обе­ща­ны подар­ки и зем­ли, подо­зри­тель­ные финан­си­сты, бес­прин­цип­ные воль­ноот­пу­щен­ни­ки, често­лю­би­вые сыно­вья разо­ря­ю­щих­ся фами­лий из мест­ной ита­лий­ской ари­сто­кра­тии»²⁷. К нача­лу вой­ны с Анто­ни­ем Окта­виан, по мне­нию Сай­ма, «имел на сво­ей сто­роне вете­ра­нов, плебс и имя Цеза­ря, об осталь­ном долж­ны были поза­бо­тить­ся его дру­зья в сена­те»²⁸. Прав­да, мы долж­ны отне­стись к выво­дам Сай­ма, как к гипо­те­зе, так как они осно­ва­ны по пре­иму­ще­ству на кос­вен­ных ука­за­ни­ях источ­ни­ков, но к гипо­те­зе, заслу­жи­ваю­щей вни­ма­ния.

Таким обра­зом, в нача­ле борь­бы с Анто­ни­ем Окта­виан имел на сво­ей сто­роне мень­ше вете­ра­нов и сол­дат, чем его про­тив­ник. Но Окта­виан поль­зо­вал­ся под­держ­кой рим­ско­го плеб­са и неко­то­рых муни­ци­пи­ев, он нахо­дил­ся в сою­зе с вид­ны­ми сена­то­ра­ми. Экс­тра­ор­ди­нар­ные пол­но­мо­чия, кото­ры­ми он был наде­лен, про­ти­во­ре­чи­ли тем тра­ди­ци­ям, за сохра­не­ние кото­рых боро­лись сто­рон­ни­ки Цице­ро­на и Бру­та. В исто­рии рим­ско­го государ­ст­вен­но­го строя не было пре­цеден­тов, чтобы девят­на­дца­ти­лет­ний юно­ша был при­нят в сенат и пода­вал голос с.161 вме­сте с кон­су­ля­ра­ми. Но на сто­роне Окта­ви­а­на была сила. То, что имя Цеза­ря обес­пе­чи­ва­ло ему успех, при­зна­ва­ли в рав­ной сте­пе­ни и Анто­ний и Цице­рон²⁹. Одна­ко гово­рить о победе Окта­ви­а­на было преж­девре­мен­но. Его соци­аль­ная база не была одно­род­ной и проч­ной.

Основ­ным лозун­гом сена­тор­ской пар­тии была li­ber­tas. Li­ber­tas в этот пери­од озна­ча­ла сохра­не­ние соци­аль­но­го sta­tus quo, пол­ный отказ от демо­кра­ти­че­ских тра­ди­ций. Цице­рон, как мы виде­ли, про­слав­ля­ет всех вра­гов рим­ской демо­кра­тии. Но самые кон­сер­ва­тив­ные его взгляды запе­чат­ле­ны в речах про­тив Анто­ния и в трак­та­те «De of­fi­ciis», кото­рый был окон­чен осе­нью 44 г. «Ниче­го нет луч­ше зем­леде­лия, ниче­го обиль­нее, при­ят­нее и ниче­го достой­нее сво­бод­но­го чело­ве­ка»³⁰. Цице­рон при­зы­ва­ет вер­нуть­ся к ста­рым обы­ча­ям, к таким отно­ше­ни­ям, когда доб­рые зем­ледель­цы были храб­ры­ми вои­на­ми и в то же вре­мя выдаю­щи­ми­ся государ­ст­вен­ны­ми мужа­ми. В поли­ти­че­ской жиз­ни нуж­но уста­но­вить твер­дые прин­ци­пы: не долж­но быть под­ку­пов, разда­чи наро­ду не долж­ны разо­рять государ­ства; нуж­но учи­ты­вать инте­ре­сы долж­ни­ков, но нель­зя допус­кать кас­са­ции дол­гов или дру­гие меры, нару­шаю­щие кредит³¹. Нель­зя допус­кать так­же, чтобы вла­дель­цы сго­ня­лись с при­над­ле­жав­ших им земель. Цице­рон осуж­да­ет в этом отно­ше­нии попу­ля­ров, кото­рые под­ры­ва­ли согла­сие (con­cor­dia), спра­вед­ли­вость (aequi­tas) и осно­вы государ­ст­вен­но­го строя (fun­da­men­ta rei pub­li­cae)³². Таким обра­зом, трак­тат «De of­fi­ciis» являл­ся как бы осуж­де­ни­ем обще­ст­вен­ной жиз­ни того вре­ме­ни. В бур­ное вре­мя Цице­рон гово­рил о спо­кой­ст­вии и уме­рен­но­сти, в дни, когда все шире и шире рас­про­стра­нял­ся культ Цеза­ря, оправ­ды­вал тира­но­убий­ство³³.

Прав­ле­ние Цеза­ря Цице­рон назы­вал «гос­под­ст­вом» (do­mi­na­tus)³⁴. При таком обра­зе прав­ле­ния, по его мне­нию, не ценил­ся ни опыт (con­si­lium), ни авто­ри­тет заслу­жен­ных лиц в государ­стве (prin­ci­pes), кото­рых име­ет преж­де все­го в виду Цице­рон. Победа Цеза­ря была несча­стьем для все­го государ­ства. Цице­рон назвал эту победу делом бес­чест­ным: cau­sa im­pia³⁵.

Не все кон­сер­ва­то­ры одоб­ря­ли союз опти­ма­тов с Окта­виа­ном. Но в мар­те 43 г. Цице­рон тор­же­ст­во­вал победу. Одна­ко победа эта сто­и­ла Цице­ро­ну боль­ших уси­лий. Сена­тор­ское сосло­вие не было одно­род­ным по сво­е­му соста­ву. Цице­рон с.162 ука­зы­вал, что в сена­те заседа­ют десять кон­су­ля­ров³⁶. К чис­лу опти­ма­тов, кро­ме Цице­ро­на, при­над­ле­жа­ли Луций Каль­пур­ний Пизон, Пуб­лий Сер­ви­лий Ватия Исав­рик, Павел Эми­лий Лепид, Луций Мар­ций Филипп, Луций Авре­лий Кот­та. Мало извест­на нам пози­ция кон­су­ля­ров: Гая Анто­ния (кон­су­ла 63 г.), Гая Кани­ния Реби­ла (кон­су­ла-суф­фек­та 45 г.), Мар­ка Вале­рия Мес­са­лы Руфа (кон­су­ла 53 г.) и Гнея Доми­ция Каль­ви­на³⁷. Деся­тым кон­су­ля­ром был под­дер­жи­вав­ший Анто­ния Квинт Фуфий Кален, кото­ро­му Дион Кас­сий при­пи­сы­ва­ет речь, направ­лен­ную про­тив Цице­ро­на³⁸. Но меж­ду кон­су­ля­ра­ми-опти­ма­та­ми не было еди­но­ду­шия. Каль­пур­ний Пизон высту­пал неод­но­крат­но про­тив Цице­ро­на; он был участ­ни­ком посоль­ства к Анто­нию. Вме­сте с ним был и Мар­ций Филипп. Клав­дий Мар­целл был бли­зок к Окта­виа­ну, и Цице­рон не все­гда ему дове­рял, так же как и Филип­пу. Луций Юлий Цезарь был одним из непри­ми­ри­мых кон­сер­ва­то­ров. Но сест­ра его Юлия была мате­рью Анто­ния, и в реши­тель­ный момент Луций вос­про­ти­вил­ся объ­яв­ле­нию Анто­ния вра­гом оте­че­ства. Цице­рон был подав­лен поведе­ни­ем кон­су­ля­ров. В пись­ме к Тре­бо­нию он писал: «у нас твер­дый сенат, кон­су­ля­ры же частью бояз­ли­вые, частью туго­ду­мы»³⁹. В дру­гом пись­ме Цице­рон гово­рит о кон­су­ля­рах как о людях вялых и недо­ста­точ­но чест­ных⁴⁰.

