Происхождение римского народа

Начи­ная от осно­ва­те­лей Яна и Сатур­на, через пре­ем­ст­вен­ных и сле­до­вав­ших друг за дру­гом царей вплоть до деся­то­го кон­суль­ства Кон­стан­ция, извле­чен­ное из сочи­не­ний авто­ров — Веррия Флак­ка¹, Анци­а­та (как сам Веррий пред­по­чел себя назвать вме­сто Анция), затем из анна­лов пон­ти­фи­ков и далее из сочи­не­ний Гнея Эгна­ция Вера­ция, Фабия Пик­то­ра², Лици­ния Мак­ра³, Варро­на⁴, Цеза­ря⁵, Тубе­ро­на, а затем из всей исто­рии древ­ней­ших писа­те­лей, как это под­твер­дил каж­дый из нео­те­ри­ков⁶, т. е. и Ливий, и Вик­тор Афр⁷.

(1) Пер­вым, гово­рят, при­шел в Ита­лию Сатурн, как об этом свиде­тель­ст­ву­ет Муза Маро­на⁸ в сле­дую­щих сти­хах:

(2) Гово­рят, что в то вре­мя была еще такая про­стота нра­вов у людей древ­но­сти, что всех вновь при­быв­ших к ним выдаю­щих­ся сооб­ра­зи­тель­но­стью и муд­ро­стью (людей), кото­рые мог­ли вне­сти что-нибудь для бла­го­устрой­ства жиз­ни или для вос­пи­та­ния нра­вов, посколь­ку ни роди­тель их, ни их про­ис­хож­де­ние не были извест­ны, они не толь­ко сами при­ни­ма­ли за создан­ных Небом и Зем­лей, но вну­ша­ли это и сво­им потом­кам; так, напри­мер, и про само­го это­го Сатур­на они ска­за­ли, что он — сын Неба и Зем­ли. (3) Но хотя он таким и почи­та­ет­ся, все же досто­вер­но извест­но, что пер­вым появил­ся в Ита­лии Ян¹⁰, кото­рый и при­нял при­быв­ше­го поз­же Сатур­на. (4) Поэто­му надо так пони­мать, что Вер­ги­лий назвал Сатур­на пер­вым не по незна­нию древ­ней исто­рии, а с осо­бым зна­че­ни­ем, не в том смыс­ле, что нико­го не было до него, а в зна­че­нии пер­вен­ст­ву­ю­ще­го, так же как (у него ска­за­но про Энея): «Кто пер­вый из Трои стра­ны…»¹¹

(5) Хотя без вся­ко­го сомне­ния уста­нов­ле­но, что рань­ше Энея в Ита­лию при­был (из Трои) Анте­нор и осно­вал город Пата­вию не на бли­жай­шей к побе­ре­жью зем­ле, а в глу­бине стра­ны, имен­но в Илли­ри­ке¹². Об этом гово­рит тот же Вер­ги­лий в сво­их сти­хах от име­ни Вене­ры, жалу­ю­щей­ся Юпи­те­ру на бед­ст­вия сво­его сына Энея:

(6) А поче­му он доба­вил «без­опас­но», мы исчер­пы­ваю­ще объ­яс­ни­ли в над­ле­жа­щем месте в ком­мен­та­рии рань­ше, чем нача­ли писать это про­из­веде­ние, вычи­тав об этом из кни­ги под загла­ви­ем «Про­ис­хож­де­ние горо­да Пата­вии».

(7) Таким обра­зом, сло­во «пер­вый» употреб­ле­но здесь в таком же зна­че­нии, как и во вто­рой песне Эне­иды при пере­чис­ле­нии тех, кто выхо­дил из дере­вян­но­го коня.

(8) В самом деле, назвав Фес­сандра, Сфе­не­ла, Улис­са, Ака­ман­та, Фоан­та, Неопто­ле­ма, он после это­го доба­вил: и пер­вый Маха­он¹⁴.

(9) По это­му пово­ду мож­но спро­сить, как мож­но назвать кого-то пер­вым, после того как уже назва­но мно­го дру­гих? Мы долж­ны здесь понять «пер­вый» как «пер­вей­ший» и, может быть, имен­но пото­му, что Маха­он в те вре­ме­на был, как гово­рят, в осо­бом поче­те за свои позна­ния в меди­цине.

II. Но — чтобы вер­нуть­ся к нача­то­му повест­во­ва­нию — есть пре­да­ние, что пре­крас­ней­шая дочь афин­ско­го царя Эрех­тейя Кре­уса, под­верг­нув­шись наси­лию со сто­ро­ны Апол­ло­на, роди­ла маль­чи­ка¹⁵, кото­ро­го тогда же отвез­ли на вос­пи­та­ние в Дель­фы; сама же Кре­уса была выда­на замуж отцом, ниче­го не знав­шим об этих обсто­я­тель­ствах, за како­го-то его дру­жин­ни­ка Кси­фа. (2) Так как он не мог стать отцом, имея такую жену, он напра­вил­ся в Дель­фы запро­сить ора­ку­ла, как бы ему стать отцом. Там боже­ство отве­ти­ло ему, чтобы он усы­но­вил того, кого на сле­дую­щий день повстре­ча­ет на сво­ем пути. (3) Таким обра­зом, выше­на­зван­ный маль­чик, рож­ден­ный от Апол­ло­на, повстре­чав­шись с Кси­фом, был им усы­нов­лен. (4) Когда он воз­му­жал, он не удо­воль­ст­во­вал­ся отцов­ским цар­ст­вом, но с огром­ным фло­том при­был в Ита­лию; захва­тив там одну гору, осно­вал на ней город и назвал его по сво­е­му име­ни Яни­ку­лом¹⁶.

III. Итак, во вре­мя прав­ле­ния Яна при­быв­ший в Ита­лию, в среду гру­бых и некуль­тур­ных тузем­цев, лишен­ный сво­его цар­ства Сатурн был ими при­вет­ли­во встре­чен и при­нят; там же, неда­ле­ко от Яни­ку­ла, он воз­двиг кре­пость, нося­щую его имя, Сатур­нию. (2) Он пер­вый обу­чил народ зем­леде­лию и людей диких, при­вык­ших жить гра­бе­жом, при­вел к мир­ной и раз­ме­рен­ной жиз­ни. Поэто­му и Вер­ги­лий в вось­мой сво­ей песне Эне­иды гово­рит так:

(3) Отвер­нув­шись от Яна, кото­рый не внес ниче­го дру­го­го, кро­ме обы­чая почи­тать богов и рели­ги­оз­ных поня­тий, народ пред­по­чел под­чи­нить­ся Сатур­ну: он вну­шил гру­бым еще тогда умам поня­тие нрав­ст­вен­ной жиз­ни и научил, как мы уже ска­за­ли, для обще­го бла­га обра­ба­ты­вать зем­лю, как на это ука­зы­ва­ют сле­дую­щие сти­хи Вер­ги­лия:

