История римского права

Часть II. История гражданского права

Глава VIII. История обязательств

с.396 307

A. ОБЯЗАТЕЛЬСТВА ИЗ ДОГОВОРОВ

§ 66. 1) Кон­трак­ты вер­баль­ные

Sti­pu­la­tio

Кон­трак­та­ми вер­баль­ны­ми, как было уже ска­за­но, назы­ва­ют­ся дого­во­ры, обя­зы­ваю­щая сила кото­рых заклю­ча­ет­ся в про­из­не­се­нии неко­то­рой сло­вес­ной фор­му­лы (ver­bis contra­hi­tur). К этой груп­пе кон­трак­тов отно­сят­ся три дого­во­ра: spon­sio или sti­pu­la­tio, jura­ta ope­ra­rum pro­mis­sio и do­tis dic­tio. Два послед­них дого­во­ра с.397 (клят­вен­ное обе­ща­ние воль­ноот­пу­щен­ни­ка патро­ну при осво­бож­де­нии и уста­нов­ле­ние при­да­но­го) не име­ли осо­бен­но­го зна­че­ния; напро­тив, sti­pu­la­tio во всей систе­ме рим­ских обя­за­тельств зани­ма­ет пер­вое место.

Про­ис­хож­де­ние ее назва­ния было уже неяс­но для самих рим­ских юри­стов: «spon­sio» выво­дит­ся то из того, что здесь долж­ник «sua spon­te pro­mi­sit»¹, то из гре­че­ско­го сло­ва «σπον­δαί» — жерт­вен­ное воз­ли­я­ние, а потом — мир, дого­вор; «sti­pu­la­tio» — то из сло­ва «stips», моне­та, то из «sti­pu­lum» = fir­mum², то из сло­ва «sti­pu­la» = fes­tu­ca = vin­dic­ta. Как бы то ни было, но уже из этой неяс­но­сти назва­ния для самих рим­лян мож­но заклю­чить об очень древ­нем про­ис­хож­де­нии это­го дого­во­ра. Выше, одна­ко, было уже ука­за­но, что эту древ­ность нель­зя отно­сить к эпо­хе зако­нов XII таб­лиц; если spon­sio в это вре­мя суще­ст­во­ва­ла, то она еще не име­ла юриди­че­ско­го харак­те­ра. Но она суще­ст­ву­ет уже задол­го до уста­нов­ле­ния фор­му­ляр­но­го про­цес­са, и пото­му вре­мя ее воз­ник­но­ве­ния долж­но быть отне­се­но к пер­вой поло­вине рес­пуб­ли­ки.

— ее заклю­че­ние

Заклю­ча­ет­ся spon­sio или sti­pu­la­tio в фор­ме уст­но­го вопро­са креди­то­ра и отве­та долж­ни­ка, напри­мер: «Cen­tum mi­hi da­ri spon­des?» — «Spon­deo»; «Do­mum mi­hi aedi­fi­ca­re pro­mit­tis?» — «Pro­mit­to»³ (Gai. III. 92 и сл.). При этом выра­же­ние «Spon­des — spon­deo» употреб­ля­ет­ся толь­ко меж­ду ci­ves ro­ma­ni, и тогда дого­вор назы­ва­ет­ся spon­sio; с пере­гри­на­ми же дого­вор может быть заклю­чен и в дру­гих выра­же­ни­ях (pro­mit­tis — pro­mit­to, da­bis — da­bo, fa­cies — 308 fa­ciam и т. д.), даже не на латин­ском язы­ке (напр., по-гре­че­ски: δώ­σεις — δώ­σω и т. д.), и тогда дого­вор назы­ва­ет­ся sti­pu­la­tio; но в даль­ней­шем ника­кой юриди­че­ской раз­ни­цы меж­ду spon­sio и sti­pu­la­tio нет.

— про­ис­хож­де­ние

Каким обра­зом появи­лась эта фор­ма дого­во­ра в Риме — этот вопрос и доныне оста­ет­ся спор­ным, вызы­вая самые раз­но­об­раз­ные гипо­те­зы⁴. Сави­ньи выска­зал пред­по­ло­же­ние, что sti­pu­la­tio вырос­ла из ne­xum путем ослаб­ле­ния риту­а­ла и уси­ле­ния сло­вес­но­го эле­мен­та; но это пред­по­ло­же­ние не встре­ти­ло сочув­ст­вия: ne­xum и с.398 sti­pu­la­tio неко­то­рое вре­мя суще­ст­во­ва­ли рядом. М. Фогт (M. Voigt) счи­та­ет sti­pu­la­tio заим­ст­во­ва­ни­ем из обы­ча­ев лати­нян, а Гир­тан­нер (Gir­tan­ner) пыта­ет­ся объ­яс­нить spon­sio ана­ло­ги­ей с ro­ga­tio зако­на перед народ­ным собра­ни­ем (тоже — вопрос и ответ). Наи­боль­шим рас­про­стра­не­ни­ем, одна­ко, поль­зу­ет­ся гипо­те­за сакраль­но­го про­ис­хож­де­ния (выска­зан­ная впер­вые Гуш­ке [Hu­schke], но затем подроб­нее обос­но­ван­ная Дан­цем [Danz]): spon­sio пер­во­на­чаль­но была клят­вой, посред­ст­вом кото­рой обе­щав­ший что-либо под­твер­ждал свое обе­ща­ние; тогда spon­sio поль­зо­ва­лась толь­ко сакраль­ной охра­ной. Мало-пома­лу, одна­ко, с посте­пен­ным паде­ни­ем сакраль­но­го авто­ри­те­та, центр тяже­сти все более и более пере­но­сил­ся на сло­вес­ный эле­мент клят­вы, а самая клят­ва опус­ка­лась. Вме­сте с тем свет­ское пра­во взя­ло spon­sio под свою защи­ту. В новей­шее вре­мя вопрос о про­ис­хож­де­нии sti­pu­la­tio сно­ва ожи­вил­ся бла­го­да­ря тому же Мит­тей­су (Mit­teis), кото­рый под­нял зано­во и вопрос о ne­xum. По мне­нию Мит­тей­са, spon­sio вырос­ла из пору­чи­тель­ства, из инсти­ту­та va­des. Va­di­mo­nium уста­нав­ли­ва­лось так­же в фор­ме вопро­са и отве­та, при­чем имен­но пору­чи­тель назы­вал­ся в более ран­нее вре­мя spon­sor; поз­же было поз­во­ле­но само­му долж­ни­ку быть, так ска­зать, сво­им соб­ст­вен­ным пору­чи­те­лем, и тогда-то воз­ник­ла та spon­sio, кото­рую мы затем встре­ча­ем.

