Жизнеописания августов

XX. Трое Гордианов

I. (1) Мой замы­сел, высо­ко­чти­мый Август, заклю­чал­ся в том, чтобы — по при­ме­ру мно­гих писа­те­лей — посвя­тить жиз­не­опи­са­нию каж­до­го импе­ра­то­ра отдель­ную кни­гу для пред­став­ле­ния их тво­ей мило­сти. (2) Дей­ст­ви­тель­но, я сам видел и узнал путем чте­ния, что так посту­па­ли мно­гие. (3) Мне, одна­ко, каза­лось недо­пу­сти­мым зани­мать вни­ма­ние тво­е­го бла­го­че­стия мно­же­ст­вом книг и тра­тить мой труд на писа­ние очень мно­гих томов. (4) Поэто­му я объ­еди­нил в этой кни­ге тро­их Гор­диа­нов, облег­чая себе — труд, а тебе — чте­ние, чтобы не застав­лять тебя пере­ли­сты­вать очень мно­го томов и читать, в сущ­но­сти, одну и ту же исто­рию. (5) Но чтобы не пока­за­лось, что, избе­гая длин­ных книг и мно­го­сло­вия, я сам про­ви­нил­ся в том, про­тив­ни­ком чего я так лов­ко при­тво­ря­юсь, — перей­ду к делу.

II. (1) Гор­диа­нов было не двое, как утвер­жда­ют неко­то­рые несве­дую­щие писа­те­ли, а трое, и об этом они мог­ли бы узнать у гре­че­ско­го исто­ри­ка Арри­а­на⁽¹⁾, а так­же у гре­че­ско­го писа­те­ля Дексип­па, кото­рые изло­жи­ли все это хотя и крат­ко, но вполне досто­вер­ным обра­зом. (2) Гор­диан стар­ший, то есть пер­вый, родил­ся от отца Меция Марул­ла и мате­ри Уль­пии Гор­диа­ны. По отцов­ской линии он вел свое про­ис­хож­де­ние от Грак­хов, по мате­рин­ской — от импе­ра­то­ра Тра­я­на. Его отец, дед и пра­дед были кон­су­ла­ми; были кон­су­ла­ми его тесть, отцы тестя и тещи и два деда послед­них. (3) Он и сам был кон­су­лом, вла­дел очень боль­шим состо­я­ни­ем и поль­зо­вал­ся гро­мад­ным вли­я­ни­ем. В Риме он вла­дел Пом­пе­е­вым домом¹, а в про­вин­ци­ях имел столь­ко земель, сколь­ко не имел никто из част­ных лиц. (4) После долж­но­сти кон­су­ла, кото­рую он зани­мал вме­сте с Алек­сан­дром, он по поста­нов­ле­нию сена­та был послан в Афри­ку про­кон­су­лом².

III. (1) Преж­де чем гово­рить о при­хо­де его к вла­сти, ска­жу несколь­ко слов о его нра­вах^[1]. (2) Гор­диан, о кото­ром здесь идет речь, в юно­сти напи­сал поэ­мы (все они сохра­ни­лись), при­том — на все те темы, на какие писал Цице­рон — и о Марии, и «Ара­та», и Галь­ци­о­ны, и Супру­же­скую поэ­му, и «Нил»^[2]3. Он напи­сал их пото­му, что поэ­мы Цице­ро­на каза­лись слиш­ком уста­рев­ши­ми. (3) Кро­ме того, подоб­но тому как Вер­ги­лий напи­сал Эне­иду, Ста­ций — Ахил­ле­иду, а мно­гие дру­гие — Алек­сан­дри­а­ду⁽²⁾, он напи­сал Анто­ни­ни­а­ду, то есть об Анто­нине Пии и Анто­нине Мар­ке; в очень звуч­ных сти­хах он опи­сал в трид­ца­ти кни­гах их вой­ны и дея­ния в обще­ст­вен­ной и част­ной жиз­ни. (4) Это он сде­лал, будучи еще маль­чи­ком. Позд­нее, когда он вырос, он высту­пал с кон­тро­вер­си­я­ми в Ате­нее, где его слу­ша­ли даже импе­ра­то­ры — его совре­мен­ни­ки. (5) Долж­ность кве­сто­ра он испол­нял с боль­шим блес­ком. Будучи эди­лом, он дал рим­ско­му наро­ду за свой счет две­на­дцать зре­лищ⁴, то есть по одно­му зре­ли­щу в месяц, при­чем выпус­кал ино­гда по пяти­сот пар гла­ди­а­то­ров и нико­гда — мень­ше ста пяти­де­ся­ти. Одна­жды он выпу­стил на аре­ну сто ливий­ских диких зве­рей, в дру­гой раз — тыся­чу мед­ведей. (6) В доме Гнея Пом­пея, укра­шен­ном носа­ми кораб­лей, при­над­ле­жав­шем ему, его отцу и пра­деду и пере­шед­шем во вла­де­ние вашей каз­ны во вре­ме­на Филип­па, сохра­ни­лась кар­ти­на, изо­бра­жаю­щая заме­ча­тель­ный — при­над­ле­жав­ший ему — лес. (7) На этой кар­тине еще и сей­час мож­но видеть две­сти широ­ко­ро­гих оле­ней вме­сте с бри­тан­ски­ми оле­ня­ми, трид­цать диких лоша­дей, сто диких овец, десять лосей, сто кипр­ских быков, три­ста мавре­тан­ских стра­у­сов, рас­кра­шен­ных кино­ва­рью, трид­цать диких ослов, сто пять­де­сят диких каба­нов, две­сти гор­ных коз­лов и две­сти ланей. (8) Все это он поз­во­лил наро­ду рас­хва­тать в тот день, когда в шестой раз давал зре­ли­ще.

IV. (1) Долж­ность пре­то­ра он испол­нял выдаю­щим­ся обра­зом. После испол­не­ния судеб­ных обя­зан­но­стей он стал кон­су­лом — в пер­вый раз с Анто­ни­ном Кара­кал­лом, во вто­рой — с Алек­сан­дром⁵. (2) У него было двое сыно­вей. Один из них был уже кон­су­ля­ром — тот, кото­рый вме­сте с ним был про­воз­гла­шен Авгу­стом и погиб на войне в Афри­ке, близ Кар­фа­ге­на. Была у него и дочь Меция Фау­сти­на, вышед­шая замуж за кон­су­ля­ра Юния Баль­ба. (3) Во вре­мя сво­его кон­суль­ства Гор­диан затме­вал кон­су­лов сво­его вре­ме­ни, так что Анто­нин завидо­вал ему, изум­ля­ясь боль­ше, чем это подо­ба­ет импе­ра­то­ру, то его пре­тек­стам⁶, то широ­кой пур­пур­ной поло­се, то его цир­ко­вым играм. (4) Он пер­вый из рим­лян, будучи част­ным лицом, имел свою соб­ст­вен­ную туни­ку, рас­ши­тую паль­мо­вы­ми вет­вя­ми, и укра­шен­ную вышив­ка­ми тогу⁷, тогда как преж­де даже импе­ра­то­ры полу­ча­ли их с Капи­то­лия или Пала­ти­на. (5) С раз­ре­ше­ния импе­ра­то­ра он роздал цир­ко­вым пар­ти­ям⁸ сто сици­лий­ских и сто кап­па­до­кий­ских коней⁹ и за это стал дорог наро­ду, на кото­рый все­гда дей­ст­ву­ют подоб­ные вещи. (6) По сло­вам Кор­да¹⁰, Гор­диан устро­ил на свой счет во всех горо­дах Кам­па­нии, Этру­рии, Умбрии, Фла­ми­нии и Пице­на теат­раль­ные пред­став­ле­ния в тече­ние четы­рех дней и юве­на­лий¹¹. (7) Он напи­сал про­зой хва­леб­ную речь в честь всех жив­ших до него Анто­ни­нов. Он так любил Анто­ни­нов, что и себе, как гово­рят неко­то­рые, доба­вил имя Анто­ни­на, а соглас­но утвер­жде­нию боль­шин­ства — Анто­ния. (8) Доста­точ­но извест­но, нако­нец, что сво­его сына, по име­ни Гор­ди­а­на, он отли­чил новым име­нем Анто­ни­на, когда по рим­ско­му обы­чаю, заяв­ляя у пре­фек­та государ­ст­вен­но­го каз­на­чей­ства о рож­де­нии сына, впи­сы­вал его имя в офи­ци­аль­ные доку­мен­ты.

V. (1) После сво­его кон­суль­ства он был сде­лан про­кон­су­лом Афри­ки при общем одоб­ре­нии со сто­ро­ны всех тех, кто хотел, чтобы прав­ле­ние Алек­сандра счи­та­лось и дей­ст­ви­тель­но было слав­ным даже в Афри­ке бла­го­да­ря досто­ин­ствам его про­кон­су­ла. (2) Име­ет­ся пись­мо само­го Алек­сандра, в кото­ром он выра­жа­ет бла­го­дар­ность сена­ту за то, что он назна­чил Гор­ди­а­на про­кон­су­лом Афри­ки. (3) Вот его копия: «Вы не мог­ли, отцы сена­то­ры, сде­лать ниче­го более угод­но­го и при­ят­но­го мне, чем послать про­кон­су­лом в Афри­ку Анто­ни­на Гор­ди­а­на, мужа знат­но­го и вели­ко­го духом, крас­но­ре­чи­во­го, спра­вед­ли­во­го, воз­дер­жан­но­го, хоро­ше­го»¹² и про­чее. (4) Из это­го ясно, каким круп­ным чело­ве­ком был в то вре­мя Гор­диан. (5) Ни один про­кон­сул до него не поль­зо­вал­ся такой любо­вью афри­кан­цев. Одни назы­ва­ют его Сци­пи­о­ном, дру­гие — Като­ном, мно­гие — Муци­ем и Рути­ли­ем или Лели­ем¹³. (6) Мы име­ем их воз­гла­сы, запи­сан­ные Юни­ем в его сочи­не­нии. (7) Так, одна­жды, когда он читал им импе­ра­тор­ский указ, начи­нав­ший­ся упо­ми­на­ни­ем о про­кон­су­лах Сци­пи­о­нах, раздал­ся воз­глас: «Хва­ла ново­му Сци­пи­о­ну, истин­но­му Сци­пи­о­ну, про­кон­су­лу Гор­диа­ну!». Такие и дру­гие подоб­ные воз­гла­сы он слы­шал часто.

