Praecellentissimus rex.
Одоакр в истории и историографии

с.11

I

Необ­ра­ти­мый кри­зис инсти­ту­та импе­ра­тор­ской вла­сти на Запа­де

Собы­тия от смер­ти Вален­ти­ни­а­на III до авгу­стов­ской рево­лю­ции 476 года

Со смер­ти Вален­ти­ни­а­на III до Одо­ак­ра, с 455 до 476 гг., друг дру­га сме­ни­ли целых девять импе­ра­то­ров, пере­ме­жа­ясь так­же с доволь­но про­дол­жи­тель­ны­ми пери­о­да­ми инсти­ту­цио­наль­ной пустоты, va­ca­tio на импе­ра­тор­ском пре­сто­ле¹. После убий­ства Вален­ти­ни­а­на III, про­изо­шед­ше­го с раз­ни­цей лишь в несколь­ко меся­цев от убий­ства Аэция, был избран тот, кто воз­глав­лял заго­вор про­тив импе­ра­то­ра — Фла­вий Пет­ро­ний Мак­сим², бога­тей­ший пред­ста­ви­тель сена­тор­ской ари­сто­кра­тии (два­жды пре­фект Горо­да, два­жды пре­фект пре­то­рия Ита­лии, два­жды кон­сул и, веро­ят­но, так­же настав­ник Вален­ти­ни­а­на III³), про­дер­жав­ший­ся, одна­ко, толь­ко 11 недель. Его при­ход к вла­сти был вос­при­нят как насиль­ст­вен­ный реванш опре­де­лён­ной части сена­тор­ской ари­сто­кра­тии, устав­шей от потом­ков Фео­до­сия с.12 и всё ещё силь­ной сво­им соци­аль­но-эко­но­ми­че­ским состо­я­ни­ем⁴. Его попыт­ка леги­ти­ма­ции или, луч­ше ска­зать, при­ми­ре­ния меж­ду пар­ти­я­ми, воз­мож­но, с целью заклю­чить согла­ше­ние с про­им­пер­ской фрак­ци­ей, всё ещё свя­зан­ной с семьёй Вален­ти­ни­а­на III, была направ­ле­на на выст­ра­и­ва­ние поли­ти­че­ской стра­те­гии, осно­ван­ной на брач­ных сою­зах⁵: он потре­бо­вал руки Евдок­сии, вдо­вы того само­го Вален­ти­ни­а­на III, за смерть кото­ро­го был глав­ным ответ­ст­вен­ным, и при­тя­зал на бра­ко­со­че­та­ние сво­его воз­ведён­но­го в цеза­ри сына Пал­ла­дия с Евдо­ки­ей, одной из доче­рей Вален­ти­ни­а­на. Тем не менее, ни опо­ра на рим­ский сенат, ни под­держ­ка армии, ни даже наме­ре­ние пород­нить­ся с Фео­до­си­е­вой дина­сти­ей не созда­ли усло­вий для при­зна­ния со сто­ро­ны Восточ­ной импе­рии⁶. Бла­го­да­ря зна­чи­тель­ным подар­кам ему уда­лось зару­чить­ся под­держ­кой армии, а для обес­пе­че­ния под­держ­ки в Гал­лии он назна­чил ma­gis­ter mi­li­tum prae­sen­ta­lis гал­ло-рим­ско­го сена­то­ра Ави­та, быв­ше­го ранее его кол­ле­гой во вре­мя пре­фек­ту­ры, чтобы заклю­чить в Толо­зе согла­ше­ние с визи­гота­ми Тео­де­ри­ха I. Меж­ду тем Евдок­сия, стре­мясь избе­жать навя­зы­вае­мо­го ей бра­ка и ото­мстить за убий­ство мужа, обра­ти­лась к ван­да­лам⁷, про­ся их вме­ша­тель­ства и побуж­дая вторг­нуть­ся в Ита­лию, исполь­зуя и тот факт, что Евдо­кия с 442 года была обе­ща­на в жёны Гуне­ри­ху, сыну Гей­зе­ри­ха. Так пере­да­ют Мар­цел­лин Комит, Про­ко­пий, Ева­грий и Мала­ла⁸, тогда как Иоанн Антио­хий­ский, при­ни­мая, веро­ят­но, с.13 тра­ди­цию, вос­хо­дя­щую к При­с­ку⁹, встав­ля­ет ввод­ные сло­ва «как гово­рят неко­то­рые», как бы для смяг­че­ния тра­ди­ции об ответ­ст­вен­но­сти доче­ри Фео­до­сия II за опе­ра­тив­ную ван­даль­скую реак­цию. Мно­гие совре­мен­ные тол­ко­ва­те­ли интер­пре­ти­ро­ва­ли неко­то­рые дей­ст­вия ван­да­лов как резуль­тат реши­тель­ной пер­со­на­ли­за­ции поли­ти­ки со сто­ро­ны Гей­зе­ри­ха, кото­рый счи­тал себя «осво­бож­дён­ным» от ранее взя­тых на себя огра­ни­че­ний и обя­за­тельств со смер­тью двух гаран­тов согла­ше­ния 442 года, Аэция и Вален­ти­ни­а­на, согла­ше­ния, кото­рое более деся­ти лет обес­пе­чи­ва­ло отно­си­тель­ное спо­кой­ст­вие в Сре­ди­зем­но­мо­рье, и с выго­дой для себя при­нял — в свой­ст­вен­ной ему мане­ре — роль защит­ни­ка импе­ра­тор­ской семьи¹⁰. Такая рекон­струк­ция осно­вы­ва­ет­ся глав­ным обра­зом на отрыв­ке Иоан­на Антио­хий­ско­го, соглас­но кото­ро­му Гей­зе­рих, полу­чив изве­стие об убий­стве Аэция и Вален­ти­ни­а­на, «поду­мал, что это удоб­ный слу­чай для напа­де­ния на Ита­лию, как если бы срок дого­во­ра истёк со смер­тью контр­аген­тов, и пото­му что тот, кто достиг импе­ра­тор­ско­го досто­ин­ства, не обла­дал силой, достой­ной ува­же­ния»¹¹. Отсюда раз­граб­ле­ние Рима; отсюда при­ня­тие мер без­опас­но­сти или, точ­нее, депор­та­ция в Афри­ку авгу­сты Евдок­сии и её доче­рей Евдо­кии и Пла­ци­дии, типич­но пират­ский посту­пок, под­дер­жи­вае­мый реаль­ной надеж­дой полу­чить бога­тый выкуп (такая цель кос­вен­но под­твер­жда­ет­ся тем фак­том, что были депор­ти­ро­ва­ны как плен­ни­ки так­же мно­гие сена­то­ры и выдаю­щи­е­ся лич­но­сти, тща­тель­но ото­бран­ные aut aeta­te aut ar­te)^[2]12. Оче­вид­но, что удер­жа­ние импе­ра­тор­ской семьи в Афри­ке полу­ча­ет совсем иной смысл, если при­нять гипо­те­зу о наме­ре­нии Гей­зе­ри­ха высту­пить в каче­стве ami­cus et so­cius^[4] Вален­ти­ни­а­на III, «опе­ку­на» его семьи, чьи после­дую­щие поли­ти­че­ские реше­ния опре­де­ля­лись бы вер­но­стью потом­кам Фео­до­сия¹³. То, что это было лишь про­стой про­па­ган­дой, исполь­зу­е­мой в соб­ст­вен­ных инте­ре­сах, име­ло, в сущ­но­сти, очень малое зна­че­ние. Стрем­ле­ние извлечь выго­ду из ситу­а­ции, испол­нить роль леги­ти­ми­ста, гото­во­го до кон­ца защи­щать наслед­ни­ков Вален­ти­ни­а­на III от узур­па­то­ров или пред­по­ла­гае­мых тако­вы­ми, при­да­ва­ло его стра­те­гии, без­услов­но, гораздо более широ­кий мас­штаб.

