История

Речь Луция Марция Филиппа в сенате

После смер­ти Сул­лы (март 78 г.) в Этру­рии про­изо­шло вос­ста­ние: в Фезу­лах насе­ле­ние, уда­лен­ное со сво­их земель ради раз­ме­ще­ния вете­ра­нов Сул­лы, пере­би­ло их и сно­ва заня­ло свои участ­ки. Сенат пору­чил кон­су­лам Мар­ку Эми­лию Лепиду и Квин­ту Лута­цию Кату­лу пода­вить это дви­же­ние. Впо­след­ст­вии Катул воз­вра­тил­ся в Рим; Лепид же не толь­ко отка­зал­ся рас­пу­стить вой­ска, но, оста­ва­ясь в Этру­рии, даже уси­ли­вал их, при­ни­мал в их ряды этрус­ков, тех, кто был проскри­би­ро­ван при Сул­ле, мари­ан­цев. Затем он потре­бо­вал от сена­та рас­про­стра­не­ния прав рим­ско­го граж­дан­ства на жите­лей Цис­аль­пий­ской Гал­лии, вос­ста­нов­ле­ния прав пле­бей­ских три­бу­нов и жертв сул­лан­ских про­скрип­ций, а так­же сво­его немед­лен­но­го ново­го избра­ния в кон­су­лы (см. введе­ние к речи Лепида).

Речь вхо­дит в состав I кни­ги «Исто­рии» (I, 77, 1—22).

(1) Боль­ше все­го желал бы я, отцы сена­то­ры, чтобы ничто не нару­ша­ло спо­кой­ст­вия в государ­стве или, по край­ней мере, чтобы перед лицом опас­но­сти на его защи­ту вста­ли самые реши­тель­ные люди; я хотел бы, нако­нец, чтобы дур­ные дела обра­ща­лись про­тив тех, кто их замыс­лил. Но, наобо­рот, все сотря­са­ет­ся от мяте­жей, и учи­ня­ют их те, кто более все­го дол­жен был бы им про­ти­во­дей­ст­во­вать; нако­нец, поста­нов­ле­ния сквер­ней­ших и нера­зум­ней­ших граж­дан вынуж­де­ны выпол­нять чест­ные и здра­во­мыс­ля­щие. (2) При всем нашем отвра­ще­нии к войне нам при­хо­дит­ся брать­ся за ору­жие, пото­му что тако­ва воля Лепида, — раз­ве толь­ко кто-нибудь из вас наме­рен соблюдать мир и тер­петь состо­я­ние вой­ны. (3) О бла­гие боги, до сих пор защи­щаю­щие этот Город, хотя сами мы пере­ста­ли о нем забо­тить­ся! Марк Эми­лий, самый отъ­яв­лен­ный из всех него­дя­ев, — о нем нель­зя даже ска­зать, более он гадок или трус­лив, — име­ет вой­ско, чтобы уду­шить сво­бо­ду, и, ранее вызы­вав­ший пре­зре­ние, теперь вну­ша­ет страх. Вы же, склон­ные вор­чать и мед­лить, вни­мая бол­товне и отве­там про­ри­ца­те­лей, не защи­ща­е­те мир, а все­го лишь хоти­те его и не пони­ма­е­те, что мяг­кость ваших поста­нов­ле­ний ума­ля­ет ваше досто­ин­ство и ослаб­ля­ет страх в его душе.

(4) И он прав, так как гра­бе­жи¹ при­нес­ли ему кон­су­лат, мятеж — про­вин­цию с вой­ском. Что же полу­чил бы он за свои доб­рые дела, если вы столь щед­ро награ­ди­ли его за пре­ступ­ле­ния? (5) Но те, кто до само­го кон­ца наста­и­вал на том, чтобы напра­вить к нему послов, заклю­чить с ним мир и вос­ста­но­вить согла­сие и про­чее в том же роде, конеч­но, полу­чи­ли от него бла­го­дар­ность? Да ничуть: пре­зрев их и сочтя недо­стой­ны­ми высту­пать от име­ни государ­ства, он смот­рит на них как на добы­чу, так как вос­ста­нов­ле­ния мира они тре­бу­ют от него, пре­бы­вая в стра­хе, из-за кото­ро­го они и лиши­лись мира, когда он был.

(6) Я, со сво­ей сто­ро­ны, видя с само­го нача­ла, что Этру­рия охва­че­на заго­во­ром, что при­зы­ва­ют постра­дав­ших от про­скрип­ций, разда­ча­ми рас­хи­ща­ют государ­ст­вен­ные сред­ства, счел необ­хо­ди­мым поспе­шить и вме­сте с неболь­шим чис­лом людей после­до­вал сове­там Кату­ла². Но те, кто пре­воз­но­сил заслу­ги Эми­ли­е­ва рода и утвер­ждал, что вели­чие рим­ско­го наро­да воз­рос­ло бла­го­да­ря его склон­но­сти про­щать и что Лепид даже тогда еще не сде­лал ни шага впе­ред, в то вре­мя как, будучи част­ным лицом³, он взял­ся за ору­жие для уни­что­же­ния сво­бо­ды, — эти люди све­ли на нет реше­ния сена­та, ибо каж­дый искал средств или покро­ви­тель­ства толь­ко для себя.

