СИДЕНЬЕ (SEL­LA). Обы­чаи и пред­став­ле­ния гре­ков и рим­лян отно­си­тель­но сиде­ния так силь­но отли­ча­лись от наших, что в любом рас­ска­зе о сиде­ньях, кото­рые у них суще­ст­во­ва­ли, необ­хо­ди­мо упо­мя­нуть их цере­мо­ни­аль­ное зна­че­ние и свя­зан­ный с ними эти­кет. Наи­бо­лее стран­ным наше­му совре­мен­ни­ку пока­жет­ся рели­ги­оз­ное и цере­мо­ни­аль­ное исполь­зо­ва­ние этой позы. Сиде­ние воз­ле свя­щен­но­го места или на нем уже само по себе пред­став­ля­ло собой акт моль­бы (ср. Ae­sch. Suppl. 224, 265; Soph. O. T. 2), не толь­ко в геро­и­че­скую, но и в клас­си­че­скую эпо­ху, как вид­но из рас­ска­за о Феми­сток­ле, кото­рый сидел у домаш­не­го оча­га Адме­та (Thuc. I. 135). Это часто изо­бра­жа­ет­ся в искус­стве: напри­мер, при взя­тии трои При­ам сидит у алта­ря Зев­са, Телеф — у оча­га Ага­мем­но­на, а Орест — у омфа­ла в Дель­фах (ср. Bau­meis­ter, Denkmä­ler, ста­тьи Iliu­per­sis, Te­le­phos и Ores­teia). Точ­но так же на алта­ре, воз­мож­но, на шку­рах жерт­вен­ных живот­ных, сидел греш­ник, кото­ро­го очи­ща­ли от запят­нав­шей его кро­ви, нео­фит во вре­мя ини­ци­а­ции и кол­дун, вызы­ваю­щий души мерт­вых (ср. Va­se-pain­ting of Odys­seus and the Ghost of Tei­re­sias, Mon. d. Inst. IV. 19). И у гре­ков, и у рим­лян про­ри­ца­тель сидя наблюдал зна­ме­ния, кото­рые пода­ва­ли пти­цы (ср. Soph. An­tig. 999; Serv. ad Aen. IX. 4). Сиде­нья пред­став­ля­ли собой очень важ­ную часть свя­щен­ной утва­ри во мно­гих цере­мо­ни­аль­ных про­цес­си­ях (ср. Aris­toph. Eccl. 734; Av. 1552), при­ме­ром чему явля­ет­ся зна­ме­ни­тая цен­траль­ная груп­па на восточ­ном фри­зе Пар­фе­но­на, с.618 где сопро­вож­даю­щие жри­цу девуш­ки несут над голо­ва­ми сиде­нья.

Нет нуж­ды гово­рить о том, какое место зани­ма­ли сиде­нья в антич­ной граж­дан­ской жиз­ни, ибо обы­чаи, соглас­но кото­рым сла­ва и вели­ко­ле­пие сиде­нья оли­це­тво­ря­ли высо­кий ранг, досто­ин­ство и вли­я­ние чело­ве­ка (и наобо­рот), лег­ко понят­ны и слиш­ком мно­го­чис­лен­ны, чтобы их упо­ми­нать [ср. Thro­nus]. Доста­точ­но ука­зать на такие сло­ва, как συ­νεδ­ρία, προεδ­ρία, con­ses­sus prae­si­dium или ses­sio, чтобы про­де­мон­стри­ро­вать, как глу­бо­ко подоб­ные пред­став­ле­ния уко­ре­ни­лись в народ­ной жиз­ни и язы­ке. Не тре­бу­ет объ­яс­не­ния и пре­зре­ние, кото­рое в обще­ст­вен­ной жиз­ни празд­ные клас­сы испы­ты­ва­ли к ремес­лен­ни­кам и про­чим людям, чей род заня­тий тре­бо­вал сиде­ния (ср. Xen. Rep. Lac. I. 3, οἱ πολ­λοὶ τῶν τὰς τέχ­νας ἐχόν­των ἑδραῖοί εἰσιν¹). Эти­кет, регу­ли­ро­вав­ший подоб­ные вопро­сы, тоже не слиш­ком отли­чал­ся от наше­го, ибо даже во вре­ме­на Гоме­ра, при­ни­мая гостей, им пред­ла­га­ли сесть (напр. Od. I. 130). Обя­за­тель­ная веж­ли­вость тре­бо­ва­ла так­же вста­вать в при­сут­ст­вии стар­ше­го или более почтен­но­го чело­ве­ка (ср. Cic. de Sen. 18, 63, «as­sur­gi»²; ср. Juv. XIII. 55; Mayor ad loc.); и Цеза­ря обви­ни­ли в стрем­ле­нии к цар­ской вла­сти, когда он отка­зал­ся встать в при­сут­ст­вии сена­та (Liv. Ep. CXVI; Suet. Caes. 78; Dio Cas­sius, XLIV. 8), а импе­ра­то­ры демон­стри­ро­ва­ли свою власть, сидя меж­ду кон­су­ла­ми.

