Киропедия

Книга III

с.58

(III. 1. 1) Таки­ми дела­ми был занят Кир. Армян­ский же царь, выслу­шав при­быв­ше­го от Кира гон­ца, испу­гал­ся и при­знал­ся в душе, что посту­пил неспра­вед­ли­во, задер­жи­вая выпла­ту дани и не при­сы­лая вой­ска. Более же все­го он опа­сал­ся, что станет извест­но о нача­тых им работах в цар­ской рези­ден­ции, пред­при­ня­тых с целью сде­лать ее укреп­ле­ния доста­точ­но мощ­ны­ми для отра­же­ния вра­же­ско­го напа­де­ния. (2) Испы­ты­вая страх по при­чи­нам, уже ука­зан­ным, он разо­слал гон­цов, чтобы собрать вой­ско. Одно­вре­мен­но он ото­слал в горы сво­его млад­ше­го сына Саба­ри­са, вме­сте с жен­щи­на­ми — сво­ей женой, женой сына¹ и дочерь­ми, дав им про­вод­ни­ков. С ними он отпра­вил так­же самые цен­ные укра­ше­ния и утварь. Сам царь выслал впе­ред лазут­чи­ков, чтобы выведать наме­ре­ния Кира, и в ожи­да­нии их соби­рал свое вой­ско из при­быв­ших армян. Ско­ро при­бы­ли к нему дру­гие армяне, сооб­щив­шие, что Кир сле­ду­ет за ними по пятам. (3) Тут царь решил избе­жать пле­на и начал отступ­ле­ние. Когда армяне увиде­ли, что он отсту­па­ет, они все раз­бе­жа­лись по домам, чтобы укрыть свое иму­ще­ство. Кир, увидев мно­же­ство бегу­щих и несу­щих­ся вскачь всад­ни­ков, запол­нив­ших доли­ну, напра­вил к ним гон­цов, кото­рые пере­да­ли армя­нам, что Кир не пред­при­мет ника­ких враж­деб­ных дей­ст­вий про­тив тех, кто оста­нет­ся на месте. Но если он захва­тит кого-либо бегу­щим, он посту­пит с ним, как с вра­гом. Мно­гие армяне реши­ли остать­ся, но были и такие, кото­рые отсту­пи­ли вме­сте с царем. (4) Меж­ду тем отпра­вив­ши­е­ся вме­сте с жен­щи­на­ми армяне, про­дви­га­ясь впе­ред, натолк­ну­лись на ту часть вой­ска Кира, кото­рая заня­ла горы. Они сра­зу под­ня­ли крик и ста­ли раз­бе­гать­ся, мно­гие были тут же захва­че­ны в плен. Напо­сле­док были взя­ты в плен и сын царя, жены и доче­ри. Были так­же захва­че­ны все дра­го­цен­но­сти, кото­рые они вез­ли с собой. Армян­ский царь, узнав о слу­чив­шем­ся несча­стье, совер­шен­но рас­те­рял­ся и, не зная, куда напра­вить­ся, кинул­ся бежать в направ­ле­нии бли­жай­шей горы. (5) Услы­шав об этом, Кир с имев­ши­ми­ся у него вои­на­ми окру­жил эту гору, а к Хри­сан­ту отпра­вил гон­ца с при­ка­зом сни­мать­ся с пози­ций и, оста­вив гар­ни­зон, при­быть к нему. Так у Кира собра­лось все его вой­ско, и он отпра­вил вест­ни­ка к армян­ско­му царю, повелев ему спро­сить царя о сле­дую­щем:

с.59 — Царь армян­ский! Жела­ешь ли ты, оста­ва­ясь здесь, бороть­ся с голо­дом и жаж­дой или же ты согла­сишь­ся спу­стить­ся в доли­ну и сра­зить­ся с нами?

Армян­ский царь отве­чал, что оди­на­ко­во желал бы избе­жать как голо­да, так и сра­же­ния. (6) Тогда Кир вновь через вест­ни­ка спро­сил:

—Что же ты про­дол­жа­ешь оста­вать­ся на горе и не спус­ка­ешь­ся сюда вниз?

—Затруд­ня­юсь решить, что мне над­ле­жит сде­лать, — отве­чал царь.

—Тебе вовсе не сле­ду­ет разду­мы­вать: ты можешь спу­стить­ся вниз и дать ответ перед судом.

—А кто высту­пит судьей?

—Ясно, что тот, кому боже­ство и без того пре­до­ста­ви­ло воз­мож­ность сде­лать с тобой все, что он захо­чет.

Тут армян­ский царь сми­рил­ся с необ­хо­ди­мо­стью и спу­стил­ся вниз, в доли­ну. Кир поме­стил его вме­сте со сви­той и иму­ще­ст­вом в середине, раз­бив вокруг лагерь (а все вой­ско Кира было уже при нем).

(7) В то вре­мя, как про­ис­хо­ди­ли эти собы­тия, стар­ший сын армян­ско­го царя, Тиг­ран, вер­нул­ся из тех мест, куда он уез­жал. Неко­гда он бывал вме­сте с Киром на охо­те. Узнав о том, что про­изо­шло, он тот­час же, в чем был, отпра­вил­ся пря­мо к Киру. Когда Тиг­ран увидел отца, мать, бра­тьев и соб­ст­вен­ную жену в пле­ну, он, есте­ствен­но, запла­кал. (8) Встре­тив­шись с ним, Кир не про­явил ника­ко­го дру­же­ско­го рас­по­ло­же­ния к нему, заме­тив толь­ко:

—Ты явил­ся вовре­мя, чтобы при­сут­ст­во­вать на суде, где будет дер­жать ответ твой отец.

Тот­час же Кир созвал пред­ста­ви­те­лей пер­сид­ско­го и мидий­ско­го вой­ска. При­гла­сил он и тех знат­ных армян, кото­рые ока­за­лись побли­зо­сти. Армян­ских жен­щин, сидев­ших в сво­их кры­тых дорож­ных повоз­ках, он не про­гнал и тоже раз­ре­шил им при­сут­ст­во­вать на суде. (9) Устро­ив все наи­луч­шим обра­зом, Кир так начал свою речь:

—Царь армян­ский! Преж­де все­го хочу посо­ве­то­вать тебе гово­рить на суде прав­ду, чтобы пре­до­сте­речь тебя от поступ­ка, вызы­ваю­ще­го, сре­ди про­чих, осо­бен­но силь­ную нена­висть. Ты дол­жен хоро­шо знать, что чело­век, изоб­ли­чен­ный во лжи, менее все­го может рас­счи­ты­вать хотя бы на самое малое сочув­ст­вие. Кро­ме того, о всех тво­их делах зна­ют и твои дети, и вот эти жен­щи­ны, и те из армян, кото­рые здесь при­сут­ст­ву­ют. Если они услы­шат, что ты гово­ришь неправ­ду и не рас­ска­зы­ва­ешь о том, что дей­ст­ви­тель­но про­ис­хо­ди­ло, а я дозна­юсь до исти­ны, они будут счи­тать, что ты сам при­го­во­рил себя к само­му тяж­ко­му нака­за­нию.

—Спра­ши­вай, Кир, меня обо всем, о чем толь­ко захо­чешь, — отве­чал царь Арме­нии, — я же буду гово­рить толь­ко прав­ду, чего бы мне это ни сто­и­ло.

(10) — Тогда ска­жи, не вел ли ты неко­гда вой­ны про­тив Астиа­га, отца моей мате­ри, и про­тив всех осталь­ных мидян?

—Да, вел.

—А будучи побеж­ден им, не согла­сил­ся ли ты выпла­чи­вать дань, с.60 высту­пать вме­сте с ним в поход со сво­и­ми вой­ска­ми по пер­во­му его тре­бо­ва­нию, а так­же не иметь в сво­ей стране кре­по­стей?

—Да, так было.

—Тогда поче­му ты ныне и дани не пла­тишь, и вой­ска не при­сы­ла­ешь, и соору­жа­ешь укреп­ле­ния?

—Я хотел стать сво­бод­ным. Мне каза­лось пре­крас­ным и само­му добить­ся осво­бож­де­ния, и оста­вить сво­бо­ду в наслед­ство сво­им детям.

(11) — Дей­ст­ви­тель­но, — отве­чал Кир, — это пре­крас­но — сра­жать­ся за сво­бо­ду. Но если чело­век, побеж­ден­ный на войне или пора­бо­щен­ный каким-либо дру­гим спо­со­бом, будет изоб­ли­чен в том, что пытал­ся бежать от хозя­и­на, — раз­ве ты ста­нешь счи­тать его доб­лест­ным чело­ве­ком, совер­шив­шим пре­крас­ный посту­пок? И раз­ве ты пер­вым не нака­жешь его как пре­ступ­ни­ка, если пой­ма­ешь?

—Нака­жу, конеч­но; ведь ты не поз­во­ля­ешь мне гово­рить неправ­ду.

(12) — Отве­чай тогда ясно на каж­дый из сле­дую­щих вопро­сов. Если у тебя какое-либо долж­ност­ное лицо совер­шит пре­ступ­ле­ние, ты оста­вишь его на зани­мае­мой им долж­но­сти или же поста­вишь вме­сто него дру­го­го?

—Постав­лю дру­го­го.

—А если у него ока­жет­ся мно­го денег, ты оста­вишь ему его богат­ство, или же отни­мешь его?

—Разу­ме­ет­ся, отни­му все, что у него ока­жет­ся.

—А если ты узна­ешь, что он пере­шел на сто­ро­ну вра­га, как ты посту­пишь в этом слу­чае?

—Каз­ню его, — отве­тил армян­ский царь. — Чем уми­рать, будучи изоб­ли­чен­ным во лжи, я луч­ше умру, гово­ря прав­ду.

(13) Услы­шав эти сло­ва, сын армян­ско­го царя сорвал с голо­вы тиа­ру и разо­драл свои одеж­ды², а жен­щи­ны в голос заво­пи­ли, цара­пая себе лица, опла­ки­вая отца, его пред­сто­я­щую смерть и свою соб­ст­вен­ную гибель.

Тогда Кир при­ка­зал им замол­чать и ска­зал:

—Пусть будет так. Таков, зна­чит, тот взгляд на вещи, кото­рый ты пола­га­ешь спра­вед­ли­вым. Но, осно­вы­ва­ясь на этом, как ты посо­ве­ту­ешь нам посту­пить?

Царь Арме­нии замол­чал, не нахо­дя в себе сил посо­ве­то­вать Киру каз­нить его, но и затруд­ня­ясь в то же вре­мя пред­ло­жить Киру посту­пить ина­че, чем он сам, по его же сло­вам, посту­пил бы в подоб­ном слу­чае.

(14) Тут сын его Тиг­ран обра­тил­ся к Киру со сле­дую­щим вопро­сом:

—Ска­жи мне, Кир, — посколь­ку мой отец, по-види­мо­му, затруд­ня­ет­ся с отве­том, — раз­ре­шишь ли ты мне дать совет, как с ним посту­пить? Он, как я пола­гаю, будет для тебя наи­бо­лее выгод­ным.

Кир еще в те вре­ме­на, когда они вме­сте охо­ти­лись, знал, что Тиг­ран про­во­дил мно­го вре­ме­ни в обще­стве како­го-то муд­ре­ца³, кото­рым он осо­бен­но вос­хи­щал­ся. Поэто­му Кир заго­рел­ся жела­ни­ем услы­шать, что он может ска­зать, и с готов­но­стью раз­ре­шил Тиг­ра­ну гово­рить все, что он сочтет нуж­ным.

(15) — Я сове­тую тебе, Кир, если ты с одоб­ре­ни­ем отно­сишь­ся к тому, что мой отец наме­ре­вал­ся совер­шить или уже совер­шил, под­ра­жать его с.61 обра­зу дей­ст­вий; напро­тив, если тебе кажет­ся, что он во всем дей­ст­во­вал оши­боч­но, я реко­мен­дую тебе не сле­до­вать ему.

—Итак, посту­пая спра­вед­ли­во, я ничуть не буду похо­дить на чело­ве­ка оши­баю­ще­го­ся?

—Да, это так.

—Тогда, если сле­до­вать тво­е­му сове­ту, надо пока­рать тво­е­го отца, посколь­ку спра­вед­ли­во карать чело­ве­ка, совер­шив­ше­го пре­ступ­ле­ние.

—Но ска­жи, Кир, назна­чая то или иное нака­за­ние, жела­ешь ли ты, чтобы оно было сопря­же­но с тво­ей выго­дой, или же, напро­тив, чтобы оно нанес­ло тебе ущерб?

—Я сам себя нака­зал бы в таком слу­чае, — отве­чал Кир.

