Галльская война

Книга I

1. (1) Гал­лия по всей сво­ей сово­куп­но­сти разде­ля­ет­ся на три части. В одной из них живут бель­ги, в дру­гой — акви­та­ны, в третьей — те пле­ме­на, кото­рые на их соб­ст­вен­ном язы­ке назы­ва­ют­ся кель­та­ми, а на нашем — гал­ла­ми. (2) Все они отли­ча­ют­ся друг от дру­га осо­бым язы­ком, учреж­де­ни­я­ми и зако­на­ми. Гал­лов отде­ля­ет от акви­та­нов река Гарум­на, а от бель­гов — Мат­ро­на и Сек­ва­на. (3) Самые храб­рые из них — бель­ги, так как они живут даль­ше всех дру­гих от Про­вин­ции с ее куль­тур­ной и про­све­щен­ной жиз­нью; кро­ме того, у них крайне ред­ко быва­ют куп­цы, осо­бен­но с таки­ми веща­ми, кото­рые вле­кут за собою изне­жен­ность духа; нако­нец, они живут в бли­жай­шем сосед­стве с зарейн­ски­ми гер­ман­ца­ми, с кото­ры­ми ведут непре­рыв­ные вой­ны. (4) По этой же при­чине и гель­ве­ты пре­вос­хо­дят осталь­ных гал­лов храб­ро­стью: они почти еже­днев­но сра­жа­ют­ся с гер­ман­ца­ми, либо отби­вая их втор­же­ния в свою стра­ну, либо воюя на их терри­то­рии. (5) Та часть, кото­рую, как мы ска­за­ли, зани­ма­ют гал­лы, начи­на­ет­ся у реки Рода­на и ее гра­ни­ца­ми слу­жат река Гарум­на, Оке­ан и стра­на бель­гов; но со сто­ро­ны сек­ва­нов и гель­ве­тов она при­мы­ка­ет так­же к реке Рей­ну. Она тянет­ся к севе­ру. (6) Стра­на бель­гов начи­на­ет­ся у самой даль­ней гра­ни­цы Гал­лии и дохо­дит до ниж­не­го Рей­на. Она обра­ще­на на севе­ро-восток. (7) Акви­та­ния идет от реки Гарум­ны до Пире­ней­ских гор и до той части Оке­а­на, кото­рая омы­ва­ет Испа­нию. Она лежит на севе­ро-запад.

2. (1) У гель­ве­тов пер­вое место по сво­ей знат­но­сти и богат­ству зани­мал Орге­то­риг. Страст­но стре­мясь к цар­ской вла­сти, он, в кон­суль­ство М. Мес­са­лы и М. Писо­на¹, всту­пил в тай­ное согла­ше­ние со зна­тью и убедил общи­ну высе­лить­ся всем наро­дом из сво­ей зем­ли: (2) так как гель­ве­ты, гово­рил он, пре­вос­хо­дят всех сво­ей храб­ро­стью, то им нетруд­но овла­деть вер­хов­ной вла­стью над всей Гал­ли­ей. (3) Скло­нить на это гель­ве­тов было для него тем лег­че, что по при­род­ным усло­ви­ям сво­ей стра­ны они ото­всюду стес­не­ны: с одной сто­ро­ны весь­ма широ­кой и глу­бо­кой рекой Рей­ном, кото­рая отде­ля­ет область гель­ве­тов от Гер­ма­нии, с дру­гой — очень высо­ким хреб­том Юрой — меж­ду сек­ва­на­ми и гель­ве­та­ми, с третьей — Леманн­ским озе­ром и рекой Рода­ном, отде­ля­ю­щей нашу Про­вин­цию от гель­ве­тов. (4) Все это меша­ло им рас­ши­рять рай­он сво­их набе­гов и втор­гать­ся в зем­ли соседей: как люди воин­ст­вен­ные они этим очень огор­ча­лись. (5) Они пола­га­ли, что при их мно­го­люд­стве, воен­ной сла­ве и храб­ро­сти им было слиш­ком тес­но на сво­ей зем­ле, кото­рая про­сти­ра­лась на две­сти сорок миль в дли­ну и на сто шесть­де­сят в шири­ну.

3. (1) Эти осно­ва­ния, а так­же авто­ри­тет Орге­то­ри­га скло­ни­ли их к реше­нию при­гото­вить все необ­хо­ди­мое для похо­да, ску­пить воз­мож­но боль­шее коли­че­ство вьюч­ных живот­ных и телег, засе­ять как мож­но боль­ше зем­ли, чтобы на похо­де было доста­точ­но хле­ба, и укре­пить мир­ные и дру­же­ст­вен­ные отно­ше­ния с сосед­ни­ми общи­на­ми. (2) Для выпол­не­ния всех этих задач, по их мне­нию, доволь­но было двух лет, а на тре­тий год долж­но было состо­ять­ся, по поста­нов­ле­нию их народ­но­го собра­ния, пого­лов­ное высе­ле­ние. (3) Орге­то­риг взял на себя посоль­ство к общи­нам. (4) Во вре­мя этой поезд­ки он убеж­да­ет сек­ва­на Касти­ка, сына Ката­ман­та­леда, кото­рый мно­го лет был царем сек­ва­нов и имел от наше­го сена­та титул дру­га рим­ско­го наро­да, захва­тить в сво­ей общине цар­скую власть, кото­рая рань­ше была в руках его отца; (5) к такой же попыт­ке он скло­ня­ет и эдуя Думно­ри­га, бра­та Диви­ти­а­ка, кото­рый в то вре­мя зани­мал в сво­ей общине выс­шую долж­ность и был очень любим про­стым наро­дом. За Думно­ри­га он, кро­ме того, выда­ет замуж свою дочь. (6) Орге­то­риг дока­зы­ва­ет им, что эти попыт­ки очень лег­ко осу­ще­ст­ви­мы, так как сам он дол­жен полу­чить вер­хов­ную власть в сво­ей общине, (7) а гель­ве­ты, несо­мнен­но, самый силь­ный народ в Гал­лии; он руча­ет­ся, что при сво­их сред­ствах и воен­ной силе обес­пе­чит им цар­скую власть. (8) Под вли­я­ни­ем подоб­ных речей они дают друг дру­гу клят­вен­ные обя­за­тель­ства и наде­ют­ся, что после захва­та цар­ской вла­сти они овла­де­ют всей Гал­ли­ей при помо­щи трех самых силь­ных и могу­ще­ст­вен­ных наро­дов.

4. (1) Но об этих замыс­лах гель­ве­ты узна­ли через донос­чи­ков. Соглас­но со сво­и­ми нра­ва­ми² они заста­ви­ли Орге­то­ри­га отве­чать перед судом в око­вах. В слу­чае осуж­де­ния ему пред­сто­я­ла смерт­ная казнь посред­ст­вом сожже­ния. (2) Но в назна­чен­ный для суда день Орге­то­риг ото­всюду собрал на суд всех сво­их кре­пост­ных, око­ло деся­ти тысяч чело­век, а так­же при­ка­зал явить­ся всем сво­им кли­ен­там и долж­ни­кам, кото­рых у него было мно­го; при помо­щи всех этих людей он изба­вил­ся от необ­хо­ди­мо­сти защи­щать­ся на суде. (3) Когда воз­му­щен­ная этим общи­на пыта­лась воору­жен­ной силой осу­ще­ст­вить свое пра­во и вла­сти ста­ли наби­рать народ из дере­вень, Орге­то­риг умер; (4) по мне­нию гель­ве­тов, есть осно­ва­ния подо­зре­вать, что он покон­чил с собой.

5. (1) После его смер­ти гель­ве­ты тем не менее про­дол­жа­ли забо­тить­ся о выпол­не­нии сво­его реше­ния высе­лить­ся всем наро­дом. (2) Как толь­ко они при­шли к убеж­де­нию, что у них все для этой цели гото­во, они сожгли все свои горо­да³ чис­лом до две­на­дца­ти, села чис­лом око­ло четы­рех­сот и сверх того все част­ные хуто­ра, сожгли (3) и весь хлеб, за исклю­че­ни­ем того, кото­рый долж­ны были взять с собой на доро­гу, — с тем чтобы не иметь уже ника­ких надежд на воз­вра­ще­ние домой и, таким обра­зом, быть более гото­вы­ми на какие угод­но опас­но­сти: каж­до­му при­ка­за­но было взять с собой муки на три меся­ца. (4) Они уго­во­ри­ли так­же сво­их соседей — рау­ри­ков, тулин­гов и лато­ви­ков — сжечь, подоб­но им, свои горо­да и села и дви­нуть­ся вме­сте с ними. Нако­нец, они при­ня­ли к себе и вклю­чи­ли в чис­ло сво­их союз­ни­ков так­же боев, кото­рые посе­ли­лись за Рей­ном, затем пере­шли в Норик и оса­жда­ли Норею.

6. (1) Было вооб­ще два пути, по кото­рым гель­ве­ты мог­ли высту­пить из сво­ей стра­ны: один узкий и труд­ный — через область сек­ва­нов, меж­ду Юрой и Рода­ном, по кото­ро­му с трудом может про­хо­дить одна теле­га в ряд; кро­ме того, над ним нави­са­ли весь­ма высо­кие горы, так что даже очень неболь­шой отряд лег­ко мог заго­ро­дить доро­гу; (2) дру­гой шел через нашу Про­вин­цию и был гораздо лег­че и удоб­нее, так как меж­ду гель­ве­та­ми и недав­но поко­рен­ны­ми алло­бро­га­ми⁴ течет река Родан, в неко­то­рых местах про­хо­ди­мая вброд. (3) Самый даль­ний от нас город алло­бро­гов в бли­жай­шем сосед­стве с гель­ве­та­ми — Гена­ва. Из это­го горо­да идет мост в стра­ну гель­ве­тов. Они были уве­ре­ны в том, что либо уго­во­рят все еще не при­ми­рив­ших­ся с рим­ской вла­стью алло­бро­гов или же заста­вят силой дать сво­бод­ный про­ход через их зем­лю. (4) При­гото­вив все необ­хо­ди­мое для похо­да, они назна­ча­ют срок для обще­го сбо­ра на бере­гу Рода­на. Это был пятый день до апрель­ских Календ, в год кон­суль­ства Л. Писо­на и А. Габи­ния.

7. (1) При изве­стии о том, что гель­ве­ты пыта­ют­ся идти через нашу Про­вин­цию, Цезарь уско­рил свой отъ­езд из Рима, дви­нул­ся самым ско­рым мар­шем в Даль­нюю Гал­лию и при­был в Гена­ву. (2) Во всей Про­вин­ции он при­ка­зал про­из­ве­сти уси­лен­ный набор (вооб­ще же в Даль­ней Гал­лии сто­ял толь­ко один леги­он) и раз­ру­шить мост у Гена­вы. (3) Как толь­ко гель­ве­ты узна­ли о его при­бы­тии, они отпра­ви­ли к нему посла­ми знат­ней­ших людей сво­его пле­ме­ни. Во гла­ве посоль­ства сто­я­ли Нам­мей и Верукле­тий. Они долж­ны были заявить, что гель­ве­ты име­ют в виду прой­ти через Про­вин­цию без вся­ко­го для нее вреда, так как ника­ко­го дру­го­го пути у них нет, и про­сят его соиз­во­ле­ния на это. (4) Но так как Цезарь пом­нил, что гель­ве­ты уби­ли кон­су­ла Л. Кас­сия, раз­би­ли его армию и про­ве­ли ее под ярмо⁵, то он не счи­тал воз­мож­ным согла­сить­ся на их про­ход: (5) он пони­мал, что люди, враж­деб­но настро­ен­ные, в слу­чае раз­ре­ше­ния прой­ти через Про­вин­цию, не воз­дер­жат­ся от при­чи­не­ния вреда и наси­лий. (6) Одна­ко, чтобы выиг­рать вре­мя до при­хо­да набран­ных сол­дат, он отве­тил послам, что ему нуж­но будет вре­мя, чтобы об этом поду­мать: если им угод­но, то пусть они сно­ва явят­ся к апрель­ским Идам.

8. (1) Тем вре­ме­нем, при помо­щи быв­ше­го при нем леги­о­на и сол­дат, кото­рые уже собра­лись из Про­вин­ции, он про­вел от Леманн­ско­го озе­ра, кото­рое изли­ва­ет­ся в реку Родан, до хреб­та Юры, разде­ля­ю­ще­го обла­сти сек­ва­нов и гель­ве­тов, вал на про­тя­же­нии девят­на­дца­ти миль в шест­на­дцать футов высотой и ров⁶. (2) По окон­ча­нии этих соору­же­ний он рас­ста­вил вдоль их посты и зало­жил силь­ные реду­ты, чтобы тем лег­че задер­жать вра­гов в слу­чае их попыт­ки прой­ти про­тив его воли. (3) Как толь­ко насту­пил услов­лен­ный с посла­ми день и они сно­ва к нему яви­лись, он объ­явил им, что, соглас­но с рим­ски­ми обы­ча­я­ми и исто­ри­че­ски­ми пре­цеден­та­ми, он нико­му не может раз­ре­шить про­ход через Про­вин­цию, а если они попы­та­ют­ся сде­лать это силой, то он суме­ет их удер­жать. (4) Гель­ве­ты, обма­нув­шись в сво­их надеж­дах, ста­ли делать попыт­ки, ино­гда днем, а чаще ночью, про­рвать­ся частью на свя­зан­ных попар­но судах и постро­ен­ных для этой цели мно­го­чис­лен­ных плотах, отча­сти вброд, в самых мел­ких местах Рода­на. Но мощь наших укреп­ле­ний, ата­ки наших сол­дат и обстре­лы каж­дый раз отго­ня­ли их и в кон­це кон­цов заста­ви­ли отка­зать­ся от их попы­ток.

