Римская история

Книга XXXVII

В трид­цать седь­мой кни­ге «Рим­ской исто­рии» Дио­на Кас­сия содер­жит­ся сле­дую­щее:

1. Как Пом­пей сра­жал­ся с ази­ат­ски­ми ибе­ра­ми (гла­вы 1—5).
2. Как Пом­пей при­со­еди­нил Понт к Вифи­нии [уте­ря­но меж­ду гл. 7 и 8].
3. Как Пом­пей под­чи­нил Сирию и Фини­кию сво­ей вла­сти [уте­ря­но меж­ду гл. 7 и 8].
4. Как умер Мит­ри­дат (гла­вы 10—14).
5. Об иуде­ях (гла­вы 15—19).
6. Как Пом­пей после завер­ше­ния дел в Азии вер­нул­ся в Рим (гла­вы 20—23).
7. О Цице­роне и Кати­лине и их дея­ни­ях (гла­вы 24—42).
8. О Цеза­ре, Пом­пее, и Крас­се, а так­же их сою­зе (гла­вы 43—58).

Шести­лет­ний пери­од, в тече­ние кото­ро­го зани­ма­ли долж­но­сти сле­дую­щие маги­ст­ра­ты (кон­су­лы), здесь пере­чис­лен­ные:

до н. э.
65	Луций Авре­лий Кот­та, сын Мар­ка, Луций Ман­лий Торк­ват, сын Луция
64	Луций Юлий Цезарь, сын Луция, Гай Мар­ций Фигул, сын Гая
63	Марк Тул­лий Цице­рон, сын Мар­ка, Гай Анто­ний, сын Мар­ка
62	Децим Юний Силан, сын Мар­ка, Луций Лици­ний Муре­на, сын Луция
61	Марк Пупий Пизон, сын Мар­ка, Марк Вале­рий Мес­са­ла Нигер, сын Мар­ка
60	Луций Афра­ний, сын Авла, Квинт Цеци­лий Метелл Целер, сын Квин­та

1. На сле­дую­щий год после этих подви­гов, в кон­суль­ство Луция Кот­ты и Луция Торк­ва­та, Пом­пей всту­пил в вой­ну с албан­ца­ми и ибе­рий­ца­ми. В первую оче­редь он вынуж­ден был сра­жать­ся с ибе­рий­ца­ми, что пол­но­стью про­ти­во­ре­чи­ло его цели. Они живут по обе­им сто­ро­нам Кир­на, гра­ни­ча с одной сто­ро­ны с албан­ца­ми, с дру­гой с армя­на­ми; (2) и Арт­ок, их царь, опа­са­ясь, что Пом­пей напра­вит­ся и про­тив него, послал к нему гон­цов под пред­ло­гом заклю­че­ния мира, но сам гото­вил­ся напасть на Пом­пея, когда послед­ний почув­ст­ву­ет себя в без­опас­но­сти и поэто­му утра­тит бди­тель­ность. (3) Пом­пей, вовре­мя узнав об этом, вторг­ся на терри­то­рию Арт­ока до того, как послед­ний успел сде­лать необ­хо­ди­мые при­готов­ле­ния или взять под охра­ну пере­вал на гра­ни­це, кото­рый был прак­ти­че­ски непри­ступ­ным. Фак­ти­че­ски он уже успел прой­ти до горо­да под назва­ни­ем Акро­поль, когда Арт­ок узнал, что Пом­пей близ­ко. (4) Эта кре­пость рас­по­ла­га­лась как раз в самом узком месте, где [с одной сто­ро­ны течет Кирн], а [с дру­гой] про­сти­ра­ет­ся Кав­каз, и была постро­е­на для охра­ны про­хо­да. Соот­вет­ст­вен­но, Арт­ок, пре­бы­вав­ший в пани­ке, не имел воз­мож­но­сти выстро­ить свои силы, но пере­сек реку и сжег за собой мост; (5) а остав­ши­е­ся в кре­по­сти, ввиду его бег­ства и пора­же­ния, кото­рое они понес­ли в сра­же­нии, сда­лись. Пом­пей, сде­лав­шись хозя­и­ном про­хо­да, оста­вил гар­ни­зон для его охра­ны, и про­дви­га­ясь впе­ред с этой точ­ки, под­чи­нил себе всю терри­то­рию по эту сто­ро­ну реки.

2. Но в тот момент, когда Пом­пей гото­вил­ся пере­пра­вить­ся и через Кирн, Арт­ок отпра­вил к нему послов, про­ся мира и обе­щая доб­ро­воль­но усту­пить ему мост и снаб­жать про­до­воль­ст­ви­ем. (2) Оба эти обе­ща­ния царь выпол­нил, слов­но наме­ре­вал­ся прий­ти к согла­ше­нию, но, увидев сво­его вра­га уже пере­сек­шим реку, он испу­гал­ся и бежал к Пело­ру, дру­гой реке, кото­рая про­те­ка­ла по его вла­де­ни­ям. Так, он сна­ча­ла при­влек вра­га, а потом сбе­жал от него, хотя мог бы поме­шать ему пере­пра­вить­ся. (3) Поняв это, Пом­пей пре­сле­до­вал его, настиг и победил. Ата­куя, Пом­пей при­бли­зил­ся к вра­же­ским луч­ни­кам, преж­де чем те успе­ли пока­зать свое мастер­ство, и быст­ро раз­бил их. (4) Вслед за этим Арт­ок пере­сек Пелор и сбе­жал, сжег­ши мост и через эту реку; из остав­ших­ся одни были уби­ты в сра­же­нии, а дру­гие при пере­пра­ве через реку. (5) Мно­гие дру­гие рас­сы­па­лись по лесам и про­жи­ли еще несколь­ко дней, пока пус­ка­ли стре­лы с дере­вьев, кото­рые были очень высо­ки­ми; но вско­ре дере­вья под ними сру­би­ли, и они так­же были уби­ты. Тогда Арт­ок сно­ва сде­лал шаг навстре­чу Пом­пею и послал подар­ки. (6) Послед­ний при­нял их, для того, чтобы царь в надеж­де сохра­нить пере­ми­рие не стал пред­при­ни­мать даль­ней­ших дей­ст­вий; но не согла­шал­ся на заклю­че­ние мира, пока про­си­тель не при­шлет ему сво­их детей в каче­стве залож­ни­ков. (7) Арт­ок, одна­ко, неко­то­рое вре­мя мед­лил, пока в тече­ние лета Пелор не стал кое-где про­хо­ди­мым вброд и рим­ляне не пере­сек­ли его без каких-либо труд­но­стей, тем более, что никто не пре­пят­ст­во­вал им; тогда, нако­нец, он ото­слал сво­их детей к Пом­пею и заклю­чил мир.

3. Пом­пей, узнав теперь, что Фасис нахо­дит­ся не очень дале­ко, решил спу­стить­ся вдоль него к Кол­хиде и оттуда дви­нуть­ся к Бос­по­ру про­тив Мит­ри­да­та. (2) Он дви­нул­ся впе­ред, как и наме­ре­вал­ся, пере­се­кая терри­то­рию жите­лей Кол­хиды и их соседей, исполь­зуя в одних мест­но­стях убеж­де­ние, в дру­гих страх. Но в этот момент, осо­знав, что сухо­пут­ный марш­рут ведет через мно­же­ство неиз­вест­ных и враж­деб­ных пле­мен, а путе­ше­ст­вие по морю еще труд­нее из-за недо­стат­ка гава­ней в стране и из-за наро­да, жив­ше­го в этой обла­сти, (3) Пом­пей при­ка­зал флоту бло­ки­ро­вать Мит­ри­да­та, чтобы убедить­ся, что он никуда не уплы­вет, и поме­шать достав­ке ему про­до­воль­ст­вия, а сам тем вре­ме­нем напра­вил­ся про­тив алба­нов. Он не пошел самым пря­мым путем, но сна­ча­ла повер­нул в Арме­нию, чтобы таким поведе­ни­ем, при­ня­тым в свя­зи с пере­ми­ри­ем, застичь их врас­плох. (4) Он пере­сек Кирн в месте, где летом ста­ло воз­мож­но прой­ти вброд, при­ка­зав пере­пра­вить­ся кон­ни­це, затем, ниже по тече­нию, вьюч­ным живот­ным и затем пехо­те. Его цель состо­я­ла в том, чтобы лоша­ди осла­би­ли силу тече­ния сво­и­ми тела­ми и если даже при этом какое-то из навью­чен­ных живот­ных собьет с ног, оно натолк­нет­ся на людей, пере­хо­дя­щих ниже по тече­нию, и его не поне­сет даль­ше. (5) Оттуда Пом­пей напра­вил­ся в Кам­бис, не потер­пев от вра­гов ника­ко­го ущер­ба; но и он, и все его вой­ско жесто­ко стра­да­ли из-за жары и вызван­ной ею жаж­ды, несмот­ря на то, что бо́льшая часть мар­ша совер­ша­лась ночью. Это про­ис­хо­ди­ло пото­му, что их про­вод­ни­ки из чис­ла плен­ных не вели их наи­бо­лее удоб­ным марш­ру­том, (6) и река им фак­ти­че­ски тоже ничем не помо­га­ла; посколь­ку вода, кото­рою они пили в боль­ших коли­че­ствах, была очень холод­ной и для мно­гих вред­ной. Когда армия Пом­пея не встре­ти­ла ника­ко­го сопро­тив­ле­ния в этой мест­но­сти, она напра­ви­лась даль­ше к Аба­су, везя с собой толь­ко запа­сы воды; так как все осталь­ное полу­ча­ла в дар от мест­ных жите­лей, и поэто­му не устра­и­ва­ла ника­ких гра­бе­жей.

4. После того как они уже пере­сек­ли реку, сооб­щи­ли, что при­бли­жа­ет­ся Ороз. Тогда Пом­пей очень захо­тел вовлечь Оро­за в сра­же­ние, пока послед­ний не узнал о чис­лен­но­сти рим­лян, так как боял­ся, что узнав о ней, Ороз может отсту­пить. (2) Соот­вет­ст­вен­но, он выста­вил свою кон­ни­цу впе­ре­ди, зара­нее дав им ука­за­ния, как дей­ст­во­вать; за ней он рас­по­ло­жил осталь­ных, при­ка­зав встать на коле­ни, при­крыть­ся щита­ми и оста­вать­ся непо­движ­ны­ми так, чтобы Ороз не узнал об их при­сут­ст­вии пока не при­бли­зит­ся. (3) Вслед за этим вар­вар, пре­зи­рая оди­но­кую, по его мне­нию, кон­ни­цу, всту­пил с ней в сра­же­ние, и когда вско­ре после это­го кон­ни­ца спе­ци­аль­но обра­ти­лась в бег­ство, он стал пре­сле­до­вать ее на огром­ной ско­ро­сти. Затем пехо­тин­цы вне­зап­но вста­ли и, рас­тя­нув фронт, не толь­ко обес­пе­чи­ли сво­им людям воз­мож­ность без­опас­но спа­стись, про­пу­стив их сквозь свои ряды, но так­же при­ня­ли на себя вра­гов, кото­рые бес­печ­но про­дол­жа­ли пого­ню, и окру­жи­ли мно­гих. (4) Так эти вой­ска уби­ли тех, кто попал в окру­же­ние; а кон­ни­ца, часть кото­рой обо­шла их спра­ва, а часть с дру­гой сто­ро­ны, ата­ко­ва­ла с тыла тех вра­гов, кото­рые ока­за­лись вне окру­же­ния. Каж­дая часть вой­ска уби­ла мно­же­ство вра­гов и зажи­во сожгла дру­гих, сбе­жав­ших в леса, кри­ком «Ио, Сатур­на­лии!» напо­ми­ная об ата­ке, пред­при­ня­той в тот день албан­ца­ми.

5. Совер­шив это и захва­тив стра­ну, Пом­пей пошел на мир с албан­ца­ми и по при­езде вест­ни­ков заклю­чил пере­ми­рие с неко­то­ры­ми дру­ги­ми пле­ме­на­ми, оби­тав­ши­ми вдоль Кав­каз­ских гор до Кас­пий­ско­го моря, где кон­ча­лись горы, начи­нав­ши­е­ся в Пон­те. (2) Фра­ат тоже послал к нему гон­цов, желая воз­об­но­вить дого­вор. Увидев успех Пом­пея и то, что его офи­це­ры под­чи­ни­ли так­же остав­шу­ю­ся часть Арме­нии и Пон­та, и что Габи­ний про­дви­нул­ся за Евфрат до само­го Тиг­ра, Фра­ат силь­но испу­гал­ся и очень захо­тел под­твер­дить дого­вор. Он, одна­ко, ниче­го не добил­ся; (3) так как Пом­пей, учи­ты­вая сло­жив­шу­ю­ся ситу­а­цию и надеж­ды, кото­рая она все­ля­ла, отнес­ся к нему пре­не­бре­жи­тель­но и дал послам над­мен­ный ответ, сре­ди про­че­го тре­буя обрат­но терри­то­рию Гор­ди­е­ны, из-за кото­рой Фра­ат кон­флик­то­вал с Тиг­ра­ном. (4) Когда послы не отве­ти­ли, так как не полу­чи­ли ука­за­ний на этот счет, Пом­пей напи­сал Фра­ату несколь­ко слов, но, не дожи­да­ясь отве­та, немед­лен­но послал на эту терри­то­рию Афра­ния и, захва­тив ее без борь­бы, отдал Тиг­ра­ну. (5) Воз­вра­ща­ясь в Сирию через Месо­пота­мию, Афра­ний свер­нул с доро­ги вопре­ки согла­ше­нию, заклю­чен­но­му с пар­фя­на­ми, и столк­нул­ся с боль­ши­ми труд­но­стя­ми из-за зимы и недо­стат­ка про­ви­ан­та. Его вой­ска бы дей­ст­ви­тель­но погиб­ли, если бы жите­ли Карр, македон­ские посе­лен­цы, жив­шие где-то по сосед­ству, не при­ня­ли его и не помог­ли в даль­ней­шем.