VI. (1) Он был обыч­но­го для рим­лян роста; у него была кра­си­вая седи­на, вели­че­ст­вен­ный вид, цвет лица — ско­рее крас­ный, чем белый; лицо очень широ­кое, выра­же­ние глаз, очер­та­ния рта и лба — вну­шав­шие почте­ние, тело­сло­же­ние — несколь­ко пол­ное. (2) Он отли­чал­ся таким урав­но­ве­шен­ным нра­вом, что его нель­зя упрек­нуть ни в одном поступ­ке, кото­рый был бы вызван горяч­но­стью, нескром­но­стью или неуме­рен­но­стью. (3) Он был исклю­чи­тель­но при­вя­зан к сво­им близ­ким, питал без­гра­нич­ную любовь к сыну и вну­ку, бла­го­го­вей­ную — к доче­ри и внуч­ке. (4) Он так ува­жал сво­его тестя Анния Севе­ра, что счи­тал себя как бы пере­шед­шим в его семью в каче­стве сына, нико­гда не мыл­ся вме­сте с ним и до полу­че­ния долж­но­сти пре­то­ра нико­гда не садил­ся в его при­сут­ст­вии. (5) В быт­ность свою кон­су­лом он либо посто­ян­но пре­бы­вал в его доме, либо, если жил в Пом­пе­е­вом доме, каж­дое утро или вечер захо­дил к нему. (6) Он был воз­дер­жан в употреб­ле­нии вина, очень уме­рен в еде, носил щеголь­скую одеж­ду, питал боль­шую страсть к купа­нию, так что летом купал­ся по четы­ре-пять раз в день, а зимой — по два раза. (7) У него была очень боль­шая потреб­ность во сне, так что, обедая у дру­зей, он без стес­не­ния засы­пал в сто­ло­вой. Это про­ис­хо­ди­ло, по-види­мо­му не от опья­не­ния или невоз­дер­жан­но­сти, а в силу есте­ствен­ной потреб­но­сти.

VII. (1) Доб­рые нра­вы, одна­ко, не при­нес­ли ему ника­кой поль­зы. При таком почтен­ном обра­зе жиз­ни, посто­ян­но читав­ший Пла­то­на, Ари­сто­те­ля, Тул­лия, Вер­ги­лия и дру­гих древ­них писа­те­лей, он закон­чил свою жизнь не так, как заслу­жи­вал. (2) Во вре­ме­на Мак­си­ми­на, чело­ве­ка сви­ре­по­го и дико­го, Гор­диан в каче­стве про­кон­су­ла управ­лял Афри­кой, при­чем в лега­ты ему был дан его сын — уже быв­ший кон­сул. Один счет­ный чинов­ник про­яв­лял по отно­ше­нию к очень мно­гим афри­кан­цам такую жесто­кость, какой не мог бы допу­стить даже сам Мак­си­мин: у очень мно­гих он кон­фис­ко­вал иму­ще­ство, мно­гих уби­вал, рас­по­ря­жал­ся всем, пре­вы­шая пол­но­мо­чия про­ку­ра­то­ра. Затем, когда про­кон­сул и легат, люди знат­ные и кон­су­ля­ры, ста­ли обузды­вать его, он начал угро­жать им убий­ст­вом. Афри­кан­цы, не будучи в состо­я­нии тер­петь доль­ше столь невы­но­си­мые обиды, преж­де все­го, соеди­нив­шись с боль­шим коли­че­ст­вом вои­нов, уби­ли само­го счет­но­го чинов­ни­ка¹⁴. (3) Убив его в то вре­мя, как весь круг земель пылал нена­ви­стью к Мак­си­ми­ну, они ста­ли затем думать о том, как бы пре­кра­тить раздо­ры, воз­ник­шие меж­ду при­вер­жен­ца­ми Мак­си­ми­на и сель­ски­ми жите­ля­ми, то есть афри­кан­ца­ми. (4) Тогда некий деку­ри­он по име­ни Мав­ри­ций, поль­зо­вав­ший­ся сре­ди афри­кан­цев боль­шим вли­я­ни­ем, обра­тил­ся на сво­ем поле близ горо­да Тисдры к город­ско­му и сель­ско­му наро­ду, слов­но на сход­ке, с речью, кото­рая впо­след­ст­вии полу­чи­ла широ­чай­шую извест­ность:

VIII. (1) «Возда­дим бла­го­дар­ность бес­смерт­ным богам, граж­дане, за то, что они дали нам слу­чай и при­том вызван­ный необ­хо­ди­мо­стью, зара­нее при­нять меры про­тив беше­но­го чело­ве­ка — Мак­си­ми­на. (2) После убий­ства его про­ку­ра­то­ра, совер­шен­но похо­же­го на него сво­и­ми нра­ва­ми и обра­зом жиз­ни, мы можем спа­сти себя толь­ко тем, что выбе­рем себе импе­ра­то­ра. (3) Ввиду того, что непо­да­ле­ку отсюда нахо­дит­ся про­кон­сул, муж весь­ма знат­но­го про­ис­хож­де­ния, вме­сте с сыном, кон­су­ля­ром-лега­том, и обо­им им эта язва угро­жа­ла смер­тью, — назо­вем их, с ваше­го согла­сия, импе­ра­то­ра­ми и, сняв со зна­мен пур­пур¹⁵, закре­пим, соглас­но рим­ско­му пра­ву, их избра­ние зна­ка­ми вла­сти». (4) Тогда разда­лись воз­гла­сы: «Вер­но! Спра­вед­ли­во! Гор­диан Август, да хра­нят тебя боги! Счаст­ли­во будь импе­ра­то­ром! Повеле­вай вме­сте с сыном!». (5) После это­го поспеш­но при­бы­ли в Тисдру. Там нашли почтен­но­го стар­ца, кото­рый после раз­бо­ра судеб­ных дел лежал на кро­ва­ти. Когда на него набро­си­ли пор­фи­ру, он упал на зем­лю, но был под­нят, несмот­ря на свое сопро­тив­ле­ние¹⁶. (6) Чтобы избе­жать опас­но­сти, кото­рая гро­зи­ла ему пред­по­ло­жи­тель­но — со сто­ро­ны при­вер­жен­цев Мак­си­ми­на и бес­спор­но — со сто­ро­ны его соб­ст­вен­ных бла­го­же­ла­те­лей, ста­рец, кото­ро­му ниче­го дру­го­го не оста­ва­лось, согла­сил­ся на то, чтобы его про­воз­гла­си­ли импе­ра­то­ром.

IX. (1) Ему было уже восемь­де­сят лет, и он уже преж­де, как мы ска­за­ли, управ­лял очень мно­ги­ми про­вин­ци­я­ми. Сво­ей дея­тель­но­стью он так хоро­шо заре­ко­мен­до­вал себя перед рим­ским наро­дом, что его счи­та­ли достой­ным управ­лять всей импе­ри­ей. (2) Об убий­стве счет­но­го чинов­ни­ка Гор­диан рань­ше совсем не был осве­дом­лен. Когда же он узнал об этом, то, нахо­дясь на поро­ге смер­ти и боясь боль­ше все­го за сына, он пред­по­чел смерть за чест­ное дело око­вам и тем­ни­це у Мак­си­ми­на. (3) После про­воз­гла­ше­ния Гор­ди­а­на импе­ра­то­ром моло­дые люди, по почи­ну кото­рых это было сде­ла­но, сбро­си­ли ста­туи Мак­си­ми­на, раз­би­ли его изо­бра­же­ния, стер­ли его имя в офи­ци­аль­ных текстах, а само­го Гор­ди­а­на назва­ли Афри­кан­ским¹⁷. (4) Неко­то­рые добав­ля­ют, что про­зва­ние «Афри­кан­ский» было дано Гор­диа­ну не пото­му, что он стал импе­ра­то­ром в Афри­ке, а пото­му, что он про­ис­хо­дил из рода Сци­пи­о­нов. (5) В боль­шей части книг я нахо­жу ука­за­ния, что и этот Гор­диан, и его сын — оба были про­воз­гла­ше­ны импе­ра­то­ра­ми и полу­чи­ли про­зва­ние Анто­ни­нов, а в неко­то­рых кни­гах ска­за­но — про­зва­ние Анто­ни­ев. (6) После это­го они при­бы­ли из Тисдры в Кар­фа­ген¹⁸ с цар­ст­вен­ной пыш­но­стью, со связ­ка­ми, укра­шен­ны­ми лав­ром. Сын, быв­ший у отца лега­том — по при­ме­ру Сци­пи­о­нов¹⁹, был обле­чен, как сооб­ща­ет гре­че­ский исто­рик Дексипп, такою же вла­стью, как и отец. (7) Затем было отправ­ле­но в Рим с пись­мом Гор­диа­нов посоль­ство²⁰, кото­рое рас­ска­за­ло о том, что про­изо­шло в Афри­ке. Оно было с радо­стью при­ня­то Вале­ри­а­ном, пер­во­при­сут­ст­ву­ю­щим в сена­те, кото­рый впо­след­ст­вии был импе­ра­то­ром. (8) Были посла­ны так­же пись­ма к знат­ным дру­зьям, чтобы эти вли­я­тель­ные люди одоб­ри­ли самое дело и ста­ли еще бо́льши­ми дру­зья­ми.