с.14 В кон­це мая 455 года Гей­зе­рих выса­дил­ся в устье Тиб­ра. Не уда­лось орга­ни­зо­вать хоть какое-то сопро­тив­ле­ние¹⁴; охва­чен­ное ужа­сом и яро­стью рим­ское насе­ле­ние уби­ло Пет­ро­ния Мак­си­ма и над­ру­га­лось над его тру­пом¹⁵. Толь­ко через три дня ван­да­лы овла­де­ли Горо­дом и гра­би­ли его в тече­ние двух недель. В усло­ви­ях инсти­ту­цио­наль­но­го ваку­у­ма, отсут­ст­вия вла­сти и закон­ных пред­ста­ви­те­лей пра­ви­тель­ства, кото­рые мог­ли бы каким-то обра­зом высту­пить в каче­стве посред­ни­ков, един­ст­вен­ный ори­ен­тир, един­ст­вен­ная защи­та были обес­пе­че­ны рели­ги­оз­ным авто­ри­те­том. Папе Льву уда­лось вырвать обе­ща­ние избе­гать рез­ни, под­жо­гов и мас­со­вых убийств¹⁶. Рим, одна­ко, в тече­ние четыр­на­дца­ти дней se­cu­ra et li­be­ra scru­ta­tio­ne om­ni­bus opi­bus suis va­cua­ta est^[8]17.

После va­ca­tio, после­до­вав­шей за смер­тью Пет­ро­ния Мак­си­ма и длив­шей­ся несколь­ко меся­цев, под­дер­жан­ное Тео­де­ри­хом II собра­ние гал­ло-рим­ских сена­то­ров избра­ло Мар­ка Меци­лия Фла­вия Епар­хия Ави­та (455—456)¹⁸, пре­фек­та Гал­лии, ma­gis­ter ut­rius­que mi­li­tiae Пет­ро­ния Мак­си­ма, чьё прав­ле­ние про­дол­жа­лось 15 меся­цев. При всём ува­же­нии к льсти­во­му перу его зятя Сидо­ния Апол­ли­на­рия, кото­рый пер­во­го янва­ря 456 года декла­ми­ро­вал в Риме пане­ги­рик по слу­чаю кон­суль­ства сво­его пожи­ло­го тестя-импе­ра­то­ра, у Ави­та не было ни средств, ни закал­ки для того, чтобы вдох­нуть силу и обнов­лён­ную iuven­tus^[10] Риму (lae­tior at tan­to mo­do prin­ci­pe, pris­ca deo­rum, / Ro­ma, pa­rens, at­tol­le ge­nas ac tur­pe ueter­num / de­po­ne: en prin­ceps fa­ciet iuue­nes­ce­re maior / quam pue­ri fe­ce­re se­nem)^[11]19, и он не был похож на op­ti­mus^[12] Тра­я­на. Не было, как пом­пез­но пред­ве­ща­лось, ни ul­tio^[13] за раз­граб­ле­ние Гей­зе­ри­ха, ни с.15 отво­ё­ван­ной Афри­ки. Отсут­ст­вие при­зна­ния Ави­та со сто­ро­ны восточ­но­го импе­ра­то­ра²⁰ при­ве­ло к тому, что пере­го­во­ры с ван­да­ла­ми двух импе­ра­то­ров, Восто­ка и Запа­да, велись неза­ви­си­мо друг от дру­га и с раз­ны­ми целя­ми; Мар­ки­ан, как сооб­ща­ет Приск²¹, отпра­вил в том же 455 году к Гей­зе­ри­ху посоль­ство для обсуж­де­ния ита­лий­ско­го вопро­са и воз­вра­ще­ния плен­ни­ков, без­ого­во­роч­но взяв на себя пра­во и обя­зан­ность раз­ре­шить запад­ный вопрос. За не добив­шим­ся ника­ко­го резуль­та­та пер­вым посоль­ст­вом после­до­ва­ло вто­рое, воз­глав­ля­е­мое ари­ан­ским епи­ско­пом Бле­дой, настро­ен­ное более реши­тель­но и твёр­до. Со сво­ей сто­ро­ны, Авит заклю­чил с Гей­зе­ри­хом соб­ст­вен­ное согла­ше­ние, нару­шен­ное ван­да­ла­ми имен­но в каче­стве ответ­ной меры на запу­ги­ва­ния, выска­зан­ные Мар­ки­а­ном через Бледу. Ван­да­лы напа­ли тогда на Сици­лию и южную Ита­лию, воз­мож­но, так­же на Сар­ди­нию и Кор­си­ку²², угро­жая бере­гам Гал­лии и вызвав про­те­сты Ави­та, тре­бо­вав­ше­го соблюде­ния под­пи­сан­но­го им согла­ше­ния²³ и пред­у­преж­дав­ше­го о воору­жён­ном вме­ша­тель­стве соб­ст­вен­ной армии и войск союз­ни­ков, вме­ша­тель­стве, чей исход был реа­ли­зо­ван победой Рици­ме­ра при Агри­ген­те. Три­ум­фаль­ные фан­фа­ры Сидо­ния Апол­ли­на­рия срав­ни­ва­ют эту победу с победой Мар­цел­ла и дру­гих рес­пуб­ли­кан­ских кон­су­лов²⁴. За утвер­жде­ни­ем на Сици­лии после­до­ва­ло закреп­ле­ние на Кор­си­ке и эти успе­хи при­нес­ли Рици­ме­ру назна­че­ние ma­gis­ter mi­li­tum prae­sen­ta­lis, вер­хов­ным коман­дую­щим импе­ра­тор­ской арми­ей. В то же вре­мя звезда Ави­та скло­ни­лась к быст­ро­му зака­ту; его силой, но одно­вре­мен­но и его сла­бо­стью были визи­готы, отправ­лен­ные в Испа­нию с целью укро­тить све­вов и, в кон­це кон­цов, заняв­шие этот реги­он, лишь номи­наль­но в каче­стве foe­de­ra­ti импе­рии. Рим­ская знать со всё боль­шим подо­зре­ни­ем смот­ре­ла на это­го пред­ста­ви­те­ля галль­ской ари­сто­кра­тии. От него потре­бо­ва­ли рас­пу­стить вар­вар­ских наём­ни­ков в его сви­те, к кото­рым в Риме была силь­ней­шая нетер­пи­мость. Чтобы запла­тить сво­им людям он, не колеб­лясь, рас­пла­вил ста­туи и брон­зо­вые укра­ше­ния, с.16 оста­вав­ши­е­ся в Горо­де после ван­даль­ско­го раз­граб­ле­ния²⁵; но, воз­мож­но, после­дую­щее посте­пен­ное сбли­же­ние с восточ­ным кол­ле­гой Мар­ки­а­ном и уста­нов­ле­ние атмо­сфе­ры раз­ряд­ки меж­ду ними²⁶ было тем, что обост­ри­ло раз­но­гла­сия с Рици­ме­ром, кото­рый, дей­ст­вуя в сою­зе с рим­ской сена­тор­ской ари­сто­кра­ти­ей, низ­ло­жил его и заста­вил сме­нить импе­ра­тор­ский трон на епи­скоп­скую кафед­ру Пья­чен­цы (456)²⁷. После­до­ва­ли 18 меся­цев инсти­ту­цио­наль­но­го ваку­у­ма, в тече­ние кото­рых импе­ра­тор­ский пре­стол фак­ти­че­ски оста­вал­ся вакант­ным.

