БИБЛИОТЕКА

Βιβ­λία, Bib­liopōla, Bībliothēca. Вели­чай­шим собра­ни­ем книг (βιβ­λιοθή­κη, ἀπο­θήκη βιβ­λίων) в древ­но­сти была биб­лио­те­ка в Алек­сан­дрии, осно­ван­ная Пто­ле­ме­ем Лаго­вым, Пто­ле­ме­ем Фила­дель­фом зна­чи­тель­но рас­ши­рен­ная и имев­шая биб­лио­те­ка­ря (Зено­до­та Ефес­ско­го). Она состо­я­ла из двух отде­ле­ний; пер­во­на­чаль­ное и боль­шее (ἡ με­γάλη βιβ­λιοθή­κη) в Бру­хее, части цар­ско­го двор­ца, и близ Музея, погиб­ло 400000 (Sen. tran­qu. an. 9), а по сло­вам Гел­лия (4, 17), 700000 томов, от пожа­ра, когда Цезарь под­жег нахо­див­ший­ся в гава­ни еги­пет­ский флот (Dio Cass. 42, 38); мень­шее и позд­ней­шее отде­ле­ние биб­лио­те­ки (ἥτις καὶ θυ­γάτηρ ὠνο­μάσ­θη αὐτῆς) поме­ща­лось в Сера­пее. Поте­ря пер­во­го отде­ле­ния была заме­не­на Анто­ни­ем пер­гам­ской биб­лио­те­кой (см. ниже) в 200000 свит­ков, (Plut. Ant. 58), кото­рую он пода­рил Клео­пат­ре; при Доми­ци­ане древ­ние руко­пи­си были заме­не­ны вновь пере­пи­сан­ны­ми (Suet. Dom. 20); но все эти сокро­ви­ща с тече­ни­ем вре­ме­ни про­па­ли. Менее извест­на, но по сво­е­му науч­но­му зна­че­нию ничуть не менее важ­на была биб­лио­те­ка, нахо­див­ша­я­ся в Пер­га­ме, об обо­га­ще­нии кото­рой забо­ти­лись со страст­ным рве­ни­ем и с бле­стя­щим успе­хом атталь­ские цари, осо­бен­но Евмен II, несмот­ря на мно­го­чис­лен­ные пре­пят­ст­вия, кото­рые ста­ви­ли им Пто­ле­меи запре­ще­ни­ем выво­за книг и папи­ру­са. Дур­ным послед­ст­ви­ем это­го сорев­но­ва­ния меж­ду дву­мя дво­ра­ми была страсть под­де­лы­вать кни­ги, хоро­шим же — изо­бре­те­ние пер­га­мен­та в Пер­га­ме (Plin. 13, 21, 70). В этой биб­лио­те­ке суще­ст­во­ва­ли посто­ян­но допол­няв­ши­е­ся ката­ло­ги с кри­ти­че­ской оцен­кой (Πί­νακες), бла­го­да­ря кото­рым зна­чи­тель­но облег­ча­лось целе­со­об­раз­ное поль­зо­ва­ние кни­га­ми. По-види­мо­му, и в Гре­ции рано про­буди­лось подоб­ное стрем­ле­ние; осно­ва­те­ля­ми биб­лио­тек назы­ва­ют Писи­стра­та Афин­ско­го и Поли­кра­та Самос­ско­го. Gell. 6, 17. У Еври­пида, Ари­сто­те­ля, Фео­ф­ра­с­та и др. были зна­чи­тель­ные биб­лио­те­ки. В Афи­нах упо­ми­на­ет­ся так­же книж­ный рынок, хотя неиз­вест­но, про­да­ва­лись ли на нем писан­ные кни­ги или чистые свит­ки; но во вре­мя Сокра­та в орхе­ст­ре дио­нис­ско­го теат­ра суще­ст­во­ва­ла книж­ная тор­гов­ля. О подоб­ной тор­гов­ле мож­но выве­сти заклю­че­ние и из жалоб Стра­бо­на (13, 1. p. 419). О доро­го­визне и труд­но­стях, с кото­ры­ми было сопря­же­но в то вре­мя состав­ле­ние таких книж­ных собра­ний, мож­но судить, если при­нять во вни­ма­ние, что вся­кая кни­га долж­на была быть отдель­но пере­пи­са­на, све­ре­на и