КОМЕ́ДИЯ

[1] Co­moe­dia, κω­μῳδία, от κῶ­μος и ὠδή, пер­во­на­чаль­ная весе­лая пес­ня, мож­но пола­гать, име­ла подоб­ное же про­ис­хож­де­ние как и тра­гедия, хотя о началь­ных сту­пе­нях раз­ви­тия той и дру­гой мы и не име­ем опре­де­лен­ных и точ­ных сведе­ний. В празд­ни­ки Дио­ни­са, осо­бен­но при сбо­ре вино­гра­да, соеди­ня­лись вино­гра­да­ри и посе­ляне для чест­во­ва­ния Дио­ни­са. Это собра­ние было доб­ро­воль­ное (так ска­зать неофи­ци­аль­ное) и сто­я­ло лишь в отда­лен­ном отно­ше­нии к само­му куль­ту. Может быть очень рано из тако­го собра­ния выде­лял­ся хор в 24 чело­ве­ка; он дей­ст­во­вал как бы от лица празд­ну­ю­щей, оду­шев­лен­ной дей­ст­ви­ем вина общи­ны, кото­рая в силу сво­бо­ды, подо­баю­щей празд­ну­ю­щим, поль­зу­ет­ся пра­вом на вся­ко­го рода шут­ки и насмеш­ки. Весе­лые, воль­ные пес­ни, испол­нен­ные ост­рот и насме­шек, состав­ля­ли глав­ную часть это­го празд­но­ва­ния; при­чем поз­во­ля­ли себе и дру­го­го рода заба­вы, и осо­бен­но драз­ни­ли мимо про­хо­див­ших. Награ­дой за пес­ни слу­жил мех, напол­нен­ный вином. Из этих празд­нич­ных обы­ча­ев и этих шуток про­изо­шла, гово­рят, в Гре­ции комедия и раз­ви­лась мало-пома­лу в осо­бен­ный вид дра­ма­ти­че­ской поэ­зии. Осно­ва­те­лем комедии в Атти­ке назы­ва­ют неко­е­го Суса­ри­о­на, жив­ше­го буд­то бы ок. 580 г. до Р. Х. Впро­чем, гово­рят, комедия рань­ше уже суще­ст­во­ва­ла у мега­рян, сла­вив­ших­ся сво­ей необуздан­ной весе­ло­стью и насмеш­ли­во­стью. Раз­ви­тию комедии в Мега­рах мог­ло спо­соб­ст­во­вать и суще­ст­во­вав­шее там одно вре­мя очень сво­бод­ное государ­ст­вен­ное устрой­ство. Но если она и достиг­ла у мега­рян неко­то­рой сте­пе­ни раз­ви­тия, по всей веро­ят­но­сти, не дале­ко ушла там от харак­те­ра импро­ви­зи­ро­ван­ных шуток и фар­сов. Впро­чем, сведе­ния о мегар­ской комедии крайне скуд­ны и тем­ны. См. v. Wila­mowitz в Her­mes, т. 9, стр. 319 слл.

Дори­че­ская комедия была раз­ра­ба­ты­вае­ма так­же в Сици­лии, осо­бен­но Епи­хар­мом (см. Epi­char­mus). Послед­ний брал сюже­ты для сво­их комедий из мифо­ло­гии. Его хва­лят за изо­бре­та­тель­ность в ком­по­зи­ции и за уме­ние при­ду­мать весе­лые моти­вы и пора­зи­тель­ные кон­тра­сты. Ср. о комедии дорян: Gry­sar, de Do­rien­sium co­moe­dia (1828).