(16) — Но ты, Кир, мно­го поте­ря­ешь, если каз­нишь нахо­дя­щих­ся в тво­ей вла­сти людей, тогда как сохра­нив им жизнь, ты извле­чешь огром­ную выго­ду.

—Но, Тиг­ран, какую цен­ность могут пред­став­лять собой люди, содер­жа­щи­е­ся под стра­жей за совер­шен­ное ими пре­ступ­ле­ние?

—Они при­об­ре­та­ют цен­ность тогда, когда ста­но­вят­ся бла­го­ра­зум­ны­ми. Мне пред­став­ля­ет­ся, Кир, что дело обсто­ит имен­но так; ведь без бла­го­ра­зу­мия все про­чие доб­ро­де­те­ли ста­но­вят­ся бес­по­лез­ны­ми. Что поль­зы в силь­ном и муже­ст­вен­ном чело­ве­ке, если он лишен бла­го­ра­зу­мия, [что в искус­ном наезд­ни­ке]?⁴ Чем поле­зен бога­тый или могу­ще­ст­вен­ный в подоб­ном слу­чае? Меж­ду тем вся­кий друг, отли­чаю­щий­ся бла­го­ра­зу­ми­ем, все­гда поле­зен, и вся­кий слу­га, обла­даю­щий бла­го­ра­зу­ми­ем, — хоро­ший слу­га.

(17) — Ты утвер­жда­ешь, таким обра­зом, что твой отец в тече­ние одно­го дня из нера­зум­но­го стал бла­го­ра­зум­ным?

—Да, имен­но так.

—Сле­до­ва­тель­но, ты счи­та­ешь бла­го­ра­зу­мие опре­де­лен­ным душев­ным состо­я­ни­ем, подоб­но огор­че­нию, а не пред­ме­том позна­ния. Но ведь нель­зя в корот­кий срок из нера­зум­но­го пре­вра­тить­ся в бла­го­ра­зум­но­го, посколь­ку сна­ча­ла надо обре­сти разум и лишь после это­го мож­но при­об­ре­сти бла­го­ра­зу­мие⁵.

(18) — А поче­му бы и нет, Кир? Раз­ве ты не встре­чал таких людей, кото­рые необ­ду­ман­но напа­да­ли на более силь­но­го про­тив­ни­ка, но затем, ока­зав­шись побеж­ден­ны­ми, тут же избав­ля­лись от сво­их без­рас­суд­ных устрем­ле­ний? И опять-таки, раз­ве тебе не извест­ны такие слу­чаи, когда неко­то­рые государ­ства пер­вы­ми начи­на­ли вой­ну про­тив дру­гих, а затем, ока­зав­шись побеж­ден­ны­ми, изъ­яв­ля­ли готов­ность пови­но­вать­ся победи­те­лю?

(19) — О каком пора­же­нии сво­его отца ты гово­ришь, Тиг­ран, кото­рое, как ты наста­и­ва­ешь, так его обра­зу­ми­ло?

—Да о том, кото­рое, кля­нусь Зев­сом, он глу­бо­ко пере­жи­ва­ет в сво­ей душе. Стре­мясь к сво­бо­де, он вме­сто это­го стал рабом более, чем когда-либо; то, что он наде­ял­ся сохра­нить в тайне, ста­ло явным; а попыт­ка ока­зать сопро­тив­ле­ние обер­ну­лась для него соб­ст­вен­ным пора­же­ни­ем. Теперь он созна­ет, что ты сумел пере­хит­рить его, как хотел, — так, как с.62 обма­ны­ва­ют сле­пых, глу­хих или совсем уже нера­зум­ных. Тебе же, как ему сей­час совер­шен­но ясно, уда­лось пол­но­стью скрыть свои воен­ные пла­ны. Подоб­ные про­сче­ты при­ве­ли к тому, что горы, на кото­рые он наде­ял­ся как на свое укреп­лен­ное убе­жи­ще, ты сумел неза­мет­но пре­вра­тить в место его заклю­че­ния. А в быст­ро­те манев­ра ты настоль­ко пре­взо­шел его, что успел при­бли­зить­ся к его рези­ден­ции рань­ше, чем он смог собрать свое вой­ско.

(20) — Сле­до­ва­тель­но, ты пола­га­ешь, что подоб­ная неуда­ча и при­зна­ние пре­вос­ход­ства дру­го­го над собой могут сде­лать чело­ве­ка бла­го­ра­зум­ным? — спро­сил Кир.

—В гораздо боль­шей сте­пе­ни, чем воен­ное пора­же­ние, — отве­чал Тиг­ран. — Ведь в борь­бе побеж­ден­ный может наде­ять­ся, укре­пив свое тело раз­лич­ны­ми упраж­не­ни­я­ми, воз­об­но­вить состя­за­ния. И государ­ства, побеж­ден­ные более силь­ным про­тив­ни­ком, рас­счи­ты­ва­ют, при­об­ре­тя союз­ни­ков, добить­ся воз­мож­но­сти воз­об­но­вить борь­бу. Напро­тив, люди очень часто и без вся­ко­го при­нуж­де­ния пови­ну­ют­ся тем, пре­вос­ход­ство кото­рых над собой они с готов­но­стью при­зна­ют.

(21) — Ты, Тиг­ран, по-види­мо­му, счи­та­ешь, что люди дерз­кие в жиз­ни сво­ей ни разу не виде­ли людей бла­го­ра­зум­ных, воры — чест­ных, лже­цы — прав­ди­вых, а неспра­вед­ли­вые — спра­вед­ли­вых. Неуже­ли ты не пони­ма­ешь, что и отец твой нын­че обма­нул нас и нару­шил дого­вор, заклю­чен­ный с нами, хотя хоро­шо знал, что мы-то ни в чем не нару­ши­ли усло­вий дого­во­ра, заклю­чен­но­го неко­гда Астиа­гом.

(22) — Я ведь и не утвер­ждаю, Кир, буд­то одно зна­ком­ство с людь­ми, пре­вос­хо­дя­щи­ми нас, дела­ет нас более бла­го­ра­зум­ны­ми; для это­го необ­хо­ди­мо нести ответ­ст­вен­ность перед ними, подоб­но тому, как дер­жит ныне ответ перед тобой мой отец.

—Но твой отец пока не понес ника­ко­го нака­за­ния, хотя мне и хоро­шо извест­но, что он опа­са­ет­ся само­го тяж­ко­го.

(23) — Но что может боль­ше пода­вить чело­ве­ка, чем силь­ный страх? Раз­ве, Кир, ты не зна­ешь, что люди, полу­чив­шие ране­ния мечом, — а он счи­та­ет­ся самым силь­ным оруди­ем нака­за­ния, — горят жела­ни­ем, несмот­ря на это, вновь сра­зить­ся со сво­и­ми вра­га­ми, тогда как испы­ты­ваю­щие силь­ный страх перед сво­им про­тив­ни­ком не реша­ют­ся под­нять на него гла­за, даже тогда, когда их обо­д­ря­ют.

—Ты утвер­жда­ешь, Тиг­ран, что страх перед нака­за­ни­ем силь­нее дей­ст­ву­ет на людей, чем само нака­за­ние?

(24) — Ты, Кир, сам зна­ешь, что я гово­рю прав­ду. Тебе ведь извест­но, что люди, опа­саю­щи­е­ся изгна­ния или пора­же­ния, когда им пред­сто­ит сра­жать­ся, все­гда ведут себя мало­душ­но. Рав­ным обра­зом [и те, кто плы­вет на кораб­ле и опа­са­ет­ся кораб­ле­кру­ше­ния]⁶, и те, кто боит­ся попасть в раб­ство или в тюрь­му, не могут ни есть, ни пить от стра­ха. Напро­тив, став изгнан­ни­ка­ми, или уже потер­пев пора­же­ние, или даже попав в раб­ство, они могут спо­кой­но есть и спать, и при­том еще боль­ше, чем живу­щие бла­го­по­луч­но. (25) Как силь­но подав­ля­ет людей страх, осо­бен­но ясно мож­но увидеть из сле­дую­ще­го. Быва­ет, что люди, боясь, как бы их не захва­ти­ли в плен и не уби­ли, от стра­ха сами умерщ­вля­ют себя зара­нее: одни с.63 бро­са­ют­ся в про­пасть, дру­гие веша­ют­ся, иные зака­лы­ва­ют­ся. Так страх пора­жа­ет души силь­нее, чем все про­чие беды. Теперь ты можешь пред­ста­вить себе состо­я­ние мое­го отца, кото­рый стра­шит­ся не толь­ко за свою жизнь, но и за меня, за жену, за всех сво­их детей.

(26) На это Кир отве­тил:

—Теперь и мне пред­став­ля­ет­ся весь­ма веро­ят­ным, что он чув­ст­ву­ет себя имен­но так. Но кажет­ся мне, что одно­му и тому же чело­ве­ку свой­ст­вен­но при бла­го­при­ят­ных обсто­я­тель­ствах вести себя дерз­ко, а в несча­стье — падать духом, и осво­бож­ден­ный из-под стра­жи может вновь пове­сти себя высо­ко­мер­но и вновь достав­лять непри­ят­но­сти окру­жаю­щим.

(27) — Наши ошиб­ки дей­ст­ви­тель­но могут слу­жить при­чи­ной тво­е­го недо­ве­рия к нам, Кир, кля­нусь Зев­сом. Но ведь у тебя есть воз­мож­ность выстро­ить кре­по­сти, занять укреп­лен­ные пунк­ты и вооб­ще полу­чить любые зало­ги вер­но­сти, какие захо­чешь. И можешь быть уве­рен­ным, что мы не ста­нем силь­но огор­чать­ся по это­му пово­ду; ведь мы будем пом­нить, что сами во всем вино­ва­ты. Но если ты пере­дашь управ­ле­ние в этой стране лицам, ничем перед тобой не про­ви­нив­шим­ся, и ста­нешь про­яв­лять к ним недо­ве­рие, то смот­ри, как бы они в ответ на твое бла­го­де­я­ние не ста­ли тво­и­ми вра­га­ми. А если ты, опа­са­ясь про­яв­ле­ний их нена­ви­сти, не нало­жишь на них креп­кой узды, чтобы упредить их дерз­кие поступ­ки, то как бы тебе не при­шлось при­ме­нять к ним еще более силь­ные меры, воз­вра­щаю­щие бла­го­ра­зу­мие, чем даже к нам.

(28) — Но кля­нусь бога­ми, Тиг­ран, мне было бы непри­ят­но иметь таких союз­ни­ков, кото­рые, как я знаю, слу­жи­ли бы мне толь­ко по при­нуж­де­нию. Кажет­ся, мне будет лег­че пере­но­сить ошиб­ки людей, с пре­дан­но­стью и искрен­ней при­вя­зан­но­стью выпол­ня­ю­щих свой долг, чем нена­висть тех, кто точ­но, но по при­нуж­де­нию испол­ня­ет мои пове­ле­ния.

На это Тиг­ран отве­тил:

—Но где еще най­дешь ты более искрен­нюю любовь, чем та, кото­рую ты ныне можешь при­об­ре­сти у нас?

—Я пола­гаю, Тиг­ран, что смо­гу най­ти ее у людей, нико­гда не про­яв­ляв­ших ко мне враж­деб­ных наме­ре­ний, если захо­чу ока­зать им такое бла­го­де­я­ние, како­го ты ныне у меня про­сишь.

(29) — А можешь ли ты отыс­кать сей­час чело­ве­ка, кото­ро­го ты смог бы обла­го­де­тель­ст­во­вать боль­ше, чем мое­го отца? Ведь если ты оста­вишь жизнь чело­ве­ку, ничем перед тобой не про­ви­нив­ше­му­ся, на какую бла­го­дар­ность ты смо­жешь рас­счи­ты­вать? Посколь­ку ты не отни­мал у него ни жены, ни детей, будет ли он питать к тебе такие искрен­ние чув­ства при­зна­тель­но­сти, какие станет питать к тебе чело­век, сознаю­щий, что ты имел пол­ное пра­во отнять их у него? И зна­ешь ли ты людей, кото­рые бы огор­чи­лись более, чем мы, если наш отец не полу­чит армян­ско­го цар­ства? Отсюда ясно и сле­дую­щее: кто испы­та­ет столь силь­ное огор­че­ние, поте­ряв цар­скую власть, тот, полу­чив ее, почув­ст­ву­ет к тебе самую глу­бо­кую бла­го­дар­ность. (30) А если тебя бес­по­ко­ит мысль о том, кому бы ты смог оста­вить наше цар­ство наи­ме­нее потря­сен­ным, когда будешь покидать его, то поду­май сам, в каком слу­чае здесь луч­ше сохра­нит­ся спо­кой­ст­вие: при с.64 новом управ­ле­нии или же при сохра­не­нии преж­не­го? И если ты хочешь полу­чить как мож­но боль­шее чис­ло вои­нов из нашей стра­ны, то кто же, по-тво­е­му, суме­ет ско­рее собрать их, если не тот, кто неод­но­крат­но соби­рал это вой­ско? И если тебе недо­ста­ет денег, то кто доста­вит их тебе быст­рее, чем хоро­шо знаю­щий воз­мож­но­сти стра­ны и рас­по­ла­гаю­щий соот­вет­ст­ву­ю­щи­ми сред­ства­ми? Доб­лест­ный Кир, ты дол­жен осте­ре­гать­ся, как бы, рас­пра­вив­шись с нами, ты не навредил себе сам боль­ше, чем мог навредить тебе мой отец.

