Ключевые слова: Марк Агриппа, звезда Цезаря, sidus Iulium, Октавиан, наместничество Агриппы в Галлии, чеканка 38 г. до н. э., монетная пропаганда, изображения Цезаря на монетах, imperator
Sabina E. Tariverdieva
Abstract. The matter at issue of this article is golden and silver coinage of Marcus Agrippa during his governorship in Gaul in 38 BC. Comparison of this coinage with contemporary Italian bronze coins shows that the main ideological motive was probably determined by Octavian, but its specific realization belonged to Agrippa. Caesar holds a special place on these coins and с.643 his connection with Octavian is stressed by combining the portrait of Caesar with the legend referring to his son, portraits of Caesar and Octavian face to face on the same obverse, Octavian’s beard, legend DIVI F, the title IMP, which was inherited by Octavian from Caesar. The image of the sidus Iulium above the forehead of Caesar, just as it was on his statue erected by Octavian in his honor, also appears for the first time on these very coins. A modest reverse bearing only the name of Marcus Agrippa and his title as COS DESIG serves as a foil to the importance of the obverse. This coinage had to remind the legionaries serving in Gaul that this province had been conquered by Caesar and that Octavian was his true heir. Besides, this coinage also served as a counterbalance to the coinage of Sextus Pompeius. Also coins of Agrippa would help to restore Octavian’s renown as a military leader, which had suffered damage in the war with Sextus Pompeius.
Keywords: Marcus Agrippa, Caesar’s star, sidus Iulium, Octavian, Agrippa’s governorship in Gaul, coinage of 38 BC, monetary propaganda, Caesar’s portraits on coins, imperator
В конце 40 г.1, после Перузийской войны, Марк Агриппа, который в предыдущие годы уже проявил себя в политической и военной сферах, отправился наместником в Галлию. Там он успешно воевал с аквитанами, вторым, после Цезаря, пересек Рейн и переселил на его левый берег убиев2.
В эти годы Марк Агриппа, который был избранным консулом на 37 год, выпустил серию монет с одинаковым реверсом, но разными аверсами. Легенда на реверсе во всех случаях гласит:
DESIG
Что любопытно, на реверсах монет этой серии нет никакого изображения, только легенда. Аверсы на монетах, однако, различаются.
На аверсе аурея этой серии изображена голова омоложенного Цезаря в лавровом венке3, рядом с его лбом — звезда, легенда гласит: IMP • DIVI • IVLI • F • TER • III • VIR • R • P • C — «Император, сын Божественного Юлия в третий раз триумвир по восстановлению республики» (рис. 1).
На денарии этой же серии на аверсе изображены голова Цезаря в венке и голова Октавиана с бородкой лицом друг к другу, позади Цезаря легенда: DIVOS • IVLIVS — «Божественный Юлий», надпись направлена снизу вверх, позади Октавиана легенда: DIVI • F — «Сын Божественного», надпись направлена уже сверху вниз (рис. 2).
На втором денарии этой же серии на аверсе изображена голова Октавиана с бородой, легенда: IMP • CAESAR • DIVI • IVLI • F — «Император Цезарь, сын Божественного Юлия» (см. рис. 3).
Монеты этой серии привлекают внимание сразу по нескольким причинам: необычное употребление слова «император» на аверсах аурея и одного из денариев, первое использование на галльских монетах лозунга DIVI F, изображение звезды, так называемой sidus Iulium, символа обожествления Цезаря, пропуск Марком с.644 Агриппой собственного номена на легенде реверса, сочетание на аурее портрета старшего Цезаря с легендой, посвященной его приемному сыну.
Рис. 1. Аурей Марка Агриппы (RRC 534/1) |
Рис. 2. Денарий Марка Агриппы (RRC 534/2)
|
В связи с тем, что исследователи зачастую обращают внимание не на все особенности этой чеканки сразу, а на какую-то одну или две из них, представляется более удобным рассматривать историографию по каждой из проблем в отдельности.
Рис. 3. Денарий Марка Агриппы (RRC 534/3) |
Преимущественно специалистов интересует титулатура Октавиана на этих монетах, особенно наименование «император». Однако, как представляется, иные аспекты заслуживают не меньшего внимания. В частности, вопрос о том, почему именно на этом выпуске появляется изображение sidus Iulium у лба Цезаря, чего не было на предыдущих монетах? Какое место в чеканке Агриппы занимают Цезарь и его связь с сыном в сравнении с предыдущими выпусками с.645 сторонников Октавиана? Связаны ли как-то изображения на монетах с местом пребывания Марка Агриппы и обстановкой, сложившейся к тому моменту в Галлии? Наконец, что может рассказать эта чеканка о роли самого Агриппы в пропагандистских4 мероприятиях Октавиана в тот период? Этими вопросами исследователи, как правило, не задаются.
Прежде чем приступать к анализу аверсов и реверсов монет этого выпуска и искать ответы на поставленные выше вопросы, попробуем прояснить, в какой мере на решение об изображениях и легендах влиял сам Марк Агриппа. Конечно, едва ли в эту эпоху изображения на монетах никак не контролировались триумвирами. Уже сами типы и легенды на монетах каждого из них свидетельствуют об обратном, демонстрируя порой хаотичную, но все-таки относительно понятную систему и некое единство политики чеканки, по меньшей мере, в том, что использовались легенды и символы, прославляющие Цезаря, триумвиров (всех вместе или по отдельности), царящее между ними согласие, само установление триумвирата и т. д.5 И все же, какова была роль Марка Агриппы в выборе изображений для этого выпуска (хотя бы предположительно)?