Не было еди­ной линии и в отно­ше­нии к Окта­виа­ну. Его в этот пери­од под­дер­жи­ва­ли вполне опре­де­лен­но Цице­рон, Мар­целл и Сер­ви­лий, но были сена­то­ры, воз­ра­жав­шие про­тив согла­ше­ния с ним. Набо­ра Окта­виа­ном вете­ра­нов не одоб­рял Варрон⁴¹, Аттик писал, что в кон­це кон­цов это будет направ­ле­но про­тив заго­вор­щи­ков.

Все вме­сте взя­тое пока­зы­ва­ет, что нель­зя гово­рить о поли­ти­че­ском един­стве сена­тор­ско­го сосло­вия, как это рису­ет­ся ино­гда авто­рам общих посо­бий.

Цице­ро­ну уда­лось пре­одо­леть скры­тое сопро­тив­ле­ние неко­то­рых сена­то­ров. Угро­за пере­де­ла земель и все­об­ще­го раз­ру­ше­ния возы­ме­ла свое дей­ст­вие. Цице­рон часто гово­рил о пред­сто­я­щих ужа­сах. Когда же было про­чи­та­но пись­мо Анто­ния, в кото­ром он гово­рил язы­ком вете­ра­нов, сто­рон­ни­ки его долж­ны были отка­зать­ся от его защи­ты, а уме­рен­ные и колеб­лю­щи­е­ся пере­шли на сто­ро­ну его про­тив­ни­ков.

В седь­мой филип­пи­ке Цице­рон упо­ми­на­ет о еди­но­душ­ной под­держ­ке сена­та всад­ни­че­ским сосло­ви­ем. Рим­ские всад­ни­ки, с.163 по его сло­вам, твер­до сто­ят за согла­сие сосло­вий. Они тре­бу­ют воору­же­ния, желая вой­ны с Анто­ни­ем⁴². Но эти сло­ва Цице­ро­на осно­ва­ны не на фак­тах, а раз­ви­ва­ют излюб­лен­ную поли­ти­че­скую кон­цеп­цию Цице­ро­на, про­по­ве­до­вав­ше­го согла­сие сосло­вий (con­cor­dia or­di­num). Для под­твер­жде­ния сво­ей мыс­ли он при­вел лишь один факт: всад­ник Луций Визидий, охра­няв­ший Цице­ро­на во вре­мя кати­ли­нар­ской сму­ты, уго­ва­ри­вал сво­их соседей идти в сол­да­ты и под­дер­жи­вать сво­и­ми сред­ства­ми⁴³ вой­ска, сра­жав­ши­е­ся про­тив Анто­ния.

Но необ­хо­ди­мо отме­тить, что всад­ни­че­ство не игра­ло в это вре­мя осо­бой поли­ти­че­ской роли. Оно не пред­став­ля­ло собой ни в эко­но­ми­че­ском, ни в поли­ти­че­ском отно­ше­нии еди­но­го цело­го. Для вид­ней­ших пред­ста­ви­те­лей всад­ни­че­ско­го сосло­вия в это вре­мя харак­те­рен отказ от актив­но­го уча­стия в поли­ти­че­ской жиз­ни, стрем­ле­ние к покою (quies), забота в первую оче­редь о сво­ем иму­ще­стве и лич­ном бла­го­по­лу­чии. «Поте­ря­ем луч­ше государ­ство, но зато сохра­ним свое иму­ще­ство»⁴⁴, — таков был лозунг Атти­ка, дру­га Цице­ро­на, сочув­ст­во­вав­ше­го опти­ма­там, снаб­жав­ше­го их день­га­ми, но одно­вре­мен­но в целях поли­ти­че­ской пере­стра­хов­ки ссу­жав­ше­го день­га­ми и их про­тив­ни­ков⁴⁵.

Всту­пив в согла­ше­ние с Окта­виа­ном, Цице­рон дол­жен был под­дер­жать и тре­бо­ва­ния вете­ра­нов, навер­бо­ван­ных Окта­виа­ном. В резуль­та­те Цице­ро­ну, высту­пав­ше­му со вре­ме­ни три­бу­на­та Сер­ви­лия Рул­ла про­тив вся­ких земель­ных реформ, при­шлось само­му пред­ло­жить про­ект зем­ле­устрой­ства вете­ра­нов. В янва­ре 43 г. по ини­ци­а­ти­ве Луция Цеза­ря был отме­нен аграр­ный закон Луция Анто­ния, издан­ный в пред­ше­ст­ву­ю­щем году⁴⁶. Это долж­но было отвлечь вете­ра­нов Анто­ния от уча­стия в войне, так как отме­на зако­на Луция Анто­ния при­ве­ла к созда­нию земель­но­го фон­да, кото­рый мож­но было исполь­зо­вать для про­веде­ния новых аграр­ных меро­при­я­тий в поль­зу вете­ра­нов и сол­дат, сра­жав­ших­ся в вой­сках Окта­ви­а­на и в леги­о­нах Гир­ция и Пан­сы.

Дело не дошло, одна­ко, до про­веде­ния зако­на в коми­ци­ях. Пред­ло­же­ние Цице­ро­на не было при­ня­то даже сена­том, ибо Цице­рон вно­сил его в тот момент, когда в сена­те была силь­на груп­пи­ров­ка, искав­шая путей согла­ше­ния с Анто­ни­ем и ста­рав­ша­я­ся избе­жать граж­дан­ской вой­ны. Но про­ект сенат­ско­го поста­нов­ле­ния, пред­ла­гав­ший­ся Цице­ро­ном, сохра­нил­ся цели­ком в пятой филип­пи­ке. Вете­ра­ны, сра­жав­ши­е­ся в вой­сках с.164 Окта­ви­а­на, а так­же те, кто посту­пил в леги­о­ны, кото­ры­ми коман­до­ва­ли Гир­ций и Пан­са, сами и дети их по окон­ча­нии граж­дан­ской вой­ны осво­бож­да­лись от воен­ной служ­бы и полу­ча­ли участ­ки зем­ли. Кон­су­лы Гир­ций и Пан­са долж­ны были рас­сле­до­вать, кто в коло­ни­ях, куда выведе­ны были вете­ра­ны, вла­де­ет зем­лей про­тив зако­на Юлия Цеза­ря. Эти зем­ли и долж­ны были пой­ти под новый раздел. В про­ек­те под­чер­ки­ва­ет­ся, что эта зем­ля долж­на быть разде­ле­на без ущер­ба для част­ных лиц (si­ne iniu­ria priua­to­rum). Боль­шие наде­лы долж­ны были полу­чить сол­да­ты леги­о­на Мар­са и чет­вер­то­го леги­о­на⁴⁷.

Воз­мож­ность создать армию из про­фес­сио­наль­ных сол­дат спо­соб­ст­во­ва­ла пере­рас­та­нию пар­тий­ной борь­бы в граж­дан­скую вой­ну. Но одних сол­дат для вой­ны было недо­ста­точ­но, нуж­ны были финан­со­вые и про­до­воль­ст­вен­ные ресур­сы. На осно­ва­нии тех дан­ных, какие у нас име­ют­ся, сред­ства из про­вин­ции посту­па­ли пло­хо и не мог­ли быть исполь­зо­ва­ны ни той, ни дру­гой борю­щей­ся груп­пой. В Сирии и Азии про­ис­хо­ди­ла борь­ба меж­ду Дола­бел­лой и Кас­си­ем; день­ги, послан­ные Тре­бо­ни­ем из Азии, попа­ли в руки Мар­ка Бру­та, кото­рый был в Македо­нии; в Афри­ке сто­рон­ник сена­та Кор­ни­фи­ций борол­ся с лега­та­ми Гая Каль­ви­зия Саби­на⁴⁸. В Испа­нии Ази­ний Галл, в Нар­бон­ской Гал­лии Эми­лий Лепид, в Транс­па­дан­ской Гал­лии Муна­ций Планк сохра­ня­ли ней­тра­ли­тет, а Лепид при­звал два леги­о­на, раз­ме­щен­ные Цеза­рем в Испа­нии, и обра­зо­вал из них осо­бый леги­он. В одних про­вин­ци­ях уже шла граж­дан­ская вой­на, в дру­гих к ней гото­ви­лись и дер­жа­ли сол­дат под ору­жи­ем. Есте­ствен­но, что никто из пра­ви­те­лей не счи­тал нуж­ным посы­лать день­ги в Рим, и вся тяжесть Мутин­ской вой­ны пала на Ита­лию и Циз­аль­пин­скую Гал­лию.

