Перевод с английского О. В. Любимовой.
Постраничные примечания заменены на сквозные.
Глава 2. Кампании против гельветов и Ариовиста
58 г. до н. э. Цезарь узнаёт, что гельветы собираются пройти через Провинцию
с.46 Где-то в середине марта Цезарь получил поразительные известия. Гельветы и в самом деле начали миграцию, и их орды вскоре должны были хлынуть в римскую Провинцию. Они убедили присоединиться к себе три соседних племени — раураков, тулингов и латобригов, — а также бойев, задолго до того переселившихся в Германию, и запаслись мукой на три месяца вперёд, а чтобы укрепить свою решимость и предприимчивость, сожгли свои дома и тем самым сознательно отрезали себе все пути к возвращению. 24 числа этого же месяца1 вся эта огромная масса, насчитывавшая, согласно их собственным спискам, триста шестьдесят восемь тысяч человек2, должна была собраться напротив Генавы и приготовиться к переправе через Рону.
Цезарь спешит в Генаву и разрушает мост
Цезарь немедленно выехал из Рима и, устремившись на север со скоростью 145 км в день3, пересёк Альпы, принял командование легионом, стоявшим в Провинции, распорядился провести новый набор и к концу недели достиг Генавы. Он немедленно разрушил мост, по которому гельветы намеревались пересечь реку. Гельветские послы просят у него разрешения использовать дорогу через Провинцию Они направили к нему послов, чтобы сообщить, что собирались лишь воспользоваться дорогой через Провинцию и обещают не чинить никакого вреда. Не даст ли Цезарь на это разрешения? Цезарь, разумеется, не намеревался удовлетворять их просьбу; но, желая выиграть время для сбора своих новобранцев, он сказал послам, что обдумает их слова и даст им ответ 9 числа следующего месяца4. с.47 Он хорошо воспользовался этим интервалом. При Цезаре находился легион, и новобранцы из Провинции прибыли вовремя, чтобы принять участие в исполнении составленного полководцем плана. Дорога, по которой желали пройти гельветы, вела через Савойю, и в некоторых пунктах реку можно было перейти вброд. Видимо, гельветы ещё не успели собрать все свои силы. Цезарь обещает ответить через две недели, а тем временем укрепляет левый берег Роны Вдоль южного берега Роны, между озером и Па-де-л’Эклюз — что составляет около 110 км, — Цезарь наспех построил земляные валы в нескольких местах, где берега были недостаточно круты, чтобы служить природными укреплениями5. В редутах за земляными валами были размещены солдаты. Когда послы вернулись, Цезарь прямо сказал им, что не позволит гельветам пройти через Провинцию. Эмигрантов этот отпор не смутил, и они предприняли несколько попыток форсировать реку. Цезарь препятствует переправе гельветов Одни переходили её вброд, другие строили мосты или лодки и пытались штурмовать валы, но римские солдаты быстро концентрировались, закидывали их метательными снарядами и отбрасывали ошеломлённых противников назад.
Теперь оставался всего один маршрут — дорога, петлявшая вдоль правого берега Роны, под каменными кручами Юры, через Па-де-л’Эклюз. Казалось бы, эмигранты могли попасть в Галлию дорогой, которая ведёт в Понтарлье, или перейти Юру по какому-то другому перевалу; но либо уклоняясь от встречи с Ариовистом, либо по какой-то другой причине, не упомянутой Цезарем, с.48 они не рассматривали эти маршруты6. Секваны позволяют им пройти через Па-де-л’Эклюз Дорога через Па-де-л’Эклюз была настолько узкой, что по ней с трудом могла проехать одна повозка одновременно; за перевалом она вела в земли секванов, и если бы они оказали хоть малейшее сопротивление, то все попытки гельветов прорваться оказались бы безнадёжны. Сначала секваны отказали эмигрантам в безопасном проходе, но по просьбе гельветов посредником охотно выступил Думнориг. Ранее он достиг влияния у секванов с помощью крупных взяток, и теперь, проведя недолгие переговоры, сумел обеспечить своим друзьям желаемую милость. Вожди гельветов пообещали удержать свой народ от грабежей, и для обеспечения исполнения соглашения состоялся обмен заложниками. Конечная цель эмигрантов состояла в том, чтобы поселиться на западе Галлии, в плодородном бассейне Шаранты. Отсюда они смогли бы совершать набеги на незащищённые области Провинции, где выращивалось зерно; и само их присутствие, вместе с маячившим на заднем плане Думноригом, стало бы постоянной угрозой для римских интересов в Галлии. Но сперва им нужно было пройти по долине Роны, через равнину Амберьё и плато Домб и добраться до Соны. Цезарь возвращается в Цизальпийскую Галлию, приводит оттуда подкрепления и встаёт лагерем выше слияния Роны и Соны Цезарь рассчитал, что пока их огромная, неповоротливая колонна пробирается по грязным тропам, он успеет набрать новое войско, достаточно сильное, чтобы с ними справиться. Оставив своего самого талантливого легата, Лабиена, охранять пограничный вал на Роне, Цезарь поспешил обратно в Цизальпийскую Галлию, набрал два новых легиона7 под собственную ответственность, отозвал ещё три легиона с зимних квартир и отправился обратно по дороге вдоль долины Доры-Рипарии и через Монженевр. Горные племена, несомненно, надеялись разграбить его обоз и пытались остановить его наступление, но Цезарь вновь и вновь отбрасывал их, пока не спустился в долину Дюранса, откуда двинулся по нагорью Дофине, через Бриансон, Амбрён и Гап8, переправился через Изер и Рону 58 г. до н. э., около 7 июня? и с.49 встал лагерем на высотах Сатоне, примерно там, где стремительный поток вливается в спокойные воды Роны9.
