Эпитомы

Книга II

IX. Граж­дан­ская вой­на Мария

III. 21. Толь­ко этой напа­сти не хва­та­ло рим­ско­му наро­ду — прон­зить бра­то­убий­ст­вен­ным мечом само­го себя, чтобы посреди горо­да, на фору­ме, слов­но на арене, граж­дане ста­ли сра­жать­ся с граж­да­на­ми на манер гла­ди­а­то­ров! (2) Мож­но было бы отне­стись к это­му более спо­кой­но, если бы высо­кая долж­ность и поло­же­ние пред­во­ди­те­ля были исполь­зо­ва­ны для пре­ступ­ле­ния пле­бей­ски­ми вождя­ми. Или пусть ноби­ля­ми, но нечест­ны­ми! Но — о позор! — какие это были люди! Что за пол­ко­вод­цы! Марий и Сул­ла! Гор­дость и укра­ше­ние века! Все свои досто­ин­ства они, одна­ко, поста­ви­ли на служ­бу само­му низ­ко­му зло­де­я­нию.

(3) Мари­ан­ская, или сул­лан­ская граж­дан­ская вой­на была рож­де­на как бы под тре­мя звезда­ми. Сна­ча­ла она была лег­кой и уме­рен­ной. Ско­рее это было воз­му­ще­ние, а не вой­на. Жесто­кость обра­ти­ла ору­жие про­тив самих вождей. (4) Затем бит­ва ста­ла более оже­сто­чен­ной и кро­ва­вой, и победа пора­зи­ла в самое серд­це сенат. (5) Нако­нец, она пре­взо­шла ярость не граж­дан про­тив граж­дан, а вра­гов про­тив вра­гов, и эта ярость овла­де­ла всей Ита­ли­ей и сви­реп­ст­во­ва­ла до тех пор, пока было кого уби­вать.

(6) Нача­лом и при­чи­ной вой­ны была жаж­да поче­стей Мари­ем. Опи­ра­ясь на закон Суль­пи­ция⁴⁹, он отме­нил уже назна­чен­ную Сул­ле про­вин­цию. Сул­ла же, нетер­пи­мый к без­за­ко­нию, тот­час собрал леги­о­ны и, отло­жив вой­ну про­тив Мит­ри­да­та, дву­мя колон­на­ми про­ник в город сквозь Эскви­лин­ские и Кол­лин­ские ворота. (7) Когда же Суль­пи­ций и Аль­би­но­ван⁵⁰ пове­ли про­тив кон­су­ла свои тол­пы и ото­всюду со стен лете­ли кам­ни и дро­ти­ки, он вос­поль­зо­вал­ся тем же ору­жи­ем, про­бил путь огнем и, как победи­тель, засел в захва­чен­ном Капи­то­лии — кре­по­сти, кото­рая в свое вре­мя избе­жа­ла пуний­ца и даже гал­лов-сено­нов. (8) Затем, когда его про­тив­ни­ки реше­ни­ем сена­та были объ­яв­ле­ны вра­га­ми государ­ства, он уже с пол­ным пра­вом при­ме­нил наси­лие к заседав­ше­му там три­бу­ну и дру­гим чле­нам враж­деб­ной кли­ки. Марий скрыл­ся, как бег­лый раб. Это спас­ло его, а вер­нее, фор­ту­на сохра­ня­ла его для дру­гой вой­ны.

(9) При кон­су­лах Кор­не­лии Цинне и Гнее Окта­вии⁵¹ пло­хо зату­шен­ный пожар раз­го­рел­ся с новой силой, преж­де все­го бла­го­да­ря раздо­ру меж­ду ними сами­ми. Реше­ние о воз­вра­ще­нии в Рим тех, кого сенат объ­явил вра­га­ми, было пере­да­но наро­ду. (10) Сход­ка граж­дан опо­я­са­лась меча­ми, но победи­ли те, кто пред­по­чи­тал мир и покой. Цин­на, поки­нув оте­че­ство, бежал к сво­ей пар­тии⁵². Из Афри­ки воз­вра­тил­ся Марий, воз­ве­ли­чен­ный несча­стья­ми. Тюрь­ма, цепи, бег­ство, изгна­ние сде­ла­ли его вну­шаю­щим страх. (11) Посколь­ку его имя было широ­ко извест­но, он лег­ко собрал вой­ско, воору­жив рабов и — о ужас! — эрга­сту­лы. (12) Мож­но было бы при­знать, что Марий име­ет пра­во силой вер­нуть себе роди­ну, из кото­рой был насиль­но изгнан, если бы он не про­явил такую сви­ре­пость. Всту­пив во враж­ду с бога­ми и людь­ми, он напра­вил свою первую ата­ку на кли­ен­та и вскорм­лен­ни­ка Рима город Остию, под­верг­нув его гнус­но­му раз­граб­ле­нию. (13) Затем четы­ре вой­ско­вые колон­ны вошли в Рим. Их воз­глав­ля­ли Цин­на, Марий, Кар­бон⁵³, Сер­то­рий. После того как вой­ско Окта­вия было выби­то ими из Яни­ку­ла, они по сиг­на­лу немед­лен­но при­ня­лись за убий­ства пер­вых граж­дан и дей­ст­во­ва­ли даже с боль­шей жесто­ко­стью, чем это было в горо­де пуний­цев. Голо­ва кон­су­ла Окта­вия была выстав­ле­на на рострах, а кон­су­ля­ра Анто­ния⁵⁴ — на сто­ле у само­го Мария. (14) Цезарь⁵⁵ был заре­зан Фим­бри­ей⁵⁶ у сво­их домаш­них пена­тов, отец⁵⁷ и сын Крас­сы — друг у дру­га на гла­зах, Бебий и Нуми­то­рий⁵⁸ каз­не­ны на фору­ме пала­ча­ми. (15) Катул⁵⁹, чтобы избе­жать изде­ва­тельств вра­гов, бро­сил­ся в огонь. (16) Жрец Юпи­те­ра Меру­ла⁶⁰ кро­вью, хлы­нув­шей из вен, омра­чил на Капи­то­лии взор само­го вер­хов­но­го боже­ства. Анха­рий⁶¹ был убит на гла­зах у Мария. Марий не протя­нул ему руки в ответ на при­вет­ст­вие, и это реши­ло его судь­бу! (17) Убий­ства сена­то­ров про­изо­шли меж­ду кален­да­ми и ида­ми янва­ря седь­мо­го кон­суль­ства Мария. Что бы было, если бы он испол­нял долж­ность целый год?

