Территория как фактор политогенеза у Саллюстия

с.140 В сочи­не­ни­ях Сал­лю­стия не раз гово­рит­ся о воз­ник­но­ве­нии государств (Cat. 2. 2; 6. 1—2; Iug. 17—19), одна­ко о терри­то­рии как тако­вой идёт речь доста­точ­но мало. Тем не менее её роль в поли­то­ге­не­зе в постро­е­ни­ях Сал­лю­стия всё же несо­мнен­на, одна­ко мало иссле­до­ва­на. Рас­смот­рим соот­вет­ст­ву­ю­щие слу­чаи.

«И вот вна­ча­ле (pri­us) одни цари […] раз­ви­ва­ли при­род­ный ум (in­ge­nium), дру­гие — тело (cor­pus). Тогда люди ещё жили не зная често­лю­бия, каж­дый был дово­лен сво­ей судь­бой. Но когда в Азии Кир, в Гре­ции лакеде­мо­няне и афи­няне нача­ли захва­ты­вать горо­да и поко­рять наро­ды (coe­pe­re ur­bis at­que na­tio­nes sub­ige­re), когда пово­дом к войне ста­ла жаж­да гос­под­ства, когда вели­чай­шую сла­ву усмат­ри­ва­ли в вели­чай­шей вла­сти, толь­ко тогда люди на осно­ва­нии соб­ст­вен­но­го опы­та и дея­тель­но­сти поня­ли, что на войне важ­нее все­го умст­вен­ные спо­соб­но­сти (in­ge­nium)», а не телес­ная сила — оппо­зи­ция, весь­ма зани­мав­шая Сал­лю­стия (Cat. 2. 1—2. Пер. В. О. Горен­штей­на с изме­не­ни­я­ми). Перед нами два эта­па, 1) когда вла­сти­те­ли ещё не зна­ли, чему отдать пре­по­чте­ние, и 2) когда они оце­ни­ли пре­иму­ще­ства in­ge­nium по срав­не­нию с cor­pus (Heldmann 1993. S. 29), и имен­но нача­ло заво­е­ва­ний, т. е. рас­ши­ре­ние терри­то­рии, игра­ет веду­щую роль в осо­зна­нии интел­лек­та над физи­че­ской силой, пус­кай сам Сал­лю­стий об этом и не гово­рит и пишет лишь о ur­bis at­que na­tio­nes (пер­вые — отсыл­ка к афи­ня­нам и спар­тан­цам, вто­рые — Киру: Ram­sey 2007. P. 59).

Несколь­ко иная ситу­а­ция в рас­ска­зе о воз­ник­но­ве­нии рим­ско­го государ­ства. Пер­вые оби­та­те­ли Рима жили в пре­де­лах город­ских стен (in una moe­nia con­ve­ne­re), бла­го­да­ря чему и ста­ли ci­vi­tas (Cat. 6. 1—2). Даль­ней­ше­му же про­цве­та­нию наряду с с.141 уве­ли­че­ни­ем чис­ла граж­дан и улуч­ше­ни­ем нра­вов спо­соб­ст­ву­ет, как на сей раз уже пря­мо ука­зы­ва­ет Сал­лю­стий, и рас­ши­ре­ние терри­то­рии (res eorum ci­vi­bus mo­ri­bus ag­ris auc­ta sa­tis pros­pe­ra sa­tis­que pol­lens vi­de­ba­tur (6. 3); при этом каж­дый из этих фак­то­ров может быть свя­зан с кон­крет­ным царём: ci­vi­bus — с Рому­лом, mo­ri­bus — Нумой Пом­пи­ли­ем, ag­ris — с Тул­лом Гости­ли­ем: Ram­sey 2007. P. 75). И когда соседи ста­ли завидо­вать бла­го­по­лу­чию рим­лян (in­vi­dia ex opu­len­tia or­ta est), то нача­ли совер­шать напа­де­ния на них (Cat. 6. 3—4). В этих вой­нах зака­ля­лась жаж­дав­шая сла­вы рим­ская моло­дёжь (7. 4—6), что, в свою оче­редь, вело res pub­li­ca к новым победам и eo ip­so к её укреп­ле­нию.