9. (1) Оста­вал­ся един­ст­вен­ный путь через стра­ну сек­ва­нов, по кото­ро­му, одна­ко, гель­ве­ты не мог­ли дви­гать­ся, вслед­ст­вие его узо­сти, без раз­ре­ше­ния сек­ва­нов. (2) Так как им самим не уда­лось скло­нить послед­них на свою сто­ро­ну, то они отпра­ви­ли послов к эдую Думно­ри­гу, чтобы при его посред­стве добить­ся согла­сия сек­ва­нов. (3) Думно­риг, бла­го­да­ря сво­е­му лич­но­му авто­ри­те­ту и щед­ро­сти, имел боль­шой вес у сек­ва­нов и вме­сте с тем был дру­жен с гель­ве­та­ми, так как его жена, дочь Орге­то­ри­га, была из их пле­ме­ни; кро­ме того, из жаж­ды цар­ской вла­сти он стре­мил­ся к пере­во­роту и желал обя­зать себе сво­и­ми услу­га­ми как мож­но боль­ше пле­мен. (4) Поэто­му он берет на себя это дело, доби­ва­ет­ся у сек­ва­нов раз­ре­ше­ния для гель­ве­тов на про­ход через их стра­ну и устра­и­ва­ет меж­ду ними обмен залож­ни­ка­ми на том усло­вии, что сек­ва­ны не будут задер­жи­вать дви­же­ния гель­ве­тов, а гель­ве­ты будут идти без вреда для стра­ны и без наси­лий.

10. (1) Цеза­рю дали знать, что гель­ве­ты наме­ре­ва­ют­ся дви­гать­ся через обла­сти сек­ва­нов и эду­ев в стра­ну сан­то­нов, лежа­щую неда­ле­ко от обла­сти толо­са­тов, кото­рая нахо­дит­ся уже в Про­вин­ции⁷. (2) Он пони­мал, что в таком слу­чае для Про­вин­ции будет очень опас­но иметь сво­и­ми соседя­ми в мест­но­сти откры­той и очень хле­бо­род­ной людей воин­ст­вен­ных и враж­деб­ных рим­ля­нам. (3) Поэто­му он назна­чил комен­дан­том постро­ен­но­го им укреп­ле­ния сво­его лега­та Т. Лаби­эна, а сам поспе­шил в Ита­лию, набрал там два леги­о­на, вывел из зим­не­го лаге­ря еще три зимо­вав­ших в окрест­но­стях Акви­леи и с эти­ми пятью леги­о­на­ми быст­ро дви­нул­ся крат­чай­ши­ми путя­ми через Аль­пы в Даль­нюю Гал­лию. (4) Здесь кеутро­ны, грай­о­ке­лы и катури­ги, заняв воз­вы­шен­но­сти, пыта­лись заго­ро­дить путь нашей армии, (5) но были раз­би­ты в несколь­ких сра­же­ни­ях, и на седь­мой день Цезарь достиг — от само­го даль­не­го в Ближ­ней Гал­лии горо­да Оке­ла — обла­сти вокон­ти­ев в Даль­ней Про­вин­ции. Оттуда он повел вой­ско в стра­ну алло­бро­гов, а от них — к сегу­сиа­вам. Это — пер­вое пле­мя за Рода­ном вне Про­вин­ции.

11. (1) Гель­ве­ты уже пере­ве­ли свои силы через уще­лье и область сек­ва­нов, уже при­шли в стра­ну эду­ев и нача­ли опу­сто­шать их поля. (2) Так как эдуи не были в состо­я­нии защи­щать от них себя и свое иму­ще­ство, то они отпра­ви­ли к Цеза­рю послов с прось­бой о помо­щи: (3) эдуи, гово­ри­ли послы, при каж­дом удоб­ном слу­чае ока­зы­ва­ли рим­ско­му наро­ду такие важ­ные услу­ги, что не сле­до­ва­ло бы допус­кать — почти что на гла­зах рим­ско­го вой­ска! — опу­сто­ше­ния их полей, уво­да в раб­ство их детей, заво­е­ва­ния их горо­дов. (4) Еди­новре­мен­но с эду­я­ми их дру­зья и бли­жай­шие роди­чи амбар­ры изве­сти­ли Цеза­ря, что их поля опу­сто­ше­ны и им нелег­ко защи­щать свои горо­да от напа­де­ний вра­гов. (5) Так­же и алло­бро­ги, имев­шие за Рода­ном посел­ки и земель­ные участ­ки, спас­лись бег­ст­вом к Цеза­рю и заяви­ли, что у них не оста­лось ниче­го, кро­ме голой зем­ли. (6) Все это при­ве­ло Цеза­ря к реше­нию не дожи­дать­ся, пока гель­ве­ты истре­бят все иму­ще­ство союз­ни­ков и дой­дут до зем­ли сан­то­нов.

12. (1) По зем­ле эду­ев и сек­ва­нов про­те­ка­ет и впа­да­ет в Родан река Арар. Ее тече­ние пора­зи­тель­но мед­лен­но, так что невоз­мож­но раз­глядеть, в каком направ­ле­нии она течет. Гель­ве­ты пере­прав­ля­лись через нее на плотах и свя­зан­ных попар­но чел­но­ках. (2) Как толь­ко Цезарь узнал от раз­вед­чи­ков, что гель­ве­ты пере­ве­ли через эту реку уже три чет­вер­ти сво­их сил, а око­ло одной чет­вер­ти оста­лось по сю сто­ро­ну Ара­ра, он высту­пил из лаге­ря в третью стра­жу с тре­мя леги­о­на­ми и нагнал ту часть, кото­рая еще не пере­шла через реку. (3) Так как гель­ве­ты не были гото­вы к бою и не ожи­да­ли напа­де­ния, то он мно­гих из них поло­жил на месте, осталь­ные бро­си­лись бежать и укры­лись в бли­жай­ших лесах. (4) Этот паг назы­вал­ся Тигу­рин­ским (надо ска­зать, что весь народ гель­вет­ский делит­ся на четы­ре пага). (5) Это и есть един­ст­вен­ный паг⁸, кото­рый неко­гда на памя­ти отцов наших высту­пил из сво­ей зем­ли, убил кон­су­ла Л. Кас­сия и его армию про­вел под ярмо⁹. (6) Таким обра­зом, про­изо­шло ли это слу­чай­но, или про­мыс­лом бес­смерт­ных богов, во вся­ком слу­чае та часть гель­вет­ско­го пле­ме­ни, кото­рая когда-то нанес­ла рим­ско­му наро­ду круп­ные пора­же­ния, пер­вая и попла­ти­лась. (7) Этим Цезарь ото­мстил не толь­ко за рим­ское государ­ство, но и за себя лич­но, так как в упо­мя­ну­том сра­же­нии тигу­рин­цы уби­ли вме­сте с Кас­си­ем его лега­та Л. Писо­на, деда Цеза­ре­ва тестя Л. Писо­на.

13. (1) Чтобы догнать после это­го сра­же­ния осталь­ные силы гель­ве­тов, Цезарь рас­по­рядил­ся постро­ить на Ара­ре мост и по нему пере­вел свое вой­ско. (2) Его вне­зап­ное при­бли­же­ние пора­зи­ло гель­ве­тов, так как они увиде­ли, что он в один день осу­ще­ст­вил пере­пра­ву, кото­рая уда­лась им едва-едва в два­дцать дней. Поэто­му они отпра­ви­ли к нему послов. Во гла­ве их был князь Диви­кон, кото­рый когда-то был вождем гель­ве­тов в войне с Кас­си­ем. (3) Он начал такую речь к Цеза­рю: если рим­ский народ жела­ет мира с гель­ве­та­ми, то они пой­дут туда и будут жить там, где он им ука­жет места для посе­ле­ния; (4) но если Цезарь наме­рен про­дол­жать вой­ну с ними, то пусть он вспом­нит о преж­нем пора­же­нии рим­лян и об уна­сле­до­ван­ной от пред­ков храб­ро­сти гель­ве­тов. (5) Если он неожи­дан­но напал на один паг в то вре­мя, как пере­прав­ляв­ши­е­ся не мог­ли подать помо­щи сво­им, то пусть он не при­пи­сы­ва­ет эту уда­чу глав­ным обра­зом сво­ей доб­ле­сти и к ним не отно­сит­ся свы­со­ка. (6) От сво­их отцов и дедов они научи­лись тому, чтобы в сра­же­ни­ях пола­гать­ся толь­ко на храб­рость, а не при­бе­гать к хит­ро­стям и заса­дам. (7) Поэто­му пусть он не дово­дит дела до того, чтобы то место, на кото­ром они теперь сто­ят, полу­чи­ло назва­ние и извест­ность от пора­же­ния рим­лян и уни­что­же­ния их армии.

14. (1) Цезарь дал им такой ответ: он тем менее колеб­лет­ся, что твер­до дер­жит в памя­ти то про­ис­ше­ст­вие, на кото­рое ссы­ла­лись гель­вет­ские послы, и тем более им огор­чен, чем менее оно было заслу­же­но рим­ским наро­дом. (2) Ведь если бы рим­ляне созна­ва­ли себя винов­ны­ми в какой-либо неспра­вед­ли­во­сти, то им нетруд­но было бы осте­речь­ся; но они ошиб­лись имен­но пото­му, что их дей­ст­вия не дава­ли им пово­да к опа­се­ни­ям, а боять­ся без при­чи­ны они не нахо­ди­ли нуж­ным. (3) Итак, если он даже и готов забыть о преж­нем позо­ре, неуже­ли он может изгла­дить из сво­ей памя­ти недав­нее пра­во­на­ру­ше­ние, имен­но что гель­ве­ты про­тив его воли попы­та­лись силой прой­ти через Про­вин­цию и при­чи­ни­ли мно­го бес­по­кой­ства эду­ям, амбаррам, алло­бро­гам? (4) К тому же сво­дит­ся их над­мен­ное хва­стов­ство сво­ей победой и удив­ле­ние, что так дол­го оста­ют­ся без­на­ка­зан­ны­ми при­чи­нен­ные ими обиды. (5) Но ведь бес­смерт­ные боги любят давать ино­гда тем, кого они жела­ют пока­рать за пре­ступ­ле­ния, боль­шое бла­го­по­лу­чие и про­дол­жи­тель­ную без­на­ка­зан­ность, чтобы с пере­ме­ной судь­бы было тяже­лее их горе. (6) При всем том, одна­ко, если они дадут ему залож­ни­ков в удо­сто­ве­ре­ние готов­но­сти испол­нить свои обе­ща­ния и если удо­вле­тво­рят эду­ев за обиды, при­чи­нен­ные им и их союз­ни­кам, а так­же алло­бро­гов, то он согла­сен на мир с ними. (7) Диви­кон отве­чал: гель­ве­ты научи­лись у сво­их пред­ков брать залож­ни­ков и не давать их: это­му сам рим­ский народ свиде­тель. С этим отве­том он уда­лил­ся.

15. (1) На сле­дую­щий день они сня­лись отсюда с лаге­ря. Цезарь сде­лал то же самое и для наблюде­ния над марш­ру­том непри­я­те­лей выслал впе­ред всю кон­ни­цу, чис­лом око­ло четы­рех тысяч чело­век, кото­рых он набрал во всей Про­вин­ции, а так­же у эду­ев и их союз­ни­ков. (2) Всад­ни­ки, увлек­шись пре­сле­до­ва­ни­ем арьер­гар­да, завя­за­ли на невы­год­ной пози­ции сра­же­ние с гель­вет­ской кон­ни­цей, в кото­ром поте­ря­ли несколь­ко чело­век уби­ты­ми. (3) Так как гель­ве­ты все­го толь­ко с пятью­ста­ми всад­ни­ков отбро­си­ли такую мно­го­чис­лен­ную кон­ни­цу, то это сра­же­ние под­ня­ло в них дух, и они ста­ли по вре­ме­нам сме­лее давать отпор и бес­по­ко­ить наших напа­де­ни­я­ми сво­его арьер­гар­да. (4) Но Цезарь удер­жи­вал сво­их сол­дат от сра­же­ния и пока огра­ни­чи­вал­ся тем, что не давал вра­гу гра­бить и добы­вать фураж. (5) И вот обе сто­ро­ны дви­га­лись око­ло пят­на­дца­ти дней так, что рас­сто­я­ние меж­ду непри­я­тель­ским арьер­гар­дом и нашим аван­гар­дом было не боль­ше пяти или шести миль.