Необыч­на поли­ти­че­ская ситу­а­ция 457 года. На Восто­ке, хотя и нена­дол­го, так­же слу­чил­ся чрез­вы­чай­ный пере­рыв во вла­сти. 27 янва­ря умер Мар­ки­ан и со смер­тью Пульхе­рии, его жены и сест­ры Фео­до­сия II, исчер­па­лась линия цар­ст­ву­ю­щей дина­стии Вален­ти­ни­а­на и Фео­до­сия Вели­ко­го. Восточ­ный пур­пур пред­ла­гал­ся даже вар­ва­ру, пат­ри­цию Аспа­ру, кото­рый с обду­ман­ной взве­шен­но­стью от него отка­зал­ся²⁸. Меж­ду тем на Запа­де Рици­мер опре­де­лил избра­ние Юлия Вале­рия Май­о­ри­а­на (457—461), кото­рый уже был кан­дида­том на трон сра­зу после смер­ти Вален­ти­ни­а­на III и являл­ся co­mes do­mes­ti­co­rum, коман­дую­щим импе­ра­тор­ской гвар­ди­ей. Он не был при­знан восточ­ным импе­ра­то­ром Львом сра­зу, но лишь через несколь­ко меся­цев²⁹. Вполне воз­мож­но, что Лев имел наме­ре­ние объ­еди­нить коро­ны и пото­му не был заин­те­ре­со­ван в одоб­ре­нии запад­но­го выбо­ра — при­чи­на, по кото­рой за Май­о­ри­а­ном и Рици­ме­ром были сна­ча­ла при­зна­ны долж­но­сти ma­gistri mi­li­tum, а за Рици­ме­ром так­же титул pat­ri­cius. Из двух гене­ра­лис­си­му­сов толь­ко Май­о­ри­ан мог реаль­но стре­мить­ся к пур­пу­ру, учи­ты­вая вар­вар­ское про­ис­хож­де­ние Рици­ме­ра, кото­рый, тем не менее, пола­гал, что смо­жет ока­зы­вать зна­чи­тель­ное вли­я­ние как бла­го­да­ря кон­тро­лю над арми­ей, так и в силу преж­них свя­зей, их соеди­няв­ших и вос­хо­див­ших к сов­мест­ной служ­бе при Аэции. Дей­ст­ви­тель­но, с.17 из посла­ния, про­чи­тан­но­го 11 янва­ря 458 года³⁰ рим­ско­му сена­ту, выяс­ня­ет­ся, что обо­их вооду­ше­ви­ло солидар­ное, соглас­ное един­ство целей; со вре­ме­нем, одна­ко, отно­ше­ния ухуд­ши­лись, посколь­ку импе­ра­тор про­явил себя силь­ной и неза­ви­си­мой лич­но­стью, решив вос­пре­пят­ст­во­вать цен­тро­беж­ным силам, рас­чле­няв­шим импе­рию, и силам, дей­ст­во­вав­шим изнут­ри, ослаб­ляя её, при­да­вая сво­им дей­ст­ви­ям харак­тер реши­тель­но­го воен­но­го пово­рота, но так­же реши­тель­но завин­чи­вая гай­ки в ходе неустан­ной борь­бы про­тив корруп­ции и про­тив тех, кто ста­вил лич­ные инте­ре­сы выше государ­ст­вен­ных³¹. Конеч­но, про­бле­мы обо­ро­ны государ­ства были тес­но свя­за­ны с про­бле­ма­ми, отно­ся­щи­ми­ся к его эффек­тив­но­му функ­ци­о­ни­ро­ва­нию: силь­ная и эффек­тив­ная внеш­няя поли­ти­ка была невоз­мож­на без дис­ци­пли­ни­ро­ван­ной и послуш­ной армии, и было невоз­мож­но исполь­зо­ва­ние пре­дан­ных войск, если государ­ст­вен­ная каз­на оста­ва­лась пустой. Отсюда пора­зив­шее преж­де все­го сена­тор­скую ари­сто­кра­тию силь­ное нало­го­вое дав­ле­ние, одно­вре­мен­но сопро­вож­дав­ше­е­ся про­ще­ни­ем преж­них дол­гов, в осо­зна­нии того, что для нало­го­пла­тель­щи­ков невоз­мож­но соот­вет­ст­во­вать новым нало­го­вым тре­бо­ва­ни­ям без спи­са­ния ранее накоп­лен­ной задол­жен­но­сти. Пово­рот во внеш­ней поли­ти­ке кос­нул­ся несколь­ких фрон­тов: в Гал­лии он изгнал из Аре­ла­та визи­готов Тео­де­ри­ха II и заста­вил их вер­нуть испан­ский дио­цез, кото­рый они тре­мя года­ми ранее заво­е­ва­ли по пору­че­нию Ави­та; про­ник в доли­ну Рода­на, раз­бил бур­гун­дов и отво­е­вал Лион. Он так­же попы­тал­ся взять реванш у ван­да­лов; неяс­но, его ини­ци­а­ти­ве или импе­ра­то­ра Льва обя­за­на отправ­ка co­mes Мар­цел­ли­на на Сар­ди­нию, откуда при­шли сооб­ще­ния о зна­чи­тель­ных победах над ван­да­ла­ми, а затем на Сици­лию для охра­ны ост­ро­ва³². Май­о­ри­ан наме­ре­вал­ся перей­ти в Афри­ку через Испа­нию, повто­ряя марш­рут, кото­рым в 429 году сле­до­ва­ли ван­да­лы, и при­сут­ст­вие Мар­цел­ли­на как раз отве­ча­ло тре­бо­ва­нию дей­ст­во­вать с огляд­кой³³. Пане­ги­рик Сидо­ния Май­о­ри­а­ну запе­чатле­ва­ет ожи­да­ния от этой экс­пе­ди­ции: ведёт­ся чет­вёр­тая пуни­че­ская вой­на, в кото­рой импе­ра­тор, ul­tor^[18], новый Сци­пи­он, полу­чив­ший про­зви­ще Af­ri­ca­nus, уни­что­жа­ет охва­чен­но­го некон­тро­ли­ру­е­мой яро­стью пира­та-пья­ни­цу, того Гей­зе­ри­ха, кото­рый хозяй­ни­чал в Сре­ди­зем­но­мо­рье. Резуль­та­ты этой экс­пе­ди­ции были, одна­ко, про­валь­ны­ми³⁴. Вслед за тем в 460 году после­до­ва­ло пере­ми­рие, усло­вия кото­ро­го нам неиз­вест­ны с.18 (Иоанн Антио­хий­ский опре­де­ля­ет их как «позор­ные согла­ше­ния»)³⁵, но кото­рое, веро­ят­но, остав­ля­ло ван­да­лам Бале­а­ры, Сар­ди­нию и Кор­си­ку, явля­ясь, по-види­мо­му, при­зна­ни­ем заво­е­ва­ний, совер­шён­ных ими после 455 года. Но, как это уже про­изо­шло с Ави­том, пре­да­тель­ство Рици­ме­ра озна­ме­но­ва­ло конец Май­о­ри­а­на, кото­рый после четы­рёх лет вла­сти был убит 7 авгу­ста 461 года. Гей­зе­рих, не при­дер­жи­ва­ясь более под­пи­сан­ных согла­ше­ний, вновь начал гра­бить Ита­лию и Сици­лию³⁶, и это застав­ля­ет пред­по­ло­жить, что импе­ра­тор, во вся­ком слу­чае, ранее полу­чил со сто­ро­ны ван­да­лов обя­за­тель­ство воз­дер­жи­вать­ся от рей­дов на ита­лий­ское и сици­лий­ское побе­ре­жья³⁷. Тем вре­ме­нем обост­ря­лось, с одной сто­ро­ны, сопер­ни­че­ство меж­ду Рици­ме­ром³⁸ и Мар­цел­ли­ном, с дру­гой, уси­ли­ва­лись про­ти­во­ре­чия по вопро­су о выбо­ре кан­дида­та на запад­ный трон, в каче­стве кото­ро­го назы­ва­лись бога­тый лукан­ский земле­вла­де­лец Либий Север, кре­а­ту­ра Рици­ме­ра, и Олиб­рий. Под­держ­ка Гей­зе­ри­хом кан­дида­ту­ры Олиб­рия явля­ет­ся, несо­мнен­но, пока­за­те­лем поис­ка ново­го балан­са со сто­ро­ны ван­да­лов³⁹, кото­рые пыта­лись вклю­чить­ся в каче­стве глав­но­го дей­ст­ву­ю­ще­го лица в слож­ные дипло­ма­ти­че­ские и поли­ти­че­ские интри­ги в запад­ном мире. Для укреп­ле­ния свя­зей с импе­ра­тор­ской семьёй в 456 году заклю­ча­ет­ся брак меж­ду Гуне­ри­хом и Евдо­ки­ей, а в сле­дую­щем году — меж­ду её млад­шей сест­рой Пла­ци­ди­ей и Ани­ци­ем Олиб­ри­ем⁴⁰, уже обру­чён­ны­ми в 454 году по воле Вален­ти­ни­а­на III⁴¹. Союз пото­ми­цы Фео­до­сия и пред­ста­ви­те­ля Асдин­гов откры­вал непред­виден­ные пер­спек­ти­вы: с одной сто­ро­ны, при­да­вал на меж­ду­на­род­ной шах­мат­ной дос­ке отте­нок леги­тим­но­сти воз­мож­ным при­тя­за­ни­ям на запад­ный трон; с дру­гой, поз­во­лял Гей­зе­ри­ху укре­пить своё лидер­ство внут­ри ван­даль­ской ари­сто­кра­тии. Отго­лос­ки уме­ло инспи­ри­ро­ван­ной про­па­ган­ды на эти темы про­яв­ля­ют­ся, воз­мож­но, в ано­ним­ном про­из­веде­нии An­to­lo­gia La­ti­na, про­слав­ля­ю­щем Хиль­де­ри­ха, сына Гуне­ри­ха и Евдо­кии, сле­до­ва­тель­но, вну­ка Вален­ти­ни­а­на III, как звезду, в кото­рой сия­ет ampla vir­tus^[19] его деда⁴². Кро­ме того, брач­ный союз Пла­ци­дии и с.19 Олиб­рия откры­вал воз­мож­ность сбли­же­ния с Ани­ци­я­ми, кото­рое ста­но­ви­лось всё более тес­ным, когда в 461 году Олиб­рий был назван в каче­стве кан­дида­та на трон Запа­да, кото­ро­го желал и финан­си­ро­вал Гей­зе­рих.

