Новые эпиграфические данные (Tabula Banasitana) и эдикт Каракаллы о римском гражданстве*

с.162 Латин­ская над­пись, най­ден­ная в севе­ро­аф­ри­кан­ской Бана­се (Ta­bu­la Ba­na­si­ta­na) и извест­ная с 1961 г.¹, пред­став­ля­ет собой копию рас­по­ря­же­ний рим­ской импе­ра­тор­ской кан­це­ля­рии, отно­ся­щих­ся к 168 и 177 гг., о пожа­ло­ва­нии рим­ско­го граж­дан­ства вождям (или одно­му и тому же с.163 вождю, вку­пе с жена­ми и детьми) пле­ме­ни зегрен­зов, оби­тав­ше­го на терри­то­рии про­вин­ции Мавре­та­нии Тин­ги­та­ны.

Текст над­пи­си, дошед­ший до нас на боль­шой (более полу­мет­ра) брон­зо­вой пла­стине, содер­жит выпис­ки из двух импе­ра­тор­ских писем (пер­вое — Мар­ка Авре­лия и Луция Вера, вто­рое — Мар­ка Авре­лия и Ком­мо­да), а так­же из архив­но­го доку­мен­та импе­ра­тор­ской кан­це­ля­рии, состав­ляя в общей слож­но­сти 52 стро­ки. При­во­дим пол­но­стью текст и пере­вод над­пи­си^2[1].

Адре­са­та­ми обо­их импе­ра­тор­ских писем явля­ют­ся про­ку­ра­то­ры про­вин­ции Мавре­та­нии Тин­ги­та­ны, из кото­рых пер­вый — Кой­эдий Мак­сим — дати­ру­ет­ся по дру­гим дан­ным 168 г., а адре­сат вто­ро­го — Вал­лий Мак­си­ми­ан — упо­мя­нут еще в над­пи­си CIL, II, № 1120. Эпидий Квад­рат дол­жен быть види­мо поме­щен меж­ду ними. Лицо, кото­ро­му даро­ва­но рим­ское граж­дан­ство, в обо­их пись­мах носит имя Юли­а­на и посколь­ку оба тек­ста разде­ля­ет не более деся­ти­ле­тия, вос­про­из­веде­ны же они на одной таб­ли­це, не пред­став­ля­ет­ся невоз­мож­ным пред­по­ло­жить, что в обо­их слу­ча­ях речь идет об одном и том же чело­ве­ке. Но так как в пер­вом пись­ме о нем гово­рит­ся как о пре­бы­ваю­щем в чис­ле pri­mo­ri­bus po­pu­la­rium suo­rum (стк. 5 сл.) и отсут­ст­ву­ет его родо­вое имя, а во вто­ром он поиме­но­ван prin­ceps gen­tium Zeg­ren­sium (стк. 16 сл.) и снаб­жен — в архив­ной с.166 выпис­ке — родо­вым име­нем Aure­lius, то автор про­стран­но­го иссле­до­ва­ния об эдик­те Кара­кал­лы и о даро­ва­нии рим­ско­го граж­дан­ства в све­те дан­ных Ta­bu­la Ba­na­si­ta­na и неко­то­рых дру­гих севе­ро­аф­ри­кан­ских эпи­гра­фи­че­ских доку­мен­тов — А. Н. Шер­вин-Уайт¹¹ допус­ка­ет, что во вто­ром пись­ме речь может идти о сыне того Юли­а­на, кото­рый упо­мя­нут в пись­ме пер­вом, тем более что в одном слу­чае жена Юли­а­на зовет­ся Зид­ди­на, а в дру­гом — Фаг­гу­ра. Несколь­ко раз­нят­ся так­же и име­на их детей.

