История римского права

Часть II. История гражданского права

Глава IX. История отношений семейственных

с.465 362

§ 76. Отно­ше­ния меж­ду роди­те­ля­ми и детьми

Прин­цип pat­ria po­tes­tas

Отно­ше­ния меж­ду роди­те­ля­ми и детьми на всем про­тя­же­нии рим­ской исто­рии опре­де­ля­лись иде­ей pat­ria po­tes­tas, пат­ри­ар­халь­ной и одно­сто­рон­ней вла­сти отца. Если в обла­сти отно­ше­ний меж­ду супру­га­ми мы виде­ли в рим­ском пра­ве пол­ный раз­рыв с прин­ци­па­ми ста­ро­го пат­ри­ар­халь­но­го строя, то в обла­сти отно­ше­ний к детям эти пат­ри­ар­халь­ные прин­ци­пы сохра­ня­лись с гораздо боль­шим упор­ст­вом, чем даже в исто­рии дру­гих наро­дов. По соб­ст­вен­но­му при­зна­нию рим­ских юри­стов, такой вла­сти над детьми, как рим­ляне, не знал ни один доступ­ный их наблюде­нию народ (Gai. I, 55: «Quod jus prop­rium ci­vium ro­ma­no­rum est: fe­re enim nul­li alii sunt ho­mi­nes, qui ta­lem in fi­lios suos ha­bent po­tes­ta­tem, qua­lem nos ha­be­mus»¹). Конеч­но, с тече­ни­ем вре­ме­ни эта власть зна­чи­тель­но изме­ни­лась и осла­бе­ла, но мно­гие пат­ри­ар­халь­ные заве­ты сохра­ни­ли свое зна­че­ние до кон­ца.

— поло­же­ние мате­ри

Так, преж­де все­го, рим­ское пра­во зна­ет толь­ко pat­ria po­tes­tas — толь­ко власть отца, а не роди­те­лей вооб­ще. Мать по с.466 отно­ше­нию к сво­им детям от того же бра­ка ника­ких роди­тель­ских прав не име­ет — не толь­ко при жиз­ни мужа, но и после его смер­ти. При ста­ром бра­ке cum ma­nu мать, как извест­но, нахо­ди­лась в поло­же­нии сест­ры сво­их детей; после смер­ти мужа семья рас­па­да­лась на новые само­сто­я­тель­ные семьи, по отно­ше­нию к кото­рым мать ника­ких прав вла­сти не при­об­ре­та­ла; она сама дела­лась теперь per­so­na sui juris, но попа­да­ла под опе­ку сво­его бли­жай­ше­го агна­та, чаще все­го сво­его же соб­ст­вен­но­го сына. — При бра­ке без ma­nus, мать не была даже агнат­кой сво­их детей: юриди­че­ски она была для них чужой. Лишь с тече­ни­ем вре­ме­ни, с посте­пен­ным при­зна­ни­ем род­ства когна­ти­че­ско­го, ее отно­ше­ния к детям полу­ча­ют неко­то­рую юриди­че­скую физио­но­мию: мать и дети полу­ча­ют вза­им­ные пра­ва насле­до­ва­ния друг после дру­га. В пери­од импе­рии при­зна­ет­ся затем пра­во на содер­жа­ние (али­мен­ты), а так­же, — по край­ней мере, в извест­ных слу­ча­ях, — и пра­во мате­ри быть опе­кун­шей над сво­и­ми детьми. Но этим все и исчер­пы­ва­ет­ся: каких-либо прав, при­су­щих pat­ria po­tes­tas, напри­мер прав на поль­зо­ва­ние извест­ны­ми иму­ще­ства­ми детей, она не име­ет.

