Мифы древней Греции

с.206

81. ТЕЛАМОН И ПЕЛЕЙ

a. Мате­рью двух стар­ших сыно­вей Эака, кото­рых зва­ли Тела­мон и Пелей, была Энде­ида, дочь Ски­ро­на. Млад­ший, Фок, был сыном нере­иды Пса­ма­ты, кото­рая, не сумев избе­жать объ­я­тий Эака, пре­вра­ти­лась в тюле­ня. Все они жили вме­сте на ост­ро­ве Эги­на¹.

b. Фок был любим­чи­ком Эака, и успе­хи Фока в атле­ти­че­ских играх лиша­ли Тела­мо­на и Пелея разу­ма от зави­сти. Чтобы сохра­нить в доме мир, Фок во гла­ве груп­пы эгин­цев отпра­вил­ся в Фокиду, где дру­гой Фок, сын корин­ф­ца Орни­ти­о­на, осно­вал коло­нию, про­сти­рав­шу­ю­ся не даль­ше окрест­но­стей Тито­реи и Дельф, но со вре­ме­нем его сыно­вья рас­ши­ри­ли вла­де­ния Фокиды до их совре­мен­ных гра­ниц. Одна­жды Эак послал за Фоком, быть может, для того, чтобы заве­щать ему во вла­де­ние ост­ров, а Тела­мон и Пелей, под­стре­кае­мые сво­ей мате­рью, заду­ма­ли убить Фока по воз­вра­ще­нии. Они вызва­ли его на атле­ти­че­ское пяти­бо­рье, и до сих пор неяс­но, то ли Тела­мон поверг его, буд­то бы неча­ян­но попав в голо­ву камен­ным дис­ком, а Пелей топо­ром довер­шил дело, то ли Пелей начал, а Тела­мон покон­чил с Фоком. Как бы там ни было, но они оба в рав­ной мере были винов­ны в бра­то­убий­стве и оба пря­та­ли тело в лесу, где его нашел Эак. Фок лежит погре­бен­ный рядом с свя­ти­ли­щем Эака².

c. Тела­мон бежал на ост­ров Сала­мин, где царем был Ких­рей, и оттуда послал гон­ца, отри­цая вся­кое уча­стие в убий­стве. Эак в ответ запре­тил ему когда-либо сту­пать на зем­лю Эги­ны, но раз­ре­шил дока­зы­вать свою правоту из-за моря. Чтобы не кри­чать с качаю­щей­ся палу­бы кораб­ля, Тела­мон одна­жды ночью при­плыл к месту, кото­рое сей­час назы­ва­ет­ся Тай­ной бух­той, выса­дил на берег камен­щи­ков и при­ка­зал постро­ить дам­бу, кото­рая мог­ла слу­жить ему три­бу­ной. Дам­бу постро­и­ли еще до рас­све­та, и она суще­ст­ву­ет до сих пор. Одна­ко, несмот­ря на все крас­но­ре­чие Тела­мо­на, Эак отверг его вер­сию о том, что смерть Фока была слу­чай­ной, и Тела­мо­ну при­шлось воз­вра­тить­ся на Сала­мин, где он женил­ся на цар­ской доче­ри Глав­ке и уна­сле­до­вал трон Ких­рея³.

d. Этот Ких­рей был сыном Посей­до­на и Сала­ми­ны, доче­ри реч­но­го бога Асо­па. Царем Сала­ми­на он стал после убий­ства змея, совер­шав­ше­го опу­сто­ши­тель­ные наше­ст­вия на ост­ров. Но он сохра­нил у себя зме­е­ны­ша, поведе­ние кото­ро­го было не менее раз­ру­ши­тель­ным. Цар­ство Ких­рея про­дол­жа­лось до тех пор, пока его не изгнал с ост­ро­ва спут­ник Одис­сея Эври­лох. После изгна­ния Демет­ра при­ня­ла его в Элев­син и сде­ла­ла сво­им слу­жи­те­лем. Неко­то­рые, прав­да, объ­яс­ня­ют, что это само­го Ких­рея зва­ли зме­ем за жесто­кость и что, изгнан­ный Эври­ло­хом, он нашел убе­жи­ще в Элев­сине, где ему дове­ри­ли неболь­шую долж­ность при свя­ти­ли­ще Демет­ры. Как бы там ни было, а он стал геро­ем — хра­ни­те­лем ост­ро­ва Сала­мин, или Зме­и­но­го ост­ро­ва, где с.207 и был похо­ро­нен лицом к запа­ду. В обра­зе змея его виде­ли сре­ди гре­че­ских кораб­лей во вре­мя слав­ной победы при Сала­мине. На его моги­ле при­но­сят жерт­вы, а когда меж­ду афи­ня­на­ми и мегар­ца­ми вышел спор из-за ост­ро­ва, зна­ме­ни­тый зако­но­да­тель Солон при­плыл на ост­ров ночью и при­нес Ких­рею уми­ло­сти­ви­тель­ную жерт­ву⁴.

