Метаморфозы

Книга VII

Публий Овидий Назон. Метаморфозы. М., «Художественная литература», 1977.
Перевод с латинского С. В. Шервинского. Примечания Ф. А. Петровского.

Море миний­цы уже кораб­лем пага­сей­ским бразди­ли,
Скуд­ную ста­рость свою вла­ча­щий в теме­ни веч­ной,
Встре­чен был ими Финей, и мла­дые сыны Акви­ло­на
Птиц-полу­дев от лица зло­по­луч­но­го стар­ца про­гна­ли.
5 Вынес­ли мно­го они, пред­во­ди­мые слав­ным Ясо­ном,
Быст­ро­го Фаси­са волн ило­ва­тых доколь не достиг­ли.
Вот яви­лись к царю и руно им Фрик­со­во выдать
Тре­бу­ют, мно­же­ст­вом дел пре­ве­ли­ких ему похва­ля­ясь;
Ээти­а­да меж тем могу­чим огнем заго­ре­лась
10 После упор­ной борь­бы, когда одо­леть уж рас­суд­ком
Стра­сти сво­ей не мог­ла, — «Ты борешь­ся тщет­но, Медея, —
Мол­вит, — не знаю какой, но пре­пят­ст­ву­ет бог, и едва ли
Это не тот, — или сход­ствен­ный с ним, — что любо­вью зовет­ся.
Что же нака­зы отца мне кажут­ся слиш­ком суро­вы?
15 Да и суро­вы они! Что боюсь, не погиб бы при­ше­лец,
Мель­ком лишь виден­ный мной? Где столь силь­ной при­чи­на бояз­ни?
Вырви из груди сво­ей, несчаст­ная, еже­ли смо­жешь,
Этот огонь! О, если б мог­ла, я разум­ней была бы!
Но про­тив воли гне­тет меня новая сила. Желаю
20 Я одно­го, но дру­гое твер­дит мне мой разум. Бла­гое
Вижу, хва­лю, но к дур­но­му вле­кусь. Что пыла­ешь ты к гостю,
Цар­ская дочь, устре­мясь к чуже­даль­не­му ложу? И отчий
Край тебе мило­го даст! А он умрет ли иль будет
Жив — то во вла­сти богов. О, лишь бы он жил! Ведь об этом
25 Мож­но молить, не любя. А дея­ния малы ль Ясо­на?
Тро­нуть кого бы не мог — без­душ­но­го раз­ве! — Ясо­нов
Воз­раст, и доб­лесть, и род? И даже без это­го, кто же
Не был бы тро­нут лицом? Вот и тро­ну­то им мое серд­це.
Помощь ему не подам, — и быков он спа­лит­ся дыха­ньем;
30 Всту­пит с вра­га­ми он в бой, из его же взо­шед­ши­ми сева,
Или добы­чею дан нена­сыт­но­му будет дра­ко­ну.
Если я это стерп­лю, при­знаю тогда, что тиг­ри­цей
Я рож­де­на, что ношу желе­зо в серд­це и кам­ни!
Но поче­му не гля­жу на поги­бель его, наблюде­ньем
35 Не осквер­няю гла­за? Что быков на него не направ­лю,
И порож­ден­ных зем­лей дика­рей, и бес­сон­но­го змея?..
Боги пусть бла­го свер­шат. Не про­сить мне долж­но, одна­ко, —
Дей­ст­во­вать надо! Но как пре­дам я цар­ство отцо­во?
А неиз­вест­ный при­ше­лец, кото­ро­му помощь подам я,
40 Мною спа­сен, без меня свой парус рас­пу­стит по вет­ру,
Чтобы стать мужем дру­гой и на муки оста­вить Медею?
Пусть, коль это свер­шит, — пред­по­честь мне смо­жет дру­гую, —
Небла­го­дар­ный умрет! Но лицо у него не такое,
И тако­вы бла­го­род­ство души и наруж­но­сти пре­лесть,
45 Что не пуга­ет меня ни обман, ни забве­нье услу­ги.
Пусть покля­нет­ся впе­ред! Дого­во­ра в свиде­те­ли Выш­них
Я при­зо­ву. Что стра­шить­ся тебе? Поспе­шай, про­мед­ле­нья
Все отло­жи! И себе навсе­гда ты обя­жешь Ясо­на,
Он съе­ди­нит­ся с тобой при тор­же­ст­вен­ных све­то­чах; будут
50 Жен­щи­ны сла­вить тебя за доб­ро в горо­дах пеласгий­ских!
Что же я — бра­та, сест­ру, и отца, и богов сво­их бро­шу?
Зем­лю род­ную свою, уне­сен­ная по морю вет­ром?
Прав­да, сер­дит мой отец, и роди­на, прав­да, суро­ва,
Брат — мла­де­нец, сест­ры сов­па­да­ют с мои­ми жела­нья.
55 Бог вели­чай­ший во мне! Я мень­ше на родине бро­шу,
Чем обре­ту: почтут меня спас­шей ахей­скую юность.
Луч­ше узнаю я край, горо­да, о кото­рых дохо­дит
Сла­ва и в этот пре­дел, обы­чай тех стран и искус­ства.
Станет супру­гом моим Эсо­нид, — а его не сме­ни­ла б
60 Я ни на что, чем бога­та зем­ля, — и счаст­ли­ва буду,
Мило­стью Веч­ных гор­да, и звезд кос­нусь голо­вою.
Пусть, как слы­ша­ла я, там схо­дят­ся буд­то бы горы
Посе­редине воды, где, с суда­ми враж­дуя, Харибда
Хлябь то вбе­рет, то отдаст; опо­я­са­на злоб­ны­ми пса­ми,
65 Из сици­лий­ских глу­бин пусть лает жад­ная Скил­ла!
Нет, Ясо­на обняв, при­жи­ма­ясь к воз­люб­лен­ной груди,
В дали мор­ские помчусь. С ним рядом боять­ся не буду.
Если ж чего забо­юсь, — забо­юсь лишь за мило­го мужа.
Брак не заду­ма­ла ль ты, не сло­ва­ми ль кра­си­вы­ми хочешь
70 Грех свой, Медея, при­крыть? Погляди, пред каким зло­де­я­ньем
Ты очу­ти­лась? Пока еще можешь, беги пре­ступ­ле­нья!» —
Мол­ви­ла так. И тот­час спра­вед­ли­вость, почте­нье, стыд­ли­вость
Взо­ру пред­ста­ли ее, — бежал Купидон побеж­ден­ный.
К древним Медея пошла алта­рям Пер­се­иды Гека­ты,
75 Что в пота­ен­ном лесу были скры­ты, в дуб­ра­ве тени­стой.
Овла­де­ва­ет собой; отвер­жен­ный пыл усми­рил­ся.
Но увида­ла его, — и потух­шее вспых­ну­ло пла­мя,
Щеки зарде­лись опять, лицо ее все заго­ре­лось.
Как — если ветер подул — им пита­ет­ся малая искра,
80 Что, неза­мет­на, еще под тле­ю­щим пеп­лом таи­лась,
Сно­ва рас­тет и опять, рас­ше­ве­ле­на, мощь обре­та­ет,
Так и затих­шая страсть, что, каза­лось, уже осла­бе­ла, —
Лишь появил­ся Ясон, от его кра­соты раз­го­ре­лась.
И при­клю­чи­лось как раз, что еще был кра­си­вей собою
85 Сын Эсо­нов в тот день: изви­нил бы влюб­лен­ную каж­дый!
Смот­рит, и буд­то его увида­ла впер­вые, не сво­дит
Оста­но­вив­ших­ся глаз и в безу­мии мнит, что не смерт­ный
Перед оча­ми ее, от него ото­рвать­ся не в силах.
Но лишь в бесе­ду всту­пил и за пра­вую взял ее руку
90 Гость и о помо­щи стал про­сить ее голо­сом тихим,
Мужем ей стать обе­щал, — ска­за­ла она со сле­за­ми:
«Вижу, что́ делаю, — нет, меня не незна­ние прав­ды
Вво­дит в обман, но любовь. Тебя я спа­су сво­им даром,
Ты же — спа­сен­ный — кля­нись!» И свя­ты­ней боги­ни три­ли­кой,
95 Тем­ной дуб­ра­вою той, где ее боже­ство почи­та­лось,
Веч­но все­зря­щим отцом сво­его наре­чен­но­го тестя,
Бла­го­по­лу­чьем сво­им и дея­нья­ми все­ми кля­нет­ся.
Вери­ла дева — тот­час полу­чил он вол­шеб­ные тра­вы;
Как при­ме­нить их, узнал и доволь­ный домой воз­вра­тил­ся.
100 Ново­го утра заря согна­ла луче­зар­ные звезды,
Стал соби­рать­ся народ на свя­щен­ное Мар­со­во поле;
Вот уж сто­ят по хол­мам. В середине сам царь вос­седа­ет
В пур­пу­ре, ски­пет­ром он из кости сло­но­вой отли­чен.
Вот выле­та­ет уже из нозд­рей ада­ман­то­вых пла­мя
105 У мед­но­но­гих быков, — и, дыхом их тро­ну­ты, тра­вы
Тле­ют. Как слы­шит­ся шум из пол­но­го пла­ме­ни гор­на
Иль в печи зем­ля­ной рас­ка­лен­ные пышут каме­нья
Ярким огнем, если их водя­ные обрыз­га­ют кап­ли, —
Так же и грудь их шумит, где клу­бит­ся стес­нен­ное пла­мя,
110 И огне­вая гор­тань. Но навстре­чу идет им Эсо­нов
Сын. Обра­ти­ли они в лицо под­хо­див­ше­го храб­ро
Страш­ные мор­ды свои и рога с ост­ри­ем из желе­за;
Пыль­ную зем­лю разят раз­дво­ен­ным копы­том и мест­ность
Всю напол­ня­ют вокруг мыча­ньем сво­им дымо­нос­ным.
115 Ужас миний­цев ско­вал. Ясон же под­хо­дит, не чуя
Дыха паля­ще­го, — вот како­ва чаро­дей­ная сила! —
Сме­ло он пра­вой рукой под­груд­ки отвис­шие треп­лет
И, под­ведя под ярмо, застав­ля­ет быков тяже­лен­ный
Плуг воло­чить и взре­зать непри­выч­ную зем­лю желе­зом.
120 Кол­хи — диву дались. А миний­цы кри­чат, воз­буж­дая
Храб­рость его. Тут Ясон доста­ет из мед­но­го шле­ма
Зубы дра­ко­на и их рас­се­ва­ет по вспа­хан­ной ниве.
Поч­ва мяг­чит семе­на, напо­ен­ные ядом могу­чим, —
Зубы рас­тут, и из них небы­ва­лые люди выхо­дят.
