ФЛАМИ́Н (fla­men), назва­ние любо­го рим­ско­го жре­ца, посвя­тив­ше­го себя слу­же­нию одно­му опре­де­лен­но­му богу («И да будут у раз­ных божеств жре­цы раз­ные: у всех богов — пон­ти­фи­ки, у отдель­ных богов — фла­ми­ны»; «DIVIS­QUE ALIIS ALII SA­CER­DO­TES, OM­NI­BUS PON­TI­FI­CES, SIN­GU­LIS FLA­MI­NES SUN­TO», Cic. De Leg. II. 8), и полу­чив­ше­го отли­чи­тель­ный эпи­тет от боже­ства, кото­ро­му он слу­жит («Каж­дый из них (то есть, фла­ми­нов) име­ет про­зви­ще от того бога, чьи свя­щен­но­дей­ст­вия совер­ша­ет»; «Ho­rum, sc. fla­mi­num, sin­gu­li cog­no­mi­na ha­bent ab eo deo quoi sac­ra fa­ciunt», Var­ro, De Ling. Lat. V. 84). Наи­бо­лее почи­та­лись фла­ми­ны, слу­жив­шие Юпи­те­ру, Мар­су и Кви­ри­ну, Fla­men Dia­lis, Fla­men Mar­tia­lis и Fla­men Qui­ri­na­lis. Плу­тарх (Num. c. 7) сооб­ща­ет, что пер­вые две долж­но­сти учредил Ромул, но боль­шин­ство источ­ни­ков еди­но­глас­но при­пи­сы­ва­ют созда­ние всех трех долж­но­стей, как и про­чие дела, свя­зан­ные с государ­ст­вен­ной рели­ги­ей, Нуме (Liv. I. 20; Dio­nys. II. 64 &c.). Со вре­ме­нем их чис­ло воз­рос­ло до пят­на­дца­ти (Fest. s. v. Ma­xi­mae dig­na­tio­nis): три пер­во­на­чаль­ных фла­ми­на все­гда изби­ра­лись из пат­ри­ци­ев и назы­ва­лись стар­ши­ми (Majo­res; Gai­us, I. 112); осталь­ные — из пле­бе­ев и име­ли эпи­тет «млад­шие» (Mi­no­res; Fest. Majo­res Fla­mi­nes). Две гру­бые стро­ки Энния (Var­ro, de Ling. Lat. VII. 44) сохра­ни­ли назва­ния шести из них, назна­чен­ных, по сло­вам поэта, Нумой:

к кото­рым мож­но доба­вить фла­ми­на Вул­ка­на (Fla­men Vol­ca­na­lis, Var­ro, De Ling. Lat. V. 84) и фла­ми­на Кар­мен­ты (Fla­men Car­men­ta­lis, Cic. Brut. 14). В кни­гах, посвя­щен­ных древ­но­стям, встре­ча­ют­ся так­же упо­ми­на­ния о фла­ми­нах Вир­бия (Vir­bia­lis), Ларен­ции (Lau­ren­tia­lis), Лави­нии (La­vi­na­lis) и Лукул­ла (Lu­cul­la­ris), кото­рые допол­ни­ли бы спи­сок, одна­ко ничто не дока­зы­ва­ет, что эти чет­ве­ро были рим­ски­ми, а не про­сто про­вин­ци­аль­ны­ми жре­ца­ми.

Обыч­но утвер­жда­ет­ся, со ссыл­кой на Авла Гел­лия (XV. 27), что фла­ми­нов изби­ра­ли в кури­ат­ных коми­ци­ях, и, несо­мнен­но, пер­во­на­чаль­но так и было, но иссле­до­вав дан­ный фраг­мент, мож­но увидеть, что грам­ма­тик гово­рит толь­ко об их введе­нии в долж­ность, и заклю­чить отсюда, что после при­ня­тия зако­на Доми­ция их изби­ра­ли в три­бут­ных коми­ци­ях, тем более, что столь мно­гие из них были пле­бе­я­ми. После того, как народ назна­чал фла­ми­нов, их при­ни­мал (cap­ti) и офи­ци­аль­но вво­дил в долж­ность (inau­gu­ra­ban­tur) вер­хов­ный пон­ти­фик (Liv. XXVII. 8, XXIX. 38; Val. Max. VI. 9 § 3), чьей вла­сти они все­гда были под­чи­не­ны (Liv. Epit. XIX, XXXVII. 51; Val. Max. I. 1 § 2).

