ФЕТИ́ДА (Θέ­τις), в гре­че­ской мифо­ло­гии дочь Нерея и Дориды, наи­бо­лее извест­ная из нере­ид. Став женой Пелея, Фети­да — сама бес­смерт­ная, пыта­лась сде­лать бес­смерт­ны­ми и сво­их детей. Желая про­ве­рить, уна­сле­до­ва­ли ли они от мате­ри спо­соб­ность жить под водой, Фети­да опус­ка­ла их в чан с водой, но дети захлё­бы­ва­лись и тону­ли (Hes. frg. 185). В более позд­нем вари­ан­те мифа вме­сто про­бы водой высту­па­ло испы­та­ние огнём, но резуль­тат ока­зы­вал­ся столь же пла­чев­ным. Толь­ко Ахилл остал­ся в живых бла­го­да­ря неожи­дан­но­му вме­ша­тель­ству Пелея. По более рас­про­стра­нён­ной вер­сии мифа, Ахилл был един­ст­вен­ным сыном Фети­ды. Застиг­ну­тая Пеле­ем при попыт­ке сде­лать Ахил­ла бес­смерт­ным, Фети­да оста­ви­ла мужа и вер­ну­лась в дом сво­его отца Нерея, но про­дол­жа­ла забо­тить­ся о сыне (Apoll. Rhod. IV 865—879; Apol­lod. III 13, 6). Во вре­мя сбо­ров ахей­ских вождей под Трою Фети­да скры­ла Ахил­ла на ост­ро­ве Ски­рос (Apol­lod. III 13, 8). Когда же его уча­стие в войне ста­ло неиз­беж­ным, Фети­да пред­у­преди­ла Ахил­ла, чтобы он не спры­ги­вал с кораб­ля пер­вым на тро­ян­скую зем­лю (Apol­lod. epit. III 29): по пред­ска­за­нию, пер­вый выса­див­ший­ся ахе­ец дол­жен был погиб­нуть. «Или­а­да» повест­ву­ет о помо­щи, ока­зан­ной Фети­дой сыну во вре­мя вой­ны: она пере­да­ёт Зев­су прось­бу Ахил­ла ото­мстить ахей­цам за нане­сён­ное ему оскорб­ле­ние, уте­ша­ет Ахил­ла после гибе­ли его дру­га Патрок­ла, а затем достав­ля­ет ему новые доспе­хи, изготов­лен­ные по её прось­бе богом Гефе­стом (Hom. Il. XVIII 35—147, 369—467, XIX 1—39) (пре­бы­ва­ние Фети­ды у Гефе­ста — одна из частых тем стен­ных рос­пи­сей в Пом­пе­ях). Сохра­нив­ши­е­ся в «Илиа­де» вос­по­ми­на­ния об услу­гах, ока­зан­ных Фети­дой Дио­ни­су (Hom. Il. VI 136), Гефе­сту (XVIII 394—401) и само­му Зев­су (I 396—406), рав­но как и миф о пред­по­ла­гав­шем­ся брач­ном сою­зе Фети­ды с Зев­сом (Pind. Isthm. 8, 26—41), дают осно­ва­ние утвер­ждать, что, веро­ят­но, в древ­ней­шие вре­ме­на Фети­да игра­ла более зна­чи­тель­ную роль в мифо­ло­ги­че­ской тра­ди­ции и толь­ко с фор­ми­ро­ва­ни­ем олим­пий­ско­го пан­тео­на отсту­пи­ла на зад­ний план.