В кон­це 44 и в нача­ле 43 г. Цице­рон про­дол­жал утвер­ждать о согла­сии, царя­щем меж­ду рим­ским наро­дом и всей Ита­ли­ей. По его сло­вам, набо­ры сол­дат про­ис­хо­дят чрез­вы­чай­но удач­но, ибо мно­гие хотят сра­жать­ся за сво­бо­ду про­тив раб­ства. Он упре­кал сенат, что тот не жела­ет вос­поль­зо­вать­ся этим настро­е­ни­ем и пове­сти реши­тель­ную борь­бу за осво­бож­де­ние от тира­нии⁴⁹.

В седь­мой филип­пи­ке Цице­рон гово­рит: «Или, может быть, у него (Анто­ния) будет мир с муни­ци­пи­я­ми, кото­рые извест­ны тем, что при­ня­ли декре­ты, пре­до­став­ля­ю­щие вой­ска, обе­щаю­щие день­ги, как буд­то в каж­дом горо­де был сенат рим­ско­го наро­да? Осо­бо похваль­но из этих поста­нов­ле­ний город­ских сове­тов реше­ние граж­дан горо­да Фир­ма (в Пицене), кото­рые пер­вы­ми с.165 обе­ща­ли день­ги; долж­ны быть с честью отме­че­ны марру­ци­ны, кото­рые поста­но­ви­ли пре­да­вать позо­ру тех, кто укло­нит­ся от служ­бы в вой­ске»⁵⁰.

Обра­тим вни­ма­ние, что речь идет о неболь­шом город­ке в Пицене и о незна­чи­тель­ном пле­ме­ни в сред­ней Ита­лии. Ниче­го мы не слы­шим от Цице­ро­на о боль­ших горо­дах. Прав­да, он ого­ва­ри­ва­ет­ся, что граж­дане Фир­ма и марру­ци­ны были пер­вы­ми (prin­ci­pes) из при­няв­ших подоб­ные реше­ния, но это, может быть, рито­ри­че­ский при­ем, зату­ше­вы­ваю­щий истин­ное поло­же­ние вещей. Источ­ни­ки, отно­ся­щи­е­ся к 44 г., при­веден­ные нами выше, опре­де­лен­но свиде­тель­ст­ву­ют, что на сто­роне сена­тор­ской пар­тии сто­я­ла лишь при­ви­ле­ги­ро­ван­ная часть город­ско­го насе­ле­ния, в то вре­мя как дру­гие груп­пы стре­ми­лись остать­ся ней­траль­ны­ми. Боль­шую роль в пози­ции горо­дов игра­ли кли­ент­ские свя­зи. Цице­рон назы­ва­ет, напри­мер, в чис­ле кли­ен­тов Кас­сия жите­лей Транс­па­дан­ской Гал­лии⁵¹. Цице­рон счи­та­ет, что в Цис­па­дан­ской Гал­лии из чис­ла пре­дан­ных рес­пуб­ли­ке горо­дов сле­ду­ет исклю­чить лишь Боно­нию, где до при­хо­да войск Окта­ви­а­на и Гир­ция нахо­дил­ся Анто­ний, Регий Лепида (Re­gium Le­pi­di) и Пар­му, кото­рые были заня­ты Луци­ем Анто­ни­ем. Анто­ний в это вре­мя, по-види­мо­му, дей­ст­ви­тель­но не поль­зо­вал­ся под­держ­кой ита­лий­ских горо­дов, но утвер­ждать это опре­де­лен­но у нас мало осно­ва­ний. Сло­ва «to­ta Ita­lia», часто встре­чаю­щи­е­ся у Цице­ро­на, нель­зя пони­мать бук­валь­но. Это — лозунг сена­тор­ской пар­тии, дол­жен­ст­ву­ю­щий под­черк­нуть еди­не­ние всех сво­бод­ных жите­лей Апен­нин­ско­го полу­ост­ро­ва.

О набо­ре в ита­лий­ских горо­дах Цице­рон гово­рит, как об оче­ред­ном тор­же­стве сена­тор­ской пар­тии: «Подоб­но тому как в Риме, про­из­веден набор и во всей Ита­лии, если мож­но толь­ко назвать набо­ром, когда все явля­ют­ся доб­ро­воль­но: с таким жаром охва­ти­ло души людей жела­ние защи­щать сво­бо­ду и бороть­ся с нена­вист­ным раб­ст­вом»⁵². Это утвер­жде­ние Цице­ро­на, как и мно­гое из того, что каса­лось успе­хов сена­тор­ской пар­тии, гипер­бо­лич­но. У Деци­ма Бру­та из ново­бран­цев соста­вил­ся все­го один леги­он⁵³. При­над­ле­жа­ли они не к цве­ту муни­ци­паль­ной ари­сто­кра­тии, а к бед­но­те. Децим Брут назы­ва­ет их «нищи­ми рекру­та­ми» (ti­ro­nes egen­tis­si­mi) и счи­та­ет нена­деж­ны­ми⁵⁴.

Сред­ства для вой­ны при­хо­ди­лось покры­вать пря­мы­ми нало­га­ми. По сло­вам Плу­тар­ха, рим­ский народ впер­вые со с.166 вре­мен Эми­лия Пав­ла (победи­те­ля Пер­сея) при кон­су­лах Гир­ции и Пан­се был обло­жен пря­мым нало­гом⁵⁵. Дион Кас­сий пере­да­ет, что граж­дане вно­си­ли ¹∕₂₅ все­го иму­ще­ства, сена­то­ры же долж­ны были пла­тить по 4 сестер­ция с каж­дой чере­пи­цы рим­ско­го дома неза­ви­си­мо от того, соб­ст­вен­ный дом или наем­ный. Орудие и при­па­сы, нуж­ные для вой­ны, горо­да вно­си­ли доб­ро­воль­но и бес­плат­но⁵⁶. Все это достав­ля­лось не с такой охотой как об этом гово­рит Цице­рон. «Боль­шин­ство, — гово­рит Дион Кас­сий, — угне­тен­ное воен­ной служ­бой и нало­га­ми, было недо­воль­но, осо­бен­но пото­му, что неиз­вест­но было, кто пере­си­лит, зна­ли лишь, что будут пора­бо­ще­ны победи­те­лем»⁵⁷.

Это чрез­вы­чай­ное обло­же­ние, несо­мнен­но, ложи­лось на пле­чи мало­иму­щих, застав­ляя их закла­ды­вать и про­да­вать свое иму­ще­ство и посту­пать в армию⁵⁸. В вой­сках Деци­ма Бру­та, кро­ме двух леги­о­нов надеж­ных сол­дат, слу­жив­ших преж­де под его коман­дой, и леги­о­на ново­бран­цев, нахо­ди­лись еще гла­ди­а­то­ры⁵⁹, может быть, те же самые, кото­рые в середине мар­та 44 г. охра­ня­ли Капи­то­лий.