Эдуи просят у него помощи против гельветов
Цезарь прибыл как раз вовремя. Основная масса гельветов уже переправилась через Сону и, подобно саранче, спустилась на поля и усадьбы эдуев. К Цезарю явились послы эдуев и молили его вспомнить о верности своих соотечественников и помочь им избавиться от захватчиков. Прибытие Цезаря вызвало перемену в эдуйской политике. Вергобретом был избран Лиск, сторонник проримской партии, а Дивитиак вернул свой престиж. Лиск заключил договор с Цезарем и взял на себя снабжение его армии продовольствием. Лабиен со своим легионом уже присоединился к Цезарю. Арьергард гельветов, составлявший около четверти от всей их массы, был собран на восточном берегу реки, в долине Формана, в 18 км к северу10. Цезарь разбивает и рассеивает арьергард гельветов Цезарь выступил из лагеря вскоре после полуночи, тихо провёл войско вверх по долине Соны по местности, скрывавшей его приближение, и направил легионы в атаку на ничего не подозревавшую толпу, которая набилась в лодки. Те, кто избежал резни, скрылись в окружающих лесах. Они и их истреблённые соплеменники принадлежали к племени тигуринов11, которые за пятьдесят лет до того разбили римскую армию под командованием консула Луция Кассия и заставили её пройти под ярмом.
Переправа Цезаря через Сону
За двадцать четыре часа Цезарь перебросил через реку понтонный мост12 и переправил всё своё войско на правый берег. Гельветы, которым на эту переправу понадобилось три недели, очень встревожились и направили к нему посольство. Гельветы пытаются вступить в переговоры, но отклоняют условия Цезаря Старшим послом был пожилой вождь по имени Дивикон, который в юности командовал армией, разбившей Кассия. Он сказал, что его соотечественники согласны поселиться там, где укажет Цезарь, если только он не станет их беспокоить. Но если Цезарь стремится к войне, то они к этому готовы, а ему следует помнить, что гельветы уже с.50 нанесли поражение римской армии. Цезарь ответил, что помнит вероломное деяние, которым они похваляются, и помнит с негодованием. Кроме того, даже если бы он был склонен предать прошлое забвению, он не может закрыть глаза на их нынешние бесчинства. Но всё же он готов заключить с ними мир на определённых условиях. Они должны возместить эдуям и аллоброгам причинённый ущерб и выдать заложников в качестве гарантии надлежащего поведения в будущем. Дивикон надменно ответил, что гельветы, как римлянам отлично известно, привыкли брать заложников, а не давать их.
Гельветы движутся на север, преследуемые Цезарем
На следующий день эмигранты свернули свой лагерь. Чтобы попасть в долину Шаранты, требовалось переправиться через Луару. Прямая линия пересекает эту реку возле Роана. Но пересечённая местность между бассейнами Соны и Луары была в этом направлении непроходима, а за Роаном преграждали путь горы Ле Форе. Единственным выходом было двигаться вверх по долине между Соной и холмами Божоле, пока не найдётся проходимый маршрут. Цезарь выслал свою четырёхтысячную конницу следить за передвижениями неприятеля. Конница была набрана в Провинции и среди эдуев, а командовал эдуйским контингентом Думнориг. Даже если Цезарь уже успел познакомиться с его характером и целями, он, вероятно, не считал удобным оспаривать его назначение, а возможно, даже рад был возможности присматривать за ним13. Конница слишком сильно приблизилась к арьергарду гельветов и в стычке потеряла несколько человек. Поскольку численность победителей составляла всего пятьсот человек, Цезарь должен был заподозрить, что здесь что-то пошло не так. В течение двух недель две армии продолжали продвигаться сперва на север, затем на северо-запад на расстоянии не более 8 км друг от друга. Под Маконом гельветы отклонились от Соны и двинулись вверх по долине Пти-Грон14, вдоль дороги, которая сегодня ведёт из Макона в Отён; возле горы Сен-Венсан они свернули на запад, в направлении с.51 Тулон-сюр-Арру15. Их огромная колонна должна была растянуться по меньшей мере на 24 км в длину16. За авангардом следовал обоз, который сзади защищали бойи и тулинги17, а последними шли боеспособные силы самих гельветов18. Воодушевлённые недавним успехом, гельветы внезапно развернулись и бросили вызов своим преследователям, но Цезарь не позволил втянуть своих солдат в сражение. Он искал удачный случай для решающей битвы, но пока был слишком занят попытками помешать неприятелю грабить его союзников. И это было не единственной его заботой. Продовольственные поставки зависели от эдуев, но день проходил за днём, а провианта всё не было. У Цезаря возникают трудности со снабжением из-за интриг Думнорига На Соне у Цезаря была флотилия барж, гружённых зерном, но ввиду необходимости следовать за гельветами ему пришлось удалиться от реки на значительное расстояние. Эдуйские аристократы в его лагере обещали, негодовали и сыпали отговорками, пока Цезарь окончательно не потерял терпение и не обвинил их в сознательной измене. Брошенный им вызов привёл к полному разоблачению. Лиск выступил в защиту своих собратьев-старейшин. По его словам, могущество некоторых лиц сильнее, чем власть правительства. И эти лица оказывают давление на народ, мешая ему посылать провиант, и убеждают его, что если римляне победят гельветов, то используют свою победу для порабощения эдуев и других племён. В завершение Лиск заявил Цезарю, что, открыв правду, он поставил под угрозу собственную жизнь и сделал это лишь вынужденно. Цезарь не сомневался, что под «некоторыми лицами» Лиск имел в виду Думнорига. Но он не намеревался обсуждать государственные дела в присутствии людей, чьему благоразумию нельзя было доверять. Поэтому он отпустил всех вождей, кроме Лиска. После этого Лиск заговорил более откровенно. Он признал, что указанным человеком был не кто иной, как Думнориг. Тот скопил громадное богатство и с.52 щедро тратил его на приобретение народной поддержки. Он добился огромного влияния у битуригов и в других племенах, выдавая своих родственниц замуж за влиятельных вождей. Он не только имеет политические связи с гельветами, но и лично ненавидит Цезаря, ибо тот сместил его и вернул к власти его брата Дивитиака. В собственной стране Думнориг возглавляет антиримскую партию. Интересы гельветов связаны с его собственными интересами. Если гельветы победят, то помогут Думноригу взойти на трон; если они потерпят поражение, то ему придётся ещё хуже, чем прежде. Он регулярно передаёт гельветам сведения, а в конной стычке несколько дней назад он первым обратился в бегство.