16. (1) Меж­ду тем Цезарь каж­дый день тре­бо­вал от эду­ев хле­ба, офи­ци­аль­но ими обе­щан­но­го. (2) При упо­мя­ну­том север­ном поло­же­нии Гал­лии, вслед­ст­вие холод­но­го кли­ма­та, не толь­ко еще не созрел хлеб на полях, но даже и фура­жа было недо­ста­точ­но; (3) а тем хле­бом, кото­рый он под­вез по реке Ара­ру на судах, он почти не мог поль­зо­вать­ся, так как гель­ве­ты свер­ну­ли в сто­ро­ну от Ара­ра, а он не хотел упус­кать их из виду. (4) Эдуи оття­ги­ва­ли дело со дня на день, уве­ряя его, что хлеб соби­ра­ет­ся, сво­зит­ся, уже готов. (5) Цезарь понял, что его уж очень дол­го обма­ны­ва­ют; а меж­ду тем насту­пал срок рас­пре­де­ле­ния хле­ба меж­ду сол­да­та­ми. Тогда он созвал эдуй­ских кня­зей, кото­рых было мно­го в его лаге­ре. В чис­ле их были, меж­ду про­чим, Диви­ти­ак и Лиск. Послед­ний был в то вре­мя вер­хов­ным пра­ви­те­лем, кото­рый назы­ва­ет­ся у эду­ев вер­го­бре­том, изби­ра­ет­ся на год и име­ет над сво­и­ми сограж­да­на­ми пра­во жиз­ни и смер­ти. (6) Цезарь предъ­явил им тяж­кие обви­не­ния в том, что когда хле­ба нель­зя ни купить, ни взять с полей, в такое тяже­лое вре­мя, при такой бли­зо­сти вра­гов они ему не помо­га­ют, а меж­ду тем он решил­ся на эту вой­ну, глав­ным обра­зом, по их прось­бе; но еще более он жало­вал­ся на то, что ему вооб­ще изме­ни­ли.

17. (1) Толь­ко тогда, после речи Цеза­ря, Лиск выска­зал то, о чем рань­ше мол­чал. Есть извест­ные люди, гово­рил он, очень авто­ри­тет­ные и попу­ляр­ные у про­сто­го наро­да, лич­ное вли­я­ние кото­рых силь­нее, чем у самих вла­стей. (2) Вот они-то сво­и­ми мятеж­ны­ми и злост­ны­ми реча­ми и отпу­ги­ва­ют народ от обя­за­тель­ной для него достав­ки хле­ба: (3) раз уж эдуи, гово­рят они, не могут стать во гла­ве Гал­лии, то все же луч­ше поко­рить­ся гал­лам, чем рим­ля­нам: (4) ведь если рим­ляне победят гель­ве­тов, то они, несо­мнен­но, пора­ботят эду­ев так же, как и осталь­ных гал­лов. (5) Те же аги­та­то­ры выда­ют вра­гам наши пла­ны и все, что дела­ет­ся в лаге­ре; обуздать их он, Лиск, не, может. (6) Мало того, он пони­ма­ет, какой опас­но­сти он под­верг себя вынуж­ден­ным сооб­ще­ни­ем Цеза­рю того, что он обя­зан был сооб­щить; вот поче­му он, пока толь­ко мож­но было, мол­чал.

18. (1) Цезарь пони­мал, что Лиск наме­ка­ет на Думно­ри­га, бра­та Диви­ти­а­ка¹⁰, но не желая даль­ней­ших рас­суж­де­ний об этом в при­сут­ст­вии боль­шо­го коли­че­ства свиде­те­лей, он немед­лен­но рас­пу­стил собра­ние и удер­жал при себе толь­ко Лис­ка. (2) Его он стал рас­спра­ши­вать наедине по пово­ду ска­зан­но­го в собра­нии. Тот гово­рит откро­вен­нее и сме­лее. О том же Цезарь спро­сил с гла­зу на глаз и у дру­гих и убедил­ся в истине слов Лис­ка: (3) это и есть Думно­риг, гово­рят они, чело­век очень сме­лый, бла­го­да­ря сво­ей щед­ро­сти весь­ма попу­ляр­ный в наро­де и очень склон­ный к пере­во­роту. Мно­го лет под­ряд у него были на отку­пу пошли­ны и все осталь­ные государ­ст­вен­ные дохо­ды эду­ев за ничтож­ную цену, так как на тор­гах никто в его при­сут­ст­вии не осме­ли­ва­ет­ся пред­ла­гать боль­ше, чем он. (4) Этим он и сам лич­но обо­га­тил­ся и при­об­рел боль­шие сред­ства для сво­их щед­рых раздач. (5) Он посто­ян­но содер­жит на свой соб­ст­вен­ный счет и име­ет при себе боль­шую кон­ни­цу (6) и весь­ма вли­я­те­лен не толь­ко у себя на родине, но и у сосед­них пле­мен. Кро­ме того, для укреп­ле­ния сво­его могу­ще­ства он отдал свою мать замуж за очень силь­но­го кня­зя биту­ри­гов, (7) сам взял себе жену из пле­ме­ни гель­ве­тов, сест­ру по мате­ри и дру­гих род­ст­вен­ниц выдал замуж в дру­гие общи­ны. (8) Бла­го­да­ря это­му свой­ству он очень рас­по­ло­жен к гель­ве­там, а к Цеза­рю и к рим­ля­нам пита­ет, поми­мо все­го про­че­го, лич­ную нена­висть, так как их при­ход осла­бил его могу­ще­ство и воз­вра­тил преж­нее вли­я­ние и сан бра­ту его Диви­ти­а­ку. (9) Если рим­лян постигнет несча­стье, то это даст ему самые вер­ные гаран­тии при под­держ­ке гель­ве­тов овла­деть цар­ской вла­стью; но если утвер­дит­ся рим­ская власть, то ему при­дет­ся оста­вить вся­кую надеж­ду не толь­ко на цар­ство, но даже на сохра­не­ние того вли­я­ния, кото­рым он теперь поль­зу­ет­ся. (10) В сво­их рас­спро­сах Цезарь узнал так­же и о том, что в неудач­ном кон­ном сра­же­нии, быв­шем несколь­ко дней тому назад, пер­вы­ми побе­жа­ли Думно­риг и его всад­ни­ки (Думно­риг был как раз коман­ди­ром вспо­мо­га­тель­но­го кон­но­го отряда, при­слан­но­го эду­я­ми Цеза­рю), а их бег­ство вызва­ло пани­ку и в осталь­ной кон­ни­це.

19. (1) Эти сооб­ще­ния дава­ли Цеза­рю доста­точ­ное осно­ва­ние пока­рать его или само­лич­но, или судом его сограж­дан, так как к ука­зан­ным подо­зре­ни­ям при­со­еди­ня­лись вполне опре­де­лен­ные фак­ты, имен­но, что он пере­вел гель­ве­тов через стра­ну сек­ва­нов, устро­ил меж­ду ними обмен залож­ни­ка­ми, что он все это сде­лал не толь­ко про­тив воли Цеза­ря и сво­его пле­ме­ни, но даже без их ведо­ма и что, нако­нец, в этом его обви­ня­ет пред­ста­ви­тель выс­шей вла­сти у эду­ев. (2) Но было одно серь­ез­ное пре­пят­ст­вие. Цезарь знал, что брат Думно­ри­га Диви­ти­ак отли­ча­ет­ся вели­кой пре­дан­но­стью рим­ско­му наро­ду и рас­по­ло­же­ни­ем лич­но к нему и что это — чело­век в выс­шей сте­пе­ни вер­ный, спра­вед­ли­вый и разум­ный: его-то и боял­ся Цезарь обидеть каз­нью Думно­ри­га. (3) Поэто­му, преж­де чем при­нять какие-либо меры, он при­ка­зал позвать к себе Диви­ти­а­ка, уда­лил обыч­ных пере­вод­чи­ков и повел с ним бесе­ду при посред­стве сво­его дру­га Г. Вале­рия Тро­укил­ла, вид­но­го чело­ве­ка из Про­вин­ции Гал­лии, к кото­ро­му питал пол­ное дове­рие. (4) Цезарь, меж­ду про­чим, напом­нил о том что на собра­нии гал­лов в его при­сут­ст­вии было ска­за­но о Думно­ри­ге; затем сооб­щил ему о том, что ска­за­ли ему дру­гие, каж­дый в отдель­но­сти, в раз­го­во­ре с гла­зу на глаз. (5) При этом он убеди­тель­но про­сил Диви­ти­а­ка не счи­тать себя оскорб­лен­ным, если он сам по рас­сле­до­ва­нии дела поста­вит при­го­вор о Думно­ри­ге или пред­ло­жит это сде­лать общине эду­ев.

20. (1) Диви­ти­ак, обли­ва­ясь сле­за­ми, обнял [коле­на] Цеза­ря и начал умо­лять его не при­ни­мать слиш­ком суро­вых мер про­тив его бра­та: (2) он зна­ет, что все это прав­да, и никто этим так не огор­чен, — как он: ведь его брат воз­вы­сил­ся толь­ко бла­го­да­ря ему в то вре­мя, когда он сам поль­зо­вал­ся боль­шим вли­я­ни­ем у себя на родине и в осталь­ной Гал­лии, а тот по сво­ей моло­до­сти не имел почти ника­ко­го зна­че­ния. Но все свои сред­ства и силы брат употреб­ля­ет не толь­ко для умень­ше­ния его вли­я­ния, но, мож­но ска­зать, для его гибе­ли. (3) И все-таки поми­мо сво­ей люб­ви к бра­ту, ему при­хо­дит­ся счи­тать­ся и с обще­ст­вен­ным мне­ни­ем. (4) Если Цезарь слиш­ком суро­во нака­жет Думно­ри­га, то все будут уве­ре­ны, что это про­изо­шло не без согла­сия Диви­ти­а­ка, кото­рый состо­ит в чис­ле самых близ­ких его дру­зей; а в резуль­та­те от него отвер­нет­ся вся Гал­лия. (5) В ответ на эту крас­но­ре­чи­вую прось­бу, сопро­вож­дав­шу­ю­ся обиль­ны­ми сле­за­ми. Цезарь взял его за руку, уте­шил и про­сил пре­кра­тить свое хода­тай­ство, уве­ряя Диви­ти­а­ка, что он так им доро­жит, что во вни­ма­ние к его жела­нию и прось­бе готов про­стить Думно­ри­гу изме­ну рим­ско­му наро­ду и свое лич­ное оскорб­ле­ние. (6) Затем он зовет к себе Думно­ри­га и в при­сут­ст­вии бра­та ста­вит ему на вид все, что он в нем пори­ца­ет, все, что заме­ча­ет за ним сам и на что жалу­ют­ся его сограж­дане; на буду­щее вре­мя сове­ту­ет избе­гать вся­ких пово­дов к подо­зре­нию, а про­шлое изви­ня­ет ради его бра­та Диви­ти­а­ка. К Думно­ри­гу он при­ста­вил стра­жу, чтобы знать все, что он дела­ет и с кем раз­го­ва­ри­ва­ет.

21. (1) В тот же день, узнав от раз­вед­чи­ков, что вра­ги оста­но­ви­лись у подош­вы горы в вось­ми милях от его лаге­ря, он послал на раз­вед­ки, како­ва эта гора и каков подъ­ем на нее с раз­ных сто­рон. (2) Ему сооб­щи­ли, что лег­кий. Тогда он при­ка­зал лега­ту с пра­ва­ми пре­то­ра Т. Лаби­эну¹¹ под­нять­ся в третью стра­жу на самую вер­ши­ну горы с дву­мя леги­о­на­ми и с таки­ми про­вод­ни­ка­ми, кото­рые хоро­шо зна­ют путь; вме­сте с тем он позна­ко­мил его с сво­им общим пла­ном дей­ст­вия. (3) А сам в чет­вер­тую стра­жу дви­нул­ся на вра­гов тем же путем, каким они шли, и выслал впе­ред себя всю кон­ни­цу. (4) Вме­сте с раз­вед­чи­ка­ми был послан впе­ред П. Кон­сидий, кото­рый счи­тал­ся зна­то­ком воен­но­го дела и в свое вре­мя слу­жил в вой­ске Л. Сул­лы¹², а впо­след­ст­вии у М. Крас­са¹³.

