Римская история

Книга I

I. [Эпей]¹, отторг­ну­тый бурей от сво­его пред­во­ди­те­ля Несто­ра², осно­вал Мета­понт³. Тевкр, не при­ня­тый сво­им отцом Тела­мо­ном из-за того, что по нера­де­нию он не ото­мстил за неспра­вед­ли­вость по отно­ше­нию к бра­ту, выса­див­шись на Кип­ре, постро­ил Сала­мин, назван­ный по име­ни его роди­ны⁴. Пирр, сын Ахил­ла, занял Эпир, Фидипп⁵ — Эфи­ру в Фес­про­тии. (2) Что каса­ет­ся царя царей Ага­мем­но­на, то, выбро­шен­ный бурей на ост­ров Крит, он воз­двиг там три горо­да, два из них назвав по име­ни роди­ны, один — в память победы: Мике­ны, Тегею, Пер­гам⁶. Вско­ре он был убит, пав жерт­вой пре­ступ­ле­ния двою­род­но­го бра­та, питав­ше­го к нему наслед­ст­вен­ную нена­висть, и зло­де­я­ния жены. (3) Цар­ст­вом Эгисф вла­дел в тече­ние семи лет. Его и свою мать умерт­вил Орест, имев­ший во всех сво­их замыс­лах союз­ни­цей Элек­тру, жен­щи­ну с муж­ской силой духа. Так­же и Пир­ру, сыну Ахил­ла, он ото­мстил бла­го­да­ря сво­ей доб­ле­сти. Ведь он убил его в Дель­фах за то, что тот овла­дел его неве­стой Гер­ми­о­ной, доче­рью Мене­лая и Еле­ны⁷.

(4) В это вре­мя бра­тья Лид и Тиррен, цар­ст­во­вав­шие в Лидии, из-за неуро­жая при­нуж­де­ны были бро­сить жре­бий, кому из них с частью наро­да поки­нуть роди­ну. Жре­бий выпал Тирре­ну: достиг­нув Ита­лии, он дал и месту, и жите­лям, и морю свое имя, про­слав­лен­ное навсе­гда⁸. После смер­ти Оре­ста его сыно­вья Пен­фил и Тиса­мен цар­ст­во­ва­ли три года⁹.

II. Тогда, почти через восемь­де­сят лет после взя­тия Трои¹⁰ (или через сто два­дцать лет после ухо­да Гер­ку­ле­са к богам), потом­ство Пелоп­са, вла­дев­шее Пело­пон­не­сом все это вре­мя после изгна­ния Герак­лидов, было изгна­но потом­ка­ми Гер­ку­ле­са. Пред­во­ди­те­ля­ми, вос­ста­но­вив­ши­ми былую власть, были Темен, Крес­фонт, Ари­сто­дем, коим Гер­ку­лес был пра­дедом. Почти в то же вре­мя Афи­ны пере­ста­ли управ­лять­ся царя­ми. Послед­ним из них был Кодр, сын Мелан­фа, чело­век, кото­ро­го невоз­мож­но обой­ти мол­ча­ни­ем. Лакеде­мо­няне¹¹ угро­жа­ли Атти­ке тяже­лой вой­ной, и Пифий­ский бог дал совет: «Одо­ле­ет та из сто­рон, вождь кото­рой будет убит вра­гом». Кодр, сняв цар­ское оде­я­ние и при­няв облик пас­ту­ха, про­ник в лагерь вра­га, с пред­на­ме­рен­ной неосто­рож­но­стью зате­яв ссо­ру, и был убит¹². (2) Себе Кодр снис­кал смер­тью веч­ную сла­ву, а афи­ня­нам добыл победу. Кто не уди­вит­ся чело­ве­ку, кото­рый теми же улов­ка­ми добил­ся смер­ти, каки­ми мало­душ­ные обыч­но доби­ва­ют­ся жиз­ни? Сын Код­ра Медон был пер­вым архон­том в Афи­нах¹³. Потом­ков его жите­ли Атти­ки назы­ва­ли Медон­ти­да­ми. Но Медон и сле­до­вав­шие за ним архон­ты, вплоть до Харо­п­са, поль­зо­ва­лись этой долж­но­стью пожиз­нен­но¹⁴. Пело­пон­нес­цы, отсту­пив от гра­ниц Атти­ки, осно­ва­ли посредине меж­ду Корин­фом и Афи­на­ми город Мега­ру. (3) В то же вре­мя моря­ки тогда могу­ще­ст­вен­но­го на море Тира в отда­лен­ней­шей части Испа­нии, у край­них пре­де­лов наше­го мира, на ост­ро­ве, омы­вае­мом оке­а­ном и отде­лен­ном от мате­ри­ка очень узким про­ли­вом, осно­ва­ли Гадес¹⁵; тирий­ца­ми же через несколь­ко лет была осно­ва­на в Афри­ке Ути­ка¹⁶. Дети Оре­ста, изгнан­ные Герак­лида­ми и гони­мые пре­врат­но­стью судь­бы и яро­стью моря, на пят­на­дца­том году осе­ли где-то непо­да­ле­ку от ост­ро­ва Лес­боса.

III. Гре­ция была тогда потря­се­на мощ­ней­ши­ми пере­дви­же­ни­я­ми. Ахей­цы, изгнан­ные из Лако­ни­ки, обос­но­ва­лись в местах, каки­ми обла­да­ют поныне¹⁷, пеласги пере­ме­сти­лись в Афи­ны, и воин­ст­вен­ный юно­ша по име­ни Фес­сал, родом фес­прот, с огром­ной мас­сой сво­их сограж­дан занял силой ору­жия ту область, кото­рая еще и теперь по его име­ни назы­ва­ет­ся Фес­са­ли­ей, а преж­де име­но­ва­лась стра­ною мир­мидо­нян¹⁸. (2) В свя­зи с этим име­нем вызы­ва­ет удив­ле­ние то, что соста­ви­те­ли исто­рии Тро­ян­ско­го вре­ме­ни упо­ми­на­ют эту область как Фес­са­лию. Так посту­па­ют и дру­гие, осо­бен­но же часто тра­ги­че­ские поэты, с кото­ры­ми менее все­го сле­ду­ет согла­шать­ся: ведь поэты нико­гда не выска­зы­ва­ют свою точ­ку зре­ния, а скры­ва­ют­ся за лич­но­стя­ми тех, кто жил в то вре­мя. Если же кто будет наста­и­вать, что фес­са­лий­цы были назва­ны по име­ни Фес­са­ла, сына Гер­ку­ле­са, то он дол­жен будет воз­вра­щен к тому дово­ду, что нико­гда до вто­ро­го Фес­са­ла народ не носил это­го име­ни. (3) Неза­дол­го до это­го Алет¹⁹, сын Гип­пота и пото­мок Гер­ку­ле­са в шестом колене, осно­вал на Ист­ме Коринф, до того назы­вав­ший­ся Эфи­рой, ключ к Пело­пон­не­су²⁰. То, что мы нахо­дим имя Коринф уже у Гоме­ра, не долж­но нас удив­лять, ведь поэт этот город и неко­то­рые дру­гие ионий­ские коло­нии, осно­ван­ные мно­го позд­нее взя­тия Трои, назы­ва­ет тем име­нем, какое застал.