Несмот­ря на все ост­ро­умие этой послед­ней гипо­те­зы, едва ли, одна­ко, с ней мож­но согла­сить­ся: как имен­но уста­нав­ли­ва­лось в древ­но­сти va­di­mo­nium, на этот счет мы несо­мнен­ных дан­ных не име­ем, да и сама связь spon­sio с va­di­mo­nium, как со сво­им исклю­чи­тель­ным источ­ни­ком, не дока­за­на. С дру­гой сто­ро­ны, обы­чай под­креп­лять обе­ща­ния клят­вой в ста­ри­ну несо­мне­нен, при­чем, по свиде­тель­ству древ­них, эти клят­вен­ные обе­ща­ния назы­ва­лись имен­но spon­sio (см. Fes­tus v. spon­de­re). При таких усло­ви­ях самым есте­ствен­ным пред­по­ло­же­ни­ем кажет­ся воз­ник­но­ве­ние spon­sio из этих древ­них клят­вен­ных обе­ща­ний (Жирар (Gi­rard), Юве­лен (Hu­ve­lin) и др.).

Осво­бо­див­шись от сво­ей сакраль­ной обо­лоч­ки, spon­sio ока­за­лась в силу сво­ей про­стоты при­год­ной и для обо­рота пере­гри­нов, и, таким обра­зом, рядом с цивиль­ной фор­мой spon­sio появи­лась фор­ма juris gen­tium в виде sti­pu­la­tio. Быть может, даже фор­ма, 309 ана­ло­гич­ная этой послед­ней, и само­сто­я­тель­но воз­ник­ла в пере­грин­ском обо­ро­те (при­бли­зи­тель­но таким же путем), и в этом часть исти­ны, заклю­чаю­ща­я­ся в уче­нии М. Фог­та.

— юриди­че­ская сила

На осно­ва­нии sti­pu­la­tio воз­ни­ка­ет обя­за­тель­ство стро­го одно­сто­рон­нее: креди­тор — толь­ко креди­тор и долж­ник — толь­ко долж­ник. В этом сход­ство sti­pu­la­tio с обя­за­тель­ства­ми ста­ро­го с.399 цивиль­но­го пра­ва (ne­xum, обя­за­тель­ство из le­ga­tum). Далее, это обя­за­тель­ство stric­ti juris: креди­тор может тре­бо­вать толь­ко того, что было обе­ща­но, без вся­ких допол­не­ний; он не может тре­бо­вать ни воз­ме­ще­ния убыт­ков, про­ис­шед­ших от неис­пол­не­ния, ни про­цен­тов. С дру­гой сто­ро­ны, обя­за­тель­ство из sti­pu­la­tio есть обя­за­тель­ство абстракт­ное: оно воз­ни­ка­ет толь­ко вслед­ст­вие того, что на вопрос креди­то­ра долж­ник отве­тит «spon­deo»; поче­му он дал такой ответ — это для sti­pu­la­tio без­раз­лич­но, и ссы­лать­ся на те или дру­гие отно­ше­ния, при­вед­шие к sti­pu­la­tio, — на т. н. cau­sa, — ни креди­тор, ни долж­ник не впра­ве.

