История римского права

Часть I. История институтов публичного права

Глава III. Период принципата

с.196 147

§ 33. Юрис­пруден­ция

Уси­ле­ние вли­я­ния юрис­пруден­ции (jus res­pon­den­di)

Как мы виде­ли ранее, юрис­пруден­ция уже в кон­це рес­пуб­ли­ки вышла из ста­дии чисто прак­ти­че­ской дея­тель­но­сти и созда­ла зна­чи­тель­ную юриди­че­скую лите­ра­ту­ру. В эпо­ху прин­ци­па­та она с.197 про­дол­жа­ет раз­ви­вать­ся далее и дости­га­ет бес­при­мер­ной высоты.

Уже в нача­ле это­го пери­о­да вли­я­ние юрис­пруден­ции уси­ли­ва­ет­ся бла­го­да­ря сле­дую­ще­му обсто­я­тель­ству. С Авгу­ста импе­ра­то­ры начи­на­ют пре­до­став­лять неко­то­рым более извест­ным юри­стам осо­бую при­ви­ле­гию — т. н. jus res­pon­den­di, т. е. пра­во давать тяжу­щим­ся свои реше­ния как бы от име­ни импе­ра­то­ра (ex auc­to­ri­ta­te prin­ci­pis) и с обя­за­тель­ною для судьи силой. Спо­ря­щие (или один из них) обра­ща­ют­ся к тако­му юри­сту, изла­га­ют дело и про­сят его выска­зать свое мне­ние. Юрист, не рас­сле­дуя фак­ти­че­ской сто­ро­ны дела, выска­зы­ва­ет свое заклю­че­ние, и это заклю­че­ние обя­за­тель­но для судьи по дан­но­му делу — разу­ме­ет­ся, если фак­ты, ука­зан­ные сто­ро­на­ми юри­сту, на суде под­твер­дят­ся. Ввиду тако­го прак­ти­че­ско­го зна­че­ния подоб­ных заклю­че­ний, во избе­жа­ние вся­ких под­де­лок и под­ло­гов, было пред­пи­са­но, чтобы они были изла­гае­мы пись­мен­но и запе­ча­ты­ва­лись печа­тя­ми (res­pon­sa sig­na­ta).

Обя­за­тель­ные в прин­ци­пе толь­ко для одно­го дан­но­го дела, такие res­pon­sa de fac­to слу­жи­ли, конеч­но, весь­ма важ­ным руко­вод­ст­вом и для дру­гих одно­род­ных слу­ча­ев и, таким обра­зом, явля­лись важ­ным сред­ст­вом для раз­ви­тия пра­ва. Мало-пома­лу не толь­ко такие фор­маль­но дан­ные res­pon­sa, но и иным обра­зом выска­зан­ные мне­ния (sen­ten­tiae, opi­nio­nes) юри­стов cum jure res­pon­den­di¹ при­об­ре­ли боль­шое вли­я­ние на прак­ти­ку, в осо­бен­но­сти, если мне­ния раз­ных юри­стов схо­ди­лись. Вслед­ст­вие это­го таким мне­ни­ям при­пи­сы­ва­ет­ся так­же сила «как бы зако­на» 148 (le­gis vi­cem), а самые эти юри­сты в гла­зах после­дую­ще­го вре­ме­ни пред­став­ля­лись под­лин­ны­ми «созда­те­ля­ми пра­ва» — con­di­to­res juris (ср. Gai. Inst. I. 7).

Но jus res­pon­den­di не уни­что­жи­ло, конеч­но, и кон­суль­та­ций обык­но­вен­ных, непри­ви­ле­ги­ро­ван­ных юри­стов. Их мне­ния не обя­за­тель­ны для судей юриди­че­ски, но име­ют боль­шое зна­че­ние фак­ти­че­ски, как заклю­че­ния спе­ци­а­ли­стов.

Раз­ви­тие юриди­че­ско­го пре­по­да­ва­ния и юриди­че­ской лите­ра­ту­ры (фор­мы ее)

