История Рима от основания города

Книга III, гл. 12

12. (1) При­бли­жал­ся день суда, и люди, каза­лось, уве­ро­ва­ли в то, что от осуж­де­ния Цезо­на зави­сит их сво­бо­да. Толь­ко это и заста­ви­ло его, вызы­вая еще боль­шую нена­висть, кое-кого про­сить о помо­щи. С ним при­шли его близ­кие, пер­вые люди государ­ства. (2) Тит Квинк­ций Капи­то­лин, три­жды быв­ший кон­су­лом, мно­го гово­рил о сво­их и рода сво­его подви­гах, чтобы объ­явить, (3) что нико­гда еще ни в роду Квинк­ци­ев, ни в целом Риме не было чело­ве­ка, от при­ро­ды наде­лен­но­го такой доб­ле­стью. Цезон, гово­рил он, уже в самом нача­ле сво­ей воин­ской служ­бы на его гла­зах всту­пал в еди­но­бор­ство с непри­я­те­лем. (4) Спу­рий Фурий рас­ска­зал, как Цезон, будучи послан Квин­том Капи­то­ли­ном^[1], в труд­ный час подо­спел к нему на выруч­ку: «Нико­му не обя­зан я так, как ему, спа­се­ни­ем дела». (5) Кон­сул про­шло­го года Луций Лукре­ций, чья сла­ва еще не успе­ла померк­нуть, заявил, что делит свои заслу­ги с Цезо­ном, вспом­нил о боях, пере­чис­лил подви­ги его в похо­дах и сра­же­ни­ях, про­сил и наста­и­вал на том, что (6) столь заме­ча­тель­но­го, щед­ро ода­рен­но­го при­ро­дой и судь­бой юно­шу, при­зван­но­го занять выдаю­ще­е­ся место в любом государ­стве, куда бы он ни при­шел, пред­по­чти­тель­ней чис­лить в сво­их, а не в чужих сограж­да­нах. (7) Его горяч­но­сти и дер­зо­сти, вызы­ваю­щих теперь непри­язнь, с воз­рас­том убудет, а рас­суди­тель­ность, в кото­рой он так нуж­да­ет­ся, день за днем при­бы­ва­ет; чтоб пороч­ность его исто­щи­лась, а доб­лесть созре­ла, тако­му чело­ве­ку надоб­но дать соста­рить­ся в Риме.

с.128 (8) Сре­ди защи­щав­ших Цезо­на был и отец его, Луций Квинк­ций, по про­зва­нию Цин­цин­нат, кото­рый про­сил про­стить его сыну ошиб­ки моло­до­сти и, чтобы пере­ч­нем сынов­них заслуг не усу­гу­бить нена­ви­сти, умо­лял поми­ло­вать его и напо­ми­нал о том, что сам он, Цин­цин­нат, ни сло­вом ни делом ни перед кем не про­ви­нил­ся. (9) Одни не слу­ша­ли эти моль­бы — кто из застен­чи­во­сти, кто из стра­ха, дру­гие в ответ жало­ва­лись сами, выстав­ляя следы побо­ев, и их зло­ба пред­ве­ща­ла при­го­вор.