Римская история

Книга XXXVI

1a. Когда кон­су­лы тяну­ли жре­бий, Гор­тен­зию доста­лось вести вой­ну с кри­тя­на­ми. Но из-за жела­ния остать­ся в сто­ли­це и из-за судов, в кото­рых он имел наи­боль­шее вли­я­ние из всех сво­их совре­мен­ни­ков, за исклю­че­ни­ем Цице­ро­на, он охот­но усту­пил кам­па­нию сво­е­му кол­ле­ге, а сам остал­ся дома. Таким обра­зом, Метелл отпра­вил­ся на Крит…

1b. В это вре­мя Луций Лукулл нанес пора­же­ние вла­сти­те­лям Азии, Мит­ри­да­ту и Тиг­ра­ну Армян­ско­му, и оса­дил Тиг­ра­но­кер­ту после того, как заста­вил их отка­зать­ся от бит­вы. Но вар­ва­ры при­чи­ни­ли ему серь­ез­ный ущерб стрель­бой из луков, так же, как и тем, что обли­ли нефтью его осад­ные маши­ны; (2) в этом веще­стве мно­го биту­ма, и оно настоль­ко горю­чее, что сжи­га­ет все, к чему при­ка­са­ет­ся, и его труд­но поту­шить какой-либо жид­ко­стью. В резуль­та­те Тиг­ран сно­ва обрел храб­рость и вывел армию такой чис­лен­но­сти, что даже насме­хал­ся над при­сут­ст­ву­ю­щи­ми там рим­ля­на­ми. Дей­ст­ви­тель­но, гово­рят, он отме­тил, что если они при­шли для вой­ны, то их слиш­ком мало, а если для посоль­ства — то слиш­ком мно­го. (3) Одна­ко его весе­лье было непро­дол­жи­тель­ным, так как он быст­ро понял, насколь­ко отва­га и уме­ние пре­вос­хо­дят коли­че­ство. После его отступ­ле­ния сол­да­ты нашли и при­нес­ли Лукул­лу его тиа­ру и лен­ту, кото­рой она была обвя­за­на, так как он, испу­гав­шись, что по этим укра­ше­ни­ям его узна­ют и возь­мут в плен, сорвал их и выбро­сил.

1. …и посколь­ку [Мит­ри­дат] испы­тал обе край­но­сти судь­бы, [Тиг­ран] пере­дал [ему вер­хов­ное коман­до­ва­ние (?)]. Ибо вери­ли, что после боль­шо­го коли­че­ства пора­же­ний и не мень­ше­го чис­ла побед он стал более опы­тен в пол­ко­вод­че­ском искус­стве. Таким обра­зом, эти двое пра­ви­те­лей не толь­ко сами при­сту­пи­ли к при­готов­ле­ни­ям, как если бы они впер­вые начи­на­ли вой­ну, но так­же и разо­сла­ли посоль­ства к раз­лич­ным соседям, в том чис­ле к Арса­ку Пар­фян­ско­му, хотя он и отно­сил­ся к Тиг­ра­ну враж­деб­но из-за неко­ей спор­ной терри­то­рии. (2) Они пред­ло­жи­ли усту­пить ему эту терри­то­рию, а так­же ста­ли кле­ве­тать на рим­лян, заяв­ляя, что послед­ние немед­лен­но нач­нут кам­па­нию про­тив него, если им удаст­ся победить их нынеш­не­го про­тив­ни­ка, вынуж­ден­но­го сра­жать­ся в оди­ноч­ку. Посколь­ку любая победо­нос­ная сила по сути сво­ей нена­сыт­на в успе­хе и не ста­вит гра­ниц сво­ей жад­но­сти, рим­ляне, кото­рые заво­е­ва­ли гос­под­ство над мно­ги­ми, не оста­вят его в покое.

2. Пока они были заня­ты этим, Лукулл не стал пре­сле­до­вать Тиг­ра­на, поз­во­лив ему не спе­ша достиг­нуть без­опас­но­го места. Из-за это­го граж­дане, так же как и все осталь­ные, обви­ни­ли Лукул­ла в том, что он отка­зы­ва­ет­ся закон­чить вой­ну, чтобы сохра­нить свое коман­до­ва­ние на более дли­тель­ный срок. (2) По этой при­чине они тогда вер­ну­ли Азии ста­тус пре­тор­ской про­вин­ции, а поз­же, когда посчи­та­ли, что он вновь дей­ст­ву­ет так же, то посла­ли к нему кон­су­ла это­го года, чтобы осво­бо­дить его от долж­но­сти. (3) Но все же он взял Тиг­ра­но­кер­ту когда ино­зем­цы, жив­шие в горо­де, вос­ста­ли про­тив армян и, посколь­ку боль­шин­ство из них были кили­кий­ца­ми, когда-то уве­зен­ны­ми из соб­ст­вен­ной стра­ны, они впу­сти­ли рим­лян ночью. (4) Вслед за этим все, кро­ме того, что при­над­ле­жа­ло кили­кий­цам, было раз­граб­ле­но, но Лукулл спас от наси­лия мно­гих жен вли­я­тель­ных людей, когда они были захва­че­ны, и этим поступ­ком так­же заво­е­вал рас­по­ло­же­ние их мужей. (5) Кро­ме того, он при­нял Антио­ха, царя Ком­ма­ге­ны (части Сирии рядом с Евфра­том и Тав­ром), и Алхо­до­ния, вождя ара­бов, и дру­гих, попы­тав­ших­ся завя­зать с ним дру­же­ские отно­ше­ния.

3. Теперь узнав от них о посоль­стве Тиг­ра­на и Мит­ри­да­та, отправ­лен­ном к Арса­ку, он в свою оче­редь послал к нему неко­то­рых союз­ни­ков с угро­за­ми, в слу­чае если он при­со­еди­нит­ся к вра­гу, и обе­ща­ни­я­ми, если он вме­сто это­го при­мет сто­ро­ну рим­лян. (2) Тогда Арсак, так как был все еще зол на Тиг­ра­на и не испы­ты­вал подо­зре­ний по отно­ше­нию к рим­ля­нам, ото­слал назад к Лукул­лу его послан­ни­ков, уста­но­вив с ним друж­бу и союз. Поз­же, увидев Сеци­лия [Секс­ти­лия], кото­рый при­шел к нему, Арсак стал подо­зре­вать, что он явил­ся раз­ведать о его стране и вла­сти; (3) он пола­гал, что имен­но по этой при­чине, а не в свя­зи с уже заклю­чен­ным дого­во­ром, был при­слан этот извест­ный воен­ный. Поэто­му он боль­ше не ока­зы­вал Лукул­лу ника­кой помо­щи. С дру­гой сто­ро­ны, он и не пере­шел к про­тив­ни­ку, но сто­ял в сто­роне от обе­их пар­тий, не желая уси­ли­вать кого-либо из участ­ни­ков, счи­тая, что борь­ба на рав­ных меж­ду ними обес­пе­чит ему наи­боль­шую без­опас­ность.

Поми­мо этих дости­же­ний Лукулл в этот год под­чи­нил мно­гие части Арме­нии; 4. а в год кон­суль­ства Квин­та Мар­ция — этот чело­век, хотя и не был един­ст­вен­ным избран­ным кон­су­лом, зани­мал долж­ность в оди­ноч­ку по при­чине того, что Луций Метелл, избран­ный вме­сте с ним, умер в нача­ле года, а чело­век, выбран­ный вме­сто него, умер еще до вступ­ле­ния в долж­ность, вслед­ст­вие это­го боль­ше нико­го не назна­ча­ли, — (2) в этот год, гово­рю я, Лукулл начал кам­па­нию, когда лето было в раз­га­ре, посколь­ку вес­ной было невоз­мож­но вторг­нуть­ся во вра­же­скую стра­ну из-за холо­да. Он опу­сто­шил часть их земель, желая неза­мет­но вовлечь вар­ва­ров в сра­же­ние во вре­мя ее защи­ты, но посколь­ку даже тогда они не дви­ну­лись, он повел вой­ска про­тив них. 5. В этом сра­же­нии вра­же­ская кон­ни­ца зада­ла рим­ской тяже­лую работу, но никто из вра­гов не при­бли­зил­ся к пехо­те; дей­ст­ви­тель­но, вся­кий раз, как пехо­тин­цы Лукул­ла шли с кон­ни­цей, враг обра­щал­ся в бег­ство. Не полу­чая ника­ко­го ущер­ба, они, тем не менее, про­дол­жа­ли стре­лять назад в пре­сле­до­ва­те­лей, уби­вая неко­то­рых на месте и серь­ез­но раня мно­гих. (2) А эти раны были опас­ны­ми и труд­но изле­чи­мы­ми, посколь­ку они исполь­зо­ва­ли двой­ные нако­неч­ни­ки для стрел, еще и сма­зы­вая их ядом, так что стре­лы, если они застре­ва­ли где-то в теле или даже были извле­че­ны, вско­ре уби­ва­ли, так как вто­рой нако­неч­ник, будучи пло­хо закреп­лен­ным, оста­вал­ся в ране.

6. Посколь­ку мно­гие полу­чи­ли ране­ния и неко­то­рые из них умер­ли, а осталь­ные в любом слу­чае были изу­ве­че­ны, и посколь­ку запа­сы про­ви­ан­та под­хо­ди­ли к кон­цу, Лукулл ушел с это­го места и повел армию к Ниси­би­су. (2) Этот город постро­ен в обла­сти под назва­ни­ем Месо­пота­мия (назва­ние всей стра­ны, рас­по­ло­жен­ной меж­ду Тиг­ром и Евфра­том) и ныне при­над­ле­жит нам, счи­та­ясь нашей коло­ни­ей. Но в то вре­мя Тиг­ран, ото­брав­ший его у пар­фян, оста­вил там свои сокро­ви­ща и бо́льшую часть сво­его иму­ще­ства, пору­чив бра­ту охра­нять город. (3) Лукулл подо­шел к горо­ду летом и, хотя и пред­при­ни­мал реши­тель­ные ата­ки, ниче­го не добил­ся. Двой­ные, очень тол­стые кир­пич­ные сте­ны со рвом меж­ду ними нель­зя было ни сло­мать в каком-либо месте, ни сде­лать под них под­коп, пото­му Тиг­ран даже не стал помо­гать оса­жден­ным. 7. Но когда при­шла зима, а вар­ва­ры ста­ли вести себя очень бес­печ­но, посколь­ку одер­жа­ли верх и ожи­да­ли, что рим­ляне уйдут, Лукулл дождал­ся без­лун­ной ночи, когда была силь­ная буря с дождем и гро­зой, (2) так что враг, не име­ю­щий воз­мож­но­сти ниче­го видеть и слы­шать, поки­нул наруж­ную сте­ну укреп­ле­ний и ров, оста­вив на стра­же все­го несколь­ко чело­век. Тогда он подо­шел к сте­нам сра­зу в несколь­ких местах, без труда под­ни­ма­ясь на них с насы­пей, и лег­ко рас­пра­вил­ся со страж­ни­ка­ми, остав­лен­ны­ми для охра­ны сте­ны вслед­ст­вие их мало­го чис­ла. (3) Таким обра­зом он запол­нил часть рва, так как мосты вар­ва­ры сло­ма­ли зара­нее, и пере­шел его, так как в ливень ни стре­лы, ни огонь не мог­ли при­чи­нить ему вреда. Сра­зу он захва­тил почти все, так как внут­рен­няя сте­на была защи­ще­на сла­бее из-за уве­рен­но­сти в надеж­но­сти пред­ше­ст­ву­ю­щих укреп­ле­ний. (4) Одна­ко неко­то­рые укры­лись в кре­по­сти, и сре­ди них брат Тиг­ра­на, но поз­же Лукулл заста­вил их сдать­ся. Так­же он полу­чил мно­го богатств и про­вел там зиму.

8. Итак, он захва­тил Ниси­бис, как было опи­са­но, но поте­рял мно­го рай­о­нов Арме­нии и дру­гих стран вбли­зи Пон­та. Ибо Тиг­ран не помог Ниси­би­су, счи­тая, что тот не может быть захва­чен, но поспе­шил в выше­упо­мя­ну­тые мест­но­сти, чтобы посмот­реть, может ли он защи­тить их от Лукул­ла, пока послед­ний занят у Ниси­би­са. (2) Ото­слав затем Мит­ри­да­та домой, Тиг­ран вошел в соб­ст­вен­ную область Арме­нии. Там он столк­нул­ся с Луци­ем Фан­ни­ем, кото­ро­го окру­жил и оса­ждал, пока Лукулл не узнал об этом и не при­слал помощь.