На пирах муж­чи­ны воз­ле­жа­ли, но счи­та­лось, что маль­чи­кам подо­ба­ет сидеть (Xen. Symp. I. 8; Suet. Claud. 32), и жен­щи­нам сна­ча­ла пред­пи­сы­ва­лось то же самое (Val. Max. II. 1, 2), хотя позд­нее этим пра­ви­лом пре­не­бре­га­ли. В искус­стве даже богинь изо­бра­жа­ют сидя­щи­ми, тогда как боги воз­ле­жат (ср. Bau­meis­ter, Denkmä­ler, ста­тья Zwolfgöt­ter, рис. 2401); и если в честь послед­них устра­и­ва­ли лек­ти­стер­нии, то пер­вым пола­га­лись толь­ко сел­ли­стер­нии. Мно­гие над­гроб­ные релье­фы, изо­бра­жаю­щие пир обо­жест­влен­но­го покой­но­го, свиде­тель­ст­ву­ют об этом обы­чае, кото­рый вовсе не огра­ни­чи­вал­ся гре­че­ским миром, ибо его мож­но увидеть на асси­рий­ском баре­лье­фе с пиру­ю­щим Сар­да­на­па­лом, кото­рый ныне хра­нит­ся в Бри­тан­ском музее.

В мифо­ло­ги­че­ских сце­нах на памят­ни­ках искус­ства, осо­бен­но в вазо­вой живо­пи­си, пер­со­на­жи, кото­рые явля­ют­ся лишь наблюда­те­ля­ми, часто изо­бра­же­ны сидя­щи­ми, осо­бен­но если это боже­ства. Самый извест­ный при­мер — собра­ние богов, созер­цаю­щее Пана­фи­ней­скую про­цес­сию на восточ­ном фри­зе Пар­фе­но­на. В жан­ро­вых сце­нах сиде­нья часто ука­зы­ва­ют на то, что сце­на про­ис­хо­дит внут­ри поме­ще­ния, и поз­во­ля­ют отли­чить гос­по­жу от слу­жа­нок или гос­по­ди­на от его спут­ни­ков.

В антич­но­сти фор­мы сиде­ний были почти так же раз­но­об­раз­ны, как и сего­дня, но для прак­ти­че­ских целей доста­точ­но разде­лить их на три типа: (1) сиде­нья с пря­мой спин­кой и под­ло­кот­ни­ка­ми; (2) сиде­нья со спин­кой, но без под­ло­кот­ни­ков; (3) сиде­нья без спин­ки и под­ло­кот­ни­ков. Пер­вый тип опи­сан в ста­тье Thro­nus, вто­рой — в ста­тье Cathed­ra; в насто­я­щей ста­тье рас­смат­ри­ва­ют­ся сиде­нья в целом и тре­тий их тип в част­но­сти.

В дого­ме­ров­ской Гре­ции исполь­зо­ва­лись сиде­нья со спин­ка­ми и без них, что вид­но на рез­ных таб­ли­цах из сло­но­вой кости, най­ден­ных в Мике­нах (ср. Ἐφη­μερίς, 1888, Πί­ναξ B. 3, 2, и 4, 29). Конеч­но, они были не лише­ны сход­ства с асси­рий­ски­ми и еги­пет­ски­ми тро­на­ми и сту­лья­ми, оче­вид­ны­ми пред­ше­ст­вен­ни­ка­ми тех, что суще­ст­во­ва­ли в Гре­ции в исто­ри­че­скую эпо­ху. У Гоме­ра общее назва­ние любых сиде­ний — ἕδρη; но, не счи­тая тро­на (θρό­νος [Thro­nus]), кото­рый отно­сит­ся к пер­во­му типу, упо­мя­ну­то­му выше и может счи­тать­ся иден­тич­ным тро­нам, на кото­рых вос­седа­ли боги после­дую­щих вре­мен, не при­во­дит­ся ника­ких сведе­ний об отли­чи­тель­ной фор­ме раз­лич­ных видов сиде­ний.