IV. Афи­няне осно­ва­ли свои коло­нии Хал­киду и Эре­трию на Эвбее, лакеде­мо­няне же в Азии — Маг­не­зию²¹. Немно­го вре­ме­ни спу­стя хал­кидяне, быв­шие, как я уже заме­тил, выхо­д­ца­ми из Атти­ки, под пред­во­ди­тель­ст­вом Гип­пок­ла и Мега­сфе­на осно­ва­ли в Ита­лии Кумы²². Одни пере­да­ют, их флот в пути направ­лял­ся голуб­кой, летев­шей впе­ре­ди кораб­лей, а дру­гие утвер­жда­ют, что ночью было слыш­но зву­ча­ние меди, подоб­ное ее сотря­се­нию во вре­мя свя­щен­но­дей­ст­вий Цере­ры. (2) Зна­чи­тель­ное вре­мя спу­стя часть посе­лен­цев, отде­лив­ша­я­ся от Кум, осно­ва­ла Неа­поль. Исклю­чи­тель­ная и посто­ян­ная вер­ность обо­их этих горо­дов рим­ля­нам ста­ла достой­ной их сла­вы и кра­соты. Но у неа­по­ли­тан­цев удер­жа­лось тща­тель­ное соблюде­ние отцов­ских обы­ча­ев; куман­цев же изме­ни­ло сосед­ство с оска­ми. Руи­ны сохра­нив­ших­ся стен и поныне гово­рят о былом могу­ще­стве этих горо­дов. (3) В после­дую­щее вре­мя по при­чине пере­на­се­лен­но­сти Гре­ции огром­ная мас­са моло­де­жи в поис­ках мест посе­ле­ния рас­се­я­лась по Азии. Ведь и ионий­цы во гла­ве с Ионом, поки­нув Афи­ны, захва­ти­ли луч­шую при­ле­гаю­щую к морю ее часть, кото­рую назы­ва­ют Иони­ей, и осно­ва­ли горо­да Эфес, Милет, Коло­фон, При­е­ну, Лебед, Миус, Эри­ф­ру, Кла­зо­ме­ны, Фокею, а так­же заня­ли мно­же­ство ост­ро­вов в Эгей­ском и Ика­рий­ском морях — Самос, Хиос, Анд­рос, Тенос, Парос, Делос и дру­гие менее зна­чи­тель­ные. (4) Вско­ре так­же и эолий­цы, поки­нув Гре­цию, после про­дол­жи­тель­ных блуж­да­ний, обос­но­ва­лись в местах не менее про­слав­лен­ных и осно­ва­ли там зна­ме­ни­тые горо­да Смир­ну, Кимы, Лариссу, Мири­ну, Мити­ле­ны и еще неко­то­рые дру­гие на ост­ро­ве Лес­бос.

V. Вслед за этим вос­си­ял гений Гоме­ра, не име­ю­щий себе рав­ных, вели­чай­ший как по раз­ме­рам про­из­веде­ния, так по блес­ку поэ­зии, един­ст­вен­но достой­ный име­ни поэта. (2) И самое вели­кое в нем то, что не было до него нико­го, кому бы он мог под­ра­жать, и не нашлось после него нико­го, кто бы смог под­ра­жать ему. Нель­зя най­ти ни одно­го поэта, кро­ме Гоме­ра и Архи­ло­ха, кото­рые, создав новый род поэ­зии, достиг­ли бы в нем совер­шен­ства. (3) Гомер отсто­ял по вре­ме­ни от Тро­ян­ской вой­ны, кото­рую опи­сал, даль­ше, чем дума­ют неко­то­рые. Ведь он достиг рас­цве­та почти девять­сот пять­де­сят лет назад, а родил­ся око­ло тыся­чи лет назад. И не сле­ду­ет удив­лять­ся тому, что он часто употреб­ля­ет выра­же­ние οἷοι νῦν βρο­τοί εἰσιν²³ (тако­вы теперь смерт­ные) — ведь этим он под­чер­ки­ва­ет раз­ли­чие как людей, так и поко­ле­ний. Тот же, кто пола­га­ет, что Гомер был рож­ден сле­пым, лишен вся­ко­го пони­ма­ния.

VI. В сле­дую­щее затем вре­мя — око­ло вось­ми­сот семи­де­ся­ти лет назад — власть над Ази­ей пере­шла от асси­рий­цев, кото­рые обла­да­ли ею тыся­чу семь­сот лет, к мидя­нам²⁴. (2) Ведь царя их Сар­да­на­па­ла, ослаб­лен­но­го изне­жен­но­стью и на свое несча­стье слиш­ком счаст­ли­во­го, трид­цать третье­го потом­ка (при посто­ян­ном пере­хо­де вла­сти от отца к сыну) в роду Нина²⁵ и Семи­ра­миды, кото­рые осно­ва­ли Вави­лон, лишил цар­ства и жиз­ни миди­ец Арбак. (3) В это вре­мя Ликург, лакеде­мо­ня­нин, слав­ней­ший из гре­ков, чело­век цар­ско­го про­ис­хож­де­ния, был созда­те­лем стро­жай­ших и спра­вед­ли­вей­ших зако­нов и поряд­ка, в выс­шей сте­пе­ни под­хо­дя­ще­го вои­нам. Пока Спар­та тща­тель­но им сле­до­ва­ла, она про­цве­та­ла в пол­ной мере. (4) В этот про­ме­жу­ток вре­ме­ни, еще за шесть­де­сят пять лет до осно­ва­ния Рима, Элис­са Тирий­ская, кото­рую неко­то­рые име­ну­ют Дидо­ной, осно­ва­ла Кар­фа­ген²⁶. (5) В это вре­мя Каран, муж цар­ско­го рода, один­на­дца­тый в роду от Гер­ку­ле­са, поки­нув Аргос, завла­дел цар­ской власть в Македо­нии²⁷. Алек­сандр Македон­ский про­ис­хо­дил от него в сем­на­дца­том поко­ле­нии и по пра­ву гор­дил­ся тем, что по мате­рин­ской линии он пото­мок Ахил­ла, а по отцов­ской — Гер­ку­ле­са.