125 Как при­ни­ма­ет дитя чело­ве­че­ский образ во чре­ве
Мате­ри и в глу­бине из частей свой состав обра­зу­ет
И на все­об­щий про­стор не выхо­дит, пока не созре­ет, —
Так, лишь когда раз­вил­ся в утро­бе бере­мен­ной поч­вы
Образ людей из семян, — пока­за­лись из нивы чре­ва­той.
130 Но уди­ви­тель­ней то, что уже потря­са­ли ору­жьем!
Лишь увида­ли, что те свои заост­рен­ные копья
При­готов­ля­ют уже в гемо­ний­ско­го юно­шу кинуть,
В стра­хе поник­ли зараз голо­вою и духом пеласги.
Тут устра­ши­лась и та, кем юно­ша был без­опа­сен,
135 Видя, как вдруг на него столь мно­го вра­гов опол­чи­лось,
Ста­ла блед­на, холод­на, без кро­вин­ки в лице опу­сти­лась
И, чтобы силы у трав доста­точ­но было, в под­мо­гу
Шеп­чет закля­тий сло­ва и к тай­ной взы­ва­ет нау­ке.
Камень тяже­лый меж тем бро­са­ет он в их середи­ну, —
140 Бой отвра­тив от себя, меж собой застав­ля­ет их бить­ся.
Гиб­нут, друг дру­га разя, зем­лей порож­ден­ные бра­тья,
Меж­ду­усоб­ным мечом сра­же­ны. Весе­лят­ся ахей­цы
И, победи­те­ля сжав, тес­нят его в жад­ных объ­я­тьях.
Сжать в объ­я­тьях его ты, вар­вар­ка, тоже хоте­ла, —
145 Стыд лишь поме­хой тебе. Ина­че его обня­ла бы!
Да удер­жа­ло тебя попе­че­нье об име­ни доб­ром.
Мол­ча — доз­во­ле­но то! — весе­лишь­ся душой, пре­воз­но­сишь
Чары закля­тий сво­их и богов, создаю­щих закля­тья.
Но оста­ва­лось еще усы­пить бес­сон­но­го змея.
150 С греб­нем, о трех язы­ках, с искрив­лен­ны­ми был он зуба­ми,
Страх наго­ня­ю­щий страж, золо­то­го блю­сти­тель бара­на.
Толь­ко его окро­пил он тра­ва­ми с соком летей­ским,
Три­жды сло­ва про­из­нес, что сла­дост­ный сон наго­ня­ют,
Что буше­ва­нье морей усми­ря­ют и бур­ные реки, —
155 Сон к бес­сон­ным очам подо­шел, и герой пеласгий­ский
Золо­том тем завла­дел. Дово­лен добы­чей, с собою
Он и дру­гую увез, — винов­ни­цу пер­вой, — и вско­ре
В порт Иолк­ский вошел победи­те­лем с юной супру­гой.
Ради воз­вра­та сынов, отцы-ста­ри­ки с мате­ря­ми
160 В дар при­но­ше­нья несут; рас­топ­ле­но пла­ме­нем жар­ким,
Сало сте­ка­ет, и бык моло­дой с золоты­ми рога­ми
В жерт­ву богам при­не­сен. Лишь Эсон не участ­ник весе­лья,
Близ­кий к кон­чине уже, от лет сво­их дол­гих уста­лый.
Мол­вит тогда Эсо­нид: «О супру­га, кому я обя­зан
165 Под­лин­на сча­стьем сво­им! Хоть ты мне и все даро­ва­ла,
Бла­го­де­я­ния твои хоть уже пре­взо­шли веро­я­тье, —
Если воз­мож­но, — но что для чар невоз­мож­но вол­шеб­ных? —
Часть годов у меня отни­ми и отцу пере­дай их».
Слез не сдер­жа­ла она, сынов­ним тро­ну­та чув­ст­вом,
170 Вспом­ни­ла чув­ства свои, отца, что ею поки­нут.
Серд­ца, одна­ко, она не рас­кры­ла и мол­ви­ла: «Муж мой,
Что за нече­стье твои осквер­ни­ло уста? Как могу я
Пере­пи­сать часть жиз­ни тво­ей на дру­го­го? Гека­ты
Соиз­во­ле­нья не чай, не долж­но­го про­сишь. Одна­ко
175 Боль­ше, чем ты попро­сил, пода­рить, о Ясон, попы­та­юсь.
Све­к­ра дли­тель­ный век обно­вить я попро­бую, вовсе
Лет не отняв у тебя, — тро­ели­кая лишь бы боги­ня
Мне помог­ла и к моим чрез­вы­чай­ным скло­ни­лась дея­ньям!»
Трех не хва­та­ло ночей, чтоб рога у луны съе­ди­ни­лись
180 И завер­ши­ли бы круг. Но лишь пол­ной она заси­я­ла,
Толь­ко на зем­лю взи­рать нача­ла округ­лив­шим­ся ликом,
Вышла Медея, одна, в рас­по­я­сан­ном пла­тье, босая,
Пыш­ные воло­сы вдоль по пле­чам рас­пу­стив без убо­ра.
Шагом невер­ным, в немом мол­ча­нии ночи глу­бо­кой,
185 Без про­во­жа­тых идет. И люди, и зве­ри, и пти­цы
Пол­ный вку­ша­ют покой. Не шеп­чет кустар­ник, недви­жим;
Леса без­молв­на лист­ва, туман­ный без­молв­ст­ву­ет воздух.
Звезды мер­ца­ют одни. И она про­стер­ла к ним руки,
Три­жды назад обер­ну­лась, воды зачерп­ну­ла в пото­ке
190 И омо­чи­ла вла­сы и три­жды уста раз­ре­ши­ла
Воем; потом, опер­шись коле­ном о твер­дую зем­лю,
Мол­ви­ла: «Ночь! Наперс­ни­ца тайн, что луной золо­тою
Све­ту пре­ем­ст­ву­ешь дня! Вы, звезды! Гека­та с гла­вою
Тро­ич­ной, ты, что ко мне сообщ­ни­цей дела нис­хо­дишь
195 Мне помо­гать! Искус­ство волш­бы и закля­тия магов!
Ты, о Зем­ля, что магам даешь трав зна­нье могу­чих,
Воздух и вет­ры, и вы, о озе­ра и реки, и горы,
Вы все, боги лесов, все боги ноч­ные, яви­тесь!
Вами, по воле моей, воз­вра­ща­ют­ся реки к исто­кам
200 На удив­ле­нье бре­гам; закли­на­нья­ми я усми­ряю
Бур­но­го моря вол­ну и вол­ную без­бур­ное море;
Вет­ры зову и гоню, обла­ка наво­жу и сво­жу я;
Лопать­ся зевы у змей застав­ляю я сло­вом закля­тья;
Дикие кам­ни, дубы, что исторг­ну­ты с кор­нем из поч­вы,
205 Дви­гаю я и леса; велю — содро­га­ют­ся горы,
И завы­ва­ет зем­ля, и выхо­дят могиль­ные тени.
Силой вле­ку и тебя, луна, хоть медью темес­ской
Твой сокра­щаю ущерб. От закля­тий моих колес­ни­ца
Деда блед­нее; мой яд блед­неть застав­ля­ет Авро­ру.
210 Вы мне и пла­мя быков при­ту­пи­ли, изо­гну­тым плу­гом
Вы поже­ла­ли сда­вить их, гру­за не знав­шую, выю;
В ярост­ный бой меж собой вы бро­си­ли зме­е­рож­ден­ных,
Стра­жа, не знав­ше­го сна, усы­пи­ли, — руно ж золо­тое,
Змея хит­ро обведя, пере­пра­ви­ли в гава­ни гре­ков.
215 Ныне мне нужен состав, от кото­ро­го ста­ла бы ста­рость
Вновь, осве­жив­шись, цве­сти и вер­ну­лись бы юные годы.
Вы не отка­же­те мне. Не напрас­но свер­ка­ли созвез­дья,
И не напрас­но, хреб­том вле­ко­ма кры­ла­тых дра­ко­нов,
Вот колес­ни­ца летит». И спу­сти­лась с небес колес­ни­ца.
220 Толь­ко Медея взо­шла, лишь погла­ди­ла шею дра­ко­нам
Взнуздан­ным, толь­ко встрях­нуть успе­ла послуш­ные вож­жи,
Как воз­нес­лась в высоту, и уже фес­са­лий­скую Тем­пе
Зрит пред собою, и змей в пре­де­лы зна­ко­мые пра­вит.
Тра­вы, что Осса родит с Пели­о­ном высо­ким, какие
225 Офрис взра­ща­ет и Пинд, и Олимп, что воз­вы­шен­ней Пин­да,
Явст­вен­но видит — и те, кото­рые рвет она с кор­нем
Или же режет сво­им медя­ным сер­пом искрив­лен­ным.
Мно­го она набра­ла рас­те­ний с бре­гов Апида­на,
Мно­го — с Амф­ри­са; и ты, Эни­пей не остал­ся нетро­нут
230 Тоже; Пеней и Спер­хия ток ей что-нибудь каж­дый
В дань при­нес­ли, и бре­га трост­ни­ка­ми порос­шие Беба,
И с Анте­до­ны тра­ву животвор­ную рвет, на Эвбее, —
Люди не зна­ли о ней, пре­вра­ще­нья не ведая Глав­ка.
Девять дней и ночей ее виде­ли, как, в колес­ни­це
235 Мчась на зме­и­ных кры­лах, она ози­ра­ла рав­ни­ны —
И воз­вра­ти­лась. И вот, — хоть запах один их кос­нул­ся, —
Сбро­си­ли змеи свою дол­го­лет­нюю ста­рую кожу.
Оста­но­ви­лась, при­быв, у поро­га сто­ит, за две­ря­ми.
Кров­лей одни были ей небе­са. Избе­га­ла каса­ний
240 Мужа. Два алта­ря сло­жи­ла из дер­на Медея,
Спра­ва — Гека­ты алтарь и жерт­вен­ник Юно­сти — сле­ва.
Дикой лист­вой опле­ла и вет­вя­ми свя­щен­ны­ми оба.
Неда­ле­ко откидав из ям двух зем­лю, свер­ша­ет
Таин­ство; в гор­ло овцы чер­но­рун­ной вон­за­ет Медея
245 Нож и кро­вью ее обли­ва­ет широ­кие ямы,
Чисто­го чашу вина сверх кро­ви она воз­ли­ва­ла,
Мед­ную чашу бра­ла, моло­ка воз­ли­ва­ла пар­но­го;
Льют­ся меж тем и сло­ва, — богов при­зы­ва­ет под­зем­ных,
Молит вла­ды­ку теней с похи­щен­ной вме­сте супру­гой,
250 Чтоб не спе­ши­ли отнять у тела дрях­ло­го душу.