Стул (κλισ­μός), вто­рой по почет­но­сти после тро­на, види­мо, исполь­зо­вал­ся для удоб­ства и ком­фор­та, так как Пене­ло­па прядет, сидя на нем (Od. XVII. 97), а Теле­мах отды­ха­ет на нем после бани (Od. XVII. 90). Это пред­по­ла­га­ет, что у него была спин­ка, но не было под­ло­кот­ни­ков. Он, види­мо, был доволь­но высо­ким, так как вме­сте с ним ино­гда употреб­ля­лась ска­ме­еч­ка для ног (θρῆ­νυς = позд­нее ὑπο­πόδιον, Od. IV. 136). Κλισ­μόι укра­ша­ли метал­ли­че­ски­ми пла­сти­на­ми и инкру­ста­ци­я­ми, как вид­но из эпи­те­тов χρύ­σειος³ (Il. VIII. 436) и ποικί­λος⁴ (Od. I. 132); на них сади­лись толь­ко лица высо­ко­го поло­же­ния.

Доволь­но труд­но опре­де­лить, все­гда ли сло­во употреб­ля­ет­ся в узком смыс­ле, и отно­си­тель­но Il. XXIV. 515 и 597 (ср. Il. XI. 623, 645), где κλισ­μὸς и θρό­νος исполь­зу­ют­ся как сино­ни­мы, Хель­биг счи­та­ет, что сло­во­употреб­ле­ние здесь непо­сле­до­ва­тель­но. Этим мож­но объ­яс­нить тот факт, что Еле­на работа­ет, сидя на κλι­σίη (Od. IV. 123). Κλι­σίη — это стул толь­ко для жен­щин; воз­мож­но, она иден­тич­на κλιν­τήρ, — удоб­но­му сту­лу, на кото­ром мож­но было вздрем­нуть, подоб­но Пене­ло­пе (Od. XVIII. 189).

Самым рас­про­стра­нен­ным сиде­ньем был δίφ­ρος: напри­мер, его пода­ли Одис­сею, когда тот появил­ся в нищен­ских лох­мо­тьях (Od. XIX. 97), он был частью обста­нов­ки внут­рен­них поко­ев дома (Il. VI. 354) и пред­на­зна­чал­ся для исполь­зо­ва­ния, а не для укра­ше­ния. Как и δίφ­ρος клас­си­че­ских вре­мен, это, несо­мнен­но, был про­сто табу­рет, без спин­ки и ручек. Ввиду неопре­де­лен­но­сти упо­ми­на­ний у Гоме­ра, невоз­мож­но соот­не­сти эти раз­лич­ные фор­мы с теми, кото­рые изо­бра­же­ны на асси­рий­ских, еги­пет­ских, фини­кий­ских или ран­не­гре­че­ских памят­ни­ках.