Так гово­рил Тиг­ран.

(31) Слы­ша эти сло­ва, Кир был чрез­вы­чай­но обра­до­ван, пони­мая, что испол­ня­ет­ся все то, о чем он гово­рил Киа­к­са­ру. Он ведь пом­нил, что обе­щал сде­лать армян­ско­го царя дру­гом более пре­дан­ным, чем он был преж­де. Кир тот­час же обра­тил­ся со сле­дую­щим вопро­сом к армян­ско­му царю:

—Царь армян­ский! Если я поступ­лю соглас­но вашей прось­бе, то ска­жи мне, сколь­ко вои­нов ты отпра­вишь вме­сте со мной и сколь­ко денег на веде­ние вой­ны ты нам выпла­тишь?

(32) На это армян­ский царь отве­тил:

—Кир, самый про­стой и прав­ди­вый мой ответ будет заклю­чать­ся в сле­дую­щем. Я пока­жу тебе все име­ю­ще­е­ся у меня в нали­чии вой­ско, а ты сам посмот­ришь, какую часть его ты поведешь с собой, а какую оста­вишь в Арме­нии для несе­ния гар­ни­зон­ной служ­бы. Так же прав­ди­во я отве­чу на твой вопрос о день­гах: я пока­жу тебе всю налич­ную сум­му, а ты сам решишь, сколь­ко ты возь­мешь и сколь­ко оста­вишь.

(33) — А как вели­ка чис­лен­ность тво­е­го вой­ска, — спро­сил Кир, — и сколь­ко денег име­ет­ся у тебя в нали­чии?

Всад­ни­ков армян все­го 8000, пехо­тин­цев же до 40000. Что же каса­ет­ся денег, то вме­сте с сокро­ви­ща­ми, остав­лен­ны­ми моим отцом, общая сум­ма соста­вит, если пере­ве­сти на сереб­ро, более 3000 талан­тов⁷.

(34) Не разду­мы­вая, Кир ска­зал тогда:

—Посколь­ку твои соседи хал­деи⁸ про­дол­жа­ют вести про­тив тебя воен­ные дей­ст­вия, ты отпра­вишь со мной поло­ви­ну име­ю­ще­го­ся у тебя вой­ска. Что же каса­ет­ся денег, то вме­сто пяти­де­ся­ти талан­тов, кото­рые ты ранее выпла­чи­вал, ты упла­тишь Киа­к­са­ру двой­ную сум­му за то, что само­воль­но пре­кра­тил выпла­ту дани. Мне же ты дашь в долг сто талан­тов. Со сво­ей сто­ро­ны, я обе­щаю, если боже­ство нис­по­шлет нам уда­чу, ока­зать тебе бла­го­де­я­ния, сто­я­щие гораздо боль­ше, или же отдать эти день­ги, если я буду в состо­я­нии это сде­лать. Если же я не смо­гу их отдать, то толь­ко по при­чине отсут­ст­вия денег, и никто не упрекнет меня в нару­ше­нии зако­на спра­вед­ли­во­сти.

(35) Тогда армян­ский царь ска­зал:

—Во имя богов, Кир, не гово­ри так. Если ты не пере­ста­нешь гово­рить об этом, я не обре­ту спо­кой­ст­вия. Все день­ги, кото­рые ты оста­вишь в моей казне, ты можешь счи­тать сво­и­ми в такой же мере, как те, кото­рые ты уне­сешь с собой.

—Пусть будет так, — ска­зал Кир. — Но ска­жи, сколь­ко ты мне упла­тишь за то, чтобы полу­чить обрат­но свою жену?

с.65 — Все день­ги, сколь­ко я смо­гу собрать!

—А сколь­ко за то, чтобы полу­чить сво­их детей?

—И за этих столь­ко же.

—Таким обра­зом, ров­но вдвое про­тив того, что есть у тебя в нали­чии. (36) А ты, Тиг­ран, какой выкуп ты готов запла­тить, чтобы выз­во­лить свою жену из пле­на?

Тиг­ран недав­но женил­ся и до безу­мия любил свою жену.

—Я, Кир, — ска­зал он, — готов и жизнь свою отдать за то, чтобы она не изведа­ла долю рабы­ни.

(37) — Тогда полу­чай свою жену и веди к себе. Я не счи­таю ее сво­ей плен­ни­цей, посколь­ку ты нико­гда не убе­гал от нас. И ты, царь армян­ский, бери свою жену и детей без­воз­мезд­но; пусть они созна­ют, что воз­вра­ща­ют­ся к тебе сво­бод­ны­ми. Теперь вы все поужи­най­те вме­сте с нами, а после каж­дый может отпра­вить­ся туда, куда поже­ла­ет.

И все они оста­лись ужи­нать у Кира.

(38) После ужи­на, когда все ста­ли рас­хо­дить­ся, Кир спро­сил Тиг­ра­на:

—Ска­жи, куда дел­ся чело­век, быв­ший вме­сте с нами на охо­те, кото­рым, как мне каза­лось тогда, ты осо­бен­но вос­хи­щал­ся?

—Его каз­нил при­сут­ст­ву­ю­щий здесь мой роди­тель, — отве­тил Тиг­ран, пока­зы­вая на отца.

—За какое пре­ступ­ле­ние?

—Отец заявил, что этот чело­век меня раз­вра­ща­ет. В дей­ст­ви­тель­но­сти же он ока­зал­ся настоль­ко бла­го­род­ным и доб­лест­ным мужем, что нака­нуне каз­ни при­звал меня и ска­зал: «Тиг­ран, не гне­вай­ся на сво­его отца за то, что он при­ка­зал меня каз­нить. Он дела­ет это не по зло­му умыс­лу про­тив тебя, а по неведе­нию. Про­ступ­ки, кото­рые люди совер­ша­ют по неведе­нию, я счи­таю непреду­мыш­лен­ны­ми пре­ступ­ле­ни­я­ми».

(39) — Жаль это­го мужа, — ска­зал Кир.

Услы­шав эти сло­ва, царь Арме­нии обра­тил­ся к Киру:

—Ска­жи, Кир, раз­ве муж­чи­на, застав у сво­ей жены любов­ни­ка, уби­ва­ет его толь­ко за то, что тот толк­нул его жену на без­рас­суд­ный посту­пок? Раз­ве в дей­ст­ви­тель­но­сти при­чи­ной убий­ства не явля­ет­ся чув­ство, что он, закон­ный муж, обво­ро­ван и чужой чело­век вос­поль­зо­вал­ся любо­вью при­над­ле­жа­щей ему жены? Ведь имен­но за это муж­чи­ны рас­прав­ля­ют­ся с любов­ни­ка­ми сво­их жен, как с вра­га­ми! Так и я про­ник­ся нена­ви­стью к это­му чело­ве­ку, сумев­ше­му, как мне каза­лось, вну­шить мое­му сыну любовь к себе более силь­ную, чем та, кото­рую Тиг­ран испы­ты­вал ко мне.

(40) — Ты, царь армян­ский, совер­шил свой­ст­вен­ную людям ошиб­ку, — ска­зал Кир. — Но ты, Тиг­ран, все же про­сти сво­его отца.

После этих бесед, в кото­рых про­яви­лись дру­же­ст­вен­ные отно­ше­ния меж­ду армя­на­ми и Киром, вос­ста­нов­лен­ные, как это и есте­ствен­но, вслед­ст­вие состо­яв­ше­го­ся при­ми­ре­ния, они сели на колес­ни­цы и с радост­ным серд­цем уеха­ли.

(41) При­быв домой, они толь­ко и гово­ри­ли, что о Кире: один пре­воз­но­сил его муд­рость, дру­гой — силу, тре­тий — кротость его нра­ва. Были и такие, кто про­слав­лял его кра­соту и стат­ность. Тиг­ран спро­сил свою жену:

с.66 — Армян­ская царев­на, тебе Кир тоже пока­зал­ся таким кра­си­вым?

—Кля­нусь Зев­сом, — отве­ча­ла она, — я вовсе не смот­ре­ла на него.

—На кого же ты тогда смот­ре­ла?

—На того, кто ска­зал, что отдал бы свою жизнь, лишь бы не видеть меня рабы­ней.

На этом их раз­го­вор закон­чил­ся, и они, как сле­до­ва­ло ожи­дать после таких пере­жи­ва­ний, отпра­ви­лись на отдых.

(42) На сле­дую­щий день армян­ский царь отпра­вил Киру и все­му его вой­ску подар­ки. Одно­вре­мен­но он пред­у­предил сво­их вои­нов, кото­рые долж­ны были отпра­вить­ся вме­сте с пер­са­ми на вой­ну, чтобы они при­бы­ли на тре­тий день. Он отсчи­тал так­же двой­ную сум­му денег про­тив той, кото­рую обе­щал Киру. Но Кир взял ров­но столь­ко, сколь­ко было услов­ле­но, осталь­ные же ото­слал назад. При этом Кир спро­сил, кто поведет вой­ско, сам царь или его сын. На это армян­ский царь отве­тил:

—Поведет вой­ско тот, кому ты при­ка­жешь.

Сын же сооб­щил Киру:

—Я не остав­лю тебя, Кир, даже в том слу­чае, если мне при­дет­ся сопро­вож­дать тебя в каче­стве носиль­щи­ка.

(43) Тогда Кир, улыб­нув­шись, ска­зал:

—А сколь­ко ты запла­тишь за то, чтобы твоя жена услы­ша­ла, как ты зани­ма­ешь­ся ремеслом носиль­щи­ка?

—А ей не надо об этом слы­шать. Я при­ве­ду ее сюда, чтобы она сама увиде­ла, чем я зани­ма­юсь.

—В таком слу­чае вам пора уже укла­ды­вать сна­ря­же­ние, — ска­зал Кир.

—Ты можешь твер­до поло­жить­ся на нас, и мы при­будем со всем тем, что даст нам отец.

После это­го вои­ны Кира, полу­чив подар­ки, рас­по­ло­жи­лись на отдых.

(III. 2. 1) На сле­дую­щий день Кир, взяв с собой Тиг­ра­на и луч­ших мидий­ских всад­ни­ков, а так­же столь­ко сво­их дру­зей, сколь­ко ему пред­став­ля­лось необ­хо­ди­мым, отпра­вил­ся в поезд­ку по стране, чтобы выбрать место, при­год­ное для стро­и­тель­ства кре­по­сти. Под­няв­шись на одну из гор­ных вер­шин, он спро­сил Тиг­ра­на, где рас­по­ло­же­ны горы, откуда хал­деи совер­ша­ют свои гра­би­тель­ские набе­ги на их стра­ну. Тиг­ран пока­зал их, и тогда Кир ска­зал:

—Сей­час, навер­но, нико­го нет на этих горах?

—Есть, кля­нусь Зев­сом! Там все­гда нахо­дят­ся их раз­вед­чи­ки, кото­рые сооб­ща­ют осталь­ным обо всем, что они наблюда­ют.

—А что дела­ют те, кото­рые полу­ча­ют от них сооб­ще­ния?

—Они посы­ла­ют под­креп­ле­ния для защи­ты пози­ций на горах, кто сколь­ко смо­жет.

