Август и Агриппа: развитие системы соправления с 29 по 18 г. до н. э.

с.126 Систе­ма прав­ле­ния, создан­ная импе­ра­то­ром Авгу­стом, уже дав­но при­вле­ка­ет вни­ма­ние иссле­до­ва­те­лей. При этом, как спра­вед­ли­во отме­тил Ж.-М. Род­даз¹, доста­точ­но дол­го исто­ри­ки писа­ли о пол­но­мо­чи­ях и поло­же­нии в новом государ­стве само­го прин­цеп­са, слиш­ком мало вни­ма­ния уде­ляя поло­же­нию его бли­жай­ше­го сорат­ни­ка — Мар­ка Агрип­пы. Это упу­ще­ние было исправ­ле­но не толь­ко био­гра­фи­ей Агрип­пы, кото­рую напи­сал сам Ж.-М. Род­даз, но и отно­си­тель­но недав­ней моно­гра­фи­ей Ф. Юрле «Кол­ле­ги прин­цеп­са при Авгу­сте и Тибе­рии»², иссле­до­ва­ни­ем испан­ско­го исто­ри­ка С. Каста­на «Марк Агрип­па и Август. Власть, выс­ший импе­рий и про­бле­ма насле­до­ва­ния в кон­тек­сте потря­се­ний Рес­пуб­ли­ки-Прин­ци­па­та», кото­рый пола­га­ет, что, несмот­ря на исклю­чи­тель­ное поло­же­ние в государ­стве Мар­ка Агрип­пы, ни о каком соправ­ле­нии или так назы­вае­мой «диар­хии» не может идти и речи³, и мно­го­чис­лен­ны­ми ста­тья­ми⁴.

с.127

Окта­виан Август.		Марк Вип­са­ний Агрип­па.

Если гово­рить не толь­ко об Агрип­пе, но о сопра­ви­те­лях прин­цеп­са в эпо­ху Ран­ней импе­рии вооб­ще, то в исто­рио­гра­фии выдви­га­лось нема­ло гипо­тез о их поло­же­нии, зада­чах и функ­ци­ях. Неко­то­рые из них про­сто не затра­ги­ва­ют вре­мя жиз­ни и дея­тель­но­сти Агрип­пы, дру­гие вызы­ва­ют обос­но­ван­ные воз­ра­же­ния излиш­ней схе­ма­тич­но­стью или неуче­том важ­ных фак­то­ров. Так, Г. Каст­ри­ци­ус видел в соправ­ле­нии вос­ста­нов­ле­ние тра­ди­ци­он­ной рес­пуб­ли­кан­ской кол­ле­ги­аль­но­сти⁵. Прав­да, при этом он пишет, что сопра­ви­те­ли Авгу­ста, пере­чень кото­рых сле­ду­ет начи­нать с Мар­ка Агрип­пы, были не рав­ны Авгу­сту, а их власть была под­чи­нен­ной, мень­шей по срав­не­нию с три­бун­ской вла­стью прин­цеп­са⁶. Одна­ко в 18 г. Агрип­па полу­чил с.128 три­бун­скую власть. Стал ли он тогда рав­ным сопра­ви­те­лем Авгу­сту или нет? И насколь­ко коррект­но вооб­ще счи­тать государ­ство Авгу­ста вос­ста­нов­лен­ной рес­пуб­ли­кой? Э. Кор­не­ман усмат­ри­вал в Ран­ней импе­рии «сдво­ен­ный прин­ци­пат», то есть государ­ство, кото­рым руко­во­дят два сопра­ви­те­ля при нали­чии пары наслед­ни­ков и «лест­нич­но­го» поряд­ка их про­дви­же­ния — одна­ко мож­но ли рас­це­ни­вать эту систе­му как проч­ный и посто­ян­ный, твер­до сфор­ми­ро­вав­ший­ся инсти­тут? Кро­ме того, «соправ­ле­ние» Авгу­ста и Агрип­пы он дати­ру­ет лишь с 18 г.⁷ П. Гре­над счи­та­ет, что пол­но­цен­но­го сопра­ви­те­ля у Авгу­ста не было, а в Агрип­пе, Тибе­рии и дру­гих он видит помощ­ни­ков импе­ра­то­ра, кото­рые, поми­мо государ­ст­вен­ных дел, зани­ма­ют­ся вос­пи­та­ни­ем и под­готов­кой моло­дых наслед­ни­ков к полу­че­нию вла­сти. Одна­ко нет ника­ких свиде­тельств, что Агрип­па учил и вос­пи­ты­вал Мар­цел­ла, а Гай и Луций Цеза­ри, при­хо­див­ши­е­ся ему род­ны­ми сыно­вья­ми, в ран­нем дет­стве были усы­нов­ле­ны Авгу­стом⁸. А. Пига­ньоль⁹ счи­та­ет, что гово­рить о неко­ей систе­ме, пла­ни­ро­вав­шей­ся Авгу­стом, вооб­ще не сто­ит: в 23 г. импе­ра­тор, по его мне­нию, попы­тал­ся уста­но­вить нечто вро­де диар­хии прин­цеп­са и сена­та (отка­зав­шись от всей граж­дан­ской вла­сти¹⁰) и лишь с 18 г. созда­ет систе­му двой­но­го прав­ле­ния — «госуда­ря мира» и «госуда­ря вой­ны»: сопра­ви­тель вел вой­ны, тогда как сам прин­цепс брал на себя мир­ные зада­чи. Одна­ко нам извест­но, что Агрип­па в 17—14 гг. гораздо боль­ше зани­мал­ся управ­лен­че­ско-адми­ни­ст­ра­тив­ны­ми дела­ми, чем воен­ны­ми¹¹, а гипо­те­за А. Пига­ньо­ля о так назы­вае­мой «диар­хии» в 23 г. меж­ду прин­цеп­сом и сена­том совер­шен­но не учи­ты­ва­ет поло­же­ния Агрип­пы на Восто­ке в это вре­мя.

Как в выше­упо­мя­ну­тых круп­ных работах, так и в отдель­ных ста­тьях соправ­ле­ние иссле­ду­ет­ся в ста­ти­ке. Подроб­но осве­ща­ет­ся поло­же­ние сопра­ви­те­лей в тот или иной пери­од, иссле­до­ва­те­ли отме­ча­ют важ­ные вехи в изме­не­нии прин­ци­па­та — осо­бен­но 23 г., но при этом не ана­ли­зи­ру­ет­ся дина­ми­ка ста­нов­ле­ния этой систе­мы с точ­ки зре­ния поло­же­ния с.129 сопра­ви­те­ля. С како­го года Август начал осо­знан­но созда­вать ее?¹² Менял­ся ли его изна­чаль­ный план на про­тя­же­нии жиз­ни?

Поми­мо это­го, оста­ет­ся про­бле­ма опре­де­ле­ния места сопра­ви­те­ля в этой систе­ме. Агрип­па был не толь­ко лич­ным дру­гом Авгу­ста, но сна­ча­ла его род­ст­вен­ни­ком через брак с Мар­цел­лой, пле­мян­ни­цей импе­ра­то­ра, а затем и зятем — мужем его един­ст­вен­ной доче­ри Юлии и отцом Гая и Луция, вну­ков и при­ем­ных сыно­вей Авгу­ста. Како­ва же была роль Агрип­пы в государ­стве? Преды­ду­щие гипо­те­зы уже, на мой взгляд, доста­точ­но убеди­тель­но оспо­ре­ны, но Ф. Юрле и Ж.-М. Род­даз счи­та­ют, что Агрип­па как сопра­ви­тель в первую оче­редь дол­жен был обес­пе­чить бес­пе­ре­бой­ный пере­ход вла­сти от прин­цеп­са к его наслед­ни­кам — то есть сво­им род­ным сыно­вьям Гаю и Луцию, когда те доста­точ­но повзрос­ле­ют, а до того — выпол­нять роль реген­та¹³. Но при этом воз­ни­ка­ют вопро­сы, на кото­рые они не дают отве­тов. Како­во было бы место в государ­стве Агрип­пы после того, как Гай и Луций полу­чи­ли бы власть? Каки­ми пол­но­мо­чи­я­ми оформ­ля­ет­ся регент­ство и в чем его отли­чия от поло­же­ния прин­цеп­са?

Так­же Ф. Юрле вер­но ста­вит вопрос о том, как соот­но­си­лись соправ­ле­ние и насле­до­ва­ние. Иссле­до­ва­тель согла­ша­ет­ся с гипо­те­зой о том, что зада­чей сопра­ви­те­ля было обес­пе­че­ние спо­кой­но­го пере­хо­да вла­сти к кров­ным наслед­ни­кам прин­цеп­са¹⁴. Но Агрип­па зани­мал рядом с Авгу­стом вто­рое место уже тогда, когда не встал еще даже вопрос о насле­до­ва­нии Мар­цел­ла, не гово­ря о Гае и Луции. И если, как счи­та­ет фран­цуз­ский иссле­до­ва­тель, Агрип­па с 21 г. (после женить­бы на Юлии) стал «до неко­то­рой сте­пе­ни инстру­мен­том на служ­бе режи­ма, кото­рый поз­во­лил Авгу­сту рас­счи­ты­вать на кров­ных наслед­ни­ков», то кем Агрип­па был до это­го?

Пред­став­ля­ет­ся, что на эти вопро­сы мож­но най­ти отве­ты, если, опи­ра­ясь на достиг­ну­тые резуль­та­ты в изу­че­нии этой систе­мы, рас­смот­реть ее в с.130 дина­ми­ке, про­следить путь ее раз­ви­тия и пово­рот­ные момен­ты, когда изна­чаль­ная идея явно пре­тер­пе­ва­ла изме­не­ния.

Преж­де чем рас­смат­ри­вать раз­ви­тие систе­мы соправ­ле­ния с 29 г. (когда Август, победив­ший в граж­дан­ских вой­нах, вер­нул­ся в Рим), крат­ко оста­но­вим­ся на любо­пыт­ном эпи­зо­де в кон­це 31 г. Дион Кас­сий (LI. 3. 5) рас­ска­зы­ва­ет, что через неко­то­рое вре­мя после бит­вы при Акции в Ита­лии завол­но­ва­лись вете­ра­ны, желав­шие полу­чить награ­ды за свою служ­бу. Окта­виан опа­сал­ся, что Меце­на­ту, как всад­ни­ку, недо­станет вли­я­ния для раз­ре­ше­ния ситу­а­ции, и поэто­му отпра­вил в Ита­лию Агрип­пу, кон­су­ля­ра и победи­те­ля при Нав­ло­хе. Гре­че­ский исто­рик пишет, что млад­ший Цезарь дал Агрип­пе и Меце­на­ту неогра­ни­чен­ные пол­но­мо­чия — они мог­ли вскры­вать, читать и по сво­е­му усмот­ре­нию изме­нять его пись­ма сена­ту и дру­гим корре­спон­ден­там, и для это­го отдал им дуб­ли­кат сво­его перст­ня-печат­ки¹⁵. Для насто­я­ще­го иссле­до­ва­ния этот эпи­зод пред­став­ля­ет­ся доста­точ­но инте­рес­ным по двум при­чи­нам. Во-пер­вых, Окта­виан явно счи­тал, что более высо­кий соци­аль­ный ста­тус помо­жет Агрип­пе спра­вить­ся с ситу­а­ци­ей успеш­нее, чем Меце­на­ту. При этом ника­ких допол­ни­тель­ных фор­маль­ных пол­но­мо­чий он Агрип­пе не пре­до­ста­вил, в этом смыс­ле пол­ко­во­дец и покро­ви­тель поэтов нахо­ди­лись в рав­ном поло­же­нии¹⁶. Раз­ли­чия лежа­ли в иной плос­ко­сти — auc­to­ri­tas. Разу­ме­ет­ся, у Агрип­пы — бле­стя­ще­го пол­ко­во­д­ца, полу­чив­ше­го уни­каль­ный золо­той венок в 36 г.¹⁷, кон­су­ля­ра и сена­то­ра, — auc­to­ri­tas была выше, чем у всад­ни­ка Меце­на­та. Во-вто­рых, если сведе­ния о их пол­но­мо­чи­ях дошли до Дио­на Кас­сия, вряд ли в 31—30 гг. они были тай­ной. То есть млад­ший Цезарь, не имея воз­мож­но­сти само­сто­я­тель­но при­быть в Ита­лию для реше­ния про­бле­мы, рас­счи­ты­ва­ет на auc­to­ri­tas Агрип­пы и уси­ли­ва­ет ее при помо­щи допол­ни­тель­но­го неофи­ци­аль­но­го пору­че­ния¹⁸.

Теперь обра­тим­ся к 29 г. Млад­ший Цезарь вме­сте с Агрип­пой в этом году про­ве­ли пере­смотр спис­ков сена­то­ров (Suet. Aug. 35; Dio Cass. LII. 42. 1; RGDA VIII). В этом же году Август зани­ма­ет кон­суль­ство в пятый раз, а Агрип­па ста­но­вит­ся избран­ным кон­су­лом (во вто­рой раз) на 28 г. Оба они полу­чи­ли цен­зор­ские пол­но­мо­чия, не зани­мая при этом долж­но­стей с.131 цен­зо­ров (CIL IX. 422): «Импе­ра­тор Цезарь, кон­сул в шестой раз, Марк Агрип­па, кон­сул во вто­рой раз на осно­ва­нии цен­зор­ской вла­сти про­ве­ли люстр»¹⁹. Над­пись отно­сит­ся к 28 г., то есть они нача­ли свою цен­зор­скую работу в 29 г. и про­дол­жи­ли в 28 г. Спи­сок сена­та был пере­смот­рен в 29 г., пере­пись и люстр про­веде­ны в 28 г. (RGDA. 8).

Ауди­ен­ция у Агрип­пы. Худ. Л. Аль­ма-Таде­ма. 1875 г.

В эпо­ху Рес­пуб­ли­ки цен­зу­ра вен­ча­ла сена­тор­скую карье­ру, долж­но­сти выше в cur­sus ho­no­rum не было, а пол­но­мо­чия цен­зо­ров про­дол­жа­лись 18 меся­цев (пол­то­ра года). Вопрос о том, на осно­ва­нии каких пол­но­мо­чий Август про­во­дил после­дую­щие пере­смот­ры спис­ка сена­та и люст­ры (в 8 г. до н. э. и в 14 г. н. э.) — поль­зу­ясь кон­суль­ской вла­стью или же вновь на осно­ва­нии cen­so­ria po­tes­tas, оста­ет­ся спор­ным²⁰.

Но для насто­я­щей работы важен сам тот факт, что пер­вый пере­смотр спис­ка сена­та, пере­пись и люстр буду­щий Август про­вел имен­но вме­сте с Агрип­пой и почти сра­зу по воз­вра­ще­нии в Рим из Егип­та. Воз­ни­ка­ет с.132 зако­но­мер­ный вопрос — поче­му? Мне пред­став­ля­ет­ся, дело здесь в том, что это были пер­вые «граж­дан­ские» меро­при­я­тия после победы над Анто­ни­ем и Клео­патрой, кото­рые сим­во­ли­зи­ро­ва­ли окон­ча­ние эпо­хи смут, к тому же люстр озна­чал еще и очи­ще­ние рим­ско­го наро­да и государ­ства, имел важ­ное рели­ги­оз­ное зна­че­ние²¹. Поэто­му млад­ший Цезарь и ста­рал­ся про­ве­сти их как мож­но ско­рее. В этом слу­чае понят­но, поче­му в каче­стве кол­ле­ги его устра­и­вал толь­ко Агрип­па, а не кто-то дру­гой. Если про­веден­ные меро­при­я­тия отча­сти сим­во­ли­зи­ро­ва­ли наступ­ле­ние мира, то осу­ществляя их вме­сте с Агрип­пой, буду­щий Август пока­зы­вал, что новый порядок в государ­стве будет проч­но свя­зан с ним самим и его бли­жай­шим сорат­ни­ком²².

Перей­дем к 28—27 гг. Оба года Агрип­па и млад­ший Цезарь были кол­ле­га­ми по кон­суль­ству. На это вре­мя при­хо­дит­ся зна­чи­тель­ный пласт реор­га­ни­за­ци­он­ных меро­при­я­тий²³, но сосре­дото­чим­ся лишь на тех эпи­зо­дах, кото­рые име­ют отно­ше­ние к теме иссле­до­ва­ния, к фор­ми­ро­ва­нию и раз­ви­тию систе­мы соправ­ле­ния.