Цезарь не знал, что ему делать. Думнориг явно был одним из самых могущественных и непримиримых врагов, которых ему следовало опасаться. Цезарь не мог закрыть глаза на столь вопиющую враждебность, но боялся оскорбить Дивитиака, которого особенно желал к себе расположить. Возможно, хитроумный друид был не слишком привязан к брату, но озлоблять всю патриотическую партию не годилось. Цезарь вызвал Дивитиака к себе в палатку и, обращаясь к нему через Гая Валерия Троукилла, выдающегося жителя Провинции, своего главного переводчика и надёжного друга, стал настоятельно убеждать его дать согласие на наказание Думнорига. Дивитиак разрыдался и молил Цезаря обойтись с его братом не слишком сурово, а то станут говорить, что именно он посоветовал его наказать, и общественное мнение заклеймит его как чудовище. Цезарь по-дружески пожал ему руку и приказал оставить опасения. Он сказал, что его уважение к Дивитиаку столь велико, что он готов простить оскорбление, нанесённое его правительству, и провокацию, от которой пострадал он сам. На самом деле у него не было выбора. Он ещё не достиг той славы, которая могла прийти к нему лишь вместе с победой, и имея перед собой сильного противника, а рядом — ненадёжных союзников, от доброй воли которых зависело его пропитание, было бы глупо наживать себе новых врагов. Поэтому Цезарь ограничился тем, что послал за Думноригом и сделал ему суровый выговор и жёсткое предупреждение. Только с.53 в этот раз и только из уважения к его брату, — сказал Цезарь, — он закроет глаза на его поведение. Одновременно он отдал тайное распоряжение следить за Думноригом и доносить обо всех его действиях.
Победа над гельветами (согласно полковнику Штоффелю) (см. с. 625—
|
| Сокращения | |
| S | вершина холма Армси |
| C | укрепления для защиты обоза |
| RR | четыре легиона в боевом построении |
| HH | гельветы |
| H’H’ | гельветы вынуждены отступить на холм |
| TT | бойи и тигурины |
| rr | 3-я линия римлян противостоит бойям и тигуринам |
| hh | гельветы возобновляют атаку |
| _ _ _ _ | маршрут движения римлян |
| ______ | маршрут движения гельветов |
| Контуры обозначают интервалы высоты в 10 м | |
Уточнения теории Штоффеля, предложенные полковником Бёрчером и принятые издателем и господином Жюллианом, обозначены красным цветом. См. с. 627—
Неудачная попытка Цезаря застичь гельветов врасплох
На следующее утро Цезарь попытался застичь неприятеля врасплох, но ему это не удалось — единственно из-за глупости одного офицера. Разъезды Цезаря доложили, что гельветы встали лагерем у подножия холма на расстоянии 13 км (вероятно, Санвинь), примерно в 10 км к востоку от реки Арру19. Цезарь сразу послал на этот холм разведчиков, чтобы выяснить, можно ли подняться на него с тыла. Разведчики доложили, что это вполне возможно. В середине ночи Цезарь отправил в путь Лабиена с двумя легионами, путь которым должны были указывать разведчики, с приказом подняться на холм и устремиться вниз, на тылы противника, в то время как сам он атакует гельветов с фронта. Спустя примерно два часа после ухода Лабиена Цезарь выслал вперёд конницу и двинулся тем же путём, каким ранее прошли враги. Вместе с патрулями на разведку был отправлен Публий Консидий, опытный и заслуженный центурион. Незадолго до восхода Цезарь находился на расстоянии 2,5 км от ничего не подозревавшего неприятеля. Внезапно галопом прискакал Консидий и сообщил, что всё пошло не по плану: высоту занял не Лабиен, а враги; он опознал их по оружию и шлемам и уверен, что не ошибся. Цезарь сразу повёл свои войска на соседний холм и построил их в боевые порядки. Лабиен тем временем недоумевал, почему Цезарь не идёт, а когда стало уже слишком поздно, Цезарь узнал, что Консидий стал жертвой собственных страхов.