с.67 (2) Кир вни­ма­тель­но выслу­шал этот ответ. Осмат­ри­вая стра­ну, он заме­тил, что боль­шая часть Арме­нии опу­сто­ше­на, и зем­ли оста­лись невозде­лан­ны­ми из-за воен­ных дей­ст­вий. После это­го Кир со сви­той вер­нул­ся в лагерь и, поужи­нав, рас­по­ло­жил­ся на отдых. (3) На сле­дую­щий день явил­ся пол­но­стью эки­пи­ро­ван­ным сам Тиг­ран и с ним око­ло 4000 всад­ни­ков, до 10000 стрел­ков из лука и столь­ко же пель­та­стов. Пока они соби­ра­лись, Кир при­нес жерт­ву богам. Так как жерт­вы дали бла­го­при­ят­ные зна­ме­ния, он при­ка­зал созвать пред­во­ди­те­лей пер­сов и мидян. Когда те собра­лись, Кир обра­тил­ся к ним со сле­дую­щей речью:

(4) — Дру­зья! Горы, кото­рые высят­ся перед вами, заня­ты хал­де­я­ми. Если мы завла­де­ем ими и постро­им там нашу кре­пость, то и армяне, и хал­деи будут вынуж­де­ны пови­но­вать­ся нам. Жерт­вы, кото­рые мы при­нес­ли богам, дали бла­го­при­ят­ные зна­ме­ния. Теперь, чтобы все это совер­шить, необ­хо­ди­мо к муже­ству и воин­ско­му рве­нию при­со­еди­нить преж­де все­го быст­ро­ту. Если мы под­ни­мем­ся на эти горы рань­ше, чем собе­рут­ся с сила­ми наши вра­ги, то мы или совер­шен­но без боя захва­тим их, или встре­тим там немно­го­чис­лен­ные и сла­бые отряды про­тив­ни­ка. (5) Так что нет дела про­ще и без­опас­нее, чем то, кото­рое нам пред­сто­ит теперь совер­шить, при усло­вии быст­ро­ты дей­ст­вий. Теперь иди­те и воору­жай­тесь. Вы, мидяне, пой­де­те на левом флан­ге. Поло­ви­на армян­ско­го вой­ска будет дви­гать­ся на пра­вом флан­ге, а дру­гая поло­ви­на высту­пит впе­ре­ди все­го вой­ска. Вы, всад­ни­ки, буде­те сле­до­вать поза­ди нас, под­го­няя и обо­д­ряя под­ни­маю­щих­ся в гору вои­нов, и, если кто будет отста­вать и про­яв­лять сла­бость, не допус­кай­те это­го.

(6) Про­из­не­ся эту речь, Кир выстро­ил лохи в колон­ны и повел их впе­ред. Как толь­ко хал­деи увиде­ли вой­ско Кира, устре­мив­ше­е­ся к вер­ши­нам, они тот­час же пере­да­ли это изве­стие сво­им, а затем ста­ли кри­ка­ми созы­вать свои отряды и соби­рать их вме­сте. Кир же обо­д­рял сво­их вои­нов сле­дую­щи­ми сло­ва­ми:

—Пер­сид­ские вои­ны, сиг­на­лы вра­гов озна­ча­ют, что нам надо спе­шить! Если мы под­ни­мем­ся на горы рань­ше их, дело наших вра­гов будет про­иг­ра­но!

(7) Каж­дый хал­дей имел на воору­же­нии пле­те­ный щит и пару мета­тель­ных копий. Повсюду шла о них сла­ва как о самом воин­ст­вен­ном наро­де. Они нани­ма­лись на служ­бу ко всем, кому нуж­ны были наем­ные сол­да­ты, так как отли­ча­лись храб­ро­стью и были бед­ны, ибо зем­ля их гори­ста и мало­пло­до­род­на. (8) Когда вои­ны Кира вплот­ную при­бли­зи­лись к вер­ши­нам, сопро­вож­дав­ший Кира Тиг­ран ска­зал:

—Зна­ешь ли ты, Кир, что очень ско­ро нам самим при­дет­ся всту­пить в сра­же­ние? Армяне ведь не выдер­жат натис­ка вра­гов!

Кир отве­тил, что зна­ет это, и сра­зу же обра­тил­ся к пер­сам с при­зы­вом гото­вить­ся к пре­сле­до­ва­нию вра­га, ска­зав им:

—Бегу­щие армяне при­ве­дут вслед за собой сво­его про­тив­ни­ка, и мы столк­нем­ся с ним лицом к лицу.

(9) Армяне про­дол­жа­ли насту­пать. Меж­ду тем, сто­яв­шие на горах хал­деи, как толь­ко те при­бли­зи­лись, по сво­е­му обык­но­ве­нию, с кри­ком бро­си­лись с.68 в ата­ку про­тив них. Армяне, как все­гда, не выдер­жа­ли натис­ка. (10) Пре­сле­дуя армян, хал­деи столк­ну­лись лицом к лицу с пер­са­ми, когда те, воору­жен­ные одни­ми меча­ми, устре­ми­лись вверх. Столк­нув­ши­е­ся с пер­са­ми хал­деи были тот­час же пере­би­ты, дру­гие бежа­ли, а неко­то­рые попа­ли в плен. Так Кир завла­дел вер­ши­на­ми гор. После того как вои­ны Кира захва­ти­ли эти горы, они заме­ти­ли вни­зу селе­ния хал­де­ев и увиде­ли, как те спа­са­ют­ся бег­ст­вом из рас­по­ло­жен­ных побли­зо­сти жилищ.

(11) Как толь­ко все вои­ны Кира собра­лись в одно место, Кир подал сиг­нал к обеду. После обеда, раз­ведав на мест­но­сти сто­ро­же­вые посты хал­де­ев, укреп­лен­ные и обес­пе­чен­ные источ­ни­ка­ми воды, он сра­зу же начал стро­ить там кре­пость. Тиг­ра­ну он при­ка­зал послать нароч­но­го к отцу и пере­дать, чтобы тот при­был, захва­тив с собой всех име­ю­щих­ся у него плот­ни­ков и каме­но­те­сов. Вест­ник отпра­вил­ся к армян­ско­му царю, а Кир занял­ся стро­и­тель­ст­вом кре­по­сти, исполь­зуя людей, быв­ших у него в нали­чии.

(12) В это вре­мя к Киру при­ве­ли плен­ни­ков, изра­нен­ных и в око­вах. Заме­тив ране­ных, Кир при­ка­зал тот­час же осво­бо­дить их от оков, вызвал к ним вра­чей и при­ка­зал их лечить. Хал­де­ям Кир заявил, что явил­ся сюда не с целью их уни­что­жить и не пото­му, что жаж­дет вести вой­ну, а желая уста­но­вить мир меж­ду хал­де­я­ми и армя­на­ми:

—До того, как мною были заня­ты вот эти горы, вы, я знаю, не жела­ли мира и, чув­ст­вуя себя в пол­ной без­опас­но­сти, гра­би­ли и рас­хи­ща­ли иму­ще­ство армян. (13) Теперь вы сами види­те, в каком поло­же­нии вы ока­за­лись. Я отпус­каю вас, плен­ни­ки, по домам и пору­чаю вам посо­ве­то­вать­ся с осталь­ны­ми хал­де­я­ми, ста­не­те ли вы наши­ми дру­зья­ми или же буде­те про­дол­жать вести с нами вой­ну. Если вы выбе­ре­те вой­ну, то, будучи разум­ны­ми, не при­хо­ди­те сюда без ору­жия; но если вы реши­те, что вам необ­хо­дим мир, то може­те прий­ти сюда без­оруж­ны­ми. Я сам поза­бо­чусь о том, чтобы вы жили в бла­го­по­лу­чии, коль ско­ро вы ста­не­те наши­ми дру­зья­ми.

(14) Выслу­шав эти сло­ва, хал­деи ста­ли пре­воз­но­сить Кира до небес и после дол­гих руко­по­жа­тий отпра­ви­лись к себе домой.

Когда армян­ский царь узнал, для какой цели при­зы­ва­ет его Кир, он, захва­тив с собой стро­и­те­лей и все осталь­ное, что он пола­гал необ­хо­ди­мым, отпра­вил­ся как мож­но ско­рее к Киру. (15) При­быв к Киру, он ска­зал:

—Как мало мы, люди, спо­соб­ны пред­видеть буду­щее, при­ни­ма­ясь за боль­шие дела! Так и ныне, пыта­ясь добыть себе сво­бо­ду, я попал в самое тяж­кое раб­ство; а ока­зав­шись в пле­ну и поте­ряв вся­кую надеж­ду на спа­се­ние, мы теперь нахо­дим­ся в такой без­опас­но­сти, как нико­гда ранее. А вот хал­де­ев, посто­ян­но при­чи­няв­ших нам неис­чис­ли­мые бед­ст­вия, я вижу ныне в таком тяже­лом поло­же­нии, в каком дав­но меч­тал увидеть. (16) Знай, Кир, что я дал бы во мно­го раз боль­ше денег, чем те, кото­рые ты полу­чил ныне, толь­ко бы про­гнать хал­де­ев с этих гор. Ты уже испол­нил свое обе­ща­ние обла­го­де­тель­ст­во­вать нас за те день­ги, кото­рые ты взял, так что теперь мы сами в дол­гу перед тобой. И если мы чест­ные люди, то пусть нам будет стыд­но, если мы не отбла­го­да­рим тебя за все это.

с.69 (17) Так гово­рил армян­ский царь. Хал­деи же яви­лись к Киру с прось­бой заклю­чить с ними мир, и Кир спро­сил их:

—Не пото­му ли вы, хал­деи, хоти­те заклю­чить мир, что, овла­дев эти­ми гора­ми и уста­но­вив мир, мы сде­ла­ли вашу жизнь, как вам теперь ста­ло ясно, более без­опас­ной, чем когда шла вой­на?

Хал­деи отве­ча­ли утвер­ди­тель­но, и Кир про­дол­жал:

(18) — А если вы полу­чи­те еще и иные бла­га бла­го­да­ря заклю­че­нию мира?

—Тогда мы будем рады еще боль­ше, — отве­ти­ли хал­деи.

—Вы счи­та­е­тесь бед­ня­ка­ми толь­ко пото­му, что зем­ли ваши непло­до­род­ны, не прав­да ли?

На этот вопрос хал­деи так­же отве­ти­ли утвер­ди­тель­но.

—Так не соглас­ны ли вы, — ска­зал тогда Кир, — пла­тить такие же нало­ги, что и армяне, если вам раз­ре­шат обра­ба­ты­вать столь­ко зем­ли в Арме­нии, сколь­ко вы поже­ла­е­те?

Хал­деи отве­ча­ли на это пред­ло­же­ние согла­си­ем, но лишь при усло­вии, что им не будут чинить обид. (19) Тогда Кир обра­тил­ся с вопро­сом к армян­ско­му царю:

—А ты, армян­ский царь, согла­сен ли на то, чтобы твои ныне пусту­ю­щие зем­ли обра­ба­ты­ва­лись ими при усло­вии, что они будут пла­тить уста­нов­лен­ные тобой нало­ги?

—Я доро­го дал бы за то, чтобы это осу­ще­ст­ви­лось, — отве­чал царь, — ведь дохо­ды государ­ства тогда намно­го уве­ли­чат­ся.

(20) — А вы, хал­деи, обла­даю­щие пре­крас­ны­ми гора­ми, поз­во­ли­те ли вы армя­нам пасти здесь свои ста­да, если они ста­нут пла­тить вам по спра­вед­ли­во­сти?

Хал­деи согла­си­лись, ибо, по их сло­вам, они полу­чи­ли бы от тако­го согла­ше­ния боль­шую выго­ду и при­том без вся­ко­го допол­ни­тель­но­го труда.

—А ты, армян­ский царь, захо­чешь ли поль­зо­вать­ся паст­би­ща­ми хал­де­ев при усло­вии упла­ты неболь­шой сум­мы хал­де­ям, но полу­чая при этом боль­шую выго­ду?

—Весь­ма охот­но, ибо, как я пола­гаю, буду пасти свои ста­да в пол­ной без­опас­но­сти.

—Вы, разу­ме­ет­ся, буде­те чув­ст­во­вать себя в без­опас­но­сти тогда, когда горы ста­нут ваши­ми союз­ни­ка­ми? — спро­сил Кир.

Армян­ский царь согла­сил­ся с этим.

(21) — Но мы гото­вы поклясть­ся Зев­сом, — ска­за­ли хал­деи, — что нам не будет покоя, и не толь­ко на зем­ле армян, но даже на нашей, если эти горы будут при­над­ле­жать им.

—А если горы будут ваши­ми?

—Тогда мы будем уве­ре­ны в сво­ей без­опас­но­сти.

—Но, кля­нусь Зев­сом, — ска­зал армян­ский царь, — мы не будем спо­кой­ны, если хал­деи вновь зай­мут эти вер­ши­ны, да к тому же укреп­лен­ные.

(22) Тогда Кир ска­зал:

—Итак, я поступ­лю сле­дую­щим обра­зом. Нико­му из вас я не пере­дам вла­сти над эти­ми гор­ны­ми вер­ши­на­ми, и охра­нять их мы будем сами. с.70 А если кто из вас совер­шит неспра­вед­ли­вый посту­пок, мы при­мем сто­ро­ну оби­жен­но­го.

