В. А. Квашнин

Государственная и правовая деятельность Марка Порция Катона Старшего

Глава 2

Квашнин В. А. Государственная и правовая деятельность Марка Порция Катона Старшего.
Вологодский государственный педагогический университет.
Вологда «Русь» 2004.
Публикуется по электронному варианту, предоставленному автором.

с.58

§ 3. Судеб­ные про­цес­сы 80-х гг. II в. до н. э.

В 196 г. до н. э. Катон сло­жил кон­суль­ский импе­рий, отпразд­но­вав три­умф (Liv. 34. 46. 1). После это­го он покида­ет Рим, при­со­еди­нив­шись в каче­стве лега­та к вой­скам кон­су­ла 194 г. до н. э. Тибе­рия Сем­п­ро­ния Лон­га (Plut. Cat. Mai. 12). Выбор Като­на, стре­мив­ше­го­ся попасть в Циз­аль­пий­скую Гал­лию, явно не был слу­ча­ен. В 195 г. до н. э. Гал­лия была про­вин­ци­ей Луция Вале­рия Флак­ка, кото­рый и после окон­ча­ния долж­ност­но­го сро­ка оста­вал­ся в ней, полу­чив про­кон­суль­ские пол­но­мо­чия (Liv. 33. 43. 4—5; 34. 46. 1). Вале­рий поки­нул Гал­лию толь­ко для того, чтобы про­ве­сти выбо­ры на 194 г. до н. э., и, види­мо, сра­зу же воз­вра­ща­ет­ся обрат­но, посколь­ку он отсут­ст­ву­ет в Риме во вре­мя испан­ско­го три­ум­фа, заня­тый борь­бой с бой­я­ми и инсуб­ра­ми (Liv. 34. 42. 3, 46. 1—2). Несколь­ко позд­нее с бой­я­ми вою­ет Тибе­рий Сем­п­ро­ний Лонг (воз­мож­но, Катон при­был в Гал­лию вме­сте с ним), так что Пор­ций полу­ча­ет воз­мож­ность дей­ст­во­вать рука об руку со ста­рым дру­гом и союз­ни­ком (Liv. 34. 46. 4).

Сле­дую­щее изве­стие о Катоне при­хо­дит­ся на 191 г. до н. э., когда он и Луций Вале­рий Флакк (вме­сте с Тибе­ри­ем Сем­п­ро­ни­ем Лон­гом, Титом Квинк­ци­ем Фла­ми­ни­ном и Луци­ем Кор­не­ли­ем Сци­пи­о­ном) нахо­дят­ся при шта­бе кон­су­ла Мания Аци­лия Глаб­ри­о­на. Источ­ни­ки по-раз­но­му опре­де­ля­ют ста­тус Като­на. Цице­рон, Плу­тарх и Фрон­тин пишут о том, что Катон был воен­ным три­бу­ном, тогда как Ливий назы­ва­ет его и Вале­рия con­su­la­res le­ga­ti76. Как заме­тил Т. Момм­зен, боль­шо­го про­ти­во­ре­чия меж­ду эти­ми сооб­ще­ни­я­ми нет, так как оба тер­ми­на обо­зна­ча­ли офи­цер­ские долж­но­сти77. В войне с Антиохом Катон упро­чил свою воен­ную сла­ву бит­вой при Фер­мо­пи­лах, сра­зу же после кото­рой он поки­нул армию, чтобы доне­сти в Рим весть о победе.

Вер­нув­шись в Рим, Катон раз­ви­ва­ет бур­ную дея­тель­ность. Его актив­ное уча­стие в собы­ти­ях 190—189 гг. до н. э. пока­зы­ва­ет, что, и нахо­дясь в армии, он вни­ма­тель­но следил за тем, как раз­ви­ва­ет­ся поли­ти­че­ская ситу­а­ция в Риме. Обра­ща­ет на себя вни­ма­ние, что воз­вра­ще­ние Като­на по вре­ме­ни сов­па­да­ет с отбы­ти­ем из Рима Пуб­лия и Луция Сци­пи­о­нов, воз­гла­вив­ших армию, набран­ную для борь­бы с Антиохом. Поки­нув терри­то­рию Ита­лии к середине июля 190 г. до н. э., бра­тья Сци­пи­о­ны появи­лись в Риме толь­ко вес­ной 188 г. до н. э. Это обсто­я­тель­ство, по-види­мо­му, во мно­гом опре­де­ли­ло ход даль­ней­ших собы­тий.

с.59 В том же 190 г. до н. э. из Лигу­рии и Это­лии воз­вра­ща­ют­ся при­над­ле­жав­шие к кру­гу Сци­пи­о­на про­кон­су­лы Квинт Мину­ций Терм и Маний Аци­лий Глаб­ри­он (Liv. 37. 46. 1)78. После того, как они потре­бо­ва­ли у сена­та три­умф, Катон высту­пил в курии с несколь­ки­ми реча­ми про­тив Мину­ция, обви­няя его в кро­ва­вом про­из­во­ле по отно­ше­нию к союз­ни­кам и фаль­ши­вых отче­тах о воен­ных победах (MF 58—60)79. Исто­ки враж­ды Като­на к Тер­му, веро­ят­но, сле­ду­ет искать в собы­ти­ях 195 г. до н. э., когда тот в раз­гар воен­ных при­готов­ле­ний Пор­ция слал из Испа­нии реля­ции об одер­жан­ных круп­ных победах. В резуль­та­те като­нов­ской ата­ки Терм хотя и не понес нака­за­ния, но был лишен три­ум­фа. Вес­ной 189 г. до н. э., во вре­мя выбо­ров цен­зо­ров, Катон обви­нил Мания Аци­лия Глаб­ри­о­на в рас­хи­ще­нии добы­чи, захва­чен­ной в лаге­ре Антио­ха.

Выступ­ле­ния Като­на обо­зна­чи­ли нача­ло широ­кой поли­ти­че­ской кам­па­нии про­тив груп­пи­ров­ки Сци­пи­о­на и той поли­ти­ки, оли­це­тво­ре­ни­ем кото­рой явля­лись бра­тья Сци­пи­о­ны. Как кажет­ся, пер­вым, кто ука­зал на то, что меж­ду собы­ти­я­ми, раз­бро­сан­ны­ми меж­ду борь­бой за цен­зу­ру 189 г. до н. э., сци­пи­о­нов­ски­ми про­цес­са­ми и цен­зу­рой 184 г. до н. э. суще­ст­ву­ет пря­мая связь, был Д. Кинаст. В сво­ем иссле­до­ва­нии он пока­зал, что внешне мало свя­зан­ные друг с дру­гом собы­тия 80-х годов II в. до н. э. в дей­ст­ви­тель­но­сти были зве­нья­ми одной цепи, при­чем объ­еди­ня­ет их фигу­ра Мар­ка Пор­ция Като­на, кото­рая спра­вед­ли­во пред­став­ля­ет­ся авто­ру клю­че­вой80.

Важ­ное место в ука­зан­ных собы­ти­ях зани­ма­ет борь­ба за цен­зу­ру 189 г. до н. э. На необыч­ный харак­тер выбо­ров ука­зы­ва­ет Ливий, отме­тив­ший, что «само по себе соис­ка­тель­ство этой долж­но­сти как буд­то и не пода­ва­ло пово­да к столь упор­но­му состя­за­нию, но воз­буди­ло иную, гораздо более напря­жен­ную рас­прю» (37. 57. 9). Упор­ство, с каким самые вли­я­тель­ные рим­ские поли­ти­ки боро­лись за цен­зу­ру 189 и 184 гг. до н. э. ука­зы­ва­ет на то, что на 80-е годы при­хо­дит­ся пик про­ти­во­сто­я­ния поли­ти­че­ских груп­пи­ро­вок в Риме II в. до н. э. Пово­дом к оже­сто­чен­ной борь­бе за эту долж­ность было, види­мо, то, что цен­зу­ра дава­ла воз­мож­ность про­веде­ния чист­ки сена­та и уда­ле­ния из него наи­бо­лее оди­оз­ных фигур из лаге­ря про­тив­ни­ка. Все­го в 189 г. до н. э. было шесть соис­ка­те­лей цен­зу­ры: Тит Квинк­ций Фла­ми­нин, Пуб­лий Кор­не­лий Сци­пи­он Нази­ка, Луций Вале­рий Флакк, Марк Пор­ций Катон, Марк Клав­дий Мар­целл, Маний Аци­лий Глаб­ри­он.

Все из пере­чис­лен­ных кан­дида­тов явля­лись весо­мы­ми поли­ти­че­ски­ми фигу­ра­ми и име­ли зна­чи­тель­ные шан­сы на победу. Тит Квинк­ций Фла­ми­нин, бла­го­да­ря бит­ве при Кинос­ке­фа­лах и сво­ей дея­тель­но­сти в Гре­ции, мог сопер­ни­чать со сла­вой Сци­пи­о­на. Пуб­лий Кор­не­лий Сци­пи­он Нази­ка, двою­род­ный брат Афри­ка­на, был еще в 204 г. до н. э. при­знан bo­no­rum vi­rum op­ti­mus, а в 191 г. до н. э. полу­чил три­умф за победу над кель­та­ми. Луция Вале­рия Флак­ка и Мар­ка Клав­дия Мар­цел­ла объ­еди­ня­ло то, что они про­ис­хо­ди­ли из знат­ных и бога­тых фами­лий, были кон­су­ля­ра­ми и сыно­вья­ми выдаю­щих­ся дея­те­лей эпо­хи Ган­ни­ба­ло­вой вой­ны. Марк Пор­ций Катон в 194 г. до н. э. полу­чил испан­ский три­умф и в 190 г. до н. э. воз­ве­стил рим­ско­му наро­ду об одер­жан­ной победе при Фер­мо­пи­лах. с.60 В 190 г. до н. э. три­умф за вой­ну в Это­лии полу­чил Маний Аци­лий Глаб­ри­он.

Как ука­зы­ва­ет Ливий, наи­боль­шие шан­сы на победу имел имен­но он: «Он поль­зо­вал­ся наи­боль­шим рас­по­ло­же­ни­ем наро­да, ибо, раздав мно­го подар­ков, он при­вя­зал к себе нема­лую часть горо­жан» (37. 57. 11). Послед­нее и послу­жи­ло пово­дом к воз­буж­де­нию про­тив Глаб­ри­о­на обви­не­ния в том, что он ута­ил часть добы­чи, захва­чен­ной в лаге­ре Антио­ха, из кото­рой и про­из­во­ди­лись бога­тые разда­чи в Риме. При­влек­ли Глаб­ри­о­на к суду пле­бей­ские три­бу­ны Пуб­лий Сем­п­ро­ний Гракх и Гай Сем­п­ро­ний Рутул. Осо­бый вес обви­не­нию при­да­ва­ли пока­за­ния воен­ных три­бу­нов и лега­тов при Аци­лии, и, преж­де все­го, Като­на, под­твер­див­ше­го осно­ва­тель­ность обви­не­ния81. Ливий сооб­ща­ет: «Как свиде­тель он пока­зал, что не заме­тил во вре­мя три­ум­фа тех золотых и сереб­ря­ных сосудов, кото­рые видел сре­ди добы­чи после взя­тия цар­ско­го лаге­ря» (37. 57. 14).

Рас­про­стра­не­но мне­ние, что за выступ­ле­ни­ем Като­на сто­я­ло жела­ние устра­нить сопер­ни­ка по выбо­рам82. Одна­ко, источ­ни­ки пока­зы­ва­ют, что свиде­тель­ские пока­за­ния толь­ко повреди­ли ему, чем и вос­поль­зо­вал­ся Глаб­ри­он, «для раз­жи­га­ния нена­ви­сти к Като­ну обви­нив­ший его в пре­ступ­ном лже­свиде­тель­стве» (Liv. 37. 57. 15). С дру­гой сто­ро­ны, Ливий упо­ми­на­ет о том, что за пле­бей­ски­ми три­бу­на­ми сто­я­ли некие знат­ные лица, воз­му­щен­ные при­тя­за­ни­я­ми ho­mo no­vus (37. 57. 12). Это сооб­ще­ние во мно­гом про­яс­ня­ет ситу­а­цию. Про­тив «нович­ка» Глаб­ри­о­на не мог высту­пить Луций Вале­рий Флакк, посколь­ку он сам шел в связ­ке с «новым» кон­су­ля­ром Като­ном. Столь же мало­ве­ро­ят­но, что это был Сци­пи­он Нази­ка, являв­ший­ся пред­ста­ви­те­лем сци­пи­о­нов­ско­го кла­на, кото­рый покро­ви­тель­ст­во­вал Глаб­ри­о­ну83. В этом слу­чае обос­но­ван­ной выглядит зву­чав­шая в лите­ра­ту­ре мысль о том, что истин­ны­ми вдох­но­ви­те­ля­ми обви­не­ний про­тив Глаб­ри­о­на были Тит Квинк­ций Фла­ми­нин и Марк Клав­дий Мар­целл84.

В пере­чне соис­ка­те­лей цен­зу­ры лег­ко уга­ды­ва­ют­ся воз­мож­ные пары: Пуб­лий Кор­не­лий Сци­пи­он Нази­ка — Маний Аци­лий Глаб­ри­он; Луций Вале­рий Флакк — Марк Пор­ций Катон; Тит Квинк­ций Фла­ми­нин — Марк Клав­дий Мар­целл. Напря­же­ние на выбо­рах уси­ли­ва­ло то обсто­я­тель­ство, что наи­боль­ши­ми шан­са­ми на победу обла­дал пле­бей Маний Аци­лий Глаб­ри­он, кото­рый вполне мог стать един­ст­вен­ным кан­дида­том, набрав­шим нуж­ное чис­ло голо­сов в цен­ту­ри­ях (cen­sor prior), так что выбор вто­ро­го цен­зо­ра оста­вал­ся бы за ним (Liv. 39. 41. 4)85. В этом слу­чае ни у Тита Квинк­ция Фла­ми­ни­на, ни у Луция Вале­рия Флак­ка не оста­ва­лось ника­ких шан­сов. Толь­ко отстра­не­ние от выбо­ров Мания Аци­лия Глаб­ри­о­на (и, фак­ти­че­ски, Мар­ка Пор­ция Като­на) пред­опре­де­ли­ло исход голо­со­ва­ния, кото­рое при­нес­ло победу Фла­ми­ни­ну и Мар­цел­лу (Liv. 37. 58. 2).

Сле­ду­ет заме­тить, что не мень­ше чем Фла­ми­нин в устра­не­нии сопер­ни­ка-пле­бея был заин­те­ре­со­ван Марк Клав­дий Мар­целл. Как сооб­ща­ет Ливий, после того, как Глаб­ри­он отка­зал­ся от соис­ка­ния цен­зу­ры, дело про­тив него было пре­кра­ще­но (37. 58. 1). Это с.61 сооб­ще­ние, воз­мож­но, про­ли­ва­ет свет и на собы­тия 190 г. до н. э., когда Катон в сена­те высту­пил с обви­не­ни­я­ми про­тив Квин­та Мину­ция Тер­ма. По-види­мо­му, зада­чей Като­на было не толь­ко лишить Тер­ма три­ум­фа, но и не дать ему воз­мож­но­сти участ­во­вать в пред­сто­я­щих цен­зор­ских выбо­рах, на кото­рых он как победо­нос­ный пол­ко­во­дец, память о победах кото­ро­го была све­жа, имел бы серь­ез­ные шан­сы на победу. Устра­не­ние его, в таком слу­чае, было выгод­но не столь­ко Като­ну, сколь­ко Мар­цел­лу, кото­рый избав­лял­ся от сопер­ни­ка-пле­бея, состав­ляв­ше­го ему серь­ез­ную кон­ку­рен­цию.

Кро­ме того, сле­ду­ет обра­тить вни­ма­ние на сло­ва Ливия о том, что во вре­мя про­цес­са пока­за­ния лега­тов и воен­ных три­бу­нов были раз­но­ре­чи­вы, и толь­ко Катон дал пока­за­ния, под­твер­див­шие обви­не­ние (37. 57. 13). Необ­хо­ди­мо учи­ты­вать, что лега­том при Глаб­ри­оне был не толь­ко Катон, но и два дру­гих кан­дида­та — Луций Вале­рий Флакк и Тит Квинк­ций Фла­ми­нин, кото­рых, види­мо, и имел в виду Ливий (либо автор, кото­ро­го он исполь­зу­ет). Воз­мож­но, что Катон созна­тель­но под­ста­вил себя под удар, чтобы обес­пе­чить победу Мар­цел­ла, кото­рый был не толь­ко его поли­ти­че­ским союз­ни­ком, но и пред­ста­ви­те­лем фами­лии, покро­ви­тель­ст­во­вав­шей Като­ну с пер­вых лет Ган­ни­ба­ло­вой вой­ны. Не совсем ясно, сде­лал ли это Катон доб­ро­воль­но, или он был вынуж­ден отка­зать­ся от соис­ка­ния цен­зу­ры под дав­ле­ни­ем, кото­рое на него ока­зы­ва­ли его поли­ти­че­ские союз­ни­ки. На наш взгляд, веро­ят­нее вто­рое, одна­ко, более подроб­но на этом мы оста­но­вим­ся при опи­са­нии собы­тий, свя­зан­ных с борь­бой за цен­зу­ру 184 г. до н. э.

В лите­ра­ту­ре неод­но­крат­но выска­зы­ва­лось утвер­жде­ние, что дав пока­за­ния про­тив Глаб­ри­о­на, сво­его непо­сред­ст­вен­но­го началь­ни­ка, Катон нару­шил не толь­ко суб­ор­ди­на­цию, но и те ква­зи­па­тро­нат­ные отно­ше­ния, нахо­див­ши­е­ся на сты­ке пра­ва и мора­ли, что свя­зы­ва­ли пол­ко­во­д­ца и офи­це­ра так же тес­но, «как отца с сыном», по образ­но­му выра­же­нию Цице­ро­на (Cic. De orat. 2. 197—200)86. Пред­став­ле­ние это, по мет­ко­му заме­ча­ния Д. Кина­ста, не толь­ко силь­но пере­оце­ни­ва­ет мораль­ный облик сограж­дан Като­на, но и, ско­рее все­го, осно­вы­ва­ет­ся на лож­ном посы­ле. С точ­ки зре­ния Като­на тре­бо­ва­ние pie­tas офи­це­ра по отно­ше­нию к сво­е­му началь­ни­ку явно сто­я­ло ниже обя­за­тельств граж­да­ни­на по отно­ше­нию к res pub­li­ca.