— поло­же­ние детей вне­брач­ных

Юриди­че­ские отно­ше­ния меж­ду роди­те­ля­ми и детьми мыс­лят­ся, далее, толь­ко на поч­ве закон­но­го бра­ка и закон­ной семьи. 363 Дети неза­кон­ные, вне­брач­ные в древ­ней­шем рим­ском пра­ве, постро­ен­ном исклю­чи­тель­но на прин­ци­пе род­ства агна­ти­че­ско­го, сто­я­ли вооб­ще вне вся­ких юриди­че­ских свя­зей: они были чужи­ми не толь­ко сво­е­му есте­ствен­но­му отцу, но и мате­ри. С при­зна­ни­ем род­ства когна­ти­че­ско­го поло­же­ние их по отно­ше­нию к мате­ри и ко всем мате­рин­ским род­ст­вен­ни­кам изме­ни­лось: они полу­чи­ли пра­ва насле­до­ва­ния наравне с детьми закон­ны­ми, так как cog­na­tio, кров­ное род­ство, по рим­ским пред­став­ле­ни­ям, не зави­сит от налич­но­сти закон­но­го бра­ка и «ma­ter sem­per cer­ta est»². Что же каса­ет­ся отца, то «pa­ter ve­ro is est, quem nup­tiae de­monstrant»³ (fr. 5. D. 2, 4), вслед­ст­вие чего юриди­че­ски у детей вне­брач­ных его нет вовсе, хотя бы даже фак­ти­че­ски он был всем изве­стен. Ни он не име­ет, поэто­му, pat­ria po­tes­tas, ни дети не име­ют по отно­ше­нию к нему ника­ких прав. Более льгот­ное поло­же­ние зани­ма­ют толь­ко li­be­ri na­tu­ra­les, дети от кон­ку­би­на­та: они име­ют пра­во на ali­men­ta и даже извест­ное огра­ни­чен­ное пра­во насле­до­ва­ния после сво­его pa­ter na­tu­ra­lis; но о pat­ria po­tes­tas и здесь нет речи.

с.467 Таким обра­зом, почти вся юриди­че­ская сто­ро­на отно­ше­ний роди­те­лей к детям сво­дит­ся к pat­ria po­tes­tas. Но эта pat­ria po­tes­tas в тече­ние веков весь­ма суще­ст­вен­но изме­ни­ла свое содер­жа­ние.

Древ­ней­шее содер­жа­ние pat­ria po­tes­tas

В древ­ней­шее вре­мя это была, как уже неод­но­крат­но упо­ми­на­лось, абсо­лют­ная власть пат­ри­ар­халь­но­го домо­вла­ды­ки, само­держ­ца в сво­ей семье. Она охва­ты­ва­ла как самую лич­ность детей, так и все их иму­ще­ст­вен­ные при­об­ре­те­ния. В лич­ном отно­ше­нии от воли pa­ter­fa­mi­lias зави­се­ло, преж­де все­го, сохра­нить ли жизнь сво­е­му ново­рож­ден­но­му ребен­ку или нет: он мог даже выбро­сить его. Отец имел, далее, пра­во про­да­вать сво­их детей или в пол­ное раб­ство trans Ti­be­rim, или внут­ри государ­ства in man­ci­pium (jus ven­den­di). Он имел, нако­нец, юриди­че­ски неогра­ни­чен­ное jus vi­tae ac ne­cis⁴. Конеч­но, и здесь фак­ти­че­ское поло­же­ние детей были иное, но юриди­че­ски отец — неогра­ни­чен­ный вла­сте­лин самой лич­но­сти дитя­ти. В иму­ще­ст­вен­ном отно­ше­нии fi­lius fa­mi­lias, как извест­но, есть per­so­na alie­ni juris: он име­ет граж­дан­скую пра­во­спо­соб­ность, но толь­ко не для себя, а для сво­его отца. Все, что он при­об­ре­та­ет, дела­ет­ся eo ip­so соб­ст­вен­но­стью отца; за обя­за­тель­ства же детей отец не отве­ча­ет; толь­ко за делик­ты отец несет нок­саль­ную ответ­ст­вен­ность: он обя­зан или воз­ме­стить при­чи­нен­ный детьми вред, или выдать их потер­пев­ше­му (no­xae de­de­re).

Ее позд­ней­шее ослаб­ле­ние в лич­ном и иму­ще­ст­вен­ном отно­ше­нии

Таков был исто­ри­че­ский отправ­ной пункт; даль­ней­шее раз­ви­тие заклю­ча­ет­ся в посте­пен­ном ослаб­ле­нии этой абсо­лют­ной вла­сти в обо­их направ­ле­ни­ях, как лич­ном, так и иму­ще­ст­вен­ном.