e. После смер­ти сво­ей жены Глав­ки Тела­мон женил­ся на Пери­бее, внуч­ке Пело­па родом из Афин, кото­рая роди­ла ему Боль­шо­го Аяк­са. Позд­нее плен­ни­ца Геси­о­на, дочь Лао­медо­на, тоже ста­ла его женой и роди­ла ему не менее зна­ме­ни­то­го Тев­к­ра⁵.

f. Пелей нашел убе­жи­ще при дво­ре царя Фтии Акто­ра, при­ем­ный сын кото­ро­го, Эври­ти­он, совер­шил над ним очи­ще­ние. После это­го Актор отдал ему в жены свою дочь Поли­ме­лу и треть цар­ства в при­да­чу. Одна­жды Эври­ти­он, пра­вив­ший дру­гой третью цар­ства, взял с собой Пелея на охоту на Калидон­ско­го веп­ря, но Пелей неча­ян­но попал в него копьем и вынуж­ден был бежать в Иолк, где еще раз про­шел через очи­сти­тель­ный обряд, совер­шен­ный для него на этот раз сыном Пелия Ака­стом⁶.

g. Жена Ака­ста Кре­фе­ида попы­та­лась соблаз­нить Пелея и, когда тот отверг ее, солга­ла Поли­ме­ле: «Он хочет бро­сить тебя и женить­ся на моей доче­ри Сте­ро­пе». Поли­ме­ла пове­ри­ла ковар­ной лжи Кре­те­иды и пове­си­лась. Посчи­тав, что зла, совер­шен­но­го ею, недо­ста­точ­но, Кре­те­ида бро­си­лась с пла­чем к Ака­сту и обви­ни­ла Пелея в том, что тот пытал­ся обес­че­стить ее.

h. Не смея убить чело­ве­ка, над кото­рым он совер­шил очи­сти­тель­ный обряд, Акаст при­гла­сил Пелея при­нять уча­стие в охо­те на горе Пели­он. В награ­ду за его цело­муд­рие боги вру­чи­ли Пелею вол­шеб­ный меч, выко­ван­ный Деда­лом. Этот меч при­но­сил его обла­да­те­лю победу в бою и уда­чу на охо­те. Имея такой меч, Пелей вско­ре набил мно­же­ство оле­ней, мед­ведей и веп­рей, но когда он отпра­вил­ся постре­лять еще дичи, спут­ни­ки Ака­ста заяви­ли, что это все — добы­ча их хозя­и­на, и ста­ли сме­ять­ся над неуме­ни­ем Пелея охо­тить­ся. «Пусть мерт­вые зве­ри сами ска­жут, кто их убил!» — вскри­чал Пелей, кото­рый зара­нее выре­зал у всех уби­тых им зве­рей язы­ки и теперь доста­вал их из сум­ки как дока­за­тель­ство сво­ей лег­кой победы в сорев­но­ва­нии⁷.

i. После пира, на кото­ром Пелей съел боль­ше всех, его смо­рил сон. Вос­поль­зо­вав­шись этим, Акаст украл у него вол­шеб­ный меч, спря­тал его в навоз­ной куче, после чего он и его спут­ни­ки поки­ну­ли спя­ще­го Пелея. Когда Пелей проснул­ся, то увидел, что поки­нут, обез­ору­жен и окру­жен дики­ми кен­тав­ра­ми, кото­рые гото­вы его убить. Но их царь Хирон не толь­ко вме­шал­ся и спас ему жизнь, но и под­ска­зал, где спря­тан меч, тут же воз­вра­щен­ный вла­дель­цу⁸.