Нач­нем с их сов­мест­ных кон­сульств в 28 и 27 гг. Ф. Юрле и Ж.-М. Род­даз соглас­ны в том, что в эти годы Агрип­па фор­маль­но обла­дал рав­ны­ми с Авгу­стом пол­но­мо­чи­я­ми, при­чем в обе­их состав­ля­ю­щих кон­суль­ско­го импе­рия — mi­li­tiae и do­mi²⁴. Что же каса­ет­ся смыс­ла и подо­пле­ки это­го двой­но­го кон­суль­ства, то оба иссле­до­ва­те­ля счи­та­ют, что таким спо­со­бом Август ста­рал­ся под­дер­жать фик­цию кол­ле­ги­аль­но­сти, про­де­мон­стри­ро­вать, что эпо­ха чрез­вы­чай­ных пол­но­мо­чий окон­чи­лась, и все вер­ну­лось к рес­пуб­ли­кан­ским поряд­кам²⁵. Одна­ко при­ме­ча­тель­ны сло­ва Дио­на Кас­сия, кото­рый пишет, что сам не зна­ет, делил ли Август фас­ции с дру­ги­ми кол­ле­га­ми, с.133 посколь­ку (LIII. 1. 1—2): «Агрип­пе он все­гда исклю­чи­тель­но бла­го­во­лил» (здесь и далее в пере­во­де А. В. Махла­ю­ка, если не ука­за­но иное). Конеч­но, нель­зя исклю­чать, что буду­щий Август демон­стри­ро­вал и воз­вра­ще­ние кол­ле­ги­аль­но­сти и равен­ства пол­но­мо­чий кон­су­лов в управ­ле­нии государ­ст­вом, но вряд ли это было его глав­ной целью, учи­ты­вая, кого имен­но он взял кол­ле­гой²⁶. Сомни­тель­но, что такая фик­ция мог­ла обма­нуть их совре­мен­ни­ков, кото­рые виде­ли, что на про­тя­же­нии пят­на­дца­ти лет Агрип­па неру­ши­мо сохра­нял лояль­ность Окта­виа­ну и одер­жи­вал для него важ­ные победы. Эпо­ха граж­дан­ских войн и три­ум­ви­ра­та закон­чи­лась, но во гла­ве государ­ства все так же оста­вал­ся млад­ший Цезарь, а бли­жай­шим его помощ­ни­ком все так же оста­вал­ся Агрип­па. В этом отно­ше­нии двой­ное кон­суль­ство 28—27 гг. ниче­го не изме­ни­ло. Пред­став­ля­ет­ся, что если бы имен­но демон­стра­ция воз­вра­ще­ния к рес­пуб­ли­кан­ским поряд­кам явля­лась глав­ной целью Окта­ви­а­на, вто­рое кон­суль­ское место было целе­со­об­раз­нее отдать како­му-нибудь пред­ста­ви­те­лю рес­пуб­ли­кан­ско­го ноби­ли­те­та, как было сде­ла­но, напри­мер, в 23 г., когда кол­ле­гой Авгу­ста был Пизон, а не Агрип­пе, незнат­но­му и неиз­мен­но вер­но­му сто­рон­ни­ку Окта­ви­а­на и его лич­но­му дру­гу.

Ж.-М. Род­даз пишет, что, взяв сво­им кол­ле­гой Агрип­пу, Август пока­зы­вал: кон­суль­ская власть вновь ста­но­вит­ся выс­шей²⁷. Пред­став­ля­ет­ся, что это мне­ние вер­но в огра­ни­чен­ных хро­но­ло­ги­че­ских рам­ках — с 28 по 26 г. вклю­чи­тель­но, когда выс­шую власть с Авгу­стом дели­ли его вер­ные сто­рон­ни­ки — Агрип­па (28 и 27 гг.) и, пусть не рав­ный Агрип­пе по зна­чи­мо­сти, но вто­рой после него — Ста­ти­лий Тавр (26 г.)²⁸. Но уже в 25 и 24 гг. кон­суль­ство зани­ма­ли Марк Силан и Нор­бан Флакк соот­вет­ст­вен­но — люди дале­ко не столь вли­я­тель­ные.

Ф. Юрле тол­ку­ет смысл это­го двой­но­го кон­суль­ства так, что Август и Агрип­па опро­бо­ва­ли экс­пе­ри­мен­таль­ную модель, кото­рая пред­ве­ща­ла буду­щее сотруд­ни­че­ство меж­ду эти­ми дво­и­ми при осу­щест­вле­нии импе­ра­тор­ской вла­сти²⁹. Мне­ние Ф. Юрле выглядит более обос­но­ван­ным, чем гипо­те­за Ж.-М. Род­да­за, одна­ко судя по тому, что окон­ча­тель­ное ста­нов­ле­ние это­го «прин­ци­па буду­ще­го сотруд­ни­че­ства» он дати­ру­ет 23 г., фран­цуз­ский с.134 исто­рик под­ра­зу­ме­ва­ет под ним нали­чие у Агрип­пы и Авгу­ста фор­маль­ных пол­но­мо­чий. Одна­ко в 26—24 гг. Марк Агрип­па остал­ся без фор­маль­ной долж­но­сти, и при­чи­ну это­го источ­ни­ки не про­яс­ня­ют. Но тогда поче­му же имен­но Агрип­па ста­но­вит­ся кол­ле­гой буду­ще­го Авгу­ста по кон­суль­ству в 28 г. и поче­му на два года под­ряд? Какую имен­но систе­му прав­ле­ния пла­ни­ро­вал в это вре­мя млад­ший Цезарь?

Пред­став­ля­ет­ся, что отве­тить на эти вопро­сы воз­мож­но, если рас­смот­реть их сов­мест­ное кон­суль­ство несколь­ко шире, в кон­тек­сте про­во­див­ших­ся государ­ст­вен­ных реформ, изме­нив­ших­ся обсто­я­тельств лич­ной жиз­ни Мар­ка Агрип­пы, а так­же после­до­вав­ших четы­рех лет, когда он не имел ника­ких фор­маль­ных пол­но­мо­чий.

Сна­ча­ла попро­бу­ем отве­тить на пер­вые два вопро­са — поче­му в 28—27 гг. кол­ле­гой Авгу­ста по кон­суль­ству ста­но­вит­ся имен­но Агрип­па и поче­му на два года под­ряд? Для Рес­пуб­ли­ки ситу­а­ция, когда два чело­ве­ка два года под­ряд явля­ют­ся кон­су­ла­ми, была не слиш­ком харак­тер­на, а при­мер Цин­ны и Кар­бо­на в 85—84 гг. едва ли являл­ся хоро­шим образ­цом. Если, как уже было пока­за­но выше, демон­стра­ция воз­вра­ще­ния к рес­пуб­ли­кан­ским поряд­кам не была глав­ной целью, тогда что ею явля­лось? 28—27 гг. счи­та­ют­ся неким рубе­жом, пере­хо­дом от эпо­хи граж­дан­ских смут к мир­но­му вре­ме­ни, и погра­нич­ны­ми их опи­сы­ва­ет даже сам Август (RGDA 34). Дж. Рич и Дж. Уильямс на осно­ва­нии отно­си­тель­но недав­но обна­ру­жен­но­го аурея убеди­тель­но пока­за­ли, что зна­чи­тель­ная часть реформ при­шлась на 28 г., а в сум­ме весь про­цесс реор­га­ни­за­ции занял как раз эти 2 года³⁰. Соот­вет­ст­вен­но, эти годы были крайне важ­ны для Окта­ви­а­на — он дол­жен был одно­вре­мен­но отка­зать­ся от чрез­вы­чай­ных пол­но­мо­чий (чтобы демон­стра­тив­но покон­чить с эпо­хой три­ум­ви­ра­та) и про­ве­сти все необ­хо­ди­мые рефор­мы, при­чем в нуж­ный срок и в нуж­ной фор­ме. Пред­став­ля­ет­ся, что в этом кро­ет­ся при­чи­на его сов­мест­но­го кон­суль­ства имен­но с Агрип­пой на про­тя­же­нии двух лет. Млад­ший Цезарь, по-види­мо­му, был уве­рен, что такой кол­ле­га не толь­ко не станет ему мешать, но и помо­жет³¹.

Одна­ко Агрип­па был не един­ст­вен­ным посто­ян­ным сорат­ни­ком Окта­ви­а­на, суще­ст­во­вал еще, по мень­шей мере, Ста­ти­лий Тавр, кото­рый был с.135 кон­су­лом-суф­фек­том в 37 г. (Агрип­па в том же году был орди­нар­ным). Поче­му млад­ший Цезарь не выбрал его?³² Здесь мы под­хо­дим ко вто­ро­му вопро­су: какую имен­но систе­му прав­ле­ния пла­ни­ро­вал в это вре­мя Окта­виан? Под­ска­зать ответ может серь­ез­ное изме­не­ние в лич­ной жиз­ни Агрип­пы, слу­чив­ше­е­ся при­мер­но в это же вре­мя³³ — он женил­ся на Мар­цел­ле, пле­мян­ни­це Окта­ви­а­на³⁴, стал не про­сто дру­гом млад­ше­го Цеза­ря, но его род­ст­вен­ни­ком³⁵. И это еще боль­ше долж­но было повы­сить auc­to­ri­tas Агрип­пы, кото­рый уже к это­му вре­ме­ни два­жды был кон­су­лом, имел уни­каль­ные воен­ные награ­ды (см. выше) и обла­дал наравне с млад­шим Цеза­рем осо­бы­ми цен­зор­ски­ми пол­но­мо­чи­я­ми. Но зачем млад­ше­му Цеза­рю потре­бо­ва­лось в этот пери­од повы­шать auc­to­ri­tas Агрип­пы? Ответ на этот вопрос может под­ска­зать ситу­а­ция, сло­жив­ша­я­ся в 26—24 гг., когда Агрип­па остал­ся в Риме без фор­маль­ных пол­но­мо­чий.

Дена­рий Кос­са Кор­не­лия Лен­ту­ла, 12 г. до н. э. На авер­се — Август, на ревер­се — Агрип­па

Летом 27 г. Август уехал в Гал­лию, а в нача­ле 26 г. в Тарра­коне при­нял вось­мое кон­суль­ство (Dio Cass. LIII. 22. 5; Suet. Aug. 26. 3). Агрип­па в это с.136 же вре­мя нахо­дил­ся в Риме и не имел ника­ких офи­ци­аль­ных пол­но­мо­чий. Поэто­му неко­то­рые иссле­до­ва­те­ли пред­по­ла­га­ют, что в эти годы Агрип­па вновь нефор­маль­но выпол­нял роль пред­ста­ви­те­ля Авгу­ста, как в 31—29 гг.³⁶ Дан­ное пред­по­ло­же­ние пред­став­ля­ет­ся спор­ным, так как если про 31—29 гг. у нас име­ют­ся ясные свиде­тель­ства источ­ни­ков о том, что Меце­нат и Агрип­па высту­па­ли пред­ста­ви­те­ля­ми млад­ше­го Цеза­ря, име­ли копию его перст­ня-печат­ки и мог­ли от его име­ни писать пись­ма сена­ту, то ниче­го подоб­но­го про 26—24 гг. не извест­но. Кро­ме того, такая прак­ти­ка вновь напом­ни­ла бы всем о вре­ме­нах три­ум­ви­ра­та и граж­дан­ских войн, что для Авгу­ста было неже­ла­тель­но. Пред­став­ля­ет­ся, что меро­при­я­тия 28—27 гг. отча­сти были наце­ле­ны как раз на то, чтобы избе­жать повто­ре­ния подоб­ной ситу­а­ции.

Но если поло­же­ние Агрип­пы в 26—24 гг. не было таким же, как в 31—29 гг., то каким оно было? Поче­му после двой­но­го кон­суль­ства бли­жай­ший сорат­ник Авгу­ста остал­ся без пол­но­мо­чий? Пери­од 26—24 гг. крайне важен для пони­ма­ния того, какое место в систе­ме прав­ле­ния Август пла­ни­ро­вал для сво­его дру­га. Чтобы най­ти ответ на этот вопрос, рас­смот­рим вни­ма­тель­нее поли­ти­че­скую ситу­а­цию, сло­жив­шу­ю­ся в это вре­мя, стро­и­тель­ные меро­при­я­тия Агрип­пы за этот же пери­од и попы­та­ем­ся опре­де­лить — име­лись ли в его рас­по­ря­же­нии какие-то нефор­маль­ные меха­низ­мы, при помо­щи кото­рых он мог вли­ять на поли­ти­че­ские про­цес­сы в Риме или же его руки были пол­но­стью свя­за­ны отсут­ст­ви­ем офи­ци­аль­ной долж­но­сти.

Нач­нем с долж­но­сти пре­фек­та горо­да. Пер­вым пре­фек­том горо­да был Мес­са­ла Кор­вин (Tac. Ann. VI. 11, Hie­ron. Chron. 188. 3), назна­чен­ный как раз в этот пери­од отсут­ст­вия Авгу­ста. Точ­ная дата назна­че­ния Кор­ви­на явля­ет­ся спор­ной — лето 27 г. или 26 г.³⁷ В даль­ней­шем я буду исхо­дить из послед­ней дати­ров­ки — лето 26 г., посколь­ку Иеро­ним ясно ука­зы­ва­ет на этот год³⁸, а все сомне­ния в этом осно­ва­ны на том, что в его «Хро­ни­ке» содер­жит­ся мно­же­ство оши­бок, а Авгу­сту логич­нее было создать эту долж­ность имен­но в 27 г., когда он уез­жал из Рима. Такие осно­ва­ния не пред­став­ля­ют­ся доста­точ­ны­ми для опро­вер­же­ния сведе­ний источ­ни­ка.

Спор­ным явля­ет­ся и вопрос о том, имел ли пре­фект горо­да в сво­ем рас­по­ря­же­нии какие-то реаль­ные силы. О созда­нии город­ских когорт сооб­ща­ет Све­то­ний (Aug. 49. 1): «Осталь­ные отряды он ото­брал отча­сти для с.137 охра­ны горо­да, отча­сти — для сво­ей соб­ст­вен­ной» (пере­вод М. Л. Гас­па­ро­ва)³⁹. Д. Кинаст, напри­мер, счи­та­ет, что уже у Мес­са­лы мог­ли быть под коман­до­ва­ни­ем город­ские когор­ты, но более веро­ят­ным ему кажет­ся, что их полу­чил толь­ко сле­дую­щий пре­фект, Ста­ти­лий Тавр в 16 г. до н. э.⁴⁰ С. Руцин­ский счи­та­ет вполне веро­ят­ным, что когор­ты были созда­ны уже во вре­мя пре­фек­ту­ры Мес­са­лы Кор­ви­на, а потом, когда он оста­вил пост, вер­ну­лись в под­чи­не­ние к сво­им коман­ди­рам и импе­ра­то­ру⁴¹. То есть ясно­сти в дати­ров­ке созда­ния город­ских когорт нет до сих пор. Если их еще не суще­ст­во­ва­ло, то долж­ность пре­фек­та горо­да была про­сто почет­ной без каких-либо реаль­ных пол­но­мо­чий и не име­ла бы для Агрип­пы ника­ко­го смыс­ла. Но если город­ские когор­ты уже были созда­ны и нахо­ди­лись в рас­по­ря­же­нии город­ско­го пре­фек­та, поче­му Август не дал эту долж­ность сво­е­му само­му надеж­но­му сто­рон­ни­ку, что укре­пи­ло бы поло­же­ние послед­не­го и одно­вре­мен­но дало ему воз­мож­ность в слу­чае кри­зи­са дей­ст­во­вать само­сто­я­тель­но?

Важ­ным пред­став­ля­ет­ся обра­тить вни­ма­ние на сле­дую­щее: во вре­мя отсут­ст­вия Авгу­ста в Риме его кол­ле­га­ми по кон­суль­ствам были сле­дую­щие люди:

в 27 г.: Марк Агрип­па, дав­ний сорат­ник, чья вер­ность не вызы­ва­ла ника­ких сомне­ний;

в 26 г.: Ста­ти­лий Тавр, тоже отно­си­тель­но дав­ний сто­рон­ник млад­ше­го Цеза­ря, не давав­ший пово­да запо­до­зрить себя в нело­яль­но­сти;

в 25 г.: Марк Юний Силан, кото­рый сна­ча­ла нахо­дил­ся у Секс­та Пом­пея, а после Мизен­ско­го мира при­со­еди­нил­ся к Мар­ку Анто­нию и лишь в 31 г. из-за раз­но­гла­сий с окру­же­ни­ем Клео­пат­ры пере­шел на сто­ро­ну Окта­ви­а­на (Plut. Ant. 59).

В таком кон­тек­сте назна­че­ние Мес­са­лы Кор­ви­на пре­фек­том летом 26 г. выглядит крайне любо­пыт­ным. Кор­вин был более дав­ним сорат­ни­ком Окта­ви­а­на, чем Силан, но он был изве­стен, как близ­кий друг Кас­сия, убий­цы Цеза­ря, участ­во­вал в бит­ве при Филип­пах на сто­роне Бру­та и Кас­сия (Plut. Brut. 40—41), а после раз­гро­ма рес­пуб­ли­кан­цы даже изби­ра­ли его сво­им лиде­ром (Vell. II. 71), но он отка­зал­ся и убедил мно­гих при­со­еди­нить­ся к Анто­нию. При­чи­ной его пере­хо­да к Окта­виа­ну, судя по все­му, тоже ста­ло недо­воль­ство вли­я­ни­ем Клео­пат­ры.

с.138

Пан­те­он Агрип­пы. Рекон­струк­ция.