6. Имен­но так Пом­пей, обла­дая всей пол­нотой вла­сти, обо­шел­ся с Фра­атом, очень ясно демон­стри­руя всем желаю­щим удо­вле­тво­рить свою жад­ность, что все зави­сит от воен­ной силы и что он, одер­жав с ее помо­щью победу, без­услов­но полу­чил пра­во уста­нав­ли­вать любые зако­ны, какие поже­ла­ет. Более того, он выка­зал пре­зре­ние к титу­лу Фра­ата, кото­рым пра­ви­тель наслаж­дал­ся перед всем миром и сами­ми рим­ля­на­ми, назы­вав­ши­ми его этим титу­лом. (2) Ибо несмот­ря на то, что его назы­ва­ли «царем царей», Пом­пей уда­лил из фра­зы «царей» и адре­со­вал свои пись­мен­ные тре­бо­ва­ния про­сто к «царю»; а позд­нее он, по сво­ей ини­ци­а­ти­ве и вопре­ки обы­чаю, назвал этим титу­лом плен­но­го Тиг­ра­на, когда празд­но­вал свой три­умф над ним в Риме. (3) В резуль­та­те Фра­ат, хотя и боял­ся Пом­пея и искал его рас­по­ло­же­ния, воз­му­тил­ся этим, чув­ст­вуя, что фак­ти­че­ски его лиши­ли цар­ства, и отпра­вил послов, упре­кая Пом­пея во всех неспра­вед­ли­во­стях, кото­рые он пре­тер­пел, и запре­щая ему пере­се­кать Евфрат.

(4) Когда Пом­пей не дал ему ника­ко­го при­ми­ри­тель­но­го отве­та, Фра­ат немед­лен­но вес­ной начал кам­па­нию про­тив Тиг­ра­на, и с ним был сын послед­не­го, за кото­ро­го Фра­ат выдал замуж свою дочь. Это про­изо­шло в кон­суль­ство Луция Цеза­ря и Гая Фигу­ла. В пер­вом сра­же­нии Фра­ат про­иг­рал, но затем одер­жал победу. (5) А когда Тиг­ран попро­сил помо­щи Пом­пея, кото­рый нахо­дил­ся в Сирии, Фра­ат вновь отпра­вил послов к рим­ско­му коман­ди­ру, при­ведя мно­же­ство обви­не­ний про­тив Тиг­ра­на и сде­лав мно­го нели­це­при­ят­ных наме­ков о рим­ля­нах, так что Пом­пей был одно­вре­мен­но при­сты­жен и обес­по­ко­ен. 7. В резуль­та­те он не ока­зал ника­кой помо­щи Тиг­ра­ну и боль­ше не пред­при­ни­мал враж­деб­ных дей­ст­вий про­тив Фра­ата, при­во­дя в каче­стве изви­не­ния то, что такая экс­пе­ди­ция ему не пору­ча­лась, а Мит­ри­дат все еще воору­жен и готов к войне. Он объ­явил, что удо­вле­тво­рен достиг­ну­тым и не жела­ет брать на себя даль­ней­шие рис­ки, чтобы, стре­мясь к новым свер­ше­ни­ям, не испор­тить достиг­ну­тые успе­хи каким-либо пора­же­ни­ем, как про­изо­шло с Лукул­лом. (2) Тако­ва была его фило­со­фия, и он утвер­ждал, что жад­ность — опас­ная вещь и что стре­мить­ся захва­тить чужие вла­де­ния неспра­вед­ли­во, — теперь, когда уже не мог их исполь­зо­вать. Ибо он опа­сал­ся вой­ска пар­фян и боял­ся неяс­но­го исхо­да собы­тий, и поэто­му не пре­при­нял эту вой­ну, хотя мно­гие убеж­да­ли его сде­лать это. Что каса­ет­ся жалоб вар­ва­ров, то Пом­пей отнес­ся к ним небреж­но, (3) не дав отве­та, но заявив, что спор меж­ду царем и Тиг­ра­ном каса­ет­ся неко­то­рых гра­ниц и что его долж­ны раз­ре­шить три чело­ве­ка. Их он дей­ст­ви­тель­но послал, и оба царя при­зна­ли их доб­ро­со­вест­ны­ми арбит­ра­ми, а затем они раз­ре­ши­ли все их вза­им­ные жало­бы. Ибо Тиг­ран был рас­сер­жен тем, что не полу­чил желае­мой помо­щи, (4) а Фра­ат желал, чтобы армян­ский пра­ви­тель выжил, чтобы в слу­чае необ­хо­ди­мо­сти когда-нибудь иметь в его лице союз­ни­ка про­тив рим­лян. Так как они оба хоро­шо пони­ма­ли, что кто бы из них не победил дру­го­го, это помо­жет осу­щест­вле­нию целей рим­лян, и победи­те­ля им станет под­чи­нить про­ще. По этим при­чи­нам они поми­ри­лись.

(5) Эту зиму Пом­пей так­же про­вел в Аспи­се, под­чи­няя обла­сти, кото­рые еще сопро­тив­ля­лись, и захва­тив так­же Сим­фо­ри­он, кре­пость, кото­рую сда­ла ему Стра­то­ни­ка. Она была женой Мит­ри­да­та и, гне­ва­ясь на мужа за то, что тот ее там оста­вил, она ото­сла­ла гар­ни­зон, яко­бы для сбо­ра про­до­воль­ст­вия, и затем впу­сти­ла рим­лян, хотя ее ребе­нок был с…

7a. Воз­вра­ща­ясь из Арме­нии, Пом­пей раз­ре­шал спо­ры и зани­мал­ся дру­ги­ми дела­ми царей и дру­гих пра­ви­те­лей, что при­хо­ди­ли к нему. Одним он под­твер­дил обла­да­ние их цар­ства­ми, дру­гим при­ба­вил вла­сти, а немно­гим сокра­тил и уре­зал непо­мер­ную власть. Он объ­еди­нил Келе­си­рию и Фини­кию, кото­рые недав­но изба­ви­лись от сво­их царей и были опу­сто­ше­ны ара­ба­ми и Тиг­ра­ном. Антиох дерз­нул попро­сить их назад, но не полу­чил их; вме­сто это­го они были объ­еди­не­ны в одну про­вин­цию и полу­чи­ли зако­ны, так что они управ­ля­лись по рим­ско­му образ­цу.

8. …Цезарь удо­сто­ил­ся вос­хва­ле­ний во вре­мя сво­его эди­ли­те­та не толь­ко за это, но так­же и за то, что он устро­ил рос­кош­ней­шие Рим­ские и Мега­ле­зий­ские игры и, более того, про­вел самые вели­ко­леп­ней­шие гла­ди­а­тор­ские игры в честь отца. Ибо хотя часть рас­хо­дов на эти уве­се­ле­ния он понес сов­мест­но с кол­ле­гой Мар­ком Бибу­лом и лишь часть опла­чи­вал сам лич­но, одна­ко он настоль­ко пре­успел в про­веде­нии гла­ди­а­тор­ских состя­за­ний, что при­об­рел сла­ву и за дру­гие зре­ли­ща тоже, и люди счи­та­ли, что все рас­хо­ды он опла­чи­вал один. Даже Бибул шутил по это­му пово­ду, гово­ря, что его постиг­ла судь­ба Пол­лук­са; так как хоть он и имел общий храм с бра­том Касто­ром, храм был назван лишь по име­ни послед­не­го.

9. Этим успе­хам рим­ляне искренне радо­ва­лись, но слу­чив­ши­е­ся зна­ме­ния при­ве­ли их в боль­шое вол­не­ние. Мно­гие ста­туи и изо­бра­же­ния на Капи­то­лии были уни­что­же­ны мол­ни­я­ми, и сре­ди дру­гих — ста­туя Юпи­те­ра, уста­нов­лен­ная на поста­мен­те; а изо­бра­же­ние вол­чи­цы с Рому­лом и Ремом, уста­нов­лен­ное на пьеде­стал, упа­ло; так­же бук­вы на колон­нах, где были напи­са­ны зако­ны, ста­ли рас­плыв­ча­ты­ми и неяс­ны­ми. Тогда по сове­ту про­ри­ца­те­лей рим­ляне при­нес­ли мно­го иску­пи­тель­ных жертв и про­го­ло­со­ва­ли за то, чтобы уста­но­вить ста­тую Юпи­те­ра еще боль­шей вели­чи­ны, обра­щен­ную к восто­ку и фору­му, чтобы заго­во­ры, кото­рые вызва­ли там вол­не­ние, мог­ли быть раз­об­ла­че­ны.

(3) Тако­вы были собы­тия того года. Цен­зо­ры так­же всту­пи­ли в спор по пово­ду людей, живу­щих за По, один счи­тал, что разум­но допу­стить их к граж­дан­ству, а дру­гой — нет; так что они даже не выпол­ни­ли ника­ких сво­их обя­зан­но­стей, но отка­за­лись от долж­но­сти. (4) И по той же самой при­чине их пре­ем­ни­ки в сле­дую­щем году так­же ниче­го не сде­ла­ли, так как три­бу­ны поме­ша­ли им пере­смот­реть спи­сок сена­то­ров, опа­са­ясь, что их самих могут исклю­чить из это­го орга­на. (5) Тем вре­ме­нем все посто­ян­но жив­шие в Риме ино­зем­цы, за исклю­че­ни­ем жите­лей нынеш­ней Ита­лии были изгна­ны по пред­ло­же­нию неко­е­го три­бу­на Гая Папия, из-за того, что их ста­но­ви­лось слиш­ком мно­го и их счи­та­ли недо­стой­ны­ми жить вме­сте с граж­да­на­ми.

10. В сле­дую­щем году, когда долж­но­сти зани­ма­ли Фигул и Луций Цезарь, собы­тия были мало­чис­лен­ны, но достой­ны упо­ми­на­ний ввиду про­ти­во­ре­чи­во­сти чело­ве­че­ских дел. (2) Ибо один чело­век, убив­ший Лукре­ция по прось­бе Сул­лы и дру­гой, убив­ший мно­гих людей, проскри­би­ро­ван­ных им, были осуж­де­ны за убий­ство и нака­за­ны, и Юлий Цезарь при­нял в этом наи­бо­лее дея­тель­ное уча­стие. (3) Так изме­не­ние обсто­я­тельств даже силь­ней­ших людей часто дела­ет самы­ми сла­бы­ми. Этот вопрос раз­ре­шил­ся совер­шен­но вопре­ки ожи­да­ни­ям боль­шин­ства, так же как и дело Кати­ли­ны, кото­рый, хотя и был обви­нен в тех же самых пре­ступ­ле­ни­ях, что и дру­гие (посколь­ку он тоже убил мно­гих проскри­би­ро­ван­ных), был оправ­дан. И имен­но вслед­ст­вие это­го он стал намно­го хуже и в резуль­та­те даже лишил­ся жиз­ни. (4) Ибо, когда Марк Цице­рон с Гаем Анто­ни­ем ста­ли кон­су­ла­ми, а Мит­ри­дат более не при­чи­нял ника­ко­го вреда рим­ля­нам, но покон­чил с собой, Кати­ли­на попы­тал­ся уста­но­вить новое пра­ви­тель­ство и, объ­еди­нив­шись со сво­и­ми союз­ни­ка­ми про­тив государ­ства, устра­шил народ угро­зой ново­го боль­шо­го кон­флик­та. Эти два собы­тия про­ис­хо­ди­ли сле­дую­щим обра­зом.

11. Мит­ри­дат не сдал­ся от сво­их неудач, но пола­га­ясь более на свою волю, неже­ли на силу, пла­ни­ро­вал достичь Ист­ра через Ски­фию и оттуда вторг­нуть­ся в Ита­лию, в осо­бен­но­сти пото­му, что Пом­пей в это вре­мя задер­жи­вал­ся в Сирии. (2) Посколь­ку он по при­ро­де был скло­нен к вели­ким пред­при­я­ти­ям и достиг мно­гих успе­хов, как и потер­пел мно­же­ство неудач, то счи­тал, что нет ниче­го, на что нель­зя осме­лить­ся или наде­ять­ся. И если ему суж­де­но было потер­петь неуда­чу, то он пред­по­чи­тал погиб­нуть со сво­ей стра­ной, но сохра­нить гор­дость, чем жить, лишив­шись ее в покор­но­сти и уни­же­нии. (3) Под вли­я­ни­ем этих идей он стал реши­тель­нее; так как насколь­ко сла­бе­ло его тело, настоль­ко укреп­лял­ся дух, так что он даже воз­ме­стил немощь пер­во­го рас­суж­де­ни­я­ми послед­не­го. (4) Но, с дру­гой сто­ро­ны, его союз­ни­ки отда­ля­лись от него по мере того, как пози­ция рим­лян уси­ли­ва­лась, а Мит­ри­да­та — осла­бе­ва­ла. Сре­ди про­че­го, силь­ней­шее в исто­рии зем­ле­тря­се­ние уни­что­жи­ло несколь­ко их горо­дов; так­же бун­то­ва­ли сол­да­ты, а неко­то­рые из сыно­вей Мит­ри­да­та были похи­ще­ны и пере­прав­ле­ны к Пом­пею.