Допу­сти­мо, впро­чем, и пред­по­ло­жить, что перед нами в обо­их слу­ча­ях фигу­ри­ру­ет один и тот же Юли­ан, полу­чив­ший воз­мож­ность, в свя­зи с при­об­ре­те­ни­ем досто­ин­ства prin­ci­pis gen­tium, добить­ся пожа­ло­ва­ния рим­ско­го граж­дан­ства даже и для сво­ей вто­рой жены и для детей от нее, посколь­ку мно­го­жен­ство засвиде­тель­ст­во­ва­но у севе­ро­аф­ри­кан­ских пле­мен (напри­мер у наса­мо­нов на Сир­те — He­rod., IV, 172) и для доис­лам­ских вре­мен.

К тому же в над­пи­си из Бана­сы гово­рит­ся недву­смыс­лен­но о том, что рим­ское граж­дан­ство пре­до­став­ля­ет­ся людям из таких пле­мен толь­ко за осо­бые заслу­ги перед рим­ским государ­ст­вом (сткк. 3—5). Отсюда сле­ду­ет, что по край­ней мере до кон­ца II в. рим­ское граж­дан­ство пре­до­став­ля­лось лицам из вар­вар­ских пле­мен, нахо­див­ших­ся в пре­де­лах импе­рии, с очень боль­шим выбо­ром — лишь тем из них, кто зани­мал выдаю­ще­е­ся поли­ти­че­ское поло­же­ние в пле­ме­ни и актив­но сотруд­ни­чал с рим­ской про­вин­ци­аль­ной адми­ни­ст­ра­ци­ей (и их бли­жай­шим род­ст­вен­ни­кам). Все же про­чие их сопле­мен­ни­ки оста­ва­лись вне рамок рим­ско­го граж­дан­ства.

Мож­но было бы думать, что прак­ти­ка даро­ва­ния рим­ско­го граж­дан­ства жите­лям погра­нич­ных про­вин­ций пре­тер­пе­ла опре­де­лен­ные изме­не­ния в свя­зи с обна­ро­до­ва­ни­ем эдик­та Кара­кал­лы (в 211/212 г.) о рас­про­стра­не­нии рим­ско­го граж­дан­ства «на все насе­ле­ние», как то и утвер­жда­лось на осно­ва­нии свиде­тельств Кас­сия Дио­на (LXXVII, 9), Уль­пи­а­на (Dig. I, 5, 17) и SHA (X, 1, 2)¹².

Одна­ко опуб­ли­ко­ва­ние най­ден­но­го в 1910 г. Гис­сен­ско­го папи­ру­са № 40, содер­жа­ще­го, как пола­га­ют, отры­вок гре­че­ско­го пере­во­да эдик­та Кара­кал­лы, сра­зу же заста­ви­ло мно­гих иссле­до­ва­те­лей прий­ти к заклю­че­нию, что утвер­жде­ния назван­ных выше источ­ни­ков не долж­ны быть пони­мае­мы совер­шен­но бук­валь­но, посколь­ку в тек­сте Гис­сен­ско­го папи­ру­са содер­жа­лось, по-види­мо­му, какое-то пря­мое огра­ни­че­ние в отно­ше­нии деди­ти­ци­ев:

Смысл этих четы­рех силь­но повреж­ден­ных, но и наи­бо­лее суще­ст­вен­ных для пони­ма­ния эдик­та о даро­ва­нии рим­ско­го граж­дан­ства строк, в самой при­бли­зи­тель­ной пере­да­че, таков: «…[Ради] допу­ще­ния [к сов­мест­но­му почи­та­нию рим­ских] богов тех [лиц], кои вошли в чис­ло моих людей, с.167 я, таким обра­зом, жалую все­му насе­ле­нию рим­ское граж­дан­ство, с сохра­не­ни­ем общин­но­го [пра­ва], кро­ме деди­ти­ци­ев». Такое пони­ма­ние это­го места эдик­та Кара­кал­лы пред­став­ля­лось тем более обос­но­ван­ным, что сохра­не­ние вар­вар­ских поли­ти­че­ских уста­нов­ле­ний (т. е. каких-либо форм ген­тиль­ной орга­ни­за­ции) для тех или иных общин при вклю­че­нии их в состав импе­рии было делом доволь­но обыч­ным, как мож­но теперь убедить­ся и на при­ме­ре Ta­bu­la Ba­na­si­ta­na, ибо сохра­не­ние ген­тиль­ных прав и уста­нов­ле­ний за при­ня­тым в рим­ское граж­дан­ство prin­ceps’ом севе­ро­аф­ри­кан­ско­го пле­ме­ни зегрен­зов и за его род­ст­вен­ни­ка­ми зву­чит так­же и в над­пи­си из Бана­сы (ci­vi­ta­tem ro­ma­nam, sal­vo iure gen­tis, da­re — стк. 12 сл.). Отсюда сле­ду­ет, что эти пле­мен­ные пра­ва име­ли силу и до даро­ва­ния их обла­да­те­лю рим­ско­го граж­дан­ства¹³.