9. Тем вре­ме­нем Мит­ри­дат вторг­ся в дру­гую Арме­нию и сосед­ние обла­сти. Здесь он напал и уни­что­жил мно­гих рим­лян, для кото­рых его появ­ле­ние ста­ло неожи­дан­но­стью, посколь­ку они блуж­да­ли по стране, в то же вре­мя дру­гих он убил в сра­же­нии; вслед за тем он быст­ро отво­е­вал боль­шин­ство обла­стей. (2) Ибо народ был рас­по­ло­жен к нему из-за род­ства и из-за того, что он был наслед­ным монар­хом; а рим­лян они нена­виде­ли из-за того, что они были чуже­зем­ца­ми и пло­хо с ними обра­ща­лись. Поэто­му они при­со­еди­ни­лись к Мит­ри­да­ту и поз­же победи­ли Мар­ка Фабия, кото­рый коман­до­вал рим­ля­на­ми в этой обла­сти. (3) Ибо фра­кий­цы, ранее слу­жив­шие наем­ни­ка­ми у Мит­ри­да­та, а теперь нахо­див­ши­е­ся с Фаби­ем, и рабы, при­сут­ст­во­вав­шие в рим­ском лаге­ре, ока­за­ли им доб­лест­ную помощь. Ибо фра­кий­цы, когда Фабий послал их на раз­вед­ку, не при­вез­ли ему ника­ких надеж­ных сведе­ний, (4) а поз­же, когда он про­дви­гал­ся доволь­но бес­печ­но и Мит­ри­дат вне­зап­но напал на него, они при­со­еди­ни­лись к ата­ке на рим­лян; и в то же вре­мя рабы, кото­рым царь вар­ва­ров обе­щал сво­бо­ду, вме­ша­лись в дело. (5) Они бы [пол­но­стью] уни­что­жи­ли [рим­лян], если бы Мит­ри­дат, кото­рый, несмот­ря на свои семь­де­сят лет участ­во­вал в сра­же­нии, не был ранен кам­нем, [отваж­но (?)] сра­жа­ясь про­тив вра­га. Это вну­ши­ло вар­ва­рам опа­се­ние, что он может уме­реть, и когда они из этих сооб­ра­же­ний оста­но­ви­ли сра­же­ние, Фабий и осталь­ные смог­ли без­опас­но уйти.

10. Впо­след­ст­вии Фабий был заперт и окру­жен в горо­де Каби­ры, но спа­сен Три­а­ри­ем. Послед­ний нахо­дил­ся побли­зо­сти на пути из Азии к Лукул­лу и, узнав, что про­изо­шло, собрал столь­ко сил, сколь­ко было воз­мож­но в этих обсто­я­тель­ствах, (2) и так испу­гал Мит­ри­да­та, пред­по­ло­жив­ше­го, что он насту­па­ет со всей силой рим­ской армии, что тот поста­рал­ся исчез­нуть до того, как Три­а­рий появил­ся в поле его зре­ния. Вслед­ст­вие это­го Три­а­рий вос­пря­нул духом и, пре­сле­дуя царя вплоть до Кома­ны, куда тот отсту­пил, там одер­жал над ним победу. (3) Лагерь Мит­ри­да­та рас­по­ла­гал­ся на бере­гу реки, про­ти­во­по­лож­ном тому, куда при­бли­жа­лись рим­ляне, и он стре­мил­ся навя­зать им сра­же­ние, пока они были измота­ны мар­шем. Соот­вет­ст­вен­но, он про­дви­нул­ся впе­ред, чтобы встре­тить их само­му, и при­ка­зал осталь­ным в решаю­щий момент бит­вы перей­ти по дру­го­му мосту и напасть на рим­лян. Но хотя Мит­ри­дат дол­гое вре­мя не усту­пал в бит­ве, он не толь­ко лишил­ся под­креп­ле­ния, но и был при­веден в заме­ша­тель­ство [кру­ше­ни­ем моста], по кото­ро­му торо­пи­лись и тол­пи­лись все одно­вре­мен­но.

11. Поз­же они оба отсту­пи­ли к соб­ст­вен­ным укреп­ле­ни­ям на отдых, посколь­ку была зима. Кома­на при­над­ле­жит к нынеш­ней про­вин­ции Кап­па­до­кия, и пред­по­ла­га­лось, что вплоть до того вре­ме­ни в ней нахо­ди­лись ста­туя Арте­ми­ды Таври­че­ской и потом­ков Ага­мем­но­на. Отно­си­тель­но­го того, как они ока­за­лись или оста­лись там, я не могу обна­ру­жить прав­ду, посколь­ку суще­ст­ву­ют раз­лич­ные исто­рии, (2) но я рас­ска­жу то, что ясно пони­маю. В Кап­па­до­кии суще­ст­ву­ет два горо­да с таким назва­ни­ем, неда­ле­ко друг от дру­га, кото­рые пре­тен­ду­ют на одни и те же поче­сти; ибо исто­рии, кото­рые они рас­ска­зы­ва­ют, и релик­вии, кото­рые демон­стри­ру­ют, оди­на­ко­вы, в том чис­ле меч, име­ю­щий­ся в каж­дом из горо­дов и пред­по­ло­жи­тель­но при­над­ле­жав­ший Ифи­ге­нии. Вот и все по это­му пово­ду.

12. В сле­дую­щем году, в кон­суль­ство Мания Аци­лия и Гая Пизо­на, Мит­ри­дат раз­бил лагерь напро­тив Три­а­рия у Гази­уры, с целью побудить и спро­во­ци­ро­вать его на сра­же­ние; (2) в част­но­сти, он не толь­ко сам упраж­нял­ся, но и откры­то тре­ни­ро­вал армию перед рим­ля­на­ми. Он наде­ял­ся вовлечь Три­а­рия в сра­же­ние и победить до при­хо­да Лукул­ла и таким обра­зом вер­нуть остав­шу­ю­ся часть сво­его цар­ства. Но когда про­тив­ник не дви­нул­ся с места, он послал неко­то­рую часть людей в Дада­су, кре­пость, в кото­рой нахо­ди­лось иму­ще­ство рим­лян, в рас­че­те на то, что про­тив­ник, в кон­це кон­цов, пой­дет ее защи­щать и таким обра­зом будет втя­нут в кон­фликт. (3) Так и про­изо­шло. Три­а­рий, опа­сав­ший­ся мно­го­чис­лен­но­го вой­ска Мит­ри­да­та и ожи­дав­ший вызван­но­го им Лукул­ла, неко­то­рое вре­мя оста­вал­ся на месте, но когда при­шли вести об оса­де Дада­сы и сол­да­ты, взвол­но­ван­ные от стра­ха за это место, ста­ли угро­жать, что если никто не поведет их впе­ред, то они пой­дут туда само­воль­но, неохот­но оста­вил свою пози­цию. (4) Так как теперь он про­дви­гал­ся впе­ред, вар­ва­ры обру­ши­лись на него, окру­жи­ли и сра­зи­ли коли­че­ст­вом тех, кто нахо­дил­ся рядом, а затем, объ­ез­жая вер­хом вокруг, уби­ли тех, кто бежал на рав­ни­ну, не зная, что в нее направ­ле­на река. 13. Они бы пол­но­стью их уни­что­жи­ли, если бы один из рим­лян, при­тво­рив­шись при­над­ле­жа­щим к союз­ным вой­скам Мит­ри­да­та (посколь­ку, как я сооб­щал, мно­гие его вой­ска были эки­пи­ро­ва­ны на рим­ский манер), не при­бли­зил­ся к царю, как бы желая что-то сооб­щить, и не ранил его. Разу­ме­ет­ся, этот чело­век был тут же схва­чен и каз­нен, но вар­ва­ры были так взвол­но­ва­ны про­изо­шед­шим, что мно­же­ству рим­лян уда­лось спа­стись. (2) Мит­ри­дат, соот­вет­ст­вен­но, выле­чил свою рану и, подо­зре­вая, что в лаге­ре мог­ли быть и дру­гие вра­ги, про­вел смотр сол­дат, яко­бы для дру­гой цели, а затем при­ка­зал всем быст­ро разой­тись по сво­им палат­кам. Таким обра­зом он обна­ру­жил рим­лян и уни­что­жил их, остав­ших­ся в оди­но­че­стве.

14. В этот момент при­был Лукулл, и неко­то­рым каза­лось, что он лег­ко победит Мит­ри­да­та и отво­ю­ет утра­чен­ное, одна­ко он ниче­го не добил­ся. (2) Мит­ри­дат, око­пав­ший­ся на высо­те око­ло Тала­у­ры, не желал выхо­дить про­тив него, а дру­гой Мит­ри­дат из Мидии, зять Тиг­ра­на, вне­зап­но напал на рим­лян, пока они были рас­се­я­ны, и мно­гих пере­бил; так­же было объ­яв­ле­но о при­бли­же­нии Тиг­ра­на, и в армии под­нял­ся бунт. (3) Вале­ри­ан­цы, кото­рые после отстав­ки вновь посту­пи­ли на служ­бу, вол­но­ва­лись даже в Ниси­би­се из-за сво­ей победы и после­до­вав­ше­го без­де­лья, а так­же пото­му, что у них были в изоби­лии запа­сы и бо́льшую часть вре­ме­ни они были пре­до­став­ле­ны сами себе, пока Лукулл отсут­ст­во­вал по сво­им мно­го­чис­лен­ным делам. (4) Но, конеч­но, в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни имен­но Пуб­лий Кло­дий (кото­ро­го неко­то­рые зва­ли Клав­ди­ем) спо­соб­ст­во­вал воз­ник­но­ве­нию бун­та, так как от при­ро­ды любил рево­лю­ции, хотя его сест­ра была женой Лукул­ла. К это­му вре­ме­ни сол­да­ты вновь отка­за­лись под­чи­нять­ся, во мно­гом пото­му, что услы­ша­ли, что при­бли­жа­ет­ся Аци­лий, кон­сул, послан­ный, чтобы осво­бо­дить Лукул­ла от долж­но­сти по выше­упо­мя­ну­тым при­чи­нам, и соот­вет­ст­вен­но, ста­ли уже с пре­зре­ни­ем отно­сить­ся к Лукул­лу как к про­сто­му част­но­му лицу. 15. Лукулл был в затруд­не­нии, и по этим при­чи­нам, и так­же пото­му, что Мар­ций Рекс, пред­ше­ст­вен­ник Аци­лия, по доро­ге в Кили­кию — в назна­чен­ную ему про­вин­цию — отка­зал ему в прось­бе о помо­щи. (2) Он не решал­ся ни снять­ся с лаге­ря без опре­де­лен­ной цели, ни оста­вать­ся на сво­ей пози­ции; в резуль­та­те он высту­пил про­тив Тиг­ра­на, чтобы про­ве­рить, не удаст­ся ли раз­бить его, пока про­тив­ник не ждет напа­де­ния и устал после мар­ша, и в то же вре­мя каким-то обра­зом поло­жить конец бун­ту сол­дат. Одна­ко он не достиг ни одной из целей. (3) Армия сопро­вож­да­ла его до опре­де­лен­но­го места, откуда мож­но было свер­нуть в Кап­па­до­кию, и все еди­но­глас­но и без еди­но­го сло­ва свер­ну­ли в этом направ­ле­нии. Вале­ри­ан­цы же, узнав­шие, что рим­ские вла­сти их рас­пу­сти­ли, уда­ли­лись окон­ча­тель­но.

16. Пусть нико­го не удив­ля­ет, что Лукулл, — кото­рый пока­зал себя самым уме­лым из коман­дую­щих, был пер­вым рим­ля­ни­ном, пере­сек­шим Тавр с арми­ей для вой­ны, победил двух могу­ще­ст­вен­ных царей и захва­тил бы их, если бы пред­по­чел закон­чить вой­ну быст­ро, — ока­зал­ся неспо­со­бен кон­тро­ли­ро­вать сво­их людей, и что они все вре­мя бун­то­ва­ли и нако­нец оста­ви­ли его. (2) Ибо он тре­бо­вал от них мно­го­го, был труд­но­до­сту­пен, взыс­ка­те­лен в рабо­те, без­жа­ло­стен в нака­за­ни­ях, он не пони­мал как заво­е­вать чело­ве­ка с помо­щью убеж­де­ния, при­влечь мяг­ко­стью, сде­лать дру­гом, даруя поче­сти и наде­ляя богат­ст­вом, — навы­ки, необ­хо­ди­мые при рабо­те с боль­шим коли­че­ст­вом людей, а осо­бен­но на войне. (3) Соот­вет­ст­вен­но, пока сол­да­ты бла­го­ден­ст­во­ва­ли и полу­ча­ли награ­ды, достой­ные пере­но­си­мых ими опас­но­стей, они под­чи­ня­лись ему, но когда они столк­ну­лись с труд­но­стя­ми и страх при­шел на сме­ну надеж­дам, они боль­ше совер­шен­но не обра­ща­ли на него вни­ма­ния. Дока­за­тель­ст­вом это­го явля­ет­ся то, что Пом­пей взял этих же людей — ибо он вновь набрал вале­ри­ан­цев — и дер­жал их в под­чи­не­нии без малей­ших при­зна­ков бун­та. Настоль­ко один чело­век может отли­чать­ся от дру­го­го.