Что каса­ет­ся мораль­ной сто­ро­ны дела, то источ­ни­ки не дают ясно­го отве­та на вопрос о вза­и­моот­но­ше­ни­ях с.62 Като­на и Глаб­ри­о­на до 189 г. до н. э. Мне­ния иссле­до­ва­те­лей здесь рас­хо­дят­ся. Если Т. А. Боб­ров­ни­ко­ва уве­ре­на в том, что Глаб­ри­он питал к Като­ну сим­па­тию, то Н. Н. Тру­хи­на пола­га­ет, что два «нович­ка» недо­люб­ли­ва­ли друг дру­га87. Она резон­но заме­ча­ет, что Глаб­ри­он, не толь­ко поль­зо­вав­ший­ся покро­ви­тель­ст­вом Сци­пи­о­на, но, что важ­нее, быв­ший поли­ти­ком сци­пи­о­нов­ско­го типа, не мог вызвать сим­па­тии у Като­на. Поэто­му, утвер­жде­ние Т. А. Боб­ров­ни­ко­вой, что Катон и Глаб­ри­он покля­лись под­дер­жи­вать друг дру­га в поли­ти­че­ской борь­бе, явля­ет­ся толь­ко пред­по­ло­же­ни­ем, никак источ­ни­ка­ми не под­креп­лен­ным88. Неко­то­рую ясность отно­си­тель­но отно­ше­ния Глаб­ри­о­на к Като­ну вно­сят собы­тия, имев­шие место после бит­вы при Фер­мо­пи­лах. Соглас­но Ливию, Катон вско­ре после сра­же­ния был послан в Рим с тем, чтобы изве­стить сенат и народ о победе. Когда он при­был в город и сде­лал доклад в сена­те, появил­ся вто­рой вест­ник, послан­ный Глаб­ри­о­ном — Луций Кор­не­лий Сци­пи­он, поэто­му перед народ­ным собра­ни­ем с важ­ным изве­сти­ем высту­па­ло уже двое (36. 21. 4—8). Плу­тарх при­во­дит несколь­ко иную вер­сию слу­чив­ше­го­ся: Катон сам отпра­вил­ся в Рим сра­зу же после сра­же­ния. Он не назы­ва­ет име­ни Луция Сци­пи­о­на, одна­ко, заме­ча­ет, что Катон был «пер­вым вест­ни­ком победы» (Cat. Mai. 14).

Важ­но отме­тить, что хотя Ливий и Плу­тарх при­во­дят раз­ные марш­ру­ты дви­же­ния Като­на, они оба сооб­ща­ют о том, что путь из Гре­ции в Рим занял у него чуть более четы­рех дней. Ливий уточ­ня­ет при этом, что Катон спе­шил попасть в Рим (36. 21. 6). Понять при­чи­ну такой спеш­ки мож­но, лишь уяс­нив себе роль Луция Сци­пи­о­на в этой исто­рии. Извест­но, что он был отправ­лен Глаб­ри­о­ном в Рим на несколь­ко дней рань­ше Като­на (Liv. 36. 21. 7). Воз­ни­ка­ет вопрос — зачем кон­су­лу пона­до­би­лось посы­лать двух вест­ни­ков? Т. А. Боб­ров­ни­ко­ва счи­та­ет, что Глаб­ри­он отпра­вил толь­ко Луция Сци­пи­о­на, тогда как Катон само­воль­но, под каким-то пред­ло­гом, поки­нул армию и в пути пере­гнал его89. Одна­ко, Ливий опре­де­лен­но гово­рит о том, что Като­на в Рим отпра­вил имен­но Глаб­ри­он, а Плу­тарх вооб­ще не упо­ми­на­ет име­ни Луция Сци­пи­о­на.

Ско­рее все­го, кон­сул отпра­вил Като­на не сра­зу же после бит­вы, как утвер­жда­ет Плу­тарх, а спу­стя какое-то вре­мя, о чем сооб­ща­ет Ливий. Эти несколь­ко дней потре­бо­ва­лись Глаб­ри­о­ну для того, чтобы пер­вым отпра­вить в Рим Луция Сци­пи­о­на, посколь­ку отка­зать в почет­ной мис­сии Като­ну, кото­ро­му при­над­ле­жа­ла глав­ная заслу­га в победе, он не мог. Как отме­ча­ет сама Т. А. Боб­ров­ни­ко­ва, кон­сул «поче­му-то выбрал не геро­и­че­ско­го Пор­ция, а Луция Сци­пи­о­на, бра­та Пуб­лия Афри­кан­ско­го»90. Цель отправ­ки Луция в Рим оче­вид­на — свя­зать имя одно­го из Сци­пи­о­нов со счаст­ли­вым изве­сти­ем о победе, одер­жан­ной над Антиохом91. Как мож­но видеть, поведе­ние Мания Аци­лия Глаб­ри­о­на не дает осно­ва­ний для пред­по­ло­же­ния об устой­чи­вых дру­же­ских свя­зях меж­ду ним и Като­ном в пери­од до 189 г. до н. э.

В 190—189 гг. до н. э. Катон не толь­ко обви­ня­ет, но и сам под­вер­га­ет­ся с.63 обви­не­ни­ям. Пово­дом к ата­ке на него, как пока­зы­ва­ет речь «О слав­ных днях мое­го кон­суль­ства», послу­жи­ли собы­тия 195 г. до н. э., свя­зан­ные с вой­ной в Испа­нии. «Они употреб­ля­ют все уси­лия, чтобы лож­но опо­ро­чить меня», — гово­рит Катон (MF 23). Боль­шая часть сохра­нив­ших­ся фраг­мен­тов речи посвя­ще­на под­готов­ке к испан­ской кам­па­нии и непо­сред­ст­вен­но бое­вым дей­ст­ви­ям, что явля­ет­ся кос­вен­ным свиде­тель­ст­вом того, что обви­не­ние исхо­ди­ло из окру­же­ния Сци­пи­о­на92. Пер­вая попыт­ка дис­креди­та­ции Като­на была пред­при­ня­та в 194 г. до н. э. — речь Като­на пока­зы­ва­ет, что вто­рич­но был под­нят вопрос о его дей­ст­ви­ях в Испа­нии. Вре­мя, когда она была про­из­не­се­на, помо­га­ют уста­но­вить сле­дую­щие стро­ки: «И то же было, когда я своевре­мен­но рас­се­ял и усми­рил вели­кие бес­по­ряд­ки, шед­шие из Азии и от Фер­мо­пил» (MF 49). Осо­бое вни­ма­ние иссле­до­ва­те­лей при­влек 50-й фраг­мент, где гово­рит­ся: «Впредь избран­ные цен­зо­ра­ми будут забо­тить­ся о государ­стве и бояз­ли­вее, и лени­вее, и трус­ли­вее»93. Два этих фраг­мен­та пока­зы­ва­ют, что обви­не­ние Като­на и его ответ­ная речь при­хо­дят­ся на пери­од меж­ду 191 и 189 гг. до н. э.

Иссле­до­ва­те­ли неод­но­крат­но пред­при­ни­ма­ли попыт­ки более точ­но опре­де­лить вре­мя, когда была напи­са­на речь, опи­ра­ясь на остав­лен­ные Като­ном ука­за­ния. Г. Скал­лард пред­по­ло­жил, что речь была про­из­не­се­на Като­ном при слу­ша­нии его дела перед цен­зо­ра­ми 189 г. до н. э.94 Такое объ­яс­не­ние, одна­ко, выглядит наду­ман­ным, посколь­ку маги­ст­ра­ты отчи­ты­ва­лись перед сена­том или в суде, но не перед цен­зо­ра­ми95. П. Фрак­ка­ро отнес 50-й фраг­мент к цен­зу­ре само­го Като­на96. Это мне­ние было оспо­ре­но Э. Маль­ко­ва­ти, кото­рый счел, что дан­ный фраг­мент харак­те­ри­зу­ет общее состо­я­ние государ­ства и дати­ро­вал его кон­цом 191 — нача­лом 190 гг. до н. э.97 М. Гель­цер выска­зал пред­по­ло­же­ние, что обви­не­ние про­тив Като­на было выдви­ну­то в свя­зи с его кам­па­ни­ей про­тив Квин­та Мину­ция Тер­ма98. В поль­зу это­го мне­ния гово­рит один из фраг­мен­тов, кото­рый мож­но интер­пре­ти­ро­вать как выпад про­тив Тер­ма: «Коман­ду­ет сме­хотвор­ный маги­ст­рат, ведут в поход куч­ку людей, ничтож­ное, слу­чай­ное вой­ско»99. Таким обра­зом, по мне­нию Гель­це­ра, речь Като­на была про­из­не­се­на в нача­ле 190 г. до н. э. — одно­вре­мен­но, он делал заяв­ку на выбо­ры цен­зо­ров 189 г. до н. э. Одна­ко, смысл выска­зы­ва­ния, содер­жа­ще­го­ся в 50-м фраг­мен­те, менее все­го соот­вет­ст­ву­ет это­му утвер­жде­нии, посколь­ку Катон гово­рит там о том, что впредь избран­ные цен­зо­ры будут забо­тить­ся об обще­ст­вен­ном бла­ге хуже, чем он. Д. Кинаст отно­сит речь Като­на к выбо­рам цен­зо­ров 189 г. до н. э., пола­гая, что обви­не­ния про­тив него были выдви­ну­ты после окон­ча­ния про­цес­са про­тив Глаб­ри­о­на100. Изу­чив все сохра­нив­ши­е­ся фраг­мен­ты речи, он при­шел к выво­ду о том, что клю­че­вым для пони­ма­ния смыс­ла 50-го фраг­мен­та явля­ет­ся 28-й фраг­мент, где гово­рит­ся: «Хва­лят меня вели­ки­ми хва­ла­ми, ибо невоз­мож­но пред­ста­вить, что кто-то смог при­гото­вить столь­ко кораб­лей, такое вой­ско, такой запас про­до­воль­ст­вия; я при­гото­вил все это в крат­чай­ший срок». Обри­со­вав мас­шта­бы и ско­рость воен­ных при­готов­ле­ний в 195 г. до н. э., Катон тем самым под­чер­ки­ва­ет, что даже цен­зо­ры будут дей­ст­во­вать во бла­го с.64 государ­ства менее эффек­тив­но по срав­не­нию с ним. На наш взгляд, Д. Кинаст выдви­га­ет наи­бо­лее обос­но­ван­ную вер­сию, дати­руя речь Като­на вре­ме­нем после завер­ше­ния суда над Глаб­ри­о­ном101.

То, что ни Катон и его союз­ни­ки, ни их сопер­ни­ки не смог­ли дове­сти до кон­ца судеб­ные про­цес­сы (ни один из них не закон­чил­ся выне­се­ни­ем обви­ни­тель­но­го при­го­во­ра) пока­зы­ва­ет, что к нача­лу 80-х годов II в. до н. э. в Риме уста­но­ви­лось неустой­чи­вое рав­но­ве­сие меж­ду дву­мя груп­пи­ров­ка­ми. Ни одна из них не мог­ла добить­ся пре­об­ла­даю­ще­го вли­я­ния в народ­ном собра­нии и сена­те. На это ука­зы­ва­ет и то, что цен­зу­ра 189 г. до н. э. не была отме­че­на каки­ми-либо ради­каль­ны­ми и жест­ки­ми мера­ми. Из спис­ка сена­та было исклю­че­но четы­ре чело­ве­ка, при­чем из чис­ла неку­руль­ных сена­то­ров (Liv. 38. 28. 2; Plut. Flam. 18). Более того, Тит Квинк­ций Фла­ми­нин в тре­тий раз впи­сал прин­цеп­сом сена­та Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го.

Из сооб­ще­ния Плу­тар­ха мож­но понять, что Фла­ми­нин сде­лал это для того, чтобы ото­мстить Като­ну, с кото­рым он нахо­дил­ся в непри­яз­нен­ных отно­ше­ни­ях (Flam. 18). Одна­ко, в каче­стве моти­ва его дей­ст­вий Плу­тарх назы­ва­ет исклю­че­ние Като­ном из соста­ва сена­та бра­та Тита Луция Квинк­ция Фла­ми­ни­на. Собы­тие это отно­сит­ся не к 189 г. до н. э., а ко вре­ме­ни цен­зу­ры Като­на, о чем далее и сооб­ща­ет сам Плу­тарх. Он пишет: «Тит был настоль­ко задет несча­стьем бра­та, что при­мкнул к тем, кто издав­на нена­видел Като­на, и, скло­нив сенат на свою сто­ро­ну, рас­торг и отме­нил все заклю­чен­ные Като­ном аренд­ные дого­во­ры и сдел­ки по отку­пам» (Flam. 19). Речь явно идет о 184 г. до н. э., при­чем пря­мо ука­зы­ва­ет­ся на то, что Фла­ми­нин при­со­еди­нил­ся к про­тив­ни­кам Като­на толь­ко во вре­мя цен­зор­ства послед­не­го. Сле­ду­ет так­же отме­тить, что, соглас­но Ливию, сенат рас­торг сдел­ки, заклю­чен­ные Като­ном, по насто­я­нию пуб­ли­ка­нов, а имя Тита им вооб­ще не упо­ми­на­ет­ся (39. 44. 8). Таким обра­зом, Плу­тарх про­еци­ру­ет отно­ше­ния, сло­жив­ши­е­ся меж­ду Като­ном и Фла­ми­ни­ном в 184 г. до н. э., на пери­од нача­ла 80-х годов. Види­мо, таким обра­зом он пытал­ся объ­яс­нить, поче­му Тит впи­сал прин­цеп­сом сена­та Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го, с кото­рым он нахо­дил­ся в непри­яз­нен­ных или даже враж­деб­ных отно­ше­ни­ях102.

Кро­ме того, сле­ду­ет учи­ты­вать, что Сци­пи­он в это вре­мя отсут­ст­во­вал в Риме, заня­тый вой­ной с Антиохом. Дей­ст­вия цен­зо­ров, ско­рее все­го, опре­де­ля­лись поли­ти­че­ской целе­со­об­раз­но­стью. Как сам Тит Квинк­ций Фла­ми­нин, являв­ший­ся фигу­рой ком­про­мис­са, так и мяг­кий снис­хо­ди­тель­ный харак­тер цен­зу­ры 189 г. до н. э. отра­жа­ют пери­од нача­ла 80-х гг. II в. до н. э., вре­мя поли­ти­че­ско­го зати­шья перед бурей. Как пока­зы­ва­ют даль­ней­шие собы­тия, одно­вре­мен­но в это вре­мя про­ис­хо­дит посте­пен­ное уси­ле­ние пози­ций Като­на и его «пар­тии». Во мно­гом это было свя­за­но с тем, что вожди про­ти­во­бор­ст­ву­ю­щей груп­пи­ров­ки — Пуб­лий и Луций Кор­не­лии Сци­пи­о­ны — отсут­ст­во­ва­ли в Риме око­ло двух лет, допу­стив тем самым уси­ле­ние вли­я­ния сво­их сопер­ни­ков. С их воз­вра­ще­ни­ем поли­ти­че­ская борь­ба неиз­беж­но всту­па­ла в новую, решаю­щую фазу.

с.65 Бра­тья Сци­пи­о­ны при­бы­ли в Рим ран­ней вес­ной 188 г. до н. э. Луций Сци­пи­он, отчи­тав­шись перед сена­том и народ­ным собра­ни­ем о сво­их дей­ст­ви­ях, потре­бо­вал пре­до­став­ле­ния ему почет­но­го про­зви­ща — агно­ме­на Ази­ат­ский (Asia­ti­cus), и, види­мо, три­ум­фа (Liv. 37. 58. 6, 59. 1). Одна­ко, как пишет Ливий, «нашлись такие, кто утвер­ждал, буд­то эта вой­на боль­ше наде­ла­ла шуму, чем потре­бо­ва­ла трудов, — ведь она реши­лась одним сра­же­ни­ем, и цве­ток сла­вы за эту победу был уже сорван при Фер­мо­пи­лах» (37. 58. 7). Ука­за­ние на Фер­мо­пи­лы пока­зы­ва­ет, что оппо­нен­том Луция Сци­пи­о­на был либо сам Катон, либо его сто­рон­ни­ки. Луций, тем не менее, полу­чил три­умф, кото­рый он про­вел с боль­шой рос­ко­шью, хотя, как заме­ча­ет Н. Н. Тру­хи­на, «Сци­пи­о­ны недол­го наслаж­да­лись новым успе­хом»103. Уже в 187 г. до н. э. раз­ра­зил­ся скан­дал вокруг име­ни Луция Сци­пи­о­на, а позд­нее к суду ока­зал­ся при­вле­чен и Пуб­лий.

Сци­пи­о­нов­ские про­цес­сы пред­став­ля­ют собой одну из самых тем­ных стра­ниц антич­ной исто­рии. «Эпи­зод этот был изряд­но запу­тан древни­ми исто­ри­ка­ми и еще боль­ше — попыт­ка­ми исто­ри­ков ново­го вре­ме­ни дать ему чет­кую и одно­знач­ную соци­аль­но-поли­ти­че­скую и — или — идео­ло­ги­че­скую интер­пре­та­цию», — пишет Г. С. Кна­бе104. Н. Н. Тру­хи­на отме­ча­ет, что антич­ные авто­ры, сооб­щая внешне схо­жие вер­сии, настоль­ко рас­хо­дят­ся в кон­крет­ных дета­лях про­цес­сов, «что сло­жить из их фраг­мен­тов еди­ную кар­ти­ну по сей день невоз­мож­но»105. Обра­ща­ет вни­ма­ние на это обсто­я­тель­ство и Т. А. Боб­ров­ни­ко­ва. По ее мне­нию, «слу­чи­лось это не пото­му, что к тому вре­ме­ни, как древ­ние писа­те­ли воз­на­ме­ри­лись опи­сать это собы­тие, не оста­лось ни источ­ни­ков, ни доку­мен­тов: Гел­лий пишет, что еще в его вре­мя сохра­ни­лись под­лин­ные декре­ты и свиде­тель­ства древ­ней­ших анна­ли­стов. Дело в том, что никто из дошед­ших до нас авто­ров не ста­вил сво­ей целью опи­сать про­цес­сы Сци­пи­о­на шаг за шагом. Все при­во­ди­ли толь­ко отдель­ные яркие эпи­зо­ды…»106. Един­ст­вен­ным древним авто­ром, попы­тав­шим­ся после­до­ва­тель­но изло­жить собы­тия, свя­зан­ные с обви­не­ни­ем Сци­пи­о­нов, был Ливий. Одна­ко основ­ным его источ­ни­ком в дан­ном слу­чае явля­ет­ся сочи­не­ние Вале­рия Анци­а­та, что силь­но ска­за­лось на досто­вер­но­сти рас­ска­за Ливия. Уче­ные выяви­ли мно­го­чис­лен­ные неточ­но­сти и про­ти­во­ре­чия, содер­жа­щи­е­ся в труде рим­ско­го исто­ри­ка107. Таким обра­зом, в рекон­струк­ции сци­пи­о­нов­ских про­цес­сов основ­ной про­бле­мой явля­ет­ся про­бле­ма источ­ни­ков. Уста­но­вив недо­ста­точ­ную досто­вер­ность и даже про­ти­во­ре­чи­вость вер­сии Анци­а­та — Ливия, важ­но не отка­зы­вать­ся пол­но­стью от нее (что озна­ча­ло бы пой­ти путем столь же лег­ким, сколь­ко и мало­про­дук­тив­ным), но попы­тать­ся выяс­нить, в силу каких субъ­ек­тив­ных при­чин либо объ­ек­тив­ных обще­ст­вен­ных тен­ден­ций, опо­сре­до­ван­ных лите­ра­тур­но-худо­же­ст­вен­ным обра­зом, источ­ник обрел свою фор­му и содер­жа­ние. Пол­ное же отри­ца­ние сведе­ний Анци­а­та и Ливия неиз­беж­но ведет к отка­зу от зна­чи­тель­но­го пла­ста тра­ди­ции, что озна­ча­ло бы созна­тель­ное суже­ние иссле­до­ва­тель­ских при­е­мов и воз­мож­но­стей уче­но­го. Сле­дую­щим шагом долж­но стать кри­ти­че­ское срав­не­ние вер­сии Анци­а­та — Ливия со сведе­ни­я­ми Поли­бия, с.66 Вале­рия Мак­си­ма и Авла Гел­лия, что поз­во­лит перей­ти непо­сред­ст­вен­но к рекон­струк­ции хода сци­пи­о­нов­ских про­цес­сов.