X. (1) Сенат при­нял с такой радо­стью весть о про­воз­гла­ше­нии про­ти­во­по­став­лен­ных Мак­си­ми­ну Гор­диа­нов импе­ра­то­ра­ми, что не толь­ко одоб­рил слу­чив­ше­е­ся, но и избрал два­дцать мужей, сре­ди кото­рых были Мак­сим, или Пуп­пи­ен²¹, и Клав­дий Баль­бин²² — оба они ста­ли импе­ра­то­ра­ми после гибе­ли Гор­диа­нов в Афри­ке. (2) Этих мужей сенат выбрал для того, чтобы рас­пре­де­лить меж­ду ними отдель­ные обла­сти Ита­лии для защи­ты их про­тив Мак­си­ми­на от име­ни Гор­диа­нов. (3) Тогда в Рим при­бы­ли посоль­ства от Мак­си­ми­на²³ с обе­ща­ни­ем забыть про­шлое. (4) Но победу одер­жа­ло посоль­ство Гор­диа­нов, кото­рое обе­ща­ло вся­кие бла­га; оно сули­ло вои­нам огром­ное жало­ва­ние, а наро­ду — зем­ли и разда­чи, и ему пове­ри­ли. (5) Гор­ди­а­нам дове­ря­ли в такой сте­пе­ни боль­ше, чем Мак­си­ми­ну, что — по при­ка­зу сена­та — был убит реши­тель­ны­ми людь­ми, кве­сто­ром и вои­на­ми, сто­яв­ший во гла­ве пре­то­ри­ан­цев некий Вита­ли­ан за то, что он преж­де про­яв­лял жесто­кость; теперь еще боль­ше опа­са­лись его люто­сти, столь род­ст­вен­ной и близ­кой нра­ву Мак­си­ми­на. (6) О его смер­ти пере­да­ют сле­дую­щий рас­сказ²⁴. Было состав­ле­но под­лож­ное пись­мо от име­ни Мак­си­ми­на, запе­ча­тан­ное как бы его перст­нем. Отне­сти его было пору­че­но кве­сто­ру и вои­нам; они долж­ны были доба­вить, что кро­ме пись­ма им сле­ду­ет пере­дать ему кое-что по сек­ре­ту. (7) Про­шли в отда­лен­ный пор­тик; он спро­сил их о том, что они долж­ны были ска­зать ему по сек­ре­ту, а они пред­ло­жи­ли ему сна­ча­ла про­ве­рить печать на пись­ме и в то вре­мя, как он рас­смат­ри­вал ее, уби­ли его. (8) Вои­нов затем убеди­ли в том, что Вита­ли­ан убит по при­ка­за­нию Мак­си­ми­на. После это­го в лаге­ре было выстав­ле­но пись­мо и изо­бра­же­ние Гор­диа­нов.

XI. (1) Важ­но, чтобы поста­нов­ле­ние сена­та, в кото­ром Гор­диа­ны были про­воз­гла­ше­ны импе­ра­то­ра­ми, а Мак­си­мин объ­яв­лен вра­гом, полу­чи­ло извест­ность в лите­ра­ту­ре. (2) Не в уста­нов­лен­ный для заседа­ния сена­та, а в спе­ци­аль­но назна­чен­ный день²⁵ кон­сул, встре­тив­шись уже в сво­ем доме с пре­то­ра­ми, эди­ла­ми и народ­ны­ми три­бу­на­ми, напра­вил­ся в курию. (3) Пре­фект Рима, имев­ший какие-то подо­зре­ния, не полу­чив офи­ци­аль­но­го изве­ще­ния, воз­дер­жал­ся от уча­стия в собра­нии. Но это ока­за­лось кста­ти, так как кон­сул, преж­де чем разда­лись обыч­ные воз­гла­сы, рань­ше чем успе­ли выска­зать счаст­ли­вые поже­ла­ния Мак­си­ми­ну, ска­зал: (4) «Отцы сена­то­ры, двое Гор­диа­нов — отец и сын, оба быв­шие кон­су­лы, один — ваш про­кон­сул, а дру­гой — ваш легат, про­воз­гла­ше­ны импе­ра­то­ра­ми на вели­ком сове­те афри­кан­цев. (5) Поэто­му побла­го­да­рим моло­дежь Тисдры, побла­го­да­рим кар­фа­ген­ский народ, все­гда пре­дан­ный нам: они охра­ни­ли нас от люто­го чудо­ви­ща, от это­го дико­го зве­ря²⁶. (6) Но поче­му вы с такой робо­стью слу­ша­е­те меня? Поче­му ози­ра­е­тесь? Поче­му колеб­ле­тесь? Про­изо­шло то, чего вы все­гда жела­ли. (7) Мак­си­мин — враг. Боги сде­ла­ют так, что он пере­станет суще­ст­во­вать, и мы с радо­стью испы­та­ем на себе сча­стие и бла­го­ра­зу­мие стар­ше­го Гор­ди­а­на, доб­лесть и твер­дость млад­ше­го». (8) После это­го он про­чи­тал пись­мо Гор­ди­а­на, послан­ное ему и сена­ту. (9) Тогда разда­лись воз­гла­сы сена­та: «Бла­го­да­рим вас, боги! Мы осво­бож­де­ны от вра­гов и да будем мы осво­бож­де­ны пол­но­стью! Мы все счи­та­ем Мак­си­ми­на вра­гом! Мак­си­ми­на вме­сте с сыном мы обре­ка­ем под­зем­ным богам! (10) Гор­диа­нов мы про­воз­гла­ша­ем Авгу­ста­ми! Гор­диа­нов мы при­зна­ем госуда­ря­ми! Да сохра­нят боги импе­ра­то­ров, избран­ных из соста­ва сена­та! Да увидим мы победи­те­ля­ми бла­го­род­ных импе­ра­то­ров! Да увидит наших импе­ра­то­ров Рим! Кто убьет обще­ст­вен­ных вра­гов, заслу­жи­ва­ет награ­ды!».

XII. (1) Юний Корд гово­рит, что это поста­нов­ле­ние сена­та было тай­ным. Я вкрат­це изло­жу, что это за поста­нов­ле­ние и поче­му оно так назы­ва­ет­ся. (2) В насто­я­щее вре­мя тай­ное поста­нов­ле­ние быва­ет вооб­ще одно­го толь­ко рода — когда ваша милость, созвав у себя во внут­рен­них поко­ях выс­ших долж­ност­ных лиц, отда­ет рас­по­ря­же­ния, не под­ле­жа­щие обна­ро­до­ва­нию; обыч­но вы даже дае­те клят­ву для того, чтобы никто ниче­го не узнал и не подо­зре­вал, пока дело не будет завер­ше­но. (3) У наших пред­ков этот обы­чай воз­ник под вли­я­ни­ем государ­ст­вен­ной необ­хо­ди­мо­сти. Тай­ное поста­нов­ле­ние сена­та выно­си­лось в тех слу­ча­ях, когда со сто­ро­ны вра­гов угро­жа­ло какое-нибудь наси­лие, вынуж­дав­шее либо при­нять уни­зи­тель­ное реше­ние, либо поста­но­вить то, что сле­до­ва­ло при­ве­сти в испол­не­ние, преж­де чем об этом нач­нут гово­рить, — или в тех слу­ча­ях, когда не хоте­ли, чтобы какие-либо сведе­ния про­ник­ли к дру­зьям. При таких делах не при­сут­ст­во­ва­ли ни пис­цы, ни государ­ст­вен­ные рабы, ни слу­жа­щие цен­за. Сена­то­ры бра­ли все на себя, сена­то­ры испол­ня­ли все обя­зан­но­сти слу­жа­щих цен­за и пис­цов для того, чтобы ниче­го не было раз­гла­ше­но. (4) Таким обра­зом, было выне­се­но тай­ное поста­нов­ле­ние сена­та, чтобы весть не дошла до Мак­си­ми­на.

XIII. (1) Но так уж устро­е­ны неко­то­рые люди, что они сты­дят­ся, если дру­гие не узна­ют через них то, что извест­но им, и счи­та­ют себя ничтож­ней­ши­ми, если не выда­дут того, что им дове­ре­но. Поэто­му Мак­си­мин немед­лен­но узнал обо всем и даже полу­чил копию тай­но­го поста­нов­ле­ния сена­та, чего преж­де нико­гда не слу­ча­лось. (2) Име­ет­ся сле­дую­щее его пись­мо пре­фек­ту Рима: «Я про­чи­тал тай­ное сенат­ское поста­нов­ле­ние наших пре­сло­ву­тых вель­мож, о суще­ст­во­ва­нии кото­ро­го ты, пре­фект Рима, может быть, и не знал, так как ты даже не при­сут­ст­во­вал при этом²⁷. Посы­лаю тебе копию это­го поста­нов­ле­ния, чтобы ты узнал, как ты управ­ля­ешь государ­ст­вом». (3) Нель­зя пере­дать, в какое вол­не­ние при­шел Мак­си­мин, когда узнал, что Афри­ка под­ня­лась про­тив него. (4) Полу­чив изве­стие о реше­нии сена­та, он бро­сал­ся на сте­ну, рвал на себе одеж­ды, выхва­ты­вал меч, как буд­то он мог убить всех, и был явно в состо­я­нии край­не­го бешен­ства. (5) Пре­фект Рима, полу­чив рез­кое пись­мо, обра­тил­ся к наро­ду и вои­нам с речью, в кото­рой он ска­зал, что Мак­си­мин уже убит²⁸. (6) После это­го лико­ва­ние воз­рос­ло. Немед­лен­но были сбро­ше­ны ста­туи и изо­бра­же­ния того, кто был объ­яв­лен вра­гом. (7) Ввиду угро­зы вой­ны, сенат стал поль­зо­вать­ся подо­бав­шей ему вла­стью. Он при­ка­зал убить донос­чи­ков, кле­вет­ни­ков, про­ку­ра­то­ров и всех подон­ков Мак­си­ми­но­вой тира­нии. (8) Но того, что при­судил сенат, ока­за­лось мало; народ тво­рил свой суд — уби­тых воло­чи­ли по зем­ле и бро­са­ли в кло­аку. (9) Тогда был убит уда­ром пал­ки и бро­шен на ули­це и пре­фект Рима Сабин, кото­рый был уже кон­су­ля­ром²⁹.

