Извлечения о жизни и нравах римских императоров

ВЫДЕРЖКИ ИЗ КНИГ СЕКСТА АВРЕЛИЯ ВИКТОРА ОТ ЦЕЗАРЯ АВГУСТА ДО ИМПЕРАТОРА ФЕОДОСИЯ

Окта­виан Август

1. В год от осно­ва­ния горо­да семь­сот два­дцать вто­рой и от изгна­ния царей четы­ре­ста вось­ми­де­ся­тый в Риме сно­ва уста­но­вил­ся обы­чай в даль­ней­шем под­чи­нять­ся одно­му, но не царю, а импе­ра­то­ру, или назван­но­му более свя­щен­ным име­нем, авгу­сту. (2) Итак, Окта­виан, сын сена­то­ра Окта­вия со сто­ро­ны мате­ри, при­над­ле­жал через род Юли­ев к потом­кам Энея¹, по усы­нов­ле­нию сво­его двою­род­но­го деда Гая Цеза­ря полу­чил имя Гая Цеза­ря, а затем за свою победу был назван авгу­стом. (3) Став во гла­ве Импе­рии, он сам поль­зо­вал­ся вла­стью народ­но­го три­бу­на. (4) Стра­ну Еги­пет, труд­но доступ­ную из-за раз­ли­вов Нила и без­до­рож­ную из-за болот, он обра­тил в про­вин­цию². (5) Чтобы сде­лать Еги­пет обиль­ной жит­ни­цей для сто­ли­цы, он сила­ми сво­их сол­дат про­чи­стил древ­ние кана­лы, заплыв­шие реч­ным илом, так как они содер­жа­лись в небреж­но­сти. (6) В его вре­мя из Егип­та в сто­ли­цу при­во­зи­лось еже­год­но два­дцать мил­ли­о­нов мер хле­ба. (7) Он при­со­еди­нил к чис­лу рим­ских про­вин­ций зем­ли кан­та­бров и акви­та­нов, ретов, вин­де­ли­ков и дал­ма­тов³; све­вов и кат­тов он истре­бил, сикам­бров⁴ пере­се­лил в Гал­лию, пан­нон­цев обло­жил данью; наро­ды гетов и бастар­нов, непре­рыв­но вое­вав­шие друг с дру­гом, он при­вел к согла­сию⁵. (8) Пер­сы дали ему залож­ни­ков и пре­до­ста­ви­ли пра­во избрать им царя⁶. (9) К нему направ­ля­ли послов с дара­ми инды, ски­фы, гара­ман­ты, эфи­о­пы. (10) Нако­нец, он до того нена­видел мяте­жи, вой­ны, ссо­ры, что нико­гда не объ­яв­лял вой­ны ни одно­му наро­ду, если толь­ко не по спра­вед­ли­вой при­чине. (11) Он гово­рил, что под­вер­гать опас­но­сти неиз­вест­но­го (напе­ред) исхо­да сра­же­ний судь­бу граж­дан из-за при­стра­стия к три­ум­фам и лав­ро­вым вен­цам, т. е. к бес­плод­ным листьям, — это при­знак хваст­ли­во­го и лег­ко­мыс­лен­но­го харак­те­ра; (12) хоро­ше­му же импе­ра­то­ру опро­мет­чи­вость под­хо­дит менее все­го; (13) все, что пред­при­ни­ма­ет­ся ради обще­го бла­га, осу­ществля­ет­ся быст­ро; (14) а за ору­жие брать­ся сле­ду­ет толь­ко в рас­че­те на очень боль­шой успех, чтобы победа, одер­жан­ная при боль­ших затра­тах, с малой выго­дой, не упо­доб­ля­лась рыб­ной лов­ле на золо­той крю­чок, ибо его поте­ря не может быть воз­на­граж­де­на ника­ким уло­вом. (15) В его вре­мя рим­ское вой­ско было раз­би­то за Рей­ном, уби­ты были три­бу­ны и про­пре­тор. Он так силь­но скор­бел об этом, что бил­ся голо­вой о сте­ны, облек­ся в тра­ур­ную одеж­ду, отрас­тил себе воло­сы и про­яв­лял дру­гие при­зна­ки печа­ли. (16) Он силь­но осуж­дал новый при­ем сво­его дяди⁷, назы­вав­ше­го сво­их сол­дат сво­и­ми сорат­ни­ка­ми; доби­ва­ясь попу­ляр­но­сти сре­ди них, он (дядя) осла­бил авто­ри­тет прин­цеп­са. (17) В отно­ше­нии же граж­дан он про­яв­лял вели­чай­шую милость и проч­но соблюдал вер­ность дру­зьям. (18) Самы­ми пер­вы­ми из них были: Меце­нат⁸ за его уме­ние мол­чать и Агрип­па⁹ за вынос­ли­вость в труде и за скром­ность, кро­ме того, он очень любил Вер­ги­лия¹⁰. (19) Он ред­ко при­об­ре­тал новых дру­зей, но твер­до дер­жал­ся за ста­рую друж­бу. (20) Он настоль­ко усерд­но зани­мал­ся сво­бод­ны­ми искус­ства­ми, осо­бен­но крас­но­ре­чи­ем, что не про­хо­ди­ло ни одно­го дня, даже в похо­дах, чтобы он не читал, не писал, не декла­ми­ро­вал.

(21) Он изда­вал от сво­его име­ни новые зако­ны, обнов­лял преж­ние. Он рас­ши­рил Рим и укра­сил его мно­ги­ми построй­ка­ми, про­слав­ляя себя таки­ми сло­ва­ми: «Я застал город кир­пич­ным, остав­ляю его мра­мор­ным!» (22) Он был мяг­ко­го харак­те­ра, при­ят­ным и обхо­ди­тель­ным в обще­нии с граж­да­на­ми; внеш­ность у него была кра­си­вая, осо­бен­но гла­за. (23) Он так играл ост­ро­той их взгляда, подоб­но блес­ку самых ярких звезд, что люди при виде его отсту­па­ли от его взо­ров, как укры­ва­ют­ся от лучей солн­ца, и это ему было при­ят­но. Когда одна­жды один сол­дат отвел свои гла­за от это­го взо­ра, и [Август] спро­сил его, поче­му он так сде­лал, тот отве­тил: «Пото­му что я не могу выдер­жать мол­ний тво­е­го взгляда». (24) Одна­ко и такой муж не был сво­бо­ден от поро­ков. Он был несколь­ко нетер­пе­лив, лег­ко раз­дра­жал­ся, втайне был завист­лив, явно общи­те­лен; кро­ме того, он сверх вся­кой меры был вла­сто­лю­бив и был усерд­ным игро­ком в кости. (25) Хотя он был чрез­вы­чай­но сдер­жан в отно­ше­нии еды и питья, а ино­гда даже в отно­ше­нии сна, он в то же вре­мя пре­да­вал­ся сла­до­стра­стию до пре­де­ла, осуж­дае­мо­го в народ­ной мол­ве. Имен­но, поми­мо два­дца­ти любим­цев, сре­ди кото­рых он обыч­но воз­ле­жал, у него было еще столь­ко же деву­шек. (26) Отверг­нув жену Скри­бо­нию, он страст­но полю­бил чужую жену, Ливию, и как бы с согла­сия ее мужа взял ее себе в супру­ги; у этой Ливии были уже сыно­вья — Тибе­рий и Друз. (27) Сам любя рос­кошь, он стро­жай­ши­ми мера­ми пре­сле­до­вал за нее дру­гих, что свой­ст­вен­но чело­ве­че­ской при­ро­де, ибо с осо­бен­ным оже­сто­че­ни­ем люди пре­сле­ду­ют те поро­ки, кото­рым сами силь­но под­вер­же­ны. Так и он отпра­вил в изгна­ние поэта Овидия (он же Назон) за то, что тот напи­сал три книж­ки сти­хов об искус­стве люб­ви¹¹. (28) Свиде­тель­ст­ву­ет о его весе­лом и лег­ком харак­те­ре то, что он наслаж­дал­ся вся­ко­го рода зре­ли­ща­ми, осо­бен­но незна­ко­мы­ми поро­да­ми зве­рей, в неогра­ни­чен­ном коли­че­стве. (29) Достиг­нув семи­де­ся­ти семи лет, он умер от болез­ни в Ноле. Неко­то­рые, одна­ко, пишут, что он погиб от коз­ней Ливии, бояв­шей­ся, что ей при­дет­ся постра­дать от сына пад­че­ри­цы Агрип­пы¹², если он станет у вла­сти, пото­му что она из чув­ства нена­ви­сти, свой­ст­вен­но­го маче­хам, доби­лась его ссыл­ки на ост­ров, а (потом) узна­ла, что он воз­вра­щен из ссыл­ки. (30) Итак, умер­ше­го или уби­то­го сенат поста­но­вил про­сла­вить мно­ги­ми небы­ва­лы­ми поче­стя­ми: поми­мо того, что он уже рань­ше был назван отцом оте­че­ства, сенат посвя­тил ему тогда хра­мы как в Риме, так и в дру­гих наи­бо­лее насе­лен­ных горо­дах, и повсюду в наро­де гово­ри­лось: «Луч­ше бы уж было ему не родить­ся, чтобы толь­ко уме­реть!». (31) С одной сто­ро­ны, он про­явил очень пло­хое нача­ло, с дру­гой сто­ро­ны, конец его прав­ле­ния был пре­крас­ным. В самом деле, доби­ва­ясь прин­ци­па­та, он высту­пал как пода­ви­тель сво­бо­ды, а во вре­мя сво­его прав­ле­ния испы­ты­вал по отно­ше­нию к граж­да­нам такую любовь, что, увидав как-то, что в жит­ни­цах оста­лось хле­ба лишь на три дня, решил умерт­вить себя ядом, если за это вре­мя не при­бу­дут из про­вин­ций кораб­ли с хле­бом. (32) Когда кораб­ли при­бы­ли, спа­се­ние оте­че­ства было при­пи­са­но его сча­стью. (33) Он управ­лял в тече­ние пяти­де­ся­ти шести лет; из них две­на­дцать вме­сте с Анто­ни­ем, сорок четы­ре года — один. Он, конеч­но, нико­гда не достиг бы такой вла­сти в государ­стве и не обла­дал бы ею так дол­го, если бы в нем не было в изоби­лии доб­рых качеств как от при­ро­ды, так и достиг­ну­тых в резуль­та­те его уси­лий.

Клав­дий Тибе­рий

2. Клав­дий Тибе­рий, сын Ливии, пасы­нок Цеза­ря Окта­ви­а­на, пра­вил два­дцать три года. (2) Так как имя его было Клав­дий Тибе­рий Нерон, шут­ни­ки ост­ро­ум­но пере­де­ла­ли его из-за при­стра­стия к вину в Каль­дия Бибе­рия Меро­на¹³. (3) Он был доста­точ­но опы­тен в воен­ном деле и до при­ня­тия вла­сти, при Авгу­сте доволь­но удач­но вел вой­ны, так что выс­шая власть в государ­стве была ему пре­до­став­ле­на не без осно­ва­ния. (4) Обла­дал он и боль­ши­ми зна­ни­я­ми в нау­ках. Крас­но­ре­чие его было выдаю­щим­ся, но харак­тер пре­сквер­ный: он был суров, жаден, кова­рен, при­твор­но пока­зы­вал, что жела­ет того, чего совсем не хотел, про­яв­ляя враж­деб­ность к тем, кому осо­бен­но бла­го­во­лил, а к тем людям, кото­рых нена­видел, отно­сил­ся как бы явно с рас­по­ло­же­ни­ем. (5) Вне­зап­ные его отве­ты или сове­ты были луч­ше обду­ман­ных. (6) Нако­нец, от пред­ло­жен­но­го ему сена­то­ра­ми прин­ци­па­та он при­твор­но отка­зал­ся, посту­пая так из хит­ро­го рас­че­та, тща­тель­но допы­ты­ва­ясь, что об этом гово­рят или дума­ют отдель­ные лица, и это обсто­я­тель­ство погу­би­ло неко­то­рых порядоч­ных людей. (7) Кто думал, что он от души жалу­ет­ся в про­стран­ных речах на тяже­сти импе­ра­тор­ских обя­зан­но­стей, выска­зы­ва­ли и свои мне­ния, соглас­ные с его сло­ва­ми, одна­ко они впо­след­ст­вии силь­но от это­го постра­да­ли. (8) Он сде­лал Кап­па­до­кию про­вин­ци­ей, изгнав ее царя Архе­лая, пода­вил раз­бой гету­лов; царя све­вов Маро­бо­дуя обо­шел хит­ро­стью. (9) Посколь­ку он с без­мер­ной жесто­ко­стью пре­сле­до­вал винов­ных и невин­ных, сво­их людей наравне с чужи­ми, он осла­бил воен­ное искус­ство, и Арме­ния была раз­граб­ле­на пар­фя­на­ми, Мезия — дака­ми, Пан­но­ния — сар­ма­та­ми, Гал­лия — сосед­ни­ми пле­ме­на­ми. (10) Сам он в воз­расте семи­де­ся­ти вось­ми лет и четы­рех меся­цев погиб от коз­ней Кали­гу­лы.

Гай Цезарь Кали­гу­ла

3. Кали­гу­ла пра­вил четы­ре года. (2) Он был сыном Гер­ма­ни­ка и, так как с рож­де­ния нахо­дил­ся сре­ди вой­ска, полу­чил про­зви­ще Кали­гу­ла от тако­го же назва­ния сол­дат­ской обу­ви. (3) До прин­ци­па­та он был всем любе­зен и при­я­тен; став же прин­цеп­сом, он пока­зал себя таким, как спра­вед­ли­во гово­ри­ли, что более жесто­ко­го гос­по­ди­на еще не было. (4) Он обес­че­стил трех сво­их сестер. (5) Он высту­пал, нарядив­шись каким-либо из богов: на рас­пут­ство он ходил Юпи­те­ром, в хоре вак­хан­тов был Либе­ром. (6) Не знаю, сле­ду­ет ли закреп­лять в памя­ти его поступ­ки, раз­ве толь­ко что полез­но знать о прин­цеп­сах все, чтобы люди негод­ные воз­дер­жи­ва­лись от подоб­но­го, (хотя бы) из стра­ха дур­ной мол­вы. (7) В сво­ем двор­це он под­вер­гал пуб­лич­но­му бес­че­стию знат­ных мат­рон. (8) Он пер­вый надел диа­де­му и при­ка­зы­вал назы­вать себя гос­по­ди­ном. (9) В Путе­о­лан­ском зали­ве¹⁴ на про­тя­же­нии трех миль меж­ду скал он свя­зал меж­ду собой два ряда кораб­лей: насы­пав на них пес­ку, он постро­ил проч­ную, как бы сухо­пут­ную доро­гу и сам, одев­шись в золотую одеж­ду с дубо­вым вен­ком на голо­ве как бы для три­ум­фа, съе­хал по ней на коне, укра­шен­ном мед­ны­ми бля­ха­ми, а потом и в пар­ной колес­ни­це. (10) После это­го он был зако­лот сол­да­та­ми.