Загля­нем на несколь­ко лет впе­ред и вспом­ним, что одним из меро­при­я­тий Авгу­ста в 23 г. был отказ от еже­год­но­го заня­тия одно­го кон­суль­ско­го места, кото­рый рас­це­ни­ва­ет­ся в исто­рио­гра­фии как уступ­ка ноби­ли­те­ту⁴². Весь­ма веро­ят­но, что зачат­ки это­го недо­воль­ства нача­ли про­яв­лять­ся несколь­ко рань­ше — двух­го­дич­ное сов­мест­ное кон­суль­ство Авгу­ста и Агрип­пы, а затем кон­суль­ство Авгу­ста и Ста­ти­лия Тав­ра явно пока­зы­ва­ли, что эта выс­шая долж­ность в государ­стве отныне без­раздель­но при­над­ле­жит толь­ко млад­ше­му Цеза­рю и его вер­ным и дав­ним сто­рон­ни­кам. Вряд ли ноби­ли мог­ли при­вет­ст­во­вать такое поло­же­ние дел. И назна­че­ние в 26 г.⁴³ на долж­но­сти кон­су­ла и пре­фек­та горо­да сра­зу двух поли­ти­ков, имев­ших в про­шлом весь­ма тес­ные свя­зи с вра­га­ми Окта­ви­а­на, мог­ло быть свое­об­раз­ной уступ­кой прин­цеп­са, демон­стра­ци­ей того, что он не пыта­ет­ся лишить сена­то­ров карье­ры.

Таким обра­зом, в 26 г. сло­жи­лась ситу­а­ция, когда дать кон­суль­скую долж­ность Агрип­пе воз­мож­ным не пред­став­ля­лось. Город­скую пре­фек­ту­ру, полу­чен­ную Кор­ви­ном, Агрип­пе нель­зя было дать по той же при­чине, что и кон­суль­ство. Какие оста­ва­лись вари­ан­ты? Дру­гие доступ­ные с.139 маги­ст­ра­ту­ры не толь­ко не уси­ли­ли бы его поло­же­ние, но еще и уро­ни­ли бы его auc­to­ri­tas (тем более Агрип­па уже в 33 г. совер­шил подоб­ный «спуск» по карьер­ной лест­ни­це, когда после кон­суль­ства в 37 г. стал в 33 г. эди­лом). Оста­вал­ся един­ст­вен­ный выход, кото­рый и был реа­ли­зо­ван: Агрип­па дол­жен был опи­рать­ся на соб­ст­вен­ную auc­to­ri­tas, под­дер­жи­вав­шу­ю­ся авто­ри­те­том и вли­я­ни­ем Авгу­ста. Г. Роу в ста­тье, посвя­щен­ной ана­ли­зу фра­зы из «Res Ges­tae», вер­но зада­ет­ся вопро­сом о меха­низ­ме реа­ли­за­ции auc­to­ri­tas при­ме­ни­тель­но к Авгу­сту⁴⁴. Спра­вед­ли­во задать­ся ана­ло­гич­ным вопро­сом и в слу­чае Агрип­пы.

Пан­те­он в Риме. Совре­мен­ный вид.

В первую оче­редь auc­to­ri­tas Агрип­пы долж­на была про­яв­лять­ся в том, что в отсут­ст­вие Авгу­ста в сена­те он, веро­ят­но, выска­зы­вал свое мне­ние пер­вым — он уже был три раза кон­су­лом, вме­сте с Авгу­стом про­во­дил люстр и пере­смотр спис­ков сена­то­ров (что, веро­ят­но, соот­вет­ст­во­ва­ло ран­гу цен­зо­рия, тем более что иных цен­зо­ри­ев на тот момент в сена­те не было), имел уни­каль­ные воен­ные награ­ды⁴⁵. Это пра­во выска­зы­вать­ся пер­вым было доста­точ­но важ­ным, посколь­ку Август поза­бо­тил­ся о том, чтобы полу­чить его для себя (RGDA. 8).

Кро­ме того, как пред­став­ля­ет­ся, об осо­бом упо­ре на auc­to­ri­tas Агрип­пы свиде­тель­ст­ву­ет его стро­и­тель­ная дея­тель­ность, в первую оче­редь построй­ка Пан­тео­на. В дру­гой ста­тье я ана­ли­зи­ро­ва­ла раз­ли­чия в с.140 стро­и­тель­ной поли­ти­ке Авгу­ста и Агрип­пы⁴⁶, поэто­му здесь лишь крат­ко повто­рю соб­ст­вен­ный вывод: в стро­и­тель­ных про­ек­тах место Агрип­пы было вто­рым, но важ­но, что оно было вто­рым из двух — третье­го не суще­ст­во­ва­ло⁴⁷.

Рим. Остат­ки пор­ти­ка Арго­нав­тов. Фото авто­ра.

В рам­ках рас­смат­ри­вае­мо­го пери­о­да осо­бен­но при­ме­ча­тель­но поме­ще­ние двух колос­саль­ных ста­туй Авгу­ста и Агрип­пы в про­на­осе Пан­тео­на в 25 г. Еще более при­ме­ча­тель­но, что реше­ние при­ни­ма­лось ими сов­мест­но, и сам Агрип­па изна­чаль­но соби­рал­ся ста­вить ста­тую прин­цеп­са внутрь (Cass. Dio, LIII. 27. 3). Сам Пан­те­он при этом явно свя­зы­вал­ся с родом Юли­ев. Пред­став­ля­ет­ся, что намек был доста­точ­но ясен — Август зани­мал гла­вен­ст­ву­ю­щее поло­же­ние, но вто­рым чело­ве­ком был Агрип­па. К тому же обшир­ное стро­и­тель­ство помо­га­ло Агрип­пе заво­е­вы­вать попу­ляр­ность у плеб­са, под­держ­ка кото­ро­го была очень важ­на для режи­ма Авгу­ста⁴⁸. В 33 г., в свой эди­ли­тет, Марк Вип­са­ний уже начал бла­го­устра­и­вать Рим — серь­ез­но улуч­шил систе­му водо­снаб­же­ния, отре­мон­ти­ро­вал ули­цы и обще­ст­вен­ные зда­ния, очи­стил Боль­шую кло­аку. Тогда его работы слу­жи­ли инте­ре­сам плеб­са, но с.141 не слиш­ком бро­са­лись в гла­за, теперь же поло­же­ние изме­ни­лось и Агрип­па начи­на­ет стро­ить боль­шие, впе­чат­ля­ю­щие соору­же­ния: Сеп­та, Дири­би­то­рий, пор­тик Арго­нав­тов, бази­ли­ка Неп­ту­на. Эти зда­ния не про­сто укра­ша­ли город, при­но­си­ли поль­зу плеб­су и дава­ли допол­ни­тель­ные рабо­чие места, но и напо­ми­на­ли о победах Агрип­пы (пор­тик Арго­нав­тов и бази­ли­ка Неп­ту­на) или ука­зы­ва­ли на пре­ем­ст­вен­ность с Цеза­рем, кото­рый поль­зо­вал­ся исклю­чи­тель­ной любо­вью рим­ско­го плеб­са (Сеп­та)⁴⁹.

Рим. Остат­ки бази­ли­ки Неп­ту­на.

Еще одной демон­стра­ци­ей того, что Агрип­па по уров­ню вли­я­ния и месту в государ­стве при­бли­жа­ет­ся к Авгу­сту, ста­ло пере­се­ле­ние про­слав­лен­но­го пол­ко­во­д­ца в дом Авгу­ста. В 25 г. сго­рел дом на Пала­тине, кото­рый Агрип­па делил с Мес­са­лой Кор­ви­ном, и Август при­гла­сил дру­га жить к себе, тогда как Мес­са­ле выпла­тил денеж­ную ком­пен­са­цию (Dio Cass. LIII. 27. 5). Разу­ме­ет­ся, едва ли этот пожар был запла­ни­ро­ван­ным, но прин­цепс явно вос­поль­зо­вал­ся под­вер­нув­шей­ся воз­мож­но­стью, как и в сле­дую­щий раз, когда болезнь задер­жа­ла его в Тарра­коне и брач­ной цере­мо­ни­ей Мар­цел­ла и Юлии вме­сто него руко­во­дил имен­но Агрип­па (Dio Cass. LIII. 27. 5).

На осно­ва­нии все­го выше­ска­зан­но­го мож­но прий­ти к сле­дую­щим выво­дам отно­си­тель­но поло­же­ния Агрип­пы в государ­стве в 26—24 гг. Посколь­ку сра­зу после уре­гу­ли­ро­ва­ния 27 г. Август отпра­вил­ся в запад­ные с.142 про­вин­ции, Агрип­пе тре­бо­ва­лось оста­вать­ся в Риме и кон­тро­ли­ро­вать там обста­нов­ку. Одна­ко Август не нашел воз­мож­но­сти дать ему в Риме офи­ци­аль­ную долж­ность и вой­ска, не вызы­вая при этом недо­воль­ства у ари­сто­кра­тии (а воз­мож­но, и у дру­гих сво­их сто­рон­ни­ков, кото­рые тоже мог­ли рас­счи­ты­вать на маги­ст­ра­ту­ры), поэто­му вынуж­ден был сде­лать упор на его auc­to­ri­tas. Таким обра­зом, Август был кон­су­лом и имел в сво­ем рас­по­ря­же­нии леги­о­ны, но отсут­ст­во­вал в Риме, зато там оста­вал­ся Агрип­па, с пре­об­ла­даю­щей auc­to­ri­tas, но без маги­ст­ра­ту­ры и без войск. Для мир­но­го и спо­кой­но­го вре­ме­ни эта кон­струк­ция долж­на была казать­ся доста­точ­но надеж­ной: в слу­чае каких-то труд­но­стей или бес­по­ряд­ков в Риме или про­вин­ци­ях сенат, огляды­ва­ясь на кон­су­ла Авгу­ста во гла­ве леги­о­нов, веро­ят­нее все­го, пре­до­ста­вил бы Агрип­пе любые необ­хо­ди­мые пол­но­мо­чия. При этом она была и удоб­ной: Агрип­па, сво­бод­ный от маги­ст­ра­ту­ры, в любой момент мог занять имен­но ту долж­ность, кото­рая наи­бо­лее под­хо­ди­ла бы для реше­ния воз­ник­шей про­бле­мы. В таких обсто­я­тель­ствах гово­рить о пол­но­цен­ном соправ­ле­нии, разу­ме­ет­ся, не при­хо­дит­ся, но, на мой взгляд, в этот пери­од про­дол­жа­ют раз­ви­вать­ся тен­ден­ции к свое­об­раз­но­му асси­мет­рич­но­му соправ­ле­нию и рас­ста­нов­ка сил в обла­сти стро­и­тель­ства отра­жа­ет общую кар­ти­ну: Агрип­па всё более явст­вен­но высту­па­ет как вто­рой из двух⁵⁰. Разу­ме­ет­ся, я не могу утвер­ждать, что в 26—23 гг. систе­ма соправ­ле­ния суще­ст­во­ва­ла хоть в сколь­ко-нибудь закон­чен­ном виде или что Агрип­пу мож­но счи­тать на этом эта­пе сопра­ви­те­лем Авгу­ста, хотя бы и не рав­ным ему. Но, на мой взгляд, тен­ден­ции к асси­мет­рич­но­му соправ­ле­нию суще­ст­во­ва­ли и поло­же­ние Агрип­пы пусть и было ниже пол­но­цен­но­го сопра­ви­те­ля (како­вым он стал позд­нее), но оно было куда выше, чем место одно­го из дру­зей Авгу­ста, одно­го из чле­нов его сове­та, даже само­го авто­ри­тет­но­го.

Сле­ду­ет так­же отме­тить, что в 26—24 гг. выри­со­вы­ва­ет­ся вто­рая «пара» наслед­ни­ков, люди, кото­рые после смер­ти Авгу­ста и Агрип­пы долж­ны будут занять их место — Мар­целл и Тибе­рий, соот­вет­ст­вен­но. Посколь­ку подроб­ную аргу­мен­та­цию сво­ей точ­ки зре­ния я при­во­ди­ла в дру­гих ста­тьях, здесь я огра­ни­чусь лишь крат­ким пере­ска­зом выво­дов⁵¹. Фор­ми­ро­ва­ние с.143 этой систе­мы нача­лось в 29 г., когда оба юно­ши при­ня­ли уча­стие в три­ум­фе Авгу­ста, заняв место род­ных сыно­вей, Мар­целл ехал на более почет­ном месте — спра­ва от колес­ни­цы три­ум­фа­то­ра, Тибе­рий — сле­ва. Сле­дую­щим собы­ти­ем для Тибе­рия и Мар­цел­ла ста­ло уча­стие в кан­та­брий­ской войне в 26 г. Оба они слу­жи­ли воен­ны­ми три­бу­на­ми и вме­сте руко­во­ди­ли игра­ми в честь осно­ва­ния коло­нии Эме­ри­ты. То есть перед вой­ска­ми они высту­па­ли в рав­ных пози­ци­ях. В 25—24 г. карьер­ные пути юно­шей начи­на­ют рас­хо­дить­ся: Мар­целл женит­ся на един­ст­вен­ной доче­ри Авгу­ста Юлии, изби­ра­ет­ся куруль­ным эди­лом на сле­дую­щий год, полу­ча­ет сан пон­ти­фи­ка, ранг пре­то­рия в сена­те и пра­во занять кон­суль­скую долж­ность на десять лет рань­ше закон­но­го сро­ка, а Тибе­рий, уже дав­но, еще до 32 г. обру­чен­ный с Вип­са­ни­ей, доче­рью Агрип­пы, полу­чил от Авгу­ста кве­сту­ру на сле­дую­щий год и пра­во изби­рать­ся на долж­но­сти пре­то­ра и кон­су­ла на пять лет рань­ше закон­но­го сро­ка (Plin. NH. XIX. 6. 24; Tac. Ann. I. 3. 1; Dio Cass. LIII. 28. 3). Таким обра­зом, к 23 г. Тибе­рий и Мар­целл были зятья­ми Агрип­пы и Авгу­ста, соот­вет­ст­вен­но, и полу­ча­ли раз­лич­ные при­ви­ле­гии, с одной сто­ро­ны, воз­вы­шав­шие их над все­ми осталь­ны­ми ари­сто­кра­та­ми, а с дру­гой — отли­чав­шие их и друг от дру­га: при­ви­ле­гии Мар­цел­ла явно были почет­нее тех, что полу­чил Тибе­рий.

Кар­ди­наль­но поло­же­ние изме­ни­лось в 23 г., когда гря­нул кри­зис, и кон­струк­ция преды­ду­щих лет во всей пол­но­те про­яви­ла свою нена­деж­ность. Этот год счи­та­ет­ся пере­лом­ным сра­зу по несколь­ким при­чи­нам: прин­цепс взял сво­им кол­ле­гой убеж­ден­но­го рес­пуб­ли­кан­ца, затем отка­зал­ся от еже­год­но­го кон­суль­ства, при­няв вза­мен про­кон­суль­ские пол­но­мо­чия, полу­чил в пол­ной и окон­ча­тель­ной фор­ме три­бун­скую власть, став­шую одной из глав­ных опор его прав­ле­ния. Кро­ме того, умер пред­по­ла­гае­мый его пре­ем­ник — Мар­целл, а сам Август, пола­гая, что уми­ра­ет, пере­дал государ­ст­вен­ные доку­мен­ты кол­ле­ге-кон­су­лу, а коль­цо-печат­ку Агрип­пе (Suet. Aug. 28. 1; Dio Cass. LIII. 30. 1—2). Поло­же­ние послед­не­го с это­го года рез­ко меня­ет­ся, и Марк Вип­са­ний до самой сво­ей смер­ти боль­ше нико­гда не оста­ет­ся без с.144 фор­маль­ных пол­но­мо­чий, при­чем в подав­ля­ю­щем боль­шин­стве слу­ча­ев⁵² они дают пра­во коман­до­ва­ния арми­ей.

Сосре­дото­чим­ся на двух клю­че­вых про­бле­мах: на эпи­зо­де с пере­да­чей коль­ца и изме­не­нии поло­же­ния Агрип­пы. Спер­ва крат­ко оста­но­вим­ся на лич­но­сти кол­ле­ги Авгу­ста в этом году, кото­ро­му он, нахо­дясь при смер­ти, пере­дал кни­гу с пере­ч­нем войск и государ­ст­вен­ных дохо­дов. Гн. Каль­пур­ний Пизон в про­шлом вое­вал в граж­дан­ских вой­нах на сто­роне Гн. Пом­пея и пом­пе­ян­цев, затем Бру­та и Кас­сия; он демон­стра­тив­но воз­дер­жи­вал­ся от уча­стия в поли­ти­че­ской жиз­ни, пока Август не пред­ло­жил ему кон­суль­ство, и даже эту долж­ность при­нял неохот­но (Tac. Ann. II. 43. 3). Веро­ят­но, выбор тако­го кол­ле­ги свиде­тель­ст­ву­ет о том, что прин­цепс стре­мил­ся рас­по­ло­жить к себе рес­пуб­ли­кан­ски настро­ен­ные кру­ги в сена­те⁵³.