Гей­зе­рих пре­сле­до­вал цель пока­зать себя на сре­ди­зем­но­мор­ской шах­мат­ной дос­ке уже не пира­том или коро­лём моря, обла­даю­щим вла­стью с пози­ции силы, но кон­тро­лё­ром и поли­ти­че­ским посред­ни­ком Oc­ci­den­tis^[20], на чей трон поса­жен его соб­ст­вен­ный ad­fi­nis^[21] Олиб­рий, сво­як его сына Гуне­ри­ха⁴³. Рици­ме­ру, одна­ко, уда­лось навя­зать Либия Севе­ра⁴⁴, не полу­чив­ше­го ника­ко­го при­зна­ния со сто­ро­ны Кон­стан­ти­но­по­ля. Оппо­зи­ция в отно­ше­нии него была спло­чён­ной и под его кон­тро­лем нахо­ди­лась весь­ма огра­ни­чен­ная терри­то­рия, посколь­ку его избра­ние не было при­зна­но неко­то­ры­ми про­вин­ци­я­ми, кото­рые управ­ля­лись сто­рон­ни­ка­ми Май­о­ри­а­на, таки­ми, как Гал­лия, где был назна­чен ma­gis­ter mi­li­tum Эгидий, воз­мож­но, Испа­ния, кото­рой пра­вил Непо­ци­ан, и Дал­ма­ция с Мар­цел­ли­ном. В дей­ст­ви­тель­но­сти истин­ным обла­да­те­лем вла­сти все­гда оста­вал­ся Рици­мер, кото­ро­му Мар­цел­лин Комит, отме­чая победу, одер­жан­ную в 464 году над ала­на­ми Беор­го­ра, даже при­пи­сал королев­ское досто­ин­ство⁴⁵. Поми­мо исполь­зо­ва­ния лег­ко управ­ля­е­мой мари­о­нет­ки, Либия Севе­ра, Рици­мер испы­ты­вал необ­хо­ди­мость пога­сить или, по край­ней мере, при­умень­шить бли­ста­тель­ное лич­ное воз­вы­ше­ние Мар­цел­ли­на⁴⁶, а так­же стрем­ле­ние к ul­tio со сто­ро­ны ma­gis­ter mi­li­tum Гал­лии Эгидия, весь­ма пре­дан­но­го Май­о­ри­а­ну, и Непо­ци­а­на в Испа­нии. Вой­ска, сра­жав­ши­е­ся бок о бок с дал­ма­тин­ским вождём, были под­куп­ле­ны, чтобы изме­нить и пре­дать его, поэто­му он, ve­ri­tus in­si­dias^[23], поки­нул Сици­лию и отпра­вил­ся в Дал­ма­цию, где пра­вил от име­ни восточ­но­го импе­ра­то­ра с боль­шой долей авто­но­мии⁴⁷. Посоль­ство восточ­но­го импе­ра­то­ра Льва отго­во­ри­ло его от при­ме­не­ния ору­жия про­тив равенн­ско­го дво­ра и умо­ля­ло ван­да­лов воз­дер­жать­ся от набе­гов на Ита­лию, кото­рые, тем не менее, про­дол­жа­лись на еже­год­ной осно­ве, с про­ду­ман­ной регу­ляр­но­стью. Лишь в 464 году с.20 источ­ни­ки отме­ча­ют успех, одер­жан­ный над Гей­зе­ри­хом на Сици­лии Мар­цел­ли­ном, вер­нув­шим­ся на ост­ров и, веро­ят­но, оста­вав­шим­ся там до 468 года⁴⁸. В нояб­ре 465 года умер Либий Север, кажет­ся, есте­ствен­ной смер­тью. Кас­си­о­дор выска­зы­ва­ет подо­зре­ние, что он был отрав­лен Рици­ме­ром, хотя в дей­ст­ви­тель­но­сти не похо­же, чтобы он, учи­ты­вая его сла­бость, пред­став­лял пре­пят­ст­вие для гене­ра­лис­си­му­са⁴⁹. Таким обра­зом, вновь воз­ник­ла про­бле­ма пре­ем­ства на запад­ном троне, вызвав­шая кон­фликт инте­ре­сов Рици­ме­ра, сена­та и восточ­но­го импе­ра­то­ра. После дли­тель­ной va­ca­tio был избран Анте­мий Про­ко­пий⁵⁰, зять Мар­ки­а­на. Соглас­но свиде­тель­ству При­с­ка⁵¹, имен­но рим­ский сенат обра­тил­ся с офи­ци­аль­ной прось­бой к восточ­но­му импе­ра­то­ру Льву, кото­рый напра­вил на трон Запа­да это­го доб­лест­но­го коман­ди­ра, сына гене­ра­ла, жена­то­го на Евфи­мии, доче­ри покой­но­го Мар­ки­а­на, и вну­ка могу­ще­ст­вен­но­го мини­ст­ра Арка­дия, имев­ше­го то же имя, того Анте­мия, кото­рый защи­щал неза­ви­си­мость Восто­ка от пра­ви­тель­ства Сти­ли­хо­на. Раз­лич­ной, тем не менее, была поли­ти­че­ская ори­ен­та­ция раз­ных групп запад­ной ари­сто­кра­тии, неко­то­рые из кото­рых лишь нехотя согла­ша­лись с при­сут­ст­ви­ем im­pe­ra­tor grae­cus^[25], опре­де­ляя атмо­сфе­ру даль­ней­ше­го ослаб­ле­ния и рас­ко­ла; неко­то­рые пред­ста­ви­те­ли no­bi­li­tas^[26] дей­ст­ви­тель­но смот­ре­ли недоб­рым взглядом на ино­зем­ных импе­ра­то­ров, дру­гие, напро­тив, при­зы­ва­ли к их выбо­ру. Но самая неот­лож­ная про­бле­ма заклю­ча­лась в ван­да­лах, про­тив кото­рых было под­готов­ле­но сов­мест­ное наступ­ле­ние после неуда­чи пред­при­ня­той восточ­ным импе­ра­то­ром дипло­ма­ти­че­ской мис­сии, имев­шей зада­чу инфор­ми­ро­вать Гей­зе­ри­ха об избра­нии Анте­мия, о воз­об­нов­лён­ном согла­сии меж­ду восточ­ной и запад­ной импе­ри­я­ми⁵², и гро­зить вой­ной, если он не оста­вит Ита­лию и Сици­лию⁵³. За отка­зом Гей­зе­ри­ха после­до­ва­ли воору­же­ния; нам извест­но, что Мар­цел­лин, пред­по­ло­жи­тель­но по при­ка­зу импе­ра­то­ра Льва и побуж­дае­мый так­же с.21 папой Ила­ри­ем⁵⁴, отпра­вил­ся на Сар­ди­нию, откуда сооб­щил о зна­чи­тель­ной победе; тем не менее, в 467 году запад­ные силы, me­ta­bo­la­rum com­mu­ta­tio­ne et na­vi­ga­tio­nis inop­por­tu­ni­ta­te^[27]55, не дви­га­лись и ини­ци­а­ти­ва пред­при­я­тия ока­за­лась пол­но­стью воз­ло­жен­ной в сле­дую­щем году на восточ­ные силы. Армия под коман­до­ва­ни­ем Ирак­лия Эдес­си­та и Мар­са Исав­ра ата­ко­ва­ла Гей­зе­ри­ха из Егип­та по суше пря­мо в серд­це его королев­ства. Коор­ди­на­ция всех сил была воз­ло­же­на на Васи­лис­ка, бра­та импе­ра­три­цы Вери­ны. Фраг­мент Кан­дида Исав­ра, сохра­нён­ный для нас пат­ри­ар­хом Фоти­ем, сооб­ща­ет о чрез­вы­чай­ных рас­хо­дах, про­из­ведён­ных восточ­ной импе­ри­ей для финан­си­ро­ва­ния экс­пе­ди­ции, в кото­рой участ­во­ва­ло сто тысяч чело­век. Чтобы раз­вер­нуть такие воен­ные при­готов­ле­ния, было собра­но 47000 фун­тов золота пре­фек­та­ми пре­то­рия (Илли­ри­ка и Восто­ка), 17000 фун­тов золота co­mes sac­ra­rum lar­gi­tio­num и 700000 фун­тов сереб­ра из пат­ри­мо­ни­ев быв­ших санов­ни­ков, удер­жан­ных res pri­va­ta, к кото­рым были добав­ле­ны сред­ства само­го Анте­мия⁵⁶. К общей сум­ме сле­ду­ет доба­вить 4608000 солидов — взно­сы из ar­ca^[28] пре­фек­та пре­то­рия (3384000 солидов) и lar­gi­tio­nes^[29] (1224000 солидов). В ито­ге афри­кан­ская экс­пе­ди­ция сто­и­ла 7408000 солидов — аст­ро­но­ми­че­ская циф­ра, кото­рая под­твер­жда­ет­ся как Иоан­ном Лидом⁵⁷, так и При­ском и Про­ко­пи­ем⁵⁸ (кото­рые, одна­ко, исполь­зу­ют в каче­стве денеж­ной еди­ни­цы kentēna­rion). Оче­вид­но стрем­ле­ние к реши­тель­ным дей­ст­ви­ям про­тив ван­да­лов. Кам­па­ния, одна­ко, с трес­ком про­ва­ли­лась из-за неком­пе­тент­но­сти и нере­ши­тель­но­сти импе­ра­тор­ско­го шури­на и мно­гие из более чем тыся­чи судов, состав­ляв­ших рим­ский флот, были подо­жже­ны у мыса Бон. Васи­лиск укрыл­ся на Сици­лии⁵⁹ и с.22 общее коман­до­ва­ние было воз­ло­же­но на Мар­цел­ли­на, кото­ро­му, одна­ко, даже не дали вре­ме­ни пере­пра­вить­ся в Афри­ку. Он был убит do­lo^[30] имен­но теми, кому гото­вил­ся прий­ти на помощь⁶⁰.