В клас­си­че­ский пери­од общим назва­ни­ем для сту­льев и табу­ре­тов было κα­θέδ­ρα (его сле­ду­ет отли­чать от латин­ско­го сло­ва Cathed­ra, кото­рым назы­ва­ли толь­ко один тип сиде­ний, κλισ­μός). Гоме­ров­ские назва­ния раз­лич­ных видов сиде­ний оста­ва­лись в употреб­ле­нии, и Афи­ней (V. 192 e) так отра­жа­ет раз­ни­цу зна­че­ний: ὁ γὰρ θρό­νος αὐτὸ μό­νον ἐλευ­θέριός ἐστι κα­θέδ­ρα οὺν ὑπο­ποδίῳ… ὁ δὲ κλισ­μὸς πε­ριτ­το­τέρως κε­κόσ­μη­ται ἀνακ­λί­σει, τού­των δὲ εὐτε­λέσ­τε­ρος ἦν ὁ δίφ­ρος⁵. Одна­ко памят­ни­ки дают боль­ше сведе­ний по это­му вопро­су, чем лите­ра­ту­ра, и на них изо­бра­же­но мно­же­ство раз­ных форм. Самая про­стая — это δίφ­ρος, третья раз­но­вид­ность сиде­нья, без под­ло­кот­ни­ков и спин­ки. Она назы­ва­лась так­же σκίμ­πους, хотя это сло­во мог­ло обо­зна­чать и ска­мью (βάθ­ρα или χα­μαίζη­λοι, т. е. δίφ­ροι χα­μαίζη­λοι⁶), кото­рая ино­гда была доста­точ­но длин­ной, чтобы слу­жить кро­ва­тью (ср. Pla­to, Prot. 310 C). Эти сиде­нья встре­ча­ют­ся на древ­ней­ших памят­ни­ках, их сти­ли чрез­вы­чай­но раз­но­об­раз­ны: от про­стых табу­ре­тов на четы­рех нож­ках до сиде­ний с кра­си­во изо­гну­ты­ми нож­ка­ми, укра­шен­ных инкру­ста­ци­я­ми и гра­ви­ров­кой или тис­не­ни­ем по метал­лу. Они пред­став­ля­ли собой самую важ­ную часть домаш­ней обста­нов­ки, осо­бен­но в жен­ских ком­на­тах (ср. Pol­lux, X. 47), где на них не толь­ко сиде­ли во вре­мя работы или при совер­ше­нии туа­ле­та, но и скла­ды­ва­ли одеж­ду, сосуды или инстру­мен­ты, слов­но на сто­лы или пол­ки.

с.619 Δίφ­ροι так­же исполь­зо­ва­лись в свя­щен­ных про­цес­си­ях, где их про­но­си­ли вме­сте со свя­щен­ны­ми сосуда­ми (ср. διφ­ρο­φόροι на восточ­ной сто­роне фри­за Пар­фе­но­на и текст Ари­сто­фа­на, Aris­toph. Eccles. 734). Кро­ме того, ими широ­ко поль­зо­ва­лись в сво­их мастер­ских сапож­ни­ки, сто­ля­ры, куз­не­цы, худож­ни­ки, гон­ча­ры и дру­гие ремес­лен­ни­ки, зани­мав­ши­е­ся сидя­чей работой [см. гра­вю­ру к ста­тье Fic­ti­le т. I. с.844 a]. Δίφ­ρος слу­жил пред­ме­том обста­нов­ки в шко­ле, где учи­тель сидел на более высо­ком и почет­ном месте, а уче­ни­ки — на табу­ре­тах или ска­мьях (βάθ­ρα, ср. Pla­to, Prot. 315 C, и см. гра­вю­ру с вазо­вой рос­пи­сью Дури­са из Бер­лин­ско­го музея на с.96). Δίφ­ρος исполь­зо­вал­ся так­же вне поме­ще­ний, и когда зажи­точ­ные гос­по­да ста­рой закал­ки про­гу­ли­ва­лись, маль­чик обыч­но шел вслед за ними и нес сиде­нье (Arist. Eq. 1384—1386: ср. Ath. XII. 512 c). Обыч­но это был склад­ной табу­рет (δίφ­ρος ὀκλα­δίας). Одна­ко эта фор­ма была попу­ляр­на, и веро­ят­но, про­из­во­ди­лось мно­го таких табу­ре­тов, кото­рые не скла­ды­ва­лись и пред­на­зна­ча­лись для повсе­днев­но­го исполь­зо­ва­ния. Нож­ки были либо пря­мы­ми, либо изо­гну­ты­ми (Inscr., Her­mes, V. 346).

Δίφ­ρος, с вазо­вой рос­пи­си (Bau­meis­ter).

Любые сиде­нья покры­ва­ли в эпо­ху Гоме­ра шку­ра­ми и ове­чьей шер­стью, и во все вре­ме­на — плат­ка­ми и покры­ва­ла­ми. На них кла­ли и подуш­ки (κνέ­φαλ­λα, τύ­λαι), но обив­ка была неиз­вест­на.