С услож­не­ни­ем источ­ни­ков пра­ва и раз­ви­ти­ем юрис­пруден­ции услож­ня­ет­ся и юриди­че­ское обу­че­ние. Воз­рас­та­ние юриди­че­ско­го мате­ри­а­ла уже в кон­це рес­пуб­ли­ки дава­ло себя знать, вызы­вая необ­хо­ди­мость пред­ва­ри­тель­но зна­ко­мить уче­ни­ков с эле­мен­тар­ны­ми поло­же­ни­я­ми пра­ва — insti­tue­re. В пери­од импе­рии юриди­че­ское обу­че­ние рас­па­да­ет­ся уже все­гда на две ста­дии: a) insti­tu­tio — с.198 сооб­ще­ние уче­ни­кам основ­ных прин­ци­пов граж­дан­ско­го пра­ва в свя­зи с чте­ни­ем источ­ни­ков (зако­нов XII таб­лиц, пре­тор­ско­го эдик­та и т. д.), и б) instruc­tio — усо­вер­шен­ст­во­ва­ние путем уча­стия в кон­суль­та­ци­ях патро­на. Ино­гда все обу­че­ние в обе­их ста­ди­ях про­хо­дит у одно­го и того же учи­те­ля; ино­гда же уче­ник, прой­дя первую ста­дию у одно­го, для даль­ней­ше­го обра­зо­ва­ния пере­хо­дил к дру­го­му. Юриди­че­ское пре­по­да­ва­ние раз­ви­ва­ет­ся настоль­ко, что появ­ля­ет­ся даже нечто вро­де посто­ян­ных учи­лищ, при­чем неко­то­рым из юри­стов отво­ди­лись с этой целью поме­ще­ния от государ­ства — т. н. sta­tio­nes или audi­to­ria jus pub­li­ce do­cen­tium. Уче­ни­ки одно­го и того же учи­те­ля, есте­ствен­но, выно­си­ли мно­гие общие взгляды, отлич­ные от взглядов уче­ни­ков дру­го­го учи­те­ля, и, таким обра­зом, воз­ни­ка­ло нечто вро­де раз­лич­ных юриди­че­ских школ. Пре­по­да­ва­ние пра­ва не огра­ни­чи­ва­ет­ся теперь уже пре­де­ла­ми Рима; отдель­ные прак­ти­че­ские юри­сты и пре­по­да­ва­те­ли появ­ля­ют­ся в про­вин­ци­ях, а к кон­цу это­го пери­о­да неко­то­рые из про­вин­ци­аль­ных юриди­че­ских школ даже при­об­ре­та­ют боль­шую извест­ность (в Бери­те, Алек­сан­дрии, Кеса­рии²).

Если в эпо­ху рес­пуб­ли­ки глав­ную дея­тель­ность юри­стов состав­ля­ли прак­ти­че­ские кон­суль­та­ции, то в пери­од импе­рии они посвя­ща­ют себя столь­ко же прак­ти­ке, сколь­ко и тео­ре­ти­че­ской раз­ра­бот­ке пра­ва; в это вре­мя раз­ви­ва­ет­ся бога­тей­шая юриди­че­ская лите­ра­ту­ра. Глав­ней­ши­ми фор­ма­ми ее были сле­дую­щие:

a) Для началь­но­го озна­ком­ле­ния с основ­ны­ми прин­ци­па­ми пра­ва, т. е. для руко­вод­ства в пер­вой ста­дии юриди­че­ско­го обу­че­ния, пишут­ся крат­кие систе­ма­ти­че­ские учеб­ни­ки — т. н. insti­tu­tio­nes, охва­ты­ваю­щие все граж­дан­ское пра­во — и jus ci­vi­le, и jus ho­no­ra­rium. Для того же началь­но­го юриди­че­ско­го обра­зо­ва­ния пред­на­зна­ча­лись re­gu­lae, крат­кие юриди­че­ские афо­риз­мы, и de­fi­ni­tio­nes, общие опре­де­ле­ния основ­ных юриди­че­ских инсти­ту­тов.

b) Вто­рой тип лите­ра­тур­ных про­из­веде­ний состав­ля­ли ком­мен­та­рии. Глав­ным объ­ек­том для ком­мен­та­ри­ев явля­лись пре­тор­ский эдикт (com­men­ta­rii ad edic­tum) и нор­мы цивиль­но­го пра­ва, при­чем в осно­ву для послед­них пола­гал­ся древ­ней­ший ком­мен­та­рий зако­нов XII таб­лиц, напи­сан­ный Муци­ем Сце­во­лой 149 (com­men­ta­rii ad Quin­tum Mu­cium). Ком­мен­ти­ро­ва­лись, далее, отдель­ные более важ­ные зако­ны. Ино­гда юрист ста­вил себе более с.199 широ­кую зада­чу — охва­тить в сво­ем ком­мен­та­рии и jus ho­no­ra­rium, и jus ci­vi­le; тогда он к ком­мен­та­рию эдик­та в соот­вет­ст­ву­ю­щих частях при­со­еди­нял изло­же­ние и тол­ко­ва­ние норм цивиль­но­го пра­ва. Такая сов­мест­ная обра­бот­ка обе­их частей граж­дан­ско­го пра­ва носит назва­ние Di­ges­ta. Ком­мен­ти­ру­ют­ся, нако­нец, сочи­не­ния дру­гих, более ран­них юри­стов, при­чем ком­мен­та­то­ры при­со­еди­ня­ют к тек­сту юри­ста свои кри­ти­че­ские заме­ча­ния — т. н. no­tae.

c) Мно­го­чис­лен­ные сочи­не­ния сто­ят в тес­ной свя­зи с прак­ти­че­ской дея­тель­но­стью юри­стов. Тако­вы — res­pon­sa, т. е. собра­ния реше­ний, дан­ных юри­стом в раз­ных пред­став­ляв­ших­ся ему на прак­ти­ке слу­ча­ях. Тако­вы же quaes­tio­nes и dis­pu­ta­tio­nes, ана­ли­ти­че­ские раз­бо­ры раз­ных юриди­че­ских вопро­сов. Из сно­ше­ний юри­стов меж­ду собой воз­ни­ка­ют их epis­to­lae³. Для руко­вод­ства в юриди­че­ской прак­ти­ке пред­на­зна­ча­ют­ся sen­ten­tiae и opi­nio­nes.

d) Послед­нюю (не осо­бен­но, впро­чем, обшир­ную) груп­пу состав­ля­ют моно­гра­фи­че­ские сочи­не­ния — напр., «de jure pon­ti­fi­cio», «de of­fi­cio prae­to­ris»⁴ и т. п.