12. Затем Мит­ри­дат обна­ру­жил и пока­рал неко­то­рых из них, а дру­гих нака­зал на осно­ва­нии толь­ко подо­зре­ний, преж­де чем они смог­ли что-либо совер­шить; он боль­ше нико­му не дове­рял, но даже каз­нил неко­то­рых из сво­их остав­ших­ся детей, кото­рые навлек­ли на себя его подо­зре­ния. Видя это, один из его сыно­вей, Фар­нак, побуж­дае­мый одно­вре­мен­но стра­хом перед царем и надеж­дой полу­чить цар­ство от рим­лян, так как уже достиг совер­шен­но­ле­тия, устро­ил про­тив Мит­ри­да­та заго­вор. (2) Его рас­кры­ли, так как мно­гие и откры­то, и тай­но инте­ре­со­ва­лись его дела­ми; и если бы охра­на была хоть немно­го рас­по­ло­же­на к сво­е­му пре­ста­ре­ло­му суве­ре­ну, сына бы немед­лен­но нака­за­ли. Но слу­чи­лось так, что Мит­ри­дат, про­явив­ший себя как муд­рей­ший чело­век во всех делах, свя­зан­ных с его цар­ским поло­же­ни­ем, не пони­мал того, что ни армия, ни мно­же­ство под­дан­ных не при­но­сят реаль­ной силы тому, к кому не рас­по­ло­же­ны; с дру­гой сто­ро­ны, чем боль­ше под­дан­ных у пра­ви­те­ля, тем боль­ше они его обре­ме­ня­ют, если он не сохра­ня­ет их пре­дан­ность. (3) Во вся­ком слу­чае, Фар­нак, за кото­рым после­до­ва­ли и те, кого он под­гото­вил и те, кого послал отец, чтобы аре­сто­вать его, — так как он лег­ко заво­е­вал их под­держ­ку, — сам поспе­шил про­тив сво­его отца. Ста­рый царь нахо­дил­ся в Пан­ти­ка­пее, когда узнал об этом, и послал впе­ред про­тив сына неко­то­рое коли­че­ство сол­дат, объ­явив, что вско­ре сам после­ду­ет за ними. (4) И этих Фар­нак тоже быст­ро пере­ма­нил на свою сто­ро­ну, так как они тоже не люби­ли Мит­ри­да­та, и после доб­ро­воль­ной сда­чи горо­да каз­нил отца, искав­ше­го убе­жи­ща во двор­це.

13. Мит­ри­дат пытал­ся покон­чить с собой и, отра­вив сна­ча­ла сво­их жен и тех детей, что еще были в живых, про­гло­тил остав­ший­ся яд; но ни этим сред­ст­вом, ни мечом не смог нало­жить на себя руки. (2) Ибо яд, хоть и смер­тель­ный, не подей­ст­во­вал из-за того, что он при­учил к нему свое тело, каж­дый день пре­вен­тив­но при­ни­мая про­ти­во­ядия в боль­ших коли­че­ствах; а сила уда­ра меча умень­ши­лась из-за сла­бо­сти его руки, при­чи­ной чего был воз­раст и нынеш­ние несча­стья, а так­же воздей­ст­вие при­ня­то­го яда, каким бы он ни был. (3) Когда вслед­ст­вие все­го это­го он не смог сам покон­чить с жиз­нью и, каза­лось, задер­жал­ся доль­ше нуж­но­го вре­ме­ни, те, кого он послал про­тив сына, набро­си­лись на него и уско­ри­ли его конец меча­ми и копья­ми. (4) Так Мит­ри­дат, у кото­ро­го была раз­но­об­раз­ней­шая и выдаю­ща­я­ся судь­ба, даже свою смерть встре­тил необыч­но. Ибо он хотел уме­реть, одна­ко про­тив сво­ей воли, и несмот­ря на жела­ние покон­чить с собой, не смог это­го сде­лать; но отча­сти ядом, отча­сти мечом одно­вре­мен­но убил себя сам и был убит сво­и­ми вра­га­ми. 14. Фар­нак забаль­за­ми­ро­вал его тело и послал его Пом­пею в каче­стве дока­за­тель­ства сде­лан­но­го, сдал­ся сам и сдал свои вла­де­ния. Рим­ля­нин не оскор­бил Мит­ри­да­та, но, напро­тив, при­ка­зал, чтобы его похо­ро­ни­ли сре­ди гроб­ниц его пред­ков; ибо пони­мая, что враж­да уни­что­же­на смер­тью вра­га, Пом­пей не поз­во­лил себе пре­да­вать­ся тще­слав­ной яро­сти над его мерт­вым телом. (2) Тем не менее он пере­дал Бос­пор­ское цар­ство Фар­на­ку как пла­ту за его кро­ва­вое дея­ние и при­нял его в круг дру­зей и союз­ни­ков.

(3) После смер­ти Мит­ри­да­та все части его вла­де­ний, за несколь­ки­ми исклю­че­ни­я­ми, были поко­ре­ны. Несколь­ко гар­ни­зо­нов, в то вре­мя все еще удер­жи­вав­ших кре­по­сти за пре­де­ла­ми Бос­по­ра, не сда­лись немед­лен­но, не столь­ко пото­му, что соби­ра­лись сопро­тив­лять­ся Пом­пею, сколь­ко пото­му, что боя­лись, что дру­гие могут захва­тить день­ги, кото­рые они охра­ня­ли, и сва­лить вину на них самих, поэто­му они жда­ли, желая пока­зать все само­му Пом­пею. 15. Когда эти обла­сти были поко­ре­ны, а Фра­ат без­дей­ст­во­вал, когда в Сирии и Фини­кии воца­рил­ся мир, Пом­пей дви­нул­ся про­тив Аре­та. Послед­ний был царем ара­бов, ныне под­дан­ных Рима вплоть до Крас­но­го моря. Ранее он нанес боль­шой ущерб Сирии и из-за это­го всту­пил в сра­же­ние с рим­ля­на­ми, защи­щав­ши­ми ее, был побеж­ден ими, но все же про­дол­жал в то вре­мя вой­ну. (2) Таким обра­зом, Пом­пей дви­нул­ся про­тив него и его соседей и, лег­ко победив их, оста­вил там гар­ни­зон.

Оттуда он напра­вил­ся про­тив Сирии Пале­сти­ны, так как ее жите­ли опу­сто­ши­ли Фини­кию. Ею пра­ви­ли двое бра­тьев, Гир­кан и Ари­сто­бул, волею судь­бы ссо­рив­ши­е­ся меж­ду собой и вызы­вав­шие ссо­ры в горо­дах из-за долж­но­сти жре­ца (ибо так они назы­ва­ли свое цар­ство) сво­его бога, кем бы он ни был. (3) Пом­пей сра­зу победил Гир­ка­на без сра­же­ния, посколь­ку у послед­не­го не было сил, достой­ных вни­ма­ния; и запе­рев Ари­сто­бу­ла в опре­де­лен­ном месте, при­нудил его пой­ти на уступ­ки, а когда тот не выдал ни денег, ни гар­ни­зо­на, заклю­чил его в цепи. После это­го он с боль­шей лег­ко­стью победил осталь­ных, но столк­нул­ся с труд­но­стя­ми при оса­де Иеру­са­ли­ма. 16. Боль­шую часть горо­да, конеч­но, он взял без про­блем, так как был при­нят пар­ти­ей Гир­ка­на; но сам храм, в кото­ром запер­лась вто­рая пар­тия, он захва­тил с трудом. (2) Ибо храм сто­ял на воз­вы­шен­но­сти и был защи­щен сво­ей сте­ной, и если бы они про­дол­жа­ли защи­щать храм оди­на­ко­во каж­дый день, Пом­пей не смог бы взять его. Но в дей­ст­ви­тель­но­сти они отме­ча­ли дни, назы­вае­мые дня­ми Сатур­на и, совер­шен­но не работая в это вре­мя, дали рим­ля­нам воз­мож­ность раз­ру­шить сте­ну. (3) Послед­ние, поняв это их суе­вер­ное бла­го­го­ве­ние, не пред­при­ни­ма­ли ника­ких серь­ез­ных дей­ст­вий в осталь­ное вре­мя, но когда насту­па­ли такие дни — ата­ко­ва­ли осо­бен­но реши­тель­но. (4) Так, защит­ни­ки были захва­че­ны в день Сатур­на, не ока­зав ника­ко­го сопро­тив­ле­ния, и все богат­ства были раз­граб­ле­ны. Цар­ство было отда­но Гир­ка­ну, а Ари­сто­бул был отстра­нен.

(5) Так в это вре­мя шли дела в Пале­стине; ибо тако­во было назва­ние, издав­на дан­ное всей стране, про­сти­раю­щей­ся от Фини­кии до Егип­та вдоль внут­рен­не­го моря. У них было и иное имя, кото­рое они при­об­ре­ли: стра­на была назва­на Иуде­ей, а народ — иуде­я­ми. 17. Я не знаю, поче­му им было дано это имя, но ныне оно при­ме­ня­ет­ся ко всем соблюдаю­щим их обы­чаи, даже к ино­зем­цам. Они суще­ст­ву­ют даже сре­ди рим­лян, и, несмот­ря на частые репрес­сии, их чис­ло силь­но воз­рос­ло и они смог­ли заво­е­вать себе пра­во сво­бод­но испол­нять свои обряды. (2) Они отли­ча­ют­ся от осталь­ных людей прак­ти­че­ски во всех дета­лях жиз­ни, осо­бен­но тем, что не почи­та­ют ни одно­го из обыч­ных богов, но выка­зы­ва­ют край­нее бла­го­го­ве­ние перед одним кон­крет­ным боже­ст­вом. У них нико­гда не было его ста­туи, даже в самом Иеру­са­ли­ме, но, счи­тая его безы­мян­ным и невиди­мым, они покло­ня­ют­ся ему столь неуме­рен­но, как никто в мире. (3) Они постро­и­ли ему очень боль­шой и кра­си­вый храм, — за исклю­че­ни­ем того, что он был откры­тым и без кры­ши, — а так­же посвя­ти­ли ему день, назы­вае­мый днем Сатур­на, в кото­рый не зани­ма­ют­ся ничем серь­ез­ным, что явля­ет­ся одним из мно­гих их свое­об­раз­ных обы­ча­ев.

(4) Что каса­ет­ся их бога, — кто он и поче­му его так почи­та­ют, и откуда у них такое суе­вер­ное бла­го­го­ве­ние перед ним, — объ­яс­не­ния это­му все­му дава­лись мно­ги­ми и, кро­ме того, эти вопро­сы не име­ют отно­ше­ния к насто­я­щей исто­рии. 18. Одна­ко обы­чай при­вя­зы­вать дни к семи звездам, назы­вае­мым пла­не­та­ми, был уста­нов­лен егип­тя­на­ми, но теперь рас­про­стра­нен повсюду, хотя он и был при­нят срав­ни­тель­но недав­но; во вся­ком слу­чае, древ­ние гре­ки нико­гда не пони­ма­ли это­го, насколь­ко мне извест­но. (2) Но так как теперь этот обы­чай рас­про­стра­нен почти везде и даже сре­ди самих рим­лян, мне бы хоте­лось крат­ко напи­сать о нем, рас­ска­зав как и каким обра­зом он был уста­нов­лен. Я слы­шал два объ­яс­не­ния, кото­рые дей­ст­ви­тель­но нетруд­но понять, хотя они и затра­ги­ва­ют опре­де­лен­ные тео­рии. (3) Ибо если при­ме­нить так назы­вае­мый «прин­цип тет­ра­кор­да» (кото­рый, как счи­та­ет­ся, состав­ля­ет осно­ву музы­ки) к тем звездам, кото­рые делят все небе­са на рав­ные интер­ва­лы, в том поряд­ке, в кото­ром каж­дая из них вра­ща­ет­ся вокруг Зем­ли, и, начав с внеш­ней орби­ты, при­над­ле­жа­щей Сатур­ну, (4) затем про­пу­стив сле­дую­щие две, назвать вла­ды­ку чет­вер­той, а после это­го, про­пу­стив еще две, достиг­нуть седь­мой, а затем вер­нуть­ся и таким же обра­зом повто­рить весь про­цесс с орби­та­ми и вла­де­ю­щи­ми ими боже­ства­ми, при­пи­сы­вая их несколь­ким дням, то полу­чит­ся, что дни как буд­то обра­зу­ют музы­каль­ную связь с устрой­ст­вом небес. 19. Это одно из име­ю­щих­ся объ­яс­не­ний; вто­рое тако­во. Если начать с пер­во­го часа отсчи­ты­вать часы дня и ночи, отведя пер­вый Сатур­ну, сле­дую­щий — Юпи­те­ру, тре­тий — Мар­су, чет­вер­тый — Солн­цу, пятый — Вене­ре, шестой — Мер­ку­рию и седь­мой — Луне, (2) соглас­но поряд­ку цик­лов, кото­ро­му сле­ду­ют егип­тяне, и повто­рять этот про­цесс, то полу­чит­ся, что пер­вый час сле­дую­ще­го дня будет при­над­ле­жать Солн­цу. (3) А если про­дол­жать эту опе­ра­цию в тече­ние сле­дую­щих два­дца­ти четы­рех часов так же, как и рань­ше, то пер­вый час третье­го дня будет посвя­щен Луне, а если про­дол­жить и даль­ше, то каж­дый день станет пред­на­зна­чен соот­вет­ст­ву­ю­ще­му богу. Итак, тако­ва тра­ди­ция.

20. Пом­пей, завер­шив выше­опи­сан­ные дела, вновь дви­нул­ся в Понт и после взя­тия кре­по­стей вер­нул­ся в Азию и оттуда в Гре­цию и Ита­лию. (2) Итак, он выиг­рал мно­же­ство сра­же­ний, под­чи­нил мно­го­чис­лен­ных вла­дык и царей, одних — вой­ной, дру­гих — дого­во­ром, коло­ни­зи­ро­вал восемь горо­дов, открыл мно­го земель и источ­ни­ков дохо­да для рим­лян и дал боль­шин­ству наро­дов, кото­рым тогда при­над­ле­жал кон­ти­нент Азия, соб­ст­вен­ные зако­ны и уста­нов­ле­ния, так что даже до нынеш­не­го вре­ме­ни они поль­зу­ют­ся уста­нов­лен­ны­ми им зако­на­ми. (3) Все же, каки­ми бы вели­ки­ми ни были эти дости­же­ния и как бы они ни пре­вос­хо­ди­ли преж­ние дея­ния рим­лян, их мож­но отне­сти на счет уда­чи Пом­пея и его войск; но сей­час я рас­ска­жу о поступ­ке, ува­же­ния за кото­рое заслу­жи­ва­ет имен­но сам Пом­пей, — поступ­ке, достой­ном веч­но­го вос­хи­ще­ния. (4) Он обла­дал огром­ной вла­стью на море и суше; он полу­чил от плен­ных несмет­ные богат­ства; мно­же­ство вла­дык и царей были его дру­зья­ми, и к нему были рас­по­ло­же­ны все общи­ны, кото­ры­ми он пра­вил, из-за полу­чен­ных выгод; (5) и хотя с таки­ми ресур­са­ми он мог занять Ита­лию и захва­тить всю власть в Риме, так как боль­шин­ство при­ня­ло бы его охот­но, а если бы кто-то сопро­тив­лял­ся, то они, конеч­но, сда­лись бы из-за сво­ей сла­бо­сти, он все же не сде­лал это­го. (6) Вме­сто это­го, сра­зу по при­бы­тии в Брун­ди­зий Пом­пей рас­пу­стил все вой­ско по соб­ст­вен­ной ини­ци­а­ти­ве, не дожи­да­ясь голо­со­ва­ния по это­му вопро­су ни сена­та, ни наро­да и даже не заботясь об исполь­зо­ва­нии их в три­ум­фе. Посколь­ку он пони­мал, что люди пита­ют отвра­ще­ние к карье­рам Мария и Сул­лы, то не желал даже на несколь­ко дней вну­шать страх, что им при­дет­ся испы­тать нечто подоб­ное. 21. Поэто­му он не при­нял ника­ко­го име­ни за свои подви­ги, хотя мог бы при­нять мно­го.