1. В лич­ном отно­ше­нии. Пра­во выбра­сы­вать ново­рож­ден­ных детей (jus ex­po­nen­di), по сооб­ще­нию Дио­ни­сия Гали­кар­насско­го⁵, было запре­ще­но (кро­ме monstra⁶) уже Рому­лом. Но, веро­ят­но, в этом сооб­ще­нии име­ет­ся в виду толь­ко веле­ние 364 обы­чая и рели­гии, а не пра­ва; jus ex­po­nen­di суще­ст­ву­ет еще в более позд­нюю эпо­ху и окон­ча­тель­но оно было уни­что­же­но толь­ко в пери­од импе­рии (c. 7 C. 9. 16). — Jus ven­den­di trans Ti­be­rim исчез­ло уже очень рано, но даже и про­да­жа детей in man­ci­pium (в каба­лу) в зако­нах XII таб­лиц под­верг­лась серь­ез­но­му огра­ни­че­нию. Они огра­ни­чи­ва­ли это пра­во толь­ко трое­крат­ным его осу­щест­вле­ни­ем: после отда­чи in man­ci­pium в тре­тий раз сын осво­бож­дал­ся от отцов­ской вла­сти — «si pa­ter fi­lium ter ve­num duit, fi­lius a pat­re li­ber с.468 es­to»⁷. Так как закон гово­рил толь­ко о сыно­вьях, то in­terpre­ta­tio при­зна­ла, что для про­чих под­власт­ных (для доче­рей, вну­ков и т. д.) доста­точ­но одно­крат­ной про­да­жи. Одна­ко, огра­ни­че­нию под­вер­га­ет­ся толь­ко про­да­жа посред­ст­вом man­ci­pa­tio; про­стая ven­di­tio, по-види­мо­му, встре­ча­лась и зна­чи­тель­но поз­же: по край­ней мере, даже клас­си­че­ские юри­сты допус­ка­ют ее воз­мож­ность на слу­чай безыс­ход­ной край­но­сти («con­templa­tio­ne extre­mae ne­ces­si­ta­tis aut ali­men­to­rum gra­tia»⁸, — Pau­li sent. 5. 1. 1); рав­ным обра­зом, под­твер­жда­ет­ся эта воз­мож­ность и ука­зом Кон­стан­ти­на (c. 2 C. 4. 43). — Нако­нец, рядом импе­ра­тор­ских ука­зов отни­ма­ет­ся у отца и jus vi­tae ac ne­cis: послед­ний в этом ряде указ Кон­стан­ти­на (c. 1 C. 9. 17) при­рав­ни­ва­ет сыно­убий­ство к par­ri­ci­dium вооб­ще. В то же вре­мя под­вер­га­ет­ся извест­но­му кон­тро­лю даже дис­ци­пли­нар­ная власть отца (jus coer­cen­di): соглас­но ука­зу импе­ра­то­ра Тра­я­на, вла­сти могут при­нудить отца, зло­употреб­ля­ю­ще­го сво­и­ми пра­ва­ми, осво­бо­дить сына от pat­ria po­tes­tas (fr. 5 D. 37. 12), и вооб­ще в импе­ра­тор­ское вре­мя ста­ли воз­мож­ны жало­бы детей маги­ст­ра­там в поряд­ке extraor­di­na­ria cog­ni­tio. Бла­го­да­ря всем этим огра­ни­че­ни­ям pat­ria po­tes­tas над лич­но­стью детей к кон­цу раз­ви­тия утра­ти­ла почти всю свою пат­ри­ар­халь­ную ост­ро­ту.

2. В иму­ще­ст­вен­ном отно­ше­нии рост само­сто­я­тель­но­сти детей на пер­вых порах идет теми же путя­ми, какие были отме­че­ны выше по пово­ду рабов. Так же точ­но, как и рабам, отцы часто выде­ля­ли сво­им достиг­шим воз­рас­та детям извест­ное иму­ще­ство для само­сто­я­тель­но­го хозяй­ст­во­ва­ния — pe­cu­lium; точ­но так же дея­тель­ность сыно­вей мог­ла дать при извест­ных усло­ви­ях осно­ва­ние для ответ­ст­вен­но­сти отца (т. н. ac­tio­nes adjec­ti­ciae qua­li­ta­tis: ac­tio de pe­cu­lio, insti­to­ria, exer­ci­to­ria, quod jus­su и de in rem ver­so). Здесь нуж­но повто­рить все то, что было ска­за­но выше о рабах.