При обра­ще­нии к тра­ди­ции, изло­жен­ной Вале­ри­ем Анци­а­том и пере­ра­ботан­ной Ливи­ем, обра­ща­ет на себя вни­ма­ние ее при­над­леж­ность к млад­шей анна­ли­сти­ке. Это во мно­гом объ­яс­ня­ет, поче­му Анци­ат обо­шел мол­ча­ни­ем мно­гие дета­ли, о кото­рых упо­ми­на­ют дру­гие антич­ные авто­ры (к при­ме­ру, в тени ока­за­лась сюжет­ная линия, свя­зан­ная с Луци­ем Сци­пи­о­ном и дру­ги­ми вто­ро­сте­пен­ны­ми участ­ни­ка­ми про­цес­сов), сосре­дото­чив основ­ное вни­ма­ние на фигу­ре Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го. Рас­смат­ри­вая собы­тия 80-х гг. II в. до н. э. пре­иму­ще­ст­вен­но с лите­ра­тур­но-худо­же­ст­вен­ной точ­ки зре­ния, Анци­ат стре­мил­ся создать яркую и запо­ми­наю­щу­ю­ся кар­ти­ну «сци­пи­о­нов­ской тра­гедии»108. Откиды­вая ненуж­ные с его точ­ки зре­ния подроб­но­сти и, одно­вре­мен­но, объ­еди­няя все сци­пи­о­нов­ские про­цес­сы в рам­ках одно­го года, Анци­ат тем самым избе­гал одно­об­ра­зия и монотон­но­сти в сво­ем повест­во­ва­нии, дости­гая боль­шей его выра­зи­тель­но­сти и соот­вет­ст­ву­ю­ще­го худо­же­ст­вен­но­го эффек­та. Иссле­до­ва­тель име­ет дело не про­сто с ком­пен­ди­у­мом, состав­лен­ным Анци­а­том, но с «дра­ма­ти­че­ски» орга­ни­зо­ван­ным мате­ри­а­лом, кото­рый в той или иной мере под­да­ет­ся декон­струк­ции. С дру­гой сто­ро­ны, осо­бое зна­че­ние при­об­ре­та­ют те сведе­ния, кото­рые исхо­дят от Анци­а­та, но выпа­да­ют из его схе­мы109.

Пово­дом к нача­лу сци­пи­о­нов­ских про­цес­сов, по Ливию, послу­жи­ло выступ­ле­ние в сена­те пле­бей­ских три­бу­нов Квин­тов Пети­ли­ев, потре­бо­вав­ших при­вле­че­ния к суду Пуб­лия Сци­пи­о­на (38. 50. 5). Нача­ло пер­во­го про­цес­са, таким обра­зом, несо­мнен­но отно­сит­ся к 187 г. до н. э., на кото­рый при­хо­дит­ся три­бу­нат Пети­ли­ев. Инте­рес­но, что дей­ст­ву­ет два Пети­лия с оди­на­ко­вым лич­ным име­нем. Р. Хей­вуд выска­зал в этой свя­зи пред­по­ло­же­ние, что в дей­ст­ви­тель­но­сти был толь­ко один три­бун Квинт Пети­лий, посколь­ку в доку­мен­тах антич­но­го пери­о­да доволь­но часто отбра­сы­ва­лось конеч­ное -us, что мог­ло вве­сти в заблуж­де­ние древ­них авто­ров110.

Эта мысль под­твер­жда­ет­ся дан­ны­ми источ­ни­ков. Поли­бий пишет об одном обви­ни­те­ле, хотя и не назы­ва­ет его по име­ни (23. 14. 7—12). В «Пери­о­хах книг Ливия» фигу­ри­ру­ет три­бун Квинт Пети­лий (38). Плу­тарх так­же пишет об одном Пети­лии в като­нов­ской био­гра­фии (Cat. Mai. 15). В дру­гом сочи­не­нии он упо­ми­на­ет об обви­ни­те­лях Сци­пи­о­на Пети­лии и Квин­те, в кото­рых лег­ко уга­ды­ва­ет­ся тот же Квинт Пети­лий (Apoph. Scip. Mai. 10). Авре­лий Вик­тор ука­зы­ва­ет, что Сци­пи­он был обви­нен пле­бей­ским три­бу­ном Пети­ли­ем Акте­ем (De vir. ill. 49. 16). Воз­мож­но, одна­ко, в сочи­не­ние Авре­лия Вик­то­ра вкра­лась ошиб­ка, и речь идет о пре­то­ре 181 г. до н. э. Квин­те Пети­лии Спу­рине111. Обра­ща­ет на себя вни­ма­ние, что Ливий, рас­ска­зы­вая о собы­ти­ях 181 г. до н. э., упо­ми­на­ет двух Пети­ли­ев — Квин­та и Луция, свя­зан­ных род­ст­вен­ны­ми или дру­же­ски­ми отно­ше­ни­я­ми (40. 29. 3—12).

Вызы­ва­ют сомне­ние и дру­гие дета­ли сооб­ще­ния Ливия. Бро­са­ет­ся в гла­за, что он доволь­но туман­но пишет о моти­ве обви­не­ния Пуб­лия Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го, никак не кон­кре­ти­зи­руя его (38. 51. 1—4)112. С дру­гой сто­ро­ны, Вале­рий Мак­сим ука­зы­ва­ет, что три­бу­ны не с.67 обви­ня­ли само­го Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го, а потре­бо­ва­ли в сена­те отчет о при­ня­тых от царя Антио­ха день­гах от его бра­та — Луция (3. 7. 1). То, что отчет был потре­бо­ван у кон­су­ла-пол­ко­во­д­ца (Луция), а не у его лега­та (Пуб­лия) выглядит весь­ма прав­до­по­доб­но. После это­го на защи­ту бра­та вста­ет Пуб­лий, кото­рый уни­что­жа­ет счет­ную кни­гу (pro­ba­tio lib­ro) на гла­зах при­сут­ст­во­вав­ших сена­то­ров (Gell. 4. 18. 9—12). Источ­ник, кото­рый исполь­зу­ет Авл Гел­лий, счи­та­ет­ся наи­бо­лее аутен­тич­ным113. Хотя дан­ный эпи­зод отсут­ст­ву­ет у Ливия, он, несо­мнен­но, зна­ет о нем (38. 55. 11—12). Ливий даже уточ­ня­ет, что счет­ные кни­ги Пуб­лию при­нес Луций Сци­пи­он, что в све­те сооб­ще­ния Гел­лия под­твер­жда­ет, что пер­во­на­чаль­но обви­не­ние было выдви­ну­то про­тив Луция. Кро­ме того, это пока­зы­ва­ет, что Анци­ат, рас­ска­зу кото­ро­го сле­ду­ет Ливий, выпу­стил эпи­зод со счет­ной кни­гой в сво­ем повест­во­ва­нии, хотя Ливий знал о нем из дру­гих источ­ни­ков.

П. Фрак­ка­ро объ­яс­ня­ет мол­ча­ние Вале­рия Анци­а­та тем, что тот созна­тель­но опу­стил дан­ный эпи­зод, посколь­ку он мешал общей кон­струк­ции рас­ска­за анна­ли­ста. Анци­ат в худо­же­ст­вен­ных целях изме­нил весь ход сци­пи­о­нов­ских про­цес­сов, завер­шаю­щую их часть (суд над Пуб­ли­ем) поме­стив в нача­ло. В резуль­та­те Луций Сци­пи­он прак­ти­че­ски пол­но­стью выпал из его повест­во­ва­ния, что еще более запу­та­ло истин­ную кар­ти­ну про­изо­шед­ше­го114. Кро­ме того, осно­ва­ни­ем для вер­сии Анци­а­та мог­ло послу­жить то, что и Поли­бий, и анна­лист, кото­ро­го исполь­зу­ет Гел­лий, писа­ли о том, что Пети­лии тре­бо­ва­ли отче­та у Пуб­лия, а не у Луция Сци­пи­о­на (Po­lyb. 23. 14. 7; Gell. 4. 18. 7—12).

Отдель­ную про­бле­му пред­став­ля­ет обви­не­ние, предъ­яв­лен­ное Луцию Сци­пи­о­ну. Если отбро­сить вер­сию Анци­а­та — Ливия, не сооб­щаю­щих, в чем кон­крет­но оно состо­я­ло, оста­ет­ся инфор­ма­ция Поли­бия, одно­го из самых досто­вер­ных антич­ных авто­ров. Опи­сы­вая заседа­ние сена­та, он при­во­дит сле­дую­щие сло­ва Сци­пи­о­на: «Пуб­лий… спро­сил, поче­му они так доис­ки­ва­ют­ся отче­та о том, каким обра­зом и как израс­хо­до­ва­ны три тыся­чи талан­тов, и меж­ду тем не спра­ши­ва­ют, каким обра­зом и через кого посту­пи­ли к ним пят­на­дцать тысяч талан­тов, кото­рые полу­че­ны им от царя Антио­ха…» (23. 14. 8—9). Речь, таким обра­зом, идет о кон­три­бу­ции, полу­чен­ной Сци­пи­о­ном от Антио­ха. Г. Скал­лард, ком­мен­ти­руя это место у Поли­бия, заме­тил, что «или Поли­бий допу­стил ошиб­ку, или Афри­кан огра­ни­чил свой ответ тем, что ука­зал на пра­во пол­ко­во­д­ца не отчи­ты­вать­ся о добы­че, полу­чен­ной на войне»115. Ливий под­твер­жда­ет, что одним из усло­вий пере­ми­рия с Сирий­ским цар­ст­вом была кон­три­бу­ция в раз­ме­ре пят­на­дца­ти тысяч талан­тов, кото­рые дол­жен был выпла­тить Антиох. Одна­ко далее он уточ­ня­ет, с.68 что пять­сот талан­тов долж­но было быть упла­че­но немед­лен­но, две с поло­ви­ной тыся­чи после одоб­ре­ния усло­вий дого­во­ра сена­том и наро­дом, и по тыся­че — в тече­ние две­на­дца­ти лет (37. 45. 14). Луций Сци­пи­он (но не Пуб­лий), таким обра­зом, мог полу­чать от Антио­ха толь­ко пять­сот талан­тов. В этом слу­чае воз­ни­ка­ет вопрос, поче­му от Сци­пи­о­на потре­бо­ва­ли отче­та о трех тыся­чах талан­тов, а не о пяти­стах, с кото­ры­ми он имел дело.

Для того чтобы отве­тить на него, сле­ду­ет обра­тить вни­ма­ние на то, что две тыся­чи пять­сот талан­тов про­шли через руки сме­нив­ше­го в Азии Луция Сци­пи­о­на Гнея Ман­лия Воль­со­на (Liv. 38. 38. 13, 39. 5). Речь, сле­до­ва­тель­но, долж­на идти о том, что когда в 187 г. до н. э. Пети­лии (или Пети­лий) потре­бо­ва­ли в сена­те отчет о трех тыся­чах талан­тах Антио­ха, к отве­ту был при­зван не толь­ко Луций Сци­пи­он, через кото­ро­го про­шла лишь одна шестая часть кон­три­бу­ции, но и Гней Ман­лий Воль­сон, кото­рый нес ответ­ст­вен­ность за осталь­ные пять шестых воен­ной добы­чи. При этом фор­маль­но глав­ная тяжесть обви­не­ния ложи­лась не на Сци­пи­о­на, а на Ман­лия.

Обра­ща­ет на себя вни­ма­ние то обсто­я­тель­ство, что неза­дол­го до нача­ла про­цес­са Ман­лий при­был в Рим с огром­ной добы­чей из Азии, одна­ко, как толь­ко он потре­бо­вал три­умф, в сена­те раз­ра­зил­ся скан­дал: лега­ты пол­ко­во­д­ца высту­пи­ли про­тив него с мно­го­чис­лен­ны­ми обви­не­ни­я­ми. В лите­ра­ту­ре отме­ча­лось, что во вре­мя про­цес­са 187 г. до н. э. Ман­лий еще не полу­чил три­умф, и поло­же­ние его не было настоль­ко проч­ным, чтобы обви­не­ние в рас­хи­ще­нии денег не повреди­ло бы ему, даже если сче­та его и были в пол­ном поряд­ке116. Ливий опре­де­лен­но ука­зы­ва­ет на связь дела Ман­лия со сци­пи­о­нов­ски­ми про­цес­са­ми. Рас­сказ о суде над Сци­пи­о­на­ми он пред­ва­ря­ет заме­ча­ни­ем, что толь­ко про­цесс про­тив вели­ко­го пол­ко­во­д­ца пре­рвал рас­сле­до­ва­ние дея­тель­но­сти Ман­лия в Азии (38. 50. 4). Таким обра­зом, сведе­ния тра­ди­ции поз­во­ля­ют вос­ста­но­вить сле­дую­щий порядок собы­тий 187 г. до н. э.: (1) обви­не­ние Гнея Ман­лия Воль­со­на в сена­те — (2) обви­не­ние Луция Сци­пи­о­на в сена­те — (3) вме­ша­тель­ство в рас­сле­до­ва­ние Пуб­лия Сци­пи­о­на.

В резуль­та­те после­до­вав­ших после обви­не­ния Ман­лия собы­тий его дело ока­за­лось засло­не­но сци­пи­о­нов­ски­ми про­цес­са­ми, а анна­ли­сти­че­ская исто­рио­гра­фия окон­ча­тель­но раз­ве­ла два этих дела, сфо­ку­си­ро­вав основ­ное вни­ма­ние на фигу­ре Пуб­лия Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го. Пред­по­ло­жив, что Вале­рий Анци­ат создал искус­ст­вен­ную, «дра­ма­ти­зи­ро­ван­ную» вер­сию собы­тий 187 г. до н. э., мы будем исхо­дить из того, что те сведе­ния, кото­рые откло­ня­ют­ся от его вер­сии, с боль­шой долей веро­ят­но­сти ука­зы­ва­ют на истин­ный порядок тех собы­тий. Ливий, по край­ней мере, несколь­ко раз упо­ми­на­ет о при­сут­ст­вии фигу­ры Ман­лия в сци­пи­о­нов­ских про­цес­сах. В 38-й кни­ге, сооб­щая о при­ня­тии Пети­ли­е­ва зако­на о про­веде­нии рас­сле­до­ва­ния по пово­ду денег Антио­ха, он пишет, что «Луций Фурий Пур­пу­ре­он, напа­дая на сво­его недру­га Гнея Ман­лия, гово­рил, что запрос надо рас­ши­рить — речь долж­на идти о день­гах, полу­чен­ных не толь­ко от Антио­ха, но и от дру­гих царей и наро­дов» (38. 54. 6—7). В той же кни­ге он вкла­ды­ва­ет в уста Пуб­лия Сци­пи­о­на Нази­ки сле­дую­щие сло­ва: «Повод для обви­не­ния, одна­ко, отыс­кан — мир; гово­рят, Луций Сци­пи­он его про­дал. Но здесь обви­не­ние затра­ги­ва­ет и с.69 деся­те­рых лега­тов, по чье­му сове­ту мир и был заклю­чен. Хотя неко­то­рые из деся­ти лега­тов высту­пи­ли обви­ни­те­ля­ми Гнея Ман­лия, но они сво­им обви­не­ни­ем не мог­ли не толь­ко дока­зать вины, но даже замед­лить его три­ум­фа» (38. 58. 11—12). В дру­гом месте Ливий пишет еще более опре­де­лен­но: «Отсроч­ка три­ум­фа объ­яс­ня­лась тем, что он [Ман­лий] хотел ускольз­нуть от при­вле­че­ния к ответ­ст­вен­но­сти по Пети­ли­е­ву зако­ну в пре­тор­ство Квин­та Терен­ция Кул­лео­на и избе­жать тем самым гром­ко­го про­цес­са, в кото­ром был осуж­ден Луций Сци­пи­он, тем более что к Ман­лию были настро­е­ны еще враж­деб­нее, чем к Сци­пи­о­ну…» (39. 6. 4—5). Види­мо, мож­но гово­рить о том, что фигу­ра Гнея Ман­лия Воль­со­на была искус­ст­вен­но уда­ле­на рим­ски­ми авто­ра­ми из исто­рии сци­пи­о­нов­ских про­цес­сов. Как отме­ча­ет Д. Кинаст, «тот, кто видел в Сци­пи­оне героя и в его жиз­ни нахо­дил вели­кую дра­му, мог охот­но отка­зать­ся от фигу­ры Воль­со­на, кото­рый не дол­жен был разде­лить со Сци­пи­о­ном послед­ний акт этой дра­мы»117. Пыта­ясь при­дать сци­пи­о­нов­ским про­цес­сам закон­чен­ный и совер­шен­ный с худо­же­ст­вен­ной точ­ки зре­ния вид, Вале­рий Анци­ат воль­но или неволь­но иска­зил весь их ход, пре­вра­тив их для древ­них и совре­мен­ных исто­ри­ков в цепь зага­док и про­ти­во­ре­чий.

Таким обра­зом, поч­ва для сци­пи­о­нов­ских про­цес­сов была созда­на, когда в кон­це апре­ля или нача­ле мая 187 г. до н. э. в Рим при­был Гней Ман­лий Воль­сон, потре­бо­вав­ший три­умф в свя­зи с его победа­ми в Азии. Это­му вос­про­ти­ви­лось «боль­шин­ство из состо­яв­ших при нем лега­тов, и осо­бен­но Луций Фурий Пур­пу­ре­он и Луций Эми­лий Павел» (Liv. 38. 44. 9). Уча­стие Луция Эми­лия Пав­ла в этих собы­ти­ях выглядит зага­доч­ным, посколь­ку тра­ди­ци­он­но счи­та­ет­ся, что он был тес­но свя­зан со Сци­пи­по­на­ми. При этом в каче­стве глав­но­го аргу­мен­та высту­па­ют семей­ные свя­зи Эми­ли­ев и Кор­не­ли­ев: сест­ра Луция была женой Пуб­лия, а позд­нее сын Пав­ла был усы­нов­лен фами­ли­ей Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го. Одна­ко, для того, чтобы с уве­рен­но­стью гово­рить о поли­ти­че­ском сою­зе Сци­пи­о­на и Пав­ла, необ­хо­ди­мо, чтобы их семей­ные свя­зи были под­креп­ле­ны общи­ми поли­ти­че­ски­ми инте­ре­са­ми. Реаль­ные свиде­тель­ства послед­не­го отсут­ст­ву­ют, что дела­ет весь­ма уяз­ви­мым пред­по­ло­же­ние о бли­зо­сти Пав­ла к груп­пе Сци­пи­о­на.