Если неко­то­рые чер­ты род­нят sti­pu­la­tio с обя­за­тель­ства­ми ста­ро­го пра­ва, то при­над­леж­ность ее к ново­му слою обна­ру­жи­ва­ет­ся глав­ным обра­зом в том, что она не име­ет уже непо­сред­ст­вен­ной испол­ни­тель­ной силы. В слу­чае неис­пол­не­ния креди­тор не может пря­мо при­сту­пить к ma­nus injec­tio, а дол­жен пред­ва­ри­тель­но предъ­явить иск и полу­чить в свою поль­зу при­го­вор. Таким иском, веро­ят­но, в самое ран­нее вре­мя была le­gis ac­tio sac­ra­men­to in per­so­nam, но затем эта фор­ма была заме­не­на le­gis ac­tio per con­dic­tio­nem, при­чем, по свиде­тель­ству Гая, это было сде­ла­но дву­мя зако­на­ми: lex Si­lia — для того слу­чая, когда пред­ме­том обе­ща­ния была опре­де­лен­ная денеж­ная сум­ма (de cer­ta pe­cu­nia; веро­ят­но, это был вооб­ще древ­ней­ший слу­чай spon­sio), и lex Cal­pur­nia — для исков de alia cer­ta re, о вся­кой дру­гой опре­де­лен­ной вещи («Ser­vum Sti­chum da­re spon­des? — Spon­deo»⁵). По-види­мо­му, поз­же все­го нашла себе при­зна­ние spon­sio на дей­ст­вия с неопре­де­лен­ною зара­нее цен­но­стью («do­mum aedi­fi­ca­re»⁶ и т. п.). С пере­хо­дом к фор­му­ляр­но­му про­цес­су иск из sti­pu­la­tio осу­ществля­ет­ся в виде фор­му­лы stric­ti juris, при­чем этот иск носит назва­ние con­dic­tio cer­tae pe­cu­niae, если дело идет об опре­де­лен­ной денеж­ной сум­ме, con­dic­tio tri­ti­ca­ria, если дело идет de alia cer­ta re⁷ (tri­ti­ca­ria от сло­ва tri­ti­cum, хлеб — наи­бо­лее частый объ­ект sti­pu­la­tio с опре­де­лен­ной вещью: «Cen­tum mo­dios tri­ti­ci da­re spon­des? — Spon­deo»⁸), или, нако­нец, ac­tio ex sti­pu­la­tu, если пред­ме­том sti­pu­la­tio было какое-либо иное дей­ст­вие.

с.400 Бла­го­да­ря чрез­вы­чай­ной про­сто­те и гиб­ко­сти сво­ей фор­мы, sti­pu­la­tio ско­ро при­об­ре­ла широ­кое рас­про­стра­не­ние: любое содер­жа­ние мог­ло быть обле­че­но в фор­му вопро­са и отве­та. Вме­сте с тем, эта фор­ма в высо­кой сте­пе­ни облег­ча­ла и дока­зы­ва­ние дол­га в про­цес­се: для обос­но­ва­ния иска доста­точ­но было толь­ко дока­зать факт sti­pu­la­tio. Понят­но поэто­му, что sti­pu­la­tio сохра­ни­ла свое пер­вое место в кон­тракт­ной систе­ме 310 даже после того, как полу­чи­ли при­зна­ние все дру­гие кон­трак­ты — кон­сен­су­аль­ные, реаль­ные и т. д.: во мно­гих отно­ше­ни­ях она пред­став­ля­ла для дело­вых людей неза­ме­ни­мые удоб­ства (вро­де совре­мен­но­го век­се­ля). Часто ради этих удобств (дока­зы­ва­ния, стро­го­сти иска и т. д.) сто­ро­ны и дру­гие обя­за­тель­ства (напри­мер, долг из куп­ли-про­да­жи) пре­вра­ща­ли в обя­за­тель­ство сти­пу­ля­ци­он­ное (no­va­tio), — совер­шен­но так же, как в наше вре­мя обле­ка­ют в фор­му век­се­ля. И мож­но даже опре­де­лить sti­pu­la­tio в этом отно­ше­нии как уст­ный век­сель.

Позд­ней­шие изме­не­ния:
— ослаб­ле­ние сло­вес­ной фор­мы и уси­ле­ние зна­че­ния пись­мен­ных cau­tio­nes

Но при­ме­ня­ясь в тече­ние дол­го­го вре­ме­ни, sti­pu­la­tio, конеч­но, не оста­лась без неко­то­рых, и при­том доволь­но суще­ст­вен­ных, изме­не­ний. Важ­ней­шие из них состо­ят в сле­дую­щем.

a) Преж­де все­го, с тече­ни­ем вре­ме­ни наблюда­ет­ся ослаб­ле­ние тре­бо­ва­ний, предъ­яв­ля­е­мых к уст­ной фор­ме sti­pu­la­tio. Обыч­ные в преж­нее вре­мя выра­же­ния: «spon­des-spon­deo», «pro­mit­tis-pro­mit­to» и т. д. с их непре­мен­ным соот­вет­ст­ви­ем друг дру­гу пере­ста­ют рас­смат­ри­вать­ся как юриди­че­ская необ­хо­ди­мость. Уль­пи­ан уже при­зна­ет дей­ст­ви­тель­ной sti­pu­la­tio, при кото­рой на вопрос «da­bis?» долж­ник отве­тит «quid­ni» — т. е., «поче­му бы нет?» (fr. 1. 2 D. 45. 1). Он отри­ца­ет толь­ко воз­мож­ность отве­та кив­ком голо­вы. Импе­ра­тор Лев в ука­зе 472 г. санк­ци­о­ни­ру­ет в каче­стве sti­pu­la­tio­nes вся­кие вер­баль­ные согла­ше­ния, в каких бы выра­же­ни­ях они ни совер­ша­лись (c. 10 C. 8. 37: «qui­bus­cum­que ver­bis»). Все это, конеч­но, облег­ча­ет заклю­че­ние sti­pu­la­tio, но, с дру­гой сто­ро­ны, зату­ше­вы­ва­ет гра­ни­цу, отде­ля­ю­щую ее от кон­трак­тов кон­сен­су­аль­ных и даже от pac­ta nu­da.