Эта долж­ность счи­та­лась пожиз­нен­ной, но фла­ми­на мог­ли вынудить отка­зать­ся от нее (fla­mi­nio abi­re) за неис­пол­не­ние обя­зан­но­стей или даже в свя­зи с появ­ле­ни­ем небла­го­при­ят­ных зна­ме­ний во вре­мя испол­не­ния обя­зан­но­стей (Val. Max. I. 1 § 4).

Их отли­чи­тель­ной одеж­дой был апекс [APEX], лена [LAENA] и лав­ро­вый венок. Их назва­ние, соглас­но Варро­ну и Фесту, про­ис­хо­дит от белой шер­стя­ной лен­ты (fi­lum, fi­la­men, fla­men), обви­вав­шей апекс, кото­рую они носи­ли без апек­са в силь­ную жару (Serv. Virg. Aen. VIII. 664). Эта эти­мо­ло­гия более рацио­наль­на, чем пре­вра­ще­ние pi­lea­mi­nes (от pi­leus, «вой­лоч­ная шап­ка») во fla­mi­nes (Plu­tarch, Num. 7). Самым выдаю­щим­ся из фла­ми­нов был фла­мин Юпи­те­ра (Dia­lis), послед­ним по зна­че­нию — фла­мин Помо­ны (Po­mo­na­lis; Fest. s. v. Ma­xi­mae dig­na­tio­nis).

Пер­во­му пола­га­лось мно­же­ство осо­бых поче­стей. Когда воз­ни­ка­ла вакан­сия, коми­ции назна­ча­ли трех лиц пат­ри­ци­ан­ско­го про­ис­хож­де­ния, роди­те­ли кото­рых были жена­ты по обряду кон­фарре­а­ции (con­far­rea­tio) [БРАК]; вер­хов­ный пон­ти­фик выби­рал (cap­tus) и вво­дил в долж­ность (inau­gu­ra­ba­tur) одно­го из них (Ta­cit. Ann. IV. 16; Liv. XXVII. 8). С это­го момен­та он осво­бож­дал­ся от оте­че­ской вла­сти и ста­но­вил­ся лицом сво­его пра­ва (sui juris; Gai­us, I. 130; Ul­pian, Frag. X. 5; Tac. Ann. IV. 16). Лишь он один из всех жре­цов носил белую шап­ку (al­bo­ga­le­rus [APEX]; Var­ro, ap. Gell. X. 15); он имел пра­во на лик­то­ра (Plut. Q. R. p. 119, ed. Reis­ke), тогу-пре­тек­сту, куруль­ное крес­ло и место в сена­те в силу сво­ей долж­но­сти. После того, как эта при­ви­ле­гия дол­гое вре­мя не употреб­ля­лась, о ней заявил Г. Вале­рий Флакк (209 г. до н. э.); по сло­вам Ливия, это тре­бо­ва­ние было удо­вле­тво­ре­но ско­рее из ува­же­ния к его высо­ким лич­ным каче­ствам, чем из убеж­де­ния в спра­вед­ли­во­сти его при­тя­за­ний (Liv. XXVII. 8; cf. I. 20). Толь­ко царь свя­щен­но­дей­ст­вий имел пра­во воз­ле­жать выше фла­ми­на Юпи­те­ра на пиру; если зако­ван­ный чело­век искал убе­жи­ща в его доме, то цепи немед­лен­но раз­би­ва­ли, через имплю­вий выно­си­ли на кры­шу и затем выбра­сы­ва­ли на ули­цу (Aul. Gell. X. 15); если пре­ступ­ник по доро­ге к нака­за­нию встре­чал его и с моль­бой падал к его ногам, то на этот день он осво­бож­дал­ся от нака­за­ния (Aul. Gell. X. 15; Plut. Q. R. p. 166); эти обы­чаи напо­ми­на­ют о пра­ве убе­жи­ща, свя­зан­ном с лич­но­стя­ми и дома­ми пап­ских кар­ди­на­лов.

В про­ти­во­вес этим высо­ким поче­стям, фла­мин Юпи­те­ра под­чи­нял­ся мно­же­ству огра­ни­че­ний и с.541 лише­ний, длин­ный пере­чень кото­рых соста­вил Авл Гел­лий (X. 15) на осно­ва­нии работ Фабия Пик­то­ра и Мазу­рия Саби­на, тогда как Плу­тарх в «Рим­ских вопро­сах» попы­тал­ся объ­яс­нить их зна­че­ние. В их чис­ле были сле­дую­щие.