С внеш­ней сто­ро­ны вся­кое сочи­не­ние разде­ля­ет­ся на кни­ги (lib­ri); послед­ние не объ­е­ми­сты: если при­нять в каче­стве при­мер­но­го раз­мер книг Цице­ро­на или Тита Ливия, то ока­жет­ся, что каж­дая кни­га рав­ня­лась нашим 30—40 стра­ни­цам сред­не­го окта­во. Несмот­ря на это, про­дук­тив­ность рим­ских юри­стов заслу­жи­ва­ет глу­бо­ко­го удив­ле­ния: о неко­то­рых из них сооб­ща­ет­ся, что они напи­са­ли 300, 400 книг; при­ни­мая во вни­ма­ние, что каж­дые 10 рим­ских lib­ri при­бли­зи­тель­но рав­ны нашей сред­ней кни­ге в 300—400 стра­ниц, ока­жет­ся, что они оста­ви­ли по 30—40 томов⁵.

Что каса­ет­ся обще­го содер­жа­ния, то юри­сты трак­ту­ют в сво­их сочи­не­ни­ях все отрас­ли пра­ва — пра­во пуб­лич­ное («de of­fi­cio con­su­lis», «de of­fi­cio prae­fec­ti prae­to­rio» и т. д.), финан­со­вое, уго­лов­ное и т. д.; но глав­ное и, мож­но ска­зать, подав­ля­ю­щее содер­жа­ние состав­ля­ет пра­во граж­дан­ское: это истин­ная сфе­ра рим­ской юрис­пруден­ции, и здесь ее сла­ва.

Ука­жем теперь наи­бо­лее извест­ных юри­стов этой эпо­хи. Юри­сты, заняв­шие уже в эпо­ху рес­пуб­ли­ки вид­ное поло­же­ние в обще­ст­вен­ной жиз­ни, при­об­ре­та­ют теперь, в пери­од импе­рии, еще с.200 боль­шее зна­че­ние. С уста­нов­ле­ни­ем импе­рии поли­ти­че­ская карье­ра в смыс­ле заня­тия рес­пуб­ли­кан­ских долж­но­стей поте­ря­ла свою преж­нюю при­вле­ка­тель­ность, и все луч­шие силы ста­ли искать себе попри­ща в заня­тии фило­со­фи­ей, нау­кой и юрис­пруден­ци­ей. К юрис­пруден­ции ста­ли обра­щать­ся лица, недо­воль­ные новым поряд­ком вещей, сто­рон­ни­ки ста­рых рес­пуб­ли­кан­ских тра­ди­ций; но к ней же ста­ли обра­щать­ся и люди 150 про­ти­во­по­лож­но­го лаге­ря. Юрис­пруден­ция сде­ла­лась для них сред­ст­вом достичь выс­ших сту­пе­ней на импе­ра­тор­ской служ­бе, ибо рим­ские импе­ра­то­ры ста­ра­лись при­влечь к себе на служ­бу людей знаю­щих и обра­зо­ван­ных; в осо­бен­но­сти юри­сты необ­хо­ди­мы были им в каче­стве чле­нов con­si­lium⁶. В резуль­та­те мы наблюда­ем бле­стя­щее раз­ви­тие юрис­пруден­ции, вслед­ст­вие чего этот пери­од ее назы­ва­ет­ся клас­си­че­ским.

Вид­ней­шие юри­сты: Лабе­он и Капи­тон, про­ку­ли­ан­цы и саби­ни­ан­цы

Уже в цар­ст­во­ва­ние Авгу­ста мы встре­ча­ем двух выдаю­щих­ся юри­стов, сверст­ни­ков и анта­го­ни­стов в жиз­ни и юрис­пруден­ции. Пер­вый из них — Марк Анти­стий Лабе­он — про­ис­хо­дил из ари­сто­кра­ти­че­ско­го рода и по сво­им поли­ти­че­ским убеж­де­ни­ям при­над­ле­жал к сто­рон­ни­кам ста­рой рес­пуб­ли­ки. При Авгу­сте он был одно вре­мя пре­то­ром, но даль­ше пре­ту­ры его карье­ра не пошла: по одним изве­сти­ям, он откло­нил пред­ло­жен­ный ему Авгу­стом кон­су­лат, а по дру­гим — Август пред­по­чел ему дру­го­го. Отка­зав­шись от поли­ти­че­ской карье­ры, Лабе­он все­це­ло посвя­тил себя юрис­пруден­ции. Пом­по­ний сооб­ща­ет, что он пол­го­да жил в Риме и зани­мал­ся пре­по­да­ва­ни­ем, а дру­гие пол­го­да про­во­дил в сво­ем поме­стье, созда­вая свои лите­ра­тур­ные про­из­веде­ния. Все­го напи­са­но им око­ло 400 книг. Умер он меж­ду 10 и 22 г. по Р. Х.