XIV. (1) Как толь­ко Мак­си­мин узнал об этом, он обра­тил­ся к вои­нам с тако­го рода речью³⁰: «Свя­щен­ные для меня сорат­ни­ки или, ско­рее, това­ри­щи, свя­зан­ные со мною при­ся­гой, боль­шин­ство кото­рых дей­ст­ви­тель­но участ­ву­ет в войне вме­сте со мною, — пока мы защи­ща­ем от Гер­ма­нии вели­чие Рима, пока мы осво­бож­да­ем Илли­рик от вар­ва­ров, афри­кан­цы пока­за­ли свое пуни­че­ское веро­лом­ство. (2) Они назна­чи­ли нам в импе­ра­то­ры дво­их Гор­диа­нов, из кото­рых один так одрях­лел от ста­ро­сти, что не может сто­ять на ногах, а дру­гой доведен изли­ше­ства­ми до такой сте­пе­ни исто­ще­ния, что его бес­си­лие рав­но­силь­но ста­ро­сти. (3) Но это­го мало: сам наш бла­го­род­ный сенат при­знал дело, совер­шен­ное афри­кан­ца­ми, и те люди, за чьих детей мы сра­жа­ем­ся, про­ти­во­по­ста­ви­ли нам два­дцать мужей и выска­за­лись все про­тив нас, слов­но про­тив вра­гов. (4) Дей­ст­вуй­те же так, как подо­ба­ет мужам. Нуж­но ско­рее идти на Рим, — ведь там выбра­ны и про­ти­во­по­став­ле­ны нам два­дцать мужей — кон­су­ля­ров. Надо ока­зать им сопро­тив­ле­ние; при этом мы долж­ны дей­ст­во­вать реши­тель­но, а вы — счаст­ли­во сра­жать­ся». (5) Сам Мак­си­мин понял на этой сход­ке, что настро­е­ние вои­нов — вялое, отнюдь не бод­рое. (6) Он тот­час же напи­сал сыну, кото­рый сле­до­вал за ним на боль­шом рас­сто­я­нии³¹, чтобы тот поспе­шил к нему: он опа­сал­ся, как бы вои­ны в отсут­ст­вие отца не замыс­ли­ли чего-либо про­тив сына. (7) Юний Корд опуб­ли­ко­вал копию это­го пись­ма в таком виде: «Тин­ха­ний, при­над­ле­жа­щий к моей сви­те, сооб­щит тебе ново­сти, кото­рые я узнал отно­си­тель­но собы­тий в Афри­ке и Риме; сооб­щит он и о настро­е­нии вои­нов. (8) Про­шу тебя, поспе­ши, как толь­ко можешь, чтобы сол­дат­ская тол­па не учи­ни­ла по сво­е­му обык­но­ве­нию чего-нибудь чрез­вы­чай­но­го. Чего имен­но я опа­са­юсь — ты услы­шишь от мое­го послан­ца».

XV. (1) Одно­вре­мен­но с эти­ми собы­ти­я­ми про­тив обо­их Гор­диа­нов высту­пил в Афри­ке некий Капе­ли­ан³², кото­рый и в част­ной жиз­ни все­гда был про­тив­ни­ком Гор­ди­а­на и кото­ро­го послед­ний, став импе­ра­то­ром, отстра­нил от долж­но­сти началь­ни­ка мав­ров, на кото­рую он как вете­ран был назна­чен Мак­си­ми­ном. После при­бы­тия назна­чен­но­го Гор­диа­ном пре­ем­ни­ка Капе­ли­ан, собрав мав­ров и бес­по­рядоч­ную тол­пу, устре­мил­ся в Кар­фа­ген, и кар­фа­ген­ский народ, со свой­ст­вен­ным ему пуни­че­ским веро­лом­ст­вом, скло­нил­ся на его сто­ро­ну. (2) Желая испы­тать воен­ное сча­стье, Гор­диан послал про­тив Капе­ли­а­на и сто­рон­ни­ков Мак­си­ми­на сво­его сына, чело­ве­ка уже зре­лых лет, имев­ше­го от роду сорок шесть лет, кото­рый, как мы ска­за­ли, был тогда его лега­том, — в сво­ем месте мы ска­жем о его нра­вах. (3) Но что каса­ет­ся воен­ных дей­ст­вий — Капе­ли­ан ока­зал­ся более сме­лым, а млад­ший Гор­диан — не столь опыт­ным, так как его отвле­ка­ли от воен­но­го дела жиз­нен­ные бла­га, кото­ры­ми обыч­но поль­зу­ет­ся знать; про­изо­шла бит­ва, и Гор­диан был побеж­ден и убит.

XVI. (1) Гово­рят, что в этой бит­ве погиб­ло столь­ко при­вер­жен­цев Гор­ди­а­на, что, несмот­ря на дол­гие поис­ки, не мог­ли най­ти тела Гор­ди­а­на млад­ше­го³³. (2) Кро­ме того, была ужас­ная буря, ред­кое явле­ние в Афри­ке, кото­рая рас­стро­и­ла вой­ска Гор­ди­а­на перед сра­же­ни­ем; вои­ны Гор­ди­а­на ока­за­лись не гото­вы­ми к бит­ве, и это облег­чи­ло победу Капе­ли­а­ну. (3) Когда стар­ший Гор­диан узнал об этом, он, не имея в Афри­ке ника­кой защи­ты, опа­са­ясь Мак­си­ми­на, думая о пуни­че­ском веро­лом­стве и о реши­тель­ном наступ­ле­нии Капе­ли­а­на, удру­чен­ный горем и упав­ший духом, окон­чил жизнь, уда­вив­шись в пет­ле³⁴. (4) Таков был конец обо­их Гор­диа­нов, кото­рых сенат про­воз­гла­сил Авгу­ста­ми, а впо­след­ст­вии при­чис­лил к богам.

Гор­диан Млад­ший

XVII. (1) Он, сын ста­ро­го Гор­ди­а­на, про­кон­су­ла Афри­ки, про­воз­гла­шен­ный Авгу­стом вме­сте с отцом — афри­кан­ца­ми и сена­том, выде­лял­ся, поми­мо сво­его знат­но­го про­ис­хож­де­ния, так­же сво­ей обра­зо­ван­но­стью и сво­и­ми нра­ва­ми. Род свой он вел, как утвер­жда­ют неко­то­рые, от Анто­ни­нов, а по мне­нию боль­шин­ства — от Анто­ни­ев. (2) В дока­за­тель­ство его знат­но­го про­ис­хож­де­ния неко­то­рые при­во­дят то, что Гор­диан стар­ший назы­вал­ся Афри­кан­ским, то есть носил про­зва­ние Сци­пи­о­нов, а так­же и то, что он вла­дел в Риме Пом­пе­е­вым домом, все­гда носил про­зва­ние Анто­ни­нов и сам поже­лал, чтобы его сына назы­ва­ли в сена­те Анто­ни­ем, — все это ука­зы­ва­ет на при­над­леж­ность к опре­де­лен­ным фами­ли­ям. (3) Я, одна­ко, разде­ляю мне­ние Юния Кор­да, кото­рый гово­рит, что знат­ность Гор­диа­нов скла­ды­ва­лась из знат­но­сти всех этих фами­лий. (4) Он был пер­вым сыном сво­его отца от Фабии Оре­стил­лы, пра­внуч­ки Анто­ни­на, а это свя­зы­ва­ло его с родом Цеза­рей. (5) С пер­вых дней после рож­де­ния он был назван Анто­ни­ном⁽³⁾. Потом в сена­те он полу­чил имя Анто­ния, затем его обыч­но ста­ли назы­вать Гор­диа­ном.

XVIII. (1) В нау­ках Гор­диан пода­вал боль­шие надеж­ды, выде­лял­ся он и сво­ей наруж­но­стью. Он обла­дал исклю­чи­тель­ной памя­тью, отли­чал­ся заме­ча­тель­ной доб­ротой: когда в шко­ле сек­ли кого-нибудь из маль­чи­ков, он не мог удер­жать­ся от слез³⁵. (2) Учи­тель его Серен Сам­мо­ник, бли­жай­ший друг его отца, до такой сте­пе­ни был при­вя­зан к нему и любил его, что, уми­рая, оста­вил Гор­диа­ну млад­ше­му все кни­ги сво­его отца Сере­на Сам­мо­ни­ка, кото­рых насчи­ты­ва­лось до шести­де­ся­ти двух тысяч. (3) Это обсто­я­тель­ство под­ня­ло его на недо­ся­гае­мую высоту: полу­чив в дар такую бога­тую и вели­ко­леп­ную биб­лио­те­ку, он при­об­рел во мне­нии людей сла­ву бле­стя­ще обра­зо­ван­но­го чело­ве­ка³⁶. (4) Долж­но­сти кве­сто­ра он достиг бла­го­да­ря Гелио­га­ба­лу — вслед­ст­вие того, что это­му погряз­ше­му в изли­ше­ствах импе­ра­то­ру рас­хва­ли­ли раз­гуль­ность моло­до­го чело­ве­ка, кото­рая, одна­ко, не была свя­за­на ни с изли­ше­ства­ми, ни с бес­сла­ви­ем. (5) Бла­го­да­ря Алек­сан­дру он полу­чил долж­ность город­ско­го пре­то­ра, испол­няя кото­рую он так про­сла­вил­ся раз­бо­ром судеб­ных дел, что был удо­сто­ен кон­суль­ства, кото­рое отец его полу­чил позд­но. (6) Во вре­ме­на Мак­си­ми­на или того же Алек­сандра сенат послал его лега­том к отцу-про­кон­су­лу, и тогда про­изо­шли те собы­тия, о кото­рых рас­ска­за­но выше.