Пере­дви­же­ния войск были свя­за­ны с рек­ви­зи­ци­я­ми и отра­жа­лись на бла­го­со­сто­я­нии мест­ных жите­лей. Цице­рон в третьей филип­пи­ке рас­ска­зы­ва­ет, как про­дви­га­лось вой­ско Луция Анто­ния. «Он (Луций Анто­ний), — гово­рит Цице­рон, — раз­гра­бил погре­ба, зако­лол ста­да рабо­че­го и ино­го скота, какие бы ему ни попа­да­лись; пиру­ют сол­да­ты; сам он, под­ра­жая бра­ту, упи­ва­ет­ся вином; опу­сто­ше­ны поля; раз­граб­ле­ны вил­лы; мате­ри семейств, деви­цы, сво­бод­ные юно­ши захва­че­ны и пере­да­ны сол­да­там»⁶⁰. Воз­мож­но, что раз­ме­ры этих опу­сто­ше­ний и наси­лий пре­уве­ли­че­ны Цице­ро­ном, одна­ко рас­ска­зан­ное им, несо­мнен­но, отно­сит­ся не толь­ко к поведе­нию войск Анто­ния, но и к дей­ст­ви­ям армий его про­тив­ни­ков, состо­яв­ших пре­иму­ще­ст­вен­но из тех же вете­ра­нов.

С при­бли­же­ни­ем войск той или иной вою­ю­щей сто­ро­ны иму­щие слои город­ско­го насе­ле­ния пред­по­чи­та­ли зары­вать день­ги и цен­ные вещи в зем­лю, чтобы сохра­нить их от рек­ви­зи­ции. В рай­оне Мути­ны и Боно­нии, око­ло Пар­мы, в раз­лич­ных местах по Эми­ли­е­вой доро­ге были най­де­ны кла­ды монет, отно­ся­щих­ся с.167 к это­му вре­ме­ни⁶¹. Эти наход­ки свиде­тель­ст­ву­ют кос­вен­но о том, что мно­гие жите­ли Ита­лии и рим­ских горо­дов Цис­па­дан­ской Гал­лии не жела­ли участ­во­вать в войне.

С наступ­ле­ни­ем вес­ны воен­ные дей­ст­вия в север­ной Ита­лии ста­но­вят­ся реши­тель­ны­ми. Оса­жден­ный в Мутине, Децим Брут испы­ты­вал все боль­шие и боль­шие затруд­не­ния с про­до­воль­ст­ви­ем. В середине мар­та Гир­ций и Окта­виан про­дви­ну­лись от Боно­нии к Мутине настоль­ко, что по ночам оса­жден­ным были вид­ны огни их лаге­рей. Анто­ний, узнав о дви­же­нии по Эми­ли­е­вой доро­ге Пан­сы с под­креп­ле­ни­ем для Окта­ви­а­на, решил напасть на него до того, как тот успе­ет соеди­нить­ся с Гир­ци­ем и Окта­виа­ном. Но Гир­ций пред­у­предил его, послав навстре­чу Пан­се леги­он Мар­са и две пре­то­ри­ан­ские когор­ты. 14 апре­ля при местеч­ке, носив­шем назва­ние Галль­ско­го Фору­ма (Fo­rum Gal­lo­rum), вете­ра­нам и сол­да­там, быв­шим бое­вым това­ри­щам, при­шлось бить­ся друг с дру­гом. Это отме­тил и Аппи­ан. «Сол­да­ты Анто­ния, — пишет он, — соби­ра­лись ото­мстить сол­да­там Мар­со­ва леги­о­на за то, что те пере­шли к вра­гу и ока­за­лись измен­ни­ка­ми делу Цеза­ря; Мар­сов леги­он хотел нака­зать их за рав­но­душ­ное отно­ше­ние к уби­тым в Брун­ди­зии… Так они рину­лись друг на дру­га, раз­гне­ван­ные, обу­ре­вае­мые често­лю­би­ем, боль­ше сле­дуя соб­ст­вен­ной воле, чем при­ка­зу пол­ко­вод­цев, счи­тая эту бит­ву сво­им лич­ным делом. Научен­ные опы­том, они воз­дер­жи­ва­лись от бое­вых кри­ков, так как это нико­го бы не испу­га­ло; никто не изда­вал зву­ка во вре­мя сра­же­ния, ни при победе, ни при пора­же­нии… Не было ни одно­го напрас­но­го уда­ра, поэто­му мно­го было ране­ний и убийств, и вме­сто кри­ка разда­ва­лись сто­ны»⁶². В этом сра­же­нии был тяже­ло ранен Пан­са, одна пре­то­ри­ан­ская когор­та была уни­что­же­на, ново­бран­цы обра­ще­ны в бег­ство, а леги­он Мар­са отсту­пил. Победи­те­ли, не заботясь о сохра­не­нии строя, воз­вра­ща­лись в лагерь с пес­ня­ми. Но вне­зап­но на них напал Гир­ций и нанес им реши­тель­ное пора­же­ние. Недав­ние победи­те­ли в бес­по­ряд­ке рас­се­я­лись по полям и болотам. Толь­ко ноч­ная тем­нота спас­ла отряды Анто­ния от пол­но­го истреб­ле­ния. Окта­виан в этот день защи­щал свой лагерь от Луция Анто­ния, кото­ро­му пору­че­но было лож­ны­ми ата­ка­ми мас­ки­ро­вать глав­ный удар. 15 мар­та вой­ска про­воз­гла­си­ли импе­ра­то­ра­ми обо­их кон­су­лов и Окта­ви­а­на.

21 апре­ля Гир­ций и Окта­виан напа­ли на лагерь Анто­ния, про­тив кото­ро­го Децим Брут так­же выслал несколь­ко когорт. Реши­тель­ная бит­ва про­изо­шла в самом лаге­ре Анто­ния. Окта­виан сра­жал­ся как про­стой леги­о­нер и спас тело пав­ше­го в бою с.168 Гир­ция. Анто­ний понес боль­шие поте­ри и отсту­пил из-под Мути­ны. С леги­о­ном Жаво­рон­ка он напра­вил­ся на севе­ро-запад, в Нар­бон­скую Гал­лию, где сто­ял Лепид.

Пол­ко­во­дец Анто­ния Вен­ти­дий Басс еще в кон­це 44 г. набрал в южной Ита­лии два леги­о­на и наме­ре­вал­ся напасть на Рим и захва­тить там Цице­ро­на, но затем отка­зал­ся от это­го пла­на и напра­вил­ся по Эми­ли­е­вой доро­ге на соеди­не­ние с Анто­ни­ем⁶³. В момент Мутин­ской бит­вы он нахо­дил­ся уже в Фаво­нии, и когда Анто­ний решил отсту­пить от Мути­ны, Вен­ти­дий полу­чил от него при­каз перей­ти Апен­ни­ны и напра­вить­ся на соеди­не­ние с ним. 21 апре­ля погиб Гир­ций, а на сле­дую­щий день от ран умер Пан­са⁶⁴. Сенат­ские вой­ска оста­ва­лись без пол­ко­вод­цев.

Исход бит­вы при Галль­ском Фору­ме стал изве­стен в Риме не сра­зу. Про­шел вызвав­ший все­об­щее смя­те­ние слух, что сенат­ские вой­ска раз­би­ты. Цице­рон сооб­ща­ет, что чуть ли не все граж­дане (ciui­tas to­ta) наме­ре­ва­лись с жена­ми и детьми оста­вить город и напра­вить­ся к Мар­ку Юнию Бру­ту. Разу­ме­ет­ся, это пре­уве­ли­че­ние, но оно свиде­тель­ст­ву­ет о пани­ке, охва­тив­шей в первую оче­редь пра­вя­щие кру­ги.