Теперь обра­тим­ся непо­сред­ст­вен­но к пере­да­че перст­ня-печат­ки. Источ­ни­ки сооб­ща­ют сле­дую­щее.

Dio Cass. LIII. 30. 1—2: «Тем вре­ме­нем Август, заняв долж­ность кон­су­ла в один­на­дца­тый раз вме­сте с Каль­пур­ни­ем Пизо­ном [23 г. до н. э.], сно­ва забо­лел, при­чем так, что не было надеж­ды на выздо­ров­ле­ние: во вся­ком слу­чае, он отдал все рас­по­ря­же­ния, как буд­то гото­вясь уме­реть, при­гла­сил к себе долж­ност­ных лиц и дру­гих наи­бо­лее вид­ных сена­то­ров и всад­ни­ков, но нико­го не назна­чил сво­им пре­ем­ни­ком, хотя все про­чи­ли на эту роль Мар­цел­ла, и, обсудив с собрав­ши­ми­ся кое-какие государ­ст­вен­ные дела, пере­дал Пизо­ну кни­гу со спис­ка­ми воен­ных сил и государ­ст­вен­ных дохо­дов, а Агрип­пе вру­чил свой пер­стень» (пер. А. В. Махла­ю­ка). Види­мо, об этом же эпи­зо­де пишет и Све­то­ний, прав­да, не упо­ми­ная пере­да­чи коль­ца: Suet. Aug. 28. 1: «Два раза он помыш­лял о вос­ста­нов­ле­нии рес­пуб­ли­ки… Вто­рой раз при­чи­ной яви­лось невы­но­си­мое душев­ное состо­я­ние, вызван­ное дол­гой болез­нью; в этот раз он даже при­звал к себе на дом маги­ст­ра­тов и сенат и пере­дал им пол­ный реестр состо­я­ния государ­ства» (пер. Д. П. Кон­ча­лов­ско­го).

Боль­шин­ство исто­ри­ков сей­час счи­та­ют этот рас­сказ досто­вер­ным, одна­ко в 2005 г. вышла ста­тья К. Симп­со­на, кото­рый счи­та­ет, что эпи­зод явля­ет­ся выдум­кой Дио­на Кас­сия и ника­кой пере­да­чи коль­ца на самом деле не было⁵⁴. Мне­ние Симп­со­на не пред­став­ля­ет­ся убеди­тель­ным, одна­ко к более тща­тель­но­му ана­ли­зу его гипо­те­зы вер­нем­ся чуть позд­нее, рас­смот­рев с.145 сна­ча­ла интер­пре­та­ции иссле­до­ва­те­лей, кото­рые не сомне­ва­ют­ся в исто­рич­но­сти эпи­зо­да.

Неко­то­рые из них счи­та­ют, что пере­да­чей коль­ца Август назна­чил Агрип­пу сво­им поли­ти­че­ским пре­ем­ни­ком и что такой его жест был вдох­нов­лен эпи­зо­дом с пере­да­чей коль­ца Алек­сан­дром Македон­ским Пер­дик­ке⁵⁵. Отдель­но сле­ду­ет отме­тить мне­ние Ф. Юрле и Ж.-М. Род­да­за, кото­рые тоже рас­це­ни­ва­ют пере­да­чу коль­ца как пере­да­чу поли­ти­че­ской вла­сти, одна­ко рас­смат­ри­ва­ют Агрип­пу как вре­мен­но­го поли­ти­че­ско­го наслед­ни­ка, свое­об­раз­но­го «хра­ни­те­ля вла­сти» до того момен­та, когда Мар­целл повзрос­ле­ет доста­точ­но, чтобы при­нять ее, а не пол­но­цен­но­го пре­ем­ни­ка Авгу­ста⁵⁶.

Вто­рая интер­пре­та­ция эпи­зо­да была пред­ло­же­на Г. Инстин­ски и под­дер­жа­на Х. Бранд­том. Она состо­ит в том, что пере­да­ча коль­ца-печат­ки ука­зы­ва­ла на Агрип­пу как на лич­но­го наслед­ни­ка Авгу­ста, а поли­ти­че­ское наследие выте­ка­ло из это­го, так как к лич­но­му наслед­ни­ку пере­шли бы огром­ные вла­де­ния Авгу­ста, его мно­го­чис­лен­ная кли­ен­те­ла и обшир­ные свя­зи⁵⁷.

Авто­ром третьей интер­пре­та­ции высту­пи­ла М. Дет­тен­хо­фер⁵⁸. С ее точ­ки зре­ния, Агрип­па, ско­рее все­го, не являл­ся ни поли­ти­че­ским, ни лич­ным наслед­ни­ком, а коль­цо ука­зы­ва­ло на него про­сто как на душе­при­каз­чи­ка Авгу­ста (М. Дет­тен­хо­фер, воз­мож­но, под этим име­ет в виду «fa­mi­liae emptor» (см. напр. Gai­us. Inst. II. 103), но сама она латин­ско­го тер­ми­на не при­во­дит, огра­ни­чи­ва­ясь немец­ким сло­вом: «Tes­ta­mentsvollstre­cker»). Одна­ко она подроб­но не аргу­мен­ти­ру­ет свою точ­ку зре­ния, в свя­зи с чем спо­рить с ее гипо­те­зой несколь­ко затруд­ни­тель­но. Иссле­до­ва­тель­ни­ца пишет, что глав­ной наслед­ни­цей Авгу­ста была его дочь Юлия, но поли­ти­че­ский потен­ци­ал наслед­ства был досту­пен толь­ко муж­чине; Мар­целл рас­смат­ри­вал­ся в с.146 обще­стве как наслед­ник Авгу­ста, но чтобы стать пол­но­цен­ным пре­ем­ни­ком, ему потре­бо­ва­лось бы усы­нов­ле­ние, и подо­зре­ния о том, что заве­ща­ние Авгу­ста содер­жа­ло такое рас­по­ря­же­ние, в то вре­мя были весь­ма силь­ны. П. Савинь­ски в ста­тье 2013 г. согла­ша­ет­ся с интер­пре­та­ци­ей, пред­ло­жен­ной М. Дет­тен­хо­фер, аргу­мен­ти­руя ее более подроб­но, и пишет, что пере­да­ча коль­ца ука­зы­ва­ла на Агрип­пу, как на душе­при­каз­чи­ка Авгу­ста, испол­ни­те­ля его воли в его част­ных делах, но не как на наслед­ни­ка — поли­ти­че­ско­го или лич­но­го⁵⁹. Пер­вый вари­ант он отвер­га­ет, ссы­ла­ясь на Дио­на Кас­сия, кото­рый ясно пишет, что в тот момент Август не выбрал пре­ем­ни­ка (Dio Cass. LIII. 30. 1)⁶⁰. Допол­ни­тель­но он пишет что, по его мне­нию, для того чтобы коль­цо ука­зы­ва­ло на поли­ти­че­ско­го пре­ем­ни­ка, при­сут­ст­во­вав­шие маги­ст­ра­ты и сена­то­ры долж­ны были вос­при­ни­мать его как атри­бут вла­сти прин­цеп­са или сим­вол маги­ст­ра­ту­ры — но, конеч­но, это не так⁶¹. С гипо­те­зой об Агрип­пе как лич­ном наслед­ни­ке П. Савинь­ски так­же не согла­сен, посколь­ку тако­вым Агрип­па мог стать либо в слу­чае его усы­нов­ле­ния прин­цеп­сом, либо в силу осо­бо­го усло­вия в заве­ща­нии импе­ра­то­ра, а наме­ков на это в источ­ни­ках не име­ет­ся. Далее, П. Савинь­ски так­же ука­зы­ва­ет, что сенат­ская эли­та вряд ли мог­ла при­нять в каче­стве ново­го прин­цеп­са чело­ве­ка столь низ­ко­го про­ис­хож­де­ния, как Агрип­па⁶². Поэто­му он пола­га­ет, что пере­да­ча коль­ца сим­во­ли­зи­ро­ва­ла все­го лишь назна­че­ние Агрип­пы душе­при­каз­чи­ком⁶³. Такой скеп­ти­цизм иссле­до­ва­те­ля пред­став­ля­ет­ся необос­но­ван­ным. Преж­де все­го, сле­ду­ет отме­тить не менее ясное свиде­тель­ство Дио­на Кас­сия, пред­по­ла­гаю­щее совсем иной вывод: «Все, одна­ко, весь­ма удив­ля­лись его (Авгу­ста. — С. Т.) реше­нию. Любя Мар­цел­ла и как зятя, и как пле­мян­ни­ка… он тем не менее не дове­рил ему еди­но­лич­ную власть (μο­ναρ­χία), но пред­по­чел ему Агрип­пу». Таким обра­зом, сам гре­че­ский исто­рик вос­при­нял пере­да­чу коль­ца имен­но как пере­да­чу монар­хи­че­ской вла­сти. Во-вто­рых, мож­но согла­сить­ся с тем, что в 23 г. до н. э. коль­цо дей­ст­ви­тель­но не рас­це­ни­ва­лось ни как зри­мый сим­вол вла­сти, ни тем более как атри­бут маги­ст­ра­ту­ры. Одна­ко никто из оппо­нен­тов П. Савинь­ски это­го и не утвер­жда­ет; более того, Ф. Юрле и Ж.-М. Род­даз спе­ци­аль­но ого­ва­ри­ва­ют, что пере­да­ча коль­ца сим­во­ли­зи­ро­ва­ла неофи­ци­аль­ную пере­да­чу с.147 поли­ти­че­ской вла­сти. Нако­нец, для назна­че­ния Агрип­пы лич­ным наслед­ни­ком Авгу­ста его усы­нов­ле­ние вовсе не тре­бо­ва­лось, а содер­жа­ние заве­ща­ния Авгу­ста по состо­я­нию на 23 г. нам и не может быть извест­но, так как оно не обна­ро­до­ва­лось; одна­ко нет оче­вид­ных пре­пят­ст­вий для пред­по­ло­же­ния, что наслед­ни­ком в нем был объ­яв­лен Агрип­па. Напро­тив, гипо­те­зу о «душе­при­каз­чи­ке» убеди­тель­но оспо­рил Симп­сон, кото­рый ука­зы­ва­ет, что в Риме неиз­вест­ны при­ме­ры, когда пере­да­ча коль­ца свиде­тель­ст­во­ва­ла бы о наде­ле­нии полу­ча­те­ля пол­но­мо­чи­я­ми душе­при­каз­чи­ка⁶⁴.

Дена­рий Суль­пи­ция Пла­то­ри­на, 13 г. до н. э. На ревер­се Август и Агрип­па.

Рас­смот­рев име­ю­щи­е­ся на сего­дняш­ний день интер­пре­та­ции пере­да­чи коль­ца Агрип­пе, вер­нем­ся к гипо­те­зе Симп­со­на, кото­рый счи­та­ет, что эпи­зод неисто­ри­чен и выду­ман Дио­ном Кас­си­ем. Иссле­до­ва­тель пишет, что к эпо­хе Све­то­ния и Дио­на Кас­сия коль­цо импе­ра­то­ра ста­ло «сим­во­лом вла­сти», пыта­ет­ся опре­де­лить, как и когда имен­но это про­изо­шло, и при­хо­дит к выво­ду, что такое зна­че­ние коль­цо импе­ра­то­ра при­об­ре­ло уже поз­же, в эпо­ху Фла­ви­ев⁶⁵. Рас­смат­ри­вая эпи­зод 23 г. до н. э., Симп­сон ука­зы­ва­ет на отме­чен­ный еще Э. Бэди­а­ном факт, что в то вре­мя у Авгу­ста не было такой лич­ной вла­сти, кото­рую он мог бы пере­дать наслед­ни­ку⁶⁶, и на осно­ва­нии это­го ста­вит под сомне­ние исто­рич­ность это­го эпи­зо­да вооб­ще. Оба посы­ла иссле­до­ва­те­ля — о вре­ме­ни пре­вра­ще­ния с.148 импе­ра­тор­ско­го коль­ца в сим­вол вла­сти и о харак­те­ре вла­сти Авгу­ста в 23 г. — пред­став­ля­ют­ся спра­вед­ли­вы­ми. Одна­ко непо­нят­но, как из них сле­ду­ет недо­сто­вер­ность рас­ска­за Дио­на Кас­сия о пере­да­че коль­ца в 23 г. Если у Авгу­ста не было пер­со­наль­ной вла­сти, кото­рую он мог пере­дать, а его коль­цо не счи­та­лось офи­ци­аль­ным сим­во­лом импе­ра­тор­ской вла­сти, это никак не зна­чит, что он на смерт­ном одре не мог отдать сво­е­му род­ст­вен­ни­ку, дру­гу и сорат­ни­ку Мар­ку Агрип­пе свое лич­ное коль­цо-печат­ку. Это не пер­вый слу­чай в Риме, когда уми­раю­щий отда­вал дру­го­му коль­цо (Val. Max. VII. 8. 5; 8. 8—9), и нали­чие офи­ци­аль­ной лич­ной насле­ду­е­мой вла­сти здесь совер­шен­но не тре­бо­ва­лось.

Итак, посколь­ку дово­ды про­тив исто­рич­но­сти эпи­зо­да с коль­цом пред­став­ля­ют­ся несо­сто­я­тель­ны­ми, а гипо­те­за о том, что весь эпи­зод озна­чал про­сто назна­че­ние Агрип­пы душе­при­каз­чи­ком, не под­твер­жда­ет­ся источ­ни­ка­ми, сосре­дото­чим­ся на пер­вых двух вер­си­ях, кото­рые, как пред­став­ля­ет­ся, мож­но сов­ме­стить — пере­да­чей коль­ца Август обо­зна­чал Агрип­пу как лич­но­го наслед­ни­ка, но этот жест имел и поли­ти­че­ский под­текст. Посколь­ку в ито­ге Август выздо­ро­вел, и его заве­ща­ние не было вскры­то, узнать, дей­ст­ви­тель­но ли он в 23 г. назна­чал Агрип­пу лич­ным наслед­ни­ком, невоз­мож­но. Доста­точ­но того, что мог назна­чить⁶⁷, и пере­да­ча коль­ца мог­ла слу­жить под­твер­жде­ни­ем это­го.

Обра­тим­ся к веро­ят­но­му поли­ти­че­ско­му под­тек­сту это­го собы­тия. Нач­нем с про­сто­го вопро­са: если Август, уми­рая, желал ука­зать на Агрип­пу, как на сво­его поли­ти­че­ско­го пре­ем­ни­ка, то как он мог это про­де­мон­стри­ро­вать? Пере­дать сим­во­лы сво­ей кон­суль­ской вла­сти (куруль­ное крес­ло или лик­то­ров) он не имел пра­ва. Объ­явить вслух Агрип­пу в каче­стве сво­его поли­ти­че­ско­го наслед­ни­ка тоже — непо­нят­но, как имен­но это долж­но было про­зву­чать, если Август сам наста­и­вал, что вос­ста­но­вил рес­пуб­ли­ку и зако­ны? Кем он мог бы назвать Агрип­пу? Пре­ем­ни­ком по кон­суль­ству? Новым прин­цеп­сом? Буду­щим гла­вой дома Юли­ев? Уми­рав­ше­му импе­ра­то­ру оста­ва­лись лишь наме­ки. При иссле­до­ва­нии поли­ти­че­ско­го под­тек­ста это­го эпи­зо­да иссле­до­ва­те­ли часто вспо­ми­на­ют рас­сказ о том, как Алек­сандр пере­да­вал коль­цо Пер­дик­ке (см. прим. 55). Но пред­став­ля­ет­ся, что на памя­ти сена­то­ров, собрав­ших­ся в доме Авгу­ста, был более близ­кий и памят­ный с.149 слу­чай: в 29 г. в отсут­ст­вие Окта­ви­а­на в Риме его коль­цом при пере­пис­ке с сена­том поль­зо­ва­лись Меце­нат и Агрип­па — тот самый Агрип­па, кото­рый и полу­чил на их гла­зах коль­цо в 23 г.