К это­му при­вхо­дит обсто­я­тель­ство дру­го­го рода. Уже очень рано для того, чтобы еще боль­ше облег­чить дока­зы­ва­ние sti­pu­la­tio, ста­ли после ее уст­но­го совер­ше­ния состав­лять пись­мен­ный доку­мент — т. н. cau­tio — о про­ис­шед­шем, напри­мер: «Ti­tius scrip­si me ac­ce­pis­se a Pub­lio Mae­vio quin­de­cim mu­tua, et haec quin­de­cim pro­ba rec­te da­ri ca­len­dis fu­tu­ris sti­pu­la­tus est P. Mae­vius, с.401 spo­pon­di ego L. Ti­tius»⁹. Такой пись­мен­ный доку­мент само­сто­я­тель­ной обя­зы­ваю­щей силы не имел; долж­ник мог сво­бод­но дока­зы­вать, что уст­ной sti­pu­la­tio все-таки не было и пото­му он не обя­зан. С тече­ни­ем вре­ме­ни, одна­ко, воз­ни­ка­ет уже пред­по­ло­же­ние в поль­зу истин­но­сти доку­мен­та («quod si scrip­tum fue­rit instru­men­to pro­mi­sis­se ali­quem, pe­rin­de ha­be­tur, at­que si in­ter­ro­ga­tio­ne prae­ce­den­te res­pon­sum sit»¹⁰ — Pau­li sent. 5. 7. 2), при­чем посте­пен­но это пред­по­ло­же­ние при­об­ре­та­ет все более и более неоспо­ри­мую силу: дока­зы­вать при налич­но­сти пись­мен­но­го доку­мен­та несо­вер­ше­ние уст­ной sti­pu­la­tio доз­во­ля­ет­ся толь­ко одним путем — имен­но уста­нов­ле­ни­ем того фак­та, что в этот день креди­тор и долж­ник не были в одном горо­де (c. 14. 2. C. 8. 37). Вслед­ст­вие это­го прак­ти­че­ский инте­рес пере­но­сит­ся имен­но на эту пись­мен­ную cau­tio, а уст­ная sti­pu­la­tio часто вовсе не совер­ша­ет­ся, и в таких слу­ча­ях sti­pu­la­tio как бы при­об­ре­та­ет 311 харак­тер кон­трак­та лите­раль­но­го. Но при­нуди­тель­ную силу дока­за­тель­ства нель­зя сме­ши­вать с суще­ст­вом; несмот­ря на затем­не­ние гра­ни­цы и с этой сто­ро­ны, sti­pu­la­tio в осно­ве сво­ей оста­ет­ся и в пра­ве Юсти­ни­а­на кон­трак­том вер­баль­ным: она будет дей­ст­ви­тель­на и без вся­ко­го пись­мен­но­го доку­мен­та.

— ослаб­ле­ние абстракт­но­го харак­те­ра

b) Не менее суще­ст­вен­но и дру­гое изме­не­ние — имен­но, ослаб­ле­ние абстракт­но­го харак­те­ра sti­pu­la­tio. Как было ука­за­но, sti­pu­la­tio порож­да­ла стро­гое обя­за­тель­ство, зави­ся­щее толь­ко от того, что ver­ba были про­из­не­се­ны; внут­рен­няя cau­sa обе­ща­ния зна­че­ния не име­ла. Ввиду это­го, если долж­ник про­из­нес свое «spon­deo», пото­му что рас­счи­ты­вал полу­чить от сти­пу­лян­та день­ги взай­мы, но сти­пу­лянт их не дал и pro­mis­sio ока­за­лась таким обра­зом дан­ной впу­стую, — то долж­ник, несмот­ря на это, все же счи­тал­ся обя­зан­ным и по иску из сти­пу­ля­ции дол­жен был пла­тить (Gai. IV. 116: «si sti­pu­la­tus sim a te pe­cu­niam tam­quam cre­den­di cau­sa nu­me­ra­tu­rus, nec nu­me­ra­ve­rim; nam eam pe­cu­niam a te pe­ti с.402 pos­se cer­tum est, da­re enim te opor­tet, cum ex sti­pu­la­tu te­ne­ris»¹¹). Он мог толь­ко, упла­тив, потре­бо­вать упла­чен­ное обрат­но посред­ст­вом con­dic­tio si­ne cau­sa¹², но это был уже дру­гой про­цесс: сей­час он дол­жен был пла­тить, так как ника­кое воз­ра­же­ние ex cau­sa¹³ не при­ни­ма­лось.

