Письма Марка Туллия Цицерона

878. Гаю Фур­нию, в про­вин­цию Нар­бон­скую Гал­лию

Рим, при­бли­зи­тель­но 26 мая 43 г.

Цице­рон шлет при­вет Фур­нию¹.

1. Если, как люди пола­га­ют, для государ­ства важ­но, чтобы ты рев­ност­но слу­жил ему, как ты решил и сде­лал, и чтобы ты участ­во­вал в вели­чай­ших дей­ст­ви­ях, кото­рые направ­ле­ны на уни­что­же­ние остат­ков вой­ны, то ты, мне кажет­ся, не можешь сде­лать ниче­го луч­ше­го, ниче­го более похваль­но­го, ниче­го более почет­но­го, и я пола­гаю, что этот твой труд, ста­ра­тель­ность, отно­ше­ние к государ­ству сле­ду­ет пред­по­честь быст­ро­те в дости­же­нии пре­ту­ры. Ведь я не хочу, чтобы ты был в неведе­нии того, какую сла­ву ты снис­кал; верь мне — непо­сред­ст­вен­но после План­ка, и это по свиде­тель­ству само­го План­ка и, кро­ме того, по сло­вам и мне­нию всех².

2. Поэто­му, если тебе даже теперь оста­ет­ся затра­тить какие-то ста­ра­ния, то тебе, я счи­таю, сле­ду­ет про­дол­жать это, при­ла­гая вели­чай­шие ста­ра­ния. Ведь что более почет­но или что сле­ду­ет пред­по­честь почет­но­му? Но если ты счи­та­ешь, что ты выпол­нил долг перед государ­ст­вом, то тебе, пола­гаю я, сле­ду­ет быст­ро при­быть к коми­ци­ям, раз они вско­ре состо­ят­ся, толь­ко бы эта често­лю­би­вая спеш­ка не умень­ши­ла на сколь­ко-нибудь той сла­вы, кото­рую мы снис­ка­ли. Мно­гие слав­ней­шие мужи, когда они слу­жи­ли государ­ству, не явля­лись в год соис­ка­ния. Нам это тем лег­че, что это не пред­на­зна­чен­ный тебе год, так что, если бы ты в про­шлом был эди­лом, то твой год был бы через два года³. Теперь ты, мне кажет­ся, нисколь­ко не пре­не­бре­жешь обыч­ным и как бы уза­ко­нен­ным сро­ком для соис­ка­ния⁴. Но я пре­д­ви­жу, что в кон­суль­ство План­ка⁵, даже если твои рас­че­ты обес­пе­че­ны и без него, все-таки твое соис­ка­ние будет более бли­ста­тель­ным, если толь­ко твои дей­ст­вия будут завер­ше­ны к наше­му удо­вле­тво­ре­нию.

3. Вооб­ще я не счи­тал для себя столь необ­хо­ди­мым писать более подроб­но, раз твое бла­го­ра­зу­мие и рас­суди­тель­ность столь глу­бо­ки. Одна­ко я хотел, чтобы тебе было хоро­шо извест­но мое мне­ние, кото­рое сво­дит­ся к сле­дую­ще­му: я пред­по­чи­таю, чтобы ты всё изме­рял досто­ин­ст­вом, а не често­лю­би­ем, и усмат­ри­вал бо́льшую поль­зу в посто­ян­стве сла­вы, а не в быст­ро­те дости­же­ния пре­ту­ры. Это самое я гово­рил у себя дома, при­гла­сив бра­та сво­его Квин­та и Цеци­ну⁶ и Каль­ви­сия⁷, глу­бо­ко пре­дан­ных тебе, при­чем при­сут­ст­во­вал твой воль­ноот­пу­щен­ник Дар­дан. По-види­мо­му, все одоб­ря­ли мои сло­ва. Но луч­ше все­го рас­судишь ты.