Что каса­ет­ся три­ум­фа, — я гово­рю о собы­тии, кото­рое счи­та­лось вели­чай­шим, — то, несмот­ря на то, что, в стро­гом соот­вет­ст­вии с обы­ча­я­ми его неза­кон­но было про­во­дить в отсут­ст­вие тех, кто помог одер­жать победу, Пом­пей все же при­нял его, когда за его пре­до­став­ле­ние про­го­ло­со­ва­ли. (2) Он отпразд­но­вал три­умф сра­зу за все свои вой­ны, вклю­чив в него мно­же­ство тро­фе­ев, кра­си­во выстав­лен­ных на плат­фор­мах для демон­стра­ции каж­до­го из его дости­же­ний, даже самых незна­чи­тель­ных, а за ними сле­до­вал огром­ный тро­фей, бога­то укра­шен­ный, с над­пи­сью, что это тро­фей все­го насе­лен­но­го мира. (3) Он, одна­ко, не при­ба­вил ника­ко­го про­зви­ща к сво­е­му име­ни, но удо­вле­тво­рил­ся толь­ко про­зви­щем Вели­кий, кото­рое, конеч­но, при­об­рел до этих дости­же­ний. Так­же он не стре­мил­ся полу­чить какие-либо иные экс­тра­ор­ди­нар­ные поче­сти или даже при­нять те, кото­рые были пре­до­став­ле­ны ему в его отсут­ст­вие, за одним исклю­че­ни­ем. (4) Это была при­ви­ле­гия на всех пуб­лич­ных играх носить лав­ро­вый венок и пла­тье пол­ко­во­д­ца, а так­же носить три­ум­фаль­ную тогу на кон­ских скач­ках. Эти поче­сти были пожа­ло­ва­ны ему глав­ным обра­зом с помо­щью Цеза­ря и вопре­ки сове­ту Мар­ка Като­на.

22. Что каса­ет­ся пер­во­го, я уже гово­рил, кем он был и как, доби­ва­ясь попу­ляр­но­сти в наро­де и вооб­ще стре­мясь уни­что­жить вли­я­ние Пом­пея, он все же был с ним заод­но в слу­ча­ях, где это было бы при­ят­но наро­ду и при­но­си­ло вли­я­ние ему само­му. А этот Катон при­над­ле­жал к семье Пор­ци­ев и под­ра­жал вели­ко­му Като­ну, за исклю­че­ни­ем того, что имел луч­шее гре­че­ское обра­зо­ва­ние, чем пер­вый. (2) Он ста­ра­тель­но под­дер­жи­вал инте­ре­сы плеб­са и не вос­хи­щал­ся никем, но пол­но­стью посвя­тил себя обще­му бла­гу. Подо­зри­тель­ный к неогра­ни­чен­ной вла­сти, он нена­видел вся­ко­го, кто воз­вы­шал­ся над дру­ги­ми чле­на­ми обще­ства, но любил вся­ко­го из обыч­ных людей, жалея их за сла­бость. (3) Он ста­но­вил­ся дру­гом наро­да, как никто иной, и отва­жи­вал­ся откры­то защи­щать пра­вое дело, даже когда это было опас­но. И он делал это не ради при­об­ре­те­ния вла­сти, сла­вы, либо каких-то поче­стей, но лишь ради сохра­не­ния неза­ви­си­мой жиз­ни, сво­бод­ной от дик­та­ту­ры тира­нов. (4) Таков был харак­тер это­го чело­ве­ка, кото­рый тогда впер­вые вышел впе­ред и вос­про­ти­вил­ся введе­нию пред­ла­гае­мых мер, не из какой-либо враж­ды к Пом­пею, но пото­му, что они про­ти­во­ре­чи­ли обы­чаю.

23. Эти поче­сти были даро­ва­ны Пом­пею в его отсут­ст­вие, но ника­ких не было, когда он воз­вра­тил­ся домой, хотя ему, конеч­но, были бы пре­до­став­ле­ны и дру­гие, поже­лай он это­го. Во вся­ком слу­чае, рим­ляне часто возда­ва­ли чрез­вы­чай­ные поче­сти дру­гим людям, обла­дав­шим мень­шей вла­стью, чем Пом­пей, но оче­вид­но, что они дела­ли это неохот­но. (2) Тогда Пом­пей хоро­шо знал, что все дары, пожа­ло­ван­ные наро­дом силь­но­му, обла­даю­ще­му вла­стью, неза­ви­си­мо от того насколь­ко доб­ро­воль­но за них про­го­ло­со­ва­ли, кажут­ся пре­до­став­лен­ны­ми про­тив воли, по насто­я­нию силь­но­го; и эти дары не при­но­сят сла­вы тем, кто полу­ча­ет их, пото­му что люди пола­га­ют, буд­то они даны не доб­ро­воль­ны­ми дари­те­ля­ми, но под дав­ле­ни­ем, и не по доб­рой воле, но в каче­стве лести. Поэто­му он запре­тил всем пред­ла­гать какие-либо меры. (3) Он счи­тал, что так дей­ст­во­вать луч­ше, неже­ли отка­зы­вать­ся от того, что одна­жды уже пре­до­став­ле­но: один образ дей­ст­вий вызы­ва­ет нена­висть к высо­ко­му поло­же­нию, при­во­дя­ще­му к при­ня­тию подоб­ных мер, и слу­жит дока­за­тель­ст­вом над­мен­но­сти и высо­ко­ме­рия чело­ве­ка, отка­зы­ваю­ще­го­ся от того, что пожа­ло­ва­но ему теми людь­ми, кото­рые счи­та­ют себя сто­я­щи­ми выше него или, во вся­ком слу­чае, ров­ней ему; тогда как при дру­гом обра­зе дей­ст­вий он истин­но демо­кра­ти­чен и по име­ни, и по дей­ст­ви­ям, не толь­ко демон­стра­тив­но, но в реаль­но­сти. (4) Поэто­му Пом­пей, полу­чив прак­ти­че­ски все долж­но­сти и коман­до­ва­ния вопре­ки обы­чаю, теперь не желал при­ни­мать какие-либо иные подоб­ные поче­сти, кото­рые мог­ли лишь сде­лать его пред­ме­том зави­сти и зло­бы даже самих дари­те­лей, но не дать ему воз­мож­ность награ­дить кого-либо или быть награж­ден­ным.

24. Все это про­ис­хо­ди­ло с тече­ни­ем вре­ме­ни. Рим­ляне вре­мен­но полу­чи­ли пере­дыш­ку от вой­ны на оста­ток года, так что они даже про­ве­ли так назы­вае­мое augu­rium sa­lu­tis после весь­ма дли­тель­но­го пере­ры­ва. Это вид гада­ния, кото­рый заклю­ча­ет­ся в выяс­не­нии, поз­во­ля­ют ли боги про­сить о про­цве­та­нии для людей, как буд­то нече­сти­во было даже про­сить о нем, пока не дано раз­ре­ше­ние. (2) Оно про­во­ди­лось еже­год­но в тот день, когда ни одна армия не отправ­ля­лась на вой­ну, не гото­ви­лась к встре­че с каки­ми-либо вра­га­ми, и не сра­жа­лась в бит­ве. По этой при­чине, сре­ди посто­ян­ных опас­но­стей и осо­бен­но граж­дан­ских раздо­ров, это гада­ние не про­во­ди­лось. Ибо в любом слу­чае было очень труд­но точ­но опре­де­лить день, сво­бод­ный от всех подоб­ных вол­не­ний, и, более того, было бы весь­ма абсурд­но про­сить небе­са о без­опас­но­сти, когда рим­ляне доб­ро­воль­но при­чи­ня­ли друг дру­гу неопи­су­е­мые беды в ходе меж­пар­тий­ной борь­бы и осуж­де­ны были пере­но­сить несча­стья, неза­ви­си­мо от того, побеж­де­ны они или победи­ли. 25. Тем не менее, в то вре­мя неко­то­рым обра­зом ока­за­лось воз­мож­но про­ве­сти эти гада­ния; но они ока­за­лись непра­виль­ны­ми, так как несколь­ко птиц взле­те­ло с несчаст­ли­вой сто­ро­ны, и поэто­му они были повто­ре­ны. Так­же слу­чи­лись и дру­гие несчаст­ли­вые зна­ме­ния. (2) Мно­го раз гром разда­вал­ся с ясно­го неба, зем­ля силь­но тряс­лась, и во мно­гих местах виде­ли при­зра­ки людей, а на запа­де вид­не­лись вспыш­ки огня, направ­лен­ные в небо, так что любой, даже про­фан, дол­жен был понять, что они озна­ча­ют. (3) Ибо три­бу­ны объ­еди­ни­лись с кон­су­лом Анто­ни­ем, очень похо­жим на них по харак­те­ру, и один из них под­дер­жал сыно­вей сул­лан­ских изгнан­ни­ков в борь­бе за долж­но­сти, тогда как вто­рой хотел пре­до­ста­вить Пуб­лию Пету и Кор­не­лию Сул­ле, осуж­ден­но­му вме­сте с ним, пра­во быть чле­на­ми сена­та и зани­мать долж­но­сти; (4) еще один внес пред­ло­же­ние об отмене дол­гов, а еще один — об отво­дах земель в Ита­лии и на под­власт­ных терри­то­ри­ях.

Эти пред­ло­же­ния своевре­мен­но взял под кон­троль Цице­рон и те, кто при­дер­жи­ва­лись одно­го с ним мне­ния, и они были пре­се­че­ны еще преж­де, чем при­ве­ли к каким-либо послед­ст­ви­ям. 26. Одна­ко Тит Лаби­ен, предъ­явив обви­не­ние Гаю Раби­рию за убий­ство Сатур­ни­на, устро­ил огром­ные бес­по­ряд­ки. Сатур­нин был убит при­мер­но трид­ца­тью шестью года­ми ранее, и тогдаш­ние кон­су­лы пред­при­ня­ли борь­бу про­тив него по поста­нов­ле­нию сена­та. Сле­до­ва­тель­но, в резуль­та­те пред­ло­жен­но­го суда, сенат лишил­ся бы вла­сти при­во­дить в испол­не­ние свои поста­нов­ле­ния. (2) В резуль­та­те нару­шил­ся весь порядок в государ­стве; ибо Раби­рий даже не при­зна­вал убий­ства, но отри­цал его. Три­бу­ны, одна­ко, жела­ли пол­но­стью уни­что­жить власть и авто­ри­тет сена­та и в первую оче­редь гото­ви­ли для себя власть делать все, что поже­ла­ют. (3) Ибо рас­сле­до­ва­ние дей­ст­вий, утвер­жден­ных сена­том и совер­шен­ных так дав­но было направ­ле­но на то, чтобы дать имму­ни­тет тем, кто попы­тал­ся бы повто­рить дей­ст­вия Сатур­ни­на, и сде­лать неэф­фек­тив­ны­ми нака­за­ния за такие поступ­ки. А сенат в любом слу­чае счи­тал воз­му­ти­тель­ным, что чело­век сена­тор­ско­го сосло­вия, не винов­ный ни в каком пре­ступ­ле­нии и весь­ма пожи­лой, дол­жен уме­реть, и более все­го был раз­гне­ван тем, что досто­ин­ство государ­ства под­верг­лось напа­де­нию и кон­троль за дела­ми пору­ча­ет­ся низ­ким людям. 27. Поэто­му про­изо­шли бур­ные раздо­ры и спо­ры о суде когда одни тре­бо­ва­ли, чтобы он не был созван, а дру­гие — чтобы был. (2) Когда победи­ла послед­няя пар­тия, бла­го­да­ря Цеза­рю и неко­то­рым дру­гим, состо­я­лось новое столк­но­ве­ние каса­тель­но харак­те­ра судеб­но­го про­цес­са. Сам Цезарь вме­сте с Луци­ем Цеза­рем были судья­ми, так как обви­не­ние про­тив Раби­рия было не обыч­ным, а делом о per­duel­lio, как это назы­ва­лось, и осуди­ли его, хотя и были выбра­ны не наро­дом, в соот­вет­ст­вии с обы­ча­ем, а самим пре­то­ром, что было неза­кон­но. (3) Раби­рий подал апел­ля­цию, и, конеч­но был бы осуж­ден так­же и наро­дом, если бы Метелл Целер, авгур и пре­тор, не пред­от­вра­тил это­го. После того, как ины­ми спо­со­ба­ми он не сумел заста­вить счи­тать­ся с собой, и народ не обра­щал вни­ма­ние на то, что про­цеду­ра суда про­ти­во­ре­чит зако­ну, Метелл бро­сил­ся на Яни­кул преж­де, чем нача­лось голо­со­ва­ние, и спу­стил воен­ный флаг, так что для наро­да ста­ло неза­кон­ным при­ни­мать какое-либо реше­ние.