Милость обо­их снис­кав молит­вен­ным шепотом дол­гим,
Хило­го стар­ца она при­ка­за­ла из дома нару­жу
Выне­сти и, погру­зив его в сон непро­буд­ный закля­тьем,
Слов­но без­жиз­нен­ный труп на под­стил тра­вя­ной поло­жи­ла.
255 Вот при­ка­за­ла она отой­ти и Ясо­ну и слу­гам,
Непо­свя­щен­ный их взор отве­сти пове­ле­ла от тай­ны.
И уда­ля­ют­ся все. Воло­са рас­пу­стив­ши, Медея
Рде­ю­щих два алта­ря обо­шла по обряду вак­ха­нок.
В чер­ной кро­ви намо­чив рас­щеп­лен­ные факе­лы, дер­жит
260 Их на обо­их огнях и вер­шит очи­ще­ние стар­ца
Три­жды огнем, и три­жды водой, и серою три­жды.
В мед­ном кот­ле меж­ду тем могу­чее сред­ство вски­па­ет
И поды­ма­ет­ся вверх и вздув­шей­ся пеной беле­ет.
Варит и кор­ни она, в гемо­ний­ском най­ден­ные доле,
265 И семе­на, и цве­ты, и горь­кие соки рас­те­ний;
В них добав­ля­ет еще каме­нья с окра­ин Восто­ка,
Чистый песок, что омыт при отли­ве водой оке­а­на,
Вот под­ли­ва­ет росы, что ночью собра­на лун­ной;
С мясом туда же кла­дет и пога­ные фили­на кры­лья,
270 Обо­рот­ня потро­ха, что вол­чий образ зве­ри­ный
В вид изме­ня­ет люд­ской; поло­жи­ла в варе­во так­же
И кини­фий­ской змеи чешуй­ча­той тон­кую кожу;
Печень оле­ня-сам­ца; в состав опу­сти­ла вдо­ба­вок
Голо­ву с клю­вом кри­вым веко­ву­хи сто­лет­ней — воро­ны.
275 Тыся­чи к этим вещам при­ба­вив еще безы­мян­ных,
Вар­вар­ка, смерт­но­му в дар потреб­ный состав при­гото­вив,
Крот­кой оли­вы седой дав­но уже высох­шей вет­вью
Варе­во ста­ла мешать от дна и до верх­не­го слоя.
Вдруг этот ста­рый сучок, вра­щае­мый в меди горя­чей,
280 Зазе­ле­нел, а потом чрез корот­кое вре­мя одел­ся
В листья и вдруг отяг­чен стал гру­зом тяже­лых оли­вок.
Вся­кий же раз, как огонь из брон­зо­вой брыз­гал купе­ли
Пеной и кап­ли ее упа­да­ли горя­щие наземь,
Зелень явля­лась, цве­ты и густая тра­ва луго­вая.
285 Толь­ко увиде­ла то, Медея свой меч обна­жи­ла,
Вскры­ла им грудь ста­ри­ка и, преж­ней вылить­ся кро­ви
Дав, соста­вом его напол­ня­ет. Лишь Эсон напил­ся,
Раной и ртом то зелье впи­тав, седи­ну свою сбро­сил;
Воло­сы и боро­да вмиг сде­ла­лись чер­ны­ми сно­ва,
290 Выгна­на вновь худо­ба, исче­за­ют блед­ность и хилость,
И наду­ва­ют­ся вновь от кро­ви при­бав­лен­ной жилы,
Чле­ны опять рас­цве­ли. Удив­ля­ет­ся Эсон и преж­ний —
Соро­ка­ле­тье назад — свой воз­раст мла­дой вспо­ми­на­ет.
Вот увидал с высоты чуде­са столь вели­кой кол­ду­ньи
295 Либер и взду­мал тогда, что его бы кор­ми­ли­цам мож­но
Юные годы вер­нуть, — и дар полу­чил от кол­хид­ки.
Чтобы зло­действ не пре­рвать, с супру­гом при­твор­ную ссо­ру
Изо­бра­жа­ет она и, молель­щи­цей, к Пелия дому
Быст­ро бежит: ее, — ибо сам он уж ста­рец глу­бо­кий, —
300 Доче­ри цар­ские там при­ни­ма­ют. Вско­ре кол­хид­ка
Хит­рая их опле­ла, обо­льсти­ла их лож­ною друж­бой.
Вот о заслу­гах сво­их рас­сказ им ведет, — как избав­лен
Эсон от ста­ро­сти был, — и рас­сказ замед­ля­ет на этом.
И воз­ни­ка­ет в серд­цах у Пели­е­вых дев упо­ва­нье,
305 Что от искус­ства ее и отец их вернет себе юность.
Вот уже про­сят и ей обе­ща­ют любую награ­ду.
Та помол­ча­ла чуть-чуть, колеб­лясь буд­то в реше­нье,
Ждать застав­ля­ет себя, напуск­ною их важ­но­стью муча.
Все ж обе­ща­ет, ска­зав: «Чтоб боль­ше дове­рия было
310 К дару у вас мое­му, пусть ваше­го овче­го ста­да
Стар­ший вожак от соста­вов моих пре­вра­тит­ся в ягнен­ка».
Вот уж при­та­щен баран, от бес­чис­лен­ных лет исто­щен­ный,
Око­ло полых вис­ков кру­ты­ми укра­шен рога­ми.
Толь­ко вон­зи­ла она свой нож гемо­ний­ский в сухое
315 Гор­ло, едва лез­вие запят­на­лось скуд­ною кро­вью,
Тушу бара­на в котел погру­жа­ет кол­ду­нья и тут же
Мощ­ный вли­ва­ет состав, — и уже умень­ша­ют­ся чле­ны,
И исче­за­ют рога, а вме­сте с рога­ми и годы,
Бле­я­нье неж­ное вдруг из мед­но­го слы­шит­ся чана.
320 Все в изум­ле­нье кру­гом, — меж тем из сосуда ягне­нок
Выпрыг­нул; рез­во бежит и молоч­но­го выме­ни ищет.
В оце­пе­не­нье сто­ят все доче­ри Пелия; так как
Прав­да дока­за­на им, они лишь настой­чи­вей про­сят.
Три­жды Феб рас­пря­гал погру­жен­ных в Ибер­скую реку
325 Коней, чет­вер­тую ночь заси­я­ли лучи­стые в небе
Звезды, — и вот на огонь Ээто­ва дочь, лихо­дей­ка,
Чистой ста­вит воды с тра­вой, не име­ю­щей силы.
Вот, как уби­тый, заснул сам царь, пре­дав­ши покою
Тело свое, а с царем и стра­жи спо­кой­но засну­ли, —
330 Сон наве­ло кол­дов­ство и могу­ще­ство речи вол­шеб­ной.
Доче­ри в отчий покой по при­ка­зу кол­хид­ки про­ник­ли,
Ста­ли вкруг ложа его. «Что колеб­ле­тесь, что нера­ди­вы?
Вынь­те мечи, — гово­рит, — пре­ста­ре­лую кровь извле­ки­те, —
Жилы пустые его напол­ню я новою кро­вью.
335 В ваших отныне руках и жизнь, и воз­раст отцов­ский.
Еже­ли есть в вас любовь и не зря пре­да­лись вы надеж­де,
Так услу­жи­те отцу, ору­жьем исторг­ни­те ста­рость,
Кровь дур­ную его, желе­зо вон­зив, уда­ли­те!»
Та, в ком чув­ство силь­ней, бес­чув­ст­вен­ной пер­вая ста­ла:
340 Вот пре­ступ­ле­нье тво­рит, не пре­ступ­ная; сест­ры не в силах
Видеть уда­ров ее и, взор от отца отвра­щая,
Раны ему наугад дес­ни­цей дикой нано­сят.
Кро­вью меж тем исте­кая, он все ж поды­ма­ет­ся с ложа,
Полу­рас­тер­зан­ный встать с посте­ли пыта­ясь, и меж­ду
345 Столь­ких взне­сен­ных мечей протя­нул побелев­шие руки.
«Доче­ри, что вы? — ска­зал, — что вас про­тив жиз­ни отцо­вой
Воору­жа­ет?» — у них — и души упа­ли и руки.
Мол­вить хотел он еще, но вме­сте с гор­та­нью кол­хид­ка
Речь отня­ла и рас­тер­зан­ный прах в кипя­ток опу­сти­ла.
350 Если б она в небе­са не умча­лась на зме­ях кры­ла­тых,
Кары избег­ла б едва ль. Высо­ко несет­ся, минуя
В рощах густых Пели­он и кров­ли Фили­ры, минуя
Офрис и даль­ше места, что про­слав­ле­ны древним Керам­бом:
Пода­ли помощь ему и на кры­льях при­под­ня­ли в воздух
355 Ним­фы, когда раз­ли­лось и обру­ши­лось море на сушу, —
Дев­ка­ли­о­но­вых вод отто­го он избег, не потоп­лен.
Вот остав­ля­ет она Эолий­скую сле­ва Пита­ну,
Изо­бра­же­нье из скал как буд­то бы длин­но­го змея,
Иду и рощу ее, где сведен­но­го сыном телен­ка
360 Неко­гда Либер укрыл под обли­чи­ем лож­ным оле­ня;
Где над Кори­та отцом воз­вы­ша­ет­ся хол­мик печаль­ный.
Так­же поля, устра­шен­ные вдруг завы­ва­ни­ем Меры;
Град Эври­пи­ла, где вмиг хваст­ли­вые жен­щи­ны Коса
Ста­ли рога­ты, в тот день как отряд ото­шел Гер­ку­ле­са.
365 Фебом люби­мый Родос, и народ иализ­ских тел­хи­нов,
Глаз кото­рых все пор­тил кру­гом, — на что ни посмот­рят.
Воз­не­на­видел и скрыл их под брат­ни­ны воды Юпи­тер.
Кеи ста­рин­ной она мино­ва­ла Кар­тей­скую кре­пость,
Где через мно­го годов уди­вить­ся отцу пред­сто­я­ло
370 Алкида­ман­ту, что дочь обер­ну­ла­ся мир­ной голуб­кой.
Озе­ро видит она Гири­зи и Кик­но­ву Тем­пе,
Те, что про­сла­вил сво­им появ­ле­ни­ем лебедь. Там Фил­лий
Маль­чи­ку отдал во власть при­ру­чен­ных пер­на­тых, а так­же
Дико­го льва. При­ка­за­нье быка одо­леть полу­чил он
375 И победил; но, сер­дясь, что любовь его пре­зре­на сно­ва,
Фил­лий, как тот ни про­сил, быка ему не дал в награ­ду.
Кикн воз­му­щен­ный ска­зал: «Поже­ла­ешь отдать!» И с высо­кой
Спрыг­нул ска­лы. Вокруг все поду­ма­ли: маль­чик раз­бил­ся, —
На бело­снеж­ных кры­лах пови­сал ново­яв­лен­ный лебедь!