(4) Пере­да­ют, что он же пока­зал людям искус­ство чека­нить медь в фор­ме монет и обо­зна­чать их над­пи­сью; поэто­му на одной сто­роне монет изо­бра­жа­лась его голо­ва, а на дру­гой — корабль, на кото­ром он сюда при­был. (5) Пото­му и до сего дня играю­щие в день­ги, бро­сив моне­ту и при­крыв ее рукой, пред­ла­га­ют участ­ни­ку игры уга­дать, что вид­но на моне­те: голо­ву или корабль, кото­рый, ковер­кая сло­во по-народ­но­му, про­из­но­сят как «na­via»¹⁹. (6) Храм на склоне Капи­то­лия, где он хра­нил день­ги, и теперь еще назы­ва­ет­ся сокро­ви­щем Сатур­на (каз­на­чей­ст­вом). (7) Одна­ко на осно­ва­нии того, что, как мы уже ска­за­ли, Ян при­был туда рань­ше Сатур­на, когда люди реши­ли после их смер­ти про­сла­вить их боже­ски­ми поче­стя­ми, они во всех сво­их свя­щен­но­дей­ст­ви­ях уде­ли­ли Яну пер­вое место так, что даже если жерт­ва при­но­сит­ся како­му-либо дру­го­му боже­ству, как толь­ко вос­ку­рят фими­ам, пер­вым назы­ва­ет­ся Ян с при­бав­ле­ни­ем к его име­ни «отец». В соот­вет­ст­вии с этим и наш поэт гово­рит:

и добав­ля­ет:

Уди­ви­тель­но осве­дом­лен­ный не толь­ко о про­шлом, но и о буду­щем… поэт гово­рит: …Царь был Латин горо­дам сим и селам: ста­рец уже, про­дол­жи­тель­но в мире спо­кой­но он пра­вил²¹. Во вре­мя его цар­ст­во­ва­ния, сооб­ща­ет поэт, при­бы­ли в Ита­лию тро­ян­цы. Спра­ши­ва­ет­ся, как же это Сал­лю­стий гово­рит: «С ними и або­ри­ге­ны, пле­мя людей дикое, не знаю­щее зако­нов, ни вла­сти, сво­бод­ное и неза­ви­си­мое»?²²

IV. Неко­то­рые же пере­да­ют, что когда зем­ли были затоп­ле­ны при пото­пе, мно­гие из раз­ных стран обос­но­ва­лись на горах, на кото­рых они спас­лись; из них неко­то­рые в поис­ках места житель­ства добра­лись до Ита­лии и были назва­ны або­ри­ге­на­ми, гре­че­ским сло­вом, про­ис­хо­дя­щим от назва­ния вер­шин гор, по-гре­че­ски orê. (2) Дру­гие утвер­жда­ют, что их сна­ча­ла назва­ли або­ри­ге­на­ми, посколь­ку они при­шли [сюда] после блуж­да­ний²³, а потом, изме­нив один звук и один отбро­сив, ста­ли назы­вать або­ри­ге­на­ми. (3) Их при­нял здесь после блуж­да­ния царь Пик (дятел) и поз­во­лил им жить, как они хотят. (4) После Пика пра­вил в Ита­лии Фавн, имя кото­ро­го выво­дят от гла­го­ла «вещать» (fa­ri), пото­му что он обыч­но пред­ска­зы­вал буду­щее в сти­хах, кото­рые мы назы­ваем сатур­ни­че­ски­ми²⁴. Этот вид сти­хотвор­но­го мет­ра впер­вые про­зву­чал в про­ри­ца­нии, дан­ном горо­ду Сатур­нию, а город этот, по пре­да­нию, был осно­ван Сатур­ном, когда он при­шел в Ита­лию. (5) Об этом свиде­тель­ст­ву­ет Энний²⁵:

(6) Это­го Фав­на мно­гие назы­ва­ют Силь­ва­ном от [сло­ва] «лес» (sil­va), богом Ину­ем²⁶, а дру­гие утвер­жда­ют, что это был бог Пан.

V. Итак, в прав­ле­ние Фав­на, лет, при­мер­но, за 60 до того, как в Ита­лию при­был Эней, при­ехал туда со сво­ей мате­рью арка­дец Эвандр, сын Мер­ку­рия и Кар­мен­ты. (2) Неко­то­рые утвер­жда­ют, что она пер­во­на­чаль­но назы­ва­лась Кар­мен­той из-за сво­их песен, а потом Нико­ст­ра­той²⁷; она была весь­ма све­ду­щей во всех видах наук, зна­ла буду­щее и обыч­но выра­жа­ла все это в сти­хах, так что неко­то­рые дума­ют, что имя ее про­изо­шло не столь­ко от сло­ва car­men (пес­ня), сколь­ко, наобо­рот, пес­ни были назва­ны car­mi­na по ее име­ни. (3) Эвандр, пере­се­лив­ший­ся в Ита­лию по ее уве­ща­нию, вско­ре вслед­ст­вие сво­ей исклю­чи­тель­ной обра­зо­ван­но­сти и боль­ших зна­ний в нау­ках всту­пил в друж­бу с Фав­ном, был им госте­при­им­но и бла­го­склон­но при­нят и полу­чил от него нема­лое коли­че­ство зем­ли для обра­бот­ки. Он разде­лил ее меж­ду сво­и­ми спут­ни­ка­ми и постро­ил жилье на той горе, кото­рую они тогда от име­ни Пал­лен­та назы­ва­ли Пал­лан­те­ем, а мы впо­след­ст­вии ста­ли назы­вать Пала­ти­ем. Там же он постро­ил свя­ти­ли­ще богу Пану, пото­му что это — народ­ное боже­ство в Арка­дии²⁸. Свиде­тель­ст­ву­ет об этом Марон, гово­ря:

и еще

(4) Итак, Эвандр пер­вый из всех обу­чил ита­лий­ских жите­лей чте­нию и пись­му и тем нау­кам, кото­рым сам рань­ше обу­чал­ся; он же пер­вый пока­зал им зла­ки, обре­тен­ные в Гре­ции, научил их сеять и запряг в Ита­лии быков для пахоты зем­ли.

VI. В его цар­ст­во­ва­ние слу­чай­но забрел туда некий Река­ран, пас­тух, грек по про­ис­хож­де­нию, огром­но­го роста, обла­да­тель боль­шой силы, пре­вос­хо­див­ший сво­ей доб­ле­стью и кра­сотой всех осталь­ных, про­зван­ный Гер­ку­ле­сом. (2) Когда его быки пас­лись у реки Аль­бу­лы, раб Эванд­ра, как склон­ный ко все­му пло­хо­му³¹ и к тому же искус­ный вор, украл быков гостя Река­ра­на, а чтобы не было ника­ких сле­дов пре­ступ­ле­ния, вта­щил быков в пеще­ру, [ведя их] задом впе­ред. (3) Река­ран, обой­дя все окрест­но­сти и обыс­кав все укром­ные места, уже отча­ял­ся най­ти сво­их быков; при­ми­рив­шись, нако­нец, со сво­ей утра­той, он гото­вил­ся поки­нуть эту стра­ну. (4) Но Эвандр, чело­век выдаю­щей­ся спра­вед­ли­во­сти, когда узнал, как все это про­изо­шло, нака­зал сво­его раба и при­ка­зал ему вер­нуть быков. (5) Тогда Река­ран посвя­тил у под­но­жия Авен­ти­на³² алтарь отцу Инвен­то­ру (нахо­дя­ще­му), назвал его Вели­ким и оста­вил у него деся­тую часть сво­его скота. (6) Так как уже рань­ше вошло в обы­чай, чтобы люди пла­ти­ли сво­им царям деся­тую часть сво­их сбо­ров уро­жая, он ска­зал, что ему пока­за­лось спра­вед­ли­вее уде­лять эту часть сво­его иму­ще­ства богам, а не царям. Отсюда пове­лось и вошло в обы­чай посвя­щать деся­ти­ну Гер­ку­ле­су. Соглас­но это­му и Плавт³³ употреб­ля­ет выра­же­ние «Гер­ку­ле­со­ва доля», т. е. деся­ти­на. Итак, когда Река­ран посвя­тил Вели­кий алтарь и пожерт­во­вал ему деся­тую часть сво­его скота, (он устро­ил тор­же­ство), но ввиду того, что Кар­мен­та, при­гла­шен­ная на это тор­же­ство, не яви­лась, он уста­но­вил, чтобы ника­кой жен­щине не было доз­во­ле­но уго­щать­ся тем, что будет при­но­си­мо в жерт­ву на этом алта­ре; таким обра­зом, жен­щи­ны ока­за­лись совер­шен­но устра­нен­ны­ми от этих свя­щен­но­дей­ст­вий.