Нако­нец, 20 апре­ля ста­ло извест­но о пора­же­нии Анто­ния. К дому Цице­ро­на устре­ми­лась тол­па, Цице­ро­на пове­ли на Капи­то­лий и заста­ви­ли гово­рить с ростр. На сле­дую­щий день собра­лось сенат­ское заседа­ние, на кото­ром Цице­рон про­из­нес свою четыр­на­дца­тую филип­пи­ку⁶⁵. Цице­рон еще раз пред­ло­жил объ­явить Анто­ния вра­гом оте­че­ства, воти­ро­вать поче­сти кон­су­лам и Окта­виа­ну, объ­явить пяти­де­ся­ти­днев­ное молеб­ст­вие богам, награ­дить сол­дат, воз­двиг­нуть в честь победы памят­ник с тор­же­ст­вен­ной над­пи­сью. Недав­ние победи­те­ли достой­ны боль­шей поче­сти, чем вои­ны, сра­жав­ши­е­ся во вре­мя Пуни­че­ских, галль­ских и ита­лий­ских войн. Цице­рон не забыл под­черк­нуть и свое зна­че­ние: он напом­нил, какую роль он играл 20 декаб­ря и сколь­ко забот доста­ви­ла ему охра­на сво­бо­ды рес­пуб­ли­ки с 1 янва­ря. Цице­рон ука­зы­вал на опас­ность, гро­зив­шую горо­ду, когда ста­ли рас­про­стра­нять­ся слу­хи о победе Анто­ния. Сто­рон­ни­ки послед­не­го гото­ви­ли смерть сена­то­рам, соби­ра­лись захва­тить Капи­то­лий и занять город­ские ворота. Цице­рон опро­вер­гал рас­про­стра­ня­е­мый его про­тив­ни­ка­ми слух о том, что он соби­рал­ся захва­тить фас­ции, т. е. стать дик­та­то­ром. Он рас­ска­зал о том, с каким энту­зи­аз­мом тол­па вела его на Капи­то­лий, когда ста­ло извест­но о победе.

25 апре­ля в Риме ста­ли извест­ны подроб­но­сти Мутин­ской бит­вы, а на сле­дую­щий день при­шло изве­стие о смер­ти Пан­сы. с.169 Сенат соби­рал­ся несколь­ко дней под­ряд и при­нял пред­ло­же­ние Цице­ро­на: Анто­ния объ­яви­ли вра­гом оте­че­ства, победу вопре­ки вся­ким обы­ча­ям реше­но было озна­ме­но­вать пяти­де­ся­ти­днев­ным празд­не­ством, Децим Брут полу­чил три­умф, и ему же было пору­че­но глав­ное коман­до­ва­ние, а Окта­виан полу­чил толь­ко ова­цию⁶⁶. Затем сена­том было выне­се­но реше­ние и по восточ­ным делам: Кас­сий полу­чил im­pe­rium mai­us над ази­ат­ски­ми про­вин­ци­я­ми; ему пору­ча­лась вой­на про­тив Дола­бел­лы. Марк Юний Брут, если он нахо­дил нуж­ным, мог дви­нуть­ся на помощь Кас­сию⁶⁷. Из Мас­си­лии вызы­вал­ся Секст Пом­пей, кото­ро­му пору­ча­лось коман­до­ва­ние фло­том.

В Риме не совсем пра­виль­но опре­де­ли­ли зна­че­ние мутин­ских побед. Впо­след­ст­вии Цице­рон не раз вспо­ми­нал, что он и его еди­но­мыш­лен­ни­ки их пере­оце­ни­ва­ли. Цице­ро­ну каза­лось, что победы обес­пе­чи­ли на мно­го веков без­опас­ность рес­пуб­ли­ки. До мутин­ских побед, когда речь шла о реши­тель­ных мерах про­тив Анто­ния, сенат­ское боль­шин­ство коле­ба­лось, теперь оно было уве­ре­но в его пора­же­нии и ори­ен­ти­ро­ва­лось на актив­ных анти­це­за­ри­ан­цев и на заго­вор­щи­ков. Цице­рон про­дол­жал вос­хва­лять Окта­ви­а­на, но и он делал это не совсем искрен­но; что же каса­ет­ся дру­гих сена­то­ров, то им, по-види­мо­му, каза­лось, что после победы над Анто­ни­ем с Окта­виа­ном не сле­ду­ет счи­тать­ся⁶⁸.

По вопро­су об отно­ше­ни­ях меж­ду Окта­виа­ном и вождя­ми сена­тор­ской пар­тии в наших источ­ни­ках суще­ст­ву­ют про­ти­во­ре­чия. Аппи­ан и Дион Кас­сий под­чер­ки­ва­ют, что Окта­виан был оби­жен, так как его обо­шли поче­стя­ми, когда при­ни­ма­ли реше­ния по пово­ду побед над Анто­ни­ем. Аппи­ан утвер­жда­ет даже, что уже в это вре­мя Окта­виан искал пути сбли­же­ния с Анто­ни­ем⁶⁹. Децим Брут, по мне­нию Аппи­а­на, опа­сал­ся наслед­ни­ка Цеза­ря. Но тем не менее он напра­вил к Окта­виа­ну послов, чтобы бла­го­да­рить за спа­се­ние и про­сить у него свида­ния. Окта­виан с него­до­ва­ни­ем отверг бла­го­дар­ность Бру­та, ска­зав, что он при­шел не спа­сти его, а вое­вать с Анто­ни­ем. Тогда Децим Брут запре­тил Окта­виа­ну пере­хо­дить через реку и высту­пать про­тив Анто­ния⁷⁰. Еще Дру­ман усо­мнил­ся в досто­вер­но­сти это­го рас­ска­за⁷¹, так как он про­ти­во­ре­чит дан­ным, содер­жа­щим­ся в пись­мах Деци­ма Бру­та к Цице­ро­ну. В пись­ме, с.170 напи­сан­ном вско­ре после Мутин­ской бит­вы, Брут пишет: «Я не дове­рял Цеза­рю до тех пор, пока не встре­тил­ся и не пере­го­во­рил с ним»⁷². Таким обра­зом, не было тако­го демон­стра­тив­но­го отка­за в свида­нии, о каком пишет Аппи­ан, но, види­мо, не было и пол­но­го согла­сия, так как пре­сле­до­вать Анто­ния отпра­вил­ся толь­ко Децим Брут, тогда как Окта­виан отвел свои вой­ска в Боно­нию. Сде­ла­но это было по ини­ци­а­ти­ве само­го Окта­ви­а­на, а не пото­му, что Брут запре­тил ему пре­сле­до­вать Анто­ния. 5 мая Децим Брут писал: «Если бы Цезарь меня послу­шал и пере­шел бы Апен­ни­ны, мы загна­ли бы Анто­ния в тес­ни­ны и уни­что­жи­ли бы его ско­рее голо­дом, чем ору­жи­ем»⁷³. Сле­дую­щие затем сло­ва объ­яс­ня­ют нам поведе­ние Окта­ви­а­на: «Но ни Цеза­рю нель­зя при­ка­зать, ни Цезарь не может при­ка­зать сво­е­му вой­ску»⁷⁴. Из дру­гих писем мы узна­ем, что Децим Брут под­дер­жи­вал связь с Окта­виа­ном⁷⁵. Планк тоже упо­ми­на­ет о пись­мах, полу­чен­ных от Окта­ви­а­на, и обви­ня­ет его в том, что он не стал пре­сле­до­вать Анто­ния. Планк про­сил Цице­ро­на о том, чтобы он сам, а так­же близ­кие (ne­ces­sa­rii) Окта­ви­а­на воздей­ст­во­ва­ли на послед­не­го и заста­ви­ли его высту­пить⁷⁶. Таким обра­зом, пись­ма Деци­ма Бру­та, План­ка объ­яс­ня­ют поведе­ние Окта­ви­а­на: он не высту­пал про­тив Анто­ния, счи­та­ясь с жела­ни­ем сол­дат и вете­ра­нов. Соеди­нить­ся с убий­цей отца и пре­сле­до­вать Анто­ния, быв­ше­го дру­га Цеза­ря, было рис­ко­ван­но. Окта­виан мило­сти­во отно­сил­ся к коман­ди­рам и сол­да­там Анто­ния, захва­чен­ным в плен после Мутин­ской бит­вы: он при­вле­кал их на свою сто­ро­ну или же отпус­кал обрат­но к Анто­нию. Он про­пу­стил отряд Вен­ти­дия и тем самым поз­во­лил ему соеди­нить­ся с Анто­ни­ем.