(23) Армяне и хал­деи, услы­шав такое реше­ние, похва­ли­ли Кира и заяви­ли, что толь­ко при этом усло­вии мир, заклю­чен­ный меж­ду ними, будет проч­ным. При этом они обме­ня­лись зало­га­ми вер­но­сти и заклю­чи­ли согла­ше­ние о том, что оба их наро­да будут сво­бод­ны и неза­ви­си­мы. Были уза­ко­не­ны бра­ки меж­ду муж­чи­на­ми и жен­щи­на­ми из обо­их наро­дов⁹, уста­нов­ле­но пра­во обо­юд­ной обра­бот­ки зем­ли и пра­во обо­юд­ной пасть­бы, а так­же заклю­чен обо­ро­ни­тель­ный союз на слу­чай, если одна из сто­рон под­верг­нет­ся напа­де­нию извне.

(24) Все это было совер­ше­но тогда, и согла­ше­ния, заклю­чен­ные в те вре­ме­на меж­ду хал­де­я­ми и вла­ды­кой Арме­нии, еще и поныне сохра­ня­ют свою силу.

Заклю­чив такой дого­вор, оба наро­да соеди­нен­ны­ми уси­ли­я­ми при­ня­лись стро­ить кре­пость, кото­рая долж­на была слу­жить им общим сто­ро­же­вым постом, и нача­ли сво­зить в назна­чен­ное место все необ­хо­ди­мое для стро­и­тель­ства.

(25) Когда же насту­пил вечер, Кир при­гла­сил к себе на ужин пред­ста­ви­те­лей обо­их наро­дов, став­ших уже дру­зья­ми. Во вре­мя ужи­на один из хал­де­ев назвал этот мир­ный дого­вор желан­ным для боль­шин­ства сво­его наро­да. «Но есть и такие сре­ди нас, — доба­вил он, — для кого един­ст­вен­ным источ­ни­ком суще­ст­во­ва­ния слу­жит воен­ная добы­ча; они не уме­ют, да и не захотят зани­мать­ся мир­ным трудом, при­вык­нув жить вой­ной. Эти люди все­гда или зани­ма­лись гра­бе­жом, или ста­но­ви­лись наем­ны­ми сол­да­та­ми, нани­ма­ясь на служ­бу то к индий­ско­му царю, вла­де­ю­ще­му, по их сло­вам, несмет­ны­ми богат­ства­ми, то к Асти­а­гу».

(26) Услы­шав это, Кир ска­зал:

—Поче­му бы им теперь не посту­пать на служ­бу ко мне? Я буду пла­тить им самое боль­шое жало­ва­нье, какое когда-либо полу­ча­ли наем­ные сол­да­ты.

Хал­деи охот­но согла­си­лись и заяви­ли, что най­дет­ся мно­го желаю­щих посту­пить к нему на служ­бу.

(27) Вот что про­ис­хо­ди­ло у Кира в то вре­мя. Про­слы­шав о том, что хал­деи часто быва­ли у индий­ско­го царя, и вспом­нив, что от него при­хо­ди­ли послы с целью узнать о поло­же­нии в Мидии (они затем отпра­ви­лись в стан вра­гов, чтобы узнать об их делах), Кир захо­тел, чтобы индий­ский царь узнал о совер­шен­ных им подви­гах. Поэто­му он начал такую речь:

(28) — Царь армян­ский и вы, хал­деи! Ска­жи­те мне, если я захо­чу теперь кого-нибудь из сво­их людей отпра­вить послом к индий­ско­му царю, смо­гут ли это­го мое­го посла сопро­вож­дать ваши сопле­мен­ни­ки, ука­зы­вая ему доро­гу и ока­зы­вая вся­че­ское содей­ст­вие, чтобы мы мог­ли полу­чить от индий­ско­го царя то, что нам необ­хо­ди­мо? Мне хоте­лось бы полу­чить от него поболь­ше денег, чтобы иметь воз­мож­ность пла­тить жало­ва­нье вои­нам, а так­же ода­ри­вать и награж­дать достой­ных сорат­ни­ков. Ради это­го я и доби­ва­юсь, чтобы в моей казне было изоби­лие денег, пола­гая, что име­ю­щи­е­ся у меня сум­мы недо­ста­точ­ны. Я с удо­воль­ст­ви­ем воз­дер­жусь брать с.71 день­ги у вас, ведь вы уже ста­ли мои­ми дру­зья­ми. Но от индий­ско­го царя я охот­но взял бы их, если он согла­сит­ся дать. (29) Мой посол, для кото­ро­го я про­шу у вас про­во­жа­тых и помощ­ни­ков, при­дя в Индию, пере­даст сле­дую­щее: «Царь индий­ский! Меня при­слал к тебе Кир. Он гово­рит, что нуж­да­ет­ся в день­гах, так как ожи­да­ет при­бы­тия новых войск со сво­ей роди­ны, из Пер­сии». (Я дей­ст­ви­тель­но их ожи­даю, — заме­тил Кир). «Если ты пошлешь ему, сколь­ко смо­жешь, то Кир, по его сло­вам, в слу­чае, если боги дару­ют бла­го­при­ят­ный исход его пред­при­я­тию, при­ло­жит все уси­лия, чтобы ты счи­тал ока­зан­ную ему под­держ­ку удач­но при­ня­тым реше­ни­ем». (30) Эти мои сло­ва посол и пере­даст царю. Вы же со сво­ей сто­ро­ны пору­чи­те вашим людям пере­дать индий­ско­му царю все, что счи­та­е­те нуж­ным. Полу­чив от царя день­ги, мы смо­жем сво­бод­но рас­по­ла­гать боль­ши­ми сум­ма­ми, а если мы их не полу­чим, то будем знать, что ничем ему не обя­за­ны, и в наших вза­и­моот­но­ше­ни­ях с ним ста­нем руко­вод­ст­во­вать­ся толь­ко соб­ст­вен­ной выго­дой.

(31) Такую речь про­из­нес Кир, наде­ясь, что послы армян и хал­де­ев, отправ­ля­ю­щи­е­ся к индий­ско­му царю, ста­нут гово­рить о нем и вос­хва­лять его, и прой­дет о нем в мире сла­ва, кото­рой он желал. После это­го, когда насту­пи­ло вре­мя, они закон­чи­ли обед и разо­шлись на отдых.

(III. 3. 1) На сле­дую­щий день Кир отпра­вил сво­его посла с пору­че­ни­ем пере­дать индий­ско­му царю все то, о чем он гово­рил в сво­ей речи. Вме­сте с послом Кира армян­ский царь и хал­деи посла­ли сво­их людей, кото­рых сочли наи­бо­лее год­ны­ми для это­го дела. Они долж­ны были под­дер­жать Кира и подо­баю­щим обра­зом про­слав­лять его в сво­их речах, с кото­ры­ми соби­ра­лись обра­тить­ся к индий­ско­му царю. После это­го Кир занял­ся кре­по­стью, снаб­див ее доста­точ­но силь­ным гар­ни­зо­ном и все­ми необ­хо­ди­мы­ми при­па­са­ми. Началь­ни­ком гар­ни­зо­на он поста­вил одно­го мидя­ни­на, кото­рый, как он пола­гал, был наи­бо­лее уго­ден Киа­к­са­ру. Затем он поки­нул горы, взяв с собой вой­ско, с кото­рым при­был в Арме­нию, и при­со­еди­нив к нему еще отряды армян и до четы­рех тысяч хал­де­ев, счи­тав­ших­ся самы­ми луч­ши­ми вои­на­ми. (2) Когда Кир спу­стил­ся в рав­ни­ну Арме­нии, все насе­ле­ние, муж­чи­ны и жен­щи­ны, поки­ну­ло свои дома и вышло ему навстре­чу, раду­ясь заклю­че­нию мира; они нес­ли и вез­ли ему в пода­рок самые цен­ные вещи, кото­рые име­ли¹⁰. Армян­ский царь не сер­дил­ся на это, пола­гая, что ува­же­ние, ока­зы­вае­мое его под­дан­ны­ми Киру, будет тому осо­бен­но при­ят­но. Нако­нец, навстре­чу Киру вышла и супру­га армян­ско­го царя вме­сте с дочерь­ми и млад­шим сыном. Она нес­ла раз­лич­ные дары, а так­же золо­то, кото­рое Кир ранее отка­зал­ся взять.

(3) Увидев это, Кир ска­зал:

с.72 — Вы не заста­ви­те меня брать пла­ту за мои доб­рые дела, совер­шен­ные в этих похо­дах. А ты, жен­щи­на, возь­ми это золо­то и ухо­ди. Не давай армян­ско­му царю зары­вать его в зем­лю, но купи на это золо­то самое кра­си­вое воору­же­ние для сво­его сына и отправь его в поход. А на остав­ши­е­ся день­ги купи себе, сво­е­му супру­гу, доче­рям и сыно­вьям то, что укра­сит вас и вашу жизнь и сде­ла­ет ее более при­ят­ной. В зем­ле же сле­ду­ет скры­вать толь­ко тела людей после их смер­ти.

(4) Ска­зав это, Кир уехал. Его сопро­вож­да­ли армян­ский царь и все осталь­ные армяне, назы­вая его бла­го­де­те­лем и бла­го­род­ным чело­ве­ком. Так они про­во­жа­ли его до гра­ни­цы. Вме­сте с Киром армян­ский царь отпра­вил боль­шое вой­ско; он смог это сде­лать пото­му, что в его стране уста­но­вил­ся мир. (5) Кир отбыл, обес­пе­чив себя не толь­ко день­га­ми, кото­рые он полу­чил; бла­го­да­ря избран­но­му обра­зу дей­ст­вий, он под­гото­вил воз­мож­ность полу­чить их в еще боль­шем коли­че­стве в слу­чае нуж­ды.

Свой лагерь Кир раз­бил в погра­нич­ной обла­сти. На сле­дую­щий день он отпра­вил вой­ска и день­ги Киа­к­са­ру, кото­рый, как и обе­щал, нахо­дил­ся побли­зо­сти. Сам же Кир вме­сте с Тиг­ра­ном и самы­ми знат­ны­ми пер­са­ми с увле­че­ни­ем охо­тил­ся на диких живот­ных всюду, где они води­лись.

(6) При­быв в Мидию, он раздал день­ги сво­им так­си­ар­хам, сколь­ко каж­до­му тре­бо­ва­лось. Сде­лал он это с той целью, чтобы они тоже мог­ли поощ­рять сво­их под­чи­нен­ных, достой­ных награ­ды. Кир был уве­рен, что если каж­дый, выпол­няя свой долг, заслу­жит похва­лу, то и все его пред­при­я­тие в целом будет иметь бла­го­по­луч­ный исход. И сам он, заме­чая что-либо, могу­щее укра­сить его вой­ско, немед­ля при­об­ре­тал и разда­вал наи­бо­лее отли­чив­шим­ся вои­нам, пола­гая, что все пре­крас­ное и достой­ное в вой­ске слу­жит укра­ше­ни­ем ему само­му, как пол­ко­вод­цу. (7) Рас­пре­де­ляя награ­ды из нако­пив­ших­ся у него сумм, Кир обра­тил­ся к так­си­ар­хам, лоха­гам и всем вои­нам, кото­рых награж­дал, со сле­дую­щей речью:

—Дру­зья! Мы пола­га­ем, что ныне у нас есть все осно­ва­ния радо­вать­ся от души, ибо в нашем рас­по­ря­же­нии в изоби­лии име­ют­ся день­ги, и поэто­му перед нами откры­ва­ет­ся воз­мож­ность награж­дать дру­гих, кого мы поже­ла­ем, и самим полу­чать награ­ды, каких каж­дый будет досто­ин. (8) Но не забудем, како­вы были подви­ги, послу­жив­шие пер­во­при­чи­ной всех этих благ. Вни­ма­тель­но рас­смот­рев эти при­чи­ны, вы откро­е­те, что это было и уме­ние обхо­дить­ся без сна там, где это необ­хо­ди­мо, и спо­соб­ность лег­ко пере­но­сить тяготы и лише­ния, и быст­рые мар­ши, и стой­кость перед лицом вра­га. Таки­ми же доб­лест­ны­ми вы, вои­ны, долж­ны оста­вать­ся и в буду­щем, твер­до пом­ня, что послу­ша­ние, стой­кость, спо­соб­ность пере­но­сить опас­но­сти и лише­ния в мину­ты тяже­лых испы­та­ний при­но­сят вели­кие бла­га и вели­кие радо­сти.