Клав­дий Тибе­рий

4. Клав­дий Тибе­рий, сын Дру­за, бра­та Тибе­рия, дядя Кали­гу­лы, пра­вил четыр­на­дцать лет. (2) Когда сенат при­нял реше­ние истре­бить весь род Цеза­рей, он спря­тал­ся в постыд­ном месте, но был най­ден сол­да­та­ми, и, посколь­ку был сла­бо­умен, пока­зал­ся неопыт­ным людям очень крот­ким и был ими объ­яв­лен импе­ра­то­ром. (3) Он позор­но слу­жил сво­е­му обжор­ству и сла­сто­лю­бию, был сла­бо­умен и туп, нере­ши­те­лен и трус­лив и под­пал под власть отпу­щен­ни­ков и сво­ей супру­ги. (4) При нем в Дал­ма­ции был про­воз­гла­шен импе­ра­то­ром Скри­бо­ни­ан Камилл¹⁵, но был вско­ре им каз­нен. (5) Зем­ли мав­ров при­со­еди­не­ны были к про­вин­ци­ям, но отряд музу­ла­ми­ев был истреб­лен. (6) К Риму был под­веден водо­про­вод Клав­дия. (7) Жена его, Мес­са­ли­на, сна­ча­ла пре­да­ва­лась любо­де­я­ни­ям повсюду и как бы по пра­ву, отче­го мно­гие, отстра­няв­ши­е­ся от нее из-за стра­ха, поги­ба­ли. Затем, еще более рас­па­ля­ясь от это­го, она при­нуж­да­ла знат­ных мат­рон и девиц пре­да­вать­ся вме­сте с ней рас­пут­ству, мужей же их застав­ля­ла при­сут­ст­во­вать при этом. Если кто выска­зы­вал отвра­ще­ние к это­му, на тех воз­во­ди­лись вымыш­лен­ные обви­не­ния в пре­ступ­ле­нии, и ярость ее обру­ши­ва­лась на целые семьи; так что ско­рее каза­лось, что она, жена импе­ра­то­ра, состо­ит в бра­ке с каким-либо дру­гим муж­чи­ной, неже­ли с импе­ра­то­ром. (8) Итак, его воль­ноот­пу­щен­ни­ки, полу­чив боль­шую силу, осквер­ня­ли все раз­вра­том (мучи­ли людей), ссыл­ка­ми, убий­ства­ми, про­скрип­ци­я­ми. Фелик­са из их чис­ла [Клав­дий] поста­вил во гла­ве леги­о­нов в Иудее¹⁶; евну­ху Пос­сидию после три­ум­фа над Бри­та­ни­ей было дано сре­ди дру­гих храб­рей­ших вои­нов почет­ное ору­жие, точ­но он участ­во­вал в этой победе; Поли­бию¹⁷ раз­ре­ше­но было шест­во­вать меж­ду дву­мя кон­су­ла­ми. (9) Но всех их пре­взо­шли сек­ре­тарь Нар­цисс, кото­рый дер­жал себя как гос­по­дин сво­его гос­по­ди­на, и Пал­лант, укра­шен­ный пре­тор­ски­ми зна­ка­ми отли­чия¹⁸. Они оба были так бога­ты, что когда [Клав­дий] жало­вал­ся на недо­ста­ток денег в казне, то в наро­де ост­ро­ум­но гово­ри­ли, что у него мог­ло бы быть денег в изоби­лии, если бы эти два отпу­щен­ни­ка при­ня­ли его в свою ком­па­нию¹⁹. (10) В его прав­ле­ние виде­ли в Егип­те пти­цу Феникс²⁰, кото­рая, гово­рят, при­ле­та­ла в ту же стра­ну от ара­бов пять­сот лет тому назад; в Эгей­ском море вне­зап­но всплыл ост­ров. (11) Клав­дий вто­рым бра­ком женил­ся на Агрип­пине, доче­ри сво­его бра­та Гер­ма­ни­ка, она, под­готов­ляя власть сво­е­му сыну (от пер­во­го бра­ка), сна­ча­ла изве­ла раз­лич­ны­ми спо­со­ба­ми сво­их пасын­ков, а потом ядом умерт­ви­ла само­го мужа. (12) Он про­жил шесть­де­сят четы­ре года; его смерть дол­го скры­ва­лась, как когда-то смерть Тарк­ви­ния Стар­ше­го. (13) Пока под­куп­лен­ная его женой стра­жа утвер­жда­ла, что он болен, пасы­нок его Нерон захва­тил власть.

Доми­ций Нерон

5. Доми­ций Нерон, сын Доми­ция Аге­но­бар­ба и Агрип­пи­ны, пра­вил три­на­дцать лет. (2) В тече­ние [пер­вых] пяти лет его прав­ле­ние было тер­пи­мо. (3) Поэто­му неко­то­рые [исто­ри­ки] утвер­жда­ют, что Тра­ян часто гова­ри­вал, что всем прин­цеп­сам дале­ко до это­го пяти­ле­тия Неро­на. (4) В Риме он постро­ил амфи­те­атр и бани; Понт он обра­тил в про­вин­цию с согла­сия [пон­тий­ско­го] царь­ка Поле­мо­на, поче­му Понт стал назы­вать­ся Поле­мо­но­вым; так­же и Кот­тий­ские Аль­пы — после смер­ти царя Кот­тия. (5) После­дую­щую же свою жизнь он про­вел так позор­но, что вся­ко­му ста­но­вит­ся стыд­но поду­мать об этом. Он дошел до того, что, не щадя ни сво­ей, ни чужой стыд­ли­во­сти, под конец, обла­чив­шись в наряд неве­сты, объ­явив о сво­ем при­да­ном перед лицом все­го сена­та, когда все, соглас­но обы­чаю, собра­лись на мно­го­люд­ное празд­не­ство, всту­пил в брак с муж­чи­ной. Одев­шись в зве­ри­ную шку­ру, он тер­ся лицом о поло­вые орга­ны людей того и дру­го­го пола. Он обес­че­стил даже свою мать, кото­рую впо­след­ст­вии убил. Он после­до­ва­тель­но брал себе в жены Окта­вию и Саби­ну, по про­зви­щу Поппея, умерт­вив перед этим их мужей²¹. (6) Тогда про­кон­сул Испа­нии Галь­ба и Гай Юлий²² захва­ти­ли власть. (7) Когда Нерон узнал, что Галь­ба при­был и что реше­ни­ем сена­та поста­нов­ле­но, чтобы, по обы­чаю пред­ков, ему на шею наде­ли колод­ку и засек­ли роз­га­ми до смер­ти, он, все­ми остав­лен­ный, в сопро­вож­де­нии лишь [рабов и отпу­щен­ни­ков] Фао­на, Эпа­ф­ро­ди­та, Нео­фи­та и скоп­ца Спо­ра, кото­ро­го он, оско­пив, пытал­ся пре­вра­тить в жен­щи­ну, сре­ди ночи поки­нул город и сам зако­лол себя мечом, одна­ко дро­жа­щую его руку под­толк­нул тот же назван­ный выше осквер­нен­ный им ско­пец, так как до это­го не нашлось нико­го, кто согла­сил­ся бы его зако­лоть; при этом он вос­клик­нул: «Неуже­ли у меня нет ни дру­га, ни недру­га? Я позор­но жил, умру еще позор­нее!» (8) Он погиб на трид­цать вто­ром году жиз­ни. (9) Пер­сы настоль­ко его люби­ли, что при­сла­ли послов с прось­бой, чтобы им раз­ре­ши­ли воз­двиг­нуть ему памят­ник. (10) Все же про­вин­ции и весь Рим так тор­же­ст­во­ва­ли по слу­чаю его гибе­ли, что народ, надев на себя ост­ро­ко­неч­ные шап­ки, сим­вол отпу­ще­ния [на волю], как бы празд­но­вал осво­бож­де­ние от жесто­ко­го гос­по­ди­на.

Сер­вий Галь­ба

6. Галь­ба, про­ис­хо­див­ший из знат­но­го рода Суль­пи­ци­ев, пра­вил семь меся­цев и столь­ко же дней. (2) Он постыд­но обра­щал­ся с юно­ша­ми и был без­мер­но невоз­дер­жан в пище. Он все делал по сове­ту трех сво­их дру­зей — Вин­ния, Кор­не­лия и Ике­ла²³, поэто­му все они жили на Пала­тине и в обще­стве их назы­ва­ли педа­го­га­ми. (3) До захва­та вла­сти он хоро­шо управ­лял мно­ги­ми про­вин­ци­я­ми и под­дер­жи­вал стро­гую дис­ци­пли­ну сре­ди сол­дат, так что, когда он появ­лял­ся в лаге­ре, сей­час же рас­про­стра­нял­ся слух: «Учись, сол­дат, воен­ной служ­бе! Ведь это Галь­ба, а не Гету­лик!»²⁴ (4) На семь­де­сят третьем году жиз­ни, когда Отон под­нял мятеж сре­ди сол­дат, он, надев на себя пан­цирь, пытал­ся его пода­вить, но был убит у Кур­ци­е­ва озе­ра.

Саль­вий Отон

7. Саль­вий Отон, про­ис­хо­див­ший от знат­ных и бога­тых пред­ков из горо­да Ферен­та­на, пра­вил три меся­ца; жизнь его вся была постыд­ной, осо­бен­но юность. (2) Он был побеж­ден Вител­ли­ем сна­ча­ла у Пла­цен­ции²⁵, потом под Бет­ри­а­ком, и сам себя зако­лол мечом на трид­цать седь­мом году жиз­ни; он настоль­ко был любим сво­и­ми сол­да­та­ми, что мно­гие, увидев его тело, нало­жи­ли на себя руки.

Авл Вител­лий

8. Вител­лий про­ис­хо­дил из цар­ско­го рода²⁶; отец его Люций Вител­лий, был три­жды кон­су­лом²⁷; пра­вил он (Вител­лий) восемь меся­цев. (2) Он был тучен, жесток, жаден и вме­сте с тем рас­то­чи­те­лен. (3) Во вре­мя его прав­ле­ния Вес­па­си­ан захва­тил власть прин­цеп­са на Восто­ке: Вител­лий был побеж­ден его сол­да­та­ми в сра­же­нии под сте­на­ми горо­да [Рима], выведен со свя­зан­ны­ми за спи­ной рука­ми из двор­ца, в кото­ром он укрыл­ся, и про­веден перед тол­пой на позо­ри­ще. (4) А чтобы этот негод­ный чело­век в послед­ний свой час, после всех совер­шен­ных им зло­де­я­ний, не мог опу­стить от сты­да сво­их глаз, ему под под­бо­ро­док был при­став­лен меч; [затем] его полу­го­ло­го тащат к сту­пе­ням Гемо­ний, с кото­рых он допу­стил сбро­сить бра­та Вес­па­си­а­на, Саби­на, и все бро­са­ют ему в лицо навоз, помет и дру­гую грязь, о чем даже стыд­но гово­рить. (5) Он был забит до смер­ти мно­го­чис­лен­ны­ми уда­ра­ми [ору­жия]. Про­жил он пять­де­сят семь лет. (6) Все эти пра­ви­те­ли, о кото­рых я крат­ко рас­ска­зал, пре­иму­ще­ст­вен­но из рода Цеза­рей, были настоль­ко про­све­щен­ны­ми в нау­ках и в пра­ви­лах крас­но­ре­чия, что, если бы они все — кро­ме Авгу­ста — не осла­ви­ли себя чрез­мер­но все­ми вида­ми поро­ков, то смог­ли бы иску­пить неко­то­рые свои незна­чи­тель­ные пре­ступ­ле­ния.

Фла­вий Вес­па­си­ан

9. Вес­па­си­ан пра­вил десять лет. (2) Сре­ди дру­гих его хоро­ших качеств было, в осо­бен­но­сти, то, что он не пом­нил враж­ды; даже дочь Вител­лия, сво­его вра­га, он бога­то ода­рил при­да­ным и выдал замуж за очень вид­но­го чело­ве­ка. (3) Он тер­пе­ли­во сно­сил все поры­вы дру­зей и на их обиды, будучи весь­ма ост­ро­ум­ным, отве­чал обыч­но шут­ка­ми. Так, Лици­ния Муци­а­на, с помо­щью кото­ро­го он достиг вла­сти, поз­во­ляв­ше­го себе слиш­ком мно­го, пола­га­ясь на свои заслу­ги, он дели­кат­но сдер­жи­вал и в при­сут­ст­вии кого-либо из общих дру­зей гово­рил ему толь­ко одно: «Ведь ты зна­ешь, что я муж­чи­на!»²⁸ (4) Но что же удив­лять­ся тако­му его отно­ше­нию к дру­зьям, когда он не обра­щал вни­ма­ния и на кос­вен­ные наме­ки юри­стов или на оскор­би­тель­ные выпа­ды фило­со­фов?²⁹ (5) Он быст­ро вос­ста­но­вил весь дав­но уже обес­кров­лен­ный и истом­лен­ный рим­ский мир. Преж­де все­го он пред­по­чи­тал скло­нять на свою сто­ро­ну при­спеш­ни­ков тира­нии, если толь­ко они не зашли слиш­ком дале­ко в сво­их жесто­ко­стях, неже­ли мучить и уни­что­жать их, муд­ро при­знав, что боль­шин­ство людей ока­зы­ва­ли дру­гим гнус­ные услу­ги из чув­ства стра­ха. (6) Кро­ме того, он устра­нил мно­го поро­ков при помо­щи спра­вед­ли­вей­ших зако­нов и, — что дей­ст­ву­ет еще силь­нее, — при­ме­ром сво­ей жиз­ни. (7) Подат­лив он был, как неко­то­рые пола­га­ют, толь­ко в отно­ше­нии денег, хотя твер­до уста­нов­ле­но, что он взыс­ки­вал новые и вско­ре потом отме­нен­ные нало­ги по при­чине исто­ще­ния каз­ны и разо­ре­ния горо­дов. (8) Он вос­ста­но­вил Рим, обез­обра­жен­ный преж­ни­ми пожа­ра­ми и раз­ва­ли­на­ми домов, поз­во­лив стро­ить­ся всем желаю­щим, если нали­цо не было преж­них хозя­ев; отстро­ил Капи­то­лий, храм мира, памят­ни­ки Клав­дия³⁰, постро­ил мно­го ново­го. (9) Во всех зем­лях, под­чи­нен­ных рим­ско­му пра­ву, в пре­крас­ном виде обнов­ле­ны были все горо­да, проч­но укреп­ле­ны доро­ги. (10) Тогда на Фла­ми­ни­е­вой доро­ге были сры­ты горы для того, чтобы пере­вал [через Апен­ни­ны] стал более поло­гим; место это в наро­де назы­ва­ет­ся «Про­лом­ные кам­ни». (11) При нем чис­ло пат­ри­ци­ан­ских родов было доведе­но до тыся­чи, в то вре­мя как он, при­дя к вла­сти, застал их едва две­сти, посколь­ку мно­гие роды погиб­ли от жесто­ко­сти тира­нов. (12) Царь пар­фян Воло­гез был при­нуж­ден к заклю­че­нию мира одним лишь стра­хом. (13) [Часть] Сирии, назы­вае­мая Пале­сти­ной, Кили­кия и Ком­ма­ге­на, кото­рую теперь мы назы­ваем Авгу­сто­ф­рат­ской, при­со­еди­ни­лись к про­вин­ци­ям; к ним была при­со­еди­не­на и Иудея. (14) Несмот­ря на пре­до­сте­ре­же­ния дру­зей опа­сать­ся Меция Пом­по­зи­а­на³¹, о кото­ром шла мол­ва, что он соби­ра­ет­ся быть пра­ви­те­лем, он назна­чил его кон­су­лом, гово­ря в шут­ку: «Когда-нибудь он да вспом­нит о таком бла­го­де­я­нии». (15) За все вре­мя вла­сти он соблюдал такой рас­по­рядок дня: вста­вал еще ночью, закон­чив государ­ст­вен­ные дела, при­ни­мал близ­ких, во вре­мя утрен­них при­вет­ст­вий наде­вал обувь и одеж­ду, поло­жен­ную прин­цеп­су; затем, выслу­шав все дела, какие бы ни при­шлось, он упраж­нял­ся в вер­хо­вой езде, потом отды­хал, нако­нец, после умы­ва­ния, с облег­чен­ной душой бесе­до­вал с дру­зья­ми. (16) Про­стран­но рас­ска­зать о нем нас вынуди­ло ува­же­ние к это­му хоро­ше­му пра­ви­те­лю, кото­ро­го Рим­ская рес­пуб­ли­ка, обес­кров­лен­ная жесто­ко­стью тира­нов в тече­ние пяти­де­ся­ти шести лет после смер­ти Авгу­ста, полу­чи­ла как бы в силу реше­ния судь­бы не допу­стить ее до пол­но­го паде­ния. (17) Итак, он скон­чал­ся на семи­де­ся­том, без одно­го, году, соеди­няя серь­ез­ное с шут­ка­ми, кото­рые очень любил. Поэто­му сна­ча­ла, когда на небе появи­лась коме­та, он ска­зал: «Это отно­сит­ся к пер­сид­ско­му царю, пото­му что он носит длин­ные воло­сы». А затем, осла­бев от болез­ни поно­сом, он [вдруг] под­нял­ся и ска­зал: «Импе­ра­тор дол­жен уйти из это­го мира стоя!»