380 А Гири­эя меж тем, не зная, что спас­ся он, пла­чем
Вся изли­лась и дала воз­ник­ше­му озе­ру имя.
Рядом лежит и Плев­рон, в кото­ром, на тре­пет­ных кры­льях,
Ком­ба, Офия дочь, от детей избе­жа­ла ране­ний.
Видит Медея поля Калавреи, Лато­ниду милой,
385 Пом­ня­щей, как государь с супру­гою в птиц обра­ти­лась.
Спра­ва Кил­ле­на лежит, на кото­рой при­шлось Менефро­ну
С мате­рью ложе делить напо­до­бие дико­го зве­ря.
Видит Кефи­са вда­ли, кото­рый над уча­стью пла­чет
Вну­ка, что неко­гда был обра­щен Апол­ло­ном в тюле­ня;
390 Дом и Эвме­ла царя, что опла­ки­вал в возду­хе сына.
Вот на зме­и­ных кры­лах, нако­нец, в Эфи­рее Пирен­ской
Сни­зи­лась. Древ­них людей при нача­ле веков тут яви­лось
Смерт­ное пле­мя, — его дож­де­вые гри­бы поро­ди­ли.
Лишь моло­дая жена сго­ре­ла от ядов кол­хид­ских,
395 И пла­ме­нев­ший дво­рец два моря увиде­ли разом,
Кро­вью детей зали­ва­ет­ся меч нече­сти­вый, и мчит­ся
Гнус­но отмстив­шая мать, от ору­жья спа­са­ясь Ясо­на.
Вот, на Тита­но­вых мчась дра­ко­нах, всту­па­ет Медея
В кре­пость Пал­ла­ды. Тебя там, Фенея вер­ней­шая, зре­ли:
400 Зре­ли, Периф, и тебя, — как по возду­ху вме­сте лете­ли;
Так­же на новых кры­лах Поли­пе­мо­на виде­ли внуч­ку.
При­нял кол­ду­нью Эгей — в одном осуди­мый дея­нье;
Мало что при­нял ее, — съе­ди­нил­ся с ней уза­ми бра­ка;
Вот появил­ся Тезей — отцу незна­ко­мое чадо —
405 Доб­ле­сти пол­ный герой, усми­ри­тель дву­мор­ско­го Ист­ма.
Чтобы его изве­сти, ако­нит зава­ри­ла Медея, —
Ею он был при­ве­зен когда-то со скиф­ских при­бре­жий.
Про­из­ве­ли же его, как о том гово­рит­ся в пре­да­нье,
Зубы Ехид­ни­на пса. Пеще­ра с отвер­сти­ем чер­ным
410 Есть при доро­ге кру­той, по кото­рой тирин­фя­нин храб­рый
Цер­бе­ра-пса, что идти упи­рал­ся, гла­за от свер­кав­ших
Солн­ца лучей отвра­тив, на цепи ада­ман­то­вой к све­ту
Вывел. А тот, разъ­ярясь, воз­буж­дае­мый беше­ной зло­бой,
Гром­ким лаем трой­ным одно­вре­мен­но воздух напол­нил
415 И по зеле­ным лугам раз­бро­сал беле­сую пену.
Пена пусти­ла рост­ки, гово­рят, и, вла­гу впи­вая
Из пло­до­нос­ной зем­ли, полу­чи­ла зло­вред­ную силу.
Этот живу­чий цве­ток, рас­ту­щий на твер­дых уте­сах,
Жите­ли сел ако­ни­том зовут. По ковар­ству супру­ги
420 Сыну роди­тель Эгей его, как вра­гу, пре­под­но­сит,
Пра­вой рукою Тезей в неведе­нье взял­ся за чашу, —
Но при­ме­ча­ет отец на меча костя­ной руко­я­ти
Знак родо­вой и от уст сынов­них отво­дит зло­дей­ство.
Смер­ти избег­ла она, обла­ка закли­на­нья­ми сдви­нув.

425

Царь же отец, хоть и был спа­се­ньем обра­до­ван сына,
В ужас вели­кий при­шел, что столь без­бож­ное дело
Чуть не свер­ши­лось. Огни он не мед­ля алтар­ные теп­лит
И для богов не жале­ет даров; пора­жа­ют секи­ры
Выи тугие быков с рога­ми в свя­щен­ных повяз­ках.
430 Для Эрех­ти­дов вовек, гово­рят, не вста­вал луче­зар­но
Более празд­нич­ный день. Пиру­ют и знат­ные люди,
И небо­га­тый народ. За вином, воз­буж­даю­щим души,
Пес­ни запе­ли: «Тобой, вели­кий Тезей, вос­хи­ще­нья
Полн Мара­фон, — что быка обаг­рил­ся крит­ско­го ты кро­вью!
435 То, что спо­кой­но теперь кро­ми­он­ский пашет селя­нин, —
Дар и заслу­га твои. Чрез тебя и пре­дел Эпидав­ра
Видел, как мерт­вым упал жез­ло­нос­ный пото­мок Вул­ка­на;
Видел Кефи­са поток бес­сер­деч­но­го гибель Про­кру­ста;
Как был убит Кер­ки­он, Элев­син то видел Цере­рин;
440 Мертв и Синис, во зло при­ме­няв­ший вели­кую силу, —
Пере­ги­бав­ший ство­лы, до зем­ли накло­ня­ю­щий сос­ны,
Чтоб, разо­рвав, раз­ме­тать широ­ко теле­са чело­ве­чьи.
До Алка­тои, до стен леле­гий­ских доро­га спо­кой­на, —
С самой поры, как Ски­рон усми­рен. Разъ­ятые кости
445 Татя зем­ля отка­за­лась при­нять и вода отка­за­лась.
Дол­го носи­лись они, гово­рят, и, соста­рив­шись, ста­ли
Ска­ла­ми; ска­лы хра­нят и доныне Ски­ро­но­во имя.
Если заслу­ги твои и года захо­тим мы исчис­лить,
Дел будет боль­ше, чем лет. Поже­ла­нья свои, о храб­рей­ший,
450 Мы все­на­род­но гла­сим, за тебя испи­ва­ем мы чаши!»
Был одоб­ре­ньем дво­рец огла­шен и моль­ба­ми желав­ших
Бла­га. В горо­де всем не нашлось бы печаль­но­го места!
Все же — настоль­ко зем­ля чуж­да наслаж­де­ний все­це­лых,
И про­ни­ка­ет все­гда в весе­лье забота! — спо­кой­но
455 Не весе­лил­ся Эгей, воз­вра­ще­ние празд­нуя сына.


Вой­ско гото­вил Минос. Хоть был он силен опол­че­ньем
И кораб­ля­ми силен, но гне­вом отцов­ским силь­нее.
Наме­ре­вал­ся отме­тить по пра­ву за смерть Анд­ро­гея.
Но пред нача­лом вой­ны соби­ра­ет союз­ные силы.

460 Всюду, где доступ ему, с окры­лен­ным рыс­ка­ет фло­том:
Он уж Ана­фу при­влек и Асти­па­лей­ское цар­ство,
Взял он Ана­фу — пре­льстив, а Асти­па­лею — вой­ною.
Низ­мен­ный взял он Микон и поля мело­вые Ким­во­ла,
Взял и цве­ту­щий Сирон, и Китн с Сери­фом рав­нин­ным,
465 Мра­мор­ный взял он Парос и без­бож­ной про­дан­ный Арной
Сифн, — ску­пая, она, полу­чив по усло­вию зла­то,
Пти­цею ста­ла, у ней и доныне при­стра­стие к зла­ту, —
Ходит на чер­ных ногах и чер­на опе­ре­ни­ем — гал­ка.
Но Оли­ар, и Диди­мы, и Тен, и Андр с Гиа­ром,
470 И Пепа­рет, где богат уро­жай глян­це­ви­той оли­вы,
Кнос­ским судам помо­гать не пошли. И Минос обра­тил­ся
Вле­во, в Эно­пию ту, где была Эакидов дер­жа­ва.
Эту Эно­пию так в ста­ри­ну назы­ва­ли. Эак же
Ост­ро­ву, мате­ри в честь, дал новое имя: Эги­на.
475 Валит тол­па и узнать чело­ве­ка с толи­кою сла­вой
Жаж­дет. Бежит Тела­мон, за ним, Тела­мо­на моло­же,
Брат его сред­ний, Пелей, и Фок — брат тре­тий и млад­ший,
Вско­ре выхо­дит и царь, неспеш­но, по-стар­че­ски важ­но;
Их вопро­ша­ет Эак, како­ва их при­езда при­чи­на.
480 Горе отцо­во узнав, возды­ха­ет; ему же пра­ви­тель
Ста горо­дов гово­рит, отве­чая таки­ми сло­ва­ми:
«Прось­ба моя: помо­ги за сына пред­при­ня­той бра­ни,
Встань в опол­че­нье люб­ви: за моги­лу ищу воз­ме­ще­нья!»
Асо­пи­ад же ему: «Пона­прас­ну ты про­сишь, не дол­жен
485 Город мой так посту­пать. Зем­ля Кек­ро­по­ва с нашей
Свя­за­на, как ни одна. Таков дого­вор меж­ду нами».
Тот, опе­ча­лясь, ушел, — «Дого­вор тебе доро­го станет!» —
Мол­вил. Полез­нее он угро­жать почи­та­ет вой­ною,
Нежель ее зате­вать и свои в ней рас­хо­до­вать силы.
490 Флот был лик­тий­ский еще с Эно­пий­ской кре­по­сти виден,
Как появил­ся уже, под наду­ты­ми мчась пару­са­ми,
Атти­ки быст­рый корабль и вошел в дру­же­люб­ную гавань, —
Кефа­ла вез на себе и оте­че­ства с ним пору­че­нья.
Тот­час Эака сыны, хоть дав­но не встре­чал­ся им Кефал,
495 Все же узна­ли его и, подав ему пра­вые руки,
В отчий дом пове­ли. Герой, пред­ста­ви­тель­ный с виду
И сохра­нив­ший еще кра­соты дока­за­тель­ства преж­ней,
Вхо­дит: в руках его ветвь люби­мой наро­дом оли­вы,
С пра­вой и с левой руки близ стар­ше­го — млад­шие двое:
500 При­бы­ли Клит и Бутей с ним вме­сте, Пал­лан­то­вы дети.
После того, как они обме­ня­лись при­вет­ст­ви­ем пер­вым,
Пере­да­ет им посол пору­че­нье афи­нян и про­сит
Помо­щи, на дого­вор и семей­ные свя­зи ссы­ла­ясь,
И что наме­рен Минос всю Ахайю забрать, добав­ля­ет.
505 Он крас­но­ре­чьем помог пору­че­нья успе­ху, и мол­вил
Ста­рый Эак, опер­шись на жезл свой левой рукою:
«Помо­щи вы не про­си­те, ее полу­чай­те, Афи­ны!