22. (1) На рас­све­те Лаби­эн уже занял вер­ши­ну горы, а сам Цезарь был от непри­я­тель­ско­го лаге­ря не более как в полу­то­ра милях; при­чем вра­ги, как он потом узнал от плен­ных, пока еще не зна­ли ни о его при­хо­де, ни о при­хо­де Лаби­эна. (2) В это вре­мя во весь опор при­ска­кал Кон­сидий с изве­сти­ем, что гора, кото­рую он пору­чил занять Лаби­эну, нахо­дит­ся в руках вра­гов: это он буд­то бы узнал по галль­ско­му ору­жию и укра­ше­ни­ям. (3) Цезарь повел свои вой­ска на бли­жай­ший холм и выстро­ил их в бое­вом поряд­ке. Лаби­эн пом­нил при­каз Цеза­ря не начи­нать сра­же­ния, пока не увидит его соб­ст­вен­но­го вой­ска вбли­зи непри­я­тель­ско­го лаге­ря, чтобы ата­ко­вать вра­га еди­новре­мен­но со всех сто­рон, и пото­му, по заня­тии горы, под­жидал наших и воз­дер­жи­вал­ся от боя. (4) Уже сре­ди бело­го дня Цезарь узнал от раз­вед­чи­ков, что гора заня­та рим­ля­на­ми и что гель­ве­ты сня­лись с лаге­ря, а Кон­сидий со стра­ха сооб­щил, буд­то бы видел то, чего на самом деле не видал. (5) В этот день Цезарь пошел за вра­га­ми в обыч­ном от них рас­сто­я­нии и раз­бил свой лагерь в трех милях от их лаге­ря.

23. (1) До рас­пре­де­ле­ния меж­ду сол­да­та­ми хле­ба оста­ва­лось толь­ко два дня, и так как Цезарь нахо­дил­ся не более чем в восем­на­дца­ти милях от само­го боль­шо­го у эду­ев и бога­то­го про­ви­ан­том горо­да Биб­рак­те, то он счел нуж­ным поза­бо­тить­ся о про­до­воль­ст­вен­ном деле и на сле­дую­щий день свер­нул в сто­ро­ну от гель­ве­тов, напра­вив­шись к Биб­рак­те. (2) Об этом было сооб­ще­но непри­я­те­лям через бег­лых рабов деку­ри­о­на галль­ской кон­ни­цы Л. Эми­лия. (3) Может быть гель­ве­ты вооб­ра­зи­ли, что рим­ляне ухо­дят от них из стра­ха, тем более что нака­нуне, несмот­ря на захват воз­вы­шен­но­стей, они не завя­за­ли сра­же­ния; но может быть, у них появи­лась уве­рен­ность, что рим­лян мож­но отре­зать от хле­ба. Во вся­ком слу­чае, они изме­ни­ли свой план, повер­ну­ли назад и нача­ли наседать на наш арьер­гард и бес­по­ко­ить его.

24. (1) Заме­тив это, Цезарь повел свои вой­ска на бли­жай­ший холм и выслал кон­ни­цу, чтобы сдер­жи­вать напа­де­ния вра­гов. (2) Тем вре­ме­нем сам он постро­ил в три линии на середине скло­на свои четы­ре ста­рых леги­о­на, (3) а на вер­шине хол­ма поста­вил два леги­о­на, недав­но набран­ные им в Ближ­ней Гал­лии, а так­же все вспо­мо­га­тель­ные отряды, заняв таким обра­зом всю гору людь­ми, а багаж он при­ка­зал сне­сти тем вре­ме­нем в одно место и при­крыть его поле­вы­ми укреп­ле­ни­я­ми, кото­рые долж­ны были постро­ить вой­ска, сто­яв­шие навер­ху. (4) После­до­вав­шие за ним вме­сте со сво­и­ми теле­га­ми гель­ве­ты так­же напра­ви­ли свой обоз в одно место, (5) а сами отбро­си­ли ата­кой сво­их тес­но сомкну­тых рядов нашу кон­ни­цу и, постро­ив­шись фалан­гой, пошли в гору на нашу первую линию.

25. (1) Цезарь при­ка­зал преж­де все­го уве­сти сво­его коня, а затем и лоша­дей всех осталь­ных коман­ди­ров, чтобы при оди­на­ко­вой для всех опас­но­сти отре­зать вся­кие надеж­ды на бег­ство; обо­д­рив после это­го сол­дат, он начал сра­же­ние. (2) Так как сол­да­ты пус­ка­ли свои тяже­лые копья свер­ху, то они без труда про­би­ли непри­я­тель­скую фалан­гу, а затем обна­жи­ли мечи и бро­си­лись в ата­ку. (3) Боль­шой поме­хой в бою для гал­лов было то, что рим­ские копья ино­гда одним уда­ром про­би­ва­ли несколь­ко щитов сра­зу и таким обра­зом при­гвож­да­ли их друг к дру­гу, а когда ост­рие заги­ба­лось, то его нель­зя было выта­щить, и бой­цы не мог­ли с удоб­ст­вом сра­жать­ся, так как дви­же­ния левой рукой были затруд­не­ны; (4) в кон­це кон­цов мно­гие, дол­го тря­ся рукой, пред­по­чи­та­ли бро­сать щит и сра­жать­ся, имея все тело откры­тым. (5) Силь­но изра­нен­ные, они, нако­нец, нача­ли пода­вать­ся и отхо­дить на бли­жай­шую гору, кото­рая была от них на рас­сто­я­нии око­ло одной мили, (6) и ее заня­ли. Когда к ней ста­ли под­сту­пать наши, то бои и тулин­ги, замы­кав­шие и при­кры­вав­шие в коли­че­стве око­ло пят­на­дца­ти тысяч чело­век непри­я­тель­ский арьер­гард, тут же на похо­де зашли нашим в неза­щи­щен­ный фланг и напа­ли на них. Когда это заме­ти­ли те гель­ве­ты, кото­рые уже отсту­пи­ли на гору, то они ста­ли сно­ва наседать на наших и пытать­ся воз­об­но­вить бой. (7) Рим­ляне сде­ла­ли пово­рот и пошли на них в два фрон­та: пер­вая и вто­рая линии обра­ти­лись про­тив побеж­ден­ных и отбро­шен­ных гель­ве­тов, а третья ста­ла задер­жи­вать толь­ко что напав­ших тулин­гов и боев.

26. (1) Таким обра­зом дол­го и горя­чо сра­жа­лись на два фрон­та. Но когда, нако­нец, вра­ги ока­за­лись не в состо­я­нии выдер­жи­вать наши ата­ки, то одни из них отсту­пи­ли на гору, как это было и сна­ча­ла, а дру­гие обра­ти­лись к сво­е­му обо­зу и повоз­кам: (2) в про­дол­же­ние все­го это­го сра­же­ния, хотя оно шло от седь­мо­го часа до вече­ра, никто из вра­гов не пока­зал нам тыла. (3) До глу­бо­кой ночи шел бой так­же и у обо­за, так как гал­лы выста­ви­ли напо­до­бие вала теле­ги и с них отве­ча­ли на наши ата­ки обстре­лом, при­чем неко­то­рые из них, рас­по­ло­жив­шись меж­ду повоз­ка­ми и теле­га­ми, бро­са­ли оттуда свои лег­кие копья и рани­ли наших. (4) Но после дол­го­го сра­же­ния наши овла­де­ли и обо­зом и лаге­рем. Тут были взя­ты в плен дочь и один из сыно­вей Орге­то­ри­га. (5) От это­го сра­же­ния уце­ле­ло око­ло ста трид­ца­ти тысяч чело­век, и они шли всю ночь без пере­ры­ва; нигде не оста­нав­ли­ва­ясь ни днем, ни ночью, они на чет­вер­тый день дошли до обла­сти лин­го­нов, так как наши были целых три дня заня­ты ране­ны­ми и погре­бе­ни­ем уби­тых и пото­му не мог­ли их пре­сле­до­вать. (6) Цезарь отпра­вил к лин­го­нам гон­цов с пись­мен­ным при­ка­зом не помо­гать гель­ве­там ни хле­бом, ни чем-либо иным: тех, кто ока­жет помощь, он будет рас­смат­ри­вать как вра­гов наравне с гель­ве­та­ми. Затем сам он по исте­че­нии трех дней дви­нул­ся со всем сво­им вой­ском в пого­ню за ними.

27. (1) Доведен­ные таким обра­зом до пол­ной край­но­сти, гель­ве­ты отпра­ви­ли к Цеза­рю послов с пред­ло­же­ни­ем сда­чи. (2) Они встре­ти­лись с ним на похо­де, бро­си­лись к его ногам и со сле­за­ми покор­но моли­ли о мире. Он при­ка­зал им ждать его при­хо­да на том месте, где они теперь нахо­дят­ся. Они пови­но­ва­лись. (3) При­быв туда, Цезарь потре­бо­вал от них залож­ни­ков, а так­же выда­чи ору­жия и пере­бе­жав­ших к ним рабов. (4) Пока все это разыс­ки­ва­ли и соби­ра­ли в одно место, насту­пи­ла ночь, и око­ло шести тысяч чело­век из так назы­вае­мо­го Вер­би­ген­ско­го пага в самом же нача­ле ночи оста­ви­ли гель­вет­ский лагерь и напра­ви­лись к Рей­ну и в стра­ну гер­ман­цев, может быть, из стра­ха, что по выда­че ору­жия их пере­бьют, а может быть, в надеж­де на спа­се­ние, так как при очень боль­шой мас­се сда­вав­ших­ся их бег­ство мог­ло бы быть скры­то или даже совсем остать­ся неза­ме­чен­ным.

28. (1) Как толь­ко Цезарь узнал об этом, он при­ка­зал тем пле­ме­нам, через стра­ну кото­рых они шли, разыс­кать их и вер­нуть назад, если они жела­ют перед ним оправ­дать­ся. С воз­вра­щен­ны­ми он посту­пил как с вра­га­ми, (2) а сда­чу всех осталь­ных при­нял по выда­че залож­ни­ков, ору­жия и пере­беж­чи­ков. (3) Гель­ве­там, тулин­гам и лато­ви­кам он велел вер­нуть­ся на их поки­ну­тую роди­ну, а так как по уни­что­же­нии все­го уро­жая им дома нече­го было есть, то при­ка­зал алло­бро­гам дать им нуж­ный запас про­ви­ан­та; сожжен­ные ими горо­да и села они долж­ны были отстро­ить сами. (4) Это он сде­лал глав­ным обра­зом из неже­ла­ния, чтобы поки­ну­тая гель­ве­та­ми стра­на оста­ва­лась пустой: ина­че вслед­ст­вие доб­ро­ка­че­ст­вен­но­сти поч­вы мог­ли бы пере­се­лить­ся в стра­ну гель­ве­тов зарейн­ские гер­ман­цы и, таким обра­зом, сде­ла­лись бы соседя­ми Галль­ской Про­вин­ции и алло­бро­гов. (5) На прось­бу эду­ев посе­лить в их стране извест­ных сво­ей выдаю­щей­ся храб­ро­стью боев он изъ­явил согла­сие. Они отве­ли им зем­лю и впо­след­ст­вии при­ня­ли их в свою общи­ну, дав им те же пра­ва и сво­бо­ду, каки­ми поль­зо­ва­лись сами.

29. (1) В лаге­ре гель­ве­тов были най­де­ны и достав­ле­ны Цеза­рю спис­ки, напи­сан­ные гре­че­ски­ми бук­ва­ми. В них были поимен­но под­счи­та­ны все вооб­ще высе­лив­ши­е­ся, и отдель­но ука­за­но чис­ло спо­соб­ных носить ору­жие, а так­же детей, ста­ри­ков и жен­щин. (2) В ито­ге ока­за­лось: гель­ве­тов две­сти шесть­де­сят три тыся­чи, тулин­гов трид­цать шесть тысяч, лато­ви­ков четыр­на­дцать тысяч, рау­ри­ков два­дцать три тыся­чи, боев трид­цать две тыся­чи; из них око­ло девя­но­ста двух тысяч спо­соб­ных носить ору­жие. (3) А в общем ито­ге — три­ста шесть­де­сят восемь тысяч. Чис­ло вер­нув­ших­ся домой, по пере­пи­си, про­из­веден­ной по при­ка­зу Цеза­ря, ока­за­лось сто десять тысяч.

30. (1) По окон­ча­нии вой­ны с гель­ве­та­ми к Цеза­рю яви­лись с поздрав­ле­ни­я­ми, в каче­стве пред­ста­ви­те­лей почти всей Гал­лии, кня­зья общин. (2) Хотя он, гово­ри­ли они, вой­ной пока­рал гель­ве­тов за ста­рые обиды, при­чи­нен­ные ими рим­ско­му наро­ду, но они пони­ма­ют, что такой исход столь­ко же поле­зен для галль­ской зем­ли, сколь­ко для рим­ско­го наро­да, (3) так как гель­ве­ты, жив­шие у себя на родине в пол­ном бла­го­по­лу­чии, поки­ну­ли ее толь­ко с тем наме­ре­ни­ем, чтобы открыть вой­ну про­тив всей Гал­лии и под­чи­нить ее сво­ей вла­сти, а затем из мно­гих достав­ших­ся им галль­ских обла­стей выбрать себе для житель­ства самую удоб­ную и пло­до­род­ную и все осталь­ные пле­ме­на сде­лать сво­и­ми дан­ни­ка­ми. (4) Вме­сте с тем они про­си­ли у Цеза­ря раз­ре­ше­ния и согла­сия на созыв к опре­де­лен­но­му дню пред­ста­ви­те­лей всей Гал­лии: по неко­то­рым вопро­сам они жела­ли бы, соглас­но с общим реше­ни­ем это­го собра­ния, обра­тить­ся к нему с прось­бой. (5) Полу­чив это поз­во­ле­ние, они уста­но­ви­ли день для собра­ния и обя­за­лись вза­им­ной клят­вой, что никто, за исклю­че­ни­ем лиц, на то офи­ци­аль­но упол­но­мо­чен­ных, не будет раз­гла­шать поста­нов­ле­ний собра­ния.