XIX. (1) Он питал неко­то­рую страсть к вину, кото­рое, одна­ко, все­гда было чем-нибудь при­прав­ле­но — то розой, то полы­нью, то души­стой смо­лой и всем тем, что достав­ля­ет вели­чай­шее удо­воль­ст­вие желуд­ку. (2) В еде он был уме­рен, так что зав­трак — в тех слу­ча­ях, когда он зав­тра­кал, — и обед он кон­чал в одно мгно­ве­нье. (3) Жен­щин он любил страст­но. Гово­рят, что у него были два­дцать две заве­до­мые налож­ни­цы и от каж­дой из них он оста­вил по трое-чет­ве­ро детей. (4) Его назы­ва­ли При­а­мом сво­его вре­ме­ни, при­чем из-за его чрез­мер­но­го сла­сто­лю­бия в шут­ку часто зва­ли При­а­пом вме­сто При­а­ма³⁷. (5) Жизнь он про­во­дил в удо­воль­ст­ви­ях — в садах, банях, пре­лест­ней­ших рощах. Отец не осуж­дал его за это и очень часто гово­рил, что сын его когда-нибудь ско­ро умрет в вели­кой сла­ве. (6) Отли­ча­ясь от хоро­ших людей сво­им обра­зом жиз­ни, он, одна­ко, не усту­пал им в храб­ро­сти, счи­тал­ся все­гда одним из слав­ней­ших граж­дан и был готов подать совет в государ­ст­вен­ных делах. (7) Нако­нец, сенат очень охот­но про­воз­гла­сил его Авгу­стом, воз­ла­гая на него надеж­ды государ­ства. Оде­вал­ся он очень изыс­кан­но. Был дорог рабам и всем сво­им домаш­ним. (8) Корд гово­рит, что он нико­гда не хотел женить­ся. (9) Напро­тив, Дексипп пола­га­ет, что его сыном был Гор­диан тре­тий, кото­рый после это­го еще маль­чи­ком достиг импе­ра­тор­ской вла­сти вме­сте с Баль­би­ном и Пуп­пи­е­ном, или Мак­си­мом.

XX. (1) Одна­жды, когда стар­ший Гор­диан сове­щал­ся о горо­ско­пе сына с аст­ро­ло­гом, послед­ний, гово­рят, ска­зал, что тот будет сыном и отцом импе­ра­то­ра и сам будет импе­ра­то­ром. (2) Когда стар­ший Гор­диан рас­сме­ял­ся, аст­ро­лог, как рас­ска­зы­ва­ют, пока­зал ему рас­по­ло­же­ние звезд и, при­во­дя сло­ва древ­них книг, дока­зал, что он ска­зал прав­ду. (3) С непо­ко­ле­би­мой уве­рен­но­стью в прав­ди­во­сти сво­их пред­ска­за­ний аст­ро­лог ука­зал ста­ри­ку и моло­до­му день и вид их смер­ти, а так­же место, где им суж­де­но погиб­нуть. (4) Все это, как гово­рят, стар­ший Гор­диан рас­ска­зы­вал впо­след­ст­вии в Афри­ке, будучи импе­ра­то­ром и еще ниче­го^[3] не опа­са­ясь, и гово­рил о смер­ти сво­ей и сына и о роде смер­ти. (5) При виде сво­его сына ста­рик очень часто пел сле­дую­щие сти­хи:

(6) Име­ют­ся изре­че­ния Гор­ди­а­на млад­ше­го и в про­зе, и в сти­хах, кото­рые и ныне повто­ря­ют­ся его род­ст­вен­ни­ка­ми; они не бле­стя­щи, не ничтож­ны, но зани­ма­ют сред­нее место. Они явно при­над­ле­жат чело­ве­ку даро­ви­то­му, но веду­ще­му рос­кош­ную жизнь и губя­ще­му свое даро­ва­ние.

XXI. (1) Он был в выс­шей сте­пе­ни жаден до фрук­тов и ово­щей, вооб­ще же — весь­ма уме­рен в пище; он посто­ян­но погло­щал какие-нибудь све­жие фрук­ты. (2) Ему очень нра­ви­лось холод­ное питье, летом он охот­но пил толь­ко холод­ное и при­том в боль­шом коли­че­стве. Он отли­чал­ся круп­ным тело­сло­же­ни­ем и пото­му пред­по­чи­тал холод­ное. (3) Вот что мы зна­ем о Гор­диане млад­шем и что достой­но упо­ми­на­ния. Ведь мы не счи­та­ем нуж­ным гово­рить о том, о чем так сме­хотвор­но и глу­по напи­сал Юний Корд — по пово­ду домаш­них раз­вле­че­ний и про­чих лишен­ных зна­че­ния вещей. (4) Тот, кто поже­лал бы позна­ко­мить­ся с этим, пусть чита­ет само­го Кор­да, кото­рый гово­рит и о том, какие рабы были у каж­до­го госуда­ря, и какие дру­зья, и сколь­ко дорож­ных пла­щей³⁹, и сколь­ко хла­мид⁴⁰. Зна­ние таких вещей не может при­не­сти ника­кой поль­зы, — если исто­рио­гра­фы долж­ны зано­сить в исто­рию лишь то, чего нуж­но избе­гать или чему нуж­но сле­до­вать. (5) Счи­тая, что нель­зя оста­вить без вни­ма­ния то, что я про­чи­тал у Вул­ка­ция Терен­ци­а­на, кото­рый так­же напи­сал исто­рию сво­его вре­ме­ни, я запи­сал — так как это пока­за­лось мне уди­ви­тель­ным, — что Гор­диан стар­ший чер­та­ми лица в такой сте­пе­ни напо­ми­нал Авгу­ста, что, каза­лось, был подо­бен ему так­же голо­сом, нра­вом и осан­кой; сын его, как каза­лось, чрез­вы­чай­но похо­дил на Пом­пея, хотя и утвер­жда­ют, что Пом­пей не был тучен; внук же, изо­бра­же­ния кото­ро­го мы видим и теперь, был похож лицом на Сци­пи­о­на Ази­ат­ско­го⁴¹. Все это так уди­ви­тель­но, что я не счел воз­мож­ным умол­чать об этом.

Гор­диан Тре­тий

XXII. (1) После смер­ти двух Гор­диа­нов встре­во­жен­ный сенат, еще силь­нее опа­са­ясь Мак­си­ми­на, про­воз­гла­сил Авгу­ста­ми быв­ших кон­су­лов Пуп­пи­е­на, или Мак­си­ма, и Кло­дия Баль­би­на — из чис­ла два­дца­ти мужей⁴², кото­рые были избра­ны для защи­ты государ­ства⁴³. (2) Тогда народ и вои­ны попро­си­ли про­воз­гла­сить малень­ко­го Гор­ди­а­на, кото­ро­му в то вре­мя, как утвер­жда­ют мно­гие, было один­на­дцать лет, по сло­вам неко­то­рых — три­на­дцать, а соглас­но Юнию Кор­ду — шест­на­дцать (ибо он утвер­жда­ет, что этот Гор­диан погиб на два­дцать вто­ром году жиз­ни). (3) Его унес­ли в сенат, затем поста­ви­ли перед сход­кой, обла­чи­ли в импе­ра­тор­скую одеж­ду и объ­яви­ли Цеза­рем. (4) Родил­ся он, как утвер­жда­ют мно­гие, от доче­ри Гор­ди­а­на, а по сло­вам одно­го или двух писа­те­лей (боль­ше я най­ти не мог) — от сына, кото­рый погиб в Афри­ке⁴⁴⁽⁴⁾. (5) Став Цеза­рем, Гор­диан вос­пи­ты­вал­ся у мате­ри. Когда после гибе­ли Мак­си­ми­на были так­же уби­ты во вре­мя воен­но­го мяте­жа Мак­сим и Баль­бин, кото­рые были импе­ра­то­ра­ми в тече­ние двух лет⁴⁵, юно­ша Гор­диан, быв­ший до тех пор Цеза­рем, при про­яв­ле­ни­ях необык­но­вен­ной люб­ви, необык­но­вен­ной при­вя­зан­но­сти⁴⁶ и рас­по­ло­же­ния был про­воз­гла­шен Авгу­стом⁴⁷ вои­на­ми, сена­том и все­ми пле­ме­на­ми. (6) Его люби­ли за заслу­ги деда и дяди или отца, кото­рые — оба — взя­лись за ору­жие про­тив Мак­си­ми­на за рим­ский сенат и народ, и погиб­ли — один смер­тью вои­на, а дру­гой вслед­ст­вие сте­че­ния обсто­я­тельств, вызван­ных вой­ной. (7) После это­го вете­ра­ны подо­шли к курии, чтобы узнать, что про­изо­шло⁴⁸. (8) Двое из них взо­шли на Капи­то­лий, когда там про­ис­хо­ди­ло заседа­ние сена­та, и были уби­ты перед алта­рем быв­шим кон­су­лом Гал­ли­ка­ном и быв­шим воен­ным началь­ни­ком Меце­на­том. (9) Воз­ник­ло меж­до­усо­бие, так как сена­то­ры были так­же воору­же­ны, а вете­ра­ны не зна­ли, что импе­ра­тор­ская власть при­над­ле­жит теперь одно­му толь­ко юно­ше Гор­диа­ну.

