БОЛЬШОЙ ЦИРК (Cir­cus Ma­xi­mus) — пер­вый и самый боль­шой цирк в Риме, кото­рый посте­пен­но стро­ил­ся в долине Мур­ции (Val­lis Mur­cia, q. v.), меж­ду Пала­тин­ским и Авен­тин­ским хол­ма­ми. Эта доли­на изу­ми­тель­но хоро­шо под­хо­ди­ла для таких целей, так как её дли­на состав­ля­ла 600 м, а шири­на — 150 м. Здесь про­во­ди­лись пер­вые игры, упо­мя­ну­тые в источ­ни­ках (Ovid. Ars Amat. I. 103—108; ср. Trist. II. 283; Fast. II. 391—392; IV. 391, 680) — кон­ные скач­ки в честь Кон­са (Con­sus, q. v.), учреж­де­ние кото­рых при­пи­сы­ва­лось Рому­лу; имен­но на них состо­я­лось похи­ще­ние саби­ня­нок (Varr. LL. VI. 20; Plut. Rom. 14). Соглас­но пре­да­нию, цари Тарк­ви­нии нача­ли стро­ить цирк и отве­ли осо­бые места, или курии (cu­riae), сена­ту и всад­ни­кам, где те мог­ли поста­вить дере­вян­ные плат­фор­мы на опо­рах (fo­ri) и смот­реть с них на игры; по одним сведе­ни­ям, это сде­лал Тарк­ви­ний Древ­ний (Liv. I. 35. 8; Dio­nys. III. 68. 1), по дру­гим — Тарк­ви­ний Гор­дый (Liv. I. 56. 2; Dio­nys. IV. 44. 1; De vir. ill. 8¹; ср. Chron. 145), но пер­вое опре­де­лён­ное упо­ми­на­ние об этих работах содер­жит­ся у Ливия и отно­сит­ся к 329 г. до н. э. (VIII. 20. 1: car­ce­res eo an­no in cir­co pri­mum sta­tu­ti^[1]), и отсюда ясно, что до это­го момен­та там не было ника­ких посто­ян­ных соору­же­ний. Эти заго­род­ки (car­ce­res), веро­ят­но, были дере­вян­ны­ми, ибо спу­стя сто лет они были покра­ше­ны (Enn. ap. Cic. de div. I. 108: om­nes avi­di spec­tant ad car­ce­ris oras quam mox emit­tat pic­tis e fau­ci­bus cur­rus^[2]). Сле­дую­щее упо­ми­на­ние о зри­тель­ских местах (fo­ri pub­li­ci) см.: Liv. XXIX. 37 (204 г. до н. э.); CIL I². 809 (I в. до н. э.).

Веро­ят­но, сле­дую­щей после заго­ро­док посто­ян­ной часть цир­ка ста­ла спи́на (см. ниже), и имен­но на ней сто­я­ли те ста­туи, о кото­рых име­ют­ся упо­ми­на­ния: ста­туя Пол­лен­ции (Liv. XXXIX. 7. 8 (189 г. до н. э.): ma­lus in cir­co insta­bi­lis in sig­num Pol­len­tiae pro­ci­dit at­que id deie­cit^[3]), и дру­гие (Liv. XL. 2. 1: sig­na alia in cir­co ma­xi­mo cum co­lum­nis qui­bus su­persta­bant ever­tit^[4]). Воз­мож­но так­же, что арка Стер­ти­ния (см. For­nix Ster­ti­nii) с позо­ло­чен­ны­ми ста­ту­я­ми, воз­двиг­ну­тая в 196 г. до н. э. (Liv. XXXIII. 27. 4), сто­я­ла на линии спи́ны, но храм Ювен­ты (Iuven­tas, q. v.), постро­ен­ный в 191 г. до н. э. (Liv. XXXVI. 36. 5), нахо­дил­ся сбо­ку. Суще­ст­во­ва­ние посто­ян­ной спи́ны пред­по­ла­га­ет, что ручей, про­те­кав­ший через цирк, был убран под зем­лю. Этот ручей тёк из доли­ны меж­ду Цели­ем и Эскви­ли­ном, через (боло­ти­стую?) низи­ну, кото­рую Нерон позд­нее пре­вра­тил в пруд (stag­num) Золо­то­го дома (do­mus Aurea), а затем пере­се­кал доли­ну меж­ду Цели­ем и Пала­ти­ном. Ручей пре­вра­ти­ли в кло­аку и выве­ли в Тибр, при­мер­но на 100 м ниже Боль­шой кло­аки, где его устье до сих пор вид­но (Lan­cia­ni R. For­ma Ur­bis Ro­mae. Mi­la­no, 1893—1901. P. 30, 35; ср. нашу илл. 5). У Кипер­та — Хюль­зе­на (Kie­pert H., Hül­sen Ch. For­mae Ur­bis Ro­mae An­ti­quae. Ed. 2. Ber­lin, 1912. IV) оно оши­боч­но свя­зы­ва­ет­ся со сред­не­ве­ко­вой «Мари­е­вой кана­вой» (Mar­ra­na Ma­ria­na, см.: Aqua Iulia).