В 470 году меж­ду восточ­ным импе­ра­то­ром Львом и ван­да­ла­ми был заклю­чён дого­вор, усло­вия кото­ро­го нам неиз­вест­ны.

После афри­кан­ской ката­стро­фы Анте­мий сосре­дото­чил­ся на про­бле­ме Гал­лии, где Тео­до­рих был убит сво­им бра­том Эври­хом, про­воз­гла­шён­ным коро­лём визи­готов. Попыт­ка сфор­ми­ро­вать про­тив него коа­ли­цию вра­гов (бре­то­нов, бур­гун­дов, армо­ри­кан­цев и фран­ков) не при­нес­ла успе­ха. Толь­ко огра­ни­чен­ная область, окру­жён­ная имен­но эти­ми наро­да­ми, неко­то­рые из кото­рых были свя­за­ны с Римом отно­ше­ни­я­ми foe­de­ra­tio, оста­ва­лась под рим­ским управ­ле­ни­ем, защи­щае­мая вой­ска­ми под коман­до­ва­ни­ем Эгидия. Резуль­та­том кам­па­нии Анте­мия ста­ла утра­та Бур­жа, Арля и близ­ле­жа­щих горо­дов. Вер­ны­ми оста­ва­лись сын Эгидия Сиа­грий, с титу­лом rex Ro­ma­no­rum управ­ляв­ший неза­ви­си­мым анкла­вом меж­ду Соммой и Луа­рой, король Армо­ри­ки Риотам и фран­ки на севе­ре. Ситу­а­ция в Гал­лии была, одна­ко, пред­опре­де­ле­на и при­бли­жа­лась к раз­вяз­ке; мно­гие пред­ста­ви­те­ли гал­ло-рим­ской зна­ти, как огор­чён­но отме­ча­ет Сидо­ний Апол­ли­на­рий⁶¹, были вынуж­де­ны или поки­нуть стра­ну, или при­нять мона­ше­ство (seu pat­riam di­mit­te­re seu ca­pil­los)^[32], осо­зна­вая, что лишён­ная средств импе­рия боль­ше не может обес­пе­чить воен­ную защи­ту. Визи­готы меж­ду тем укре­пи­ли свои гра­ни­цы по Луа­ре и завер­ши­ли заво­е­ва­ние Тарра­кон­ской Испа­нии⁶².