— pe­cu­lium castren­se

Но затем поло­же­ние детей начи­на­ет все более и более отде­лять­ся от поло­же­ния рабов и идти сво­ей соб­ст­вен­ной доро­гой. Пер­вым шагом в этом смыс­ле было уста­нов­ле­ние вре­мен Цеза­ря или Авгу­ста, в силу кото­ро­го все то, что сын-воин (fi­lius fa­mi­lias mi­les) при­об­рел на войне (in castris) или по пово­ду воен­ной служ­бы с.469 (oc­ca­sio­ne mi­li­tiae) под­ле­жит его сво­бод­но­му поль­зо­ва­нию и рас­по­ря­же­нию, как его соб­ст­вен­ное, неза­ви­си­мое от отца, иму­ще­ство. Это иму­ще­ство полу­чи­ло назва­ние pe­cu­lium castren­se; оно было пер­вым при­зна­ни­ем 365 иму­ще­ст­вен­ной само­сто­я­тель­но­сти детей, хотя и в узком кру­ге спе­ци­аль­ных отно­ше­ний. Сын мог даже это иму­ще­ство заве­щать, и лишь в слу­чае его смер­ти без заве­ща­ния оно пере­хо­ди­ло к отцу не в поряд­ке насле­до­ва­ния, а jure pe­cu­lii (fr. 11 D. 49. 17). Вооб­ще по отно­ше­нию к pe­cu­lium castren­se «fi­lii fa­mi­lias vi­ce pat­rum fa­mi­lia­rum fun­gun­tur»⁹ (fr. 2 D. 14. 6).

— pe­cu­lium qua­si-castren­se

Когда с пере­хо­дом к абсо­лют­ной монар­хии все виды государ­ст­вен­ной служ­бы были урав­не­ны, пра­ви­ла о pe­cu­lium castren­se были пере­не­се­ны на иму­ще­ство, при­об­ре­тен­ное сыном на служ­бе граж­дан­ской, на т. н. pe­cu­lium qua­si castren­se. Это pe­cu­lium, как и pe­cu­lium castren­se, состав­ля­ет сво­бод­ное иму­ще­ство сына, по отно­ше­нию к кото­ро­му отец ника­ких прав не име­ет.

— pe­cu­lium bo­na ad­ven­ti­cia

Новый ряд огра­ни­че­ний иму­ще­ст­вен­ной сто­ро­ны pat­ria po­tes­tas открыл указ Кон­стан­ти­на, в силу кото­ро­го все то, что полу­че­но детьми (уже не толь­ко сыном) по наслед­ству от мате­ри (bo­na ma­ter­na), долж­но счи­тать­ся их соб­ст­вен­но­стью, кото­рой отец рас­по­ря­жать­ся не впра­ве: он сохра­ня­ет толь­ко пра­во пожиз­нен­но­го поль­зо­ва­ния (c. 1 C. 6. 60). Ука­зом импе­ра­то­ра Арка­дия и Гоно­рия (c. 2 C. 6. 60) то же поло­же­ние было рас­про­стра­не­но на bo­na ma­ter­ni ge­ne­ris — на иму­ще­ства, полу­чен­ные от род­ст­вен­ни­ков с мате­рин­ской сто­ро­ны; ука­зом Фео­до­сия и Вален­ти­ни­а­на — на luc­ra nup­tia­lia. Нако­нец, Юсти­ни­ан все эти мно­го­чис­лен­ные исклю­че­ния обоб­щил: отцу при­над­ле­жит толь­ко то, что сын при­об­ре­та­ет ex re pat­ris, то есть опе­ри­руя с иму­ще­ст­вом отца; все же осталь­ное, каким бы обра­зом оно ни доста­лось сыну, состав­ля­ет его соб­ст­вен­ность; отец име­ет лишь пра­во пожиз­нен­но­го поль­зо­ва­ния (§ 1 In. 2. 9). Все такое иму­ще­ство (в него не вхо­дит pe­cu­lium castren­se и qua­si castren­se, кото­рое оста­ет­ся даже вне поль­зо­ва­ния отца) носит назва­ние bo­na ad­ven­ti­cia. Но даже и при этом иму­ще­стве пра­во пожиз­нен­но­го поль­зо­ва­ния может быть исклю­че­но пря­мым поста­нов­ле­ни­ем того, кто это иму­ще­ство сыну пере­да­ет (кто ему дарит или заве­ща­ет); тогда оно назы­ва­ет­ся bo­na ad­ven­ti­cia ir­re­gu­la­ria.