31. (1) Когда это собра­ние разо­шлось, то те же кня­зья общин, кото­рые перед этим были у Цеза­ря, вер­ну­лись к нему и попро­си­ли у него поз­во­ле­ния пере­го­во­рить с ним о суще­ст­вен­ных инте­ре­сах не толь­ко сво­их лич­ных, но и всей Гал­лии. (2) Полу­чив это раз­ре­ше­ние, они все со сле­за­ми бро­си­лись перед Цеза­рем на коле­ни и ска­за­ли, что они столь же настой­чи­во стре­мят­ся к сохра­не­нию в тайне сво­их сооб­ще­ний, как к испол­не­нию сво­их жела­ний, пото­му что в слу­чае раз­гла­ше­ния тай­ны им, несо­мнен­но, пред­сто­ит мучи­тель­ней­шая смерть. (3) Тогда от лица их взял сло­во эдуй Диви­ти­ак. Вся Гал­лия, гово­рил он, рас­па­да­ет­ся на две пар­тии: во гла­ве одной сто­ят эдуи, во гла­ве дру­гой — арвер­ны. (4) Они мно­го лет вели друг с дру­гом оже­сто­чен­ную борь­бу за гос­под­ство, и дело кон­чи­лось тем, что арвер­ны и сек­ва­ны наня­ли на свою служ­бу гер­ман­цев. (5) Послед­ние пере­шли через Рейн сна­ча­ла в коли­че­стве око­ло пят­на­дца­ти тысяч чело­век; но когда этим гру­бым вар­ва­рам полю­би­лись галль­ские поля, образ жиз­ни и бла­го­со­сто­я­ние, их пере­шло еще боль­ше; и теперь в Гал­лии их уже око­ло ста два­дца­ти тысяч чело­век. (6) Эдуи и их кли­ен­ты неод­но­крат­но вели с ними воору­жен­ную борь­бу, но в кон­це кон­цов потер­пе­ли тяж­кое пора­же­ние и лиши­лись всей зна­ти, все­го сена­та и всей кон­ни­цы. (7) Эдуи, когда-то самые могу­ще­ст­вен­ные во всей Гал­лии бла­го­да­ря сво­ей храб­ро­сти, а так­же узам госте­при­им­ства и друж­бы с рим­ским наро­дом, были слом­ле­ны эти­ми роко­вы­ми сра­же­ни­я­ми и вынуж­де­ны были дать в залож­ни­ки сек­ва­нам сво­их знат­ней­ших граж­дан, а кро­ме того, обя­зать свою общи­ну клят­вой — нико­гда не тре­бо­вать назад залож­ни­ков, не молить рим­ский народ о помо­щи и не отка­зы­вать в пол­ном и неиз­мен­ном пови­но­ве­нии их неогра­ни­чен­ной вла­сти. (8) Он, Диви­ти­ак, ока­зал­ся един­ст­вен­ным чело­ве­ком во всей общине эду­ев, кото­ро­го не уда­лось при­нудить ни к этой клят­ве, ни к выда­че детей сво­их в залож­ни­ки. (9) Поэто­му он бежал из сво­ей общи­ны и при­был в Рим про­сить сенат о помо­щи, так как он один не свя­зан ни клят­вой, ни залож­ни­ка­ми. (10) Впро­чем, с победи­те­ля­ми сек­ва­на­ми слу­чи­лось нечто худ­шее, чем с побеж­ден­ны­ми эду­я­ми: в их стране утвер­дил­ся гер­ман­ский царь Арио­вист¹⁴, занял треть зем­ли сек­ва­нов, самой луч­шей во всей Гал­лии, и теперь при­ка­зы­ва­ет сек­ва­нам очи­стить еще одну треть, так как несколь­ко меся­цев тому назад к нему при­бы­ло два­дцать четы­ре тыся­чи гарудов, кото­рым долж­на быть пре­до­став­ле­на зем­ля для посе­ле­ния. (11) Дело кон­чит­ся тем, что через немно­го лет все гал­лы будут выгна­ны из сво­ей стра­ны и все гер­ман­цы перей­дут через Рейн, ибо нель­зя и срав­ни­вать галль­скую зем­лю с гер­ман­ской, рав­но как и галль­ский образ жиз­ни с гер­ман­ским. (12) Арио­вист со вре­ме­ни сво­ей победы над галль­ски­ми вой­ска­ми при Маге­тоб­ри­ге власт­ву­ет высо­ко­мер­но и жесто­ко, он тре­бу­ет в залож­ни­ки детей самых знат­ных граж­дан и под­вер­га­ет их для при­ме­ра жесто­чай­шим нака­за­ни­ям, если что-либо дела­ет­ся не по его мано­ве­нию и воле. (13) Это — чело­век дикий, вспыль­чи­вый и вздор­ный: его дес­по­тиз­ма они выно­сить даль­ше не могут. (14) Если они не най­дут помо­щи у Цеза­ря или у рим­ско­го наро­да, то всем гал­лам при­дет­ся после­до­вать при­ме­ру гель­ве­тов, имен­но поки­нуть род­ной дом, искать себе дру­гой зем­ли, дру­го­го место­жи­тель­ства подаль­ше от гер­ман­цев и испы­тать все, что выпа­дет на их долю. (15) Если все это будет сооб­ще­но Арио­ви­сту, то он, несо­мнен­но, под­вергнет жесто­чай­шей каз­ни всех нахо­дя­щих­ся у него залож­ни­ков. (16) Толь­ко Цезарь сво­им лич­ным авто­ри­те­том, вну­ши­тель­ным вой­ском, недав­ней победой и самим име­нем рим­ско­го наро­да может оста­но­вить гер­ман­цев от пере­се­ле­ния в еще боль­шем коли­че­стве за Рейн и защи­тить всю Гал­лию от обид со сто­ро­ны Арио­ви­ста.

32. (1) После этой речи Диви­ти­а­ка все при­сут­ст­ву­ю­щие с гром­ким пла­чем ста­ли про­сить Цеза­ря о помо­щи. (2) Цезарь заме­тил, что толь­ко сек­ва­ны не дела­ют того, что дру­гие, но с опу­щен­ной голо­вой печаль­но смот­рят в зем­лю. Он с удив­ле­ни­ем спро­сил их о при­чине тако­го поведе­ния. (3) Сек­ва­ны ниче­го не отве­ча­ли, но про­дол­жа­ли мол­чать и оста­ва­лись печаль­ны­ми, как преж­де. Он несколь­ко раз повто­рил свой вопрос, но так и не добил­ся от них ни зву­ка. (4) Тогда тот же эдуй Диви­ти­ак отве­тил; судь­ба сек­ва­нов тем печаль­нее и тяже­лее поло­же­ния осталь­ных гал­лов, что они даже тай­но не сме­ют жало­вать­ся и молить о помо­щи: Арио­вист стра­шен для них сво­ей жесто­ко­стью даже заоч­но, как если бы он сам был перед ними. (5) Ведь все осталь­ные име­ют воз­мож­ность хоть бежать, сек­ва­нам же при­дет­ся пре­тер­петь вся­кие муче­ния, так как они при­ня­ли Арио­ви­ста в свою стра­ну и все их горо­да нахо­дят­ся в его вла­сти.

33. (1) После этих сооб­ще­ний Цезарь обо­д­рил гал­лов и обе­щал поза­бо­тить­ся об этом деле: он пита­ет, гово­рил он, боль­шие надеж­ды на то, что Арио­вист бла­го­да­ря услу­гам¹⁴ и авто­ри­те­ту его, Цеза­ря, пре­кра­тит свои обиды. С эти­ми сло­ва­ми он рас­пу­стил собра­ние. (2) Но и поми­мо того, мно­гие дру­гие сооб­ра­же­ния побуж­да­ли его поду­мать об этом деле и взять его на себя: преж­де все­го, он видел, что эдуи, кото­рые неод­но­крат­но полу­ча­ли от наше­го сена­та титул еди­но­кров­ных бра­тьев рим­ско­го наро­да, состо­ят в раб­стве и в пол­ном под­чи­не­нии у гер­ман­цев и их залож­ни­ки нахо­дят­ся в руках Арио­ви­ста и сек­ва­нов; а это, при вели­чии вла­сти рим­ско­го наро­да, он счи­тал вели­чай­шим позо­ром для себя и для государ­ства. (3) Далее он пони­мал, что для рим­ско­го наро­да пред­став­ля­ет боль­шую опас­ность раз­ви­ваю­ща­я­ся у гер­ман­цев при­выч­ка пере­хо­дить через Рейн и мас­са­ми селить­ся в Гал­лии: (4) понят­но, что эти дикие вар­ва­ры после захва­та всей Гал­лии не удер­жат­ся — по при­ме­ру ким­бров и тев­то­нов — от пере­хо­да в Про­вин­цию и оттуда в Ита­лию, тем более, что сек­ва­нов отде­ля­ет от нашей Про­вин­ции толь­ко река Родан. Все это, по мне­нию Цеза­ря, необ­хо­ди­мо было как мож­но ско­рее пред­у­предить. (5) Но и сам Арио­вист успел про­ник­нуть­ся таким высо­ко­ме­ри­ем и наг­ло­стью, что долее тер­петь такое его поведе­ние не пред­став­ля­лось воз­мож­ным.

34. (1) Поэто­му Цезарь решил отпра­вить к Арио­ви­сту послов с тре­бо­ва­ни­ем выбрать какое-либо место, оди­на­ко­во от них обо­их уда­лен­ное, для пере­го­во­ров, кото­рые он жела­ет вести с ним о делах государ­ст­вен­ных и по вопро­сам, очень важ­ным для них обо­их лич­но. (2) Это­му посоль­ству Арио­вист отве­тил: если бы ему само­му был нужен Цезарь, то он к нему и явил­ся бы, а если Цеза­рю что-либо от него угод­но, то он дол­жен прий­ти к нему. (3) Кро­ме того, он не решил­ся бы явить­ся без вой­ска в те части Гал­лии, кото­ры­ми вла­де­ет Цезарь, да и вой­ско он не может стя­нуть в одно место без про­ви­ан­та и без слож­ных при­готов­ле­ний. (4) Ему толь­ко уди­ви­тель­но, какое дело Цеза­рю и вооб­ще рим­ско­му наро­ду до его Гал­лии, кото­рую он победил вой­ной.

35. (1) Когда этот ответ был сооб­щен Цеза­рю, то он сно­ва отправ­ля­ет к Арио­ви­сту послов со сле­дую­щим пору­че­ни­ем: (2) за вели­кую милость со сто­ро­ны его, Цеза­ря, и рим­ско­го наро­да, имен­но за то, что в его кон­суль­ство сенат при­знал его царем и союз­ни­ком, — чем Арио­вист отбла­го­да­рил теперь его и рим­ский народ — отка­зом от при­гла­ше­ния явить­ся для пере­го­во­ров и неже­ла­ни­ем выска­зать­ся по вопро­сам, общим для них, и даже позна­ко­мить­ся с ними! (3) Поэто­му Цезарь предъ­яв­ля­ет ему сле­дую­щие тре­бо­ва­ния: во-пер­вых, он не дол­жен про­из­во­дить ника­ких даль­ней­ших мас­со­вых пере­се­ле­ний через Рейн в Гал­лию; далее он дол­жен воз­вра­тить эду­ям их залож­ни­ков, а сек­ва­нам раз­ре­шить вер­нуть — с его соиз­во­ле­ния — эду­ям име­ю­щих­ся от них залож­ни­ков; не бес­по­ко­ить эду­ев каки­ми-либо враж­деб­ны­ми дей­ст­ви­я­ми и не идти вой­ной на них и их союз­ни­ков. (4) Если Арио­вист удо­вле­тво­рит эти тре­бо­ва­ния, то у него навсе­гда сохра­нят­ся доб­рые отно­ше­ния и друж­ба с Цеза­рем и с наро­дом рим­ским; но если Цезарь не полу­чит удо­вле­тво­ре­ния, то он не сочтет себя впра­ве закры­вать гла­за на обиды, чини­мые эду­ям, так как в кон­суль­ство М. Мес­са­лы и М. Писо­на сенат поста­но­вил, что каж­дый намест­ник Про­вин­ции Гал­лии обя­зан защи­щать эду­ев и осталь­ных дру­зей рим­ско­го наро­да соот­вет­ст­вен­но инте­ре­сам рес­пуб­ли­ки.