Фла­ми­ну Юпи­те­ра не доз­во­ля­лось отсут­ст­во­вать в горо­де в тече­ние всей ночи (Liv. V. 52); это пра­ви­ло, по-види­мо­му, изме­нил Август, раз­ре­шив отсут­ст­вие в тече­ние двух ночей (Ta­cit. Ann. III. 58, 71); ему запре­ща­лось спать не в сво­ей посте­ли более трех ночей под­ряд. Таким обра­зом, он не мог управ­лять про­вин­ци­ей. Он не имел пра­ва садить­ся на коня и даже при­ка­сать­ся к нему, смот­реть на армию, раз­ме­щен­ную вне поме­рия, поэто­му его ред­ко изби­ра­ли в кон­су­лы. Поис­ти­не, может пока­зать­ся, что пер­во­на­чаль­но ему вооб­ще запре­ща­лось доби­вать­ся какой-либо граж­дан­ской долж­но­сти или зани­мать ее (Plut. Q. R. p. 169); но этот запрет опре­де­лен­но не имел силы в более позд­ние вре­ме­на. Цель выше­на­зван­ных пра­вил явно состо­я­ла в том, чтобы сде­лать его в бук­валь­ном смыс­ле «безот­луч­ным жре­цом Юпи­те­ра» (Jovi ad­si­duum sa­cer­do­tem), добить­ся от него посто­ян­но­го вни­ма­ния к жре­че­ским обя­зан­но­стям, в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни изба­вить его от вся­ко­го иску­ше­ния пре­не­бречь ими. Про­ис­хож­де­ние тех суе­ве­рий, кото­рые будут пере­чис­ле­ны ниже, не так ясно, но любо­зна­тель­ный чита­тель най­дет изоби­лие дога­док у Плу­тар­ха (Q. R. pp. 114, 118, 164—170)^[1], Феста (s. v. Ede­ra и Equo) и Пли­ния (H. N. XVIII. 30, XXVIII. 40). Фла­ми­ну Юпи­те­ра запре­ще­но было при­но­сить клят­ву (Liv. XXXI. 50), носить коль­цо «ni­si per­vio et cas­so», то есть, как объ­яс­ня­ет­ся, любое коль­цо, кро­ме про­сто­го и без кам­ней (Kirchmann, De An­nu­lis, p. 14); обна­жать­ся на откры­том возду­хе, выхо­дить без осо­бо­го голов­но­го убо­ра, иметь узел на какой-либо части одеж­ды, ходить по доро­ге под вино­град­ны­ми лоза­ми. Он не мог при­ка­сать­ся к муке, дрож­жам, дрож­же­во­му хле­бу, мерт­во­му телу; он не дол­жен был сту­пать на моги­лу [FUNUS], но имел пра­во при­сут­ст­во­вать на похо­ро­нах. Ему было запре­ще­но при­ка­сать­ся к соба­ке, козе, плю­щу, бобам и сыро­му мясу и даже упо­ми­нать их. Толь­ко сво­бод­ный чело­век мог стричь его воло­сы, обрез­ки кото­рых, как и обрез­ки ног­тей, зары­ва­ли под счаст­ли­вым дере­вом (fe­lix ar­bor). Никто не имел пра­ва спать на его ложе, нож­ки кото­ро­го были обма­за­ны тон­кой гли­ной; не доз­во­ля­лось ста­вить ларец с жерт­вен­ны­ми пиро­га­ми рядом с ложем^[2].