Заме­тим при этом, что государ­ст­вен­ные бума­ги Август отдал сво­е­му кол­ле­ге-кон­су­лу — Пизо­ну. Прин­цепс явно ста­рал­ся не нару­шить нра­вы, обы­чаи и зако­ны. Не имев­ше­му долж­но­сти Агрип­пе он отдал то един­ст­вен­ное, что мог, — свое лич­ное коль­цо-печат­ку. Мне пред­став­ля­ет­ся, что таким спо­со­бом Август ука­зы­вал всем собрав­шим­ся у его ложа, кого он хотел бы видеть на сво­ем месте. Но чтобы стать во гла­ве государ­ства закон­но, Агрип­па дол­жен был полу­чить власть так же, как четырь­мя года­ми ранее полу­чил ее сам млад­ший Цезарь, а деся­ти­ле­тия спу­стя Тибе­рий — из рук сена­то­ров. И, пере­да­вая коль­цо Агрип­пе, Август ука­зы­вал на того чело­ве­ка, кото­ро­му, по его мне­нию, сена­то­рам сле­до­ва­ло пере­дать власть⁶⁸. Разу­ме­ет­ся, Август не мог надеж­но обес­пе­чить испол­не­ние сво­ей воли, он мог лишь пред­по­ла­гать, что сде­ла­ют сена­то­ры, как поведет себя кон­сул Пизон и как посту­пит Мар­целл; со смерт­но­го ложа прин­цепс не мог гаран­ти­ро­вать, что не раз­ра­зит­ся новая граж­дан­ская вой­на. В ито­ге Август выздо­ро­вел, и опас­но­сти уда­лось избе­жать. Но, как мне пред­став­ля­ет­ся, имен­но по этой при­чине в 23 г. ради­каль­но меня­ет­ся поло­же­ние Агрип­пы в государ­стве — с этих пор бле­стя­щий пол­ко­во­дец не оста­вал­ся без фор­маль­ных пол­но­мо­чий и, боль­шую часть вре­ме­ни, без коман­до­ва­ния арми­ей, кото­рая в слу­чае непред­виден­ной смер­ти млад­ше­го Цеза­ря мог­ла уси­лить его поло­же­ние и сохра­нить в его руках власть.

Преж­де чем рас­смат­ри­вать новое поло­же­ние Агрип­пы, крат­ко оста­но­вим­ся на заме­ча­нии Ж.-М. Род­да­за и Ф. Юрле о том, что Марк Вип­са­ний в любом слу­чае мог стать лишь вре­мен­ной заме­ной Авгу­сту, «хра­нить власть» до тех пор, пока не повзрос­лел бы Мар­целл, посколь­ку Агрип­па имел пло­хое про­ис­хож­де­ние и не был кров­ным род­ст­вен­ни­ком Цеза­ря. Если бы Агрип­па занял место Авгу­ста, он был бы вынуж­ден идти по его же пути, т. е. кон­цен­три­ро­вать в сво­их руках пол­но­мо­чия и маги­ст­ра­ту­ры, повы­шать свою auc­to­ri­tas, обо­ра­чи­вать идео­ло­гию себе на поль­зу. В этой схе­ме Мар­цел­лу уже нет места, он мог бы высту­пать лишь как наслед­ник Агрип­пы, пре­ем­ник после его смер­ти, но живой Агрип­па, хотя бы несколь­ко лет воз­глав­ляв­ший государ­ство, не мог в какой-то момент про­сто уйти на покой, пере­дав власть Мар­цел­лу. Веро­ят­нее все­го, была бы реа­ли­зо­ва­на та же модель, что позд­нее с Авгу­стом и Тибе­ри­ем — сна­ча­ла Мар­целл стал с.150 бы помощ­ни­ком, потом сопра­ви­те­лем и лишь после смер­ти Агрип­пы — пол­но­прав­ным прин­цеп­сом⁶⁹.

Что же каса­ет­ся сооб­ра­же­ний о том, что сена­то­ры бы не при­ня­ли в каче­стве прин­цеп­са незнат­но­го Агрип­пу, то эта опас­ность была бы мно­го­крат­но силь­нее в самом нача­ле пред­по­ла­гае­мо­го прав­ле­ния Агрип­пы, сра­зу после смер­ти Авгу­ста, а не в то вре­мя, когда Мар­целл бы «повзрос­лел». Если бы Агрип­пе (мир­но или при помо­щи ору­жия) уда­лось закре­пить за собой пози­цию прин­цеп­са на пер­вые несколь­ко лет, то даль­ше проч­ность его поло­же­ния гораздо боль­ше зави­се­ла бы от его соб­ст­вен­ных реше­ний и меро­при­я­тий, чем от про­ис­хож­де­ния и сте­пе­ни род­ства с Цеза­рем.

Как мне пред­став­ля­ет­ся, выше­из­ло­жен­ная гипо­те­за о собы­ти­ях 23 г. более все­го соот­вет­ст­ву­ет свиде­тель­ствам Дио­на Кас­сия, кото­рый, с одной сто­ро­ны, утвер­жда­ет, что Август не назна­чил наслед­ни­ка (LIII. 30. 1), а с дру­гой — что он, несмот­ря на любовь к Мар­цел­лу, не дове­рил ему еди­но­лич­ную власть, пред­по­чел ему Агрип­пу и, веро­ят­но, желал, чтобы тот полу­чил эту власть из рук граж­дан (LIII. 31. 3—4, см. так­же прим. 68).

Теперь подроб­нее рас­смот­рим изме­нив­ше­е­ся после это­го кри­зи­са поло­же­ние Агрип­пы, а кон­крет­нее — его отъ­езд на Восток в 23 г. и его при­чи­ны. Вот что сооб­ща­ют нам источ­ни­ки.

Вел­лей Патер­кул пишет (II. 93. 2), что Агрип­па: «отпра­вил­ся в Азию под пред­ло­гом государ­ст­вен­ных дел, но, как гла­сит мол­ва, на вре­мя скрыл­ся из-за тай­ной враж­ды с Мар­цел­лом» (пер. А. И. Неми­ров­ско­го). Из дан­но­го пас­са­жа ясно, что офи­ци­аль­ную при­чи­ну отъ­езда Агрип­пы (государ­ст­вен­ные дела) совре­мен­ни­ки Авгу­ста сочли неубеди­тель­ной, и это поро­ди­ло слух о враж­де пол­ко­во­д­ца с юным пле­мян­ни­ком импе­ра­то­ра. Одна­ко при­ме­ча­тель­но, что в дан­ном сооб­ще­нии пря­мо назван источ­ник вер­сии о том, что Агрип­па поки­нул Рим из-за враж­ды с Мар­цел­лом, — мол­ва (fa­ma).

Пли­ний Стар­ший (HN. VII. 149), пере­чис­ляя раз­лич­ные несча­стья Авгу­ста, упо­ми­на­ет «pu­den­da Ag­rip­pae ab­le­ga­tio», т. е. «постыд­ное изгна­ние Агрип­пы». Иосиф Фла­вий, одна­ко, пишет (Ant. Jud. XV. 10. 2): «Тем вре­ме­нем в мест­но­сти за Ионий­ским морем был в каче­стве пред­ста­ви­те­ля Цеза­ря послан Агрип­па» (пер. Г. Ген­ке­ля).

с.151 Сле­дую­щим упо­ми­на­ет об этом эпи­зо­де Тацит, кото­рый изла­га­ет раз­го­вор Сене­ки с Неро­ном (Ann. XIV. 53). Сене­ка про­сит у Неро­на отстав­ки и упо­ми­на­ет о том, что «…Август доз­во­лил Мар­ку Агрип­пе уеди­нить­ся в Мити­ле­нах…», а Нерон отве­ча­ет (Ann. XIV. 55): «Мой пра­пра­дед Август, дей­ст­ви­тель­но, доз­во­лил Агрип­пе и Меце­на­ту уйти на покой после поне­сен­ных ими трудов, но это было сде­ла­но им в таком воз­расте, ува­же­ние к кото­ро­му защи­ща­ло все, что бы он им ни пре­до­ста­вил» (пер. А. С. Бобо­ви­ча). Здесь отъ­езд Агрип­пы изо­бра­жен в каче­стве отпус­ка с поз­во­ле­ния импе­ра­то­ра. Посколь­ку при­мер исполь­зо­ван (Сене­кой или самим Таци­том) для при­да­ния боль­шей убеди­тель­но­сти прось­бе само­го Сене­ки об отстав­ке, ника­ких нега­тив­ных объ­яс­не­ний отъ­езда Агрип­пы в этом сооб­ще­нии не содер­жит­ся.

Све­то­ний тоже не обо­шел этот эпи­зод вни­ма­ни­ем (Aug. 66): «Осталь­ные же его дру­зья наслаж­да­лись богат­ст­вом и вли­я­ни­ем до кон­ца жиз­ни, почи­та­ясь пер­вы­ми в сво­их сосло­ви­ях, хотя и ими под­час он бывал недо­во­лен. Так, не гово­ря об осталь­ных, он не раз жало­вал­ся, что даже Агрип­пе недо­ста­ет тер­пи­мо­сти, а Меце­на­ту — уме­ния мол­чать, когда Агрип­па из пусто­го подо­зре­ния, буд­то к нему охла­де­ли и пред­по­чи­та­ют ему Мар­цел­ла, бро­сил все и уехал в Мити­ле­ны» (пер. М. Л. Гас­па­ро­ва). Одна­ко в жиз­не­опи­са­нии Тибе­рия, сре­ди несколь­ких воз­мож­ных объ­яс­не­ний его уда­ле­ния на Родос в 6 г. до н. э., Све­то­ний при­во­дит и сле­дую­щее (Tib. 10): «…сле­дуя в этом при­ме­ру Мар­ка Агрип­пы, кото­рый после при­вле­че­ния к государ­ст­вен­ным делам Мар­ка Мар­цел­ла уда­лил­ся в Мити­ле­ну, чтобы не поду­ма­ли, буд­то сво­им при­сут­ст­ви­ем он пре­граж­да­ет ему доро­гу или ума­ля­ет его зна­че­ние. Имен­но этот мотив при­во­дил и он (Тибе­рий. — С. Т.) сам, прав­да уже поз­же» (пер. Д. П. Кон­ча­лов­ско­го). Инте­рес­но, что в двух жиз­не­опи­са­ни­ях антич­ный автор назы­ва­ет две про­ти­во­по­лож­ные при­чи­ны отъ­езда Агрип­пы. В пер­вом слу­чае пол­ко­во­дец обидел­ся, что ему пред­по­чи­та­ют Мар­цел­ла, поэто­му всех бро­сил и уехал в Мити­ле­ны, во вто­ром же — уда­лил­ся, чтобы не ума­лять зна­че­ния Мар­цел­ла и не мешать его делам. Такое про­ти­во­ре­чие в двух жиз­не­опи­са­ни­ях у одно­го и того же авто­ра вызы­ва­ет опре­де­лен­ные сомне­ния в досто­вер­но­сти этих сведе­ний.

И нако­нец, у нас име­ет­ся свиде­тель­ство Дио­на Кас­сия (LIII. 32): «Итак, когда Август, опра­вив­шись от болез­ни, узнал, что из-за это­го его реше­ния Мар­целл стал сквер­но отно­сить­ся к Агрип­пе, он неза­мед­ли­тель­но отпра­вил послед­не­го в Сирию, дабы меж­ду ними, пока они нахо­дят­ся в одном и том же месте, не слу­чи­лось какой-нибудь пере­бран­ки и ссо­ры. И Агрип­па тот­час поки­нул Город, одна­ко до Сирии не добрал­ся, но, выка­зав изряд­ную скром­ность, напра­вил туда сво­их лега­тов, а сам остал­ся на Лес­бо­се». Учи­ты­вая с.152 выше­из­ло­жен­ное, по-види­мо­му, вер­сия об обиде Мар­цел­ла впер­вые чет­ко изла­га­ет­ся имен­но у Дио­на Кас­сия, хотя намек на нее содер­жит­ся и у Све­то­ния в жиз­не­опи­са­нии Тибе­рия. В обо­их источ­ни­ках поведе­ние Агрип­пы изла­га­ет­ся без осуж­де­ния, его пре­бы­ва­ние в Мити­ле­нах Дион Кас­сий объ­яс­ня­ет скром­но­стью, а сам отъ­езд — реше­ни­ем Авгу­ста. Све­то­ний, види­мо, наме­ка­ет тоже на скром­ность, если Агрип­па уехал доб­ро­воль­но, чтобы не мешать Мар­цел­лу, но антич­ный автор пря­мо пишет, что такой мотив при­во­дил Тибе­рий, объ­яс­няя свое соб­ст­вен­ное уда­ле­ние на Родос. Слож­но ска­зать, изла­гал ли Тибе­рий истин­ные моти­вы Агрип­пы, о кото­рых каким-либо обра­зом узнал, или же про­сто исполь­зо­вал отъ­езд Мар­ка Вип­са­ния в каче­стве удоб­но­го пре­цеден­та, чтобы объ­яс­нить соб­ст­вен­ный отъ­езд, кото­рый вызы­вал у Авгу­ста крайне нега­тив­ную реак­цию (Suet. Tib. 11. 5: «он (Тибе­рий. — С. Т.) про­сит, нако­нец, поз­во­ле­ния повидать сво­их род­ст­вен­ни­ков, по кото­рым стос­ко­вал­ся. Но он полу­чил отказ: мало того, ему было объ­яв­ле­но, чтобы он оста­вил вся­кую заботу о род­ст­вен­ни­ках, кото­рых сам с такой охотою поки­нул» (пер. М. Л. Гас­па­ро­ва)). Что при­ме­ча­тель­но, реак­ция прин­цеп­са на отъ­езд Агрип­пы и его воз­вра­ще­ние была совер­шен­но иной.

Разу­ме­ет­ся, столь запу­тан­ные и про­ти­во­ре­чи­вые рас­ска­зы источ­ни­ков при­ко­ва­ли вни­ма­ние иссле­до­ва­те­лей к это­му эпи­зо­ду. Исто­рио­гра­фи­че­ская тра­ди­ция доста­точ­но бога­тая и раз­но­об­раз­ная и в целом на сего­дняш­ний день име­ют­ся сле­дую­щие тео­рии:

1) Агрип­па был отправ­лен на Восток для того, чтобы про­ве­сти тай­ные пере­го­во­ры с пар­фян­ским царем Фра­атом и сооб­щить ему, что рим­ляне гото­вы отдать ему сына при усло­вии воз­вра­ще­ния захва­чен­ных зна­мен. Авто­ром этой вер­сии явля­ет­ся Д. Мэй­джи⁷⁰. Одна­ко она не полу­чи­ла при­зна­ния и, дей­ст­ви­тель­но, пред­став­ля­ет­ся неубеди­тель­ной, посколь­ку фак­ти­че­ски не име­ет ника­ких под­твер­жде­ний в источ­ни­ках.

2) Отъ­езд Агрип­пы был вызван дина­сти­че­ским кон­флик­том с Мар­цел­лом или про­дви­гав­шим его Авгу­стом⁷¹. Эта тео­рия так­же пред­став­ля­ет­ся с.153 несо­сто­я­тель­ной, посколь­ку, как уже не раз отме­ча­лось дру­ги­ми иссле­до­ва­те­ля­ми⁷², в вер­сию с кон­флик­том никак не впи­сы­ва­ет­ся то, что Агрип­па уехал во гла­ве армии и обле­чен­ный импе­ри­ем. Если Август отпра­вил его на Восток для успо­ко­е­ния Мар­цел­ла, то вряд ли Мар­целл, недо­воль­ный тем, что Агрип­пе доста­лось коль­цо Авгу­ста, пере­стал бы оби­жать­ся, когда Август дал Агрип­пе армию с обшир­ным импе­ри­ем. А если Агрип­пу заде­ли какие-то реше­ния Авгу­ста, будь то чрез­мер­ное воз­вы­ше­ние Мар­цел­ла или, как счи­та­ет М. Рей­н­холд, «бес­такт­ные дей­ст­вия» само­го Авгу­ста после выздо­ров­ле­ния (т. е. пред­ло­же­ние зачи­тать свое заве­ща­ние в сена­те, чтобы дока­зать, что он не ука­зал пре­ем­ни­ка) — тем более стран­но, что Август риск­нул дать оби­жен­но­му на него чело­ве­ку такую власть.

3) Так назы­вае­мая «тео­рия кри­зи­са», пред­по­ла­гаю­щая, что заго­вор Муре­ны состо­ял­ся в 23, а не в 22 г., и при­сут­ст­вие Агрип­пы на Восто­ке пона­до­би­лось для того, чтобы пред­от­вра­тить воз­мож­ную граж­дан­скую вой­ну. Эту гипо­те­зу выдви­нул Р. Сайм⁷³ и у нее появи­лось несколь­ко сто­рон­ни­ков; в 60-х гг. XX в. в жур­на­ле His­to­ria раз­вер­ну­лась боль­шая дис­кус­сия отно­си­тель­но этой вер­сии. Одна­ко, как пред­став­ля­ет­ся, ее пол­но­стью опро­верг Э. Бэди­ан в 1982 г.⁷⁴, спра­вед­ли­во отме­тив, что Дион Кас­сий отно­сит заго­вор Муре­ны к 22 г., и в источ­ни­ках нет ника­ких осно­ва­ний для его пере­да­ти­ров­ки, а зна­чит, «кри­зис­ная» тео­рия несо­сто­я­тель­на.