В совет­ской исто­ри­че­ской лите­ра­ту­ре еще в 1946 г. появи­лись две работы, в кото­рых про­бле­мы, свя­зан­ные с эдик­том Кара­кал­лы 212 г., в све­те раз­лич­ных про­чте­ний Гис­сен­ско­го папи­ру­са и его после­дую­щих тол­ко­ва­ний, пред­став­ле­ны пол­но и глу­бо­ко, рав­но как рас­смот­ре­ны и парал­лель­ные эпи­гра­фи­че­ские дан­ные о деди­ти­ци­ях (гер­ман­цах, кель­тах, даках и др.), жив­ших в рим­ских про­вин­ци­ях, рас­по­ло­жен­ных у рейн­ско-дунай­ско­го лиме­са¹⁴. Иссле­до­ва­ние А. Б. Рано­ви­ча, в отно­ше­нии вос­ста­нов­ле­ния и истол­ко­ва­ния при­веден­ных выше строк Гис­сен­ско­го папи­ру­са, осно­ван­ное на широ­ком срав­ни­тель­ном ана­ли­зе исто­ри­че­ских дан­ных о поло­же­нии зави­си­мо­го насе­ле­ния рим­ских про­вин­ций, во мно­гих отно­ше­ни­ях пред­вос­хи­ти­ло резуль­та­ты позд­ней­ших работ в этой обла­сти, опи­раю­щих­ся так­же и на неко­то­рые фак­ты, в 40-е годы оста­вав­ши­е­ся еще не извест­ны­ми.

Извест­но, что уже в древ­но­сти поня­тие «деди­ти­ции» вклю­ча­ло в себя широ­кий круг пере­гри­нов, при­над­ле­жав­ших пре­иму­ще­ст­вен­но к сель­ско­му насе­ле­нию про­вин­ций и име­но­вав­ших­ся bar­ba­ri de­di­ti­cii¹⁵ или pe­re­gri­ni de­di­ti­cii. К чис­лу послед­них С. Шен­ба­у­ер отно­сил зна­чи­тель­ную часть про­вин­ци­аль­но­го сель­ско­го насе­ле­ния, а имен­но всех тех, кто не попа­дал под поня­тие so­cii или foe­de­ra­ti. Эти пере­гри­ны-деди­ти­ции соот­вет­ст­во­ва­ли кате­го­рии ὑπή­κοοι авто­ров рим­ско­го вре­ме­ни, писав­ших по-гре­че­ски (Dio Cass., 38, 36, 5)¹⁶. Исполь­зо­ван­ный Шен­ба­у­е­ром для под­креп­ле­ния это­го мне­ния мате­ри­ал пре­иму­ще­ст­вен­но мало­азий­ско-сирий­ско­го про­ис­хож­де­ния убеж­да­ет в зна­чи­тель­ном еди­но­об­ра­зии пра­во­во­го поло­же­ния сель­ских жите­лей этих про­вин­ций. В част­но­сти, весь­ма пока­за­тель­ны дан­ные, пред­став­лен­ные папи­ро­ло­ги­че­ской наход­кой в Дура-Евро­пос (pap. Du­ra 101), отно­ся­щей­ся к III в., т. е. ко вре­ме­ни после Кара­кал­лы, из кото­рой явст­ву­ет, что хотя город­ское насе­ле­ние Дуры обра­ти­лось в Авре­ли­ев, т. е. при­об­ре­ло рим­ское граж­дан­ство, сель­ское насе­ле­ние про­дол­жа­ло оста­вать­ся вне граж­дан­ства¹⁷.