Вто­рой — Гней Атей Капи­тон — в про­ти­во­по­лож­ность Лабео­ну, про­ис­хо­дил из незнат­но­го рода, под­няв­ше­го­ся толь­ко при Сул­ле, и при­над­ле­жал к пар­тии ново­го государ­ст­вен­но­го режи­ма. В поли­ти­че­ской карье­ре он пошел даль­ше Лабео­на: в 5 г. по Р. Х. он был кон­су­лом, а затем и pon­ti­fex ma­xi­mus⁷. Лите­ра­тур­ная дея­тель­ность Капи­то­на дале­ко не была так обшир­на, как Лабео­на. При жиз­ни оба юри­ста поль­зо­ва­лись, по-види­мо­му, оди­на­ко­вым вли­я­ни­ем, но впо­след­ст­вии судь­ба их была раз­лич­на: меж тем как Лабе­он оста­ет­ся одним из пер­вых авто­ри­те­тов юрис­пруден­ции и часто цити­ру­ет­ся позд­ней­ши­ми юри­ста­ми, Капи­тон забы­ва­ет­ся, не оста­вив по себе сколь­ко-нибудь замет­но­го следа.

с.201 Пом­по­ний, рас­ска­зав о Лабеоне и Капи­тоне, при­бав­ля­ет затем: «hi duo pri­mum ve­lu­ti di­ver­sas sec­tas fe­ce­runt», т. е. что от них пошли как бы две раз­лич­ные шко­лы в юрис­пруден­ции. Шко­ла, веду­щая свое нача­ло от Лабео­на, назы­ва­ет­ся по име­ни его бли­жай­ше­го уче­ни­ка — Про­ку­ла — про­ку­ли­ан­ца­ми (pro­cu­lia­ni), а шко­ла, веду­щая нача­ло от Капи­то­на, по име­ни уче­ни­ка это­го послед­не­го — Саби­на — саби­ни­ан­ца­ми (sa­bi­nia­ni; ина­че еще — cas­sia­ni, от Кас­сия Лон­ги­на, уче­ни­ка Саби­на).

Дей­ст­ви­тель­но, такое деле­ние юри­стов (хотя и не всех) суще­ст­ву­ет вплоть до цар­ст­во­ва­ния Адри­а­на, но что имен­но лежит в осно­ва­нии этих школ, вопрос до сих пор неразъ­яс­нен­ный.

С упо­ми­на­ни­ем об этих двух шко­лах Пом­по­ний как бы свя­зы­ва­ет пред­став­ле­ние о двух раз­лич­ных направ­ле­ни­ях в науч­ном смыс­ле. В чем же мог­ло заклю­чать­ся раз­ли­чие этих направ­ле­ний? Тот же Пом­по­ний, харак­те­ри­зуя двух родо­на­чаль­ни­ков этих школ, гово­рит, что Лабе­он, явля­ясь в 151 поли­ти­ке рес­пуб­ли­кан­цем-кон­сер­ва­то­ром, в обла­сти пра­ва был пред­ста­ви­те­лем нова­тор­ства («plu­ri­ma in­no­va­re insti­tuit»⁸), меж тем как Капи­тон, сто­рон­ник ново­го государ­ст­вен­но­го режи­ма, в обла­сти юрис­пруден­ции был пред­ста­ви­те­лем и защит­ни­ком ста­ри­ны («in his, quae ei tra­di­ta fue­rant, per­se­ve­ra­bat»⁹). Из это­го мож­но, как буд­то, заклю­чить, что шко­ла про­ку­ли­ан­цев была шко­лой про­грес­сив­ной, а шко­ла саби­ни­ан­цев — кон­сер­ва­тив­ной. Так и дума­ют, дей­ст­ви­тель­но, неко­то­рые из совре­мен­ных уче­ных (напр., Бон­фан­те: in­terpre­ta­tio про­ку­ли­ан­цев была по духу сво­е­му более про­грес­сив­ной; они склон­ны были более руко­во­дить­ся кри­те­ри­ем эко­но­ми­че­ски-соци­аль­ным). Гос­под­ст­ву­ю­щее же мне­ние отно­сит­ся к это­му тол­ко­ва­нию скеп­ти­че­ски: рас­смот­ре­ние отдель­ных кон­тро­верз, суще­ст­во­вав­ших меж­ду после­до­ва­те­ля­ми раз­ных школ, едва ли спо­соб­но под­твер­дить мысль о боль­шей про­грес­сив­но­сти или кон­сер­ва­тив­но­сти той или дру­гой шко­лы. Вза­мен это­го были выска­за­ны неко­то­рые дру­гие пред­по­ло­же­ния: по мне­нию Кунт­це, про­ти­во­по­лож­ность меж­ду шко­ла­ми сво­ди­лась к про­ти­во­по­лож­но­сти меж­ду иде­а­лиз­мом и нату­ра­лиз­мом в пра­ве; по мне­нию Кар­ло­вы, про­ку­ли­ан­цы были пред­ста­ви­те­ля­ми нацио­наль­ных начал в пра­ве, а саби­ни­ан­цы — начал обще­на­род­ных, пере­грин­ских. Но и эти пред­по­ло­же­ния не оправ­ды­ва­ют­ся, да и вооб­ще извест­ные нам раз­но­гла­сия меж­ду с.202 шко­ла­ми не под­да­ют­ся ника­ко­му обоб­ще­нию. Ввиду это­го при­хо­дит­ся при­знать более пра­виль­ным мне­ние (Бре­мер, Пер­нис и др.), что раз­ли­чие школ объ­яс­ня­ет­ся про­сто раз­ли­чи­ем двух юриди­че­ских учи­лищ пра­ва, из кото­рых одно пере­хо­ди­ло по пре­ем­ству от Про­ку­ла, дру­гое от Саби­на: у юри­стов, полу­чив­ших обра­зо­ва­ние в одной и той же шко­ле (sta­tio), есте­ствен­но выра­ба­ты­ва­лись и сохра­ня­лись оди­на­ко­вые мне­ния по отдель­ным спор­ным вопро­сам.