В 174 г. до н. э. цен­зо­ры Квинт Фуль­вий Флакк и Авл Посту­мий Аль­бин с.115 вели в цир­ке круп­ные работы, но из-за фраг­мен­тар­но­го состо­я­ния тек­ста Ливия (XLI. 27. 6) не уда­ёт­ся выяс­нить ника­ких подроб­но­стей, за исклю­че­ни­ем того, что они реста­ври­ро­ва­ли заго­род­ки и уста­но­ви­ли ova — набо­ры из семи боль­ших дере­вян­ных яиц, с помо­щью кото­рых отсчи­ты­ва­лись кру­ги в забе­ге для удоб­ства зри­те­лей; это при­спо­соб­ле­ние оста­лось здесь навсе­гда (Varr. RR. I. 2. 11; Cas­siod. Var. III. 51. 10). В 55 г. до н. э. по слу­чаю посвя­ще­ния хра­ма Вене­ры Победи­тель­ни­цы Пом­пей устро­ил в цир­ке сра­же­ние два­дца­ти сло­нов и они сло­ма­ли желез­ное ограж­де­ние, с помо­щью кото­ро­го он пытал­ся защи­тить зри­те­лей (Plin. NH. VIII. 20, 21). Более надёж­ную защи­ту обес­пе­чил ров (euri­pus), соору­жён­ный Цеза­рем в 46 г. до н. э. меж­ду аре­ной и зри­тель­ски­ми места­ми (Plin. loc. cit.; Suet. Caes. 39: cir­cen­si­bus spa­tio cir­ci ab ut­ra­que par­te pro­duc­to et in gy­rum euri­po ad­di­to… ve­na­tio­nes edi­tae… quin­ge­nis pe­di­ti­bus ele­phan­tis vi­ce­nis tri­ce­nis equi­ti­bus hinc et in­de com­mis­sis. nam quo la­xius di­mi­ca­re­tur, sub­la­tae me­tae in­que earum lo­cum bi­na castra exad­ver­sum con­sti­tu­ta erant^[5]). Этот пас­саж, види­мо, озна­ча­ет, что Цезарь удли­нил цирк и вре­мен­но уда­лил меты, но не даёт осно­ва­ний для выво­да (Jor­dan H. To­po­gra­phie der Stadt Rom in Al­ter­tum. Bd. I, Tl. 3 (Ch. Hül­sen). Ber­lin, 1906. P. 123), что ранее в цир­ке не суще­ст­во­ва­ло посто­ян­ной части спи́ны. В 33 г. до н. э. Агрип­па поме­стил на спи́не семь дель­фи­нов, веро­ят­но, брон­зо­вых, кото­рые вме­сте с яйца­ми слу­жи­ли для отсчё­та кру­гов в забе­ге (Cass. Dio XLIX. 43. 2).

Невоз­мож­но ска­зать, насколь­ко обшир­ным и посто­ян­ным соору­же­ни­ем стал цирк к эпо­хе Авгу­ста. В 31 г. до н. э. зна­чи­тель­ная его часть была раз­ру­ше­на пожа­ром (Cass. Dio L. 10. 3). Сам Август сооб­ща­ет толь­ко о стро­и­тель­стве или рекон­струк­ции сво­его рода ложи на пала­тин­ской сто­роне цир­ка, откуда импе­ра­тор­ская семья мог­ла смот­реть игры (pul­vi­nar ad cir­cum ma­xi­mum; Mon. Anc. IV. 4), но Кас­си­о­дор при­пи­сы­ва­ет ему гораздо более обшир­ные работы (Var. III. 51. 4: mun­di do­mi­nus ad po­ten­tiam suam opus ex­tol­lens mi­ran­dam etiam Ro­ma­nis fab­ri­cam in val­lem Mur­ciam te­ten­dit Augus­tus^[6]). Пли­ний, с дру­гой сто­ро­ны, очень чёт­ко назы­ва­ет суще­ст­ву­ю­щий цирк работой дик­та­то­ра Цеза­ря (NH. XXXVI. 102: nec ut cir­cum ma­xi­mum a Cae­sa­re dic­ta­to­re exstruc­tum lon­gi­tu­di­ne sta­dio­rum tri­um la­ti­tu­di­ne uni­us sed cum aedi­fi­ciis iuge­rum qua­ter­num ad se­dem CCL in­ter mag­na ope­ra di­ca­mus^[7]). Во вся­ком слу­чае, опре­де­лён­ные сведе­ния об этом соору­же­нии (постро­ил ли его Цезарь или Август) начи­на­ют­ся с прав­ле­ния Авгу­ста, и после­дую­щие пере­строй­ки, веро­ят­но, не ока­за­ли суще­ст­вен­но­го воздей­ст­вия на его общий план. Август не толь­ко соорудил пуль­ви­нар, но и уста­но­вил на спи́не обе­лиск из Гелио­по­ля (Plin. NH. XXXVI. 71; Am­mian. XVII. 4. 12), кото­рый сего­дня сто­ит на пьяц­ца дель Попо­ло (см. Obe­lis­cus Augus­ti).

