СЕМЕРО ПРОТИВ ФИВ, в гре­че­ской мифо­ло­гии поход про­тив Фив; одно из важ­ней­ших собы­тий, пред­ше­ст­во­вав­ших Тро­ян­ской войне. Враж­да меж­ду сыно­вья­ми Эди­па — пра­вив­шим в Фивах Этео­к­лом и пре­тен­до­вав­шим на этот пре­стол Поли­ни­ком яви­лась основ­ной при­чи­ной похо­да семе­рых про­тив Фив. Изгнан­ный Этео­к­лом из Фив Поли­ник полу­чил убе­жи­ще у аргос­ско­го царя Адрас­та, женил­ся на его доче­ри Аргии и убедил сво­его тестя воз­гла­вить объ­еди­нён­ное вой­ско, состо­яв­шее из семи отрядов под коман­до­ва­ни­ем семи пол­ко­вод­цев (по чис­лу ворот в Фивах) (Eur. Suppl. 131—154; Phoen. 408—434; Apol­lod. III 6, 1). Име­на вождей в раз­лич­ных источ­ни­ках несколь­ко варьи­ру­ют­ся, преж­де все­го в зави­си­мо­сти от того, высту­па­ет ли сам Адраст как вер­хов­ный глав­но­ко­ман­дую­щий или в чис­ле семи. У всех авто­ров участ­ни­ка­ми похо­да назы­ва­ют­ся Поли­ник, Тидей (вто­рой зять Адрас­та), Амфи­а­рай, Капа­ней и Пар­фе­но­пей; обыч­но вме­сте с ними упо­ми­на­ет­ся так­же Гип­по­медонт и Этеокл-арго­сец (Ae­schyl. Sept. 375—596; Eur. Suppl. 860—908; Apol­lod. III 6, 3). В клас­си­че­скую и более позд­нюю эпо­хи эти вожди пред­став­ля­ют­ся так или ина­че свя­зан­ны­ми с Адрас­том уза­ми род­ства. Пер­во­на­чаль­но же они про­ис­хо­ди­ли из раз­ных обла­стей Гре­ции, где счи­та­лись мест­ны­ми геро­я­ми или боже­ства­ми.

Нача­ло похо­да про­ис­хо­дит при небла­го­при­ят­ных обсто­я­тель­ствах: Амфи­а­рай, обла­даю­щий про­ро­че­ским даром, зара­нее зна­ет, что никто из вождей, кро­ме Адрас­та, не вер­нёт­ся живым, и без­успеш­но пыта­ет­ся отго­во­рить его участ­ни­ков от выступ­ле­ния. Не пред­ве­ща­ет ниче­го хоро­ше­го и полёт птиц; Зевс не шлёт гаран­ти­ру­ю­щей победу мол­нии, а, напро­тив, даёт пре­до­сте­ре­гаю­щие зна­ме­ния. Когда вой­ско про­хо­дит через Немею, нянь­ка мест­но­го царе­ви­ча Офель­та (по вер­сии Еври­пида, этой нянь­кой была попав­шая в раб­ство лем­нос­ская царев­на Гип­си­пи­ла) гото­ва пока­зать вои­нам источ­ник питье­вой воды. Ребён­ка, остав­лен­но­го без при­смот­ра, в это вре­мя смер­тель­но ужа­ли­ла змея. Вожди уби­ли змею и учреди­ли в память о погиб­шем цар­ском сыне Немей­ские игры. Слу­чив­ше­е­ся Амфи­а­рай счи­та­ет новым дур­ным пред­зна­ме­но­ва­ни­ем (Bac­chyl. IX 10—20; Apol­lod. III 6, 2 и 4). Затем под сте­на­ми Фив Амфи­а­рай, ссы­ла­ясь на пло­хие зна­ме­ния, ста­ра­ет­ся удер­жать участ­ни­ков от пере­хо­да через реку Исмен, являв­шу­ю­ся послед­ней пре­гра­дой перед штур­мом (Ae­schyl. Sept. 378 след.).