VII. Об этом пишет Кас­сий³⁴ в кни­ге I. В кни­гах пон­ти­фи­ков гово­рит­ся, что Гер­ку­лес, сын Юпи­те­ра и Алк­ме­ны³⁵, одолев Гери­о­на³⁶, гнал его зна­ме­ни­тый скот, желая раз­ве­сти в Гре­ции такую же поро­ду быков; он слу­чай­но зашел в эти места (т. е. в Ита­лию) и, пре­льстив­шись туч­но­стью паст­бищ, оста­но­вил­ся там на неко­то­рое вре­мя, чтобы дать отдых после дол­го­го пути сво­им людям и скоту. (2) Когда его скот пас­ся в лощине, где теперь нахо­дит­ся Боль­шой Цирк, он пре­не­брег стра­жей, так как пред­по­ла­га­лось, что никто не осме­лит­ся посяг­нуть на добы­чу Гер­ку­ле­са, какой-то вор этой мест­но­сти, пре­вос­хо­див­ший осталь­ных сво­им ростом и физи­че­ской силой, вта­щил в пеще­ру восемь быков за хвост, чтобы труд­нее было дога­дать­ся о воров­стве. (3) Когда же Гер­ку­лес, ухо­дя оттуда, гнал осталь­ной свой скот слу­чай­но мимо этой пеще­ры, спря­тан­ные в ней быки мыча­ни­ем при­вет­ст­во­ва­ли осталь­ных. Так и было откры­то это похи­ще­ние. (4) Когда Как был каз­нен, Эвандр, узнав об этом, вышел навстре­чу сво­е­му гостю и бла­го­да­рил его за то, что он изба­вил его цар­ство от тако­го зла; узнав, от каких роди­те­лей про­ис­хо­дит Гер­ку­лес, он сооб­щил обо всем деле, что и как про­изо­шло, Фав­ну. Тогда и тот стал доби­вать­ся друж­бы с Гер­ку­ле­сом. Но наш Марон осте­рег­ся при­нять эту вер­сию.

VIII. Итак, когда Река­ран, или Гер­ку­лес, посвя­тил отцу Инвен­то­ру Вели­кий алтарь, он выбрал в Ита­лии двух мужей — Поти­ция и Пина­рия³⁷, чтобы обу­чить их испол­не­нию свя­щен­ных обрядов по всем пра­ви­лам. (2) Одна­ко один из них, Поти­ций, при­шед­ший рань­ше, был допу­щен до вку­ше­ния свя­щен­ных остат­ков от жерт­вы, а Пина­рий, при­шед­ший поз­же, и все его потом­ство не были допу­ще­ны до это­го. С тех пор и доныне соблюда­ет­ся обы­чай, чтобы ни один из рода Пина­ри­ев не допус­кал­ся до свя­щен­ных яств. (3) Неко­то­рые пола­га­ют, что рань­ше они носи­ли дру­гое имя и что Пина­ри­я­ми они были назва­ны от гре­че­ско­го сло­ва «пинан»³⁸, пото­му что они постят­ся и, сле­до­ва­тель­но, покида­ют свя­ти­ли­ще голод­ны­ми. (4) Этот обы­чай сохра­нял­ся до цен­зор­ства Аппия Клав­дия³⁹, и Поти­ции, совер­шая жерт­во­при­но­ше­ние, потом съе­да­ли все­го жерт­вен­но­го быка, Пина­рии же допус­ка­лись в свя­ти­ли­ще, когда уже от жерт­вен­но­го живот­но­го ниче­го не оста­ва­лось. (5) Но впо­след­ст­вии Аппий Клав­дий, под­куп­лен­ный день­га­ми, скло­нил Поти­ци­ев обу­чить про­веде­нию свя­щен­но­дей­ст­вий Гер­ку­ле­са обще­ст­вен­ных рабов и даже допус­кать до них жен­щин. (6) После это­го, гово­рят, весь род Поти­ци­ев, рань­ше про­из­во­див­ший эти свя­щен­но­дей­ст­вия, погиб в тече­ние трид­ца­ти дней; таким обра­зом, эти таин­ства ока­за­лись в руках Пина­ри­ев, и они под вли­я­ни­ем рели­гии и сво­его сми­ре­ния стро­го соблюда­ли эти таин­ства.

IX. После смер­ти Фав­на, в прав­ле­ние сына его, Лати­на, в Ита­лию при­был Эней. После того как Или­он был пре­дан ахей­цам Анте­но­ром и дру­ги­ми вождя­ми, Эней, неся перед собой сво­их богов — пена­тов, а на пле­чах пре­ста­ре­ло­го отца Анхи­за, дер­жа за руку малень­ко­го сво­его сына, ночью вышел из горо­да; на рас­све­те он был опо­знан вра­га­ми, так как нес слиш­ком тяже­лую ношу, [дань] сво­е­му бла­го­че­стию, но его никто не оста­но­вил, наобо­рот, царь Ага­мем­нон⁴⁰ раз­ре­шил ему идти, куда он хочет; он напра­вил­ся на гору Иду и, постро­ив там кораб­ли, по ука­за­нию ора­ку­ла со мно­ги­ми спут­ни­ка­ми того и дру­го­го пола напра­вил­ся в Ита­лию. Так рас­ска­зы­ва­ет Алек­сандр Эфес­ский⁴¹ в I кни­ге Мар­сий­ской вой­ны. (2) Лута­ций⁴² же гово­рит, что пре­да­те­лем роди­ны был не толь­ко Анте­нор, но и сам Эней. (3) Когда Ага­мем­нон дал ему раз­ре­ше­ние идти, куда он хочет, и уне­сти на сво­их пле­чах, что он счи­та­ет самым для себя цен­ным, он не вынес из горо­да ниче­го, кро­ме богов-пена­тов, отца и двух малень­ких сыно­вей; неко­то­рые же утвер­жда­ют, что толь­ко одно­го сына, имя кото­ро­го было Аска­ний, а про­зви­ще впо­след­ст­вии — Юл. (4) Сво­им бла­го­че­сти­ем он тро­нул ахей­ских вождей, они пред­ло­жи­ли ему вер­нуть­ся домой и уне­сти оттуда все, что он хочет. Таким обра­зом, он вышел с боль­шим богат­ст­вом и со мно­ги­ми спут­ни­ка­ми обо­е­го пола, про­плыл по даль­ним морям и мимо мно­гих стран и достиг Ита­лии. Преж­де все­го, он при­стал к бере­гам Фра­кии и осно­вал там город сво­его име­ни, Эне­ум⁴³. (5) Затем, узнав о пре­да­тель­ском убий­стве Полидо­ра Полим­не­сто­ром⁴⁴, он поки­нул эту стра­ну, при­был на ост­ров Делос и там взял себе в жены Лави­нию, дочь жре­ца Апол­ло­на, Ания, по име­ни кото­рой берег полу­чил назва­ние Лави­ни­е­ва. (6) После того как, про­плыв по мно­гим морям, он при­стал к одно­му мысу в Ита­лии, нахо­дя­ще­му­ся близ Бай и Аверн­ско­го озе­ра⁴⁵, он похо­ро­нил там умер­ше­го от болез­ни корм­че­го сво­его, Мизе­на. По его име­ни назван город Мизе­нон⁴⁶, как об этом пишет так­же Цезарь в I кни­ге лето­пи­сей пон­ти­фи­ков, где, одна­ко, гово­рит, что Мизен был не корм­чим, а тру­ба­чом. (7) Поэто­му с пол­ным осно­ва­ни­ем Марон, соблюдая то и дру­гое ука­за­ние, пишет:

(8) Хотя неко­то­рые, ссы­ла­ясь на Гоме­ра, утвер­жда­ют, что во вре­ме­на Трои еще не зна­ли при­ме­не­ния труб.

X. Неко­то­рые добав­ля­ют к это­му, что Эней похо­ро­нил в низине, нахо­дя­щей­ся меж­ду Мизе­ном и Аверн­ским озе­ром, достиг­шую глу­бо­кой ста­ро­сти мать како­го-то сво­его спут­ни­ка по име­ни Евк­си­ния, отче­го и место это полу­чи­ло свое назва­ние и теперь еще назы­ва­ет­ся Евк­син­ским зали­вом⁴⁸, а когда Эней узнал, что там же, в горо­де, кото­рый назы­ва­ет­ся горо­дом Ким­ба­рия⁴⁹, Сибил­ла⁵⁰ пред­ска­зы­ва­ет людям буду­щее, он отпра­вил­ся туда, чтобы узнать о пред­сто­я­щей ему судь­бе. Когда он вошел в ее храм, ему [ста­ло извест­но о] запре­ще­нии хоро­нить в Ита­лии поки­ну­тую род­ст­вен­ни­цу его, Про­хи­ту, кото­рую он там узнал. (2) Когда [Эней], вер­нув­шись к флоту, увидел, что она умер­ла, он похо­ро­нил ее на бли­жай­шем ост­ро­ве, кото­рый и теперь еще носит ее имя⁵¹, как об этом гово­рят Вул­ка­ций⁵² и Аци­лий Пизон. (3) Отпра­вив­шись даль­ше, он при­шел к тому месту, кото­рое теперь назы­ва­ет­ся пор­том Кай­е­ты по име­ни его (Энея) кор­ми­ли­цы, кото­рую он здесь похо­ро­нил. (4) Одна­ко Цезарь и Сем­п­ро­ний⁵³ гово­рят, что Кай­е­та — про­зви­ще, а не имя, и дано оно было кор­ми­ли­це по той при­чине, что по ее сове­ту и побуж­де­нию тро­ян­ские жены, уто­мив­шись от дол­го­го пла­ва­ния (по морям), сожгли там кораб­ли; про­зви­ще это гре­че­ское, от гла­го­ла со зна­че­ни­ем «сжи­гать»⁵⁴. (5) Оттуда он при­шел в цар­ство Лати­на, к тому месту, кото­рое назы­ва­ет­ся по зарос­лям кустар­ни­ка того же назва­ния Лав­рент⁵⁵; сюда он при­был на кораб­ле с отцом Анхи­зом, сыном и осталь­ны­ми сво­и­ми людь­ми, сошел с кораб­ля, рас­по­ло­жил­ся на бере­гу и, когда все запа­сы пищи были съе­де­ны, они поели здесь так­же и кор­ки освя­щен­ных муч­ных лепе­шек, кото­рые с собой вози­ли в каче­стве свя­щен­но­го сто­ла.

XI. Тогда Анхиз объ­явил, что здесь настал конец их мучи­тель­ным стран­ст­ви­ям, пото­му что он пом­нил, как Вене­ра когда-то пред­ска­за­ла ему, что где они на чужом бере­гу моря, побуж­дае­мые голо­дом, ста­нут есть освя­щен­ное для богов блюдо, там и будет ука­зан­ное судь­бой место для осно­ва­ния горо­да. (2) Затем супо­ро­сая сви­нья, кото­рую они све­ли с кораб­ля, чтобы при­не­сти ее в жерт­ву богам, вырва­лась из рук свя­щен­но­слу­жи­те­лей; тут Эней вспом­нил, что ему как-то раз был дан ора­кул, что место осно­ва­ния горо­да ука­жет чет­ве­ро­но­гое живот­ное. Тогда он после­до­вал за сви­ньей с изо­бра­же­ни­ем сво­их пена­тов и там, где она при­лег­ла и опо­ро­си­лась трид­ца­тью поро­ся­та­ми, он про­из­вел свя­щен­ные гада­ния и назвал [осно­ван­ный здесь] город Лави­ни­ем. Так об этом пишут Цезарь в I кни­ге и Лута­ций в кни­ге II.