(7) Но ведь тогда Лепид был все­го лишь раз­бой­ни­ком вме­сте с вой­ско­вы­ми погон­щи­ка­ми и несколь­ки­ми голо­во­ре­за­ми, ни один из кото­рых не отдал бы жиз­ни за днев­ной зара­боток; теперь он про­кон­сул с импе­ри­ем, не куп­лен­ным им, но пре­до­став­лен­ным ему вами, с лега­та­ми, до сего вре­ме­ни под­чи­нен­ны­ми ему по зако­ну, и к нему ста­ли сте­кать­ся раз­врат­ней­шие люди из всех сосло­вий, доведен­ные до край­но­сти нуж­дой и стра­стя­ми, под­го­ня­е­мые созна­ни­ем сво­их пре­ступ­ле­ний, люди, для кото­рых спо­кой­ст­вие — в мяте­жах, а в состо­я­нии мира — бес­по­ряд­ки. Они сеют вол­не­ния за вол­не­ни­я­ми, вой­ну за вой­ной, неко­гда при­спеш­ни­ки Сатур­ни­на⁴, затем Суль­пи­ция⁵, потом Мария и Дама­сип­па⁶, теперь Лепида. (8) Кро­ме того, Этру­рия и все люди, уцелев­шие после вой­ны, вос­пря­ли духом; обе Испа­нии охва­че­ны вой­ной, Мит­ри­дат угро­жа­ет нашим дан­ни­кам, пока еще под­дер­жи­ваю­щим нас⁷ и ждет удоб­но­го момен­та, чтобы начать вой­ну. Сло­вом, все гото­во для уни­что­же­ния нашей дер­жа­вы — нет толь­ко под­хо­дя­ще­го руко­во­ди­те­ля.

(9) Вот на это — про­шу и закли­наю вас, отцы сена­то­ры! — обра­ти­те вни­ма­ние и не допус­кай­те, чтобы необуздан­ность пре­ступ­ле­ний, подоб­но бешен­ству, зара­зи­ла людей, еще не затро­ну­тых ими. Ибо, когда дур­ным людям доста­ют­ся награ­ды, без­воз­мезд­но быть чест­ным нелег­ко. (10) Или вы жде­те, чтобы Лепид, сно­ва при­ведя вой­ско⁸, захва­тил Город, угро­жая ему огнем и мечом? В том поло­же­нии, в каком он нахо­дит­ся, он к это­му намно­го бли­же, чем к пере­хо­ду от мира и согла­сия к граж­дан­ской войне, кото­рую он начал напе­ре­кор всем боже­ским и чело­ве­че­ским нача­лам — не для того, чтобы отмстить за неспра­вед­ли­во­сти по отно­ше­нию к себе и дру­гим, от чье­го име­ни он буд­то бы высту­па­ет, но ради уни­что­же­ния зако­нов и сво­бо­ды. (11) Ведь его тол­ка­ют и тер­за­ют често­лю­бие и страх перед воз­мезди­ем; нере­ши­тель­ный, мяту­щий­ся, пыта­ясь сде­лать то одно, то дру­гое, он боит­ся спо­кой­ст­вия, нена­видит вой­ну, пони­ма­ет, что ему при­дет­ся отка­зать­ся от рос­ко­ши и рас­пу­щен­но­сти, а тем вре­ме­нем зло­употреб­ля­ет вашим рав­но­ду­ши­ем. (12) Сам я не знаю, как мне это назвать: стра­хом ли, или тру­со­стью, или безу­ми­ем? Ведь каж­дый из вас, мне кажет­ся, хотел бы избег­нуть столь боль­ших зол, подоб­ных уда­ру мол­нии, но пред­от­вра­тить их даже не пыта­ет­ся.

(13) И заду­май­тесь, пожа­луй­ста, над тем, как изме­ни­лось общее поло­же­ние. Когда-то государ­ст­вен­ное пре­ступ­ле­ние гото­ви­лось тай­но, а защи­та от него — откры­то, при­чем чест­ные граж­дане лег­ко бра­ли верх над дур­ны­ми. Ныне мир и согла­сие нару­ша­ют откры­то, защи­ща­ют тай­но. Те, кому по душе пер­вое, — при ору­жии, вы же — в стра­хе. (14) Чего вы жде­те? Или вам, быть может, стыд­но и не хочет­ся испол­нить свой долг? Или вы склон­ны усту­пить тре­бо­ва­ни­ям Лепида, кото­рый, по его сло­вам, хочет, чтобы каж­до­му воз­вра­ти­ли его иму­ще­ство, а сам удер­жи­ва­ет у себя чужое⁹, хочет, чтобы пра­ва вой­ны были отме­не­ны, а сам при­нуж­да­ет нас ору­жи­ем, чтобы были под­твер­жде­ны граж­дан­ские пра­ва тех, у кого их, по его сло­вам, не отни­ма­ли¹⁰; чтобы ради вос­ста­нов­ле­ния согла­сия наро­ду воз­вра­ти­ли три­бун­скую власть¹¹, из-за кото­рой и раз­го­ре­лись все рас­при.