Прежде всего встает вопрос о месте чеканки этих монет. Г. Грубер, опираясь на их стиль, считает, что они были отчеканены в Галлии6. Более подробно этим вопросом занимался Ф. Хилл и пришел к аналогичному, даже более конкретному выводу, что эти монеты выпущены монетным двором в Лугдуне7. Составители каталога RPC также считают эту золотую и серебряную чеканку Агриппы галльской, а не италийской8. М. Кроуфорд пишет несколько иначе. В описании самих монет (RRC 534) составитель каталога указывает, что они отчеканены на монетном дворе, который передвигался с Октавианом (Mint — moving with Octavian), а в подробном описании монет пишет, что этот выпуск чеканил Агриппа9; Агриппе с.646 приписан этот выпуск и в более ранней его работе, посвященной анализу кладов10. Д. Сир также пишет, что нельзя исключать, что монеты чеканились не Агриппой, а Октавианом, когда монетный двор передвигался с ним по Италии. Но более вероятным исследователю все же представляется, что монеты чеканились в Галлии, но по инструкциям Октавиана11.
Важно отметить, что ни Кроуфорд, ни Сир не ссылаются в своих утверждениях по поводу монетного двора, передвигавшегося с Октавианом, на данные кладов, а учитывая большую мобильность населения в этот период12, а также статистически небольшой объем найденных релевантных кладов и небольшое количество монет данного выпуска в них13, представляется, что эти сведения в данном случае не будут решающими. Кроме того, Г. Мэттингли указывает, что монеты требовались Октавиану в больших количествах и в Галлии и в Италии, и где бы ни находился рассматриваемый монетный двор, он должен был обслуживать сразу оба этих региона14. Учитывая сказанное выше, для определения места чеканки этой серии монет, остается обратиться к их легендам и качеству чеканки.
Легенда на реверсе монет этого выпуска содержит имя Марка Агриппы и его должность: избранный консул. В эпоху гражданских войн общераспространенной была практика, когда младшие должностные лица при чеканке монеты ставили на нее, кроме своего имени, имя старшего должностного лица, для которого производился выпуск, но обратных примеров неизвестно. Например, в эти же годы так обстояло дело с монетами, отчеканенными на монетном дворе Рима избранными квесторами Воконием и Гракхом: на этих выпусках указано имя Октавиана (RRC 525, 526)15. Таким образом, легенды монет указывают, что непосредственным автором выпуска был именно Агриппа, а не Октавиан.
Остается понять, где находился Агриппа в 38 г. — в Галлии или в Италии? Представляется, что на этот вопрос убедительно ответил еще М. Рейнхолд. Он опирается на сведения о том, что вести о победе Агриппы над аквитанами пришли в Рим одновременно со сведениями о согласии Марка Антония оказать помощь Октавиану в войне против Секста Помпея, — т. е. это произошло либо в самом конце 38 г., либо в начале 37 г.16 Рейнхолд отмечает также, что, по словам Диона Кассия, с.647 отозвав Агриппу, Октавиан предложил ему триумф, а Агриппа, который тогда был консулом, отказался его праздновать, и это может указывать, что он прибыл в Италию уже в 37 г.17 Но представляется, что греческий текст можно истолковать просто в том смысле, что Агриппа стал консулом, а триумф так и не отпраздновал. Поэтому нельзя уверенно утверждать, что Агриппа вернулся в Италию именно в 37 г., но даже если он прибыл в 38 г., то явно в последние месяцы и вряд ли развернул эту чеканку именно в этот краткий промежуток времени. Таким образом, легенда на монетах Агриппы указывает на Галлию как на место чеканки.
По качеству чеканки эти монеты гораздо примитивнее монет, отчеканенных монетариями на римском монетном дворе, и стоят в одном ряду с некоторыми другими выпусками Октавиана (см. ниже). В частности, для них характерны широко раскрытый глаз, выполненный как цельный шарик, часто обращенный вверх, тонкая шея, неровные буквы18. Хилл называет этот стиль линейным и связывает его с монетным двором, расположенным в Лугдуне. Провинция Галлия попала в руки Октавиана ранней весной 40 г., после смерти наместника-антонианца Калена (App. BC. V. 51; Dio Cass. XLVIII. 20. 3), а вместе с ней молодой Цезарь завладел и этим монетным двором19. Поэтому Хилл датирует 40 годом отчеканенные в линейном стиле монеты Октавиана с конной статуей (RRC 490/3) и курульным креслом (497/1—
Рассмотрим его продукцию, выпущенную после битвы при Филиппах. Прежде всего, это чеканка пропретора Бальба в 41 г. (RRC 518/1)21. О местопребывании Бальба в это время нет никаких иных свидетельств, однако он не мог находиться в Галлии: эта провинция еще принадлежала Антонию и ее наместником был Кален22. Вполне правдоподобна гипотеза Сира, по мнению которого Бальб в это время находился в Италии и чеканил монеты для Октавиана в начале Перузийской войны; он мог занимать претуру годом ранее и сохранить после нее пропреторские полномочия23.