XXIII. (1) Дексипп уве­ря­ет, что тре­тий Гор­диан родил­ся от сына Гор­ди­а­на. После того как вете­ра­нам ста­ло извест­но, что импе­ра­то­ром явля­ет­ся один толь­ко Гор­диан, меж­ду наро­дом, вои­на­ми и вете­ра­на­ми уста­но­вил­ся мир⁴⁹. При­сво­е­ние кон­суль­ства маль­чи­ку Гор­диа­ну поло­жи­ло конец меж­до­усо­бию. (2) Но было ука­за­ние о том, что Гор­диан будет импе­ра­то­ром недол­го: про­изо­шло сол­неч­ное затме­ние, так что, каза­лось, насту­пи­ла ночь и нель­зя было ниче­го делать без зажжен­ных све­тиль­ни­ков. (3) После это­го рим­ский народ, чтобы загла­дить жесто­кие поступ­ки, пре­дал­ся удо­воль­ст­ви­ям и наслаж­де­ни­ям. (4) В кон­суль­ство Вену­ста и Саби­на⁵⁰ в Афри­ке име­ло место выступ­ле­ние про­тив Гор­ди­а­на третье­го под пред­во­ди­тель­ст­вом Саби­ни­а­на. Бла­го­да­ря намест­ни­ку Мавре­та­нии, оса­див­ше­му заго­вор­щи­ков, Гор­диан так стес­нил Саби­ни­а­на, что все вос­став­шие при­шли в Кар­фа­ген, чтобы выдать Саби­ни­а­на, кая­лись в сво­ем пре­ступ­ле­нии и про­си­ли про­ще­ния за свою вину. (5) После пре­кра­ще­ния бес­по­ряд­ков в Афри­ке, в кон­суль­ство Гор­ди­а­на (уже вто­рич­ное) и Пом­пе­я­на нача­лась Пер­сид­ская вой­на⁵¹. (6) В это вре­мя, преж­де чем отпра­вить­ся на вой­ну, юно­ша Гор­диан взял в жены дочь Мизи­тея⁵², уче­ней­ше­го чело­ве­ка, кото­ро­го Гор­диан счел за его крас­но­ре­чие достой­ным сво­его род­ства и немед­лен­но назна­чил пре­фек­том. (7) После это­го прав­ле­ние Гор­ди­а­на не каза­лось уже ребя­че­ским и заслу­жи­ваю­щим пре­зре­ния⁵³, так как ему помо­гал сво­и­ми сове­та­ми пре­вос­ход­ный тесть и сам он, про­ник­ну­тый чув­ст­вом бла­го­го­ве­ния, стал несколь­ко более рас­суди­тель­ным и не давал евну­хам и при­двор­ным слу­гам сво­ей мате­ри тор­го­вать его волей, поль­зу­ясь его незна­ни­ем или попу­сти­тель­ст­вом.

XXIV. (1) Име­ют­ся, нако­нец, пись­ма тестя Гор­диа­ну и само­го Гор­ди­а­на тестю⁵⁴, из кото­рых явст­ву­ет, что государ­ство ста­ло в это вре­мя управ­лять­ся луч­ше и исправ­нее бла­го­да­ря помо­щи тестя. Вот их копии: (2) «Вла­ды­ке, сыну и Авгу­сту Мизи­тей, тесть и пре­фект. Мы избе­жа­ли тяж­ко­го позо­ра наше­го вре­ме­ни, когда евну­хи и люди, кото­рые каза­лись тебе тво­и­ми дру­зья­ми (в дей­ст­ви­тель­но­сти же они были злей­ши­ми недру­га­ми), тор­го­ва­ли всем. Это тем более отрад­но, что ты при­вет­ст­ву­ешь это улуч­ше­ние, вслед­ст­вие чего ста­но­вит­ся совер­шен­но оче­вид­ным, что ты, мой ува­жае­мый сын, не при­ча­стен к имев­шим место зло­употреб­ле­ни­ям. (3) В самом деле, никто не мог выно­сить того, чтобы назна­че­ния на руко­во­дя­щие воен­ные посты зави­се­ли от хода­тай­ства евну­хов, чтобы отка­зы­ва­ли в награ­дах за труды, чтобы уби­ва­ли или осво­бож­да­ли по при­хо­ти и за день­ги тех, кого не сле­до­ва­ло, чтобы государ­ст­вен­ная каз­на опу­сто­ша­лась, чтобы те, кто с ковар­ней­ши­ми замыс­ла­ми бывал у тебя, пле­ли интри­ги с целью обма­нуть тебя, при­чем наи­худ­шие люди зара­нее сго­ва­ри­ва­лись меж­ду собой отно­си­тель­но тех реше­ний о хоро­ших людях, кото­рые сле­ду­ет вну­шить тебе: хоро­ших людей они изго­ня­ли, при­вле­ка­ли достой­ных нена­ви­сти и, нако­нец, тор­го­ва­ли все­ми тво­и­ми сло­ва­ми. (4) Поэто­му побла­го­да­рим богов за то, что по тво­е­му соб­ст­вен­но­му жела­нию управ­ле­ние государ­ст­вом улуч­ши­лось. (5) При­ят­но быть тестем хоро­ше­го госуда­ря, кото­рый обо всем осве­дом­ля­ет­ся и хочет знать все, кото­рый уда­лил от себя тех, кто его само­го как бы выста­вил для про­да­жи с аук­ци­о­на».

XXV. (1) Так­же — от Гор­ди­а­на ему: «Импе­ра­тор Гор­диан Август Мизи­тею, отцу и пре­фек­ту. Если бы все­мо­гу­щие боги не обе­ре­га­ли Рим­скую импе­рию, то и теперь еще куп­лен­ные скоп­цы про­да­ва­ли нас, слов­но на пуб­лич­ных тор­гах. (2) Теперь, нако­нец, я пони­маю, что не сле­до­ва­ло ни назна­чать Фели­ци­о­нов⁵⁵ началь­ни­ка­ми пре­то­ри­ан­ских когорт, ни вве­рять коман­до­ва­ние чет­вер­тым леги­о­ном Сера­пам­мо­ну и — чтобы не пере­чис­лять все­го — не сле­до­ва­ло делать мно­гое из того, что я сде­лал. Но бла­го­да­рю богов за то, что от тебя, кото­рый ничем не тор­гу­ет, я научил­ся тому, чего не мог узнать, живя вза­пер­ти. (3) Что мне было делать, когда нами тор­го­ва­ла даже мать и, зара­нее сго­во­рив­шись с Гауди­а­ном, Реве­рен­дом и Мон­та­ном, хва­ли­ла одних и пори­ца­ла дру­гих, а мне при­хо­ди­лось одоб­рять то, что гово­ри­ла она и под­твер­жда­ли они как свиде­те­ли? (4) Отец мой, про­шу тебя, выслу­шай прав­ду: несча­стен тот импе­ра­тор, от кото­ро­го скры­ва­ют прав­ду: лишен­ный воз­мож­но­сти ходить сре­ди наро­да, он вынуж­ден слу­шать и утвер­ждать то, что он слы­шит, или то, что под­твер­жде­но боль­шин­ст­вом». (5) На осно­ва­нии этих писем ста­ло понят­но, что юно­ша бла­го­да­ря сове­там тестя испра­вил­ся и стал луч­ше. (6) Неко­то­рые гово­рят, что пись­мо Мизи­тея было напи­са­но на гре­че­ском язы­ке, но смысл пись­ма имен­но такой. (7) Такой вес име­ли почтен­ность и без­упреч­ность Мизи­тея, что бла­го­да­ря ему стал слав­ным госуда­рем Гор­диан, кото­рый до того ничем, кро­ме сво­его знат­но­го про­ис­хож­де­ния, не выде­лял­ся.

XXVI. (1) При импе­ра­то­ре Гор­диане про­изо­шло такое страш­ное зем­ле­тря­се­ние, что даже целые горо­да вме­сте с людь­ми погиб­ли в рас­се­ли­нах зем­ли. По это­му пово­ду по все­му Риму и по все­му кру­гу земель были совер­ше­ны обиль­ные жерт­во­при­но­ше­ния. (2) Корд так­же гово­рит, что миро­вые бед­ст­вия пре­кра­ти­лись после того, как спра­ви­лись в Сивил­ли­ных кни­гах⁵⁶ и испол­ни­ли все то, что в них было ука­за­но. (3) После пре­кра­ще­ния зем­ле­тря­се­ния в кон­суль­ство Пре­текста­та и Атти­ка⁵⁷ Гор­диан, открыв храм дву­ли­ко­го Яну­са (а это было зна­ком объ­яв­ле­ния вой­ны)⁵⁸, высту­пил про­тив пер­сов с огром­ным вой­ском и таким коли­че­ст­вом золота, что мог бы лег­ко победить пер­сов с помо­щью либо вспо­мо­га­тель­ных войск, либо сво­их вои­нов. (4) Он напра­вил путь в Мезию и во вре­мя само­го похо­да истре­бил, обра­тил в бег­ство, изгнал и оттес­нил всех вра­гов, сколь­ко их ни было во Фра­кии. (5) Оттуда он через Сирию подо­шел к Антио­хии, кото­рой уже завла­де­ли пер­сы. Там он часто всту­пал в сра­же­ния и побеж­дал⁵⁹; (6) оттес­нив пер­сид­ско­го царя Сапо­ра, кото­рый цар­ст­во­вал после Арта­к­серк­са, он взял обрат­но и Антио­хию, и Кар­ры, и Низи­бис, кото­рые нахо­ди­лись все под вла­стью пер­сов.