(9) Когда Кир уве­рил­ся, что его вои­ны доста­точ­но зака­ле­ны и под­готов­ле­ны к пере­не­се­нию тягот и лише­ний, свя­зан­ных с рат­ны­ми дела­ми, что их воин­ский дух настоль­ко силен, чтобы с пре­зре­ни­ем отно­сить­ся к вра­гу, что они научи­лись уме­ло обра­щать­ся со сво­им ору­жи­ем, что они с готов­но­стью пови­ну­ют­ся коман­ди­рам, он про­ник­ся жела­ни­ем немед­лен­но начать воен­ные дей­ст­вия про­тив вра­га, хоро­шо созна­вая, что с.73 про­мед­ле­ние доро­го обхо­дит­ся пол­ко­вод­цу, ибо при этом зна­чи­тель­ная часть уси­лий, затра­чен­ных на под­готов­ку вой­ска, теря­ет­ся напрас­но. (10) Поми­мо это­го, Киру бро­си­лась в гла­за враж­деб­ность, с кото­рой мно­гие его сол­да­ты ста­ли отно­сить­ся друг к дру­гу; при­чи­ной же тому было воз­рос­шее често­лю­бие вои­нов, сорев­но­вав­ших­ся меж­ду собой. Это так­же побуж­да­ло его как мож­но быст­рее пове­сти вой­ска в бой. Кир ясно пони­мал, что общие опас­но­сти сбли­жа­ют участ­ни­ков похо­да меж­ду собой. В это вре­мя они пере­ста­ют завидо­вать кра­си­во­му воору­же­нию у одних, стрем­ле­нию к сла­ве, про­яв­ля­е­мо­му дру­ги­ми; напро­тив, они про­слав­ля­ют и вос­хи­ща­ют­ся таки­ми сорат­ни­ка­ми, пони­мая, что често­лю­бие их спо­соб­ст­ву­ет дости­же­нию победы, явля­ю­щей­ся общим бла­гом для всех. (11) Поэто­му он поста­рал­ся как мож­но луч­ше воору­жить свои вой­ска и при­ве­сти в образ­цо­вый порядок каж­дое под­разде­ле­ние, а затем созвал мири­ар­хов¹¹, хили­ар­хов, так­си­ар­хов и лоха­гов. Эти коман­ди­ры не вклю­ча­лись в состав так­ти­че­ских еди­ниц, и когда у них воз­ни­ка­ла необ­хо­ди­мость что-либо сооб­щить пол­ко­вод­цу или выслу­шать его при­каз, под­разде­ле­ния не оста­ва­лись без коман­ди­ра, и всем на месте рас­по­ря­жа­лись доде­ка­дар­хи и гек­са­дар­хи. (12) Когда коман­ди­ры собра­лись, Кир повел их вдоль рядов выстро­ив­ших­ся вои­нов и стал пока­зы­вать, в каком отлич­ном состо­я­нии нахо­ди­лись вой­ска, а так­же пояс­нять, в чем заклю­ча­лась сила каж­до­го союз­но­го отряда. После того как созван­ные коман­ди­ры так­же вос­пы­ла­ли жела­ни­ем поско­рее начать воен­ные дей­ст­вия, Кир при­ка­зал им отпра­вить­ся к сво­им отрядам и вооду­ше­вить сво­их под­чи­нен­ных точ­но таким же обра­зом, как он, Кир, вооду­шев­лял их самих. Кир поста­вил перед ними зада­чу воз­будить в каж­дом воине жаж­ду рат­ных подви­гов, чтобы все отпра­ви­лись в поход в радост­ном и бодром настро­е­нии. Утром все долж­ны были собрать­ся у ворот двор­ца Киа­к­са­ра.

(13) Коман­ди­ры разо­шлись и ста­ли выпол­нять все, что при­ка­зал Кир. На сле­дую­щий день рано утром они яви­лись к воротам двор­ца. Кир вме­сте с ними вошел к Киа­к­са­ру и ска­зал царю сле­дую­щее:

—Я знаю, Киа­к­сар, что ты уже дав­но и ничуть не менее меня заду­мы­ва­ешь­ся над тем, что я соби­ра­юсь тебе сей­час ска­зать. Но ты, навер­ное, сты­дишь­ся выска­зать во все­услы­ша­ние свою мысль, чтобы не пока­за­лось, буд­то тебя тяготят рас­хо­ды на наше содер­жа­ние, если ты напом­нишь нам о необ­хо­ди­мо­сти высту­пить в поход. (14) Но, посколь­ку ты сам мол­чишь, я ска­жу и за тебя и за нас. Мы все, нахо­дясь в состо­я­нии пол­ной бое­вой готов­но­сти, реши­ли высту­пить — не ждать, пока вра­ги вторг­нут­ся в твои вла­де­ния, и не сидеть, сло­жа руки, в дру­же­ст­вен­ной стране, но как мож­но ско­рее вторг­нуть­ся в зем­ли вра­гов. (15) Ведь ныне, пре­бы­вая на тво­ей зем­ле, мы поне­во­ле при­чи­ня­ем тебе ущерб. Но если мы вторг­нем­ся на зем­ли вра­га, мы без огляд­ки ста­нем разо­рять его вла­де­ния. (16) Ныне ведь ты вынуж­ден содер­жать нас, рас­хо­дуя на это боль­шие сред­ства. Напро­тив, высту­пив в поход, мы смо­жем содер­жать себя за счет вра­гов. (17) Если бы нас ожи­да­ли там бо́льшие опас­но­сти, чем гро­зя­щие нам здесь, мы, воз­мож­но, мог­ли бы выбрать более без­опас­ное для нас реше­ние.

Но ведь нам пред­сто­ит сра­зить­ся с одним и тем же вра­гом, оста­нем­ся ли с.74 мы здесь, или же, ворвав­шись в стра­ну вра­га, встре­тим­ся с ним там. И мы сами оста­ем­ся все теми же, ожи­дая вра­га здесь или столк­нув­шись с ним на его зем­ле. (18) Да и воин­ский дух в наших вой­сках уси­лит­ся и укре­пит­ся, если мы сами высту­пим про­тив вра­гов, а не ста­нем посту­пать подоб­но людям, поне­во­ле ожи­даю­щим при­хо­да непри­я­те­ля. В свою оче­редь, вра­ги будут боль­ше боять­ся нас, узнав, что мы вовсе не тре­пе­щем от стра­ха, сидя у себя дома, но, услы­шав о их при­бли­же­нии, сами дви­ну­лись им навстре­чу, чтобы как мож­но ско­рее всту­пить с ними в сра­же­ние; что мы не ожи­да­ем, когда враг станет опу­сто­шать нашу зем­лю, но, опе­ре­див его, сами разо­ря­ем его стра­ну. (19) Дей­ст­ви­тель­но, если мы напу­га­ем вра­гов, а сами ста­нем вести себя сме­лее, это, я пола­гаю, будет нема­лым при­об­ре­те­ни­ем, и создав­ше­е­ся поло­же­ние станет, как я думаю, без­опас­нее для нас и более опас­ным для вра­га. Нако­нец, и отец мой все­гда утвер­жда­ет, и ты гово­ришь это же, да и все осталь­ные согла­сят­ся с тем, что судь­ба вой­ны опре­де­ля­ет­ся силой духа вои­нов, а не их физи­че­ской мощью.

(20) Так гово­рил Кир. А Киа­к­сар отве­тил ему:

—Пусть ни тебе, Кир, ни вам, осталь­ные пер­сы, не при­хо­дит в голо­ву, буд­то меня тяго­тит необ­хо­ди­мость тра­тить­ся на ваше содер­жа­ние. Одна­ко мысль о том, что нам сле­ду­ет вторг­нуть­ся в стра­ну вра­гов, и мне само­му пред­став­ля­ет­ся во всех отно­ше­ни­ях пре­вос­ход­ной.

—Посколь­ку мы еди­но­душ­но при­ни­ма­ем это реше­ние, — ска­зал тогда Кир, — давай­те нач­нем под­готов­ку. И если зна­ме­ния богов ока­жут­ся бла­го­при­ят­ны­ми, высту­пим как мож­но ско­рее.

(21) После это­го они отда­ли вои­нам при­каз гото­вить­ся к похо­ду. Кир же стал при­но­сить жерт­вы богам¹², пер­во­му Зев­су Царю, а затем и всем осталь­ным, чтобы они были и вер­ны­ми сорат­ни­ка­ми, и союз­ни­ка­ми, и пода­те­ля­ми бла­гих сове­тов. (22) Он обра­тил­ся с молит­вой и к геро­ям — покро­ви­те­лям и защит­ни­кам мидий­ской зем­ли. После того, как жерт­вы дали бла­го­при­ят­ные зна­ме­ния, все его вой­ско собра­лось к гра­ни­це, и Кир, вопро­сив вещих птиц, вторг­ся во вра­же­ские зем­ли. Быст­ро перей­дя гра­ни­цу, он сра­зу же почтил воз­ли­я­ни­я­ми Гею, при­нес жерт­вы дру­гим богам и уми­ло­сти­вил геро­ев — покро­ви­те­лей Асси­рии¹³. Совер­шив все это, он вновь при­нес жерт­вы Зев­су Отче­му, не забыв при этом ни одно­го из дру­гих богов, явив­ших ему какие-либо вещие зна­ки.

(23) Все эти жерт­вы дали бла­го­при­ят­ные зна­ме­ния, и, про­дви­нув­шись с пехотой на неболь­шое рас­сто­я­ние, они раз­би­ли лагерь. Кон­ни­ца ста­ла совер­шать набе­ги, захва­ты­вая бога­тую и раз­но­об­раз­ную добы­чу. В даль­ней­шем они про­дол­жа­ли менять рас­по­ло­же­ние лаге­ря, в изоби­лии добы­вая все необ­хо­ди­мые при­па­сы и опу­сто­шая вра­же­скую стра­ну в ожи­да­нии появ­ле­ния непри­я­те­ля.

(24) Когда раз­нес­лась весть о том, что вра­ги нахо­дят­ся на рас­сто­я­нии мень­шем, чем десять дней пути, Кир обра­тил­ся к Киа­к­са­ру со сле­дую­щи­ми сло­ва­ми:

—Киа­к­сар, наста­ло вре­мя дви­нуть­ся впе­ред, чтобы ни вра­ги, ни наши соб­ст­вен­ные вои­ны не поду­ма­ли, буд­то мы от стра­ха не высту­пи­ли им с.75 навстре­чу. Напро­тив, всем долж­но стать ясно, что мы горим жела­ни­ем всту­пить в сра­же­ние.

(25) Киа­к­сар согла­сил­ся с этим. Выстро­ив вой­ска в бое­вой порядок, они про­дви­ну­лись в тече­ние дня на доста­точ­но боль­шое рас­сто­я­ние. Ужин вои­ны гото­ви­ли днем, а ночью огней в лаге­ре не раз­во­ди­ли; их зажи­га­ли перед лаге­рем, чтобы следить за теми, кто слу­чай­но при­бли­зит­ся, в то вре­мя как сами вои­ны, нахо­дясь в лаге­ре, оста­ва­лись неза­ме­чен­ны­ми. Часто огни зажи­га­лись и поза­ди лаге­ря, чтобы вве­сти в заблуж­де­ние вра­га. Поэто­му быва­ли слу­чаи, когда лазут­чи­ки вра­га, пола­гая вслед­ст­вие тако­го рас­по­ло­же­ния огней, что они нахо­дят­ся впе­ре­ди лаге­ря, попа­да­ли в руки сто­ро­же­вых постов.

(26) Когда оба вой­ска уже сбли­зи­лись, асси­рий­цы и их союз­ни­ки окру­жи­ли свой лагерь рвом, подоб­но тому как это и ныне дела­ют цари вар­ва­ров¹⁴: где бы они ни раз­би­ва­ли лагерь, они тот­час же окру­жа­ют его рвом, рас­по­ла­гая боль­шим коли­че­ст­вом рабо­чих рук. Ведь они зна­ют, что ночью кон­ни­ца пуг­ли­ва и ее труд­но пустить в дело, осо­бен­но вар­вар­скую. (27) Коней они дер­жат у яслей стре­но­жен­ны­ми, и, если кто-нибудь ночью напа­дет на них, они долж­ны снять с лоша­дей путы, взнуздать и осед­лать их, надеть пан­цирь и, вско­чив на коня, выехать из лаге­ря. Про­де­лать все это ночью совер­шен­но невоз­мож­но. По этой при­чине и асси­рий­цы и осталь­ные вар­ва­ры окру­жа­ют свой лагерь укреп­ле­ни­я­ми. В то же вре­мя они счи­та­ют, что укреп­лен­ные пози­ции поз­во­ля­ют им всту­пить в сра­же­ние тогда, когда они сочтут нуж­ным.