Ост­ро­ва это­го все счи­тай­те вы силы сво­и­ми.
Сме­ло введи­те их в строй. Тако­во поло­же­ние наше:
510 Силы достанет у нас; от вра­га отсто­ит меня воин.
Сла­ва богам. Вре­ме­на хоро­ши, — изви­нять­ся не надо».
Кефал ответ­ст­во­вал: «Так да пре­будет и впредь! Да умножь
Град твой граж­дан сво­их! Я обра­до­ван был, что навстре­чу
Вышла ко мне моло­дежь, такая кра­си­вая, — все-то
515 Юно­ши в годах одни. Одна­ко же нет меж­ду ними
Мно­гих, виден­ных мной, когда при­ни­мал меня город».
И засто­нал тут Эак и голо­сом мол­вил печаль­ным:
«Луч­шее вре­мя вослед за нача­лом пла­чев­ным наста­ло.
Если бы мог я о нем гово­рить, о нача­ле не вспом­нив!
520 Все рас­ска­жу я под­ряд, не замед­лив на при­сту­пе дол­гом.
Пра­хом лежат и костьми, кого вспо­ми­на­ешь и ищешь.
Ах, сколь вели­кая часть мое­го досто­я­нья погиб­ла!
Гроз­ный был мор в горо­да нис­по­слан по зло­бе Юно­ны,
Воз­не­на­видев­шей край, хра­ня­щий сопер­ни­цы имя.
525 С бед­ст­ви­ем этим, пока почи­та­ли его за люд­ское,
Тай­ных не зная при­чин, искус­ст­вом боро­лись вра­чеб­ным.
Гибель силь­нее была, побеж­ден­ною помощь лежа­ла.
Тьмою сна­ча­ла густой тяже­ло нада­ви­ло на зем­лю
Небо, меж тем по ночам рас­слаб­ля­ю­щий жар раз­ли­вал­ся.
530 И уж успе­ла луна четы­ре­жды сде­лать­ся пол­ной,
Слив­ши рога, и, опять утон­ча­ясь, нару­шить окруж­ность;
Нача­ли жар­ко дышать смер­то­нос­ным дыха­ни­ем авст­ры.
Ведо­мо, что и в клю­чи и в озе­ра зара­за про­ник­ла,
А по полям, в тот год не пахан­ным, пол­за­ли всюду
535 Мно­гие тыся­чи змей и ядом реки сквер­ни­ли.
Гибель собак, и овец, и коров, и зве­рей, и пер­на­тых
При­зна­ком пер­вым была неждан­но постиг­ше­го мора.
Видя, как пада­ет бык посредине работы, здо­ро­вый,
И сре­ди паш­ни лежит, изум­ля­ет­ся пахарь несчаст­ный.
540 У шер­сто­нос­ных же стад, болез­нен­но бле­ю­щих, ста­ла
Шерсть сама выпа­дать, и хире­ет иссох­шее тело.
Рез­вый неко­гда конь, на пыль­ных риста­ли­щах слав­ный,
Стал не досто­ин наград, забыл о быва­лом поче­те,
Стонет в конюшне сво­ей, уми­рая бес­слав­ною смер­тью.
545 Ярость вепрь поте­рял; уже не дове­рит­ся бегу
Лань, пере­стал и мед­ведь совер­шать на ско­ти­ну набе­ги.
Все одо­ле­ла болезнь: по лесам, по полям, по доро­гам
Мерз­кая падаль лежит, и воздух испор­чен зло­во­ньем.
Стран­ную выска­жу вещь: ни соба­ка, ни жад­ная пти­ца
550 Их не каса­лись, ни волк седо­шер­стый. Гни­ют, раз­ла­га­ясь,
Смрад­ным духом вредят и широ­ко раз­но­сят зара­зу.
Бед­ст­ви­ем боль­шим чума к несчаст­ным при­шла посе­ля­нам
И утвер­ди­ла свое в вели­кой сто­ли­це гос­под­ство.
Рань­ше сго­ра­ло нут­ро. Пота­ен­но­го пла­ме­ни пер­вым
555 Зна­ком была крас­нота с затруд­нен­ным частым дыха­ньем,
Спек­ший­ся пухнет язык; открыт, изнут­ри опа­лен­ный,
Высох­ший рот, и ему не отра­ден вды­хае­мый воздух.
Тело не может тер­петь ни под­стил­ки, ни даже покро­ва, —
Гру­дью к твер­дой зем­ле при­жи­ма­ют­ся. И не быва­ет
560 Тело све­жей от зем­ли, но зем­ля горя­че­ет от тела.
И вра­че­ва­те­ля нет, на самих напа­да­ет леча­щих
Неумо­ли­мая хворь, во вред им их же искус­ство.
Кто посто­ян­но с боль­ным, кто вер­но ему услу­жа­ет,
Тот уми­ра­ет ско­рей. Посколь­ку исчез­ла надеж­да
565 Быть исце­лен­ным и смерть лишь одна избав­ле­нье сули­ла,
Ста­ли бес­печ­ны душой, о поль­зе про­па­ла забота.
Поль­зы и быть не мог­ло. Везде, без сты­да, обна­же­ны,
И к род­ни­кам, и к рекам при­па­да­ют, к глу­бо­ким коло­д­цам,
И не напьют­ся никак, — жизнь гаснет с жаж­дою вме­сте.
570 Мно­гие, вовсе без сил, не могут уж выбрать­ся: тут же
И уми­ра­ют в воде. А иной все ж чер­па­ет воду!
Так вели­ко у боль­ных отвра­ще­нье к неснос­ной посте­ли,
Что убе­га­ют, вско­чив: когда и под­нять­ся нет силы,
Катят­ся на пол — сво­их покида­ют каж­дый пена­тов, —
575 Каж­до­му соб­ст­вен­ный дом начи­на­ет казать­ся зло­ве­щим:
Так как при­чи­на тем­на, обви­ня­ют в бед­ст­вии место.
Виде­ли их, как они, полу­жи­вы, бредут по доро­гам, —
Еже­ли в силах идти, — иль лежат на зем­ле со сле­за­ми
И исто­мив­ший­ся взор обра­ща­ют послед­ним уси­льем,
580 Свис­шие руки воздеть пыта­ясь к созвезди­ям неба,
Там или здесь и везде, где застанет их смерть, изды­ха­ют.
Что совер­ша­лось в душе у меня? Что чув­ст­во­вать мог я, —
Если не жизнь раз­лю­бить, не завидо­вать уча­сти близ­ких!
И повсе­мест­но, куда б ни напра­вил ты взо­ра, — повсюду
585 Тол­пы валя­лись людей: так с веток колеб­ле­мых наземь
Пада­ют ябло­ки-гниль, так валят­ся желуди с дуба.
Видишь ты храм пред собой высо­кий и с лест­ни­цей длин­ной:
Это — Юпи­те­ра храм. О, кто в свя­ти­ли­ще этом
Лада­на тщет­но не жег? Как часто супруг за супру­гу
590 Или же сын за отца обра­щал­ся с горя­чей моль­бою, —
Но рас­ста­ва­лись с душой пред свя­ты­ней, моле­нию чуж­дой!
И нахо­ди­ли в руке — не истра­чен­ной часть фимиа­ма!
Часто, быва­ло, быки, когда при­ве­дут их ко хра­му
И уж помо­лит­ся жрец и вино меж рогов воз­ли­ва­ет,
595 Пада­ли вдруг, слов­но их пора­жа­ли неждан­ным уда­ром!
Раз за себя и за край при­но­сил я Юпи­те­ру жерт­ву
И за тро­их сыно­вей, — но живот­ное вдруг замы­ча­ло
И, неожи­дан­но пав, не дождав­шись уда­ров смер­тель­ных,
Скуд­ною кро­вью слег­ка под­став­лен­ный нож обаг­ри­ло.
600 Даже боль­ное нут­ро утра­ти­ло исти­ны зна­ки
И откро­ве­нья богов: и туда про­ник­ла зара­за.
Воз­ле свя­щен­ных две­рей рас­про­стер­тые видел я тру­пы,
Воз­ле самих алта­рей, — чтоб смерть нена­вист­ней каза­лась!
Пет­лей иные себе запи­ра­ют дыха­нье и гонят
605 Смер­тью свой смерт­ный страх, торо­пят гро­зя­щую гибель.
Мерт­вых выно­сят тела без обыч­ных тор­жеств погре­баль­ных
Из дому. Да и вра­та погре­бе­ний уже не вме­ща­ли.
То, не зары­ты, лежат на зем­ле, то без дара сла­га­ют
Их на высо­кий костер; столь почте­ния нет, что дерут­ся
610 Из-за кост­ров, и сго­ра­ет мерт­вец на огне у соседа.
Нет нико­го, кто бы сле­зы про­лил; неопла­ка­ны бро­дят
Души детей, мате­рей, и юно­шей души, и стар­цев.
Места в моги­лах уж нет, на кост­ры не хва­та­ет поле­ньев.
И, пора­жен­ный таким изоби­льем несча­стий, — “Юпи­тер! —
615 Я про­из­нес, — о, если не лгут о тебе, что когда-то
К нашей Эгине схо­дил ты в объ­я­тья, к Асо­по­вой дще­ри,
Если, вели­кий отец, нам роди­те­лем быть не сты­дишь­ся,
Иль вер­ни мне моих, иль скрой и меня под зем­лею!”
Мол­нией зна­ме­нье дал он и гро­мом сво­им бла­го­ве­щим.
620 “Я разу­мею, и пусть счаст­ли­вым будет то зна­ком
Рас­по­ло­же­ний тво­их! — я ска­зал, — и зало­гом да будет!”
Рядом слу­чай­но был дуб, ред­чай­ший, рас­кидист вет­вя­ми —
Взрос от додон­ских семян и Юпи­те­ра был он свя­ты­ней.
Длин­ный строй увида­ли мы там мура­вьев, соби­рав­ших
625 Зер­на, малень­ким ртом тас­кав­ших вели­кие гру­зы
И по мор­щи­нам коры про­хо­див­ших еди­ною троп­кой.
Их поди­вив­шись чис­лу, — “О отец бла­го­дат­ный! — ска­зал я, —
Столь­ко же граж­дан мне дай и пустын­ные сте­ны вос­пол­ни!”
Дуб задро­жал, и в вет­вях, без вет­ра в дви­же­нье при­шед­ших,
630 Некий послы­шал­ся шум. Содрог­ну­лись от жут­ко­го стра­ха
Чле­ны мои, под­ня­лись воло­са. Одна­ко же зем­лю
Обло­бы­зал я и дуб: не смея при­знать­ся в надеж­де,
Все же наде­ял­ся я и в душе упо­ва­нье леле­ял.
