АЛЕКСАНДРИ́Я

Ale­xandrēa, Ale­xandria, Ἀλε­ξάνδρεια. Мно­же­ство горо­дов это­го име­ни осно­ва­но Алек­сан­дром Вели­ким; они слу­жат как бы ука­за­те­ля­ми пути по необъ­ят­но­му про­стран­ству его заво­е­ва­ний. Заме­ча­тель­ней­шие из них:

1) Ale­xandrea Troas, Ἀλε­ξάνδρεια ἡ Τρωάς, у Эгей­ско­го моря на юг от Трои, назы­вав­ша­я­ся одно вре­мя Анти­го­ни­ей, осо­бен­но про­цве­та­ла во вре­ме­на рим­ско­го вла­ды­че­ства (Liv. 35, 42. 37, 35); Цезарь думал пере­не­сти сюда сто­ли­цу государ­ства (Suet. Caes. 79), Август и Адри­ан так­же забо­ти­лись об этом горо­де. Ныне на его месте раз­ва­ли­ны Ески­стам­буль (т. е. ста­рый Кон­стан­ти­но­поль);

2) в Сирии меж­ду Иссом и Антио­хи­ей, н. Алек­сан­дрет­та или Скан­де­рун;

3) в пер­сид­ской обла­сти Ара­хо­сии, н. Кан­да­гар;

4) в Ари­ане, н. Герат, на боль­шом индий­ском кара­ван­ном пути;

5) в Бак­три­ане, может быть, н. Хул­лум;

6) Ἀλε­ξάνδρεια πρὸς Καυ­κάσῳ или ἐν Πα­ραπα­μισά­δαις, веро­ят­но, вбли­зи Кабу­ла; Алек­сандр про­вел там одну зиму (Arr. 3, 28, 4);

7) в Суси­ане неда­ле­ко от устья Тиг­ра, позд­нее назы­ва­лась Антио­хи­ей;

8) Ἀλε­ξάνδρεια πρὸς Τα­νάϊδι (Arr. 4, 1, 3), н. Ход­жент на Яксар­те; она же, веро­ят­но, назы­ва­лась Ἀλε­ξανδρέσ­χα­τα;

9) на Инде (Arr. 6, 15, 2);