Про­из­вод­ство сиде­ний осо­бен­но про­цве­та­ло в Фес­са­лии, Миле­те и на Хио­се (ср. цита­ту из Кри­тия в Athen. I. 28 b). В основ­ном их изготав­ли­ва­ли из кле­на и бука, но сиде­нья с инкру­ста­ци­я­ми из сло­но­вой кости при­хо­ди­лось делать из более твер­дых и доро­гих сор­тов дере­ва. Упо­ми­на­ют­ся так­же пле­те­ные сиде­нья (Theophr. V. 3, 4; Plin. H. N. XVI. § 174; Ca­to, R. R. 33, 5), кото­рые так­же изо­бра­же­ны на неко­то­рых памят­ни­ках (напри­мер, на сар­ко­фа­ге из Бри­тан­ско­го музея; см. Bau­meis­ter, 1610). Закреп­лен­ные сиде­нья, кото­рые уста­нав­ли­ва­ли в теат­рах или дру­гих обще­ст­вен­ных местах, для опре­де­лен­ных долж­ност­ных лиц или в каче­стве осо­бой поче­сти, опи­са­ны в ста­тье Thro­nus.

Рим­ляне исполь­зо­ва­ли все фор­мы сиде­ний, извест­ные гре­кам, и, види­мо, не име­ли соб­ст­вен­ных раз­но­вид­но­стей. В латин­ском язы­ке общий тер­мин для всех сиде­ний — se­di­le (= κα­θέδ­ρα), а раз­ные их типы назы­ва­лись scam­num или sub­sel­lium (= βάθ­ρον), sel­la (= δίφ­ρος), cathed­ra и so­lium. [См. Thro­nus].

Sel­la была самой рас­про­стра­нен­ной фор­мой, ею поль­зо­ва­лись все клас­сы, как муж­чи­ны, так и жен­щи­ны, тогда как cathed­ra назы­вал­ся осо­бый удоб­ный стул для жен­щин, детей и боль­ных. Sel­lae сто­я­ли как в част­ных домах, так и в мастер­ских (Cic. Cat. IV. 8, 17; Verr. IV. 25, 56) и в шко­лах, хотя неяс­но, было ли поз­во­ле­но уче­ни­кам сидеть на них, или им при­хо­ди­лось доволь­ст­во­вать­ся sub­sel­liis: Гёлль, в кни­ге Бек­ке­ра «Gal­lus», II, с.347, обос­но­ван­но пола­га­ет, в про­ти­во­по­лож­ность Марк­вард­ту, что у уче­ни­ков были толь­ко sub­sel­lia [Lu­dus Lit­te­ra­rius с. 97]. Подоб­но δίφ­ρῳ, они мог­ли быть про­сты­ми или очень бога­то укра­шен­ны­ми; при исполь­зо­ва­нии на них кла­ли подуш­ку (pul­vi­nus), но нико­гда не оби­ва­ли. Их дела­ли не толь­ко с четырь­мя пря­мы­ми нож­ка­ми, но и в фор­ме склад­но­го табу­ре­та, и эта фор­ма, хотя ей посто­ян­но поль­зо­ва­лись в повсе­днев­ной жиз­ни, луч­ше все­го извест­на как sel­lae cu­ru­les⁷ выс­ших рим­ских маги­ст­ра­тов, а долж­но­сти послед­них назы­ва­лись поэто­му ma­gistra­tus cu­ru­lis (куруль­ная маги­ст­ра­ту­ра). Эти­мо­ло­гия сло­ва cu­ru­lis неиз­вест­на, но пред­став­ля­ет­ся, что про­ис­хож­де­ние от cur­rus⁸, о кото­ром гово­рят антич­ные авто­ры (ср. цита­ту из Гавия Бас­са: Gel­lius, III. 18; Fes­tus, Ep. 49) луч­ше все­го согла­су­ет­ся с обы­ча­я­ми, свя­зан­ны­ми с креслом маги­ст­ра­та, кото­рое, види­мо, обыч­но ста­ви­ли в колес­ни­цу маги­ст­ра­та. В исто­ри­че­скую эпо­ху не упо­ми­на­ет­ся о том, что куруль­ное крес­ло пере­но­си­ли, но доста­точ­но ясно, что в осно­ве лежит идея о том, что пра­во пере­но­сить куруль­ное крес­ло сим­во­ли­зи­ру­ет юрис­дик­цию, кото­рая не огра­ни­че­на каким-то одним местом, подоб­но три­бу­на­лу, но рас­про­стра­ня­ет­ся везде, куда маги­ст­рат име­ет пра­во поехать (ср. Liv. III. 11, «con­su­les in con­spec­tu eorum po­si­tis sel­lis de­lec­tum ha­be­bant»⁹). Даже вне Рима маги­ст­рат имел при себе sel­la castren­sis¹⁰ как сим­вол сво­ей вла­сти (Suet. Gal­ba, 18). Весь рим­ский цере­мо­ни­аль­ный эти­кет про­ни­зан иде­ей, что испол­нять офи­ци­аль­ные обя­зан­но­сти необ­хо­ди­мо сидя; и когда народ сто­ял вокруг сидя­ще­го маги­ст­ра­та, это выра­жа­ло под­чи­не­ние, а когда сенат сидел в его при­сут­ст­вии — равен­ство. Такое же пра­ви­ло дей­ст­во­ва­ло и в обще­ст­вен­ной жиз­ни: отец семей­ства при­ни­мал посе­ти­те­лей сидя, а моло­дежь и лица более низ­ко­го поло­же­ния вста­ва­ли в при­сут­ст­вии более пожи­лых или почтен­ных людей. Точ­но так же вста­ва­ла пуб­ли­ка, когда во вре­мя игр в театр вхо­дил маги­ст­рат (Suet. Claud. 12). Раз­ни­цу в поло­же­нии маги­ст­ра­тов отра­жа­ет так­же тот факт, что куруль­ное крес­ло име­лось толь­ко у кон­су­лов и пре­то­ров, у всех маги­ст­ра­тов с кон­суль­ским или пре­тор­ским импе­ри­ем (напри­мер, у децем­ви­ров или воен­ных три­бу­нов с кон­суль­ской вла­стью: ср. Liv. III. 44, 9, IV. 7), у дик­та­то­ра, началь­ни­ка кон­ни­цы, цен­зо­ра и фла­ми­на Юпи­те­ра.