Таким обра­зом, в кон­це раз­ви­тия и в иму­ще­ст­вен­ном отно­ше­нии от ста­рой без­услов­но­сти pat­ria po­tes­tas оста­лась толь­ко ее с.470 тень в виде пра­ва пожиз­нен­но­го поль­зо­ва­ния отца неко­то­ры­ми вида­ми иму­ществ. Прав­да, и эта тень име­ет боль­шое прак­ти­че­ское зна­че­ние; тем не менее иму­ще­ст­вен­ная само­сто­я­тель­ность детей при­зна­на. Вме­сте с тем, пер­во­на­чаль­ное юриди­че­ское един­ство семьи раз­ру­ше­но: семья теперь с юриди­че­ской сто­ро­ны не един­ство, а союз лиц, из кото­рых каж­дое пред­став­ля­ет само­сто­я­тель­но­го субъ­ек­та прав, могу­ще­го иметь осо­бое иму­ще­ство, высту­пать сто­ро­ною в про­цес­се и заклю­чать юриди­че­ские сдел­ки.

Уста­нов­ле­ние pat­ria po­tes­tas (le­gi­ti­ma­tio, ar­ro­ga­tio, adop­tio)

Уста­нов­ле­ние pat­ria po­tes­tas. Pat­ria po­tes­tas воз­ни­ка­ет, преж­де все­го, есте­ствен­ным обра­зом вслед­ст­вие рож­де­ния ребен­ка в закон­ном бра­ке. По отно­ше­нию к детям неза­кон­ным она может быть уста­нов­ле­на толь­ко путем уза­ко­не­ния 366 le­gi­ti­ma­tio; но эта le­gi­ti­ma­tio появи­лась толь­ко в пери­од абсо­лют­ной монар­хии и толь­ко для li­be­ri na­tu­ra­les. Посте­пен­но воз­ник­ли три спо­со­ба тако­го уза­ко­не­ния: a) Со вре­ме­ни Фео­до­сия и Вален­ти­ни­а­на — le­gi­ti­ma­tio per ob­la­tio­nem cu­riae, уза­ко­не­ние посред­ст­вом пред­став­ле­ния fi­lius na­tu­ra­lis в or­do мест­ных деку­ри­о­нов в свя­зи с наде­ле­ни­ем его извест­ным иму­ще­ст­вен­ным цен­зом (это одна из при­ви­ле­гий, кото­ры­ми пра­ви­тель­ство жела­ло при­влечь к несе­нию тяже­лой в то вре­мя повин­но­сти по заве­до­ва­нию мест­ны­ми дела­ми). b) Со вре­ме­ни импе­ра­то­ра Ана­ста­сия — le­gi­ti­ma­tio per sub­se­quens mat­ri­mo­nium, посред­ст­вом после­дую­ще­го вступ­ле­ния роди­те­лей в закон­ный брак. c) И нако­нец, со вре­ме­ни Юсти­ни­а­на — вооб­ще le­gi­ti­ma­tio per rescrip­tum prin­ci­pis, уза­ко­не­ние посред­ст­вом спе­ци­аль­но­го импе­ра­тор­ско­го ука­за.

— ar­ro­ga­tio

По отно­ше­нию к детям чужим воз­мож­но было уста­нов­ле­ние pat­ria po­tes­tas путем усы­нов­ле­ния, кото­рое будет или ar­ro­ga­tio, если усы­нов­ля­ет­ся per­so­na sui juris, или adop­tio, если усы­нов­ля­ет­ся per­so­na alie­ni juris.