17. После это­го поступ­ка сол­дат Мит­ри­дат отво­е­вал обрат­но почти все свои терри­то­рии и силь­но разо­рил Кап­па­до­кию, посколь­ку ни Лукулл не защи­щал ее, на том осно­ва­нии, что Аци­лий нахо­дил­ся побли­зо­сти, ни сам Аци­лий. Ибо послед­ний преж­де все­го спе­шил украсть победу у Лукул­ла, и теперь, узнав о том, что про­изо­шло, не поехал в лагерь, а задер­жал­ся в Вифи­нии. (2) Что каса­ет­ся Мар­ция, то в оправ­да­ние того, что он не помо­га­ет Лукул­лу, он заявил, что сол­да­ты отка­за­лись сле­до­вать за ним. Вме­сто это­го он отпра­вил­ся в Кили­кию, где к нему при­со­еди­нил­ся Мене­мах, дезер­ти­ро­вав­ший от Тиг­ра­на, а так­же Кло­дий, оста­вив­ший Лукул­ла из стра­ха за про­изо­шед­шее в Ниси­би­се; послед­не­му Мар­ций пору­чил коман­до­ва­ние фло­том, посколь­ку сам тоже был женат на одной из сестер Кло­дия. (3) Теперь Кло­дий, после того как был захва­чен пира­та­ми и отпу­щен ими из стра­ха перед Пом­пе­ем, при­был к Антио­ху в Сирию, заяв­ляя, что он будет их союз­ни­ком про­тив ара­бов, с кото­ры­ми они тогда были в ссо­ре. Там он тоже под­нял мятеж и чуть было не рас­стал­ся с жиз­нью.

17a. И [Метелл] поз­же поко­рил весь ост­ров, хотя его сдер­жи­вал и пре­пят­ст­во­вал ему Пом­пей Вели­кий, кото­рый теперь коман­до­вал на всем море и на мате­ри­ке на рас­сто­я­нии трех дней пути от побе­ре­жья; ибо Пом­пей утвер­ждал, что и ост­ров при­над­ле­жит ему. Тем не менее, несмот­ря на про­ти­во­дей­ст­вие Пом­пея, Метелл поло­жил конец Крит­ской войне, отпразд­но­вал в честь это­го три­умф и полу­чил про­зви­ще Крит­ско­го.

18. …[Метелл] поща­дил. В сво­ей жаж­де вла­сти он напал даже на кри­тян, кото­рые при­шли к согла­ше­нию с дру­гим [Пом­пе­ем], и, не обра­щая вни­ма­ния на их заяв­ле­ние, что было заклю­че­но пере­ми­рие, спе­шил нане­сти им урон до при­бы­тия Пом­пея. Окта­вий, нахо­див­ший­ся там, не имел войск, так что без­дей­ст­во­вал, на самом деле его напра­ви­ли не для веде­ния каких-либо воен­ных дей­ст­вий, но для при­ня­тия вла­сти над горо­да­ми. Кор­не­лий Сизен­на, намест­ник Гре­ции, когда услы­шал ново­сти, конеч­но, при­ехал на Крит и посо­ве­то­вал Метел­лу поща­дить и побе­речь горо­да, но, не сумев убедить его, не пред­при­нял ника­ко­го актив­но­го про­ти­во­дей­ст­вия. (2) Метелл, вдо­ба­вок ко мно­гим дру­гим неспра­вед­ли­во­стям, захва­тил город Элев­те­ру при помо­щи пре­да­тель­ства и потре­бо­вал с него денег; те, кто ста­ли пре­да­те­ля­ми, мно­го­крат­но ноча­ми поли­ва­ли уксу­сом боль­шую кир­пич­ную баш­ню, кото­рую труд­но было захва­тить, из-за чего она ста­ла хруп­кой. Затем он штур­мом взял Лап­пу, несмот­ря на то, что место было заня­то Окта­ви­ем, и, хотя не при­чи­нил послед­не­му ника­ко­го вреда, но каз­нил кили­кий­цев, кото­рые были с ним. 19. Окта­вий, воз­му­щен­ный этим, боль­ше не без­дей­ст­во­вал, но сна­ча­ла исполь­зо­вал армию Сизен­ны (ее коман­дир забо­лел и умер) для помо­щи здесь и там жерт­вам при­тес­не­ний, а затем, когда эти вой­ска ушли, отпра­вил­ся к Ари­сто­ну в Гиера­пид­ну и ока­зал ему помощь в борь­бе. Ари­стон толь­ко что отсту­пил от Кидо­нии, и после победы над Луци­ем Бас­сом, кото­рый отплыл для борь­бы с ним, завла­дел Гиера­пид­ной. (2) Неко­то­рое вре­мя они дер­жа­лись, но с при­бли­же­ни­ем Метел­ла оста­ви­ли кре­пость и напра­ви­лись к морю, одна­ко попа­ли в шторм и были отне­се­ны к бере­гу, поте­ряв мно­же­ство людей. После это­го Метелл поко­рил весь ост­ров. (3) Таким обра­зом кри­тяне, кото­рые на про­тя­же­нии всех пред­ше­ст­ву­ю­щих веков были сво­бод­ны и нико­гда не нахо­ди­лись под ино­зем­ным вла­ды­че­ст­вом, были пора­бо­ще­ны, и за их поко­ре­ние Метелл полу­чил свое про­зви­ще. Одна­ко он не смог про­ве­сти в сво­ем три­ум­фе Пана­ра и Ласте­на, кото­рых так­же захва­тил, по при­чине того, что Пом­пей забла­говре­мен­но ото­брал их, убедив одно­го из три­бу­нов, что это ему, а не Метел­лу они сда­лись в посе­ле­нии.

20. Теперь я рас­ска­жу о раз­ви­тии карье­ры Пом­пея. Пира­ты при­вык­ли напа­дать на тех, кто пла­вал по морю, так же как раз­бой­ни­ки — на тех, кто нахо­дил­ся на суше. Не было вре­ме­ни, когда такие вещи были бы неиз­вест­ны, и, веро­ят­но, они так и не пре­кра­тят­ся до тех пор, пока чело­ве­че­ская при­ро­да оста­ет­ся неиз­мен­ной. (2). Но рань­ше пират­ство огра­ни­чи­ва­лось опре­де­лен­ны­ми мест­но­стя­ми и малень­ки­ми бан­да­ми, дей­ст­во­вав­ши­ми в тече­ние лета на море и на суше; тогда как в это вре­мя, с тех пор, как одно­вре­мен­но в раз­ных местах посто­ян­но велась вой­на и мно­гие горо­да были раз­ру­ше­ны, тогда как над голо­ва­ми всех бег­лых нави­са­ли при­го­во­ры и никто и нигде не был сво­бо­ден от стра­ха, мно­гие обра­ти­лись к раз­бою. (3). Тогда было доста­точ­но про­сто пре­сечь дея­тель­ность раз­бой­ни­ков на суше, луч­ше види­мую из горо­дов, кото­рые таким обра­зом мог­ли оце­нить ущерб рядом с собой и лег­ко захва­тить пре­ступ­ни­ков, но их дея­тель­ность на море раз­рос­лась до огром­ных мас­шта­бов. (4) Пока рим­ляне были заня­ты сво­и­ми про­тив­ни­ка­ми, пира­ты достиг­ли боль­ших успе­хов, пла­вая в раз­ных мест­но­стях и при­со­еди­няя к сво­ей бан­де всех, нахо­див­ших­ся в таком же поло­же­нии, так что неко­то­рые из них, подоб­но союз­ни­кам, ста­ли помо­гать мно­гим дру­гим. 21. В самом деле, я уже упо­ми­нал, как мно­го­го они достиг­ли вме­сте с дру­ги­ми. Когда эти вой­ны были окон­че­ны, пира­ты, вме­сто того, чтоб оста­но­вить­ся, в оди­ноч­ку нанес­ли серь­ез­ный ущерб и рим­ля­нам и их союз­ни­кам. Они теперь пла­ва­ли не малы­ми сила­ми, но боль­ши­ми флота­ми; и у них были коман­ди­ры, так что они полу­чи­ли боль­шую извест­ность. (2) Пона­ча­лу и в первую оче­редь пира­ты гра­би­ли и напа­да­ли на тех, кто пла­вал по морю, боль­ше не поз­во­ляя им оста­вать­ся в без­опас­но­сти даже в зим­ний сезон, так как бла­го­да­ря сво­ей сме­ло­сти, опы­ту и уда­че совер­ша­ли без­опас­ные путе­ше­ст­вия даже в это вре­мя; а затем они ста­ли напа­дать даже в пор­тах. И если кто-то рис­ко­вал высту­пить про­тив них, обыч­но он тер­пел пора­же­ние и поги­бал; (3) но даже если он побеж­дал, он не мог захва­тить кого-либо из вра­гов из-за быст­ро­ход­но­сти их судов. Поэто­му вско­ре они воз­вра­ща­лись, слов­но победи­те­ли, гра­би­ли и пре­да­ва­ли огню не толь­ко хозяй­ства и поля, но и целые горо­да; впро­чем, кое-где они вели при­ми­ри­тель­ную поли­ти­ку с тем, чтобы полу­чить мор­ские базы и места для зимов­ки как бы в дру­же­ст­вен­ном месте.

22. Посколь­ку эти их опе­ра­ции име­ли успех, пира­ты ста­ли захо­дить во внут­рен­ние рай­о­ны и нано­сить боль­шой ущерб даже тем, кто не имел к морю ника­ко­го отно­ше­ния. Имен­но таким обра­зом они вели себя не толь­ко с даль­ни­ми союз­ни­ка­ми Рима, но и в самой Ита­лии. (2) Ибо, пола­гая, что полу­чат боль­шие выго­ды в той мест­но­сти и смо­гут еще силь­нее устра­шить всех осталь­ных, если не оста­вят эту стра­ну в покое, они заплы­ва­ли в саму гавань [Остии], так­же как и в дру­гие горо­да Ита­лии, сжи­гая кораб­ли и раз­граб­ляя все под­ряд. (3) Нако­нец, посколь­ку на них не обра­ти­ли ника­ко­го вни­ма­ния, они посе­ли­лись на суше, бес­страш­но рас­по­ря­жа­ясь людь­ми, кото­рых не уби­ли, и добы­чей, кото­рую захва­ти­ли, слов­но нахо­дясь на сво­ей соб­ст­вен­ной зем­ле. (4) И хотя одни гра­би­ли здесь, а дру­гие там, посколь­ку, конеч­но, невоз­мож­но для одних и тех же людей при­чи­нить ущерб на всем про­стран­стве моря сра­зу, они, тем не менее, ока­зы­ва­ли друг дру­гу такую дру­же­скую под­держ­ку, что даже посы­ла­ли день­ги и помощь совер­шен­но незна­ко­мым людям, слов­но близ­ким род­ст­вен­ни­кам. (5) На самом деле, это был один из глав­ных источ­ни­ков их силы: ока­зав­ше­го почте­ние кому-то из них почи­та­ли все, а поссо­рив­ше­го­ся с кем-то из них все гра­би­ли.

23. Власть пира­тов воз­рос­ла до такой сте­пе­ни, что их напа­де­ния ста­ли гибель­ной и посто­ян­ной опас­но­стью, непредот­вра­ти­мой и не знав­шей зати­шья. Конеч­но, рим­ляне вре­мя от вре­ме­ни слы­ша­ли об этих делах и даже виде­ли отча­сти сами, что про­ис­хо­дит, посколь­ку в целом импорт сокра­тил­ся, а постав­ки зер­на пол­но­стью пре­кра­ти­лись; (2) но они вовре­мя не обра­ти­ли на это серь­ез­но­го вни­ма­ния. Вме­сто это­го они рас­сы­ла­ли флоты и пол­ко­вод­цев, толь­ко когда полу­ча­ли част­ные заяв­ле­ния, но ниче­го не достиг­ли; напро­тив, они при­чи­ни­ли этим все­воз­мож­ные бед­ст­вия сво­им союз­ни­кам, пока, в кон­це кон­цов, не дове­ли их до край­но­сти. Тогда они, нако­нец, собра­лись и мно­го дней сове­ща­лись о том, что дей­ст­ви­тель­но сле­ду­ет пред­при­нять. (3) Будучи изму­че­ны дли­тель­ной опас­но­стью и пони­мая что вой­на про­тив пира­тов будет круп­ной и доро­гой, а так­же счи­тая, что невоз­мож­но напасть на всех них сра­зу или хотя бы пооди­ноч­ке посколь­ку они помо­га­ют друг дру­гу и нет воз­мож­но­сти вытес­нить их сра­зу ото­всюду, люди были в боль­шой рас­те­рян­но­сти и отча­я­лись пред­при­нять какое-либо успеш­ное дей­ст­вие. (4) В конеч­ном сче­те, одна­ко, некий три­бун Авл Габи­ний пред­ло­жил свой план. Либо он выпол­нял ука­за­ние Пом­пея, либо в любом слу­чае желал ока­зать ему услу­гу; конеч­но, его совер­шен­но не забо­ти­ло обще­ст­вен­ное бла­го­по­лу­чие, ибо он был очень низ­ким чело­ве­ком. Итак, его план состо­ял в том, что сле­ду­ет выбрать из кон­су­ля­ров одно­го пол­ко­во­д­ца с пол­ной вла­стью про­тив всех пира­тов, чтобы он коман­до­вал три года и исполь­зо­вал боль­шие вой­ска с мно­же­ст­вом лега­тов. (5) Он не про­из­нес откры­то име­ни Пом­пея, но лег­ко было понять, что если народ услы­шит подоб­ное пред­ло­же­ние, то выбе­рет его.