(28) Итак, дей­ст­вуя подоб­ным обра­зом, оба вой­ска сбли­зи­лись. Когда рас­сто­я­ние меж­ду ними уже рав­ня­лось одно­му пара­сан­гу¹⁵, асси­рий­цы раз­би­ли лагерь по спо­со­бу, уже опи­сан­но­му выше, и, хотя он был окру­жен рвом, он лег­ко про­смат­ри­вал­ся. Кир же, напро­тив, раз­бил свой лагерь таким обра­зом, чтобы он, рас­по­ла­га­ясь поза­ди селе­ний и хол­мов, ока­зал­ся менее все­го досту­пен для обзо­ра. Кир знал, что на войне все, пред­при­ня­тое вне­зап­но, дей­ст­ву­ет на вра­га устра­шаю­ще.

В эту ночь, выста­вив, как пола­га­лось, сто­ро­же­вые посты, оба вой­ска рас­по­ло­жи­лись на отдых.

(29) На сле­дую­щий день асси­рий­ский царь, Крез и осталь­ные вожди дали воз­мож­ность сво­им вои­нам отдох­нуть в укреп­лен­ном лаге­ре. Напро­тив, Кир и Киа­к­сар, выстро­ив вой­ска в бое­вой порядок, выжида­ли, чтобы всту­пить в бой, когда враг при­бли­зит­ся. Когда ста­ло ясно, что в этот день вра­ги не поки­нут сво­их укреп­ле­ний и не риск­нут начать сра­же­ние, Киа­к­сар, при­гла­сив Кира и дру­гих началь­ни­ков, ска­зал:

(30) — Дру­зья, наши вой­ска уже выстро­и­лись в бое­вой порядок, и нам над­ле­жит, я пола­гаю, сей­час же дви­нуть­ся на вра­же­ские укреп­ле­ния, чтобы тем самым дока­зать свою готов­ность сра­жать­ся. Даже если вра­ги не вый­дут нам навстре­чу, наши вои­ны отой­дут, уве­рив­шись в сво­ем пре­вос­ход­стве над про­тив­ни­ком. А про­тив­ник, убедив­шись в доб­ле­сти наших вои­нов, устра­шит­ся еще более.

Тако­во было мне­ние Киа­к­са­ра. (31) Одна­ко Кир воз­ра­зил на это:

с.76 — Киа­к­сар, во имя богов, воз­дер­жим­ся от это­го выступ­ле­ния! Если мы вый­дем из лаге­ря, обна­ру­жив тем самым чис­лен­ность наших сил, как ты пред­ла­га­ешь, вра­ги полу­чат воз­мож­ность в пол­ной без­опас­но­сти следить за нами, когда мы дви­нем­ся на их укреп­ле­ния, созна­вая, что им ничто не угро­жа­ет; а когда мы, ниче­го не добив­шись, отой­дем, они вновь смо­гут под­счи­тать чис­лен­ность наших войск, намно­го усту­паю­щую их чис­лен­но­сти. Про­ник­нув­шись к нам пре­не­бре­же­ни­ем, они на дру­гой день высту­пят про­тив нас с гораздо боль­шей уве­рен­но­стью в сво­их силах. (32) Ныне же, зная, что мы уже подо­шли, но еще не видя нас, они — будь уве­рен в этом, — не отно­сят­ся к нам с пре­не­бре­же­ни­ем, но лома­ют голо­ву над тем, что бы это мог­ло озна­чать, и не пере­ста­ют, я знаю, гово­рить о нас. А когда они высту­пят из лаге­ря, тогда-то нам и сле­ду­ет обна­ру­жить себя, устре­мить­ся про­тив них и сра­зить­ся вру­ко­паш­ную, захва­тив вра­га там, где мы дав­но жела­ли с ним сра­зить­ся.

(33) После того как Кир про­из­нес эту речь, Киа­к­сар и все осталь­ные с ним согла­си­лись. Поужи­нав и выста­вив сто­ро­же­вые посты, перед кото­ры­ми были зажже­ны мно­го­чис­лен­ные кост­ры, они уда­ли­лись на отдых. (34) Наут­ро сле­дую­ще­го дня Кир с вен­ком на голо­ве стал при­но­сить жерт­вы богам, при­ка­зав осталь­ным гомо­ти­мам, чтобы они наде­ли вен­ки, при­сут­ст­вуя при жерт­во­при­но­ше­ни­ях. По свер­ше­нии обряда Кир собрал их и ска­зал:

—Вои­ны! Как объ­яви­ли про­ри­ца­те­ли и как пола­гаю я сам в согла­сии с ними, боги пред­ве­ща­ют нам сра­же­ние и обе­ща­ют, соглас­но зна­ме­ни­ям, спа­се­ние и победу. (35) Я усты­дил­ся бы напо­ми­нать вам, как над­ле­жит вести себя в пред­сто­я­щем сра­же­нии; это вам пре­крас­но извест­но и состав­ля­ет пред­мет осо­бен­ных ваших забот, да и слы­ша­ли вы это неод­но­крат­но, так что, пожа­луй, мог­ли бы и дру­гих научить. Но выслу­шай­те сле­дую­щее, если толь­ко это не при­хо­ди­ло на ум вам самим. (36) Необ­хо­ди­мо напом­нить тем, кто совсем недав­но ста­ли наши­ми союз­ни­ка­ми и кого мы ста­ра­ем­ся во всем сде­лать подоб­ны­ми себе, за что Киа­к­сар выпла­чи­ва­ет нам жало­ва­нье, о доб­ле­сти, в кото­рой мы посто­ян­но упраж­ня­ем­ся, а так­же для чего мы при­зы­ва­ли их самих, в каком деле они доб­ро­воль­но — по их сло­вам — соби­ра­ют­ся стать наши­ми сопер­ни­ка­ми. (37) Напом­ни­те им и о том, что день этот пока­жет, чего каж­дый заслу­жи­ва­ет. Если люди вынуж­де­ны учить­ся чему-то в позд­нем воз­расте, совсем не уди­ви­тель­но, что иные из них нуж­да­ют­ся в напо­ми­на­ни­ях. Но все же при­ят­но, если они смо­гут стать доб­лест­ны­ми мужа­ми, хотя бы и с помо­щью вну­ше­ний. (38) Посту­пая так, вы одно­вре­мен­но про­ве­ри­те и самих себя. Воин, сумев­ший во вре­мя подоб­но­го испы­та­ния и дру­гих сде­лать более храб­ры­ми, есте­ствен­но, полу­чит пра­во счи­тать само­го себя без­упреч­но доб­лест­ным. Тот же, кто поста­ра­ет­ся вести себя так, как гово­ри­лось выше, забыв о дру­гих и вос­тор­га­ясь при этом собой, может, есте­ствен­но, счи­тать­ся доб­лест­ным толь­ко напо­ло­ви­ну. (39) По этой при­чине я не обра­ща­юсь к ним сам, а при­зы­ваю вас гово­рить с ними, чтобы имен­но с вас они ста­ра­лись брать при­мер; ведь вы посто­ян­но обща­е­тесь с ними в сво­их отрядах. Знай­те, что если вы сами про­яви­те сме­лость и отва­гу, то, видя это, и они, и все осталь­ные под вашим вли­я­ни­ем ста­нут отваж­ны­ми не на сло­вах, а на деле.

с.77 (40) В кон­це сво­ей речи Кир при­ка­зал им идти на обед, не сни­мая вен­ков, и, совер­шив воз­ли­я­ния в честь богов, с эти­ми же вен­ка­ми явить­ся в свои отряды. Когда они ушли, Кир созвал коман­ди­ров арьер­гард­ных частей и разъ­яс­нил им их зада­чи в сле­дую­щих сло­вах:

(41) — Пер­сид­ские вои­ны, вы ста­ли гомо­ти­ма­ми и при­над­ле­жи­те к избран­ным. Вас счи­та­ют рав­ны­ми луч­шим, а рас­суди­тель­но­стью и умом вы даже пре­вос­хо­ди­те дру­гих, умуд­рен­ные года­ми. И место в строю вы зани­ма­е­те ничуть не менее почет­ное, чем те, кто сто­ит впе­ре­ди. Нахо­дясь поза­ди и видя впе­ре­ди себя храб­ро сра­жаю­щих­ся вои­нов, вы име­е­те воз­мож­ность их под­бо­д­рить и все­лить в них еще боль­шую отва­гу. А если кто про­явит сла­бость, вы, заме­тив это, не допус­кай­те, чтобы они запят­на­ли себя тру­со­стью. (42) В вашем воз­расте и с вашим тяже­лым воору­же­ни­ем вам, как нико­му дру­го­му, необ­хо­ди­ма победа. Когда сто­я­щие впе­ре­ди ста­нут при­зы­вать вас ата­ко­вать про­тив­ни­ка, сле­дуй­те за ними и, чтобы не ока­зать­ся хуже их, в свою оче­редь при­зы­вай­те их быст­рее вести на вра­га. Иди­те, а после обеда вер­ни­тесь в свои отряды с вен­ка­ми на голо­ве¹⁶.

(43) Таки­ми дела­ми были заня­ты Кир и его вои­ны. Асси­рий­цы же успе­ли пообедать и, сме­ло высту­пив из-за сво­их укреп­ле­ний, ста­ли энер­гич­но выст­ра­и­вать­ся в бое­вой порядок. Их стро­ил сам асси­рий­ский царь, про­ез­жая перед стро­ем на колес­ни­це. К сво­им вои­нам он обра­тил­ся со сле­дую­щей речью:

(44) — Асси­рий­ские вои­ны, теперь вы долж­ны дока­зать свое муже­ство. Вы буде­те сра­жать­ся за свою жизнь, за зем­лю, на кото­рой вы вырос­ли, за род­ные дома, за сво­их жен и детей — за все, что вам более все­го доро­го. Одер­жав победу, вы оста­не­тесь, как и преж­де, обла­да­те­ля­ми все­го это­го, но если вы потер­пи­те пора­же­ние, то знай­те, что все это доста­нет­ся вра­гам. (45) Поэто­му жаж­да победы долж­на пылать в ваших серд­цах. Будет безу­ми­ем, если тот, кто сра­жа­ет­ся за победу, обра­тит­ся в бег­ство, откры­вая вра­гу спи­ну — часть тела, лишен­ную рук и ору­жия. Безум­ным будет и тот, кто, желая сохра­нить себе жизнь, побе­жит с поля боя; знай­те, что в живых оста­нут­ся толь­ко победи­те­ли, что бег­ле­цы гиб­нут гораздо чаще тех, кто стой­ко сра­жа­ет­ся. Ока­жет­ся безум­цем и тот, кто, стре­мясь вла­деть богат­ст­вом, допу­стит, чтобы над ним одер­жа­ли победу. Кому не извест­но, что победи­те­ли сохра­ня­ют и свое иму­ще­ство и захва­ты­ва­ют досто­я­ние побеж­ден­ных, побеж­ден­ные же теря­ют и свое иму­ще­ство и соб­ст­вен­ную сво­бо­ду.

Так гово­рил асси­рий­ский царь. (46) Киа­к­сар же изве­стил Кира через гон­цов о том, что насту­пил самый под­хо­дя­щий момент для напа­де­ния на про­тив­ни­ка. При этом он ска­зал:

—За пре­де­лы укреп­ле­ний вышло еще неболь­шое коли­че­ство вра­гов, но чис­ло их будет уве­ли­чи­вать­ся, пока мы ста­нем к ним при­бли­жать­ся. Не будем ждать, когда наши вра­ги полу­чат чис­лен­ное пре­вос­ход­ство, но ата­ку­ем их, пока у нас есть еще надеж­да без осо­бых уси­лий одер­жать победу.

(47) Кир на это отве­тил:

с.78 — Киа­к­сар, если чис­ло побеж­ден­ных вра­гов соста­вит менее поло­ви­ны общей их чис­лен­но­сти, они смо­гут заявить, буд­то мы испу­га­лись все­го их вой­ска и поэто­му напа­ли толь­ко на часть его. Они не при­зна­ют себя побеж­ден­ны­ми, и тогда тебе при­дет­ся дать еще одно сра­же­ние, в кото­ром вра­ги, воз­мож­но, избе­рут более выгод­ный для себя образ дей­ст­вий. А теперь они дают нам воз­мож­ность самим уста­но­вить их чис­лен­ность и всту­пить в сра­же­ние с таким коли­че­ст­вом, какое мы сочтем для себя жела­тель­ным.

(48) Выслу­шав это, гон­цы Киа­к­са­ра отпра­ви­лись обрат­но. В это вре­мя к Киру при­был перс Хри­сант и неко­то­рые дру­гие гомо­ти­мы, ведя с собой пере­беж­чи­ков. Кир, есте­ствен­но, стал рас­спра­ши­вать их обо всем, что каса­ет­ся вра­же­ско­го вой­ска. Пере­беж­чи­ки отве­ча­ли, что асси­рий­цы уже высту­пи­ли за свои укреп­ле­ния с ору­жи­ем в руках и что выст­ра­и­ва­ет их в бое­вой порядок сам царь, так­же поки­нув­ший укреп­ле­ния. По сло­вам тех, кто его слы­шал, он обра­ща­ет­ся в этот момент с мно­го­чис­лен­ны­ми и энер­гич­ны­ми при­зы­ва­ми к сво­им вои­нам, высту­паю­щим в поле.