Одна­ко упо­ми­на­ет­ся рас­ши­ре­ние терри­то­рии и в свя­зи с новым эта­пом раз­ви­тия рим­ской общи­ны, а имен­но в свя­зи с её кри­зи­сом: «Когда государ­ство бла­го­да­ря усер­дию и спра­вед­ли­во­сти уве­ли­чи­лось (res pub­li­ca cre­vit), когда могу­ще­ст­вен­ные цари были побеж­де­ны в вой­нах, дикие пле­ме­на и мно­го­чис­лен­ные наро­ды поко­ре­ны силой, Кар­фа­ген, сопер­ник Рим­ской дер­жа­вы, раз­ру­шен до осно­ва­ния и все моря и стра­ны ока­за­лись доступ­ны победи­те­лям, то Фор­ту­на нача­ла сви­реп­ст­во­вать и всё нис­про­вер­гать» (10. 1. Пер. В. О. Горен­штей­на).

Обыч­но обра­ща­ют вни­ма­ние на раз­ру­ше­ние Кар­фа­ге­на как пово­рот­ный пункт в исто­рии Рима в пони­ма­нии Сал­лю­стия (Heldmann 1993. S. 75, 94; Ram­sey 2007. P. 84). Спо­рить здесь в общем не при­хо­дит­ся, ибо это един­ст­вен­ное кон­крет­ное собы­тие в упо­мя­ну­том ряду, и всё же нель­зя не заме­тить, что начи­на­ет Сал­лю­стий пере­чис­ле­ние имен­но с рас­ши­ре­ния res pub­li­ca. Одна­ко он не при­хо­дит к тому выво­ду, кото­рый оче­виден для исто­ри­ков ново­го и новей­ше­го вре­ме­ни: «Город­ская общи­на Рима сама взо­рва­ла себя сво­им неесте­ствен­ным рас­ши­ре­ни­ем» (Момм­зен 1994. С. 276). Для него это лишь обсто­я­тель­ство, в нача­ле спо­соб­ст­ву­ю­щее про­цве­та­нию государ­ства, а здесь ока­зы­ваю­ще­е­ся в ряду успе­хов, кото­рые, одна­ко, несмот­ря на все обес­пе­чи­вае­мые ими пре­иму­ще­ства, не в состо­я­нии пред­от­вра­тить надви­гаю­щий­ся кри­зис. Срав­ним фор­му­ли­ров­ку это­го тези­са в про­ло­ге к His­to­riae:

с.142 «Рим­ское государ­ство достиг­ло наи­боль­ше­го могу­ще­ства (res Ro­ma­na plu­ri­mum im­pe­rio va­luit) в кон­суль­ство Сер­вия Суль­пи­ция и Мар­ка Мар­цел­ла, когда была поко­ре­на вся Гал­лия, лежа­щая по сю сто­ро­ну Рей­на и меж­ду нашим морем и оке­а­ном, за исклю­че­ни­ем мест, недо­ступ­ных из-за болот. Одна­ко наи­луч­шие нра­вы и наи­боль­шее согла­сие (op­ti­mis autem mo­ri­bus et ma­xi­ma con­cor­dia) сре­ди рим­ско­го наро­да были за вре­мя меж­ду вто­рой и послед­ней вой­ной с Кар­фа­ге­ном» (Hist. I. 11 M. Пер. В. С. Соко­ло­ва). Здесь хро­но­ло­гия несколь­ко сме­ща­ет­ся: с одной сто­ро­ны, нача­ло паде­ния рим­ских нра­вов дати­ру­ет­ся, как и в Cat. 10. 1, паде­ни­ем Кар­фа­ге­на, но с дру­гой — срав­не­ние пред­ла­га­ет­ся с состо­я­ни­ем на 51 г. до н. э., после поко­ре­ния Цеза­рем Гал­лии (Sy­me 1964. P. 192). При этом ука­зы­ва­ют­ся кон­крет­ные гра­ни­цы res Ro­ma­na, но её рас­ши­ре­ние не ведёт к улуч­ше­нию нра­вов и согла­сию меж­ду граж­да­на­ми, а имен­но это, по мыс­ли писа­те­ля, и явля­ет­ся опо­рой истин­но­го, а не внеш­не­го могу­ще­ства государ­ства.