24. Так и про­изо­шло. Они при­ня­ли его пред­ло­же­ние и немед­лен­но все, за исклю­че­ни­ем сена­та, обра­ти­лись к Пом­пею. Но этот орган пред­по­чи­тал тер­петь все, что угод­но, от пира­тов, чем дать такую огром­ную власть в руки Пом­пею; фак­ти­че­ски они чуть не уби­ли Габи­ния в самом зда­нии сена­та, но он как-то спас­ся от них. (2) Когда народ понял чув­ства сена­то­ров, он под­нял шум и дошел до того, что набро­сил­ся на них во вре­мя заседа­ния; и если бы сена­то­ры не убра­лись с доро­ги, то, конеч­но, были бы уби­ты. (3) Так все они рас­се­я­лись и скры­лись за исклю­че­ни­ем Гая Пизо­на, кон­су­ла, — так как эти собы­тия про­ис­хо­ди­ли в год Пизо­на и Аци­лия; он был аре­сто­ван и чуть не погиб за дру­гих, когда Габи­ний добил­ся его про­ще­ния. После это­го сами опти­ма­ты хра­ни­ли спо­кой­ст­вие, счаст­ли­вые уже тем, что им поз­во­ле­но жить, но попы­та­лись убедить девя­те­рых три­бу­нов воз­ра­жать Габи­нию. (4) Никто из них, одна­ко, кро­ме неко­е­го Луция Тре­бел­лия и Луция Рос­ция, не про­из­нес и сло­ва в воз­ра­же­ние из-за стра­ха перед мас­са­ми; а эти двое, кото­рые осме­ли­лись, не мог­ли выпол­нить ни одно из сво­их обе­ща­ний, ни сло­вом, ни делом. Когда подо­шел назна­чен­ный день, в кото­рый мера долж­на была утвер­ждать­ся, дела пошли сле­дую­щим обра­зом.

(5) Когда Пом­пей, жаж­дав­ший коман­до­ва­ния и из-за сво­его често­лю­бия и рве­ния масс уже не столь­ко счи­тав­ший честью это пору­че­ние, сколь­ко позо­ром — неспо­соб­ность его добить­ся, увидел про­ти­во­дей­ст­вие опти­ма­тов, то поже­лал сде­лать вид, буд­то при­нуж­ден при­нять это пору­че­ние. (6) Он все­гда при­тво­рял­ся как мож­но доль­ше, что не жела­ет того, чего на самом деле очень хотел, и в этом слу­чае даже боль­ше, чем рань­ше, из-за зави­сти, кото­рая после­до­ва­ла бы, если б он сам заявил о сво­их при­тя­за­ни­ях на коман­до­ва­ние, и из-за сла­вы, кото­рая после­до­ва­ла бы в слу­чае его назна­че­ния как само­го достой­но­го про­тив его жела­ния.

25. Теперь он вышел впе­ред и ска­зал: «Я счаст­лив, кви­ри­ты, удо­сто­ить­ся от вас этой чести. Все люди, есте­ствен­но, гор­дят­ся при­ви­ле­ги­я­ми, кото­рые при­суж­да­ют­ся им сограж­да­на­ми и я, часто полу­чав­ший поче­сти из ваших рук, даже не знаю, как мне радо­вать­ся в дан­ном слу­чае. Тем не менее, я не думаю, что вам при­ста­ло столь жаж­дать моих услуг или мне само­му — посто­ян­но нахо­дить­ся на какой-то команд­ной долж­но­сти. Ибо я тяж­ко трудил­ся с моло­до­сти, что же до вас, то вам сле­ду­ет под­дер­жи­вать так­же и дру­гих. (2) Помни­те ли вы сколь­ко труд­но­стей я пере­нес в войне про­тив Цин­ны, хотя был очень молод, сколь­ко трудил­ся на Сици­лии и Афри­ке пока еще не достиг рас­цве­та сил, или со сколь­ки­ми опас­но­стя­ми столк­нул­ся в Испа­нии, когда еще даже не был сена­то­ром? Я не ска­жу, что вы были небла­го­дар­ны ко мне за все эти труды. (3) Как бы я мог? Наобо­рот, в допол­не­ние ко мно­гим дру­гим при­ви­ле­ги­ям, кото­рых вы сочли меня достой­ным, сам факт, что мне было пору­че­но коман­до­ва­ние про­тив Сер­то­рия, когда боль­ше никто не хотел или не мог при­нять его, и что я отпразд­но­вал три­умф, вопре­ки обы­чаю, по окон­ча­нии это­го коман­до­ва­ния, явля­ет­ся для меня вели­чай­шей честью. (4) Но посколь­ку я пере­нес мно­го тре­вог и опас­но­стей, я утом­лен телом и изну­рен душой. Не думай­те, что я все так же молод и не под­счи­ты­вай­те, сколь­ко мне лет. (5) Пото­му что если вы посчи­та­е­те кам­па­нии, кото­рые я про­вел, как и опас­но­сти, с кото­ры­ми столк­нул­ся, то насчи­та­е­те их гораздо боль­ше, чем моих лет, и таким обра­зом с готов­но­стью пове­ри­те, что боль­ше я не могу выдер­жи­вать как труд­но­сти, так и тре­во­ги.

26. Если, несмот­ря на все это, кто-то из вас будет наста­и­вать на вашем тре­бо­ва­нии, про­сто обра­ти­те вни­ма­ние, что все такие долж­но­сти явля­ют­ся пред­ме­том зави­сти и нена­ви­сти. Это сооб­ра­же­ние вы не при­ня­ли в рас­чет — дей­ст­ви­тель­но, не сле­ду­ет при­тво­рять­ся, что вы дума­ли об этом — но на мне это тяже­ло отра­зит­ся. (2) И я при­знаю, что меня не так тре­во­жат или заботят опас­но­сти, с кото­ры­ми мож­но столк­нуть­ся на войне, как такое поло­же­ние. Какой чело­век в здра­вом уме может полу­чать удо­воль­ст­вие, живя сре­ди тех, кто завиду­ет ему? И кто захо­чет зани­мать­ся каки­ми-то обще­ст­вен­ны­ми дела­ми, будучи обре­чен­ным в слу­чае неуда­чи на суд, а в слу­чае успе­ха на зависть? (3) Итак, имея в виду эти и дру­гие сооб­ра­же­ния, поз­воль­те мне остать­ся в покое и занять­ся сво­и­ми дела­ми, чтобы я, нако­нец, мог уде­лить вни­ма­ние сво­им част­ным делам и не погиб­нуть от изне­мо­же­ния. Про­тив пира­тов выбе­ри­те кого-нибудь дру­го­го. Есть мно­го тех, кто хочет и может слу­жить коман­ди­ра­ми флота, и моло­дых, и ста­рых, так что при таком коли­че­стве ваш выбор ста­но­вит­ся про­стым. (4) Конеч­но, не толь­ко я люб­лю вас, и не толь­ко я имею опыт в воен­ных делах; но и тот чело­век, и дру­гой, — чтобы не казать­ся пред­взя­тым к кому-то, назы­вая име­на».

27. Когда он про­из­нес эту речь, Габи­ний отве­тил ему, ска­зав: «Поведе­ние Пом­пея в этом деле, кви­ри­ты, достой­но его харак­те­ра: он не ищет лидер­ства, он так­же не при­ни­ма­ет его спон­тан­но, когда оно ему пред­ла­га­ет­ся. (2) Посколь­ку доб­ро­по­рядоч­но­му чело­ве­ку в любом слу­чае не свой­ст­вен­но желать зани­мать долж­но­сти и вести государ­ст­вен­ные дела; а в дан­ном слу­чае сле­ду­ет при­ни­мать все пору­че­ния толь­ко после долж­но­го раз­мыш­ле­ния, чтобы выпол­нять их с соот­вет­ст­ву­ю­щей уве­рен­но­стью. Опро­мет­чи­вость в обе­ща­ни­ях, кото­рая ведет к неумест­ной спеш­ке так­же и в их выпол­не­нии, явля­ет­ся при­чи­ной гибе­ли мно­гих; но уве­рен­ность в начи­на­ни­ях оста­ет­ся такой же и в дей­ст­ви­ях, и это выгод­но всем. (3) Вы, одна­ко, долж­ны выбрать не то, что при­ят­но Пом­пею, но что будет полез­но для государ­ства. Не пре­тен­ден­там на долж­ность сле­ду­ет пору­чить заботу об обще­ст­вен­ных делах, но тем, кто спо­со­бен; пер­вых мно­го, но вы не най­де­те боль­ше тако­го чело­ве­ка, как Пом­пей. (4) Более того, вспом­ни­те, сколь мно­гие и сколь серь­ез­ные неуда­чи мы потер­пе­ли в войне с Сер­то­ри­ем из-за отсут­ст­вия пол­ко­во­д­ца, и что мы не нашли нико­го, соот­вет­ст­ву­ю­ще­го зада­че, ни сре­ди моло­дых, ни сре­ди ста­рых, кро­ме это­го чело­ве­ка, и отпра­ви­ли его вме­сто обо­их кон­су­лов, хотя в то вре­мя он еще не достиг тре­бу­е­мо­го воз­рас­та и даже не был чле­ном сена­та. (5) Я был бы рад, конеч­но, если бы у вас было мно­го спо­соб­ных людей, и если я дол­жен молить­ся об этом, я буду молить­ся; но посколь­ку эти спо­соб­но­сти не воз­ни­ка­ют в ответ на моль­бу и не нис­хо­дят на кого-либо сами по себе, но чело­век дол­жен родить­ся с при­род­ной склон­но­стью к это­му, дол­жен пони­мать, что умест­но, и делать, что сле­ду­ет, и сверх это­го дол­жен повсюду обла­дать уда­чей, — все это очень ред­ко дает­ся одно­му чело­ве­ку, — (6), если такой най­дет­ся, то вы долж­ны еди­но­душ­но и под­дер­жи­вать его, и исполь­зо­вать его в пол­ной мере, даже если он это­го не жела­ет. Такое при­нуж­де­ние ока­зы­ва­ет­ся наи­бо­лее слав­ным как для того, кто его осу­ществля­ет, так и для того, кто ему под­вер­га­ет­ся; для пер­во­го пото­му, что он может быть спа­сен этим; для послед­не­го пото­му, что он может таким обра­зом спа­сти граж­дан, за кото­рых пре­вос­ход­ный и любя­щий оте­че­ство чело­век наи­бо­лее охот­но отдаст свою кровь и жизнь.

28. Или вы дума­е­те, что этот Пом­пей, кото­рый в отро­че­стве мог вести кам­па­нии, водить армии, уве­ли­чи­вать ваши вла­де­ния, сохра­нять вла­де­ния ваших союз­ни­ков и отво­е­вы­вать их у ваших вра­гов, не суме­ет теперь, на вер­шине жиз­ни, когда каж­дый нахо­дит­ся в рас­цве­те сил, и с огром­ным опы­том, полу­чен­ным в вой­нах, при­не­сти вам наи­боль­шую поль­зу? (2) Отка­же­те ли вы тому, кого юно­шей выбра­ли лиде­ром, теперь, когда он воз­му­жал? Неуже­ли вы не дове­ри­те эту кам­па­нию чело­ве­ку, теперь став­ше­му чле­ном сена­та, если вы пору­ча­ли ему те вой­ны, пока он был еще всад­ни­ком? (3) Неуже­ли теперь, когда вы в пол­ной мере испы­та­ли его, вы не пору­чи­те решить эту кри­ти­че­скую ситу­а­цию, не менее тяже­лую, чем преды­ду­щие, тому, кого един­ст­вен­но­го вы про­си­ли перед лицом тех край­них опас­но­стей, даже тща­тель­но не испы­тав его? Неуже­ли вы не пошле­те про­тив пира­тов того — теперь уже кон­су­ля­ра, — кого вы выбра­ли про­тив Сер­то­рия, преж­де чем он мог закон­ным обра­зом зани­мать долж­ность? (4) Нет, не думай­те вести себя ина­че; что каса­ет­ся тебя, Пом­пей, ты дол­жен учесть мое мне­ние и мне­ние сво­ей стра­ны. Ради нее ты был рож­ден, ради нее вос­пи­тан. Ты дол­жен слу­жить ее инте­ре­сам, не оста­нав­ли­ва­ясь перед труд­но­стя­ми и опас­но­стя­ми ради их защи­ты; и если от тебя потре­бу­ет­ся отдать жизнь, ты дол­жен не ждать назна­чен­но­го тебе дня, но при­нять любую смерть, что при­дет к тебе. 29. Но, поис­ти­не неле­по давать этот совет тебе, чело­ве­ку, кото­рый в таких тяже­лых и мно­го­чис­лен­ных кон­флик­тах про­явил сме­лость и любовь к сво­ей стране. (2) Поэто­му при­слу­шай­ся ко мне, как и к этим граж­да­нам здесь, и не бой­ся того, что неко­то­рые завист­ли­вы. Напро­тив, имен­но по этой при­чине про­дол­жай трудить­ся и пре­зи­рай кле­вет­ни­ков в срав­не­нии с рас­по­ло­же­ни­ем боль­шин­ства и общим бла­гом для всех нас. (3) И, если ты даже жела­ешь немно­го доса­дить им, — при­ми коман­до­ва­ние имен­но пото­му, что ты можешь огор­чить их, ведя вой­ну и полу­чая поче­сти вопре­ки их ожи­да­ни­ям, и пото­му, что ты сам смо­жешь достой­но увен­чать свои преды­ду­щие дости­же­ния, изба­вив нас от мно­гих вели­ких зол».