Соглас­но опи­са­нию Дио­ни­сия Гали­кар­насско­го (III. 68), состав­лен­но­му в 7 г. до н. э., цирк был одним из пре­крас­ней­ших памят­ни­ков Рима, дли­ной три с поло­ви­ной ста­дия (621 м) и шири­ной четы­ре пле­тра (118 м), аре­на кото­ро­го, за исклю­че­ни­ем заго­ро­док, была окру­же­на кана­лом (euri­pus) шири­ной десять футов (3 м) и глу­би­ной десять футов (3 м). Зри­тель­ские ряды дели­лись на три сек­ции: с.116 ниж­ний этаж был постро­ен из кам­ня, два верх­них — из дере­ва. Корот­кая сто­ро­на, рас­по­ло­жен­ная напро­тив заго­ро­док, име­ла фор­му полу­ме­ся­ца, и общая вме­сти­мость цир­ка состав­ля­ла 150 тыс. чело­век. Car­ce­res, или заго­род­ки для колес­ниц, не име­ли кры­ши, выхо­ды из них пре­граж­дал канат, кото­рый затем сни­мал­ся одно­вре­мен­но перед все­ми заго­род­ка­ми. Сна­ру­жи зда­ния нахо­ди­лась одно­этаж­ная арка­да, где раз­ме­ща­лись лав­ки (ἐργασ­τή­ρια), а над ними οἰκή­σεις, воз­мож­но, что-то вро­де арок (Mau A. Sul sig­ni­fi­ca­to del­la pa­ro­la per­gu­la nell’ar­chi­tet­tu­ra an­ti­ca // MDAI(R). Bd. 2. 1887. S. 220). Через эту колон­на­ду мож­но было вой­ти в ниж­ние сек­ции зри­тель­ских рядов и на сту­пе­ни, веду­щие к верх­ним сек­ци­ям, при­чём лест­ни­цы для спус­ка и для подъ­ёма чере­до­ва­лись друг с дру­гом.

Поме­ще­ния внеш­ней арка­ды, упо­мя­ну­тые Дио­ни­си­ем, зани­ма­ли в основ­ном тём­ные лич­но­сти: содер­жа­те­ли хар­че­вен (Cic. pro Mil. 65), аст­ро­ло­ги (Cic. de div. I. 132; Iuv. 6. 588; Hor. Sat. I. 6. 113—114) и про­сти­тут­ки (Iuv. 3. 65; Priap. 27: Anth. Lat. I. 190; Hist. Aug. Elag. 26; Cyp­rian. de spect. 5). Август и после­дую­щие импе­ра­то­ры смот­ре­ли на игры из импе­ра­тор­ских рези­ден­ций на Пала­тине или из домов сво­их дру­зей, а так­же из пуль­ви­на­ра (Suet. Aug. 45; Claud. 4; ср. CIL VI. 9822, и, воз­мож­но, Fest. 364). Из строк Овидия мож­но сде­лать вывод, что цирк был обли­цо­ван мра­мо­ром внут­ри, а воз­мож­но, и сна­ру­жи (Ars Am. I. 103—104: tunc ne­que mar­mo­reo pen­de­bant ve­la theat­ro nec fue­rant li­qui­do pul­pi­ta rub­ra cro­co^[8]; ср. Calp. Ecl. 7. 69 (эпо­ха Неро­на)). Сооб­ща­ет­ся, что Август отвёл осо­бые места сена­то­рам и всад­ни­кам (Cass. Dio LV. 22. 4), но, види­мо, это не были спе­ци­аль­ные сек­ции, ибо сена­то­рам сек­цию пре­до­ста­вил Клав­дий (Cass. Dio LX. 7. 3—4; Suet. Claud. 21), а всад­ни­кам — Нерон (Suet. Ne­ro 11; Tac. Ann. XV. 32; Plin. HN. VIII. 21; ср. Calp. Ecl. 7. 26—29).

