История Рима от основания города

Книга III, гл. 11

11. (1) На гла­зах у них кон­су­лы рас­ста­ви­ли в про­ти­во­по­лож­ной сто­роне фору­ма крес­ла и нача­ли набор. Туда, увле­кая за собой собрав­шу­ю­ся тол­пу, сбе­жа­лись три­бу­ны. Кое-кого вызва­ли как бы для выяс­не­ний, но тот­час при­ме­не­на была сила. (2) Кого бы по при­ка­зу кон­су­ла ни хва­тал лик­тор, три­бун повеле­вал отпу­стить; стрем­ле­ние соблю­сти лич­ные пра­ва нару­ши­ло порядок, каж­дый пола­гал­ся на себя, и желае­мое при­хо­ди­лось выры­вать силой.

(3) Точ­но так же, как вели себя, запре­щая набор, три­бу­ны, дей­ст­во­ва­ли сена­то­ры, не допус­кая голо­со­ва­ния о законе, кото­рый пред­ла­гал­ся народ­но­му собра­нию вся­кий раз, как оно созы­ва­лось. (4) Дра­ка начи­на­лась все­гда с того, что вся­кий раз, как три­бу­ны при­ка­зы­ва­ли наро­ду разой­тись для голо­со­ва­ния, пат­ри­ции отка­зы­ва­лись дви­гать­ся с мест. Знат­ней­шие почти не при­ни­ма­ли в этом уча­стия, ибо дело вер­шил не разум, а наг­лый про­из­вол.

(5) По боль­шей части в сто­роне дер­жа­лись и кон­су­лы, чтоб при таком обо­ро­те дела не было как-нибудь оскорб­ле­но их досто­ин­ство.

(6) Боль­ше дру­гих сво­ей знат­но­стью и силой кичил­ся в то вре­мя стат­ный юно­ша Цезон Квинк­ций. К тому, чем награ­ди­ли его боги, он при­со­во­ку­пил бле­стя­щие подви­ги на войне и крас­но­ре­чие на фору­ме, так что никто в Риме не мог счи­тать­ся ни более храб­рым, ни более речи­стым. (7) Появ­ля­ясь сре­ди пат­ри­ци­ев, он выде­лял­ся из всех, в его голо­се и силе слов­но бы вопло­ща­лись все кон­суль­ства и дик­та­ту­ры. Он в оди­ноч­ку сдер­жи­вал натиск три­бу­нов и неистов­ство наро­да. (8) Под его пред­во­ди­тель­ст­вом с фору­ма неред­ко про­го­ня­ли три­бу­нов, рас­тал­ки­ва­ли и обра­ща­ли в бег­ство тол­пу; сопро­тив­ляв­ших­ся изби­ва­ли и с.127 выго­ня­ли, сорвав с них одеж­ду, и не оста­ва­лось сомне­ний, что если он и впредь так будет себя вести, то закон не прой­дет.

(9) И тут, при почти пол­ном заме­ша­тель­стве осталь­ных три­бу­нов, один из них, Авл Вер­ги­ний, обви­нив Цезо­на в уго­лов­ном пре­ступ­ле­нии²³, вызы­ва­ет его в суд. Но это вовсе не устра­ши­ло, а толь­ко рас­па­ли­ло неукро­ти­мый дух Цезо­на; он стал еще непри­ми­ри­мее к пред­ло­жен­но­му зако­ну, воз­му­тил народ и пошел насто­я­щей вой­ной про­тив три­бу­нов. (10) Обви­ни­тель не сдер­жи­вал обви­ня­е­мо­го, поз­во­лив ему само­му воз­будить про­тив себя нена­висть и дать новые дока­за­тель­ства сво­ей винов­но­сти: закон вно­сил­ся на обсуж­де­ние уже не затем, чтобы быть при­ня­тым, а чтобы раз­драз­нить опро­мет­чи­во­го Цезо­на. (11) К тому же мно­гие необ­ду­ман­ные сло­ва и поступ­ки моло­де­жи при­пи­сы­ва­лись Цезо­ну, ибо толь­ко его и счи­та­ли на них спо­соб­ным. Но про­ти­во­дей­ст­вие зако­ну не пре­кра­ща­лось. (12) Авл же Вер­ги­ний все твер­дил наро­ду: «Неужто вам непо­нят­но, кви­ри­ты, что нель­зя одно­вре­мен­но чис­лить Цезо­на сре­ди сограж­дан и полу­чить желан­ный закон? (13) Да что гово­рить о законе! Ведь он отни­ма­ет у вас сво­бо­ду, пре­вос­хо­дя гор­ды­ней всех Тарк­ви­ни­ев. Вы дожде­тесь, что тот, кто, будучи част­ным лицом, бла­го­да­ря сво­ей силе и наг­ло­сти ведет себя как царь, сде­ла­ет­ся кон­су­лом или дик­та­то­ром!» Мно­гие согла­ша­лись с ним, жалу­ясь на нане­сен­ные побои и тре­буя от три­бу­на, чтобы тот довел дело до кон­ца.