Итак, рас­сказ Аппи­а­на об отка­зе Окта­ви­а­на всту­пить в сно­ше­ния с Деци­мом Бру­том, по-види­мо­му, не соот­вет­ст­ву­ет дей­ст­ви­тель­но­сти. Он, оче­вид­но, был взят Аппи­а­ном из како­го-то цеза­ри­ан­ско­го источ­ни­ка, в кото­ром про­во­ди­лась мысль, что Окта­ви­а­на нель­зя упрек­нуть в сно­ше­ни­ях с убий­ца­ми его отца. Может быть, такая вер­сия рас­про­стра­ня­лась в лаге­ре Окта­ви­а­на после победы над Анто­ни­ем. Цице­рон опа­сал­ся, что победа Анто­ния будет озна­чать гос­под­ство вете­ра­нов, но Анто­ний был побеж­ден, а поли­ти­че­ская роль вете­ра­нов и сол­дат воз­рас­та­ла.

В это вре­мя в Риме гос­под­ст­во­ва­ли край­ние сена­тор­ские груп­пи­ров­ки, свя­зан­ные с заго­вор­щи­ка­ми — убий­ца­ми Цеза­ря. Вме­сто погиб­ших кон­су­лов управ­лял мало извест­ный с.171 про­пре­тор Марк Кор­нут. Боль­шим вли­я­ни­ем поль­зо­вал­ся Цице­рон, но не в силу каких-либо маги­ст­рат­ских пол­но­мо­чий, а в силу сво­его авто­ри­те­та, сво­ей auc­to­ri­tas. По ста­рин­ной тра­ди­ции была избра­на комис­сия децем­ви­ров, кото­рая долж­на была рас­сле­до­вать зло­употреб­ле­ния Анто­ния, свя­зан­ные с исполь­зо­ва­ни­ем доку­мен­тов, остав­ших­ся после смер­ти Цеза­ря⁷⁷. Этим под­готов­ля­лась отме­на зако­нов, про­веден­ных Анто­ни­ем в пред­ше­ст­ву­ю­щем году.

Комис­сия децем­ви­ров заня­лась так­же вопро­сом о награж­де­нии сол­дат и вете­ра­нов. Если Окта­виан обе­щал дать каж­до­му сол­да­ту по 20 тыс. сестер­ци­ев, то сенат решил воз­на­гра­дить толь­ко тех, кто слу­жил в двух леги­о­нах, отпав­ших от Анто­ния, при­чем каж­дый леги­о­нер полу­чил поло­ви­ну обе­щан­ной сум­мы. Сол­да­там долж­на была объ­явить об этом сенат­ская комис­сия, но послан­ные к вой­ску Окта­ви­а­на сена­то­ры вер­ну­лись в Рим без вся­ко­го резуль­та­та, так как два леги­о­на отка­за­лись раз­го­ва­ри­вать в отсут­ст­вие Окта­ви­а­на, сво­его пол­ко­во­д­ца. В отве­тах и поступ­ках сол­дат про­явил­ся их кор­по­ра­тив­ный дух. Леги­о­ны, кото­рым опре­де­ля­лась награ­да, выра­жа­ли боль­шее недо­воль­ство, чем те, кто был ее лишен⁷⁸.

Со всей ост­ро­той встал вопрос и о наде­ле­нии леги­о­не­ров зем­лей. В пись­ме к Цице­ро­ну Децим Брут пишет, что вете­ра­ны были недо­воль­ны соста­вом комис­сии децем­ви­ров, так как в нее не вошли ни Децим Брут, ни Окта­виан. Брут про­сит Цице­ро­на поза­бо­тить­ся о том, чтобы закон был вне­сен от их име­ни. Он ука­зы­ва­ет, что наде­ле­ние сле­ду­ет про­из­ве­сти из Кам­пан­ско­го и Силан­ско­го полей (ex ag­ris Si­la­nis et Cam­pa­nis)⁷⁹. В ответ­ном пись­ме Цице­рон согла­ша­ет­ся с Деци­мом и пишет, что если даже кто-нибудь из его кол­лег по комис­сии децем­ви­ров про­явит осо­бен­но силь­ное жела­ние ведать наде­ле­ни­ем зем­лей, он поза­бо­тит­ся, чтобы это пере­шло в руки Бру­та и Окта­ви­а­на⁸⁰. Но как и в дру­гих слу­ча­ях, комис­сия децем­ви­ров мед­ли­ла с раз­ре­ше­ни­ем аграр­но­го вопро­са, и борь­ба за зем­лю долж­на была неиз­беж­но всту­пить в новый фазис.

В вой­сках обви­ня­ли боль­ше все­го Цице­ро­на. Децим Брут пред­у­преж­дал Цице­ро­на, что вете­ра­ны гово­рят о нем недоб­рое и угро­жа­ют ему. В том же пись­ме гово­рит­ся и об отно­ше­нии к Цице­ро­ну Окта­ви­а­на. Со слов неко­е­го Лабео­на Сегу­лия Брут пишет, что Окта­виан ни в чем не может пожа­ло­вать­ся на Цице­ро­на, кро­ме одно­го: Цице­рон где-то ска­зал про него: «Юно­ша досто­ин того, чтобы его хва­ли­ли, укра­ша­ли, под­ни­ма­ли» («lau­dan­dum adu­les­cen­tem, or­nan­dum, tol­len­dum»). Это с.172 выра­же­ние было дву­смыс­лен­но: «tol­le­re» может озна­чать «пре­воз­но­сить», но вме­сте с тем и «лишать жиз­ни». Покой­ни­ка сна­ча­ла под­ни­ма­ли, затем уби­ра­ли (укра­ша­ли), а потом про­из­но­си­ли над ним речь. Этот намек Окта­виа­ну был поня­тен, и он выра­зил недо­воль­ство Цице­ро­ном, заявив, что не допу­стит того, о чем гово­рил Цице­рон⁸¹. Послед­ний, когда об этом ста­ло ему извест­но, пытал­ся все све­сти к сплет­ням и обви­нить во всем Сегу­лия, но вряд ли он мог убедить адре­са­тов в сво­ем искрен­нем отно­ше­нии к Окта­виа­ну. Тем более, что тре­бо­ва­ния Окта­ви­а­на повы­ша­лись, шли раз­го­во­ры о том, что он пред­по­ла­га­ет доби­вать­ся кон­суль­ства. Несмот­ря на это, Цице­рон сто­ял за союз с Окта­виа­ном. Дру­гие руко­во­ди­те­ли сена­тор­ской пар­тии не счи­та­лись с юным Цеза­рем. Намест­ни­ки запад­ных про­вин­ций Лепид, Муна­ций Планк и Ази­ний Пол­ли­он уве­ря­ли сенат и Цице­ро­на в сво­ей пре­дан­но­сти делу сво­бо­ды⁸², но дей­ст­ви­тель­ность заста­ви­ла вско­ре разо­ча­ро­вать­ся тех, кто дове­рял этим пись­мам.