с.168 Обиль­ный папи­ро­ло­ги­че­ский мате­ри­ал, про­ис­хо­дя­щий из Егип­та, свиде­тель­ст­ву­ет о том, что кар­ти­на пра­во­во­го поло­же­ния мест­но­го насе­ле­ния здесь ока­зы­ва­лась более слож­ной, чем, может быть, в неко­то­рых дру­гих про­вин­ци­ях. Еще из пере­пис­ки Пли­ния Млад­ше­го с Тра­я­ном [X, 6] вид­но, что ни один егип­тя­нин не мог при­об­ре­сти рим­ское граж­дан­ство, минуя авто­ном­ное граж­дан­ство Алек­сан­дрии (а веро­ят­но так­же и дру­гих город­ских общин с гре­че­ским и гре­ци­зи­ро­ван­ным насе­ле­ни­ем). Это же обсто­я­тель­ство под­чер­ки­ва­ет и Иосиф Фла­вий (C. Apion. 2, 41). Папи­ро­ло­ги­че­ские же и эпи­гра­фи­че­ские дан­ные пока­зы­ва­ют, что насе­ле­ние Егип­та разде­ля­лось в пра­во­вом отно­ше­нии на ἐπι­κεκ­ρι­μένοι, а так­же οἰ ἀπὸ γυμ­να­σίου (людей, преж­де все­го обла­дав­ших зна­ни­ем гре­че­ско­го язы­ка и гре­че­ской гра­моты, из чис­ла кото­рых мог­ли изби­рать­ся мест­ные маги­ст­ра­ты и кото­рые в пра­во­вом отно­ше­нии долж­ны были при­рав­ни­вать­ся к граж­да­нам латин­ско­го пра­ва), и на рез­ко отли­чав­ше­е­ся от этой кате­го­рии сель­ское насе­ле­ние: λαοί или λαογ­ρα­φούμε­νοι, к кото­рым отча­сти отно­си­лись так­же и жите­ли город­ских общин, не вхо­див­шие в чис­ло ἐπι­κεκ­ρι­μένοι и, ста­ло быть, как и сель­ское насе­ле­ние, при­над­ле­жав­шие к чис­лу пере­гри­нов-деди­ти­ци­ев.

При­ни­маю­щий в основ­ных чер­тах подоб­ное разде­ле­ние еги­пет­ско­го обще­ства, В. Ара­жьо-Руиз сопо­став­ля­ет наиме­но­ва­ние pe­re­gri­ni de­di­ti­cii с гре­че­ским тер­ми­ном ὁμό­λογοι (по Виль­ке­ну, соот­вет­ст­ву­ет еги­пет­ским λαογ­ρα­φούμε­νοι)¹⁸. О том, что пра­во­вые гра­да­ции юриди­че­ски сво­бод­но­го насе­ле­ния, близ­кие засвиде­тель­ст­во­ван­ным для Егип­та, сле­ду­ет пред­по­ла­гать и для неко­то­рых дру­гих про­вин­ций, поз­во­ля­ет заклю­чить сооб­ще­ние Стра­бо­на о «комо­по­ли­тах» (т. е. о людях, зани­маю­щих как бы про­ме­жу­точ­ное поло­же­ние меж­ду жите­ля­ми ком и город­ских общин, — Stra­bo, XII, 2, 6 [5]), кото­рые, по мне­нию Шен­ба­у­е­ра¹⁹, подоб­но еги­пет­ским ἐπι­κεκ­ρι­μένοι, уже не отно­си­лись к чис­лу пере­гри­нов-деди­ти­ци­ев, пред­став­ляя собой некую мест­ную соци­аль­ную эли­ту, соот­вет­ст­ву­ю­щую тем про­вин­ци­а­лам, кото­рых Гис­сен­ский папи­рус № 40 име­ну­ет от лица импе­ра­то­ра Кара­кал­лы οἱ ἐμοὶ ἄνθρω­ποι (т. е. тем, кого он готов был вклю­чить в чис­ло рим­ских граж­дан²⁰).