(18) В кон­суль­ство Сци­пи­о­на и Нор­ба­на⁶² раз­ра­зи­лась во всей сво­ей яро­сти третья буря граж­дан­ско­го безу­мия. Одна сто­ро­на выста­ви­ла восемь леги­о­нов и пять­сот когорт в пол­ном воору­же­нии, дру­гая — Сул­лу, воз­вра­тив­ше­го­ся из Азии с победо­нос­ной арми­ей. (19) И если Марий так неистов­ст­во­вал по отно­ше­нию к сул­лан­цам, то какая потре­бо­ва­лась жесто­кость, чтобы Сул­ла смог ему ото­мстить! (20) Зна­ме­на впер­вые сошлись близ Капуи на бере­гу Вол­тур­на, и тот­час же было раз­би­то вой­ско Нор­ба­на. Вой­ско же Сци­пи­о­на было уни­что­же­но после того, как обре­ло надеж­ду на мир. (21) Тогда-то кон­су­лы Марий Млад­ший и Кар­бон⁶³, поте­ряв веру в победу, совер­ши­ли воз­ли­я­ние кро­вью сена­то­ров, чтобы не погиб­нуть неото­мщен­ны­ми. Курия была оса­жде­на, и сена­то­ров выво­ди­ли оттуда на казнь, как из тюрь­мы. А сколь­ко было смер­тей на фору­ме, в цир­ке и в сокро­вен­ных местах хра­мов! Муций Сце­во­ла⁶⁴, пон­ти­фик, при­пал к алта­рю Весты и сго­рел в его пла­ме­ни. (22) Лам­по­ний и Теле­зин⁶⁵ опу­сто­ши­ли Кам­па­нию и Этру­рию с еще боль­шей жесто­ко­стью, чем в свое вре­мя Пирр и Ган­ни­бал. Под видом защи­ты мари­ан­ской пар­тии они мсти­ли за себя. (23) У Сакри­пор­та⁶⁶ был раз­бит Марий, у Кол­лин­ских ворот — Теле­зин. Но конец вой­ны не озна­чал кон­ца убийств. И во вре­мя мира были обна­же­ны мечи — про­тив сло­жив­ших ору­жие. (24) Убий­ство Сул­лой у Сакри­пор­та и Кол­лин­ских ворот более семи­де­ся­ти тысяч было мень­шим пре­ступ­ле­ни­ем: шла вой­на. А теперь Сул­ла при­ка­зал убить в обще­ст­вен­ном зда­нии⁶⁷ четы­ре тыся­чи граж­дан, сдав­ших­ся в плен⁶⁸. (25) Раз­ве эти четы­ре тыся­чи уби­тых в дни мира не пере­ве­ши­ва­ют семи­де­ся­ти тысяч, пав­ших в годы вой­ны! Мож­но ли под­счи­тать общее чис­ло уби­тых во всем горо­де? Уби­вал, кто хотел. После того, как Фуфидий⁶⁹ сохра­нил неко­то­рым жизнь, ссы­ла­ясь на Сул­лу, послед­ний при­ка­зал обна­ро­до­вать ту обшир­ную таб­ли­цу, по кото­рой были ото­бра­ны и осуж­де­ны на смерть цвет всад­ни­че­ско­го сосло­вия и две тыся­чи из сена­та — эдикт невидан­но­го еще образ­ца. (26) Дол­го было бы рас­ска­зы­вать о пав­ших в резуль­та­те наси­лия: о Кар­боне⁷⁰ и Соране⁷¹, Пле­то­ри­ях и Вену­ле­ях⁷², о Бебии, погиб­шем не от меча, но разо­рван­ном рука­ми, слов­но его тер­за­ли зве­ри⁷³; о Марии, бра­те само­го пол­ко­во­д­ца, у кото­ро­го на моги­ле Кату­ла⁷⁴ вырва­ли гла­за, пере­би­ли руки и ноги, чтобы он уми­рал посте­пен­но, теряя один член за дру­гим. (27) Мож­но еще при­ми­рить­ся с нака­за­ни­ем отдель­ных людей, но были пуще­ны с молот­ка зна­ме­ни­тей­шие муни­ци­пии Ита­лии — Спо­ле­тий⁷⁵, Инте­рам­ний⁷⁶, Пре­не­сте, Фло­рен­ция⁷⁷. (28) Суль­мон⁷⁸, древ­ний город, союз­ный и дру­же­ст­вен­ный нам — о зло­де­я­ние! — Сул­ла не заво­е­вал, не раз­ру­шил по пра­ву вой­ны, но обо­шел­ся как с при­го­во­рен­ным к смер­ти — при­ка­зал уни­что­жить.