Из целой пле­яды юри­стов, груп­пи­ру­ю­щих­ся вокруг этих школ, заслу­жи­ва­ют упо­ми­на­ния — из саби­ни­ан­цев: Гай Кас­сий Лон­гин (от име­ни кото­ро­го, как было ска­за­но выше, и самая шко­ла назы­ва­ет­ся еще cas­sia­ni), Целий Сабин, Яво­лен Приск, из про­ку­ли­ан­цев: Нер­ва-отец и Нер­ва-сын, Пегас, Нера­ций Приск. Но наи­боль­шее зна­че­ние име­ли сле­дую­щие три: Цельс, Юли­ан и Пом­по­ний 1) П. Ювен­ций Цельс; он упо­ми­на­ет­ся в чис­ле заго­вор­щи­ков про­тив импе­ра­то­ра Доми­ци­а­на в 95 г.; затем был пре­то­ром, два раза кон­су­лом — в послед­ний раз в 129 г. — и чле­ном con­si­lium prin­ci­pis при Адри­ане. При­над­ле­жал он к шко­ле про­ку­ли­ан­цев; его глав­ным сочи­не­ни­ем явля­ют­ся «Di­ges­ta» в 39 кни­гах. Рим­ское пра­во обя­за­но ему неко­то­ры­ми новы­ми иде­я­ми, при­чем его спе­ци­фи­че­ской осо­бен­но­стью явля­ет­ся рез­кость его кри­ти­че­ских заме­ча­ний (в fr. 27 D. 28. 1 пере­дан нам ответ Цель­са на один пред­ло­жен­ный ему вопрос: «aut non in­tel­li­go, quid sit de quo me con­su­lue­ris, aut va­li­de stul­ta est con­sul­ta­tio tua»¹⁰). 2) Саль­вий Юли­ан, о кото­ром уже было ска­за­но выше, как о редак­то­ре адри­а­нов­ско­го edic­tum per­pe­tuum. Юли­ан при­над­ле­жал к шко­ле саби­ни­ан­цев; про­ис­хо­дил он из 152 горо­да Гад­ру­ме­та в север­ной Афри­ке (ныне Суза в Туни­се), где в 1899 г. была най­де­на колон­на, воз­двиг­ну­тая в честь Юли­а­на его род­ным горо­дом. Как явст­ву­ет из над­пи­си на этой колонне, Юли­ан про­шел длин­ный ряд государ­ст­вен­ных долж­но­стей, был чле­ном con­si­lium импе­ра­то­ра Адри­а­на и вооб­ще, види­мо, был вли­я­тель­ным в государ­стве лицом. Умер он неза­дол­го перед 169 г. Как юрист, Юли­ан зани­ма­ет одно из пер­вых мест в рядах клас­си­че­ской юрис­пруден­ции; из его сочи­не­ний наи­боль­шее зна­че­ние име­ли «Di­ges­ta» в 90 кни­гах. Его уче­ни­ком Афри­ка­ном были изда­ны затем его «Quaes­tio­nes». 3) Секст Пом­по­ний, кото­рый был уже неод­но­крат­но цити­ро­ван, как автор, даю­щий нам сведе­ния по исто­рии рим­ско­го пра­ва, в осо­бен­но­сти по исто­рии рим­ской юрис­пруден­ции. О жиз­ни его мы ниче­го не с.203 зна­ем; по-види­мо­му, Пом­по­ний сто­ял в сто­роне от государ­ст­вен­ной карье­ры и посвя­щал себя исклю­чи­тель­но пре­по­да­ва­нию и лите­ра­ту­ре. Коли­че­ство его про­из­веде­ний огром­но; заслу­жи­ва­ют упо­ми­на­ния «Com­men­ta­rium ad edic­tum», обни­мав­ший око­ло 150 книг, «Com­men­ta­rium ad Sa­bi­num», «Va­riae lec­tio­nes» и «Li­ber sin­gu­la­ris en­chy­ri­dii»¹¹, отры­вок из кото­ро­го в Юсти­ни­а­нов­ском сво­де (fr. 2 D. 1. 2) содер­жит те исто­ри­че­ские сведе­ния, о кото­рых ска­за­но выше. Как юрист, он пред­став­ля­ет­ся не столь­ко ори­ги­наль­ным мыс­ли­те­лем, твор­цом новых идей, сколь­ко обсто­я­тель­ным, доб­ро­со­вест­ным ком­пи­ля­то­ром.