Следующий выпуск данного монетного двора — это монеты, отчеканенные в 40 г. Сальвидиеном Руфом (RRC 523). После того как весной 40 г., после окончания с.648 Перузийской войны, Галлия попала под контроль Октавиана, Сальвидиен действительно был назначен ее наместником (App. BC. V. 66). Поэтому его монеты могли быть выпущены как в первые месяцы года в Италии, как считает Сир24, так позднее, уже в Галлии, как полагает Хилл25.
Однако в конце 40 г. и в 39 г. на этом же передвижном монетном дворе снова чеканятся монеты Октавиана, прославляющие его примирение с Антонием в Брундизии (RRC 529). После Брундизийского мира Сальвидиен был отозван из Галлии и казнен за измену, а его место занял Агриппа26, но на монетах новый наместник пока не упоминается. Осенью 39 г. Октавиан посетил Галлию; вполне вероятно, что монетный двор сопровождал его, и по крайней мере часть серии RRC 529 была отчеканена там. Сир указывает, что в этой провинции пропаганда примирения триумвиров была особенно важна: Октавиан совсем недавно завладел ею в нарушение договоренности с Антонием, а первый его наместник в этой провинции — Сальвидиен Руф — чуть было не переметнулся на сторону Антония27.
Далее этот монетный двор выпускает монеты Агриппы (RRC 534), место чеканки которых требуется определить, а затем в 37 г. возобновляется чеканка монет от имени одного лишь Октавиана (RRC 537—
Исходя из этих данных, логичнее всего сделать вывод, что монетный двор, выпустивший монеты RRC 490, 497, 518, 523, 529, 534, 537—
О том, кто именно отвечал за выбор изображений на монетах, существуют различные мнения28. Однако наиболее убедительным и соответствующим рассматриваемому случаю представляется мнение Сазерленда29. Исследователь обращает внимание на то, что именно в случае провинциальной чеканки, ввиду отсутствия там особых монетных триумвиров (как в Риме), следует искать человека, обладавшего в соответствующем регионе высшей военной или гражданской властью. И таким человеком Сазерленд считает самого наместника, который мог вмешиваться в процесс либо лично, либо через помощников. Следует, правда, отметить, что Сазерленд пишет уже об эпохе правления Августа, не о периоде гражданских войн. Но данное соображение представляется применимым и к галльской чеканке Агриппы. Ясно, что эти монеты, выпущенные в разгар гражданской войны и с легендами, так ясно прославляющими Цезаря и его фактического наследника, чеканились не по постановлению сената30. Существует, однако, возможность, что в принятии решений об изображениях на данном выпуске принял более непосредственное участие и Октавиан. В нумизматических каталогах данные монеты с.649 датируются
Однако, учитывая, что Мизенский мир был заключен летом 39 г.31, можно с натяжкой допустить и датировку выпуска последними месяцами 39 г. Сразу после заключения этого мира в Галлию поехал Октавиан (App. BC. V. 75), однако уже в октябре 39 г. он находился в Риме, где заключил с Ливией брак32. Как уже говорилось выше, вероятно, во время этой поездки Октавиан передал свой передвижной монетный двор в распоряжение Агриппы. Ввиду недостаточности данных не представляется возможным точно понять, кто именно определил изображения и легенды этого выпуска, однако даже если окончательное решение принял Октавиан за те несколько недель, которые пробыл в Галлии (что представляется маловероятным), реализация поставленной задачи ложилась на плечи Марка Агриппы. Конечно, некий общий идеологический посыл, перечень персоналий, которых необходимо изобразить на монетах, скорее всего, определял Октавиан, на что указывает, например, бронзовая италийская чеканка этого же года, на которой также изображаются и прославляются старший Цезарь и его приемный сын и к которой Агриппа, судя по всему, никакого отношения не имел (рис. 433—
Но этот же выпуск, как представляется, свидетельствует и о том, что не было единого централизованного решения — как именно располагать портреты, какие конкретно изображения нужных персоналий выбрать, какие указать легенды, как оформить реверс; различается даже символика, сопровождающая портреты (на бронзовых монетах италийской чеканки звезда присутствует на портрете Октавиана, а не Цезаря).
Теперь обратимся к тщательно изученному вопросу о титулатуре Октавиана на этом выпуске. Следует сразу отметить, что интерес исследователей преимущественно привлекает легенда на аверсе аурея (IMP • DIVI • IVLI • F • TER • III • VIR • R • P • C), а точнее, слова TER и IMP. Основные результаты исследований, достигнутые к настоящему моменту, можно обобщить следующим образом. Слово TER на легенде аверса аурея может относиться только к слову IMP, т. е. к императорской аккламации Октавиана35.
с.650
Рис. 4. Бронзовая монета Октавиана (RRC 535/1) |
Рис. 5. Бронзовая монета Октавиана (RRC 535/2) |
Рис. 6. Аурей Октавиана (RRC 529/1) |
Примечательно, что именно на этой серии постепенно меняется именование Октавиана. До того он звался на галльских монетах «Гай Цезарь» или «Цезарь». На монетах серии RRC 529 он назван CAESAR • IMP, но в этом случае слово IMP явно является титулом, тем более что на этих же монетах аналогично поименован и Марк Антоний: ANTON • IMP или ANTONIVS • IMP (рис. 6).