В Афи­нах комедия нача­ла раз­ви­вать­ся из выше­упо­мя­ну­тых мегар­ских фар­сов толь­ко со вре­мен пер­сид­ских войн. Самые ран­ние попыт­ки в этом роде при­пи­сы­ва­ют­ся Хио­ниду. [2] В исто­рии худо­же­ст­вен­ной комедии обык­но­вен­но раз­ли­ча­ют­ся три пери­о­да:

1) древ­няя комедия (ἡ ἀρχαία κω­μῳδία) про­цве­та­ла до пора­бо­ще­ния Афин вла­сти «трид­ца­ти» (404 до Р. Х.). Самы­ми выдаю­щи­ми­ся из поэтов это­го пери­о­да, кото­рых мы зна­ем при­бли­зи­тель­но до соро­ка, были Кра­тин, Кра­тес, Евпо­лид, Фере­крат, Фри­них и осо­бен­но Ари­сто­фан. Толь­ко от послед­не­го дошли до нас цель­ные дра­мы (11), по кото­рым мож­но узнать сущ­ность и осо­бен­но­сти это­го рода комедии. Вся­кая сла­бость, вся­кий нрав­ст­вен­ный порок, вся­кая поли­ти­че­ская неле­пость и вся­кая вред­ная чер­та в направ­ле­нии даже самых почтен­ней­ших и вли­я­тель­ных лиц пре­да­ва­лись в этой комедии осме­я­нию. Она не щади­ла самих богов и геро­ев, делая пред­ме­том кари­ка­тур­но­го изо­бра­же­ния и само­го воль­но­го осме­я­ния сла­бо­сти и поро­ки, кото­ры­ми наде­ли­ло их народ­ное веро­ва­ние. Често­лю­би­вых, но неис­кус­ных пол­ко­вод­цев, бес­по­кой­ных и наг­лых дема­го­гов, смеш­ных фило­со­фов и вред­ных софи­стов, поэтов и ора­то­ров — всех она выво­ди­ла под соб­ст­вен­ны­ми их име­на­ми, вос­про­из­во­дя даже наруж­ность каж­до­го с помо­щью масок, осо­бо на каж­дый слу­чай изготов­ля­е­мых. Она не дава­ла поща­ды нико­му, кто толь­ко казал­ся заслу­жи­ваю­щим бича насмеш­ки. При этом, конеч­но, изо­бра­же­ние име­ло харак­тер кари­ка­ту­ры. Гряз­ные обра­зы и срав­не­ния, саль­ные шут­ки и выра­же­ния не состав­ля­ют в ней ред­ко­сти. Комедия Ари­сто­фа­на име­ет вполне обще­ст­вен­ный харак­тер; она каса­ет­ся всех сто­рон как поли­ти­че­ской, так и част­ной жиз­ни и выво­дит их бес­по­щад­но на сце­ну, на позор обще­ст­вен­ный. Таким обра­зом, древ­няя комедия испол­ня­ет роль как бы поли­ти­че­ской цен­зу­ры и выра­жа­ет с неогра­ни­чен­ной сво­бо­дой обще­ст­вен­ное мне­ние. Вся­кая из пьес этой комедии пред­став­ля­ет всю жизнь государ­ства в сово­куп­но­сти в какой-нибудь отдель­ный, но важ­ный момент ее, как бы отра­жаю­щий в себе общее ее состо­я­ние. Но, конеч­но, не вдруг и толь­ко мед­лен­но осо­зна­ла она весь объ­ем этой сво­ей кри­ти­че­ской зада­чи. Для сво­его раз­ви­тия комедия долж­на иметь перед собой совре­мен­ность, испол­нен­ную дви­же­ния и про­ти­во­ре­чий, так как комедия живет совре­мен­но­стью и на нее дей­ст­ву­ет. А эти усло­вия яви­лись в Афи­нах в осо­бен­но­сти со вре­мен охло­кра­тии, кото­рая и доста­ви­ла коми­кам обиль­ный неис­чер­пае­мый мате­ри­ал для их изо­бра­же­ний. Охло­кра­тия в немно­го лет совер­шен­но потряс­ла преж­ние, пре­да­ни­ем освя­щен­ные осно­вы жиз­ни атти­че­ско­го обще­ства. Делу раз­ру­ше­ния спо­соб­ст­во­ва­ли не толь­ко дема­го­ги, но так­же фана­ти­че­ские жре­цы без­ве­рия и тузем­но­го или