28. С фла­гом дело обсто­ит сле­дую­щим обра­зом. В древ­ние вре­ме­на воз­ле горо­да оби­та­ло мно­же­ство вра­гов, и рим­ляне, опа­са­ясь, что пока они будут про­во­дить цен­ту­ри­ат­ные коми­ции по цен­ту­ри­ям, вра­ги могут занять Яни­кул и напасть на город, реши­ли, что не все будут голо­со­вать одно­вре­мен­но, но неко­то­рое коли­че­ство воору­жен­ных людей по оче­реди все­гда долж­но защи­щать это место. (2) Так они охра­ня­ли его, пока про­дол­жа­лись коми­ции, но когда собра­ние закан­чи­ва­лось, флаг спус­кал­ся и охра­на рас­хо­ди­лась; ибо когда место не охра­ня­лось, боль­ше нель­зя было про­из­во­дить ника­ких дел. (3) Эта прак­ти­ка при­ме­ня­лась толь­ко при про­веде­нии цен­ту­ри­ат­ных коми­ций, так как они про­во­ди­лись вне стен и все носив­шие ору­жие были обя­за­ны на них при­сут­ст­во­вать. И даже по сей день это дела­ет­ся — толь­ко для фор­мы.

(4) Так и в этом слу­чае, когда сиг­нал был спу­щен, коми­ции подо­шли к кон­цу и Раби­рий был спа­сен. Впро­чем, Лаби­ен имел пра­во вновь воз­будить обви­не­ние, но не стал это­го делать.

29. Теперь я рас­ска­жу о Кати­лине, о том, каким обра­зом и по каким при­чи­на­ми про­изо­шел его крах. Когда он вновь в это вре­мя домо­гал­ся кон­суль­ства и все­ми воз­мож­ны­ми путя­ми доби­вал­ся избра­ния, сенат поста­но­вил, в основ­ном по прось­бе Цице­ро­на, чтобы к нака­за­ни­ям, уста­нов­лен­ным за под­куп, было добав­ле­но изгна­ние на десять лет. (2) Кати­ли­на же счел, что это поста­нов­ле­ние выне­се­но про­тив него, как и было на самом деле; поэто­му, собрав малень­кий отряд, он попы­тал­ся убить Цице­ро­на и несколь­ких дру­гих выдаю­щих­ся людей пря­мо в день выбо­ров, чтобы немед­лен­но быть избран­ным в кон­су­лы. Но он не смог осу­ще­ст­вить свой замы­сел; (3) ибо Цице­рон вовре­мя узнал об этом и рас­ска­зал сена­ту, высту­пив про­тив Кати­ли­ны с суро­вы­ми обви­не­ни­я­ми. Но когда Цице­ро­ну все же не уда­лось убедить их про­го­ло­со­вать за меры, кото­рых он про­сил, так как его объ­яв­ле­нию не пове­ри­ли и запо­до­зри­ли, что он про­из­нес лож­ные обви­не­ния про­тив это­го чело­ве­ка из лич­ной враж­ды, Цице­рон испу­гал­ся, что допол­ни­тель­но спро­во­ци­ро­вал Кати­ли­ну. (4) Цице­рон не осме­лил­ся прий­ти в собра­ние один, как делал обыч­но, но взял с собой дру­зей, гото­вых защи­тить его от любой угро­зы; и отча­сти ради соб­ст­вен­ной без­опас­но­сти, а отча­сти чтобы вызвать пред­убеж­де­ние про­тив сво­их вра­гов, надел под одеж­ду пан­цирь и поста­рал­ся, чтобы народ его увидел. (5) По этой при­чине, а так­же пото­му, что иным обра­зом рас­про­стра­ня­лись слу­хи о заго­во­ре про­тив него, народ воз­не­го­до­вал, а сообщ­ни­ки Кати­ли­ны, боясь Цице­ро­на, без­дей­ст­во­ва­ли.

30. Таким обра­зом были избра­ны новые кон­су­лы, и Кати­ли­на теперь направ­лял свой замы­сел не в тайне и не толь­ко про­тив Цице­ро­на и его сто­рон­ни­ков, но и про­тив все­го государ­ства. (2) Он собрал со все­го Рима людей само­го низ­ко­го про­ис­хож­де­ния, и тех, кто все­гда жаж­дал рево­лю­ции, и как мож­но боль­ше союз­ни­ков, обе­щая им отме­ну дол­гов, разда­чи земель и все осталь­ное, чем про­ще все­го было соблаз­нить их. (3) От самых выдаю­щих­ся и могу­ще­ст­вен­ных из них, вклю­чая кон­су­ла Анто­ния, он потре­бо­вал при­не­сти чудо­вищ­ную клят­ву. Ибо он при­нес в жерт­ву маль­чи­ка и, про­из­не­ся клят­вы над его внут­ре­но­стя­ми, съел их вме­сте со все­ми. (4) Наи­бо­лее тес­но с ним сотруд­ни­ча­ли: в Риме — кон­сул и Пуб­лий Лен­тул, кото­ро­го после кон­суль­ства исклю­чи­ли из сена­та и кото­рый был тогда пре­то­ром, чтобы вновь достичь сена­тор­ско­го зва­ния; в Фезу­лах, где соби­ра­лись чле­ны его пар­тии, — Гай Ман­лий, весь­ма све­ду­щий в воен­ном деле, слу­жив­ший сре­ди цен­ту­ри­о­нов Сул­лы и к тому же вели­чай­ший тран­жи­ра. Конеч­но, он про­мотал все, что зара­ботал в то вре­мя, на свои бес­чест­ные раз­вле­че­ния, хотя сум­ма и была гро­мад­ной, и сей­час вновь желал таких же подви­гов.

31. Пока они зани­ма­лись эти­ми при­готов­ле­ни­я­ми, до Цице­ро­на дошла инфор­ма­ция, во-пер­вых, о том, что про­ис­хо­ди­ло в горо­де, — посред­ст­вом несколь­ких писем, на кото­рых не был ука­зан автор, но кото­рые были пере­да­ны Крас­су и неко­то­рым дру­гим опти­ма­там; на осно­ва­нии их обна­ро­до­ва­ния было при­ня­то поста­нов­ле­ние, что в горо­де мятеж и сле­ду­ет разыс­кать тех, кто вино­вен в этом. (2) Сле­дом при­шли вести из Этру­рии, в свя­зи с чем сенат пору­чил кон­су­лам защи­ту горо­да и всех его инте­ре­сов, как было в обы­чае; ибо в это поста­нов­ле­ние было добав­ле­но рас­по­ря­же­ние, чтобы кон­су­лы поза­бо­ти­лись о том, чтобы государ­ству не был при­чи­нен вред. (3) Когда это было сде­ла­но и во мно­гих местах рас­став­ле­ны гар­ни­зо­ны, в горо­де боль­ше не было при­зна­ков рево­лю­ции, до такой сте­пе­ни, что Цице­ро­на лож­но обви­ни­ли в шан­та­же; но сооб­ще­ния от этрус­ков под­твер­ди­ли обви­не­ния и при­ве­ли к обви­не­нию Кати­ли­ны в наси­лии.

32. Кати­ли­на пона­ча­лу охот­но при­нял его, слов­но его совесть была чиста, и при­тво­рил­ся, что готов пред­стать перед судом, даже пред­ло­жив сдать­ся Цице­ро­ну, чтобы послед­ний, как он ска­зал, смог бы следить и видеть, что он никуда не сбе­жал. (2) Так как Цице­рон отка­зал­ся взять на себя над­зор за ним, Кати­ли­на доб­ро­воль­но посе­лил­ся в доме пре­то­ра Метел­ла, чтобы быть как мож­но более сво­бод­ным от подо­зре­ний в под­готов­ке рево­лю­ции, пока не полу­чит допол­ни­тель­ной силы от заго­вор­щи­ков в горо­де. (3) Но он совер­шен­но не про­дви­нул­ся впе­ред, так как Анто­ний укло­нил­ся из-за стра­ха, а Лен­тул совсем не был энер­гич­ным. Поэто­му он пере­дал им сооб­ще­ние собрать­ся ночью в опре­де­лен­ном доме, где встре­тил­ся с ними без ведо­ма Метел­ла и упре­кал их за робость и сла­бость. (4) Затем он в подроб­но­стях изло­жил, как мно­го нака­за­ний им гро­зит, если их обна­ру­жат, и как мно­го пре­иму­ществ они полу­чат в слу­чае успе­ха, и так вооду­ше­вил и воз­будил их, что двое пообе­ща­ли про­ник­нуть в дом Цице­ро­на на рас­све­те и убить его там. 33. Этот замы­сел так­же был рас­крыт, так как у Цице­ро­на, имев­ше­го боль­шое вли­я­ние и при­об­рет­ше­го мно­же­ство после­до­ва­те­лей бла­го­да­ря сво­им речам, либо уми­ротво­ре­ни­ем, либо запу­ги­ва­ни­ем, было мно­го людей, гото­вых сооб­щать ему о таких про­ис­ше­ст­ви­ях; и сенат про­го­ло­со­вал за то, чтобы Кати­ли­на поки­нул город.

(2) Кати­ли­на с радо­стью уехал, вос­поль­зо­вав­шись этим пред­ло­гом, и отбыл в Фезу­лы, где стал откры­то гото­вить­ся к войне. При­няв имя и оде­я­ние кон­су­ла, он стал орга­ни­зо­вы­вать людей, ранее собран­ных Ман­ли­ем, тем вре­ме­нем уве­ли­чи­вая их чис­ло сна­ча­ла за счет воль­ноот­пу­щен­ни­ков, а затем даже за счет рабов. (3) Рим­ляне, соот­вет­ст­вен­но, осуди­ли его за наси­лие и отпра­ви­ли Анто­ния на вой­ну — не зная, есте­ствен­но, о его уча­стии в заго­во­ре, — а сами наде­ли тра­ур. Цице­рон тоже из-за это­го кри­зи­са оста­вал­ся на месте. (4) Ибо хотя он и полу­чил по жре­бию про­вин­цию Македо­ния, но из-за суще­ст­во­вав­шей ситу­а­ции не выехал ни в эту стра­ну — отка­зав­шись в поль­зу кол­ле­ги из-за сво­его инте­ре­са в обви­не­ни­ях, — ни в Ближ­нюю Гал­лию, кото­рую полу­чил вме­сто Македо­нии. Вме­сто это­го он взял на себя обя­зан­но­сти по защи­те горо­да, но послал в Гал­лию Метел­ла, чтобы поме­шать Кати­лине захва­тить ее.

34. Для рим­лян было боль­шой уда­чей то, что он остал­ся. Ибо Лен­тул гото­вил­ся под­жечь [город?] и совер­шить убий­ства с помо­щью сво­их при­я­те­лей-заго­вор­щи­ков и алло­бро­гов, кото­рых убеди­ли при­со­еди­нить­ся к нему во вре­мя их посоль­ства…2 [Цице­рон] аре­сто­вал тех, кого посла­ли выпол­нить это (?), и при­вел их вме­сте с пись­ма­ми в сенат, где, пообе­щав им имму­ни­тет, раз­об­ла­чил весь заго­вор. Вслед­ст­вие это­го Лен­тул был при­нуж­ден сена­том отка­зать­ся от пре­ту­ры и заклю­чен под стра­жу вме­сте с дру­ги­ми аре­сто­ван­ны­ми, тогда как дру­гих заго­вор­щи­ков еще разыс­ки­ва­ли. (3) Эти меры рав­ным обра­зом понра­ви­лись и наро­ду, осо­бен­но пото­му, что пока Цице­рон докла­ды­вал им о поло­же­нии, на Капи­то­лии непо­сред­ст­вен­но во вре­мя собра­ния уста­нав­ли­ва­ли ста­тую Юпи­те­ра, и соглас­но ука­за­ни­ям про­ри­ца­те­лей, поста­ви­ли ее так, чтобы она смот­ре­ла на восток и на форум. (4) Ибо эти пред­ска­за­те­ли реши­ли, что бла­го­да­ря воз­веде­нию ста­туи будет рас­крыт какой-то заго­вор, и когда это собы­тие сов­па­ло с обна­ру­же­ни­ем заго­вор­щи­ков, народ начал пре­воз­но­сить боже­ст­вен­ную силу и еще боль­ше раз­гне­вал­ся на обви­ня­е­мых.

35. Тогда рас­про­стра­нил­ся слух, что Красс так­же был сре­ди них, и один из аре­сто­ван­ных даже сооб­щил эту инфор­ма­цию; тем не менее, лишь немно­гие пове­ри­ли это­му. Неко­то­рые дума­ли, что не име­ют сей­час пра­ва подо­зре­вать его в таких дей­ст­ви­ях; (2) дру­гие счи­та­ли, что эту исто­рию выду­ма­ли обви­ня­е­мые, чтобы полу­чить от Крас­са какую-нибудь помощь, так как он обла­дал вели­чай­шим вли­я­ни­ем. И если кому-то это и каза­лось досто­вер­ным, то они, во вся­ком слу­чае, не счи­та­ли, что сле­ду­ет губить одно­го из самых выдаю­щих­ся людей и вол­но­вать город еще боль­ше. В резуль­та­те это обви­не­ние пол­но­стью про­ва­ли­лось.

(3) Тогда мно­же­ство рабов, а так­же воль­ноот­пу­щен­ни­ков, одни из стра­ха, а дру­гие из жало­сти к Лен­ту­лу и осталь­ным, гото­ви­лись осво­бо­дить их при помо­щи наси­лия и спа­сти от смер­ти. Цице­рон узнал об этом зара­нее и ночью занял Капи­то­лий и Форум вой­ска­ми. (4) На рас­све­те он полу­чил некое боже­ст­вен­ное вдох­но­ве­ние наде­ять­ся на луч­шее; ибо во вре­мя жерт­во­при­но­ше­ний, совер­шен­ных в его доме вестал­ка­ми от име­ни наро­да, огонь, вопре­ки обы­чаю, взмет­нул­ся очень высо­ко. Соот­вет­ст­вен­но, Цице­рон при­ка­зал пре­то­рам взять с наро­да клят­ву посту­пить на воен­ную служ­бу, если потре­бу­ют­ся сол­да­ты; тем вре­ме­нем, сам он созвал сенат и, воз­буж­дая и запу­ги­вая его чле­нов, убедил их осудить аре­сто­ван­ных на смерть.