Но на выпуске Агриппы присутствуют три иных варианта: «Император, сын Божественного» (RRC 534/1), «Сын Божественного» (RRC 534/2) и «Император Цезарь, сын Божественного Юлия» (RRC 534/3). Любопытно, что, по всей видимости, монеты этого выпуска демонстрируют развитие именования Октавиана. На аурее слово «император» уже не является просто титулом, но еще не является частью имени, т. е. представляет собой некий переходный вариант, на что указывает странное расположение слова TER. Вариант имени, использованного на денарии «Император Цезарь, сын Божественного Юлия», после этого использовался на монетах вплоть до 27 г., когда младший Цезарь получил имя Августа36.
Р. Сайм отмечает, что столь явное расположение слова «император» в позиции преномена призвано показать всем, что такой преномен берет начало в императорской аккламации37. Он доказывает также, что само слово «император» имело более широкое значение, это наименование было более престижным чем, например, слово «проконсул», т. е., взяв такой преномен, Октавиан явно претендовал в с.651 первую очередь на статус военного лидера38.
Данные выводы представляются вполне обоснованными и не вызывают возражений, однако на дискуссии о возможном прецеденте для этого именования Октавиана следует остановиться подробнее. На первый взгляд, такой прецедент можно найти у Диона Кассия, который сообщает о предоставлении старшему Цезарю имени «Император» не в обычном смысле аккламации, а именно как постоянного имени (XLIII. 44. 2; LII. 41. 3), а также у Светония, который пишет, что Цезарю был предоставлен преномен «император» (Iul. 76). Однако Сайм пишет, что поскольку больше ни один античный автор не знает о таком нововведении и нет ни единой монеты или надписи с именованием диктатора Цезаря «Император Цезарь», сведения Светония и Диона Кассия вызывают сомнения. Кроме того, исследователь указывает на анахронизмы и ошибки, допущенные Дионом Кассием при перечислении почестей, постановленных старшему Цезарю, и таким образом приходит к выводу, что для преномена «Император» не было цезарианского прецедента40.
Возражая Сайму, С. Вайншток41 сам признает, что абсолютно идентичного с Октавианом случая, где слово «император» ясно стоит на месте преномена, нет, и аналогию можно найти, только если принять, что в нескольких надписях, где сказано «Император Гай Юлий, сын Гая, Цезарь» преномен «Гай» сохранен по ошибке. В единственной надписи, которая могла бы свидетельствовать в пользу его концепции — CIL VI. 2298: …feriae quod hoc die Imp(erator) Caesar Hispaniam citeriorem vicit…, — по мнению Вайнштока, перепутаны Цезарь с Августом, поскольку в других календарях запись имеет вид «C. Caesar» или «Caesar»42. В целом доводы Вайнштока в пользу подлинности сообщений Светония и Диона Кассия сводятся к тому, что использование такого преномена хорошо вписывается в общую политику Цезаря по основанию монархии — так, как конструирует эту политику сам исследователь. Таким образом, аргументация Вайнштока по данному вопросу закольцована.
Но для того, чтобы понять, действительно ли имелся цезарианский прецедент, следует искать не абсолютно точное совпадение с тем, что сделал впоследствии Октавиан, как поступают и Сайм и Вайншток, а нечто более или менее схожее. Именно этим путем идет К. Крафт, который доказывает, в том числе и при помощи нумизматических примеров, что у Цезаря слово «император» также стало частью имени, пусть и не той же самой, что впоследствии у Октавиана43.
с.652 Развивая мысль Крафта, можно отметить, что оба древних автора сообщают о том, что Цезарь принял имя «Император» (Светоний даже говорит именно о преномене)44, но ни один из них не пишет, что Цезарь принял один преномен вместо другого и отказался от своего имени «Гай». По меньшей мере в одной надписи (IMT 1541)45 слово «император» действительно стоит фактически на месте еще одного преномена Цезаря, непосредственно перед преноменом «Гай». Таким образом, представляется, что с выводом Крафта о наличии преемственности имени «Император» между Цезарем и Октавианом следует согласиться. Можно также добавить, что, насколько мне известно, до Цезаря не известны другие случаи использования двойного преномена, во всяком случае, формального46. Таким образом, слово «император», стоящее у старшего Цезаря перед его преноменом «Гай», тоже является неким переходным вариантом между титулом и именем, как и в случае с ауреем его приемного сына (см. выше)47.
Следует отдельно отметить мнение С. Симпсона, который, как и Вайншток, считает, что у старшего Цезаря преномен «Император» все-таки вытеснил его преномен «Гай», хотя не приводит этому никаких дополнительных эпиграфических и нумизматических доказательств. Далее он убедительно показывает, что после обожествления Цезаря роль его преномена в именах его потомков стал играть эпитет Divus, и выдвигает гипотезу, что в связи с обожествлением Цезаря ранее предоставленный ему преномен Imperator был заменен преноменом Divus48. Примечательно, что Симпсон приводит примеры из надписей, где уже умерший Цезарь, как предок Октавиана, упоминается с двумя преноменами — C(aius) и Divus. Как представляется, эти примеры могут подтверждать, что если после смерти Цезаря преномен Divus занял место преномена Imperator, то при его жизни преномен Imperator мог находиться в том же положении — дополнительного преномена, но не заменителя преномена «Гай»49.