(6) Эми­лий Сура²⁸ в кни­гах «О воз­рас­тах рим­ско­го наро­да» пишет: «Асси­рий­цы пер­вы­ми из всех наро­дов обла­да­ли вла­стью над миром, затем — мидий­цы, после них — пер­сы, позд­нее — македо­няне. Потом, после победы над дву­мя царя­ми македон­ско­го про­ис­хож­де­ния, Филип­пом и Антиохом, вско­ре после под­чи­не­ния Кар­фа­ге­на, вер­хов­ная власть пере­шла к рим­ско­му наро­ду. Меж­ду этим вре­ме­нем и нача­лом вла­сти асси­рий­ско­го царя Нина, впер­вые добив­ше­го­ся миро­во­го гос­под­ства, про­шла одна тыся­ча девять­сот девя­но­ста пять лет».

VII. Совре­мен­ни­ком этой эпо­хи был Геси­од, отде­лен­ный от века Гоме­ра почти ста два­дца­тью года­ми, чело­век изыс­кан­но­го талан­та, достой­ный памя­ти из-за сла­дост­ной неж­но­сти сти­ха, страст­ный при­вер­же­нец мира и покоя, наи­бо­лее близ­кий к Гоме­ру не толь­ко по вре­ме­ни, но и по зна­че­нию сво­его труда. Он поза­бо­тил­ся, чтобы с ним не про­изо­шло того, что с Гоме­ром, дал свиде­тель­ства о родине и роди­те­лях, но о родине, посколь­ку пре­тер­пел от нее кару, ото­звал­ся в выс­шей сте­пе­ни оскор­би­тель­но²⁹. (2) До сих пор меня задер­жи­ва­ли чуже­зем­ные дела; теперь же я пере­хо­жу к домаш­не­му, пол­но­му заблуж­де­ний, дав­ше­му авто­рам повод к мно­же­ству раз­но­гла­сий. Ведь неко­то­рые гово­рят, что Капуя и Нола были осно­ва­ны тус­ка­ми имен­но в это вре­мя, око­ло вось­ми­сот трид­ца­ти лет назад³⁰. (3) С ними я мог бы согла­сить­ся. Но сколь отлич­но мне­ние Като­на, кото­рый счи­та­ет, что Капуя осно­ва­на теми же тус­ка­ми и вско­ре после нее — Нола, но утвер­жда­ет, что Капуя до взя­тия ее рим­ля­на­ми суще­ст­во­ва­ла не более двух­сот шести­де­ся­ти лет. (4) Если бы это было так, то Капуя, посколь­ку со вре­ме­ни ее взя­тия рим­ля­на­ми про­шло две­сти сорок лет, была бы не стар­ше пяти­сот лет. Я же при всем сво­ем ува­же­нии к тща­тель­но­сти Като­на, едва ли могу пове­рить, что такой боль­шой город мог столь ско­ро вырас­ти, рас­цве­сти, погиб­нуть, воз­ро­дить­ся.

VIII. Затем по ини­ци­а­ти­ве Ифи­та из Элиды нача­лись Олим­пий­ские игры, наи­бо­лее про­слав­лен­ное и наи­бо­лее дей­ст­вен­ное изо всех состя­за­ний в раз­ви­тии физи­че­ской и духов­ной доб­ле­сти. Он учредил эти игры и тор­же­ст­вен­ный сбор за восемь­сот два­дцать три года до тво­е­го, М. Вини­ций, кон­суль­ства³¹. (2) Пере­да­ют, что свя­щен­но­дей­ст­вие на том же месте уста­но­вил Атрей око­ло тыся­чи двух­сот пяти­де­ся­ти лет назад, когда про­во­дил погре­баль­ные игры в честь отца сво­его Пелоп­са, и что на этом игри­ще Гер­ку­лес был победи­те­лем во всех видах состя­за­ний³². (3) Тогда же в Афи­нах архон­ты пере­ста­ли поль­зо­вать­ся пожиз­нен­ной вла­стью — послед­ним из них был Алк­ме­он — и нача­ли изби­рать­ся на десять лет. Этот порядок удер­жи­вал­ся семь­де­сят лет, после чего утвер­ди­лось еже­год­ное прав­ле­ние государ­ст­вен­ных долж­ност­ных лиц. Из тех, кто управ­лял десять лет, пер­вым был Харопс, послед­ним Эрик­си­ас, — из годич­ных пер­вым Кре­он. (4) В шестую Олим­пи­а­ду, через два­дцать два года, как была учреж­де­на пер­вая, Ромул, сын Мар­са, ото­мстив за неспра­вед­ли­вость по отно­ше­нию к деду, в Пари­лии, на Пала­тине, осно­вал город Рим³³. От того вре­ме­ни до ваше­го кон­суль­ства семь­сот восемь­де­сят один год; про­изо­шло это через четы­ре­ста трид­цать семь лет после взя­тия Трои. (5) В этом пред­при­я­тии Ромул был под­дер­жан леги­о­на­ми сво­его деда Лати­на. Я охот­но при­со­еди­ня­юсь к тем, кто так пере­да­ет, посколь­ку ина­че едва ли мог новый город укре­пить­ся в такой бли­зо­сти от вей­ен­тов, дру­гих этрус­ков, так­же саби­нян сила­ми нево­ин­ст­вен­но­го отряда пас­ту­хов, хотя бы и силь­но воз­рос­ше­го бла­го­да­ря свя­щен­но­му убе­жи­щу меж­ду дву­мя роща­ми. (6) Он избрал сто чело­век, назвав их pat­res (тако­во про­ис­хож­де­ние сло­ва «пат­ри­ции»), сде­лав нечто вро­де обще­ст­вен­но­го сове­та. Похи­ще­ние сабин­ских деву­шек…³⁴ Не менее зна­ме­нит в то вре­мя был сын Миль­ти­а­да Кимон…³⁵