36. Тогда сена­то­ры разо­шлись во мне­ни­ях и были близ­ки к реше­нию отпу­стить их. Ибо до выступ­ле­ния Цеза­ря все про­го­ло­со­ва­ли за казнь, но он выска­зал мне­ние, что всех их сле­ду­ет отдать под стра­жу в раз­ные горо­да, кон­фис­ко­вав их иму­ще­ство, (2) с усло­ви­ем, чтобы вопрос об их про­ще­нии более нико­гда не обсуж­дал­ся, а в слу­чае побе­га кого-либо из них город, откуда был совер­шен побег счи­тал­ся бы вра­же­ским. Затем все, кто выска­зы­вал­ся поз­же, голо­со­ва­ли так же, так что и неко­то­рые из выска­зав­ших­ся ранее изме­ни­ли свое мне­ние, пока оче­редь не дошла до Като­на. (3) Но Катон про­го­ло­со­вал за смерть для них, и это послу­жи­ло при­чи­ной того, что осталь­ные про­го­ло­со­ва­ли так­же. Таким обра­зом, заго­вор­щи­ки были нака­за­ны в соот­вет­ст­вии с реше­ни­ем боль­шин­ства, и в честь это­го были про­веде­ны жерт­во­при­но­ше­ния и назна­чен празд­ник — чего ранее нико­гда не быва­ло по подоб­ным слу­ча­ям. Так­же разыс­ка­ли и дру­гих, про­тив кото­рых име­лась инфор­ма­ция, а неко­то­рые под­вер­га­лись подо­зре­нию и при­вле­ка­лись к ответ­ст­вен­но­сти про­сто за наме­ре­ние при­со­еди­нить­ся к заго­во­ру. (4) Боль­шин­ст­вом рас­сле­до­ва­ний руко­во­ди­ли кон­су­лы, но сена­то­ра Авла Фуль­вия убил соб­ст­вен­ный отец; и послед­ний был не един­ст­вен­ным част­ным лицом, как неко­то­рые счи­та­ют, когда-либо дей­ст­во­вав­шим подоб­ным обра­зом. То есть, было и мно­же­ство дру­гих, не толь­ко кон­су­лов, но и част­ных лиц, убив­ших сво­их сыно­вей. Так тогда раз­во­ра­чи­ва­лись собы­тия.

37. Жре­че­ские выбо­ры по пред­ло­же­нию Лаби­е­на при под­держ­ке Цеза­ря вновь были пере­да­ны плеб­сом наро­ду, вопре­ки зако­ну Сул­лы, но с помо­щью воз­рож­де­ния зако­на Доми­ция. Ибо Цезарь после смер­ти Метел­ла Пия желал полу­чить его долж­ность, хотя и был молод и еще не зани­мал долж­но­сти пре­то­ра. (2) Воз­ла­гая надеж­ды на народ, Цезарь достиг сво­ей цели, в осо­бен­но­сти бла­го­да­ря тому, что помо­гал Лаби­е­ну про­тив Раби­рия и не голо­со­вал за казнь Лен­ту­ла, и был выбран вер­хов­ным пон­ти­фи­ком, несмот­ря на то, что мно­гие дру­гие, и в част­но­сти Катул, сопер­ни­ча­ли с ним за эту честь. (3) Это слу­чи­лось пото­му, что он пока­зал пол­ную готов­ность услу­жить и польстить каж­до­му, даже обыч­ным людям, и не боять­ся ника­ких слов или дей­ст­вий, чтобы добить­ся того, за что борол­ся. Он не воз­ра­жал про­тив того, чтобы вре­мен­но заис­ки­вать ради того, чтобы впо­след­ст­вии полу­чить силу, и угож­дал, слов­но власть иму­щим, тем людям, кото­ры­ми стре­мил­ся управ­лять.

38. Таким обра­зом, мас­сы были бла­го­склон­ны к Цеза­рю по выше­на­зван­ным при­чи­нам, но очень раз­гне­ва­ны на Цице­ро­на за казнь граж­дан и раз­ны­ми спо­со­ба­ми выра­жа­ли свою враж­деб­ность. Нако­нец, когда в послед­ний день сво­ей долж­но­сти Цице­рон поже­лал пред­ста­вить отчет и оправ­дать дей­ст­вия, пред­при­ня­тые им в кон­суль­ство, — (2) ибо он несо­мнен­но полу­чал боль­шое удо­воль­ст­вие не толь­ко от похва­лы дру­гих, но и от само­вос­хва­ле­ния, — народ заста­вил его мол­чать и не поз­во­лил про­из­не­сти ни сло­ва, выхо­дя­ще­го за пре­де­лы клят­вы; в этом им помог три­бун Метелл Непот. Тем не менее, Цице­рон сопро­тив­ля­ясь им изо всех сил, доба­вил в клят­ву утвер­жде­ние, что спас город; и этим заслу­жил намно­го более силь­ную нена­висть.

39. Кати­ли­на погиб в самом нача­ле года, в кон­суль­ство Юния Сила­на и Луция Лици­ния. Какое-то вре­мя, несмот­ря на нали­чие нема­лых сил, он следил за дей­ст­ви­я­ми Лен­ту­ла и мед­лил, в надеж­де, что если Цице­рон и его сорат­ни­ки будут уби­ты вовре­мя, он смо­жет лег­ко осу­ще­ст­вить остав­ши­е­ся пла­ны. (2) Но убедив­шись, что Лен­тул умер и мно­гие его сто­рон­ни­ки по этой при­чине сда­лись, Кати­ли­на был вынуж­ден риск­нуть всем в бит­ве, осо­бен­но пото­му, что Анто­ний и Метелл Целер, оса­ждав­шие Фезу­лы, не поз­во­ля­ли ему никуда дви­гать­ся. Так как эти двое устро­и­ли лаге­ря отдель­но, Кати­ли­на дви­нул­ся про­тив Анто­ния, несмот­ря на то, что он сто­ял по поло­же­нию выше Метел­ла и имел боль­ше сил. (3) Кати­ли­на посту­пил таким обра­зом, наде­ясь, что Анто­ний поз­во­лит победить себя ввиду сво­его уча­стия в заго­во­ре. Послед­ний, подо­зре­вая об этом, боль­ше не питал доб­рых чувств к Кати­лине, так как тот был слаб; ибо мно­гие люди стро­ят друж­бу и враж­ду с уче­том вли­я­ния дру­гих людей и соб­ст­вен­ных выгод. (4) Более того, опа­са­ясь, что Кати­ли­на, увидев их охот­но сра­жаю­щи­ми­ся, может упрек­нуть его и рас­ска­зать неко­то­рые их сек­ре­ты, Анто­ний при­тво­рил­ся боль­ным и пору­чил руко­вод­ство бит­вой Мар­ку Пет­рею. 40. Этот коман­дир всту­пил в бит­ву с вос­став­ши­ми и в весь­ма кро­во­про­лит­ном сра­же­нии убил Кати­ли­ну и еще три тыся­чи чело­век, так как они очень храб­ро сра­жа­лись; ибо ни один из них не сбе­жал, но все погиб­ли, не схо­дя с мест. Даже победи­те­ли скор­бе­ли об общей поте­ре, посколь­ку они уни­что­жи­ли, пусть и спра­вед­ли­во, такое мно­же­ство таких храб­рых людей, несмот­ря ни на что являв­ших­ся граж­да­на­ми и союз­ни­ка­ми. (2) Анто­ний послал голо­ву Кати­ли­ны в город, чтобы народ мог убедить­ся в его смер­ти и боль­ше не испы­ты­вал стра­ха. Само­го Анто­ния про­воз­гла­си­ли импе­ра­то­ром за победу, хотя коли­че­ство уби­тых было мень­ше тре­бу­е­мо­го чис­ла. Так­же были поста­нов­ле­но про­ве­сти жерт­во­при­но­ше­ния, и народ сме­нил одеж­ды, чтобы обо­зна­чить осво­бож­де­ние от всех опас­но­стей.

41. Одна­ко, союз­ни­ки, участ­во­вав­шие в пред­при­я­тии Кати­ли­ны и выжив­шие, не оста­ва­лись в покое, но из стра­ха нака­за­ния про­дол­жа­ли под­стре­кать к вос­ста­нию. Про­тив каж­до­го их отряда были посла­ны пре­то­ры, кото­рые быст­ро победи­ли их, так как они все еще были доволь­но раз­роз­не­ны, и нака­за­ли их. (2) Дру­гие лица, скры­вав­ши­е­ся от наблюде­ния, были обви­не­ны и осуж­де­ны на осно­ва­нии инфор­ма­ции, пре­до­став­лен­ной Луци­ем Вет­ти­ем, всад­ни­ком, участ­во­вав­шим в заго­во­ре, но выдав­шим участ­ни­ков после того, как ему был обе­щан имму­ни­тет. Так про­дол­жа­лось до тех пор, пока Вет­тий, обви­нив неко­то­рых людей и запи­сав их име­на на таб­лич­ки, не поже­лал доба­вить еще несколь­ких. (3) Сена­то­ры запо­до­зри­ли, что он замыш­ля­ет какой-то вред, и отка­за­лись сно­ва дать ему доку­мент из стра­ха, что он сотрет часть имен, но при­ка­за­ли ему уст­но назвать всех, кого он, по его сло­вам, про­пу­стил. Тогда со сты­дом и стра­хом он назвал еще лишь несколь­ких. (4) Так как даже после это­го в горо­де и сре­ди союз­ни­ков про­дол­жа­лись вол­не­ния, так как неиз­вест­но было, кто назван, и одни напрас­но бес­по­ко­и­лись о себе, тогда как неко­то­рые оши­боч­но подо­зре­ва­ли дру­гих, сенат поста­но­вил, что име­на долж­ны быть опуб­ли­ко­ва­ны. В резуль­та­те неви­нов­ные вновь обре­ли спо­кой­ст­вие, а обви­нен­ные пред­ста­ли перед судом; послед­ние были осуж­де­ны, одни при­сут­ст­во­ва­ли при этом, а дру­гие оста­ви­ли свое дело на рас­смот­ре­ние суда, не явив­шись туда.

42. Тако­вы были карье­ра Кати­ли­ны и его паде­ние; но его имя ста­ло более извест­ным, чем заслу­жи­ва­ли его дея­ния, бла­го­да­ря репу­та­ции Цице­ро­на и речам, кото­рые тот про­из­нес про­тив него. Цице­рон, со сво­ей сто­ро­ны, был бли­зок к тому, чтобы тут же пред­стать перед судом за убий­ство Лен­ту­ла и осталь­ных плен­ни­ков. (2) Это обви­не­ние, фор­маль­но выдви­ну­тое про­тив него, в дей­ст­ви­тель­но­сти было направ­ле­но про­тив сена­та. Ибо его чле­нов ярост­но осуж­да­ли перед наро­дом, осо­бен­но Метелл Непот, на том осно­ва­нии, что они не име­ли пра­ва при­го­ва­ри­вать нико­го из граж­дан к смер­ти без согла­сия наро­да. (3) Одна­ко, Цице­рон избе­жал это­го. Ибо сенат даро­вал имму­ни­тет всем, кто руко­во­дил дела­ми в тече­ние это­го пери­о­да, и далее объ­явил, что если кто-либо поз­же осме­лит­ся при­звать кого-то из них к отве­ту, то его сле­ду­ет рас­смат­ри­вать как лич­но­го и государ­ст­вен­но­го вра­га; так что Непот испу­гал­ся и более не созда­вал про­блем.

43. Это было не един­ст­вен­ной победой сена­та. Непот внес пред­ло­же­ние вызвать Пом­пея, нахо­див­ше­го­ся еще в Азии, с его арми­ей, яко­бы для того, чтобы наве­сти порядок в суще­ст­ву­ю­щем хао­се, но в дей­ст­ви­тель­но­сти в надеж­де само­му через него полу­чить власть сре­ди бес­по­ряд­ков, кото­рые он устра­и­вал, посколь­ку Пом­пея под­дер­жи­вал народ; но сена­то­ры пред­от­вра­ти­ли при­ня­тие это­го реше­ния. (2) Во-пер­вых, три­бу­ны Катон и Квинт Мину­ций нало­жи­ли вето на пред­ло­же­ние и оста­но­ви­ли гла­ша­тая, зачи­ты­вав­ше­го пред­ло­же­ние. Затем, когда Непот взял доку­мент, чтобы про­честь само­му, они ото­бра­ли его, а когда даже после это­го он начал гово­рить экс­пром­том, — зажа­ли ему рот. (3) Резуль­та­том это­го ста­ла дра­ка меж­ду ними, с дубин­ка­ми и кам­ня­ми и даже меча­ми, к кото­рой при­со­еди­ни­лись еще люди, помо­гая либо одной сто­роне, либо дру­гой. Поэто­му в тот же день сена­то­ры собра­лись в курии, сме­ни­ли одеж­ды и дали пору­че­ние кон­су­лам, чтобы город не потер­пел ущер­ба. (4) Тогда Непот вновь испу­гал­ся и сра­зу уда­лил­ся оттуда; впо­след­ст­вии, опуб­ли­ко­вав некое сочи­не­ние про­тив сена­та, он уехал, чтобы при­со­еди­нить­ся к Пом­пею, хотя не имел пра­ва отсут­ст­во­вать в горо­де даже одну ночь.