В 36 г. н. э. сго­ре­ла часть цир­ка на сто­роне Авен­ти­на (Tac. Ann. VI. 45; Cass. Dio LVIII. 26. 5). Во фраг­мен­тар­ной хро­ни­ке из Остии она назва­на «часть цир­ка меж­ду Мсти­те­ля­ми» (pars cir­ci in­ter ul­to­res, Pa­ri­be­ni R. Fram­men­to di an­na­li tro­va­to a Os­tia // BCAR. 1916. P. 211—212), где под мсти­те­ля­ми, веро­ят­но, име­ют­ся в виду некие боги-мсти­те­ли (di ul­to­res), свя­ти­ли­ща кото­рых нахо­ди­лись в этой части цир­ка². Ско­рее все­го, его сра­зу же отре­мон­ти­ро­ва­ли, ибо Кали­гу­ла про­вёл цир­ко­вые игры — види­мо, весь­ма зре­лищ­ные (Suet. Cal. 18: mi­nio et chry­so­col­la con­stra­to cir­co^[9]; ср. Plin. NH. XXXVI. 162: in­ve­ne­re et ali­um usum in ra­men­tis squa­ma­que cir­cum ma­xi­mum lu­dis cir­cen­si­bus ster­nen­di ut sit in com­men­da­tio­ne can­dor^[10]).

Клав­дий постро­ил мра­мор­ные заго­род­ки вме­сто преж­них туфо­вых и позо­ло­чен­ные пово­рот­ные стол­бы, веро­ят­но, брон­зо­вые, вме­сто преж­них дере­вян­ных мет (Suet. Claud. 21). Нерон засы­пал канал, чтобы осво­бо­дить место для допол­ни­тель­ных мест для всад­ни­ков (Plin. NH. VIII. 21) и защи­тил зри­те­лей от диких зве­рей непре­рыв­ным круг­лым дере­вян­ным бру­сом, покры­тым сло­но­вой костью: он вра­щал­ся и не давал зве­рям опо­ры (Calp. Ecl. 7. 49—53). Несколь­ко позд­нее назва­ние euri­pus полу­чи­ли бас­сей­ны с водой, рас­по­ло­жен­ные на спи́не или на линии спи́ны, а затем и сама спи́на. В эти бас­сей­ны сте­ка­ли струи воды изо ртов дель­фи­нов (Tert. de spect. 8: del­phi­nes Nep­tu­no с.117 vo­munt^[11]; Cas­siod. Var. III. 51. 8: euri­pus ma­ris vit­rei red­dit ima­gi­nem un­de il­luc del­phi­ni aequo­rei aquas influunt^[12]; ср. моза­и­ки из Бар­се­ло­ны и Лио­на, Da­rem­berg Ch., Sag­lio E. Dic­tion­nai­re des an­ti­qui­tés gre­ques et ro­mains. T. 1. Pa­ris, 1887. Fig. 1520, 1523; о том, что «эври­пом» назы­ва­ли всю спи́ну см.: Tert. loc. cit. ea (i. e. Mag­na ma­ter) prae­si­det euri­po^[13]; adv. Her­mog. 31: sta­tua su­per euri­pum^[14]; Anth. Lat. 3. 5—6; Sid. Apoll. Carm. 23. 360; Pol­lack E. Euri­pus // RE. Bd. 6. 1907. Sp. 1284; Ly­dus, Mens. I. 12).

В 64 г. н. э. вели­кий пожар при Нероне начал­ся в лав­ках (ta­ber­nae) на Пала­тин­ской сто­роне цир­ка (Tac. Ann. XV. 38) и, види­мо, раз­ру­шил по мень­шей мере зна­чи­тель­ную часть этой сто­ро­ны. Веро­ят­но, в этом пожа­ре, как и в дру­гих, сго­ре­ла толь­ко верх­няя дере­вян­ная над­строй­ка. Нерон, оче­вид­но, отстро­ил цирк, ибо он исполь­зо­вал­ся в 68 г. н. э., когда импе­ра­тор вер­нул­ся из Гре­ции и про­шёл через цирк в три­ум­фаль­ной про­цес­сии (Suet. Ne­ro 25; Cass. Dio LXII. 20. 4, 21. 1). В прав­ле­ние Вес­па­си­а­на Пли­ний (NH. XXXVI. 102) сооб­ща­ет, что цирк име­ет три ста­дия в дли­ну, один — в шири­ну, зани­ма­ет четы­ре юге­ра зем­ли и вме­ща­ет 250 тыс. чело­век. Он назы­ва­ет цирк, Эми­ли­е­ву бази­ли­ку и храм Мира тре­мя самы­ми пре­крас­ны­ми зда­ни­я­ми на зем­ле. Одна­ко текст пас­са­жа испор­чен, и циф­ры вызы­ва­ют сомне­ние (см. ниже). В прав­ле­ние Доми­ци­а­на обе длин­ные сто­ро­ны сно­ва были повреж­де­ны огнём (Suet. Dom. 5: nau­machia e cui­us pos­tea la­pi­de ma­xi­mus cir­cus deus­tis ut­ris­que la­te­ri­bus extruc­tus est^[15]), но неяс­но, насколь­ко силь­но. Рестав­ра­цию осу­ще­ст­вил Тра­ян, исполь­зо­вав кам­ни из нав­ма­хии Доми­ци­а­на; он суще­ст­вен­но повы­сил вме­сти­мость цир­ка, уве­ли­чив дли­ну зри­тель­ских мест (ca­vea) на два ста­дия (Pau­san. V. 12. 