ази­ат­ско­го суе­ве­рия, люди нау­ки и пред­ста­ви­те­ли софи­сти­че­ско­го обра­зо­ва­ния. [3] Это раз­ло­же­ние государ­ства и обще­ства древ­няя комедия сде­ла­ла пред­ме­том сво­их изо­бра­же­ний. Поэто­му она неустан­но бичу­ет пре­врат­ную поли­ти­ку и анар­хию в государ­стве, недаль­но­вид­ность государ­ст­вен­ных дея­те­лей, неспра­вед­ли­вость поста­нов­ле­ний веча и судов, про­яв­ля­ю­щу­ю­ся в обще­ст­вен­ной и семей­ной жиз­ни испор­чен­ность нацио­наль­но­го харак­те­ра, раз­ру­ше­ние свя­зу­ю­щих обще­ство начал рели­гии и вос­пи­та­ния, а так­же уни­что­же­ние сослов­ных раз­ли­чий и лег­кость, с какою полу­ча­ли граж­дан­ские пра­ва и дости­га­ли вли­я­ния люди, кото­рых атти­че­ское про­ис­хож­де­ние было более или менее сомни­тель­но. Комедия иде­а­ли­зи­ру­ет людей и их дела в смыс­ле про­ти­во­по­лож­ном тра­гедии, т. е. пре­уве­ли­чи­ва­ет все дур­ное и низ­кое. Меж­ду тем как тра­гедия стре­мит­ся к гар­мо­ни­че­ско­му един­ству, комедия дол­го еще сохра­ня­ет следы сво­его про­ис­хож­де­ния из празд­нич­но­го, ника­ким зако­нам не под­чи­ня­ю­ще­го­ся импро­ви­зи­ро­ван­но­го раз­гуль­но­го фар­са, допус­кая в сво­ей ком­по­зи­ции самые рез­кие про­ти­во­ре­чия, нисколь­ко не опа­са­ясь нару­ше­ний зако­нов един­ства вре­ме­ни или места или после­до­ва­тель­но­сти в раз­ви­тии дей­ст­вия и харак­те­ров, а напро­тив наме­рен­но поль­зу­ясь эти­ми нару­ше­ни­я­ми как осо­бы­ми при­е­ма­ми шут­ки. Как в обла­сти харак­те­ри­стик древ­няя комедия дале­ка от раб­ски точ­но­го вос­про­из­веде­ния дей­ст­ви­тель­но­сти и посто­ян­но дает кари­ка­ту­ры, так в устрой­стве сюже­та она нима­ло не забо­тит­ся о прав­до­по­до­бии: ее дей­ст­вие име­ет чисто фан­та­сти­че­ский харак­тер. Непри­стой­ность шуток и изо­бра­же­ний, кото­рая пора­жа­ет ново­го чита­те­ля в про­из­веде­ни­ях древ­ней комедии, объ­яс­ня­ет­ся не толь­ко отли­чи­ем совре­мен­ных поня­тий о при­ли­чи­ях от поня­тий древ­них, но и тем еще, что древ­няя комедия раз­ви­лась из раз­гуль­но-весе­лых обрядов Дио­ни­со­ва празд­ни­ка. Такой празд­ник был в сво­ем роде кар­на­ва­лом, на кото­ром празд­ну­ю­щие дава­ли пол­ную волю обна­ру­же­ни­ям чув­ст­вен­ной сто­ро­ны чело­ве­че­ской при­ро­ды. При том нуж­но заме­тить, что у древ­них коми­ков непри­стой­ные шут­ки и ост­ро­ты очень часто явля­ют­ся не из пусто­го жела­ния посме­шить пуб­ли­ку, а слу­жат серь­ез­ной нрав­ст­вен­ной цели биче­ва­ния поро­ка и глу­по­сти. [4] Язык древ­ней комедии — чистей­ший атти­цизм, как в диа­ло­ге так по боль­шей части и в пес­нях хора, кото­рые так­же свой­ст­вен­ны это­му пери­о­ду комедии, как и тра­гедии. Хор состо­ял из 24 лиц, кото­рые часто разде­ля­лись на два полу­хо­ра. Пляс­ка коми­че­ско­го хора назы­ва­лась κόρ­δαξ (см. это сло­во); она состо­я­ла из очень рез­вых, ино­гда даже непри­стой­ных дви­же­ний и прыж­ков. Осо­бен­ность хоро­вой лири­че­ской части древ­ней комедии состав­ля­ла