Куруль­ное крес­ло пред­став­ля­ло собой склад­ной табу­рет; в раз­ло­жен­ном состо­я­нии у него было квад­рат­ное сиде­нье и не было ни спин­ки, ни под­ло­кот­ни­ков. Его нож­ки были изо­гну­ты­ми, поэто­му с.620 гре­че­ские авто­ры назы­ва­ют его δίφ­ρος ἀγκυ­λόπους (Plut. Mar. 5); эта фор­ма изо­бра­же­на на мно­го­чис­лен­ных памят­ни­ках, осо­бен­но на моне­тах; ср. над­гроб­ный камень в Ави­ньон­ском музее (Ca­hier, Mar­tin, Mé­lan­ges d. Arch. I. с. 166), где вид­но, что сиде­нье сде­ла­но из рем­ней, на кото­рых лежат подуш­ки. Sel­la castren­sis изо­бра­же­на на моне­тах пре­то­ров и кве­сто­ров Кире­на­и­ки (ср. Longpe­rier, Rev. Arch. 1868, с. 106), она более про­стой фор­мы с четырь­мя пря­мы­ми нож­ка­ми.

Sel­la castren­sis.

Sel­la quaes­to­ris.

Sel­la quaes­to­ris.

Sub­sel­lium.

На куруль­ном крес­ле вос­седа­ли так­же маги­ст­ра­ты в муни­ци­пи­ях (ср. Mom­msen, Staatsrecht, I. 384). Дру­гие маги­ст­ра­ты тоже име­ли долж­ност­ные сиде­нья: сиде­нье кве­сто­ра име­ло четы­ре пря­мые нож­ки, но не скла­ды­ва­лось (ср. Longpe­rier, Rev. Arch. 1868, с. 58; где оно назва­но sub­sel­lium), тогда как три­бу­ны и дру­гие кол­ле­гии име­ли ска­мью (sub­sel­lium).