исправ­ле­на. Лишь у рим­лян под конец Рес­пуб­ли­ки мы видим зачат­ки кни­го­про­мыш­лен­но­сти, кото­рая вме­сто нынеш­них раз­ных спо­со­бов облег­че­ния дела поль­зо­ва­лась труда­ми огром­ной мас­сы рабов. Сна­ча­ла каж­дый, имев­ший в сво­ем рас­по­ря­же­нии несколь­ких обра­зо­ван­ных рабов, застав­лял их пере­пи­сы­вать свои соб­ст­вен­ные сочи­не­ния, а так­же и сочи­не­ния сво­их дру­зей (напр., Цице­рон — анна­лы сво­его бра­та, см. ad Att. 2, 16) и ста­рал­ся, посред­ст­вом обме­на, при­об­ре­сти дру­гие. Cic. ad Qu. fr. 3, 4. Друг Цице­ро­на Пом­по­ний Аттик прак­ти­ко­вал это в широ­ких раз­ме­рах и сам научил всех сво­их рабов хоро­шо пере­пи­сы­вать кни­ги. Nep. Att. 13. Он пер­вый осно­вал насто­я­щую книж­ную тор­гов­лю, при­чем брал­ся изда­вать целые сочи­не­ния, как, напр., цице­ро­нов­ские Quaes­tio­nes Aca­de­mi­cae, Ora­tor, пись­ма, речи про­тив Анто­ния и за Лига­рия, и рас­про­стра­нял их не толь­ко в Риме, но и во всех горо­дах Гре­ции. Cic. ad Att. 12, 6. 15, 13. 16, 5. 21. Но наряду с тор­го­вым инте­ре­сом он имел и дру­гой, более высо­кий, про­гляды­ваю­щий во всей его пере­пис­ке с Цице­ро­ном, кото­рый и до и после сочи­не­ния обсуж­дал с ним все до мель­чай­ших подроб­но­стей, даже част­ные вопро­сы отно­си­тель­но язы­ка. Такой при­мер воз­будил под­ра­жа­ние и сорев­но­ва­ние, и пре­иму­ще­ст­вен­но воль­ноот­пу­щен­ни­ки ста­ли зани­мать­ся раз­мно­же­ни­ем руко­пис­ных сочи­не­ний. Чем более пис­цов (lib­ra­rii, к кото­рым, кро­ме рабов и воль­ноот­пу­щен­ни­ков, при­со­еди­ни­лись вско­ре и сво­бод­ные, нуж­дав­ши­е­ся в подоб­ном зара­бот­ке) было в рас­по­ря­же­нии кни­го­про­дав­ца или изда­те­ля, тем ско­рее мог­ло быть при­готов­ле­но изда­ние, так как пере­пи­сы­вал не один толь­ко чело­век, как это дела­лось в Гре­ции и впо­след­ст­вии в сред­ние века, но про­из­веде­ние дик­то­ва­лось воз­мож­но боль­ше­му коли­че­ству пис­цов. Поме­ще­ние, где зани­ма­лись пис­цы, назы­ва­лось впо­след­ст­вии sta­tio и отсюда объ­яс­ня­ет­ся встре­чаю­ще­е­ся поз­же назва­ние sta­tio­na­rii. О ско­ро­сти, с кото­рой запи­сы­вал­ся подоб­ный дик­тант, с одной сто­ро­ны, мож­но судить по той сла­ве, кото­рой поль­зо­ва­лись так назы­вае­мые тиро­нов­ские зна­ки и сокра­ще­ния, изо­бре­тен­ные воль­ноот­пу­щен­ни­ком Цице­ро­на Тиро­ном, а с дру­гой сто­ро­ны, ее мож­но и при­бли­зи­тель­но вычис­лить по одно­му ука­за­нию у Мар­ци­а­ла. Он гово­рит о сво­ей вто­рой кни­ге (2, 1, 5), что писец может ее пере­пи­сать в час (haec una pe­ra­git lib­ra­rius ho­ra). В 93 эпи­грам­мах этой кни­ги, кро­ме загла­вий, 540 сти­хов, так что на мину­ту при­хо­дит­ся по мень­шей мере 9 сти­хов.