XII. Доми­ций же гово­рит, что они ели не муч­ные лепеш­ки, как об этом ска­за­но выше, но сель­де­рей, кото­ро­го в том месте было вели­кое мно­же­ство, и его зелень, кото­рую они под­сте­ли­ли [, создав подо­бие] сто­ла, чтобы на него поло­жить свою еду; и, съев всю пищу, они ели так­же и зелень сель­де­рея и толь­ко уже потом сооб­ра­зи­ли, что это и были те (самые) сто­лы, о кото­рых им было пред­ска­за­но, что они будут их есть. (2) Итак, когда, при­не­ся в жерт­ву сви­нью, Эней совер­шал на бере­гу свя­щен­но­дей­ст­вия, гово­рят, слу­чай­но к это­му бере­гу подо­шел аргив­ский флот, на кото­ром нахо­дил­ся Улисс⁵⁶. Эней, опа­са­ясь, как бы его не узна­ли вра­ги, и вме­сте с тем счи­тая совер­шен­но недо­пу­сти­мым пре­рвать свя­щен­но­дей­ст­вие, закрыл свою голо­ву пла­щом и в таком виде довел свя­щен­но­дей­ст­вие до кон­ца, как было поло­же­но. Отсюда заро­дил­ся обы­чай, соблюдав­ший­ся у потом­ков, совер­шать жерт­во­при­но­ше­ния с покры­той голо­вой, как об этом пишет Марк Окта­вий в кни­ге I. (3) Доми­ций же сооб­ща­ет, что ора­кул Апол­ло­на Дель­фий­ско­го вну­шил Энею, чтобы он отпра­вил­ся в Ита­лию и чтобы, най­дя два моря, осно­вал город на том месте, где они съе­дят вме­сте с яст­ва­ми так­же и сто­лы. (4) Итак, сой­дя (с кораб­ля) на Лав­рент­скую рав­ни­ну и уда­лив­шись несколь­ко от бере­га, Эней нашел два озе­ра с соле­ной водой, рас­по­ло­жен­ные близ­ко друг от дру­га. Там он обмыл­ся и под­кре­пил­ся пищей, при­чем съел так­же и сель­де­рей, сло­жен­ный напо­до­бие сто­ла; тут же он поду­мал, что, без сомне­ния, это и есть (ука­зан­ные ора­ку­лом) два моря, так как вода в них была мор­ская, и что съе­де­ны им и сто­лы, состо­я­щие из зеле­ни сель­де­рея, и зало­жил на этом месте город, назвав его Лави­ни­ем, пото­му что обмыл­ся в озе­ре⁵⁷. После это­го царем Лати­ном ему было выде­ле­но 500 юге­ров⁵⁸ зем­ли для посе­ле­ния. (5) Катон же в сво­их «Ori­gi­nes»⁵⁹ гово­рит об этом так: сви­нья опо­ро­си­лась трид­ца­тью поро­ся­та­ми на том месте, где сто­ит город Лави­ний. Когда Эней закла­ды­вал там город, он коле­бал­ся по при­чине бес­плод­но­сти той мест­но­сти. Но во сне ему яви­лись его боги-пена­ты, кото­рые его убеди­ли отстра­и­вать город, что он и начал делать, ибо через столь­ко же лет, сколь­ко было при­пло­да, тро­ян­цы долж­ны будут пере­се­лить­ся на луч­шее место, в более пло­до­род­ную область и постро­ят там самый глав­ный город в Ита­лии.

XIII. Итак, Латин, царь або­ри­ге­нов, когда ему было сооб­ще­но, что мно­же­ство при­шель­цев, при­ехав на кораб­лях, заня­ли Лав­рент­скую рав­ни­ну, неза­мед­ли­тель­но вывел про­тив неожи­дан­но появив­ших­ся вра­гов свои воен­ные силы. (2) Еще не дав сиг­на­ла к нача­лу бит­вы, он заме­тил, что тро­ян­цы сна­ря­же­ны по-воен­но­му, в то вре­мя как его люди — кам­ня­ми и колья­ми и, кро­ме того, высту­па­ют покры­тые шку­ра­ми, кото­рые слу­жат им оде­я­ни­ем, и при­том закры­ва­ют левые руки. Итак, отло­жив сра­же­ние, он, буд­то бы научен­ный так боже­ст­вом, спро­сил при­быв­ших, кто они такие и чего ищут; в самом деле, сно­виде­ния и гада­ния по внут­рен­но­стям жерт­вен­ных живот­ных часто ука­зы­ва­ли ему, что он будет в боль­шой без­опас­но­сти от сво­их вра­гов, если объ­еди­нит свои силы с сила­ми при­шель­цев. (3) Когда он узнал, что Эней и Анхиз, вой­ной изгнан­ные из оте­че­ства, блуж­да­ют с изо­бра­же­ни­я­ми богов и ищут при­ста­ни­ща, он заклю­чил с ними дру­же­ст­вен­ный союз, вза­им­но скреп­лен­ный клят­вой, чтобы как дру­зья, так и вра­ги были у них общие. (4) Таким обра­зом, тро­ян­цы нача­ли укреп­лять это место, назван­ное Эне­ем Лави­ни­ем по име­ни сво­ей жены, доче­ри царя (Лати­на), кото­рая уже рань­ше была про­сва­та­на за Тур­на Гер­дон­ско­го⁶⁰. (5) Но жена царя Лати­на, недо­воль­ная тем, что Лави­ния отверг­ла Тур­на, ее пле­мян­ни­ка, и пере­да­на тро­ян­ско­му при­шель­цу, побуди­ла Тур­на взять­ся за ору­жие. Вско­ре он (Турн) собрал пол­ки руту­лов⁶¹ и вышел на Лав­рент­скую рав­ни­ну; про­тив него встал с Эне­ем и Латин, кото­рый попал в заса­ду и погиб в этой бит­ве. (6) Одна­ко Эней, даже поте­ряв тестя, не пре­кра­щал бит­вы с руту­ла­ми, пока не убил Тур­на. (7) Раз­бив наго­ло­ву вра­гов, он победи­те­лем всту­пил со сво­и­ми людь­ми в Лави­ний и с согла­сия всех лати­нян был объ­яв­лен царем, как пишет Лута­ций в кни­ге III. (8) Пизон же пере­да­ет, что Турн был род­ст­вен­ни­ком Ама­ты по жен­ской линии и что после гибе­ли Лати­на сам покон­чил с собой⁶².

XIV. Итак, Эней, гово­рят, убив Тур­на, стал хозя­и­ном поло­же­ния. Не забы­вая озлоб­ле­ния руту­лов, он про­дол­жал вой­ну про­тив них; те же при­зва­ли на помощь из Этру­рии царя агил­ле­ев⁶³ Мезен­ция, обе­щая ему в слу­чае победы отдать все, что при­над­ле­жа­ло лати­ня­нам. (2) Тогда Эней, посколь­ку он был сла­бее в воен­ном отно­ше­нии, снес в город мно­го иму­ще­ства, кото­рое необ­хо­ди­мо было сохра­нить, и раз­бил лагерь у Лави­ния. Оста­вив во гла­ве его сына Еври­лео­на, он сам, выждав удоб­ное вре­мя для сра­же­ния, поста­вил сво­их вои­нов в бое­вой строй близ устья реки Нуми­ка⁶⁴. Там в раз­гар горя­чей бит­вы вдруг под­нял­ся в возду­хе ура­ган, и небе­са изли­ли столь­ко дождя и столь­ко было уда­ров гро­ма и блес­ка мол­ний, что у всех постра­да­ли не толь­ко гла­за, но помра­чи­лись даже умы. Вско­ре всех на той и дру­гой сто­роне охва­ти­ло жела­ние поло­жить конец этой бит­ве. Но этим поры­вом бури был под­хва­чен Эней, кото­рый боль­ше нико­гда не объ­явил­ся. (3) Гово­рят, но [это] оста­лось недо­ка­зан­ным, что он сто­ял близ­ко к реке; сби­тый с бере­га, он упал в реку, и это буд­то бы и поло­жи­ло конец бит­ве; затем, когда тучи рас­се­я­лись и небо про­яс­ни­лось, ста­ли думать, что он живым был взят на небо. (4) Дру­гие утвер­жда­ют, что его потом виде­ли Аска­ний и неко­то­рые дру­гие над рекой Нуми­ком в таком же оде­я­нии и воору­же­нии, в каком он вышел в бой. Это обсто­я­тель­ство укре­пи­ло веру в его бес­смер­тие. Итак, в том месте ему был посвя­щен храм и его назва­ли Отцом инди­ге­том⁶⁵. (5) Затем, по реше­нию всех лати­нян, царем был объ­яв­лен сын его Аска­ний, он же Еври­ле­он.