Весь­ма инте­ре­сен терри­то­ри­аль­ный фак­тор при­ме­ни­тель­но к Нуми­дии. Сал­лю­стий пишет, что в Север­ную Афри­ку в неза­па­мят­ные вре­ме­на при­бы­ли пер­сы, мидий­цы и армяне. Пер­сы же нача­ли заво­ё­вы­вать бли­жай­шие к Кар­фа­ге­ну зем­ли, т. е. Нуми­дию, и овла­де­ли в ито­ге боль­шею частью внут­рен­них рай­о­нов Афри­ки (Af­ri­cae pars in­fe­rior ple­ra­que), тогда как дру­гие афри­кан­ские зем­ли захва­ти­ли мав­ры, чей народ воз­ник в резуль­та­те сли­я­ния ливий­цев с приш­лы­ми армя­на­ми и мидий­ца­ми. При этом пер­сы, впо­след­ст­вии обрет­шие имя нуми­дий­цев, пре­взо­шли мав­ров доб­ле­стью (Iug. 18. 4—12). Весь­ма веро­ят­но, что пре­вос­ход­ство это обу­слов­ле­но в гла­зах Сал­лю­стия поми­мо про­че­го тем, что терри­то­рия их уда­ле­на от моря, бла­го­да­ря чему они ока­зы­ва­ют­ся в силу гео­гра­фи­че­ско­го поло­же­ния заво­ё­ван­ных ими терри­то­рий избав­ле­ны от мор­ской тор­гов­ли с её вред­ны­ми для нра­вов послед­ст­ви­я­ми, от чего пред­у­преж­дал ещё Пла­тон (Legg. 704a—705b; Morstein-Marx 2001. P. 182—184).

Эта идея отра­жа­ет­ся и в рас­ска­зе о разде­ле Нуми­дий­ско­го цар­ства сенат­ской комис­си­ей, яко­бы под­куп­лен­ной Югур­той, меж­ду ним и Адгер­ба­лом: ему доста­ёт­ся сосед­няя с Мавре­та­ни­ей (т. е. запад­ная) часть Нуми­дии, оха­рак­те­ри­зо­ван­ная как ag­ro vi­ris­que opu­len­tior. Адгер­ба­лу же отхо­дит терри­то­рия, луч­шая лишь на пер­вый взгляд, бога­тая гава­ня­ми и стро­е­ни­я­ми — с.143 spe­cie quam usu po­tio­rem, quae por­tuo­sior et aedi­fi­ciis ma­gis (Iug. 16. 5).

Вновь воз­ни­ка­ет тема мор­ской тор­гов­ли — Адгер­ба­лу доста­лись гава­ни. Неуди­ви­тель­но, что Сал­лю­стий назы­ва­ет зем­ли, ото­шед­шие Адгер­ба­лу, луч­ши­ми лишь «по види­мо­сти» — то, что мож­но счесть пре­иму­ще­ст­вом, на деле, по мыс­ли авто­ра, явля­ет­ся недо­стат­ком, посколь­ку жите­ли внут­рен­них рай­о­нов более вынос­ли­вы (Sall. Iug. 89. 7—8). И имен­но такие люди и ока­за­лись под вла­стью Югур­ты — надо думать, это и под­ра­зу­ме­вал Сал­лю­стий, харак­те­ри­зуя вла­де­ния послед­не­го как vi­ris opu­len­tior, и лёг­кая победа Югур­ты над Адгер­ба­лом под­твер­жда­ет подоб­ный ход мыс­ли. С одной сто­ро­ны, могу­ще­ство обес­пе­чи­ва­вет­ся не мате­ри­аль­ны­ми ресур­са­ми, а каче­ства­ми людей (Morstein-Marx 2001. P. 183—185), но, с дру­гой, сами эти каче­ства обу­слов­ли­ва­ют­ся харак­те­ром терри­то­рии, на кото­рой они живут.

И, нако­нец, один из самых любо­пыт­ных экс­кур­сов у Сал­лю­стия — леген­да о бра­тьях Филе­нах в 79-й гла­ве «Югур­тин­ской вой­ны». Дол­гие годы меж­ду Кар­фа­ге­ном и Кире­ной шла вой­на, кото­рую было реше­но пре­кра­тить, отпра­вив послов и уста­но­вив линию гра­ни­цы там, где они встре­тят­ся. Одна­ко пуний­ские пред­ста­ви­те­ли бра­тья Филе­ны про­шли гораздо даль­ше, чем ожи­да­ли кирен­ские деле­га­ты, и послед­ние обви­ни­ли кар­фа­ге­нян, буд­то те вышли в путь рань­ше уста­нов­лен­но­го сро­ка и согла­ша­лись при­знать гра­ни­цей место, где они встре­ти­лись с Филе­на­ми, если послед­ние согла­сят­ся дать зарыть себя в зем­лю живы­ми. Пуний­цы при­ня­ли эти усло­вия и ценой соб­ст­вен­ной жиз­ни обес­пе­чи­ли инте­ре­сы государ­ства. На месте их гибе­ли были соору­же­ны алта­ри, обо­зна­чив­шие кирен­ско-кар­фа­ген­скую гра­ни­цу и уве­ко­ве­чив­шие память о самоот­вер­жен­ных Филе­нах.