Соглас­но опи­са­нию Эсхи­ла («Семе­ро про­тив Фив»), семе­ро вождей покля­лись разо­рить до осно­ва­ния город Кад­ма, совер­ши­ли жерт­во­при­но­ше­ния богам Аре­су и Фебу, а затем, собрав­шись у колес­ни­цы Адрас­та и увен­чав её (на слу­чай гибе­ли) памят­ны­ми зна­ка­ми для роди­те­лей, бро­си­ли жре­бий, кому из них к каким воротам вести вой­ско (Ae­schyl. Sept. 42—58). «Или­а­да» рас­ска­зы­ва­ет о доб­ле­сти Тидея, кото­рый отра­зил во вре­мя сво­его посоль­ства в Фивы напав­ших на него из заса­ды вра­гов и всех их, кро­ме одно­го, уни­что­жил (IV 382—399). Харак­те­ри­сти­ка Эсхи­ла суще­ст­вен­но отли­ча­ет­ся от обри­сов­ки геро­ев в эпо­се; в «Семе­рых про­тив Фив» общей для всех аргос­ских вождей, кро­ме Амфи­а­рая, чер­той явля­ет­ся их над­мен­ность, кич­ли­вость, готов­ность взять Фивы даже вопре­ки воле богов и само­го Зев­са. Еври­пид в «Фини­ки­ян­ках» опи­сы­ва­ет вступ­ле­ние в бой и гибель Пар­фе­но­пея и Капа­нея, но глав­ное вни­ма­ние уде­ля­ет еди­но­бор­ству бра­тьев Этео­к­ла и Поли­ни­ка (1377—1424). После без­успеш­ных вза­им­ных атак Этеокл при­ме­ня­ет фес­са­лий­ский при­ём, т. е. при­пав на левую ногу, из-под щита смер­тель­но ранит сни­зу в живот Поли­ни­на. Счи­тая вра­га сра­жён­ным насмерть, он начи­на­ет сни­мать с него доспе­хи, но в этот момент Поли­ник, собрав послед­ние силы, прон­за­ет мечом грудь бра­та. Бла­го­да­ря тому, что фиван­ский царе­вич Мене­кей при­но­сит себя в жерт­ву род­но­му горо­ду (узнав из про­ро­че­ства, что таким обра­зом он спа­сёт Фивы от разо­ре­ния — Eur. Phoen. 904—1018), все вожди, при­шед­шие под Фивы со сво­и­ми вой­ска­ми, поги­ба­ют, кро­ме Адрас­та, кото­ро­го выно­сит с поля боя его боже­ст­вен­ный конь Арей­он. Упо­ён­ные победой, фиван­цы отка­зы­ва­ют­ся выдать мате­рям и жёнам погиб­ших тела их близ­ких, и несчаст­ные жен­щи­ны обра­ща­ют­ся за помо­щью к Тесею. По одной вер­сии, ему уда­ёт­ся ула­дить спор мир­ным путём, по дру­гой — ему при­хо­дит­ся всту­пить с фиван­ца­ми в сра­же­ние, чтобы отбить у них тела уби­тых вождей и похо­ро­нить их с подо­баю­щи­ми поче­стя­ми (этот вари­ант мифа полу­чил раз­ра­бот­ку в «Про­си­тель­ни­цах» Еври­пида). Осо­бо скла­ды­ва­ет­ся посмерт­ная судь­ба Поли­ни­ка: по при­ка­зу ли взяв­ше­го власть в свои руки Кре­он­та (так у Софок­ла в «Анти­гоне»), по заве­ща­нию ли само­го Этео­к­ла (так у Еври­пида в «Фини­ки­ян­ках») новый царь велит бро­сить его тело без погре­бе­ния хищ­ным зве­рям и пти­цам, и толь­ко вме­ша­тель­ство Анти­го­ны застав­ля­ет Кре­он­та изме­нить реше­ние.

Новый этап борь­бы за Фивы разыг­ры­ва­ет­ся в сле­дую­щем поко­ле­нии, когда детям пав­ших вождей (эпи­го­нам) уда­ёт­ся взять и разо­рить город. Это собы­тие, соглас­но пре­да­нию, про­изо­шло неза­дол­го до нача­ла Тро­ян­ской вой­ны, и уже в нём про­яви­ли себя неко­то­рые буду­щие участ­ни­ки Тро­ян­ской вой­ны (Hom. Il. IV 403—410).

В осно­ве ска­за­ния о семе­рых про­тив Фив и после­дую­щем взя­тии Фив лежит вос­по­ми­на­ние о воен­ных столк­но­ве­ни­ях меж­ду отдель­ны­ми цар­ства­ми микен­ско­го вре­ме­ни неза­дол­го до их упад­ка. Архео­ло­ги­че­ские рас­коп­ки раз­ру­шен­ной фиван­ской кре­по­сти Кад­меи под­твер­жда­ют спра­вед­ли­вость дан­ных, содер­жа­щих­ся в гоме­ров­ском «ката­ло­ге кораб­лей»: сре­ди 28 пере­чис­ля­е­мых горо­дов Бео­тии не назва­ны разо­рён­ные к тому вре­ме­ни Фивы, а все упо­мя­ну­тые ока­зы­ва­ют­ся спо­соб­ны­ми сна­рядить в общей слож­но­сти все­го 50 кораб­лей (Hom. Il. II 494—510). Глав­ным источ­ни­ком для афин­ских дра­ма­тур­гов 5 в. до н. э. и более позд­них авто­ров послу­жи­ла не дошед­шая до нас эпи­че­ская поэ­ма «Фива­ида» (7 в. до н. э.) и мест­ные (в т. ч. атти­че­ская) вер­сии мифа. Отсут­ст­вие памят­ни­ков кре­пост­но­го стро­и­тель­ства микен­ско­го вре­ме­ни в Фивах спо­соб­ст­во­ва­ло тому, что семь фиван­ских ворот, о кото­рых гово­рит пре­да­ние, пред­став­ля­ли себе рас­по­ло­жен­ны­ми по всей окруж­но­сти город­ской сте­ны и соот­вет­ст­вен­но дели­ли оба вой­ска на семь отрядов. Меж­ду тем, как пока­за­ли рас­коп­ки ряда микен­ских кре­по­стей, они име­ли не более двух-трёх вход­ных ворот; в Фивах же, по-види­мо­му, была раз­ви­тая систе­ма фор­ти­фи­ка­ций с при­ме­не­ни­ем т. н. про­тей­хи­смат, т. е. пред­стен­ных укреп­ле­ний с постав­лен­ны­ми друг за дру­гом несколь­ки­ми баш­ня­ми. Поэто­му с учё­том внут­рен­них ворот их общее чис­ло в Фивах мог­ло дохо­дить до семи.