36. (1) На это Арио­вист отве­чал: пра­во вой­ны поз­во­ля­ет победи­те­лям рас­по­ря­жать­ся с побеж­ден­ны­ми, как им угод­но; так и рим­ский народ при­вык рас­по­ря­жать­ся с побеж­ден­ны­ми не по чужо­му пред­пи­са­нию, но по соб­ст­вен­но­му усмот­ре­нию. (2) Если сам он не пред­пи­сы­ва­ет рим­ско­му наро­ду спо­со­бов осу­щест­вле­ния его пра­ва, то и рим­ский народ не дол­жен мешать ему поль­зо­вать­ся сво­им закон­ным пра­вом. (3) Эдуи сде­ла­лись его дан­ни­ка­ми пото­му, что они реши­ли испы­тать воен­ное сча­стье, всту­пи­ли в бой и были побеж­де­ны. (4) Цезарь совер­ша­ет боль­шую неспра­вед­ли­вость, умень­шая сво­им при­бы­ти­ем его дохо­ды. (5) Эду­ям он залож­ни­ков не воз­вра­тит, но не наме­рен без закон­но­го осно­ва­ния откры­вать вой­ну ни про­тив них, ни про­тив их союз­ни­ков, если они будут оста­вать­ся вер­ны­ми усло­ви­ям дого­во­ра и еже­год­но пла­тить дань; в про­тив­ном слу­чае им нисколь­ко не помо­жет титул бра­тьев рим­ско­го наро­да. (6) Прав­да, Цезарь заяв­ля­ет ему, что не будет закры­вать гла­за на обиды, чини­мые эду­ям, но для всех, кто до сих пор всту­пал с ним, Арио­ви­стом, в борь­бу, эта борь­ба была гибель­ной. (7) Пусть Цезарь идет, когда хочет: он тогда убедит­ся, что зна­чит храб­рость непо­беди­мых гер­ман­цев, этих очень опыт­ных вои­нов, кото­рые за послед­ние четыр­на­дцать лет совсем не быва­ли под кров­лей дома.

37. (1) Как раз в то же самое вре­мя, когда Цезарь полу­чил этот ответ, при­шли послы от эду­ев и от тре­ве­ров, — (2) эдуи с жало­бой на то, что пере­веден­ные недав­но в Гал­лию гаруды опу­сто­ша­ют их зем­лю: хотя они дали Арио­ви­сту залож­ни­ков, но даже и этим не мог­ли купить у него мира; а (3) тре­ве­ры жало­ва­лись, что сто свеб­ских пагов рас­по­ло­жи­лись на бере­гу Рей­на с наме­ре­ни­ем перей­ти через него: во гла­ве их сто­ят бра­тья Насуя и Ким­бе­рий. (4) Эти сооб­ще­ния очень встре­во­жи­ли Цеза­ря, и он счел нуж­ным немед­лен­но при­нять необ­хо­ди­мые меры: ина­че эти новые пол­чи­ща све­бов могут соеди­нить­ся со ста­ры­ми вой­ска­ми Арио­ви­ста и дать им отпор будет уже нелег­ко. (5) Поэто­му он со всей поспеш­но­стью обес­пе­чил себя про­до­воль­ст­ви­ем и уско­рен­ным мар­шем дви­нул­ся на Арио­ви­ста.

38. (1) После трех­днев­но­го мар­ша его изве­сти­ли о том, что Арио­вист, со все­ми сво­и­ми сила­ми направ­ля­ет­ся для захва­та глав­но­го горо­да сек­ва­нов — Весон­ти­о­на — и уже ото­шел на три днев­ных пере­хо­да от гра­ниц сво­ей стра­ны. (2) Заня­тие это­го горо­да Цезарь счи­тал нуж­ным вся­че­ски пред­у­предить. (3) Имен­но здесь лег­ко мож­но было най­ти мно­го вся­ких воен­ных запа­сов, (4) и уже по само­му харак­те­ру мест­но­сти город был так защи­щен, что откры­вал пол­ную воз­мож­ность затя­нуть вой­ну. Дей­ст­ви­тель­но, он почти весь опо­я­сан, точ­но по цир­ку­лю, рекой Дуби­сом; (5) един­ст­вен­ный доступ к нему — не более тыся­чи шести­сот футов шири­ной, — кото­рый река остав­ля­ет откры­тым, занят высо­кой горой, при­чем ее подош­ва с обе­их сто­рон под­хо­дит к бере­гам реки. (6) Окру­жаю­щая эту гору сте­на дела­ет из нее кре­пость и соеди­ня­ет ее с горо­дом. (7) Цезарь дви­нул­ся сюда уско­рен­ным мар­шем, не пре­кра­щая его ни днем, ни ночью и, заняв город, поста­вил в нем гар­ни­зон.

39. (1) В то вре­мя как Цезарь задер­жал­ся на несколь­ко дней под Весон­ти­о­ном для уре­гу­ли­ро­ва­ния про­до­воль­ст­вия и под­во­за, наши рас­спра­ши­ва­ли о гер­ман­цах гал­лов и куп­цов. Послед­ние заяв­ля­ли, что гер­ман­цы отли­ча­ют­ся огром­ным ростом, изу­ми­тель­ной храб­ро­стью и опыт­но­стью в употреб­ле­нии ору­жия: в частых сра­же­ни­ях с ними гал­лы не мог­ли выно­сить даже выра­же­ния их лица и ост­ро­го взо­ра. Вслед­ст­вие этих рос­сказ­ней всем вой­ском вдруг овла­де­ла такая робость, кото­рая нема­ло сму­ти­ла все умы и серд­ца. (2) Страх обна­ру­жил­ся сна­ча­ла у воен­ных три­бу­нов, началь­ни­ков отрядов¹⁵ и дру­гих, кото­рые не име­ли боль­шо­го опы­та в воен­ном деле и после­до­ва­ли из Рима за Цеза­рем толь­ко ради друж­бы с ним¹⁶. (3) Послед­ние под раз­ны­ми пред­ло­га­ми ста­ли про­сить у него поз­во­ле­ния уехать в отпуск по неот­лож­ным делам; лишь неко­то­рые оста­ва­лись из сты­да, не желая навлечь на себя подо­зре­ние в тру­со­сти. (4) Но они не мог­ли изме­нить выра­же­ние лица, а под­час и удер­жать­ся от слез: заби­ва­ясь в свои палат­ки, они либо в оди­но­че­стве жало­ва­лись на свою судь­бу, либо скор­бе­ли с дру­зья­ми об общей опас­но­сти. Везде во всем лаге­ре состав­ля­лись заве­ща­ния. (5) Трус­ли­вые воз­гла­сы моло­де­жи ста­ли мало-пома­лу про­из­во­дить силь­ное впе­чат­ле­ние даже на очень опыт­ных в лагер­ной служ­бе людей: на сол­дат, цен­ту­ри­о­нов, началь­ни­ков кон­ни­цы. (6) Те из них, кото­рые хоте­ли казать­ся менее трус­ли­вы­ми, гово­ри­ли, что они боят­ся не вра­га, но труд­ных пере­ва­лов и обшир­ных лесов, отде­ля­ю­щих рим­лян от Арио­ви­ста, и что опа­са­ют­ся так­же за пра­виль­ность под­во­за про­ви­ан­та. (7) Неко­то­рые даже заяви­ли Цеза­рю, что сол­да­ты не послу­ша­ют­ся его при­ка­за снять­ся с лаге­ря и дви­нуть­ся на вра­га и из стра­ха не дви­нут­ся.

40. (1) Заме­тив все это, Цезарь созвал воен­ный совет, на кото­рый при­гла­сил так­же цен­ту­ри­о­нов всех ран­гов, и в гнев­ных выра­же­ни­ях выска­зал пори­ца­ние преж­де все­го за то, что они дума­ют, буд­то их дело — спра­ши­вать и разду­мы­вать, куда и с какой целью их ведут. (2) В его кон­суль­ство Арио­вист усерд­но домо­гал­ся друж­бы рим­ско­го наро­да: откуда же мож­но заклю­чить, что он теперь без вся­ких осно­ва­ний отка­жет­ся от сво­их обя­за­тельств? (3) Он по край­ней мере дер­жит­ся того убеж­де­ния, что как толь­ко Арио­вист позна­ко­мит­ся с его тре­бо­ва­ни­я­ми и удо­сто­ве­рит­ся в их спра­вед­ли­во­сти, он не станет оттал­ки­вать от себя рас­по­ло­же­ния его, Цеза­ря, и рим­ско­го наро­да. (4) Но если даже под вли­я­ни­ем бешен­ства и безу­мия он дей­ст­ви­тель­но начнет вой­ну, так чего же они в кон­це кон­цов боят­ся? И зачем они отча­и­ва­ют­ся в сво­ей соб­ст­вен­ной храб­ро­сти и в осмот­ри­тель­но­сти сво­его пол­ко­во­д­ца? (5) Ведь с этим вра­гом поме­ри­лись на памя­ти наших отцов, когда Г. Марий раз­бил ким­бров и тев­то­нов¹⁷ и вой­ско явно заслу­жи­ло не мень­шую сла­ву, чем сам пол­ко­во­дец: поме­ри­лись недав­но и в Ита­лии во вре­мя вос­ста­ния рабов¹⁸, когда ему все-таки неко­то­рую поль­зу при­нес полу­чен­ный от нас опыт и дис­ци­пли­на. (6) В кон­це кон­цов они одо­ле­ли вра­га, несмот­ря на его воору­же­ние и победы, хотя перед этим неко­то­рое вре­мя без вся­ко­го осно­ва­ния боя­лись его, даже пока он был пло­хо воору­жен. По это­му мож­но судить, сколь­ко выго­ды заклю­ча­ет в себе стой­кость. (7) Нако­нец, это все тот же враг, над кото­рым часто одер­жи­ва­ли победы гель­ве­ты, и при­том не толь­ко на сво­ей, но по боль­шей части на его зем­ле, а ведь гель­ве­ты нико­гда не мог­ли усто­ять про­тив наше­го вой­ска. (8) Но если неко­то­рых сму­ща­ет неудач­ное сра­же­ние и бег­ство гал­лов, то, разо­брав дело, они пой­мут, что гал­лы были утом­ле­ны про­дол­жи­тель­ной вой­ной. Арио­вист же мно­го меся­цев под­ряд не выхо­дил из сво­его лаге­ря и из болот и не давал слу­чая сра­зить­ся с ним; они уже поте­ря­ли вся­кую надеж­ду на сра­же­ние и рас­се­я­лись, когда он вне­зап­но напал на них и одер­жал победу не столь­ко храб­ро­стью, сколь­ко хит­рым рас­че­том. (9) Но если рас­чет этот был уме­стен в борь­бе с неопыт­ны­ми вар­ва­ра­ми, то и сам Арио­вист не наде­ет­ся про­ве­сти им наше вой­ско. (10) А те, кото­рые при­кры­ва­ют свой страх лице­мер­ной тре­во­гой за про­до­воль­ст­вие или ссыл­кой на труд­ные пере­ва­лы, те поз­во­ля­ют себе боль­шую дер­зость, отча­и­ва­ясь в вер­но­сти пол­ко­во­д­ца сво­е­му дол­гу и осме­ли­ва­ясь давать ему пред­пи­са­ния. (11) Это его дело. Хлеб ему достав­ля­ют сек­ва­ны, леуки и лин­го­ны, и он на полях уже созрел; а о состо­я­нии путей они ско­ро сами полу­чат пред­став­ле­ние. (12) А что буд­то бы его не послу­ша­ют­ся и на непри­я­те­ля не пой­дут, то эти раз­го­во­ры его нисколь­ко не вол­ну­ют: он зна­ет, что те, кого не слу­ша­лось вой­ско, не уме­ли вести дело, и им изме­ня­ло сча­стье; или же это были люди, извест­ные сво­ей пороч­но­стью и явно изоб­ли­чен­ные в коры­сто­лю­бии; (13) но его соб­ст­вен­ное бес­ко­ры­стие засвиде­тель­ст­во­ва­но всей его жиз­нью, а его сча­стье — вой­ной с гель­ве­та­ми. (14) Поэто­му то, что он пред­по­ла­гал отло­жить на более отда­лен­ный срок, он наме­рен осу­ще­ст­вить теперь, и в бли­жай­шую же ночь, в чет­вер­тую стра­жу, сни­мет­ся с лаге­ря, чтобы как мож­но ско­рее убедить­ся в том, что в них силь­нее: чув­ство чести и дол­га или тру­сость. (15) Если за ним вооб­ще никто не пой­дет, то он высту­пит хотя бы с одним 10-м леги­о­ном: в нем он уве­рен, и это будет его пре­тор­ской когор­той¹⁹. Надо ска­зать, что это­му леги­о­ну Цезарь все­гда давал осо­бые льготы и бла­го­да­ря его храб­ро­сти очень на него пола­гал­ся.