Если изда­ние не долж­но было быть боль­ше чис­ла пис­цов, кото­рые были в рас­по­ря­же­нии кни­го­про­дав­ца, то оче­вид­но, что при тогдаш­нем уме­нии писать ско­ро и, вме­сте с тем, кра­си­во, оно мог­ло быть изготов­ле­но в самое корот­кое вре­мя. Вооб­ще, во избе­жа­ние вред­ной для изда­те­ля кон­ку­рен­ции и немед­лен­ной кон­тра­фак­ции дру­гим изда­те­лем было бла­го­ра­зум­нее сра­зу загото­вить необ­хо­ди­мое по при­бли­зи­тель­но­му рас­че­ту чис­ло экзем­пля­ров и не ранее выпус­кать их в свет, чем мог быть удо­вле­тво­рен самый боль­шой спрос. Конеч­но, при этом мно­го мог­ло остать­ся на скла­де и не один экзем­пляр быть съе­ден молью (Hor. ep. 1, 20, 12), или слу­жить обер­точ­ной бума­гой в мелоч­ной лав­ке для пер­ца и кори­цы (Mart. 3, 2); но жите­ли про­вин­ций были менее при­тя­за­тель­ны и охот­но пла­ти­ли день­ги за то, что посы­ла­лось из Рима в раз­ные стра­ны, осо­бен­но в Испа­нию и Афри­ку (Hor. ep. 1, 20, 13); впро­чем, при дей­ст­ви­тель­но хоро­ших про­из­веде­ни­ях при­ни­мал­ся в сооб­ра­же­ние и этот спрос в про­вин­цию. Hor. a. p. 345. Имен­но эта «ино­го­род­няя книж­ная тор­гов­ля нема­ло содей­ст­во­ва­ла рас­про­стра­не­нию сла­вы заме­ча­тель­ных писа­те­лей за пре­де­лы Рима и Ита­лии. Мог же при­ехать один чело­век из Кадик­са в Рим толь­ко для того, чтобы взгля­нуть на Ливия и тот­час после это­го воз­вра­тить­ся на роди­ну» (M. Hertz, Schriftstel­ler und Pub­li­cum in Rom. Ber­lin, 1853, стр. 39).

Из раз­лич­ных дошед­ших до нас имен кни­го­про­дав­цев и изда­те­лей вре­мен импе­ра­то­ров мы назо­вем толь­ко самых извест­ных: бра­тья Созии, изда­те­ли Гора­ция (Hor. ep. 1, 20, 2, a. p. 345). Три­фон, кото­рым изда­ны были сочи­не­ния Мар­ци­а­лия (4, 72. 13, 3) и Квин­ти­ли­а­на, и Дор, про­да­вав­ший во вре­мя Неро­на сочи­не­ния Цице­ро­на и Ливия (Sen. be­nef. 7, 6, 1). Кни­го­про­дав­цы назы­ва­лись обык­но­вен­но bib­lio­po­lae (βιβ­λίων κά­πηλοι), но так­же и lib­ra­rii; лав­ки их (ta­ber­nae, sta­tio­nes, lib­ra­riae, li­bel­li) нахо­ди­лись, по сло­вам Гел­лия (18, 4), пре­иму­ще­ст­вен­но в vi­cus San­da­la­rius, кро­ме того тоже на фору­ме, око­ло Арги­ле­та и т. д. На кося­ках и у вхо­дов (in pi­lis et pos­ti­bus) выстав­ля­лись экзем­пля­ры книг и при­би­ва­лись объ­яв­ле­ния (Hor. Sat. 1, 4, 11. a. p. 373). В лав­ках быва­ло все­гда мно­го наро­да, т. к. они слу­жи­ли и читаль­ня­ми, и местом для науч­ных бесед, поче­му зна­ко­мых, кото­рых не заста­ва­ли дома, преж­де все­го отыс­ки­ва­ли здесь. Ca­tull. 55, 4. Так­же и внеш­няя тор­гов­ля кни­га­ми была зна­чи­тель­на (Hor. ep. 20, 30. Plin. ep. 9, 11), и сочи­не­ния люби­мых поэтов мож­но было купить даже в самых отда­лен­ных про­вин­ци­ях. Со стра­стью к чте­нию рука об руку шло стрем­ле­ние к лите­ра­тур­но­му тру­ду, и кни­го­про­дав­цы, как посред­ни­ки меж­ду читаю­щи­ми и авто­ра­ми, обра­ща­лись к писа­те­лям с прось­ба­ми о состав­ле­нии новых сочи­не­ний или торо­пи­ли их окон­чить уже обе­щан­ные, при­чем, конеч­но, они не ску­пи­лись на самые льсти­вые уве­ре­ния. Plin. ep. 1, 2. Quint. praef. ad Tryph. Гоно­ра­ра, одна­ко, они, несо­мнен­но, не пла­ти­ли; автор полу­чал несколь­ко даро­вых экзем­пля­ров, кото­рые он дарил сво­им дру­зьям и покро­ви­те­лям. Mart. 2, 93. 7, 17. 9, 100.