Около 28 июня? Цезарь движется к Бибракте, чтобы наладить снабжение
После полудня легионы выступили и встали лагерем примерно в 5 км от тылов гельветов, в районе современного Тулон-сюр-Арру20. На следующий день, ввиду того, что подводы с зерном так и не прибыли, а рациона осталось всего на два дня, Цезарь повернул вправо и двинулся к Бибракте, столице эдуев, расположенной примерно в 26 км к северу, где рассчитывал найти амбары, полные зерна. Его путь проходил вдоль водораздела между Арру и одним из его притоков, речкой под названием Озон. Гельветы ушли далеко вперёд, и голова их колонны уже миновала Люзи с.54 и повернула на запад, вниз по долине Алена, когда какие-то перебежчики из конницы Цезаря принесли им последние известия. Вообразив, что Цезарь их испугался, или надеясь помешать ему добраться до Бибракте, гельветы тоже повернули, быстро направились назад и атаковали его арьергард поблизости от холма Армси, примерно в 5 км к северу от Тулона. Цезарь отправил конницу замедлять их наступление, а пехоте приказал вернуться по своим следам и подняться по склонам Армси. Все эти передвижения должны были занять около двух часов. На полпути вверх по холму четыре легиона ветеранов выстроились в три линии когорт, глубина каждой из которых составляла восемь человек21. Солдатский багаж был собран на вершине холма под охраной вспомогательных войск и двух только что набранных легионов, которые получили приказ укрепить позицию. Обоз либо был размещён на водоразделе, вдоль которого он двигался, либо продолжил путь в Бибракте. Гельветы не представляли для него опасности, а для его защиты от эдуев, поддерживавших Думнорига, достаточно было бы небольшого эскорта22. Наконец представилась возможность, которой Цезарь так долго ждал. Хотя неприятель теперь находился между ним и Бибракте, Цезарь не мог бы выбрать лучшей позиции, чем холм Армси. В случае его победы дорога, конечно, была бы свободна. В случае его поражения… но он не собирался терпеть поражение. Это было его первое генеральное сражение, и он знал, что поражение погубит и его самого, и его армию. Гельветы намерены были сражаться отчаянно; легионы Цезаря, за исключением, возможно, X легиона, ещё не успели с ним познакомиться, и не всем своим офицерам он мог полностью доверять. Поэтому он спешился и приказал своему штабу сделать то же самое, чтобы солдаты видели, что офицеры разделяют с ними опасности; а затем, согласно обычаю, обратился к ожидающему войску с речью. Повозки гельветов по их прибытии были размещены на возвышенности слева от дороги; и около часа дня вся громадная орда, собравшаяся в компактные массы, отбросила конников Цезаря и с тесно сомкнутыми щитами двинулась вверх по холму, против римского строя. Солдаты в первом ряду выставили щиты перед собой, а те, что стояли сзади, держали их с.55 горизонтально над головами23. Легионеры в первых рядах стояли с дротиками в руках, готовясь их метнуть. Выше, на плато, новобранцы и солдаты вспомогательных войск тяжко трудились на строительстве укреплений. Когда неприятель приблизился на расстояние нескольких метров, центурионы отдали приказ. На гельветов обрушился ливень из дротиков, и их масса начала распадаться. Когда острия дротиков проникали в щиты, то наконечники, изготовленные из мягкого железа, сгибались. Когорты первой линии бросились в атаку с мечами наголо; обнаружив, что щиты сцепились с дротиками, которые не удавалось ни вытащить, ни выдернуть, многие гельветы отбросили щиты и как могли парировали удары; но вскоре римляне одолели, и гельветам пришлось отступить на холм, расположенный примерно в 1,5 км к юго-западу от Армси, на другой стороне дороги, по которой они двигались. Возникает подозрение, что их первая атака была уловкой, предназначенной для того, чтобы выманить Цезаря с сильной позиции; ибо когда римляне преследовали неприятеля, на их правый фланг и тыл обрушились бойи и тулинги, только что прибывшие на поле боя. Гельветы воспрянули духом и возобновили атаку, и когда первые две линии римлян сошлись с ними в бою, третья развернулась и обратилась против новых врагов.
Победа над гельветами при Бибракте
Битва оказалось долгой и жестокой. В положенное время солдаты задних рядов сменили передовых бойцов, пройдя между колоннами, а те отступили назад; а затем отдохнувшие солдаты вновь сменили своих товарищей; когорты второй линии усилили первую линию, так что части образовывали нерушимый строй24. Постепенно гельветы были оттеснены ещё выше на холм, а бойи и тулинги отступили к своему обозу. Из-за стены повозок они метали камни и дротики в наступающих римлян, а когда те пытались штурмовать лагерь — били их копьями между колёс. В обороне участвовали даже женщины и дети25. Битва продолжалась до глубокой с.56 ночи; тем временем гельветы под прикрытием своих союзников отступали26. В конце концов легионеры прорвались через заграждение. Женщины и дети, не сумевшие спастись, были перерезаны, остатки орды захватчиков бросились в бегство и исчезли в ночной темноте27.
Вероятно, ещё до заката дурные вести настигли некомбатантов, которые продолжали свой путь в сторону поля боя. Конечно, многие повозки так и не прибыли в лагерь28. Какое отчаяние охватило растерянных эмигрантов, как они снова развернули утомлённый скот и всю ночь гнали его на север, как выжившие в резне скитались и рассказывали об этой катастрофе; гвалт, сумятица, утомление от долгого пути — всё это легко себе вообразить, но в полной мере способен представить лишь тот, кто сам побывал в разбитой армии, отступающей и разваливающейся.
Обращение Цезаря с беглецами
Цезарь не мог их преследовать. Его войско было измучено, а конница ненадёжна; он должен был дать раненым время для восстановления и похоронить множество трупов, чтобы они не вызвали эпидемию среди его союзников; однако он отправил конных вестников, чтобы запретить лингонам, через земли которых должны были пройти беглецы, оказывать им помощь. Лингоны занимали область вокруг Тоннера и Бар-сюр-Об, а также плато Лангр и окрестности Дижона. Через три дня Цезарь начал преследование. В пути его встретили послы, которых гельветы, доведённые до крайней нужды, направили для переговоров об условиях капитуляции. Цезарь велел им передать своим сородичам, чтобы те остановились и ожидали его прибытия. Догнав гельветов, Цезарь приказал им выдать заложников, сложить оружие и вернуть перебежавших к ним рабов. Ночью шесть тысяч гельветов ускользнули и направились к Рейну; с.57 но Цезарь направил категорический приказ местным жителям перехватить их и отправить обратно; «с возвращенными он поступил как с врагами». Расселение бойев По просьбе эдуев, высоко ценивших боеспособность бойев, последним позволено было поселиться на землях эдуев. Видимо, им была отведена область в окрестностях Сен-Париз-ле-Шатель, между Алье и Луарой29. Гельветы и другие племена, способные послужить надёжным барьером между германцами и Провинцией, были отосланы в свои прежние земли, а аллоброги получили поручение обеспечить их зерном.