6; Cass. Dio LXVIII. 7. 2). Пас­саж из «Пане­ги­ри­ка» Пли­ния (51), види­мо, пред­по­ла­га­ет, что Тра­ян разо­брал сво­его рода част­ную ложу (cu­bi­cu­lum) из кото­рой Доми­ци­ан смот­рел на игры, оста­ва­ясь невиди­мым для наро­да; сам же Тра­ян сидел на откры­том месте, на гла­зах у зри­те­лей. Веро­ят­но, рас­ши­ре­на была Пала­тин­ская сто­ро­на цир­ка, где при­строй­ка дли­ной два ста­дия мог­ла быть воз­веде­на на север­ной сто­роне ули­цы, про­хо­див­шей вдоль север­ной части цир­ка, и соеди­не­на с осталь­ны­ми зри­тель­ски­ми места­ми (ca­vea) посред­ст­вом арок. Совер­шен­но неяс­но, отно­сит­ся ли сле­дую­щее утвер­жде­ние Пли­ния — po­pu­lo cui lo­co­rum quin­que mi­lia adie­cis­ti^[16] — к этим допол­ни­тель­ным местам (ср. похо­жее утвер­жде­ние в CIL VI. 955; Mom­msen T. Rö­mi­sches Staatsrecht. Bd. 3. Leip­zig, 1887. S. 446). Имен­но при Тра­яне цирк, види­мо, достиг наи­боль­ше­го раз­ме­ра и вели­ко­ле­пия.

В прав­ле­ние Анто­ни­на Пия про­изо­шло обру­ше­ние цир­ка (rui­na cir­ci, Hist. Aug. Pius 9), несо­мнен­но, эта же ката­стро­фа упо­ми­на­ет­ся в Chron. 146: cir­cen­si­bus Apol­li­na­ri­bus par­tec­to­rum co­lum­na ruit et oppres­sit ho­mi­nes MCXII^[17]. Неиз­вест­но, что такое par­tec­ta^[18], но сооб­ща­ет­ся, что такой же инци­дент про­изо­шёл в прав­ле­ние Дио­кле­ти­а­на (ib. 148: par­tec­to­rum po­dius ruit et oppres­sit ho­mi­nes XIII^[19]). Сооб­ща­ет­ся, что Кара­кал­ла рас­ши­рил «две­ри цир­ка» (ianua cir­ci, ib. 147), — веро­ят­но, неко­то­рые арки ниж­ней арка­ды. Кон­стан­тин вели­ко­леп­но реста­ври­ро­вал цирк (Aur. Vict. Caes. 40. 27: a quo etiam post cir­cus ma­xi­mus ex­cul­tus mi­ri­fi­ce^[20]; Na­zar. Pa­neg. 35: cir­co ip­so ma­xi­mo sub­li­mis por­ti­cus et ru­ti­lan­tes auro co­lum­nae tan­tum inu­si­ta­ti or­na­tus с.118 de­de­re^[21]) и решил поста­вить туда обе­лиск из Гелио­по­ля, хотя выпол­нил это реше­ние Кон­стан­ций в 357 г. (Amm. Marc. XVII. 4. 12—16). Обе­лиск был уста­нов­лен на спи́не и стал самым высо­ким в Риме (сего­дня он сто­ит на пьяц­ца дель Лате­ра­но; см. Obe­lis­cus Con­stan­tii). После Кон­стан­ция в лите­ра­тур­ных источ­ни­ках часто встре­ча­ют­ся упо­ми­на­ния о цир­ке и цир­ко­вых играх (напр., Amm. Marc. XXVIII. 4. 29; Sym­mach. pas­sim), он они не содер­жат почти ника­ких сведе­ний о самом зда­нии, за исклю­че­ни­ем лишь отрыв­ка из пись­ма Тео­до­ри­ха, сохра­нив­ше­го­ся у Кас­си­о­до­ра (Va­ria III. 51). Поми­мо уже при­ведён­ной цита­ты из это­го пись­ма, мы узна­ём из него, что спи́на была укра­ше­на релье­фа­ми с изо­бра­же­ни­я­ми рим­ских пол­ко­вод­цев в три­ум­фаль­ной про­цес­сии над тела­ми их плен­ных; эта сце­на обна­ру­жи­ва­ет­ся в дипти­хе кон­су­ла Лам­па­дия, кото­рый дати­ру­ет­ся V—VI вв. (Da­rem­berg Ch., Sag­lio E. Op. cit. Fig. 1532).