Изло­жен­ные сооб­ра­же­ния были еще и до опуб­ли­ко­ва­ния над­пи­си из Бана­сы в зна­чи­тель­ной мере ясны мно­гим уче­ным, пред­ло­жив­шим в свя­зи с этим ряд допол­не­ний стро­ки 9-й Гис­сен­ско­го папи­ру­са № 40, сбли­жаю­щих­ся меж­ду собой суще­ст­вен­ным обра­зом, несмот­ря на неко­то­рую раз­ни­цу в обо­зна­че­ни­ях тех пра­во­вых кате­го­рий, о кото­рых шла речь и в этом пас­са­же эдик­та Кара­кал­лы. Посколь­ку пред­став­ля­лось ясным, что сло­во μένον­τος обо­зна­ча­ло сохра­не­ние неких юриди­че­ских (или быто­вых) инсти­ту­тов или состо­я­ний, то сле­дую­щая за ним лаку­на запол­ня­лась или как [παν­τὸς γέ­νους συσ­τημάτων²¹ («вся­ко­го рода граж­дан­ских объ­еди­не­ний»), или [ἔξω οὐδε­νὸς τῶν πο­λιτευμάτων²² («без каких-либо мест­ных граж­дан­ских уста­нов­ле­ний»), или же [αὐτοῖς τοῦ с.169 δι­καίου ἀξιωμάτων²³ («пра­во­вых состо­я­ний»), или, нако­нец [οὐδε­νὸς ἄνευ τῶν δι­καιωμάτων²⁴ («нико­го вне пра­во­вых состо­я­ний»), а то и [παν­τὸς γέ­νους πο­λιτευμάτων²⁵ (т. е. «всех кате­го­рий граж­дан­ских общин») или [κυ­ρίου παν­τὸς νό­μου ταγμάτων²⁶ («вся­ко­го рода пра­во­вых объ­еди­не­ний»). Как явст­ву­ет из сопо­став­ле­ния всех этих про­чте­ний сткк. 8—9 Гис­сен­ско­го папи­ру­са, несмот­ря на неко­то­рые раз­ли­чия тер­ми­но­ло­ги­че­ско­го и фра­зео­ло­ги­че­ско­го харак­те­ра, все они име­ют в виду или сохра­не­ние ген­тиль­ных прав за лица­ми, под­па­даю­щи­ми под дей­ст­вие эдик­та Кара­кал­лы, или же уни­что­же­ние их в свя­зи с при­ня­ти­ем рим­ско­го граж­дан­ства. Посколь­ку мно­гие дан­ные застав­ля­ют наста­и­вать имен­но на сохра­не­нии ген­тиль­ных прав, при доку­мен­таль­но дока­зан­ном суще­ст­во­ва­нии «двой­но­го граж­дан­ства» в Рим­ской импе­рии, это­го рода про­чте­ние при­ни­ма­ет и Шер­вин-Уайт, у кото­ро­го сткк. 8—9 выглядят так: μέ­νον­τος ἀπάν­των πο­λιτευ­μάτων χωρὶς τῶν δε­δειτι­κίων²⁷.

Иссле­до­ва­ние Шер­вин-Уай­та²⁸, осно­ван­ное на эпи­гра­фи­че­ском мате­ри­а­ле, про­ис­хо­дя­щем из Север­ной Афри­ки, еще не извест­ном в то вре­мя, когда были опуб­ли­ко­ва­ны осталь­ные назван­ные выше работы, под­твер­жда­ет выска­зан­ные в них сооб­ра­же­ния о том, что и после обна­ро­до­ва­ния эдик­та Кара­кал­лы основ­ная мас­са деди­ти­ци­ев, нахо­див­ших­ся в погра­нич­ных про­вин­ци­ях, дей­ст­ви­тель­но оста­ва­лась вне рим­ско­го граж­дан­ства.