XXVII. (1) Пер­сид­ский царь так боял­ся госуда­ря Гор­ди­а­на, что, несмот­ря на имев­ши­е­ся в его рас­по­ря­же­нии его соб­ст­вен­ные и наши силы, доб­ро­воль­но увел свои гар­ни­зо­ны из горо­дов и пере­дал эти горо­да целы­ми и невреди­мы­ми их жите­лям, не тро­нув при этом ниче­го из их иму­ще­ства. (2) Все это было достиг­ну­то бла­го­да­ря Мизи­тею, тестю Гор­ди­а­на, кото­рый был и пре­фек­том. (3) Нако­нец, доби­лись того, что пер­сы, при­хо­да кото­рых боя­лись уже в Ита­лии, после битв с Гор­диа­ном вер­ну­лись в свою стра­ну, и Рим­ское государ­ство дер­жа­ло в сво­их руках весь Восток. (4) Име­ет­ся обра­ще­ние Гор­ди­а­на к сена­ту, где он пишет о сво­их дея­ни­ях и при­но­сит глу­бо­кую бла­го­дар­ность Мизи­тею, сво­е­му пре­фек­ту и тестю. Я при­во­жу из него отры­вок, откуда ты узна­ешь исти­ну: (5) «После того, отцы сена­то­ры, что было сде­ла­но нами в пути, и всех тех дел, кото­рые были совер­ше­ны в раз­ных местах и заслу­жи­ва­ют отдель­ных три­ум­фов, мы — чтобы в корот­ких сло­вах рас­ска­зать мно­гое — сня­ли с антио­хий­цев желез­ное пер­сид­ское ярмо, кото­рое они уже носи­ли^[4] на шее, и уда­ли­ли пер­сов и пер­сид­ских царей вме­сте с их зако­на­ми⁶⁰. (6) Затем мы воз­вра­ти­ли Рим­ской импе­рии Кар­ры и дру­гие горо­да. Мы дошли до Низи­би­са и, если боги будут нам покро­ви­тель­ст­во­вать, дой­дем до Кте­зи­фон­та. (7) Толь­ко бы здрав­ст­во­вал Мизи­тей, наш пре­фект и отец, под чьим руко­вод­ст­вом и бла­го­да­ря чьим рас­по­ря­же­ни­ям мы завер­ши­ли все это и завер­шим осталь­ное. (8) Ваш долг — назна­чить бла­годар­ст­вен­ные моле­ния, молить­ся за нас богам и выра­зить бла­го­дар­ность Мизи­тею». (9) После про­чте­ния это­го пись­ма сенат назна­чил Гор­диа­ну чет­вер­ку сло­нов⁶¹ за победу над пер­са­ми, чтобы он спра­вил пер­сид­ский три­умф, а Мизи­тею — упряж­ку из шести коней, три­ум­фаль­ную колес­ни­цу и тако­го рода над­пись: (10) «Мизи­тею, выдаю­ще­му­ся мужу, отцу госуда­рей, пре­фек­ту пре­то­рия, охра­ни­те­лю все­го мира, вос­ста­но­ви­те­лю государ­ства, возда­ли в свою оче­редь рим­ский сенат и народ».

XXVIII. (1) Но сча­стье это не мог­ло быть про­дол­жи­тель­ным. Дей­ст­ви­тель­но, Мизи­тей, по сло­вам мно­гих, пал жерт­вой про­ис­ков Филип­па⁶², кото­рый был назна­чен после него пре­фек­том пре­то­рия; по сло­вам дру­гих, он умер от болез­ни. Наслед­ни­ком его ста­ло Рим­ское государ­ство, так что всё, при­над­ле­жав­шее ему, уве­ли­чи­ло собой сред­ства горо­да Рима. (2) Мизи­тей сде­лал такие рас­по­ря­же­ния, чтобы не было ни одно­го — спо­соб­но­го при­нять рим­ское вой­ско и госуда­ря — погра­нич­но­го горо­да, кото­рый не имел бы на целый год запа­са про­до­воль­ст­вия в виде вин­но­го уксу­са, хле­ба, сала, ячме­ня и мяки­ны. Менее зна­чи­тель­ные горо­да име­ли запас — одни на трид­цать дней, дру­гие на сорок, неко­то­рые на два меся­ца и — самое мень­шее — на пят­на­дцать дней. (3) Будучи пре­фек­том, он все­гда про­из­во­дил осмотр ору­жия вои­нов. Он не поз­во­лял ни одно­му ста­ри­ку оста­вать­ся в рядах вой­ска, ни одно­му маль­чи­ку полу­чать паек. Он обхо­дил вся­кий лагерь и его рвы, часто по ночам про­ве­рял кара­у­лы. (4) Все люби­ли его за то, что он так любил государ­ство и госуда­ря. Три­бу­ны и вое­на­чаль­ни­ки до такой сте­пе­ни боя­лись и люби­ли его, что не хоте­ли ока­зы­вать­ся винов­ны­ми и ни в чем не быва­ли вино­ва­ты. (5) Гово­рят, что Филипп по мно­гим при­чи­нам очень боял­ся его и поэто­му зло­умыш­лял про­тив его жиз­ни, дей­ст­вуя через вра­чей. Про­ис­хо­ди­ло это так: (6) когда Мизи­тей болел рас­строй­ст­вом желуд­ка и вра­чи про­пи­са­ли ему питье для закреп­ле­ния желуд­ка, при­готов­лен­ное лекар­ство, гово­рят, было под­ме­не­но и было пода­но дру­гое, от кото­ро­го рас­строй­ство уси­ли­лось. И таким обра­зом скон­чал­ся Мизи­тей.

XXIX. (1) После его смер­ти, в кон­суль­ство Арри­а­на и Пап­па⁶³ пре­фек­том пре­то­рия на его место был назна­чен Филипп Араб, чело­век низ­ко­го про­ис­хож­де­ния, но над­мен­ный, кото­рый и при такой необыч­ной и непо­мер­ной пере­мене в сво­ей судь­бе не сдер­жал себя и сра­зу начал, дей­ст­вуя через вои­нов, стро­ить коз­ни про­тив Гор­ди­а­на, кото­рый при­нял его на место, при­над­ле­жав­шее рань­ше его отцу. Было это так. (2) Мизи­тей, как мы уже гово­ри­ли, создал такие огром­ные запа­сы про­до­воль­ст­вия, что рим­ские воен­ные пла­ны мог­ли выпол­нять­ся бес­пре­пят­ст­вен­но. Одна­ко по про­ис­кам Филип­па, преж­де все­го, кораб­ли, вез­шие хлеб, были направ­ле­ны в дру­гие сто­ро­ны, а затем вои­ны были отведе­ны в такие места, где нель­зя было достать про­ви­зии. (3) Этим он сра­зу вос­ста­но­вил про­тив Гор­ди­а­на вои­нов, так как они не пони­ма­ли, что моло­дой чело­век был ковар­ным обра­зом обма­нут Филип­пом. (4) Этим Филипп не огра­ни­чил­ся: он пустил слух сре­ди вои­нов, что Гор­диан слиш­ком юн и не может управ­лять импе­ри­ей, что луч­ше пра­вить тому, кто уме­ет управ­лять вои­на­ми и государ­ст­вом. (5) Кро­ме того, он даже под­ку­пил вое­на­чаль­ни­ков и достиг того, что ста­ли откры­то тре­бо­вать, чтобы Филипп взял на себя импе­ра­тор­скую власть. (6) Сна­ча­ла дру­зья Гор­ди­а­на ока­зы­ва­ли силь­ное сопро­тив­ле­ние, но — ввиду того, что голод одоле­вал вои­нов, — власть была вве­ре­на Филип­пу. Вои­ны тре­бо­ва­ли, чтобы Филипп был импе­ра­то­ром на рав­ных пра­вах с Гор­диа­ном и был как бы его опе­ку­ном.

XXX. (1) При­няв на себя импе­ра­тор­скую власть, Филипп стал дер­жать себя по отно­ше­нию к Гор­диа­ну очень высо­ко­мер­но, а тот, созна­вая себя импе­ра­то­ром и потом­ком импе­ра­то­ров и про­ис­хо­дя из знат­ней­шей фами­лии, не мог выно­сить наг­ло­сти это­го чело­ве­ка низ­ко­го про­ис­хож­де­ния. Он под­нял­ся на три­бу­ну и стал жало­вать­ся началь­ни­кам и вои­нам в при­сут­ст­вии пре­фек­та Меция Гор­ди­а­на⁶⁴, сво­его род­ст­вен­ни­ка, в надеж­де добить­ся отня­тия вла­сти у Филип­па. (2) Но он ниче­го не достиг этой сво­ей жало­бой, обви­няя Филип­па в том, что тот забыл о его бла­го­де­я­ни­ях и ока­зал­ся небла­го­дар­ным. (3) Он про­сил вои­нов, пря­мо обра­щал­ся к началь­ни­кам, но при­вер­жен­цы Филип­па ока­за­лись силь­нее. (4) Нако­нец, видя, что его ста­вят ниже Филип­па, он про­сил, чтобы, по край­ней мере, власть была разде­ле­на меж­ду ними на нача­лах равен­ства, но не добил­ся и это­го. (5) Потом он про­сил, чтобы его счи­та­ли Цеза­рем, но не полу­чил и это­го. (6) Он про­сил даже, чтобы его назна­чи­ли пре­фек­том у Филип­па, но и в этом ему было отка­за­но. (7) Послед­няя его прось­ба заклю­ча­лась в том, чтобы Филипп взял его в пол­ко­вод­цы и оста­вил ему жизнь. На это Филипп почти дал согла­сие, — сам он хра­нил мол­ча­ние, дей­ст­вуя через дру­гих и давая им зна­ки и ука­за­ния. (8) Но, остав­шись наедине и поду­мав о том, что — вслед­ст­вие люб­ви рим­ско­го наро­да, сена­та, всей Афри­ки и Сирии и все­го рим­ско­го мира к Гор­диа­ну, так как послед­ний зна­тен, явля­ет­ся вну­ком и сыном импе­ра­то­ров и осво­бо­дил государ­ство, ведя тяже­лые вой­ны, — может слу­чить­ся так, что когда-нибудь рас­по­ло­же­ние вои­нов вновь вер­нет­ся к Гор­диа­ну и ему будет воз­вра­ще­на власть, Филипп, вос­поль­зо­вав­шись тем, что силь­ный гнев вои­нов про­тив Гор­ди­а­на, вызван­ный голо­дом, еще не остыл, при­ка­зал уве­сти его, несмот­ря на его кри­ки, снять с него все и убить. (9) Сна­ча­ла это было отло­же­но, а затем, соглас­но при­ка­за­нию, испол­не­но. Таким обра­зом Филипп и полу­чил власть — бес­чест­ным путем, а не по пра­ву.