Ночь насту­пи­ла, и сон утом­лен­ным тре­во­га­ми телом
635 Овла­де­ва­ет. И дуб мне при­видел­ся тот же, и столь­ко ж
Было вет­вей у него, и столь­ко ж в вет­вях насе­ко­мых
Было на дубе, и сам задро­жал он таким же дви­же­ньем
И зер­но­нос­ный их строй рас­кидал по полям под собою.
Буд­то бы ста­ли они воз­рас­тать все боль­ше и боль­ше,
640 При­поды­мать­ся с зем­ли и ста­ном сво­им выпрям­лять­ся,
Ста­ли терять худо­бу, и мно­же­ство ножек, и чер­ный
Цвет и уже при­ни­мать чело­ве­че­ский нача­ли облик.
Сон отле­тел. И кля­ну я свои сно­виде­нья, тос­кую,
Что от богов вспо­мо­же­ния нет. Во двор­це же вели­кий
645 Гомон сто­ял, и как буд­то бы там голо­са я муж­ские
Слы­шу, — от них я отвык! Но все я почел сно­виде­ньем.
Толь­ко идет Тела­мон, поспе­шая, и, две­ри рас­крыв­ши,
Мол­вит: “Увидишь ты сам, что и веры и чая­ний боль­ше!
Вый­ди!” Я выхо­жу. Какие в виде­нии сон­ном
650 Мужи при­виде­лись мне, таких я, в том же поряд­ке,
Вижу и их узнаю. К госуда­рю под­хо­дят с покло­ном.
Зев­су моль­бы воз­но­шу и меж новым моим насе­ле­ньем
Гра­ды делю и поля, где былых хле­бо­паш­цев не ста­ло.
Их “мир­мидо­ны” зову, на поро­ду их тем наме­кая.
655 Внеш­ность видел ты их. Какие обы­чаи были,
Те же у них и сей­час: скром­ны, вынос­ли­вы в деле,
Креп­ки доб­ро добы­вать и хра­нить добы­то́е уме­ют.
Бить­ся с тобою пой­дут, и духом и воз­рас­том рав­ны,
Толь­ко лишь Эвр, счаст­ли­во тебя в пре­дел наш при­нес­ший —
660 Ибо при­нес тебя Эвр — полу­ден­ным сме­нит­ся Австром».
Так меж собой гово­ря и о раз­ных тол­куя пред­ме­тах,
Длин­ный напол­ни­ли день. Вечер­нее отда­но вре­мя
Было сто­лу, ночь — сну. Взо­шло зла­то­ли­кое солн­це.
Эвр, одна­ко, все дул и мешал кораб­лей воз­вра­ще­нью.

665

К Кефа­лу утром при­шли Пал­лан­то­вы дети, посколь­ку
Стар­ше он воз­рас­том был; а Кефал с сына­ми Пал­лан­та
Вме­сте яви­лись к царю. Но еще почи­вал пове­ли­тель.
При­ня­ты были они на поро­ге царе­ви­чем Фоком, —
Брат с Тела­мо­ном как раз наби­ра­ли людей в опол­че­нье.
670 В нед­ра царе­вич двор­ца, в пре­крас­ные дома покои
Кек­ро­па вну­ков ведет и вме­сте с гостя­ми садит­ся.
И увидал Эакид в руке у потом­ка Эола
С ост­рым кон­цом золотым неиз­вест­но­го дере­ва дро­тик.
Несколь­ко вымол­вив слов для уча­стия в общей беседе,
675 Он гово­рит: «Я — люби­тель лесов и охоты на зве­ря.
Но из како­го ство­ла твой выре­зан дро­тик, об этом
Не дога­да­юсь никак: когда бы из ясе­ня был он,
Цве­том был бы жел­тей; из тер­на — был бы с узла­ми.
Выре­зан он из чего, не знаю; но толь­ко кра­си­вей
680 Очи мои нико­гда не вида­ли мета­тель­ных копий».
И отве­ча­ет один из бра­тьев Актей­ских: «Но боль­ше
Употреб­ле­нью еще поди­вишь­ся ты это­го дрота:
Про­ма­ха он не дает, не слу­ча­ем он управ­ля­ем,
Окро­вав­лен­ный назад воз­вра­ща­ет­ся он сам собою».
685 И про­дол­жа­ет еще рас­спра­ши­вать отрок Нере­ев,
Да для чего, да откуда тот дрот, да чей он пода­рок.
Гость отве­ча­ет на все, лишь сты­дит­ся поведать, какою
Дрот обре­тен был ценой. Мол­чит, но, тро­ну­тый горем,
Милую вспом­нив жену, начи­на­ет он так со сле­за­ми:
690 «Дрот мой, боги­ни дитя, — не пове­ришь! — меня застав­ля­ет
Пла­кать, и дол­го еще я про­пла­чу над ним, если дол­го
Жить мне дару­ет судь­ба. И меня с супру­гою вме­сте
Он погу­бил. О, когда б не иметь его было воз­мож­но!
Зва­ли Про­к­ридой ее. Была же — ты слы­шал, быть может,
695 Об Ори­фи́и? — сест­рой похи­щен­ной той Ори­фии.
Если ты внеш­ность и нрав их обе­их срав­нишь, то ско­рее
Надо б ее похи­щать. Эрех­тей съе­ди­нил меня с нею,
Нас съе­ди­ни­ла любовь. Почи­тал­ся и был я счаст­лив­цем.
Боги суди­ли не так, — иль был бы я счаст­лив и ныне!
700 Шел уже месяц вто­рой по свер­ше­нии брач­ных обрядов, —
Я для оле­ней тогда рого­нос­ных про­тя­ги­вал сети, —
Тут, над Гиме­том взой­дя, с посто­ян­но цве­ту­щей вер­ши­ны,
Тьму ото­гнав, золотая меня вдруг видит Авро­ра
И увле­ка­ет к себе. О пусть, не обидев боги­ни,
705 Прав­ду ска­жу: хоть она и пре­льсти­тель­на розо­вым ликом,
Пусть пре­де­лом и дня и ночи вла­де­ет пре­де­лом,
Пусть ее нек­тар пои́т, — любил я одну лишь Про­к­риду!
В серд­це Про­к­рида одна, на устах пре­бы­ва­ла Про­к­рида.
Ложа свя­тые пра­ва, ново­брач­ные наши сои­тья
710 Дово­дом я при­во­жу и поки­ну­той спаль­ни обе­ты.
Этим я тро­нул ее; и про­мол­ви­ла: “Небла­го­дар­ный,
Жало­бы брось и Про­к­ридой вла­дей! Но коль дух мой про­вид­чив,
Будешь об этом жалеть!” — и меня ей, сер­дясь, воз­вра­ти­ла.
По воз­вра­ще­нье, пока вспо­ми­нал я угро­зы Авро­ры,
715 Вдруг охва­тил меня страх, не худо ль жена соблюда­ла
Долг супру­же­ский свой. Побуж­да­ли и внеш­ность и воз­раст
Верить измене ее; поведе­нье же верить меша­ло.
Но ведь отсут­ст­во­вал я; а та, от кото­рой вер­нул­ся,
Греш­ный явля­ла при­мер; ведь любя­щих все устра­ша­ет.
720 Муки сво­ей решил я искать и стыд­ли­вую вер­ность
Силой даров соблаз­нить. Мой страх поощ­ря­ет Авро­ра,
Внеш­ность меня­ет мою, — мне каза­лось, я чув­ст­во­вал это!
Вот я, не узнан, вхо­жу в Афи­ны, твер­ды­ню Пал­ла­ды,
И про­ни­каю в свой дом. Но вины не пока­зы­вал дом мой, —
725 Он цело­муд­рия полн, тос­ко­вал, что похи­щен хозя­ин.
Лишь к Эрех­ти­де про­ник я при помо­щи тысяч уло­вок,
Остол­бе­нел, увидав, и готов был оста­вить попыт­ку
Вер­ность про­ве­рить ее. Едва я при­знать удер­жал­ся
Прав­ду, едва цело­вать, как было бы долж­но, не начал.
730 Груст­ной была. Но ничто не мог­ло быть, одна­ко, пре­крас­ней,
Неже­ли в гру­сти она. К отня­то­му супру­гу пыла­ла
Страст­ным жела­ньем. Теперь пред­ставь ты себе, како­ва же,
Фок, была в ней кра­са, раз ее и печаль укра­ша­ла!
Что изла­гать, сколь­ко раз отвер­га­лись душою стыд­ли­вой
735 Пополз­но­ве­нья мои? Сколь­ко раз, — “Себя, — гово­ри­ла, —
Для одно­го бере­гу; одно­му — наслаж­де­ние мною”, —
И не доволь­но ль таких испы­та­ний невин­но­сти было, —
Если кто разу­мом здрав? Но я недо­во­лен, борюсь я
Сам на поги­бель свою и пла­ту за ночь пред­ла­гаю.
740 Мно­жа дары, нако­нец я при­нудил ее коле­бать­ся.
“Побеж­де­на, — я вскри­чал, — пре­ступ­ни­ца! Я, — соблаз­ни­тель, —
Твой насто­я­щий супруг. Свиде­тель я сам веро­лом­ства!”
Та — ниче­го. Мол­ча­ли­вым сты­дом побеж­ден­ная, толь­ко,
Кинув зло­коз­нен­ный дом и недоб­ро­го мужа, — бежа­ла.
745 И, оскорб­лен­ная мной, отвра­тив­шись от рода муж­ско­го,
Ста­ла бро­дить по горам, слу­же­нью при­част­на Диане.
Я же, остав­шись один, почув­ст­во­вал жгу­чее пла­мя
В жилах. Про­ще­нья про­сил, — в согре­ше­нье сво­ем созна­вал­ся,
В том, что дара­ми пре­льстясь, я и сам в про­сту­пок подоб­ный
750 Впал бы, когда б и не столь­ко даров пред­ла­га­лось. Про­к­рида
После при­зна­ний моих, за стыд отпла­тив оскорб­лен­ный,
Вновь воз­вра­ти­лась ко мне, и слад­ко мы жили в согла­сье.
Кро­ме того мне дарит — как буд­то сама не была мне
Даром доста­точ­ным — пса, — его ж Про­к­риде вру­чи­ла
755 Кин­тия, мол­вив: “Из всех он в беге ока­жет­ся пер­вым”.
Тут же дала мне и дрот, кото­рый в руке моей видишь.
Но про вто­рой этот дар и судь­бу его знать ты жела­ешь?
Слу­шай тогда и дивись, — пора­зишь­ся неслы­хан­ным делом.
Лайя сын раз­га­дал те рече­нья, что были дото­ле
760 Непо­сти­жи­мы дру­гим, и, низ­верг­шись, лежа­ла вещу­нья
Тем­ная и о сво­их поза­бы­ла дву­смыс­лен­ных коз­нях.