Сами по себе семей­ные свя­зи могут быть интер­пре­ти­ро­ва­ны по-раз­но­му, в зави­си­мо­сти от пози­ции, заня­той иссле­до­ва­те­лем. Так, дру­гой сын Пав­ла был отдан в фами­лию Квин­та Фабия Мак­си­ма, а дочь Луция вышла замуж за стар­ше­го сына Мар­ка Пор­ция Като­на. Одним из настав­ни­ков Пуб­лия Кор­не­лия Сци­пи­о­на Эми­ли­а­на так­же был Катон, види­мо, ока­зав­ший боль­шое вли­я­ние на фор­ми­ро­ва­ние его взглядов118. Сто­ит вспом­нить, что, соглас­но тра­ди­ции, тот же Сци­пи­он Афри­кан­ский выдал дочь замуж за сво­его поли­ти­че­ско­го про­тив­ни­ка Тибе­рия Сем­п­ро­ния Грак­ха. С дру­гой сто­ро­ны, име­ют­ся свиде­тель­ства сотруд­ни­че­ства пред­ста­ви­те­лей раз­лич­ных вет­вей рода Эми­ли­ев с Фаби­я­ми и Клав­ди­я­ми в годы Ган­ни­ба­ло­вой вой­ны119.

Более опре­де­лен­но мож­но гово­рить о Луции Фурии Пур­пу­ре­оне, с.70 при­над­ле­жав­шем к кру­гу Мар­цел­лов120. Ливий одно­знач­но гово­рит о враж­де Фурия и Ман­лия (38. 54. 6). В свя­зи с этим прав­до­по­доб­ным выглядит пред­по­ло­же­ние Д. Кина­ста о том, что имен­но Луций Фурий Пур­пу­ре­он, после того, как не уда­лось сорвать три­умф Гнея Ман­лия Воль­со­на, побудил три­бу­нов Пети­ли­ев потре­бо­вать в сена­те отчет о день­гах Антио­ха, под­став­ляя таким обра­зом под удар Ман­лия121. На выво­дах немец­ко­го уче­но­го, одна­ко, ска­за­лась его уста­нов­ка на отсут­ст­вие у Като­на чет­ких поли­ти­че­ских целей. Отри­цая нали­чие после­до­ва­тель­ной систе­ма­ти­че­ской борь­бы Като­на со Сци­пи­о­на­ми, Д. Кинаст видит в уча­стии Като­на в собы­ти­ях 187 г. до н. э. лишь попыт­ку уда­лить воз­мож­ных кон­ку­рен­тов на цен­зор­ских выбо­рах 184 г. до н. э.122 Отста­и­вая такую точ­ку зре­ния, иссле­до­ва­тель был вынуж­ден про­игно­ри­ро­вать целый пласт антич­ной тра­ди­ции, опре­де­лен­но ука­зы­ваю­щей на то, что за спи­ной Пети­ли­ев сто­ял Катон. Ливий пишет: «Пред­по­ла­га­ют, что по его [Като­на] нау­ще­нию Пети­лии… взя­лись за дело» (38. 54. 2). Авл Гел­лий сооб­ща­ет: «Некие Пети­лии, пле­бей­ские три­бу­ны, подо­слан­ные и подучен­ные, как гово­рят, Мар­ком Като­ном, вра­гом Сци­пи­о­на…» (4. 18. 7). Плу­тарх гово­рит о том, что Катон «и сам не раз высту­пал с обви­не­ни­я­ми в суде и под­дер­жи­вал дру­гих обви­ни­те­лей, а иных и под­стре­кал к таким выступ­ле­ни­ям, как, напри­мер, Пети­лия, обви­няв­ше­го Сци­пи­о­на» (Cat. Mai. 15). Впро­чем, и сам Д. Кинаст при­зна­ет, что Пур­пу­ре­он дей­ст­во­вал с ведо­ма и при под­держ­ке Като­на123.

Сле­ду­ет заме­тить, что фигу­ра Гнея Ман­лия Воль­со­на долж­на была вызы­вать у Като­на не мень­шее оттор­же­ние, чем бра­тья Сци­пи­о­ны. При­чи­ной его мог­ла быть не толь­ко лич­ная непри­язнь, но и то, что Ман­лий вопло­щал в сво­ей дея­тель­но­сти худ­шее из того, что при­нес с собой в рим­скую поли­ти­ку Сци­пи­он. Ливий сооб­ща­ет, что «к Ман­лию судьи были бы настро­е­ны еще враж­деб­нее, чем к Сци­пи­о­ну, ибо тот дер­жал вой­ско в стро­гой дис­ци­плине, а про это­го гово­ри­ли, что, став пре­ем­ни­ком Сци­пи­о­на, он пре­вра­тил его армию в рас­пу­щен­ный сброд. Слу­хи о рас­пу­щен­но­сти сол­дат Ман­лия в дале­кой про­вин­ции с оче­вид­но­стью под­дер­жи­ва­лись их поведе­ни­ем на гла­зах сограж­дан» (39. 6. 5—6). Сре­ди обви­не­ний, с кото­ры­ми лега­ты высту­пи­ли про­тив Ман­лия, выде­ля­ет­ся такое, как раз­вя­зы­ва­ние вой­ны без одоб­ре­ния сена­та и наро­да ради сугу­бо лич­ных инте­ре­сов (38. 45. 5—7). В этой свя­зи вызы­ва­ет инте­рес упо­ми­на­ние о неудач­ном сра­же­нии Ман­лия во Фра­кии, в кото­ром погиб Квинт Мину­ций Терм (38. 46. 7, 9). У Плу­тар­ха име­ет­ся стран­ная ого­вор­ка о том, что Катон, будучи лега­том Тибе­рия Сем­п­ро­ния Лон­га, помо­гал ему в управ­ле­нии Фра­ки­ей (Cat. Mai. 12). Оче­вид­но, что Плу­тарх пере­пу­тал лега­ции Като­на 194 и 191 гг. до н. э., одна­ко, воз­мож­но, что это свиде­тель­ство того, что он упо­ми­нал о Фра­кии в одном из сво­их сочи­не­ний в кон­тек­сте дея­тель­но­сти Ман­лия.

При­ме­ча­тель­но и то, каким обра­зом Ливий опи­сы­ва­ет три­умф Гнея Ман­лия Воль­со­на. Он пишет: «Имен­но это ази­ат­ское воин­ство позна­ко­ми­ло Город с чуже­зем­ной рос­ко­шью. Тогда впер­вые были при­ве­зе­ны в Рим отде­лан­ные брон­зой пир­ше­ст­вен­ные ложа, доро­гие накид­ки и покры­ва­ла, ков­ры и сал­фет­ки, сто­ло­вое сереб­ро с.71 чекан­ной работы, сто­ли­ки из дра­го­цен­ных пород дере­ва, вели­ко­леп­ные по тем вре­ме­нам. Имен­но тогда пове­лось при­гла­шать на обеды арфи­сток и кифа­ри­сток, устра­и­вать для пиру­ю­щих и дру­гие уве­се­ле­ния, да и сами обеды ста­ли гото­вить с боль­ши­ми затра­та­ми и ста­ра­ни­я­ми. Имен­но тогда ста­ли пла­тить боль­шие день­ги за пова­ров, кото­рые до это­го счи­та­лись самы­ми бес­по­лез­ны­ми и деше­вы­ми раба­ми, и повар­ской труд из обыч­ной услу­ги воз­ве­ли в насто­я­щее искус­ство» (39. 6. 7—9). Это сооб­ще­ние самым пря­мым обра­зом пере­кли­ка­ет­ся с целым рядом выска­зы­ва­ний Като­на124. Имен­но он, как извест­но, в сво­ей дея­тель­но­сти сде­лал упор в борь­бе с «новы­ми гнус­но­стя­ми» (no­va fla­gi­tia), сре­ди кото­рых на пер­вом месте были коры­сто­лю­бие (ava­ri­tia) и стрем­ле­ние к рос­ко­ши (lu­xu­ria). Вряд ли такой чело­век, как Гней Ман­лий Воль­сон мог вызвать сим­па­тию или хотя бы без­раз­лич­ное отно­ше­ние Като­на. Поэто­му, согла­ша­ясь с выво­дом о том, что тре­бо­ва­ние отчи­тать­ся о день­гах Антио­ха было направ­ле­но, преж­де все­го, про­тив Гнея Ман­лия Воль­со­на, сле­ду­ет все же учесть, что фак­ти­че­ски оно уда­ря­ло и по Луцию Сци­пи­о­ну, через кото­ро­го про­шел пер­вый взнос в раз­ме­ре огром­ной сум­мы в пять­сот талан­тов. Одна­ко, как толь­ко у Луция Сци­пи­о­на потре­бо­ва­ли отчет, в дело вме­ши­ва­ет­ся Пуб­лий Сци­пи­он, на что, веро­ят­но, и рас­счи­ты­вал Катон, хоро­шо знав­ший его харак­тер.

Попы­тав­шись оспо­рить обя­зан­ность пол­ко­во­д­ца отчи­ты­вать­ся о захва­чен­ной на войне добы­че, Сци­пи­он, ско­рее все­го, не нашел пони­ма­ния у боль­шин­ства сена­то­ров, на что ука­зы­ва­ет демон­стра­тив­ное уни­что­же­ние им счет­ной кни­ги. После это­го инци­ден­та пле­бей­ский три­бун Гай Мину­ций Авгу­рин при­вле­ка­ет Луция Сци­пи­о­на к суду. В этой свя­зи обос­но­ван­ной выглядит точ­ка зре­ния, соглас­но кото­рой в 187 г. до н. э. было два «дела» Луция Сци­пи­о­на: в сена­те, где у него потре­бо­ва­ли отчи­тать­ся о полу­чен­ных от Селев­кидов день­гах, и в суде, когда он был при­вле­чен к суду наро­да125. Хотя фор­маль­но обви­ни­те­лем Сци­пи­о­на являл­ся пле­бей­ский три­бун, истин­ным ини­ци­а­то­ром воз­об­нов­ле­ния судеб­но­го пре­сле­до­ва­ния Луция Сци­пи­о­на был Катон, кото­рый под­дер­жал обви­не­ние речью «О день­гах царя Антио­ха» (De pe­cu­nia re­gis An­tio­chi)126.

Ливий, одна­ко, в сво­ем труде пере­да­ет вер­сию Анци­а­та, соглас­но кото­рой Луций Сци­пи­он был при­вле­чен к суду по Пети­ли­е­ву зако­ну, гла­сив­ше­му: «Жела­е­те ли, повеле­ва­е­те ли вы, кви­ри­ты, чтобы дело о день­гах, захва­чен­ных, уве­зен­ных, взыс­кан­ных с царя Антио­ха, а так­же с под­власт­ных ему, и о том, какая часть этих денег не была сда­на в государ­ст­вен­ную каз­ну, пре­до­став­ле­но было сена­ту город­ским пре­то­ром Сер­ви­ем Суль­пи­ци­ем, чтобы он сде­лал запрос, кому из нынеш­них пре­то­ров жела­ет сенат пору­чить рас­сле­до­ва­ние это­го дела» (38. 54. 3—4). Сооб­ще­ние это оце­ни­ва­ет­ся как вполне досто­вер­ное, поэто­му, вполне веро­ят­но, что Гай Мину­ций Авгу­рин и Квинт Пети­лий (или все же Пети­лии) дей­ст­во­ва­ли соглас­но сце­на­рию, раз­ра­ботан­но­му Като­ном127. При этом Ливий упо­ми­на­ет, что пред­ло­же­нию Пети­ли­ев вос­про­ти­ви­лись пле­бей­ские три­бу­ны Квинт и Луций Мум­мии, что вызва­ло с.72 ответ­ные выступ­ле­ния со сто­ро­ны Пети­ли­ев, Луция Фурия Пур­пу­рео­на и Като­на, «кото­рый сво­им вли­я­ни­ем удер­жал три­бу­нов Мум­ми­ев от про­ти­во­дей­ст­вия пред­ло­же­нию» (38. 54. 11). Впро­чем, судя по источ­ни­ку, Мум­мии воз­ра­жа­ли не про­тив рас­сле­до­ва­ния как тако­во­го, а его про­цес­су­аль­ной части, откло­ня­ю­щей­ся от обще­при­ня­той (Liv. 38. 54. 5)128.

После того, как Мум­мии сня­ли свои воз­ра­же­ния, все три­бу­ны про­го­ло­со­ва­ли за пред­ло­жен­ный зако­но­про­ект. Этот эпи­зод объ­яс­ня­ет, для чего пона­до­би­лось вме­ша­тель­ство Пети­ли­ев: через спе­ци­аль­ное поста­нов­ле­ние изме­ня­лась про­цеду­ра судеб­но­го раз­би­ра­тель­ства. Кро­ме того, смысл пред­ло­же­ния Пети­ли­ев заклю­чал­ся в том, чтобы город­ской пре­тор Сер­вий Суль­пи­ций Галь­ба пере­дал сена­ту пра­во назна­че­ния лица, ответ­ст­вен­но­го за про­веде­ние след­ст­вия. Дело было пере­да­но дру­го­му пре­то­ру — Квин­ту Терен­цию Кул­лео­ну (Liv. 38. 55. 1). На дан­ное обсто­я­тель­ство обра­тил вни­ма­ние Р. Хей­вуд, кото­рый выска­зал пред­по­ло­же­ние, что сенат, пыта­ясь спа­сти авто­ри­тет Сци­пи­о­нов, ото­брал дело у Галь­бы и пере­дал его Кул­лео­ну. При этом уче­ный опи­ра­ет­ся на упо­ми­на­ние Ливия о том, что Кул­ле­он счи­тал­ся дру­гом семей­ства Кор­не­ли­ев, с кото­рым его к тому же свя­зы­ва­ли кли­ент­ские отно­ше­ния (38. 55. 2). Поэто­му Кул­ле­он созна­тель­но затя­нул веде­ние рас­сле­до­ва­ния до окон­ча­ния года, в свя­зи с чем дело было воз­об­нов­ле­но толь­ко в 185—184 гг. до н. э.129

Такая вер­сия собы­тий 187 г. до н. э. вызва­ла обос­но­ван­ную кри­ти­ку130. Не вызы­ва­ет сомне­ний то, что рас­сле­до­ва­ние дела Сци­пи­о­на было пере­да­но Квин­ту Терен­цию Кул­лео­ну умыш­лен­но, посколь­ку он был пере­грин­ским пре­то­ром и дела тако­го рода вхо­ди­ли в ком­пе­тен­цию город­ско­го пре­то­ра, т. е. Сер­вия Суль­пи­ция Галь­бы. Послед­ний, одна­ко, с куда боль­ши­ми осно­ва­ни­я­ми может быть отне­сен к сто­рон­ни­кам Сци­пи­о­на, неже­ли Кул­ле­он. Сам Ливий упо­ми­на­ет, что по неко­то­рым сведе­ни­ям Терен­ций был «таким недру­гом Сци­пи­о­на, что за свою нескры­вае­мую враж­деб­ность он и был их про­тив­ни­ка­ми выбран вести это след­ст­вие» (38. 55. 3). Поли­ти­че­ская дея­тель­ность Мар­ка Терен­ция Кул­лео­на под­твер­жда­ет спра­вед­ли­вость это­го суж­де­ния. В 195 г. до н. э. он был участ­ни­ком посоль­ства в Кар­фа­ген (вме­сте с Мар­ком Клав­ди­ем Мар­цел­лом), про­тив кото­ро­го без­успеш­но высту­пал Пуб­лий Сци­пи­он Афри­кан­ский. Плу­тарх сооб­ща­ет, что Марк Терен­ций Кул­ле­он «вся­че­ски стре­мил­ся уни­зить знать» (Flam. 18).

Оце­ни­вая рекон­струк­цию дела Сци­пи­о­нов Хей­вуда, сле­ду­ет при­знать, что в дей­ст­ви­тель­но­сти, види­мо, все обсто­я­ло с точ­но­стью до наобо­рот. Сло­ва Ливия поз­во­ля­ют с оди­на­ко­вой сте­пе­нью веро­я­тия сде­лать два пред­по­ло­же­ния: либо Галь­ба доб­ро­воль­но пошел на самоот­вод, либо это он затя­ги­вал рас­сле­до­ва­ние, и поэто­му дело пере­да­ли Кул­лео­ну, «после чего Луций Сци­пи­он немед­лен­но сде­лал­ся под­суди­мым» (38. 55. 1—4). В то же вре­мя Ливий ясно дает знать, что назна­че­ние Терен­ция было про­веде­но Като­ном и его сто­рон­ни­ка­ми в сена­те. Т. А. Боб­ров­ни­ко­ва пра­ва в том, что Катон доби­вал­ся пере­не­се­ния рас­смот­ре­ния дела Сци­пи­о­нов в народ­ном собра­нии, для чего и пона­до­би­лось назна­че­ние судя­щим маги­ст­ра­том Квин­та Терен­ция Кул­лео­на, обес­пе­чив­ше­го быст­рое рас­сле­до­ва­ние всех обсто­я­тельств дела131.

с.73 Как толь­ко Луций Сци­пи­он был при­вле­чен Кул­лео­ном к суду, под след­ст­ви­ем ока­за­лись его лега­ты Авл и Луций Гости­лии Като­ны, кве­стор Гай Фурий Аку­ле­он, два пис­ца и слу­жи­тель, чьи име­на не назы­ва­ют­ся, обви­нен­ные в рас­хи­ще­нии средств из государ­ст­вен­ной каз­ны (Liv. 38. 55. 5). По окон­ча­нии судеб­но­го раз­би­ра­тель­ства Луций Гости­лий, пис­цы и слу­жи­тель были оправ­да­ны, а осталь­ные под­суди­мые были при­го­во­ре­ны к круп­но­му денеж­но­му штра­фу. Авл Гости­лий Катон и Гай Фурий Аку­ле­он в тот же день пре­до­ста­ви­ли город­ским кве­сто­рам пору­чи­те­лей, одна­ко Луций Сци­пи­он отка­зал­ся это сде­лать. В ответ, как сооб­ща­ет Ливий, Терен­ций заявил, что «если не будет вне­се­на в каз­ну сум­ма, озна­чен­ная в при­го­во­ре, то ему, пре­то­ру, ниче­го боль­ше не оста­ет­ся, как при­ка­зать схва­тить осуж­ден­но­го и отве­сти его в тюрь­му» (38. 60. 2). Ливий пере­да­ет доволь­но боль­шую речь Пуб­лия Кор­не­лия Сци­пи­о­на Нази­ки, «кото­рый воз­звал к пле­бей­ским три­бу­нам, про­ся их вос­пре­пят­ст­во­вать испол­не­нию при­го­во­ра» (38. 58. 3).