К неуда­чам во внеш­ней поли­ти­ке доба­ви­лись ста­но­вив­ши­е­ся всё более оче­вид­ны­ми раз­но­гла­сия меж­ду Анте­ми­ем, выбрав­шим в каче­стве сво­ей рези­ден­ции Рим, и Рици­ме­ром, посе­лив­шим­ся в Милане. Даже отпразд­но­ван­ная в 467 году свадь­ба вар­вар­ско­го гене­ра­ла с доче­рью импе­ра­то­ра Али­пи­ей не созда­ла усло­вий для мир­но­го сосу­ще­ст­во­ва­ния. Через епи­ско­па Тици­на Епи­фа­ния была пред­при­ня­та попыт­ка посред­ни­че­ства. Энно­дий в Vi­ta Epi­pha­ni рас­ска­зы­ва­ет о посоль­стве Епи­фа­ния, пред­при­ня­том по прось­бе име­ни­тых граж­дан Лигу­рии, умо­ляв­ших Рици­ме­ра заклю­чить мир с с.23 импе­ра­то­ром⁶³. Но у обо­их уле­ту­чи­лось жела­ние искать посред­ни­че­ства⁶⁴; гре­чон­ку, раз­дра­жён­но­му гала­ту, как опре­де­лял его Рици­мер, было не по душе, что он пожерт­во­вал на алтарь бла­га государ­ства соб­ст­вен­ную дочь, выдав её замуж за «гота, обла­чён­но­го в шку­ры». Посоль­ство лишь отсро­чи­ло вой­ну⁶⁵; Рици­мер, силь­ный под­держ­кой тех вар­ва­ров, кото­рые сра­жа­лись на служ­бе импе­рии в Ита­лии и кото­рые чис­ли­ли в сво­их рядах, поми­мо буду­ще­го коро­ля Одо­ак­ра, так­же пат­ри­ция Гун­до­ба­да, пле­мян­ни­ка само­го Рици­ме­ра, дви­нул­ся на Рим⁶⁶; его под­дер­жи­ва­ли Ани­ции, про­тив­ни­ки рели­ги­оз­ной поли­ти­ки и тер­пи­мо­сти импе­ра­то­ра. Анте­мий про­сил помо­щи у ост­ро­гот­ско­го коро­ля Виде­ми­ра, в поис­ках уда­чи пере­се­лив­ше­го­ся из Пан­но­нии вме­сте со сво­им наро­дом на Запад. Ему гаран­ти­ро­ва­ли под­держ­ку Деции, рас­по­ло­жен­ные к Восто­ку и враж­деб­ные вар­ва­рам, оце­нив­шие его уме­рен­ные и опи­рав­ши­е­ся на тра­ди­цию реше­ния. Оса­да Рима, cum gra­vi cla­de ci­vi­ta­tis^[36], и свя­зан­ные с ней гра­бе­жи и опу­сто­ше­ния дли­лись несколь­ко меся­цев. 11 июля 472 года кон­фликт раз­ре­шил­ся пора­же­ни­ем Виде­ми­ра, смер­тью Анте­мия и избра­ни­ем Олиб­рия, под­дер­жан­ным, как уже было ска­за­но, Гей­зе­ри­хом — собы­тие, кото­рое, во вся­ком слу­чае, обес­пе­чи­ло пре­кра­ще­ние ван­даль­ской враж­деб­но­сти, прав­да, нена­дол­го; и в самом деле, Олиб­рий умер в том же году. Меж­ду тем вне­зап­но умер и Рици­мер. Зате­ян­ные ранее интри­ги повлек­ли толь­ко раз­ру­ше­ния и смерть, и запад­ный трон вновь ока­зал­ся вакант­ным. Было ясно, что сра­жаю­щи­е­ся сто­ро­ны пред­став­ля­ли два диа­мет­раль­но про­ти­во­по­лож­ных спо­со­ба пони­ма­ния буду­ще­го pars Oc­ci­den­tis: Рици­мер скло­нял­ся к вар­вар­ской коа­ли­ции, к сою­зу меж­ду новы­ми поли­ти­че­ски­ми реа­ли­я­ми, укреп­ляв­ши­ми­ся в жиз­нен­но важ­ных обла­стях импе­рии; Анте­мий был сим­во­лом тра­ди­ци­он­но­го поли­ти­че­ско­го миро­воз­зре­ния, соче­таю­ще­го с Восто­ка до Запа­да про­шлое и насто­я­щее в пер­спек­ти­ве, рас­смат­ри­ваю­щей как всё ещё жиз­не­спо­соб­ную и под­ле­жа­щую защи­те идею еди­ной импе­рии, с.24 неру­ши­мой, разде­лён­ной толь­ко se­di­bus^[37]. Вновь воз­ник­ли про­бле­мы и спо­ры в свя­зи с опре­де­ле­ни­ем того, кто мог бы вос­сесть на запад­ный трон; с одной сто­ро­ны, армия по насто­я­нию pat­ri­cius и ma­gis­ter mi­li­tum Гун­до­ба­да ука­за­ла в каче­стве пре­ем­ни­ка co­mes do­mes­ti­co­rum Гли­це­рия, с дру­гой, про­ти­во­сто­я­щие фрак­ции при под­держ­ке Восточ­ной импе­рии назва­ли Юлия Непота, пле­мян­ни­ка co­mes Мар­цел­ли­на, насле­до­вав­ше­го ему в Дал­ма­ции с ран­гом ma­gis­ter mi­li­tum⁶⁷. Гун­до­бад уда­лил­ся в Бур­гун­дию, Гли­це­рий был сме­щён и назна­чен епи­ско­пом Сало­ны, и 24 июня 474 года Непот был избран импе­ра­то­ром. Ему уда­лось достичь неко­то­ро­го успе­ха в Гал­лии, где Эврих в после­до­вав­ший за смер­тью Анте­мия кон­вуль­сив­ный пери­од вос­поль­зо­вал­ся ситу­а­ци­ей и захва­тил Арль наряду с Мар­се­лем. Об этом нам сооб­ща­ет Энно­дий в Vi­ta Epi­pha­ni, где ясно про­яв­ля­ет­ся эво­лю­ция стра­те­гий, направ­лен­ных на обузда­ние To­lo­sae alum­ni Ge­tae, ведо­мых Эври­хом на при­ступ Ita­li­ci fi­nes im­pe­rii quos trans Gal­li­ca­nas Al­pes por­re­xe­rat⁶⁸. Пре­иму­ще­ст­вен­но в Лигу­рии, вокруг фигу­ры Епи­фа­ния, утвер­ди­лось идей­ное дви­же­ние, не рас­смат­ри­вав­шее вой­ну, воору­жён­ное столк­но­ве­ние как сред­ство для опре­де­ле­ния и раз­ре­ше­ния галль­ских про­блем, но скло­няв­ше­е­ся к ком­про­мис­су с вар­вар­ским коро­лём в надеж­де на при­ми­ре­ние. Тако­ва суть про­грам­мы пави­й­ско­го епи­ско­па, ясно поня­тая и обна­ро­до­ван­ная его био­гра­фом: la­bans rei­pub­li­cae sta­tus re­vi­vis­ce­re et in an­ti­quum co­lu­men so­li­di­tas des­pe­ra­te res­ti­tui⁶⁹. Поэто­му Юлий Непот, направ­ляя дей­ст­вия сво­его пра­ви­тель­ства, не мог не учи­ты­вать поли­ти­че­ское дав­ле­ние этой фрак­ции и был вынуж­ден при­бег­нуть к с.25 дипло­ма­ти­че­ской стра­те­гии посред­ст­вом направ­ле­ния двух посольств, воз­глав­ля­е­мых епи­ско­па­ми, людь­ми божьи­ми. Бога­тую пищу для раз­мыш­ле­ния пре­до­став­ля­ет речь, кото­рую Энно­дий при­пи­сы­ва­ет Епи­фа­нию в свя­зи с посоль­ст­вом 475 года и кото­рую сле­ду­ет рас­смат­ри­вать не толь­ко как лич­ные мыс­ли пави­й­ско­го епи­ско­па, но и как направ­ле­ние опре­де­лён­ной спло­чён­ной поли­ти­че­ской груп­пы, по мне­нию кото­рой ca­ri­tas in­ter re­ges и amor sub­mo­ven­dae dis­sen­sio­nis обес­пе­чи­ли бы те резуль­та­ты, кото­рых не гаран­ти­ро­ва­ло про­дол­жаю­ще­е­ся состо­я­ние вой­ны. С визи­гот­ским коро­лём был заклю­чён мир на осно­ве uti pos­si­de­tis^[40], импе­рии был уступ­лен Про­ванс в обмен на ci­vi­tas Ar­ver­no­rum^[41], послед­нее пре­пят­ст­вие для дости­же­ния визи­гота­ми Луа­ры. Если насе­ле­ние встре­ти­ло резуль­тат дипло­ма­ти­че­ской мис­сии с вооду­шев­ле­ни­ем, то сто­рон­ни­ки бес­ком­про­мисс­ной поли­ти­ки оста­лись, конеч­но, недо­воль­ны; воз­рас­таю­щее недо­воль­ство скон­цен­три­ро­ва­лось вокруг pat­ri­cius Оре­ста, про­ис­хо­дя­ще­го из Пан­но­нии офи­це­ра, кото­ро­му Непот дове­рил воен­ное коман­до­ва­ние. Ито­гом этих тре­ний ста­ло бег­ство импе­ра­то­ра Непота в Дал­ма­цию, за кото­рым, одна­ко, не после­до­ва­ло акта фор­маль­но­го отре­ше­ния. Орест истре­бо­вал себе pri­ma­tum om­nem­que dig­ni­ta­tem^[42]70 и при­нял на себя om­nem cu­ram ex­ter­no­rum prae­si­dio­rum^[43], наде­лив пур­пу­ром соб­ст­вен­но­го сына Рому­ла Авгу­сту­ла.