Кни­ги выпус­ка­лись изда­те­ля­ми в свет не в сыром виде, но уже пере­пле­тен­ны­ми, а несмот­ря на это, цена была очень низ­кая. Меж­ду дру­ги­ми, ука­зы­ваю­щи­ми на это, места­ми Мар­ци­а­лия мы чита­ем (13, 3), что Ксе­нии, состав­ля­ю­щие эту 13-ю кни­гу и зани­маю­щие в изда­нии Teub­ner’а 14 стра­ниц, про­да­ва­лись изда­те­лем Три­фо­ном за 4 сестер­ция (при­бли­зи­тель­но 25 коп.), но что он мог про­да­вать их вдвое дешев­ле, имея все-таки барыш. Пере­плет заклю­чал­ся в том, что соеди­нен­ные с одной сто­ро­ны кле­ем листы (pa­gi­nae) при­креп­ля­лись к пусто­му цилин­дру из дере­ва, про­стой или сло­но­вой кости. Через этот цилиндр про­хо­ди­ла сво­бод­но вра­щав­ша­я­ся пал­ка, кото­рая сни­зу и свер­ху име­ла по тол­стой пуго­ви­це (cor­nua, um­bi­li­ci, ср. Hor. epod. 14, 8) как для того, чтобы дер­жа­лась пал­ка, так и для сбе­ре­же­ния кни­ги, кото­рая при чте­нии упи­ра­лась на них и при пере­вер­ты­ва­нии стра­ниц не сти­ра­лась об стол. Три осталь­ных сто­ро­ны листа име­ли (fron­tes) чер­ный обрез. Сза­ди, на верх­ней части свит­ка, как и в наших кни­гах, на накле­ен­ном кусоч­ке бума­ги отме­ча­лось оглав­ле­ние (ti­tu­lus, in­dex) кни­ги крас­ным шриф­том. Когда употреб­ле­ние кни­ги не было более нуж­но, то для пред­о­хра­не­ния ее от пыли и дру­гих повреж­де­ний ее вкла­ды­ва­ли в облож­ку из крас­но­го или жел­то­го пер­га­мен­та (sil­ly­bis, Cic. ad Att. 4, 5). Доро­гие кни­ги нати­ра­ли, кро­ме того, кед­ро­вым мас­лом для пред­о­хра­не­ния от чер­вей и моли, или же укла­ды­ва­ли в ящи­ки из кед­ро­во­го дере­ва. Hor. a. p. 332.

Писа­ли толь­ко на одной сто­роне бума­ги или пер­га­мен­та, дру­гую, для боль­шей ясно­сти напи­сан­но­го, покры­ва­ли крас­кой, пре­иму­ще­ст­вен­но шафран­ной. Стра­ни­цы дели­лись ино­гда, как и у нас, на два и боль­ше столб­ца, кото­рые отде­ля­лись друг от дру­га крас­ны­ми лини­я­ми. В нача­ле и в кон­це кни­ги было загла­вие, напи­сан­ное ино­гда раз­ны­ми цве­та­ми. Сокра­ще­ния были в общем употреб­ле­нии, и лишь в рос­кош­ных изда­ни­ях сло­ва про­пи­сы­ва­лись спол­на. В при­ме­не­нии этих сокра­ще­ний пис­цы были уже пона­то­рев­ши, но все-таки при ско­ро­сти, с кото­рой писа­лось, попа­да­ла мас­са оши­бок, на кото­рые жалу­ют­ся часто авто­ры и из коих мно­гие, будучи сде­ла­ны по ослыш­ке, пере­шли и в позд­ней­шие кодек­сы; наобо­рот, ошиб­ки, сде­лан­ные вслед­ст­вие сход­ства начер­та­ния букв, про­изо­шли пре­иму­ще­ст­вен­но в сред­ние века, когда пере­пи­сы­ва­ли мона­хи. Ошиб­ки, сде­лан­ные самим авто­ром и нахо­див­ши­е­ся, сле­до­ва­тель­но, во всех экзем­пля­рах, были потом исправ­ля­е­мы во всех кни­гах, остав­ших­ся еще в скла­де. Cic. ad Att. 13, 44. Вели­чи­на изда­ния была раз­лич­на, смот­ря при­бли­зи­тель­но по веро­ят­но­му сбы­ту кни­ги; пре­иму­ще­ст­вен­но учеб­ные кни­ги появ­ля­лись боль­ши­ми изда­ни­я­ми. В пись­мах Пли­ния (4, 7, 2) упо­ми­на­ет­ся изда­ние в несколь­ко тысяч экзем­пля­ров. Хоро­шие про­из­веде­ния нахо­ди­ли при боль­шом коли­че­стве сво­бод­но­го вре­ме­ни у тогдаш­них чита­те­лей и при толь­ко что про­будив­шей­ся люб­ви к лите­ра­ту­ре гораздо боль­ший сбыт, чем теперь; даже такие оче­вид­но дет­ские про­из­веде­ния, как сло­во Регу­ла в память сво­его умер­ше­го сына (Plin. ep. 4, 7), мог­ли появить­ся в тыся­чах экзем­пля­ров и быть рас­сы­лае­мы в про­вин­ции. Вме­сто нашей тепе­ре­ш­ней кри­ти­ки, кото­рая появи­лась лишь впо­след­ст­вии, суще­ст­во­ва­ли чте­ния (см. Re­ci­ta­tio­nes); автор перед изда­ни­ем в свет читал свое про­из­веде­ние избран­но­му круж­ку дру­зей и мог таким обра­зом вос­поль­зо­вать­ся еще их заме­ча­ни­я­ми и воз­ра­же­ни­я­ми. Мало-пома­лу этот хоро­ший обы­чай начал слу­жить удо­вле­тво­ре­нию чисто­го само­лю­бия, при­чем ауди­то­рия воз­рос­ла чуть не до раз­ме­ров народ­но­го собра­ния. Plin. ep. 5, 3. 8. 7, 17. Tac. dial. 2, 3.