Ско­рее все­го, одна­ко, Вале­рий Анци­ат, чьи сведе­ния исполь­зо­вал Ливий, пере­пу­тал Пуб­лия Нази­ку с Пуб­ли­ем Афри­кан­ским, кото­рый, по его вер­сии, нахо­дил­ся в это вре­мя в Этру­рии. Пле­бей­ские три­бу­ны, уда­лив­шись на сове­ща­ние, при­ня­ли реше­ние, огла­шен­ное Гаем Фан­ни­ем, не пре­пят­ст­во­вать дей­ст­ви­ям пре­то­ра. На то, что речь идет о pro­vo­ca­tio имен­но Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го, ука­зы­ва­ет Авл Гел­лий, кото­рый пере­да­ет пол­ный текст декре­та три­бу­нов: «Посколь­ку Пуб­лий Сци­пи­он Афри­кан­ский про­сит за бра­та Луция Сци­пи­о­на Ази­ат­ско­го, так как вопре­ки зако­нам и обы­ча­ям пред­ков пле­бей­ский три­бун, собрав людей насиль­но, не совер­шив пти­це­га­да­ний, вынес о нем реше­ние и бес­при­мер­ным обра­зом нало­жил на него штраф, и вынуж­да­ет его пред­ста­вить пору­чи­те­лей, а если он не даст, то при­ка­жет взять его в око­вы, — чтобы его защи­ти­ли от про­из­во­ла кол­ле­ги. И так как кол­ле­га, напро­тив, про­сит, чтобы мы не пре­пят­ст­во­ва­ли ему, тем не менее, вос­поль­зо­вать­ся вла­стью, то реше­ние всех нас по это­му делу тако­во: если Луций Кор­не­лий Сци­пи­он Ази­ат­ский по жела­нию кол­ле­ги даст пору­чи­те­лей, мы вос­пре­пят­ст­ву­ем ему вести его в тюрь­му; если же, соглас­но его реше­нию, тот пору­чи­те­лей не даст, то мы не будем пре­пят­ст­во­вать, чтобы кол­ле­га употре­бил свою власть» (6. 19. 5). Реше­ние три­бу­нов фак­ти­че­ски фик­си­ро­ва­ло sta­tus quo, обя­зы­вая Сци­пи­о­на пред­ста­вить пору­чи­те­лей. Тем самым оно игра­ло в поль­зу про­тив­ни­ков Сци­пи­о­на, посколь­ку упла­та штра­фа озна­ча­ло, пусть даже фор­маль­ное, при­зна­ние Луци­ем сво­ей вины. Види­мо, имен­но поэто­му он сна­ча­ла отка­зы­вал­ся от упла­ты денег, а затем с помо­щью Пуб­лия попы­тал­ся опро­те­сто­вать судеб­ное реше­ние.

В сооб­ще­нии Авла Гел­лия обра­ща­ет на себя вни­ма­ние, что в каче­стве обви­ни­те­ля Луция Сци­пи­о­на фигу­ри­ру­ет некий пле­бей­ский три­бун, воз­мож­но, Гай Мину­ций Авгу­рин. Это в какой-то мере сов­па­да­ет со сведе­ни­я­ми Вале­рия Анци­а­та о том, что Сци­пи­он был при­вле­чен к суду по Пети­ли­е­ву зако­ну, т. е. при уча­стии три­бу­нов Пети­ли­ев. Плу­тарх, упо­ми­наю­щий о враж­деб­ном отно­ше­нии Квин­та Терен­ция Кул­лео­на к ноби­лям, назы­ва­ет его пле­бей­ским три­бу­ном с.74 (его три­бу­нат он отно­сит к 189—188 гг. до н. э.). С дру­гой сто­ро­ны, Ливий, опи­ра­ясь на того же Анци­а­та, с мно­го­чис­лен­ны­ми подроб­но­стя­ми опи­сы­ва­ет про­цесс, на кото­ром обви­ни­те­лем Сци­пи­о­на высту­па­ет пре­тор Квинт Терен­ций Кул­ле­он, при­няв­ший дело от город­ско­го пре­то­ра Сер­вия Суль­пи­ция Галь­бы. В нашем рас­по­ря­же­нии, таким обра­зом, име­ют­ся две, каза­лось бы, вза­и­мо­ис­клю­чаю­щие вер­сии тех собы­тий: Ливий (исполь­зу­ю­щий Анци­а­та) гово­рит о том, что Луций Сци­пи­он был осуж­ден пре­то­ром Квин­том Терен­ци­ем Кул­лео­ном, тогда как Авл Гел­лий (исполь­зу­ю­щий, види­мо, Непота либо кого-то из анна­ли­стов) счи­та­ет, что обви­ни­те­лем был пле­бей­ский три­бун Гай Мину­ций Авгу­рин. Попыт­ки разде­лить две этих фигу­ры, пред­по­ло­жив, что на про­тя­же­нии 188—187 гг. до н. э. было несколь­ко про­цес­сов про­тив Луция Сци­пи­о­на (один из кото­рых вел Кул­ле­он, а дру­гой Авгу­рин) не могут всерь­ез рас­смат­ри­вать­ся, посколь­ку они не толь­ко абсурд­ны с фор­маль­но-юриди­че­ской точ­ки зре­ния, но и игно­ри­ру­ют то обсто­я­тель­ство, что все дей­ст­ву­ю­щие лица сци­пи­о­нов­ско­го про­цес­са явля­лись маги­ст­ра­та­ми 187 г. до н. э.132 Воз­мож­но, что прав Д. Кинаст, кото­рый счел, что имя обви­ни­те­ля Сци­пи­о­на вооб­ще мог­ло быть забы­то со вре­ме­нем, из-за чего и воз­ник­ли раз­но­гла­сия в тра­ди­ции, так как все в Риме зна­ли, что истин­ным вдох­но­ви­те­лем сци­пи­о­нов­ских про­цес­сов был Катон133.

Одна­ко, воз­мож­но и дру­гое объ­яс­не­ние. Срав­не­ние тек­ста сочи­не­ний Ливия и Гел­лия пока­зы­ва­ет зна­чи­тель­ное их сход­ство в опи­са­нии судеб­но­го про­цес­са. За исклю­че­ни­ем име­ни обви­ни­те­ля и дру­гих незна­чи­тель­ных дета­лей друг дру­гу они не про­ти­во­ре­чат. Это гово­рит о том, что Ливий или был зна­ком с тра­ди­ци­ей, пред­став­лен­ной Гел­ли­ем, или же оба авто­ра писа­ли о собы­ти­ях, дей­ст­ви­тель­но имев­ших место в 187 г. до н. э. При этом сле­ду­ет обра­тить вни­ма­ние на то, что Авл Гел­лий ниче­го не сооб­ща­ет о при­вле­че­нии к суду лега­тов Сци­пи­о­на, тогда как Ливий доста­точ­но подроб­но опи­сы­ва­ет этот про­цесс, так же как и суд над Луци­ем Сци­пи­о­ном. Воз­мож­но, это явля­ет­ся ука­за­ни­ем на то, что в 187 г. до н. э. все же было несколь­ко про­цес­сов: после суда над Луци­ем Сци­пи­о­ном, кото­рый про­вел Гай Мину­ций Авгу­рин, сенат с пода­чи Като­на назна­чил рас­сле­до­ва­ние обсто­я­тельств хище­ния государ­ст­вен­ных денег под­чи­нен­ны­ми Сци­пи­о­на, кото­рое вел Квинт Терен­ций Кул­ле­он. Отсюда и сход­ство двух этих про­цес­сов, кото­рые Вале­рий Анци­ат слил в один, доби­ва­ясь сжа­тия дей­ст­вия. В поль­зу вер­сии Анци­а­та гово­рит оди­на­ко­вый при­го­вор — штраф, выне­сен­ный Сци­пи­о­ну и его лега­там. В этой свя­зи ста­но­вит­ся понят­ным и то, зачем Анци­а­ту потре­бо­ва­лось заме­нить Пуб­лия Афри­кан­ско­го (нахо­див­ше­го­ся в Этру­рии после суда над Луци­ем) Сци­пи­о­ном Нази­кой, хотя еще Гел­лий поль­зо­вал­ся сведе­ни­я­ми древ­них декре­тов, одно­знач­но назы­ваю­щих имя Пуб­лия.

В резуль­та­те пред­при­ня­той Вале­ри­ем попыт­ки син­хро­ни­за­ции про­цес­сов и воз­ник­ли неувяз­ки как с име­нем обви­ни­те­ля (Квинт Терен­ций Кул­ле­он — Гай Мину­ций Авгу­рин), так и с лицом, апел­ли­ро­вав­шим к три­бу­нам (Пуб­лий Кор­не­лий Сци­пи­он Афри­кан­ский — Пуб­лий Кор­не­лий Сци­пи­он Нази­ка). Если при­нять такое объ­яс­не­ние, то порядок дей­ст­вий, после­до­вав­ших после суда над Луци­ем Сци­пи­о­ном дол­жен был быть сле­дую­щим: после того, как Гай Мину­ций Авгу­рин с.75 нало­жил штраф на Луция, Пуб­лий Сци­пи­он Афри­кан­ский обра­тил­ся к пле­бей­ским три­бу­нам, про­ся их вос­пре­пят­ст­во­вать дей­ст­ви­ям их кол­ле­ги. Реше­ние, при­ня­тое три­бу­на­ми, фак­ти­че­ски при­зна­ло пра­во­моч­ность дей­ст­вий Авгу­ри­на, при­нуж­дая Луция Сци­пи­о­на к упла­те штра­фа. После того, как он вто­рич­но отка­зал­ся пре­до­ста­вить пору­чи­те­лей, воз­мож­но­сти для даль­ней­ше­го затя­ги­ва­ния испол­не­ния при­го­во­ра были исчер­па­ны. Сци­пи­он дол­жен был быть аре­сто­ван, одна­ко, пле­бей­ский три­бун Тибе­рий Сем­п­ро­ний Гракх посред­ст­вом интер­цес­сии сорвал испол­не­ние реше­ния кол­ле­гии три­бу­нов (Liv. 38. 60. 4—6; Gell. 6. 19. 6—7).

Рас­про­стра­нен­ным явля­ет­ся мне­ние, осно­ван­ное на антич­ной тра­ди­ции, соглас­но кото­ро­му Сци­пи­он и Гракх нахо­ди­лись во враж­деб­ных отно­ше­ни­ях, и послед­ний спас Сци­пи­о­на от тюрь­мы толь­ко из пат­рио­ти­че­ских побуж­де­ний, не желая, чтобы победо­нос­ный три­ум­фа­тор был заклю­чен в тем­ни­цу, в кото­рую он сам поме­щал побеж­ден­ных им чуже­зем­ных пол­ко­вод­цев134. При­мер Квин­та Терен­ция Кул­лео­на, одна­ко, пока­зы­ва­ет, сколь про­ти­во­ре­чи­вы быва­ют сведе­ния антич­ных авто­ров в части друж­бы или враж­ды рим­ских поли­ти­ков. Воз­мож­но, враж­да меж­ду Грак­хом и Сци­пи­о­ном была пре­уве­ли­че­на впо­след­ст­вии анна­ли­ста­ми. Иссле­до­ва­те­ли обра­ти­ли вни­ма­ние на такой извест­ный факт, как брак сына Грак­ха с млад­шей доче­рью Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го, после­до­вав­ший после интер­цес­сии135. Судя по все­му, Сци­пи­он хоро­шо знал Тибе­рия Грак­ха-млад­ше­го и до 187 г. до н. э., посколь­ку еще в 190 г. до н. э. он посы­лал его с важ­ной мис­си­ей к Филип­пу V (Liv. 37. 7. 11). Это дела­ет весь­ма веро­ят­ным пред­по­ло­же­ние о том, что помолв­ка (spon­sa­lia) была заклю­че­на еще до собы­тий 187 г. до н. э., что по мыс­ли П. Фрак­ка­ро и опре­де­ли­ло поведе­ние Грак­ха-стар­ше­го во вре­мя про­цес­сов136.

В любом слу­чае, руко­вод­ст­во­вал­ся ли Гракх лич­ны­ми моти­ва­ми или же пат­рио­ти­че­ски­ми побуж­де­ни­я­ми, уси­лен­ны­ми ком­плек­сом ари­сто­кра­ти­че­ской солидар­но­сти, Сци­пи­он избе­жал позо­ра аре­ста. Одна­ко он дол­жен был упла­тить зна­чи­тель­ная штраф, для чего необ­хо­ди­мая сум­ма была собра­на род­ст­вен­ни­ка­ми, дру­зья­ми и кли­ен­та­ми Кор­не­ли­ев (Liv. 38. 60. 9). В этой свя­зи инте­рес пред­став­ля­ет встре­чаю­ще­е­ся толь­ко у Ливия сооб­ще­ние о лега­ции Пуб­лия Сци­пи­о­на. Ливий пишет, что «когда Луций Сци­пи­он был обви­нен и осуж­ден за полу­чен­ные от царя день­ги, Пуб­лий Афри­кан­ский нахо­дил­ся в Этру­рии в зва­нии лега­та» (38. 56. 8). Сооб­ще­ние это было при­зна­но рядом исто­ри­ков фаль­ши­вым, создан­ным уже в эпо­ху Прин­ци­па­та137. Воз­мож­но, одна­ко, Ливий или его инфор­ма­тор непра­виль­но поня­ли пер­во­ис­точ­ник, при­няв за лега­цию дея­тель­ность Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го по соби­ра­нию денег для упла­ты штра­фа с кли­ен­тел в Этру­рии. Как извест­но, со сто­ро­ны мате­ри Пуб­лий и Луций Сци­пи­о­ны были свя­за­ны с родом Пом­по­ни­ев, имев­ших этрус­ские кор­ни. Сооб­ще­ние Ливия об опи­си иму­ще­ства Луция Сци­пи­о­на, в кото­ром зача­стую видят дока­за­тель­ство его неви­нов­но­сти и сфаб­ри­ко­ван­но­сти про­цес­са138, воз­мож­но, ука­зы­ва­ет на то, что кве­сто­ра­ми с Луция были взыс­ка­ны с.76 так­же издерж­ки, свя­зан­ные с испол­не­ни­ем судеб­но­го реше­ния139. После того, как Луций Сци­пи­он был осуж­ден, три­бу­ны (три­бун?) Пети­лии внес­ли пред­ло­же­ние о при­вле­че­нии к суду окру­же­ния Сци­пи­о­на, посколь­ку вина послед­не­го была дока­за­на фак­том выне­се­ния обви­ни­тель­но­го при­го­во­ра. Рас­сле­до­ва­ние дела было пору­че­но пре­то­ру Квин­ту Терен­цию Кул­лео­ну и подроб­но­сти это­го раз­би­ра­тель­ства и сооб­ща­ют­ся Вале­ри­ем Анци­а­том (Liv. 38. 55. 4—9).

Для объ­ек­тив­ной оцен­ки сци­пи­о­нов­ских про­цес­сов крайне важ­но разо­брать­ся в пра­во­вой осно­ве судеб­ных дел 187 г. до н. э. В оте­че­ст­вен­ной исто­рио­гра­фии наи­бо­лее рас­про­стра­нен­ным явля­ет­ся мне­ние, что подо­пле­ка сци­пи­о­нов­ских про­цес­сов явля­ет­ся исклю­чи­тель­но поли­ти­че­ской. Так, С. И. Ковалев отме­ча­ет, что «при рим­ской систе­ме, когда пол­ко­вод­цы почти бес­кон­троль­но рас­по­ря­жа­лись воен­ной добы­чей, най­ти юриди­че­ское осно­ва­ние для обви­не­ния было крайне труд­но. Обви­ни­те­ли на это и не рас­счи­ты­ва­ли. Их целью было нане­сти окон­ча­тель­ный удар по уже пошат­нув­ше­му­ся поло­же­нию Сци­пи­о­нов»140. Дан­ное поло­же­ние, став­шее едва ли не акси­о­ма­ти­че­ским, тем не менее нуж­да­ет­ся в про­вер­ке на соот­вет­ст­вие дан­ным источ­ни­ков. Судя по ним, Луций Сци­пи­он был при­вле­чен к суду за рас­тра­ту государ­ст­вен­ных денег (pe­cu­la­tus)141. Об этом опре­де­лен­но гово­рит Ливий (38. 54. 2—4, 55. 4—9). Авл Гел­лий, кото­рый при­во­дит две вер­сии тех собы­тий и кри­ти­ку­ет Анци­а­та, оспа­ри­ва­ет не пункт обви­не­ния, а фор­му судеб­но­го про­цес­са142. Судя по Поли­бию, Сци­пи­он Афри­кан­ский пытал­ся дока­зать в сена­те, что пол­ко­во­дец име­ет пра­во не отчи­ты­вать­ся о захва­чен­ной на войне добы­че, что так­же явля­ет­ся кос­вен­ным дока­за­тель­ст­вом того, что глав­ным пунк­том обви­не­ния про­тив Луция Сци­пи­о­на была рас­тра­та государ­ст­вен­ных денег (23. 14. 7—11). Таким обра­зом, пред­ме­том судеб­но­го раз­би­ра­тель­ства были день­ги, полу­чен­ные рим­ски­ми вое­на­чаль­ни­ка­ми в каче­стве кон­три­бу­ции от Антио­ха.

Систе­ма дока­за­тельств, обыч­но исполь­зу­е­мая для того, чтобы снять вину со Сци­пи­о­нов, сво­дят­ся к сле­дую­ще­му: рим­ский пол­ко­во­дец имел пол­ное пра­во рас­по­ря­жать­ся захва­чен­ной на войне добы­чей, посколь­ку ему на закон­ных осно­ва­ни­ях сле­до­вал опре­де­лен­ный про­цент из нее. День­га­ми, кото­рые долж­ны были посту­пить в государ­ст­вен­ную каз­ну, рас­по­ря­жал­ся не вое­на­чаль­ник, а нахо­див­ший­ся при нем кве­стор, в свя­зи с чем Сци­пи­он и выра­жал свое недо­уме­ние по пово­ду предъ­яв­лен­ных обви­не­ний. Одна­ко фигу­ри­ру­ю­щие в деле три тыся­чи талан­тов были кон­три­бу­ци­ей, кото­рую Антиох выпла­чи­вал рим­ско­му наро­ду, а не пол­ко­во­д­цам. Ливий пря­мо ука­зы­ва­ет, что день­ги Антио­ха пред­на­зна­ча­лись «для воз­ме­ще­ния воен­ных рас­хо­дов (im­pen­sis… in bel­lum fac­tis) рим­ско­го государ­ства» (37. 45. 14). Речь, сле­до­ва­тель­но, идет о день­гах эра­рия, а не о воен­ной добы­че.

Источ­ни­ки поз­во­ля­ют опре­де­лить кон­крет­ный повод к обви­не­нию Луция Сци­пи­о­на. Поли­бий пишет, что у Сци­пи­о­на потре­бо­ва­ли отче­та «в употреб­ле­нии денег, кото­рые он полу­чил от Антио­ха перед заклю­че­ни­ем мира на упла­ту жало­ва­нья вой­ску» (23. 14. 7). Ливий уточ­ня­ет, что во вре­мя вой­ны и после три­ум­фа Луций Сци­пи­он выпла­тил двой­ное с.77 жало­ва­нье (sti­pen­dium dup­lex) сво­е­му вой­ску (27. 59. 6). Сооб­ще­ние это вызы­ва­ет дове­рие, посколь­ку в целом оно соот­вет­ст­ву­ет моде­ли вза­и­моот­но­ше­ний Сци­пи­о­нов и армии — Катон, еще будучи кве­сто­ром, про­те­сто­вал про­тив щед­рых раздач денег сол­да­там. Сам факт того, что Луций Сци­пи­он неод­но­крат­но выпла­чи­вал двой­ное жало­ва­нье из денег Антио­ха, как спра­вед­ли­во было отме­че­но, не был в доста­точ­ной сте­пе­ни осо­знан уче­ны­ми143.