j. Тем вре­ме­нем, по сове­ту Феми­ды, Зевс выбрал Пелея в мужья нере­иде Фети­де, на кото­рой он хотел женить­ся сам, но испу­гал­ся про­ро­че­ства богинь судь­бы, кото­рые ска­за­ли, что любой рож­ден­ный Фети­дой сын будет намно­го могу­ще­ст­вен­ней сво­его отца. Более того, он был оби­жен на Фети­ду за то, что она ради сво­ей при­ем­ной мате­ри Геры отверг­ла все его уха­жи­ва­ния, и поэто­му поклял­ся, что она нико­гда не вый­дет замуж за бес­смерт­но­го. Гера из бла­го­дар­но­сти реши­ла выбрать ей в супру­ги само­го бла­го­род­но­го из смерт­ных, при­гла­си­ла всех Олим­пий­цев на свадь­бу, кото­рая долж­на была состо­ять­ся в сле­дую­щее пол­но­лу­ние, а сама посла­ла вест­ни­цу богов Ириду в пеще­ру царя Хиро­на с нака­зом, чтобы Пелей гото­вил­ся к свадь­бе⁹.

k. Хирон, пред­видя, что вна­ча­ле Фети­да, будучи бес­смерт­ной, отка­жет­ся от бра­ка, спря­тал Пелея в обсы­пан­ных пест­ры­ми яго­да­ми зарос­лях мир­та на бере­гу фес­са­лий­ско­го ост­ро­ва, куда, пра­вя запря­жен­ным дель­фи­ном, часто при­плы­ва­ла обна­жен­ная Фети­да, чтобы насла­дить­ся днев­ным сном в пеще­ре, полу­скры­той с.208 куста­ми, где и спря­тал­ся Пелей. Толь­ко Фети­да вошла в пеще­ру и усну­ла, как туда после­до­вал Пелей и сжал ее в сво­их объ­я­тьях. Они боро­лись мол­ча, но ярост­но. Фети­да пре­вра­ща­лась то в огонь, то в воду, то во льва, то в змею¹⁰, но пред­у­преж­ден­ный об этом Пелей не выпус­кал ее из сво­их объ­я­тий даже тогда, когда она пре­вра­ти­лась в скольз­кую кара­ка­ти­цу и выпу­сти­ла чер­ни­ла. Имен­но поэто­му сосед­ний мыс, посвя­щен­ный теперь нере­идам, стал назы­вать­ся Сепе­ид­ским. Обо­жжен­ный, мок­рый, истер­зан­ный, поку­сан­ный и изма­зан­ный клей­кой жид­ко­стью^[1], Пелей так и не дал ей уйти. Фети­да сда­лась, и ничто уже не мог­ло разъ­еди­нить их страст­ных объ­я­тий¹¹.

l. Свадь­бу сыг­ра­ли у пеще­ры Хиро­на на горе Пели­он. При­сут­ст­во­вав­шие Олим­пий­цы вос­седа­ли на две­на­дца­ти тро­нах. Гера сама зажгла брач­ный факел, а сми­рив­ший­ся со сво­им пора­же­ни­ем Зевс был на свадь­бе поса­же­ным отцом. Боги­ни судь­бы и музы пели, Гани­мед обно­сил всех нек­та­ром, а пять­де­сят нере­ид води­ли хоро­вод на белом пес­ке. На свадь­бе при­сут­ст­во­ва­ли тол­пы кен­тав­ров, укра­шен­ных гир­лян­да­ми из трав, раз­ма­хи­вав­ших ело­вы­ми лапа­ми и пред­ска­зы­вав­ших ново­брач­ным мно­го сча­стья¹².

m. Хирон пода­рил Пелею копье, а Афи­на отпо­ли­ро­ва­ла его древ­ко, выре­зан­ное из сруб­лен­но­го на вер­шине Пели­о­на ясе­ня. Нако­неч­ник к нему выко­вал Гефест. Боги все вме­сте пре­под­нес­ли Пелею золо­че­ные доспе­хи, а Посей­дон доба­вил к ним двух бес­смерт­ных коней, Балия и Ксан­фа, кото­рых гар­пия Подар­га роди­ла от Запад­но­го вет­ра¹³.

n. Одна­ко боги­ня Эрида, кото­рую не при­гла­си­ли на свадь­бу, реши­ла поссо­рить боже­ст­вен­ных гостей, и когда Гера, Афи­на и Афро­ди­та мило бесе­до­ва­ли меж­ду собой, взяв­шись под руки, она бро­си­ла к их ногам золо­че­ное ябло­ко. Пелей под­нял его и в нере­ши­тель­но­сти оста­но­вил­ся, не зная, кому оно пред­на­зна­ча­лось, посколь­ку над­пись на нем была «Пре­крас­ней­шей!» Это ябло­ко и ста­ло толч­ком к Тро­ян­ской войне¹⁴.