30. Когда Габи­ний таким обра­зом выска­зал­ся, Тре­бел­лий попы­тал­ся воз­ра­жать, но не сумев полу­чить раз­ре­ше­ния гово­рить, стал про­ти­вить­ся про­веде­нию голо­со­ва­ния. (2) Габи­ний, есте­ствен­но, при­шел в ярость и отло­жил голо­со­ва­ние о Пом­пее, выдви­нув новое пред­ло­же­ние о самом Тре­бел­лии. Сем­на­дцать триб, подав­ших голо­са пер­вы­ми, про­го­ло­со­ва­ли за то, что Тре­бел­лий вино­вен и боль­ше не дол­жен быть три­бу­ном. И лишь когда восем­на­дца­тая три­ба едва не про­го­ло­со­ва­ла так же, его с трудом убеди­ли мол­чать. (3) Рос­ций, видя это, не осме­лил­ся про­из­не­сти ни сло­ва, но жестом под­ня­той руки посо­ве­то­вал им выбрать двух чело­век, чтобы таким обра­зом немно­го уре­зать власть Пом­пея. Увидев этот жест, тол­па под­ня­ла угро­жаю­щий крик, кото­рый так напу­гал воро­на, летев­ше­го у них над голо­ва­ми, что он упал, слов­но пора­жен­ный мол­нией. (4) После это­го Рос­ций сдер­жи­вал не толь­ко свой язык, но и руку. Катул бы про­мол­чал, но Габи­ний побудил его про­из­не­сти речь, посколь­ку он был самым выдаю­щим­ся чело­ве­ком в сена­те и каза­лось воз­мож­ным с его помо­щью под­ве­сти осталь­ных к тако­му же выво­ду; (5) так как Габи­ний ожи­дал, что он при­со­еди­нит­ся к пред­ло­же­нию, увидев три­бу­нов в таком поло­же­нии. Так Катул полу­чил раз­ре­ше­ние гово­рить, посколь­ку все ува­жа­ли и чти­ли его как чело­ве­ка, кото­рый все­гда гово­рил и дей­ст­во­вал к их выго­де, и он обра­тил­ся к ним при­бли­зи­тель­но так:

31. «Все вы, кви­ри­ты, без сомне­ния, ясно пони­ма­е­те, что я очень забо­тил­ся о ваших инте­ре­сах, инте­ре­сах наро­да. Посколь­ку это так, мне над­ле­жит изло­жить про­сто и откро­вен­но то, что, как я знаю, будет луч­ше для государ­ства; в ваших инте­ре­сах выслу­шать спо­кой­но и затем обсудить. (2) Пото­му что, если вы под­ни­ми­те шум, то, воз­мож­но, не полу­чи­те каких-то полез­ных пред­ло­же­ний, кото­рые мог­ли бы услы­шать; но если вы обра­ти­те вни­ма­ние на ска­зан­ное, то непре­мен­но узна­е­те нечто опре­де­лен­но выгод­ное для себя. (3) Я, со сво­ей сто­ро­ны, утвер­ждаю, во-пер­вых и в глав­ных, что не подо­ба­ет наде­лять одно­го како­го-либо чело­ве­ка столь­ки­ми команд­ны­ми долж­но­стя­ми, сле­дую­щи­ми одна за дру­гой. Не толь­ко зако­ны запре­ща­ют это, но и опыт пока­зы­ва­ет боль­шую опас­ность это­го. Марий стал тем, кем стал, имен­но пото­му, что ему пору­чи­ли так мно­го войн в крат­чай­ший про­ме­жу­ток вре­ме­ни и шесть раз избра­ли кон­су­лом; (4) так­же и Сул­ла стал тем, кем стал, пото­му, что сохра­нял коман­до­ва­ние так мно­го лет под­ряд и поз­же был назна­чен дик­та­то­ром, а затем кон­су­лом. Пото­му что чело­ве­ку не свой­ст­вен­но — я гово­рю не толь­ко о моло­дых, но так­же и о зре­лых — доб­ро­воль­но пови­но­вать­ся нра­вам и обы­ча­ям пред­ков после столь про­дол­жи­тель­но­го заня­тия высо­ких долж­но­стей. 32. Я гово­рю это сей­час не для того, чтобы оскор­бить Пом­пея, но пото­му что это, по-види­мо­му, нико­гда не при­но­си­ло вам ника­кой поль­зы, и осо­бен­но пото­му, что это не поз­во­ле­но зако­на­ми. Дей­ст­ви­тель­но, если коман­до­ва­ние при­но­сит сла­ву тем, кто, как дума­ет­ся, досто­ин это­го, то все, кого это каса­ет­ся, долж­ны полу­чить эту сла­ву — и это демо­кра­тия; а если оно при­но­сит труды, то все долж­ны про­пор­цио­наль­но разде­лить их — и это равен­ство.

(2) Такой образ дей­ст­вия выго­ден еще и тем, что мно­го людей полу­ча­ют прак­ти­че­ский опыт, так что по резуль­та­там тако­го испы­та­ния вам лег­ко будет выбрать, кому мож­но пору­чить любое необ­хо­ди­мое дело; но если вы пой­де­те дру­гим путем, то совер­шен­но неиз­беж­но воз­никнет боль­шая нехват­ка людей, полу­чив­ших прак­ти­че­ский опыт, кото­рым будут пору­че­ны дела. (3) В этом глав­ная при­чи­на нехват­ки пол­ко­вод­цев в войне с Сер­то­ри­ем; посколь­ку до это­го вре­ме­ни вы при­вык­ли исполь­зо­вать одних и тех же людей в тече­ние дол­го­го пери­о­да. Сле­до­ва­тель­но, даже если во всех осталь­ных отно­ше­ни­ях Пом­пей досто­ин быть назна­чен­ным про­тив пира­тов, все же, посколь­ку он будет избран вопре­ки запре­там зако­на и прин­ци­пам, уста­нов­лен­ным опы­том, такой посту­пок, — это что угод­но, толь­ко не образ дей­ст­вий, подо­баю­щий вам или ему.

33. Это пер­вое и самое глав­ное, что я дол­жен отме­тить. Во-вто­рых, есть мне­ние, что до тех пор, пока кон­су­лы, пре­то­ры и про­ма­ги­ст­ра­ты полу­ча­ют свои долж­но­сти и коман­до­ва­ния в соот­вет­ст­вии с зако­ном, нера­зум­но и невы­год­но вам игно­ри­ро­вать их и созда­вать какую-то новую долж­ность. (2) Зачем, в самом деле, вы выби­ра­е­те еже­год­ных маги­ст­ра­тов, если не соби­ра­е­тесь исполь­зо­вать их в подоб­ных слу­ча­ях? Конеч­но, не для того, чтобы они выша­ги­ва­ли в тогах с пур­пур­ной кай­мой, и не для того, чтобы, обле­чен­ные одним лишь назва­ни­ем долж­но­сти, они были лише­ны сво­их обя­зан­но­стей. (3) Как вы може­те не воз­будить их враж­ду и вооб­ще враж­ду всех тех, кто наме­рен участ­во­вать в обще­ст­вен­ной жиз­ни, если вы отбра­сы­ва­е­те древ­ние маги­ст­ра­ту­ры и ниче­го не пору­ча­е­те тем, кто избран в соот­вет­ст­вии с зако­ном, но наде­ля­е­те стран­ным и до сих пор неслы­хан­ным коман­до­ва­ни­ем част­ное лицо? 34. Если воз­никнет необ­хо­ди­мость выбрать кого-то дру­го­го вдо­ба­вок к годо­вым долж­ност­ным лицам, то и для это­го суще­ст­ву­ет древ­ний пре­цедент — я гово­рю о дик­та­то­ре. Одна­ко, посколь­ку этот маги­ст­рат обла­дал такой вла­стью, наши отцы не назна­ча­ли одно­го чело­ве­ка ни на все слу­чаи, ни на срок, более шести меся­цев. (2) Соот­вет­ст­вен­но, если вам необ­хо­дим такой маги­ст­рат, вы може­те и без нару­ше­ния зако­нов, и без фор­ми­ро­ва­ния пла­нов без уче­та обще­го бла­га, выбрать само­го Пом­пея или кого-либо еще дик­та­то­ром, при усло­вии, что он не будет зани­мать долж­ность доль­ше назна­чен­но­го вре­ме­ни и за пре­де­ла­ми Ита­лии. Конеч­но, вы зна­е­те, что это вто­рое огра­ни­че­ние так­же доб­ро­со­вест­но соблюда­лось наши­ми пред­ка­ми, и невоз­мож­но най­ти при­ме­ра дик­та­то­ра, избран­но­го для дру­гой стра­ны, за исклю­че­ни­ем одно­го, кото­рый был послан в Сици­лию и кро­ме того, ниче­го не добил­ся. (3) Но если Ита­лия не нуж­да­ет­ся в таком чело­ве­ке и вы не ста­не­те доль­ше тер­петь — не ска­жу, пра­ва дик­та­то­ра, — но даже его имя, что оче­вид­но из ваше­го гне­ва на Сул­лу, — как может быть пра­виль­ным созда­ние новой долж­но­сти, долж­но­сти на три года, охва­ты­ваю­щей прак­ти­че­ски все инте­ре­сы в Ита­лии и за ее пре­де­ла­ми? (4) Ибо вы все тоже поня­ли, какие бед­ст­вия при­хо­дят в горо­да от подоб­ных дей­ст­вий и как мно­го людей вслед­ст­вие сво­ей без­за­кон­ной жаж­ды вла­сти часто вол­но­ва­ли наш народ и при­но­си­ли самим себе бес­чис­лен­ные несча­стья.

35. Итак, об этом я боль­ше гово­рить не ста­ну. Ибо кто не пони­ма­ет, как нера­зум­но, как невы­год­но пору­чать дела кому-то одно­му, или кому-то одно­му дове­рять кон­троль за все­ми име­ю­щи­ми­ся бла­га­ми, каким бы вели­ко­леп­ным он ни был? Вели­кая сла­ва и чрез­мер­ная власть воз­буж­да­ют и пор­тят даже таких людей. (2) И, кро­ме того, я про­шу вас учесть так­же и тот факт, что в дей­ст­ви­тель­но­сти невоз­мож­но одно­му чело­ве­ку гос­под­ст­во­вать над всем морем и руко­во­дить всей вой­ной долж­ным обра­зом. Ибо если вы соби­ра­е­тесь добить­ся нуж­ных резуль­та­тов, то долж­ны вести вой­ну про­тив пира­тов везде одно­вре­мен­но, чтобы они не мог­ли, объ­еди­ня­ясь или нахо­дя убе­жи­ще сре­ди тех, кто не вовле­чен в вой­ну, затруд­нять свою поим­ку. (3) Но никто, коман­дуя в оди­ноч­ку, ника­ки­ми сред­ства­ми не смо­жет достичь это­го. Ибо как он станет одно­вре­мен­но сра­жать­ся в Ита­лии, Кили­кии, Егип­те и Сирии, Гре­ции и Испа­нии, в Иони­че­ском море и на ост­ро­вах? Сле­до­ва­тель­но, мно­гим сол­да­там и коман­ди­рам так­же необ­хо­ди­мо участ­во­вать в коман­до­ва­нии, если вы соби­ра­е­тесь их как-нибудь исполь­зо­вать. 36. И если кто-то ска­жет, что даже если вы пору­чи­те всю вой­ну одно­му чело­ве­ку, у него в любом слу­чае будет мно­го адми­ра­лов и лега­тов, я отве­чу так: не будет ли гораздо спра­вед­ли­вее и выгод­нее, если эти люди, пред­на­зна­чен­ные для служ­бы под его руко­вод­ст­вом, будут избра­ны вами зара­нее имен­но для этой цели и полу­чат от вас неза­ви­си­мую власть? Что меша­ет тако­му обра­зу дей­ст­вий? (2) При этом они ста­нут уде­лять боль­ше вни­ма­ния веде­нию вой­ны, так как каж­до­му будет пору­че­на своя кон­крет­ная ее часть и он не смо­жет пере­ло­жить на кого-либо ответ­ст­вен­ность за свою небреж­ность, и воз­никнет более ост­рое сопер­ни­че­ство меж­ду ними, пото­му что они будут неза­ви­си­мы и сами полу­чат сла­ву за свои дости­же­ния. А при ином обра­зе дей­ст­вий, кто, как вы дума­е­те, будучи под­чи­нен дру­го­му, станет [про­яв­лять] такое же [рве­ние], с такой же готов­но­стью станет испол­нять свои обя­зан­но­сти, когда он будет одер­жи­вать победы не для себя, а для дру­го­го?