4) Нако­нец, по мне­нию ряда иссле­до­ва­те­лей, отъ­езд Агрип­пы был вызван изме­не­ни­я­ми в струк­ту­ре вла­сти и государ­ст­вен­ной с.154 необ­хо­ди­мо­стью и не был свя­зан ни с каким кон­флик­том. Х. Джонс счи­тал, что прав Иосиф Фла­вий и Агрип­па поехал на Восток в каче­стве «вице-прин­цеп­са»⁷⁵. Ж.-М. Род­даз пола­га­ет, что отъ­езд Агрип­пы на Восток был вызван необ­хо­ди­мо­стью при­сут­ст­вия само­го прин­цеп­са или его пред­ста­ви­те­ля в той части импе­рии, где до сих пор не был наведен порядок, в силе оста­ва­лись рас­по­ря­же­ния Мар­ка Анто­ния, отдан­ные еще в годы граж­дан­ских войн, силь­на была память о Пом­пее и нуж­да­лись в каком-то уре­гу­ли­ро­ва­нии отно­ше­ния с Пар­фи­ей⁷⁶. Дж. Крук счи­та­ет, что отъ­езд Агрип­пы на Восток был экс­пе­ри­мен­таль­ной моде­лью «пары пра­ви­те­лей»: один на Восто­ке, дру­гой — на Запа­де⁷⁷. П. Арно пишет, что импе­рий тако­го рода, как тот, что полу­чил Агрип­па, давал­ся в тех слу­ча­ях, когда от обла­да­те­ля тако­го импе­рия тре­бо­ва­лась дея­тель­ность, затра­ги­ваю­щая судь­бы целых реги­о­нов: дипло­ма­ти­че­ские зада­чи, терри­то­ри­аль­ная и адми­ни­ст­ра­тив­ная орга­ни­за­ция про­вин­ции и т. д.⁷⁸ Гипо­те­за Ф. Юрле состо­ит в том, что, како­вы бы ни были кон­крет­ные зада­чи Агрип­пы, о кото­рых нам ниче­го не извест­но, его при­езд был пер­вым после Акция визи­том пред­ста­ви­те­ля вла­сти на Восток, в граж­дан­ские вой­ны тра­ди­ци­он­но нахо­див­ший­ся на сто­роне вра­гов пра­ви­те­лей (Пом­пея, Бру­та и Кас­сия, Мар­ка Анто­ния) и там тре­бо­ва­лось при­сут­ст­вие если не само­го Авгу­ста, то хотя бы Агрип­пы⁷⁹.

Пред­став­ля­ет­ся, что на сего­дняш­ний день дан­ный под­ход к объ­яс­не­нию отъ­езда Мар­ка Агрип­пы на Восток наи­бо­лее убеди­те­лен, одна­ко оста­ет­ся важ­ный вопрос, на кото­рый никто из иссле­до­ва­те­лей не дает отве­та. Если этой поезд­ки тре­бо­ва­ли дела и некие струк­тур­ные изме­не­ния во вла­сти, то поче­му Агрип­па обос­но­вал­ся в Мити­ле­нах, отпра­вил сво­их лега­тов в Сирию и, соглас­но источ­ни­кам, тем и огра­ни­чил­ся (исклю­чая мел­кий эпи­зод с при­е­мом посоль­ства гадар­цев)? Пред­став­ля­ет­ся, что ответ на этот вопрос кро­ет­ся как раз в эпи­зо­де с пере­да­чей коль­ца. Как выше уже отме­ча­лось, с.155 уми­рав­ший Август не мог со смерт­но­го ложа наде­лить Агрип­пу импе­ри­ем, не мог дать ему вой­ска, никак не мог гаран­ти­ро­вать пере­ход вла­сти к нему, даже если бы очень это­го хотел. Пере­да­ча лич­но­го коль­ца была един­ст­вен­ным закон­ным и при­ем­ле­мым для обще­ства реше­ни­ем. Но имен­но этот кри­зис 23 г. мог пока­зать Авгу­сту сла­бость той «услов­ной кон­струк­ции» 26—24 гг., о кото­рой я писа­ла выше и кото­рая вполне под­хо­ди­ла для мир­но­го и спо­кой­но­го вре­ме­ни. Собы­тия 23 г. пока­за­ли, что нефор­маль­ное вли­я­ние Агрип­пы доста­точ­но надеж­но при усло­вии, что необ­хо­ди­мы­ми пол­но­мо­чи­я­ми обла­да­ет Август. Но в слу­чае непред­виден­но­го кри­зи­са Агрип­па ока­жет­ся в непри­ят­ном поло­же­нии и, не имея ника­кой долж­но­сти, не смо­жет закон­но пред­при­нять ниче­го. Мне пред­став­ля­ет­ся веро­ят­ным, что отъ­езд Агрип­пы в 23 г. на Восток был вызван необ­хо­ди­мо­стью решить имен­но эту про­бле­му и избе­жать еще одной «пере­да­чи коль­ца» в буду­щем. Агрип­па дол­жен был полу­чить фор­маль­ный ста­тус, импе­рий и армию, чтобы в слу­чае вне­зап­ной смер­ти Авгу­ста сра­зу же иметь воз­мож­ность дей­ст­во­вать закон­но и само­сто­я­тель­но, не пола­га­ясь на дру­гих пол­ко­вод­цев и намест­ни­ков. В рам­ках этой гипо­те­зы понят­но, поче­му Агрип­па почти ниче­го не пред­при­ни­мал на Восто­ке — это и не тре­бо­ва­лось. У него не было кон­крет­но­го зада­ния, кон­крет­ной про­бле­мы, тре­бу­ю­щей реше­ния, а раз­мы­тая фор­му­ли­ров­ка Вел­лея о «sub spe­cie mi­nis­te­rio­rum prin­ci­pa­lium», нико­го, види­мо, не убедив­шая, нуж­на была для того, чтобы оправ­дать импе­рий и вой­ско в руках Агрип­пы. Как пред­став­ля­ет­ся, в поль­зу выска­зан­ной гипо­те­зы гово­рит и тот факт, что после 23 г. Агрип­па боль­ше не оста­ет­ся без пол­но­мо­чий нико­гда, а без армии — толь­ко во вре­мя пре­бы­ва­ния в самом Риме. Имен­но эту цель назна­че­ния Агрип­пы мог под­ра­зу­ме­вать Иосиф Фла­вий, сооб­щая, что в 23 г. он был направ­лен на Восток как «διάδο­χος Καίσα­ρι» (Ant. Jud. XV. 10. 2): это гре­че­ское сло­во озна­ча­ет не пред­ста­ви­те­ля (как в пере­во­де Г. Ген­ке­ля), а наслед­ни­ка, пре­ем­ни­ка⁸⁰.

В исто­рио­гра­фии уже доста­точ­но дав­но ведут­ся спо­ры о том, каков был импе­рий Агрип­пы и каков он был в 23 г., в част­но­сти⁸¹. Пред­ла­га­ет­ся два с.156 реше­ния этой зада­чи — импе­рий Агрип­пы был ана­ло­ги­чен импе­рию Авгу­ста и пре­вос­хо­дил импе­рий намест­ни­ков про­вин­ций — im­pe­rium mai­us, либо же его импе­рий был равен импе­рию дру­гих намест­ни­ков — im­pe­rium aequ­um. Реше­ние этой про­бле­мы в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни свя­за­но с фраг­мен­том сохра­нив­ше­го­ся на папи­ру­се гре­че­ско­го пере­во­да речи, кото­рую на латин­ском язы­ке про­из­нес Август на его похо­ро­нах в 12 г.⁸² Одна­ко ответ на вопрос «mai­us или aequ­um» не вли­я­ет суще­ст­вен­но на мою гипо­те­зу, ведь в любом слу­чае ясно, что фор­маль­ное поло­же­ние Агрип­пы в 23 г. рез­ко упро­чи­лось. Для целей насто­я­ще­го иссле­до­ва­ния коррект­ным пред­став­ля­ет­ся при­нять кон­цеп­цию, соглас­но кото­рой Агрип­па обла­дал наи­мень­ши­ми пол­но­мо­чи­я­ми — т. е. тео­рию «рав­но­го импе­рия» (im­pe­rii aequi), посколь­ку если его импе­рий был выс­шим, это лишь укреп­ля­ет мою гипо­те­зу; впро­чем, вер­сия о рав­ном импе­рии дей­ст­ви­тель­но пред­став­ля­ет­ся мне более обос­но­ван­ной⁸³.

Таким обра­зом, види­мо, кри­зис 23 г., пока­зав­ший сла­бость преды­ду­щей струк­ту­ры, заста­вил Авгу­ста пере­смот­реть ее, и с 23 г. кон­струк­ция выглядит уже ина­че: поло­же­ние Агрип­пы теперь стро­ит­ся на тех же осно­вах, что и поло­же­ние само­го Авгу­ста — не толь­ко auc­to­ri­tas, но и долж­ность, армия, импе­рий.

Крат­ко сле­ду­ет оста­но­вить­ся на осо­бом мне­нии Ж.-М. Род­да­за, кото­рое, насколь­ко извест­но мне, не полу­чи­ло широ­ко­го при­зна­ния в с.157 исто­рио­гра­фии⁸⁴. Фран­цуз­ский иссле­до­ва­тель не согла­ша­ет­ся с хро­но­ло­ги­ей Дио­на Кас­сия (болезнь и выздо­ров­ле­ние Авгу­ста — отъ­езд Агрип­пы — отказ Авгу­ста от кон­суль­ства и полу­че­ние им новых пол­но­мо­чий) и меня­ет послед­ние два собы­тия места­ми (отказ Авгу­ста от кон­суль­ства и отъ­езд Агрип­пы) на том осно­ва­нии, что, по его мне­нию, пол­но­мо­чия Агрип­пы в 23 г. явля­лись отра­же­ни­ем новых пол­но­мо­чий Авгу­ста и, разу­ме­ет­ся, в этом слу­чае он не мог полу­чить их рань­ше прин­цеп­са⁸⁵. Ж.-М. Род­даз опи­ра­ет­ся на два сооб­ще­ния источ­ни­ков — сло­ва Вел­лея Патер­ку­ла о том, что Агрип­па уехал «sub spe­cie mi­nis­te­rio­rum prin­ci­pa­lium» (II. 93), и не слиш­ком кон­крет­ное име­но­ва­ние его «διάδο­χος Καίσα­ρι» у Иоси­фа Фла­вия (Ant. Jud. XV. 10. 2). Одна­ко, как пред­став­ля­ет­ся, дан­ные сооб­ще­ния вовсе не обя­за­тель­но про­ти­во­ре­чат хро­но­ло­гии Дио­на Кас­сия, не гово­ря уже о том, что на сего­дняш­ний день нет такой обще­при­знан­ной и столь надеж­но дока­зан­ной гипо­те­зы о при­ро­де импе­рия Агрип­пы, чтобы на ее осно­ва­нии мож­но было отвер­гать сведе­ния источ­ни­ка. Сло­ва Вел­лея «mi­nis­te­rio­rum prin­ci­pa­lium» Ж.-М. Род­даз тол­ку­ет как свиде­тель­ство о свя­зи долж­но­сти Агрип­пы с прин­цеп­сом и его пол­но­мо­чи­я­ми. Но здесь не содер­жит­ся ука­за­ния на то, что пол­но­мо­чия Агрип­пы явля­ют­ся отра­же­ни­ем тех пол­но­мо­чий, кото­рые Август полу­чил в 23 г.⁸⁶ Это­го нет и у Иоси­фа Фла­вия, употреб­лен­ное им сло­во «διάδο­χος» озна­ча­ет, как гово­ри­лось выше, не пред­ста­ви­те­ля, а наслед­ни­ка, пре­ем­ни­ка, а в этом слу­чае пол­но­мо­чия Агрип­пы не обя­за­тель­но долж­ны повто­рять тако­вые у Авгу­ста. Ж.-М. Род­даз зада­ет­ся вопро­сом: на каком осно­ва­нии Агрип­па мог вме­ши­вать­ся в дела про­вин­ций рим­ско­го наро­да, если полу­чил свои пол­но­мо­чия рань­ше Авгу­ста? Преж­де все­го, за исклю­че­ни­ем само­го лишь фак­та, что Агрип­па посе­лил­ся в Мити­ле­нах, у нас нет пря­мых свиде­тельств того, что в 23—18 гг. он вме­ши­вал­ся в дела про­вин­ции рим­ско­го наро­да. Даже если он это и делал, нам неиз­вест­но, каки­ми пра­во­вы­ми сред­ства­ми были оформ­ле­ны пол­но­мо­чия Агрип­пы, но ничто не меша­ет пред­по­ло­жить, что это поз­во­ля­ли ему соот­вет­ст­ву­ю­щий закон и (или) поста­нов­ле­ние сена­та; ана­ло­гич­ные реше­ния для кон­су­ла Авгу­ста в этом слу­чае не тре­бо­ва­лись⁸⁷. Ж.-М. Род­даз при­зна­ет, что болезнь пора­зи­ла с.158 Авгу­ста неожи­дан­но и суще­ст­вен­но повли­я­ла на пла­ны прин­цеп­са. В этом слу­чае неуди­ви­тель­но, если Август не создал строй­ную и логич­ную систе­му пол­но­мо­чий, чтобы долж­ным обра­зом облечь ими Агрип­пу. До болез­ни это­го не тре­бо­ва­лось, а после выздо­ров­ле­ния дей­ст­во­вать при­шлось быст­ро. На мой взгляд, имен­но по этой при­чине отъ­езд Агрип­пы на Восток в 23 г. вызы­ва­ет столь­ко раз­но­гла­сий даже в источ­ни­ках, не гово­ря уже об исто­рио­гра­фии. Посколь­ку служ­ба Агрип­пы на Восто­ке, по сути, была наспех изо­бре­тен­ной улов­кой, чтобы обес­пе­чить его осо­бы­ми фор­маль­ны­ми пол­но­мо­чи­я­ми, вой­ска­ми, импе­ри­ем, это нико­го ни в чем и не убеди­ло, а сам Агрип­па тоже не слиш­ком ста­рал­ся созда­вать види­мость бур­ной дея­тель­но­сти, что толь­ко под­стег­ну­ло слу­хи о «позор­ной ссыл­ке» и кон­флик­те в импе­ра­тор­ской семье.

До 21 г. поло­же­ние Агрип­пы оста­ва­лось неиз­мен­ным, несмот­ря на то, что в кон­це 23 г. умер юный Мар­целл (это, на мой взгляд, еще одно под­твер­жде­ние того, что отъ­езд Агрип­пы с Мар­цел­лом никак свя­зан не был) — он все так же оста­вал­ся в Мити­ле­нах с вой­ска­ми и импе­ри­ем. Одна­ко в 21 г. в оче­ред­ной раз все изме­ни­лось. В нача­ле года Август нахо­дил­ся на Сици­лии, соби­ра­ясь оттуда отпра­вить­ся в поезд­ку по восточ­ным про­вин­ци­ям. В Риме в это вре­мя из-за кон­суль­ских выбо­ров про­изо­шли серь­ез­ные бес­по­ряд­ки. Август был очень недо­во­лен слу­чив­шим­ся, поэто­му вызвал Агрип­пу с Лес­боса и пору­чил ему управ­ле­ние Римом⁸⁸. И, как пишет Дион Кас­сий, в это же вре­мя прин­цепс заста­вил Агрип­пу раз­ве­стись с Мар­цел­лой Стар­шей и женить­ся на Юлии.

Пред­став­ля­ет­ся, что на этом бра­ке сле­ду­ет оста­но­вить­ся подроб­нее. Дион Кас­сий ясно назы­ва­ет его при­чи­ну (LIV. 6. 5): «Желая сде­лать его поло­же­ние более высо­ким, чтобы ему было лег­че управ­лять жите­ля­ми Рима, он вызвал его к себе и, заста­вив его раз­ве­стись с женой, хотя она была его соб­ст­вен­ной пле­мян­ни­цей, и женить­ся на Юлии, тот­час отпра­вил его в Рим, чтобы сра­зу всту­пить и в [новый] брак, и в управ­ле­ние Горо­дом. Гово­рят, что этот шаг был отча­сти пред­при­нят Авгу­стом по сове­ту Меце­на­та, кото­рый, обсуж­дая с ним эти самые дела, ска­зал: “Ты воз­вы­сил его настоль­ко, что либо его сле­ду­ет сде­лать тво­им зятем, либо убить”»⁸⁹. То есть Дион Кас­сий счи­та­ет, что брак Агрип­пы с Юли­ей был вызван теку­щей обста­нов­кой в Риме и необ­хо­ди­мо­стью укре­пить авто­ри­тет и поло­же­ние Агрип­пы. В с.159 исто­рио­гра­фии, одна­ко, сло­жи­лось иное мне­ние — иссле­до­ва­те­ли свя­зы­ва­ют этот брак с жела­ни­ем Авгу­ста полу­чить кров­ных наслед­ни­ков⁹⁰. И отсюда выте­ка­ет еще одна доста­точ­но круп­ная, на мой взгляд, исто­рио­гра­фи­че­ская про­бле­ма, свя­зан­ная с поло­же­ни­ем Агрип­пы как в 21 г., так и до самой его смер­ти в 12 г., — регент­ство.