Тит Фла­вий Вес­па­си­ан

10. Тит, по отцу так­же Вес­па­си­ан, был сыном отпу­щен­ни­цы по име­ни Доми­тил­ла; он пра­вил два года, два меся­ца и два­дцать дней. (2). С дет­ства он весь­ма усерд­но выра­ба­ты­вал в себе доб­ро­де­тель и пре­да­вал­ся заня­ти­ям, науч­ным и воен­ным; успе­ха­ми сво­его физи­че­ско­го и мораль­но­го раз­ви­тия он пока­зал, к чему он стре­мил­ся. (3) Когда он при­нял на себя заботу о родине, он уди­ви­тель­но до чего пре­взо­шел того, кому ста­рал­ся под­ра­жать, осо­бен­но в отно­ше­нии мило­сти, щед­ро­сти, бла­го­рас­по­ло­же­ния к людям и пре­не­бре­же­ния к день­гам. Это тем более было всем при­ят­но, что по неко­то­рым его поступ­кам в част­ной жиз­ни каза­лось, что он будет суров и пре­дан рос­ко­ши и алч­но­сти. (4) В самом деле, еще при отце, полу­чив пре­фек­ту­ру пре­то­рия, он пре­сле­до­вал всех подо­зри­тель­ных и враж­деб­ных себе лиц: он рас­став­лял по теат­рам и в лаге­ре людей, кото­рые там при­вле­ка­ли к ответ­ст­вен­но­сти как ули­чен­ных в пре­ступ­ле­нии всех неодоб­ри­тель­но о нем гово­рив­ших. Сре­ди погиб­ших был кон­су­ляр Цеци­на³², допу­щен­ный к его сто­лу; лишь толь­ко он поки­нул три­кли­ний³³, Тит при­ка­зал его заду­шить по подо­зре­нию в оскорб­ле­нии его жены Бере­ни­ки³⁴. (5) При жиз­ни отца он тор­го­вал пра­во­суди­ем и был жаден на гра­бе­жи, поэто­му пред­по­ла­га­ли, что это будет вто­рой Нерон и так его назы­ва­ли, а пото­му очень горе­ва­ли, когда он полу­чил власть. (6) Но все это обра­ти­лось в про­ти­во­по­лож­ное и при­нес­ло ему такую бес­смерт­ную сла­ву, что его ста­ли назы­вать отра­дою и любо­вью рода чело­ве­че­ско­го. (7) Нако­нец, когда он при­нял на себя бре­мя управ­ле­ния, он ото­слал домой Бере­ни­ку, наде­яв­шу­ю­ся на брак с ним, и при­ка­зал уда­лить­ся тол­пе евну­хов. Сде­лав так, он как бы озна­ме­но­вал этим отказ от преж­ней несдер­жан­но­сти. (8) Затем, так как вошло в обы­чай, чтобы после­дую­щие прин­цеп­сы под­креп­ля­ли все то, что было пре­до­став­ле­но людям пред­ше­ст­ву­ю­щи­ми пра­ви­те­ля­ми, он, как толь­ко при­нял власть, по сво­ей воле сво­им эдик­том обес­пе­чил обла­да­те­лям (их) вла­де­ния. (9) Как-то одна­жды вече­ром, вспом­нив, что он за весь день не сде­лал нико­му ниче­го при­ят­но­го, он про­из­нес пре­крас­ные, достой­ные богов сло­ва: «Дру­зья, мы поте­ря­ли сего­дняш­ний день!» и в этом ска­за­лась его широ­кая щед­рость. (10) Мило­сер­дие свое он довел до того, что когда про­тив него соста­ви­ли заго­вор два пред­ста­ви­те­ля выс­ше­го сосло­вия и не смог­ли отри­цать заду­ман­но­го пре­ступ­ле­ния, то преж­де все­го он обра­тил­ся к ним с уве­ща­ни­ем, потом при­вел их на зре­ли­ще и при­ка­зал сесть по обе сто­ро­ны от себя и, попро­сив нароч­но меч у одно­го из гла­ди­а­то­ров, бой кото­рых они смот­ре­ли, как бы для про­вер­ки его ост­ро­ты, дал его в руки тому и дру­го­му и, когда они этим были пора­же­ны и удив­ля­лись его стой­ко­сти, он им ска­зал: «Види­те, [люди], что власть дает­ся от судь­бы, и тщет­ны быва­ют попыт­ки совер­шить пре­ступ­ле­ние в надеж­де захва­тить ее или из стра­ха ее поте­рять!» (11) Бра­та сво­его Доми­ци­а­на, стро­ив­ше­го коз­ни и воз­буж­дав­ше­го сол­дат, он часто со сле­за­ми умо­лял, чтобы тот не шел на пре­ступ­ле­ние ради вла­сти, пото­му что и он сам хочет пере­дать ее ему и он уже име­ет ее, посколь­ку участ­ву­ет в управ­ле­нии. (12) При нем нача­ла извер­гать­ся гора Везу­вий³⁵, в Кам­па­нии, и в Риме был в тече­ние трех дней пожар, не пре­ры­вав­ший­ся даже ночью. (13) Была так­же и чума невидан­ной рань­ше силы. (14) Но от этих бед­ст­вий никто не постра­дал, пото­му что он всем помо­гал сво­и­ми день­га­ми и все­ми вида­ми помо­щи: то лич­но уха­жи­вая за боль­ны­ми, то уте­шая скор­бя­щих о смер­ти близ­ких. (15) Он про­жил сорок один год и умер от лихо­рад­ки в том же сабин­ском поме­стье, где и его отец. (16) Труд­но пред­ста­вить себе, какую печаль вызва­ла его смерть в горо­де и про­вин­ци­ях, (скор­бе­ли) настоль­ко, что все, назы­вая его, как мы уже ска­за­ли, отра­дою государ­ства, опла­ки­ва­ли весь мир, лишив­ший­ся неустан­но­го сво­его хра­ни­те­ля.

Тит Фла­вий Доми­ци­ан

11. Доми­ци­ан, сын Вес­па­си­а­на и отпу­щен­ни­цы Доми­тил­лы, род­ной брат Тита, пра­вил пят­на­дцать лет. (2) Сна­ча­ла он при­твор­но был мило­стив и очень дея­те­лен дома и казал­ся осо­бен­но вынос­ли­вым на войне; таким обра­зом, он победил кат­тов и гер­ман­цев и выно­сил спра­вед­ли­вые судеб­ные при­го­во­ры. (3) Он отстро­ил в Риме мно­го зда­ний, как уже рань­ше нача­тых, так и дру­гих, от само­го осно­ва­ния. (4) Он вос­ста­но­вил биб­лио­те­ки, погиб­шие от пожа­ра, выпи­сы­вая кни­ги ото­всюду, глав­ным обра­зом, из Алек­сан­дрии. (5) Он был так иску­сен в стрель­бе из лука, что стре­ла его про­ле­та­ла меж­ду паль­ца­ми вытя­ну­той руки чело­ве­ка, сто­яв­ше­го на дале­ком рас­сто­я­нии. (6) Затем, оже­сто­чив­шись от убийств, он начал мучить хоро­ших людей и по при­ме­ру Гая Кали­гу­лы застав­лял назы­вать себя гос­по­ди­ном и богом; в момен­ты отды­ха, уда­лив всех, он потеш­но изби­вал рои мух. (7) Неистов­ст­вуя в пре­лю­бо­де­я­ни­ях, он назы­вал постыд­ные свои похож­де­ния гре­че­ским сло­вом kli­no­pa­le. (8) Пото­му на вопрос: «Есть ли кто во двор­це?» сле­до­вал ответ: «Даже ни одной мухи». (9) Пра­ви­тель Верх­ней Гер­ма­нии Анто­ний³⁶ был воз­му­щен эти­ми его жесто­ко­стя­ми и, глав­ным обра­зом, чув­ст­вуя себя оскорб­лен­ным сло­ва­ми Доми­ци­а­на, когда тот его назвал про­даж­ным раз­врат­ни­ком, он захва­тил власть. (10) После того как он был раз­бит в бою Нор­ба­ном Аппи­ем, Доми­ци­ан стал еще более сви­ре­пым по отно­ше­нию ко все­му роду чело­ве­че­ско­му, даже к сво­им [близ­ким], обра­ща­ясь с ними, как дикий зверь. (11) Итак, боясь его жесто­ко­сти, а так­же и сво­ей ответ­ст­вен­но­сти, мно­гие соста­ви­ли заго­вор по побуж­де­нию постель­ни­че­го Пар­фе­ния и Сте­фа­на, а так­же бояв­ше­го­ся тогда нака­за­ния за ута­ен­ные день­ги Кло­ди­а­на³⁷; при­вле­че­на была к это­му замыс­лу и жена тира­на, Доми­ция, бояв­ша­я­ся пыток от прин­цеп­са за любовь свою к акте­ру Пари­су. (12) Доми­ци­а­на сра­зи­ли, [нане­ся ему] мно­же­ство ран, на сорок пятом году его жиз­ни. (13) А сенат поста­но­вил похо­ро­нить его как гла­ди­а­то­ра и [всюду] вытра­вить с памят­ни­ков его имя. (14) При нем были отпразд­но­ва­ны сто­лет­ние игры.

(15) До сего вре­ме­ни Импе­ри­ей пра­ви­ли рож­ден­ные в Риме или в Ита­лии, в даль­ней­шем же — чуже­зем­цы. Отсюда мож­но заклю­чить, что город Рим воз­рос бла­го­да­ря доб­ле­сти чуже­стран­цев. В самом деле, был ли кто-нибудь муд­рее и сдер­жан­нее Нер­вы, боже­ст­вен­нее Тра­я­на, пред­ста­ви­тель­нее Адри­а­на?

Кок­цей Нер­ва

12. Кок­цей Нер­ва из горо­да Нар­нии пра­вил шест­на­дцать меся­цев и десять дней. (2) Когда он толь­ко при­нял власть, рас­про­стра­нил­ся слух, что Доми­ци­ан жив и ско­ро появит­ся; он так это­го пере­пу­гал­ся, что поте­рял дар речи, изме­нил­ся в лице и едва остал­ся жив. Но, под­дер­жан­ный Пар­фе­ни­ем, он сно­ва обо­д­рил­ся и обра­тил­ся к при­выч­ным удо­воль­ст­ви­ям жиз­ни. (3) Когда сенат с поче­том встре­тил его в Курии, один из всех — Аррий Анто­нин³⁸, чело­век ост­ро­ум­ный и очень ему пре­дан­ный, искус­но пред­ста­вив усло­вия жиз­ни пра­ви­те­лей, ска­зал, обняв его, что он поздрав­ля­ет [с таким прин­цеп­сом] сенат, народ и про­вин­ции, но нисколь­ко не поздрав­ля­ет его само­го, кото­ро­му луч­ше было бы посто­ян­но высме­и­вать пло­хих прин­цеп­сов, чем при­нять на себя не толь­ко такую тягость управ­ле­ния и опас­но­стей, но еще и под­верг­нуть себя суж­де­ни­ям как вра­гов, так и дру­зей, кото­рые счи­та­ют, что они на все име­ют пра­во, а если чего-нибудь не полу­чат, то ста­но­вят­ся хуже вся­ких вра­гов. (4) Он про­стил все недо­им­ки пода­тей, вос­ста­но­вил раз­ру­шен­ное в горо­дах и при­ка­зал вос­пи­ты­вать на обще­ст­вен­ный счет дево­чек и маль­чи­ков, рож­ден­ных в Ита­лии от бед­ных роди­те­лей. (5) Чтобы он опа­сал­ся обще­ния со зло­на­ме­рен­ны­ми людь­ми, Юний Мав­рик³⁹, чело­век с твер­дым харак­те­ром, вну­шил ему [это] сле­дую­щим [при­ме­ром]. Одна­жды он был при­гла­шен на пир в обще­стве близ­ких людей, но увидал, что сре­ди гостей при­сут­ст­ву­ет и Вей­ен­тон⁴⁰, быв­ший кон­сул при Доми­ци­ане, пре­сле­до­вав­ший мно­гих тай­ны­ми доно­са­ми; в раз­го­во­ре был упо­мя­нут и некто Катулл⁴¹, глав­ный обви­ни­тель [того режи­ма], и на сло­ва Нер­вы, что бы делал он теперь, если бы пере­жил Доми­ци­а­на, Мав­рик отве­тил: «Он обедал бы вме­сте с нами!». (6) Он не допус­кал ссор, был весь­ма обра­зо­ван и любил обще­ство. (7) Каль­пур­ния Крас­са⁴², под­би­вав­ше­го сол­дат щед­ры­ми обе­ща­ни­я­ми к вос­ста­нию, ули­чен­но­го и сознав­ше­го­ся, он сослал вме­сте с его женой в Тарент⁴³, несмот­ря на то, что сена­то­ры уко­ря­ли его в снис­хо­ди­тель­но­сти. А когда ста­ли тре­бо­вать рас­пра­вы с убий­ца­ми Доми­ци­а­на, он так пере­пу­гал­ся, что не смог удер­жать рвоты и испраж­не­ний, но все же силь­но сопро­тив­лял­ся, гово­ря, что луч­ше ему уме­реть, чем уро­нить авто­ри­тет вла­сти, выдав помо­гав­ших ему достиг­нуть ее. (8) Одна­ко сол­да­ты, не обра­щая вни­ма­ния на прин­цеп­са, выис­кав убийц, Пет­ро­ния сра­зи­ли одним уда­ром, а у Пар­фе­ния сна­ча­ла отре­за­ли поло­вой орган, бро­си­ли ему в лицо [и] потом его заду­ши­ли; Кас­пе­рия же отпу­сти­ли за боль­шие день­ги. Этот, обнаглев после сво­его пре­ступ­ле­ния, убедил Нерву выра­зить перед наро­дом бла­го­дар­ность сол­да­там за то, что они уни­что­жи­ли без­бож­ных и негод­ней­ших сре­ди всех людей. (9) Нер­ва же усы­но­вил Тра­я­на, при­нял его в сопра­ви­те­ли на рав­ных с собой пра­вах и после это­го про­жил еще, управ­ляя вме­сте с ним, три меся­ца. (10) Пори­цая как-то неко­е­го Регу­ла⁴⁴ в при­пад­ке гне­ва гро­мо­вым голо­сом, он вдруг весь покрыл­ся потом. (11) Когда он несколь­ко остыл, тело его потряс озноб и появи­лись при­зна­ки горяч­ки; через неко­то­рое вре­мя он умер шести­де­ся­ти трех лет от роду. (12) Тело его, как неко­гда тело Авгу­ста, сенат про­во­дил с поче­том и похо­ро­нил в гроб­ни­це Авгу­ста. В день его смер­ти про­изо­шло затме­ние солн­ца.

Уль­пий Тра­ян

13. Уль­пий Тра­ян из горо­да Тудер­ти­на⁴⁵ назван был Уль­пи­ем по деду, Тра­я­ном — по родо­на­чаль­ни­ку отцов­ско­го рода, Трайю или по име­ни отца, Тра­я­на⁴⁶, пра­вил он два­дцать лет. (2) Он про­явил себя таким пра­ви­те­лем государ­ства, что его едва ли смог­ли бы прав­ди­во пред­ста­вить даже самые талант­ли­вые исто­ри­ки. (3) Он при­нял власть близ зна­ме­ни­той галль­ской коло­нии Агрип­пи­ны, обла­дая опы­том в воен­ном деле и отли­ча­ясь мяг­ко­стью в раз­ре­ше­нии граж­дан­ских дел и щед­ро­стью при под­держ­ке горо­дов. (4) Так как от каж­до­го хоро­ше­го пра­ви­те­ля тре­бу­ют­ся два основ­ных каче­ства, в мир­ное вре­мя — непод­куп­ность, на войне — храб­рость, и там, и здесь — муд­рость, он достиг тако­го высо­ко­го уров­ня во всем этом, что, каза­лось, нашел какое-то рав­но­мер­ное их соеди­не­ние, если бы толь­ко не был слиш­ком пре­дан вину. (5) Он был щедр и при­вет­лив к дру­зьям, любил их обще­ство, дер­жа себя на рав­ной ноге с ними. (6) Он постро­ил бани в честь Суры, кото­рый помог ему достиг­нуть вла­сти. (7) Излиш­ним кажет­ся опи­сы­вать каж­дое его хоро­шее каче­ство в отдель­но­сти, доста­точ­но ска­зать, что он был [чело­ве­ком] высо­ких мораль­ных досто­инств и чист душой. (8) Он был вынос­лив в труде, вни­ма­те­лен к каж­до­му дея­тель­но­му и при­год­но­му для вой­ны чело­ве­ку, пред­по­чи­тал боль­ше людей чисто­сер­деч­ных и обра­зо­ван­ных, хотя сам не обла­дал обшир­ны­ми зна­ни­я­ми и любил гово­рить про­сто. (9) В пра­во­судии и бла­го­че­стии он был как созда­те­лем новых норм, так и хра­ни­те­лем преж­них. (10) Все это каза­лось тем более зна­чи­тель­ным, что он был как бы послан в под­хо­дя­щий момент, чтобы изле­чить от мно­же­ства зол рим­ское государ­ство, рас­ша­тан­ное и гиб­ну­щее от управ­ле­ния столь мно­гих жесто­ких тира­нов; его при­ход к вла­сти был пред­зна­ме­но­ван мно­ги­ми чудес­ны­ми явле­ни­я­ми, осо­бен­но когда с вер­ши­ны Капи­то­лия воро­на про­из­нес­ла по-гре­че­ски: «ka­los es­tai»⁴⁷. (11) Прах его после сожже­ния тела был достав­лен в Рим и погре­бен на фору­ме Тра­я­на под его колон­ной, на вер­шине кото­рой постав­ле­на его ста­туя, вве­зен­ная в город по обы­чаю три­ум­фаль­ных въездов, пред­ше­ст­ву­е­мая сена­том и вой­ском. (12) В то вре­мя раз­лив Тиб­ра при­чи­нил еще гораздо боль­ше раз­ру­ше­ний, чем при Нер­ве, и снес мно­го постро­ек; было так­же силь­ное зем­ле­тря­се­ние во мно­гих про­вин­ци­ях, жесто­кая чума, голод и пожа­ры. (13) Постра­дав­шим от этих бед­ст­вий Тра­ян при­хо­дил на помощь щед­ро, изыс­ки­вая наи­луч­шие сред­ства. Он поста­но­вил, чтобы высота домов не пре­вы­ша­ла [в Риме] шести­де­ся­ти футов из-за лег­ко [про­ис­хо­дя­щих] обва­лов, а так­же пагуб­ных рас­хо­дов, если бы нечто такое слу­чи­лось. (14) Поэто­му он по заслу­гам был назван отцом обще­ства. Про­жил он шесть­де­сят четы­ре года.