* * *

Силы Анто­ния после Мутин­ской бит­вы были ослаб­ле­ны. Он дви­гал­ся по направ­ле­нию к обла­сти, под­власт­ной Лепиду, и дол­жен был соеди­нить­ся с Вен­ти­ди­ем Бас­сом; ему посто­ян­но при­хо­ди­лось забо­тить­ся о попол­не­нии сво­их войск. Из пере­пис­ки Цице­ро­на мы узна­ем, что после Мутин­ской бит­вы он шел даже на ту меру, кото­рую Юлий Цезарь, как мы уже гово­ри­ли, счи­тал край­ней: рас­кры­вал эрга­сту­лы, осво­бож­дал рабов и зачис­лял их в свое вой­ско. Децим Брут в пись­ме от 5 мая писал Цице­ро­ну: «Посколь­ку у него после бег­ства оста­лось неболь­шое коли­че­ство пло­хо воору­жен­ных сол­дат, он, как кажет­ся, дол­жен будет, открыв эрга­сту­лы, захва­тить оттуда боль­шое коли­че­ство людей»⁸³. Ази­ний Пол­ли­он при­во­дит то, что писа­ли ему из Гал­лии отно­си­тель­но Анто­ния: «Если не оправ­да­ет­ся надеж­да на Лепида, он спу­стит­ся в погра­нич­ные стра­ны и при­ведет в дви­же­ние не толь­ко чужие наро­ды, но так­же и рабов»⁸⁴.

Все эти пред­по­ло­же­ния про­тив­ни­ков стро­и­лись на осно­ва­нии дан­ных о состо­я­нии армии Анто­ния и были вер­ны. Децим Брут в одном из сле­дую­щих, после при­веден­но­го выше, писем сооб­щал Цице­ро­ну: «Куда бы он (Анто­ний) ни при­хо­дил, он всюду откры­вал эрга­сту­лы и наби­рал рабов» («qua­cum­que iit, er­gas­tu­la so­luit, ho­mi­nes ab­ri­puit»)⁸⁵.

с.173 Даже в спе­ци­аль­ных иссле­до­ва­ни­ях эти дан­ные об уча­стии в граж­дан­ской войне несво­бод­но­го насе­ле­ния неза­слу­жен­но игно­ри­ру­ют­ся. На при­зыв Анто­ния к рабам обра­тил вни­ма­ние лишь Вал­лон⁸⁶, но и он оста­вил изве­стия источ­ни­ков без соот­вет­ст­ву­ю­щей интер­пре­та­ции. Ферре­ро утвер­жда­ет, что «у Анто­ния не было доста­точ­но вре­ме­ни, чтобы терять его, зани­ма­ясь раз­граб­ле­ни­ем горо­дов или опу­сто­ше­ни­ем эрга­сту­лов»⁸⁷. Но сведе­ния об уча­стии рабов исхо­дят от Д. Бру­та и Пол­ли­о­на, дан­ные кото­рых счи­та­ют­ся досто­вер­ны­ми, и нет осно­ва­ния, руко­вод­ст­ву­ясь апри­ор­ны­ми сооб­ра­же­ни­я­ми, опро­вер­гать то, что гово­рит­ся о при­зы­ве рабов.

Окта­виан не пре­пят­ст­во­вал дви­же­нию Вен­ти­дия Бас­са, а Децим Брут не мог поме­шать соеди­не­нию его леги­о­нов с вой­ска­ми Анто­ния. Анто­ний пред­по­ла­гал дви­гать­ся как мож­но ско­рее на соеди­не­ние с Лепидом, одна­ко он дол­жен был счи­тать­ся с мне­ни­ем сол­дат. Когда им было ска­за­но, что пред­по­ла­га­ет­ся перей­ти Аль­пы, чтобы соеди­нить­ся с Лепидом, они «закри­ча­ли (это были глав­ным обра­зом сол­да­ты Вен­ти­дия, ибо сво­их у Анто­ния оста­лось мало), что они или погиб­нут в Ита­лии или победят, и нача­ли про­сить его дер­жать путь на Пол­лен­цию. Посколь­ку уже сопро­тив­лять­ся им было невоз­мож­но, он на сле­дую­щий день пере­ме­нил путь…»⁸⁸. Анто­ний обе­щал им напра­вить их в Пол­лен­цию, а сам со сво­им вой­ском дви­нул­ся по направ­ле­нию к Нар­бон­ской Гал­лии. Но Децим Брут занял Пол­лен­цию, и леги­о­ны Вен­ти­дия, когда им ста­ло извест­но, что путь в Ита­лию пре­граж­ден, после­до­ва­ли за Анто­ни­ем.

О настро­е­нии войск в армии Лепида, нахо­див­ше­го­ся во вре­мя Мутин­ской вой­ны в Нар­бон­ской Гал­лии, пишет Цице­ро­ну Муна­ций Планк. Он пере­да­ет изве­стие лега­та Лепида Лате­рен­са, одно­го из убеж­ден­ных сто­рон­ни­ков сена­та: «Сол­да­ты, бес­чест­ные сами по себе, испор­чен­ные, кро­ме того, теми, кто сто­ит во гла­ве их, раз­лич­ны­ми Каниди­я­ми, Руфе­ре­на­ми и дру­ги­ми…, когда Лепид собрал их на сход­ку, все закри­ча­ли, что все чест­ные люди хотят для себя мира и ни с кем не хотят вое­вать; и без того уби­то два кон­су­ла и мно­го дру­гих людей погиб­ло за роди­ну, нема­ло людей объ­яви­ли вра­га­ми оте­че­ства и иму­ще­ство их кон­фис­ко­ва­ли. Лепид не под­верг сол­дат нака­за­нию и не уго­во­рил их»⁸⁹. И Лепид и Анто­ний стре­ми­лись к соеди­не­нию войск, одна­ко это соеди­не­ние было пред­став­ле­но, как выпол­не­ние воли сол­дат⁹⁰. Лепид, до это­го неод­но­крат­но заве­ряв­ший с.174 Цице­ро­на и сенат в сво­ей лояль­но­сти, при­ми­ре­ние свое с Анто­ни­ем оправ­ды­вал тем, что все его вой­ско, желав­шее мира и сохра­не­ния граж­дан, вос­ста­ло и заста­ви­ло его поза­бо­тить­ся о сохра­не­нии жиз­ни и иму­ще­ства рим­ских граж­дан⁹¹.

29 мая око­ло Фору­ма Юлия про­изо­шло соеди­не­ние войск Анто­ния и Лепида. Убеж­ден­ный рес­пуб­ли­ка­нец Лате­ренс, состо­яв­ший при Лепиде лега­том, счи­тал дело сво­бо­ды про­иг­ран­ным и покон­чил само­убий­ст­вом⁹².

Объ­еди­не­ние двух цеза­ри­ан­ских вождей про­шло под лозун­гом мести за смерть Цеза­ря. К это­му вре­ме­ни, по-види­мо­му, отно­сит­ся моне­та Анто­ния, отче­ка­нен­ная в Гал­лии. На лице­вой сто­роне ее леген­да: M AN­TON IMP и изо­бра­же­ние Анто­ния с небри­той (в знак тра­у­ра) боро­дой, а на обо­рот­ной обо­зна­че­но: CAE­SAR DIC, и пред­став­лен Цезарь в лав­ро­вом вен­ке (табл. I, 15). Моне­та долж­на была пока­зать (преж­де все­го сол­да­там), что Анто­ний явля­ет­ся истин­ным пре­ем­ни­ком Цеза­ря и мсти­те­лем за его смерть⁹³. В свя­зи с при­ми­ре­ни­ем Анто­ния и Лепида отче­ка­не­на была моне­та Анто­ния и Лепида. Подоб­но моне­там Юлия Цеза­ря на ней изо­бра­же­ны были пред­ме­ты жре­че­ско­го оби­хо­да. На одной сто­роне, где сто­я­ли сло­ва: M AN­TON IMP, изо­бра­жа­лись жезл авгу­ра и жерт­вен­ный сосуд, спра­ва изо­бра­жен был ворон, веро­ят­нее все­го как ука­за­ние на счаст­ли­вые пред­зна­ме­но­ва­ния. На дру­гой сто­роне было выби­то: M LE­PID IMP и отче­ка­не­ны те же сим­во­лы вели­ко­го пон­ти­фи­ка и фла­ми­на, какие встре­ча­ют­ся на мно­гих моне­тах Гая Юлия Цеза­ря: риту­аль­ный ковш, кро­пи­ло, жерт­вен­ный топор и шап­ка фла­ми­на (табл. II, 1). Воен­ные вожди, таким обра­зом, стре­ми­лись, как и Цезарь, под­черк­нуть свой жре­че­ский сан и ука­зать на покро­ви­тель­ство Судь­бы.