О сохра­не­нии преж­ней прак­ти­ки даро­ва­ния рим­ско­го граж­дан­ства свиде­тель­ст­ву­ет неболь­шая серия латин­ских над­пи­сей из Волу­би­ли­са (совр. Мулай-Идрис), дати­ру­ю­щих­ся от 173 до 280 г., с упо­ми­на­ни­ем вождей пле­ме­ни бак­ва­тов (Ba­qua­tes), из кото­рых лишь немно­гие, судя по их родо­вым име­нам (Элии и Авре­лии) были обла­да­те­ля­ми рим­ско­го граж­дан­ства. Над­пи­си эти (несколь­ко более десят­ка — неточ­ность сче­та объ­яс­ня­ет­ся пло­хой в несколь­ких слу­ча­ях сохран­но­стью) — вотив­ные. Они испол­не­ны на камен­ных алта­рях²⁹, ино­гда име­ну­е­мых в над­пи­сях ara pa­cis, и соот­вет­ст­вен­но сооб­ща­ют о согла­ше­ни­ях (col­lo­qui­um’ах) меж­ду про­ку­ра­то­ра­ми про­вин­ции Мавре­та­нии Тин­ги­та­ны и вождя­ми пле­ме­ни бак­ва­тов о под­дер­жа­нии мир­ных отно­ше­ний (для чего употреб­ля­ют­ся выра­же­ния: pax, pax diu­ti­na, pax foe­de­ra­ta).

Как уже было толь­ко что отме­че­но, поли­ти­че­ский ста­тус это­го пле­ме­ни (внут­ри­го­судар­ст­вен­ный, с точ­ки зре­ния рим­ской про­вин­ци­аль­ной адми­ни­ст­ра­ции) харак­те­ри­зу­ет­ся эти­ми над­пи­ся­ми для дли­тель­но­го пери­о­да вре­ме­ни (немно­гим более сот­ни лет), не обна­ру­жи­вая каких-либо пере­мен. Соглас­но им во гла­ве пле­ме­ни сто­я­ли (как и у зегрен­зов) prin­ci­pes с.170 con­sti­tu­ti, т. е. вожди, утвер­жден­ные рим­ской адми­ни­ст­ра­ци­ей. Они-то на про­тя­же­нии все­го ука­зан­но­го вре­ме­ни (веро­ят­но, так же как и у зегрен­зов, вку­пе с бли­жай­ши­ми соро­ди­ча­ми) и были обла­да­те­ля­ми рим­ско­го граж­дан­ства, но и толь­ко они одни — как до, так и после эдик­та Кара­кал­лы.

Из четы­рех слу­ча­ев явно­го нали­чия у пле­мен­ных прин­цеп­сов бак­ва­тов рим­ско­го граж­дан­ства, два отно­сят­ся ко вре­ме­ни до изда­ния эдик­та (вре­мя Анто­ни­на Пия и Ком­мо­да, к кото­ро­му при­над­ле­жат Элий Ток­куда и Авре­лий Конар­та) и два — после эдик­та: к это­му вре­ме­ни отно­сят­ся посвя­ще­ния дво­их Юли­ев, сде­лан­ные при импе­ра­то­ре Про­бе (277—278 гг.).

Что каса­ет­ся гео­гра­фи­че­ско­го поло­же­ния пле­ме­ни бак­ва­тов, то оно опре­де­ля­ет­ся как местом наход­ки над­пи­сей, так и ука­за­ни­ем Юлия Гоно­рия (Geogr. Lat. min., p. 53) — в запад­ной части про­вин­ции Мавре­та­нии Тин­ги­та­ны³⁰.

