Письма Марка Туллия Цицерона

91. Титу Пом­по­нию Атти­ку, в Эпир

Рим, пер­вая поло­ви­на октяб­ря 57 г.

1. Если ты слу­чай­но полу­ча­ешь от меня пись­ма реже, чем от дру­гих, то про­шу тебя не при­пи­сы­вать это­го ни моей небреж­но­сти, ни даже заня­то­сти. Хотя послед­няя и чрез­вы­чай­но вели­ка, но она никак не может дой­ти до того, чтобы пре­гра­дить путь нашей друж­бе и моей при­зна­тель­но­сти. Ведь со вре­ме­ни сво­его при­езда в Рим я толь­ко теперь во вто­рой раз узнал, кому я могу дать пись­мо. И вот я посы­лаю это вто­рое пись­мо. В пер­вом я опи­сал тебе свой при­езд, общее состо­я­ние и поло­же­ние всех сво­их дел:

2. После отправ­ки того пись­ма нача­лась силь­ней­шая тяж­ба из-за дома. В канун октябрь­ских календ я про­из­нес речь перед пон­ти­фи­ка­ми¹. Я изло­жил дело весь­ма тща­тель­но, и если я когда-либо пред­став­лял собой что-то в ора­тор­ском искус­стве или даже нико­гда ниче­го в дру­гое вре­мя не пред­став­лял, то уже теперь скорбь и важ­ность дела при­да­ли силу моей речи. Поэто­му я не могу не сде­лать этой речи досто­я­ни­ем наше­го юно­ше­ства; тебе я вско­ре при­шлю ее, если ты даже не хочешь это­го.

3. После того как пон­ти­фи­ки поста­но­ви­ли, что если тот, кто гово­рит, что он посвя­тил уча­сток, не был лич­но упол­но­мо­чен на это ни поста­нов­ле­ни­ем коми­ций, ни пле­бис­ци­том, и если ему ни поста­нов­ле­ни­ем коми­ций, ни пле­бис­ци­том не было пове­ле­но это сде­лать, то, по-види­мо­му, мож­но, не совер­шая кощун­ства, купить, воз­вра­тить эту часть участ­ка², меня тот­час же ста­ли поздрав­лять (ибо никто не сомне­вал­ся в том, что дом будет при­суж­ден мне), как вдруг тот³ под­нял­ся на ора­тор­ское место, так как Аппий пре­до­ста­вил ему сло­во⁴. И вот он объ­яв­ля­ет наро­ду, что пон­ти­фи­ки поста­но­ви­ли в его поль­зу, а я пыта­юсь всту­пить во вла­де­ние силой; он убеж­да­ет сле­до­вать за ним и Аппи­ем и силой защи­щать его Сво­бо­ду⁵. И вот, в то вре­мя как даже часть тех нестой­ких удив­ля­лась, а часть сме­я­лась над безу­ми­ем это­го чело­ве­ка (я же решил не ходить туда, преж­де чем кон­су­лы не сда­дут под­ряда на вос­ста­нов­ле­ние пор­ти­ка Кату­ла на осно­ва­нии поста­нов­ле­ния сена­та⁶), в октябрь­ские кален­ды соби­ра­ет­ся сенат в пол­ном соста­ве.

4. При­сут­ст­ву­ют все пон­ти­фи­ки, быв­шие сена­то­ра­ми. Мар­цел­лин⁷, мой горя­чий сто­рон­ник, кото­ро­му пред­ло­жи­ли выска­зать­ся пер­вым, спро­сил их, чем они руко­вод­ст­во­ва­лись, выно­ся реше­ние. Тогда Марк Лукулл отве­тил от име­ни всех кол­лег, что пон­ти­фи­ки суди­ли с точ­ки зре­ния рели­гии и что дело сена­та решить с точ­ки зре­ния зако­на: он сам и его кол­ле­ги вынес­ли поста­нов­ле­ние с точ­ки зре­ния рели­гии: в сена­те же они наме­ре­ны решить вопрос вме­сте с сена­то­ра­ми с точ­ки зре­ния зако­на. Затем каж­дый из них, будучи спро­шен по оче­реди, обсто­я­тель­но выска­зал­ся в мою поль­зу. Когда дошло до Кло­дия, он поже­лал гово­рить весь день⁸, и его речь не была огра­ни­че­на, одна­ко после того как он гово­рил почти три часа, враж­деб­ное поведе­ние и шум сена­та заста­ви­ли его нако­нец закон­чить речь. Когда сенат при­ни­мал поста­нов­ле­ние соглас­но пред­ло­же­нию Мар­цел­ли­на, при­чем были соглас­ны все, исклю­чая одно­го, Серран нало­жил запрет. Оба кон­су­ла тот­час же нача­ли докла­ды­вать о запре­те народ­но­го три­бу­на. Выдви­га­лись самые реши­тель­ные пред­ло­же­ния: сена­ту угод­но, чтобы дом был мне воз­вра­щен, чтобы вос­ста­нов­ле­ние пор­ти­ка Кату­ла сда­но с тор­гов, чтобы все долж­ност­ные лица под­дер­жа­ли авто­ри­тет сосло­вия; если же будет при­ме­не­но какое-нибудь наси­лие, то сенат сочтет, что это дело того, кто нало­жил запрет на его поста­нов­ле­ние. Серран испу­гал­ся, а Кор­ни­цин при­бег­нул к сво­ей ста­рой комедии: сбро­сив тогу, он упал к ногам зятя. Тот попро­сил одну ночь на раз­мыш­ле­ние. Ему не усту­па­ли, памя­туя о январ­ских кален­дах⁹. Одна­ко с трудом усту­пи­ли и тут — и то с мое­го согла­сия.