Гай и его Insti­tu­tio­nes

Рядом с ука­зан­ны­ми юри­ста­ми II века осо­бое место зани­ма­ет Гай (Gai­us), с име­нем кото­ро­го свя­за­но мно­го зага­доч­но­го. Мы не зна­ем ниче­го о нем — даже его пол­но­го име­ни: его совре­мен­ни­ки о нем не упо­ми­на­ют. Его извест­ность начи­на­ет­ся, по-види­мо­му, толь­ко с IV века, но зато тогда он при­об­ре­та­ет боль­шое вли­я­ние: его «Insti­tu­tio­nes» дела­ют­ся все­об­щей настоль­ной кни­гой. Ввиду пол­но­го мол­ча­ния источ­ни­ков вопрос о лич­но­сти Гая явля­ет­ся и доныне спор­ным. Момм­зен выска­зал пред­по­ло­же­ние, что Гай был про­вин­ци­аль­ным юри­стом (он един­ст­вен­ный из юри­стов напи­сал ad edic­tum pro­vin­cia­le¹²), жив­шим где-либо в гре­че­ской части импе­рии, веро­ят­нее все­го, в Азии. Мне­ние Момм­зе­на разде­ля­ют Жирар, Фогт и неко­то­рые дру­гие; в несколь­ко изме­нен­ном виде это мне­ние было под­дер­жа­но в самое послед­нее вре­мя Ф. Кни­пом¹³: по мне­нию это­го послед­не­го, Гай жил в Визан­тии. Дру­гие исто­ри­ки, одна­ко, счи­та­ют это пред­по­ло­же­ние необос­но­ван­ным (Гуш­ке; в новей­шее вре­мя Фер в рецен­зии на кни­гу Кни­па). Было выска­за­но даже мне­ние, что Gai­us есть не что иное, как псев­до­ним упо­мя­ну­то­го выше Gai­us Cas­sius Lon­gi­nus (Лон­ги­неску), но и это мне­ние было опро­верг­ну­то (Гер­цен)¹⁴. Себя Гай при­чис­ля­ет так­же к шко­ле саби­ни­ан­цев.

Осо­бен­ное зна­че­ние для нас име­ет Гай пото­му, что до нас с.204 дошло более или менее в целом виде его сочи­не­ние 153 «Insti­tu­tio­nes», най­ден­ное в 1816 г. Нибу­ром в биб­лио­те­ке Верон­ско­го Собо­ра. Ману­скрипт име­ет нема­ло испор­чен­ных мест, вслед­ст­вие чего не все может быть разо­бра­но (несмот­ря на повтор­ные попыт­ки Гёше­на, Блу­ме и Штуде­мун­да).

«Инсти­ту­ции» Гая пред­став­ля­ют эле­мен­тар­ное изло­же­ние граж­дан­ско­го пра­ва, как цивиль­но­го, так и пре­тор­ско­го, с очень цен­ны­ми для нас исто­ри­че­ски­ми экс­кур­са­ми. Общая систе­ма их опре­де­ля­ет­ся прин­ци­пом, выска­зан­ным Гаем в самом нача­ле: «Om­ne autem jus, quo uti­mur, vel ad per­so­nas per­ti­net vel ad res vel ad ac­tio­nes»¹⁵. Сооб­раз­но это­му, преж­де все­го изла­га­ет­ся jus quod ad per­so­nas per­ti­net (пер­вая кни­га), где мы нахо­дим поло­же­ния о сво­бод­ных и рабах, о сво­бод­но­рож­ден­ных и воль­ноот­пу­щен­ни­ках и т. д. Затем сле­ду­ет jus quod ad res per­ti­net (вто­рая и третья кни­га), где гово­рит­ся о раз­лич­ных видах вещей, о сдел­ках вещ­но­го обо­рота, о насле­до­ва­нии и обя­за­тель­ствах. Нако­нец — jus quod ad ac­tio­nes per­ti­net (чет­вер­тая кни­га), где содер­жит­ся уче­ние о раз­ных исто­ри­че­ских фор­мах про­цес­са (le­gis ac­tio­nes, for­mu­lae), об исках, экс­цеп­ци­ях, интер­дик­тах и т. д.