Суть про­бле­мы заклю­ча­ет­ся в том, что воз­на­граж­де­ние вои­нам выпла­чи­ва­лось пол­ко­вод­цем не из сво­ей доли воен­ной добы­чи, а из денег, при­над­ле­жав­ших государ­ству. Поэто­му, если даже Луций Сци­пи­он и рас­смат­ри­вал эти пять­сот талан­тов как свою закон­ную добы­чу, и на этом осно­ва­нии выда­вал сол­да­там двой­ное жало­ва­нье, то с пра­во­вой точ­ки зре­ния его дей­ст­вия пред­став­ля­ли собой явный про­из­вол, так как не име­ли ника­кой леги­тим­ной базы. Более того, дей­ст­вия Сци­пи­о­на игра­ли роль опас­но­го пре­цеден­та. Если до сих пор армия снаб­жа­лась из каз­ны рим­ско­го наро­да (aera­rium po­pu­li Ro­ma­ni), то теперь пол­ко­во­дец при­сво­ил себе пра­во рас­по­ря­жать­ся всей захва­чен­ной на войне добы­чей, по сво­е­му усмот­ре­нию выда­вая из нее сол­дат­ское и офи­цер­ское жало­ва­нье. Ина­че гово­ря, Луций Сци­пи­он при­сво­ил себе пол­но­мо­чия, кото­ры­ми мог обла­дать толь­ко рим­ский народ (= граж­дан­ская общи­на), но не отдель­но взя­тый вое­на­чаль­ник144.

Антич­ные авто­ры осо­бо отме­ча­ют, что Сци­пи­он Афри­кан­ский тре­ти­ро­вал кве­сто­ров, кото­рые как раз явля­лись пол­но­моч­ны­ми пред­ста­ви­те­ля­ми кви­рит­ской общи­ны в финан­со­вой сфе­ре. Поли­бий пишет в свя­зи с про­цес­са­ми, что «одна­жды потре­бо­ва­лись день­ги на неот­лож­ные нуж­ды, а кве­стор, ссы­ла­ясь на какой-то закон, отка­зал­ся открыть в тот день государ­ст­вен­ную каз­ну. Тогда Пуб­лий в сена­те объ­явил, что сам возь­мет клю­чи и откро­ет каз­ну, ибо государ­ство обя­за­но ему тем, что каз­на запер­та» (23. 14. 5—6). Впро­чем, подоб­ные дей­ст­вия вооб­ще были харак­тер­ны для поведе­ния Сци­пи­о­на, что про­яви­лось уже в 204 г. до н. э., во вре­мя его кон­флик­та с Като­ном. При­сва­и­вая пра­во рас­по­ря­жать­ся обще­ст­вен­ны­ми сред­ства­ми, Сци­пи­он не толь­ко демон­стра­тив­но ста­вил себя над общи­ной, но и отри­цал саму воз­мож­ность реаль­но­го кон­тро­ля граж­дан­ско­го кол­лек­ти­ва над отдель­ны­ми наи­бо­лее выдаю­щи­ми­ся ее чле­на­ми. Это долж­но было вызы­вать не толь­ко вос­хи­ще­ние у части сограж­дан (на что обыч­но обра­ща­ет­ся вни­ма­ние), но и реак­цию оттор­же­ния в дру­гой части рим­ско­го обще­ства. Ливий, кото­рый так­же при­во­дит рас­сказ о поступ­ке Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го, рас­це­ни­ва­ет его как откро­вен­ное само­управ­ство (38. 55. 13). Для Като­на, как и той части обще­ства, что под­дер­жи­ва­ла его дей­ст­вия, было оче­вид­но, что како­вы бы не были воен­ные заслу­ги Сци­пи­о­нов, они были обя­за­ны отчи­тать­ся о день­гах Селев­кидов, как и о любых сред­ствах эра­рия, ока­зав­ших­ся в их рас­по­ря­же­нии. В прин­ци­пе, при опре­де­лен­ных обсто­я­тель­ствах, пол­ко­во­дец мог выдать жало­ва­нье армии, но не имел пра­ва по сво­е­му усмот­ре­нию опре­де­лять его раз­мер145. Извест­но, что двой­ное жало­ва­нье сво­е­му вой­ску выпла­тил так­же Гней Ман­лий Воль­сон, что еще раз с.78 под­твер­жда­ет нали­чие свя­зи меж­ду его делом и делом Сци­пи­о­на (Liv. 39. 7. 2). Ливий осо­бо отме­ча­ет, что «от три­ум­фа в вос­тор­ге были ско­рее сол­да­ты, чем народ» (39. 7. 3).

Выяс­не­ние пра­во­вой сто­ро­ны дела во мно­гом объ­яс­ня­ет поведе­ние Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го в сена­те. В его демон­стра­тив­ном уни­что­же­нии счет­ной кни­ги про­гляды­ва­ет не толь­ко и не столь­ко заде­тая гор­дость и высо­кое лич­ное муже­ство146, но и попыт­ка скрыть финан­со­вые зло­употреб­ле­ния, допу­щен­ные им самим и бра­том147. «Кра­си­вый» жест Сци­пи­о­на (кото­рый мож­но рас­це­ни­вать и как жест отча­я­ния) часто уво­дит иссле­до­ва­те­ля от пони­ма­ния того, что с поли­ти­че­ской точ­ки зре­ния поведе­ние Пуб­лия было крайне нера­цио­наль­ным, посколь­ку зна­чи­тель­ная часть сена­то­ров мог­ла вос­при­нять его дей­ст­вия, как вызов, бро­шен­ный им. На это ука­зы­ва­ют и даль­ней­шие собы­тия, раз­ви­вав­ши­е­ся в направ­ле­нии, небла­го­при­ят­ном для Сци­пи­о­нов. Если пер­во­на­чаль­но при­сут­ст­во­вав­шие на заседа­нии сена­та, види­мо, были пора­же­ны этим поступ­ком настоль­ко, что про­мол­ча­ли даже три­бу­ны Пети­лии, и Сци­пи­он поки­нул курию как победи­тель, то в даль­ней­шем сенат явно скло­ня­ет­ся на сто­ро­ну его про­тив­ни­ков (Po­lyb. 23. 14. 7—11). Катон явно сумел исполь­зо­вать неук­лю­жие и необ­ду­ман­ные дей­ст­вия Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го для того, чтобы добить­ся под­держ­ки боль­шин­ства сена­то­ров. Как заме­тил Д. Кинаст, имен­но дей­ст­вия само­го Сци­пи­о­на «поз­во­ли­ли Като­ну нане­сти решаю­щий удар по одно­му из самых попу­ляр­ных людей в Риме»148.

Более того, в самом поступ­ке Сци­пи­о­на, кото­рый рвал перед сена­то­ра­ми счет­ную кни­гу и бро­сал ее кло­чья им под ноги, скво­зит высо­ко­ме­рие и пре­не­бре­же­ние не толь­ко победо­нос­но­го, ове­ян­но­го сла­вой пол­ко­во­д­ца, но и ноби­ля. Иссле­до­ва­ние Н. Н. Тру­хи­ной пока­зы­ва­ет, что зна­чи­тель­ную часть сена­та во II в. до н. э. состав­ля­ли пред­ста­ви­те­ли зажи­точ­ных всад­ни­че­ских семей, как пра­ви­ло, не дости­гав­ших маги­ст­ра­тур выше пре­ту­ры149. Про­цент незнат­ных сена­то­ров в курии воз­рас­та­ет в годы Вто­рой Пуни­че­ской вой­ны. Имен­но этой части курии, види­мо, был адре­со­ван пре­зри­тель­ный жест Сци­пи­о­на, поэто­му в Катоне незнат­ные сена­то­ры долж­ны были видеть того, кто смо­жет при­влечь к ответ­ст­вен­но­сти любо­го чело­ве­ка, бро­сив­ше­го вызов досто­ин­ству сена­та, невзи­рая на его про­ис­хож­де­ние и заслу­ги перед Рес­пуб­ли­кой (ср. Val. Max. 3. 4. 6). Сле­ду­ет пред­по­ло­жить, что в этой части сена­та авто­ри­тет Като­на стре­ми­тель­но рас­тет с нача­ла сци­пи­о­нов­ских про­цес­сов. Добив­шись осуж­де­ния Луция Сци­пи­о­на и людей из его окру­же­ния, Катон пре­вра­ща­ет­ся в поли­ти­че­скую фигу­ру пер­вой вели­чи­ны.

Вме­сте с тем, глав­ной сво­ей зада­чи — устра­не­ния Сци­пи­о­нов с поли­ти­че­ский аре­ны Рима — Катон в 187 г. до н. э. решить не смог. В свя­зи с этим сле­дую­щие пол­то­ра-два года (186—185 гг. до н. э.), как спра­вед­ли­во отме­ти­ла Т. А. Боб­ров­ни­ко­ва, были пол­ны глу­хой заку­лис­ной борь­бы150. Хотя осуж­де­ние Луция Сци­пи­о­на, несо­мнен­но, нанес­ло силь­ный удар как по его соб­ст­вен­ной репу­та­ции, так и Пуб­лия Афри­кан­ско­го, оно, тем не менее, не при­ве­ло к утра­те вли­я­ния в Риме семьи, пред­став­ляв­шей такой бога­тый и знат­ный род, как Кор­не­лии. В сло­жив­шей­ся ситу­а­ции Сци­пи­он с.79 Афри­кан­ский мог рас­счи­ты­вать на вос­ста­нов­ле­ние подо­рван­но­го судеб­ным раз­би­ра­тель­ст­вом обще­ст­вен­но­го авто­ри­те­та толь­ко уси­лен­ной экс­плуа­та­ци­ей воен­ных дости­же­ний пред­ста­ви­те­лей сво­его семей­ства, а так­же тес­но свя­зан­ных с ним вое­на­чаль­ни­ков. В кон­це 187 г. до н. э. пыш­ный три­умф отпразд­но­вал Гней Ман­лий Воль­сон, чье дело было поза­бы­то, засло­нен­ное скан­даль­ны­ми про­цес­са­ми это­го года (Liv. 39. 6—7). Вос­поль­зо­вав­шись тем, что вни­ма­ние сена­та было при­ко­ва­но к раз­вер­нув­шей­ся борь­бе с кли­кой Сци­пи­о­нов, Воль­со­ну и его сто­рон­ни­кам уда­лось про­ве­сти заку­лис­ную работу в курии, резуль­та­том кото­рой ста­ло раз­ре­ше­ние на про­веде­ние три­ум­фа151. По-види­мо­му, он созна­тель­но оття­ги­вал дату про­веде­ния сво­его три­ум­фа, при­вя­зав его ко вре­ме­ни вступ­ле­ния в долж­ность новых пре­то­ров (Liv. 39. 6. 3). Ливий пишет в этой свя­зи, что «отсроч­ка три­ум­фа объ­яс­ня­лась тем, что он [Воль­сон] хотел ускольз­нуть от при­вле­че­ния к ответ­ст­вен­но­сти по Пети­ли­е­ву зако­ну в пре­тор­ство Квин­та Терен­ция Кул­лео­на… и избе­жать тем самым гром­ко­го про­цес­са, в кото­ром был осуж­ден Луций Сци­пи­он» (39. 6. 4). До про­веде­ния три­ум­фа Воль­сон не мог быть под­верг­нут судеб­но­му пре­сле­до­ва­нию, посколь­ку офи­ци­аль­но он не сла­гал сво­их пол­но­мо­чий152.

Три­умф Ман­лия был выго­ден и Пуб­лию Сци­пи­о­ну Афри­кан­ско­му, так как в Риме было пре­крас­но извест­но о тес­ной свя­зи Воль­со­на с бра­тья­ми Сци­пи­о­на­ми. В 186 г. до н. э. по слу­чаю победы над Антиохом устро­ил игры Луций Сци­пи­он. Кро­ме того, Вале­рий Анци­ат сооб­ща­ет о поезд­ке Луция послом в Азию для ула­жи­ва­ния кон­флик­та меж­ду Антиохом и Евме­ном уже после его осуж­де­ния (Liv. 39. 22. 9). Поезд­ка эта долж­на была состо­ять­ся до про­веде­ния игр, так как, по сооб­ще­нию Анци­а­та, во вре­мя это­го посоль­ства для Луция царя­ми и город­ски­ми общи­на­ми Азии были собра­ны день­ги на про­веде­ние игр, а на сами игры были при­ве­зе­ны акте­ры из Азии (Liv. 39. 22. 8, 10). Каза­лось бы, это сооб­ще­ние застав­ля­ет сде­лать вывод о том, что про­цес­сы 187 г. до н. э. мало повли­я­ли на поло­же­ние Луция Сци­пи­о­на, коль ско­ро ему была дове­ре­на столь важ­ная дипло­ма­ти­че­ская мис­сия153. Одна­ко, Пли­ний, кото­рый так­же сооб­ща­ет об этих играх, упо­ми­на­ет о том, что день­ги Луцию пре­до­ста­вил рим­ский народ, и, сле­до­ва­тель­но, они име­ют рим­ское, а не ази­ат­ское про­ис­хож­де­ние154. Сооб­ще­ние Пли­ния либо осно­вы­ва­ет­ся на дру­гой тра­ди­ции, либо он, в отли­чие от Анци­а­та, не был заин­те­ре­со­ван в ее лите­ра­тур­но-рито­ри­че­ской обра­бот­ке. В целом его вер­сия при­зна­ет­ся более досто­вер­ной155. Дан­ное обсто­я­тель­ство име­ет важ­ное зна­че­ние, посколь­ку инфор­ма­ция Пли­ния ста­вит под сомне­ние реаль­но­сти дипло­ма­ти­че­ской мис­сии Сци­пи­о­на. У Вале­рия Анци­а­та она увя­за­на с игра­ми, кото­рые, види­мо, дей­ст­ви­тель­но, име­ли место в 186 г. до н. э., посколь­ку оба авто­ра при­дер­жи­ва­ют­ся этой даты. У Ливия (неяс­но, осно­вы­ва­ет­ся ли он в дан­ном слу­чае на Анци­а­те или исполь­зу­ет какой-то дру­гой источ­ник), одна­ко, содер­жит­ся ука­за­ние на то, что Луций Сци­пи­он дал обет устро­ить игры еще во вре­мя вой­ны с Антиохом (39. 22. 8). Это сооб­ще­ние раз­ру­ша­ет при­чин­но-логи­че­скую связь меж­ду поезд­кой на Восток (источ­ник денег на про­веде­ние игр) и сами­ми игра­ми, кото­рую выст­ра­и­ва­ет Анци­ат. Кро­ме того, с.80 если Ливий прав, то в про­веде­нии игр нель­зя усмот­реть знак обще­ст­вен­но­го вни­ма­ния по отно­ше­нию к Луцию Сци­пи­о­ну — ско­рее, это повод при­влечь к себе вни­ма­ние сограж­дан, исполь­зо­ван­ный Сци­пи­о­на­ми. Даже если, как пишет Пли­ний, рим­ские граж­дане дей­ст­ви­тель­но при­но­си­ли Сци­пи­о­ну день­ги в боль­шом коли­че­стве, это свиде­тель­ст­ву­ет о том, что после 187 г. до н. э. поли­ти­че­ская атмо­сфе­ра Рима суще­ст­вен­но меня­ет­ся, если Кор­не­лии Сци­пи­о­ны не разда­ют сограж­да­нам день­ги, а при­ни­ма­ют их от наро­да. С дру­гой сто­ро­ны, то, что обет был дан еще во вре­мя вой­ны с Антиохом, объ­яс­ня­ет при­езд в Рим акте­ров из Азии156. По мне­нию П. Фрак­ка­ро, их появ­ле­ние в горо­де и послу­жи­ло толч­ком к рас­ска­зу Вале­рия Анци­а­та о дипло­ма­ти­че­ской поезд­ке Луция Сци­пи­о­на в Азию157.

Цель про­веде­ния игр в 186 г. до н. э. оче­вид­на — сни­зить в гла­зах рим­ских граж­дан эффект, про­из­веден­ный судеб­ны­ми про­цес­са­ми 187 г. до н. э. Отча­сти, види­мо, это уда­лось сде­лать, посколь­ку Луций Сци­пи­он реша­ет­ся при­нять уча­стие в выбо­рах цен­зо­ров на 184 г. до н. э. (Liv. 39. 40. 2). Кро­ме того, фор­маль­но без­упреч­ной оста­ва­лась репу­та­ция Пуб­лия Афри­кан­ско­го, кото­рый не был при­вле­чен к судеб­но­му раз­би­ра­тель­ству. При­бли­же­ние даты выбо­ров цен­зо­ров долж­но было вызвать акти­ви­за­цию и Като­на, явно желав­ше­го занять един­ст­вен­ную маги­ст­ра­ту­ру, оста­вав­ше­ю­ся недо­ступ­ной для него. Не устра­нив окон­ча­тель­но Сци­пи­о­нов, Катон вряд ли мог рас­счи­ты­вать на лег­кую победу. Таким обра­зом, чем бли­же под­хо­дил срок цен­зор­ских выбо­ров, тем ост­рее Като­на дол­жен был ощу­щать необ­хо­ди­мость окон­ча­тель­ной дис­креди­та­ции Сци­пи­о­нов. В этих усло­ви­ях воз­об­нов­ле­ние борь­бы было неиз­беж­ным. Види­мо, сыг­ра­ло свою роль и то, что к 184 г. до н. э. сло­жи­лись бла­го­при­ят­ные для Като­на усло­вия в самом Риме: на выбо­рах полу­чи­ли кон­су­лат Пуб­лий Клав­дий Пуль­хр, брат Аппия, и Луций Пор­ций Лицин (Liv. 39. 32. 13). Посколь­ку Катон не мог боль­ше при­влечь к суду Луция Сци­пи­о­на по обви­не­нию в рас­тра­те денег эра­рия, он обра­тил обви­не­ние на Пуб­лия Афри­кан­ско­го.

Имя кон­крет­но­го обви­ни­те­ля Сци­пи­о­на назы­ва­ет Авл Гел­лий, кото­рый пишет: «М. Невий обви­нил его перед наро­дом и заявил, что Сци­пи­он полу­чил взят­ку от царя Антио­ха за то, что мир меж­ду ним и рим­ским наро­дом был заклю­чен на снис­хо­ди­тель­ных усло­ви­ях и предъ­явил неко­то­рые дру­гие обви­не­ния» (4. 18. 1—2)158. Ливий упо­ми­на­ет о том, что суще­ст­во­ва­ла речь Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го, в заго­лов­ке кото­рой «назва­но имя пле­бей­ско­го три­бу­на Мар­ка Невия, но в самой речи имя обви­ни­те­ля не упо­ми­на­ет­ся: он назы­ва­ет его то плу­том, то пусто­ме­лей» (38. 56. 6). Послед­нее обсто­я­тель­ство объ­яс­ня­ет, поче­му неко­то­рые антич­ные авто­ры не назы­ва­ют име­ни обви­ни­те­ля Сци­пи­о­на159. Аппи­ан пишет, что «два три­бу­на обви­ня­ли его [Сци­пи­о­на] в про­даж­но­сти и измене» (Syr. 39). Ошиб­ка исто­ри­ка была, види­мо, вызва­на тем, что сре­ди маги­ст­ра­тов 184 г. до н. э. было двое Неви­ев: пле­бей­ский три­бун Марк Невий и пре­тор Квинт Невий Матон, полу­чив­ший функ­ции судя­ще­го маги­ст­ра­та (Liv. 39. 38. 3, 52. 4).