a) Ar­ro­ga­tio в древ­но­сти совер­ша­лась в народ­ных собра­ни­ях по кури­ям при уча­стии pon­ti­fex ma­xi­mus и в при­сут­ст­вии как усы­но­ви­те­ля, так и усы­нов­ля­е­мо­го. По рас­сле­до­ва­нии обсто­я­тельств усы­нов­ле­ния и по удо­сто­ве­ре­нии в согла­сии обо­их заин­те­ре­со­ван­ных, pon­ti­fex пред­ла­гал народ­но­му собра­нию ro­ga­tio об усы­нов­ле­нии («Ve­li­tis jubea­tis Qui­ri­tes, uti Lu­cius Va­le­rius Lu­cio Ti­tio tam jure le­ge­que fi­lius siet, quam si ex eo pat­re mat­re­que fa­mi­lias ejus na­tus es­set, uti­que ei vi­tae ne­cis­que in eum po­tes­tas siet, uti pat­ri с.471 en­do fi­lio est. Haec ita uti di­xi, ita vos, Qui­ri­tes, ro­go»¹⁰ — Gell. 5. 19. 9). Таким обра­зом, ar­ro­ga­tio совер­ша­лась в фор­ме спе­ци­аль­но­го зако­на. Ввиду это­го усы­нов­лять и быть усы­нов­ля­е­мы­ми в такой фор­ме мог­ли толь­ко лица име­ю­щие пра­во участ­во­вать в народ­ных собра­ни­ях: поэто­му не мог­ли усы­нов­лять жен­щи­ны, нель­зя было усы­но­вить жен­щин и несо­вер­шен­но­лет­них. С тече­ни­ем вре­ме­ни вме­сте с паде­ни­ем роли co­mi­tia cu­ria­ta зако­но­да­тель­ный харак­тер акта ar­ro­ga­tio стер­ся: усы­нов­ле­ние пре­вра­ти­лось в про­стой, толь­ко пуб­лич­ный, акт част­ной воли. Вме­сте с тем (со вре­мен импе­ра­то­ра Анто­ни­на Пия) ста­ло воз­мож­но и усы­нов­ле­ние несо­вер­шен­но­лет­них. С окон­ча­тель­ным исчез­но­ве­ни­ем co­mi­tia cu­ria­ta ar­ro­ga­tio ста­ла совер­шать­ся per rescrip­tum prin­ci­pis¹¹.

— adop­tio

b) Усы­нов­ле­ние per­so­na alie­ni juris, adop­tio в тес­ном смыс­ле, совер­ша­ет­ся в фор­ме част­ной сдел­ки, искус­ст­вен­но обра­зо­ван­ной ста­ры­ми юри­ста­ми на осно­ва­нии ука­зан­но­го выше поло­же­ния зако­нов XII таб­лиц: «si pa­ter fi­lium ter ve­num duit, fi­lius a pat­re li­ber es­to»¹². Отец усы­нов­ля­е­мо­го про­да­вал его посред­ст­вом man­ci­pa­tio како­му-нибудь посто­рон­не­му дове­рен­но­му чело­ве­ку; этот послед­ний тот­час же отпус­кал сына на волю посред­ст­вом ma­nu­mis­sio vin­dic­ta. Затем опять сле­до­ва­ла вто­рая man­ci­pa­tio и вто­рая ma­nu­mis­sio. Нако­нец — третья man­ci­pa­tio: после нее сын уже сво­бо­ден от pat­ria po­tes­tas; но третья ma­nu­mis­sio уже не 367 дела­ет­ся, ибо тогда это была бы пол­ная eman­ci­pa­tio (см. ниже); сын пока счи­та­ет­ся in man­ci­pio дове­рен­но­го лица. Тогда высту­па­ет лицо, желаю­щее усы­но­вить, adop­ta­tor, и предъ­яв­ля­ет для фор­мы про­тив дове­рен­но­го vin­di­ca­tio in pat­riam po­tes­ta­tem (т. е. vin­di­ca­tio fi­lii); дове­рен­ный на суде мол­чит, вслед­ст­вие чего пре­тор ad­di­cit усы­нов­ля­е­мо­го усы­но­ви­те­лю. В резуль­та­те это­го слож­но­го акта pat­ria po­tes­tas кров­но­го отца пре­кра­ти­лась и усы­нов­лен­ный всту­па­ет в семью усы­но­ви­те­ля на пра­вах его закон­но­го сына. В этой фор­ме adop­tio мог­ла при­ме­нять­ся и к жен­щи­нам и к несо­вер­шен­но­лет­ним, при­чем для доче­рей и вну­ков доста­точ­но было одно­крат­ной man­ci­pa­tio. Юсти­ни­ан с.472 уни­что­жил необ­хо­ди­мость всех этих фор­маль­но­стей, заме­нив их про­стым заяв­ле­ни­ем перед судом. Вме­сте с тем он зна­чи­тель­но осла­бил дей­ст­вие adop­tio: преж­нее пре­кра­ще­ние ста­рой pat­ria po­tes­tas было сохра­не­но им толь­ко для слу­ча­ев усы­нов­ле­ния каким-нибудь вос­хо­дя­щим род­ст­вен­ни­ком (напри­мер, дедом со сто­ро­ны мате­ри); во всех же осталь­ных слу­ча­ях pat­ria po­tes­tas кров­но­го отца не пре­кра­ща­ет­ся, а усы­нов­лен­ный лишь полу­ча­ет пра­во закон­но­го насле­до­ва­ния после усы­но­ви­те­ля (adop­tio mi­nus pie­na).