IX. …⁽¹⁾ чем опа­сал­ся враг, устре­мил­ся. Ведь до того, на про­тя­же­нии двух лет он не толь­ко сра­жал­ся с кон­су­ла­ми, поль­зу­ясь пере­мен­ным сча­стьем, но боль­шей частью брал верх и вслед­ст­вие это­го при­влек боль­шую часть Гре­ции на свою сто­ро­ну. (2) И даже родо­с­цы, до того вер­ней­шие рим­ля­нам, зако­ле­ба­лись в сво­ей вер­но­сти и, следя за его успе­хом, каза­лось, гото­вы были перей­ти на сто­ро­ну царя. Так­же царь Эвмен³⁶ занял в этой войне про­ме­жу­точ­ную пози­цию, кото­рая не соот­вет­ст­во­ва­ла ни прин­ци­пам его бра­та, ни его соб­ст­вен­но­му обык­но­ве­нию. (3) Тогда сенат и рим­ский народ избра­ли кон­су­лом Л. Эми­лия Пав­ла, еще рань­ше, в свою пре­ту­ру и преды­ду­щее кон­суль­ство, удо­сто­ен­но­го три­ум­фа, чело­ве­ка, достой­но­го той похва­лы, какой заслу­жи­ва­ет сама доб­лесть. Он был сыном того Пав­ла, кото­рый всту­пил в бит­ву при Кан­нах, столь пагуб­ную для государ­ства, с уклон­чи­во­стью, рав­ной храб­ро­сти, с какою встре­тил смерть. (4) Павел раз­бил Пер­сея в огром­ном сра­же­нии у горо­да по име­ни Пид­на в Македо­нии³⁷, захва­тил лагерь, уни­что­жил его вой­ско и, лишив вся­кой надеж­ды, вынудил поки­нуть Македо­нию. Оста­вив ее, он при­был на ост­ров Само­фра­кию, вве­рив себя покро­ви­тель­ству свя­щен­но­го хра­ма. (5) К нему при­был пре­тор Окта­вий, коман­до­вав­ший фло­том, и ско­рее разум­ны­ми дово­да­ми, чем силой, убедил отдать­ся на милость рим­лян. Так Павел про­вел в три­ум­фе вели­чай­ше­го и зна­ме­ни­тей­ше­го царя. В том же году были отпразд­но­ва­ны пыш­ные три­ум­фы Окта­вия, пре­то­ра, коман­до­вав­ше­го фло­том, и Ани­ция, про­вед­ше­го перед колес­ни­цей илли­рий­ско­го царя Ген­тия³⁸. Насколь­ко назой­ли­вой спут­ни­цей вели­чай­ше­го успе­ха явля­ет­ся зависть, сопут­ст­ву­ю­щая все­му выдаю­ще­му­ся, мож­но понять из фак­та, что никто не пре­пят­ст­во­вал три­ум­фу Окта­вия и Ани­ция, в то вре­мя как три­ум­фу Пав­ла пыта­лись поме­шать³⁹. Его три­умф пре­взо­шел все пред­ше­ст­ву­ю­щие и вели­чи­ем царя Пер­сея, и видом изо­бра­же­ний, и сум­мою денег, — посколь­ку Павел внес в эра­рий две­сти мил­ли­о­нов сестер­ци­ев и победил вели­чи­ною этой сум­мы всех пред­ше­ст­вен­ни­ков.

X. В то самое вре­мя, когда Антиох Эпи­фан⁴⁰, тогдаш­ний царь Сирии (тот самый, кото­рый пред­при­нял стро­и­тель­ство Олим­пей­о­на в Афи­нах), оса­дил в Алек­сан­дрии царя-маль­чи­ка Пто­ле­мея, к нему был послан легат М. Попи­лий Ленат, чтобы заста­вить его отка­зать­ся от заду­ман­но­го⁴¹. (2) Попи­лий изло­жил свое пору­че­ние, и когда царь отве­тил, что поду­ма­ет, обвел вокруг него пру­ти­ком линию и потре­бо­вал не высту­пать из кру­га на пес­ке преж­де, чем даст ответ. Таким обра­зом рим­ская реши­мость поло­жи­ла конец цар­ским наме­ре­ни­ям и яви­лась при­чи­ной выпол­не­ния при­ка­за.

(3) Что каса­ет­ся Луция Пав­ла, одер­жав­ше­го боль­шую победу, то у него было чет­ве­ро сыно­вей. Из них двух стар­ших он дал усы­но­вить: одно­го — П. Сци­пи­о­ну, сыну Сци­пи­о­на Афри­кан­ско­го (не сохра­нив­ше­му от отцов­ско­го вели­чия ниче­го, кро­ме блес­ка име­ни и силы крас­но­ре­чия), дру­го­го — Фабию Мак­си­му. Дво­их млад­ших, кото­рые ко вре­ме­ни победы еще не наде­ли муж­скую тогу, оста­вил при себе. (4) Перед три­ум­фом, в тот день, когда, соглас­но уста­нов­ле­ни­ям пред­ков, нуж­но было дать отчет на народ­ной сход­ке за город­ской чер­той, он напом­нил по поряд­ку о сво­их делах и стал умо­лять бес­смерт­ных богов, чтобы в том слу­чае, если он сво­и­ми дела­ми или успе­хом вызвал зависть у кого-либо из них, они луч­ше были бы без­жа­лост­ны к нему, чем к государ­ству. (5) Это закли­на­ние, слов­но бы исхо­дя­щее от ора­ку­ла, лиши­ло его боль­шей части потом­ства. Ведь он поте­рял одно­го из не вышед­ших из-под отцов­ской опе­ки сыно­вей неза­дол­го до три­ум­фа и через несколь­ко дней после три­ум­фа — дру­го­го. (6) Суро­вой была при­мер­но в то же вре­мя цен­зу­ра Фуль­вия Флак­ка и Посту­мия Аль­би­на⁴²: а имен­но был исклю­чен из сена­та Гн. Фуль­вий, брат цен­зо­ра Фуль­вия, к тому же обла­дав­ший общим с ним иму­ще­ст­вом.