Допол­ни­тель­ные сведе­ния о цир­ке дают фраг­мен­ты Мра­мор­но­го пла­на (38—40, 124, 153, 370; BCAR. Vol. 27. 1899. Tav. 1. № 7; ср. Jor­dan H. Op. cit. S. 135 Anm. 6, Ill. iii (Ch. Hül­sen); так­же Hül­sen Ch. La rappre­sen­ta­zio­ne deg­li edi­fi­ci pa­la­ti­ni nel­la For­ma Ur­bis Ro­mae dei tem­pi se­ve­ria­ni // Dis­ser­ta­zio­ni dell’ Ac­ca­de­mia Pon­ti­fi­cia. Ser. 2, Vol. 11. 1914. P. 107—110), релье­фы на сар­ко­фа­гах, моне­ты, моза­и­ки и про­из­веде­ния искус­ства малых форм (спис­ки и опи­са­ния см.: Hüb­ner E. Mu­sai­co di Bar­cel­lo­na raf­fi­gu­ran­te giuo­chi cir­cen­si // An­na­li dell’Insti­tu­to di cor­ris­pon­den­za ar­cheo­lo­gi­ca. Vol. 35. 1863. P. 137—149; Zan­ge­meis­ter K. Ri­lie­vo di Fo­lig­no rappre­sen­tan­te giuo­chi cir­cen­si // Ibid. Vol. 42. 1870. P. 232—261; Fried­län­der L. Über eini­ge rö­mi­sche Me­dail­lons // Phi­lo­lo­gi­sche und his­to­ri­sche Ab­hand­lun­gen der Kö­nig­li­chen Aka­de­mie der Wis­sen­schaf­ten in Ber­lin. 1873. S. 67—71; Hül­sen Ch. Cir­cus // RE. Bd. 3. 1899. Sp. 2579—2580; Jor­dan H. Op. cit. S. 138—139 (Ch. Hül­sen); Da­rem­berg Ch., Sag­lio E. Op. cit. Fig. 1515—1534). В ходе совре­мен­ных рас­ко­пок обна­ру­жи­лось срав­ни­тель­но немно­го остат­ков это­го соору­же­ния, в основ­ном — неко­то­рые части фун­да­мен­та в восточ­ном кон­це и на длин­ных сто­ро­нах, осо­бен­но на север­ной. Най­де­ны так­же остат­ки мощё­ных улиц, шед­ших вокруг зда­ния, так что мы можем весь­ма точ­но уста­но­вить точ­ное место­по­ло­же­ние, ори­ен­та­цию и раз­ме­ры цир­ка в его финаль­ной фор­ме (NSA. 1876. P. 101, 138—139, 184; 1877. P. 8, 110, 204; 1888. P. 191, 226—227; Hül­sen Ch. To­po­gra­phi­scher Jah­res­be­richt // MDAI(R). Bd. 7. 1892. S. 295; Hül­sen Ch. Vier­ter Jah­res­be­richt über To­po­gra­phie der Stadt // MDAI(R). Bd. 8. 1893. S. 289; Gat­ti G. Tro­va­men­ti ris­guar­dan­ti la to­pog­ra­fia e la epig­ra­fia ur­ba­na // BCAR. Vol. 16. 1888. P. 171; Bi­got P. Recher­che des li­mi­tes du Grand Cir­que // BCAR. Vol. 36. 1908. P. 241—253; Bi­got P. Cir­cus Ma­xi­mus // MEF­RA. T. 28. 1908. P. 229—231; Pi­ga­niol A. Les ori­gi­nes du Fo­rum Boa­rium // MEF­RA. T. 29. 1909. P. 132—135; Pot­tier E. Rap­port de M. L. Bi­got sur ses fouil­les au Cir­cus Ma­xi­mus de Ro­me // CRAI. 1908, № 5. P. 327—328). Руи­ны под цер­ко­вью Сант-Ана­ста­сия (Jor­dan H. Op. cit. S. 134 Anm. 616 (Ch. Hül­sen); Lug­li G. La Zo­na Ar­cheo­lo­gi­ca di Ro­ma. Ro­ma, 1925. P. 269—274) не явля­ют­ся частью само­го цир­ка, но при­над­ле­жат к зда­ни­ям в ниж­ней части скло­на Пала­ти­на. К цир­ку отно­сят­ся толь­ко ком­на­ты с ароч­ны­ми пере­кры­ти­я­ми спра­ва от церк­ви.