Дел без воз­мез­дья таких нико­гда не оста­вит Феми­да:
Тот­час дру­гая напасть Аоний­ские вдруг пости­га­ет
Фивы: селяне дро­жат перед хищ­ни­ком диким, поги­бель
765 Видя скота и людей. Тут мы, моло­дежь из соседей,
Схо­дим­ся и широ­ко окру­жа­ем тене­та­ми поле.
Но пере­ска­ки­вал зверь прыж­ком их лег­ким про­вор­но,
Выше ска­ча полот­ня­ных кра­ев рас­став­лен­ной сети.
Сво­ры спус­каю собак, но хищ­ник от них убе­га­ет
770 Прочь и несет­ся, рез­вясь, быст­ро­кры­лой не мед­лен­ней пти­цы.
Еди­но­душ­но тогда все Ле́лапа тре­бу­ют, — имя
То было пса мое­го. Он сам дав­но уж ста­рал­ся
Осво­бо­дить­ся, ремень в нетер­пе­нье натя­ги­вал шеей.
Толь­ко спу­сти­ли его, — ска­зать мы уж были не в силах,
775 Где он. Следы его лап на пес­ке рас­ка­лен­ном вид­не­лись.
Сам же из глаз он исчез. Копье не быст­рее несет­ся
И не быст­рее сви­нец, вра­щае­мой бро­шен пра­щею,
Или же лег­кая трость, что с гор­тин­ско­го лука сле­та­ет.
Холм под­ни­мал­ся кру­той, над поля­ми окруж­ны­ми высясь.
780 Встав на него, я сле­жу небы­ва­ло­го зре­ли­ще бега, —
Вот уже схва­чен почти, вот буд­то едва усколь­за­ет
Зверь из-под самых зубов; бежит не пря­мою доро­гой,
Не устрем­ля­ет­ся вдаль, но, по кру­гу назад воз­вра­ща­ясь,
Вво­дит соба­ку в обман, — не пред­при­нял бы враг напа­де­нья.
785 Та угро­жа­ет ему и вро­вень пре­сле­ду­ет, буд­то
Дер­жит уже, — но не дер­жит еще и лишь воздух куса­ет.
К дро­ти­ку я обра­тил­ся тогда. Но едва лишь рукою
Пра­вой рас­ка­чи­вать стал, в рем­ни вдеть паль­цы пыта­ясь,
Взор отвра­тил я; потом напра­вил обрат­но на то же
790 Место: и — вот чуде­са! — два мра­мо­ра на поле вижу:
Тот как буд­то бежит, а этот как буд­то бы лает.
Ста­ло быть, так захо­тел — чтобы в беге оба оста­лись
Непо­беж­ден­ны­ми — бог, коль бог им содей­ст­во­вал некий».
Так он ска­зал и замолк. «Но в чем же дрот тут пови­нен?» —
795 Фок спро­сил, и тогда про дрота вину рас­ска­зал он.
«Радость сде­ла­лась, Фок, при­чи­ною наше­го горя.
Молв­лю сна­ча­ла о ней. О, слад­ко бла­жен­ное вспом­нить
Вре­мя, когда, Эакид, в те пер­вые годы, закон­но,
Счаст­лив с женою я был, и она была счаст­ли­ва с мужем.
800 Неж­ность вза­им­ных забот нас брач­ной свя­за­ла любо­вью.
Мужа любовь пред­по­чла бы она и Юпи­те­ру даже.
Да и меня ни одна не пле­ни­ла б, когда бы самою
Даже Вене­рой была. Рав­но мы серд­ца­ми пыла­ли.
Толь­ко лишь солн­ца лучи поут­ру оза­ря­ли вер­ши­ны,
805 Я, моло­дой, на охоту в леса направ­лял­ся, быва­ло.
И ни рабов, ни коней не брал с собою, ни с чут­ким
Нюхом собак; сетей не захва­ты­вал я узло­ва­тых.
Дрот обес­пе­чи­вал все. Когда же рука моя вдо­сталь
Пона­би­ва­ла зве­рей, стре­мил­ся я в тень и про­хла­ду,
810 Где вете­рок из долин доно­сит­ся струй­кою све­жей;
Струй­ки я неж­ной искал, облег­че­нья пол­днев­но­го зноя,
Струй­ки воздуш­ной я ждал, и она ове­ва­ла мой отдых.
“Струй­ка! — пом­нит­ся мне, — при­хо­ди! — при­зы­вал я обыч­но, —
Дай облег­че­нье и в грудь, о желан­ная, сно­ва про­ник­ни, —
815 Если бы зной, сжи­гаю­щий нас, мог­ла ты уме­рить!”
Может быть, я добав­лял, — так жре­бий мой был веро­ло­мен! —
Неж­ных несколь­ко слов. “Ты вели­кое мне наслаж­де­нье! —
Ей гово­рить я при­вык, — облег­ча­ешь меня и леле­ешь:
Из-за тебя мне леса и пустын­ные милы при­юты,
820 Жад­но уста­ми твое посто­ян­но вби­раю дыха­нье!”
Воз­гла­са смыс­лом двой­ным было чье-то обма­ну­то ухо,
Кто-то решил, что, зовя, повто­ряю я имя, что буд­то
“Струй­кой” ним­фу зовут, и поду­мал, что ним­фу люб­лю я.
Тот­час, спе­ша доне­сти на то, чего не было, наг­лый
825 В дом к Про­к­риде идет и о слы­шан­ном тихо ей шеп­чет.
Склон­на к дове­рью любовь. Пора­жен­ная горем неждан­ным,
Выслу­шав все, пова­ли­лась она и, не ско­ро опра­вясь,
Все несчаст­ли­вой себя назы­ва­ла и жре­бий свой — горь­ким,
Все уко­ря­ла меня, и, сму­щен­ная мни­мым про­ступ­ком,
830 В стра­хе была пред ничем, перед име­нем, пло­ти лишен­ным!
Слов­но сопер­ни­ца впрямь у несчаст­ной была, горе­ва­ла.
Но сомне­ва­ет­ся все ж и, зло­счаст­ная, чает ошиб­ки,
Верить не хочет в донос, и доко­ле сама не вида­ла,
Не раз­ре­ша­ет себе осуж­дать пре­гре­ше­нье супру­га.
835 Утра дру­го­го лучи тем­ноту отго­ня­ли ноч­ную.
Я выхо­жу; хоро­шо нао­хо­тил­ся и, отды­хая, —
“Струй­ка! — шеп­чу, — при­ди! Будь, уста­ло­му, мне вра­че­ва­ньем!”
И неожи­дан­но стон меж сво­и­ми сло­ва­ми как буд­то
Некий услы­шал. “При­ди, — одна­ко, — всех луч­шая!” — мол­вил.
840 Но как тихонь­ко опять зашу­ме­ли упав­шие листья,
Зверь мне почудил­ся там, и дро­тик мет­нул я лету­чий.
Это Про­к­рида была. С глу­бо­ко уязв­лен­ною гру­дью, —
“Горе, — вос­клик­ну­ла, — мне!” И толь­ко лишь вер­ной супру­ги
Голос узнал я, стрем­глав на голос помчал­ся, безу­мен.
845 Полу­жи­вою ее и пят­наю­щей кро­вью одеж­ду
Вижу, из груди, увы! — выни­маю­щей соб­ст­вен­ный дар свой,
Вижу и тело, что мне мое­го дра­го­цен­нее тела,
На руки мяг­ко беру; разо­рвав на груди ее пла­тье,
Ей пере­вяз­ку кла­ду на жесто­кую рану, ста­ра­юсь
850 Кровь удер­жать и молю, чтоб в убий­стве меня не вини­ли.
Та, уже силы лишась, уми­рая, себя при­нуж­да­ет
Вымол­вить несколь­ко слов: “О, наше­го ради сою­за,
Выш­них ради богов и моих, умо­ляю покор­но:
Если чего-нибудь я заслу­жи­ла, — ради люб­ви той,
855 Что при­чи­ни­ла мне смерть, но длит­ся, хоть я поги­баю, —
Да не зай­мет, кого «Струй­кой!» зовешь, наше брач­ное ложе”.
Мол­ви­ла. И нако­нец ошиб­ку, где имя виною,
Я услы­хал и постиг. Но что было поль­зы постиг­нуть?
860 Пада­ет; с кро­вью лиясь, уте­ка­ют и сла­бые силы.
Может доко­ле смот­реть, на меня все смот­рит и тут же
Пря­мо ко мне на уста выды­ха­ет скор­бя­щую душу.
Все же со свет­лым лицом умер­ла, успо­ко­ив­шись буд­то».
Пла­чу­щим, сле­зы лия, так герой повест­ву­ет, но вхо­дит
865 К ним в это вре­мя Эак с дву­мя сыно­вья­ми и новой
Ратью, — и при­нял ее и ору­жие мощ­ное Кефал.

ПРИМЕЧАНИЯ


  • 1. Миний­цы — Ясон (пото­мок Миния) и его спут­ни­ки, соглас­но мифу, отпра­вив­ши­е­ся в Кол­хиду за золотым руном на кораб­ле Арго, постро­ен­ном в горо­де Пага­се у под­но­жия горы Пели­о­на.
  • 3. Финей — сле­пой про­ри­ца­тель, жив­ший во Фра­кии; соглас­но леген­де, его пре­сле­до­ва­ли чудо­вищ­ные пти­цы — гар­пии. Мла­дые сыны Акви­ло­на — Кала­ис и Зет.
  • 6. Фасис — река в Кол­хиде (Рион).
  • 7. Руно Фрик­со­во — золо­тое руно бара­на, на кото­ром бежа­ли в Кол­хиду Фрикс и Гел­ла. За этим руном Ясо­на послал Пелий, отняв­ший у него власть над Иол­ком (в Фес­са­лии) и обе­щав­ший вер­нуть ее, если тот достанет золо­тое руно.
  • 9. Ээти­а­да — Медея, дочь царя Кол­хиды Ээта.
  • 50. Горо­да пеласгий­ские — Гре­ция, назван­ная так по древ­ней­шим ее оби­та­те­лям, пелас­гам.
  • 59. Эсо­нид — сын Эсо­на, Ясон.
  • 62—65.схо­дят­ся буд­то бы горы… — Сим­плега­ды в Бос­фо­ре. Харибда и Скил­ла — два наи­бо­лее опас­ных для море­пла­ва­те­лей места в Сици­лий­ском про­ли­ве.
  • 74. Пер­се­ида Гека­та. — Гека­та счи­та­лась доче­рью Пер­са (или Пер­сея), вну­ка Оке­а­на (см. таб­ли­цу 1). Она была боги­ней луны (поче­му ее ста­ли отож­дествлять с Диа­ной) и пособ­ни­цей кол­дов­ства. Изо­бра­жа­лась три­ли­кой.