Послы от кельтской Галлии поздравляют Цезаря и просят его помощи против Ариовиста
Известия об этой блестящей победе произвели вполне ожидаемое впечатление. Успех гельветов стал бы бедствием для всех, кроме Думнорига и его сторонников, и Цезарь предотвратил это бедствие. Он предстал в образе победителя — не Галлии, но захватчиков Галлии; олигархии, опасавшиеся честолюбивых выскочек, радовались его поддержке, а эдуи могли ожидать восстановления своего прежнего превосходства. В худшем случае правление Цезаря было предпочтительнее тирании Ариовиста, и Цезарь, несомненно, был бы рад изгнать соперника. Если патриоты в племенных советах и пытались сопротивляться, то остались в меньшинстве. Со всех областей центральной Галлии сошлись вожди, чтобы поздравить победителя. Они сообщили ему, что готовы представить его вниманию некоторые важные предложения и, получив его прямое дозволение, прямо на месте созвали совет, чтобы согласовать детали. Собрание состоялось через несколько дней. Когда совет разошёлся, Цезарь дал согласие на настоятельные просьбы вождей о личной встрече. Те убедительно просили его хранить в полном секрете всё, что они ему скажут; ибо если информация об этом просочится за рубеж, то их сурово накажут. Дивитиак, выступавший от имени вождей, рассказал, как Ариовист обосновался в земле секванов, нанёс поражение эдуям и зависимым от них племенам, а затем разбил объединённые войска эдуев, секванов и их союзников30. На текущий момент на их землях находится сто двадцать тысяч германцев; а через несколько с.58 лет галлов изгонят из их собственной страны. Секванам уже пришлось уступить треть своей земли, а скоро придётся отдать и ещё треть, ибо недавно Рейн перешла новая орда — гаруды числом двадцать четыре тысячи человек. Ариовист — жестокий и кровожадный тиран, и если Цезарь не поможет галлам, то им всем, подобно гельветам, придётся отправиться в путь и поискать себе новый дом.
Неудачная попытка Цезаря вступить в переговоры с Ариовистом
Цезарь заверил вождей, что они могут положиться на его поддержку. Их интересы действительно совпадали с его интересами. Цезарь видел безусловную необходимость остановить лавину германского вторжения. Если бы сдержать эти свирепые орду не удалось, то они, подобно кимврам и тевтонам, вскоре заняли бы всю Галлию, а затем потекли бы в Италию. Более того, и интересы, и честь Рима требовали защищать союзников; а эдуи были давними союзниками, верность которых была вознаграждена титулом «братьев». Цезарь имел и ещё одну причину для вмешательства. Подобно Клайву в противостоянии с Дюпле, он не мог стоять на месте. Он должен был либо наступать, либо отступать. Если бы он отказался поддержать дело галлов, то потерял бы авторитет, который принесла ему победа и, возможно, подтолкнул бы их к союзу с Ариовистом против себя. Если бы он отважно сразился с их угнетателем, то сам стал бы арбитром для Галлии. Однако вначале следовало испробовать мирные методы. Римская армия была относительно слаба. Ариовист господствовал над грозной ордой, и атаковать его без крайней необходимости было бы безрассудством. Сенат оказал Ариовисту почтение, и можно было надеяться на то, что он прислушается к гласу разума. Кроме того, проконсулу было бы неуместно вести войну против царя и друга римского народа, получившего эти титулы с его собственного одобрения; требовались предварительные дипломатические переговоры, провести которые Цезарь должен был так, чтобы оправдаться перед соотечественниками. Ариовист в то время находился, вероятно, на равнине Верхнего Эльзаса, и Цезарь отправил к нему послов с просьбой указать какой-либо пункт на середине дороги для встречи. Ариовист велел им ответить, что если их господину что-то от него нужно, то он должен сам с.59 потрудиться и прийти к нему. Он же не может подвергать свою жизнь опасности, покидая свои земли без армии, а перемещение и содержание армии потребовали бы таких усилий, предпринимать которые он не считает нужным. Между тем, он хотел бы знать, какое дело Цезарю до страны, которую германцы завоевали своими мечами.
После этого Цезарь принял более повелительный тон. Ариовист отверг его приглашение. Отлично! Тогда его условия таковы. Ни один человек больше не должен переправляться на эту сторону Рейна; заложники эдуев должны быть возвращены; Ариовист должен раз и навсегда прекратить беспокоить этот народ и его союзников. Если он подчинится, то Цезарь будет его другом. Если же нет, то Цезарь знает, как отомстить за зло, причинённое эдуям. Три года назад сенат постановил, чтобы действующий наместник Галлии защищал эдуев и других союзников Римской республики; и Цезарь намерен выполнять эти указания.
Ариовист высокомерно ответил, что он победитель и, как таковой, имеет право обращаться со своими подданными как угодно. Сами римляне всегда следуют этому принципу. Он не вмешивается в их дела, так какое право они имеют вмешиваться в его дела? Он не станет беспокоить эдуев, пока они платят дань, но он уж точно не вернёт заложников, а если эдуи откажутся платить, то немного им будет пользы от союза с Римом! Угрозы Цезаря он ни во что не ставит. Никто из противников Ариовиста не избежал уничтожения. Пусть Цезарь сам выберет время для сражения. Он вскоре узнает отвагу непобедимых воинов Германии.