После полу­че­ния пись­ма Лепида из Афри­ки были вызва­ны леги­о­ны. Реше­но было так­же при­звать в Рим Мар­ка Бру­та и Кас­сия, а даль­ней­шее веде­ние вой­ны с Анто­ни­ем офи­ци­аль­но пору­чить Окта­виа­ну, так как опа­са­лись, что они могут соеди­нить­ся⁹⁴. Цице­рон пред­ло­жил объ­явить Лепида вра­гом оте­че­ства, но это пред­ло­же­ние встре­ти­ло оппо­зи­цию, ибо у Лепида были боль­шие свя­зи в ари­сто­кра­ти­че­ских кру­гах. Это пред­ло­же­ние уда­лось про­ве­сти толь­ко в кон­це июня. Для веде­ния вой­ны был уста­нов­лен новый еже­ме­сяч­ный налог в 1 % со все­го с.175 иму­ще­ства, но это вызы­ва­ло недо­воль­ство даже сре­ди обес­пе­чен­ных сло­ев насе­ле­ния (bo­ni vi­ri)⁹⁵.

Меж­ду тем Окта­виан стал реши­тель­нее гово­рить о сво­ем кон­суль­стве. Он напи­сал об этом Цице­ро­ну и про­сил его домо­гать­ся вме­сте с ним кон­су­ла­та. Тот вна­ча­ле отнес­ся к это­му про­ек­ту сочув­ст­вен­но, но вско­ре был вынуж­ден отка­зать­ся от него, встре­тив оппо­зи­цию со сто­ро­ны людей, свя­зан­ных с заго­вор­щи­ка­ми⁹⁶. Он еще наде­ял­ся, что реши­тель­ным уда­ром мож­но будет покон­чить с Анто­ни­ем. Муна­цию План­ку, соеди­нив­ше­му­ся с Деци­мом Бру­том, он писал, что тот, кто уни­что­жит Анто­ния, закон­чит вой­ну. Он уго­ва­ри­вал Муна­ция при­ло­жить к это­му все силы и сыг­рать такую же роль, какую сыг­рал Одис­сей во вре­мя Тро­ян­ской вой­ны⁹⁷. Но Муна­ций жало­вал­ся, что Окта­виан забо­тит­ся боль­ше о сво­ем кон­су­ла­те, чем о борь­бе с Анто­ни­ем, и, несмот­ря на обе­ща­ния, не при­сы­ла­ет сво­их войск⁹⁸. Тем не менее сам Муна­ций пред­при­ни­мал для борь­бы с Анто­ни­ем дале­ко не все, что мог сде­лать. В середине июля в Рим при­бы­ла деле­га­ция от войск Окта­ви­а­на и потре­бо­ва­ла в сена­те, чтобы он был избран кон­су­лом⁹⁹. Дион Кас­сий пере­да­ет, что, когда тре­бо­ва­ние это встре­ти­ло в сена­те сопро­тив­ле­ние, один из цен­ту­ри­о­нов выхва­тил меч и ска­зал: «Если вы не пре­до­ста­ви­те Цеза­рю кон­суль­ство, то вот этот даст»¹⁰⁰. После отка­за сена­та Окта­виан стал дей­ст­во­вать реши­тель­нее и быст­рее. Во гла­ве вось­ми леги­о­нов и кон­ни­цы он дви­нул­ся на Рим.

Изве­стие об этом вызва­ло в Риме пани­ку: из горо­да отправ­ля­ли жен и детей, цен­ные вещи выво­зи­ли в име­ния или пря­та­ли в надеж­ные места. По сло­вам Аппи­а­на, в Риме не зна­ли, что Окта­виан доби­ва­ет­ся толь­ко кон­су­ла­та. Зна­ли, что на Рим идет раз­гне­ван­ное вой­ско, и в стра­хе «опа­са­лись все­го»¹⁰¹. Ведь еще так недав­но Цице­рон пугал вете­ра­на­ми Анто­ния и гово­рил о все­об­щем разде­ле и раз­ру­ше­нии. Теперь восемь леги­о­нов шли на Рим. Раз­ве нель­зя было поду­мать, что пред­ска­за­ния Цице­ро­на оправ­ды­ва­ют­ся, хотя ведет армию Окта­виан, быв­ший союз­ник сена­тор­ской пар­тии?

Сенат вынес ряд поста­нов­ле­ний, кото­рые долж­ны были удо­вле­тво­рить Окта­ви­а­на, и напра­вил к нему послов, чтобы сооб­щить об этом. Но когда из Афри­ки при­бы­ло два леги­о­на, сенат отме­нил свое реше­ние. Меж­ду тем при­быв­шие леги­о­ны пере­шли с.176 на сто­ро­ну Окта­ви­а­на. Город был занят без боя. В кури­ат­ных коми­ци­ях было утвер­жде­но усы­нов­ле­ние Окта­ви­а­на Цеза­рем. 19 авгу­ста он был избран кон­су­лом, при­чем кол­ле­гой его был его род­ст­вен­ник и сона­след­ник Квинт Педий. Одной из пер­вых мер Окта­ви­а­на было про­веде­ние зако­на Педия, по кото­ро­му убий­цы Цеза­ря лиша­лись воды и огня. Так как обви­ни­те­ли полу­ча­ли часть иму­ще­ства осуж­ден­но­го, то посы­па­лись доно­сы. Посколь­ку никто из обви­нен­ных не явил­ся в суд, они осуж­де­ны были заоч­но. В чис­ле осуж­ден­ных были Децим Брут, кото­рый недав­но еще был союз­ни­ком Окта­ви­а­на, Кас­ка, быв­ший народ­ный три­бун, и Секст Пом­пей, не при­ни­мав­ший ника­ко­го уча­стия в заго­во­ре на жизнь Цеза­ря.

Отме­на реше­ний сена­та, объ­яв­ляв­ших Анто­ния и Лепида вра­га­ми оте­че­ства¹⁰², под­готов­ля­ла согла­ше­ние меж­ду тре­мя руко­во­ди­те­ля­ми цеза­ри­ан­ской пар­тии. Ази­ний Пол­ли­он пере­шел на сто­ро­ну Анто­ния и Лепида. Вско­ре после это­го пере­шел на их сто­ро­ну и Муна­ций Планк¹⁰³. Децим Брут решил отпра­вить­ся в Македо­нию и соеди­нить­ся с Мар­ком Бру­том, но по доро­ге его поки­ну­ли леги­о­ны: четы­ре из них пошли на соеди­не­ние с вой­ска­ми Анто­ния и Лепида, а шесть пере­шли на сто­ро­ну Окта­ви­а­на. Деци­ма Бру­та сопро­вож­дал лишь неболь­шой отряд, состо­яв­ший вна­ча­ле из трех­сот чело­век, а потом в нем оста­лось все­го лишь десять всад­ни­ков. Децим попал в руки раз­бой­ни­ков, и его отве­ли к Сек­ва­ну Каме­лу (или Капе­ну), вождю одно­го из неболь­ших кельт­ских пле­мен, кото­ро­му Децим ока­зал в свое вре­мя мно­го услуг. Тот выра­зил ему свое рас­по­ло­же­ние, но вме­сте с тем сооб­щил о пле­не­нии Бру­та Анто­нию. По тре­бо­ва­нию послед­не­го Камел умерт­вил Деци­ма и похо­ро­нил его голо­ву¹⁰⁴.