Крафт делает интересное наблюдение, что с 38 г. Октавиан ведет пропаганду при помощи преномена (а не титула с указанием номера аккламации или без такового) IMP, а Секст Помпей и Марк Антоний этого не делают. Причину этого историк видит в том, о чем сообщает Дион Кассий50 — имя «император» после старшего с.653 Цезаря должно было перейти к его потомкам. То есть Октавиан — единственный, кто имел на это право. Также Крафт отмечает, что поскольку и использование слов DIVI IVLI F тоже начинается в этот же период, то оба лозунга — и IMP и DIVI IVLI F лежали наготове после смерти и обожествления Цезаря соответственно, но Октавиан раньше вынужден был оглядываться на Антония и поэтому не мог их использовать, однако с 38 г. перестал учитывать его мнение51. Гипотеза Крафта подтверждается нумизматическими свидетельствами постоянного соперничества Антония и Октавиана «титулами», которое имело место, например, в 39 г.52
Таким образом, версия, предложенная Крафтом, представляется наиболее убедительной, поскольку она подтверждается эпиграфическими, нумизматическими свидетельствами, не требует отрицания сведений Светония и Диона Кассия и вполне встраивается в политический контекст событий того времени. Следовательно, идея об использовании титула «император» как части имени принадлежит не Агриппе, как предполагает Мак-Файден53, не Октавиану, как считает ряд других исследователей54, а старшему Цезарю. Октавиан лишь немного видоизменил и упрочил то, что начал делать его приемный отец.
Однако один из пунктов теории Крафта представляется уязвимым. Исследователь пишет, что с 38 г. Октавиан перестал считаться с мнением Марка Антония и именно поэтому появилась эта титулатура. Но почему? Автор не конкретизирует, почему именно в 38 г. Октавиан мог перестать оглядываться на Марка Антония и не опасаться его недовольства. Ввиду отсутствия подробного обоснования этого утверждения у Крафта нет возможности рассмотреть его аргументацию. Симпсон, высказывая сходное с Крафтом мнение, аргументирует его подробнее, хотя речь и идет о более раннем периоде55. Исследователь справедливо указывает, что в конце
с.654
Рис. 7. Аурей Секста Помпея (RRC 511/1) |
Следует, однако, учесть и еще один немаловажный фактор. Зимой 39/38 гг. быстро обострялись отношения Октавиана с Секстом Помпеем (Dio Cass. XLVIII. 45. 4—
Проанализируем и иные особенности данного выпуска, как отмеченные предыдущими исследователями, так и не привлекавшие их внимания. Начнем с места старшего Цезаря на монетах этого выпуска. Рассмотрим этот выпуск в сопоставлении с другими монетами, чеканившимися Октавианом или его сторонниками с 43 по 31 г. Во-первых, больше нет монет, на аверсе или реверсе которых были бы изображены вместе старший Цезарь и его приемный сын59. Во-вторых, на с.655 остальных выпусках, где присутствовало изображение Цезаря, оно чеканилось только на денариях, даже если в выпуске были и ауреи, т. е. на монетах меньшего достоинства60. В чеканке Агриппы дело обстоит ровно наоборот.
Рис. 8. Денарий Публия Сепуллия Макра (RRC 480/5b) |
Теперь обратимся к вопросу об изображении звезды на аверсе аурея Агриппы. Изображение звезды вообще и вместе с портретом Цезаря в частности на этой монете является далеко не первым61. Р. Гурвал и Н. Панди указали на то, что подобная звезда еще до Цезаря часто изображалась на монетах и сначала символизировала близнецов — Кастора и Поллукса, а затем и иных богов римского пантеона62. То есть изображение звезды символизировало либо божественность изображенного на монете персонажа, либо, как в случае с Марком Антонием (RRC 528/2a), жреческий сан изображенного по отношению к конкретному божеству63. Если рассматривать аверс аурея Агриппы в этом ракурсе, то на первый взгляд все достаточно понятно: отчеканено стандартное изображение обожествленного Цезаря и рядом с его лбом — звезда, символизирующая его нынешнее положение. Но на этом аверсе есть любопытная деталь (ее отмечают и Гурвал и Панди, но не анализируют подробно), которая не встречается на предыдущих монетах с одновременным изображением звезды и портрета самого Цезаря: звезда изображена не позади Цезаря, как на выпуске, например, Публия Сепуллия Макра (см. рис. 8), а у его лба64. Источники сообщают нам, что после того как появившаяся на небе в 44 г. комета была интерпретирована как знак обожествления Цезаря65, Октавиан поставил статую Цезаря со звездой надо лбом66. Вероятно, именно в этом причина такого необычного расположения звезды на этом аверсе — теперь она не просто символизировала обожествление Цезаря, но изображение в целом вызывало в памяти ту статую, которую поставил в честь своего приемного отца Октавиан. Тем самым изображение на аверсе этого аурея напоминало уже не только о самом Божественном Юлии, но и о его приемном сыне. Если это изображение с.656 ассоциировалось со статуей, то оно проводило ту же идею — связь между Божественным Юлием и Октавианом.