41. (1) Эта речь вызва­ла уди­ви­тель­ную пере­ме­ну в настро­е­нии все­го вой­ска и про­буди­ла весь­ма боль­шую бод­рость и бое­вой пыл. (2) Преж­де все­го 10-й леги­он при­нес ему через воен­ных три­бу­нов бла­го­дар­ность за очень лест­ный отзыв и уве­рил в сво­ей готов­но­сти к бою. (3) Затем и осталь­ные леги­о­ны про­си­ли сво­их воен­ных три­бу­нов и цен­ту­ри­о­нов пер­вых ран­гов оправ­дать­ся от их лица перед Цеза­рем и ука­зать, что у них нико­гда не было ни коле­ба­ний, ни стра­ха, но они все­гда дума­ли, что выс­шее руко­вод­ство вой­ной при­над­ле­жит не им, а пол­ко­вод­цу. (4) При­няв это оправ­да­ние, Цезарь пору­чил Диви­ти­а­ку, кото­ро­му дове­рял более, чем кому-либо дру­го­му, обсле­до­вать путь, с тем чтобы мож­но было вести вой­ско по откры­той мест­но­сти, но с обхо­дом в пять­де­сят с лиш­ком миль. После это­го он, как и ска­зал рань­ше, высту­пил в чет­вер­тую стра­жу. (5) На седь­мой день без­оста­но­воч­но­го мар­ша он полу­чил изве­стие от раз­вед­чи­ков, что вой­ска Арио­ви­ста нахо­дят­ся от нас в два­дца­ти четы­рех милях.

42. (1) Узнав о при­бли­же­нии Цеза­ря, Арио­вист отпра­вил к нему послов со сле­дую­щим объ­яс­не­ни­ем: что каса­ет­ся заяв­лен­но­го рань­ше Цеза­рем тре­бо­ва­ния по пово­ду пере­го­во­ров, то теперь он ниче­го не име­ет про­тив его испол­не­ния, так как Цезарь подо­шел бли­же, и он дума­ет, что он может сде­лать это без­опас­но. (2) Цезарь не отверг это­го пред­ло­же­ния и уже думал, что Арио­вист готов обра­зу­мить­ся, так как теперь он сам обе­ща­ет то, в чем рань­ше отка­зы­вал, вопре­ки прось­бе Цеза­ря; (3) он начал даже питать боль­шие надеж­ды на то, что во вни­ма­ние к вели­ким мило­стям, полу­чен­ным от него и от рим­ско­го наро­да, Арио­вист оста­вит свое упор­ство, как ско­ро позна­ко­мит­ся с его тре­бо­ва­ни­я­ми. Пере­го­во­ры были назна­че­ны на пятый день. (4) А тем вре­ме­нем обе сто­ро­ны часто отправ­ля­ли друг к дру­гу послов; при этом Арио­вист тре­бо­вал, чтобы Цезарь отнюдь не брал с собой на эти пере­го­во­ры пехо­тин­цев: он боит­ся, что Цезарь может ковар­но зама­нить его в ловуш­ку; оба они долж­ны явить­ся толь­ко в сопро­вож­де­нии кон­ни­цы — ина­че он не явит­ся. (5) Так как Цезарь не желал, чтобы под каким бы то ни было пред­ло­гом пере­го­во­ры не состо­я­лись, и вме­сте с тем не решал­ся дове­рить жизнь свою галль­ской кон­ни­це, то он при­знал наи­бо­лее целе­со­об­раз­ным спе­шить всю галль­скую кон­ни­цу и на ее коней поса­дить сво­их леги­о­не­ров 10-го леги­о­на, на кото­рый он, без­услов­но, пола­гал­ся, чтобы в слу­чае надоб­но­сти иметь при себе самую пре­дан­ную охра­ну. (6) По это­му пово­ду один сол­дат 10-го леги­о­на не без ост­ро­умия заме­тил: Цезарь дела­ет боль­ше, чем обе­щал: он обе­щал сде­лать 10-й леги­он сво­ей пре­тор­ской когор­той, а теперь зачис­ля­ет его во всад­ни­ки²⁰.

43. (1) Была боль­шая рав­ни­на и на ней доволь­но высо­кий зем­ля­ной холм. Это место нахо­ди­лось почти на оди­на­ко­вом рас­сто­я­нии от лаге­рей Цеза­ря и Арио­ви­ста. (2) Сюда они и яви­лись для пере­го­во­ров, как усло­ви­лись рань­ше. Леги­о­ну, поса­жен­но­му на коней, Цезарь при­ка­зал оста­но­вить­ся в двух­стах шагах от хол­ма. На таком же рас­сто­я­нии оста­но­ви­лись и всад­ни­ки Арио­ви­ста. (3) Арио­вист потре­бо­вал, чтобы оба они бесе­до­ва­ли вер­хом и чтобы каж­дый взял с собой на пере­го­во­ры еще по десять чело­век. (4) Когда, нако­нец, они друг с дру­гом встре­ти­лись, Цезарь в нача­ле сво­ей речи упо­мя­нул о мило­стях, ока­зан­ных Арио­ви­сту им и сена­том. Он ука­зы­вал, что Арио­вист полу­чил от наше­го сена­та титул царя и дру­га и что ему посы­ла­лись самые почет­ные дары; это отли­чие, гово­рил он, лишь немно­гим доста­ва­лось на долю и обык­но­вен­но дает­ся в награ­ду толь­ко за боль­шие заслу­ги²¹. (5) Хотя Арио­вист не имел ни пово­да, ни закон­но­го осно­ва­ния для подоб­ных при­тя­за­ний, одна­ко он полу­чил такое отли­чие толь­ко бла­го­да­ря мило­сти и щед­ро­сти Цеза­ря и сена­та. (6) Цезарь ссы­лал­ся и на то, как дав­но и как закон­но суще­ст­ву­ет близ­кая связь у рим­лян с эду­я­ми, (7) как часто в самых лест­ных выра­же­ни­ях состав­ля­лись поста­нов­ле­ния сена­та по отно­ше­нию к эду­ям; как эдуи еще до заклю­че­ния с нами дру­же­ст­вен­но­го сою­за все­гда зани­ма­ли пер­вое место во всей Гал­лии. (8) Рим­ский народ при­вык забо­тить­ся о том, чтобы ею союз­ни­ки и дру­зья не толь­ко не теря­ли ниче­го сво­его, но чтобы, наобо­рот, уси­ли­ва­лись в сво­ем вли­я­нии, вид­ном поло­же­нии и поче­те: кто мог бы потер­петь, чтобы у них было отня­то то, чем они вла­де­ли к момен­ту заклю­че­ния дру­же­ст­вен­но­го сою­за с рим­ским наро­дом? (9) Нако­нец, Цезарь повто­рил те тре­бо­ва­ния, кото­рые он заяв­лял рань­ше через послов: Арио­вист не дол­жен идти вой­ной ни на эду­ев, ни на их союз­ни­ков и обя­зан вер­нуть залож­ни­ков; если он не может хоть неко­то­рую часть гер­ман­цев отпра­вить обрат­но на роди­ну, то пусть он, по край­ней мере, не допус­ка­ет их даль­ней­ше­го пере­хо­да через Рейн.

44. (1) На тре­бо­ва­ния Цеза­ря Арио­вист дал корот­кий ответ, но зато подроб­но рас­про­стра­нял­ся о сво­их досто­ин­ствах: (2) он пере­шел через Рейн не по сво­е­му побуж­де­нию, но по прось­бе и при­гла­ше­нию гал­лов; не без боль­ших надежд и рас­че­та на важ­ные выго­ды он оста­вил роди­ну и близ­ких; места для житель­ства в Гал­лии уступ­ле­ны ему сами­ми гал­ла­ми, залож­ни­ки даны по их доб­рой воле; дань он берет по пра­ву вой­ны, имен­но ту, кото­рую победи­те­ли обык­но­вен­но нала­га­ют на побеж­ден­ных. (3) Не он начал вой­ну с гал­ла­ми, а гал­лы с ним: все галль­ские общи­ны высту­пи­ли про­тив него и ста­ли лаге­рем; но все эти силы были им раз­би­ты и побеж­де­ны в одном сра­же­нии. (4) Если они сно­ва хотят с ним поме­рить­ся, то и он сно­ва готов сра­зить­ся; если же хотят иметь мир, то неспра­вед­ли­во отка­зы­вать в дани, кото­рую они до сих пор пла­ти­ли доб­ро­воль­но. (5) Друж­ба рим­ско­го наро­да долж­на слу­жить ему укра­ше­ни­ем и защи­той, а не при­но­сить вред: с этим рас­че­том он и искал ее. Если по мило­сти рим­ско­го наро­да дань будет сло­же­на, а сдав­ши­е­ся будут у него ото­бра­ны, то он отка­жет­ся от друж­бы с рим­ским наро­дом столь же охот­но, как искал ее. (6) Что он пере­во­дит в Гал­лию мас­су гер­ман­цев, это он дела­ет для сво­ей без­опас­но­сти, а не для заво­е­ва­ния Гал­лии: дока­за­тель­ст­вом слу­жит то, что он при­шел сюда по прось­бе гал­лов и вел вой­ну не насту­па­тель­ную, но обо­ро­ни­тель­ную. (7) Он при­шел в Гал­лию рань­ше, чем рим­ский народ. До сего вре­ме­ни вой­ско рим­ско­го наро­да ни разу не выхо­ди­ло за пре­де­лы Про­вин­ции Гал­лии. (8) Что Цеза­рю нуж­но? Зачем он всту­па­ет в его вла­де­ния? Эта Гал­лия — его про­вин­ция, как та — рим­ская. Как ему само­му не сле­до­ва­ло бы поз­во­лять втор­гать­ся в наши зем­ли, так и с нашей сто­ро­ны неспра­вед­ли­во вме­ши­вать­ся в его пра­ва. (9) Цезарь гово­рит, что сенат назвал эду­ев бра­тья­ми; но он не до такой сте­пе­ни груб и неве­же­ст­вен, чтобы не знать того, что ни в послед­нюю вой­ну с алло­бро­га­ми²² эдуи не помо­га­ли рим­ля­нам, ни сами в борь­бе с ним и с сек­ва­на­ми не поль­зо­ва­лись помо­щью рим­ско­го наро­да. (10) Ему при­хо­дит­ся дога­ды­вать­ся, что друж­ба с эду­я­ми — про­стой пред­лог и что вой­ско, кото­рое Цезарь дер­жит в Гал­лии, он дер­жит для уни­что­же­ния Арио­ви­ста. (11) Если Цезарь не уйдет и не выведет отсюда сво­его вой­ска, то он будет счи­тать его не дру­гом, а вра­гом; (12) и если его убьет, то этим доста­вит боль­шое удо­воль­ст­вие мно­гим знат­ным и вид­ным рим­ля­нам: это ему извест­но от их соб­ст­вен­ных гон­цов, и его смер­тью он мог бы купить рас­по­ло­же­ние и друж­бу всех их. (13) Но если Цезарь уйдет и пре­до­ста­вит ему бес­пре­пят­ст­вен­ное обла­да­ние Гал­ли­ей, то он отпла­тит ему боль­ши­ми услу­га­ми и все вой­ны, какие Цезарь поже­ла­ет вести, доведет до кон­ца без вся­ких хло­пот и рис­ка для Цеза­ря.

45. (1) Цеза­рем мно­го было ска­за­но о том, поче­му он не может отка­зать­ся от это­го дела: ни его лич­ная поли­ти­ка, ни поли­ти­ка рим­ско­го наро­да не поз­во­ля­ют покидать заслу­жен­ных союз­ни­ков; далее он не при­зна­ет за Арио­ви­стом боль­ше прав на Гал­лию, чем за рим­ским наро­дом. (2) Кв. Фабий Мак­сим победил арвер­нов и руте­нов²³, одна­ко, рим­ский народ про­стил их, не обра­тил их стра­ны в свою про­вин­цию и не обло­жил данью. (3) Если счи­тать­ся с дав­но­стью, то власть рим­ско­го наро­да над Гал­ли­ей более закон­на, чем какая бы то ни было дру­гая; а если усво­ить себе точ­ку зре­ния рим­ско­го сена­та, то Гал­лия долж­на быть сво­бод­ной, так как, несмот­ря на победу над ней, он оста­вил за ней само­управ­ле­ние.

46. (1) В этот момент беседы Цеза­рю дали знать, что всад­ни­ки Арио­ви­ста при­бли­жа­ют­ся к хол­му, наска­ки­ва­ют на наших и пус­ка­ют в них кам­ни и копья. (2) Цезарь пре­кра­тил пере­го­во­ры, отсту­пил к сво­им и отдал им стро­жай­ший при­каз не отве­чать на непри­я­тель­ские выст­ре­лы. (3) Хотя он видел, что сра­же­ние с кон­ни­цей отнюдь не опас­но для отбор­но­го леги­о­на, но счи­тал недо­пу­сти­мым, чтобы после пора­же­ния вра­гов мог­ли гово­рить, что он во вре­мя пере­го­во­ров напал на них веро­лом­но. (4) В сол­дат­ской среде ско­ро ста­ло извест­но, с какой наг­ло­стью Арио­вист отка­зы­вал рим­ля­нам в каких бы то ни было пра­вах на Гал­лию, как его всад­ни­ки напа­ли на наших и как этим пере­го­во­ры были пре­рва­ны. Все это под­ня­ло в вой­ске бод­рость и бое­вой пыл.