С тече­ни­ем вре­ме­ни, одна­ко, это было при­зна­но неспра­вед­ли­вым, и пре­тор стал давать долж­ни­ку про­тив иска из sti­pu­la­tio ex­cep­tio do­li (Gai. IV. 116a: «sed quia ini­quum est te eo no­mi­ne con­dem­na­ri, pla­cet per ex­cep­tio­nem do­li ma­li te de­fen­di de­be­re»¹⁴). Но при этом долж­ник, предъ­яв­ля­ю­щий эту ex­cep­tio, дол­жен был дока­зать отсут­ст­вие cau­sa (т. е. непо­лу­че­ние денег от креди­то­ра), так как пред­по­ло­же­ние все же было про­тив него. В пери­од импе­рии (со вре­мен Кара­кал­лы) поло­же­ние еще более меня­ет­ся: в слу­чае предъ­яв­ле­ния ex­cep­tio уже не ответ­чик, а истец несет onus pro­ban­di; уже он дол­жен дока­зы­вать налич­ность cau­sa, т. е. что день­ги были им дей­ст­ви­тель­но пере­да­ны (c. 3 C. 4. 30: «ex­cep­tio­ne op­po­si­ta seu do­li seu non nu­me­ra­tae pe­cu­niae com­pel­le­tur pe­ti­tor pro­ba­re pe­cu­niam ti­bi nu­me­ra­tam: quo non imple­to ab­so­lu­tio se­que­tur»¹⁵). Кро­ме воз­ра­же­ния — ex­cep­tio do­li или, как она еще ина­че назы­ва­ет­ся, ex­cep­tio non nu­me­ra­tae pe­cu­niae, — долж­ник может тре­бо­вать при­зна­ния sti­pu­la­tio недей­ст­ви­тель­ной и путем иска — т. н. que­re­la non nu­me­ra­tae pe­cu­niae. Так как в послек­лас­си­че­скую эпо­ху sti­pu­la­tio обык­но­вен­но сопро­вож­да­ет­ся состав­ле­ни­ем пись­мен­но­го доку­мен­та, то эта que­re­la по пре­иму­ще­ству с.403 име­ет харак­тер иска о при­зна­нии доку­мен­та недей­ст­ви­тель­ным в силу его без­де­неж­но­сти. Как ex­cep­tio, так и que­re­la уже про­стым сво­им предъ­яв­ле­ни­ем вынуж­да­ют обла­да­те­ля это­го доку­мен­та, креди­то­ра, дока­зы­вать налич­ность cau­sa ины­ми сред­ства­ми. Ука­зан­ный выше рост зна­че­ния пись­мен­ных доку­мен­тов при­вел затем к тому, что пра­во предъ­яв­ле­ния que­re­la non nu­me­ra­tae pe­cu­niae было огра­ни­че­но крат­ким сро­ком, при Юсти­ни­ане — двух­го­дич­ным.

312 Воз­мож­ность про­ти­во­по­ста­вить иску из sti­pu­la­tio воз­ра­же­ние ex cau­sa и тем заста­вить ист­ца дока­зы­вать эту cau­sa ины­ми сред­ства­ми, разу­ме­ет­ся, в корень подо­рва­ла зна­че­ние sti­pu­la­tio как сдел­ки абстракт­ной и тем лиши­ла ее зна­чи­тель­ных пре­иму­ществ в обо­ро­те.

Таким обра­зом, ясная и чистая юриди­че­ская фигу­ра клас­си­че­ской sti­pu­la­tio в пра­ве абсо­лют­ной монар­хии во мно­гих отно­ше­ни­ях зату­ма­ни­ва­ет­ся и обес­це­ни­ва­ет­ся.

Слож­ные фор­мы sti­pu­la­tio

Слож­ные фор­мы sti­pu­la­tio. Уже чуть не с момен­та сво­его пер­во­го появ­ле­ния sti­pu­la­tio ста­ла употреб­лять­ся не толь­ко в тех слу­ча­ях, когда дого­вор дол­жен свя­зать двух лиц — одно­го креди­то­ра с одним долж­ни­ком, но и в более слож­ных отно­ше­ни­ях, когда на той или дру­гой сто­роне высту­па­ют несколь­ко участ­ни­ков тре­бо­ва­ния или дол­га. Такое соуча­стие в обя­за­тель­стве может иметь раз­лич­ное зна­че­ние и вылить­ся в раз­лич­ные фор­мы.

— sti­pu­la­tio корре­аль­ная

1. Соуча­стие корре­аль­ное. Могут быть слу­чаи, когда по тем или иным сооб­ра­же­ни­ям несколь­ко лиц жела­ют высту­пить в каче­стве сокреди­то­ров, одна­ко, так, чтобы каж­дый из них имел все пра­ва само­сто­я­тель­но­го креди­то­ра — мог полу­чать пла­теж, предъ­яв­лять иск и т. д., — и чтобы пла­теж одно­му пога­шал тре­бо­ва­ние всех, предъ­яв­ле­ние иска одним лиша­ло иска дру­гих. Напри­мер, два бра­та ведут нераздель­ное хозяй­ство; я обра­ща­юсь к ним с прось­бой дать мне взай­мы; они соглас­ны, но пред­видят, что ко вре­ме­ни наступ­ле­ния сро­ка пла­те­жа кому-нибудь из них при­дет­ся по делам уехать, но кому имен­но — еще не зна­ют; ввиду это­го они жела­ли бы высту­пить в каче­стве сокреди­то­ров в опи­сан­ном смыс­ле. Рав­ным обра­зом, воз­мож­но подоб­ное же жела­ние и со сто­ро­ны несколь­ких долж­ни­ков: в нашем при­ме­ре бра­тья про­сят у меня взай­мы, и я согла­сен, но лишь с тем усло­ви­ем, чтобы я мог взыс­ки­вать долг с любо­го из них.