(3) Неспо­соб­ность одно­го чело­ве­ка одно­вре­мен­но вести такую боль­шую вой­ну была при­зна­на самим Габи­ни­ем; во вся­ком слу­чае он про­сит дать мно­го помощ­ни­ков тому, кто дол­жен быть назна­чен. В этом слу­чае оста­ют­ся вопро­сы, кого посы­лать: дей­ст­ви­тель­ных вое­на­чаль­ни­ков или лега­тов, выс­ших коман­ди­ров или офи­це­ров, — и дол­жен ли весь народ наде­лить их пол­ной вла­стью или толь­ко пол­ко­во­дец — вла­стью под­чи­нен­ных? (4) Конеч­но, каж­дый из вас согла­сит­ся, что мое пред­ло­же­ние боль­ше соот­вет­ст­ву­ет зако­ну и более выгод­но для самой борь­бы с пира­та­ми, так же как и во всех дру­гих отно­ше­ни­ях. И поми­мо это­го, обра­ти­те вни­ма­ние, как это выглядит, что все ваши долж­но­сти отверг­ну­ты под пред­ло­гом пира­тов и ни для одной из них ни в Ита­лии, ни на под­власт­ных терри­то­ри­ях в тече­ние это­го вре­ме­ни…»

36a. Катул, один из ари­сто­кра­тов, ска­зал наро­ду: «Если он потер­пит неуда­чу в этом пору­че­нии — как неред­ко слу­ча­ет­ся во мно­гих вой­нах, осо­бен­но на море — кого дру­го­го вы най­де­те, чтобы занять его место при реше­нии еще более важ­ных задач?». Тогда вся тол­па, слов­но зара­нее сго­во­рив­шись, зашу­ме­ла и вос­клик­ну­ла: «Тебя!». Так Пом­пей полу­чил коман­до­ва­ние на море, и на ост­ро­вах, и на мате­ри­ке на рас­сто­я­ние пяти­де­ся­ти миль вглубь бере­га.

37. …и Ита­лии про­кон­су­лом на три года; они опре­де­ли­ли ему пят­на­дцать лега­тов и про­го­ло­со­ва­ли за любые кораб­ли, день­ги и воору­же­ние, какие он мог бы поже­лать. Сенат тоже, хотя и крайне неохот­но, утвер­дил эти меро­при­я­тия и, более того, вре­мя от вре­ме­ни при­ни­мал и дру­гие меры, необ­хо­ди­мые для обес­пе­че­ния их дей­ст­вен­но­сти. (2) Это реше­ние было вызва­но в осо­бен­но­сти тем фак­том, что когда Пизон не раз­ре­шил под­чи­нен­ным совер­шать набор в Нар­бонн­ской Гал­лии, намест­ни­ком кото­рой являл­ся, то народ при­шел в неисто­вое бешен­ство и немед­лен­но отстра­нил бы его от долж­но­сти, если бы Пом­пей не добил­ся для него про­ще­ния. (3) Итак, совер­шив при­готов­ле­ния в соот­вет­ст­вии со сло­жив­шей­ся ситу­а­ци­ей и соб­ст­вен­ным мне­ни­ем, Пом­пей стал пат­ру­ли­ро­вать одно­вре­мен­но все мор­ские про­стран­ства, кото­рые тре­во­жи­ли пира­ты, частич­но сам, частич­но через сво­их лега­тов; и под­чи­нил боль­шую их часть уже в этом самом году. (4) Ибо не толь­ко под­чи­нен­ные ему силы были обшир­ны на фло­те и в пехо­те, так что он стал неуяз­вим на море и на суше, но и столь же вели­ка была его мяг­кость по отно­ше­нию к тем, кто с ним дого­ва­ри­вал­ся, так что бла­го­да­ря тако­му обра­зу дей­ст­вий он полу­чил под­держ­ку мно­гих; ибо те, кто был побеж­ден его вой­ска­ми и испы­тал его мило­сер­дие, с готов­но­стью пере­хо­ди­ли на его сто­ро­ну. Поми­мо дру­гих про­яв­ле­ний заботы о них, он давал им любые зем­ли, кото­рые нахо­дил сво­бод­ны­ми, и горо­да, нуж­дав­ши­е­ся в допол­ни­тель­ных жите­лях, чтобы нико­гда более нище­та не толк­ну­ла их на пре­ступ­ле­ния. (6) Сре­ди дру­гих горо­дов, осно­ван­ных в это вре­мя, один был назван Пом­пей­о­по­лем. Он нахо­дит­ся на побе­ре­жье Кили­кии и был раз­граб­лен Тиг­ра­ном; рань­ше он назы­вал­ся Соли.

38. Поми­мо этих собы­тий, в кон­суль­ство Аци­лия и Пизо­на сами кон­су­лы соста­ви­ли закон, направ­лен­ный про­тив лиц, обви­нен­ных в под­ку­пе при соис­ка­нии долж­но­стей, соглас­но кото­ро­му эти лица не име­ли пра­ва ни зани­мать долж­но­сти, ни быть сена­то­ра­ми и обя­за­ны были упла­тить штраф. (2) Посколь­ку власть три­бу­нов теперь была вос­ста­нов­ле­на в преж­нем ста­ту­се и мно­же­ство тех, чьи име­на были исклю­че­ны из спис­ка цен­зо­ра­ми, стре­ми­лись вос­ста­но­вить зва­ние сена­то­ра теми или ины­ми сред­ства­ми, обра­зо­вы­ва­лось мно­же­ство фрак­ций и клик, наце­ли­вав­ших­ся на все долж­но­сти. (3) Но кон­су­лы посту­пи­ли так не пото­му, что были недо­воль­ны дан­ной прак­ти­кой; на самом деле ока­за­лось, что сами они ранее про­ве­ли весь­ма энер­гич­ную пред­вы­бор­ную кам­па­нию и Пизон даже был обви­нен в этом, но ускольз­нул от суда, под­ку­пая одно­го за дру­гим; дело было в том, что кон­су­лов вынудил к это­му сенат. (4) При­чи­ной это­го было то, что некий Гай Кор­не­лий, будучи три­бу­ном, пред­ло­жил нала­гать очень стро­гие нака­за­ния на обви­нен­ных в под­ку­пе, и народ при­нял их. Одна­ко, пони­мая, что хотя чрез­мер­ные нака­за­ния име­ют некую устра­шаю­щую силу как угро­за, труд­но будет най­ти людей, кото­рые обви­нят или осудят под­суди­мых, ибо послед­ние тогда будут в отча­ян­ной опас­но­сти, (5) тогда как уме­рен­ность побудит мно­гих к обви­не­нию и не будет пре­пят­ст­во­вать осуж­де­нию, сенат поже­лал как-то изме­нить пред­ло­же­ние и пове­лел кон­су­лам офор­мить его как закон. 39. Но так как выбо­ры были уже объ­яв­ле­ны, и, сле­до­ва­тель­но, ника­кой закон не мог быть при­нят, пока они про­во­ди­лись, а кан­дида­ты тем вре­ме­нем при­чи­ня­ли боль­шой вред, до такой сте­пе­ни, что слу­ча­лись даже убий­ства, сена­то­ры про­го­ло­со­ва­ли за то, чтобы закон был пред­ло­жен до выбо­ров, а кон­су­лам дана охра­на. (2) Кор­не­лий, рас­сер­жен­ный этим, внес пред­ло­же­ние, чтобы сена­то­рам не поз­во­ля­лось ни давать долж­но­сти кому-либо, домо­гаю­ще­му­ся их, вопре­ки зако­ну, ни узур­пи­ро­вать пра­во наро­да решать любые дру­гие вопро­сы. На самом деле, это было зако­ном с очень дав­них вре­мен, но не при­ме­ня­лось на прак­ти­ке. (3) Когда из-за это­го под­нял­ся боль­шой шум, так как Пизон и еще несколь­ко сена­то­ров воз­ра­зи­ли ему, тол­па сло­ма­ла фас­ции кон­су­ла и угро­жа­ла разо­рвать его на части. (4) Кор­не­лий, соот­вет­ст­вен­но, видя такое наси­лие, на неко­то­рое вре­мя рас­пу­стил собра­ние, преж­де чем состо­я­лось голо­со­ва­ние; поз­же он доба­вил в закон ста­тью о том, что сенат дол­жен непре­мен­но при­ни­мать пред­ва­ри­тель­ное реше­ние по этим вопро­сам, и что это реше­ние обя­за­тель­но долж­но быть утвер­жде­но наро­дом. 40. Так он обес­пе­чил при­ня­тие как это­го зако­на, так и дру­го­го, о кото­ром сей­час пой­дет речь.

Пре­то­ры все­гда сами состав­ля­ли и пуб­ли­ко­ва­ли пра­во­вые нор­мы, в соот­вет­ст­вии с кото­ры­ми наме­ре­ва­лись рас­смат­ри­вать дела; так как еще не все поста­нов­ле­ния о дого­во­рах были при­ня­ты. (2) Но посколь­ку пре­то­ры обыч­но не уста­нав­ли­ва­ли пра­ви­ла раз и навсе­гда и не рас­смат­ри­ва­ли их как писа­ные, но часто вно­си­ли в них изме­не­ния, мно­гие из кото­рых при­ни­ма­лись из рас­по­ло­же­ния или нена­ви­сти к кому-либо, Кор­не­лий пред­ло­жил, чтобы пре­то­ры с само­го нача­ла объ­яв­ля­ли нор­мы, кото­рым будут сле­до­вать, и нисколь­ко не отсту­па­ли от них. (3) В общем, рим­ляне тогда были так оза­бо­че­ны пред­от­вра­ще­ни­ем под­ку­па, что не толь­ко нака­зы­ва­ли осуж­ден­ных, но и даже награж­да­ли обви­ни­те­лей. Напри­мер, после того как Марк Кот­та уво­лил кве­сто­ра Пуб­лия Оппия за взя­точ­ни­че­ство и подо­зре­ние в уча­стии в заго­во­ре, хотя и сам очень обо­га­тил­ся в Вифи­нии, (4) они воз­вы­си­ли Гая Кар­бо­на, его обви­ни­те­ля, до кон­суль­ских поче­стей, хотя он был все­го лишь три­бу­ном. Но когда Кар­бон сам поз­же стал намест­ни­ком Вифи­нии и совер­шил тот же про­сту­пок, что и Кот­та, он был в свою оче­редь обви­нен сыном Кот­ты и осуж­ден. (5) Неко­то­рые, конеч­но, гораздо лег­че судят дру­гих, чем пре­до­сте­ре­га­ют себя, и, когда дело каса­ет­ся их, охот­но дела­ют то, за что сосед, по их мне­нию, заслу­жи­ва­ет нака­за­ния. Поэто­му они не могут одним толь­ко обви­не­ни­ем дру­гих людей дока­зать свою нена­висть к подоб­ным поступ­кам. 41. С дру­гой сто­ро­ны, Луций Лукулл^[1], кото­рый после город­ской пре­ту­ры по жре­бию дол­жен был стать намест­ни­ком Сар­ди­нии, отка­зал­ся от про­вин­ции, нена­видя это заня­тие из-за мно­гих людей, управ­ляв­ших зару­беж­ны­ми зем­ля­ми как угод­но, но не чест­но. Он пред­ста­вил пол­ные дока­за­тель­ства сво­его мяг­ко­го нра­ва. (2) Ибо когда Аци­лий одна­жды при­ка­зал раз­бить на кус­ки крес­ло, на кото­ром сидел Лукулл, слу­шая дела, — пото­му что Лукулл, увидев про­хо­дя­ще­го Аци­лия, не встал, — пре­тор не толь­ко не дал воли сво­е­му гне­ву, но с тех пор сам и ради него его кол­ле­ги выно­си­ли реше­ния стоя.

42. Рос­ций так­же внес закон, и то же сде­лал Гай Мани­лий, когда был три­бу­ном. Пер­во­го хва­ли­ли за закон, кото­рый чет­ко отде­лил места всад­ни­ков в теат­ре от дру­гих мест; (2) а Мани­лий чуть не пред­стал перед судом. Он дал клас­су воль­ноот­пу­щен­ни­ков пра­во голо­со­вать вме­сте с теми, кто их осво­бо­дил; и сде­лал это в самый послед­ний день года бли­же к вече­ру, после того, как под­ку­пил неко­то­рых из наро­да. (3) Сенат немед­лен­но узнал об этом на сле­дую­щий день, в пер­вый день меся­ца, когда в долж­ность кон­су­лов всту­пи­ли Луций Тулл и Эми­лий Лепид, и откло­нил его закон. Плебс был страш­но разо­злен, поэто­му Мани­лий в стра­хе сна­ча­ла при­пи­сал эту идею Крас­су и неко­то­рым дру­гим; (4) но так как ему никто не пове­рил, он стал выка­зы­вать любез­ность по отно­ше­нию к Пом­пею, несмот­ря на отсут­ст­вие послед­не­го, осо­бен­но пото­му что знал, что Габи­ний в сою­зе с ним имел боль­шое вли­я­ние. Он зашел так дале­ко, что пред­ло­жил пору­чить Пом­пею коман­до­ва­ние в войне с Тиг­ра­ном и Мит­ри­да­том, намест­ни­че­ство в Вифи­нии и в Кили­кии одно­вре­мен­но. 43. Теперь про­яви­ли него­до­ва­ние и ока­за­ли про­ти­во­дей­ст­вие даже опти­ма­ты, осо­бен­но пото­му, что Мар­ций и Аци­лий отзы­ва­лись до исте­че­ния сро­ка их коман­до­ва­ния. (2) Но хотя народ несколь­ко ранее послал над­ле­жа­щих маги­ст­ра­тов уста­но­вить управ­ле­ние на заво­е­ван­ной терри­то­рии, на осно­ва­нии писем Лукул­ла счи­тая вой­ну окон­чен­ной, тем не менее он про­го­ло­со­вал так как пред­ла­гал Мани­лий. Его побуди­ли к это­му Цезарь и Марк Цице­рон.