XXXI. (1) Гор­диан был импе­ра­то­ром шесть лет. Пока все это про­ис­хо­ди­ло в Азии, скиф­ский царь Аргунт⁶⁵ начал разо­рять сосед­ние цар­ства, глав­ным обра­зом по той при­чине, что он узнал о смер­ти Мизи­тея, чьим разу­мом управ­ля­лось государ­ство. (2) Филипп же, чтобы не каза­лось, что он достиг вла­сти путем жесто­ко­сти, послал в Рим пись­мо, в кото­ром он напи­сал, что Гор­диан умер от болез­ни и что сам он избран все­ми вои­на­ми. Сенат был введен в заблуж­де­ние, так как речь шла о делах, о кото­рых он не был осве­дом­лен. (3) Про­воз­гла­сив Филип­па госуда­рем и назвав его Авгу­стом, он при­чис­лил юно­го Гор­ди­а­на к богам⁶⁶. (4) Гор­диан был жиз­не­ра­дост­ным, кра­си­вым, обхо­ди­тель­ным моло­дым чело­ве­ком — всем он нра­вил­ся, в жиз­ни был при­я­тен, отли­чал­ся обра­зо­ван­но­стью — сло­вом, он обла­дал все­ми дан­ны­ми, кро­ме воз­рас­та, чтобы быть импе­ра­то­ром. (5) До интри­ги Филип­па его люби­ли, как нико­го из госуда­рей, и народ, и сенат, и вои­ны. (6) По сло­вам Кор­да⁶⁷, все вои­ны назы­ва­ли Гор­ди­а­на сыном; сыном звал его и сенат, а весь народ звал его сво­ей отра­дой. (7) Нако­нец, и Филипп, умерт­вив его, не осме­лил­ся ни уда­лить его изо­бра­же­ния, ни сбро­сить его ста­туи, ни сте­реть его имя, но назы­вая его все­гда боже­ст­вен­ным даже перед теми вои­на­ми, кото­рые участ­во­ва­ли в его интри­ге, серь­ез­но и с нерим­ской хит­ро­стью чтил Гор­ди­а­на.

XXXII. (1) Еще и теперь сто­ит дом Гор­диа­нов, кото­рый заме­ча­тель­но укра­сил послед­ний Гор­диан. (2) Суще­ст­ву­ет и их вил­ла на Пре­не­стин­ской доро­ге, с дву­мя­ста­ми рас­по­ло­жен­ных в четы­ре ряда колонн, из них пять­де­сят из карист­ско­го мра­мо­ра⁶⁸, пять­де­сят — из клав­ди­ан­ско­го⁶⁹, пять­де­сят — из син­над­ско­го⁷⁰ и пять­де­сят — из нуми­дий­ско­го, оди­на­ко­вых раз­ме­ров. (3) В ней име­ют­ся три бази­ли­ки дли­ной в сто футов каж­дая; это­му соору­же­нию соот­вет­ст­ву­ет все про­чее, так­же и тер­мы, подоб­ных кото­рым в те вре­ме­на не было на всем кру­ге земель, за исклю­че­ни­ем Рима. (4) Отно­си­тель­но семьи Гор­ди­а­на сенат поста­но­вил навсе­гда осво­бо­дить его потом­ков от опе­ки, посольств и обще­ст­вен­ных повин­но­стей, за исклю­че­ни­ем слу­ча­ев, когда они сами поже­ла­ют взять это на себя. (5) В Риме не име­ет­ся соору­же­ний Гор­ди­а­на, если не счи­тать неко­то­рых ним­фе­ев и бань. Но бани слу­жи­ли толь­ко для нужд част­ных лиц и были при­спо­соб­ле­ны им для част­но­го поль­зо­ва­ния. (6) На Мар­со­вом поле, у под­но­жия хол­ма, он пред­при­нял построй­ку пор­ти­ка в тыся­чу футов с тем, чтобы и с про­ти­во­по­лож­ной сто­ро­ны был так­же пор­тик в тыся­чу футов, а меж­ду ними оста­ва­лось про­стран­ство в пять­сот футов, на кото­ром с той и дру­гой сто­ро­ны долж­ны были быть сады с густо поса­жен­ны­ми лав­ра­ми, мир­та­ми, бука­ми, а середи­на, выло­жен­ная моза­и­кой и окайм­лен­ная на про­тя­же­нии тыся­чи футов — с обе­их сто­рон — невы­со­ки­ми колон­на­ми и малень­ки­ми ста­ту­я­ми, долж­на была слу­жить местом для гуля­ния и замы­кать­ся бази­ли­кой в пять­сот футов. (7) Кро­ме того, он вме­сте с Мизи­те­ем пред­по­ла­гал постро­ить поза­ди бази­ли­ки лет­ние тер­мы, кото­рые долж­ны были носить его имя, а перед вхо­дом в пор­ти­ки поме­стить зим­ние бани; внут­ри долж­ны были быть сады или пор­ти­ки. (8) В насто­я­щее вре­мя все эти места заня­ты вла­де­ни­я­ми, сада­ми и построй­ка­ми част­ных лиц.

XXXIII. (1) При Гор­диане в Риме было трид­цать два сло­на, из кото­рых две­на­дцать при­слал он сам, а десять — Алек­сандр; десять лосей, десять тиг­ров, шесть­де­сят при­ру­чен­ных львов, трид­цать при­ру­чен­ных лео­пар­дов, десять бельб — то есть гиен, тыся­ча пар казен­ных гла­ди­а­то­ров⁷¹, шесть гип­по­пота­мов, один носо­рог, десять кос­ма­тых львов, десять жира­фов, два­дцать диких ослов, сорок диких лоша­дей и бес­чис­лен­ное коли­че­ство все­воз­мож­ных дру­гих живот­ных. Всех этих живот­ных Филипп либо роздал, либо поз­во­лил убить во вре­мя секу­ляр­ных игр. (2) Пред­на­зна­ча­лись все эти при­ру­чен­ные и дикие живот­ные для пер­сид­ско­го три­ум­фа. (3) Но это общее жела­ние оста­лось неис­пол­нен­ным, так как Филипп пре­до­ста­вил всех этих живот­ных для секу­ляр­ных игр, зре­лищ и цир­ко­вых игр, когда он — в свое кон­суль­ство и кон­суль­ство сво­его сына — справ­лял тысяч­ную годов­щи­ну осно­ва­ния Рима. (4) То, что, соглас­но пре­да­нию, про­изо­шло после смер­ти Гая Цеза­ря, слу­чи­лось, как пишет Корд, и после смер­ти Гор­ди­а­на: все те, кто напал на него с меча­ми (а их, как гово­рят, было девять чело­век), впо­след­ст­вии, после убий­ства Филип­пов, соб­ст­вен­но­руч­но умерт­ви­ли себя сво­и­ми меча­ми — при­том теми же, кото­ры­ми они прон­зи­ли Гор­ди­а­на.

XXXIV. (1) Тако­ва была жизнь тро­их Гор­диа­нов, кото­рые все были про­воз­гла­ше­ны Авгу­ста­ми. (Двое из них погиб­ли в Афри­ке, тре­тий — в пре­де­лах Пер­сии.) (2) У Цир­це­зий­ско­го укреп­ле­ния в Пер­сии вои­ны устро­и­ли Гор­диа­ну моги­лу с такой над­пи­сью на гре­че­ском, латин­ском, пер­сид­ском, еврей­ском и еги­пет­ском язы­ках, чтобы все мог­ли про­чи­тать ее: (3) «Боже­ст­вен­но­му Гор­диа­ну, победи­те­лю пер­сов, победи­те­лю готов, победи­те­лю сар­ма­тов, отвра­тив­ше­му рим­ские меж­до­усо­бия, победи­те­лю гер­ман­цев, но не победи­те­лю Филип­пов»⁷². (4) Эти послед­ние сло­ва были добав­ле­ны, по-види­мо­му, пото­му, что Гор­диан на Филип­по­вых полях отсту­пил, побеж­ден­ный в бес­по­рядоч­ном бою ала­на­ми⁷³, и вме­сте с тем пото­му, что его, оче­вид­но, уби­ли Филип­пы. (5) Лици­ний, кото­рый хотел, чтобы его счи­та­ли потом­ком Филип­пов, достиг­нув импе­ра­тор­ской вла­сти, уни­что­жил, как гово­рят, эту над­пись. (6) Я рас­ска­зал все это, вели­кий Кон­стан­тин, для того, чтобы ты рас­по­ла­гал пол­нотой сведе­ний отно­си­тель­но все­го того, что достой­но быть пред­ме­том зна­ния.