XI. После того как был побеж­ден и взят в плен Пер­сей, кото­рый умер через четы­ре года под домаш­ним аре­стом в Аль­бе⁴³, Псев­до-Филипп, назван­ный так вслед­ст­вие его лжи­во­го утвер­жде­ния, что он Филипп и чело­век цар­ской кро­ви, хотя был само­го низ­ко­го про­ис­хож­де­ния, силой ору­жия захва­тил Македо­нию и при­сво­ил зна­ки цар­ско­го вели­чия, но вско­ре понес нака­за­ние за свою дер­зость. (2) Ведь пре­тор Кв. Метелл, кото­ро­му за доб­лесть было добав­ле­но имя Македон­ский, одо­лел Псев­до-Филип­па и его народ досто­слав­ной победой⁴⁴. В жесто­ком бою он раз­бил так­же ахей­цев, начав­ших при нем мятеж⁴⁵. (3) Это тот Метелл Македон­ский, кото­рый обнес пор­ти­ка­ми, не имев­ши­ми над­пи­сей, два хра­ма (ныне они опо­я­са­ны Окта­ви­е­вым пор­ти­ком)⁴⁶. Он так­же при­вез из Македо­нии отряд кон­ных ста­туй, кото­рый повер­нут к фрон­то­ну хра­ма и до сих пор слу­жит луч­шим укра­ше­ни­ем это­го места. (4) Обыч­но так пере­да­ют исто­рию это­го кон­но­го отряда: Алек­сандр добил­ся от Лисип­па, выдаю­ще­го­ся в этом искус­стве масте­ра, чтобы тот изва­ял порт­рет­ные изо­бра­же­ния всад­ни­ков его тур­мы, пав­шей при реке Гра­ни­ке, и поме­стил сре­ди них его соб­ст­вен­ную ста­тую⁴⁷. (5) Метелл, пер­вым воз­двиг­ший храм из мра­мо­ра рядом с эти­ми памят­ни­ка­ми, поло­жил нача­ло это­му виду вели­ко­ле­пия или рос­ко­ши. Едва ли мож­но отыс­кать в дру­гом наро­де, вре­ме­ни или сосло­вии чело­ве­ка, какой бы поль­зо­вал­ся таким бла­го­во­ле­ни­ем фор­ту­ны, как Метелл. (6) Ведь кро­ме вели­ко­леп­ных три­ум­фов, вели­ко­го поче­та, каким он поль­зо­вал­ся, выдаю­ще­го­ся места в государ­стве, ост­рых и бес­ко­рыст­ных спо­ров с недру­га­ми, кото­рые он вел, защи­щая государ­ство, Метелл вырас­тил четы­рех сыно­вей и всех их увидел взрос­лы­ми, всех оста­вил живы­ми, добив­ши­ми­ся вели­чай­ше­го поче­та. (7) Когда он умер, эти четы­ре сына поста­ви­ли его погре­баль­ное ложе перед рост­ра­ми. Один из них уже был кон­су­ля­ром и цен­зо­ром, вто­рой — кон­су­ля­ром, тре­тий кон­су­лом того года, чет­вер­тый — кан­дида­том в кон­су­лы, уже всту­пив­шим в свои пра­ва⁴⁸. Это мож­но было ско­рее назвать счаст­ли­вым окон­ча­ни­ем жиз­ни, чем смер­тью.

XII. Затем Ахайя, боль­шая часть кото­рой, как было ска­за­но выше, была слом­ле­на доб­ле­стью и ору­жи­ем того же Метел­ла Македон­ско­го, пол­но­стью вовлек­лась в вой­ну; более все­го к ней под­стре­ка­ли корин­фяне, даже нано­сив­шие рим­ля­нам тяже­лые оскорб­ле­ния. Вести эту вой­ну было пору­че­но кон­су­лу Л. Мум­мию.

(2) И почти в то же самое вре­мя сенат при­нял реше­ние раз­ру­шить Кар­фа­ген, ско­рее пото­му, что рим­ляне гото­вы были верить все­му, что бы ни гово­ри­лось о кар­фа­ге­ня­нах, чем пото­му, что ска­зан­ное заслу­жи­ва­ло дове­рия. (3) Вслед­ст­вие это­го тогда был избран кон­су­лом П. Сци­пи­он Эми­ли­ан, хотя он домо­гал­ся эди­ли­те­та. Как было ска­за­но, это один из сыно­вей Пав­ла, усы­нов­лен­ный сыном Сци­пи­о­на, доб­ле­стью подоб­ный сво­е­му деду П. Афри­кан­ско­му и сво­е­му отцу Пав­лу, бла­го­да­ря ода­рен­но­сти и обра­зо­ва­нию самый выдаю­щий­ся чело­век сво­его века в вопро­сах вой­ны и мира, не совер­шив­ший в сво­ей жиз­ни ниче­го, что бы не было достой­но похва­лы — ни в делах, ни в сло­вах, ни в помыс­лах. (4) В вой­ну про­тив Кар­фа­ге­на, нача­тую уже за два года до него преж­ни­ми кон­су­ла­ми, он устре­мил­ся с боль­шой силой (еще рань­ше он полу­чил в Испа­нии коро­ну, вру­чае­мую за взя­тие горо­да штур­мом, в Афри­ке он был награж­ден коро­ной за осво­бож­де­ние рим­ско­го вой­ска от оса­ды, и, сверх того, вызван­ный в Испа­нии на поеди­нок, будучи чело­ве­ком уме­рен­ных физи­че­ских сил, победил про­тив­ни­ка, обла­дав­ше­го неве­ро­ят­ной силой). (5) Он раз­ру­шил до осно­ва­ния этот город, нена­вист­ный рим­ля­нам (посколь­ку в нем виде­ли сопер­ни­ка их вла­сти, а не из-за вреда, кото­рый он мог бы при­не­сти в это вре­мя), сде­лал Кар­фа­ген памят­ни­ком сво­ей доб­ле­сти — его дедом он был сде­лан памят­ни­ком мило­сер­дия. Кар­фа­ген был раз­ру­шен через шесть­сот шесть­де­сят лет после сво­его осно­ва­ния, в кон­суль­ство Гн. Кор­не­лия Лен­ту­ла и Л. Мум­мия, за сто семь­де­сят семь лет до наших дней. (6) Таков был конец Кар­фа­ге­на, сопер­ни­ка Рим­ской импе­рии, с кото­рым наши пред­ки нача­ли вое­вать в кон­суль­ство Клав­дия и Фуль­вия, за две­сти девя­но­сто шесть лет до того, как ты, М. Вини­ций, всту­пил в кон­суль­ство. Так что сто два­дцать лет меж­ду обо­и­ми наро­да­ми велась вой­на, вклю­чая при­готов­ле­ния к ней и непроч­ный мир. (7) Даже когда Рим уже достиг миро­во­го гос­под­ства, он не мог счи­тать себя в без­опас­но­сти до тех пор, пока оста­ва­лось имя Кар­фа­ге­на и суще­ст­во­вал сам город. Настоль­ко нена­висть, порож­дае­мая сопер­ни­че­ст­вом, пере­жи­ва­ет страх и не пре­кра­ща­ет­ся даже по отно­ше­нию к побеж­ден­ным. Так и нена­висть к Кар­фа­ге­ну исчез­ла лишь с его исчез­но­ве­ни­ем.