(3) Эти люди под­дер­жи­ва­ли меро­при­я­тие не пото­му, что счи­та­ли это полез­ным для государ­ства, и не пото­му что жела­ли ока­зать услу­гу Пом­пею; но пото­му, что исход собы­тий не вызы­вал сомне­ний, и Цезарь не толь­ко доби­вал­ся рас­по­ло­же­ния масс, при­ни­мая во вни­ма­ние, насколь­ко они силь­нее сена­та, (4) но так­же и про­кла­ды­вал доро­гу к тому, чтобы когда-нибудь было при­ня­то такое же поста­нов­ле­ние в его инте­ре­сах. Кста­ти, он хотел так­же вызвать зависть и нена­висть к Пом­пею вслед­ст­вие даро­ван­ных ему поче­стей, чтобы народ поско­рее пре­сы­тил­ся им. Цице­рон, со сво­ей сто­ро­ны, желал занять руко­во­дя­щее место в государ­стве и ста­рал­ся ясно пока­зать и плеб­су, и опти­ма­там, что на чью бы сто­ро­ну он ни встал, эта сто­ро­на будет иметь пре­иму­ще­ство. (5) Он при­вык вести двой­ную игру и под­дер­жи­вать то одну пар­тию, то дру­гую, чтобы обе иска­ли с ним друж­бы. Напри­мер, неза­дол­го до это­го он ска­зал, что выбрал сто­ро­ну опти­ма­тов и поэто­му хочет быть эди­лом, а не три­бу­ном; но теперь он пере­шел на сто­ро­ну тол­пы. 44. Вско­ре после это­го, когда опти­ма­ты воз­буди­ли дело про­тив Мани­лия и послед­ний пытал­ся добить­ся отсроч­ки слу­ша­ния, Цице­рон ста­рал­ся поме­шать ему любы­ми спо­со­ба­ми и толь­ко после упор­ных воз­ра­же­ний отло­жил дело до сле­дую­ще­го дня, оправ­ды­вая это тем, что год закан­чи­вал­ся. (2) Он имел пра­во сде­лать это, так как был пре­то­ром и пред­седа­те­лем суда. Цице­рон, по его сло­вам, при­нуж­ден­ный к это­му три­бу­на­ми, пошел в собра­ние и, выска­зав оскорб­ле­ния в адрес сена­та, пообе­щал про­из­не­сти речь в защи­ту Мани­лия. За это он при­об­рел дур­ную сла­ву, и его назы­ва­ли «пере­беж­чи­ком», но вол­не­ние, кото­рое сра­зу под­ня­лось, поме­ша­ло суду собрать­ся.

(3) Пуб­лий Пет и Кор­не­лий Сул­ла, пле­мян­ник вели­ко­го Сул­лы, кото­рые были избра­ны кон­су­ла­ми, а затем обви­не­ны в под­ку­пе, устро­и­ли заго­вор с целью убить сво­их обви­ни­те­лей Луция Кот­ту и Луция Торк­ва­та, осо­бен­но после того как послед­ний тоже был осуж­ден. (4) Сре­ди про­чих участ­ни­ков заго­во­ра были Гней Пизон и Луций Кати­ли­на, очень дерз­кий чело­век, кото­рый сам доби­вал­ся дан­ной долж­но­сти и поэто­му был очень раз­гне­ван. Они, одна­ко, не смог­ли ниче­го сде­лать, пото­му что заго­вор был зара­нее рас­крыт, и сенат дал Кот­те и Торк­ва­ту охра­ну. (5) Про­тив них даже [было бы] выне­се­но поста­нов­ле­ние, если бы не про­тест одно­го три­бу­на. И когда даже после это­го Пизон про­дол­жал выка­зы­вать свою дер­зость, сенат, боясь, что он под­ни­мет какой-нибудь бунт, немед­лен­но отпра­вил его в Испа­нию, яко­бы при­нять там какое-то коман­до­ва­ние; там он встре­тил свою смерть от рук мест­ных жите­лей, кото­рым при­чи­нил вред.

45. Пом­пей сна­ча­ла гото­вил­ся отплыть на Крит про­тив Метел­ла и когда узнал о при­ня­том поста­нов­ле­нии, то при­тво­рил­ся недо­воль­ным, как и рань­ше, и обви­нил сво­их про­тив­ни­ков в том, что они все­гда загру­жа­ют его пору­че­ни­я­ми, чтобы он потер­пел какое-нибудь пора­же­ние. На самом деле, он был очень рад этим изве­сти­ям, (2) и более не счи­тая важ­ным Крит или дру­гие при­бреж­ные обла­сти, где дела были не окон­че­ны, стал гото­вить­ся к войне с вар­ва­ра­ми.

Тем вре­ме­нем, желая про­ве­рить наме­ре­ния Мит­ри­да­та, он послал к нему Мет­ро­фа­на с дру­же­ски­ми пред­ло­же­ни­я­ми. (3) Тогда Мит­ри­дат отно­сил­ся к нему с пре­зре­ни­ем, посколь­ку Арсак, царь пар­фян, недав­но умер, и он рас­счи­ты­вал рас­по­ло­жить к себе Фра­ата, его наслед­ни­ка. Но Пом­пей опе­ре­дил его, быст­ро заклю­чив друж­бу с Фра­атом на тех же усло­ви­ях и убедив послед­не­го немед­лен­но вторг­нуть­ся в часть Арме­нии, при­над­ле­жа­щую Тиг­ра­ну. Когда Мит­ри­дат узнал об этом, то встре­во­жил­ся, сра­зу отпра­вил посоль­ство и попы­тал­ся дого­во­рить­ся о мире. (4) Но когда Пом­пей потре­бо­вал от него сло­жить ору­жие и выдать дезер­ти­ров, у Мит­ри­да­та не было воз­мож­но­сти для раз­мыш­ле­ний; пото­му что мно­же­ство дезер­ти­ров, нахо­див­ших­ся в его лаге­ре, услы­шав об этом и боясь, что их выда­дут, а так­же вар­ва­ры, бояв­ши­е­ся, что будут вынуж­де­ны сра­жать­ся без них, под­ня­ли крик. (5) И они при­чи­ни­ли бы вред царю, если бы он с трудом не сдер­жал их, при­тво­рив­шись, что отправ­лял послов не для мира, а для раз­веды­ва­ния сил рим­лян.

46. Поэто­му Пом­пей, решив, что ему при­дет­ся сра­жать­ся, был занят раз­лич­ны­ми при­готов­ле­ни­я­ми; сре­ди про­че­го, он вновь при­нял на служ­бу вале­ри­ан­цев. Когда он был в Гала­тии, Лукулл встре­тил­ся с ним и сооб­щил, что весь кон­фликт исчер­пан, заявив, что в похо­де боль­ше нет необ­хо­ди­мо­сти и что по этой при­чине при­бы­ли люди, послан­ные сена­том для орга­ни­за­ции управ­ле­ния эти­ми обла­стя­ми. Не сумев убедить Пом­пея вер­нуть­ся, Лукулл обра­тил­ся к оскорб­ле­ни­ям, поно­ся его за то, что он вме­ши­ва­ет­ся не в свои дела, жаден до вой­ны и долж­но­стей и так далее. Пом­пей, не обра­щая на него ни малей­ше­го вни­ма­ния, запре­тил кому-либо в даль­ней­шем под­чи­нять­ся его рас­по­ря­же­ни­ям и дви­нул­ся про­тив Мит­ри­да­та, желая как мож­но ско­рее всту­пить с ним в борь­бу.

47. Царь неко­то­рое вре­мя отсту­пал, посколь­ку его силы были мень­ше; он посто­ян­но опу­сто­шал стра­ну перед собой и заста­вил Пом­пея дол­го себя пре­сле­до­вать и испы­ты­вать нуж­ду в про­ви­ан­те. Но когда его враг вторг­ся в Арме­нию, — и по этой при­чине, и пото­му, что рас­счи­ты­вал захва­тить ее, пока она поки­ну­та, — (2) Мит­ри­дат, боясь, что Арме­ния будет заня­та до его при­хо­да, так­же вошел в эту стра­ну. Он занял непри­ступ­ный холм напро­тив рим­лян и оста­вал­ся там со всей сво­ей арми­ей, наде­ясь измотать их недо­стат­ком про­ви­ан­та, тогда как сам мог полу­чать его в изоби­лии из раз­ных мест, нахо­дясь сре­ди сво­их под­дан­ных. Но он про­дол­жал посы­лать кон­ни­цу вниз на пустую рав­ни­ну и ата­ко­вать тех, кто с ней стал­ки­вал­ся, в резуль­та­те чего к нему пере­хо­ди­ло мно­же­ство дезер­ти­ров. (3) Пом­пей не осме­лил­ся напасть на них на этой пози­ции, но пере­дви­нул свой лагерь на дру­гую точ­ку, где окру­жаю­щая мест­ность была леси­стой и где его мень­ше бес­по­ко­и­ла бы вра­же­ская кава­ле­рия и луч­ни­ки, и раз­ме­стил заса­ды там, где пред­ста­ви­лась воз­мож­ность. (4) Затем он с неболь­шим вой­ском откры­то при­бли­зил­ся к лаге­рю вар­ва­ров, поверг их в бес­по­рядок, и, зама­нив туда, куда хотел, убил мно­гих. Вооду­шев­лен­ный этим успе­хом, он так­же послал людей в раз­лич­ных направ­ле­ни­ях за про­ви­ан­том.

48. Когда Пом­пей вновь стал без опас­но­сти для себя добы­вать про­до­воль­ст­вие и с помо­щью опре­де­лен­ных людей завла­дел обла­стью Ана­и­ти­да, кото­рая при­над­ле­жит Арме­нии и посвя­ще­на некой богине с тем же име­нем¹, (2) и вслед­ст­вие это­го мно­гие дру­гие про­дол­жа­ли пере­хо­дить на его сто­ро­ну, в то вре­мя, как он при­со­еди­нил к сво­ей армии сол­дат Мар­ция, Мит­ри­дат испу­гал­ся и более не удер­жи­вал свою пози­цию, но тут же неза­мет­но высту­пил ночью и затем ноч­ны­ми пере­хо­да­ми достиг Арме­нии, при­над­ле­жав­шей Тиг­ра­ну. (3) Пом­пей после­до­вал за ним, желая сра­зить­ся; но не решал­ся на это ни днем, посколь­ку вра­ги не вышли бы из лаге­ря, ни ночью, так как опа­сал­ся незна­ком­ства с их стра­ной, — пока они не подо­шли к гра­ни­це. Затем, зная, что вра­ги в шаге от спа­се­ния, Пом­пей был вынуж­ден сра­зить­ся ночью. (4) Решив дей­ст­во­вать таким обра­зом, он ускольз­нул от вар­ва­ров, пока они отды­ха­ли днем и отпра­вил­ся впе­ред по той доро­ге, по кото­рой им пред­сто­я­ло прой­ти. И дой­дя до уще­лья меж­ду дву­мя хол­ма­ми, Пом­пей раз­ме­стил свою армию на более высо­ком месте и стал ждать вра­гов. (5) Когда послед­ние вошли в уще­лье, уве­рен­но и без вся­ких пре­до­сто­рож­но­стей, — из-за того, что не понес­ли потерь ранее, а теперь были уже близ­ки к спа­се­нию, так что счи­та­ли даже, буд­то рим­ляне боль­ше не ста­нут пре­сле­до­вать их, — он напал на них в тем­но­те; пото­му что ничто не све­ти­ло на небе и у них не было с собой ника­ко­го осве­ще­ния.