По харак­те­ру изло­же­ния «Инсти­ту­ции» Гая, при всей их чрез­вы­чай­ной ясно­сти и про­сто­те, отли­ча­ют­ся неко­то­ры­ми стран­но­стя­ми: так, напр., ино­гда в них толь­ко ста­вит­ся вопрос, а отве­та не дает­ся. Вслед­ст­вие это­го выска­зы­ва­ет­ся пред­по­ло­же­ние, что это не под­лин­ное про­из­веде­ние Гая, а лишь запис­ки его лек­ций, сде­лан­ные кем-либо из его уче­ни­ков (Дерн­бург, а в новей­шее вре­мя Книп. Послед­ний даже раз­ли­ча­ет в нынеш­нем тек­сте инсти­ту­ций несколь­ко насло­е­ний, воз­ник­ших вслед­ст­вие раз­новре­мен­но­го ком­мен­ти­ро­ва­ния). Как бы то ни было, но сочи­не­ние это, неиз­вест­ное для юри­стов клас­си­че­ской эпо­хи, сре­ди позд­ней­ших рим­ских прак­ти­ков поль­зо­ва­лось чрез­вы­чай­ным ува­же­ни­ем; из него была сде­ла­на даже сокра­щен­ная ком­пи­ля­ция в двух кни­гах — т. н. «Epi­to­me Gai». Оно же лег­ло в осно­ва­ние «Инсти­ту­ций» импе­ра­то­ра Юсти­ни­а­на, при­чем Юсти­ни­ан вер­нул­ся к пер­во­на­чаль­но­му тек­сту из четы­рех книг.

В кон­це II и нача­ле III века раз­ви­тие клас­си­че­ской юрис­пруден­ции дости­га­ет сво­его куль­ми­на­ци­он­но­го пунк­та, при­чем к это­му вре­ме­ни уже окон­ча­тель­но исче­за­ет деле­ние юри­стов на с.205 про­ку­ли­ан­цев и саби­ни­ан­цев. Наи­выс­ший подъ­ем юрис­пруден­ции свя­зы­ва­ет­ся с име­на­ми трех юри­стов эпо­хи Севе­ров¹⁶.

Папи­ни­ан, Павел и Уль­пи­ан

Вид­ней­шим из них явля­ет­ся Эми­лий Папи­ни­ан, бес­спор­но самый выдаю­щий­ся юрист и одна из заме­ча­тель­ней­ших лич­но­стей. Родом из Сирии, он был свя­зан уза­ми това­ри­ще­ства, друж­бы и даже род­ства (по вто­рой жене импе­ра­то­ра) с Сеп­ти­ми­ем Севе­ром, при кото­ром он зани­мал долж­ность prae­fec­tus prae­to­rio и вооб­ще поль­зо­вал­ся огром­ным вли­я­ни­ем. После смер­ти Сеп­ти­мия Севе­ра он ста­рал­ся под­дер­жи­вать мир меж­ду дву­мя бра­тья­ми Кара­кал­лой и Гетой, и это навлек­ло на него гнев Кара­кал­лы. Когда после убий­ства Геты Кара­кал­ла потре­бо­вал от Папи­ни­а­на, чтобы он соста­вил речь в оправ­да­ние 154 это­го убий­ства, Папи­ни­ан, по пре­да­нию, отве­тил: «non tam fa­ci­le par­ri­ci­dium ex­cu­sa­ri po­test, quam fie­ri»¹⁷ и за это был в 212 г. каз­нен. Для юри­стов позд­ней­ше­го вре­ме­ни Папи­ни­ан был пер­вым и непре­ре­кае­мым авто­ри­те­том; наи­боль­шее зна­че­ние из его трудов име­ли quaes­tio­nes в 37 кни­гах и res­pon­sa в 19 кни­гах.

Дву­мя бли­жай­ши­ми совре­мен­ни­ка­ми Папи­ни­а­на были Павел и Уль­пи­ан. Юлий Павел был сна­ча­ла асес­со­ром при Папи­ни­ане, потом чле­ном con­si­lium prin­ci­pis вме­сте с Папи­ни­а­ном при Сеп­ти­мии Севе­ре и Кара­кал­ле, нако­нец prae­fec­tus prae­to­rio при Алек­сан­дре Севе­ре. Павел — один из самых пло­до­ви­тых писа­те­лей: он напи­сал более 300 lib­ri, при­чем одной из осо­бен­но излюб­лен­ных им форм лите­ра­ту­ры были кри­ти­че­ские заме­ча­ния к сочи­не­ни­ям его пред­ше­ст­вен­ни­ков (no­tae). Одно из сочи­не­ний Пав­ла, имен­но его sen­ten­tiae, при­об­ре­ло впо­след­ст­вии осо­бен­ное зна­че­ние.

Доми­ций Уль­пи­ан был родом из Тира в Фини­кии; он так­же был сна­ча­ла вме­сте с Пав­лом асес­со­ром при Папи­ни­ане, а затем чле­ном сове­та и prae­fec­tus prae­to­rio при Алек­сан­дре Севе­ре (опять вме­сте с Пав­лом¹⁸). В каче­стве prae­fec­tus prae­to­rio он заду­мал, по-види­мо­му, рядом мер обуздать рас­пу­щен­ность пре­то­ри­ан­цев¹⁹, но это ему не уда­лось: после неод­но­крат­ных поку­ше­ний он был убит ими на гла­зах у импе­ра­то­ра в 228 г. Уль­пи­ан так­же напи­сал боль­шое коли­че­ство сочи­не­ний, наи­бо­лее обшир­ны­ми из кото­рых с.206 явля­ют­ся ком­мен­та­рии ad edic­tum (83 кни­ги) и ad Sa­bi­num (51 кни­га). Наи­боль­шее коли­че­ство цитат в юсти­ни­а­нов­ских «Di­ges­ta» (око­ло одной тре­ти все­го) взя­то имен­но из Уль­пи­а­на.