XIII. М. Катон, посто­ян­ный побор­ник раз­ру­ше­ния Кар­фа­ге­на, умер за три года до его паде­ния, в кон­суль­ство Л. Цен­зо­ри­на и М. Мани­лия. В том же году, когда погиб Кар­фа­ген, Л. Мум­мий раз­ру­шил до осно­ва­ния Коринф — через девять­сот пять­де­сят два года после того, как он был осно­ван Але­том, сыном Гип­пота. (2) Оба пол­ко­во­д­ца были почте­ны име­на­ми побеж­ден­ных наро­дов: один был назван Афри­кан­ским, дру­гой — Ахей­ским. Мум­мий был пер­вым из новых людей, кто доба­вил к сво­е­му име­ни ког­но­мен, добы­тый воин­ской доб­ле­стью. (3) Раз­лич­ны были нра­вы пол­ко­вод­цев, раз­лич­ны были их устрем­ле­ния. Ведь Сци­пи­он был настоль­ко утон­чен­ным рев­ни­те­лем и почи­та­те­лем сво­бод­ных искусств и всех наук, что дер­жал при себе дома и на войне Поли­бия и Пане­тия, писа­те­лей исклю­чи­тель­но­го даро­ва­ния. И никто изыс­кан­нее Сци­пи­о­на не пере­ме­жал заня­тия отды­хом, посто­ян­но слу­жа искус­ству вой­ны или мира. Погло­щен­ный все­гда либо вой­ной, либо уче­ньем, он укреп­лял тело опас­но­стя­ми, дух — нау­кой. (4) Мум­мий, напро­тив, был настоль­ко неоте­сан, что при взя­тии Корин­фа, наме­чая для отправ­ки в Ита­лию мно­же­ство кар­тин и ста­туй, создан­ных вели­чай­ши­ми масте­ра­ми, настав­лял сопро­вож­даю­щих: «Если с ними что слу­чит­ся, то вы долж­ны буде­те изгото­вить новые». (5) Но я не думаю, Вини­ций, что у тебя вызо­вет сомне­ние то, что неосве­дом­лен­ность в цен­но­сти коринф­ско­го искус­ства менее полез­на для государ­ства, чем нынеш­няя изощ­рен­ность, и что это незна­ние менее слу­жит укра­ше­нию государ­ства, чем тепе­ре­ш­нее зна­ние⁴⁹.

XIV. Посколь­ку те или иные фак­ты, собран­ные воеди­но, про­из­во­дят боль­шее впе­чат­ле­ние на зре­ние и ум, чем разде­лен­ные вре­ме­нем, я решил отде­лить первую часть труда от вто­рой свод­кой небес­по­лез­ных фак­тов и при­ве­сти спи­сок коло­ний, кото­рые были осно­ва­ны по пове­ле­нию сена­та после взя­тия Рима гал­ла­ми, вме­сте с их дата­ми⁵⁰; что же каса­ет­ся воен­ных коло­ний, при­чин их осно­ва­ния, осно­ва­те­лей и их имен, то они доста­точ­но извест­ны. И, кажет­ся, не будет неумест­ным при­со­еди­нить к это­му сведе­ния о про­ис­хо­див­шем одно­вре­мен­но рас­ши­ре­нии горо­дов и рас­про­стра­не­нии рим­ско­го име­ни бла­го­да­ря даро­ва­нию прав. (2) Через семь лет после того как гал­лы взя­ли Рим, была выведе­на коло­ния Сут­рий⁵¹, на сле­дую­щий год — Сетия⁵², с пере­ры­вом в девять лет — Непе⁵³. Затем по про­ше­ст­вии трид­ца­ти двух лет граж­дан­ство было дано ари­цин­цам⁵⁴. (3) Три­ста шесть­де­сят лет назад, в кон­суль­ство Сп. Посту­мия и Вету­рия Каль­ви­на⁵⁵ граж­дан­ство без пра­ва голо­са было дано кам­пан­цам и части сам­ни­тов. И в этом же году была выведе­на коло­ния Калес⁵⁶. Затем по про­ше­ст­вии трех лет, в тот же самый год, когда была осно­ва­на Алек­сан­дрия, граж­дан­ство полу­чи­ли жите­ли Фун­ды⁵⁷ и Фор­мий⁵⁸. (4) При сле­дую­щих сра­зу за этим кон­су­лах цен­зо­ры Сп. Посту­мий и Филон Пуб­ли­лий дали пра­ва граж­дан­ства ацерран­цам⁵⁹. И спу­стя три года была выведе­на коло­ния Тарра­ци­на⁶⁰. Через четы­ре года после нее — Луце­рия⁶¹, еще через три года Суес­са Аурун­ка⁶² и Сати­ку­ла⁶³ и дву­мя года­ми позд­нее Инте­рам­на⁶⁴. (5) После того было десять пустых в этом отно­ше­нии лет; потом были выведе­ны коло­нии Сора⁶⁵, а так­же Аль­ба⁶⁶ и через два года Кар­се­о­лы⁶⁷. (6) В пятое кон­суль­ство Квин­та Фабия и чет­вер­тое Деция Муса, в том году, когда начал цар­ст­во­вать Пирр, коло­ни­сты были посла­ны в Сину­ес­су⁶⁸ и Мин­тур­ны⁶⁹, спу­стя четы­ре года — в Вену­сию⁷⁰. По про­ше­ст­вии двух лет, в кон­суль­ство Мания Курия и Руфи­на Кор­не­лия, граж­дан­ство без пра­ва голо­са было даро­ва­но саби­нам — это про­изо­шло почти три­ста два­дцать лет назад⁷¹. (7) В кон­суль­ство Фабия Дор­со­на и Клав­дия Кани­ны, почти три­ста лет назад, коло­ни­сты были посла­ны в Косу⁷² и Пестум⁷³. С про­ме­жут­ком в пять лет, в кон­суль­ство Сем­п­ро­ния Софа и Аппия, сына Аппия Цека, коло­ни­сты были посла­ны в Ари­мин⁷⁴ [и] Бене­вент⁷⁵ и пра­во голо­са было дано саби­нам. (8) К нача­лу Пер­вой Пуни­че­ской вой­ны коло­ни­ста­ми были заня­ты Фирм⁷⁶ и Каст­рум⁷⁷, через год Эзер­ния⁷⁸, сем­на­дцать лет спу­стя Эфул⁷⁹ и Аль­сий⁸⁰ и еще спу­стя два года Фре­ге­ны⁸¹. Брун­ди­зий⁸² был осно­ван в сле­дую­щем году, в кон­суль­ство Торк­ва­та и Сем­п­ро­ния, и через три года Спо­ле­тий⁸³, в том году, когда были учреж­де­ны Фло­ра­лии, и два года спу­стя была выведе­на Вален­тия⁸⁴, а перед при­бы­ти­ем в Ита­лию Ган­ни­ба­ла — Кре­мо­на⁸⁵ и Пла­цен­тия⁸⁶.