5. На дру­гой день было выне­се­но то поста­нов­ле­ние сена­та, кото­рое я посы­лаю тебе. Затем кон­су­лы сда­ли с тор­гов вос­ста­нов­ле­ние пор­ти­ка Кату­ла. Тот пор­тик под­ряд­чи­ки немед­лен­но снес­ли при все­об­щем горя­чем одоб­ре­нии. На осно­ва­нии заклю­че­ния сове­та мои построй­ки оце­ни­ли в два мил­ли­о­на сестер­ци­ев; про­чее они оце­ни­ли очень ску­по: тускуль­скую усадь­бу — в 500000, фор­мий­скую — в 250000 сестер­ци­ев. Эту оцен­ку рез­ко пори­ца­ют не толь­ко все луч­шие люди, но и про­стой народ. Ты спро­сишь: «Что за при­чи­на?». Гово­рят, прав­да, что это моя скром­ность, ибо я и не отка­зы­вал­ся и не тре­бо­вал насто­я­тель­но. Но дело не в этом. Ведь в чем бы это при­нес­ло мне поль­зу? В дей­ст­ви­тель­но­сти, те же люди, мой Тит Пом­по­ний, те же, повто­ряю, кого и ты хоро­шо зна­ешь и кто когда-то обре­зал мне кры­лья, не хотят, чтобы они вырос­ли сно­ва. Но они, наде­юсь, уже вырас­та­ют¹⁰. При­ез­жай толь­ко ко мне ты. Боюсь чтобы ты не задер­жал­ся ввиду при­езда тво­е­го и наше­го дру­га Варро­на¹¹.

6. Так как ты зна­ешь, что про­изо­шло, я сооб­щу тебе о сво­их про­чих сооб­ра­же­ни­ях. Я согла­сил­ся быть лега­том¹² Пом­пея с усло­ви­ем, что я ни в чем не буду свя­зан. Если бы я не хотел быть сво­бод­ным, чтобы иметь воз­мож­ность искать долж­но­сти цен­зо­ра, если кон­су­лы буду­ще­го года созо­вут коми­ции для выбо­ра цен­зо­ров, то я взял бы на себя в бли­жай­шие дни посоль­ство для испол­не­ния обе­та¹³, с посе­ще­ни­ем всех свя­ти­лищ и рощ; это­го тре­бо­ва­ли наши сооб­ра­же­ния по пово­ду моей выго­ды. Но я хотел, чтобы в моей вла­сти было либо искать долж­но­сти, либо выехать из Рима с наступ­ле­ни­ем лета¹⁴; в то же вре­мя я счел нелиш­ним быть на виду у граж­дан, кото­рым я чрез­вы­чай­но обя­зан.

7. Тако­вы мои реше­ния отно­си­тель­но обще­ст­вен­ной дея­тель­но­сти. Домаш­ние же мои дела очень запу­та­ны. Дом стро­ит­ся; с каки­ми издерж­ка­ми, с каки­ми труд­но­стя­ми, ты зна­ешь. Вос­ста­нав­ли­ва­ет­ся фор­мий­ская усадь­ба, кото­рую я не в состо­я­нии ни оста­вить, ни посе­тить. Я объ­явил о про­да­же тускуль­ской усадь­бы, хотя мне не лег­ко обой­тись без под­го­род­ной дачи. Щед­рость дру­зей исчер­па­на на дело, кото­рое при­нес­ло мне толь­ко один позор¹⁵. То, что ты почув­ст­во­вал, нахо­дясь в отсут­ст­вии, почув­ст­во­ва­ли и все при­сут­ст­ву­ю­щие; бла­го­да­ря их усер­дию и сред­ствам я лег­ко достиг бы все­го, если бы мне поз­во­ли­ли мои защит­ни­ки¹⁶; в этом отно­ше­нии теперь труд­но­сти очень вели­ки. Про­чее, что бес­по­ко­ит меня, тре­бу­ет бо́льшей тай­ны¹⁷. Брат и дочь любят меня. Тебя жду.