44. После это­го про­ис­ше­ст­вия даже Цезарь, кото­рый был тогда пре­то­ром, не осме­ли­вал­ся ни на какие нов­ше­ства. Он ста­рал­ся добить­ся уда­ле­ния име­ни Кату­ла с хра­ма Юпи­те­ра Капи­то­лий­ско­го, обви­няя его в рас­тра­те и тре­буя отче­та о про­из­веден­ных рас­хо­дах, и пору­че­ния Пом­пею стро­и­тель­ства остав­шей­ся части зда­ния; (2) ибо мно­гие части, из-за объ­е­мов и харак­те­ра работ, были завер­ше­ны толь­ко напо­ло­ви­ну, или во вся­ком слу­чае Цезарь при­тво­рял­ся, что при­чи­на была в этом, с целью дать Пом­пею воз­мож­ность добить­ся сла­вы за завер­ше­ние стро­и­тель­ства и напи­сать на нем вме­сто име­ни Кату­ла свое. Цезарь, одна­ко, не настоль­ко стре­мил­ся ока­зать Пом­пею услу­гу, чтобы рис­ко­вать, что про­тив него при­мут такое же поста­нов­ле­ние, как и про­тив Непота. Ибо на самом деле это дела­лось не ради Пом­пея, но чтобы само­му при­об­ре­сти сим­па­тии наро­да даже таки­ми сред­ства­ми. (3) Одна­ко все настоль­ко опа­са­лись Пом­пея, так как не было ясно, рас­пу­стит ли он леги­о­ны, что когда он послал на соис­ка­ние кон­суль­ства сво­его лега­та Мар­ка Пизо­на, они отло­жи­ли выбо­ры, чтобы он мог на них при­сут­ст­во­вать; и по при­бы­тии еди­но­глас­но избра­ли его. Ибо Пом­пей реко­мен­до­вал это­го чело­ве­ка не толь­ко дру­зьям, но и вра­гам.

45. Имен­но в это вре­мя Пуб­лий Кло­дий соблаз­нил жену Цеза­ря в его соб­ст­вен­ном доме во вре­мя про­веде­ния цере­мо­ний, кото­рые, соглас­но древ­не­му обы­чаю, совер­ша­лись вестал­ка­ми в домах кон­су­лов и пре­то­ров вне поля зре­ния все­го муж­ско­го насе­ле­ния. Цезарь не выдви­нул про­тив него ника­ких обви­не­ний, хоро­шо пони­мая, что бла­го­да­ря сво­им сто­рон­ни­кам тот не будет осуж­ден; (2) но раз­вел­ся со сво­ей женой, ска­зав ей, что на самом деле не верит в эту исто­рию, но не может более жить с ней, посколь­ку одна­жды ее запо­до­зри­ли в измене; ибо цело­муд­рен­ная жена долж­на не толь­ко не совер­шать пре­гре­ше­ний, но и не навле­кать на себя дур­ных подо­зре­ний.

(3) После этих собы­тий был соору­жен камен­ный мост, назван­ный Фаб­ри­ци­е­вым, веду­щий к малень­ко­му ост­ро­ву на Тиб­ре. 46. В сле­дую­щем году, в кон­суль­ство Пизо­на и Мар­ка Мес­са­лы, опти­ма­ты про­де­мон­стри­ро­ва­ли свою нена­висть к Кло­дию и в то же вре­мя заста­ви­ли его иску­пить свои пре­ступ­ле­ния путем при­вле­че­ния его к суду, так как пон­ти­фи­ки реши­ли, что из-за его дей­ст­вий обряды не были про­веде­ны над­ле­жа­щим обра­зом и их сле­ду­ет повто­рить. (2) Он был обви­нен в пре­лю­бо­де­я­нии, несмот­ря на мол­ча­ние Цеза­ря, и в мяте­же в Ниси­би­се, и более того, в пре­ступ­ной свя­зи со сво­ей сест­рой; одна­ко был оправ­дан, хотя судьи попро­си­ли и полу­чи­ли от сена­та охра­ну для защи­ты от него. (3) В свя­зи с этим Катул в шут­ку заме­тил, что они про­си­ли охра­ну не для того, чтобы без­опас­но осудить Кло­дия, но для того, чтобы сохра­нить день­ги, полу­чен­ные в виде взя­ток. Вско­ре после это­го Катул умер; он был чело­ве­ком, кото­рый все­гда, гораздо более явно, чем кто-либо из людей, ста­вил общее бла­го пре­вы­ше все­го. (4) В тот год цен­зо­ры вклю­чи­ли в чле­ны сена­та всех, кто достиг долж­но­сти, даже сверх закон­но­го коли­че­ства. Тогда же и народ, кото­рый до сих пор смот­рел гла­ди­а­тор­ские бои без пере­ры­ва, стал выхо­дить на обед во вре­мя пред­став­ле­ния. Этот обы­чай, воз­ник­ший в то вре­мя, суще­ст­ву­ет и поныне, кто бы ни отве­чал за про­веде­ние игр. Так шли дела в горо­де.

47. Алло­бро­ги разо­ря­ли Нар­бонн­скую Гал­лию и намест­ник Гай Помп­тин послал сво­их лега­тов про­тив вра­гов, а сам рас­по­ло­жил­ся в удоб­ной точ­ке, чтобы про­дол­жать следить за про­ис­хо­дя­щим и иметь воз­мож­ность подать им своевре­мен­ный совет и ока­зать помощь, как тре­бо­ва­ла бы вре­мя от вре­ме­ни поль­за их дела. (2) Ман­лий Лен­тин про­вел кам­па­нию про­тив горо­да Вален­тия и вну­шил жите­лям такой ужас, что боль­шин­ство спас­лось бег­ст­вом, а осталь­ные отпра­ви­ли послов для пере­го­во­ров о мире. Имен­но тогда насе­ле­ние сель­ской мест­но­сти, шед­шее им на помощь, неожи­дан­но напа­ло на него; Лен­ти­на оттес­ни­ли от сте­ны, но он без­на­ка­зан­но опу­сто­шал эту область, (3) пока им на помощь не явил­ся Катугнат, гла­ва все­го пле­ме­ни, вме­сте с неко­то­ры­ми из тех, кто жил вдоль Иса­ры. Неко­то­рое вре­мя он не осме­ли­вал­ся мешать их пере­пра­ве из-за коли­че­ства лодок, опа­са­ясь, что они могут собрать­ся вме­сте, если увидят, что рим­ляне выстро­и­лись про­тив них. (4) Но посколь­ку в этой мест­но­сти лес дохо­дил до само­го бере­га реки, Лен­тин поста­вил там заса­ды и захва­ты­вал и уни­что­жал вра­гов по мере того, как они пере­се­ка­ли реку. Пре­сле­дуя неко­то­рых бег­ле­цов, он столк­нул­ся с самим Катугна­том и пал бы со все­ми сво­и­ми сила­ми, если бы вне­зап­но не нача­лась силь­ная гро­за, поме­шав­шая вар­ва­рам про­дол­жать пре­сле­до­ва­ние. 48. Затем, когда Катугнат вер­нул­ся дале­ко назад, Лен­тин вновь захва­тил эту мест­ность и уни­что­жил город, воз­ле кото­ро­го потер­пел неуда­чу. Луций Марий и Сер­вий Галь­ба пере­сек­ли Рону и, опу­сто­шив вла­де­ния алло­бро­гов, нако­нец, достиг­ли горо­да Соло­ний (2) и заня­ли силь­ную пози­цию, гос­под­ст­ву­ю­щую над ним. Они победи­ли вра­гов в сра­же­нии, а так­же сожгли часть горо­да, частич­но постро­ен­но­го из дере­ва, одна­ко не захва­ти­ли его, так как им поме­ша­ло при­бы­тие Катугна­та. Помп­тин узнав об этом, дви­нул­ся про­тив это­го места со всей сво­ей арми­ей, оса­дил его и захва­тил защит­ни­ков горо­да, за исклю­че­ни­ем Катугна­та. После это­го ему лег­че было под­чи­нить остав­ши­е­ся обла­сти.

49. В это вре­мя Пом­пей вошел в Ита­лию и сде­лал кон­су­ла­ми Луция Афра­ния и Метел­ла Целе­ра, напрас­но наде­ясь с их помо­щью достичь все­го, чего поже­ла­ет. (2) Осо­бен­но он желал пре­до­став­ле­ния зем­ли сво­им сол­да­там и утвер­жде­ния всех сво­их рас­по­ря­же­ний, но тогда потер­пел в этом неуда­чу. Ибо, преж­де все­го, опти­ма­ты, кото­рые и ранее были им недо­воль­ны, поме­ша­ли поста­вить эти вопро­сы на голо­со­ва­ние. (3) Что же каса­ет­ся самих кон­су­лов, то Афра­ний, кото­рый луч­ше умел тан­це­вать, чем зани­мать­ся дела­ми, совсем ему не помо­гал, а Метелл, рас­сер­жен­ный на Пом­пея за то, что тот раз­вел­ся с его сест­рой, хотя и имел от нее детей, ярост­но во всем ему мешал. Кро­ме того, Луций Лукулл, с кото­рым Пом­пей одна­жды обо­шел­ся неува­жи­тель­но, когда встре­тил­ся с ним в Гала­тии, был очень на него озлоб­лен, тре­буя, чтобы он пред­став­лял на утвер­жде­ние все сде­лан­ное по одно­му пунк­ту или раздель­но, а не тре­бо­вал утвер­дить все свои рас­по­ря­же­ния сра­зу. (5) Лукулл наста­и­вал, что в любом слу­чае будет толь­ко спра­вед­ли­во, если все рас­по­ря­же­ния Пом­пея, о харак­те­ре кото­рых никто ниче­го не знал, не будут утвер­жде­ны одним голо­со­ва­ни­ем, так, слов­но это рас­по­ря­же­ния гос­по­ди­на. А посколь­ку Пом­пей еще и отме­нил неко­то­рые из ука­за­ний само­го Лукул­ла, он потре­бо­вал, чтобы раз­бор рас­по­ря­же­ний каж­до­го из них про­во­дил­ся в сена­те, чтобы сена­то­ры мог­ли утвер­дить то, что их устро­ит. 50. Его очень под­дер­жи­ва­ли Катон и Метелл, и осталь­ные, кото­рые были того же мне­ния. Соот­вет­ст­вен­но, когда три­бун, кото­рый внес пред­ло­же­ние о рас­пре­де­ле­нии зем­ли сре­ди сорат­ни­ков Пом­пея, доба­вил к это­му усло­вие, что рас­пре­де­ле­ние долж­но про­из­во­дить­ся так­же и для всех граж­дан, чтобы они мог­ли лег­че при­нять эту кон­крет­ную меру и утвер­дить рас­по­ря­же­ния Пом­пея, Метелл оспа­ри­вал каж­дый пункт и так упор­но напа­дал на него, что три­бун поса­дил его в тюрь­му. Тогда Метелл поже­лал собрать там весь сенат. (2) Когда три­бун, кото­ро­го зва­ли Луций Фла­вий, поста­вил у само­го вхо­да в каме­ру ска­мью три­бу­на и сел на нее, пре­пят­ст­вуя всем вхо­дить, Метелл при­ка­зал разо­брать сте­ну тюрь­мы, чтобы сенат мог вой­ти через нее, и при­гото­вил­ся про­ве­сти там ночь. (3) Пом­пей, узнав об этом, усты­дил­ся и испу­гал­ся, что народ может оскор­бить­ся, и при­ка­зал Фла­вию отсту­пить. Он заявил, что это было сде­ла­но по прось­бе Метел­ла, но никто не пове­рил; ибо гор­дость послед­не­го была всем хоро­шо извест­на. (4) И дей­ст­ви­тель­но, Метелл не дал сво­его согла­сия, когда осталь­ные три­бу­ны поже­ла­ли осво­бо­дить его. И он не усту­пил даже тогда, когда Фла­вий позд­нее угро­жал вос­пре­пят­ст­во­вать ему выехать в про­вин­цию, достав­шу­ю­ся ему по жре­бию, если он не поз­во­лит про­ве­сти закон; напро­тив, Метелл был очень рад остать­ся в горо­де.

(5) Поэто­му Пом­пей, не сумев ниче­го добить­ся из-за Метел­ла и осталь­ных, заявил, что они завиду­ют ему и что он даст понять это плеб­су. Опа­са­ясь, одна­ко, лишить­ся и их под­держ­ки и таким обра­зом навлечь на себя еще боль­ший позор, он оста­вил свои тре­бо­ва­ния. (6) Так он понял, что не обла­да­ет ника­кой реаль­ной силой, но лишь име­нем и зави­стью, вызван­ной его преж­ней вла­стью, а на деле это ничем ему не помо­га­ет; и рас­ка­ял­ся в том, что так рано рас­пу­стил свои леги­о­ны и отдал себя во власть сво­их вра­гов.

51. [Нена­висть] Кло­дия к опти­ма­там после суда вызва­ла у него жела­ние стать три­бу­ном, и он убедил неко­то­рых лиц, зани­мав­ших эту долж­ность, пред­ло­жить, чтобы пат­ри­ции тоже мог­ли зани­мать ее. Так как ему не уда­лось добить­ся это­го, он отка­зал­ся от пат­ри­ци­ан­ско­го ста­ту­са и пере­шел в пле­беи и даже вошел в их собра­ние. (2) Он немед­лен­но стал доби­вать­ся три­бу­на­та, но не был избран из-за сопро­тив­ле­ния Метел­ла, кото­рый при­хо­дил­ся ему род­ст­вен­ни­ком и не одоб­рял его дей­ст­вий. Объ­яс­нил Метелл свое сопро­тив­ле­ние тем, что пере­вод Кло­дия из пат­ри­ци­ев в пле­беи не соот­вет­ст­во­вал обы­чаю; ибо такой пере­ход может совер­шать­ся толь­ко при помо­щи кури­ат­но­го зако­на. Так завер­шил­ся этот эпи­зод.

(3) Так как нало­ги были тягост­ны для горо­да и осталь­ной Ита­лии, закон, отме­няв­ший их, был желан­ным для всех. Сена­то­ры, одна­ко, разо­зли­лись на пре­то­ра, пред­ло­жив­ше­го его (Метел­ла Непота) и поже­ла­ли уда­лить его имя из зако­на, вста­вив вза­мен дру­гое. (4) И хотя этот план не был осу­щест­влен, для всех ста­ло ясно, что даже выго­ды они не жела­ли при­ни­мать от под­ле­цов. При­мер­но в то же вре­мя Фавст, сын Сул­лы, устро­ил гла­ди­а­тор­ские игры в память отца и дал вели­ко­леп­ное раз­вле­че­ние наро­ду, пре­до­ста­вив им бес­плат­но бани и мас­ла.