(49) Тут Хри­сант ска­зал:

—Не сле­ду­ет ли и тебе, Кир, созвать вой­ско и, пока еще есть вре­мя, обра­тить­ся к нему с обо­д­ря­ю­щи­ми сло­ва­ми, чтобы под­нять его дух?

(50) — Хри­сант, — отве­чал Кир, — пусть не огор­ча­ет тебя весть о том, что асси­рий­ский царь обо­д­рял свое вой­ско. Нет таких пре­крас­ных слов, кото­рые мог­ли бы сде­лать храб­ре­ца­ми тру­сов, как толь­ко они эти сло­ва услы­шат. Сло­ва не сде­ла­ют стрел­ков мет­ки­ми, если они до это­го дол­го не упраж­ня­лись, и то же мож­но ска­зать о мета­те­лях дро­ти­ков и всад­ни­ках. Даже свои тела они не при­учат к тяже­ло­му тру­ду, если рань­ше не зани­ма­лись дела­ми, тре­бу­ю­щи­ми физи­че­ских уси­лий.

(51) — Но ведь хва­тит и того, Кир, что ты укре­пишь в них воин­ский дух!

—А раз­ве может одна речь сра­зу же воз­будить в душе чело­ве­ка чув­ство сты­да или удер­жать его от постыд­ных поступ­ков, или вызвать в нем воин­ское рве­ние ради одной толь­ко сла­вы, или стрем­ле­ние пре­одо­леть любые опас­но­сти? Может ли она заста­вить его пред­по­честь смерть в бою — спа­се­нию, добы­то­му в бег­стве?

(52) Если вы хоти­те, чтобы люди про­ник­лись подоб­ны­ми чув­ства­ми и оста­лись вер­ны им, то необ­хо­ди­мо, преж­де все­го, уста­но­вить зако­ны, соглас­но кото­рым доб­лест­ным будут пре­до­став­ле­ны почет и сво­бо­да, а тру­сы будут нака­за­ны таким позо­ром, что жизнь их, испол­нен­ная горе­стей, станет для них невы­но­си­мой¹⁷. (53) Далее, я пола­гаю, над людь­ми долж­ны быть постав­ле­ны настав­ни­ки и руко­во­ди­те­ли, кото­рые будут спра­вед­ли­во управ­лять ими, настав­лять их и при­учать к доб­лест­ным поступ­кам, пока они пол­но­стью не осо­зна­ют, что по-насто­я­ще­му доб­лест­ные и слав­ные ока­зы­ва­ют­ся и самы­ми счаст­ли­вы­ми, а тру­сы и опо­зо­рен­ные — самы­ми несчаст­ны­ми из людей. Имен­но такие чув­ства долж­ны вооду­шев­лять вои­нов, от кото­рых ждут, что полу­чен­ное ими вос­пи­та­ние ока­жет­ся силь­нее стра­ха, вну­шае­мо­го вра­гом. (54) Если бы в момент, когда люди с ору­жи­ем в руках высту­па­ют в бой, — а мно­гие в это вре­мя забы­ва­ют и то, что дав­но усво­и­ли, — кто-нибудь, высту­пив с декла­ма­ци­ей напо­до­бие рап­со­да, с.79 смог бы в один миг сде­лать их доб­лест­ны­ми, то было бы самым лег­ким делом и усва­и­вать, и обу­чать людей вели­чай­шей доб­ро­де­те­ли, кото­рая толь­ко и может быть им свой­ст­вен­на. (55) Что каса­ет­ся меня, то я не стал бы пола­гать­ся на стой­кость людей, кото­рых мы нын­че сами обу­ча­ем, если бы не ваше при­сут­ст­вие: вы буде­те пока­зы­вать им при­мер того, каким дол­жен быть воин, и напо­ми­нать об этом, если они что-либо забу­дут. Что же каса­ет­ся людей, вовсе не усво­ив­ших воин­ских доб­ро­де­те­лей, то, Хри­сант, я был бы весь­ма удив­лен, если бы про­из­не­сен­ная перед ними пре­крас­ная речь про­буди­ла в них муже­ство в боль­шей сте­пе­ни, чем пре­крас­но про­пе­тая песнь научи­ла бы муси­че­ско­му искус­ству людей, нико­гда до это­го не обу­чав­ших­ся музы­ке.

(56) В таком духе шла меж­ду ними беседа. Меж­ду тем Киа­к­сар вновь при­слал гон­цов, пере­дав Киру, что если он будет мед­лить и не высту­пит тот­час же про­тив вра­гов, то совер­шит ошиб­ку.

—Доло­жи­те Киа­к­са­ру, — отве­чал Кир гон­цам, — что вра­ги еще не вышли в над­ле­жа­щем коли­че­стве за пре­де­лы сво­его лаге­ря. Сооб­щи­те это откры­то, в при­сут­ст­вии всех. Одна­ко, если он без­услов­но так хочет, то я выступ­лю.

(57) Дав такой ответ гон­цам и помо­лив­шись богам, он стал выво­дить вой­ско для боя. Начав дви­же­ние, он сра­зу же уско­рен­ным шагом повел вои­нов впе­ред, а те в пол­ном воен­ном поряд­ке сле­до­ва­ли за ним, обу­чен­ные и при­вык­шие быст­ро идти в поход­ном строю, так как были охва­че­ны духом сорев­но­ва­ния друг перед дру­гом, а так­же пото­му, что все их коман­ди­ры шли впе­ре­ди. Они с радо­стью устрем­ля­лись в бой, созна­вая свой долг; ведь они зна­ли, усво­ив эту исти­ну в резуль­та­те дли­тель­но­го пред­ше­ст­ву­ю­ще­го опы­та, что самым без­опас­ным и лег­ким путем к победе явля­ет­ся ближ­ний бой с непри­я­те­лем, осо­бен­но с его стрел­ка­ми из лука, мета­те­ля­ми дро­ти­ков и всад­ни­ка­ми. (58) Когда они нахо­ди­лись еще вне пре­де­лов дося­гае­мо­сти вра­же­ских стрел и дро­ти­ков, Кир пере­дал пароль: «Зевс Союз­ник и Вождь»¹⁸. После того, как пароль обо­шел всех и вер­нул­ся назад к нему, Кир, по обы­чаю, запел пэан¹⁹, и все вои­ны гром­ко его под­хва­ти­ли, чтя боже­ство. В эти мгно­ве­ния люди бого­бо­яз­нен­ные менее все­го под­вер­же­ны дей­ст­вию стра­ха. (59) Про­пев пэан, гомо­ти­мы высту­па­ли впе­ред с радост­ны­ми лица­ми, со взо­ра­ми, обра­щен­ны­ми друг на дру­га. Они назы­ва­ли по име­ни сто­яв­ших рядом и поза­ди, обра­ща­ясь к ним часто со сло­ва­ми: «Впе­ред, дру­зья! Впе­ред, храб­ре­цы!» — при­зы­вая друг дру­га ата­ко­вать про­тив­ни­ка. Те же, кото­рые дви­га­лись поза­ди них, слы­ша эти сло­ва, в свою оче­редь обо­д­ря­ли дви­гав­ших­ся впе­ре­ди, при­зы­вая их храб­ро вести вои­нов впе­ред на вра­га. Вой­ско Кира было испол­не­но доб­ле­сти, често­лю­бия, силы, отва­ги, бод­ро­сти духа, бла­го­ра­зу­мия и дис­ци­пли­ны, что, как я пола­гаю, более все­го устра­ша­ет про­тив­ни­ка²⁰.

(60) Что же каса­ет­ся асси­рий­цев, то с при­бли­же­ни­ем пер­сид­ско­го вой­ска те из них, кто высту­пал впе­ре­ди, сра­жа­ясь на колес­ни­цах, вско­чи­ли на свои колес­ни­цы и вер­ну­лись к сво­е­му вой­ску, а их стрел­ки, мета­те­ли дро­ти­ков и пращ­ни­ки мет­ну­ли свои орудия мно­го рань­ше, чем они мог­ли попасть в про­тив­ни­ка. (61) Когда все эти стре­лы ока­за­лись под нога­ми насту­паю­щих с.80 пер­сов, Кир бро­сил клич: «Храб­ре­цы, пусть каж­дый уско­рит шаг и, на деле дока­зы­вая, каков он есть, вооду­ше­вит дру­гих!» Вои­ны пере­да­ли этот клич дру­гим. Пол­ные воин­ско­го рве­ния и гне­ва, стре­мясь поско­рее всту­пить в бой, отдель­ные сол­да­ты нача­ли насту­пать быст­ры­ми пере­беж­ка­ми и вся фалан­га бегом после­до­ва­ла за ними. (62) И сам Кир неза­мет­но пере­шел с шага на бег. Ведя вой­ско впе­ред, он кри­чал: «Кто за мной? Кто насто­я­щий храб­рец? Кто пер­вым пора­зит вра­га?» Вои­ны, слы­шав­шие эти при­зы­вы, повто­ря­ли их, и через все ряды про­нес­ся этот же самый клич: «Кто за мной? Кто насто­я­щий храб­рец?».

(63) В таком воин­ст­вен­ном поры­ве пер­сы устре­ми­лись в бой. Вра­ги не усто­я­ли и, обра­тив­шись в бег­ство, помча­лись к сво­им укреп­ле­ни­ям. (64) Пер­сы пре­сле­до­ва­ли их до самых кре­пост­ных ворот и пере­би­ли мно­же­ство тол­пив­ших­ся там вра­же­ских вои­нов. Мно­гие из них пада­ли во рвы, и пер­сы, спрыг­нув туда, уби­ва­ли людей и лоша­дей без раз­бо­ра; неко­то­рые колес­ни­цы в бес­по­рядоч­ном бег­стве тоже сва­ли­лись в ров. (65) Мидий­ская кон­ни­ца, видя все это, помча­лась в ата­ку про­тив вра­же­ской кон­ни­цы, и тогда нача­лось пре­сле­до­ва­ние и изби­е­ние вра­же­ских всад­ни­ков, людей и коней. (66) Асси­рий­цы, сто­яв­шие на вер­шине насы­пи внут­ри сво­их укреп­ле­ний, уже не дума­ли о том, чтобы стре­лять из лука или метать дро­ти­ки в пер­сов, устро­ив­ших насто­я­щую рез­ню; они не мог­ли это­го делать под вли­я­ни­ем пред­став­ше­го перед ними страш­но­го зре­ли­ща. Заме­тив, что неко­то­рые пер­сы уже про­би­лись к воротам их кре­по­сти, они вско­ре повер­ну­ли вспять и побе­жа­ли уже с самой насы­пи. (67) Видя их бег­ство, жены асси­рий­цев и их союз­ни­ков под­ня­ли крик в самом лаге­ре и в стра­хе нача­ли метать­ся туда и сюда, и те, что были с детьми на руках, и те, что помо­ло­же. Они ста­ли разди­рать на себе одеж­ды и цара­пать в кровь лица, умо­ляя каж­до­го, кто попа­дал­ся им на пути, не остав­лять их и не бежать, но защи­щать детей, жен и самих себя. (68) Тут уж и сами цари с надеж­ней­ши­ми вои­на­ми, встав у вхо­дов в укреп­ле­ния и под­няв­шись на вер­ши­ну насы­пи, ста­ли сра­жать­ся и сами, и дру­гих при­зы­вать к отра­же­нию вра­га.

(69) Узнав о том, что про­изо­шло, Кир из опа­се­ния, как бы пер­сы, даже если они ворвут­ся во вра­же­ские укреп­ле­ния, из-за сво­ей мало­чис­лен­но­сти не понес­ли уро­на от пре­вос­хо­дя­щих сил про­тив­ни­ка, при­ка­зал отсту­пать, дер­жа фронт обра­щен­ным к непри­я­те­лю²¹, чтобы защи­щать­ся от его мета­тель­ных орудий. (70) Здесь каж­дый смог бы лег­ко убедить­ся в дис­ци­пли­ни­ро­ван­но­сти гомо­ти­мов: они быст­ро выпол­ни­ли при­каз Кира и так же быст­ро пере­да­ли его дру­гим. Как толь­ко они ока­за­лись за пре­де­ла­ми дося­гае­мо­сти мета­тель­ных орудий про­тив­ни­ка, они выстро­и­лись в пол­ном поряд­ке, точ­но зная каж­дый свое место — намно­го луч­ше, чем это зна­ют хорев­ты в хоре.