10) Ἀλε­ξάνδρεια ἐν Αἰγύπ­τῳ, н. Искен­де­рие, осно­ва­на для утвер­жде­ния гре­че­ско­го вла­ды­че­ства в Егип­те (331 г. до Р. Х.) по пла­ну Дей­но­ха­ра, на косе меж­ду Сре­ди­зем­ным морем и озе­ром Марео­ти­дой (Arr. 3, 1, 5 слл. Plut. Al. 26. Diod. Sic. 17, 52. Strab. 17, 791). Город имел фор­му парал­ле­ло­грам­ма в 30 ста­дий дли­ны и 10 шири­ны (15 миль в окруж­но­сти), широ­кие его ули­цы рас­по­ло­же­ны были пра­виль­но, пере­се­кая одна дру­гую под пря­мым углом; он состо­ял из двух глав­ных частей: a) Бру­хия, на севе­ро-восто­ке, где нахо­ди­лись: цар­ский дво­рец, σῶ­μα или σῆ­μα, куда было пере­ве­зе­но и тело Алек­сандра, Музей, гим­на­зия и ста­дий; b) Рако­ти с акро­по­лем и Сера­пе­ем, в кото­ром нахо­ди­лась биб­лио­те­ка. Город, зани­мав­ший креп­кую пози­цию, был еще укреп­лен и искус­ст­вом. Из гава­ней одна, на Марео­ти­де, была пред­на­зна­че­на толь­ко для ниль­ских судов. Боль­шая гавань обра­зо­вы­ва­лась полу­ост­ро­вом Лохи­а­дой на севе­ро-восто­ке и пло­ти­ной в 7 ста­дий (Ἑπ­τασ­τά­διον) на юго-запа­де; послед­няя соеди­ня­ла ост­ров Фарос с горо­дом; самая внут­рен­няя, отде­лен­ная от дру­гих часть гава­ни назы­ва­лась Малой гава­нью и пред­на­зна­ча­лась для цар­ских кораб­лей. На запад­ной сто­роне Геп­та­ста­дия нахо­ди­лась гавань «счаст­ли­во­го воз­вра­ще­ния» (Εὔνοσ­τος): она обра­зо­вы­ва­лась Геп­та­ста­ди­ем, ост­ро­ва­ми Фаро­сом и Рако­тью (см. рис.). Осо­бен­ный бас­сейн у город­ско­го бере­га, соеди­няв­ший­ся кана­лом с Марео­ти­дой, носил назва­ние «Ящи­ка» (κι­βωτός). У наруж­ной севе­ро-запад­ной сто­ро­ны ост­ро­ва Фаро­са нахо­ди­лась «Гавань пира­тов»; на воз­вы­шен­ной севе­ро-восточ­ной око­неч­но­сти ост­ро­ва сто­ял вели­ко­леп­ный маяк. Вне укреп­ле­ний горо­да на юго-запа­де от Рако­ти нахо­дил­ся Нек­ро­поль (город мерт­вых), на севе­ро-восто­ке, близ Бру­хия, перед кан­об­ски­ми ворота­ми — гип­по­дром. Насе­ле­ние, в кото­ром насчи­ты­ва­лось до 300 тысяч сво­бод­ных и, может быть, вдвое более рабов, состо­я­ло из раз­но­род­ней­ших эле­мен­тов (Pol. 39, 14); дер­зость, лег­ко­мыс­лие, свое­во­лие, рас­пут­ство были его харак­те­ри­сти­че­ски­ми чер­та­ми (Caes. b. c. 3, 110). О преж­нем блес­ке древ­ней сто­ли­цы Пто­ле­ме­ев, заво­е­ван­ной в поло­вине 7 в. кали­фом Ома­ром, свиде­тель­ст­ву­ют теперь толь­ко раз­ва­ли­ны. Сре­ди них еще сто­ит Пом­пе­е­ва колон­на в 114 футов высоты и до послед­не­го вре­ме­ни сто­ял обе­лиск, «игла Клео­пат­ры», ныне пере­ве­зен­ный в Англию. С Сера­пе­ем и Музе­ем свя­за­но высо­кое зна­че­ние Алек­сан­дрии для гре­че­ской лите­ра­ту­ры: пер­вые Пто­ле­меи, Пто­ле­мей Лагов, Фила­дельф и Эвер­гет, воз­вы­си­ли этот город на сте­пень мет­ро­по­лии уче­но­сти и лите­ра­ту­ры того вре­ме­ни. Биб­лио­те­ка в Бру­хии, собран­ная в осо­бен­но­сти Пто­ле­ме­ем Фила­дель­фом, содер­жа­ла в себе вме­сте с дуб­ле­та­ми (συμ­μι­γῆ) 400000 томов или свит­ков, а без дуб­ле­тов (ἀμι­γῆ καὶ ἁπλᾶ) 90000. (Так, Ричль, по объ­яс­не­нию Берн­гар­ди, συμ­μι­γῆ — это про­из­веде­ния одно­го и того же авто­ра, напр. 500 книг Ари­сто­те­ля; ἀμι­γῆ καὶ ἁπλᾶ — сбор­ни­ки из сочи­не­ний одно­го и того же рода лите­ра­ту­ры, напр. сбор­ни­ки тра­гедий и т. п.) Позд­нее подоб­ное же собра­ние из 42800 томов осно­ва­но было в Рако­ти при хра­ме Сера­пи­са; но оно при оса­де горо­да Цеза­рем сго­ре­ло, а потом было заме­не­но пер­гам­ской биб­лио­те­кой в 200 тысяч томов, кото­рую Анто­ний пода­рил Клео­пат­ре. И эта биб­лио­те­ка была уни­что­же­на во вре­ме­на Фео­до­сия Вели­ко­го, в 389 г., архи­епи­ско­пом Фео­фи­лом; неко­то­рые, впро­чем, при­пи­сы­ва­ют это вар­вар­ство Амру, пол­ко­вод­цу Ома­ра (651 г.). Ср. Ritschl, Opus­cu­la, т. I, стр. 1 слл. Музей слу­жил