Элий Адри­ан

14. Элий Адри­ан ита­лий­ско­го рода, родив­ший­ся от Элия Адри­а­на, двою­род­но­го бра­та прин­цеп­са Тра­я­на, про­ис­хо­див­ше­го из горо­да Адрии в обла­сти Пице­на⁴⁸, дав­ше­го свое имя Адри­а­ти­че­ско­му морю, пра­вил два­дцать два года. (2) Он отлич­но знал гре­че­скую лите­ра­ту­ру, и мно­гие назы­ва­ли его Гре­ком. Он вос­при­нял от афи­нян их наклон­но­сти и нра­вы и не толь­ко овла­дел их язы­ком, но и при­об­щил­ся к их излюб­лен­ным заня­ти­ям: пению, тан­цам, меди­цине, и был музы­кан­том, гео­мет­ром, худож­ни­ком, вая­те­лем из меди и мра­мо­ра наравне с Поли­кле­том и Евфра­но­ром⁴⁹. К тому же он был и ост­ро­умен, так что ред­ко [, пра­во] мож­но было видеть сре­ди людей столь обра­зо­ван­но­го и изящ­но­го чело­ве­ка. (3) Он обла­дал неве­ро­ят­ной памя­тью, запо­ми­нал места, дела и мог по име­ни назы­вать сво­их сол­дат, даже отсут­ст­во­вав­ших. (4) Он был весь­ма вынос­лив в труде и сам лич­но обо­шел все про­вин­ции, отстра­нив тол­пу спут­ни­ков, и при этом вос­ста­нав­ли­вал все горо­да, укреп­лял в них сосло­вия. (5) В самом деле, напо­до­бие воен­ных леги­о­нов, он разде­лил по цен­ту­ри­ям и когор­там ремес­лен­ни­ков, худож­ни­ков, архи­тек­то­ров, вся­ко­го рода стро­и­те­лей зда­ний и деко­ра­то­ров. (6) Он был пере­мен­чив, мно­го­об­ра­зен, обла­дал слож­ным харак­те­ром, был как бы рож­ден вла­сте­ли­ном поро­ков и доб­ро­де­те­лей, умел искус­но направ­лять дви­же­ния ума, удач­но скры­вая в сво­ем харак­те­ре то завист­ли­вость, то мрач­ность, то рез­вость, то неуме­ние быть искрен­ним; он при­твор­но пока­зы­вал сдер­жан­ность, доступ­ность, мило­сер­дие, наобо­рот, скры­вал свою жаж­ду сла­вы, кото­рой посто­ян­но пылал. (7) Он был очень остер и зади­рист, но в рав­ной мере искус­но пари­ро­вал серь­ез­ные сло­ва, шут­ку, брань: на сти­хи он отве­чал сти­ха­ми, на изре­че­ния — изре­че­ни­я­ми, так что каза­лось, что он все зара­нее обду­мал. (8) Супру­га его, Саби­на, пре­тер­пе­вав­шая обиды, почти как рабы­ня, была доведе­на до само­убий­ства⁵⁰. Она откры­то заяв­ля­ла, что, узнав его чудо­вищ­ный харак­тер, при­ло­жи­ла все уси­лия, чтобы не забе­ре­ме­неть от него на поги­бель рода чело­ве­че­ско­го. (9) Он болел какой-то внут­рен­ней болез­нью, кото­рую дол­го покой­но пере­но­сил, но [под конец], сра­жен­ный ее жгу­чей болью, в раз­дра­же­нии пре­дал каз­ни мно­гих сена­то­ров. (10) Он добил­ся от мно­гих царей тай­ны­ми подар­ка­ми мира и откры­то хва­лил­ся, что достиг мир­ным путем боль­ше­го, чем дру­гие — ору­жи­ем. (11) Он разум­но орга­ни­зо­вал государ­ст­вен­ную, двор­цо­вую, а так­же воен­ную служ­бу в такой фор­ме, какая оста­ет­ся с неко­то­ры­ми вне­сен­ны­ми Кон­стан­ти­ном изме­не­ни­я­ми до сего вре­ме­ни⁵¹. (12) Он про­жил шесть­де­сят два года, после чего умер мучи­тель­ной смер­тью: он стра­дал от боли почти во всех чле­нах тела до такой сте­пе­ни, что мно­го­крат­но про­сил самых вер­ных слуг убить его, а чтобы он не совер­шил само­убий­ства, его охра­ня­ла стра­жа из самых близ­ких людей.

Анто­нин Пий

15. Анто­нин Фуль­вий, назы­вае­мый так­же Бой­о­ний, впо­след­ст­вии про­зван­ный еще Пием (т. е. бла­го­че­сти­вым), пра­вил два­дцать три года. (2) Он был усы­нов­лен Адри­а­ном, будучи его зятем, и во вре­мя его прин­ци­па­та про­яв­лял такую доб­роту, что, несо­мнен­но, нель­зя ука­зать дру­го­го при­ме­ра подоб­ной жиз­ни, (3) хотя его совре­мен­ни­ки срав­ни­ва­ют его с Нумой. Два­дцать три года он пра­вил всем миром одним сво­им авто­ри­те­том, не ведя ника­ких войн; все цари, пле­ме­на и наро­ды так его ува­жа­ли и люби­ли, что счи­та­ли его боль­ше за отца и патро­на, неже­ли за гос­по­ди­на и импе­ра­то­ра, и все в один голос обра­ща­лись к нему, как к судье, в сво­их спо­рах, пола­гая его реше­ния соглас­ны­ми с волей богов. (4) Мало того, узнав о пра­во­судии тако­го пра­ви­те­ля, к нему направ­ля­ли послов инды, бак­трий­цы, гир­кан­цы⁵²; ко все­му это­му он был кра­сив лицом, высок ростом и уме­рен­но пло­тен. (5) Перед выхо­дом для полу­че­ния при­вет­ст­вий он немно­го вку­шал хле­ба, чтобы не испы­ты­вать сла­бо­сти от охлаж­де­ния кро­ви вокруг пусто­го желуд­ка и не ока­зать­ся [по этой при­чине] в непо­д­хо­дя­щем состо­я­нии для выпол­не­ния обще­ст­вен­но­го дол­га, кото­рый он испол­нял все­гда весь­ма ста­ра­тель­но, как и пола­га­ет­ся отмен­но­му хозя­и­ну дома. (6) Лишен­ный често­лю­бия и все­го показ­но­го, он был до того кроток, что, когда сена­то­ры наста­и­ва­ли на пре­сле­до­ва­нии лиц, соста­вив­ших про­тив него заго­вор, он пре­кра­тил след­ст­вие, ска­зав при этом, что нет надоб­но­сти пре­сле­до­вать упор­но людей, замыс­лив­ших совер­шить над ним пре­ступ­ле­ние, чтобы не обна­ру­жи­лось, сколь­ким людям он нена­ви­стен, если их ока­жет­ся еще боль­ше [, чем пред­по­ла­га­лось]. (7) Итак, после два­дца­ти трех лет прав­ле­ния он умер от горяч­ки, про­дол­жав­шей­ся все­го несколь­ко дней, на сво­ей вил­ле близ Лори­ев на два­дца­той миле от горо­да. (8) Во сла­ву его бла­го­че­стия были учреж­де­ны хра­мы, кол­ле­гии жре­цов и бес­ко­неч­ное мно­же­ство дру­гих меро­при­я­тий. (9) Он до того был мяг­ко­го харак­те­ра, что когда из-за подо­зре­ния, что в горо­де не хва­та­ет про­до­воль­ст­вия, в него из тол­пы рим­ской чер­ни ста­ли бро­сать кам­ни, он пред­по­чел успо­ко­ить народ, изло­жив перед ним все свои рас­че­ты, неже­ли карать его за мятеж.

Марк Авре­лий Анто­нин и Люций Вер

16. Марк Авре­лий Анто­нин пра­вил восем­на­дцать лет. (2) Он обла­дал все­ми доб­ро­де­те­ля­ми и боже­ст­вен­ным умом и являл­ся как бы защит­ни­ком людей от всех обще­ст­вен­ных бед­ст­вий. Если бы он не родил­ся в то вре­мя, то весь рим­ский мир раз­ва­лил­ся бы в еди­ном паде­нии. (3) Ведь нико­гда не было покоя от войн, они пыла­ли по все­му Восто­ку, в Илли­ри­ке, Ита­лии, Гал­лии, быва­ли зем­ле­тря­се­ния, ино­гда погло­щав­шие целые горо­да, раз­ли­вы рек, частые эпиде­мии, пожи­раю­щая поля саран­ча; вооб­ще нель­зя себе пред­ста­вить ни одно­го народ­но­го бед­ст­вия, кото­рое не сви­реп­ст­во­ва­ло бы во вре­мя его прав­ле­ния. (4) Я уве­рен, что так уста­нов­ле­но бога­ми, что если по зако­ну миро­зда­ния или при­ро­ды или еще поче­му-либо воз­ни­ка­ет нечто враж­деб­ное людям, все это может быть смяг­че­но, точ­но лечеб­ным сред­ст­вом, муд­ры­ми реше­ни­я­ми пра­ви­те­лей. (5) Род­ст­вен­ни­ка сво­его, Люция Анния Вера, он в виде мило­сти осо­бо­го ново­го рода при­влек к уча­стию в управ­ле­нии. Этот Вер на пути от Аль­ти­на к Кон­кор­дии⁵³ умер на один­на­дца­том году прав­ле­ния от кро­во­из­ли­я­ния, болез­ни, назван­ной гре­ка­ми apop­le­xis⁵⁴. (6) Его инте­рес был направ­лен к сти­хам и осо­бен­но к тра­геди­ям, нра­ва он был суро­во­го и раз­нуздан­но­го. (7) После его смер­ти Марк Анто­нин управ­лял государ­ст­вом один. С самой ран­ней юно­сти он обла­дал таким спо­кой­ным харак­те­ром, что не изме­нял­ся в лице ни от радо­сти, ни от горя; он зани­мал­ся фило­со­фи­ей и был весь­ма све­дущ в гре­че­ской лите­ра­ту­ре. (8) Он поз­во­лял осо­бен­но знат­ным лицам устра­и­вать пиры по образ­цу его пиров и иметь таких же слуг. (9) Когда его каз­на ока­за­лась опу­сто­ше­на и он не смог делать обыч­ных раздач сол­да­там, он не захо­тел обла­гать новы­ми нало­га­ми ни сенат, ни про­вин­ции, но, отде­лив место на фору­ме Тра­я­на, раз­ло­жил там пред­ме­ты сво­его цар­ско­го оби­хо­да — золотые сосуды, хру­сталь­ные и фар­фо­ро­вые чаши, свои и жени­ны, золотые и шел­ко­вые одеж­ды, мно­го дра­го­цен­ных укра­ше­ний. Рас­про­да­жа про­из­во­ди­лась непре­рыв­но в тече­ние двух меся­цев, и было собра­но мно­го золота. (10) Одна­ко, одер­жав победу, он воз­вра­щал поку­па­те­лям день­ги, если они согла­ша­лись вер­нуть вещи, и не пре­пят­ст­во­вал нико­му, кто хотел сохра­нить у себя куп­лен­ные. (11) При нем захва­тил тира­ни­че­скую власть Кас­сий⁵⁵, но был убит. (12) Сам он на пять­де­сят девя­том году умер от болез­ни близ Вин­до­бо­ны. (13) Когда весть о его смер­ти достиг­ла Рима, весь город пре­дал­ся печа­ли; сена­то­ры, в тра­ур­ных одеж­дах, про­ли­вая сле­зы, собра­лись в курии. (14) И чему с трудом вери­ли в отно­ше­нии Рому­ла, теперь все еди­но­глас­но при­зна­ли, что Марк был взят на небо. В его честь поста­но­ви­ли учредить хра­мы, колон­ны и мно­го дру­гих памят­ни­ков.

Люций Авре­лий Ком­мод

17. Авре­лий Ком­мод, сын Мар­ка Анто­ни­на, и сам носив­ший то же имя Анто­ни­на, пра­вил три­на­дцать лет. (2) Он с само­го нача­ла пока­зал, каким он будет в даль­ней­шем: когда в послед­ние часы отец его убеж­дал не дать опра­вить­ся силь­но уже ослаб­лен­ным вар­ва­рам, он ему отве­тил, что чело­век, пол­ный сил, хотя бы поне­мно­гу, но может выпол­нить раз­ные дела, а мерт­вый ниче­го. (3) Он всех пре­взо­шел жесто­ко­стью и сла­сто­лю­би­ем, алч­но­стью и гру­бо­стью, нико­му не был верен и осо­бен­но суров с теми, кото­рых рань­ше воз­вы­сил поче­стя­ми и щед­ры­ми дара­ми. (4) Он настоль­ко сбил­ся с пути, что часто сра­жал­ся на арене цир­ка с ору­жи­ем гла­ди­а­то­ров. (5) Пол­ную власть полу­чи­ла над ним некая Мар­ция⁵⁶ из воль­ноот­пу­щен­ниц, обла­дав­шая выдаю­щей­ся кра­сотой и искус­ст­вом про­даж­ной жен­щи­ны; она под­нес­ла ему чашу с ядом при выхо­де его из бани. (6) В кон­це кон­цов, он был заду­шен на трид­цать вто­ром году жиз­ни силь­ней­шим гим­на­стом, допу­щен­ным в его покой.

Пуб­лий Гель­вий Пер­ти­накс

18. Гель­вий Пер­ти­накс пра­вил восемь­де­сят пять дней. Он при­нял власть по при­нуж­де­нию, дол­го упор­ст­вуя, поче­му и полу­чил свое про­зви­ще. (2) Он был низ­ко­го про­ис­хож­де­ния и стал импе­ра­то­ром, зани­мая долж­ность пре­фек­та горо­да, а в воз­расте шести­де­ся­ти семи лет был убит, сра­жен­ный людь­ми, нанес­ши­ми ему мно­же­ство ран по пре­ступ­но­му замыс­лу Юли­а­на (Дидия); голо­ву его носи­ли по все­му горо­ду. (3) Так погиб чело­век, гуман­ный и обхо­ди­тель­ный, достиг­ший выс­ше­го поло­же­ния упор­ным трудом раз­лич­но­го рода, так что его назы­ва­ли играль­ным мячом судь­бы. (4) Родив­шись от воль­ноот­пу­щен­ни­ка в стране лигу­ров, в скуд­ном поме­стье Лол­лия Ген­ти­а­на, кли­ен­том кото­ро­го он охот­но себя назы­вал даже будучи пре­фек­том, он стал зна­то­ком в обла­сти наук, пре­по­да­вае­мых грам­ма­ти­ка­ми. (5) Он был ско­рее льстив, чем бла­го­де­те­лен, поче­му его и назы­ва­ли гре­че­ским сло­вом «слад­ко­ре­чи­вый». Он нико­гда не мстил за испы­тан­ную обиду, любил про­стоту, был досту­пен для беседы, обще­ния с людь­ми. (6) После смер­ти ему было при­сво­е­но имя «Боже­ст­вен­ный». Вос­хва­ляя его до хри­поты, люди вос­кли­ца­ли: «При Пер­ти­на­к­се мы были в без­опас­но­сти! Нико­го не боя­лись. Сла­ву отцу мило­сти­во­му, отцу сена­та, отцу всех доб­рых!»

Дидий Юли­ан

19. Дидий Юли­ан родом из Медио­ла­на, пра­вил семь меся­цев. Он был зна­тен, боль­шим зна­то­ком пра­ва, будучи силь­но­го харак­те­ра, настой­чив и жаден до вла­сти. (2) При нем авгу­ста­ми были объ­яв­ле­ны в Антио­хии — Нигер Пес­цен­ний, а в Саба­рии Пан­нон­ской — Сеп­ти­мий Север. (3) Этим-то Севе­ром Юли­ан был завле­чен в отда­лен­ное боль­шое поме­ще­ние во двор­це, где тот ему отру­бил голо­ву, заста­вив вытя­нуть шею, как это дела­ют пре­ступ­ни­ки. Голо­ва его была выстав­ле­на на рострах.