Дли­на аре­ны состав­ля­ла 568 м, а шири­на воз­рас­та­ла от 75 м воз­ле заго­ро­док до 84 м в нача­ле спи́ны и 87 м в её восточ­ном кон­це. Дли­на спи́ны состав­ля­ла 344 м, а общая дли­на цир­ка — 600 м. Шири­на самих зри­тель­ских рядов (ca­vea) состав­ля­ла 27 м, но она была суще­ст­вен­но уве­ли­че­на за счёт при­стро­ек, воз­ведён­ных над ули­ца­ми с север­ной и южной сто­ро­ны. Таким обра­зом, мак­си­маль­ная вели­чи­на на пала­тин­ской сто­роне состав­ля­ла око­ло 80 м, а мак­си­маль­ная шири­на цир­ка — око­ло 200 м (Bi­got P. Cir­cus Ma­xi­mus… P. 229—231; Bi­got P. Recher­che des li­mi­tes… P. 248—249).

Внеш­няя часть цир­ка состо­я­ла из трёх эта­жей с арка­ми и пиляст­ра­ми, подоб­но Коли­зею, но вся была обли­цо­ва­на мра­мо­ром. Зри­тель­ские ряды разде­ля­лись на три поло­сы, или зоны, раз­гра­ни­чен­ные коридо­ра­ми. Верх­няя и, воз­мож­но, сред­няя зоны были дере­вян­ны­ми. Устрой­ство вхо­дов и лест­ниц тоже, веро­ят­но, напо­ми­на­ло Коли­зей. В запад­ном кон­це нахо­ди­лись заго­род­ки для колес­ниц (car­ce­res; Varr. LL. V. 153), рас­по­ло­жен­ные вдоль изо­гну­той линии, чтобы каж­дую заго­род­ку отде­ля­ло оди­на­ко­вое с.119 рас­сто­я­ние от линии стар­та («белая линия», al­ba li­nea, Cas­siod. Var. III. 5. 7), про­чер­чен­ной через аре­ну и обо­зна­чав­шей старт и финиш. Две­на­дцать заго­ро­док (ib. 4) закры­ва­лись барье­ра­ми в виде брусьев: они лежа­ли на малень­ких гер­мах (her­mu­lae), кото­рые одно­вре­мен­но пада­ли в момент стар­та. Веро­ят­но, имен­но поэто­му дан­ный конец зда­ния назы­вал­ся Две­на­дцать ворот (Duo­de­cim por­tae, Ob­seq. 70; Not. Reg. XI). Над середи­ной заго­ро­док рас­по­ла­га­лась ложа маги­ст­ра­та, руко­во­див­ше­го игра­ми, откуда он плат­ком (map­pa) пода­вал сиг­нал к стар­ту (Cas­siod. Var. loc. cit.; Suet. Ne­ro 22). По обе­им сто­ро­нам от заго­ро­док нахо­ди­лись баш­ни и зуб­ча­тые сте­ны, напо­ми­наю­щие укреп­лён­ный город — эта часть цир­ка ино­гда назы­ва­лась кре­по­стью (op­pi­dum, Varr. cit.; Fest. 184). Восточ­ный конец цир­ка был изо­гну­тым и в его цен­тре име­лись ворота, через кото­рые обыч­но вхо­ди­ла про­цес­сия в нача­ле игр. В 81 г. н. э. эти ворота были заме­не­ны трой­ной аркой, кото­рую сенат воз­двиг в честь Тита и взя­тия им Иеру­са­ли­ма (CIL VI. 944). Она изо­бра­же­на на Мра­мор­ном плане (fr. 38). Аре­ну окру­жал поди­ум, то есть при­под­ня­тая плат­фор­ма. На ней сто­я­ли крес­ла выс­ших долж­ност­ных лиц, и отсюда начи­нал­ся подъ­ём зри­тель­ских мест. На спи́не нахо­ди­лись два обе­лис­ка, яйца и дель­фи­ны (см. выше), а с каж­до­го кон­ца — пово­рот­ные стол­бы, три кону­са из позо­ло­чен­ной брон­зы (Cas­siod. Var. III. 51. 7). В восточ­ном кон­це спи́ны нахо­дил­ся алтарь Кон­са (q. v.); на релье­фах, по-види­мо­му, изо­бра­же­ны и дру­гие свя­ти­ли­ща. Тер­тул­ли­ан (de spect. 8) при­во­дит пере­чень раз­лич­ных божеств, культ кото­рых отправ­лял­ся в цир­ке: Кастор и Пол­лукс, Сол, Вели­кая Мать, Неп­тун, Вене­ра Мур­ция (qq. v.) и неко­то­рые вто­ро­сте­пен­ные боги. Их свя­ти­ли­ща нахо­ди­лись либо на спи́не, либо сре­ди зри­тель­ских мест (Jor­dan H. Op. cit. S. 140 (Ch. Hül­sen)).