В слу­ча­ях подоб­но­го рода ста­ли при­бе­гать к сле­дую­ще­му спо­со­бу заклю­че­ния sti­pu­la­tio. Если жела­ют несколь­ко лиц высту­пить в каче­стве сокреди­то­ров, то все они пооче­ред­но один за дру­гим с.404 про­из­но­сят вопрос: «Cen­tum mi­hi da­re spon­des?», «Eos­dem cen­tum mi­hi da­re spon­des?»¹⁶, при­чем долж­ник отве­ча­ет им всем сра­зу «Ut­ri­que vestrum da­re spon­deo»¹⁷. Если, напро­тив, несколь­ко лиц высту­па­ют на сто­роне долж­ни­ка, то креди­тор пред­ла­га­ет каж­до­му из них, но без пере­ры­ва, один и тот же вопрос: «Mae­vi, quin­que aureos da­re spon­des?», «Sei, eos­dem quin­que aureos da­re spon­des?»¹⁸, и тогда оба они отве­ча­ют: «Spon­deo», «Spon­deo» (pr. In. 3. 16). По тер­ми­но­ло­гии источ­ни­ков, в пер­вом слу­чае мы будем иметь двух cor­rei¹⁹ (con­reus) sti­pu­lan­di или cor­rei cre­den­di, во вто­ром — cor­rei pro­mit­ten­di или cor­rei de­ben­di. Отсюда и назва­ние тако­го обя­за­тель­ства корре­аль­ным; оно будет актив­но-корре­аль­ным в пер­вом слу­чае и пас­сив­но-корре­аль­ным во вто­ром.

313 В резуль­та­те такой sti­pu­la­tio явит­ся обя­за­тель­ство с несколь­ки­ми соучаст­ни­ка­ми, но с одним пред­ме­том: если будет упла­че­но одно­му (креди­то­ру) или одним (из долж­ни­ков), все обя­за­тель­ство пога­ша­ет­ся; рав­ным обра­зом, пога­ша­ет (кон­су­ми­ру­ет) все обя­за­тель­ство и иск (li­tis­con­tes­ta­tio), предъ­яв­лен­ный одним креди­то­ром или про­тив одно­го из долж­ни­ков.

Sti­pu­la­tio была пер­вым спо­со­бом для уста­нов­ле­ния тако­го соуча­стия. Но затем оно было при­зна­но и в целом ряде дру­гих слу­ча­ев: оно мог­ло быть уста­нов­ле­но и в кон­трак­тах ино­го рода (кон­сен­су­аль­ных и т. д.), оно воз­ни­ка­ло в слу­ча­ях сов­мест­но­го делик­та (несколь­ко воров), оно уста­нав­ли­ва­лось ино­гда самим зако­ном (напри­мер, несколь­ко соопе­ку­нов). Но во мно­гих из толь­ко что ука­зан­ных слу­ча­ев обя­за­тель­ство всех, пога­ша­ясь пла­те­жом, не пога­ша­лось про­стым предъ­яв­ле­ни­ем иска про­тив одно­го (li­tis­con­tes­ta­tio кон­су­ми­ру­ю­ще­го зна­че­ния не име­ла). Ввиду это­го от корре­аль­но­сти с кон­су­ми­ру­ю­щим дей­ст­ви­ем иска ста­ли отли­чать обя­за­тель­ства без это­го дей­ст­вия под име­нем обя­за­тельств солидар­ных (все отве­ча­ют in so­li­dum — на все).

— sti­pu­la­tio акцес­сор­ная

2. Соуча­стие акцес­сор­ное. В слу­ча­ях толь­ко что рас­смот­рен­ных мы име­ли такой вид соуча­стия, когда все сокреди­то­ры или все содолж­ни­ки зани­ма­ли рав­ное друг с дру­гом поло­же­ние. Но с.405 воз­мож­ны и такие отно­ше­ния, при кото­рых одно лицо жела­ет высту­пить в обя­за­тель­стве в каче­стве глав­но­го, при­со­еди­нив дру­гое лишь в каче­стве допол­ни­тель­но­го, под­соб­но­го соучаст­ни­ка. В таких слу­ча­ях пра­во или обя­зан­ность это­го дру­го­го будет толь­ко ac­ces­so­rium (допол­не­ни­ем) к пра­ву или обя­зан­но­сти пер­во­го. Отно­ше­ния это­го рода так­же нашли себе пер­вое юриди­че­ское выра­же­ние в фор­ме sti­pu­la­tio.

— — adsti­pu­la­tio

a) Adsti­pu­la­tio. Если ука­зан­ное отно­ше­ние мы име­ем на сто­роне креди­то­ра, то оно выли­ва­ет­ся в фор­му adsti­pu­la­tio: сна­ча­ла пред­ла­га­ет вопрос и полу­ча­ет ответ глав­ный креди­тор (sti­pu­la­tor), потом пред­ла­га­ет тот же вопрос креди­тор доба­воч­ный — adsti­pu­la­tor — и полу­ча­ет вто­рой ответ от долж­ни­ка («Cen­tum mi­hi da­re spon­des? — Spon­deo»; «Eos­dem cen­tum mi­hi da­re spon­des? — Spon­deo»). На осно­ва­нии это­го вто­ро­го отве­та adsti­pu­la­tor явля­ет­ся для долж­ни­ка таким же креди­то­ром, как и sti­pu­la­tor: он может полу­чать пла­теж, предъ­яв­лять иск и даже про­щать долг. Но он при­со­еди­нен толь­ко в инте­ре­сах креди­то­ра и пото­му полу­чен­ное или взыс­кан­ное он дол­жен пере­дать это­му послед­не­му (Gai. III. 110 и сл.).