  • 105. Мед­но­но­гие быки — соглас­но мифу, были пода­ре­ны Ээту богом Вул­ка­ном.
  • 162. Эсон — отец Ясо­на.
  • 207. Темес­ская медь — из горо­да Теме­сы в Южной Ита­лии, сла­вив­ше­го­ся мед­ны­ми изде­ли­я­ми. Име­ет­ся в виду гро­хот меди, кото­рым «сокра­ща­ли» вре­мя затме­ния.
  • 222. Фес­са­лий­ская Тем­пе — доли­на реки Пенея. Фес­са­лия счи­та­лась стра­ной вол­шеб­ных трав и роди­ной кол­ду­ний.
  • 228 сл. Апидан, Амф­рис, Эни­пей — фес­са­лий­ские реки.
  • 231. Беб — озе­ро в Фес­са­лии.
  • 232. Анте­дон — при­мор­ский город в Бео­тии, роди­на Глав­ка (см. XIII, 898—967).
  • 272. Кини­фий­ская змея — с афри­кан­ской реки Кини­фа.
  • 295. Либер — Вакх, кор­ми­ли­ца­ми кото­ро­го, по мифу, были ним­фы с горы Нисы в Индии.
  • 298. Пелий — дядя Ясо­на.
  • 324. Ибер­ская река — Ибер (ныне Эбро) в Испа­нии, то есть на край­нем запа­де, где садит­ся солн­це.
  • 351—397. Одно из типич­ных для Овидия пере­чис­ле­ний гео­гра­фи­че­ских назва­ний и крат­ких упо­ми­на­ний о мест­ных, свя­зан­ных с «пре­вра­ще­ни­я­ми» мифах, боль­шин­ство кото­рых дошло до нас толь­ко в этих сти­хах Овидия.
  • 352. Кров­ли Фили­ры — гора Пели­он, где Оке­а­нида Фили­ра, по мифу, зача­ла кен­тав­ра Хиро­на от Сатур­на.
  • 353. Офрис — гора в Фес­са­лии, ним­фы кото­рой, по мифу, обра­ти­ли неко­е­го Керам­ба в жука, бла­го­да­ря чему он спас­ся от Дев­ка­ли­о­но­вых вод, т. е. пото­па.
  • 358. изо­бра­же­ньезмея… — на ост­ро­ве Лес­бо­се (см. XI, 55—59).
  • 361. Кори­та отец — Парис.
  • 362. Мера — соба­ка, в дру­гих леген­дах ни разу не упо­ми­нае­мая.
  • 363. Град Эври­пи­ла — Кос, город на ост­ро­ве того же назва­ния, жен­щи­ны кото­ро­го, по мифу, были обра­ще­ны Вене­рою в коров.
  • 365. Родос. — На ост­ро­ве Родо­се был культ бога Солн­ца, отож­дест­влен­но­го с Фебом-Апол­ло­ном. Иализ­ские тел­хи­ны — жите­ли Родо­са (город Иализ — на севе­ре ост­ро­ва).
  • 368. Кея, или Кеос — один из ост­ро­вов меж­ду Гре­ци­ей и Малой Ази­ей, с горо­дом Кар­те­ей.
  • 370.Алкидо­ман­ту, что дочь обер­ну­ла­ся… — Алкидо­мант из кеос­ско­го горо­да Кар­теи соби­рал­ся насиль­но выдать замуж свою дочь Кте­сил­лу, в нару­ше­ние обе­ща­ния, дан­но­го афин­ско­му юно­ше Гер­мо­ха­ре­су. Кте­сил­ла бежа­ла к воз­люб­лен­но­му в Афи­ны и там вышла за него замуж. Во вре­мя родов она умер­ла; при ее погре­бе­нии из гро­ба взле­тел голубь, а тело Кте­сил­лы исчез­ло. Миф опи­сан Никан­дром и Кал­ли­ма­хом.
  • 382. Плев­рон — город в Южной Это­лии.
  • 383. Ком­ба, Офия дочь. — Миф о Ком­бе упо­ми­на­ет­ся толь­ко у Овидия.
  • 384. Калаврея — ост­ров, пер­во­на­чаль­но посвя­щен­ный Апол­ло­ну (Лато­ниду), а затем Неп­ту­ну.
  • 386. Кил­ле­на — в Арка­дии.
  • 388. Кефис — реч­ной бог (река), дочь кото­ро­го была заму­жем за Эрех­те­ем, царем Афин­ским.
  • 390. Эвмел — пер­вый царь горо­да Патр в Ахайе.
  • 391. Эфи­рея Пирен­ская — древ­нее назва­ние Корин­фа, где был источ­ник Пире­на. По леген­де, в Корин­фе жила Медея с Ясо­ном, кото­рый охла­дел к ней и соби­рал­ся женить­ся на царевне Кре­узе, или Глав­ке. Убий­ство Меде­ей Глав­ки и двух детей от Ясо­на — тема тра­гедии Еври­пида «Медея».
  • 398. Тита­но­вы — т. е. бога Солн­ца, деда Медеи.
  • 399. Кре­пость Пал­ла­ды — город Афи­ны.
  • 399—400. Периф, древ­ний царь афин­ский, и его жена Фенея, соглас­но мифу, были обра­ще­ны в птиц.
  • 401. Поли­пе­мо­на внуч­ка — дочь раз­бой­ни­ка Ски­ро­на, уби­то­го Тезе­ем (см. ниже, ст. 444).
  • 402. Эгей — отец Тезея (см. прим. к VIII, 560).
  • 405. Усми­ри­тель дву­мор­ско­го Ист­ма. — Ист­мий­ский пере­ше­ек, как и нахо­див­ший­ся на нем Коринф, обыч­но снаб­жа­ет­ся эпи­те­том «дву­мор­ский», так как омы­ва­ет­ся Иони­че­ским и Эгей­ским моря­ми.
  • 409. Ехид­нин пес — Цер­бер.
  • 410. Тирин­фя­нин храб­рый — Гер­ку­лес, по леген­де, вос­пи­ты­вав­ший­ся в горо­де Тирин­фе.
  • 423. Знак родо­вой. — По мифу, Тезей был сыном Эгея от тре­зен­ской царев­ны Эфры и вос­пи­ты­вал­ся у ее отца. Когда ему мину­ло 16 лет, он отпра­вил­ся в Афи­ны, опо­я­сан­ный отцов­ским мечом, по кото­ро­му и был узнан Эге­ем.
  • 430. Эрех­ти­ды — афи­няне (по древ­не­му царю Афин Эрех­тею).
  • 434. Крит­ский бык — бык, при­ве­зен­ный, по мифу, Герак­лом с Кри­та и опу­сто­шав­ший селе­ния око­ло Мара­фо­на.
  • 435. Кро­ми­он­ский селя­нин. — Кро­ми­он, селе­ние око­ло Корин­фа, опу­сто­шав­ше­е­ся диким веп­рем.
  • 437. Пото­мок Вул­ка­на — раз­бой­ник Пери­фет, жив­ший меж­ду Тре­зе­на­ми и Эпидав­ром.
  • 438. Про­круст — сын Неп­ту­на, укла­ды­вав­ший людей на кро­вать; тем, кому она была длин­на, он вытя­ги­вал ноги, а кому корот­ка — обру­бал их.
  • 439. Кер­ки­он — силач, застав­ляв­ший пут­ни­ков всту­пать с ним в еди­но­бор­ство. Элев­син назван Цере­ри­ным по мисте­ри­ям в честь этой боги­ни.
  • 443. Алка­тоя — дру­гое назва­ние Мега­ры, где жило пле­мя леле­гов.
  • 444. Ски­рон — раз­бой­ник, застав­ляв­ший пут­ни­ков мыть ему ноги и стал­ки­ваю­щий их со ска­лы в море. Сам был сбро­шен в море Тезе­ем.
  • 456—458. Минос — леген­дар­ный царь ост­ро­ва Кри­та, сын кото­ро­го Анд­ро­гей был убит афи­ня­на­ми.
  • 461 слл. Ана­фа — ост­ров в Эгей­ском море, как и дру­гие, пере­чис­ля­е­мые здесь Овиди­ем.
  • 471. Кнос­ский. — Кнос — один из ста горо­дов Кри­та.
  • 490. Лик­тий­ский — крит­ский, по име­ни одно­го из горо­дов Кри­та.
  • 494. Кефал — муж доче­ри афин­ско­го царя Эрех­тея Про­к­риды (см. ниже, ст. 665—865).
  • 504. Ахайя — здесь: вся Гре­ция.
  • 523. Гроз­ный был мор… — Опи­са­ние это­го «мора» вос­хо­дит к опи­са­нию эпиде­мии в Афи­нах во вре­мя Пело­пон­нес­ской вой­ны у Лукре­ция («О при­ро­де вещей», конец VI кни­ги). Подоб­ное же опи­са­ние есть и в «Геор­ги­ках» Вер­ги­лия (III, 474 слл.). Прото­ти­пом этих опи­са­ний явля­ет­ся рас­сказ Фукидида в его «Исто­рии Пело­пон­нес­ской вой­ны» (II, 47).
  • 616. Асо­по­ва дщерь — Эги­на, мать Эака, воз­люб­лен­ная Юпи­те­ра (см. VI, 113).
  • 623. Додон­ские семе­на. — Додо­на (город в Эпи­ре) — древ­ней­шее место покло­не­ния Зев­су, где сто­ял свя­щен­ный дуб, шелест вет­вей и листьев кото­ро­го истол­ко­вы­вал­ся как веща­ния ора­ку­ла.
  • 654. Мир­мидо­ны. — Миф о про­ис­хож­де­нии фес­са­лий­ско­го пле­ме­ни мир­мидо­нов из мура­вьев осно­ван на сход­стве назва­ния его с гре­че­ским сло­вом myr­mex — мура­вей.
  • 665. Пал­лан­то­вы дети — сыно­вья Пал­лан­та, бра­та Эгея.
  • 672. Пото­мок Эола — Кефал.
  • 681. Один из бра­тьев Актей­ских — один из сыно­вей Пал­лан­та (Актей­ский — афин­ский).
  • 685. Отрок Нере­ев. — Фок был сыном Эака от доче­ри мор­ско­го бога Нерея.
  • 755. Кин­тия — Диа­на.
  • 759. Лайя сын — Эдип, отга­дав­ший загад­ки Сфинк­са, после чего это чудо­ви­ще долж­но было погиб­нуть.
  • 764. Хищ­ник — по дру­гим мифо­ло­ги­че­ским источ­ни­кам это была чудо­вищ­ная лиси­ца.
  • 778. Гор­тин­ский лук — крит­ский, так как кри­тяне были искус­ны­ми луч­ни­ка­ми.
  • ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО РИМА
    1260010301 1260010302 1260010303 1303001008 1303001009 1303001010