XV. Итак, когда Аска­ний достиг выс­шей вла­сти, он решил пре­сле­до­вать Мезен­ция непре­рыв­ны­ми сра­же­ни­я­ми, но сын того, Лавз, захва­тил холм кре­по­сти Лави­ния. (2) Так как этот город был со всех сто­рон окру­жен рас­се­ян­ны­ми [повсюду] вой­ска­ми царя, лати­ны напра­ви­ли к Мезен­цию послов узнать, на каких усло­ви­ях он согла­сен при­нять капи­ту­ля­цию горо­дов. Но когда тот, наряду со мно­ги­ми дру­ги­ми тягост­ны­ми усло­ви­я­ми, потре­бо­вал так­же, чтобы в тече­ние несколь­ких лет ему сда­ва­лось все вино, полу­чен­ное с полей Лация, тогда по сове­ту и ука­за­нию Аска­ния было реше­но луч­ше уме­реть, чем попасть в такое раб­ство. (3) Итак, посвя­тив Юпи­те­ру, соглас­но все­об­ще­му обе­ту, все вино сбо­ра того года, лати­ны про­рва­лись из горо­да; рас­се­яв гар­ни­зо­ны вра­га, они уби­ли Лавза и при­нуди­ли Мезен­ция обра­тить­ся в бег­ство. (4) Впо­след­ст­вии он через послов добил­ся друж­бы и сою­за с лати­на­ми, как об этом сооб­ща­ет Юлий Цезарь в кни­ге I, а так­же и Авл Посту­мий⁶⁶ в той кни­ге, кото­рую он напи­сал и издал о при­бы­тии Энея (в Ита­лию). (5) В свя­зи с выдаю­щей­ся доб­ле­стью Аска­ния лати­ны не толь­ко при­зна­ли его про­ис­хож­де­ние от Юпи­те­ра (Иова), но и дали ему сокра­щен­ное имя, несколь­ко изме­нив назва­ние бога, сна­ча­ла назвав его Иолом, а потом Юлом; от него и про­изо­шел род Юли­ев, как пишут Цезарь в кни­ге II и Катон в сво­их «Ori­gi­nes».

XVI. Меж­ду тем Лави­ния, остав­шись после Энея бере­мен­ной и опа­са­ясь пре­сле­до­ва­ния со сто­ро­ны Аска­ния, скры­лась в леса к началь­ни­ку отцов­ских стад Тир­ру и там роди­ла сына, назван­но­го по месту рож­де­ния Силь­ви­ем⁶⁷. (2) Одна­ко народ латин­ский, пола­гая, что Аска­ний тай­но убил Лави­нию, вос­пы­лал к нему силь­ной нена­ви­стью настоль­ко, что даже угро­жал под­нять про­тив него ору­жие. (3) Аска­ний пытал­ся оправ­дать­ся клят­ва­ми, но ниче­го этим не достиг; он несколь­ко успо­ко­ил раз­дра­же­ние тол­пы, испро­сив неко­то­рое вре­мя для рас­сле­до­ва­ния. Он обе­щал награ­дить щед­ры­ми дара­ми того, кто ука­жет ему место пре­бы­ва­ния Лави­нии, и вско­ре (дей­ст­ви­тель­но) при­нял ее с сыном в горо­де Лави­ний. (4) Это обсто­я­тель­ство, как пишут Гай Цезарь и Секст Гел­лий в «Про­ис­хож­де­нии рим­ско­го наро­да», вер­ну­ло ему боль­шую любовь наро­да. (5) Дру­гие пере­да­ют, что когда весь народ при­нуж­дал Аска­ния вос­ста­но­вить в пра­вах Лави­нию, а он клял­ся, что не убил ее и даже не зна­ет, где она нахо­дит­ся, тогда на одном из мно­го­люд­ных народ­ных собра­ний Тирр, потре­бо­вав тиши­ны, заявил, что ука­жет место пре­бы­ва­ния Лави­нии, если ему само­му, Лави­нии и родив­ше­му­ся у нее мла­ден­цу будет обес­пе­че­на без­опас­ность. Тогда, полу­чив такое обе­ща­ние, он и при­вел в город Лави­нию с ее сыном.

XVII. После это­го Аска­ний, про­ведя в Лави­нии пол­ные 30 лет по чис­лу поро­сят, при­не­сен­ных белой сви­ньей, вспом­нил, что при­шло вре­мя осно­вать новый город. Тща­тель­но иссле­до­вав окру­жаю­щую мест­ность, он нашел кру­то воз­вы­шаю­щу­ю­ся гору, кото­рая теперь по име­ни рас­по­ло­жен­но­го на ней горо­да назы­ва­ет­ся Аль­бан­ской, и там зало­жил город; по вытя­ну­то­му в дли­ну посе­ле­нию он назвал его Лон­гой, а по цве­ту сви­ньи — Аль­бой⁶⁸. (2) Когда он пере­нес туда изо­бра­же­ния сво­их богов-пена­тов, они на сле­дую­щий день сно­ва объ­яви­лись в Лави­нии; [пена­ты] были вто­рич­но пере­не­се­ны в Аль­бу, к ним была при­став­ле­на стра­жа, не знаю, из сколь­ких чело­век, но они сно­ва воз­вра­ти­лись на преж­нее свое место в Лави­нии. (3) Поэто­му в тре­тий раз никто не осме­лил­ся стро­нуть их с места, как об этом напи­са­но в IV кни­ге Анна­лов пон­ти­фи­ков, во II кни­ге Цин­ция⁶⁹ и Цеза­ря и в I кни­ге Тубе­ро­на⁷⁰. (4) Когда Аска­ний ушел из этой жиз­ни, меж­ду сыном его Юлом и Силь­ви­ем Посту­мом, рож­ден­ным Лави­ни­ей, нача­лась борь­ба за власть, так как каза­лось сомни­тель­ным, у кого боль­ше на нее прав: у вну­ка Энея⁷¹ или у его сына. Так как было допу­ще­но обще­ст­вен­ное обсуж­де­ние это­го вопро­са, царем все­ми был объ­яв­лен Силь­вий. (5) Его пре­ем­ни­ки все, вплоть до осно­ва­ния Рима пра­вив­шие в Аль­бе, сохра­ня­ли его про­зви­ще Силь­вий; об этом напи­са­но в Анна­лах пон­ти­фи­ков, в кни­ге IV. (6) Итак, в прав­ле­ние Лати­на Силь­вия были выведе­ны коло­нии в Пре­не­сте, Тибур, Габии, Тускул, Кору, Поме­тию, Лок­ры, Кру­сту­мий, Каме­рию, Бовил­лы и в дру­гие окруж­ные город­ки.