место­пре­бы­ва­ни­ем уче­ных, кото­рые забо­ти­лись о при­веде­нии в порядок и попол­не­нии биб­лио­те­ки и об исправ­ле­нии ее руко­пи­сей, поль­зу­ясь гото­вым содер­жа­ни­ем от цар­ских щед­рот (ἡ ἐν Μου­σείῳ σί­τη­σις); это был центр тогдаш­ней уче­но­сти. В цар­ст­во­ва­ние Авре­ли­а­на, во вре­мя бес­по­ряд­ков, Музей так­же был раз­ру­шен. Ср. Par­they, das alex. Mu­seum (1838). Соби­ра­ние и кри­ти­че­ский пере­смотр суще­ст­ву­ю­щих лите­ра­тур­ных сокро­вищ, рав­но как и стрем­ле­ние при­об­ре­сти все необ­хо­ди­мые для уяс­не­ния их сведе­ния, состав­ля­ют харак­те­ри­сти­че­ский при­знак алек­сан­дрий­ско­го пери­о­да гре­че­ской лите­ра­ту­ры. За соби­ра­ни­ем и при­веде­ни­ем в порядок биб­лио­те­ки наблюда­ли биб­лио­те­ка­ри: Зено­дот, Кал­ли­мах, Ера­то­сфен, Апол­ло­ний, Ари­сто­фан, Ари­старх. Грам­ма­ти­ка в обшир­ней­шем смыс­ле, какой ей при­да­вал­ся в древ­но­сти, состав­ля­ла глав­ный пред­мет раз­ра­бот­ки, но алек­сан­дрий­цы ока­за­ли так­же зна­чи­тель­ные услу­ги мате­ма­ти­ке и аст­ро­но­мии. В Алек­сан­дрии же во вре­ме­на Пто­ле­ме­ев сде­лан был пере­вод Биб­лии на гре­че­ский язык; древ­ней­шие части состав­лен­ных еврей­ски­ми авто­ра­ми сивил­лин­ских ора­ку­лов вос­хо­дят к тому же вре­ме­ни; из грам­ма­ти­ков, посвя­щав­ших себя изу­че­нию отдель­ных писа­те­лей, наи­бо­лее достой­ны упо­ми­на­ния кри­ти­ки и тол­ко­ва­те­ли Гоме­ра: Зено­дот, Ари­сто­фан Визан­тий­ский и осо­бен­но Ари­старх. Пло­дом стрем­ле­ния при­ве­сти в систе­му и порядок все образ­цо­вое в лите­ра­ту­ре яви­лись, как преж­де дума­ли, уже при Ари­сто­фане и Ари­стар­хе так назы­вае­мые κα­νόνες, т. е. пере­ч­ни луч­ших писа­те­лей для каж­до­го лите­ра­тур­но­го вида. Канон эпи­че­ских поэтов, обя­зан­ный буд­то бы сво­им про­ис­хож­де­ни­ем Ари­сто­фа­ну визан­тий­ско­му и Ари­стар­ху, заклю­чал в себе Гоме­ра, Геси­о­да, Пани­а­си­са, Анти­ма­ха, Пей­санд­ра; канон ямбо­гра­фов: Архи­ло­ха, Гип­по­нак­та, Симо­нида Амор­гин­ско­го; канон эле­ги­ков: Кал­ли­ма­ха, Филе­та, Кал­ли­на, Мим­нер­ма; канон лири­ков: Алк­ма­на, Алкея, Сап­фо, Сте­си­хо­ра, Пин­да­ра, Бак­хи­лида, Иви­ка, Ана­кре­он­та, Симо­нида Кеос­ско­го; канон тра­ги­ков: Эсхи­ла, Софок­ла, Еври­пида, Иона и Ахея; канон коми­ков: Епи­хар­ма, Кра­ти­на, Евпо­лида, Ари­сто­фа­на, Фере­кра­та, Пла­то­на (древ­ние коми­ки), Анти­фа­на и Алек­сида (сред­ние коми­ки), Менанд­ра, Филип­пида, Дифи­ла, Филе­мо­на, Апол­ло­до­ра (новые коми­ки). Из про­за­и­че­ских писа­те­лей к чис­лу кано­ни­че­ских отно­си­лись буд­то бы исто­ри­ки: Геро­дот, Фукидид, Ксе­но­фонт, Фео­помп, Ефор, Ана­к­си­мен, Кал­ли­сфен; ора­то­ры: Анти­фонт, Андо­кид, Лисий, Исо­крат, Исей, Эсхин, Ликург, Демо­сфен, Гипе­рид, Динарх. Одна­ко этот ката­лог ока­зы­ва­ет­ся до того лишен­ным пла­на, пол­ным про­бе­лов, а отча­сти даже оши­бок, что пра­вы, конеч­но, те уче­ные, кото­рые совер­шен­но устра­ня­ют из исто­рии лите­ра­ту­ры этот «Алек­сан­дрий­ский канон», как фик­цию, вышед­шую из непра­виль­но­го пони­ма­ния неко­то­рых мест писа­те­лей (напр., Quin­til. 10, 1, 54. 59). Ср. Stef­fen, de ca­no­ne qui di­ci­tur Aris­to­pha­nis et Aris­tar­chi (1876).

Поэ­зия алек­сан­дрий­ской шко­лы носит на себе отпе­ча­ток уче­но­сти; ей свой­ст­вен­ны чистота язы­ка, глад­кое изло­же­ние, тон­кая обра­бот­ка мел­ких подроб­но­стей, стро­гая пра­виль­ность сти­хо­сло­же­ния, но эти досто­ин­ства не могут воз­на­гра­дить за часто чув­ст­ву­ю­щий­ся недо­ста­ток живо­сти фан­та­зии, све­же­сти и есте­ствен­но­сти изо­бра­же­ния. Апол­ло­ний Родос­ский, Арат, Кал­ли­мах, Никандр, Филет при­над­ле­жат к зна­чи­тель­ней­шим поэтам этой шко­лы. В Алек­сан­дрии же сло­жил­ся осо­бый алек­сан­дрий­ский диа­лект.