Одновременно с этим письмом пришли тревожные вести о том, что на восточном берегу Рейна появилась масса свевов, а гаруды уже опустошают земли эдуев. Цезарь, самый немногословный из писателей, сообщает нам, что он был серьёзно встревожен31. Галлы выжидали, кто станет господином — он или Ариовист. В случае любой его неудачи они бы ударили ему в спину, а с.60 между ними и германцами его армия могла погибнуть. Если Цезарь не хотел, чтобы войско Ариовиста усилили грозные свевы, то ему нельзя было терять ни мгновения. В кратчайшие сроки Цезарь договорился с эдуями, секванами и лингонами о доставке провианта и вместе с войском выступил в путь. Цезарь выступает против Ариовиста и берёт Везонтион Спустя три дня он узнал, что Ариовист спешит захватить Везонтион (современный Безансон), главный город секванов, хорошо защищённую крепость, снабжённую всеми военными припасами. Чтобы опередить его, Цезарь двигался ускоренным маршем днём и ночью; достигнув цели, он разбил лагерь в предместьях, а в самом городе поставил сильный гарнизон.
Везонтион, ставший теперь базой Цезаря, был идеальной галльской крепостью. Город стоял на отлогом полуострове, который опоясывала река Ду, образуя почти круг, а на перешейке шириной немногим более 450 м высился крутой и высокий холм, окружённый стеной, которая превращала его в цитадель и связывала его с городом. На протяжении того краткого времени, пока Цезарь там оставался, запасаясь продовольствием, его солдаты имели много возможностей для сплетен. Жители города и прежде всего торговцы, благодаря своим занятиям общавшиеся с германцами, рассказывали поразительные истории об их огромной силе и нечеловеческой доблести: невозможно даже взглянуть им в лицо, так ужасен их пронизывающий взор. Римские солдаты были храбры, но они помнили свою отчаянную борьбу с гельветами, поддавались приступам паники и были очень легковерны. Паника в римской армии Праздная болтовня с новыми знакомыми их совершенно деморализовала. Зло пошло от трибунов, офицеров вспомогательных войск и прочих членов штаба полководца. Многие из них были военными лишь формально. Цезарь, как и любой другой римский наместник, по политическим причинам вынужден был найти место в своей армии светским бездельникам и разочарованным специалистам, не имевшим военного опыта и желавшим просто поправить своё состояние за счёт добычи32. Теперь возникла угроза по-настоящему жестокой битвы, и они с.61 дрогнули. Они шептались о том, что эта война не одобрена сенатом и предпринята лишь для удовлетворения честолюбия Цезаря33. Некоторые придумывали предлоги, чтобы обратиться с просьбой об отпуске. Другие из чувства стыда считали себя обязанными остаться, но не владели собой настолько хорошо, чтобы успешно скрывать свой страх. Порой они просто не могли сдержать слёзы. Постепенно даже центурионы и опытные ветераны стали поддаваться всеобщей тревоге. Некоторые из них, правда, пытались скрывать свой страх. Они говорили друг другу, что боятся не врагов, а лесов, за которыми находятся враги, и вероятной нехватки продовольствия. По всему лагерю люди составляли завещания34, и Цезарю даже сообщили, что если он отдаст приказ выступать, войско ему не подчинится.
Цезарь восстанавливает веру в победу
Цезарь немедленно послал за трибунами и центурионами и сделал им суровый выговор. С какой стати они спрашивают, куда он намерен отправиться? Очень маловероятно, что Ариовист окажется настолько безумен, чтобы вступить в бой; но даже если он это сделает, чего бояться? Неужели они утратили всю уверенность в себе, всю веру в своего полководца? Что такого совершили эти ужасные германцы? Об их подлинной боеспособности свидетельствуют сокрушительные поражения, которые Марий нанёс кимврам и тевтонам, и те неудачи, которые потерпели гладиаторы, даже обученные римскому военному искусству, в ходе недавней войны с рабами. Их часто били даже гельветы, а гельветы не устояли перед легионами. Ариовист, конечно, победил галлов — ну и что? Он месяцами изматывал их, избегая сражения, а когда с.62 они рассеялись и ослабили бдительность — атаковал их. Это не значит, что германцы отважнее галлов, и сам Ариовист наверняка знает, что римскую армию не застать врасплох столь примитивными уловками. А разговоры о труднопроходимой местности или перебоях с поставками — это просто дерзость. Вести их — всё равно, что утверждать, будто полководец не знает своего дела. Провиант поставляют на фронт дружественные племена, а в абсурдности своих страхов перед лесами нытики вскоре убедятся сами. Что же до утверждения, будто армия скоро взбунтуется, то Цезарь этому не верит. Армии бунтуют лишь тогда, когда полководцы бездарны или нечестны. Его порядочность никогда не вызывала сомнений, а последняя кампания доказала, что он умеет командовать. Как бы то ни было, он намерен выступить уже следующей ночью; и если больше никто за ним не последует, он пойдёт вперёд с одним только X легионом; ибо он верен своему полководцу при любых обстоятельствах.