С портретом Цезаря на аверсе аурея связано еще две проблемы: во-первых, изображенный человек довольно молод, во-вторых, легенда на аверсе относится не к старшему Цезарю, а к Октавиану. На этом основании некоторые исследователи высказали мнение, что на аверсе аурея изображен не Цезарь, а сам Октавиан67. Однако представляется, что с этой идентификацией нельзя согласиться, и против нее уже были выдвинуты убедительные аргументы, которые можно несколько дополнить. Четкими указаниями на Цезаря являются sidus Iulium возле лба (о чем уже говорилось выше) и золотой венок характерной формы, в котором Октавиана никогда не изображали68. Необычное сочетание легенды и портрета на аверсе (изображен Цезарь, а легенда посвящена его приемному сыну), как представляется, преследует ту же цель, что и звезда надо лбом: объединить Октавиана и его обожествленного отца, показать их вместе, подчеркнуть имеющуюся между ними связь и преемственность. В качестве аналогии можно привести монету Секста Помпея с таким же соотношением легенды и изображений на реверсе (RRC 511/1; см. рис. 7): легенда относится к самому Сексту, а изображены там лицом друг к другу его отец и старший брат.
Интересно сравнить портреты Цезаря на аверсе аурея рассматриваемого выпуска и на аверсе денария, где он изображен вместе с приемным сыном (см. рис. 1 и 2.). Действительно, заметно, что на золотой монете изображен более молодой человек, хотя и далеко не юноша, на денарии же портрет человека старшего возраста. Достаточно правдоподобное объяснение такому несоответствию предложил Бабелон, который объясняет молодость Цезаря на аурее его обожествлением69. Версию Бабелона можно расширить и дополнить. Учитывая, что эти монеты выпущены в одно и то же время, в одном и том же месте и при одном и том же наместнике, такое расхождение в портретах едва ли может быть случайным. Но в чем же тогда причина? Зачем потребовалось изображать Цезаря таким разным? Почему это божественное «омоложение» потребовалось именно сейчас? Как представляется, ответ могут подсказать сопутствующие портрету Цезаря изображения на обоих аверсах. На аурее с Цезарем изображена звезда — атрибут божества. На денарии никаких божественных атрибутов нет, зато есть портрет приемного сына Цезаря — Октавиана. Вероятно, ответ заключается именно в этом: на аурее изображен новый бог, омоложенный и со звездой. Но на денарии Цезарь выступает в первую очередь не как божество, а как отец Октавиана и его предшественник. На эту же связь указывают и легенды: DIVOS • IVLIVS и DIVI • F без упоминания каких-либо дополнительных имен, титулов и полномочий70.
с.657 Что касается портретов Октавиана на аверсах денариев, то следует отметить одну их особенность: в обоих случаях он изображен с бородкой, которая символизирует траур по Цезарю. Примечателен тот факт, что к моменту этой чеканки Октавиан бородку уже сбрил (Dio Cass. XLVIII. 34. 3). Возможно, дело в том, что когда в 39 г. он посещал Галлию, бородка у него еще была и именно таким его там запомнили. Но более важным представляется то, что бородка является еще одним звеном в цепи графических и текстовых символов этого выпуска, которые подчеркивают связь Октавиана с его приемным отцом.
Таким образом, место Цезаря в этой чеканке, его портреты и атрибуты указывают на одно: целью этого выпуска было как можно сильнее и ярче подчеркнуть связь Октавиана с Цезарем, преемственность его положения, родство с покорителем Галлии, причем здесь эти идеи выражены, пожалуй, более ярко и отчетливо, чем в предыдущей чеканке от имени Октавиана.
Здесь следует отметить особое мнение Э. Рэмиджа, которое, насколько мне известно, не пользуется поддержкой в историографии. По его мнению, изображения на одной монете Цезаря и Октавиана, причем первого в золотом венке, а второго — с непокрытой головой (RRC 534/2 и RRC 535/1 соответственно), подчеркивали контраст между двумя правителями — один с символом царской власти (золотым венком), второй — без подобных претензий — или даже контраст между изображенными как между божеством и человеком71. Младший Цезарь действительно никогда не изображался в таком золотом венке, как его приемный отец72, однако заключение Рэмиджа все же представляется необоснованным. Со стороны Октавиана (и его соратников) было бы довольно непоследовательно чеканить на монетах, которые все равно ассоциировались именно с ним73, портрет того человека, которого они желали в негативном смысле противопоставить будущему принцепсу. Еще более странным это выглядит с учетом того, что в период гражданских войн Октавиан достаточно сильно подчеркивал свою преемственность именно с Цезарем. Одновременно на одном монетном выпуске выставлять приемного отца как негативный пример и тут же при помощи легенд подчеркивать свою с ним связь — это весьма противоречивая идея, которая едва ли могла быть корректно понята адресатами.