Сеп­ти­мий Север

20. Сеп­ти­мий Север пра­вил восем­на­дцать лет. (2) Он погу­бил Пес­цен­ния, осла­вив­ше­го себя все­ми вида­ми позо­ра. При нем убит был и Аль­ба, про­воз­гла­сив­ший себя цеза­рем Лугду­на. (3) Этот Север оста­вил после себя пре­ем­ни­ка­ми вла­сти двух сыно­вей: Бас­си­а­на и Гету. (4) Он про­вел в Бри­та­нии на про­тя­же­нии трид­ца­ти двух миль⁵⁷ вал от моря до моря. (5) Он был воин­ст­вен­ней всех, кто был до него, обла­дал ост­рым умом и дово­дил до кон­ца все, что пред­при­ни­мал. Бла­го­же­ла­тель­ность его, к кому он был скло­нен, была уди­ви­тель­на и посто­ян­на; он был неот­сту­пен во взыс­ка­нии, в щед­ро­сти не знал пре­де­ла. (6) К дру­зьям и недру­гам он был оди­на­ко­во рев­но­стен. В самом деле, он ода­рил Лате­ра­на, Кило­на⁵⁸, Анул­ли­на⁵⁹, Бас­са⁶⁰ и дру­гих двор­ца­ми, достой­ны­ми упо­ми­на­ния, глав­ные из кото­рых мы видим и теперь и кото­рые назы­ва­ют­ся Пар­фян­ский и Лате­ран­ский. (7) Он нико­му не поз­во­лял в свое управ­ле­ние поку­пать долж­но­сти. (8) Он был доста­точ­но обу­чен латин­ско­му язы­ку, хоро­шо вла­дел гре­че­ской речью, но луч­ше все­го усво­ил пуни­че­ское крас­но­ре­чие, пото­му что родил­ся в Афри­ке близ горо­да Леп­ти­са. (9) Он стра­дал от боли во всех чле­нах, осо­бен­но в ногах; не имея тер­пе­ния ее выно­сить, он вме­сто яда, в кото­ром ему было отка­за­но, с жад­но­стью съел очень мно­го тяже­лой пищи, не смог пере­ва­рить ее и умер от заво­рота кишок. Жил он 65 лет.

Авре­лий Анто­нин Кара­кал­ла

21. Авре­лий Анто­нин Бас­си­ан Кара­кал­ла, родив­ший­ся в Лугдуне, пра­вил один шесть лет. (2) Он назван был Бас­си­а­ном по име­ни деда со сто­ро­ны мате­ри. Когда он при­вез из Гал­лии мно­же­ство одежд и пона­де­лал из них кара­кал­лы, т. е. туни­ки, дохо­див­шие до пят, и заста­вил народ, обла­чив­шись в них, прий­ти к нему в дом для при­вет­ст­вия, тогда и сам он полу­чил по этой одеж­де про­зви­ще Кара­кал­ла. (3) Он убил бра­та сво­его, Гету, и за это был нака­зан безу­ми­ем пре­сле­до­вав­ши­ми его Дира­ми (неме­зида­ми)⁶¹, кото­рые не напрас­но назы­ва­ют­ся мсти­тель­ни­ца­ми; от это­го безу­мия он потом изле­чил­ся. (4) Увидев ста­тую Алек­сандра Македон­ско­го (най­дя тело­сло­же­ние его сход­ным со сво­им), он при­ка­зал назы­вать себя Вели­ким Алек­сан­дром и был так глу­бо­ко введен в этот обман испол­ни­те­ля­ми сво­ей воли, что стал ходить с мрач­ным челом, скло­нив голо­ву к лево­му пле­чу, как он под­ме­тил это в ста­туе Алек­сандра, и при этом был убеж­ден, что он похож на него лицом. (5) Он был несдер­жан в любо­де­я­ни­ях и даже маче­ху свою сде­лал сво­ей женой. (6) Когда он совер­шал путь в Кар­ры близ Эдес­сы, он ото­шел в сто­ро­ну по есте­ствен­ной нуж­де и был убит сол­да­том, после­до­вав­шим за ним как бы для охра­ны. (7) Он про­жил почти трид­цать лет: тело его было при­ве­зе­но в Рим.

Мак­рин и Диа­ду­мен

22. Мак­рин с сыном Диа­ду­ме­ном были избра­ны в импе­ра­то­ры вой­ском и пра­ви­ли четыр­на­дцать меся­цев; теми же сол­да­та­ми они были уби­ты за то, что Мак­рин запре­щал сол­да­там пре­да­вать­ся рас­пу­щен­но­сти и пони­зил слиш­ком высо­кую пла­ту за служ­бу.

Авре­лий Анто­нин Варий Гелио­га­бал

23. Авре­лий Анто­нин Варий, про­зван­ный Гелио­га­ба­лом, сын Кара­кал­лы от ран­ней свя­зи его с двою­род­ной сест­рой Сое­ми­ей⁶², пра­вил два года восемь меся­цев. (2) Дед его мате­ри Сое­мии по име­ни Бас­си­ан был жре­цом бога Солн­ца, кото­рое фини­кий­цы, откуда он про­ис­хо­дил, назы­ва­ли Гелио­га­ба­лом; по это­му име­ни и внук его про­зван Гелио­га­ба­лом⁶³. (3) При­быв в Рим, где его с боль­шим нетер­пе­ни­ем ожи­да­ли сол­да­ты и сенат, он опо­зо­рил себя все­ми вида­ми раз­вра­та. Не будучи в состо­я­нии по физи­че­ским недо­стат­кам сво­ей нату­ры сам удо­вле­тво­рять свои страст­ные вожде­ле­ния, он решил направ­лять стра­сти дру­гих на само­го себя и объ­явил себя жен­щи­ной Бас­си­а­ной вме­сто Бас­си­а­на. Он как бы всту­пил в брак с вестал­кой, но потом, оско­пив себя, посвя­тил себя Вели­кой Мате­ри богов⁶⁴. (4) Он назна­чил цеза­рем сво­его двою­род­но­го бра­та Мар­цел­ла, поз­же назван­но­го Алек­сан­дром. (5) Он сам был убит во вре­мя сол­дат­ско­го мяте­жа. (6) Тело его сол­да­ты тас­ка­ли по ули­цам горо­да, как труп соба­ки, и, изде­ва­ясь над ним по-сол­дат­ски, назы­ва­ли его взбе­сив­шей­ся от похо­ти сукой. Под конец, когда его тело не мог­ло прой­ти в узкое отвер­стие кло­аки (водо­сто­ка), его про­та­щи­ли до само­го Тиб­ра и бро­си­ли в реку, при­вя­зав к нему груз, чтобы оно нико­гда боль­ше не всплы­ло. (7) Он про­жил (все­го) шест­на­дцать лет и от усло­вий сво­ей смер­ти полу­чил про­зви­ще Тибр­ско­го и Ста­щен­но­го.

Север Алек­сандр

24. Север Алек­сандр пра­вил три­на­дцать лет. Он был хоро­шим пра­ви­те­лем для рес­пуб­ли­ки, но жизнь его была печаль­на. (2) Во вре­мя его прав­ле­ния Таврин, объ­явив­ший себя авгу­стом, из стра­ха сам бро­сил­ся в реку Евфрат. (3) Тогда же захва­тил власть так­же и Мак­си­мин, под­ку­пив мно­гих в вой­ске. (4) Алек­сандр же, увидя, что он поки­нут сво­ей сви­той и кри­ча, что при­чи­ной его гибе­ли явля­ет­ся мать, обер­нув голо­ву пла­щом, под­ста­вил свою завя­зан­ную шею мечу под­бе­жав­ше­го к нему убий­цы; ему шел тогда два­дцать шестой год. (5) Его мать, Мам­мея, при­нуж­да­ла сына к тому, чтобы он даже на пир­ше­ст­вен­ный стол ста­вил те объ­ед­ки, кото­рые оста­ва­лись от зав­тра­ка и обеда.

Юлий Мак­си­мин

25. Юлий Мак­си­мин, фра­ки­ец из сол­дат, пра­вил три года. (2) Он пре­сле­до­вал име­ю­щих мно­го денег, как винов­ных, так и невин­ных, и был рас­тер­зан вме­сте с сыном у Акви­леи во вре­мя мяте­жа сол­да­та­ми, кри­чав­ши­ми с обыч­ной для них гру­бо­стью, что он пло­хой поро­ды и пото­му не надо ему остав­лять щен­ка.

Гор­диа­ны, отец и сын; Пупи­ен и Баль­бин

26. Во вре­мя прав­ле­ния Мак­си­ми­на захва­ти­ли власть прин­цеп­са двое Гор­диа­нов, отец и сын, и оба один за дру­гим погиб­ли; таким же поряд­ком погиб­ли и захва­тив­шие после них власть Пупи­ен и Баль­бин.

Гор­диан-внук

27. Гор­диан, внук Гор­ди­а­на от его доче­ри, родил­ся в Риме от знат­но­го отца и пра­вил шесть лет. (2) Когда пре­фект пре­то­рия Филипп под­нял под Кте­зи­фон­том сол­дат на вос­ста­ние, он был убит на девят­на­дца­том году жиз­ни. (3) Тело его погре­бе­но на гра­ни­це рим­ской и пер­сид­ской импе­рий; место это назы­ва­ет­ся «Моги­ла Гор­ди­а­на».

Марк Юлий Филипп

28. Марк Юлий Филипп пра­вил пять лет. (2) Он был убит сол­да­та­ми близ Веро­ны, голо­ву ему пере­ру­би­ли поверх ряда зубов. (3) Сына же его, Гая Юлия Сатур­ни­на, кото­ро­го он сде­лал соучаст­ни­ком сво­ей вла­сти, уби­ли в Риме на две­на­дца­том году жиз­ни. Маль­чик был тако­го суро­во­го и мрач­но­го харак­те­ра, что уже с пяти­лет­не­го воз­рас­та ничья шут­ка не мог­ла вызвать у него усмеш­ки и даже на отца, пре­да­вав­ше­го­ся шум­но­му весе­лью на сто­лет­них празд­не­ствах горо­да, он, хотя был еще в неж­ном воз­расте, смот­рел испод­ло­бья. (4) Этот Филипп был очень низ­ко­го про­ис­хож­де­ния, отец его был зна­ме­ни­тым ата­ма­ном раз­бой­ни­ков.

Деций

29. Деций из Ниж­ней Пан­но­нии родил­ся в Буба­лии и пра­вил трид­цать меся­цев. (2) Он назна­чил сына сво­его, Деция, цеза­рем. Он обла­дал раз­но­об­раз­ны­ми зна­ни­я­ми и мно­ги­ми доб­ро­де­те­ля­ми, в мир­ных усло­ви­ях был мягок и общи­те­лен, в воен­ных — очень энер­ги­чен. (3) На чужой зем­ле, сре­ди рас­стро­ен­ных толп (сво­их сол­дат) он был затя­нут боло­том так, что даже труп его нель­зя было най­ти. Сын же его погиб на войне. (4) Он про­жил пять­де­сят лет. (5) Во вре­мя его прав­ле­ния импе­ра­то­ром был про­воз­гла­шен Валент Луци­ни­ан⁶⁵.

Вибий Галл, Волу­зи­ан и Гости­ли­ан

30. Вибий Галл с сыном Волу­зи­а­ном пра­вил два года. В их вре­ме­на сена­том был избран в импе­ра­то­ры Гости­ли­ан Пер­пен­на, но вско­ре после это­го погиб от чумы.

Эми­ли­ан

31. При них в Мезии был про­воз­гла­шен импе­ра­то­ром так­же и Эми­ли­ан; про­тив него высту­пи­ли они оба, но близ Инте­рам­ны их уби­ли их соб­ст­вен­ные сол­да­ты; отцу было при­мер­но сорок семь лет; роди­лись они на ост­ро­ве Менин­ге⁶⁶, кото­рый теперь назы­ва­ет­ся Гир­ба. (2) Эми­ли­ан же был убит на чет­вер­том меся­це сво­ей вла­сти близ Спо­ле­тия или у моста, кото­рый, гово­рят, полу­чил из-за его убий­ства назва­ние Кро­ва­во­го; мост этот нахо­дит­ся меж­ду Окри­ку­лом и Нар­ни­ей⁶⁷, на рав­ном рас­сто­я­нии от Спо­ле­тия и горо­да Рима. (3) Эми­ли­ан был по про­ис­хож­де­нию мавр, очень воин­ст­вен­ный, но не без­рас­суд­ный. (4) Про­жил он без трех лет пять­де­сят.

Лици­ний Вале­ри­ан, Гал­ли­ен и тира­ны

32. Лици­ний Вале­ри­ан, по про­зви­щу Коло­бий⁶⁸, пра­вил пят­на­дцать лет. Он был весь­ма знат­но­го про­ис­хож­де­ния, одна­ко неумен и без­де­я­те­лен; как по сво­е­му интел­лек­ту, так и по поведе­нию он был совер­шен­но непо­д­хо­дя­щим для испол­не­ния каких-либо обще­ст­вен­ных долж­но­стей. (2) Сына сво­его Гал­ли­е­на он сде­лал авгу­стом, а Гал­ли­е­но­ва сына, Кор­не­лия Вале­ри­а­на, — цеза­рем. (3) Во вре­мя их прав­ле­ния импе­ра­то­ра­ми были про­воз­гла­ше­ны: в Мезии — Регил­ли­ан, в Гал­лии, после убий­ства сына Гал­ли­е­на, — Кас­сий Лати­ен Постум. (4) Точ­но так же власть захва­ти­ли: в Могун­ци­а­ке — Эли­ан⁶⁹, в Егип­те — Эми­ли­ан, у македо­нян — Валент⁷⁰, в Медио­лане — Ауре­ол. (5) Вале­ри­ан же, ведя вой­ну в Месо­пота­мии, был побеж­ден пер­сид­ским царем и вско­ре потом захва­чен им в плен; он соста­рил­ся в позор­ном пле­ну у пар­фян. (6) В самом деле, до кон­ца его дней царь той обла­сти, садясь на коня, все­гда ста­вил ногу на его голо­ву, застав­ляя его сги­бать перед ним спи­ну.

Гал­ли­ен

33. На место сына сво­его, Кор­не­лия, Гал­ли­ен при­нял в сопра­ви­те­ли дру­го­го сво­его сына, Сало­ни­а­на⁷¹. Он отда­вал­ся люб­ви к раз­лич­ным жен­щи­нам (в осо­бен­но­сти же) к сво­ей супру­ге, Сало­нине, и к сожи­тель­ни­це по име­ни Пипа, кото­рую взял по дого­во­ру, пообе­щав всту­пить с ней в брак, от отца ее, царя мар­ко­ман­нов, усту­пив ему при этом часть Верх­ней Пан­но­нии. (2) Под конец он высту­пил про­тив Ауре­о­ла. (3) Когда он догнал его у моста, назван­но­го по его име­ни Ауре­оль­ским, он загнал его в Медио­лан и там оса­дил; одна­ко в резуль­та­те под­стре­ка­тель­ства того же Ауре­о­ла был убит сво­и­ми же сол­да­та­ми. (4) Он пра­вил все­го пят­на­дцать лет: сов­мест­но с отцом — семь, один — восемь. Про­жил пять­де­сят лет.

Клав­дий и брат его Квин­тилл

34. Клав­дий пра­вил в тече­ние двух лет. Мно­гие дума­ют, что он был рож­ден Гор­диа­ном, когда того в юно­сти одна взрос­лая жен­щи­на обу­ча­ла обра­ще­нию с женой. (2) Этот Клав­дий был объ­яв­лен импе­ра­то­ром по ука­за­нию уми­раю­ще­го Гал­ли­е­на, кото­рый через Гал­ло­ния Васи­лия послал ему, сто­яв­ше­му в Тицине, цар­ское оде­я­ние. Когда Ауре­ол был убит сво­и­ми сол­да­та­ми, [Клав­дий] при­нял его леги­о­ны и, сра­жа­ясь с пле­ме­нем ала­ман­нов неда­ле­ко от Бенак­ско­го озе­ра, раз­гро­мил огром­ное их вой­ско, от кото­ро­го едва уце­ле­ла поло­ви­на. (3) В те же дни власть захва­тил Вик­то­рин. Клав­дий же, узнав из (Сивил­ли­ных) книг судеб, к кото­рым он при­ка­зал обра­тить­ся, что для при­ня­тия пра­виль­но­го реше­ния в сена­те тре­бу­ет­ся в каче­стве спа­си­тель­но­го сред­ства смерть зани­маю­ще­го место пер­во­при­сут­ст­ву­ю­ще­го, и хотя Пом­по­ний Басс, быв­ший тогда тако­вым, решил­ся на эту жерт­ву, сам при­нес свою жизнь в дар рес­пуб­ли­ке, не осме­лив­шись нару­шить пред­ска­за­ние. Он объ­явил при этом, что никто в сосло­вии сена­то­ров не име­ет пре­иму­ще­ства перед самим импе­ра­то­ром. (4) Все это было настоль­ко всем при­ят­но, что знат­ней­шие сена­то­ры не толь­ко объ­яви­ли Клав­дия боже­ст­вен­ным, но посвя­ти­ли ему золотую ста­тую рядом с самим изо­бра­же­ни­ем Юпи­те­ра, а так­же золо­тое его изо­бра­же­ние в курии. (5) Пре­ем­ни­ком [Клав­дия] был его брат Квин­тилл, но он был убит после несколь­ких дней [обла­да­ния] вла­стью.