Гипо­те­за о том, что брак с Юли­ей сде­лал Агрип­пу «инстру­мен­том для бес­пе­ре­бой­но­го пере­хо­да вла­сти», «реген­том при мало­лет­них наслед­ни­ках» и т. п., сей­час доста­точ­но рас­про­стра­не­на. Ее сто­рон­ни­ки опи­ра­ют­ся на сле­дую­щие сооб­ра­же­ния: Агрип­па не мог стать пол­но­цен­ным прин­цеп­сом, так как не состо­ял в род­стве с Цеза­рем, усту­пал Авгу­сту по уров­ню auc­to­ri­tas, вызы­вал непри­язнь у ноби­ли­те­та⁹¹, имел пло­хое про­ис­хож­де­ние, кото­рое не поз­во­ли­ло бы ему стать новым прин­цеп­сом⁹². Одна­ко эта гипо­те­за все же пред­став­ля­ет­ся неубеди­тель­ной по сле­дую­щим при­чи­нам.

1. Никто из древ­них авто­ров ни сло­вом не наме­ка­ет ни на регент­ство, ни на то, что Агрип­па слу­жил лишь оруди­ем пере­да­чи вла­сти, не явля­ясь наслед­ни­ком сам.

2. Сто­рон­ни­ки этой гипо­те­зы не дают отве­тов на вопро­сы: кто такой «регент» в рим­ской систе­ме государ­ст­вен­но­го управ­ле­ния? Чем его пол­но­мо­чия отли­ча­ют­ся от пол­но­мо­чий дей­ст­ву­ю­ще­го прин­цеп­са? Куда исче­за­ет регент, когда наслед­ник повзрос­ле­ет доста­точ­но, чтобы полу­чить власть? В каком воз­расте регент дол­жен ему эту власть пере­дать? По какой про­цеду­ре пред­по­ла­га­ет­ся это сде­лать? Как пред­став­ля­ет­ся, без отве­тов на эти вопро­сы гипо­те­за о реген­те не может быть при­зна­на состо­я­тель­ной.

3. Инсти­тут регент­ства по самой сво­ей сути явля­ет­ся атри­бу­том леги­тим­ной монар­хии, в систе­ме прин­ци­па­та, создан­ной Авгу­стом, он был невоз­мо­жен. Власть прин­цеп­са стро­и­лась на слож­ной и про­ду­ман­ной систе­ме соче­та­ния нуж­ных долж­но­стей и пол­но­мо­чий, отде­лен­ных от долж­но­сти (про­кон­суль­ские, три­бун­ские и цен­зор­ские). В это вре­мя все еще тре­бо­ва­лось посто­ян­но созда­вать «рес­пуб­ли­кан­ский фасад» и Август даже в «Дея­ни­ях» наста­и­ва­ет, что пре­вос­хо­дил всех кол­лег по каж­дой маги­ст­ра­ту­ре исклю­чи­тель­но сво­им авто­ри­те­том (auc­to­ri­tas), но не вла­стью (po­tes­tas) (RGDA. 34).

В систе­ме, создан­ной Авгу­стом, инсти­тут регент­ства был воз­мо­жен толь­ко в одной фор­ме: «регент» при­ни­ма­ет на себя все пол­но­мо­чия с.160 прин­цеп­са, усы­нов­ля­ет пре­ем­ни­ка, а по дости­же­нии им нуж­но­го воз­рас­та — уми­ра­ет. Той фигу­ре прин­цеп­са, кото­рую создал Август, боль­ше исчез­нуть было некуда. Прин­цепс кон­цен­три­ро­вал в сво­их руках долж­но­сти и поче­сти, полу­чен­ные от сена­та и наро­да, он при­об­ре­тал огром­ную кли­ен­те­лу в самом Риме и про­вин­ци­ях, фигу­ра пра­ви­те­ля обо­жествля­лась на Восто­ке и широ­ко про­слав­ля­лась на Запа­де, вся мощь идео­ло­гии работа­ла на то, чтобы повы­сить авто­ри­тет прин­цеп­са⁹³. Всю эту маши­ну невоз­мож­но было немед­лен­но оста­но­вить по дости­же­нии наслед­ни­ком нуж­но­го воз­рас­та или одно­мо­мент­но пере­ве­сти ему на служ­бу. Мож­но было лишь посте­пен­но при­бли­жать наслед­ни­ка к прин­цеп­су, урав­ни­вать их — но не более того. Когда Август умер, Тибе­рий, к тому вре­ме­ни уже дол­гое вре­мя зани­мав­ший вто­рое место, при­нял власть отно­си­тель­но плав­но (хотя и не обо­шлось совсем без про­блем). Но пока Август был жив — прин­цеп­сом был имен­но он, не Тибе­рий.

Таким обра­зом, пред­став­ля­ет­ся, что прав Дион Кас­сий — целью бра­ка Агрип­пы с Юли­ей было укреп­ле­ние поло­же­ния Агрип­пы, а не полу­че­ние от него кров­ных наслед­ни­ков Авгу­ста. Разу­ме­ет­ся, нель­зя исклю­чать, что Август руко­вод­ст­во­вал­ся и дру­ги­ми допол­ни­тель­ны­ми сооб­ра­же­ни­я­ми, но пред­став­ля­ет­ся невер­ным мне­ние, что в 21 г. Агрип­па пре­вра­тил­ся в «инстру­мент» пере­да­чи вла­сти кров­ным наслед­ни­кам прин­цеп­са.

Про­бле­ма в том, что нам мало извест­но о пра­во­вой при­ро­де пол­но­мо­чий Агрип­пы в 23—19 гг. Ф. Юрле вер­но отме­ча­ет, что при нынеш­нем состо­я­нии име­ю­щей­ся у нас инфор­ма­ции рав­но­ве­ро­ят­ны как мини­мум две гипо­те­зы, а то и три⁹⁴. Одна­ко для целей насто­я­щей ста­тьи опре­де­ле­ние с.161 точ­ной пра­во­вой при­ро­ды пол­но­мо­чий Агрип­пы не столь зна­чи­мо, намно­го важ­нее дру­гое: вер­нув­шись из Мити­лен, Марк Вип­са­ний мог наво­дить порядок в Риме⁹⁵, а затем подав­лять вол­не­ния в Бель­ги­ке и (или) Лугдун­ской Гал­лии⁹⁶ и вести воен­ные дей­ст­вия про­тив кан­та­бров в Испа­нии. Посколь­ку в источ­ни­ках нет ни еди­но­го наме­ка на недо­воль­ство, воз­му­ще­ние или упре­ки в адрес Агрип­пы, вызван­ные неза­кон­но­стью его дей­ст­вий, оста­ет­ся при­знать, что на все эти меро­при­я­тия у него были необ­хо­ди­мые пол­но­мо­чия, а там, где не хва­та­ло фор­маль­но­стей (ввиду неяс­но­сти его пра­во­во­го поло­же­ния в эти годы такую воз­мож­ность исклю­чать нель­зя) — помо­га­ла auc­to­ri­tas.

При­ме­ча­тель­но, что вновь изме­не­ние его поло­же­ния вызва­но кри­зи­са­ми — бес­по­ряд­ка­ми на кон­суль­ских выбо­рах в Риме и вспых­нув­шим вос­ста­ни­ем в Гал­лии. Нель­зя, конеч­но, исклю­чать, что Август пред­видел слож­но­сти с кон­суль­ски­ми выбо­ра­ми в свое отсут­ст­вие, но едва ли он мог наме­рен­но спро­во­ци­ро­вать их для рас­ши­ре­ния пол­но­мо­чий Агрип­пы. Итак, к кон­цу 19 г. Агрип­па уже явля­ет­ся бли­жай­шим род­ст­вен­ни­ком прин­цеп­са и дела­ет почти все то же, что и Август — само­сто­я­тель­но дей­ст­ву­ет в Риме и коман­ду­ет вой­ска­ми в запад­ных про­вин­ци­ях Цеза­ря. Меж­ду ними оста­ет­ся два серь­ез­ных раз­ли­чия фор­маль­но­го харак­те­ра — у Агрип­пы нет три­бун­ской вла­сти, а так­же он не дей­ст­ву­ет само­сто­я­тель­но в про­вин­ци­ях рим­ско­го наро­да (см. прим. 96). Они были устра­не­ны в 18 г.

Во вре­мя кон­суль­ских выбо­ров в 19 г. в Горо­де сно­ва нача­лись бес­по­ряд­ки, на этот раз дело дошло даже до гибе­ли людей (Dio Cass. LIV. 10. 1—2). Что при­ме­ча­тель­но, в это вре­мя в Риме сно­ва не было ни Авгу­ста, ни Агрип­пы. Далее, как рас­ска­зы­ва­ет Дион Кас­сий (LIV. 12. 3—5), Август, пони­мая, что государ­ст­вен­ные дела тре­бу­ют посто­ян­но­го вни­ма­ния и, опа­са­ясь пасть жерт­вой заго­во­ра, решил пре­до­ста­вить Агрип­пе пол­но­мо­чия, почти рав­ные его соб­ст­вен­ным, а имен­но — три­бун­скую власть и, как пока­зы­ва­ет вто­рое восточ­ное намест­ни­че­ство Агрип­пы, воз­мож­ность сво­бод­но дей­ст­во­вать в с.162 про­вин­ци­ях рим­ско­го наро­да⁹⁷, а не толь­ко в про­вин­ци­ях Цеза­ря. И вот с это­го момен­та, как при­зна­ет боль­шин­ство иссле­до­ва­те­лей, Агрип­па пре­вра­ща­ет­ся в фор­маль­но­го и фак­ти­че­ско­го сопра­ви­те­ля Авгу­ста⁹⁸. Види­мо, так же вос­при­ня­ли ситу­а­цию и их совре­мен­ни­ки, посколь­ку имен­но с это­го вре­ме­ни отме­ча­ют­ся заго­во­ры про­тив не толь­ко Авгу­ста, но и Агрип­пы (Dio Cass. LIV. 15. 1). Одна­ко М. Рей­н­холд, при­зна­вая это, совер­шен­но спра­вед­ли­во отме­ча­ет, что несмот­ря на это соправ­ле­ние, прин­цепс в государ­стве по-преж­не­му оста­вал­ся один и сво­ей auc­to­ri­tas Август пре­вос­хо­дил Агрип­пу.

Подроб­но оста­нав­ли­вать­ся на пере­смот­ре спис­ка сена­та (18 г.) или Веко­вых играх, кото­рые Август и Агрип­па про­во­ди­ли вме­сте (17 г.), здесь нет осо­бой необ­хо­ди­мо­сти, посколь­ку они лишь под­твер­жда­ют, что фор­маль­ное поло­же­ние дел при­шло в отно­си­тель­ное соот­вет­ст­вие с фак­ти­че­ским⁹⁹. После это­го поло­же­ние Агрип­пы до самой его смер­ти не меня­лось, его пол­но­мо­чия в 13 г. были про­сто про­дле­ны еще на пять лет¹⁰⁰, а в нача­ле 12 г. Марк Вип­са­ний ско­ро­по­стиж­но скон­чал­ся в Кам­па­нии (Dio Cass. LIV. 28. 1—3).

Таким обра­зом, в 18 г. Агрип­па обла­дал все­ми необ­хо­ди­мы­ми фор­маль­ны­ми пол­но­мо­чи­я­ми, почти рав­ны­ми Авгу­сто­вым, но усту­пал ему в уровне auc­to­ri­tas, о чем, соб­ст­вен­но, сам же прин­цепс и пишет в сво­их «Дея­ни­ях» (RGDA. 34. 3)¹⁰¹.

Итак, исхо­дя из все­го выше­из­ло­жен­но­го, раз­ви­тие систе­мы соправ­ле­ния с 29 по 12 г. пред­став­ля­ет­ся мне сле­дую­щим обра­зом. В 29—28 гг. поль­зу­ясь сов­мест­но с Агрип­пой цен­зор­ски­ми пол­но­мо­чи­я­ми, а затем в 28—27 гг. зани­мая с ним два года под­ряд кон­суль­скую долж­ность, Август с.163 демон­стри­ро­вал, кто будет созда­те­лем ново­го поряд­ка и кто будет сто­ять во гла­ве государ­ства — он сам и, несколь­ко усту­пая ему в ста­ту­се, Марк Агрип­па.

Моло­дой Агрип­па.

На этот же пери­од при­хо­дит­ся зна­чи­тель­ный пласт важ­ных реформ, направ­лен­ных на вос­ста­нов­ле­ние зако­на и поряд­ка в государ­стве. Повы­сив таким обра­зом auc­to­ri­tas Агрип­пы, Август, по всей види­мо­сти, при­сту­пил к сле­дую­ще­му эта­пу: себе он оста­вил кон­суль­ство и важ­ней­шие про­вин­ции, в кото­рых раз­ме­ща­лись леги­о­ны, после чего отпра­вил­ся на вой­ну в Испа­нию, а Агрип­па остал­ся в Риме без офи­ци­аль­ной долж­но­сти. Слож­но ска­зать, был ли такой этап запла­ни­ро­ван с само­го нача­ла, или же Август вынуж­ден был «забрать» у Агрип­пы кон­суль­скую долж­ность из-за недо­воль­ства ноби­лей: кон­суль­ских мест было все­го два, и если бы Август и Агрип­па зани­ма­ли их на посто­ян­ной осно­ве, то ноби­ли лиши­лись бы вся­ко­го досту­па к выс­шей маги­ст­ра­ту­ре в государ­стве. Но как бы то ни было, в 26 г. Агрип­па остал­ся без пол­но­мо­чий, зато раз­вер­нул обшир­ную стро­и­тель­ную про­грам­му, про­слав­ляв­шую и его само­го, и род Юли­ев. Таким обра­зом, в этот пери­од Август сам управ­лял государ­ст­вом, опи­ра­ясь на фор­маль­ные пол­но­мо­чия и долж­но­сти, а Агрип­па мог рас­счи­ты­вать толь­ко на свою auc­to­ri­tas и «тыло­вую» под­держ­ку Авгу­ста, как фак­ти­че­скую, так и репу­та­ци­он­ную. В смыс­ле долж­ност­ных пол­но­мо­чий Агрип­па ухо­дит в тень, зато впе­ред выдви­га­ют­ся нефор­маль­ные рыча­ги: он пере­ез­жа­ет в дом Авгу­ста, состо­ит в бра­ке с его пле­мян­ни­цей, в Риме ведет стро­и­тель­ную дея­тель­ность тако­го мас­шта­ба, кото­рая не доз­во­ля­лась нико­му, кро­ме лишь само­го Авгу­ста, его колос­саль­ная ста­туя наравне с такой же ста­ту­ей Авгу­ста поме­ща­ет­ся в про­на­осе с.164 Пан­тео­на, хра­ма, про­слав­ляв­ше­го род Юли­ев. Удоб­но было и то, что Агрип­па, сво­бод­ный от маги­ст­ра­ту­ры, в любой момент мог занять имен­но ту долж­ность, кото­рая наи­бо­лее под­хо­ди­ла бы для реше­ния воз­ник­шей про­бле­мы, или полу­чить тре­бу­ю­ще­е­ся пору­че­ние, а обес­пе­чить ему такое назна­че­ние долж­ны были po­tes­tas и auc­to­ri­tas Авгу­ста.

Гиб­кая и не слиш­ком раз­дра­жаю­щая ноби­ли­тет кон­струк­ция, весь­ма удоб­ная и без­опас­ная в усло­ви­ях ста­биль­но­сти, в 23 г. во вре­мя кри­зи­са, вызван­но­го болез­нью Авгу­ста, пока­за­ла всю свою сла­бость и нена­деж­ность. Ста­ло ясно — в слу­чае смер­ти Авгу­ста зна­че­ние auc­to­ri­tas и поче­стей Агрип­пы суще­ст­вен­но сни­зит­ся, а в отсут­ст­вие фор­маль­ных пол­но­мо­чий он не смо­жет немед­лен­но взять под кон­троль вой­ска, не ста­но­вясь при этом пре­ступ­ни­ком. И поэто­му с 23 г. Август начи­на­ет посте­пен­но вырав­ни­вать воз­ник­ший дис­ба­ланс меж­ду фор­маль­ным и нефор­маль­ным поло­же­ни­ем Агрип­пы в государ­стве. Агрип­па полу­ча­ет импе­рий и армию, ста­но­вит­ся не про­сто одним из рядо­вых намест­ни­ков, но осо­бым, един­ст­вен­ным в сво­ем роде¹⁰². При этом он не обла­да­ет всей пол­нотой долж­ност­ных пол­но­мо­чий Авгу­ста: не име­ет три­бун­ской вла­сти и, веро­ят­нее все­го, не может сво­бод­но дей­ст­во­вать в про­вин­ци­ях рим­ско­го наро­да. В 21 г. слу­чил­ся кри­зис, потре­бо­вав­ший сроч­но­го при­сут­ст­вия и само­сто­я­тель­ных дей­ст­вий Агрип­пы в Риме, и, кро­ме того, он женил­ся на Юлии, един­ст­вен­ной доче­ри Авгу­ста, что еще силь­нее уве­ли­чи­ло его вли­я­ние. Так про­дол­жа­ет­ся еще 3 года, а в 18 г. вновь наблюда­ет­ся круп­ное изме­не­ние: Агрип­па полу­ча­ет три­бун­скую власть и пра­во сво­бод­но дей­ст­во­вать в про­вин­ци­ях рим­ско­го наро­да. Теперь фор­маль­ное поло­же­ние Агрип­пы при­хо­дит в рав­но­ве­сие с его auc­to­ri­tas и даже более того: если в 26—24 гг. auc­to­ri­tas, в сущ­но­сти, явля­ет­ся един­ст­вен­ной опо­рой Агрип­пы, то к 18 г. был най­ден спо­соб пре­до­ста­вить Агрип­пе пол­но­мо­чия, фор­маль­но рав­ные пол­но­мо­чи­ям Авгу­ста, — хотя послед­ний по-преж­не­му пре­вос­хо­дит его сво­ей auc­to­ri­tas.