Далее, определенный интерес вызывает и необычный реверс этого выпуска. На нем отсутствуют изображения, только легенда M • AGRIPPA • COS DESIG, причем надпись выполнена без каких-либо графических изысков74. С мнением Сайма о том, что уже в это время пропуск Агриппой собственного номена был частью некоей политики и даже был задуман как параллель имени «Император Цезарь»75 с.658 согласиться сложно. Свой номен на монетах пропускали в это время далеко не только младший Цезарь и его друг, причем такие легенды встречаются задолго до эпохи второго триумвирата76. Мы не можем с уверенностью утверждать, по какой причине и с какой именно целью в данном случае Марк Агриппа опустил свой номен, но едва ли в самом этом факте следует искать глубокий скрытый смысл, так как это было обычной практикой даже у людей знатных, у которых не было причин стесняться своего номена (см. прим. 76). В любом случае, учитывая множество аналогичных примеров этого же периода, вряд ли этот жест мог иметь какой-либо пропагандистский эффект — никто из адресатов пропаганды просто не увидел бы ничего особенного в таком наименовании и тем более не провел бы аналогию между именами «Марк Агриппа» и «Император Цезарь», так как, в отличие от очень распространенного преномена Марк, преномен «Император» был в то время довольно необычен. Не следует полностью исключать возможность того, что именно эта чеканка Агриппы положила начало его политике, согласно которой полководец и в дальнейшем пропускал свой номен почти всегда. Но даже если и так, адресаты пропаганды этого монетного выпуска едва ли обратили бы на это внимание.
Но любопытно, что при таких богатых изображениями и легендами аверсах каждой из монет, реверс на них совершенно иной. В виде простой надписи указаны лишь имя магистрата и его должность. Следует отметить, что за несколько предшествующих рассматриваемому выпуску лет отсутствуют монеты с настолько простым реверсом77. Вряд ли это художественное решение могло быть направлено на прославление самого Агриппы — по сравнению с другими выпусками такой реверс выглядел невзрачно. Прославление рода Випсаниев также исключено — этот номен на монете даже не назван, не говоря уже о каких-либо ассоциативных изображениях78. Едва ли невзрачность реверсов случайна. При настолько продуманных аверсах, где некоторые изображения и легенды вообще появляются впервые, такое невнимание к реверсам было бы крайне странным. Более вероятным представляется, что простота реверса была намеренной и своей целью имела как раз подчеркнуть аверсы каждой из монет79. Сам по себе реверс не привлекает особого внимания, которое в результате вынужденно сосредоточиться на аверсе, но при этом реверс содержит важную с идеологической точки зрения информацию — должность Агриппы. Тем самым реверс повышает значимость изображений и легенд на аверсах, заставляет отнестись к ним внимательнее, чем к другим: эти монеты чеканит не просто очередной монетный триумвир, но избранный консул.
Рассмотрев изображения и легенды на монетах Агриппы, обратимся к последнему вопросу, который имеет важное значение для понимания идеологического посыла этого выпуска. Если на этих монетах были изображения, несущие некоторую с.659 пропагандистскую идею, то кому она была адресована? Кто должен был увидеть и интерпретировать эти изображения так, как было нужно Октавиану?
Судя по месту и времени чеканки, данный выпуск был военным и предназначался для выплат воинам, служившим в галльских легионах Октавиана под командованием Агриппы. Следует заметить, что и изображения и легенды на монетах этого выпуска достаточно просты и понятны, они не содержат сложных многоступенчатых намеков, не обращены к образам далекого прошлого, малоизвестным мифам и легендам. Весь выпуск так или иначе посвящен Цезарю с Октавианом и их родству. Конечно, имя Цезаря в борьбе за власть в этот период было достаточно значимым, но, как уже было показано выше, на этом выпуске и место старшего Цезаря и его связь с сыном подчеркиваются сильнее, чем прежде. Почему?
Как представляется, ответ содержится в политической обстановке, сложившейся на тот момент в Галлии. Марк Агриппа приехал наместником в Галлию после того, как обнаружилось предательство Сальвидиена Руфа и легионы, находившиеся под его командованием, Октавиан вынужден был отдать Марку Антонию, поскольку больше не мог им доверять (App. BC. V. 66). Вероятнее всего, в распоряжении Агриппы находилась часть италийских легионов Октавиана, т. е. среди войск с большой вероятностью были именно те люди, которые имели возможность в свое время видеть статую Цезаря со звездой надо лбом в Риме80. То есть ситуация в Галлии была по меньшей мере нестабильной, на что указывает и восстание аквитанов (Аппиан сообщает, что были и другие более мелкие восстания: BC. V. 75), которое пришлось подавлять Агриппе (Eutrop. VII. 5. 1; Dio XLVIII. 49; Suet. Aug. 21. 1). Такое внимание к старшему Цезарю и его связи с Октавианом на монетах рассматриваемого выпуска, как представляется, было вызвано именно этими событиями. Чеканка Агриппы была призвана вновь обратить внимание войск на преемственность младшего и старшего Цезарей, напомнить о том, кто покорил Галлию и кто является его законным наследником. Интересно, что если верна гипотеза Сира о том, что осенью 39 г., во время посещения Галлии Октавианом, там были отчеканены монеты, прославляющие согласие между ним и Антонием81, то чеканка Агриппы представляет собой новый этап монетной пропаганды в этой провинции. Если в 39 г. требовалось сообщить легионерам о том, что между триумвирами царит согласие, то в 38 г. их начали убеждать в том, что Октавиана как истинного преемника Цезаря следует предпочесть Антонию.
Таким образом, на поставленные в начале данной статьи вопросы можно предложить следующие ответы.