52. Пока это про­ис­хо­ди­ло в горо­де, Цезарь полу­чил намест­ни­че­ство в Лузи­та­нии после сво­ей пре­ту­ры; и хотя он мог без осо­бо­го труда очи­стить зем­лю от раз­бой­ни­ков, кото­рые, веро­ят­но, все­гда там суще­ст­во­ва­ли, а тогда вели себя тихо, — но не поже­лал делать это­го. Он желал сла­вы, под­ра­жая Пом­пею и дру­гим пред­ше­ст­вен­ни­кам, кото­рые в раз­ное вре­мя обла­да­ли вели­кой вла­стью и его стрем­ле­ния были вовсе не скром­ны; (2) на самом деле, он наде­ял­ся, что если за это вре­мя добьет­ся чего-то, то немед­лен­но полу­чит кон­суль­ство и про­де­мон­стри­ру­ет огром­ные дости­же­ния. Осо­бен­но поощ­рял эту его надеж­ду тот факт, что в Гаде­се во вре­мя кве­сту­ры ему при­снил­ся сон о сои­тии с соб­ст­вен­ной мате­рью, и от тол­ко­ва­те­лей он узнал, что это сулит ему вели­кую власть. Затем, увидев там изо­бра­же­ние Алек­сандра, посвя­щен­ное в хра­ме Гер­ку­ле­са, он гром­ко засто­нал, жалу­ясь, что до сих пор не совер­шил еще ника­ких вели­ких дел.

(3) Соот­вет­ст­вен­но, хотя и имея воз­мож­ность хра­нить мир, как я гово­рил, он дви­нул­ся к Гер­ми­ний­ским горам и при­ка­зал жите­лям пере­се­лить­ся на рав­ни­ну, чтобы, по его сло­вам, они не мог­ли исполь­зо­вать свою кре­пость как базу для маро­дер­ских набе­гов, но на самом деле пото­му что хоро­шо знал, что они нико­гда не ста­нут выпол­нять его рас­по­ря­же­ний, и в резуль­та­те он полу­чит повод для вой­ны. (4) Имен­но так и слу­чи­лось. После того, как они взя­лись за ору­жие, Цезарь победил их. Когда неко­то­рые их соседи, опа­са­ясь, что он дви­нет­ся и про­тив них, уве­ли с его пути сво­их детей и жен и наи­бо­лее цен­ное иму­ще­ство за Дурий, он сна­ча­ла занял их горо­да, пока они были заня­ты этим, а затем всту­пил в сра­же­ние с ними сами­ми. (5) Они поста­ви­ли перед собой ста­да, с наме­ре­ни­ем ата­ко­вать рим­лян, когда послед­ние рас­се­ют­ся, чтобы захва­тить скот; но Цезарь, игно­ри­руя живот­ных, ата­ко­вал людей и победил их. 53. Тем вре­ме­нем он узнал, что жите­ли Гер­ми­ний­ских гор отсту­пи­ли и соби­ра­ют­ся напасть на него из заса­ды, когда он будет воз­вра­щать­ся. Поэто­му он сна­ча­ла вер­нул­ся дру­гой доро­гой, но поз­же дви­нул­ся про­тив них и, одер­жав победу, пре­сле­до­вал их до оке­а­на. (2) Когда, одна­ко, они поки­ну­ли мате­рик и пере­еха­ли на ост­ров, он остал­ся на месте, ибо у него было не очень мно­го лодок, но свя­зал вме­сте несколь­ко пло­тов, при помо­щи кото­рых послал часть сво­ей армии и поте­рял неко­то­рое коли­че­ство людей. Ибо их коман­дир при­ча­лил на вол­но­ре­зе воз­ле ост­ро­ва и выса­дил вой­ска, счи­тая, что они смо­гут дой­ти пеш­ком, но он был смыт вер­нув­шим­ся при­ли­вом и отбро­шен в море, оста­вив их в труд­ном поло­же­нии. (3) Все они, кро­ме одно­го, храб­ро погиб­ли, защи­ща­ясь; Пуб­лий Сце­вий, един­ст­вен­ный выжив­ший, поте­ряв щит и полу­чив мно­же­ство ране­ний, прыг­нул в воду и спас­ся вплавь. (4) Таков был резуль­тат этой попыт­ки; поз­же Цезарь послал за лод­ка­ми в Гадес, пере­пра­вил­ся на ост­ров со всей арми­ей и поко­рил тамош­нее насе­ле­ние без труда, так как они тяж­ко стра­да­ли от голо­да. Поплыв оттуда пря­мо в Бри­ган­тий, город в Кал­ле­кии, он встре­во­жил людей, нико­гда рань­ше не видев­ших флота, вол­на­ми, кото­рые вызва­ло его при­бли­же­ние, и под­чи­нил их.

54. Совер­шив это, он решил, что достиг удо­вле­тво­ри­тель­ной стар­то­вой пози­ции для кон­суль­ства и поспе­шил на выбо­ры даже преж­де, чем при­был пре­ем­ник. Цезарь решил доби­вать­ся долж­но­сти даже до празд­но­ва­ния три­ум­фа, так как невоз­мож­но было отпразд­но­вать его зара­нее. (2) Но полу­чив отказ в три­ум­фе, так как Катон изо всех сил про­ти­вил­ся это­му, он оста­вил это без вни­ма­ния, наде­ясь совер­шить еще мно­го более вели­ких дея­ний и отпразд­но­вать соот­вет­ст­ву­ю­щие три­ум­фы, если будет избран кон­су­лом. Ибо кро­ме зна­ме­ний, упо­ми­нав­ших­ся ранее, кото­рые все­гда все­ля­ли в него огром­ную уве­рен­ность, имел­ся тот факт, что его конь родил­ся с разде­лен­ны­ми копы­та­ми на пере­д­них ногах и гор­до носил Цеза­ря, хотя не тер­пел дру­гих наезд­ни­ков. (3) Поэто­му его ожи­да­ния были нема­лы­ми, так что он доб­ро­воль­но отка­зал­ся от три­ум­фа и вошел в город, чтобы доби­вать­ся долж­но­сти. В горо­де он так уме­ло снис­кал рас­по­ло­же­ние Пом­пея, Крас­са и осталь­ных, что хотя они все еще враж­до­ва­ли друг с дру­гом и име­ли свои поли­ти­че­ские груп­пы, и хотя каж­дый сопро­тив­лял­ся тому, чего желал вто­рой, Цезарь рас­по­ло­жил их к себе и был еди­но­глас­но ими все­ми избран. (4) И все же о его вели­чай­шей про­зор­ли­во­сти свиде­тель­ст­ву­ет то, что он так хоро­шо рас­счи­тал и под­гото­вил ситу­а­ции, в кото­рых ока­зы­вал услу­ги Пом­пею и Крас­су, и раз­мер этих услуг, чтобы при­вя­зать к себе обо­их, в то вре­мя, когда они работа­ли друг про­тив дру­га.

55. Он даже этим не удо­вле­тво­рил­ся, но фак­ти­че­ски поми­рил самих Пом­пея и Крас­са меж­ду собой, не пото­му что желал, чтобы они дого­во­ри­лись, но пото­му, что счи­тал их самы­ми могу­ще­ст­вен­ны­ми. Цезарь хоро­шо пони­мал, что без помо­щи обо­их, или, по мень­шей мере, одно­го, он нико­гда не достигнет ника­кой выс­шей вла­сти; а если он станет дру­гом толь­ко одно­го из них, то тем самым при­об­ре­тет про­тив­ни­ка в лице дру­го­го и встре­тит бо́льше неудач из-за вто­ро­го, чем достигнет успе­хов с под­держ­кой пер­во­го. (2) Ибо, с одной сто­ро­ны, ему каза­лось, что все дей­ст­ву­ют более усерд­но про­тив сво­их вра­гов, чем помо­га­ют сво­им дру­зьям, не толь­ко пото­му, что гнев и нена­висть сти­му­ли­ру­ют более горя­чие ста­ра­ния, чем любая друж­ба, но так­же и пото­му, что когда один работа­ет для себя, а вто­рой для дру­го­го, то и радость от успе­ха, и боль от неуда­чи будут раз­ны­ми. (3) С дру­гой сто­ро­ны, он думал, что сто­ять у людей на пути и пре­пят­ст­во­вать им в дости­же­нии выдаю­ще­го­ся поло­же­ния про­ще, чем вести их к выс­шей вла­сти, вслед­ст­вие того обсто­я­тель­ства, что тот, кто меша­ет дру­го­му стать вели­ким, угож­да­ет как окру­жаю­щим, так и себе, а тот, кто пре­воз­но­сит дру­го­го, дела­ет его обре­ме­ни­тель­ным для обе­их сто­рон.

56. Эти сооб­ра­же­ния заста­ви­ли Цеза­ря тогда искать их рас­по­ло­же­ния, а поз­же поми­рить их друг с дру­гом. Ибо он не верил, что без них смо­жет когда-либо добить­ся вла­сти или избе­жать нане­се­ния оскорб­ле­ния одно­му из них; с дру­гой сто­ро­ны, он совер­шен­но не опа­сал­ся того, что они согла­су­ют свои пла­ны и таким обра­зом ста­нут силь­нее него. Ибо он пре­крас­но пони­мал, что спра­вит­ся с дру­ги­ми с помо­щью их друж­бы, а немно­го поз­же одо­ле­ет их с помо­щью одно­го про­тив дру­го­го. Так и про­изо­шло. (2) Как толь­ко Пом­пей и Красс дей­ст­ви­тель­но при­сту­пи­ли к это­му, они заклю­чи­ли мир друг с дру­гом по соб­ст­вен­ным при­чи­нам и при­ня­ли Цеза­ря парт­не­ром в свои пла­ны. (3) Ибо Пом­пей со сво­ей сто­ро­ны не был столь силен, как наде­ял­ся, и видя, что Красс име­ет власть, а вли­я­ние Цеза­ря воз­рас­та­ет, стал опа­сать­ся, что они окон­ча­тель­но победят его; и рас­счи­ты­вал, что если разде­лит с ними нынеш­ние пре­иму­ще­ства, то с их помо­щью вернет обрат­но свою власть. (4) Красс счи­тал, что дол­жен пре­взой­ти всех бла­го­да­ря как сво­ей семье, так и сво­е­му богат­ству; и так как он был гораздо ниже Пом­пея и счи­тал, что Цезарь соби­ра­ет­ся достичь боль­ших высот, то желал стра­вить их друг с дру­гом, чтобы ни один из них не добил­ся выс­шей вла­сти. Красс ожи­дал, что они будут рав­ны­ми сопер­ни­ка­ми и что в этой ситу­а­ции он полу­чит выго­ды от друж­бы с обо­и­ми и полу­чит поче­сти преж­де обо­их. (5) Ибо не под­дер­жи­вая без­ого­во­роч­но ни дело наро­да, ни дело сена­та, он делал все, чтобы уве­ли­чить соб­ст­вен­ную власть. Соот­вет­ст­вен­но, он ока­зы­вал обе­им сто­ро­нам рав­ные поче­сти и избе­гал враж­ды с обе­и­ми, под­дер­жи­вая по оче­реди любые меры, угод­ные каж­дой сто­роне, в той мере, чтобы снис­кать рас­по­ло­же­ние за то, что при­но­сит удо­вле­тво­ре­ние, и не при­ни­мать уча­стия в более непри­ят­ных вопро­сах.

57. Таким обра­зом и по таким при­чи­нам эти трое заклю­чи­ли союз и скре­пи­ли его клят­ва­ми и реша­ли государ­ст­вен­ные дела меж­ду собой. Затем они дали друг дру­гу и полу­чи­ли друг от дру­га все, к чему стре­ми­лись и что счи­та­ли нуж­ным сде­лать с уче­том обсто­я­тельств. (2) Их согла­сие вызва­ло так­же согла­ше­ние части их сто­рон­ни­ков; они тоже без­на­ка­зан­но дела­ли, что хоте­ли, во всем сле­дуя за сво­и­ми руко­во­ди­те­ля­ми, так что боль­ше не было уме­рен­но­сти, толь­ко лишь у Като­на и несколь­ких дру­гих, поже­лав­ших казать­ся разде­ля­ю­щи­ми его мне­ние. (3) Ибо ни один чело­век того вре­ме­ни не при­ни­мал уча­стия в государ­ст­вен­ной жиз­ни из чистых побуж­де­ний и не был сво­бо­ден от стрем­ле­ния к лич­ным выго­дам, за исклю­че­ни­ем Като­на. Одни, конеч­но, сты­ди­лись про­ис­хо­див­ше­го, а дру­гие, пытав­ши­е­ся под­ра­жать ему, тут и там участ­во­ва­ли в делах и ино­гда посту­па­ли так же, как он; но они не были стой­ки, так как их попыт­ки были про­дик­то­ва­ны позой, а не истин­ной доб­ле­стью.

58. В такое состо­я­ние эти люди при­ве­ли рим­ские дела, после того, как скры­ва­ли свой союз мак­си­маль­но дол­го. Ибо они дела­ли все, о чем при­ня­ли реше­ние, при­ду­мы­вая и выдви­гая абсо­лют­но про­ти­во­по­лож­ные моти­вы сво­их поступ­ков, чтобы мож­но было по-преж­не­му дол­го скры­вать­ся, пока не будут про­из­веде­ны доста­точ­ные при­готов­ле­ния. (2) Одна­ко Небе­са виде­ли их дея­ния и тут же очень явно пока­за­ли людям, спо­соб­ным пони­мать такие зна­ки, все, к чему при­ве­дут их дей­ст­вия. (3) Ибо на весь город и все государ­ство вне­зап­но обру­ши­лась такая буря, что мно­же­ство дере­вьев было вырва­но с кор­нем, мно­же­ство домов уни­что­же­но, суда, при­швар­то­ван­ные на Тиб­ре воз­ле горо­да и в его устье, зато­ну­ли, дере­вян­ный мост были уни­что­же­ны, а театр, постро­ен­ный из дере­ва для неко­е­го празд­ни­ка, раз­ру­шил­ся, и посреди все­го это­го погиб­ло огром­ное коли­че­ство людей. Эти зна­ме­ния были пока­за­ны забла­говре­мен­но, как сим­вол того, что про­изой­дет с людь­ми на суше и море.