Кро­ме ука­зан­ных видов ar­ro­ga­tio и adop­tio, мы встре­ча­ем в дошед­ших до нас памят­ни­ках кон­ца рес­пуб­ли­ки — нача­ла импе­рии слу­чаи усы­нов­ле­ния в заве­ща­нии, adop­tio tes­ta­men­ta­ria, о кото­рой юри­сты ниче­го не гово­рят. Но было ли это под­лин­ное в юриди­че­ском смыс­ле усы­нов­ле­ние или нет — это вопрос доныне невы­яс­нен­ный.

Пре­кра­ще­ние pat­ria po­tes­tas (eman­ci­pa­tio)

Пре­кра­ще­ние pat­ria po­tes­tas. Остат­ком ста­ро­го пат­ри­ар­халь­но­го харак­те­ра pat­ria po­tes­tas даже в самом позд­нем рим­ском пра­ве явля­ет­ся ее пожиз­нен­ность: она пре­кра­ща­ет­ся нор­маль­но толь­ко смер­тью отца. Ни дости­же­ние сыном совер­шен­но­ле­тия, ни осно­ва­ние им сво­его соб­ст­вен­но­го отдель­но­го дома и хозяй­ства не толь­ко не пре­кра­ща­ют отцов­ской вла­сти, но даже не вли­я­ют на ее ослаб­ле­ние. Лишь при­об­ре­те­ние сыном извест­но­го зва­ния уни­что­жа­ет ее; тако­вы­ми зва­ни­я­ми в язы­че­ском Риме явля­ет­ся зва­ние fla­men Dia­lis, а для доче­ри зва­ние вестал­ки¹³; в позд­ней­шее импе­ра­тор­ское вре­мя — зва­ние кон­су­ла, prae­fec­tus prae­to­rio, prae­fec­tus ur­bi, ma­gis­ter mi­li­tum или епи­ско­па.

Но pat­ria po­tes­tas, как пра­во одно­сто­рон­нее, может быть пре­кра­ще­на искус­ст­вен­ным путем — осво­бож­де­ни­ем сына самим отцом, что назы­ва­ет­ся eman­ci­pa­tio. Фор­ма eman­ci­pa­tio была так­же обра­зо­ва­на посред­ст­вом искус­ст­вен­но­го при­ме­не­ния упо­мя­ну­то­го пра­ви­ла зако­нов XII таб­лиц о трое­крат­ной про­да­же: отец, желав­ший эман­ци­пи­ро­вать сына, совер­шал трое­крат­ную man­ci­pa­tio его дове­рен­но­му лицу, а это послед­нее три раза отпус­ка­ло его на волю. В резуль­та­те сын делал­ся per­so­na sui juris, при­об­ре­тал хозяй­ст­вен­ную само­сто­я­тель­ность, но зато утра­чи­вал вся­кие наслед­ст­вен­ные пра­ва по сво­ей семье. Послед­нее огра­ни­че­ние, впро­чем отпа­ло, когда наслед­ст­вен­ное пра­во было пере­стро­е­но по нача­лам когна­ти­че­ско­го род­ства. В импе­ра­тор­ское 368 вре­мя и здесь ста­рые фор­маль­но­сти были отме­не­ны: импе­ра­тор Ана­ста­сий уста­но­вил воз­мож­ность eman­ci­pa­tio per rescrip­tum prin­ci­pis (т. н. eman­ci­pa­tio Anas­ta­sia­na), а Юсти­ни­ан пред­пи­сал вооб­ще для eman­ci­pa­tio с.473 заяв­ле­ние перед судом (т. н. eman­ci­pa­tio Jus­ti­nia­nea). В виде награ­ды за доб­ро­воль­ный отказ от сво­их отцов­ских прав (prae­mium eman­ci­pa­tio­nis) отец и после eman­ci­pa­tio сохра­ня­ет пра­во на поль­зо­ва­ние поло­ви­ной иму­ще­ства сына.