Хоро­шо состав­лен­ная биб­лио­те­ка счи­та­лась в то вре­мя обя­за­тель­ной для чело­ве­ка хоро­ше­го тона. Как пер­вая част­ная биб­лио­те­ка в Риме была извест­на биб­лио­те­ка Эми­лия Пав­ла. Так­же Л. Кор­не­лий Сул­ла захва­тил с собой из Афин в Рим биб­лио­те­ку Апел­ли­ко­на, а когда Лукулл при сво­ей добы­че в Азии пре­сле­до­вал ту же цель, то во вся­ком вновь выстро­ен­ном доме непре­мен­но долж­на была быть зала для биб­лио­те­ки (по сло­вам Вит­ру­вия), часто, конеч­но, не столь­ко вслед­ст­вие науч­ной потреб­но­сти, сколь­ко для «укра­ше­ния стен, так что обла­да­тель несколь­ких тысяч томов зевал часто меж­ду ними и любо­вал­ся толь­ко загла­ви­я­ми и оглав­ле­ни­я­ми». Sen. tran­qu. an. 9. Вско­ре воз­ник­ли и обще­ст­вен­ные биб­лио­те­ки, как в малень­ких горо­дах, напр. Тибу­ре и Коме, где они даже освя­ща­лись как хра­мы (Plin. ep. 1, 8), так осо­бен­но в Риме. Пер­вая такая была устро­е­на Ази­ни­ем Пол­ли­о­ном в атрии хра­ма Сво­бо­ды на Авен­тин­ском хол­ме. Plin. 7, 30. Ov. trist. 3, 1, 71. Окта­виан осно­вал две биб­лио­те­ки, т. к. Цеза­рю смерть поме­ша­ла выпол­нить это наме­ре­ние (Suet. Caes. 44), окта­виан­скую (Dio Cass. 49, 43) и пала­тин­скую. Ibid. 53, 1. Suet. Oct. 29. Осно­ван­ные позд­ней­ши­ми импе­ра­то­ра­ми и по зна­че­нию, и по сво­ей сла­ве дале­ко пре­вос­хо­дит Ul­pia, осно­ван­ная Тра­я­ном. Gell. 11, 17. Dio Cass. 68, 16. По най­ден­ной в недав­нее вре­мя при рас­коп­ках в Гер­ку­лане ком­на­те для биб­лио­те­ки част­но­го чело­ве­ка, вме­щав­шей 170 свит­ков, мож­но себе совер­шен­но ясно пред­ста­вить внут­рен­нее устрой­ство подоб­ной ком­на­ты. Преж­де все­го было необ­хо­ди­мо хоро­шее днев­ное осве­ще­ние, пото­му что она была и ком­на­той для чте­ния. Кни­ги сто­я­ли или лежа­ли в шка­фах (ar­ma­ria), кото­рые сто­я­ли вокруг стен, а так­же и в середине ком­на­ты, и выши­на кото­рых была тако­ва, что мож­но было удоб­но достать свер­ху любую кни­гу; отде­ле­ния этих шка­фов назы­ва­лись lo­cu­la­men­ta, fo­ru­li или ni­di. Ср. Schmidt, Ge­schich­te der Denk- und Glau­bensfrei­heit, стр. 109. Göll, über den Buch­han­del bei den Grie­chen und Rö­mern (Schleiz, 1865). Becker, Gal­lus, II, 363 слл.