Глав­ной при­чи­ной, вызвав­шей появ­ле­ние adsti­pu­la­tio в исто­рии, была недо­пу­сти­мость в леги­сак­ци­он­ном про­цес­се пред­ста­ви­тель­ства; если креди­тор пред­видел, что ко вре­ме­ни взыс­ка­ния он лич­но не будет в состо­я­нии предъ­явить иск, он дол­жен был зара­нее при­гото­вить себе заме­сти­те­ля, сде­лав его вто­рым, доба­воч­ным креди­то­ром. Ввиду того, что тогда дого­вор пору­че­ния (man­da­tum) еще не имел иско­вой силы, lex Aqui­lia во вто­рой сво­ей гла­ве уста­нав­ли­ва­ла ответ­ст­вен­ность 314 доба­воч­но­го креди­то­ра (adsti­pu­la­tor), зло­употре­бив­ше­го сво­им поло­же­ни­ем в ущерб креди­то­ру (Gai. III. 215); здесь-то мы и име­ем пер­вое упо­ми­на­ние о sti­pu­la­tio. С допу­ще­ни­ем про­цес­су­аль­но­го пред­ста­ви­тель­ства эта функ­ция adsti­pu­la­tio отпа­ла, и в эпо­ху Гая она употреб­ля­ет­ся глав­ным обра­зом толь­ко для слу­ча­ев обе­ща­ния post mor­tem cre­di­to­ris, что невоз­мож­но было для сти­пу­ля­ции про­стой (Gai. III. 117).

— — adpro­mis­sio (виды послед­ней: spon­sio, fi­dep­ro­mis­sio, и fi­dejus­sio)

b) Adpro­mis­sio. Гораздо чаще встре­ча­ет­ся при­со­еди­не­ние доба­воч­но­го долж­ни­ка — adpro­mis­sio. Глав­ною целью тако­го при­со­еди­не­ния явля­ет­ся пору­чи­тель­ство: за долг глав­но­го долж­ни­ка берет на себя ответ­ст­вен­ность дру­гое лицо — пору­чи­тель.

Пору­чи­тель­ство име­ет в рим­ском пра­ве длин­ную и слож­ную исто­рию²⁰. Мы уже упо­ми­на­ли о prae­des и va­des ста­ро­го пра­ва; мы с.406 гово­ри­ли о том, что в древ­ней­шее вре­мя пору­чи­тель являл­ся как бы залож­ни­ком: в слу­чае неис­пол­не­ния ответ­ст­вен­ность обру­ши­ва­лась сра­зу на него и исклю­чи­тель­но на него; тот, за кого пору­чи­тель высту­пил, от ответ­ст­вен­но­сти был сво­бо­ден. Но, как ска­за­но, инсти­тут prae­des и va­des нам мало изве­стен.

Когда с несколь­ко боль­шим раз­ви­ти­ем дело­вых отно­ше­ний почув­ст­во­ва­лась и более насто­я­тель­ная потреб­ность в пору­чи­тель­стве, на пер­вых порах эту потреб­ность удо­вле­тво­ря­ли в фор­ме сти­пу­ля­ции корре­аль­ной: пору­чи­тель являл­ся таким же долж­ни­ком, как и тот, за кого он ручал­ся, и лишь обы­чай тре­бо­вал, чтобы креди­тор при взыс­ка­нии обра­щал­ся сна­ча­ла к глав­но­му долж­ни­ку. Но затем внут­рен­няя акцес­сор­ность пору­чи­тель­ства начи­на­ет нахо­дить себе и внеш­нее выра­же­ние, при­чем воз­ни­ка­ют две ста­рей­шие фор­мы пору­чи­тель­ства — spon­sio и fi­dep­ro­mis­sio. Раз­ли­чие меж­ду эти­ми фор­ма­ми состо­ит толь­ко в сло­вах, при помо­щи кото­рых они заклю­ча­лись; юриди­че­ское же зна­че­ние обе­их совер­шен­но оди­на­ко­во. После вопро­са глав­но­му долж­ни­ку и его отве­та креди­тор обра­щал­ся с вопро­сом к пору­чи­те­лю: «Idem spon­des?»²¹ или «Idem fi­de tua pro­mit­tis?» и полу­чал от него соот­вет­ст­ву­ю­щий ответ: «Idem spon­deo» (spon­sio) или «Idem fi­de mea pro­mit­to» (fi­dep­ro­mis­sio).

Обе эти фор­мы мог­ли иметь место лишь тогда, если глав­ное обя­за­тель­ство было так­же заклю­че­но в виде sti­pu­la­tio, и лишь непо­сред­ст­вен­но после этой глав­ной sti­pu­la­tio; они пред­став­ля­ли adpro­mis­sio в пол­ном зна­че­нии это­го сло­ва. Юриди­че­ские послед­ст­вия тако­го пору­чи­тель­ства носят на себе следы ста­рин­но­го воз­зре­ния на обя­за­тель­ство, как на неко­то­рую чисто лич­ную связь: обя­зан­ность пору­чи­те­ля пога­ша­ет­ся с его смер­тью и на наслед­ни­ков не пере­хо­дит (чер­ты залож­ни­че­ства).