Поми­мо взя­точ­ни­че­ства, с.81 Сци­пи­о­ну Афри­кан­ско­му были постав­ле­ны в вину слиш­ком мяг­кие усло­вия пере­ми­рия с Антиохом, яко­бы вызван­ные выда­чей послед­ним без выку­па нахо­див­ше­го­ся в пле­ну сына Пуб­лия (Liv. 38. 51. 2; Po­lyb. 23. 14. 2). Таким обра­зом, судя по дан­ным источ­ни­ков, Сци­пи­он Афри­кан­ский был обви­нен в государ­ст­вен­ной измене (pro­di­tio)160. В том, что Марк Невий при­влек Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го к суду наро­да, иссле­до­ва­те­ли видят свиде­тель­ство уве­рен­но­сти Като­на в том, что обще­ст­вен­ное мне­ние нахо­дит­ся на его сто­роне161. Источ­ни­ки дают понять, что обви­не­ния, предъ­яв­лен­ные Сци­пи­о­ну, не были осно­ва­тель­ны­ми, кон­крет­ны­ми и под­креп­лен­ны­ми дока­за­тель­ства­ми, без­услов­но под­твер­ждав­ши­ми его вину.

Одна­ко точ­ность и кон­крет­ность обви­не­ний явно не игра­ли решаю­щей роли в дан­ном про­цес­се. По-види­мо­му, вер­ным явля­ет­ся мне­ние, соглас­но кото­ро­му в 184 г. до н. э. Сци­пи­он Афри­кан­ский рас­счи­ты­вал, преж­де все­го, силой сво­ей лич­но­сти и обще­ст­вен­но­го авто­ри­те­та убедить народ в абсурд­но­сти обви­не­ний162. Одной из осо­бен­но­стей рим­ско­го судо­про­из­вод­ства, как отме­ча­ет Ж.-М. Давид, было то, что «уча­стие в судеб­ной про­цеду­ре ста­но­ви­лось весь­ма ради­каль­ной фор­мой про­вер­ки обще­ст­вен­но­го веса лица, на такое уча­стие согла­сив­ше­го­ся…»163. «Судеб­ная про­цеду­ра осно­вы­ва­лась на тор­же­ст­вен­ном про­из­не­се­нии двух про­ти­во­по­лож­но направ­лен­ных речей, при­чем гаран­ти­ей исти­ны слу­жи­ли не толь­ко про­из­но­си­мые сло­ва, но и лич­ность гово­рив­ше­го. Обе речи носи­ли чисто риту­аль­ный харак­тер и под­лин­ное зна­че­ние их было обу­слов­ле­но эти­че­ски — оно зави­се­ло от дове­рия, кото­рым поль­зо­вал­ся чело­век, согла­сив­ший­ся участ­во­вать в про­цес­се и тем под­верг­нуть свой граж­дан­ский авто­ри­тет про­вер­ке и рис­ку. Поло­же­ние свиде­те­лей еще в эпо­ху Цице­ро­на заклю­ча­ло в себе кое-что от это­го ста­рин­но­го пони­ма­ния судеб­но­го дока­за­тель­ства, при кото­ром зало­гом исти­ны слу­жит преж­де все­го обще­ст­вен­ный авто­ри­тет высту­паю­ще­го», — ука­зы­ва­ет иссле­до­ва­тель164. Ина­че гово­ря, речь долж­на идти о том, что по боль­шо­му сче­ту про­цесс 184 г. до н. э. пред­став­лял собой столк­но­ве­ние двух наи­бо­лее вли­я­тель­ных поли­ти­ков 80-х годов II в. до н. э. (Марк Невий был лишь «тех­ни­че­ской» фигу­рой, необ­хо­ди­мой в силу при­чин про­цес­су­аль­но­го поряд­ка) с при­мер­но рав­ным граж­дан­ским авто­ри­те­том165. От исхо­да их про­ти­во­сто­я­ния зави­се­ло, кто в даль­ней­шем будет играть решаю­щую роль в опре­де­ле­нии важ­ней­ших направ­ле­ний внут­рен­ней и внеш­ней поли­ти­ки Рима.

Гото­вясь к про­цес­су, Сци­пи­он Афри­кан­ский, нахо­див­ший­ся как обви­ня­е­мый в менее выгод­ном поло­же­нии, дол­жен был тща­тель­но рас­счи­тать линию поведе­ния, кото­рая поз­во­ли­ла бы ему скло­нить на свою сто­ро­ну обще­ст­вен­ное мне­ние. Дан­ные источ­ни­ков поз­во­ля­ют в общих чер­тах вос­ста­но­вить так­ти­ку дей­ст­вий Сци­пи­о­на, пол­но­стью соот­вет­ст­во­вав­шую его лич­ност­ным каче­ствам. Во-пер­вых, слу­ша­ние дела Сци­пи­о­на было назна­че­но на день пят­на­дца­ти­лет­ней годов­щи­ны бит­вы при Заме (Liv. 38. 51. 7; Gell. 4. 18. 3)166. Хотя неко­то­рые уче­ные склон­ны рас­це­ни­вать это сов­па­де­ние как слу­чай­ное167, вряд ли это так, посколь­ку поми­мо подо­зри­тель­но­сти столь выгод­но­го для Пуб­лия сов­па­де­ния дат, сле­ду­ет учи­ты­вать, что в 184 г. до н. э. обя­зан­но­сти с.82 город­ско­го и пере­грин­ско­го пре­то­ра сов­ме­щал Пуб­лий Кор­не­лий Цетег, вхо­див­ший в семей­ный круг Сци­пи­о­нов (Liv. 39. 39. 15)168. Во-вто­рых, Сци­пи­он нару­шил тра­ди­цию, пред­пи­сы­вав­шую обви­ня­е­мым при­дер­жи­вать­ся опре­де­лен­ной мане­ры поведе­ния, внеш­не­го вида, цве­та и покроя одеж­ды. Сохра­ни­лось опи­са­ние поведе­ния Сер­вия Суль­пи­ция Галь­бы на про­цес­се 149 г. до н. э.: «Галь­ба ниче­го не воз­ра­жал на обви­не­ния, толь­ко умо­лял рим­ский народ о снис­хож­де­нии и со сле­за­ми на гла­зах вру­чал его забо­те сво­их детей, а так­же сына Гая Гал­ла; при­сут­ст­вие это­го сироты и его сле­зы вызва­ли необык­но­вен­ное сочув­ст­вие» (Br. 89—90). Катон пори­цал тех обви­ня­е­мых, что явля­лись на суд в окру­же­нии пла­чу­щих детей, жен и род­ст­вен­ниц (MF 199). Авл Гел­лий как о чем-то необыч­ном сооб­ща­ет о рим­ля­нине, кото­рый будучи обви­ня­е­мым, «не пере­стал брить боро­ды, носить свет­лую одеж­ду и не был в обыч­ном наряде обви­ня­е­мых» (3. 4. 1).

Поведе­ние Сци­пи­о­на пред­став­ля­ет собой пол­ную про­ти­во­по­лож­ность ука­зан­ной тра­ди­ции. Ливий пишет, что Сци­пи­он Афри­кан­ский «вызван­ный в суд, с боль­шой тол­пой дру­зей и кли­ен­тов про­шел посреди собра­ния и подо­шел к рост­рам» (38. 51. 6). Вале­рий Мак­сим сооб­ща­ет, что Сци­пи­он «под­нял­ся на рост­ры и воз­ло­жил на голо­ву венок три­ум­фа­то­ра» (3. 7. 1). О том, что Сци­пи­он увен­чал себя в день суда, упо­ми­на­ет так­же Плу­тарх (Reg. et im­per. apo­phegm. Scip. Mai. 10). Аппи­ан пишет о том, что Пуб­лий «явил­ся в суд в тор­же­ст­вен­ном оде­я­нии вме­сто жал­ко­го, вызы­ваю­ще­го состра­да­ние, какое наде­ва­ли под­суди­мые» (Syr. 39—40).

Види­мо, с ростр Сци­пи­он про­из­но­сит свою речь, кото­рая явля­ет­ся само­сто­я­тель­ным эле­мен­том его судеб­ной так­ти­ки. Отно­си­тель­но содер­жа­ния этой речи мне­ния антич­ных авто­ров рас­хо­дят­ся. Как пишет Поли­бий, «Пуб­лий вовсе не защи­щал­ся, и отве­чал толь­ко, что наро­ду рим­ско­му не подо­ба­ет слу­шать чьи бы то ни было наго­во­ры на Пуб­лия Кор­не­лия Сци­пи­о­на, ибо что осме­лят­ся гово­рить обви­ни­те­ли, ему обя­зан­ные тем, что могут гово­рить» (23. 14. 2—4). При­зна­вая досто­вер­ность это­го сооб­ще­ния, иссле­до­ва­те­ли, одна­ко, отме­ча­ют, что Поли­бий упу­стил один важ­ный момент, на кото­ром наста­и­ва­ют дру­гие антич­ные авто­ры: суд над Сци­пи­о­ном при­шел­ся на день бит­вы при Заме169. Поэто­му дове­рие вызы­ва­ет и инфор­ма­ция Авла Гел­лия, кото­рый при­во­дит сле­дую­щие сло­ва Сци­пи­о­на: «Я вспо­ми­наю, кви­ри­ты, что сего­дняш­ний день — это день, в кото­рый я одер­жал верх на зем­ле Афри­ки в вели­кой бит­ве над пуний­цем Ган­ни­ба­лом, злей­шим вра­гом вашей дер­жа­вы, и добыл вам мир и заме­ча­тель­ную победу. Так не будем же небла­го­дар­ны к богам; я думаю, мы оста­вим это­го без­дель­ни­ка [Невия] и отпра­вим­ся пря­мо на Капи­то­лий, где возда­дим бла­го­дар­ность Юпи­те­ру Все­бла­го­му и Вели­чай­ше­му» (4. 18. 3—4). Далее Гел­лий пишет, что поми­мо этих слов пере­да­ют и речь, про­из­не­сен­ную Сци­пи­о­ном, одна­ко мно­гие авто­ры счи­та­ют ее непо­д­лин­ной, хотя ту часть, кото­рую при­во­дит он, при­зна­ют все (4. 18. 6). Отча­сти сов­па­да­ет с изло­же­ни­ем Гел­лия рас­сказ Ливия, кото­рый пере­да­ет сле­дую­щий вари­ант речи Сци­пи­о­на: «Пле­бей­ские три­бу­ны и вы, кви­ри­ты! Ныне годов­щи­на с.83 того дня, когда я счаст­ли­во и бла­го­по­луч­но в откры­том бою сра­зил­ся в Афри­ке с Ган­ни­ба­лом и кар­фа­ге­ня­на­ми. А пото­му спра­вед­ли­во было бы оста­вить на сего­дня все тяж­бы и ссо­ры. Я отсюда сей­час же иду на Капи­то­лий покло­нить­ся Юпи­те­ру Все­бла­го­му Вели­чай­ше­му, Юноне, Минер­ве и про­чим богам, охра­ня­ю­щим Капи­то­лий и кре­пость, и воз­бла­го­да­рю их за то, что они мне и в этот день, и мно­го­крат­но в дру­гих слу­ча­ях дава­ли разум и силы достой­но слу­жить рес­пуб­ли­ке. И вы, кви­ри­ты, те, кому это не в тягость, пой­ди­те так­же со мною и моли­те богов, чтобы и впредь были у вас вожди, подоб­ные мне. Но моли­те об этом, лишь если прав­да, что ока­зы­вав­ши­е­ся мне вами с сем­на­дца­ти лет и до ста­ро­сти поче­сти все­гда опе­ре­жа­ли мой воз­раст, а я сво­и­ми подви­га­ми пре­вос­хо­дил ваши поче­сти» (38. 51. 7—11).

Обра­ща­ет на себя вни­ма­ние, что в пере­да­че Ливия акцен­ты смяг­че­ны (так, исче­за­ет упо­ми­на­ние о «без­дель­ни­ке» — обви­ни­те­ле), в свя­зи с чем ста­но­вят­ся менее замет­ны над­мен­ность и гру­бость Сци­пи­о­на, отчет­ли­во про­сту­паю­щие у Поли­бия и Гел­лия. Вер­сия Ливия явно откоррек­ти­ро­ва­на в выгод­ном для Сци­пи­о­на све­те. В дей­ст­ви­тель­но­сти, как пока­зы­ва­ет более аутен­тич­ная тра­ди­ция, пред­став­лен­ная Поли­би­ем и Гел­ли­ем, Сци­пи­о­ну был при­сущ ком­плекс ари­сто­кра­ти­че­ско­го пре­вос­ход­ства, кото­рый был харак­те­рен не толь­ко для Кор­не­ли­ев. Соглас­но Све­то­нию, пред­ста­ви­те­ли пат­ри­ци­ан­ской вет­ви Клав­ди­ев «в отно­ше­нии к наро­ду были так непри­ми­ри­мы и над­мен­ны, что даже под уго­лов­ным обви­не­ни­ем никто из них не уни­жал­ся до того, чтобы облечь­ся в тра­ур и про­сить граж­дан о снис­хож­де­нии; неко­то­рые в пере­бран­ках и рас­прях нано­си­ли побои даже пле­бей­ским три­бу­нам» (Tib. 2. 4). Вне зави­си­мо­сти от того, какая из при­веден­ных вер­сий нахо­дит­ся бли­же к истине, все они схо­дят­ся в одном: Сци­пи­он отка­зал­ся гово­рить по суще­ству обви­не­ния, о чем ясно пишет Поли­бий (23. 14. 2). Вме­сто это­го он пред­по­чел обра­тить­ся к пере­чис­ле­нию соб­ст­вен­ных заслуг перед Римом, что, по спра­вед­ли­во­му заме­ча­нию Д. Кина­ста ука­зы­ва­ет на его пре­тен­зии на осо­бое, исклю­чи­тель­ное место в общине170. Общей логи­ке дей­ст­вий Сци­пи­о­на под­чи­нен и его сле­дую­щий шаг, когда Пуб­лий в сопро­вож­де­нии тол­пы отпра­вил­ся на Капи­то­лий, а затем обо­шел все хра­мы на терри­то­рии горо­да, сорвав таким обра­зом судеб­ное заседа­ние (Po­lyb. 23. 14. 4; Liv. 38. 51. 12—14; Val. Max. 3. 7. 18).

Ито­ги про­цес­са 184 г. до н. э. пока­зы­ва­ют, что Сци­пи­он Афри­кан­ский, будучи вели­ким пол­ко­вод­цем, пока­зал себя сла­бым и недаль­но­вид­ным поли­ти­ком171. Хотя антич­ные авто­ры пишут о под­держ­ке дей­ст­вий Сци­пи­о­на рим­ским наро­дом, труд­но объ­яс­нить в этой свя­зи, поче­му сра­зу же после судеб­но­го заседа­ния Пуб­лий покида­ет Рим, не дожи­да­ясь исхо­да про­цес­са. Види­мо, в этом сле­ду­ет видеть не толь­ко фак­ти­че­ские при­зна­ние им сво­его пора­же­ния, но и свиде­тель­ство того, что реак­ция народ­но­го собра­ния на его дей­ст­вия мог­ла с.84 быть совер­шен­но иной, неже­ли та, о кото­рой сооб­ща­ет тра­ди­ция. Д. Кинаст в этой свя­зи пишет: «Было ли заслу­гой толь­ко Сци­пи­о­на то, что Ган­ни­бал был изгнан из Ита­лии? Не боро­лись ли столь же успеш­но с кар­фа­ге­ня­на­ми Фабий, Фуль­вий, Мар­целл? Раз­ве не отда­ли свою жизнь за Рим бес­чис­лен­ные рим­ские сол­да­ты? При­мер­но такой долж­на была быть реак­ция народ­но­го собра­ния на сло­ва Сци­пи­о­на, посколь­ку толь­ко так мож­но объ­яс­нить, поче­му вско­ре после это­го он поки­нул Рим…»172. Види­мо, опа­са­ясь повтор­но­го воз­буж­де­ния дела, Сци­пи­он уда­лил­ся в свое кам­пан­ское име­ние, рас­по­ло­жен­ное вбли­зи осно­ван­ной им коло­нии Литерн (Liv. 38. 53. 8; Plin. NH. 16. 234—235; Se­nec. Ep. 86. 1; Val. Max. 2. 10. 1—2). Хотя пре­бы­ва­ние в Литерне, быв­шем коло­ни­ей рим­ско­го пра­ва, не было изгна­ни­ем с юриди­че­ской точ­ки зре­ния, пси­хо­ло­ги­че­ски оно долж­но было вос­при­ни­мать­ся Пуб­ли­ем имен­но так. Вско­ре — веро­ят­но, в нача­ле 183 г. до н. э. — Сци­пи­он Афри­кан­ский умер.

Смерть Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го под­ве­ла чер­ту под пери­о­дом судеб­ных про­цес­сов 187—184 гг. до н. э. и одно­вре­мен­но была его логи­че­ским ито­гом. Как отме­ча­ет Н. Н. Тру­хи­на, «маги­ст­рат­ские спис­ки свиде­тель­ст­ву­ют, что судеб­ные про­цес­сы про­тив Пуб­лия и Луция Сци­пи­о­нов, воз­буж­ден­ные в 187—185 гг. до н. э., поло­жи­ли конец заси­лью прос­ци­пи­о­нов­ских лиц на выс­ших постах. В 80-е годы II в. до н. э. про­дол­жа­лось рефор­ми­ро­ва­ние выс­шей маги­ст­ра­ту­ры. В 181 г. до н. э. при под­держ­ке Като­на была при­ня­та lex Bae­bia — Cor­ne­lia de am­bi­tu. Этот закон был при­зван вос­пре­пят­ст­во­вать карье­рам соис­ка­те­лей, под­ку­пав­ших народ игра­ми и щед­ры­ми разда­ча­ми. В том же году пре­тор Марк Пина­рий Поска (или Рус­ка) пред­при­нял неудач­ную попыт­ку вве­сти воз­раст­ной ценз для маги­ст­ра­ту­ры (пре­гра­да для ско­ро­спе­лых карьер)… В 180 г. до н. э. при­ня­та lex Vil­lia an­na­lis, повто­рив­шая зако­но­про­ект Пина­рия. По наблюде­нию Момм­зе­на, с того же вре­ме­ни вхо­дит в прак­ти­ку двух­го­дич­ный пере­рыв меж­ду раз­лич­ны­ми сту­пе­ня­ми маги­ст­ра­ту­ры. Стре­ми­тель­ным воз­вы­ше­ни­ям моло­дых ноби­лей был поло­жен неко­то­рый пре­дел. Облег­чал­ся путь “новым людям”… Маги­ст­рат­ские спис­ки… пока­зы­ва­ют, что закон Вил­лия не озна­чал кру­ше­ние оли­гар­хи­че­ских поряд­ков — это было лишь неко­то­рое обузда­ние суще­ст­ву­ю­ще­го зла. Для нас он важен как пока­за­тель не победы, но направ­ле­ния като­нов­ской оппо­зи­ции 90—80-х годов»173.