XV. Далее ни в то вре­мя, пока Ган­ни­бал нахо­дил­ся в Ита­лии, ни в бли­жай­шие годы после его ухо­да у рим­лян не было воз­мож­но­стей для осно­ва­ния коло­ний, так как пока шла вой­на, надо было думать о набо­ре вои­нов, а не о пре­до­став­ле­нии им отпус­ка, а после окон­ча­ния вой­ны — о соби­ра­нии сил, а не о их рас­се­я­нии. (2) Но при кон­су­лах Гн. Ман­лии Воль­соне и Фуль­вии Ноби­ли­о­ре (с тех пор про­шло почти две­сти сем­на­дцать лет) была выведе­на коло­ния Боно­ния⁸⁷. Четы­ре года спу­стя были осно­ва­ны Пизавр⁸⁸ и Потен­тия⁸⁹, еще через три года Акви­лея⁹⁰ и Гра­вис­ки⁹¹, а через четы­ре года Лука⁹². (3) В тот же про­ме­жу­ток вре­ме­ни, хотя у неко­то­рых это вызы­ва­ет сомне­ние, коло­ни­сты были посла­ны в Путе­о­лы⁹³, Салерн⁹⁴ и Бук­сент⁹⁵, а сто восемь­де­сят лет назад в Аук­сим⁹⁶, что в Пицене, за три года до того как цен­зор Кас­сий решил постро­ить театр на Лупер­ка­ле по направ­ле­нию к Пала­ти­ну. В этом ему тогда вос­пре­пят­ст­во­ва­ла исклю­чи­тель­ная суро­вость государ­ства и кон­су­ла Цепи­о­на⁹⁷, что я мог бы при­чис­лить к наи­бо­лее оче­вид­ным про­яв­ле­ни­ям народ­ной воли. (4) В кон­суль­ство Кас­сия Лон­ги­на и Секс­тия Каль­ви­на, нанес­ше­го пора­же­ние сал­лу­ви­ям у источ­ни­ков, кото­рые по его име­ни назы­ва­ют­ся Секс­ти­е­вы­ми, — око­ло ста пяти­де­ся­ти трех лет назад, — была осно­ва­на коло­ния Фаб­ра­те­рия⁹⁸. В сле­дую­щем году были осно­ва­ны Ско­ла­ция Минер­вия⁹⁹ и Неп­ту­ния Тарен­тий­ская¹⁰⁰, в Афри­ке Кар­фа­ген, как уже гово­ри­лось, — пер­вая коло­ния за пре­де­ла­ми Ита­лии. (5) Отно­си­тель­но Дер­то­ны¹⁰¹ име­ют­ся сомне­ния, что же каса­ет­ся Нар­бо­на Мар­тия в Гал­лии, то он был осно­ван в кон­суль­ство Пор­ция и Мар­тия, при­мер­но сто пять­де­сят три года назад. Два­дцать три года спу­стя у баги­е­нов была осно­ва­на Эпо­редия, в кон­суль­ство Вале­рия Флак­ка и шестое [кон­суль­ство] Мария¹⁰². Труд­но при­пом­нить осно­ва­ние какой-либо коло­нии после это­го, если не счи­тать воен­ных.