Вопрос о вме­сти­мо­сти цир­ка вызы­ва­ет боль­шие спо­ры. Сомне­нию под­вер­га­лись и утвер­жде­ние Дио­ни­сия Гали­кар­насско­го (III. 68), что при Авгу­сте зда­ние вме­ща­ло 150 тыс. зри­те­лей, и утвер­жде­ние Пли­ния Стар­ше­го (XXXVI. 102), что в его вре­мя оно вме­ща­ло 250 тыс. чело­век; а свиде­тель­ство «Ноти­ции» о том, что в IV в. в цир­ке было 385 тыс. «мест» (lo­ca), было истол­ко­ва­но в том смыс­ле, что это общая дли­на зри­тель­ских рядов в футах, что соот­вет­ст­ву­ет вме­сти­мо­сти при­мер­но в 200 тыс. зри­те­лей. Это пред­став­ля­ет­ся прав­до­по­доб­ным, одна­ко нет сомне­ний в том, что вме­сти­мость зда­ния силь­но уве­ли­чи­лась со вре­мён Авгу­ста, поэто­му циф­ра, ука­зан­ная Дио­ни­си­ем, долж­на быть слиш­ком вели­ка. Оцен­ки финаль­ной вме­сти­мо­сти цир­ка раз­нят­ся от мак­си­му­ма в 385 тыс. чело­век до мини­му­ма в 140 тыс., но ника­ко­го согла­сия достиг­ну­то не было (Hül­sen Ch. Il pos­to deg­li Ar­va­li nel Co­los­seo e la ca­pa­ci­tà dei teat­ri di Ro­ma an­ti­ca // BCAR. Vol. 22. 1894. P. 321—324; Rich­ter O. To­po­gra­phie der Stadt Rom. Aufl. 2. Mün­chen, 1901. P. 178; Jor­dan H. Op. cit. S. 137 (Ch. Hül­sen); Hül­sen Ch. Cir­cus… Sp. 2578).

В эпо­ху Рес­пуб­ли­ки в цир­ке про­во­ди­лись не толь­ко скач­ки, но и гла­ди­а­тор­ские бои и зве­ри­ные трав­ли; но после стро­и­тель­ства амфи­те­ат­ра Ста­ти­лия Тав­ра и осо­бен­но после соору­же­ния Коли­зея эти послед­ние зре­ли­ща были в основ­ном (хотя и не пол­но­стью) пере­не­се­ны из цир­ка туда. Послед­ние извест­ные нам игры состо­я­лись при Тоти­ле в 550 г. н. э. (Pro­cop. b. Goth. III. 37), и в этом же веке нача­лось раз­ру­ше­ние цир­ка. Фор­ма цир­ка была вполне узна­вае­ма ещё в XVI в. (To­po­gra­phi­cal Stu­dy in Ro­me in 1581; a se­ries of views by Etien­ne Du Pe­rac / Ed. by T. Ashby for the Rox­burghe Club. Lon­don, 1916. P. 107—112). В насто­я­щее вре­мя с.119 до сих пор вид­на малая часть зри­тель­ских мест в закруг­лён­ном кон­це на севе­ро-восточ­ной сто­роне; в 1873—1874 гг. неко­то­рые остат­ки были най­де­ны даль­ше к севе­ро-запа­ду, когда соору­жал­ся дре­наж вдоль виа деи Чер­ки (Mo­ra // Mes­sag­ge­ro, 25.03.1924). Назва­ние «На сту­пень­ках» (de gra­del­lis), кото­рое носи­ли церк­ви Сан-Гре­го­рио и Сан­та-Мария (Hul­sen Ch. Le Chie­se di Ro­ma. Fi­ren­ze, 1927. P. 258, 336 ff.), отно­сит­ся не к цир­ку, но, веро­ят­но, к лест­ни­це, кото­рая спус­ка­лась к мель­ни­цам на Тиб­ре. В целом см.: Jor­dan H. Op. cit. S. 120—144 (Ch. Hül­sen); Hül­sen Ch. Cir­cus… Sp. 2572—2581; Gil­bert O. Ge­schich­te und To­po­gra­phie der Stadt Rom in Al­ter­tum. Abt. 2. Leip­zig, 1885. S. 454—456; Abt. 3. Leip­zig, 1890. S. 313—319; Da­rem­berg Ch., Sag­lio E. Op. cit. T. 2. P. 1187—1201; Lug­li G. Op. cit. P. 265—269.