XVIII. После него цар­ст­во­вал Тибе­рий Силь­вий, сын Силь­вия. Когда он высту­пил с вой­ском про­тив соседей, шед­ших на него вой­ной, в пылу сра­же­ния он был сбро­шен в реку Аль­бу­лу⁷² и погиб; поэто­му воз­ник­ло осно­ва­ние для изме­не­ния ее назва­ния, как об этом пишут Люций Цин­ций в кни­ге I и Лута­ций в кни­ге III. (2) После него пра­вил Аре­мул Силь­вий, кото­рый, как пере­да­ют, был настоль­ко высо­ко­ме­рен не толь­ко по отно­ше­нию к людям, но и к богам, что утвер­ждал свое пре­вос­ход­ство над самим Юпи­те­ром и, когда гре­ме­ло в небе, при­ка­зы­вал сво­им сол­да­там сту­чать копья­ми о щиты и гово­рил при этом, что он про­из­во­дит более гром­кий шум. (3) Но его постиг­ло немед­лен­но нака­за­ние: он был сра­жен мол­нией и, под­хва­чен­ный вих­рем, был сбро­шен в Аль­бан­ское озе­ро, как это опи­са­но в VI кни­ге Анна­лов и во II кни­ге Эпи­том Пизо­на. (4) Ауфидий⁷³ в Эпи­то­мах и Доми­ций в кни­ге I утвер­жда­ют, прав­да, что он был сра­жен не мол­нией, а про­ва­лил­ся в Аль­бан­ское озе­ро вме­сте со сво­им двор­цом во вре­мя зем­ле­тря­се­ния. После него пра­вил Авен­тин Силь­вий; он во вре­мя вой­ны с насту­пав­ши­ми вра­га­ми был убит в сра­же­нии и погре­бен у под­но­жия хол­ма, назван­но­го им по сво­е­му име­ни Авен­тин­ским, как пишет Юлий Цезарь в кни­ге II.

XIX. Сле­дую­щий за ним царь Аль­бан­ский Про­ка оста­вил после себя наслед­ни­ка­ми на рав­ных пра­вах двух сыно­вей, Нуми­то­ра и Аму­лия. (2) Тогда Аму­лий [разде­лил все наслед­ство на такие две доли:] одну из частей состав­ля­ла толь­ко сама цар­ская власть, а дру­гую — все осталь­ное отцов­ское иму­ще­ство и все, уна­сле­до­ван­ное от пред­ков, и дал воз­мож­ность бра­ту Нуми­то­ру, кото­рый был стар­ше по годам, сде­лать выбор, какую он поже­ла­ет взять себе долю. Нуми­тор пред­по­чел цар­ской вла­сти все част­ное иму­ще­ство и его дохо­ды, Аму­лию же доста­лась цар­ская власть. (3) Чтобы закре­пить за собой обла­да­ние ею, он при­ка­зал убить на охо­те сына бра­та сво­его Нуми­то­ра. (4) Затем он при­ка­зал так­же сде­лать вестал­кой сест­ру уби­то­го, Рею Силь­вию, под пред­ло­гом сно­виде­ния, в кото­ром буд­то бы боги­ня Веста ему вну­ши­ла, чтобы это было так сде­ла­но, в то вре­мя как на самом деле он при­нял такое реше­ние, опа­са­ясь, как бы от нее не родил­ся кто-нибудь, кто стал бы мстить за обиды деда, как об этом пишет Вале­рий Анци­ат⁷⁴ в кни­ге I. (5) Одна­ко Марк Окта­вий и Лици­ний Макр пере­да­ют, что дядя вестал­ки Реи Аму­лий, охва­чен­ный любо­вью к ней, устро­ил ей заса­ду в роще Мар­са, учи­нил над ней наси­лие, едва ста­ло све­тать при облач­ном и мрач­ном небо­склоне, когда она шла за водой для совер­ше­ния свя­щен­но­дей­ст­вия: по про­ше­ст­вии уста­нов­лен­но­го вре­ме­ни она роди­ла близ­не­цов. (6) Когда он узнал об этом, чтобы скрыть этот слу­чай пре­ступ­но­го зача­тия, он при­ка­зал убить вестал­ку, а ее детей пред­ста­вить ему. (7) Тогда (буд­то бы) Нуми­тор в надеж­де на буду­щее и на то, что если эти мла­ден­цы вырас­тут, они явят­ся когда-нибудь мсти­те­ля­ми за пере­не­сен­ные ими обиды, заме­нил их дру­ги­ми, а тех, сво­их насто­я­щих вну­ков, дал на вос­пи­та­ние стар­ше­му пас­ту­ху Фаусту­лу.

XX. Одна­ко Фабий Пик­тор в кни­ге I и Вен­но­ний⁷⁵ пишут, что дева вестал­ка по обы­чаю и как было поло­же­но пошла за водой для свя­щен­но­дей­ст­вий к источ­ни­ку, кото­рый был в роще Мар­са, но вне­зап­но сре­ди дождя и гро­зы, поте­ряв свою спут­ни­цу, соче­та­лась с Мар­сом. Она была сму­ще­на, но вско­ре успо­ко­и­лась, уте­шен­ная богом, объ­явив­шим [ей] свое имя и пред­ска­зав­шим, что рож­ден­ные ею будут достой­ны сво­его отца. (2) Когда царь Аму­лий узнал о том, что жри­ца Рея Силь­вия роди­ла близ­не­цов, он преж­де все­го при­ка­зал отне­сти мла­ден­цев к реке и бро­сить их в ее теку­щие воды. (3) Одна­ко те, кому это было при­ка­за­но сде­лать, поло­жи­ли маль­чи­ков в коры­то и спу­сти­ли у под­но­жия Пала­тин­ско­го хол­ма в Тибр, кото­рый в то вре­мя силь­но раз­лил­ся от обиль­ных дождей. Но сви­но­пас той мест­но­сти, Фаустул, под­смот­рел, как их (т. е. близ­не­цов) спу­сти­ли в реку, а потом, когда вода нача­ла спа­дать, увидел, как коры­то, в кото­ром были дети, заце­пи­лось за дере­во фикус. Кри­ки мла­ден­цев были услы­ша­ны неожи­дан­но появив­шей­ся вол­чи­цей; сна­ча­ла она при­ня­лась их лизать, а потом дала им свои сос­ки, отя­го­щен­ные напол­нив­шим их моло­ком. Фаустул спу­стил­ся вниз, взял коры­то и пере­дал мла­ден­цев на вос­пи­та­ние сво­ей жене Акке Ларен­ции. Так об этом пишут Энний в кни­ге I и Цезарь в кни­ге II. (4) Неко­то­рые добав­ля­ют, что когда Фаустул под­гляды­вал, то при­ме­тил так­же и дят­ла, кото­рый при­ле­тел к мла­ден­цам с пол­ным клю­вом пищи, оче­вид­но, поэто­му волк и дятел поль­зу­ют­ся покро­ви­тель­ст­вом Мар­са. Дере­во, у кото­ро­го были бро­ше­ны мла­ден­цы, было назва­но Пита­тель­ным⁷⁶, пото­му что в его тени обыч­но отды­ха­ет в пол­день скот и здесь пере­же­вы­ва­ет свою пищу.