Bi­sel­lium не было сиде­ньем маги­ст­ра­та и исполь­зо­ва­лось толь­ко в муни­ци­пи­ях, где его пре­до­став­ля­ли авгу­ста­лам в каче­стве поче­сти. Это было двой­ное сиде­нье, отдель­но сто­яв­шее в амфи­те­ат­ре и теат­ре (Orel­li, 4044, 4046). Деку­ри­о­ны, види­мо, име­ли на него пра­во в силу сво­ей долж­но­сти, так как их титу­лы в над­пи­сях не вклю­ча­ют почесть bi­sel­lia­tus. Неко­то­рые над­пи­си сопро­вож­да­ют­ся изо­бра­же­ни­ем сиде­нья, но неяс­но, име­ет­ся ли в виду bi­sel­lium, а в одном из слу­ча­ев более веро­ят­но, что это куруль­ное крес­ло (ср. Jor­dan, An­na­li d. Inst. 1862, с. 293; и Cas­tel­la­ni, Bul­let­ti­no del­la Com­mis­sio­ne Arch. Mu­ni­cip. 1874, с. 22). Так или ина­че, нет ни малей­ших осно­ва­ний (отры­вок Var­ro, L. L. V. 128, неясен) назы­вать име­нем bi­sel­lium опре­де­лен­ную раз­но­вид­ность sel­la­rum, кото­рые най­де­ны в Пом­пе­ях и изо­бра­же­ны на при­ла­гае­мой гра­вю­ре, где вос­про­из­веден экзем­пляр из кол­лек­ции Гамиль­то­на в Бри­тан­ском музее: сле­ду­ет заме­тить, что опо­ры, на кото­рых дер­жа­лись подуш­ки, непра­виль­но вос­ста­нов­ле­ны под рем­ня­ми сиде­нья, а не над ними. [Pul­vi­nus].

Порт­ше­зы были извест­ны как sel­lae ges­ta­to­riae, por­ta­to­riae или fer­to­riae, и их про­ти­во­по­став­ля­ли носил­кам (lec­ti­ca: ср. Mart. X. 10, 7; XI. 98, 10), хотя ино­гда это раз­ли­чие не соблюда­лось (ср. Mart. IV. 51, где in­gens he­xa­pho­ron¹¹ может быть толь­ко lec­ti­ca, но назва­но sel­la). В Гре­ции они счи­та­лись восточ­ным нов­ше­ст­вом, а в Риме ими поль­зо­ва­лись жен­щи­ны, а жены сена­то­ров, види­мо, име­ли осо­бую раз­но­вид­ность (Dio Cass. LVII. 15), но в эпо­ху Импе­рии это неред­ко дела­ли и муж­чи­ны. Так, в порт­ше­зе носи­ли Авгу­ста (Suet. Aug. 53) и Клав­дия (Dio Cass. LX. 2, δίφ­ρῳ κα­τασ­τέ­γῳ πρῶ­τος Ῥω­μαίων ἐχρή­σατο¹²), а позд­нее — почти всех. Часто они мог­ли вме­стить двух чело­век (Plin. Ep. III. 5, 15), быва­ли откры­ты­ми (aper­tae) или кры­ты­ми (oper­tae) и мог­ли пол­но­стью закры­вать­ся (ср. Juv. I. 124), ино­гда с круг­лы­ми стек­лян­ны­ми окош­ка­ми (Juv. IV. 21). Еще одной раз­но­вид­но­стью порт­ше­за была cathed­ra — веро­ят­но, то же самое, что и sel­la mu­lieb­ris¹³ у Све­то­ния, Oth. 6; они все­гда были закры­ты­ми, так как Сене­ка счи­та­ет одним из постыд­ных явле­ний сво­его вре­ме­ни, что жен­щи­ны пере­дви­га­ют­ся в откры­тых порт­ше­зах (de Be­nef. I. 9, 3). Кры­ша над сиде­ньем назы­ва­лась ar­cus (ср. Tac. Ann. XV. 57, где жен­щи­на пове­си­лась на ar­cus). (Buch­holz, Die hom. Rea­lien, II. 138; Hel­big, Das hom. Epos, 1887, с. 118; Her­mann-Blüm­ner, Lehrbuch, с. 158; — Becker—Göll, Cha­rik­les, III. с. 82; Gal­lus, II. с. 347, III. с. 7; — Mom­msen, Staatsrecht, I. с. 370 слл., 380 слл.; Mar­quardt, Pri­vat­le­ben, 1886, с. 725; Blüm­ner, Techn. V. In­dex, s. v. Ses­sel; Kunstgewer­be, II. с. 29; Iwan Mül­ler, Handbuch, IV. с. 379, 381, 386, 509, 519; Da­rem­berg and Sag­lio, Dict. An­tiq., ста­тьи Bi­sel­lium, Cathed­ra; Bau­meis­ter, Denkmä­ler, ста­тья Ses­sel; Mayor, Juve­nal, при­ме­ча­ния в I. 124, IV. 21).