47. (1) На дру­гой день Арио­вист отпра­вил к Цеза­рю послов с заяв­ле­ни­ем, что он жела­ет про­дол­жать нача­тые, но еще неокон­чен­ные пере­го­во­ры: пусть Цезарь сно­ва назна­чит для них день, или, если он это­го не жела­ет, пусть при­шлет послом кого-либо из сво­их при­бли­жен­ных. (2) Но Цезарь не видел осно­ва­ний для воз­об­нов­ле­ния пере­го­во­ров, тем более что уже нака­нуне гер­ман­цев нель­зя было удер­жать от обстре­ли­ва­ния наших. (3) Отпра­вить послом кого-либо из сво­их — это зна­чи­ло бы под­верг­нуть посла боль­шой опас­но­сти и отдать в жерт­ву людям диким. (4) Наи­бо­лее целе­со­об­раз­ным пока­за­лось послать к нему Г. Вале­рия Про­кил­ла, сына Г. Вале­рия Кабу­ра, и М. Мет­тия. Пер­вый был очень храб­рым и обра­зо­ван­ным моло­дым чело­ве­ком, отец кото­ро­го полу­чил рим­ское граж­дан­ство от Г. Вале­рия Флак­ка²⁴; он поль­зо­вал­ся дове­ри­ем Цеза­ря и, сверх того, знал галль­ский язык, на кото­ром Арио­вист бег­ло гово­рил от дав­не­го пре­бы­ва­ния в Гал­лии. Нако­нец, у гер­ман­цев не было при­чи­ны оскор­бить его. А Мет­тий был свя­зан с Арио­ви­стом уза­ми госте­при­им­ства. (5) Цезарь пору­чил им узнать, что гово­рит Арио­вист, и сооб­щить ему. (6) Но когда Арио­вист увидал их у себя в лаге­ре, то он закри­чал в при­сут­ст­вии сво­его вой­ска: зачем они при­шли к нему? может быть, шпи­о­нить? Они пыта­лись было отве­чать, но он не дал им гово­рить и при­ка­зал нало­жить на них цепи.

48. (1) В тот же день он дви­нул­ся впе­ред и стал лаге­рем в шести милях от лаге­ря Цеза­ря под горой. (2) На сле­дую­щий день он про­вел свои вой­ска мимо лаге­ря Цеза­ря и раз­бил свой лагерь в двух милях сза­ди него, чтобы отре­зать Цеза­ря от хле­ба и дру­го­го про­ви­ан­та, под­во­зи­мо­го из стра­ны сек­ва­нов и эду­ев. (3) С это­го дня Цезарь в тече­ние пяти дней под­ряд выво­дил свои вой­ска и выст­ра­и­вал их перед лаге­рем, чтобы дать Арио­ви­сту сра­же­ние, если он того захо­чет. (4) Но Арио­вист все эти дни дер­жал вой­ско в лаге­ре и завя­зы­вал еже­днев­но толь­ко кон­ные стыч­ки. (5) Это был осо­бый род сра­же­ний, в кото­ром гер­ман­цы были опыт­ны. У них было шесть тысяч всад­ни­ков и столь­ко же осо­бен­но быст­рых и храб­рых пехо­тин­цев, кото­рых каж­дый всад­ник выби­рал себе по одно­му из всей пехоты для сво­ей лич­ной охра­ны: эти пехо­тин­цы сопро­вож­да­ли сво­их всад­ни­ков в сра­же­ни­ях. (6) К ним всад­ни­ки отсту­па­ли: если поло­же­ние ста­но­ви­лось опас­ным, то пехо­тин­цы ввя­зы­ва­лись в бой; когда кто-либо полу­чал тяже­лую рану и падал с коня, они его обсту­па­ли; (7) если нуж­но было про­дви­нуть­ся более или менее дале­ко или же с боль­шой поспеш­но­стью отсту­пить, то они от посто­ян­но­го упраж­не­ния про­яв­ля­ли такую быст­ро­ту, что, дер­жась за гри­ву коней, не отста­ва­ли от всад­ни­ков.

49. (1) Видя, что Арио­вист не покида­ет сво­его лаге­ря, Цезарь выбрал, во избе­жа­ние даль­ней­шей задерж­ки про­ви­ан­та, удоб­ное место для лаге­ря по ту сто­ро­ну лаге­ря гер­ман­цев, при­бли­зи­тель­но в шести­стах шагах от него, и дви­нул­ся туда в бое­вом поряд­ке тре­мя лини­я­ми. (2) Пер­вой и вто­рой лини­ям при­ка­за­но было сто­ять под ору­жи­ем, а третьей укреп­лять лагерь. (3) Это место, как упо­мя­ну­то было, отсто­я­ло от непри­я­те­ля при­бли­зи­тель­но на шесть­сот шагов. Арио­вист послал туда око­ло шест­на­дца­ти тысяч чело­век налег­ке со всей кон­ни­цей, чтобы наво­дить на наших страх и мешать построй­ке укреп­ле­ний. (4) Тем не менее Цезарь не отме­нил сво­его преж­не­го рас­по­ря­же­ния и при­ка­зал двум лини­ям отра­жать вра­га, а третьей окан­чи­вать работу. (5) Укре­пив лагерь, он оста­вил там два леги­о­на и часть вспо­мо­га­тель­ных войск, а осталь­ные четы­ре отвел назад в глав­ный лагерь.

50. (1) На сле­дую­щий день Цезарь, по сво­е­му обык­но­ве­нию, вывел из обо­их лаге­рей свои вой­ска, немно­го про­дви­нул­ся от сво­его глав­но­го лаге­ря и таким обра­зом сно­ва дал вра­гам слу­чай сра­зить­ся. (2) Но заме­тив, что они все-таки не выхо­дят из сво­его лаге­ря, он око­ло полу­дня отвел вой­ско назад в лагерь. Толь­ко тогда Арио­вист дви­нул часть сво­их сил на штурм мало­го лаге­ря. (3) С обе­их сто­рон завя­зал­ся, про­дол­жав­ший­ся вплоть до вече­ра, оже­сто­чен­ный бой. При захо­де солн­ца Арио­вист, после боль­ших потерь с той и дру­гой сто­ро­ны, отвел свои вой­ска назад в лагерь. (4) Цезарь стал спра­ши­вать плен­ных, поче­му Арио­вист укло­ня­ет­ся от реши­тель­но­го сра­же­ния; они объ­яс­ни­ли это тем, что, по суще­ст­ву­ю­ще­му у гер­ман­цев обы­чаю, их замуж­ние жен­щи­ны объ­яс­ня­ют на осно­ва­нии мета­ния жре­бия и пред­ска­за­ний, выгод­но ли дать сра­же­ние или нет; (5) и вот теперь они гово­рят, что гер­ман­цам не суж­де­но победить, если они дадут реши­тель­ное сра­же­ние до ново­лу­ния.

51. (1) На сле­дую­щий день Цезарь, оста­вив для того и дру­го­го лаге­ря доста­точ­ное при­кры­тие, все вспо­мо­га­тель­ные вой­ска рас­по­ло­жил перед малым лаге­рем на виду у вра­гов. Эти вспо­мо­га­тель­ные вой­ска он употре­бил в дело толь­ко для виду²⁵, так как чис­лен­но­стью леги­он­ной пехоты он слиш­ком усту­пал пре­вос­хо­див­ше­му его вра­гу. А сам он, постро­ив вой­ско в три линии, вплот­ную подо­шел к лаге­рю вра­гов. (2) Толь­ко тогда гер­ман­цы уже по необ­хо­ди­мо­сти выве­ли из лаге­ря свои силы и поста­ви­ли их по пле­ме­нам на оди­на­ко­вом рас­сто­я­нии друг от дру­га: это были гаруды, мар­ко­ма­ны, три­бо­ки, ван­гио­ны, неме­ты, седу­сии и све­бы. Все свое вой­ско они окру­жи­ли повоз­ка­ми и теле­га­ми, чтобы не оста­ва­лось ника­кой надеж­ды на бег­ство. (3) На них они поса­ди­ли жен­щин, кото­рые про­сти­ра­ли руки к ухо­див­шим в бой и со сле­за­ми моли­ли их не пре­да­вать их в раб­ство рим­ля­нам.

52. (1) Цезарь назна­чил коман­ди­ра­ми отдель­ных леги­о­нов лега­тов и кве­сто­ра, чтобы каж­дый сол­дат имел в их лице свиде­те­лей сво­ей храб­ро­сти, (2) а сам начал сра­же­ние на пра­вом флан­ге, так как заме­тил, что имен­но здесь непри­я­те­ли все­го сла­бее. (3) Наши по дан­но­му сиг­на­лу ата­ко­ва­ли вра­га с таким пылом и с сво­ей сто­ро­ны вра­ги так вне­зап­но и быст­ро бро­си­лись впе­ред, что ни те, ни дру­гие не успе­ли пустить друг в дру­га копий. (4) Отбро­сив их, обна­жи­ли мечи, и начал­ся руко­паш­ный бой. Но гер­ман­цы, по сво­е­му обык­но­ве­нию, быст­ро выстро­и­лись фалан­гой и при­ня­ли направ­лен­ные на них рим­ские мечи. (5) Из наших сол­дат ока­за­лось нема­ло таких, кото­рые бро­са­лись на фалан­гу, рука­ми оття­ги­ва­ли щиты и нано­си­ли свер­ху раны вра­гам. (6) В то вре­мя как левый фланг непри­я­те­лей был раз­бит и обра­щен в бег­ство, их пра­вый фланг сво­им чис­лен­ным пре­вос­ход­ством силь­но тес­нил наших. (7) Это заме­тил началь­ник кон­ни­цы моло­дой П. Красс, кото­рый был менее занят, чем нахо­див­ши­е­ся в бою, и дви­нул в под­креп­ле­ние наше­му тес­ни­мо­му флан­гу третью (резерв­ную) линию.

53. (1) Бла­го­да­ря это­му сра­же­ние воз­об­но­ви­лось. Все вра­ги обра­ти­лись в бег­ство и пре­кра­ти­ли его толь­ко тогда, когда достиг­ли реки Рей­на при­бли­зи­тель­но в пяти милях отсюда. (2) Там лишь очень немно­гие, в надеж­де на свою силу, попы­та­лись пере­плыть на дру­гой берег или же спас­лись на лод­ках, кото­рые нашлись там. (3) В чис­ле их был и Арио­вист, кото­рый нашел малень­кое суд­но и на нем спас­ся бег­ст­вом; всех осталь­ных наша кон­ни­ца догна­ла и пере­би­ла. (4) У Арио­ви­ста было две жены, одна из пле­ме­ни све­бов, кото­рую он взял с собой из дому, а дру­гая норий­ка, сест­ра царя Вок­ки­о­на, кото­рый при­слал ее в Гал­лию, где Арио­вист и женил­ся на ней. Обе они во вре­мя бег­ства погиб­ли. Было и две доче­ри: одна из них была уби­та, дру­гая взя­та в плен. (5) Г. Вале­рий Про­килл, кото­ро­го его сто­ро­жа во вре­мя бег­ства тащи­ли на трех цепях, наткнул­ся на само­го Цеза­ря, когда послед­ний со сво­ей кон­ни­цей пре­сле­до­вал вра­га. (6) Эта встре­ча доста­ви­ла Цеза­рю не мень­шее удо­воль­ст­вие, чем сама победа: таким обра­зом этот весь­ма почтен­ный в Про­вин­ции Гал­лии чело­век, его друг и госте­при­и­мец, вырвал­ся из рук вра­гов и воз­вра­щен ему, и судь­ба, изба­вив его от гибе­ли, ничем не омра­чи­ла вели­кой радо­сти лико­ва­ния по слу­чаю победы. (7) Про­килл рас­ска­зы­вал, что в его при­сут­ст­вии о нем три­жды бро­са­ли жре­бий — каз­нить ли его немед­лен­но сожже­ни­ем или же отло­жить казнь на дру­гое вре­мя: он уце­лел по мило­сти этих гада­ний. (8) Точ­но так же и М. Мет­тий был най­ден и при­веден к Цеза­рю.

54. (1) Когда изве­стие об этом сра­же­нии про­ник­ло за Рейн, то уже достиг­шие его бере­гов све­бы нача­ли воз­вра­щать­ся на роди­ну. Вос­поль­зо­вав­шись их пани­кой, на них напа­ли убии, жив­шие бли­же дру­гих к Рей­ну, и мно­гих из них пере­би­ли. (2) Таким обра­зом Цезарь окон­чил в одно лето две очень боль­ших вой­ны и пото­му несколь­ко рань­ше, чем это­го тре­бо­ва­ло вре­мя года, отвел вой­ско на зим­ние квар­ти­ры к сек­ва­нам. (3) Комен­дан­том зим­не­го лаге­ря он назна­чил Лаби­эна, а сам отпра­вил­ся в Ближ­нюю Гал­лию для судо­про­из­вод­ства²⁶.