o. Неко­то­рые назы­ва­ют жену Пелея Фети­ду доче­рью Хиро­на, счи­та­ют ее про­стой смерт­ной и гово­рят, что Хирон, желая воз­вы­сить Пелея, рас­про­стра­нил слух, что тот женил­ся на богине¹⁵.

p. Тем вре­ме­нем Пелей, к кото­ро­му ста­ра­ни­я­ми доб­ро­го Хиро­на вер­ну­лось богат­ство и кото­рый, бла­го­да­ря жене, стал вла­дель­цем несмет­ных стад, ото­слал часть скота во Фтию как пла­ту за неча­ян­ное убий­ство Эври­ти­о­на, но когда жите­ли Фтии отка­за­лись при­нять скот, он оста­вил его пастись на воле. Это реше­ние ока­за­лось счаст­ли­вым, пото­му что ужас­ный волк, послан­ный Пса­ма­той, чтобы ото­мстить за смерть сво­его сына Фока, с такой жад­но­стью набро­сил­ся на ничей­ный скот, что вско­ре еле полз от обжор­ства. Когда Пелей и Фети­да столк­ну­лись лицом к лицу с вол­ком, тот попро­бо­вал прыг­нуть и вце­пить­ся Пелею в гор­ло, но Фети­да сде­ла­ла зло­ве­щие гла­за, высу­ну­ла язык и пре­вра­ти­ла вол­ка в камень, кото­рый до сих пор пока­зы­ва­ют на доро­ге из Лок­риды в Фокиду¹⁶.

q. Позд­нее Пелей вер­нул­ся в Иолк, где Зевс вру­чил ему мура­вьи­ное вой­ско, пре­вра­тив мура­вьев в насто­я­щих вои­нов. Так Пелей стал изве­стен как царь мир­мидо­нов. Он в оди­ноч­ку захва­тил город, убил сна­ча­ла Ака­ста, а затем дро­жав­шую от стра­ха Кре­фе­иду и про­вел сво­их мир­мидо­нов в город меж­ду кус­ка­ми ее рас­чле­нен­но­го тела¹⁷.

r. Фети­да суме­ла сжечь все, что было смерт­но­го в ее шести сыно­вьях от Пелея, чтобы сде­лать их бес­смерт­ны­ми, как она сама, и отпра­ви­ла всех по одно­му на гору Олимп. Но седь­мо­го Пелею уда­лось выхва­тить у нее, когда все его тело, за исклю­че­ни­ем лодыж­ки, Фети­да уже сде­ла­ла бес­смерт­ным, сна­ча­ла зака­лив его на огне, а затем нате­рев амбро­зи­ей. Почер­нев­шая от огня лодыж­ка так и оста­лась нена­тер­той. с.209 Воз­му­щен­ная вме­ша­тель­ст­вом мужа, Фети­да про­сти­лась с ним и вер­ну­лась домой в море, успев назвать сына Ахил­лом, пото­му что он еще не при­ка­сал­ся губа­ми к ее груди^[2]. Пелей снаб­дил Ахил­ла новой лодыж­кой, взя­той из ске­ле­та быст­ро­но­го­го гиган­та Дами­са, но имен­но в ней таи­лась смерть Ахил­ла¹⁸.

s. Будучи слиш­ком ста­рым, чтобы само­му сра­жать­ся под Тро­ей, Пелей позд­нее вру­чил Ахил­лу золо­че­ные доспе­хи, ясе­не­вое копье и двух лоша­дей, пода­рен­ных ему на свадь­бу. Узнав о смер­ти Ахил­ла, сыно­вья Ака­ста пере­ста­ли боять­ся Пелея и изгна­ли его из Фтии. После изгна­ния Фети­да нака­за­ла ему идти в пеще­ру у заро­с­лей мир­та, где он впер­вые овла­дел ею, и ждать, пока она не забе­рет его наве­ки к себе в мор­скую пучи­ну. Пелей отпра­вил­ся в пеще­ру и оттуда стал жад­но вгляды­вать­ся в про­хо­див­шие мимо кораб­ли в надеж­де, что один из них при­ве­зет из Трои его вну­ка Неопто­ле­ма¹⁹.

t. Тем вре­ме­нем Неопто­лем чинил свои потре­пан­ные кораб­ли в Молос­сии, но, узнав об изгна­нии Пелея, под видом плен­но­го тро­ян­ца отплыл на кораб­ле в Иолк, помыш­ляя убить сыно­вей Ака­ста и захва­тить город. Одна­ко Пелей, не выдер­жав ожи­да­ния, нанял суд­но до Молос­сии. Бури отнес­ли его к ост­ро­ву Икос, что у Эвбеи, где он умер и был погре­бен, лишив­шись тем самым бес­смер­тия, обе­щан­но­го ему Фети­дой²⁰.