так назы­вае­мая πα­ράβα­σις. Пара­ба­за была нечто вро­де интер­мец­цо и, стро­го гово­ря, нахо­ди­лась в про­ти­во­ре­чии с тре­бо­ва­ни­я­ми дра­ма­ти­че­ско­го искус­ства, так как она уни­что­жа­ла иллю­зии и пре­ры­ва­ла дей­ст­вие затем, чтобы дать воз­мож­ность поэту объ­яс­нить­ся с пуб­ли­кой. А имен­но, после того, как изло­же­ние сюже­та (экс­по­зи­ция) закон­чи­лось и тема доста­точ­но была выяс­не­на, насту­па­ла пау­за в диа­ло­ге. Тогда хор, кото­рый до того вре­ме­ни сто­ял лицом к сцене, при­ни­мая уча­стие в совер­шаю­щем­ся на ней дей­ст­вии, пово­ра­чи­вал­ся в орхе­ст­ре лицом к зри­те­лям и в этом поло­же­нии (πρὸς τὸ θέατ­ρον πα­ραβῆ­ναι) выска­зы­вал жела­ния и жало­бы поэта, выстав­ляя на вид его заслу­ги и т. п. и вме­сте с тем про­слав­лял богов род­ной зем­ли, осуж­дая недо­стат­ки обще­ст­вен­ной жиз­ни и дея­тель­ность государ­ст­вен­ных лиц. В древ­ней­ший пери­од комедии таких пара­баз было обык­но­вен­но по две в каж­дой пье­се, вто­рая, как и пер­вая, встав­ля­лась после заклю­че­ния како­го-нибудь зна­чи­тель­но­го отде­ла дра­ма­ти­че­ско­го дей­ст­вия; явля­ясь отступ­ле­ни­ем от соб­ст­вен­но поэ­ти­че­ских целей пье­сы в сто­ро­ну инте­ре­сов дей­ст­ви­тель­но­сти, они слу­жи­ли чем-то вро­де про­грам­мы коми­ка, от лица кото­ро­го в этом слу­чае обык­но­вен­но гово­рил пред­во­ди­тель хора. Ср. Ag­the, die Pa­ra­ba­se und die Zwi­sche­nak­te der att. Ko­mö­die (1866). При­бав­ле­ние к это­му сочи­не­нию (1868) R. Ar­noldt. Die Chor­par­tien bei Aris­to­pha­nes (1873). Пред­став­ле­ния про­ис­хо­ди­ли в празд­ни­ки Леней и город­ских Дио­ни­сий и име­ли фор­му состя­за­ний, на кото­рые допус­ка­лось в луч­шие вре­ме­на по три поэта, поз­же по пять. О костю­мах древ­ней комедии см. Lu­di scae­ni­ci;

[5] 2) сред­няя комедия (ἡ μέ­ση κω­μῳδία) состав­ля­ет соб­ст­вен­но толь­ко пере­ход от древ­ней к новой. Преж­нее пря­мое, ничем не при­кры­вае­мое осме­я­ние поли­ти­че­ских дея­те­лей почти вполне пре­кра­ти­лось (μὴ κο­μῳδεῖν ὀνο­μασ­τί); место их засту­пи­ли фило­со­фы, поэты, осо­бен­но тра­ги­че­ские, и типы обы­ден­ной жиз­ни: ремес­лен­ни­ки, кре­стьяне, сол­да­ты, пара­зи­ты, гете­ры и т. п. Умень­шил­ся так­же внеш­ний блеск обста­нов­ки комедий, пар­тии хора исчез­ли почти совер­шен­но. Но зато боль­ше, чем преж­де, ста­ли обра­щать вни­ма­ние на обра­бот­ку пла­на комедии, с боль­шим искус­ст­вом ста­ли устра­и­вать завяз­ку и ослож­нять дей­ст­вие; яви­лось и боль­шее раз­но­об­ра­зие лиц. Язык стал более бли­зок к обык­но­вен­ной раз­го­вор­ной и про­стой речи, но все еще отли­чал­ся чистотой и изя­ще­ст­вом. Пред­ста­ви­те­ля­ми это­го рода комедии были: Ари­сто­фан, как автор комедии Πλοῦ­τος, затем Евбул, Ана­к­сан­дрид, Анти­фан и Алек­сид;