Авре­ли­ан

35. Авре­ли­ан, сын отца сред­не­го достат­ка и, как неко­то­рые пере­да­ют, коло­на слав­ней­ше­го сена­то­ра Авре­лия (в поме­стье) меж­ду Даки­ей и Македо­ни­ей, пра­вил пять лет шесть меся­цев. (2) Он имел сход­ство с Алек­сан­дром Вели­ким или с дик­та­то­ром Цеза­рем, ибо он за три года изба­вил весь рим­ский мир от втор­гав­ших­ся в него вра­гов, в то вре­мя как Алек­сандр, одер­жав мно­го вели­ких побед, дошел до Индии за три­на­дцать лет, а Гай Цезарь поко­рил Гал­лию в тече­ние деся­ти лет, четы­ре же года сра­жал­ся про­тив сво­их граж­дан. Этот же (Авре­ли­ан) был победи­те­лем в трех сра­же­ни­ях в Ита­лии: у Пла­цен­ции, на реке Метав­ре у свя­ти­ли­ща Фор­ту­ны и, нако­нец, на Тицин­ских полях⁷². (3) В его вре­мя у дал­ма­тов объ­явил­ся импе­ра­тор Сеп­ти­мий, вско­ре заруб­лен­ный сво­и­ми же (сол­да­та­ми). (4) В то же вре­мя в Риме под­ня­ли мятеж монет­чи­ки; одер­жав над ними победу, Авре­ли­ан усми­рил их с вели­чай­шей жесто­ко­стью. (5) Он пер­вый сре­ди рим­лян надел на голо­ву диа­де­му, укра­шен­ную золо­том и дра­го­цен­ны­ми кам­ня­ми, что до того каза­лось совер­шен­но чуж­дым рим­ским обы­ча­ям. (6) Он окру­жил город более высо­ки­ми и обшир­ны­ми сте­на­ми и ввел у наро­да обы­чай употреб­лять в пищу сви­ное мясо. (7) Тет­ри­ка, кото­ро­го вой­ско про­воз­гла­си­ло в Гал­лии импе­ра­то­ром, он послал коррек­то­ром в Лука­нию, не упу­стив слу­чая коль­нуть его такой шут­кой, что надо выше ценить управ­ле­ние какой-либо частью Ита­лии, неже­ли цар­скую власть за Аль­па­ми. (8) Нако­нец, он погиб от пре­да­тель­ства одно­го сво­его раба, кото­рый сооб­щил неко­то­рым воен­ным людям, при­бли­жен­ным (Авре­ли­а­на), спи­сок лиц, кото­рых буд­то бы Авре­ли­ан решил пре­дать каз­ни; спи­сок раб соста­вил сам, под­де­лав под­пись. Эти­ми лица­ми Авре­ли­ан и был убит на пол­пу­ти меж­ду Кон­стан­ти­но­по­лем и Герак­ле­ей⁷³. (9) Он был жесток и кро­во­жа­ден, посто­ян­но был мра­чен и каз­нил даже сына сво­ей сест­ры. После его убий­ства насту­пи­ло подо­бие меж­ду­цар­ст­вия, длив­ше­е­ся семь меся­цев.

Тацит и Фло­ри­ан

36. После него власть при­нял Тацит, чело­век очень выдер­жан­ный; он умер от лихо­рад­ки в Тар­се на двух­сотый день вла­сти. Ему насле­до­вал Фло­ри­ан. Когда боль­шин­ство кон­но­го вой­ска избра­ло опыт­но­го в воен­ном деле Про­ба, пополь­зо­вав­шись вла­стью как бы ради заба­вы в тече­ние шести­де­ся­ти дней, Фло­ри­ан сам вскрыл себе вены и погиб от поте­ри кро­ви.

Проб

37. Проб, сын посе­ля­ни­на, усерд­но­го садо­во­да, по име­ни Дал­ма­ций, пра­вил шесть лет. (2) Он пода­вил дви­же­ние Сатур­ни­на на Восто­ке, а так­же Про­ку­ла⁷⁴ и Боно­са, объ­яв­лен­ных импе­ра­то­ра­ми в Агрип­пине. (3) Он раз­ре­шил гал­лам и пан­нон­цам раз­во­дить вино­град и трудом сол­дат заса­дил вино­град­ни­ка­ми гору Аль­му близ Сир­мия и Аурею близ Верх­ней Мезии. (4) Он был убит в Сир­мии в укреп­лен­ной желе­зом башне.

Кар, Карин и Нуме­ри­ан

38. Кар, родив­ший­ся в Нар­боне, пра­вил два года. (2) Он сей­час же назна­чил цеза­ря­ми (сво­их сыно­вей) Кари­на и Нуме­ри­а­на. (3) Сам Кар был убит мол­нией близ Кте­зи­фон­та. (4) Сын его, Нуме­ри­ан, так­же был убит вслед­ст­вие коз­ней, под­стро­ен­ных его тестем Апром в тот момент, когда его, стра­дав­ше­го от болез­ни глаз, нес­ли на носил­ках. (5) Хотя смерть его хоте­ли скрыть, пока Апр не захва­тит власть, но труп­ный запах выдал пре­ступ­ле­ние. (6) Затем пытал­ся захва­тить власть Сабин Юли­ан, но Карин убил его на Верон­ских полях. (7) Этот Карин запят­нал себя все­ми вида­ми пре­ступ­ле­ний; он каз­нил мно­же­ство невин­ных людей на осно­ва­нии лож­ных обви­не­ний, раз­ру­шал бра­ки зна­ти, довел до гибе­ли сво­их това­ри­щей по шко­ле, кото­рые драз­ни­ли его за мед­ли­тель­ность речи. (8) В кон­це кон­цов, он был заруб­лен при непо­сред­ст­вен­ном уча­стии того три­бу­на, жену кото­ро­го, как гово­ри­ли, он обес­че­стил.

Дио­кле­ти­ан и Мак­си­ми­ан Гер­ку­лий

39. Дио­кле­ти­ан был дал­ма­тин­цем, воль­ноот­пу­щен­ни­ком сена­то­ра Ану­ли­на; по име­ни сво­ей мате­ри и сво­его (род­но­го) горо­да Дио­клеи он до при­ня­тия вла­сти назы­вал­ся Дио­к­лом; а когда полу­чил власть над всем рим­ским миром, пере­де­лал свое гре­че­ское имя на рим­ский лад; пра­вил он два­дцать пять лет. (2) Он сде­лал Мак­си­ми­а­на авгу­стом, Кон­стан­ция и Гале­рия Мак­си­ми­а­на, по про­зви­щу Армен­та­рий, объ­явил цеза­ря­ми и выдал за Кон­стан­ция пад­че­ри­цу Гер­ку­лия Мак­си­ми­а­на Фео­до­ру, разо­рвав его брак с преж­ней женой. (3) В то же вре­мя импе­ра­то­ра­ми объ­яви­ли себя в Гал­ли­ях — Кара­у­зи­он, в Егип­те — Ахилл, в Ита­лии — Юли­ан, но все погиб­ли при раз­ных обсто­я­тель­ствах. (4) Из них Юли­ан, прон­зив себя мечом, бро­сил­ся в огонь. (5) Дио­кле­ти­ан же доб­ро­воль­но сло­жил с себя в Нико­медии зна­ки импе­ра­тор­ской вла­сти и про­вел ста­рость в соб­ст­вен­ном поме­стье. (6) Когда Гер­ку­лий и Гале­рий зва­ли его вер­нуть­ся к вла­сти, он, точ­но отстра­ня­ясь от какой-то чумы, отве­тил им: «О, если бы вы мог­ли посмот­реть на выра­щен­ные мои­ми рука­ми в Салоне ово­щи, вы бы ска­за­ли, что (мне) это­го нико­гда не сле­до­ва­ло бы делать!» (7) Он про­жил шесть­де­сят восемь лет; из них на поло­же­нии част­но­го лица [послед­ние] девять. Как ста­ло доста­точ­но (всем) извест­но, он покон­чил с жиз­нью доб­ро­воль­но из чув­ства стра­ха. Дей­ст­ви­тель­но, когда он полу­чил от Кон­стан­ти­на и Лици­ния при­гла­ше­ние на сва­деб­ный пир и отка­зал­ся, изви­нив­шись, что из-за ста­ро­сти не име­ет сил участ­во­вать в празд­не­стве, он полу­чил угро­жаю­щее пись­мо, в кото­ром обви­нял­ся в том, что рань­ше бла­го­во­лил к Мак­сен­цию, а теперь к Мак­си­ми­ну. Подо­зре­вая, что ему гото­вит­ся позор­ная насиль­ст­вен­ная смерть, он, как гово­рят, при­нял яд.

Кон­стан­ций, Гале­рий Мак­си­ми­ан, Север, Мак­си­мин, Мак­сен­ций, Лици­ний, Алек­сандр, Валент

40. В эти дни цеза­ри Кон­стан­ций, отец Кон­стан­ти­на, и Армен­та­рий объ­яв­ля­ют­ся авгу­ста­ми; цеза­ря­ми же изби­ра­ют­ся (ими): Север — для Ита­лии, а Мак­си­мин, сын сест­ры Гале­рия, — для Восто­ка; в то же вре­мя цеза­рем ста­но­вит­ся и Кон­стан­тин. (2) Мак­сен­ций объ­яв­ля­ет себя импе­ра­то­ром в сво­ей вил­ле, отсто­я­щей от горо­да на шесть миль по Лави­кан­ской доро­ге⁷⁵, вслед за тем Лици­ний объ­яв­ля­ет себя авгу­стом; так же Алек­сандр ста­но­вит­ся импе­ра­то­ром в Кар­фа­гене, подоб­ным же обра­зом изби­ра­ет­ся импе­ра­то­ром и Валент. Они все погиб­ли сле­дую­щим обра­зом. (3) Севе­ра убил в Риме у Трех Таверн Гер­ку­лий Мак­си­ми­ан, тело его погреб­ли в гроб­ни­це Гал­ли­е­на, отсто­я­щей от горо­да по Аппи­е­вой доро­ге на девять миль. (4) Гале­рий Мак­си­ми­ан погиб от поло­во­го исто­ще­ния. (5) Мак­си­ми­ан Гер­ку­лий, оса­жден­ный Кон­стан­ти­ном в Мас­си­лии, потом взя­тый в плен, попла­тил­ся за свои (пре­ступ­ле­ния) самой позор­ной каз­нью: ему пет­лей сло­ма­ли шею. (6) Алек­сандра уду­ши­ли сол­да­ты Кон­стан­ти­на. (7) Мак­сен­ций, столк­нув­шись с Кон­стан­ти­ном несколь­ко выше Муль­ви­е­ва моста, пото­ро­пил­ся всту­пить на мост, состав­лен­ный из пло­тов, но конь его осту­пил­ся, и он упал в реч­ную пучи­ну, тело его под тяже­стью пан­ци­ря было затя­ну­то илом, его едва нашли. (8) Мак­си­мин умер есте­ствен­ной смер­тью близ Тар­са. (9) Валент был каз­нен Лици­ни­ем. (10) Нра­вы их были тако­вы: Авре­лий Мак­си­ми­ан, по про­зви­щу Гер­ку­лий, был необуздан­но­го нра­ва, пылал сла­сто­лю­би­ем, был тупо­умен, про­ис­хо­дил он из сель­ской мест­но­сти в Пан­но­нии. Еще и теперь неда­ле­ко от Сир­мия воз­вы­ша­ет­ся холм с постро­ен­ным на нем двор­цом, где роди­те­ли его работа­ли как поден­щи­ки. (11) Он погиб в воз­расте шести­де­ся­ти лет, импе­ра­то­ром был два­дцать лет. (12) От сири­ян­ки Евтро­пии у него роди­лись Мак­сен­ций и Фау­ста, буду­щая жена Кон­стан­ти­на; за отца Кон­стан­ти­на, Кон­стан­ция, он (Мак­си­ми­ан) выдал свою пад­че­ри­цу Фео­до­ру. (13) Но Мак­сен­ций, гово­рят, был под­ло­жен из хит­ро­сти женой, чтобы успо­ко­ить супру­га, встре­во­жен­но­го пред­ска­за­ни­ем, что роды будут удач­ны, лишь если пер­вым родит­ся маль­чик. (14) Этот Мак­си­ми­ан нико­гда нико­му не был любе­зен, ни отцу, ни даже тестю Гале­рию.

(15) Гале­рий же был хоть и гру­бо­ват, но попро­сту спра­вед­лив и заслу­жи­вал похва­лы; он имел пре­крас­ную фигу­ру, был отлич­ный и удач­ли­вый воин; роди­те­ли его были сель­ские жите­ли, и сам он пас рога­тый скот, откуда и про­зви­ще его Армен­та­рий⁷⁶. (16) Он родил­ся на бере­гу Дуная в Дакии, там же и погре­бен; это место он назвал Рому­ли­ан­ским по име­ни сво­ей мате­ри — Рому­лы. (17) Он имел дер­зость утвер­ждать, что мать его, подоб­но мате­ри Алек­сандра, Олим­пиа­де, зача­ла его от сои­тия с дра­ко­ном. (18) Гале­рий Мак­си­мин, сын сест­ры Армен­та­рия, носив­ший до полу­че­ния вла­сти свое насто­я­щее имя — Даза, был в тече­ние четы­рех лет цеза­рем, а потом три года авгу­стом на Восто­ке; по про­ис­хож­де­нию и вос­пи­та­нию он был пас­ту­хом, но почи­тал умней­ших людей и лите­ра­то­ров, был спо­кой­но­го харак­те­ра, но жаден до вина. (19) Поэто­му в опья­не­нии и как бы в помра­че­нии ума он давал (ино­гда) жесто­кие рас­по­ря­же­ния, потом доса­до­вал, откла­ды­вал испол­не­ние сво­их при­ка­за­ний до утра и до пол­но­го отрезв­ле­ния; по харак­те­ру он был робок и из-за пре­клон­но­го воз­рас­та не справ­лял­ся с работой.