с.210

* * *

1. Миф об Эаке, Пса­ма­те («пес­ча­ный берег») и Фоке («тюлень») мож­но най­ти в фольк­ло­ре почти всех евро­пей­ских стран. Обыч­но герой видит стаю тюле­ней, плы­ву­щих к без­люд­но­му бере­гу во вре­мя пол­но­лу­ния, затем зве­ри выхо­дят из сво­их шкур и ока­зы­ва­ют­ся моло­ды­ми жен­щи­на­ми. Он пря­чет­ся за ска­лой и видит, как они тан­цу­ют обна­жен­ны­ми на пес­ке, потом хва­та­ет одну из тюле­ньих шкур, при­об­ре­тая, таким обра­зом, власть над ее вла­де­ли­цей, кото­рую он затем остав­ля­ет с ребен­ком. В кон­це кон­цов меж­ду ними воз­ни­ка­ет ссо­ра, она полу­ча­ет назад свою шку­ру и уплы­ва­ет. Танец пяти­де­ся­ти нере­ид на свадь­бе Фети­ды и ее воз­вра­ще­ние в море после рож­де­ния Ахил­ла, оче­вид­но, явля­ют­ся фраг­мен­та­ми того же мифа, кото­рый, веро­ят­но, воз­ник на осно­ве риту­аль­но­го тан­ца пяти­де­ся­ти жриц-тюле­ней, отправ­ля­ю­щих культ луны, кото­рый пред­ва­рял выбор царя-жре­ца вер­хов­ной жри­цей. В нашем слу­чае дей­ст­вие про­ис­хо­дит на Эгине, но, если судить по тому фак­ту, что Пелей и Фети­да боро­лись око­ло мыса Сепе­иды, ана­ло­гич­ный обряд испол­ня­ли в Маг­не­сии жри­цы-кара­ка­ти­цы, при­чем кара­ка­ти­ца часто фигу­ри­ру­ет в крит­ских про­из­веде­ни­ях искус­ства, в част­но­сти, на мере веса из цар­ской сокро­вищ­ни­цы в Кнос­се, а так­же на мега­ли­ти­че­ских соору­же­ни­ях Кар­на­ка и дру­гих мест в Бре­та­ни. У кара­ка­ти­цы восемь щупа­лец, а у свя­щен­но­го ане­мо­на Пели­о­на восемь лепест­ков, посколь­ку восемь счи­та­лось чис­лом пло­до­ро­дия в сре­ди­зем­но­мор­ском мифе. Пелей («гряз­ный»)^[3] мог­ло быть не име­нем, а эпи­те­том царя-жре­ца после того, как его выма­зы­ва­ли сепи­ей как сына Энде­иды («зама­ни­ваю­щая в ловуш­ку»), при­чем Энде­ида — это сино­ним кара­ка­ти­цы.

2. Охота Ака­ста с после­дую­щим пиром и поте­рей Пеле­ем вол­шеб­но­го меча, веро­ят­но, явля­ют­ся резуль­та­том непра­виль­но­го про­чте­ния сакраль­но­го изо­бра­же­ния, запе­чатлев­ше­го под­готов­ку к коро­на­ции: коро­на­ция пред­по­ла­га­ла брак с наслед­ни­цей пле­мен­но­го титу­ла. При этом обыч­но изо­бра­жал­ся поеди­нок с пере­оде­ты­ми в зве­рей муж­чи­на­ми и вытас­ки­ва­ние цар­ско­го меча из тре­щи­ны в ска­ле, кото­рая у мифо­гра­фа пре­вра­ща­ет­ся в кучу наво­за. Этот мотив встре­ча­ет­ся в мифах о Тесее (см. 95. e) и о коро­ле Лио­нес­са Арту­ре. Одна­ко ясе­не­вое копье, сде­лан­ное Хиро­ном, сре­зав­шим ясень на горе Пели­он, явля­ет­ся более древним сим­во­лом вла­сти, чем меч.