---

с.165

Re­fe­ren­ces:

1. Ame­ling W. Augus­tus und Ag­rip­pa. Be­mer­kun­gen zu PKöln VI 249 // Chi­ron. 24. 1994. S. 1—28.

2. Ar­naud. P. Transma­ri­nae pro­vin­ciae: réf­le­xions sur les li­mi­tes géog­ra­phi­que et sur la na­tu­re des pou­voirs en Orient des ‘co-ré­gents’ sous les rég­nes d’Augus­te e Ti­bè­re // Ca­hiers du Centre Gus­ta­ve Glotz. 5, 1994. P. 221—253.

3. As­tin A. E. Augus­tus and «cen­so­ria po­tes­tas» // La­to­mus. T. 22. F. 2. 1963. P. 226—235.

4. Ba­dian E. «Cri­sis Theo­ries» and the Be­gin­ning of the Prin­ci­pa­te // Ro­ma­ni­tas-Chris­tia­ni­tas. Un­ter­su­chun­gen zur Ge­schich­te und Li­te­ra­tur der ro­mi­schen Kai­ser­zeit Johan­nes Straub zum 70. Ge­burtstag gewid­met. G. Wirth (ed.). Ber­lin—New York, 1982. P. 18—41.

5. Ba­dian E. No­tes on the Lau­da­tio of Ag­rip­pa // CJ. Vol. 76. 1980—1981. P. 97—109.

6. Bergmann B. Die co­ro­na na­va­lis — Eine Son­de­reh­rung für Ag­rip­pa // JdI 126. 2011. P. 78—106.

7. Blei­cken J. Augus­tus. Eine Bio­gra­phie. Ham­burg, 2010.

8. Brandt H. Mar­cel­lus «suc­ces­sio prae­pa­ra­tus»? Augus­tus, Mar­cel­lus und die Jah­re 29—23 v. Chr. // Chi­ron. 25. 1995. P. 1—17.

9. Broughton T. R. S. The Ma­gistra­tes of the Ro­man Re­pub­lic. N. Y., 1952. Vol. II.

10. Brunt P. A. Rev. on Es­sai sur les ori­gi­nes du prin­ci­pat by P. Gre­na­de // JRS. Vol. 51. 1961. P. 236—238.

11. Castán S. Mar­co Ag­ri­pa y Augus­to. Po­der, im­pe­rium mai­us y prob­le­ma su­ce­so­rio en el con­tex­to de las ten­sio­nes Repúbli­ca-Prin­ci­pa­do. Mad­rid, 2013.

12. Castri­tius H. Der Rö­mi­sche Prin­zi­pat als Re­pub­lik. Hu­sum, 1982.

13. Cor­bett J. H. The Suc­ces­sion Po­li­cy of Augus­tus // La­to­mus. T. 33. Fasc. 1. 1974. P. 87—97.

14. Crook J. A. Po­li­ti­cal his­to­ry, 30 BC to AD 14 // The Cambrid­ge An­cient His­to­ry. Ed. Bowman A. K., Champlin E., Lin­tott A. Vol. X. Cambrid­ge, 1996.

15. Det­ten­ho­fer M. Herr­schaft und Widerstand im augus­tei­schen Prin­ci­pat. Stuttgart, 2000.

16. Fer­ra­ry J.-L. À pro­pos des pou­voirs d’Augus­te // Ca­hiers du Centre Gus­ta­ve Glotz. 12. 2001.

17. Fitzler K., Seek O. Juli­us (132) // RE. HBd. 19. 1918.

с.166

18. Fra­schet­ti A. Augus­to e la «lau­da­tio» di Ag­rip­pa // Il bi­mil­le­na­rio di Ag­rip­pa. Ge­no­va, 1990. P. 83—99.

19. Gio­va­ni­ni A. Les pou­voirs d’Augus­te de 27 à 23 av. J.-C. Une re­lec­tu­re de l’or­don­nan­ce de Ky­mè de l’an 27 (IK 5, Nº 17) // ZPE. 124. 1999. P. 95—106.

20. Gi­rar­det K. M. Im­pe­rium «mai­us»: po­li­ti­sche und ver­fas­sungsrechtli­che As­pek­te. Ver­such einer Kla­rung // La re­vo­lu­tion ro­mai­ne ap­res Ro­nald Sy­me: bi­lans et perspec­ti­ves. Ed. Gio­van­ni A. Van­doeuv­res-Ge­ne­ve, 2000. S. 167—236.

21. Gre­na­de P. Es­sai sur les ori­gi­nes du prin­ci­pat. Pa­ris, 1961.

22. Gro­newald M. Ein neues Frag­ment der Lau­da­tio Fu­neb­ris des Augus­tus auf Ag­rip­pa // ZPE. 52. 1983. S. 61—62.

23. Gruen E. Augus­tus and the Ma­king of the Prin­ci­pa­te // Ed. K. Ga­linsky. The Cambrid­ge Com­pa­nion to the Age of Augus­tus. Mel­bour­ne, 2005.

24. Hanslik R. Vip­sa­nius (2) // RE. R. 2. Hbd. 17.

25. Has­lam M. W. Augus­tus’ Fu­ne­ral Ora­tion for Ag­rip­pa // The Clas­si­cal Jour­nal. Vol. 75. № 3. P. 193—199.

26. Hur­let F., Dal­la Ro­sa A. Un quin­di­cen­nio di ri­cer­che su Augus­to un bi­lan­cio sto­riog­ra­fi­co // Stu­di Clas­si­ci E Orien­ta­li. 2009.

27. Hur­let F. Les col­le­guès du prin­ce sous Augus­te et Ti­bè­re. Ro­me, 1997.

28. Hur­let F. Le pro­con­sul et le prin­ce d’Augus­te a Dioc­le­tien. Bor­deaux, 2006.

29. Hur­let F. Recher­ches sur la du­rée de l’im­pe­rium des «co-ré­gents» sous les prin­ci­pats d’Augus­te et de Ti­bè­re // Ca­hiers du Centre Gus­ta­ve Glotz, 5, 1994. P. 255—289.

30. Hur­let F., Mi­neo B. Ed. Le prin­ci­pat d’Augus­te: réa­li­tés et rep­ré­sen­ta­tions du pou­voir autour de la Res pub­li­ca res­ti­tu­ta. Ac­tes du col­lo­que de l’Uni­ver­si­té de Nan­tes, 1er-2 juin 2007.

31. Instin­ky H. U. Die sie­gel des Kai­sers Augus­tus. Ba­den-Ba­den, 1961.

32. Jones A. H. M. Cen­so­rial Powers of Augus­tus // Stu­dies in Ro­man Go­vernment and Law. N. Y., 1968.

33. Jones H. S. The Prin­ceps // The Cambrid­ge An­cient His­to­ry. Ed. Cook S. A., Ad­cock F. E., Char­lesworth M. P. Vol. X. Cambrid­ge, 1934.

34. Kie­nast D. Augus­tus. Prin­zeps und Mo­narch. Aufl. 4. Darmstadt, 2009.

35. Koe­nen L. Die «Lau­da­tio fu­neb­ris» des Augus­tus für Ag­rip­pa auf einem neuen Pa­py­rus (P. Co­lon. inv. nr. 4701) // ZPE. Bd. 5, 1970. S. 217—283.

36. Let­ta C. Pri­mi os­ser­va­zio­ni sui Fas­ti Al­ben­ses // At­ti del­la Pon­ti­fi­cia Ac­ca­de­mia Ro­ma­na di Ar­cheo­lo­gia. Vol. 85. 2012—2013. P. 315—335.

37. Le­vick B. Dru­sus Cae­sar and the Adop­tions of 4 A. D. // La­to­mus. T. 25. 1999. P. 227—244.

38. Le­vick B. Ti­be­rius the Po­li­ti­cian. L. —N. Y., 1999.

с.167

39. Le­vick B. M. Augus­tus: Ima­ge and Sub­stan­ce. Lon­don, 2010.

40. Ma­gie D. Jr. The Mis­sion of Ag­rip­pa to the Orient in 23 B. C. // Clas­si­cal Phi­lo­lo­gy. Vol. 3. No. 2. 1908. P. 145—152.

41. Mah­lajuk A. V. Com­men­ta­ries // Cas­sius Dio Coc­ceian. The Ro­man His­to­ry. Books LI—LXIII [Kom­men­ta­rii // Kas­sij Dion Kok­kejjan. Rimska­ja is­to­rija. Kni­gi LI—LXIII]. Saint Pe­ters­burg, 2014.

42. Mi­hajlovskij F. A. The power of Oc­ta­vian August [Vlast’ Ok­ta­via­na Av­gus­ta]. Mos­cow, 2000.

43. Pi­ga­niol A. Les pou­voirs con­sti­tu­tion­nels et le prin­ci­pat d’Augus­te // JS. 1937. P. 150—166.

44. Rein­hold M. Mar­cus Ag­rip­pa. A Bio­gra­phy. Ge­ne­ve, 1933.

45. Rich J. W. Cas­sius Dio. The Augus­tan Settle­ment (Ro­man His­to­ry 53—55. 9), War­minster, 1990.

46. Rich J. W., Wil­liams J. H. C. Le­ges et Iv­ra P. R. Res­ti­tuit: A New Aure­us of Oc­ta­vian and the Settle­ment of 28—27 B. C. // The Nu­mis­ma­tic Chro­nic­le. Vol. 159. 1999. P. 169—213.

47. Rod­daz J.-M. Im­pe­rium: na­tu­re et com­pé­ten­ces à la fin de la Ré­pub­li­que et au dé­but de l’Em­pi­re // Ca­hiers du Centre Gus­ta­ve Glotz, 3, 1992. P. 189—211.

48. Rod­daz J.-M. Mar­cus Ag­rip­pa. Ro­me, 1984.

49. Rowe G. Re­con­si­de­ring the Auc­to­ri­tas of Augus­tus // JRS. 2013. P. 1—15.

50. Ru­ciński S. Prae­fec­tus ur­bi. Le Gar­dien de l’ordre pub­lic à Ro­me sous le Haut-Em­pi­re Ro­main, 2009.

51. Sawiński P. Ag­ryp­pa, Mar­cel­lus i pierścień Augus­ta. Kil­ka uwag na te­mat frag­men­tu His­to­rii Rzymskiej Kasjusza Dio­na (53, 30, 1—2) // Sym­bo­lae Phi­lo­lo­go­rum Pos­na­nien­sium Grae­cae Et La­ti­nae. XXIII/1. 2013. P. 35—43.

52. Sawiński P. Mar­cus Ag­rip­pa: Col­le­ga Im­pe­rii or suc­ces­sor to Augus­tus? The Suc­ces­sion Is­sue Between 23 and 12 BC // Pa­la­me­des. № 8. 2013. P. 141—154.

53. Scheid J. Res Ges­tae Di­vi Augus­te. Pa­ris, 2007.

54. Schnegg-Köh­ler B. Die augus­tei­schen Sä­ku­larspie­le // Ar­chiv für Re­li­gionsge­schich­te. Bd. IV. 2002.

55. Simpson C. J. Ro­me’s «Of­fi­cial Im­pe­rial Seal»? The Rings of Augus­tus and His First Cen­tu­ry Suc­ces­sors // His­to­ria. Bd. 54. H. 2. 2005. P. 180—188.

56. Swan M. The Con­su­lar Fas­ti of 23 B. C. and the Con­spi­ra­cy of Var­ro Mu­re­na // HSCPh. Vol. 71. 1967. P. 235—247.

57. Sy­me R. The Augus­tan Aris­toc­ra­cy. Ox­ford, 1986.

58. Sy­me R. The Ro­man Re­vo­lu­tion. Ox­ford, 1939.

с.168

59. Ta­ri­ver­die­va S. Mar­cel­lus in the Suc­ces­sion Po­li­cy of Augus­tus (29—23 B. C.) [Mar­cell i di­nas­ti­ches­ka­ja po­li­ti­ka Av­gus­ta v 29—23 gg. do n. je.] // Stu­dia his­to­ri­ca. 13. 2013. P. 158—177.

60. Ta­ri­ver­die­va S. Mar­cus Ag­rip­pa’s Buil­ding Ac­ti­vi­ties in Ro­me [Stroi­tel’na­ja deja­tel’nost’ Mar­ka Ag­rip­py v Drev­nem Ri­me] // Iz­ves­tija Ural’sko­go fe­de­ral’no­go uni­ver­si­te­ta. Se­rija 2. Gu­ma­ni­tar­nye nau­ki. 2014. P. 6—25.

61. Ta­ri­ver­die­va S. The Pla­ce of Ti­be­rius in Augus­tus’ Dy­nas­tic Po­li­cy be­fo­re 23 B. C. E. [Mes­to Ti­be­rija v di­nas­ti­ches­koj po­li­ti­ke Av­gus­ta do 23 g. do n. je.] // Vestnik drev­nej is­to­rii. № 3. 2015. P. 79—90.

62. Tarwa­cka A. «Cen­so­ria po­tes­tas» Ok­tawia­na Augus­ta // Zeszy­ty prawnic­ze 11. 1. Warszawa, 2011.

63. Ver­vaet F. J. The Sec­ret His­to­ry. The of­fi­cial Po­si­tion of Im­pe­ra­tor Cae­sar Di­vi fi­lius from 31 to 27 BCE //An­cient So­cie­ty. 40. 2010.

64. Wise­man T. P. The Cen­sus in the First Cen­tu­ry B. C. // JRS. Vol. 59. 1969. P. 59—75.

65. Yavetz Z. Plebs and Prin­ceps. Ox­ford, 1969.

66. Zan­ker P. The Power of Ima­ges in the Age of Augus­tus. Michi­gan, 1988.

---

Клю­че­вые сло­ва: соправ­ле­ние, прин­ци­пат, Марк Агрип­па, Август, Окта­виан, прин­цепс, кри­зис 23 г. до н. э., Рим, Рим­ская импе­рия

---

с.169

Sa­bi­na E. Ta­ri­ver­die­va

Augus­tus and Ag­rip­pa: De­ve­lop­ment of the Co-re­gen­cy from 29 to 18 BC

The ar­tic­le deals with the de­ve­lop­ment of the co-re­gen­cy sys­tem of Augus­tus and Ag­rip­pa from 29 to 18 BC: from for­mal and ac­tual dis­pa­ri­ty of the co-re­gents to their for­mal equa­li­ty with the do­mi­nan­ce of the prin­ceps’ auc­to­ri­tas. Par­ti­cu­lar at­ten­tion is paid to the ear­lier sta­ges of this de­ve­lop­ment and to the cri­sis of 23 BC. The co-re­gen­cy sys­tem crea­ted by Augus­tus is of­ten re­gar­ded by mo­dern his­to­rians as means of en­su­ring unin­ter­rup­ted suc­ces­sion of power. Ag­rip­pa as his co-re­gent of­ten is thought to ha­ve as­su­med the ro­le of the re­gent who tem­po­ral­ly rep­la­ces the prin­ceps, just as it was in for­mal mo­nar­chies, or that of the tu­tor of the fu­tu­re ru­lers. Howe­ver, the Ro­man sys­tem of sta­te ad­mi­nistra­tion did not al­low such ty­pe of re­gen­cy. The prin­ceps’ co-re­gent, who was his equal in for­mal cre­den­tials but his in­fe­rior in terms of auc­to­ri­tas, in ca­se of the prin­ceps’ death had to be­co­me the next prin­ceps as his im­me­dia­te suc­ces­sor. It is un­li­ke­ly that la­ter he was ex­pec­ted to vo­lun­ta­ri­ly gi­ve up his power in fa­vour of youn­ger heir and to va­nish from the po­li­ti­cal li­fe al­to­gether. The in­he­ri­tan­ce sys­tem un­der Augus­tus was li­ke a lad­der with the prin­ceps at the top, the co-re­gent who was al­so the im­me­dia­te suc­ces­sor one step be­low, heirs of the next deg­ree fur­ther down. In ca­se of death of one of them, suc­ces­sors shif­ted one step up. The co-re­gen­cy had one mo­re function: geo­gra­phi­cal­ly it al­lowed Augus­tus and Ag­rip­pa to ru­le jointly the em­pi­re whi­le staying in dif­fe­rent parts of it.