Кон­стан­тин, Лици­ний, Кри­сп, Кон­стан­тин [II], Лици­ни­ан, Мар­ти­ни­ан, Кон­стан­ций [II], Кон­стант, Дел­ма­ций, Ани­ба­ли­ан, Маг­нен­ций, Вет­ра­ни­он

41. Когда все эти лица похи­ти­ла смерть, все пра­ва и власть пере­шли к Кон­стан­ти­ну и Лици­нию. (2) Кон­стан­тин, сын импе­ра­то­ра Кон­стан­ция и Еле­ны, пра­вил трид­цать лет. Он в юно­сти был задер­жан Гале­ри­ем как залож­ник в Риме под пред­ло­гом оте­че­ско­го о нем попе­че­ния, но бежал и, чтобы сбить со следа пре­сле­до­ва­те­лей, повсюду, где про­ле­гал его путь, уби­вал казен­ный вьюч­ный скот; так он при­был к отцу в Бри­та­нию; слу­чай­но там в те же дни отца его настиг рок. (3) После его смер­ти при под­держ­ке всех при­сут­ст­ву­ю­щих, осо­бен­но же царя ала­ман­нов Эро­ка, сопро­вож­дав­ше­го Кон­стан­ция для его защи­ты, Кон­стан­тин захва­тил власть. (4) Он выдал сест­ру свою, Кон­стан­цию, замуж за Лици­ния, вызван­но­го (им) в Медио­лан, сына же сво­его Кри­спа, родив­ше­го­ся от сожи­тель­ни­цы Минер­ви­ны, а так­же родив­ше­го­ся в те дни Кон­стан­ти­на и сына Лици­ния, Лици­ни­а­на, два­дца­ти меся­цев (от роду) он объ­явил цеза­рем. (5) Одна­ко, посколь­ку носи­те­ли вла­сти ред­ко соблюда­ют меж­ду собой согла­сие, меж­ду Кон­стан­ти­ном и Лици­ни­ем воз­ни­ка­ет раздор. Преж­де все­го, в зем­ле киба­лов у озе­ра под назва­ни­ем Гиульк Кон­стан­тин ночью ворвал­ся в лагерь Лици­ния; тот обра­тил­ся в бег­ство и быст­рым мар­шем достиг Визан­тия. (6) Там он назна­ча­ет цеза­рем началь­ни­ка двор­цо­вой служ­бы Мар­ти­ни­а­на. (7) Затем Кон­стан­тин, одер­жав победу в бит­ве близ Вифи­нии, при­нудил Лици­ния, пообе­щав ему без­опас­ность, пере­дать через жену свое цар­ское обла­че­ние. После это­го он был сослан в Фес­са­ло­ни­ки, а спу­стя немно­го вре­ме­ни Кон­стан­тин при­ка­зал заду­шить его и Мар­ти­ни­а­на. (8) Здесь окон­чил свою жизнь Лици­ний после четыр­на­дца­ти лет прав­ле­ния, достиг­нув почти шести­де­ся­ти лет от роду. Сво­ей алч­но­стью до денег он пре­взо­шел всех, не чуж­дал­ся он и изли­шеств в вла­сто­лю­бии, был очень суров и раз­дра­жи­те­лен, враж­деб­но отно­сил­ся к нау­кам, кото­рые по сво­е­му без­мер­но­му неве­же­ству назы­вал ядом и чумой для обще­ства, осо­бен­но ора­тор­ское искус­ство. (9) Как чело­век, родив­ший­ся и вос­пи­тан­ный в деревне, он был поле­зен зем­ледель­цам и вооб­ще сель­ским жите­лям, а стоя на стра­же воен­но­го дела, он стро­жай­ше при­дер­жи­вал­ся ста­рин­ной дис­ци­пли­ны. (10) Он реши­тель­но укро­щал (свое­во­лие) евну­хов и дру­гих при­двор­ных слу­жа­щих, назы­вая их двор­цо­вы­ми чер­вя­ми и мыша­ми. (11) Меж­ду тем Кон­стан­тин, достиг­нув бла­го­да­ря уди­ви­тель­ной уда­че в вой­нах еди­но­лич­но­го управ­ле­ния всей Рим­ской импе­ри­ей, при­ка­зал, — как пола­га­ют, — по насто­я­нию жены сво­ей, Фау­сты, убить сына сво­его, Кри­спа. (12) А затем, когда мать его Еле­на, силь­но тоскуя по вну­ку, ста­ла его жесто­ко упре­кать, он убил и жену свою Фасту, столк­нув ее в горя­чую воду в бане. (13) Он был так жаден до сла­вы, что это­му труд­но пове­рить. Он обыч­но назы­вал Тра­я­на, по при­чине мно­го­чис­лен­ных над­пи­сей с его име­нем на зда­ни­ях, стен­ным лиша­ем, он же постро­ил мост через Дунай. (14) Свою цар­скую одеж­ду он укра­сил дра­го­цен­ны­ми кам­ня­ми, голо­ва его посто­ян­но была укра­ше­на диа­де­мой. Одна­ко он пре­крас­но выпол­нил ряд дел: стро­жай­ши­ми зако­на­ми он пре­сек кле­вет­ни­че­ство, под­дер­жи­вал сво­бод­ные искус­ства, осо­бен­но заня­тия лите­ра­ту­рой, сам мно­го читал, писал, раз­мыш­лял, выслу­ши­вал послов, жало­бы про­вин­ци­а­лов. (15) Он утвер­дил в сане цеза­рей сво­их детей и сына сво­его бра­та по име­ни Дел­ма­ций и, про­жив шесть­де­сят три года, из кото­рых поло­ви­ну был пра­ви­те­лем, при­чем три­на­дцать лет еди­но­лич­ным, он умер от болез­ни.

(16) Он был ско­рее насмеш­ник, чем льстец; отсюда в наро­де рас­про­стра­ни­лась о нем такая шут­ка, что его про­зва­ли Тра­ха­лой⁷⁷: десять лет он был весь­ма пред­ста­ви­тель­ным, две­на­дцать после­дую­щих — раз­бой­ни­ком, а десять послед­них — мотыль­ком из-за сво­ей чрез­мер­ной рас­то­чи­тель­но­сти. (17) Тело его похо­ро­не­но в Визан­тии, пере­име­но­ван­ном в Кон­стан­ти­но­поль. (18) После его смер­ти сол­да­ты уби­ли Дел­ма­ция. (19) Таким обра­зом, власть над всем рим­ским миром ока­за­лась в руках сыно­вей Кон­стан­ти­на: Кон­стан­ти­на (II), Кон­стан­ция и Кон­стан­та. (20) Они поде­ли­ли (меж­ду собой) обла­сти управ­ле­ния так: Кон­стан­тин Млад­ший (II) полу­чил все зем­ли за Аль­па­ми, Кон­стан­ций — Азию и весь Восток, начи­ная от Про­пон­ти­ды, Кон­стант — Илли­рик, Ита­лию и Афри­ку, Дал­ма­цию⁷⁸, Фра­кию, Македо­нию и Ахайю; Ани­ба­ли­ан, род­ной брат Дел­ма­ция, — Арме­нию и окру­жаю­щие ее союз­ные наро­ды. (21) Меж­ду тем Кон­стан­тин (II) по-раз­бой­ни­чьи, неосто­рож­но и при­том позор­но, во хме­лю, вторг­ся в чужую область и был заруб­лен, тело его было сбро­ше­но в реку по назва­нию Аль­са, неда­ле­ко от Акви­леи. (22) А когда Кон­стант по сво­ей стра­сти к охо­те блуж­дал по лесам и уще­льям, неко­то­рые его вое­на­чаль­ни­ки по замыс­лу Хре­стия, Мар­цел­ли­на, а так­же Маг­нен­ция сго­во­ри­лись убить его. Когда они назна­чи­ли день для совер­ше­ния заду­ман­но­го, Мар­цел­лин созвал мно­го гостей на пир буд­то бы в день рож­де­ния сына. Итак, напи­ро­вав­шись до позд­ней ночи, Маг­нен­ций вышел как бы по есте­ствен­ной нуж­де, но при этом надел на себя импе­ра­тор­ское оде­я­ние. (23) Заме­тив это, Кон­стант пытал­ся бежать, но око­ло бли­жай­ше­го к Пире­не­ям город­ка по назва­нию Еле­на был убит Гаи­зо­ном, послан­ным за ним (в пого­ню) с отбор­ны­ми сол­да­та­ми; это про­изо­шло на три­на­дца­том году его вла­сти авгу­ста (до это­го он три года был цеза­рем) и на два­дцать седь­мом году его жиз­ни. (24) У него были сла­бые ноги и руки, боле­ли суста­вы; но прав­ле­ние его было счаст­ли­во: не было страш­ных явле­ний при­ро­ды, были уро­жаи на пло­ды зем­ные, не испы­ты­ва­ли стра­ха перед вар­ва­ра­ми; все это было бы еще луч­ше, если бы он назна­чал пра­ви­те­лей про­вин­ци­я­ми по досто­ин­ству, а не за день­ги. (25) Когда ста­ло извест­но о его смер­ти, в Пан­но­нии близ горо­да Мур­сии власть захва­тил началь­ник войск Вет­ра­ни­он. Все­го через несколь­ко дней Кон­стан­ций лишил его этой вла­сти, но из ува­же­ния к его ста­ро­сти не толь­ко сохра­нил ему жизнь, но пре­до­ста­вил ему спо­кой­но дожить в пол­ном доволь­стве: он был прост до глу­по­сти.

Галл, Децен­ций, Непо­ци­ан, Силь­ван и Юли­ан

42. Кон­стан­ций объ­яв­ля­ет цеза­рем сво­его двою­род­но­го (по отцу) бра­та Гал­ла, выдав за него замуж сест­ру свою, Кон­стан­цию. (2) Маг­нен­ций тоже назна­чил цеза­рем за Аль­па­ми род­ст­вен­ни­ка сво­его, Децен­ция. (3) В те же дни в Риме сын Евтро­пии, сест­ры Кон­стан­ти­на, Непо­ци­ан, под­би­вае­мый негод­ны­ми совет­ни­ка­ми, при­сва­и­ва­ет себе титул авгу­ста, но Маг­нен­ций уни­что­жа­ет его на два­дцать вось­мой день. (4) В то же вре­мя Кон­стан­ций одер­жи­ва­ет победу над Маг­нен­ци­ем, сра­зив­шись с ним у Мур­сии. В этой войне погиб­ло вои­нов боль­ше, чем в какой-либо преж­ней, и сила всей импе­рии была подо­рва­на. (5) После это­го Маг­нен­ций, отсту­пив в Ита­лию, раз­бил у Тици­на чис­лен­но пре­вос­хо­дя­щих его вой­ско вра­гов, пре­сле­до­вав­ших его, как это все­гда быва­ет, слиш­ком сме­ло и неосто­рож­но. (6) Немно­го вре­ме­ни спу­стя у Лугду­на он ока­зал­ся в без­вы­ход­ном поло­же­нии и пора­зил себя тай­но под­готов­лен­ным мечом, облег­чив себе удар тем, что при­ста­вил меч к стене и нава­лил­ся на него всей тяже­стью сво­его тела; после ране­ния у него обиль­но потек­ла кровь из раны, из гор­ла и носа, отче­го он и умер на сорок вто­ром меся­це сво­ей вла­сти в воз­расте почти пол­ных пяти­де­ся­ти лет. (7) Он родил­ся от роди­те­лей-вар­ва­ров, про­жи­вав­ших в Гал­лии, быст­ро выучил­ся читать, усво­ил ост­рую речь, был высо­ко­ме­рен, но при этом чрез­вы­чай­но трус­лив, одна­ко искус­но мас­ки­ро­вал свою тру­сость показ­ной отва­гой. (8) Услы­шав о его смер­ти, Децен­ций кон­чил жизнь, пове­сив­шись в пет­ле, сде­лан­ной из его пере­вя­зи. (9) В это же вре­мя Кон­стан­ций каз­нит цеза­ря Гал­ла. (10) Он управ­лял в тече­ние четы­рех лет. Объ­явил себя импе­ра­то­ром и Силь­ван, но на два­дцать вось­мой день вла­сти был уни­что­жен; по харак­те­ру он был очень обхо­ди­тель­ный. (11) Хотя он родил­ся от отца-вар­ва­ра, но доста­точ­но хоро­шо усво­ил рим­скую обра­зо­ван­ность и был вынос­лив.

(12) В досто­ин­ство цеза­ря Кон­стан­ций воз­во­дит бра­та Гал­ла, Клав­дия Юли­а­на, два­дца­ти трех лет (от роду). (13) Он истре­бил на полях Арген­то­ра­та в Гал­лии с неболь­шим чис­лом сол­дат несмет­ные пол­чи­ща вра­гов. (14) Тру­пы лежа­ли куча­ми, напо­до­бие гор, кровь тек­ла рекою, зна­ме­ни­тый царь Хоно­до­ма­рий был взят в плен⁷⁹, все знат­ные вои­ны рас­се­я­ны; вос­ста­нов­ле­на была преж­няя гра­ни­ца рим­ских вла­де­ний; после это­го, воюя с ала­ман­на­ми, он захва­тил в плен могу­ще­ст­вен­ней­ше­го царя их Вадо­ма­рия⁸⁰. (15) Галль­ские вои­ны про­воз­гла­ша­ют его авгу­стом⁸¹. (16) Тогда Кон­стан­ций начи­на­ет дони­мать его посоль­ства­ми, чтобы он вер­нул­ся к преж­не­му сво­е­му поло­же­нию. Юли­ан в сдер­жан­ных пись­мах отве­ча­ет, что при высо­ком сане он будет пови­но­вать­ся ему с еще боль­шей услуж­ли­во­стью. (17) Кон­стан­ций же в это вре­мя все боль­ше и боль­ше стра­дал от болез­ни и не имел сил справ­лять­ся со стра­да­ни­я­ми; у под­но­жья Тав­ра близ горо­да Моп­со­кре­ны он схва­тил еще силь­ней­шую лихо­рад­ку и так как бес­сон­ни­ца от нерв­но­го напря­же­ния еще уси­ли­ва­ла болезнь, он умер (там) на сорок чет­вер­том году жиз­ни и на трид­цать девя­том году вла­сти; из них авгу­стом он был два­дцать четы­ре года, восемь лет пра­вил один, а шест­на­дцать — с бра­тья­ми и с Маг­нен­ци­ем; цеза­рем он был пят­на­дцать лет. (18) Ему сопут­ст­во­ва­ли уда­чи в граж­дан­ских вой­нах, успе­хи же его во внеш­них вой­нах были пла­чев­ны; боль­шой мастер стре­лять из лука, он был воз­дер­жан на вино, пищу и сон, вынос­лив в труде и очень увле­кал­ся крас­но­ре­чи­ем, но так как не смог достиг­нуть в нем из-за тупо­умия успе­ха, завидо­вал дру­гим. (19) Он очень бла­го­во­лил при­двор­ным евну­хам и жен­щи­нам; доволь­ст­ву­ясь ими, он не запят­нал себя ничем про­ти­во­есте­ствен­ным или недоз­во­лен­ным. (20) Но из жен, кото­рых у него было очень мно­го, он боль­ше дру­гих любил Евсе­вию, она была очень кра­си­ва, но сво­им (при­стра­сти­ем) к гада­ни­ям с их ада­ман­ти­я­ми, гор­го­на­ми⁸² и про­чи­ми негод­ны­ми сред­ства­ми она лишь повреди­ла доб­рой сла­ве мужа не в при­мер более скром­ным и доб­ро­де­тель­ным женам, сове­ты кото­рых часто помо­га­ют мужьям. (21) Если даже умол­чать о дру­гих, то все же кажет­ся совер­шен­но неве­ро­ят­ным, насколь­ко Пом­пея Пло­ти­на содей­ст­во­ва­ла сла­ве Тра­я­на. Когда его про­ку­ра­то­ры ста­ли допус­кать при­тес­не­ния в про­вин­ци­ях и кле­ве­ту, так что, как гово­ри­ли, имея дело с зажи­точ­ны­ми людь­ми, один начи­нал с вопро­са: «На каком осно­ва­нии это у тебя?», дру­гой с вопро­са: «Откуда ты это взял?», тре­тий со слов: «Выкла­ды­вай, что у тебя есть!», она упре­ка­ла за это сво­его мужа, выго­ва­ри­вая ему, что он не забо­тит­ся о сво­ем доб­ром име­ни, и так на него воздей­ст­во­ва­ла, что он впо­след­ст­вии не допус­кал неза­кон­ных изъ­я­тий и стал назы­вать фиск лиа­ной, от про­цве­та­ния кото­рой хире­ют осталь­ные рас­те­ния.

Юли­ан

43. Итак, Юли­ан, когда все управ­ле­ние ока­за­лось в его руках, стре­мясь к сла­ве, высту­па­ет про­тив пер­сов⁸³. (2) Там (в похо­де) он был завле­чен в заса­ду каким-то пере­беж­чи­ком: тес­ни­мый со всех сто­рон пер­са­ми⁸⁴, он выбе­жал из постав­лен­но­го уже лаге­ря, захва­тив толь­ко щит. (3) Пока он ста­рал­ся с нера­зум­ным жаром при­гото­вить ряды вои­нов к сра­же­нию, его рани­ли дро­ти­ком, пущен­ным кем-то из отсту­паю­щих вра­гов. (4) Его внес­ли в палат­ку, но он сно­ва вышел, чтобы под­бо­д­рить сво­их (вои­нов), но, мало-пома­лу исто­щен­ный поте­рей кро­ви, око­ло полу­но­чи умер, ска­зав перед этим, что умыш­лен­но не дает ника­ких рас­по­ря­же­ний отно­си­тель­но (пре­ем­ни­ка) вла­сти, чтобы — как это обыч­но быва­ет при столк­но­ве­нии мне­ний в боль­шой тол­пе — не создать опас­но­сти для дру­га от зави­сти, а для рес­пуб­ли­ки — от раздо­ров в вой­ске. (5) Были у него боль­шие позна­ния в нау­ке и вооб­ще в раз­ных делах, поэто­му он под­дер­жи­вал фило­со­фов и муд­рей­ших сре­ди гре­ков⁸⁵. (6) Он был очень подви­жен и обла­дал боль­шой физи­че­ской силой, хотя был невы­сок ростом. (7) Но эти пре­иму­ще­ства ослав­ля­лись от несо­блюде­ния меры в неко­то­рых вещах. Его жаж­да сла­вы была без­мер­на; в рели­гии его было мно­го суе­ве­рий⁸⁶, он был отва­жен более, чем это подо­ба­ет импе­ра­то­ру, без­опас­ность кото­ро­го нуж­но охра­нять как вооб­ще все­гда ради обще­го бла­га, так, осо­бен­но, на войне. (8) Но стрем­ле­ние к сла­ве захва­ти­ло его так силь­но, что его не мог­ли заста­вить сдер­жать сво­его поры­ва ни зем­ле­тря­се­ние, ни мно­го­чис­лен­ные пред­ска­за­ния, запре­щав­шие ему высту­пать про­тив Пер­сии; не вну­ши­ло ему осмот­ри­тель­но­сти даже и такое виде­ние, как огром­ный огнен­ный шар, кото­рый ночью нака­нуне бит­вы про­ка­тил­ся по небу.