В данном монетном выпуске Агриппы Цезарь занимает крайне важное место, половина выпуска принадлежит ему, причем его портрет чеканится на монете бо́льшего достоинства, чем портрет Октавиана. Также на монетах этой серии постоянно подчеркивается преемственность между Цезарем и его приемным сыном: этому служат такие средства, как необычное сочетание изображения и легенды на аверсе аурея, портреты Октавиана и Цезаря на одном аверсе лицом друг к другу, траурная бородка Октавиана, легенда DIVI F. Изображение sidus Iulium у лба Цезаря не только символизирует обожествление покорителя Галлии, но и напоминает о той статуе, которую Октавиан поставил в память о своем приемном отце, и на которой sidus изображалось как раз у лба Цезаря. Преномен IMP, впервые с.660 встречающийся на монетах Октавиана, также является наследием Цезаря, который использовал этот титул как часть имени.
Указанная выше характерная черта этого выпуска, как представляется, напрямую связана с местонахождением Марка Агриппы и нестабильной обстановкой, сложившейся в тот период в Галлии (в том числе и из-за измены Сальвидиена Руфа). Определенную роль, вероятно, также сыграла кампания Октавиана против Секста Помпея в 38 г., в связи с которой младшему Цезарю требовалось укрепить собственный престиж полководца и ответить на сходную монетную пропаганду Секста Помпея.
Наконец, данные монеты демонстрируют роль Агриппы в пропагандистской деятельности Октавиана. Имя Агриппы указано на реверсе монет этого важного с идеологической точки зрения выпуска, причем крайне скромный тип реверса, с одной стороны, не отвлекает внимания от аверса, а с другой — служит чем-то вроде личной подписи, увеличивая «идеологический вес» выпуска, отчеканенного избранным консулом. Вероятно, детальная разработка изображений и легенд также принадлежит не только Октавиану, но и Марку Агриппе.
В эпоху гражданских войн Агриппа более всего прославился своими военными победами, и к 38 г. он уже сыграл важнейшую роль в Перузийской войне против Луция Антония. Его политическая и идеологическая деятельность привлекает гораздо меньше внимания, но первые шаги на этом поприще Агриппа сделал уже в 43 г., когда выступил с обвинительной речью против Гая Кассия, и в 42 г., когда он, по-видимому, занял должность плебейского трибуна в то самое время, когда Октавиан отправился в поход против Брута и Кассия. Анализ галльской чеканки Агриппы в 38 г. позволяет увидеть в нем не только талантливого военного, но также политика и пропагандиста. Вероятно, в целом сформулировал идеологическое содержание для галльской чеканки 38 г. сам Октавиан, Агриппа же занимался более детальной его проработкой, выбором конкретных изображений, их расположения, возможно даже легенд. То есть Агриппа занимался практическим воплощением задач, поставленных Октавианом, и именно он облек важные идеологические посылы в форму конкретных монетных типов, простых и понятных рядовым легионерам.
Литература / References
Assenmaker, P. 2014: Guerre civile et guerre des images. La mise en scène de la légitimité politique sur les monnaies. Archéothéma 33, 32—
Babelon, E. 1885: Description historique et chronologique des monnaies de la République Romaine. T. II. Paris—
Broughton,
Burnett,
Burnett, A., Amandry, M., Ripolles,
Clausen, W. 1994: A Commentary on Vergil Eclogues. Oxford.
Crawford, M. 1974: Roman Republican Coinage. Vol. I. Cambridge.
Crawford, M. 1969: Roman Republican Coin Hoards. London.
Grueber,
Gurval,
Hill, P. 1930: Coin-symbolism and Propaganda During the Wars of Vengeance. Quaderni Ticinesi di numismatica e antichità classiche 4, 157—
Kraft, K. 1969: Der goldene Kranz Caesars und der Kampf um die Entlarvung des «Tyrannen». Darmstadt.
с.661 Levick, B. 1982: Propaganda and the Imperial Coinage. Antichthon 16, 104—
Lyubimova,
Любимова,
Mattingly, H. 1946: Dives Anagnia. The Numismatic Chronicle 6, 91—
McFayden, D. 1920: The History of the Title Imperator. Chicago.
Osgood, J. 2006: Caesar’s Legacy: Civil War and the Emergence of the Roman Empire. Cambridge—
Pandey,
Pollini, J. 2012: From Republic to Empire. Rhetoric, Religion and Power in the Visual Culture of Ancient Rome. Oklahoma.
Ramage, E. 1985: Augustus’ Treatment of Julius Caesar. Historia 34, 223—
Reinhold, M. 1933: Marcus Agrippa: A Biography. Geneva (NY).
Reynolds, J. 1982: Aphrodisias and Rome. London.
Roddaz,
Rubincam, C. 1992: The Nomenclature of Julius Caesar and the Later Augustus in the Triumviral Period. Historia 41, 88—
Schumacher, L. 1985: Die imperatorischen Akklamationen der Triumvirn und die auspicia des Augustus. Historia 34, 191—
Sear,
Simpson,
Solomatin,
Соломатин,
Sutherland,
Sutherland,
Syme, R. 1958: Imperator Caesar: A Study in Nomenclature. Historia 7, 172—
Tariverdieva,
Таривердиева,
Weinstock, S. 1971: Divus Julius. Oxford.
Wallace-Hadrill, A. 1986: Image and Authority in the Coinage of Augustus. The Journal of Roman Studies 76, 66—
Wallmann, P. 1989: Triumviri Rei Publicae Constituendae. Untersuchungen zur Politischen Propaganda im Zweiten Triumvirat (43—
Wiseman,
ПРИМЕЧАНИЯ