После этих кори­фе­ев клас­си­че­ской юрис­пруден­ции она быст­ро кло­нит­ся к упад­ку. Из юри­стов более позд­них сле­ду­ет назвать Моде­сти­на (уче­ник Уль­пи­а­на), Тер­тул­ли­а­на и Гер­мо­ге­ни­а­на, но все это уже не звезды пер­вой вели­чи­ны.

Общая харак­те­ри­сти­ка клас­си­че­ской юрис­пруден­ции

Такой быст­рый упа­док юрис­пруден­ции объ­яс­ня­ет­ся раз­лич­ны­ми при­чи­на­ми, но две из них игра­ют глав­ную роль: a) После Севе­ров насту­па­ет для рим­ско­го государ­ства эпо­ха непре­кра­щаю­щих­ся смут (в тече­ние 50 лет сме­ня­ет­ся 17 импе­ра­то­ров), во вре­мя кото­рых спо­кой­ное заня­тие пра­вом было немыс­ли­мо; неустой­чи­вость обще­ст­вен­ной жиз­ни при­во­дит к обще­му пони­же­нию куль­тур­но­го уров­ня. b) Все то, что еще оста­ва­лось мыс­ля­ще­го, иска­ло выхо­да из обще­го кри­зи­са в хри­сти­ан­стве, кото­рое все силь­нее и силь­нее рас­про­стра­ня­ет­ся и увле­ка­ет умы.

Из обшир­ной юриди­че­ской лите­ра­ту­ры Рима до нас дошло, срав­ни­тель­но со всей ее мас­сой, очень немно­гое. Кро­ме упо­мя­ну­тых «Инсти­ту­ций» Гая и отрыв­ков из неко­то­рых дру­гих про­из­веде­ний (sen­ten­tiae Пав­ла и т. д.), в Юсти­ни­а­нов­ском сво­де сохра­ни­лись мно­го­чис­лен­ные цита­ты из сочи­не­ний раз­лич­ных юри­стов. Одна­ко, попыт­ка собрать все эти раз­роз­нен­ные 155 цита­ты и рас­по­ло­жить их по авто­рам и про­из­веде­ни­ям, из кото­рых они заим­ст­во­ва­ны²⁰, обна­ру­жи­ла, что от каж­до­го цити­ро­ван­но­го сочи­не­ния мы име­ем по боль­шей части лишь несколь­ко срав­ни­тель­но с целым незна­чи­тель­ных кус­ков, ничем меж­ду собою не свя­зан­ных. Тем не менее, и то, что мы име­ем, пред­став­ля­ет бога­тей­шую юриди­че­скую сокро­вищ­ни­цу, кото­рая не исчер­па­на до кон­ца и до сих пор.

Глав­ное досто­ин­ство рим­ской юрис­пруден­ции заклю­ча­ет­ся в тон­кой раз­ра­бот­ке прак­ти­че­ской сто­ро­ны пра­ва, и в этом отно­ше­нии она дала бле­стя­щие образ­цы юриди­че­ско­го ана­ли­за, обна­ру­жи­ла тон­кое пони­ма­ние прак­ти­че­ских потреб­но­стей граж­дан­ско­го обо­рота. Основ­ное содер­жа­ние сочи­не­ний заклю­ча­ет­ся в мастер­ском реше­нии раз­но­об­раз­ных слу­ча­ев жиз­ни, при­чем имен­но здесь ска­зы­ва­ют­ся в пол­ной мере отме­чен­ные досто­ин­ства рим­ских юри­стов. Но их мало инте­ре­со­ва­ла исто­рия пра­ва: их исто­ри­че­ские сооб­ще­ния слу­чай­ны и отры­воч­ны. Их мало инте­ре­со­ва­ла так­же тео­рия пра­ва; лишь изред­ка они пыта­ют­ся дать извест­но­му с.207 поло­же­нию то или иное фило­соф­ское обос­но­ва­ние, при­чем дале­ко не все­гда такое обос­но­ва­ние быва­ет удач­ным. Истин­ная сфе­ра рим­ско­го юри­ста — в ана­ли­зе пра­во­вых норм и в опре­де­ле­нии юриди­че­ской при­ро­ды кон­крет­ных пра­воот­но­ше­ний.

Если пери­од рес­пуб­ли­ки зало­жил осно­вы ново­го обще­на­род­но­го пра­ва (jus gen­tium), то с точ­ки зре­ния обще­го хода рим­ско­го пра­во­раз­ви­тия глав­ное зна­че­ние пери­о­да прин­ци­па­та заклю­ча­ет­ся в деталь­ном раз­ви­тии этих основ клас­си­че­ской юрис­пруден­ци­ей. Пре­тор­ский эдикт и зако­но­да­тель­ство рес­пуб­ли­ки толь­ко выве­ли гран­ди­оз­ное зда­ние вчерне; клас­си­че­ская юрис­пруден­ция довер­ши­ла работу внут­рен­ней отдел­кой.