49. Ход бит­вы был сле­дую­щим: сна­ча­ла все тру­ба­чи по сиг­на­лу про­тру­би­ли ата­ку, затем сол­да­ты и вся мас­са людей под­ня­ла крик, в то вре­мя, как одни били копья­ми о щиты, а дру­гие — кам­ня­ми о брон­зо­вое сна­ря­же­ние. (2) Горы, окру­жаю­щие доли­ну, отра­жа­ли зву­ки с самым устра­шаю­щим эффек­том, так что вар­ва­ры, вне­зап­но услы­шав их ночью в дикой мест­но­сти, страш­но встре­во­жи­лись, думая, что столк­ну­лись с каким-то сверхъ­есте­ствен­ным явле­ни­ем. (3) Тем вре­ме­нем рим­ляне со сво­их высот мета­ли в них со всех сто­рон кам­ни, стре­лы и дро­ти­ки, неиз­беж­но раня неко­то­рых из-за их мно­го­чис­лен­но­сти, и чрез­вы­чай­но сокра­ти­ли их чис­ло. Ибо вар­ва­ры были выстро­е­ны не для боя, а для мар­ша, как муж­чи­ны, так и жен­щи­ны пере­дви­га­лись вме­сте с лошадь­ми, вер­блюда­ми и раз­лич­ным бага­жом; неко­то­рые еха­ли вер­хом, неко­то­рые в колес­ни­цах или кры­тых теле­гах и повоз­ках, в бес­по­ряд­ке; и так как одни были уже ране­ны, а дру­гие ожи­да­ли ране­ний, они впа­ли в пани­ку, и вслед­ст­вие это­го их было лег­че уби­вать, так как они про­дол­жа­ли тол­пить­ся вме­сте. (5) Вот что они пре­тер­пе­ли, пока были ата­ко­ва­ны изда­ли. Но когда рим­ляне, исчер­пав запас сво­его мета­тель­но­го ору­жия, сошли к ним, то внеш­ние линии вра­га были пере­би­ты, и для при­чи­не­ния смер­ти доста­точ­но было одно­го уда­ра, ибо боль­шин­ство было без­оруж­но, а в цен­тре вой­ска была дав­ка, так как из-за угро­жав­шей опас­но­сти все устрем­ля­лись туда. (6) Так они гиб­ли, запу­ган­ные и затоп­тан­ные друг дру­гом, неспо­соб­ные защи­тить­ся или про­явить отва­гу перед лицом вра­га. Пото­му что они в боль­шин­стве сво­ем были всад­ни­ка­ми и луч­ни­ка­ми, не мог­ли видеть в тем­но­те и выпол­нить какие-либо манев­ры на узком месте. Когда взо­шла луна, вар­ва­ры обра­до­ва­лись, думая, что при све­те они, конеч­но, несколь­ко ото­бьют­ся от вра­гов. (7) И они бы полу­чи­ли неко­то­рые пре­иму­ще­ство, если бы луна нахо­ди­лась не за рим­ля­на­ми и когда те ата­ко­ва­ли, гла­за и руки вар­ва­ров при­хо­ди­ли в заме­ша­тель­ство. Ибо ата­ку­ю­щие, будучи были весь­ма мно­го­чис­лен­ны и все вме­сте отбра­сы­ва­ли широ­кую тень, чем сби­ва­ли с тол­ку сво­их про­тив­ни­ков еще до вступ­ле­ния в схват­ку. (8) Вар­ва­ры, думая что рим­ляне рядом, тщет­но рази­ли воздух, а когда рим­ляне в тени под­хо­ди­ли на близ­кое рас­сто­я­ние, то рани­ли вар­ва­ров, пока те не ожи­да­ли это­го. Так мно­гие из них были уби­ты и немно­гие захва­че­ны в плен. Зна­чи­тель­ное чис­ло спас­лось, и сре­ди них Мит­ри­дат.

50. Царь тогда поспе­шил к Тиг­ра­ну. Но, посы­лая к нему при­двор­ных, Мит­ри­дат не встре­тил дру­же­люб­но­го при­е­ма, так как Тиг­ран Млад­ший под­нял­ся про­тив сво­его отца и послед­ний подо­зре­вал, что на самом деле в ссо­ре вино­ват Мит­ри­дат, дед юно­ши. По этой при­чине, Тиг­ран не толь­ко не при­нял его, но даже аре­сто­вал и бро­сил в тюрь­му людей, послан­ных им впе­ред себя. Поэто­му, лишен­ный ожи­дае­мо­го убе­жи­ща, Мит­ри­дат повер­нул в Кол­хиду, (2) и оттуда пеш­ком достиг Мео­ти­ды и Бос­по­ра, исполь­зуя с одни­ми убеж­де­ние, с дру­ги­ми силу. Он так­же вер­нул эту стра­ну, так запу­гав Маха­ра, сво­его сына, кото­рый под­дер­жи­вал дело рим­лян и тогда пра­вил там, что тот даже не при­шел к нему; и, более того, добил­ся, чтобы это­го его сына уби­ли его сто­рон­ни­ки, кото­рым он пообе­щал без­опас­ность и день­ги. (3) Во вре­мя этих собы­тий Пом­пей послал людей пре­сле­до­вать Мит­ри­да­та; но когда послед­ний пере­сек Фазис и так спас­ся от них, рим­ский пол­ко­во­дец осно­вал город в мест­но­сти, где он одер­жал победы, и отдал его ране­ным и отслу­жив­шим срок вете­ра­нам. Мно­гие жив­шие по сосед­ству охот­но при­со­еди­ни­лись к коло­нии, и их потом­ки суще­ст­ву­ют даже сей­час, зовут­ся нико­по­ли­тан­ца­ми и отно­сят­ся к про­вин­ции Кап­па­до­кия.

51. Пока Пом­пей был занят этим, Тиг­ран, сын Тиг­ра­на, убе­жал к Фра­ату, взяв с собой несколь­ких вли­я­тель­ных людей, так как прав­ле­ние его отца не удо­вле­тво­ря­ло их; и хотя Фра­ат, учи­ты­вая дого­вор, заклю­чен­ный с Пом­пе­ем, коле­бал­ся, решая, что ему сле­ду­ет делать, его убеди­ли вторг­нуть­ся в Арме­нию. (2) Так они дошли даже до Арта­к­са­ты, под­чи­няя себе все встре­чав­ши­е­ся терри­то­рии, и ата­ко­ва­ли даже ее, так что стар­ший Тиг­ран в стра­хе перед ними скрыл­ся в горы. Но когда ока­за­лось, что для оса­ды тре­бу­ет­ся вре­мя, Фра­ат оста­вил часть войск с моло­дым Тиг­ра­ном и вер­нул­ся в свою стра­ну. Вслед за этим отец сра­зил­ся со сво­им сыном, кото­рый теперь остал­ся один, и победил его. (3) Послед­ний, бежав, сна­ча­ла решил идти к Мит­ри­да­ту, сво­е­му деду, но когда понял, что тот побеж­ден и ско­рее сам нуж­да­ет­ся в помо­щи, чем может помочь кому-либо, то пере­шел к рим­ля­нам. Пом­пей, взяв его в каче­стве про­вод­ни­ка, пред­при­нял поход про­тив его отца в Арме­нию.

52. Тиг­ран, узнав об этом и встре­во­жив­шись, немед­лен­но стал делать шаги навстре­чу Пом­пею и выдал ему послан­ни­ков Мит­ри­да­та. И когда из-за сопро­тив­ле­ния сво­его сына Тиг­ран не смог добить­ся уме­рен­ных усло­вий, а Пом­пей пере­сек Аракс и подо­шел к Арта­к­са­те, (2) тогда, нако­нец, Тиг­ран сдал ему город и доб­ро­воль­но явил­ся в его лагерь. Насколь­ко мог, он нарядил­ся в оде­я­ние, кото­рое было сред­ним меж­ду его былым вели­чи­ем и нынеш­ним скром­ным поло­же­ни­ем, для того, чтобы казать­ся достой­ным одно­вре­мен­но и ува­же­ния, и жало­сти; (3) так, он снял свою пере­лив­ча­то-сереб­ри­стую туни­ку и кан­дис² из чисто­го пур­пу­ра, но оста­вил тиа­ру и повяз­ку. Пом­пей, одна­ко, послал лик­то­ра и заста­вил Тиг­ра­на спе­шить­ся, так как царь ехал вер­хом, слов­но соби­ра­ясь всту­пить в сами укреп­ле­ния на коне по обы­чаю сво­его наро­да. Но когда Пом­пей увидел его пешим, сорвав­шим голов­ные убо­ры и рас­про­стер­шим­ся на зем­ле, чтобы выска­зать ему покор­ность, он ощу­тил укол жало­сти; так что поспеш­но вско­чив, он под­нял Тиг­ра­на, надел ему повяз­ку, поса­дил на крес­ло рядом и стал обо­д­рять его, гово­ря сре­ди про­че­го, что он не поте­рял свое цар­ство Арме­нию, а при­об­рел друж­бу рим­лян. Эти­ми сло­ва­ми Пом­пей вер­нул ему мораль­ные силы, а затем при­гла­сил его на обед. 53. Но сын Тиг­ра­на, кото­рый сидел по дру­гую сто­ро­ну от Пом­пея, не под­нял­ся при при­бли­же­нии отца и не попри­вет­ст­во­вал его как-либо ина­че, и, более того, хотя и был при­гла­шен на обед, не при­шел, чем вызвал самую силь­ную враж­ду Пом­пея.

(2) На сле­дую­щий день, когда Пом­пей выслу­шал жало­бы обо­их, он воз­вра­тил стар­ше­му его наслед­ст­вен­ные вла­де­ния, но то, что послед­ний при­об­рел поз­же (в основ­ном части Кап­па­до­кии и Сирии, так же, как Фини­кию и боль­шую область Софе­ну, гра­ни­ча­щую с Арме­ни­ей), он ото­брал и, кро­ме это­го, потре­бо­вал от Тиг­ра­на денег. Млад­ше­му он при­судил толь­ко Софе­ну. (3) И посколь­ку имен­но в этом месте хра­ни­лись богат­ства, моло­дой чело­век начал спо­рить о них и, не добив­шись сво­его, посколь­ку Пом­пею боль­ше неот­куда было полу­чить согла­со­ван­ные сум­мы, он рас­сер­дил­ся и заду­мал сбе­жать. Пом­пей, вовре­мя узнав об этом, поме­стил юно­шу в почет­ное заклю­че­ние и послал к тем, кто охра­нял день­ги, при­ка­зав им отдать все отцу юно­ши. (4) Но они не под­чи­ни­лись, заяв­ляя, что этот при­каз им дол­жен отдать юно­ша, кото­ро­му, как счи­та­ет­ся, теперь при­над­ле­жит стра­на. Тогда Пом­пей послал в кре­по­сти Тиг­ра­на Млад­ше­го. Он, най­дя их запер­ты­ми, подо­шел и неохот­но при­ка­зал им открыть. Когда охра­на про­яви­ла не боль­ше пови­но­ве­ния, чем ранее, заяв­ляя, что этот при­каз он дает не по доб­рой воле, но по при­нуж­де­нию, Пом­пей рас­сер­дил­ся и зако­вал Тиг­ра­на в цепи.

(5) Так ста­рый царь сохра­нил богат­ства, а Пом­пей про­вел зиму в зем­ле Ана­и­ти­де и воз­ле реки Кирн, разде­лив армию на три части. От Тиг­ра­на он полу­чил все в изоби­лии и еще боль­ше денег, чем было дого­во­ре­но. (6) Во мно­гом поэто­му Пом­пей вско­ре даро­вал царю титул дру­га и союз­ни­ка рим­ско­го наро­да и при­вез его сына в Рим под стра­жей.

54. Одна­ко спо­кой­ная зимов­ка его леги­о­нов была нару­ше­на. Оройз, царь алба­нов, живу­щий за Кир­ном, пред­при­нял поход про­тив них как раз в Сатур­на­лии. Им частич­но дви­га­ло жела­ние ока­зать услу­гу Тиг­ра­ну Млад­ше­му, кото­рый был его дру­гом, но глав­ным обра­зом страх, что рим­ляне вторг­нут­ся в Алба­нию; и он наде­ял­ся, что если напа­дет на них зимой, когда они не ждут враж­деб­ных дей­ст­вий и собра­ны не в одном лаге­ре, он, конеч­но, достигнет неко­то­ро­го успе­ха. (2) Сам Оройз высту­пил про­тив Метел­ла Целе­ра, на чьем попе­че­нии нахо­дил­ся Тиг­ран, и послал одних про­тив Пом­пея, дру­гих про­тив Луция Флак­ка, коман­ди­ра тре­ти вой­ска, чтобы они не мог­ли помочь друг дру­гу. (3) И все же, несмот­ря ни на что, он ниче­го не добил­ся. Целер реши­тель­но отра­зил ата­ку Орой­за. Флакк, кото­рый не мог защи­тить все свои укреп­ле­ния из-за их раз­ме­ров, постро­ил внут­ри вто­рую линию. Это созда­ло у его вра­гов впе­чат­ле­ние, что он испу­гал­ся, и поэто­му он смог завлечь их внутрь внеш­не­го укреп­ле­ния, (4) где, вне­зап­но напав на них, убил мно­гих в сра­же­нии и мно­гих при бег­стве. Тем вре­ме­нем Пом­пей, уже узнав о попыт­ке, пред­при­ня­той вар­ва­ра­ми в отно­ше­нии дру­гих, вышел, к боль­шо­му удив­ле­нию вар­ва­ров, чтоб встре­тить часть, направ­лен­ную про­тив него, победил ее и немед­лен­но дви­нул­ся про­тив Орой­за. Одна­ко Пом­пей не догнал его, так как Оройз сбе­жал после того, как потер­пел пора­же­ние от Целе­ра и узнал о неуда­чах осталь­ных; (5) но он захва­тил и уни­что­жил мно­гих алба­нов, при пере­хо­де Кир­на. Затем Пом­пей заклю­чил с ними пере­ми­рие по их прось­бе, ибо хотя он очень хотел вторг­нуть­ся в их стра­ну ради мести, но все же был рад отло­жить вой­ну из-за зимы.