«In­ter­que ma­la et ino­pi­na­ta rei pub­li­cae nauf­ra­gia dum se­se in­te­rius Ro­ma­nae vi­res pe­ri­munt, ex­ter­nae gen­tes quae si­mu­la­ta ami­ci­tia Ro­ma­no iuri sub­erant ad­ver­sum eum con­sur­gunt…»^[44]71. Со свет­лой гру­стью ано­ним­ный про­дол­жа­тель Про­спе­ра при­пи­сал кру­ше­ние государ­ства внут­рен­ним и внеш­ним при­чи­нам: исто­ща­лись внут­рен­ние жиз­нен­ные силы рим­ско­го государ­ства — ося­зае­мый знак необ­ра­ти­мой se­nec­tus^[45], и в то же вре­мя симу­ли­ро­вав­шие друж­бу и под­чи­нён­ные рим­ско­му вер­хо­вен­ству ex­ter­nae gen­tes вос­ста­ли про­тив него.

В 475 году с Зено­ном, став­шим в это вре­мя пре­ем­ни­ком Льва в Восточ­ной импе­рии, был заклю­чён мир­ный дого­вор без вре­мен­ны́х огра­ни­че­ний, в кото­ром офи­ци­аль­но при­зна­ва­лось ван­даль­ское королев­ство. В этом согла­ше­нии, о кото­ром упо­ми­на­ет Про­ко­пий, не было и намё­ка на Сици­лию и дру­гие сре­ди­зем­но­мор­ские ост­ро­ва, но утвер­жда­лось, что ван­да­лы «нико­гда боль­ше не ведут вой­ну с рим­ля­на­ми и, в свою оче­редь, не тре­во­жат­ся ими»⁷².

Пред­став­ля­ет­ся оче­вид­ным, что со смер­ти Вален­ти­ни­а­на III состо­я­ние Запа­да опре­де­ля­лось атмо­сфе­рой глу­бо­кой поли­ти­че­ской неста­биль­но­сти, про­явив­шей себя в раз­ры­ве, разде­ле­нии в осу­щест­вле­нии и пред­став­ле­нии вла­сти; с одной сто­ро­ны — реаль­ные обла­да­те­ли воен­ной силы, гене­ра­лис­си­му­сы, кото­рые удер­жи­ва­ли за собой ряды войск и направ­ля­ли настро­е­ния и одоб­ре­ние армии; с дру­гой — импе­ра­то­ры, почти сплошь эфе­мер­ные, лишён­ные поли­ти­че­ской дее­спо­соб­но­сти, или, во вся­ком слу­чае, не спо­соб­ные осу­ществлять её в пол­ной мере. И если уже ранее, до послед­не­го пред­ста­ви­те­ля дина­стии Фео­до­сия, ока­зы­вае­мое с.26 ma­gistri ut­rius­que mi­li­tiae дав­ле­ние чёт­ко опре­де­ля­ло направ­ле­ния как внеш­ней, так и внут­рен­ней поли­ти­ки, то в осо­бен­но­сти с его прав­ле­ния эти лич­но­сти, чаще все­го удо­сто­ен­ные титу­ла pat­ri­cii, реаль­но заве­до­ва­ли вла­стью⁷³.

В конеч­ном счё­те, исто­рия, каза­лось, дава­ла всё боль­ше при­чин ско­рее для печаль­но­го ана­ли­за Авгу­сти­на, отри­цав­ше­го зна­че­ние im­pe­rium si­ne fi­ne^[46] из Вер­ги­ли­е­вых вос­по­ми­на­ний^[47]74, и непри­тя­за­тель­но­го рас­суж­де­ния доб­ро­го Оро­зия, не исклю­чав­ше­го воз­мож­но­сти того, что вар­вар­ские вожди одна­жды явят­ся как вели­кие коро­ли⁷⁵, чем для при­зрач­ной химе­ры Рути­лия и его меч­ты о Ro­ma aeter­na^[48], меч­ты, быв­шей в какой-то мере про­грамм­ным мани­фе­стом груп­пы, теперь всё более узкой, рим­ской сена­тор­ской ари­сто­кра­тии⁷⁶. Начи­на­ет фор­ми­ро­вать­ся новое созна­ние, обре­та­ет кон­ту­ры пони­ма­ние, хотя и печаль­ное, но всё же созвуч­ное ново­му поло­же­нию вещей; об этом, сре­ди мно­го­го дру­го­го, свиде­тель­ст­ву­ет пись­мо Сидо­ния, в кото­ром при­во­дит­ся исто­рия, слу­чив­ша­я­ся с пре­фек­том пре­то­рия Гал­лии Арван­дом, авто­ром посла­ния к коро­лю визи­готов Эври­ху, в кото­ром он под­дер­жи­вал необ­хо­ди­мость разде­ле­ния галль­ской терри­то­рии меж­ду визи­гота­ми и бур­гун­да­ми iure gen­tium, на осно­ве пра­ва наро­дов. Пись­мо было пере­хва­че­но рим­ски­ми вла­стя­ми и обви­нён­ный в государ­ст­вен­ной измене Арванд отве­чал дру­зьям, сове­то­вав­шим ему всё отри­цать, что авто­ром пись­ма явля­ет­ся он, с ним его соб­ст­вен­ная совесть и он без коле­ба­ний пой­дёт навстре­чу соб­ст­вен­ной судь­бе⁷⁷. Мно­ги­ми была теперь вос­при­ня­та идея о неиз­беж­ном сожи­тель­стве с вар­вар­ски­ми gen­tes; един­ст­вен­ная аль­тер­на­ти­ва — энде­ми­че­ское состо­я­ние неста­биль­но­сти и вой­ны, непре­рыв­ное исто­ще­ние энер­гии, рас­се­я­ние тех vi­res, кото­рые, одна­ко, ока­зы­ва­лись необ­хо­ди­мы­ми для обес­пе­че­ния выжи­ва­ния государ­ства.