Иови­ан

44. Иови­ан, родив­ший­ся от Варро­ни­а­на в Син­гидон­ских полях про­вин­ции Пан­но­нии, пра­вил восемь меся­цев⁸⁷. (2) Его отцу, у кото­ро­го умер­ло несколь­ко детей, было дано во сне ука­за­ние, чтобы сыну, рож­де­ние кото­ро­го в его семье тогда уже ожи­да­лось, он дал имя Иови­ан. (3) Он был вид­но­го тело­сло­же­ния, жиз­не­ра­до­стен и усер­ден в изу­че­нии наук. (4) Он вне­зап­но скон­чал­ся в пути от несва­ре­ния желуд­ка, задох­нув­шись в толь­ко что покра­шен­ном зда­нии, когда сре­ди суро­вой зимы спе­шил от гра­ниц Пер­сии к Кон­стан­ти­но­по­лю⁸⁸. Лет ему было око­ло соро­ка.

Вален­ти­ни­ан и Фирм

45. Вален­ти­ни­ан пра­вил две­на­дцать лет без ста дней⁸⁹. (2) Отец его, Гра­ци­ан, был из сред­них сло­ев и родил­ся близ Кибал⁹⁰; он имел про­зви­ще «Канат­ный», пото­му что когда он нес одна­жды охот­ни­чью сеть, спле­тен­ную из кана­та, пять сол­дат не мог­ли ее у него отнять. (3) За такую свою силу он был при­нят на воен­ную служ­бу и дослу­жил­ся до долж­но­сти пре­фек­та пре­то­рия. По при­чине его попу­ляр­но­сти сре­ди сол­дат и была пред­ло­же­на власть его сыну Вален­ти­ни­а­ну, хотя он от нее и отка­зы­вал­ся. (4) Он при­нял себе в сопра­ви­те­ли сво­его еди­но­кров­но­го бра­та Вален­та⁹¹, а потом, по прось­бе жены и тещи, про­воз­гла­сил авгу­стом и сына сво­его Гра­ци­а­на⁹², еще не достиг­ше­го зре­ло­сти. (5) Этот Вален­ти­ни­ан был при­я­тен лицом, обла­дал живым умом, вели­ча­во­стью и изыс­кан­ной речью. Хотя он был сдер­жан в сло­вах, строг и вну­ши­те­лен, он не был и без поро­ков, осо­бен­но был алчен и во мно­гом, о чем я упо­мя­ну, был похож на Адри­а­на. (6) Он пре­крас­но рисо­вал, обла­дал (хоро­шей) памя­тью, изо­бре­тал новые виды ору­жия, умел лепить из вос­ка или из гли­ны вся­кие изо­бра­же­ния, муд­ро исполь­зо­вал место, вре­мя, свою речь; один сло­вом, если бы он мог изба­вить­ся от окру­же­ния негод­ных лиц, кото­рым он дове­рял­ся как самым вер­ным и муд­рым, и, наобо­рот, поль­зо­вать­ся про­све­щен­ны­ми и доб­ро­со­вест­ны­ми совет­ни­ка­ми, из него выра­ботал­ся бы, несо­мнен­но, отлич­ный пра­ви­тель. (7) При нем в Мав­ри­та­нии погиб Фирм при попыт­ке захва­тить власть⁹³. (8) Вален­ти­ни­ан же умер в Бер­ген­ти­оне⁹⁴ на пять­де­сят пятом году жиз­ни во вре­мя при­е­ма посоль­ства ква­дов: у него было кро­во­из­ли­я­ние, он поте­рял речь, но сохра­нил созна­ние. (9) Мно­гие (исто­ри­ки) сооб­ща­ют, что это про­изо­шло от невоз­держ­но­сти в пище и объ­еде­ния, кото­рое и воздей­ст­во­ва­ло на весь его орга­низм. (10) Итак, когда он умер, импе­ра­то­ром, по насто­я­нию Экви­тия⁹⁵ и Мероба­уда⁹⁶, был объ­яв­лен тогда его четы­рех­лет­ний сын Вален­ти­ни­ан, при­ве­зен­ный из неда­ле­ко­го убе­жи­ща, где он про­жи­вал с мате­рью⁹⁷.

Валент и Про­ко­пий

46. Валент пра­вил вме­сте со сво­им бра­том Вален­ти­ни­а­ном, о кото­ром мы уже рас­ска­за­ли, три­на­дцать лет и пять меся­цев. (2) Этот Валент, начав­ший пла­чев­ную вой­ну с гота­ми⁹⁸, был ранен стре­лой и при­не­сен в очень бед­ную хижи­ну; когда туда при­шли готы, они подо­жгли хижи­ну, и он в ней сго­рел⁹⁹. (3) В нем были сле­дую­щие похваль­ные каче­ства: он был доб­рым покро­ви­те­лем земле­вла­дель­цев, ред­ко сме­нял судей, был верен дру­зьям, в гне­ве нико­му не вредил и не угро­жал опас­но­стью и, конеч­но, был очень бояз­лив. (4) Во вре­мя его прав­ле­ния погиб при захва­те тира­нии Про­ко­пий¹⁰⁰.

Гра­ци­ан и Мак­сим

47. Гра­ци­ан, родив­ший­ся в Сир­мии, пра­вил вме­сте с отцом Вален­ти­ни­а­ном восемь лет и восемь­де­сят пять дней, с дядей и бра­том — три года, с тем же бра­том и Фео­до­си­ем — четы­ре года, а после того как к ним при­со­еди­нил­ся Арка­дий — шесть меся­цев. (2) Он раз­бил в войне око­ло галль­ско­го город­ка Арген­та­рия трид­цать тысяч ала­ман­нов¹⁰¹, (3) а когда увидел, что готы-тай­фа­лы¹⁰², а так­же гун­ны и ала­ны¹⁰³, кото­рые хуже вся­кой напа­сти, вла­де­ют Фра­ки­ей и Даки­ей как сво­и­ми род­ны­ми зем­ля­ми и что рим­ско­му име­ни угро­жа­ет край­няя опас­ность, он вызвал с обще­го согла­сия из Испа­нии Фео­до­сия в воз­расте трид­ца­ти двух лет и пору­чил ему воен­ное коман­до­ва­ние¹⁰⁴. (4) Гра­ци­ан был обра­зо­ван­ным выше сред­не­го уров­ня чело­ве­ком, сла­гал сти­хи, кра­си­во гово­рил, умел раз­би­рать­ся в кон­тро­вер­си­ях по пра­ви­лам рито­ри­ки¹⁰⁵, днем и ночью он был занят не чем дру­гим, как упраж­не­ни­ем в мета­нии копья, счи­тая за вели­чай­шее удо­воль­ст­вие и за боже­ст­вен­ное искус­ство, если попа­дал в цель. (5) Он был очень уме­рен в пище и в отно­ше­нии сна и пре­одоле­вал в себе при­стра­стие к вину и плот­ским наслаж­де­ни­ям и был бы полон вся­кой доб­ро­де­те­ли, если бы напра­вил свой ум к позна­нию искус­ства управ­ле­ния государ­ст­вом; но он чуж­дал­ся это­го не толь­ко по сво­ей нелюб­ви к это­му заня­тию, но и укло­ня­ясь от прак­ти­ки. (6) Он пре­не­бре­гал воен­ным делом и пред­по­чи­тал ста­ро­му рим­ско­му вой­ску неболь­шие отряды ала­нов, кото­рых при­вле­кал на свою служ­бу за очень боль­шие день­ги, и настоль­ко увле­кал­ся обще­ни­ем с вар­ва­ра­ми и чуть ли не друж­бой с ними, что ино­гда даже высту­пал (в наро­де) в вар­вар­ском оде­я­нии, чем вызвал к себе нена­висть сре­ди сол­дат. (7) В то же вре­мя, когда Мак­сим захва­тил тира­ни­че­скую власть в Ита­лии¹⁰⁶, он был при­нят там враж­деб­но настро­ен­ны­ми к Гра­ци­а­ну леги­о­на­ми и заста­вил Гра­ци­а­на бежать, а спу­стя немно­го вре­ме­ни он же довел его до гибе­ли. Гра­ци­ан про­жил два­дцать девять лет.

Фео­до­сий

48. Фео­до­сий, сын Гоно­рия и мате­ри Фер­ман­тии, по про­ис­хож­де­нию испа­нец¹⁰⁷, вел свой род от прин­цеп­са Тра­я­на; он был назна­чен импе­ра­то­ром близ Сир­мия авгу­стом Гра­ци­а­ном и пра­вил сем­на­дцать лет. (2) Гово­рят, что роди­те­лям его было во сне ука­за­ние дать ему имя, озна­чаю­щее — как мы это пони­ма­ем по-латы­ни — «Дан­ный от бога». (3) Об этом ора­ку­ле по [всей] Азии рас­про­стра­ни­лась мол­ва, что за Вален­том после­ду­ет лицо, имя кото­ро­го начи­на­ет­ся по-гре­че­ски с букв: ΘΕΟΔ (4) Таким созву­чи­ем в нача­ле име­ни был введен в заблуж­де­ние Фео­дор¹⁰⁸, кото­рый предъ­явил свои пра­ва на власть, но он попла­тил­ся жиз­нью за свое пре­ступ­ное устрем­ле­ние. (5) Фео­до­сий же ока­зал­ся выдаю­щим­ся защит­ни­ком и рас­про­стра­ни­те­лем рим­ско­го могу­ще­ства. Он в несколь­ких сра­же­ни­ях раз­бил гун­нов и готов¹⁰⁹, кото­рые бес­по­ко­и­ли рес­пуб­ли­ку при Вален­те; с пер­са­ми, по их прось­бе, он заклю­чил мир¹¹⁰. (6) Тира­на Мак­си­ма, убив­ше­го Гра­ци­а­на и захва­тив­ше­го себе Гал­лию, он уни­что­жил у Акви­леи¹¹¹, убил и сына его Вик­то­ра, кото­ро­го отец его, Мак­сим, объ­явил авгу­стом еще в дет­ские годы. (7) Он победил так­же тира­на Евге­ния и Арбо­га­ста, уни­что­жив десять тысяч их бой­цов. Этот имен­но Евге­ний, поло­жив­шись на силы Арбо­га­ста, раз­гро­мил Вален­ти­ни­а­на близ Виен­ны¹¹² и захва­тил власть, но ско­ро поте­рял ее вме­сте с жиз­нью¹¹³. (8) Фео­до­сий, — насколь­ко это вид­но по древним опи­са­ни­ям и изо­бра­же­ни­ям, — тело­сло­же­ни­ем и по харак­те­ру был похож на Тра­я­на: такой же высо­кий рост, такая же фигу­ра и пыш­ные воло­сы и такое же лицо, за исклю­че­ни­ем раз­ве толь­ко того, что у Тра­я­на при частом сбри­ва­нии мень­ше было волос на щеках, не такие боль­шие гла­за, не было, может быть, и такой при­вет­ли­во­сти и тако­го цве­та лица и такой вели­че­ст­вен­ной поход­ки. (9) Похо­жи они были еще и по уму, так что про Фео­до­сия нель­зя ска­зать ниче­го, что не ока­за­лось бы взя­тым из каких-нибудь книг о том. Фео­до­сий был кроток, мило­стив, общи­те­лен, он счи­тал, что отли­ча­ет­ся от про­чих людей толь­ко сво­ей одеж­дой; и был бла­го­же­ла­те­лен ко всем, осо­бен­но же к хоро­шим людям. Он в такой же мере любил людей про­сто­душ­ных, как и вос­хи­щал­ся уче­ны­ми, но при­том чест­ны­ми, был щедр и вели­ко­ду­шен; он был при­вя­зан к граж­да­нам, сов­мест­но про­жи­ваю­щим с ним, в част­ной жиз­ни, и щед­ро ода­рял их поче­стя­ми, день­га­ми и дру­ги­ми бла­го­де­я­ни­я­ми, осо­бен­но тех, за кем знал услу­ги, ока­зан­ные ему или его отцу в тяже­лых обсто­я­тель­ствах. (10) Поро­ки же, кото­ры­ми был запят­нан Тра­ян, имен­но — его при­стра­стие к вину и к три­ум­фам, он настоль­ко нена­видел, что нико­гда сам не начи­нал вой­ны, а толь­ко отра­жал нача­тые. Он зако­ном запре­тил допус­кать на пирах рас­пут­ство и при­сут­ст­вие жен­щин, играю­щих на цит­ре¹¹⁴, и при­да­вал такое боль­шое зна­че­ние цело­муд­рию и сдер­жан­но­сти, что не раз­ре­шал бра­ков с двою­род­ны­ми сест­ра­ми, так же как и с род­ны­ми.

(11) В отно­ше­нии наук, если смот­реть на наи­бо­лее пре­успев­ших в них, его обра­зо­ва­ние было посред­ст­вен­но, но он был очень про­ни­ца­те­лен и очень любил узна­вать о дея­ни­ях пред­ков. (12) Сре­ди них он силь­но и неустан­но пори­цал тех, о чьих высо­ко­мер­ных, жесто­ких и враж­деб­ных сво­бо­де поступ­ках он читал, как-то: Цин­ну, Мария, Сул­лу и всех дес­по­ти­че­ски пра­вя­щих, осо­бен­но же веро­лом­ных и небла­го­дар­ных. (13) Он, конеч­но, воз­му­щал­ся недо­стой­ны­ми дела­ми, но быст­ро успо­ка­и­вал­ся, поэто­му суро­вые его рас­по­ря­же­ния при неко­то­рой оттяж­ке вре­ме­ни смяг­ча­лись. (14) Он полу­чил как дар при­ро­ды то, что Август¹¹⁵ усво­ил от настав­ни­ка в фило­со­фии. (15) Когда тот увидел, что Август выхо­дит лег­ко из себя, то чтобы он не при­ни­мал слиш­ком суро­вых реше­ний, вну­шил ему, чтобы в момент вне­зап­но­го гне­ва он про­из­нес на память два­дцать четы­ре бук­вы гре­че­ско­го алфа­ви­та, чтобы его раз­дра­же­ние, для­ще­е­ся один момент, с отвле­че­ни­ем мыс­ли по про­ше­ст­вии неко­то­ро­го вре­ме­ни ослаб­ло. (16) Он, несо­мнен­но, ста­но­вил­ся все более доб­ро­де­тель­ным после мно­гих лет вла­сти, что явля­ет­ся при­зна­ком ред­ко­го бла­го­род­ства души, осо­бен­но когда это наблюда­ет­ся после победы в граж­дан­ской войне. (17) В самом деле, он стал осо­бен­но ста­ра­тель­но забо­тить­ся о про­до­воль­ст­вии и мно­гим выпла­тил из соб­ст­вен­ных средств боль­шое коли­че­ство золотых и сереб­ря­ных денег, отня­тых и истра­чен­ных тира­ном, в то вре­мя как дру­гие бла­го­же­ла­тель­ные прин­цеп­сы обыч­но с трудом вос­ста­нав­ли­ва­ли голые зем­ли и разо­рен­ные поме­стья. (18) Так же и в более мел­ких делах и, как гово­рит­ся, внут­ри­двор­цо­вых, кото­рые, одна­ко, посколь­ку они недо­ступ­ны всем взо­рам, боль­ше при­вле­ка­ют слух и зре­ние любо­пыт­ных людей, — дядю он почи­тал как род­но­го отца, детей умер­ших бра­та и сест­ры он вос­пи­ты­вал как сво­их, род­ст­вен­ни­ков и близ­ких опе­кал с оте­че­ской любо­вью; он давал изыс­кан­ные и весе­лые пиры, одна­ко без пыш­но­сти, раз­го­во­ры заво­дил, при­ме­ня­ясь к лицам, ува­же­ние про­яв­лял соот­вет­ст­вен­но досто­ин­ству людей, речь его была солид­ная и при­ят­ная; он был лас­ко­вый отец, соглас­ный супруг. (19) Он упраж­нял­ся физи­че­ски, но не увле­ка­ясь и не пере­утом­ля­ясь, отды­хал, когда был досуг, пре­иму­ще­ст­вен­но на про­гул­ках; здо­ро­вье под­дер­жи­вал, соблюдая уме­рен­ность в пище. Так, про­ведя жизнь в мире и заботах о чело­ве­че­ских нуж­дах, он на пяти­де­ся­том году жиз­ни скон­чал­ся в Медио­лане. И ту, и дру­гую часть импе­рии он оста­вил сво­им двум сыно­вьям, имен­но — Арка­дию¹¹⁶ и Гоно­рию¹¹⁷, в состо­я­нии мира. (20) Тело его в том же году было пере­не­се­но в Кон­стан­ти­но­поль и там погре­бе­но.