3) новая комедия (ἡ νέα κω­μῳδία), нако­нец, была еще уме­рен­нее, при­лич­нее; ее ком­по­зи­ция была еще выра­ботан­нее. Поли­ти­че­ская и обще­ст­вен­ная жизнь совер­шен­но исчез­ли со сце­ны; яви­лась комедия харак­те­ров. Здесь дей­ст­вие под­чи­ня­лось един­ству стро­го обду­ман­но­го пла­на, после­до­ва­тель­но раз­ви­ва­ясь от нача­ла до кон­ца. Пере­ход от завяз­ки к раз­вяз­ке делал­ся так, что вни­ма­ние зри­те­ля оста­ва­лось посто­ян­но в напря­же­нии. Искус­ство состо­я­ло в том, чтобы изо­бра­зить харак­тер вер­но, соглас­но с дей­ст­ви­тель­но­стью, стро­го про­ве­сти его и при­том соблю­сти един­ство все дей­ст­вие свя­зы­ваю­ще­го пла­на. Глав­ны­ми поэта­ми в этом роде поэ­зии были Менандр, самый зна­ме­ни­тый из всех, затем Филип­пид, Посидипп, Филе­мон, Дифил и Апол­ло­дор. Харак­те­ры и типы, пре­иму­ще­ст­вен­но выво­ди­мые эти­ми поэта­ми, те же, какие нахо­дим мы у их под­ра­жа­те­лей — Плав­та и Терен­ция: le­no pe­riu­rus, ama­tor fer­vi­dus, ser­vu­lus cal­li­dus, ami­ca il­lu­dens, so­da­lis opi­tu­la­tor, mi­les proe­lia­tor, pa­ra­si­tus edax, pa­ren­tes te­na­ces, me­re­ti­ces pro­ca­ces^[1]. Хор в таких комеди­ях являл­ся, веро­ят­но, еще реже, чем в сред­ней комедии. Пре­вос­ход­ный сбор­ник сохра­нив­ших­ся отрыв­ков атти­че­ских коми­ков изд. Mei­ne­ke, frag­men­ta co­mi­co­rum Grae­co­rum (4 т., 1839 сл. г.), к нему как 5 том: co­mi­cae dic­tio­nis in­dex com­pos. H. Iaco­bi (1857 г.). Более крат­кое изда­ние того же сбор­ни­ка в 2 т. (1847 г.). Собра­ние отрыв­ков с латин­ским пере­во­дом Bothe (1855 и 1868 гг.). Новое собра­ние: Th. Kock, Co­mi­co­rum At­ti­co­rum frag­men­ta (1-й т., 1880 г.).

[6] У рим­лян пер­вые пуб­лич­ные сце­ни­че­ские спек­так­ли яви­лись, по свиде­тель­ству Ливия (7, 2), в 363 г. до Р. Х., по пово­ду раз­ра­зив­шей­ся в то вре­мя зара­зы, так как меж­ду дру­ги­ми сред­ства­ми к уми­ло­стив­ле­нию гне­ва богов при­бег­ли так­же к сце­ни­че­ским играм (lu­di scae­ni­ci) и для этой цели при­зва­ли акте­ров из Етру­рии. Эти акте­ры испол­ня­ли нечто вро­де мими­че­ской пляс­ки без слов; ее-то преж­де все­го рим­ляне и вве­ли у себя. В 241 г. до Р. Х. Ливий Анд­ро­ник (см. Li­vii, 11), воль­ноот­пу­щен­ник из гре­ков, сочи­нил, по гре­че­ским образ­цам, первую пье­су, имев­шую опре­де­лен­ный план, и испол­нил ее под акком­па­не­мент флей­ти­ста. При пред­став­ле­нии подоб­ных пьес в антрак­тах или в кон­це спек­так­ля рим­ская моло­дежь разыг­ры­ва­ла такие шут­ки и забав­ные сце­ны, какие издав­на, конеч­но, слу­жи­ли уве­се­ле­ни­ем и у рим­ско­го, и у дру­гих ита­лий­ских наро­дов. Поз­же на место этих шуток, в каче­стве дивер­тис­се­мен­та, ста­ли ател­ла­ны. Ср. Exo­dium и Fa­bu­la. Древ­ней­шая худо­же­ст­вен­ная комедия рим­лян была под­ра­жа­ни­ем новей­шей гре­че­ской. Плавт и Терен­ций, по про­из­веде­ни­ям кото­рых мы толь­ко и зна­ем рим­скую комедию, выска­зы­ва­ют, впро­чем, уже неко­то­рую само­сто­я­тель­ность в отно­ше­ни­ях к сво­им гре­че­ским образ­цам, но все же неда­ле­ко от них отсту­па­ют. Невий (Nae­vius) попы­тал­ся вве­сти при­е­мы древ­ней