Эта краткая и энергичная речь оказала на войска изумительное воздействие. Из глубин отчаяния их дух воспрянул к вершинам уверенности, и им уже не терпелось скрестить мечи с врагами. Солдаты X легиона, польщённые доверием Цезаря, через посредство своих офицеров отправили ему благодарность, а остальные легионы просили своих офицеров передать Цезарю, что они сожалеют о случившемся. Около 31 августа. Цезарь продолжает марш против Ариовиста В назначенный час Цезарь свернул лагерь. Для защиты Везонтиона он оставил отряд. Перед Цезарем расстилалась незнакомая земля, но он полностью доверял Дивитиаку, который вызвался быть его проводником. Чтобы избежать пересечённой лесистой местности между Безансоном и Монбельяром, Цезарь обогнул её с севера и востока, что составило около 80 км, а затем, преодолев Бельфорский проход, вышел на Рейнскую равнину и быстро двинулся вдоль восточных склонов Вогезов, пока не приблизился к лагерю германцев на 35 км. Цезарь не сообщает, где поставил свой лагерь: вероятно, он стоял на реке Фехт, между Остхаймом и Гемаром35. Ариовист, находившийся к северу от него, прислал гонцов с сообщением, что, поскольку Цезарь подошёл ближе, он не возражает против встречи с ним. Цезарь с.63 принял его предложение, и встреча была назначена на пятый день. Ариовист, знавший о слабости конницы Цезаря, притворился, что опасается предательства легионов, и настоял на том, чтобы оба полководца взяли с собой лишь конный эскорт. Цезарь не желал создавать трудности, но поскольку его конница была галльской, а он не хотел доверять ей свою безопасность, он посадил на коней солдат X легиона. Встреча была назначена на невысоком холме36 посреди равнины, примерно на равном расстоянии между римским и германским лагерями. Цезарь разместил основную часть своего эскорта примерно в 270 м от него, Ариовист поступил так же, и каждый подъехал к холму в сопровождении десяти всадников. Ариовист настоял на том, чтобы переговоры велись верхом. Встреча Цезаря с Ариовистом Цезарь начал с того, что напомнил Ариовисту о полученных от сената почестях, а затем повторил свои требования в защиту интересов эдуев, ранее уже переданные через послов. Ариовист ответил, что он пересёк Рейн лишь по просьбе самих галлов. Область, занятая им в Галлии, формально уступлена ему галлами: это не он на них напал, а они — на него. Он разгромил всё их войско в бою, а если они желают повторить свою попытку, то он готов снова с ними сразиться. Что же до дружбы с римлянами, то будет лишь справедливо, если он получит от неё значительную выгоду, а если он может сохранить её лишь ценой потери дани, которую платят ему подданные, то он готов отказаться от этой дружбы так же легко, как просил её. Он пришёл в Галлию раньше римлян. Цезарь стал первым римским наместником, вышедшим за границы Провинции. С какой целью он вторгся в его владения? Эта часть страны принадлежит ему так же, как Провинция принадлежит римлянам. Цезарь много говорил о титулах, предоставленных сенатом эдуям, но он слишком хорошо знает жизнь, чтобы подобное притворство произвело на него впечатление. Эдуи не помогли римлянам в войне против аллоброгов, а римляне и пальцем не пошевелили, чтобы защитить своих «братьев» от него самого. У него есть все основания подозревать, что с.64 дружба с ним, которую изображает Цезарь, — это тоже притворство, просто уловка, под прикрытием которой Цезарь замышляет его уничтожение. Так уж вышло, что он знает о событиях в Риме, и там есть выдающиеся люди, которые обрадуются, узнав о смерти Цезаря. Если Цезарь не удалится из его страны, он изгонит его силой оружия, но если Цезарь отступит и оставит его в покое, то он его отблагодарит. Цезарь спокойно ответил, что для него невозможно отступить от своего слова или предать союзников своего государства; и, добавил он, если обращаться к истории, то притязания римлян на власть над Галлией лучше обоснованы, чем притязания германцев. Цезарь ещё говорил, когда прискакавший солдат предупредил его, что к холму приближается отряд германцев и забрасывает его эскорт камнями. Цезарь поскакал обратно к своим солдатам и отвёл их в лагерь, не пытаясь отомстить за нападение; ибо, хоть он и был уверен, что его великолепный легион легко способен разбить германцев, но решил не давать неприятелю никаких предлогов для обвинения его в нечестной игре.
Римляне, разгневанные такой подлостью, стали ещё нетерпеливее рваться в бой. Спустя два дня Ариовист предложил Цезарю снова встретиться или выслать к нему одного из офицеров. Цезарь не видел смысла в дальнейших переговорах и не желал отдавать своих легатов на милость коварного варвара; Миссия Троукилла и Меттия но он отправил к нему своего переводчика Троукилла37 и человека по имени Меттий, которым, как он полагал, Ариовист не имеет причин вредить. Им было приказано выслушать Ариовиста и передать его слова Цезарю. Завидев их, Ариовист впал в ярость. «Зачем вы сюда явились? — закричал он. — Чтобы шпионить?», а когда они попытались объясниться, он оборвал их и поместил под стражу.
Ариовист перерезает коммуникации Цезаря
В этот же день Ариовист далеко продвинулся на юг и остановился примерно в 10 км к северу от лагеря Цезаря, у самого подножия Вогезов. Он задумал дерзкий план. На следующее утро его колонна поднялась на нижние склоны, в безопасности прошла по ним мимо войска Цезаря и заняла позиции в 3 км к югу от лагеря Цезаря. Глядя вверх с.65 на спокойно извивающуюся огромную колонну, Цезарь увидел, что неприятель его обошёл: отправить легионы вверх по склону было бы самоубийственным риском; так что ему оставалось только безучастно смотреть, как Ариовист перерезает его коммуникации и перекрывает дорогу, по которой должен был поступать его провиант38.