XVI. Эта частич­ка мое­го труда в неко­то­ром отно­ше­нии уже вышла за наме­чен­ные мною рам­ки. И хотя я пони­маю, что пред­пи­сан­ная поспеш­ность вле­чет меня напо­до­бие вра­щаю­ще­го­ся коле­са или стре­ми­тель­но­го пото­ка, не поз­во­ляя оста­нав­ли­вать­ся и вынуж­дая ско­рее опус­кать суще­ст­вен­ные фак­ты, чем добав­лять новые дета­ли, я все же не могу удер­жать­ся, чтобы не кос­нуть­ся явле­ния, кото­рое часто зани­ма­ло мой ум, не став, одна­ко, ясным для пони­ма­ния. (2) В самом деле, раз­ве не уди­ви­тель­но то, что выдаю­щи­е­ся талан­ты в каж­дом роде дея­тель­но­сти дей­ст­ву­ют вме­сте и дости­га­ют совер­шен­ства в один и тот же огра­ни­чен­ный пери­од?! И подоб­но тому, как зве­ри раз­лич­ных видов, запер­тые в зве­ри­нец и ока­зав­ши­е­ся в огра­де, уда­ля­ют­ся от чуж­дых, сбли­жа­ют­ся с себе подоб­ны­ми и как бы соби­ра­ют­ся воеди­но, так и талан­ты, спо­соб­ные создать бле­стя­щие труды, отде­ля­ют­ся от дру­гих вме­сте с себе подоб­ны­ми, дости­гая оди­на­ко­вых резуль­та­тов в одно и то же вре­мя. (3) Один пери­од, кото­рые, насчи­ты­вал неболь­шое чис­ло лет, бла­го­да­ря боже­ст­вен­ным гени­ям Эсхи­ла, Софок­ла и Эври­пида при­дал блеск тра­гедии, дру­гой — при Кра­тине, Ари­сто­фане и Эвпо­лиде — ста­рин­ной, древ­ней комедии. И новую комедию созда­ли на про­тя­же­нии очень немно­гих лет Менандр и при­бли­жаю­щи­е­ся к нему — по вре­ме­ни, а не по зна­че­нию твор­че­ства — Филе­мон и Дифил. (4) А раз­ве талант рас­смот­рен­ных нами недав­но фило­со­фов, порож­ден­ный крас­но­ре­чи­ем Сокра­та, про­цве­тал мно­го лет после смер­ти Пла­то­на и Ари­сто­те­ля? И кто до Исо­кра­та, его слу­ша­те­лей и их уче­ни­ков про­сла­вил­ся сре­ди ора­то­ров? В самом деле, этот про­ме­жу­ток вре­ме­ни был столь, узким, что не было чело­ве­ка, достой­но­го упо­ми­на­ния, кото­рый не мог бы видеть дру­го­го.

XVII. И это при­су­ще рим­ля­нам не менее, чем гре­кам. Ведь, если не счи­тать гру­бых и непри­вле­ка­тель­ных имен, достой­ных похва­лы лишь в каче­стве зачи­на­те­лей, рим­ская тра­гедия нашла себя в Акции и тех, кто были вокруг него. Милые шут­ки латин­ско­го ост­ро­умия опи­ра­лись на совре­мен­ни­ков Цеци­лия, Терен­ция и Афра­ния¹⁰³. (2) Так­же исто­ри­ки, вклю­чая Ливия и тех, кто ему пред­ше­ст­во­вал, но без Като­на и неко­то­рых дру­гих без­вест­ных древ­них авто­ров, зани­ма­ли пери­од око­ло вось­ми­де­ся­ти лет, и пло­до­ви­тость поэ­зии не вос­хо­ди­ла к более ран­не­му вре­ме­ни и не про­дол­жа­лась позд­нее. (3) Что каса­ет­ся ора­тор­ско­го искус­ства, про­явив­ше­го­ся в силе поли­ти­че­ских речей и исклю­чи­тель­ном блес­ке ора­тор­ской про­зы, — так­же исклю­чая Като­на и остав­ляя в сто­роне П. Крас­са, Сци­пи­о­на, Лелия, Грак­хов, Фан­ния и Сер­вия Галь­бу, — то оно достиг­ло совер­шен­ства при вла­сте­лине это­го жан­ра Цице­роне; нра­вить­ся мог­ли очень немно­гие из его пред­ше­ст­вен­ни­ков, вос­хи­щать мог­ли лишь те, кото­рые заста­ли Цице­ро­на или кото­рых он застал сам. (4) То, что это отно­сит­ся к харак­те­ри­сти­кам дру­гих пери­о­дов, мож­но понять на при­ме­ре грам­ма­ти­ков, скуль­п­то­ров, худож­ни­ков, рез­чи­ков, ибо рас­цвет в каж­дом из этих видов искус­ства огра­ни­чен незна­чи­тель­ным вре­ме­нем.

(5) Я не пре­кра­щаю искать при­чи­ны это­го сов­па­де­ния и соеди­не­ния в каж­дую эпо­ху сход­ных талан­тов, обна­ру­жи­ваю­щих те же устрем­ле­ния и име­ю­щих оди­на­ко­вый успех. Я не нахо­жу реше­ний, кото­рые были бы в пол­ной мере убеди­тель­ны­ми, но толь­ко прав­до­по­доб­ные, и преж­де все­го эти: (6) сопер­ни­че­ство пита­ет талант, а зависть и вос­хи­ще­ние вос­пла­ме­ня­ют под­ра­жа­ние¹⁰⁴, и то, чего доби­ва­ют­ся с наи­выс­шим рве­ни­ем, дости­га­ет наи­выс­ше­го совер­шен­ства и, есте­ствен­но не может обра­тить­ся вспять, ибо есте­ствен упа­док того, что не дви­га­ет­ся впе­ред. (7) И посколь­ку мы вна­ча­ле вооду­шев­ля­ем­ся под­ра­жа­ни­ем тем, за кем сле­ду­ем как за начи­на­те­ля­ми, а затем не наде­ем­ся их обой­ти или, по край­ней мере с ними срав­нять­ся, рве­ние осла­бе­ва­ет вме­сте с надеж­дой. Если мы не можем догнать, пере­ста­ем гнать­ся и, оста­вив этот пред­мет, как бы заня­тый дру­ги­ми, ищем новый, себе по силе, про­хо­дя мимо того, в чем не можем отли­чить­ся. Из это­го сле­ду­ет, что самым боль­шим пре­пят­ст­ви­ем в дости­же­нии совер­шен­ства про­из­веде­ния ока­зы­ва­ет­ся непо­сто­ян­ство.

XVIII. Вос­хи­ще­ние вре­ме­на­ми пере­хо­дит и на горо­да. Один город Атти­ки на про­тя­же­нии мно­гих лет про­сла­вил­ся бо́льшим чис­лом масте­ров сло­ва и их тво­ре­ний, чем вся Гре­ция, так что мож­но поду­мать, буд­то части тела гре­че­ско­го наро­да рас­пре­де­ле­ны меж­ду дру­ги­ми горо­да­ми, дух же заперт за сте­на­ми одних Афин. (2) Не менее я удив­ля­юсь тому, что ни один из ора­то­ров Аргоса, Фив, Лакеде­мо­на не ока­зал­ся удо­сто­ен­ным извест­но­сти при жиз­ни и вос­по­ми­на­ния после смер­ти. (3) Эти горо­да не про­из­ве­ли ниче­го в этом отно­ше­нии, за исклю­че­ни­ем сла­вы, кото­рой уста Пин­да­ра про­сла­ви­ли Фивы; Алк­ма­на же спар­тан­цы при­пи­сы­ва­ют себе невер­но.