Фла­ми­ни­кой (fla­mi­ni­ca) назы­ва­ли супру­гу фла­ми­на Юпи­те­ра. Он дол­жен был женить­ся на деви­це по обряду кон­фарре­а­ции (con­far­rea­tio), что тре­бо­ва­лось так­же от двух дру­гих стар­ших фла­ми­нов (Serv. ad Virg. Aen. IV. 104, 374; Gai­us, I. 112), и не имел пра­ва женить­ся вто­рич­но. Так что, посколь­ку уча­стие фла­ми­ни­ки в опре­де­лен­ных риту­а­лах было необ­хо­ди­мо, раз­вод не допус­кал­ся, а если она уми­ра­ла, то фла­мин Юпи­те­ра обя­зан был отка­зать­ся от долж­но­сти. На фла­ми­ни­ку нала­га­лись такие же огра­ни­че­ния, как и на ее супру­га (Aul. Gell. X. 15). Ее одеж­дой было кра­ше­ное пла­тье (ve­ne­na­to ope­ri­tur); воло­сы укла­ды­ва­лись в кони­че­скую при­чес­ку (tu­tu­lus) с помо­щью пур­пур­ной лен­ты; она носи­ла малень­кий квад­рат­ный плащ с кай­мой (ri­ca), к кото­ро­му был при­креп­лен побег счаст­ли­во­го дере­ва (Fest. s. v. Tu­tu­lum, Ri­ca; Var­ro, De Ling. Lat. VII. 44). Труд­но опре­де­лить, что в дей­ст­ви­тель­но­сти пред­став­ля­ла собой ri­ca: либо это корот­кий плащ, что более веро­ят­но, либо накид­ка, набра­сы­вае­мая на голо­ву. Фла­ми­ни­ке запре­ще­но было под­ни­мать­ся по лест­ни­це более чем на три сту­пе­ни (текст Авла Гел­лия неясен, но цель запре­та, веро­ят­но, в том, чтобы никто не мог увидеть ее лодыж­ки); и отправ­ля­ясь в Аргеи [ARGEI], она не рас­че­сы­ва­ла и не запле­та­ла воло­сы. В каж­дые нун­ди­ны в Регии фла­ми­ни­ка при­но­си­ла в жерт­ву Юпи­те­ру бара­на (Mac­rob. I. 16).

После смер­ти фла­ми­на Меру­лы, кото­рый был избран кон­су­лом-суф­фек­том после изгна­ния Цин­ны (Vell. Pat. II. 20; Val. Max. IX. 12 § 5), а по воз­вра­ще­нии мари­ан­цев про­лил свою кровь в свя­ти­ли­ще (87 г. до н. э.), на послед­нем вздо­хе при­зы­вая про­кля­тия на голо­вы сво­их вра­гов (Vell. Pat. II. 22), эта жре­че­ская долж­ность оста­ва­лась вакант­ной до тех пор, пока Август, в то вре­мя вер­хов­ный пон­ти­фик, не посвя­тил в нее Сер­вия Малу­гин­ско­го (11 г. до н. э.) Впро­чем, Юлий Цезарь был назна­чен на эту долж­ность на сем­на­дца­том году жиз­ни, но так и не всту­пил в нее, и на про­тя­же­нии все­го это­го пери­о­да обя­зан­но­сти фла­ми­на Юпи­те­ра испол­нял вер­хов­ный пон­ти­фик (Suet. Jul. c. 1, ср. Vell. Pat. II. 43 и ком­мен­та­то­ры. См. так­же Suet. Oc­tav. 31; Dion Cass. LIV. 36; Ta­cit. Ann. III. 58. Послед­ний исто­рик, если текст верен, утвер­жда­ет, что пере­рыв про­дол­жал­ся толь­ко 72 года).

Муни­ци­пии тоже име­ли сво­их фла­ми­нов. Так, зна­ме­ни­тая дра­ка Мило­на и Кло­дия про­изо­шла в то вре­мя, когда пер­вый направ­лял­ся в Лану­вий, дик­та­то­ром кото­ро­го тогда являл­ся, для объ­яв­ле­ния выбо­ров фла­ми­на (ad fla­mi­nem pro­den­dum). После обо­жест­вле­ния импе­ра­то­ров назна­ча­лись фла­ми­ны для руко­вод­ства их куль­том в Риме и во всех про­вин­ци­ях, и в над­пи­сях часто встре­ча­ют­ся такие титу­лы, как фла­мин Авгу­ста (FLA­MEN AUGUS­TA­LIS); фла­мин Тибе­рия Цеза­ря (FLA­MEN TIBE­RII CAESA­RIS); фла­мин Боже­ст­вен­но­го Юлия (FLA­MEN D. JULII) и т. д., а ино­гда фла­мин всех Боже­ст­вен­ных [импе­ра­то­ров] (FLA­MEN DIVO­RUM OMNI­UM [im­pe­ra­to­rum]).

Соглас­но Фесту и Авлу Гел­лию (X. 15) фла­ми­ни­ей (fla­mi­nia) назы­вал­ся дом фла­ми­на Юпи­те­ра, откуда не доз­во­ля­лось выно­сить огонь для любых целей, кро­ме риту­аль­ных.

Соглас­но Фесту, фла­ми­ни­ей (fla­mi­nia) назы­ва­лась так­же млад­шая жри­ца (sa­cer­do­tu­la), помо­гав­шая фла­ми­ни­ке в ее обя­зан­но­стях.