Цезарь возвращает себе контроль над коммуникациями
На следующий день Цезарь выстроил армию прямо перед лагерем, под защитой артиллерии. Ариовист мог бы атаковать его, если бы пожелал; но если бы он атаковал, то взял бы на себя риск, а если бы отклонил вызов, то легионеры убедились бы, что германцы не непобедимы39. Ариовист остался на месте. На протяжении следующих четырёх дней Цезарь ежедневно предлагал битву, но так и не смог спровоцировать врага выйти из лагеря. Правда, конные стычки происходили каждый день, но не имели решающего значения. У германцев были легковооружённые и мобильные пехотинцы, сопровождавшие конницу в бою, причём каждого сопровождающего выбирал сам конник: они были обучены бежать рядом с конём, держась за гриву, и если конница вынуждена была отступать, они её поддерживали и защищали раненых. Поскольку германская пехота упорно оставалась в лагере, а Цезарю необходимо было вернуть себе контроль над подвозом провианта, он решил взять инициативу на себя. Построив легионы в три параллельные колонны, чтобы они в любой момент были готовы перестроиться в боевые порядки, Цезарь двинулся обратно, достиг пункта, расположенного примерно в 900 м к югу от позиции Ариовиста, и разметил здесь место для лагеря. Одна колонна принялась работать лопатами, а две другие построились в две линии, чтобы защищать её. Ариовист направил отряд, чтобы помешать этим работам, но было слишком поздно: воинственные легионы держали атакующих на расстоянии, и лагерь был построен. Для его охраны Цезарь оставил два легиона с корпусом вспомогательных войск, а с.66 остальные четыре легиона вернулись в большой лагерь. На следующий день Цезарь вывел своих солдат на открытую местность, но недалеко от лагеря, и снова предложил неприятелю сражение. Ариовист снова отклонил вызов; но, когда легионы вернулись в свои укрепления, он предпринял решительную попытку штурмовать малый лагерь и отвёл свои войска только на закате. Германцы откладывают сражение из-за суеверий Римляне понесли такие же тяжёлые потери, как и германцы, но теперь Цезарь узнал от пленных, что мудрые женщины, чьи прорицания внушали германцам суеверный трепет, предупредили их, что победа будет одержана, только если они отложат сражение до новой луны.
18 сентября. Цезарь атакует германцев Цезарь увидел в этом свой шанс. Он подождал до утра, а затем, оставив отряды для охраны обоих лагерей, построил свои шесть легионов, как обычно, в три линии и выступил против врагов. У тех не оставалось выбора — им пришлось защищаться40. Их повозки были выстроены огромным полукругом, прикрывавшим их фланги и тыл; и когда германцы выступили оттуда, женщины простирали руки и жалобно молили их не допустить, чтобы их жёны стали рабынями. Масса германцев построилась в семь отдельных групп, каждая из которых состояла из воинов одного племени. Поскольку численно римляне уступали противнику, Цезарь построил перед малым лагерем вспомогательные войска, чтобы создать видимость массы. Каждый легат возглавил по легиону, чтобы всякий чувствовал, что его отвага в бою не останется незамеченной. Цезарь лично командовал правым крылом и, заметив, что левое крыло противника слабее, направил главную атаку против него, надеясь быстро его опрокинуть и таким образом привести в замешательство остальную армию. Но римляне в передних рядах ещё не успели привести в боеготовность свои копья, как германцы уже их атаковали, и они едва успели выхватить мечи. Быстро сплотившись в тесные массы, германцы принимали удары на сомкнутые щиты; но некоторые римляне бросались прямо на фаланги, вырывали щиты из рук врагов и вонзали в них мечи; в ходе такой рукопашной они сломали срой противника и получили возможность свободнее действовать оружием. Неповоротливые с.67 массы, неспособные маневрировать или развернуть строй, дрогнули, рассыпались и бежали. Но левое крыло римлян, которому противостоял более многочисленный враг, начало поддаваться. Молодой Публий Красс, сын знаменитого триумвира, командовавший конницей и находившийся вне сражения, увидел опасность и немедленно направил на помощь третью линию. Германцы разбиты и изгнаны из Галлии Победа была одержана, и вся разгромленная масса германцев бежала за Рейн. Но Рейн находился примерно в 24 км от места битвы41, и сначала нужно было перейти Илл; и в этом утомительном бегстве многие пали под копьями конницы. Лишь немногим, в том числе Ариовисту, удалось переплыть реку или найти лодки. В ходе преследования Цезарь случайно натолкнулся на своего переводчика, которого захватившие его германцы тащили в цепях и который лишь чудом избежал смерти, так как жребий повелел отложить его казнь. В воспоминаниях Цезаря нет более трогательного сюжета, чем тот фрагмент, в котором, нарушив свою обычную сдержанность, он рассказывает, как он обрадовался, увидев живым и невредимым этого человека, которого он очень ценил и уважал. Он пишет, что испытал при этом не меньшее удовольствие, чем от победы.
Победа была решающей. Свевы, собиравшиеся перейти Рейн, пали духом и отправились домой; но их преследовали племена, на чьих землях они стояли и которых они, несомненно, грабили; и многие отбившиеся свевы были уничтожены. А Цезарь — куда отправился он? Как он использовал свою победу? Если, перейдя границы Провинции, он превысил свои полномочия42, то отступление стало бы гибельным. Это означало бы пригласить германцев предпринять новое вторжение и признать слабость перед Галлией. Фортуна манила Цезаря. Галлия была разобщена, её сильнейшее государство было на его стороне, а другие поддавались чарам его успеха. Привести эти одарённые народы под цивилизующую власть Рима, открыть их обширные земли для италийских предпринимателей — такое предприятие удовлетворило бы самое грандиозное честолюбие. Но пока Цезарю нужно было вернуться в Цизальпийскую Галлию, чтобы исполнять там гражданские обязанности наместника и следить за политикой в Италии; Цезарь размещает легионы в Везонтионе но, оставляя с.68свои легионы под командованием Лабиена, он разместил их на зимние квартиры в крепости Везонтион43. Это последнее распоряжение можно расценивать как свидетельство великой решимости; и по пути на юг Цезарь, несомненно, размышлял над масштабами предприятия, за которое он взялся. Значение этого шага Ибо он ясно показал всем, кто имеет глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, что его цель — не что иное, как покорение Галлии.
ПРИМЕЧАНИЯ