(15) Сквер­ней­ший и бес­со­вест­ней­ший из людей! Это тебя заботят нище­та и горе граж­дан, когда у тебя в доме все добы­то толь­ко ору­жи­ем, то есть про­ти­во­за­кон­но?¹² Вто­ро­го кон­су­ла­та доби­ва­ешь­ся ты, слов­но пер­вый ты с себя сло­жил; к согла­сию стре­мишь­ся путем вой­ны, кото­рой достиг­ну­тое согла­сие нару­ша­ет­ся. Пре­да­тель по отно­ше­нию к нам, невер­ный по отно­ше­нию к сво­им сто­рон­ни­кам, враг всем чест­ным людям, как не сты­дишь­ся ты ни людей, ни богов, кото­рых оскор­бил сво­им веро­лом­ст­вом, точ­нее, клят­во­пре­ступ­ле­ни­ем!¹³ (16) И раз уж ты таков, сове­тую тебе — оста­вай­ся при сво­ем реше­нии, сохра­няй свое ору­жие и, про­дол­жая мятеж­ные дей­ст­вия, бес­по­кой­ный сам, не дер­жи нас в тре­во­ге. Ведь тебя не хотят видеть про­кон­су­лом про­вин­ции, а зако­ны и боги-пена­ты¹⁴ — граж­да­ни­ном. Про­дол­жай идти сво­им путем, чтобы тебя поско­рее постиг­ло заслу­жен­ное воз­мездие.

(17) А вы, отцы сена­то­ры? Доко­ле мед­ли­тель­но­стью буде­те вы обре­кать государ­ство на без­за­щит­ность и сло­ва­ми дей­ст­во­вать про­тив ору­жия? Про­тив вас набра­ны вой­ска, из государ­ст­вен­ной каз­ны и у част­ных людей вырва­ны день­ги, из одних мест выведе­ны и в дру­гих раз­ме­ще­ны гар­ни­зо­ны; вам про­из­воль­но навя­зы­ва­ют усло­вия, в то вре­мя как вы гото­ви­те посоль­ства и поста­нов­ле­ния. Чем боль­ше буде­те вы стре­мить­ся к миру, тем оже­сто­чен­нее, кля­нусь Гер­ку­ле­сом, будет вой­на, когда Лепид пой­мет, что ваш страх перед ним — для него боль­шая опо­ра, чем спра­вед­ли­вость и бла­го. (18) Ибо тот, кто гово­рит о сво­ей нена­ви­сти к бес­по­ряд­кам и к истреб­ле­нию граж­дан и пото­му, когда при ору­жии Лепид, вас остав­ля­ет без­оруж­ны­ми, пред­ла­га­ет, чтобы вы испы­та­ли участь побеж­ден­ных, когда може­те оста­вить ее дру­гим; таким обра­зом, он вам сове­ту­ет сохра­нять мир с Лепидом, а ему — вести с вами вой­ну. (19) Если вы на это соглас­ны, если вас охва­ти­ло столь силь­ное оце­пе­не­ние, что вы, забыв о зло­де­я­ни­ях Цин­ны¹⁵, чье воз­вра­ще­ние в Город погу­би­ло цвет наше­го сосло­вия, гото­вы отдать­ся сами и отдать сво­их жен и детей на про­из­вол Лепида, то нуж­ны ли поста­нов­ле­ния? Нуж­на ли помощь Кату­ла? Более того, он и дру­гие чест­ные граж­дане напрас­но сто­ят на стра­же государ­ства.

(20) Посту­пай­те как хоти­те; готовь­те себе патро­нов в лице Цете­га¹⁶ и дру­гих пре­да­те­лей, горя­щих жела­ни­ем воз­об­но­вить гра­бе­жи и под­жо­ги и сно­ва взять­ся за ору­жие про­тив богов-пена­тов. Но если сво­бо­да и прав­да вам доро­же, то выно­си­те поста­нов­ле­ния, достой­ные ваше­го име­ни, укреп­ляй­те дух чест­ных мужей. (21) С вами вновь набран­ное вой­ско и, кро­ме того, коло­нии вете­ра­нов¹⁷, вся знать, луч­шие пол­ко­вод­цы. Фор­ту­на — все­гда с луч­ши­ми; воен­ные силы, собран­ные Лепидом бла­го­да­ря нашей нера­ди­во­сти, вско­ре рас­па­дут­ся.

(22) Итак, вот мое пред­ло­же­ние: «Так как Марк Лепид напе­ре­кор реше­нию наше­го сосло­вия вме­сте с него­дя­я­ми и вра­га­ми государ­ства ведет на Город вой­ско, набран­ное им на свою лич­ную ответ­ст­вен­ность, — пусть интеррекс Аппий Клав­дий вме­сте с про­кон­су­лом Квин­том Кату­лом и дру­ги­ми лица­ми, обле­чен­ны­ми импе­ри­ем, обо­ро­ня­ют Город и при­ни­ма­ют меры, чтобы государ­ство не понес­ло ущер­ба»¹⁸.