В хит­ро­спле­те­нии запад­ных собы­тий необ­хо­ди­мо, кро­ме того, учи­ты­вать отно­ше­ния, зача­стую слож­ные, с Восточ­ной импе­ри­ей. Полез­но пом­нить, что неко­то­рые из сме­няв­ших­ся на запад­ном троне пер­со­на­жей не были при­зна­ны в Кон­стан­ти­но­по­ле: таков Пет­ро­ний Мак­сим, таков Олиб­рий, всту­пив­ший в Рим в резуль­та­те корот­кой, но кро­во­про­лит­ной граж­дан­ской вой­ны 471—472 гг., когда с абсо­лют­ной ясно­стью про­яви­лось, насколь­ко раз­но­род­ны­ми были силы, выстав­лен­ные на кон в под­держ­ку той или дру­гой сто­ро­ны — импер­цы Анте­мия, вой­ска Рици­ме­ра, ост­ро­готы Види­ме­ра и ван­да­лы, желав­шие его с.27 избра­ния; таков после него остав­лен­ный в оди­но­че­стве Гли­це­рий, кото­рый не толь­ко не был при­знан Львом, но про­тив кото­ро­го была пред­при­ня­та пору­чен­ная Юлию Непоту экс­пе­ди­ция.

Сле­ду­ет так­же учи­ты­вать пери­о­ды, в тече­ние кото­рых запад­ный трон оста­вал­ся вакант­ным:

—шесть недель после убий­ства Пет­ро­ния Мак­си­ма, когда Гей­зе­рих с бле­стя­щей мето­дич­но­стью раз­гра­бил Город;

—шесть меся­цев после того, как Рици­мер и сена­тор­ская ари­сто­кра­тия вынуди­ли Ави­та сме­нить трон на епи­скоп­скую кафед­ру Пья­чен­цы;

—свы­ше ста дней после смер­ти Май­о­ри­а­на;

—почти два года после смер­ти Либия Севе­ра.

Va­ca­tio запад­но­го тро­на, резуль­тат слож­ней­шей поли­ти­че­ской ситу­а­ции, не долж­на была, тем не менее, пере­жи­вать­ся с осо­бой оза­бо­чен­но­стью; мно­гие смот­ре­ли на Восток и чув­ст­во­ва­ли себя успо­ко­ен­ны­ми нали­чи­ем кон­стан­ти­но­поль­ско­го авгу­ста. Поче­му бы, в самом деле, не про­дол­жать верить, что по-преж­не­му дей­ст­ви­тель­на фор­му­ла, кри­стал­ли­зо­вав­ша­я­ся в ut­rum­que Im­pe­rium di­vi­sis tan­tum se­di­bus?^[49] Веро­ят­но, для неко­то­рых смысл запад­ной импе­рии как бы раз­ба­вил­ся, если не рас­т­во­рил­ся; как чудес­ным обра­зом пче­ли­ный рой высо­сал всю кровь, обиль­но хлы­нув­шую из ран на теле уми­раю­ще­го Вален­ти­ни­а­на III, когда скиф­ские вои­ны Опти­ла и Тра­у­сти­ла, сообщ­ни­ки Пет­ро­ния Мак­си­ма, прон­зи­ли его⁷⁸, так вся энер­гия и могу­ще­ство Фео­до­си­е­вой дина­стии и, в более общем плане, запад­но­го пре­сто­ла посте­пен­но рас­тра­чи­ва­лись вплоть до исчез­но­ве­ния. И кос­вен­ным свиде­тель­ствам того ново­го, что выдви­га­лось впе­рёд, той зача­точ­ной идеи, что власть не обя­за­тель­но долж­на пре­бы­вать в небес­ных импе­ра­тор­ских апсидах, что сама её сущ­ность может под­вер­гать­ся неиз­беж­но­му про­цес­су пре­об­ра­зо­ва­ния, явля­ет­ся выше­упо­мя­ну­тая Vi­ta Epi­pha­nii Энно­дия. Речь епи­ско­па к коро­лю Эври­ху в общих чер­тах вопло­ща­ет идею о реаль­ной пере­оцен­ке роли импе­ра­то­ра и наме­ча­ет новую дости­жи­мую поли­ти­че­скую линию, кото­рая мог­ла раз­вить­ся толь­ко на сти­ло­ба­те хри­сти­ан­ства, в кото­рой во имя согла­сия изме­ни­лось бы по срав­не­нию с про­шлым соот­но­ше­ние меж­ду импе­ри­ей и вар­вар­ски­ми re­ges: «По этим при­чи­нам Непот, кото­ро­му боже­ст­вен­ная воля вве­ри­ла управ­ле­ние Ита­ли­ей, напра­вил нас с зада­чей сде­лать так, чтобы, по воз­вра­ще­нии мыс­лей к дове­рию, зе́мли, кото­рые ему при­чи­та­ют­ся, оста­ва­лись соеди­нён­ны­ми по зако­нам люб­ви. Хотя он и не боит­ся сра­же­ний, но пер­вым жела­ет согла­сия. Вы хоро­шо зна­е­те, какие гра­ни­цы были ранее уста­нов­ле­ны для королевств, сколь­ко было тер­пе­ния, с кото­рым эти зем­ли слу­жи­ли тем пра­ви­те­лям. Доста­точ­но того, что выбрал или, по край­ней мере, согла­ша­ет­ся назы­вать­ся ami­cus^[50] тот, кто име­ет пра­во звать­ся do­mi­nus»^[51]79. Чем боль­ше мно­жи­лись акты наси­лия вар­ва­ров, укреп­ля­лась их власть на захва­чен­ных терри­то­ри­ях и рас­хи­ща­лось иму­ще­ство, тем боль­ше сла­бе­ла с.28 свя­щен­ная аура, раз­ли­вав­ша­я­ся вокруг импе­ра­тор­ско­го вели­чия. В пред­став­ле­нии собы­тий, изло­жен­ных льсти­вым пером, во имя согла­сия скры­ва­лась, под фаль­ши­вой обо­лоч­кой импе­ра­тор­ско­го бла­го­во­ле­ния, вынуж­ден­ная необ­хо­ди­мость. Энно­дий—Епи­фа­ний, «рупор новой мора­ли меж­ду­на­род­ных отно­ше­ний»⁸⁰, был пре­крас­но осве­дом­лён о том, что импе­ра­тор­ская фигу­ра была теперь, как прин­цип вла­сти, выхо­ло­щен­ной, лег­ко заме­ни­мой, обре­чён­ной на неот­вра­ти­мый упа­док. Юлий Непот, cui re­gi­men Ita­liae or­di­na­tio di­vi­na com­mi­sit^[52]81, утра­тил хариз­ма­ти­че­ский харак­тер тра­ди­ци­он­но­го все­мир­но­го вели­чия импе­ра­то­ра и стал, в дей­ст­ви­тель­но­сти, rex’ом, вынуж­ден­ным иметь дело с неза­ви­си­мым и невас­саль­ным государ­ст­вом на осно­ве неиз­беж­но­го равен­ства. При­зна­ние визи­гот­ско­го королев­ства и осо­знан­ное заяв­ле­ние, что тот, кто имел пра­во быть do­mi­nus, согла­сил­ся назы­вать­ся про­сто ami­cus, свиде­тель­ст­ву­ют о пере­во­ро­те в отно­ше­ни­ях меж­ду импе­ри­ей и вар­вар­ски­ми королев­ства­ми. Импе­рия утра­ти­ла своё эку­ме­ни­че­ское изме­ре­ние и в реаль­но­сти све­лась к Ита­лии, к одно­му лишь полу­ост­ро­ву. С изме­не­ни­ем li­mi­tes^[53], кото­рые из-за цен­тро­беж­ных сил теперь невоз­мож­но было удер­жи­вать, так­же бес­по­во­рот­но изме­ни­лась сущ­ность вла­сти. Её пред­став­ле­ние, одна­ко, ста­тич­но вос­при­ни­ма­ло и упор­но сохра­ня­ло закреп­лён­ные тра­ди­ци­ей фор­мы и схе­мы⁸².