3. Пре­вра­ще­ния Фети­ды ука­зы­ва­ют на сезон­ные явле­ния боги­ни, каж­до­му из кото­рых соот­вет­ст­во­вал опре­де­лен­ный танец (см. 9. d и 32. b). Мир­то­вые кусты, за кото­ры­ми Пелей впер­вые увидел Фети­ду, сим­во­ли­зи­ру­ют послед­ний месяц прав­ле­ния его пред­ше­ст­вен­ни­ка (см. 52. 3 и 109. 4) и поэто­му явля­лись местом встре­чи, когда его соб­ст­вен­ное прав­ле­ние закан­чи­ва­лось.

Этот миф, воз­мож­но, запе­чат­лел дого­вор-брак, на кото­ром при­сут­ст­во­ва­ли две­на­дцать пред­ста­ви­те­лей пле­мен или кла­нов, обра­зу­ю­щих союз в каче­стве свиде­те­лей бра­ко­со­че­та­ния фтио­тий­ско­го прин­ца и фес­са­лий­ской жри­цы луны из Иол­ка.

4. Не исклю­че­но, что автор древ­не­ан­глий­ско­го сочи­не­ния «Оса­да или бит­ва при Трое»^[4] поль­зо­вал­ся уте­рян­ным клас­си­че­ским источ­ни­ком, когда харак­те­ри­зо­вал Пелея как «полу­че­ло­ве­ка-полу­ко­ня», что мог­ло озна­чать, что Пелей был при­нят в один из кла­нов Эака, покло­няв­ших­ся коню. Если это так, то такой риту­ал «усы­нов­ле­ния» пред­по­ла­гал риту­аль­ное поеда­ние коня. Это бы объ­яс­ни­ло, поче­му в каче­стве сва­деб­но­го подар­ка Пелей полу­чил коней Балия и Ксан­фа без колес­ни­цы, в кото­рую их мож­но было бы запрячь. Кен­тав­ры из Маг­не­сии и фес­са­лий­цы из Иол­ка, веро­ят­но, прак­ти­ко­ва­ли экзо­гам­ные сою­зы, на что ука­зы­ва­ет при­ме­ча­ние, сде­лан­ное в схо­ли­ях к Апол­ло­нию Родос­ско­му, в кото­ром гово­рит­ся, что на самом деле женой Пелея была дочь Хиро­на.

с.211 5. Заме­ша­тель­ство Пелея, в кото­рое он при­шел, под­няв ябло­ко, бро­шен­ное боги­ней Эридой, пред­по­ла­га­ет изо­бра­же­ние луны-боги­ни в обра­зе три­а­ды, вру­чаю­щей ябло­ко бес­смер­тия царю-жре­цу (см. 32. 4; 53. 5 и 159. 2). Убий­ство Ака­ста и то, что Пелей с вой­ском вошел в город, прой­дя меж­ду кус­ка­ми рас­чле­нен­но­го тела Кре­фе­иды, мог­ло быть непра­виль­но истол­ко­ван­ным сакраль­ным изо­бра­же­ни­ем, на кото­ром новый царь гото­вил­ся к про­езду по ули­цам сво­ей сто­ли­цы после того, как риту­аль­но изру­бил на кус­ки топо­ром тело сво­его пред­ше­ст­вен­ни­ка.