Здесь, как видим, терри­то­рия игра­ет важ­ней­шую роль в изло­же­нии — имен­но из-за того, чтобы оста­вить за сво­им оте­че­ст­вом как мож­но боль­ше зем­ли, и отда­ют жиз­ни герои, имен­но обла­да­ние ею в цен­тре сюже­та. При этом, одна­ко, ска­за­но (Iug. 79. 3), что это не пло­до­род­ный край, а «пес­ча­ная рав­ни­на» (ager ha­re­no­sus), что обра­зу­ет явный кон­траст с преды­ду­щей фра­зой о про­цве­та­нии и богат­стве Кире­ны (79. 2: Cy­re­nen­ses quo­que mag­ni at­que opu­len­ti fue­re, ср. 75. 1 (op­pi­dum mag­num at­que opu­len­tum); Koes­ter­mann 1971. S. 278). Ины­ми сло­ва­ми, речь идёт не о мате­ри­аль­ных выго­дах, а о пре­сти­же (хотя пря­мо об этом не гово­рит­ся), что воз­вы­ша­ет подвиг Филе­нов и само­му кон­флик­ту с.144 при­да­ёт почти эпи­че­ский харак­тер. Это яркий при­мер про­ти­во­сто­я­ния харак­те­ров, демон­стри­ру­ю­щий силу духа победи­те­лей, а имен­но высо­кий дух являл­ся осно­вой бла­го­ден­ст­вия государ­ства в гла­зах Сал­лю­стия (и не его одно­го) — dux at­que im­pe­ra­tor vi­tae mor­ta­lium ani­mus est (Iug. 1. 3).

Под­ведём ито­ги. О терри­то­рии как тако­вой Сал­лю­стий пишет неча­сто, хотя важ­ность терри­то­ри­аль­но­го фак­то­ра для него оче­вид­на, что мы можем наблюдать на при­ме­рах «этно­ге­не­за» нуми­дий­цев и разде­ла Нуми­дии меж­ду Адгер­ба­лом и Югур­той. Под­ра­зу­ме­ва­ет­ся поло­жи­тель­ная роль борь­бы за новые зем­ли в дав­ние вре­ме­на, посколь­ку она спобст­во­ва­ла осо­зна­нию пре­вос­ход­ства in­ge­nium над cor­pus. А вот Риму терри­то­ри­аль­ный рост в конеч­ном счё­те не при­но­сит сча­стья, посколь­ку он не в силах пред­от­вра­тить раздор меж­ду граж­да­на­ми, и не муд­ре­но, ибо при­об­ре­те­ние новых земель не спо­соб­ст­ву­ет раз­ви­тию у рим­лян поло­жи­тель­ных нрав­ст­вен­ных качеств. Терри­то­рия ока­зы­ва­ет­ся в поло­же­нии cor­pus, кото­рый бес­си­лен про­тив in­ge­nium и ani­mus.

ЛИТЕРАТУРА

Момм­зен Т. Исто­рия Рима. Т. II. СПб., 1994.

Heldmann K. Sal­lust über die rö­mi­sche Wel­therr­schaft. Eine Ge­schichtsmo­dell in Ca­ti­li­na und sei­ne Tra­di­tion in der hel­le­nis­ti­schen His­to­rio­gra­phie. Stuttgart, 1993.

Koes­ter­mann E. Kom­men­tar // Sal­lus­tius Cris­pus. Bel­lum Iugur­thi­num. Hei­del­berg, 1971. S. 23—389.

Morstein-Marx R. The Myth of Nu­mi­dian Ori­gins in Sal­lusts Af­ri­can Ex­cur­sus (Iugur­tha 17. 7—18. 12) // Ame­ri­can Jour­nal of Phi­lo­lo­gy. Vol. 122. 2001. P. 179—200.

Ram­sey J. T. Sal­lust’s Bel­lum Ca­ti­li­nae. Ox­ford, 2007.

Sy­me R. Sal­lust. Ber­ke­ley; Los An­ge­les; Lon­don, 1964.