гре­че­ской комедии, сме­ло напа­дая на могу­ще­ст­вен­ней­ших меж­ду рим­ля­на­ми, сво­и­ми совре­мен­ни­ка­ми, но попла­тил­ся за эту попыт­ку заклю­че­ни­ем в тюрь­му, и не нашел себе под­ра­жа­те­лей. Сюже­ты свои рим­ская комедия берет посто­ян­но из обла­сти част­ных отно­ше­ний меж­ду людь­ми и семей­ной жиз­ни; обще­ст­вен­но­го и поли­ти­че­ско­го харак­те­ра она нико­гда не име­ла. Она слиш­ком низ­ко постав­ле­на была в государ­стве и в обще­ст­вен­ной жиз­ни и нико­гда не была государ­ст­вен­ным учреж­де­ни­ем, как в Афи­нах. Инте­рес в зри­те­лях она ста­ра­лась под­дер­жи­вать искус­ным устрой­ст­вом завяз­ки; послед­ней слу­жи­ли обык­но­вен­но или свадь­ба, или при­ем узна­ва­ния (ἀναγ­νώ­ρισις), состо­яв­ший в том, напр., что лица, счи­тав­шие себя чуж­ды­ми друг дру­гу, ока­зы­ва­лись бли­жай­ши­ми род­ст­вен­ни­ка­ми, девуш­ка, счи­тав­ша­я­ся рабы­ней, ока­зы­ва­лась сво­бод­ной граж­дан­кой и т. п. Эта комедия рас­по­ла­га­ла неболь­шим срав­ни­тель­но запа­сом типи­че­ских харак­те­ров, повто­ряя их с неболь­ши­ми изме­не­ни­я­ми в раз­ных пье­сах, повто­ряя и самые спо­со­бы харак­те­ри­сти­ки. Рим­ская комедия сла­га­лась из сле­дую­щих состав­ных частей: про­ло­га (pro­lo­gus), нечто вро­де пред­и­сло­вия, кото­рое обык­но­вен­но сооб­ща­ло о содер­жа­нии пье­сы и реко­мен­до­ва­ло ее вни­ма­нию пуб­ли­ки, диа­ло­га (di­ver­bium, т. е. dui­ver­bium) и так назы­вае­мо­го can­ti­cum, под кото­рым преж­де, навер­ное, разу­ме­ли толь­ко моно­ло­ги. Иссле­до­ва­ния Рич­ля и Берг­ка, осно­ван­ные на том фак­те, что в руко­пи­сях коми­ков пере­пис­чи­ки при отдель­ных сце­нах ста­ви­ли зна­ки DV и C, как сокра­ще­ния вме­сто di­ver­bium и can­ti­cum, пока­за­ли, что чис­ло кан­тик гораздо боль­ше, чем преж­де пола­га­ли, так как в чис­ле их ока­зы­ва­ют­ся, кро­ме моно­дий (или соло) еще и пере­ме­жаю­щи­е­ся (т. е. дву­мя лица­ми попе­ре­мен­но испол­ня­е­мые) пес­ни, и даже часто пар­тии, испол­няв­ши­е­ся посред­ст­вом пения и под акком­па­не­мент музы­ки, берут пере­вес над диа­ло­гом. В этом обна­ру­жи­ва­ет­ся зна­чи­тель­ное отступ­ле­ние их от гре­че­ских комедий. Хора рим­ская комедия не име­ла. Комедия, сле­до­вав­шая гре­че­ским образ­цам и пред­став­ляв­шая гре­че­скую жизнь и гре­че­ские нра­вы, назы­ва­лась fa­bu­lae pal­lia­ta; комедии, в кото­рых изо­бра­жа­лись рим­ская жизнь и рим­ские нра­вы и дей­ст­во­вав­шие лица явля­лись в рим­ской одеж­де, назы­ва­лись fa­bu­la to­ga­tae. Самые заме­ча­тель­ные авто­ры комедий пер­во­го рода (f. pall.) были: Невий, Плавт, Енний, Ати­лий, Ста­ций Цеци­лий и Терен­ций; комедий вто­ро­го рода (f. tog.): Тити­ний, Квин­тий Атта и осо­бен­но Л. Афра­ний. О костю­мах акте­ров см. Lu­di scae­ni­ci, 9 слл. Луч­шее собра­ние отрыв­ков рим­ской комедии изд. O. Rib­beck (Co­mi­co­rum ro­ma­no­rum frag­men­ta, 2 том кни­ги Scae­ni­cae ro­ma­no­rum poe­sis frag­men­ta, 2-м изд. вышел в 1873 г.).