XXI. Вале­рий меж­ду тем пишет, что маль­чи­ков, родив­ших­ся у Реи Силь­вии, сам царь Аму­лий пере­дал для убий­ства их рабу Фаусту­лу; но он, упро­шен­ный Нуми­то­ром не уби­вать мла­ден­цев, отдал их на про­корм­ле­ние зна­ко­мой ему жен­щине Акке Ларен­ции, а жен­щи­ну эту за то, что она тор­го­ва­ла сво­им телом, зва­ли вол­чи­цей. (2) Извест­но ведь, что так назы­ва­ют­ся жен­щи­ны, извле­каю­щие выго­ды из сво­его тела, поэто­му и место, где они пре­бы­ва­ют, назы­ва­ет­ся лупа­на­ри­ем⁷⁷. Когда дети под­рос­ли и ста­ли спо­соб­ны обу­чать­ся сво­бод­ным искус­ствам, они бла­го­да­ря тай­ным заботам обо всем деда Нуми­то­ра про­жи­ли неко­то­рое вре­мя в Габи­ях⁷⁸, чтобы изу­чить гре­че­ские и латин­ские нау­ки. Итак, когда они воз­му­жа­ли, Ромул, узнав от вос­пи­та­те­ля сво­его Фаусту­ла, кто его дед, кто его мать и как с ней посту­пи­ли, сей­час же отпра­вил­ся с воору­жен­ны­ми пас­ту­ха­ми в Аль­бу. Аму­лий был убит, а дед Нуми­тор вос­ста­нов­лен во вла­сти. Ромул полу­чил свое имя от боль­шой физи­че­ской силы, так как извест­но, что по-гре­че­ски зна­чит «сила». Дру­гой назван был Ремом, по-види­мо­му, по при­чине сво­ей мед­ли­тель­но­сти, пото­му что людей с таким харак­те­ром древ­ние назы­ва­ли re­mo­res.

XXII. Итак, когда про­изо­шло все, рас­ска­зан­ное нами выше, и на том месте, кото­рое теперь назы­ва­ет­ся Лупер­каль⁷⁹, было совер­ше­но жерт­во­при­но­ше­ние, [нача­лась игра, в кото­рой] все раз­бе­жа­лись в раз­ные сто­ро­ны и, стал­ки­ва­ясь, ста­ли хле­стать друг дру­га шку­ра­ми зве­рей. Было уста­нов­ле­но, чтобы это оста­лось свя­щен­ной игрой при жерт­во­при­но­ше­нии у все­го потом­ства; при этом Рем назвал сво­их людей Фаби­я­ми, Ромул — Квин­ти­ли­я­ми. Оба име­ни до сих пор упо­ми­на­ют­ся в свя­щен­но­дей­ст­ви­ях. (2) Одна­ко во II кни­ге Анна­лов пон­ти­фи­ков гово­рит­ся, что Аму­ли­ем были посла­ны люди, чтобы при­ве­сти к нему Рема, пас­ше­го скот. Так как те не осме­ли­лись при­ме­нить к нему наси­лие, они выбра­ли удоб­ное вре­мя для заса­ды, когда Ромул отсут­ст­во­вал: они при­ду­ма­ли род игры, участ­ни­ки кото­рой с завя­зан­ны­ми за спи­ной рука­ми зуба­ми берут камен­ную мер­ку, какой обыч­но отме­ря­ют (отве­ши­ва­ют) шерсть, и затем отно­сят ее как мож­но даль­ше. (3) И вот Рем, пола­га­ясь на свою силу, пору­чил­ся отне­сти ее почти до само­го Авен­ти­на, но, когда он дал свя­зать себе руки, был схва­чен и при­веден в Аль­бу. Когда Ромул узнал об этом, он, собрав отряд пас­ту­хов и разде­лив его на сот­ни, роздал каж­до­му по шесту с при­вя­зан­ны­ми [к нему] пуч­ка­ми (мани­пу­ла­ми) сена, кото­рым при­дал раз­лич­ные фор­мы, чтобы по этим зна­кам каж­дый лег­ко мог сле­до­вать за сво­им вождем. (4) Отсюда пошел обы­чай, соглас­но кото­ро­му сол­да­ты, име­ю­щие оди­на­ко­вые знач­ки, ста­ли назы­вать­ся мани­пу­ля­ра­ми. Так он (Ромул) сверг Аму­лия, осво­бо­дил бра­та из оков, вос­ста­но­вил на цар­ство деда.

XXIII. Итак, когда Ромул и Рем нача­ли спо­рить по пово­ду осно­ва­ния горо­да, в кото­ром хоте­ли цар­ст­во­вать на рав­ных пра­вах, Ромул выбрал пока­зав­ше­е­ся ему удоб­ным место на Пала­тин­ском хол­ме и хотел назвать город Римом, Рем же выбрал дру­гой холм на рас­сто­я­нии пяти миль от Пала­ти­на и хотел назвать это место по сво­е­му име­ни Рему­ри­ей, и спор меж­ду ними никак не раз­ре­шал­ся; тогда в каче­стве судьи в этом деле при­влек­ли деда Нуми­то­ра; он пред­ло­жил обра­тить­ся за раз­ре­ше­ни­ем спо­ра к бес­смерт­ным богам с таким усло­ви­ем, чтобы тот, кому боги пер­во­му пошлют бла­го­при­ят­ные зна­ме­ния, и был осно­ва­те­лем горо­да, дал ему свое имя и при­нял в нем пол­ную власть. (2) Когда они нача­ли гада­ния по пти­цам, Ромул — на Пала­тине, Рем же — на Авен­тине, то Рем пер­вый увидел шесть одно­вре­мен­но летя­щих с левой сто­ро­ны кор­шу­нов; тогда он послал к Рому­лу ска­зать, что он уже полу­чил ука­за­ния богов, при­пи­сы­ваю­щие ему осно­вать город, пусть поэто­му тот поспе­шит к нему прий­ти. (3) Когда Ромул подо­шел к нему и спро­сил, какие имен­но ука­за­ния он полу­чил, и тот ска­зал, что к нему во вре­мя гада­ния при­ле­те­ло сра­зу шесть кор­шу­нов, Ромул вос­клик­нул: «А я тебе пока­жу сей­час две­на­дцать кор­шу­нов!» И дей­ст­ви­тель­но, сей­час же за эти­ми сло­ва­ми появи­лись при блес­ке мол­нии и рас­ка­тах гро­ма две­на­дцать кор­шу­нов. (4) Тогда Ромул обра­тил­ся к Рему с таки­ми сло­ва­ми: «Ну что же, Рем, увидев, что про­изо­шло, будешь ли ты наста­и­вать на преж­нем?» Рем, поняв, что он про­иг­рал спор о цар­стве, ска­зал: «Мно­го сме­лых надежд это­го горо­да и дерз­ких его начи­на­ний при­ве­дут к успеш­но­му их осу­щест­вле­нию». (5) Одна­ко Лици­ний Макр в кни­ге I пишет, что исход это­го спо­ра был губи­тель­ный, ибо про­ти­вя­щи­е­ся Рому­лу Рем и Фаустул были уби­ты. (6) Наобо­рот, Эгна­ций в кни­ге сооб­ща­ет, что Рем не толь­ко не был убит в этом спо­ре, но даже жил доль­ше Рому­ла. (7) Но с эти­ми про­ти­во­ре­чи­вы­ми сооб­ще­ни­я­ми писа­те­лей не соглас­на Исто­рия Ливия, затмив­шая все в нашей памя­ти; в ней гово­рит­ся, что после гада­ния по пти­цам Ромул назвал город по сво­е­му име­ни — Римом. Когда он укреп­лял его сте­ной, он издал при­каз, чтобы никто не смел пры­гать через вал; Рем же, насме­ха­ясь над этим [рас­по­ря­же­ни­ем], пере­прыг­нул через него и, как пере­да­ют, тут же был цен­ту­ри­о­ном Целе­ром убит засту­пом. Ромул (устро­ил) убе­жи­ще для при­шель­цев…⁸⁰