6. Частые слу­чай­ные и пред­на­ме­рен­ные убий­ства, кото­рые застав­ля­ли цар­ских сыно­вей покидать дом и искать очи­ще­ния у дру­гих царей, чьих доче­рей они потом бра­ли в жены, это выдум­ка более позд­них мифо­гра­фов. Нет осно­ва­ний пред­по­ла­гать, что Пелей покидал Эги­ну или Фтию тай­но. В то вре­мя, когда суще­ст­во­ва­ло мат­ри­ли­ней­ное насле­до­ва­ние тро­на, кан­дида­ты на трон все­гда были приш­лы­ми, и новый царь воз­рож­дал­ся в цар­ском доме после риту­аль­но­го убий­ства сво­его пред­ше­ст­вен­ни­ка. Затем он менял свое имя и пле­мен­ную при­над­леж­ность, чтобы сбить со следа жаж­ду­ще­го отмще­ния духа уби­то­го. Ана­ло­гич­ным обра­зом Тела­мон из Эги­ны отпра­вил­ся на ост­ров Сала­мин, был избран новым царем, убил сво­его пред­ше­ст­вен­ни­ка, став­ше­го после смер­ти геро­ем-ора­ку­лом, и женил­ся на вер­хов­ной жри­це сови­но­го куль­та. В более куль­тур­ную эпо­ху, когда похо­жие обряды исполь­зо­ва­лись для очи­ще­ния обыч­ных пре­ступ­ни­ков, посчи­та­ли за луч­шее забыть, что воз­веде­ние на цар­ство пред­по­ла­га­ло убий­ство, и пред­по­ло­жить, что Пелей, Тела­мон и дру­гие были заме­ша­ны в пре­ступ­ле­ни­ях или скан­даль­ных исто­ри­ях, не свя­зан­ных с их вос­ше­ст­ви­ем на трон. При­чи­ной скан­да­ла часто было лож­ное обви­не­ние в поку­ше­нии на честь цари­цы (см. 75. a и 101. e). Связь меж­ду Ких­ре­ем и Элев­син­ски­ми мисте­ри­я­ми и брак Тела­мо­на с афин­ской прин­цес­сой при­об­ре­ли осо­бую важ­ность в 620 г. до н. э., когда Афи­ны и Мега­ра пре­тен­до­ва­ли на вла­де­ние Сала­ми­ном. В каче­стве судей в этом спо­ре высту­па­ли спар­тан­цы, а послан­цы Афин обос­но­вы­ва­ли свои тре­бо­ва­ния тем, что Тела­мон был свя­зан с Атти­кой (Плу­тарх. Солон 8—10).

7. То, что диск явил­ся при­чи­ной смер­ти Фока и Акри­сия (см. 72. p), воз­мож­но, явля­ет­ся резуль­та­том непра­виль­но­го про­чте­ния сакраль­но­го изо­бра­же­ния, сим­во­ли­зи­ро­вав­ше­го конец цар­ства царя-тюле­ня, а падаю­щий диск сим­во­ли­зи­ро­вал сол­неч­ный диск. Как явст­ву­ет из мифа, жерт­вен­ным оруди­ем был топор. Поми­мо Ахил­ла, мно­гие дру­гие герои уми­ра­ли от раны в пят­ку (или лодыж­ку), при­чем не толь­ко в гре­че­ских, но и в еги­пет­ских, кельт­ских, лидий­ских, индий­ских и скан­ди­нав­ских мифах (см. 90. 8; 92. 10, а так­же «Белая боги­ня» с. 302).

8. Сжи­га­ние сыно­вей Фети­ды осно­вы­ва­ет­ся на обще­при­ня­том обряде при­не­се­ния в жерт­ву ребен­ка вме­сто царя-жре­ца (см. 24. 10 и 156. 2). После вось­мо­го года прав­ле­ния поги­бал уже сам царь (см. 91. 4 и 109. 3). Тот факт, что Актор разде­лил свое цар­ство на три части, име­ет парал­лель в мифе о Пре­те (см. 72. h): вме­сто того чтобы поз­во­лить при­не­сти себя в жерт­ву, когда его прав­ле­ние при­бли­жа­лось к кон­цу, царь-жрец остав­лял за собой часть цар­ства, а осталь­ное полу­ча­ли его пре­ем­ни­ки. В даль­ней­шем цари ста­ли наста­и­вать на пожиз­нен­ном прав­ле­нии.

9. Смерть Пелея на ост­ро­ве Икос гово­рит о том, что его имя и здесь, как и во Фтии, Иол­ке и Сала­мине, было цар­ским титу­лом. Пелей ста­но­вит­ся царем мир­мидо­нов пото­му, что фтио­тий­цы покло­ня­лись богине Мир­мекс («мура­вей») (см. 66. 2). Рас­сказ Анто­ни­на Либе­ра­ла о Фети­де и вол­ке, веро­ят­но, осно­вы­вал­ся на изо­бра­же­нии жри­цы Вол­чьей Афро­ди­ты (Пав­са­ний II. 31. 6), носив­шей мас­ку Гор­го­ны во вре­мя при­не­се­ния в жерт­ву скота сво­ей пове­ли­тель­ни­це. Арте­ми­ду лег­ко мож­но было спу­тать с Фети­дой пото­му, что рыба счи­та­лась ее свя­щен­ным живот­ным.