Вни­ма­тель­ное изу­че­ние обо­зна­чен­но­го пери­о­да пока­зы­ва­ет, что сци­пи­о­нов­ские про­цес­сы были лишь частью широ­кой поли­ти­че­ской кам­па­нии про­тив груп­пи­ров­ки, сло­жив­шей­ся вокруг бра­тьев Сци­пи­о­нов. В самом общем виде могут быть выде­ле­ны сле­дую­щие ее эта­пы: (1) обви­не­ние Квин­та Мину­ция Тер­ма — (2) выбо­ры цен­зо­ров 189 г. до н. э. — (3) про­цесс про­тив Мания Аци­лия Глаб­ри­о­на — (4) обви­не­ние Гнея Ман­лия Воль­со­на — (5) выступ­ле­ние пле­бей­ских три­бу­нов Пети­ли­ев (Пети­лия?) — (6) судеб­ные про­цес­сы про­тив Луция Кор­не­лия Сци­пи­о­на и его лега­тов 187 г. до н. э. — (7) судеб­ный про­цесс про­тив Пуб­лия Кор­не­лия Сци­пи­о­на 184 г. до н. э. — (8) цен­зу­ра 184 г. до н. э. На то, что дан­ные акции име­ют систем­ный харак­тер, а не явля­ют­ся отра­же­ни­ем борь­бы отдель­ных маги­ст­ра­тов или кла­нов за власть и вли­я­ние в Риме, ука­зы­ва­ет ряд с.85 обсто­я­тельств. Во-пер­вых, в каче­стве объ­ек­та судеб­но­го пре­сле­до­ва­ния в пери­од 190—184 гг. до н. э. высту­па­ют лица, при­над­ле­жав­шие к поли­ти­че­ской груп­пи­ров­ке, воз­глав­ля­е­мой Сци­пи­о­ном Афри­кан­ским: Квинт Мину­ций Терм, Маний Аци­лий Глаб­ри­он, Гней Ман­лий Воль­сон, Луций Кор­не­лий Сци­пи­он, Авл Гости­лий Катон, Гай Фурий Аку­ле­он, и, нако­нец, сам Пуб­лий. Во-вто­рых, судеб­ные про­цес­сы про­тив Мания Аци­лия Глаб­ри­о­на, Гнея Ман­лия Воль­со­на и бра­тьев Сци­пи­о­нов про­яв­ля­ют такое сход­ство, что это наво­дит на мысль о суще­ст­во­ва­нии хоро­шо про­ду­ман­но­го сце­на­рия дис­креди­та­ции поли­ти­ков прос­ци­пи­о­нов­ской ори­ен­та­ции174. В-третьих, все ука­зан­ные выше собы­тия объ­еди­ня­ет фигу­ра Като­на Стар­ше­го, непо­сред­ст­вен­но­го их участ­ни­ка.

Види­мо, под непо­сред­ст­вен­ным руко­вод­ст­вом Като­на и была раз­ра­бота­на и про­веде­на поли­ти­че­ская кам­па­ния 190—184 гг. до н. э. Столь широ­кий ее раз­мах пока­зы­ва­ет, что в осно­ве сци­пи­о­нов­ских про­цес­сов лежа­ла не толь­ко борь­ба со Сци­пи­о­ном Афри­кан­ским как лич­но­стью, но и с той поли­ти­кой, что после­до­ва­тель­но про­во­ди­лась груп­пи­ров­кой, воз­глав­ля­е­мой им, на про­тя­же­нии несколь­ких деся­ти­ле­тий. Было бы боль­шим упро­ще­ни­ем счи­тать, что глав­ной дви­жу­щей силой судеб­ных про­цес­сов тех лет были лишь често­лю­би­вые пла­ны Като­на Стар­ше­го, стре­мив­ше­го­ся к дости­же­нию вер­шин поли­ти­че­ской карье­ры. Столк­но­ве­ние двух столь ярких лич­но­стей, как Катон Стар­ший и Сци­пи­он Афри­кан­ский, сво­ей внеш­ней сто­ро­ной зача­стую засло­ня­ет то обсто­я­тель­ство, что дан­ные лич­но­сти вопло­ща­ли в сво­ей дея­тель­но­сти две раз­но­на­прав­лен­ные линии обще­ст­вен­но­го раз­ви­тия Рима, обо­зна­чен­ные нами выше. В целом, оце­ни­вая сци­пи­о­нов­ские про­цес­сы, сле­ду­ет при­знать, что они пред­став­ля­ют собой чрез­вы­чай­но слож­ное пере­пле­те­ние глу­бо­ко лич­ных, субъ­ек­тив­ных момен­тов и объ­ек­тив­ных тен­ден­ций раз­ви­тия рим­ской ci­vi­tas, отра­жая одно­вре­мен­но и конъ­юнк­ту­ру поли­ти­че­ской жиз­ни того вре­ме­ни, и опре­де­лен­ные зако­но­мер­но­сти функ­ци­о­ни­ро­ва­ния тако­го соци­аль­но­го орга­низ­ма, как рим­ская граж­дан­ская общи­на.

Иссле­до­ва­те­ли неод­но­крат­но отме­ча­ли пара­докс антич­ной демо­кра­тии, когда обще­ство, порож­дая силь­ные и неза­ви­си­мые лич­но­сти, одно­вре­мен­но подав­ля­ло тех, чьи спо­соб­но­сти или устрем­ле­ния выхо­ди­ли за рам­ки «често­лю­би­вой посред­ст­вен­но­сти». При этом наи­бо­лее энер­гич­ные и ода­рен­ные граж­дане более пло­до­твор­но мог­ли про­явить себя за пре­де­ла­ми дося­гае­мо­сти сво­их сограж­дан. Оце­ни­вая лич­ность Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го, Г. С. Кна­бе пишет: «Ощу­ще­ние непра­во­мер­но­сти услож­нен­ной, слиш­ком яркой лич­но­сти, какой-то ее неесте­ствен­но­сти, гре­хов­но­сти ее отпа­де­ния от кол­лек­ти­ва была всю жизнь при­су­ще ему»175.

При­зна­вая спра­вед­ли­вость этих суж­де­ний, все же заме­тим, что, как пока­за­ла антич­ная исто­рия, обще­ство стре­ми­лось пода­вить, преж­де все­го, тот тип лич­но­сти, чьи талан­ты и энер­гия были посвя­ще­ны не дея­тель­но­сти во бла­го кол­лек­ти­ва, а направ­ле­ны на дости­же­ние лич­ных инте­ре­сов и удо­вле­тво­ре­ние пер­со­наль­ных потреб­но­стей, часто иду­щих враз­рез с потреб­но­стя­ми обще­ства. В ходе сци­пи­о­нов­ских про­цес­сов про­изо­шло столк­но­ве­ние двух выдаю­щих­ся лич­но­стей, одна из кото­рых созна­тель­но с.86 под­чи­ни­ла себя слу­же­нию общине, свои инте­ре­сы соиз­ме­ряя и разде­ляя с обще­ст­вен­ны­ми инте­ре­са­ми, тогда как дру­гая столь же осо­знан­но поста­ви­ла себя над кол­лек­ти­вом. Победа Като­на зако­но­мер­но накла­ды­ва­ет­ся на эпо­ху рас­цве­та граж­дан­ско­го обще­ства, лишь в усло­ви­ях кото­ро­го и было воз­мож­но фор­ми­ро­ва­ние подоб­но­го типа обще­ст­вен­но­го дея­те­ля. Явля­ясь пря­мым порож­де­ни­ем эпо­хи рас­цве­та граж­дан­ской общи­ны (неслу­чай­но, про­ти­во­сто­я­ние Като­на и Сци­пи­о­на вклю­ча­ет оппо­зи­цию нобиль — «новый чело­век»), Катон одно­вре­мен­но сво­ей дея­тель­но­стью спо­соб­ст­во­вал укреп­ле­нию ее усто­ев.

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 76Cic. Se­nect. 32; Liv. 36. 17. 1; Plut. Cat. Mai. 12; Front. Strat. 2. 4. 4.
  • 77Mom­msen Th. Op. cit. Bd. II. S. 694.
  • 78Тру­хи­на Н. Н. Поли­ти­ка и поли­ти­ки… С. 108.
  • 79Сохра­ни­лись фраг­мен­ты речей Като­на «Про­тив Квин­та Мину­ция Тер­ма о лож­ных сра­же­ни­ях» и «Про­тив Квин­та Мину­ция Тер­ма о деся­ти» (MF 58—60).
  • 80См. гл. 5—6 кни­ги Д. Кина­ста.
  • 81Frac­ca­ro P. Op. cit. P. 149; Mal­co­va­ti H. Ora­to­rum ro­ma­no­rum frag­men­ta. 2 ed. To­ri­no, 1955. P. 33—34.
  • 82Scul­lard H. Ro­man Po­li­tics… P. 137; Боб­ров­ни­ко­ва Т. А. Указ. соч. С. 164.
  • 83Тру­хи­на Н. Н. Поли­ти­ка и поли­ти­ки… С. 105.
  • 84Kie­nast D. Op. cit. S. 53.
  • 85Scul­lard H. Ro­man Po­li­tics… P. 136. Not. 4; Kie­nast D. Op. cit. S. 53.
  • 86См. напр.: Боб­ров­ни­ко­ва Т. А. Указ. соч. С. 163—164.
  • 87Тру­хи­на Н. Н. Поли­ти­ка и поли­ти­ки… С. 90; Боб­ров­ни­ко­ва Т. А. Указ. соч. С. 162.
  • 88Боб­ров­ни­ко­ва Т. А. Указ. соч. С. 164.
  • 89Боб­ров­ни­ко­ва Т. А. Указ. соч. С. 221—222. Прим. 38.
  • 90Боб­ров­ни­ко­ва Т. А. Указ. соч. С. 163.
  • 91Тру­хи­на Н. Н. Указ. соч. С. 90. В эти же дни почти одно­вре­мен­но в Рим всту­па­ют с ова­ци­ей Марк Фуль­вий Ноби­ли­ор и с три­ум­фом Пуб­лий Кор­не­лий Сци­пи­он Нази­ка.
  • 92Kie­nast D. Op. cit. S. 53.
  • 93MF 50: Cen­so­res qui pos­thac fiunt, for­mi­du­lo­sius at­que seg­nius at­que ti­mi­dius pro re pub­li­ca ni­ten­tur.
  • 94Scul­lard H. Ro­man Po­li­tics… P. 258.
  • 95Kie­nast D. Op. cit. S. 59.
  • 96Frac­ca­ro P. Ri­cer­che sto­riche e let­te­ra­rie sul­la cen­su­ra del 184/183 // Stu­di sto­ri­ci. 1910. № 3. P. 379.
  • 97Mal­co­va­ti H. Op. cit. P. 25, 28.
  • 98Gel­zer M. Op. cit. S. 121.
  • 99MF 43: Ri­di­bun­dum ma­gistra­tem ge­re­re, pau­cu­los ho­mi­nes, me­dioc­ri­cu­lum exer­ci­tam ob­riam du­ci.
  • 100Kie­nast D. Op. cit. S. 55.
  • 101Заме­тим лишь, что упо­ми­на­ние цен­зо­ров мог­ло быть про­сто фигу­рой речи, не соот­не­сен­ной с кон­крет­ны­ми пер­со­на­ли­я­ми.
  • 102Ср.: Боб­ров­ни­ко­ва Т. А. Указ. соч. С. 225—227. Прим. 43.
  • 103Тру­хи­на Н. Н. Поли­ти­ка и поли­ти­ки… С. 93.
  • 104Кна­бе Г. С. Указ. соч. С. 635.
  • 105Тру­хи­на Н. Н. Поли­ти­ка и поли­ти­ки… С. 93—94.
  • 106Боб­ров­ни­ко­ва Т. А. Указ. соч. С. 228—229. Прим. 51.
  • 107Боб­ров­ни­ко­ва Т. А. Указ. соч. С. 229—231.
  • 108Frac­ca­ro P. I pro­ces­si deg­li Sci­pio­ni // Stu­di sto­ri­ci. 1911. № 4. P. 217 ff; idem. An­co­ra sui pro­ces­si deg­li Sci­pio­ni // Athe­neum. 1939. (N. S.). 17. P. 3—26.
  • 109Kie­nast D. Op. cit. S. 61.
  • 110Haywood R. Op. cit. P. 166.
  • 111Тру­хи­на Н. Н. Поли­ти­ка и поли­ти­ки… С. 114.
  • 112Боб­ров­ни­ко­ва Т. А. Указ. соч. С. 229. Прим. 51.
  • 113Mom­msen Th. Die Sci­pio­nenpro­zes­se // Her­mes. 1866. Bd. I. H. 2. S. 166.
  • 114Frac­ca­ro P. I pro­ces­si… P. 277—278.
  • 115Scul­lard H. Ro­man Po­li­tics… P. 291.
  • 116Kie­nast D. Op. cit. S. 60.
  • 117Kie­nast D. Op. cit. S. 61.
  • 118Тру­хи­на Н. Н. Указ. соч. С. 163—165.
  • 119Кваш­нин В. А. Указ. соч. С. 76—85.
  • 120Kie­nast D. Op. cit. S. 60.
  • 121Kie­nast D. Op. cit. S. 61—62.
  • 122Kie­nast D. Op. cit. S. 63—64.
  • 123Kie­nast D. Op. cit. S. 61.
  • 124MF 79, 96, 98, 125, 173—174, 185, 201; Plut. Cat. Mai. 8—9.
  • 125Тру­хи­на Н. Н. Указ. соч. С. 94; Боб­ров­ни­ко­ва Т. А. Указ. соч. С. 230. Прим. 51.
  • 126Kie­nast D. Op. cit. S. 64.
  • 127Kie­nast D. Op. cit. S. 61.
  • 128Ливий Т. Исто­рия Рима от осно­ва­ния горо­да. М., 1994. Т. 3. С. 696. Прим. 153.
  • 129Haywood R. Op. cit. P. 126 f.
  • 130Боб­ров­ни­ко­ва Т. А. Указ. соч. С. 232—233. Прим. 51.
  • 131Боб­ров­ни­ко­ва Т. А. Указ. соч. С. 233.
  • 132Боб­ров­ни­ко­ва Т. А. Указ. соч. С. 231. Прим. 51.
  • 133Kie­nast D. Op. cit. S. 146. Anm. 57.
  • 134Тру­хи­на Н. Н. Поли­ти­ка и поли­ти­ки… С. 94; Боб­ров­ни­ко­ва Т. А. Указ. соч. С. 232.
  • 135Kon­rad C. F. Li­vius on the bet­ro­thal of Cor­ne­lia Grac­chi (38. 57. 7) // Phi­lo­lo­gus. 1989. Bd. 133. H. 1. P. 155—157.
  • 136Frac­ca­ro P. I pro­ces­si… P. 259.
  • 137Frac­ca­ro P. I pro­ces­si… P. 315; Scul­lard H. Sci­pio Af­ri­ca­nus… P. 296—297.
  • 138Тру­хи­на Н. Н. Поли­ти­ка и поли­ти­ки… С. 94.
  • 139Frac­ca­ro P. I pro­ces­si… P. 393; Kie­nast D. Op. cit. S. 65.
  • 140Ковалев С. И. Исто­рия Рима. Л., 1986. С. 271.
  • 141См.: Kie­nast D. Op. cit. S. 64.
  • 142Gell. 6 (7). 19. 8: …di­xit ne­quae mul­tam ir­ro­ga­tam Sci­pio­ni, sed dam­na­tum eum pe­cu­la­tus ob An­tio­chi­nam pe­cu­niam… Ср.: Kie­nast D. Op. cit. S. 146. Anm. 57.
  • 143Kie­nast D. Op. cit. S. 62.
  • 144Kie­nast D. Op. cit. S. 62—63.
  • 145Kie­nast D. Op. cit. S. 63.
  • 146Боб­ров­ни­ко­ва Т. А. Указ. соч. С. 171—174.
  • 147Kie­nast D. Op. cit. S. 63.
  • 148Kie­nast D. Op. cit. S. 64.
  • 149Тру­хи­на Н. Н. Поли­ти­ка и поли­ти­ки… С. 40—45, 114.
  • 150Боб­ров­ни­ко­ва Т. А. Указ. соч. С. 233. Прим. 51.
  • 151Kie­nast D. Op. cit. S. 65.
  • 152Ливий Т. Исто­рия Рима от осно­ва­ния горо­да. М., 1994. Т. 3. С. 697. Прим. 26.
  • 153Боб­ров­ни­ко­ва Т. А. Указ. соч. С. 230—232. Прим. 51.
  • 154Plin. N. H. 33. 138: Po­pu­lus Ro­ma­nus sti­pem spar­ge­re coe­pit Sp. Pos­tu­mio Q. Mar­cio cos. tan­ta abun­dan­tia pe­cu­niae erat, ut eam con­fer­ret L. Sci­pio­ni ex qua is lu­dos fe­cit.
  • 155Kie­nast D. Op. cit. S. 147. Anm. 60.
  • 156Kie­nast D. Op. cit. S. 148.
  • 157Frac­ca­ro P. I pro­ces­si… P. 394.
  • 158Ср.: Liv. 38. 56. 2; Cic. De orat. 2. 249; Val. Max. 3. 7. 1.
  • 159Po­lyb. 23. 14. 2; Plut. Reg. et im­per. apo­phegm. Scip. Mai. 10.
  • 160Kie­nast D. Op. cit. S. 66; Боб­ров­ни­ко­ва Т. А. Указ. соч. С. 172.
  • 161Боб­ров­ни­ко­ва Т. А. Указ. соч. С. 233. Прим. 51.
  • 162Kie­nast D. Op. cit. S. 66.
  • 163Da­vid J.—M. Le pat­ro­nat judi­ciaire au der­nier siec­le de la re­puq­li­que ro­mai­ne. Ro­ma, 1992. P. 424.
  • 164Ibid. P. 424—425 (пер. Г. С. Кна­бе).
  • 165Kie­nast D. Op. cit. S. 146. Anm. 57.
  • 166Точ­ная дата про­веде­ния послед­не­го сци­пи­о­нов­ско­го про­цес­са — неиз­вест­на. С уве­рен­но­стью мож­но гово­рить лишь о том, что нача­ло про­цес­са при­хо­дит­ся на вре­мя после 10 декаб­ря 185 г. до н. э., когда всту­пи­ли в долж­ность пле­бей­ские три­бу­ны. Сооб­ще­ние антич­ных авто­ров о том, что суд над Сци­пи­о­ном при­шел­ся на день бит­вы при Заме мало что про­яс­ня­ет, посколь­ку неиз­вест­на ее точ­ная дата (дати­ров­ки колеб­лют­ся от позд­ней вес­ны до зимы). Логи­ка собы­тий под­ска­зы­ва­ет, что суд дол­жен был состо­ять­ся где-то в про­ме­жут­ке меж­ду вступ­ле­ни­ем в долж­ность Мар­ка Невия и выбо­ра­ми цен­зо­ров — види­мо, вес­ной 184 г. до н. э. (Kie­nast D. Op. cit. S. 148. Anm. 61).
  • 167Тру­хи­на Н. Н. Поли­ти­ка и поли­ти­ки… С. 94.
  • 168Тру­хи­на Н. Н. Поли­ти­ка и поли­ти­ки… С. 107—108.
  • 169Боб­ров­ни­ко­ва Т. А. Указ. соч. С. 228. Прим. 51.
  • 170Kie­nast D. Op. cit. S. 67.
  • 171Ср.: Kie­nast D. Op. cit. S. 67; Тру­хи­на Н. Н. Поли­ти­ка и поли­ти­ки… С. 94—95.
  • 172Kie­nast D. Op. cit. S. 67.
  • 173Тру­хи­на Н. Н. Поли­ти­ка и поли­ти­ки… С. 95.
  • 174Kie­nast D. Op. cit. S. 53—56.
  • 175Кна­бе Г. С. Кор­не­лий Тацит: Вре­мя. Жизнь. Кни­ги. М., 1981. С. 111.
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1387643698 1303242327 1303308995 1406223008 1406223009 1406223010