В свя­зи с дол­го­вым пра­вом вооб­ще и вопрос о пору­чи­тель­стве нема­ло зани­мал рес­пуб­ли­кан­ское зако­но­да­тель­ство; мы име­ем сведе­ния о несколь­ких зако­нах (неиз­вест­ной, впро­чем, даты), кото­рые пыта­лись точ­нее регу­ли­ро­вать отно­ше­ния из пору­чи­тель­ства (Gai. III. 121 и сл.). Так, lex Apu­leia 315 уста­но­ви­ла меж­ду несколь­ки­ми сопо­ру­чи­те­ля­ми нечто вро­де това­ри­ще­ства — «quan­dam so­cie­ta­tem» — по отно­ше­нию к ответ­ст­вен­но­сти за долг: если один из них упла­тит, дру­гие долж­ны воз­ме­стить ему в соот­вет­ст­вен­ных долях. Lex Fu­ria пошла далее и пре­до­ста­ви­ла сопо­ру­чи­те­лям пра­во с.407 тре­бо­вать от креди­то­ра разде­ла взыс­ка­ния меж­ду все­ми живы­ми и состо­я­тель­ны­ми сопо­ру­чи­те­ля­ми. Сверх того, тот же закон уста­но­вил пога­ше­ние ответ­ст­вен­но­сти пору­чи­те­ля двух­лет­ней дав­но­стью. Lex Ci­ce­reia пред­пи­са­ла необ­хо­ди­мость prae­dic­tio, т. е. обя­за­ла долж­ни­ка при уста­нов­ле­нии несколь­ких пору­чи­тельств объ­яв­лять зара­нее, сколь­ко пору­чи­те­лей и кто они. Нако­нец, lex Pub­li­lia уста­но­ви­ла для пору­чи­те­ля, упла­тив­ше­го долг, осо­бый стро­гий иск про­тив глав­но­го долж­ни­ка — ac­tio de­pen­si — о воз­ме­ще­нии упла­чен­но­го, при­чем этот иск осу­ществлял­ся в фор­ме ma­nus injec­tio, и при­том в ее ста­ром и наи­бо­лее стро­гом виде — ma­nus injec­tio pro judi­ca­to, т. е. с необ­хо­ди­мо­стью для защи­ты в выступ­ле­нии vin­dex’a.

Одна­ко spon­sio и fi­dep­ro­mis­sio име­ли то суще­ст­вен­ное неудоб­ство, что они мог­ли обес­пе­чи­вать толь­ко обя­за­тель­ства сти­пу­ля­ци­он­ные и при­том долж­ны были быть заклю­че­ны тот­час же после них. Неудоб­но было и пога­ше­ние пору­чи­тель­ства смер­тью. Ввиду это­го с тече­ни­ем вре­ме­ни появ­ля­ет­ся новая фор­ма — fi­dejus­sio, сво­бод­ная от этих неудобств и пото­му впо­след­ст­вии вытес­нив­шая ста­рые spon­sio и fi­dep­ro­mis­sio. Fi­dejus­sio пред­став­ля­ет собою фор­маль­но само­сто­я­тель­ную sti­pu­la­tio; лишь мате­ри­аль­но она под­креп­ля­ет дру­гое обя­за­тель­ство и уже без­раз­лич­но какое — сти­пу­ля­ци­он­ное, кон­сен­су­аль­ное и т. д. Креди­тор, ука­зав в сво­ем вопро­се то обя­за­тель­ство, кото­рое обес­пе­чи­ва­ет­ся (напри­мер, «quod mi­hi Ti­tius ex empto de­bet»²²), спра­ши­вал пору­чи­те­ля: «Id fi­de tua es­se jubes?»²³, на что пору­чи­тель отве­чал: «Id fi­de mea jubeo»²⁴ (Gai. III. 115—117).

К fi­dejus­sio все упо­мя­ну­тые зако­ны рес­пуб­ли­кан­ской эпо­хи не отно­си­лись, и пото­му раз­ви­тие норм о пору­чи­тель­стве долж­но было повто­рить­ся по отно­ше­нию к ней зано­во, но, разу­ме­ет­ся, в исправ­лен­ном виде.

В тече­ние все­го клас­си­че­ско­го и послек­лас­си­че­ско­го пери­о­да общим пра­ви­лом оста­ет­ся то, что креди­тор при неис­пол­не­нии может предъ­явить иск по сво­е­му усмот­ре­нию либо про­тив глав­но­го долж­ни­ка, либо про­тив пору­чи­те­ля. Юсти­ни­ан ука­зом 535 г. (Nov. 1) облег­чил с.408 поло­же­ние послед­не­го тем, что дал ему т. н. be­ne­fi­cium ex­cus­sio­nis si­ve or­di­nis: пору­чи­тель мог тре­бо­вать, чтобы креди­тор сна­ча­ла обра­тил взыс­ка­ние на глав­но­го долж­ни­ка.

Если пору­чи­тель упла­тил долг, он име­ет регресс²⁵ про­тив глав­но­го долж­ни­ка, с како­вою целью он может потре­бо­вать от креди­то­ра при самом пла­те­же пере­уступ­ки его иска — т. н. be­ne­fi­cium ce­den­da­rum ac­tio­num. Ста­рая ac­tio de­pen­si отпа­ла.

Нако­нец, если есть несколь­ко сопо­ру­чи­те­лей, то пер­во­на­чаль­но все они отве­ча­ли на выбор и in so­li­dum; импе­ра­тор Адри­ан 316 пре­до­ста­вил, одна­ко, и для fi­dejus­so­res т. н. be­ne­fi­cium di­vi­sio­nis: тот, про­тив кого предъ­яв­ля­ет­ся иск, может тре­бо­вать, чтобы креди­тор разде­лил взыс­ка­ние меж­ду все­ми, кто не отсут­ст­ву­ет и не явля­ет­ся несо­сто­я­тель­ным (fr. 26 D. 46. 1).

Несмот­ря на то, что в клас­си­че­ском пра­ве воз­ник­ли и дру­гие фор­мы пору­чи­тель­ства (т. н. man­da­tum qua­li­fi­ca­tum и con­sti­tu­tum de­bi­ti alie­ni), fi­dejus­sio все же оста­ва­лась до кон­ца фор­мой основ­ной.