Сохра­не­ние в III в. тех же самых поли­ти­че­ских усло­вий при­об­ре­те­ния вар­ва­ра­ми-про­вин­ци­а­ла­ми рим­ско­го граж­дан­ства, что и во вре­ме­на, пред­ше­ст­ву­ю­щие эдик­ту Кара­кал­лы, про­воз­гла­сив­ше­му (соот­вет­ст­вен­но вос­ста­нов­ле­нию П. М. Мей­е­ра и В. Сесто­на) даро­ва­ние пра­ва граж­дан­ства «всем пере­гри­нам» (ἅπα­σιν ξέ­νοις) сле­ду­ет, оче­вид­но, объ­яс­нять имен­но при­над­леж­но­стью их, с точ­ки зре­ния рим­ско­го пра­ва, к кате­го­рии соб­ст­вен­но деди­ти­ци­ев.

Одна­ко цити­ро­ван­ный выше текст Гис­сен­ско­го папи­ру­са № 40, остав­ля­ет, если в него вду­мать­ся, воз­мож­ность для совер­шен­но ино­го, и как кажет­ся, не менее прав­до­по­доб­но­го истол­ко­ва­ния это­го места гре­че­ско­го пере­во­да эдик­та, а имен­но, если отне­сти сло­ва χωρὶς τῶν δεδει­τικίων не к πολιτείαν Ῥω­μαίων, а к μένον­τος [....... πο­λιτευμάτων, то в этом слу­чае речь шла бы вовсе не об исклю­че­нии деди­ти­ци­ев из рим­ско­го граж­дан­ства, а лишь о сохра­не­нии (или несо­хра­не­нии) за ними каких-то преж­них ген­тиль­ных прав³¹. Впро­чем, может быть, даже и совсем не это с.171 явля­ет­ся наи­бо­лее суще­ст­вен­ным обсто­я­тель­ст­вом, почер­пае­мым из дан­но­го пас­са­жа Гис­сен­ско­го папи­ру­са. Дело в том, что как бы ни вос­ста­нав­ли­вать и ни тол­ко­вать полу­чен­ный в резуль­та­те допол­не­ния утра­чен­но­го места текст, во всех слу­ча­ях речь долж­на идти о каких-то πο­λιτεύμα­τα (δι­καιόμα­τα, συσ­τή­ματα), т. е. об уста­нов­ле­ни­ях общин город­ско­го, а не сель­ско­го типа, чем из кате­го­рии эвен­ту­аль­ных рим­ских граж­дан сра­зу же исклю­ча­лось бы сель­ское насе­ле­ние про­вин­ций — как не орга­ни­зо­ван­ное в общи­ны город­ско­го (муни­ци­паль­но­го) типа (πο­λιτεύμα­τα) и лишен­ное, таким обра­зом, эле­мен­тов граж­дан­ско­го само­управ­ле­ния (а как было пока­за­но, в отно­ше­нии соста­ва этих общин необ­хо­ди­мо думать преж­де все­го о лицах, при­част­ных к латин­ской или гре­че­ской куль­ту­ре). Этим, веро­ят­но, при­хо­дит­ся объ­яс­нять и еди­но­ду­шие древ­них источ­ни­ков в их мне­нии о даро­ва­нии рим­ско­го граж­дан­ства все­му насе­ле­нию импе­рии (уже обла­дав­ше­му тем или иным видом граж­дан­ской орга­ни­за­ции). Сель­ское же насе­ле­ние ввиду его зави­си­мо­го поло­же­ния и куль­тур­но­го отчуж­де­ния, под­во­див­ше­го его имен­но под кате­го­рию деди­ти­ци­ев вооб­ще, с точ­ки зре­ния воз­мож­но­сти при­над­леж­но­сти к граж­дан­ству в рас­чет не при­ни­ма­лось. Его-то, долж­но быть, и име­ет в виду эдикт Кара­кал­лы под име­нем деди­ти­ци­ев. Стран­но было бы, если бы такая доволь­но общая ого­вор­ка (после μένον­τος [ἁπάν­των πο­λιτευμάτων) име­ла бы в виду одни лишь, не столь уже зна­чи­тель­ные по чис­лу, погра­нич­ные вар­вар­ские пле­ме­на, про­дол­жав­шие поль­зо­вать­ся ген­тиль­ным пра­вом.